Николай михайлович карамзин биография краткое содержание. Карамзин, Николай Михайлович – краткая биография

Николай Михайлович Карамзин рожденный в Симбирской губернии 1 декабря 1766 года и умерший в 1826 году, вошел в русскую литературу как глубоко чувствующий художник-сентименталист, мастер публицистического слова и первый русский историограф.

Его отец был среднепоместным дворянином потомком татарского мурзы Кара-Мурза. Семья симбирского помещика, проживающая в селе Михайловка, имела родовое поместье Знаменское, где и прошли детские и юные годы мальчика.

Получив начальное домашнее образование и зачитывающийся беллетристикой и историей, молодой Карамзин был отдан в частый Московский пансион им. Шадена. Помимо учебы в юные годы он активно изучал иностранные языки и посещал университетские лекции.

В 1781 году Карамзин был зачислен на трехлетнюю службу в Петергубргский Преображенский полк, считавшийся одним из лучших в то время и покинул его поручиком. За время службы увидело свет первое произведение писателя - переведенная повесть "Деревянная нога". Здесь же он познакомился с молодым поэтом Дмитриевым, душевная переписка и большая дружба с которым продолжилась уже во время совместной работы в "Московском журнале".

Продолжая активно искать своё место в жизни, обрастая новыми знаниями и знакомствами, Карамзин вскоре отбывает в Москву, где заводит знакомство с Н. Новиковым, издателем журнала "Детское чтение для сердца и разума" и членом масонского кружка Золотой венец". Общение с Новиковым, а также И. П. Тургеневым оказало значительное влияние на взгляды и направление дальнейшего развития индивидуальности и творчества Карамзина. В масонском кружке завязывается также общение с Плещеевым, А. М. Кутузовым и И. С. Гамалеей.

В 1787 годы вышел в редакцию перевод произведения Шекспира - "Юлий Цезарь", и в 1788 - перевод труда "Эмилия Галотти" Лессинга. Ещё спустя год увидело свет первое собственное издание Карамзина - повесть "Евгений и Юлия".

В это же время у писателя появляется возможность посетить Европу благодаря полученному наследственному имению. Заложив его, Карамзин решает на эти деньги отправиться на полтора года в путешествие, которое впоследствии позволит получить мощный толчок к своему наиболее полному самоопределению.

За время своей поездки Карамзин побывал в Швейцарии, Англии, Франции и Германии. В поездках он был терпеливым слушателем, бдительным наблюдателем и тонко чувствующим человеком. Он собрал огромное количество заметок и очерков о нравах и характерах людей, подметил множество характерных сценок из уличной жизни и быта людей разных сословий. Все это стало богатейшим материалом для его будущего творчества, в том числе и для "Писем русского путешественника", большей частью напечатанных в "Московском журнале".

В это время поэт уже обеспечивает себе жизнь трудом литератора. В течении последующих лет были изданы альманахи "Аониды", "Аглая" и сборник "Мои безделки". Известная исторически правдивая повесть "Марфа-посадница" была выпущена в 1802 году. Карамзин приобрел известность и уважение как литератор и историограф не только в Москве и Петербурге, но и по всей стране.

Вскоре Карамзин начинает издавать уникальный в то время общественно-политический журнал "Вестник Европы", в котором он печатает свои исторические повести и труды, являющиеся подготовкой к более масштабной работе.

"История государства Российского" - художественно оформленный, титанический труд Карамзина-историка, вышел в 1817 году. Двадцать три года кропотливой работы позволили создать огромный беспристрастный и глубокий в своей правдивости труд, который открыл людям их истинное прошлое.

Смерть застала писателя во время работы над одним из томов "Истории государства Российского", повествующим о "смутном времени".

Интересно что в Симбирске есть в 1848 году открылась первая научная библиотека названная впоследствии "Карамзинской".

Положив начало течению сентиментализм в русской литературе, он оживил и углубил традиционную литературу классицизма. Благодаря его новаторским взглядам, глубоким мыслям и тонким чувствам, Карамзину удалось создать образ настоящего живого и глубоко чувствующего персонажа. Наиболее яркими примерами в этом плане являются его повесть "Бедна Лиза" впервые нашедшая своих читателей в "Московском журнале".

Знаменитый писатель, историк, поэт, публицист. Создатель "Истории государства Российского".

Семья. Детство

Николай Михайлович Карамзин родился в Симбирской губернии в семье небогатых образованных дворян. Получил хорошее домашнее образование. В 14 лет начал учиться в Московском частном пансионе профессора Шадена. По окончании его в 1783 году отправился в Петербург на службу в . В столице Карамзин познакомился с поэтом и будущим сотрудником своего «Московского журнала» Дмитриевым. Тогда же им был опубликован первый перевод идиллии С. Геснера «Деревянная нога». Прослужив в армии меньше года, Карамзин в невысоком звании поручика в 1784 году ушел в отставку и вернулся в Симбирск. Здесь он вел внешне светскую жизнь, но при этом занимался самообразованием: изучал историю, литературу и философию. Друг семьи Иван Петрович Тургенев, масон и литератор, состоявший в большой дружбе с , сыграл определенную роль в жизни будущего писателя. По его совету Николай Михайлович переехал в Москву и познакомился с кружком Новикова. Так начался новый период в его жизни, охватывающий время с 1785 по 1789 годы.

Московский период (1785-1789). Путешествие в Европу (1789-1790)

В Москве Карамзин переводит художественную прозу, с 1787 года регулярно публикует свои переводы «Времен года» Томсона, «Деревенских вечеров» Жанлис, трагедии «Юлий Цезарь», трагедии Лессинга «Эмилия Галотти». Также он начинает писать для журнала «Детское чтение для сердца и разума», издателем которого был Новиков. В 1789 году в нем появилась первая оригинальная повесть Карамзина «Евгений и Юлия».

Вскоре Николай Михайлович решает отправиться в путешествие по Европе, ради чего закладывает наследственное имение. Это был смелый шаг: он означал отказ от жизни на доходы от наследственного поместья и обеспечения себя за счет труда крепостных крестьян. Теперь Николаю Михайловичу оставалось зарабатывать на жизнь собственным трудом профессионального литератора. За границей он провидит около полутора лет. В течение этого времени он посещает Германию, Швейцарию, Францию, где наблюдает деятельность революционного правительства. В июне 1789 года из Франции Карамзин переезжает в Англию. Во время всего путешествия литератор знакомится с интересными и выдающимися людьми. Николая Михайловича интересуют жилища людей, исторические памятники, фабрики, университеты, уличные гуляния, трактиры, деревенские свадьбы. Он оценивает и сравнивает характеры и нравы той или иной национальности, изучает особенности речи, записывая различные беседы и собственные размышления.

У истоков сентиментализма

Осенью 1790 года Карамзин возвращается в Москву, где предпринимает издание ежемесячного «Московского журнала», в котором выходили его повести (такие как «Лиодор», «Наталья, боярская дочь», «Флор Силин»), критические статьи и стихотворения. Здесь же были напечатаны знаменитые «Письма русского путешественника» и повесть «Бедная Лиза». К сотрудничеству в журнале Карамзин привлек Дмитриева и Петрова, Хераскова и и др.

В своих произведениях данного периода Карамзин утверждает новое литературное направление - сентиментализм. Доминантой «человеческой природы» это направление объявило чувство, а не разум, что отличало его от классицизма. Сентиментализм идеалом человеческой деятельности полагал не «разумное» переустройство мира, а высвобождение и совершенствование «естественных» чувств. Его герой более индивидуализирован, его внутренний мир обогащается способностью сопереживать, чутко откликаться на происходящее вокруг.

В 1790-е годы писатель издает альманахи. Среди них «Аглая» (ч. 1-2, 1794-1795), «Аониды», написанный в стихах (ч. 1-3, 1796-1799), а также сборник «Мои безделки», включающий в себя различные повести и стихотворения. К Карамзину приходит известность. Его знают и любят по всей России.

Одним из первых произведений Карамзина, написанных в прозе, является опубликованная в 1803 году историческая повесть «Марфа Посадница». Она была написана еще задолго до того, как в России началось увлечение романами Вальтера Скотта. В этой повести проявилось тяготение Карамзина к античности, классике как к недостижимому идеалу нравственности. В эпическом, античном виде представил Карамзин борьбу новгородцев с Москвой. «Посадница» затрагивала важные мировоззренческие вопросы: о монархии и республике, о народе и вождях, о «божественном» историческом предопределении и неповиновении ему отдельной личности. Симпатии автора были явно на стороне новгородцев и Марфы, а не монархической Москвы. Эта повесть обнаруживала и мировоззренческие противоречия писателя. Историческая правда была, несомненно, на стороне новгородцев. Однако Новгород обречен, плохие предзнаменования являются предвестниками скорой гибели города, и позже они оправдываются.

Но наибольший успех имела повесть «Бедная Лиза», опубликованная в 1792 году и ставшая знаковым произведением сентиментализма. Часто встречающийся в западной литературе восемнадцатого века сюжет о том, как дворянин соблазнил крестьянку или мещанку, в русской литературе впервые разработал в данной повести Карамзин. Биография нравственно чистой, прекрасной девушки, а также мысль о том, что подобные трагические судьбы могут встречаться и в окружающей нас действительности, способствовали огромному успеху этого произведения. Важно было и то, что Н.М. Карамзин учил своих читателей замечать красоту родной природы и любить ее. Гуманистическая направленность произведения имела неоценимое значение для литературы того времени.

В этом же 1792 году появилась на свет повесть «Наталья, боярская дочь». Она не столь известна, как «Бедная Лиза», однако затрагивает очень важные нравственные вопросы, которые волновали современников Н.М. Карамзина. Одним из важнейших в произведении является проблема чести. Алексей, возлюбленный Натальи, был честным человеком, служившим русскому царю. Поэтому он признался в своем «преступлении», в том, что похитил дочь Матвея Андреева, любимого боярина государя. Но царь благословляет их брак, видя, что Алексей - достойный человек. Это же делает и отец девушки. Заканчивая повесть, автор пишет о том, что молодожены жили долго и счастливо и были похоронены вместе. Их отличала искренняя любовь и преданность государю. В повести вопрос чести неотделим от служения царю. Счастлив тот, кого любит государь.

Знаковым для Карамзина и его творчества стал 1793 год. В это время во Франции была установлена якобинская диктатура, потрясшая писателя своей жестокостью. Она возбудила в нем сомнения в возможности для человечества достичь благоденствия. Он осудил революцию. Философия отчаяния и фатализма пронизывает его новые произведения: повести «Остров Борнгольм» (1793), «Сиерра-Морена» (1795), стихотворения «Меланхолия», «Послание к А. А. Плещееву» и др.

К середине 1790-х годов Николай Карамзин становится признанным главой русского сентиментализма, открывавшего новую страницу в русской литературе. Он был непререкаемым авторитетом для , Батюшкова, юного .

«Вестник Европы». «Записка о старой и новой России»

В 1802 — 1803 годах Карамзин издает журнал «Вестник Европы», в котором преобладают литература и политика. В его критических статьях этого времени вырисовывалась новая эстетическая программа, что способствовало становлению русской литературы как национально-самобытной. Ключ самобытности русской культуры Карамзин видел в истории. Наиболее яркой иллюстрацией его взглядов стала упоминавшая выше повесть «Марфа Посадница». В своих политических статьях Карамзин обращался с рекомендациями к правительству, указывая на роль просвещения.

Стараясь воздействовать на царя Александра I в этом направлении, Карамзин передал ему свою «Записку о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» (1811), в которой отразились взгляды консервативных слоев общества, не одобрявших либеральные реформы государя. Записка вызвала раздражение последнего. В 1819 году литератор подал новую записку — «Мнение русского гражданина», вызвавшую еще большее неудовольствие царя. Однако Карамзин не отказался от веры в спасительность просвещенного самодержавия и позднее осудил восстание декабристов. Несмотря на это, Карамзина-художника по-прежнему высоко ценили молодые писатели, даже не разделявшие его политических убеждений.

«История государства Российского»

В 1803 году посредством своего друга и бывшего учителя юного императора Николай Михайлович получает официальное звание придворного историографа. Это имело для него огромное значение, так как теперь, благодаря назначенной государем пенсии и доступу к архивам, писатель мог осуществить задуманный им труд по истории отечества. В 1804 году он оставил литературное поприще и с головой окунулся в работу: в архивах и книжных собраниях Синода, Эрмитажа, Академии наук, Публичной библиотеки, Московского университета, Александро-Невской и Троице-Сергиевой лавры читал рукописи и книги по истории, разбирал древние фолианты ( , Троицкую летописи, Судебник Ивана Грозного, «Моление » и многие другие) выписывал, сравнивал. Трудно представить, какую огромную работу проделал историк Карамзин. Ведь на создание двенадцати томов его «Истории государства Российского» ушло двадцать с лишним лет напряженного труда, с 1804-го по 1826 год. Изложение исторических событий здесь отличалось, насколько это возможно, беспристрастностью и достоверностью, а также прекрасным художественным слогом. Повествование было доведено до . В 1818 году были изданы первые восемь томов «Истории», в 1821 году вышел 9-й том, посвященный царствованию , в 1824-м — 10-й и 11-й, о Федоре Иоанновиче и . Смерть оборвала работу над 12-м томом и не позволила осуществить масштабный замысел до конца.

Выходившие один за другим 12 томов «Истории государства Российского» вызывали многочисленные читательские отклики. Возможно, впервые за всю историю печатная книга спровоцировала такой всплеск национального самосознания жителей России. Карамзин открыл народу его историю, объяснил его прошлое. Рассказывали, что, закрыв восьмой том, воскликнул: «Оказывается, у меня есть Отечество!». Зачитывались «Историей» все — студенты, чиновники, дворяне, даже светские дамы. Читали в Москве и Петербурге, читали в провинции: например, в Иркутске закупили 400 экземпляров.

Но содержание труда воспринималось неоднозначно. Так, вольнолюбивая молодежь была склонна оспаривать поддержку монархического строя, которую выказывал на страницах «Истории государства Российского» Карамзин. А молодой Пушкин даже написал дерзкие эпиграммы на почтенного в те годы историка. По его мнению, этот труд доказывал «необходимость самовластья и прелести кнута». Карамзин, книги которого никого не оставили равнодушным, в ответ на критику всегда был сдержан, спокойно воспринимал как насмешки, так и похвалу.

Последние годы

Переехав жить в Петербург, Карамзин, начиная с 1816 года, каждое лето проводит в со своей семьей. Карамзины были радушными хозяевами, принимающими таких известных поэтов, как , Жуковский и Батюшков (они являлись членами созданного в 1815 году и отстаивавшего карамзинское направление в литературе общества «Арзамас»), а также образованную молодежь. Здесь часто бывал и молодой А.С. Пушкин, слушая, как старшие читают стихи, ухаживая за женой Н.М. Карамзина Екатериной Андреевной (она была второй женой писателя, у пары было 9 детей), уже немолодой, но обаятельной и умной женщиной, которой он решился даже послать признание в любви. Мудрый и опытный Карамзин простил выходку молодого человека, как и его дерзкие эпиграммы на «Историю». Через десять лет Пушкин, уже будучи зрелым человеком, по-другому посмотрит на великий труд Николая Михайловича. В 1826 году, находясь в ссылке в Михайловском, он напишет в «Записке о народном воспитании», что историю России следует преподавать по Карамзину, и назовет это произведение не просто трудом великого историка, но и подвигом честного человека.

В целом, последние годы жизни историка и писателя можно назвать счастливыми. Его связала дружба с царем Александром. Вдвоем они часто гуляли, беседуя, по Царскосельскому парку. Событием, омрачившим эти годы, стало . 14 декабря 1825 года Карамзин присутствовал на Сенатской площади. Историк, безусловно, был против восстания, хотя и видел среди бунтовщиков знакомые лица Муравьевых, . Через несколько дней после выступления Николай Михайлович сказал: «Заблуждения и преступления этих молодых людей суть заблуждения и преступления нашего века».

Сам Карамзин стал жертвой событий 14 декабря: стоя на Сенатской площади, он страшно простудился и 22 мая 1826 года скончался.

Память

В 1848 году в Симбирске была открыта Карамзинская общественная библиотека. В Новгороде на памятнике «1000-летие России» (1862) среди 129 фигур самых выдающихся личностей в российской истории есть и фигура Н.М. Карамзина. В Москве в честь Н.М. Карамзина назван проезд, в Калининграде - улица. В Ульяновске установлен памятник историку, в усадьбе Остафьево - памятный знак.

Сочинения

Избранные сочинения в 2-х тт. М.-Л., 1964.

История государства Российского. СПб., 1818-1826.

Полное собрание сочинений в 18-ти тт. М., 1998-2008.

Полное собрание стихотворений / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. Ю. М. Лотмана. Л., 1967.

12 декабря (1 декабря по ст. стилю) 1766 года родился Николай Михайлович Карамзин – русский писатель, поэт, редактор «Московского журнала» (1791-1792) и журнала «Вестник Европы» (1802-1803), почётный член Императорской Академии наук (1818), действительный член Императорской Российской академии, историк, первый и единственный придворный историограф, один из первых реформаторов русского литературного языка, отец-основатель отечественной историографии и русского сентиментализма.

Вклад Н.М. Карамзина в русскую культуру трудно переоценить. Вспоминая всё, что успел сделать этот человек за краткие 59 лет своего земного существования, невозможно пройти мимо того факта, что именно Карамзин во многом определил лицо русского XIX века – «золотого» века русской поэзии, литературы, историографии, источниковедения и других гуманитарных направлений научного знания. Благодаря лингвистическим поискам, направленным на популяризацию литературного языка поэзии и прозы, Карамзин подарил своим современникам русскую литературу. И если Пушкин – это «наше всё», то Карамзина смело можно назвать «нашим Всем» с самой большой буквы. Без него вряд ли были бы возможны Вяземский, Пушкин, Баратынский, Батюшков и другие поэты так называемой «пушкинской плеяды».

«К чему ни обратись в нашей литературе – всему начало положено Карамзиным: журналистике, критике, повести, роману, повести исторической, публицизму, изучению истории,» - справедливо замечал впоследствии В.Г. Белинский.

«История государства Российского» Н.М. Карамзина стала не просто первой русскоязычной книгой по истории России, доступной широкому читателю. Карамзин подарил русским людям Отечество в полном смысле этого слова. Рассказывают, что, захлопнув восьмой, последний том, граф Фёдор Толстой по прозванию Американец воскликнул: «Оказывается, у меня есть Отечество!» И он был не один. Все его современники вдруг узнали, что живут в стране с тысячелетней историей и им есть, чем гордиться. До этого считалось, что до Петра I, прорубившего «окно в Европу», в России не было ничего хоть сколько-нибудь достойного внимания: тёмные века отсталости и варварства, боярское самовластие, исконно русская лень и медведи на улицах…

Многотомный труд Карамзина не был закончен, но, выйдя в свет в первой четверти XIX века, он полностью определил историческое самосознание нации на долгие годы вперёд. Вся последующая историография так и не смогла породить ничего более отвечающего сложившемуся под влиянием Карамзина «имперскому» самосознанию. Взгляды Карамзина оставили глубокий, неизгладимый след во всех областях русской культуры XIX–XX веков, сформировав основы национального менталитета, которые, в конечном итоге, определили пути развития русского общества и государства в целом.

Показательно, что в XX веке, развалившееся было под нападками революционных интернационалистов здание российской великодержавности к 1930-м годам вновь возродилось – под другими лозунгами, с другими лидерами, в другой идеологической упаковке. но… Сам подход к историографии отечественной истории, как до 1917 года, так и после, во многом остался по-карамзински ура-патриотическим и сентиментальным.

Н.М. Карамзин – ранние годы

Родился Н.М.Карамзин 12 декабря (1 ст.ст.) 1766 года в селе Михайловка Бузулукского уезда Казанской губернии (по другим данным – в родовом поместье Знаменское Симбирского уезда Казанской губернии). О его ранних годах мало что известно: не осталось ни писем, ни дневников, ни воспоминаний самого Карамзина о своём детстве. Он даже точно не знал своего года рождения и почти всю жизнь считал, что родился в 1765 году. Только под старость, обнаружив документы, «помолодел» на один год.

Вырос будущий историограф в усадьбе отца - отставного капитана Михаила Егоровича Карамзина (1724-1783), среднепоместного симбирского дворянина. Получил хорошее домашнее образование. В 1778 году был отправлен в Москву в пансион профессора Московского университета И.М. Шадена. Одновременно посещал в 1781-1782 годах лекции в университете.

Окончив пансион, в 1783 году Карамзин поступил на службу в Преображенский полк в Петербурге, где познакомился с молодым поэтом и будущим сотрудником своего «Московского журнала» Дмитриевым. Тогда же опубликовал свой первый перевод идиллии С. Геснера «Деревянная нога».

В 1784 году Карамзин вышел в отставку поручиком и более никогда не служил, что воспринималось в тогдашнем обществе как вызов. После недолгого пребывания в Симбирске, где он вступил в масонскую ложу «Золотого венца», Карамзин переехал в Москву и был введён в круг Н. И. Новикова. Он поселился в доме, принадлежавшем новиковскому «Дружескому учёному обществу», стал автором и одним из издателей первого детского журнала «Детское чтение для сердца и разума» (1787-1789), основанного Новиковым. В это же время Карамзин сблизился с семьёй Плещеевых. С Н. И. Плещеевой его долгие годы связывала нежная платоническая дружба. В Москве Карамзин издаёт свои первые переводы, в которых отчётливо виден интерес к европейской и русской истории: «Времена года» Томсона, «Деревенские вечера» Жанлиса, трагедия У. Шекспира «Юлий Цезарь», трагедия Лессинга «Эмилия Галотти».

В 1789 году в журнале «Детское чтение...» появилась первая оригинальная повесть Карамзина «Евгений и Юлия». Читатель её практически не заметил.

Путешествие в Европу

Как утверждают многие биографы, Карамзин не был расположен к мистической стороне масонства, оставаясь сторонником его деятельно-просветительского направления. Если сказать точнее, к концу 1780-х годов масонской мистикой в её русском варианте Карамзин уже «переболел». Возможно, охлаждение к масонству стало одной из причин его отъезда в Европу, в которой он провёл более года (1789-90), посетив Германию, Швейцарию, Францию и Англию. В Европе он встречался и беседовал (кроме влиятельных масонов) с европейскими «властителями умов»: И. Кантом, И. Г. Гердером, Ш. Бонне, И. К. Лафатером, Ж. Ф. Мармонтелем, посещал музеи, театры, светские салоны. В Париже Карамзин слушал в Национальном собрании О. Г. Мирабо, М. Робеспьера и других революционеров, видел многих выдающихся политических деятелей и со многими был знаком. Видимо, революционный Париж 1789 года показал Карамзину, насколько сильно на человека может воздействовать слово: печатное, когда парижане с живейшим интересом читали памфлеты и листовки; устное, когда выступали революционные ораторы и возникала полемика (опыт, которого нельзя было приобрести в то время России).

Об английском парламентаризме Карамзин был не слишком восторженного мнения (возможно, идя по стопам Руссо), но очень высоко ставил тот уровень цивилизованности, на котором находилось английское общество в целом.

Карамзин – журналист, издатель

Осенью 1790 года Карамзин возвратился в Москву и вскоре организовал издание ежемесячного «Московского журнала» (1790-1792), в котором была напечатана большая часть «Писем русского путешественника», повествующих о революционных событиях во Франции, повести «Лиодор», «Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь», «Флор Силин», очерки, рассказы, критические статьи и стихотворения. К сотрудничеству в журнале Карамзин привлёк всю литературную элиту того времени: своих друзей Дмитриева и Петрова, Хераскова и Державина, Львова, Нелединского-Мелецкого и др. Статьи Карамзина утверждали новое литературное направление - сентиментализм.

У «Московского журнала» было всего 210 постоянных подписчиков, но для конца XVIII века - это всё равно, что стотысячный тираж в конце XIX столетия. Тем более, что журнал читали именно те, кто «делал погоду» в литературной жизни страны: студенты, чиновники, молодые офицеры, мелкие служащие различных государственных учреждений («архивные юноши»).

После ареста Новикова власти всерьёз заинтересовались издателем «Московского журнала». На допросах в Тайной экспедиции спрашивают: не Новиков ли с «особенным заданием» посылал «русского путешественника» за границу? Новиковцы были людьми высокой порядочности и, разумеется, Карамзина выгородили, но из-за этих подозрений журнал пришлось прекратить.

В 1790-е годы Карамзин издавал первые русские альманахи - «Аглая» (1794 -1795) и «Аониды» (1796 -1799). В 1793 году, когда на третьем этапе Французской революции была установлена якобинская диктатура, потрясшая Карамзина своей жестокостью, Николай Михайлович отказался от некоторых своих прежних взглядов. Диктатура возбудила в нём серьёзные сомнения в возможности человечества достичь благоденствия. Он резко осудил революцию и все насильственные способы преобразования общества. Философия отчаяния и фатализма пронизывает его новые произведения: повести «Остров Борнгольм» (1793); «Сиерра-Морена» (1795); стихотворения «Меланхолия», «Послание к А. А. Плещееву» и др.

В этот период к Карамзину приходит настоящая литературная слава.

Фёдор Глинка: «Из 1200 кадет редкий не повторял наизусть какую-нибудь страницу из „Острова Борнгольма"» .

Имя Эраст, до этого совершенно непопулярное, всё чаще встречается в дворянских списках. Ходят слухи об удачных и неудачных самоубийствах в духе Бедной Лизы. Ядовитый мемуарист Вигель припоминает, что важные московские вельможи уж начали обходиться «почти как с равным с тридцатилетним отставным поручиком» .

В июле 1794 года жизнь Карамзина едва не оборвалась: по дороге в имение, в степной глуши, на него напали разбойники. Карамзин чудом спасся, получив две лёгкие раны.

В 1801 году – женился на Елизавете Протасовой, соседке по имению, которую знал с детства – на момент свадьбы они были знакомы почти 13 лет.

Реформатор русского литературного языка

Уже в начале 1790-х годов Карамзин серьёзно задумывается над настоящим и будущим русской литературы. Он пишет другу: «Я лишён удовольствия читать много на родном языке. Мы еще бедны писателями. У нас есть несколько поэтов, заслуживающих быть читанными». Конечно, русские писатели были и есть: Ломоносов, Сумароков, Фонвизин, Державин, но значительных имён не более десятка. Карамзин одним из первых понимает, что дело стало не за талантами – талантов в России не меньше, чем в любой другой стране. Просто русская литература никак не может отойти от давно устаревших традиций классицизма, заложенных в середине XVIII века единственным теоретиком М.В. Ломоносовым.

Реформа литературного языка, проведённая Ломоносовым, как и созданная им теория «трёх штилей», отвечала задачам переходного периода от древней к новой литературе. Полный отказ от употребления привычных церковнославянизмов в языке был тогда ещё преждевременным и нецелесообразным. Но эволюция языка, начавшаяся ещё при Екатерине II, активно продолжалась. «Три штиля», предложенные Ломоносовым, опирались не на живую разговорную речь, а на остроумную мысль писателя-теоретика. И эта теория часто ставила авторов в затруднительное положение: приходилось употреблять тяжёлые, устаревшие славянские выражения там, где в разговорном языке они давно уже были заменены другими, более мягкими и изящными. Читатель подчас не мог «продраться» сквозь нагромождения устаревших славянизмов, употребляемых в церковных книгах и записях, чтобы понять суть того или иного светского произведения.

Карамзин решил приблизить литературный язык к разговорному. Поэтому одной из главных его целей было дальнейшее освобождение литературы от церковнославянизмов. В предисловии ко второй книжке альманаха «Аониды» он писал: «Один гром слов только оглушает нас и никогда до сердца не доходит».

Вторая черта «нового слога» Карамзина состояла в упрощении синтаксических конструкций. Писатель отказался от пространных периодов. В «Пантеоне российских писателей» он решительно заявлял: «Проза Ломоносова вообще не может служить для нас образцом: длинные периоды его утомительны, расположение слов не всегда сообразно с течением мыслей».

В отличие от Ломоносова, Карамзин стремился писать короткими, легко обозримыми предложениями. Это и по сей день является образцом хорошего слога и примером для подражания в литературе.

Третья заслуга Карамзина заключалась в обогащении русского языка рядом удачных неологизмов, которые прочно вошли в основной словарный состав. К числу нововведений, предложенных Карамзиным, относятся такие широко известные в наше время слова, как «промышленность», «развитие», «утончённость», «сосредоточить», «трогательный», «занимательность», «человечность», «общественность», «общеполезный», «влияние» и ряд других.

Создавая неологизмы, Карамзин использовал главным образом метод калькирования французских слов: «интересный» от «interessant», «утончённый» от «raffine», «развитие» от «developpement», «трогательный» от «touchant».

Мы знаем, что ещё в петровскую эпоху в русском языке появилось множество иностранных слов, но они большей частью заменяли уже существовавшие в славянском языке слова и не являлись необходимостью. Кроме того, эти слова часто брались в необработанном виде, поэтому были очень тяжелы и неуклюжи («фортеция» вместо «крепость», «виктория» вместо «победа», и т.п.). Карамзин, напротив, старался придавать иностранным словам русское окончание, приспосабливая их к требованиям русской грамматики: «серьёзный», «моральный», «эстетический», «аудитория», «гармония», «энтузиазм» и т.д..

В своей реформаторской деятельности Карамзин делал установку на живую разговорную речь образованных людей. И это было залогом успеха его творчества - он пишет не учёные трактаты, а путевые заметки («Письма русского путешественника»), сентиментальные повести («Остров Борнгольм», «Бедная Лиза»), стихи, статьи, переводит с французского, английского и немецкого.

«Арзамас» и «Беседа»

Не удивительно, что большая часть молодых литераторов, современных Карамзину, приняла его преобразования «на ура» и охотно последовала за ним. Но, как и у всякого реформатора, у Карамзина были убеждённые противники и достойные оппоненты.

Во главе идейных противников Карамзина встал А.С. Шишков (1774- 1841) – адмирал, патриот, известный государственный деятель того времени. Старовер, поклонник языка Ломоносова, Шишков на первый взгляд был классицистом. Но эта точка зрения нуждается в существенных оговорках. В противовес европеизму Карамзина Шишков выдвинул идею народности литературы - важнейший признак далёкого от классицизма романтического мироощущения. Получается, что Шишков тоже примыкал к романтикам , но только не прогрессивного, а консервативного направления. Его взгляды могут быть признаны своеобразной предтечей позднейшего славянофильства и почвеничества.

В 1803 году Шишков выступил с «Рассуждением о старом и новом слоге российского языка». Он упрекал «карамзинистов» в том, что они поддались соблазну европейских революционных лжеучений и ратовал за возвращение литературы к устному народному творчеству, к народному просторечию, к православной церковнославянской книжности.

Шишков не был филологом. Проблемами литературы и русского языка он занимался, скорее, как любитель, поэтому нападки адмирала Шишкова на Карамзина и его сторонников-литераторов подчас выглядели не столько научно обоснованными, сколько бездоказательно-идеологическими. Языковая реформа Карамзина казалась Шишкову, воину и защитнику Отечества, непатриотичной и антирелигиозной: «Язык есть душа народа, зеркало нравов, верный показатель просвещения, неумолчный свидетель дел. Где нет в сердцах веры, там нет в языке благочестия. Где нет любви к отечеству, там язык не изъявляет чувств отечественных» .

Шишков упрекал Карамзина за неумеренное употребление варваризмов («эпоха», «гармония», «катастрофа»), ему претили неологизмы («переворот» как - перевод слова «revolution»), резали ухо искусственные слова: «будущность», «начитанность» и т.д.

И надо признать, что иногда критика его была меткой и точной.

Уклончивость и эстетическая жеманность речи «карамзинистов» очень скоро устарели и вышли из литературного употребления. Именно такое будущее предсказывал им Шишков, считая, что вместо выражения «когда путешествие сделалось потребностью души моей» можно сказать просто: «когда я полюбил путешествовать»; изысканную и напичканную перифразами речь «пестрые толпы сельских ореад сретаются с смуглыми ватагами пресмыкающихся фараонид» можно заменить всем понятным выражением «деревенским девкам навстречу идут цыганки» и т.д.

Шишков и его сторонники сделали первые шаги в изучении памятников древнерусской письменности, увлечённо штудировали «Слово о полку Игореве», занимались фольклором, выступали за сближение России со славянским миром и признавали необходимость сближения «словенского» слога с простонародным языком.

В споре с переводчиком Карамзиным Шишков выдвинул веский аргумент об «идиоматичности» каждого языка, о неповторимом своеобразии его фразеологических систем, делающих невозможным дословный перевод мысли или подлинного смыслового значения с одного языка на другой. Например, при дословном переводе на французский выражение «старый хрен» теряет переносный смысл и «означает токмо самую вещь, а в метафизическом смысле никакого круга знаменования не имеет».

В пику карамзинской Шишков предложил свою реформу русского языка. Недостающие в нашем обиходе понятия и чувства он предлагал обозначать новыми словами, образованными из корней не французского, а русского и старославянского языков. Вместо карамзинского «влияние» он предлагал «наитие», вместо «развитие» - «прозябение», вместо «актёр» - «лицедей», вместо «индивидуальность» - «яйность», «мокроступы» вместо «калоши» и «блуждалище» вместо «лабиринт». Большинство его нововведений в русском языке не прижилось.

Нельзя не признать горячей любви Шишкова к русскому языку; нельзя не признать и того, что увлечение всем иностранным, особенно французским, зашло в России слишком далеко. В конечном итоге это привело к тому, что язык простонародный, крестьянский стал сильно отличаться от языка культурных классов. Но нельзя отмахнуться и от того факта, что естественный процесс начавшейся эволюции языка невозможно было остановить. Невозможно было насильно вернуть в употребление уже устаревшие в то время выражения, которые предлагал Шишков: «зане», «убо», «иже», «яко» и другие.

Карамзин даже не отвечал на обвинения Шишкова и его сторонников, зная твёрдо, что ими руководили исключительно благочестивые и патриотические чувства. Впоследствии сам Карамзин и наиболее талантливые его сторонники (Вяземский, Пушкин, Батюшков) последовали весьма ценному указанию «шишковцев» на необходимость «возвращения к своим корням» и примерам собственной истории. Но тогда понять друг друга они так и не смогли.

Пафос и горячий патриотизм статей А.С. Шишкова вызвал сочувственное отношение у многих литераторов. И когда Шишков вместе с Г. Р. Державиным основали литературное общество «Беседа любителей российского слова» (1811) с уставом и своим журналом, к этому обществу сразу примкнули П. А. Катенин, И. А. Крылов, а позднее В. К. Кюхельбекер и А. С. Грибоедов. Один из активных участников «Беседы...» плодовитый драматург А. А. Шаховской в комедии «Новый Стерн» злобно высмеял Карамзина, а в комедии «Урок кокеткам, или Липецкие воды» в лице «балладника» Фиалкина создал пародийный образ В. А. Жуковского.

Это вызвало дружный отпор со стороны молодёжи, поддерживавшей литературный авторитет Карамзина. Д. В. Дашков, П. А. Вяземский, Д. Н. Блудов сочинили несколько остроумных памфлетов в адрес Шаховского и других членов «Беседы...». В «Видении в Арзамасском трактире» Блудов дал кружку юных защитников Карамзина и Жуковского название «Общество безвестных арзамасских литераторов» или попросту «Арзамас».

В организационной структуре этого общества, основанного осенью 1815 года, царил весёлый дух пародии на серьезную «Беседу...». В противоположность официальной напыщенности здесь господствовала простота, естественность, открытость, большое место отводилось шутке и игре.

Пародируя официальный ритуал «Беседы...», при вступлении в «Арзамас» каждый должен был прочитать «надгробную речь» своему «покойному» предшественнику из числа ныне здравствующих членов «Беседы...» или Российской Академии наук (графу Д. И. Хвостову, С. А. Ширинскому-Шихматову, самому А. С. Шишкову и др.). «Надгробные речи» были формой литературной борьбы: они пародировали высокие жанры, высмеивали стилистическую архаику поэтических произведений «беседчиков». На заседаниях общества оттачивались юмористические жанры русской поэзии, велась смелая и решительная борьба со всякого рода официозом, формировался тип независимого, свободного от давления всяких идеологических условностей русского литератора. И хотя П. А. Вяземский – один из организаторов и активных участников общества - в зрелые годы осуждал юношеское озорство и непримиримость своих единомышленников (в частности – обряды «отпевания» живых литературных противников), он справедливо назвал «Арзамас» школой «литературного товарищества» и взаимного творческого обучения. Общества «Арзамас» и «Беседа» вскоре превратились в центры литературной жизни и общественной борьбы первой четверти XIX века. В «Арзамас» входили такие известные люди, как Жуковский (псевдоним – Светлана), Вяземский (Асмодей), Пушкин (Сверчок), Батюшков (Ахилл) и др.

«Беседа» распалась после смерти Державина в 1816 году; «Арзамас», утратив основного оппонента, прекратил своё существование к 1818 году.

Таким образом, к середине 1790-х Карамзин стал признанным главой русского сентиментализма, открывавшего не просто новую страницу в русской литературе, а русскую художественную литературу вообще. Русские читатели, поглощавшие до этого лишь французские романы, да сочинения просветителей, с восторгом приняли «Письма русского путешественника» и «Бедную Лизу», а русские писатели и поэты (как «беседчики», так и «арзамасцы») поняли, что можно и должно писать на родном языке.

Карамзин и Александр I: симфония с властью?

В 1802 - 1803 годах Карамзин издавал журнал «Вестник Европы», в котором преобладали литература и политика. Во многом благодаря противостоянию с Шишковым, в критических статьях Карамзина появилась новая эстетическая программа становления русской литературы как национально-самобытной. Ключ самобытности русской культуры Карамзин, в отличие от Шишкова, видел не столько в приверженности обрядовой старине и религиозности, сколько в событиях русской истории. Наиболее яркой иллюстрацией его взглядов стала повесть «Марфа Посадница или покорение Новагорода».

В своих политических статьях 1802-1803 годов Карамзин, как правило, обращался с рекомендациями к правительству, главной из которых было просвещение нации во имя процветания самодержавного государства.

Эти идеи в целом были близки императору Александру I – внуку Екатерины Великой, которая в своё время тоже мечтала о «просвещённой монархии» и полной симфонии между властью и европейски образованным обществом. Откликом Карамзина на переворот 11 марта 1801 года и восшествие на престол Александра I стало «Историческое похвальное слово Екатерине Второй» (1802), где Карамзин выразил свои взгляды о существе монархии в России, а также обязанностях монарха и его подданных. «Похвальное слово» было одобрено государем, как собрание примеров для молодого монарха и благосклонно принято им. Александра I, очевидно, заинтересовали исторические изыскания Карамзина, и император справедливо решил, что великой стране просто необходимо вспомнить своё не менее великое прошлое. А если не вспомнить, так хотя бы создать заново…

В 1803 году через посредство царского воспитателя М. Н. Муравьёва – поэта, историка, педагога, одного из образованнейших людей того времени – Н.М. Карамзин получил официальное звание придворного историографа с пенсией в 2000 руб. (Пенсия в 2000 рублей в год назначалась тогда чиновникам, имеющим по Табели о рангах чины не ниже генеральских). Позднее И. В. Киреевский, ссылаясь на самого Карамзина, писал о Муравьёве: «Кто знает, может быть, без его благомысленного и теплого содействия Карамзин не имел бы средств совершить своего великого дела».

В 1804 году Карамзин практически отходит от литературной и издательской деятельности и приступает к созданию «Истории государства Российского», над которой работал до конца своих дней. Своим влиянием М.Н. Муравьёв сделал доступными для историка многие из ранее неизвестных и даже «секретных» материалов, открыл для него библиотеки и архивы. О таких благоприятных условиях для работы современные историки могут только мечтать. Поэтому, на наш взгляд, говорить об «Истории государства Российского», как о «научном подвиге» Н.М. Карамзина, не совсем справедливо. Придворный историограф находился на службе, добросовестно выполнял работу, за которую ему платили деньги. Соответственно, он должен был написать такую историю, которая была в данный момент необходима заказчику, а именно – государю Александру I, проявлявшему на первом этапе царствования симпатии к европейскому либерализму.

Однако под влиянием занятий российской историей уже к 1810 году Карамзин стал последовательным консерватором. В этот период окончательно сложилась система его политических воззрений. Заявления Карамзина о том, что он «республиканец в душе» могут быть адекватно истолкованы только в том случае, если учесть, что речь идёт о «Платоновой республике мудрецов», идеальном общественном устройстве, основанном на государственной добродетели, строгой регламентации и отказе от личной свободы. В начале 1810 года Карамзин через своего родственника графа Ф. В. Ростопчина познакомился в Москве с лидером «консервативной партии» при дворе - великой княгиней Екатериной Павловной (сестрой Александра I) и начал постоянно посещать её резиденцию в Твери. Салон великой княгини представлял центр консервативной оппозиции либерально-западническому курсу, олицетворяемому фигурой М. М. Сперанского. В этом салоне Карамзин читал отрывки из своей «Истории...», тогда же познакомился с вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной, которая стала одной из его покровительниц.

В 1811 году по просьбе великой княгини Екатерины Павловны Карамзин написал записку «О древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях», в которой изложил свои представления об идеальном устройстве Российского государства и подверг резкой критике политику Александра I и его ближайших предшественников: Павла I, Екатерины II и Петра I. В XIX веке записка ни разу не была опубликована полностью и расходилась только в рукописных списках. В советское время мысли, изложенные Карамзиным в его послании, воспринимались как реакция крайне консервативного дворянства на реформы М. М. Сперанского. Сам автор был заклеймён «реакционером», противником освобождения крестьянства и других либеральных шагов правительства Александра I.

Однако при первой полной публикации записки в 1988 году Ю. М. Лотман вскрыл её более глубокое содержание. В этом документе Карамзин выступил с обоснованной критикой неподготовленных реформ бюрократического характера, проводимых сверху. Восхваляя Александра I, автор записки в то же самое время обрушивается на его советников, имея в виду, конечно, Сперанского, стоявшего за конституционные преобразования. Карамзин берёт на себя смелость обстоятельно, со ссылками на исторические примеры, доказывать царю, что к отмене крепостного права и ограничению самодержавной монархии конституцией (по примеру европейских держав) Россия не готова ни исторически, ни политически. Некоторые из его доводов (например, о бесполезности освобождения крестьян без земли, невозможности в России конституционной демократии) и сегодня выглядят вполне убедительными и исторически верными.

Наряду с обзором российской истории и критикой политического курса императора Александра I в записке содержалась цельная, оригинальная и весьма сложная по своему теоретическому содержанию концепция самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанного с православием.

При этом Карамзин отказывался отождествлять «истинное самодержавие» с деспотизмом, тиранией или произволом. Он считал, что подобные отклонения от норм обусловлены волей случая (Иван IV Грозный, Павел I) и быстро ликвидировались инерцией традиции «мудрого» и «добродетельного» монархического правления. В случаях резкого ослабления и даже полного отсутствия верховной государственной и церковной власти (например, во время Смуты), эта мощная традиция приводила в течение короткого исторического срока к восстановлению самодержавия. Самодержавие явилось «палладиумом России», главной причиной её могущества и процветания. Поэтому основные принципы монархического правления в России, по мнению Карамзина, должны были сохраняться и впредь. Их следовало дополнить лишь должной политикой в области законодательства и просвещения, которая вела бы не к подрыву самодержавия, а к его максимальному усилению. При таком понимании самодержавия всякая попытка его ограничения являлась бы преступлением перед русской историей и русской народом.

Первоначально записка Карамзина вызвала лишь раздражение молодого императора, не любившего критики своих действий. В этой записке историограф проявил себя plus royaliste que le roi (большим роялистом, чем сам король). Однако впоследствии блестящий «гимн российскому самодержавию» в изложении Карамзина, несомненно, возымел своё действие. После войны 1812 года победитель Наполеона Александр I свернул многие свои либеральные прожекты: реформы Сперанского не были доведены до конца, конституция и сама мысль об ограничении самодержавия остались лишь в умах будущих декабристов. А уже в 1830-е годы концепция Карамзина фактически легла в основу идеологии Российской империи, обозначенной «теорией официальной народности» графа С. Уварова (Православие-Самодержавие-Народность).

До издания первых 8 томов «Истории…» Карамзин жил в Москве, откуда выезжал только в Тверь к великой княгине Екатерине Павловне и в Нижний Новгород, на время занятия Москвы французами. Лето он обыкновенно проводил в Остафьеве, имении князя Андрея Ивановича Вяземского, на внебрачной дочери которого, Екатерине Андреевне, Карамзин женился в 1804 году. (Первая жена Карамзина, Елизавета Ивановна Протасова, умерла в 1802 г.).

В последние 10 лет жизни, которые Карамзин провёл в Петербурге, он очень сблизился с царской семьёй. Хотя император Александр I со времени подачи «Записки» относился к Карамзину сдержанно, Карамзин часто проводил лето в Царском Селе. По желанию императриц (Марии Фёдоровны и Елизаветы Алексеевны), он не раз вёл с императором Александром откровенные политические беседы, в которых выступал как выразитель мнения противников резких либеральных преобразований. В 1819 -1825 годах Карамзин с жаром восставал против намерений государя относительно Польши (подал записку «Мнение русского гражданина»), осуждал повышение государственных налогов в мирное время, говорил о нелепой губернской системе финансов, критиковал систему военных поселений, деятельность министерства просвещения, указывал на странный выбор государем некоторых важнейших сановников (например, Аракчеева), говорил о необходимости сокращения внутренних войск, о мнимом исправлении дорог, столь тягостном для народа и постоянно указывал на необходимость иметь твёрдые законы, гражданские и государственные.

Конечно, имея за плечами таких заступниц, как обе императрицы и великая княгиня Екатерина Павловна, можно было и покритиковать, и поспорить, и проявить гражданское мужество, и попытаться наставить монарха «на путь истинный». Только недаром императора Александра I и современники, и последующие историки его царствования называли «загадочным сфинксом». На словах государь соглашался с критическими замечаниями Карамзина относительно военных поселений, признавал необходимость «дать коренные законы России», а также пересмотреть некоторые аспекты внутренней политики, но так уж повелось в нашей стране, что на деле - все мудрые советы государственных людей остаются «бесплодны для любезного Отечества»…

Карамзин как историк

Карамзин есть первый наш историк и последний летописец.
Своею критикой он принадлежит истории,
простодушием и апофегмами - хронике.

А.С. Пушкин

Даже с точки зрения современной Карамзину исторической науки, назвать 12 томов его «Истории государства Российского», собственно, научным трудом никто не решился. Уже тогда всем было понятно, что почётное звание придворного историографа не может сделать литератора историком, дать ему соответствующие знания и надлежащую подготовку.

Но, с другой стороны, Карамзин изначально не ставил себе задачи брать на себя роль исследователя. Новоиспечённый историограф не собирался писать научный трактат и присваивать себе лавры прославленных предшественников – Шлёцера, Миллера, Татищева, Щербатова, Болтина и т.д.

Предварительная критическая работа над источниками для Карамзина - только «тяжкая дань, приносимая достоверности». Он был, прежде всего, писателем, а потому хотел приложить свой литературный талант к уже готовому материалу: «выбрать, одушевить, раскрасить» и сделать, таким образом, из русской истории «нечто привлекательное, сильное, достойное внимания не только русских, но и иностранцев». И эту задачу он выполнил блестяще.

Сегодня невозможно не согласиться с тем, что в начале XIX века источниковедение, палеография и другие вспомогательные исторические дисциплины находились в самом зачаточном состоянии. Поэтому требовать от литератора Карамзина профессиональной критики, а также чёткого следования той или иной методике работы с историческими источниками – просто смешно.

Нередко можно услышать мнение, что Карамзин просто красиво переписал написанную давно устаревшим, трудным для чтения слогом «Историю Российскую с древнейших времён» князя М.М.Щербатова, внёс с неё кое-какие свои мысли и тем самым создал книгу для любителей увлекательного чтения в семейном кругу. Это не так.

Естественно, что при написании своей «Истории…» Карамзин активно использовал опыт и труды своих предшественников – Шлёцера и Щербатова. Щербатов помог Карамзину ориентироваться в источниках русской истории, существенно повлияв и на выбор материала, и на его расположение в тексте. Случайно или нет, но «История государства Российского» доведена Карамзиным именно до того места, что и «История» Щербатова. Однако, помимо следования уже отработанной его предшественниками схеме, Карамзин приводит в своём сочинении массу ссылок на обширнейшую иностранную историографию, почти незнакомую российскому читателю. Работая над своей «Историей…», он впервые ввёл в научный оборот массу неизвестных и ранее неизученных источников. Это византийские и ливонские хроники, сведения иностранцев о населении древней Руси, а также большое количество русских летописей, которых ещё не касалась рука историка. Для сравнения: М.М. Щербатов использовал при написании своего труда только 21 русскую летопись, Карамзин активно цитирует более 40. Помимо летописей Карамзин привлёк к исследованию памятники древнерусского права и древнерусской художественной литературы. Специальная глава «Истории…» посвящена «Русской правде», а ряд страниц – только что открытому «Слову о полку Игореве».

Благодаря усердной помощи директоров Московского архива министерства (коллегии) иностранных дел Н. Н. Бантыш-Каменского и А. Ф. Малиновского, Карамзин смог воспользоваться теми документами и материалами, которые не были доступны его предшественникам. Много ценных рукописей дало Синодальное хранилище, библиотеки монастырей (Троицкой лавры, Волоколамского монастыря и другие), а также частные собрания рукописей Мусина-Пушкина и Н.П. Румянцева. Особенно много документов Карамзин получил от канцлера Румянцева, собиравшего исторические материалы в России и за границей через своих многочисленных агентов, а также от А. И. Тургенева, составившего коллекцию документов папского архива.

Многие из источников, использованных Карамзиным, погибли во время московского пожара 1812 года и сохранились только в его «Истории…» и обширных «Примечаниях» к её тексту. Таким образом, труд Карамзина в какой-то мере и сам обрёл статус исторического источника, на который имеют полное право ссылаться историки-профессионалы.

Среди основных недостатков «Истории государства Российского» традиционно отмечается своеобразный взгляд её автора на задачи историка. По мнению Карамзина, «знание» и «учёность» в историке «не заменяют таланта изображать действия». Перед художественной задачей истории отступает на второй план даже моральная, какую поставил себе покровитель Карамзина, М.Н. Муравьёв. Характеристики исторических персонажей даны Карамзиным исключительно в литературно-романтическом ключе, характерном для созданного им направления русского сентиментализма. Первые русские князья у Карамзина отличаются «пылкой романтической страстью» к завоеваниям, их дружина – благородством и верноподданническим духом, «чернь» иногда проявляет недовольство, поднимая мятежи, но в конечном итоге соглашается с мудростью благородных правителей и т.д., и т.п.

Между тем, предшествовавшее поколение историков под влиянием Шлёцера давно выработало идею критической истории, и среди современников Карамзина требования критики исторических источников, несмотря на отсутствие чёткой методологии, были общепризнанными. А следующее поколение уже выступило с требованием философской истории – с выявлением законов развития государства и общества, распознанием основных движущих сил и законов исторического процесса. Поэтому излишне «литературное» творение Карамзина сразу же было подвергнуто вполне обоснованной критике.

По представлению, прочно укоренившемуся в русской и зарубежной историографии XVII - XVIII веков, развитие исторического процесса находится в зависимости от развития монархической власти. Карамзин не отходит от этого представления ни на йоту: монархическая власть возвеличила Россию в киевский период; раздел власти между князьями был политической ошибкой, которая была исправлена государственной мудростью московских князей - собирателей Руси. Вместе с тем, именно князьями исправлены были и её последствия - раздробление Руси и татарское иго.

Но прежде, чем упрекать Карамзина в том, что он ничего нового не внёс в развитие отечественной историографии, следует вспомнить, что автор «Истории государства Российского» вовсе не ставил перед собой задач философского осмысления исторического процесса или слепого подражания идеям западноевропейских романтиков (Ф. Гизо, Ф.Минье, Ж. Мешле), уже тогда заговоривших о «классовой борьбе» и «духе народа» как основной движущей силе истории. Исторической критикой Карамзин не интересовался вовсе, а «философское» направление в истории сознательно отрицал. Выводы исследователя из исторического материала, как и его субъективные измышления, кажутся Карамзину «метафизикой», которая не годится «для изображения действия и характера».

Таким образом, со своими своеобразными взглядами на задачи историка Карамзин, по большому счёту, остался вне господствующих течений русской и европейской историографии XIX и XX веков. Безусловно, он участвовал в её последовательном развитии, но лишь в виде объекта для постоянной критики и ярчайшего примера того, как историю писать не нужно.

Реакция современников

Современники Карамзина – читатели и поклонники – с восторгом приняли его новое «историческое» сочинение. Первые восемь томов «Истории государства Российского» были напечатаны в 1816-1817 годах и поступили в продажу в феврале 1818 года. Огромный для того времени трехтысячный тираж разошёлся за 25 дней. (И это несмотря на солидную цену – 50 рублей). Тут же потребовалось второе издание, которое было осуществлено в 1818-1819 годах И. В. Слёниным. В 1821 году был издан новый, девятый том, а в 1824 году следующие два. Автор не успел закончить двенадцатый том своего труда, который увидел свет в 1829 году, спустя почти три года после его смерти.

«Историей…» восхищались литературные друзья Карамзина и обширная публика читателей-неспециалистов, которые вдруг обнаружили, подобно графу Толстому-Американцу, что у их Отечества есть история. По словам А.С.Пушкина, «все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка- Колумбом».

Либеральные интеллигентные кружки 1820-х годов находили «Историю…» Карамзина отсталой по общим взглядам и излишне тенденциозной:

Специалисты-исследователи, как уже было сказано, отнеслись к сочинению Карамзина именно как к сочинению, подчас даже принижая его историческое значение. Многим казалось чересчур рискованным само предприятие Карамзина – взяться писать столь обширный труд при тогдашнем состоянии российской исторической науки.

Уже при жизни Карамзина появились критические разборы его «Истории…», а вскоре после смерти автора сделаны были попытки определить общее значение этого труда в историографии. Лелевель указывал на невольное искажение истины, вследствие патриотических, религиозных и политических увлечений Карамзина. Арцыбашев показал, в какой мере вредят написанию «истории» литературные приёмы историка-непрофессионала. Погодин подвел итог всем недостаткам «Истории», а Н.А. Полевой усмотрел общую причину этих недостатков в том, что «Карамзин есть писатель не нашего времени». Все его точки зрения, как в литературе, так и в философии, политике и истории, устарели с появлением в России новых влияний европейского романтизма. В противопоставление Карамзину, Полевой вскоре написал свою шеститомную «Историю русского народа», где полностью отдался во власть идей Гизо и прочих западноевропейских романтиков. Современники оценили этот труд как «недостойную пародию» на Карамзина, подвергнув автора довольно злобным, и не всегда заслуженным нападкам.

В 1830-х годах «История…» Карамзина становится знаменем официально «русского» направления. При содействии того же Погодина производится её научная реабилитация, вполне соответствующая духу «теории официальной народности» Уварова.

Во второй половине XIX века на основе «Истории…» была написана масса научно-популярных статей и других текстов, положенных в основу известных учебных и учебно-методических пособий. По мотивам исторических сюжетов Карамзина создано множество произведений для детей и юношества, целью которых долгие годы являлось воспитание патриотизма, верности гражданскому долгу, ответственности молодого поколения за судьбу своей Родины. Эта книга, на наш взгляд, сыграла решающую роль в формировании взглядов не одного поколения русских людей, оказав значительное влияние на основы патриотического воспитания молодёжи в конце XIX – начале XX веков.

14 декабря. Финал Карамзина.

Кончина императора Александра I и декабрьские события 1925 года глубоко потрясли Н.М. Карамзина и отрицательно сказались на его здоровье.

14 декабря 1825 года, получив известие о восстании, историк идёт на улицу: «Видел ужасные лица, слышал ужасные слова, камней пять-шесть упало к моим ногам».

Карамзин, конечно, расценивал выступление дворянства против своего государя как мятеж и тяжкое преступление. Но среди мятежников было столько знакомых: братья Муравьёвы, Николай Тургенев, Бестужев, Рылеев, Кюхельбекер (он переводил «Историю» Карамзина на немецкий).

Через несколько дней Карамзин скажет о декабристах: «Заблуждения и преступления этих молодых людей суть заблуждения и преступления нашего века».

14 декабря, во время своих перемещений по Петербургу, Карамзин сильно простудился и заболел воспалением лёгких. В глазах современников он был еще одной жертвой этого дня: рухнуло его представление о мире, утеряна вера в будущее, а на престол взошёл новый царь, очень далёкий от идеального образа просвещённого монарха. Полубольной, Карамзин ежедневно бывал во дворце, где беседовал с императрицей Марией Фёдоровной, от воспоминаний о покойном государе Александре переходя к рассуждениям о задачах будущего царствования.

Писать Карамзин больше не мог. XII том «Истории…» замер на междуцарствии 1611 - 1612 года. Последние слова последнего тома - о маленькой российской крепости: «Орешек не сдавался». Последнее, что реально успел сделать Карамзин весной 1826 года - вместе с Жуковским уговорил Николая I вернуть из ссылки Пушкина. Спустя несколько лет, император пытался передать поэту эстафету первого историографа России, но «солнце русской поэзии» в роль государственного идеолога и теоретика как-то не вписалось...

Весной 1826 года Н.М. Карамзин, по совету докторов, решил отправиться на лечение в Южную Францию или Италию. Николай I согласился спонсировать его поездку и любезно предоставил в распоряжение историографа фрегат императорского флота. Но Карамзин был уже слишком слаб для путешествия. Он скончался 22 мая (3 июня)1826 года в Санкт-Петербурге. Похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.

Н иколай Михайлович Карамзин - великий русский писатель, крупнейший литератор эпохи сентиментализма. Писал художественную прозу, лирику, пьесы, статьи. Реформатор русского литературного языка. Создатель «Истории государства Российского» - одного из первых фундаментальных трудов по истории России.

«Любил грустить, не зная о чем…»

Карамзин родился 1 (12) декабря 1766 года в селе Михайловка Бузулукского уезда Симбирской губернии. Вырос в деревне отца, потомственного дворянина. Интересно, что род Карамзиных имеет тюркские корни и происходит от татарского Кара-мурзы (аристократического сословия).

О детстве писателя известно немного. В 12 лет его отправляют в Москву в пансион профессора Московского университета Иоганна Шадена, где молодой человек получает первое образование, изучает немецкий и французский языки. Еще через три года он начинает посещать лекции знаменитого профессора эстетики, просветителя Ивана Шварца в Московском университете.

В 1783 году по настоянию отца Карамзин поступает на службу в Преображенский гвардейский полк, но вскоре выходит в отставку и уезжает в родной Симбирск. В Симбирске происходит важное для молодого Карамзина событие - он вступает в масонскую ложу «Золотого венца». Это решение сыграет свою роль чуть позже, когда Карамзин вернется в Москву и сойдется со старым знакомым их дома - масоном Иваном Тургеневым , а также писателями и литераторами Николаем Новиковым, Алексеем Кутузовым, Александром Петровым. Тогда же начинаются первые попытки Карамзина в литературе - он участвует в издании первого русского журнала для детей - «Детское чтение для сердца и разума». Четыре года, проведенных им в обществе московских масонов, оказали серьезное влияние на его творческое развитие. В это время Карамзин много читает популярных тогда Руссо, Стерна, Гердера, Шекспира , пробует переводить.

«В кружке Новикова началось образование Карамзина, не только авторское, но и нравственное».

Литератор И.И. Дмитриев

Человек пера и мысли

В 1789 году следует разрыв с масонами, и Карамзин отправляется путешествовать по Европе. Он объехал Германию, Швейцарию, Францию и Англию, останавливаясь преимущественно в больших городах, центрах европейского просвещения. Карамзин посещает Иммануила Канта в Кёнигсберге, становится свидетелем Великой французской революции в Париже.

Именно по результатам этой поездки он пишет знаменитые «Письма русского путешественника». Эти очерки в жанре документальной прозы быстро обрели популярность у читателя и сделали Карамзина известным и модным литератором. Тогда же, в Москве, из-под пера литератора появляется на свет повесть «Бедная Лиза» - признанный образец русской сентиментальной литературы. Многие специалисты по литературоведению считают, что именно с этих первых книг начинается современная русская литература.

«В начальный период его литературной деятельности Карамзину был свойствен широкий и политически довольно неопределенный «культурный оптимизм», вера в спасительное влияние успехов культуры на человека и общество. Карамзин уповал на прогресс наук, мирное улучшение нравов. Он верил в безболезненное осуществление идеалов братства и гуманности, пронизывавших литературу XVIII века в целом».

Ю.М. Лотман

В противовес классицизму с его культом разума, по следам французских литераторов Карамзин утверждает в русской литературе культ чувств, чувствительности, сострадания. Новые «сентиментальные» герои важны прежде всего способностью любить, отдаваться чувствам. «Ах! Я люблю те предметы, которые трогают мое сердце и заставляют меня проливать слезы нежной скорби!» («Бедная Лиза»).

«Бедная Лиза» лишена морали, дидактизма, назидательности, автор не поучает, а пытается вызвать у читателя сопереживание героям, что отличает повесть от прежних традиций классицизма.

«Бедная Лиза» потому и была принята русской публикой с таким восторгом, что в этом произведении Карамзин первый у нас высказал то «новое слово», которое немцам сказал Гёте в своем «Вертере».

Филолог, литературовед В.В. Сиповский

Николай Карамзин на памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде. Скульпторы Михаил Микешин, Иван Шредер. Архитектор Виктор Гартман. 1862

Джованни Баттиста Дамон-Ортолани. Портрет Н.М. Карамзина. 1805. ГМИИ им. А.С. Пушкина

Памятник Николаю Карамзину в Ульяновске. Скульптор Самуил Гальберг. 1845

Тогда же начинается и реформа литературного языка - Карамзин отказывается от старославянизмов, населявших письменный язык, ломоносовской высокопарности, от использования церковнославянской лексики и грамматики. Это сделало «Бедную Лизу» легкой и приятной повестью для чтения. Именно сентиментализм Карамзина стал фундаментом развития дальнейшей русской литературы: от него отталкивался романтизм Жуковского и раннего Пушкина .

«Карамзин сделал литературу гуманною».

А.И. Герцен

Одна из важнейших заслуг Карамзина - обогащение литературного языка новыми словами: «благотворительность», «влюбленность», «вольнодумство», «достопримечательность», «ответственность», «подозрительность», «утонченность», «первоклассный», «человечный», «тротуар», «кучер», «впечатление» и «влияние», «трогательный» и «занимательный». Именно он ввел в обиход слова «промышленность», «сосредоточить», «моральный», «эстетический», «эпоха», «сцена», «гармония», «катастрофа», «будущность» и другие.

«Писатель-профессионал, один из первых в России имевший смелость сделать литературный труд источником существования, выше всего ставивший независимость собственного мнения».

Ю.М. Лотман

В 1791 году начинается деятельность Карамзина-журналиста. Это становится важной вехой в истории русской литературы - Карамзин основывает первый русский литературный журнал, отца-основателя нынешних «толстых» журналов - «Московский журнал». На его страницах выходит ряд сборников и альманахов: «Аглая», «Аониды», «Пантеон иностранной словесности», «Мои безделки». Эти публикации сделали сентиментализм основным литературным течением в России конца XIX века, а Карамзина - его признанным лидером.

Но скоро следует глубокое разочарование Карамзина в прежних ценностях. Уже через год после ареста Новикова закрывается журнал, после смелой карамзинской оды «К Милости» милости «сильных мира» лишается сам Карамзин, едва не попав под следствие.

«Доколе гражданин покойно, без страха может засыпать, и всем твоим подвластным вольно по мыслям жизнь располагать; ...доколе всем даешь свободу и света не темнишь в умах; доколь доверенность к народу видна во всех твоих делах: дотоле будешь свято чтима... спокойствия твоей державы ничто не может возмутить».

Н.М. Карамзин. «К Милости»

Большую часть 1793–1795 годов Карамзин проводит в деревне и выпускает сборники: «Аглая», «Аониды» (1796). Он задумывает издать нечто в роде хрестоматии по иностранной литературе «Пантеон иностранной словесности», но с большим трудом пробивается через цензурные запреты, не допускавшие печатать даже Демосфена и Цицерона...

Разочарование во Французской революции Карамзин выплескивает в стихах:

Но время, опыт разрушают
Воздушный замок юных лет...
...И вижу ясно, что с Платоном
Республик нам не учредить...

В эти годы Карамзин все больше переходит от лирики и прозы к публицистике и развитию философских идей. Даже «Историческое похвальное слово императрице Екатерине II», составленное Карамзиным при восшествии на престол императора Александра I - преимущественно публицистика. В 1801-1802 годах Карамзин работает в журнале «Вестник Европы», где пишет в основном статьи. На практике его увлечение просвещением и философией выражается в написание трудов на исторические темы, все более создавая знаменитому литератору авторитет историка.

Первый и последний историограф

Указом от 31 октября 1803 года император Александр I дарует Николаю Карамзину звание историографа. Интересно, что титул историографа в России после смерти Карамзина не возобновлялся.

С этого момента Карамзин прекращает всякую литературную работу и в течение 22 лет занимается исключительно составлением исторического труда, знакомого нам как «История государства Российского» .

Алексей Венецианов. Портрет Н.М. Карамзина. 1828. ГМИИ им. А.С. Пушкина

Карамзин ставит себе задачу составить историю для широкой образованной публики, не быть исследователем, а «выбрать, одушевить, раскрасить» все «привлекательное, сильное, достойное» из русской истории. Важный момент - труд должен быть рассчитан и на иностранного читателя, чтобы открыть Россию Европе.

В работе Карамзин пользовался материалами Московской коллегии иностранных дел (особенно духовными и договорными грамотами князей, и актами дипломатических сношений), Синодальным хранилищем, библиотеками Волоколамского монастыря и Троицко-Сергиевой лавры , частными собраниями рукописей Мусина-Пушкина, Румянцева и А.И. Тургенева, составившего коллекцию документов папского архива, а также многими другими источниками. Важной частью работы стало изучение древних летописей. В частности, Карамзин обнаружил ранее неизвестную науке летопись, названную Ипатьевской.

В годы работы над «Историей...» Карамзин в основном жил в Москве, откуда выезжал только в Тверь и в Нижний Новгород, на время занятия Москвы французами в 1812 году. Лето он обыкновенно проводил в Остафьеве , имении князя Андрея Ивановича Вяземского. В 1804 году Карамзин женился на дочери князя, Екатерине Андреевне, родившей писателю девятерых детей. Она стала второй женой писателя. Впервые писатель женился в 35 лет, в 1801 году на Елизавете Ивановне Протасовой, умершей через год после свадьбы от послеродовой горячки. От первого брака у Карамзина осталась дочь Софья, будущая знакомая Пушкина и Лермонтова .

Главным общественным событием жизни писателя в эти годы стала «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», написанная в 1811 году. В «Записке...» отражались взгляды консервативных слоев общества, недовольных либеральными реформами императора. «Записка...» была передана императору. В ней, некогда либерал и «западник», как сказали бы сейчас, Карамзин предстает в роли консерватора и пытается доказать, что никаких фундаментальных преобразований проводить в стране не нужно.

И вот в феврале 1818 года Карамзин выпускает в продажу первые восемь томов своей «Истории государства Российского». Тираж в 3000 экземпляров (огромный для того времени) распродается в течение месяца.

А.С. Пушкин

«История государства Российского» стало первым трудом, ориентированным на самого широкого читателя, благодаря высоким литературным достоинствам и научной скрупулезности автора. Исследователи сходятся во мнении, что этот труд одним из первых способствовал становлению национального самосознания в России. Книга была переведена на несколько европейских языков.

Несмотря на огромную многолетнюю работу, Карамзин не успел дописать «Историю...» до своего времени - начала XIX века. После первого издания были выпущены еще три тома «Истории...». Последним оказался 12-й том, описывающий события Смутного времени в главе «Междоцарствие 1611–1612». Книга вышла уже после смерти Карамзина.

Карамзин был целиком человеком своей эпохи. Утверждение в нем монархических взглядов к концу жизни сблизило писателя с семьей Александра I, последние годы он провел рядом с ними, проживая в Царском Селе . Смерть Александра I в ноябре 1825 и последующие события восстания на Сенатской площади стали настоящим ударом для писателя. Николай Карамзин скончался 22 мая (3 июня) 1826 года в Санкт-Петербурге, похоронен он на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры .

Николай Михайлович Карамзин – известный российский литератор и историк, прославившийся реформами русского языка. Он создал многотомную «Историю государства российского» и написал повесть «Бедная Лиза». Николай Карамзин родился недалеко от Симбирска 12 декабря 1766 года. Отец в это время находился в отставке. Мужчина принадлежал к дворянскому роду, который, в свою очередь, происходил из древней татарской династии Кара-мурзы.

Учиться Николай Михайлович начал в частном пансионе, но в 1778 году родители направили мальчика в пансион профессора Московского университета И.М. Шадена. У Карамзина было желание учиться и развиваться, поэтому в течение почти 2 лет Николай Михайлович посещал лекции И.Г. Шварца в учебном заведении Москвы. Отец хотел, чтобы Карамзин - младший пошел по его стопам. Писатель согласился с родительской волей и поступил на службу в Преображенский гвардейский полк.

Недолго Николай был военным, вскоре подал в отставку, но кое-что положительное из этого периода жизни вынес – появились первые литературные работы. После отставки выбирает новое место проживания – Симбирск. Карамзин в это время становится членом масонской ложи «Золотой венец». Надолго в Симбирске Николай Михайлович не задержался – вернулся в Москву. В течение четырех лет состоял в «Дружеском ученом обществе».

Литература

На заре литературной карьеры Николай Карамзин отправился в Европу. Писатель встретился с , посмотрел на Великую французскую революцию. Итогом путешествия стали «Письма русского путешественника». Эта книга принесла известность Карамзину. Подобных произведений до Николая Михайловича еще не писали, поэтому философы считают творца родоначальником современной русской литературы.

Вернувшись в Москву, Карамзин начинает активную творческую жизнь. Он не только пишет истории и рассказы, но и руководит «Московским журналом». Издание публиковало произведения молодых и известных авторов, в том числе и самого Николая Михайловича. В этот период времени из-под пера Карамзина выходят «Мои безделки», «Аглая», «Пантеон иностранной словесности» и «Аониды».

Проза и стихи чередовались с рецензиями, разборами театральных постановок и критическими статьями, которые можно было прочитать в «Московском журнале». Первая рецензия, созданная Карамзиным, появилась в издании в 1792 году. Писатель делился впечатлениями от ироикомической поэмы «Виргилиева Енеида, вывороченная наизнанку», написанной Николаем Осиповым. В этот период творец пишет повесть «Наталья, боярская дочь».

Карамзин добился успехов в поэтическом искусстве. Поэт использовал европейский сентиментализм, который не вписывался в традиционную поэзию того времени. Никаких од или , с Николая Михайловича начался новый этап развития поэтического мира в России.

Карамзин восхвалял духовный мир человека, оставляя без внимания физическую оболочку. «Язык сердца» использовал творец. Логичные и простые формы, скудные рифмы и практически полное отсутствие троп – вот что представляла собой поэзия Николая Михайловича.

В 1803 году Николай Михайлович Карамзин стал официально историком. Соответствующий указ подписал император . Писатель стал первым и последним историографом страны. Вторую половину жизни Николай Михайлович посвятил изучению истории. Государственные посты Карамзина не интересовали.

Первым историческим произведением Николая Михайловича стала «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях». Карамзин представил консервативные слои общества, выразил их мнение относительно либеральных реформ императора. Писатель творчеством пытался доказать, что Россия не нуждается в преобразованиях. Эта работа представляет набросок к масштабному труду.

Только в 1818 году Карамзин издал свое главное творение – «Историю государства российского». Она состояла из 8 томов. Позже Николай Михайлович выпустил еще 3 книги. Эта работа помогла сближению Карамзина с императорским двором, в том числе с царем.

Отныне историк проживает в Царском селе, где государь выделил ему отдельное жилье. Постепенно Николай Михайлович переходил на сторону абсолютной монархии. Последний, 12-й том «Истории государства российского» так и не был завершен. В таком виде книгу опубликовали после смерти писателя. Карамзин не был основоположником описаний истории России. По мнению исследователей, Николай Михайлович первым смог достоверно описать жизнь страны.

«Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка - », - заявил .

Популярность книг по истории обусловлена тем, что Карамзин выступил больше писателем, чем историком. Он соблюдал красоту языка, но не предлагал читателям личных оценок случившихся событий. В специальных рукописях к томам Николай Михайлович делал пояснения и оставлял комментарии.

Карамзин известен в России как писатель, поэт, историк и критик, но о переводческой деятельности Николая Михайловича осталось мало информации. В этом направлении он трудился недолго.

В числе трудов - перевод оригинала трагедии « », написанной . Эта книга, переведенная на русский язык, не прошла цензуру, поэтому была отправлена на сожжение. К каждой работе Карамзин прикреплял предисловия, в которых давал оценку произведению. На протяжении двух лет Николай Михайлович работал над переводом индийской драмы «Сакунтала» авторства Калидаса.

Русский литературный язык менялся под влиянием творчества Карамзина. Писатель специально игнорировал церковнославянскую лексику и грамматику, придавая произведениям налет жизненности. За основу Николай Михайлович брал синтаксис и грамматику французского языка.

Благодаря Карамзину русская словесность пополнилась новыми словами, в том числе появились «достопримечательность», «благотворительность», «промышленность», «влюбленность». Варваризмам тоже нашлось место. Впервые Николай Михайлович ввел в язык букву «ё».

Карамзин как реформатор вызывал много споров в литературной среде. А.С. Шишков с Державиным создали сообщество «Беседа любителей русского слова», участники которого пытались сохранить «старый» язык. Любили члены сообщества критиковать Николая Михайловича, и других новаторов. Соперничество Карамзина с Шишковым завершилось сближением двух литераторов. Именно Шишков способствовал избранию Николая Михайловича членом Российской и Императорской Академии наук.

Личная жизнь

В 1801 году Николай Михайлович Карамзин впервые сочетался законным браком. Супругой писателя стала Елизавета Ивановна Протасова. Молодая женщина была давней возлюбленной историка. По признанию Карамзина, Елизавету он любил в течение 13 лет. Жена Николая Михайловича слыла образованной гражданкой.

Она при необходимости помогала супругу. Единственное, что беспокоило Елизавету Ивановну – здоровье. В марте 1802 года родилась Софья Николаевна Карамзина, дочь литератора. Протасова страдала послеродовой горячкой, которая оказалась смертельной. По мнению исследователей, произведение «Бедная Лиза» было посвящено первой жене Николая Михайловича. Дочь Софья служила фрейлиной, дружила с Пушкиным и .

Будучи вдовцом, Карамзин познакомился с Екатериной Андреевной Колывановой. Девушка считалась внебрачной дочерью князя Вяземского. В этом браке родилось 9 детей. В юном возрасте умерло трое потомков, в том числе две дочери Натальи и сын Андрей. В 16-летнем возрасте скончался наследник Николай. В 1806 году в семье Карамзиных случилось пополнение – родилась Екатерина. В 22 года девушка вышла замуж за подполковника в отставке князя Петра Мещерского. Сын супругов Владимир стал публицистом.

В 1814 году родился Андрей. Молодой человек учился в Дерптском университете, но после уехал за границу из-за проблем со здоровьем. Андрей Николаевич подал в отставку. Женился на Авроре Карловне Демидовой, но в браке дети не появились. Однако внебрачные наследники у сына Карамзина имелись.

Через 5 лет в семье Карамзиных вновь случилось пополнение. Сын Владимир стал гордостью отца. Остроумный, находчивый карьерист – так описывали наследника Николая Михайловича. Он был остроумным, находчивым, достиг серьезных высот в карьере. Владимир работал в консультации при министре юстиции, сенатором. Владел имением Ивня. Женой стала Александра Ильинична Дука – дочь известного генерала.

Фрейлиной стала дочь Елизавета. Даже пенсию женщина получала за родство с Карамзиным. После того, как мать скончалась, Елизавета переехала к старшей сестре Софии, которая в то время обитала в доме княгини Екатерины Мещерской.

Судьба у фрейлины была непростой, но девушку знали как добродушную и отзывчивую, умную личность. Даже считал Елизавету «примером самоотвержения». В те годы фото были редкостью, поэтому портреты членов семьи рисовали специальные художники.

Смерть

Весть о смерти Николая Михайловича Карамзина облетела Россию 22 мая 1826 года. Трагедия произошла в Санкт-Петербурге. В официальной биографии писателя сказано, что причиной гибели стала простуда.

Историк заболел после посещения Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Похороны Николая Карамзина проходили на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.

Библиография

• 1791-1792 – «Письма русского путешественника»
• 1792 – «Бедная Лиза»
• 1792 – «Наталья, боярская дочь»
• 1792 – «Прекрасная царевна и счастливый карла»
• 1793 – «Сиерра-Морена»
• 1793 – «Остров Борнгольм»
• 1796 – «Юлия»
• 1802 – «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода»
• 1802 – «Моя исповедь»
• 1803 – «Чувствительный и холодный»
• 1803 – «Рыцарь нашего времени»
• 1816-1829 – «История государства российского»
• 1826 – «О дружбе»