Предисловие к публикации.

Роман «Циники», первый прозаический опыт имажиниста Анатолия Мариенгофа, безусловно, шокирующе откровенен и весьма оригинален в манере написания. Сюжетная линия построена на абсурде и гротеске, поэтому сложно понять, что хотел сказать автор, нагромождая сюрреалистические декорации и убийственные диалоги, слепленные по всем канонам десемантизации речи. Но мы попытаем счастье.

Книга рассказывает о любовных отношениях робкого и чувствительного Владимира и распущенной, саркастичной Ольги. Действие происходит в Советской России 1918-1924 годов. На протяжении всего повествования постоянно перекликаются две сюжетные линии: пылкая и преданная любовь героя к неблагоразумной пассии и новостные заметки, связанные с революционным и военным положением в стране. Мариенгоф пытается сделать акцент на чудовищности происходящих событий, которые тлетворно влияют на людей, хоть они и не участвуют в гражданской войне и вообще держатся в стороне от политики. Персонажи буквально сходят с ума от подсознательного понимания того, что вокруг происходит кровавое месиво, голод, разрушение нравственных, этических и религиозных законов, на которых стоял тот мир, что они знали. О новом неизведанном, но заведомо страшном мире возвещает лишь гомон снарядов. От хищного оскала реальности защищает лишь один барьер – всепоглощающий цинизм, благодаря которому ты уже ничего не воспринимаешь всерьез. Так, главные герои переживают каламбурную, чудаковатую жизнь в обрамлении событий хроники того времени.

Как же повлияла революция и НЭП на жизнь Ольги и Владимира? Будучи праздными интеллигентами, они с трудом приспосабливаются к новому положению вещей. Героиня переживает, что в Москве нельзя будет достать французской краски для губ. Чтобы жить сносно по-буржуйски, необходимо сдавать бриллианты в ломбард. А, тем временем, «граждане четвертой категории получают: 1/10 фунта хлеба в день и один фунт картошки в неделю». Но женщина закрывает глаза на правду и делает вид, что ничего не происходит. Ее отношение ко всему дорогому и близкому выражается в колких высказываниях. Например, она объясняет патриотический порыв своего брата вступить в ряды белой гвардии тем, что не окончил курса в гимназии. Владимир абстрагируется по-другому, утопая в страсти к своей жене, которая, тем не менее, ему изменяет с обезоруживающей прямолинейностью. Он распродает дорогие книги, грустит, но не находит в себе силы ни порвать с ней, ни убить себя. Герой боится потерять этот психологический приют и следует за супругой даже тогда, когда она покупает носки своему любовнику.

Кажется, наших героев не волнует голод крестьян и рабочих. Ольга и Владимир вступают в конфликт с большевиками и коммунизмом, игнорируя политическое коммюнике, говорящее о критической ситуации во внутренней экономике их новоиспеченного коммунистического государства. Равенство, братство, жертвы, голод, уничтожение буржуазии – это всего лишь смена декораций, к которым необходимо приспособиться и с которыми желательно уживаться. Иначе тебя сметёт со сцены «красный» режиссер.

Наши, не обремененные совестью и нравственными канонами, герои живут параллельно существующим правилам и трагическим событиям. Контраст любовной линии Ольги и Владимира и досадной конъюнктуры политической и экономической обстановки задает всему роману «камертон» имморализма. Революция же представляется полным абсурдом. Например, большевики отбирают у Владимира стол с целью борьбы с «буржуазными предрассудками» и сажают бездарную Ольгу на ответственную должность. Весь героический пафос борьбы за интересы народа сводится к нулю, когда Владимир сравнивает аромат революции с запахами из канализации. И, глядя на то, как торговец наркотиками становится видным промышленником при новой власти, читатель понимает, как метко выразился герой.

В финале Ольга комически погибает, прострелив себе позвоночник. Она лежит в крови и есть конфеты «пьяная вишня», подаренные любовником. Владимир сначала желает ей приятного пути, но позже раскаивается и винит себя. Под занавес читателя пронзает ощущение, что от смерти этой женщины ничего не поменялось. Атмосфера равнодушия поглотила самого автора, и его произведение.

«Циников», безусловно, можно назвать «полярной звездой» русского модернизма. Это поражающий своей незыблемой провокационностью и откровенной циничностью роман без вранья будет еще не один век волновать литературных критиков и восхищать читателей.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Почему может быть признан виновным историк, верно следующий мельчайшим подробностям рассказа, находящегося в его распоряжении? Его ли вина, если действующие лица, соблазненные страстями, которых он не разделяет, к несчастью для него совершают действия глубоко безнравственные.

Стендаль

Вы очень наблюдательны, Глафира Васильевна. Это все очень верно, но не сами ли вы говорили, что, чтобы угодить на общий вкус, надо себя «безобразить» . Согласитесь, это очень большая жертва, для которой нужно своего рода геройство.

Очень хорошо, что вы являетесь ко мне с цветами. Все мужчины, высуня язык, бегают по Сухаревке и закупают муку и пшено. Своим возлюбленным они тоже тащат муку и пшено. Под кроватями из карельской березы, как трупы, лежат мешки.

Она поставила астры в вазу. Ваза серебристая, высокая, формы - женской руки с обрубленной кистью.

Под окнами проехала тяжелая грузовая машина. Сосредоточенные солдаты перевозили каких-то людей, похожих на поломанную старую дачную мебель.

Знаете, Ольга…

Я коснулся ее пальцев.

- …после нашего «социалистического» переворота я пришел к выводу, что русский народ не окончательно лишен юмора.

Ольга подошла к округлому зеркалу в кружевах позолоченной рамы.

А как вы думаете, Владимир…

Она взглянула в зеркало.

- …может случиться, что в Москве нельзя будет достать французской краски для губ?

Она взяла со столика золотой герленовский карандашик:

Как же тогда жить?

После четырехдневной забастовки собрание рабочих тульского оружейно-патронного завода постановило:

"…по первому призывному гудку выйти на работу, т.к. забастовка могла быть объявленной только в силу временного помешательства рабочих, страдающих от общей хозяйственной разрухи".

Чехословаки взяли Самару.

В Петербурге хоронили Володарского. За гробом под проливным дождем шло больше двухсот тысяч человек.

ВЧК сделала тщательный обыск в кофейной французского гражданина Лефенберга по Столешникову переулку, дом 8, и в кофейной словака Цумбурга тоже по Столешникову переулку, дом 6. Обнаружены пирожные и около 30 фунтов меда.

Вооруженный тряпкой времен Гомера, я стою на легонькой передвижной лесенке и в совершеннейшем упоении глотаю книжную пыль.

Внизу Ольга щиплет перчатку цвета крысиных лапок.

Нет, Ольга, этого вы не можете от меня требовать!

Она продолжает отдирать с левой руки свою вторую кожу.

Итак, вы хотите, чтобы я поделился с прислугой этим ни с чем не сравнимым наслаждением? Вы хотите, чтобы я позволил моей прислуге раз в неделю перетирать мои книги? Да?…

Ни за что в жизни! Она и без того получает слишком большое жалованье.

Марфуша!

От волнения я теряю равновесие. Мне приходится, чтобы не упасть, выпустить из рук тряпку времен Гомера и уцепиться за шкаф. Тряпка несколько мгновений парит в воздухе, потом плавно опускается на Ольгину шляпу из жемчужных перышек чайки.

О, ужас, античная реликвия черной чадрой закрывает ей лицо!

Ольга давится пылью, кашляет, чихает.

Со своего «неба» я бормочу какие-то извинения. Все погибло. С земли до меня доносится:

Марфуша!

Входит девушка, вместительная и широкая, как медный таз, в котором мама варила варенье.

Будьте добры, Марфуша, возьмите на себя стирание пыли с книг. У Владимира Васильевича на это уходит три часа времени, а у вас это займет не больше двадцати минут.

У меня сжимается сердце.

Спускайтесь, Владимир. Мы пойдем гулять.

Спускаюсь.

Ваша физиономия татуирована грязью.

Моя физиономия действительно «татуирована грязью».

Вам необходимо вымыться. Работает ли в вашем доме водопровод? Иначе я понапрасну отсчитала шестьдесят четыре ступеньки.

Час тому назад водопровод действовал. Но ведь вы знаете, Ольга, что в революции самое приятное - ее неожиданности.

Мы идем по Страстному бульвару. Клены вроде старинных модниц в больших соломенных шляпах с пунцовыми, оранжевыми и желтыми лентами.

Ольга берет меня под руку.

Мои предки соизволили бежать за границу. Вчера от дражайшего папаши получили письмецо с предписанием «сторожить квартиру». Для этого он рекомендует мне выйти замуж за большевика. А там, говорит, видно будет.

По небу раскинуты подушечки в белоснежных наволочках. Из некоторых высыпался пух.

У Ольги лицо ровное и белое, как игральная карта высшего сорта из новой колоды. А рот - туз червей.

Хочу мороженого.

Я отвечаю, что Московский Совет издал декрет о полном воспрещении «продажи и производства»:

…яства, к которому вы неравнодушны.

Ольга разводит плечи:

Странная какая-то революция.

И говорит с грустью:

Я думала, они первым долгом поставят гильотину на Лобном месте.

С тонких круглоголовых лип падают желтые волосы.

А наш конвент, или как он там называется, вместо этого запрещает продавать мороженое.

Через город перекинулась радуга. Веселенькими разноцветными подтяжками. Ветер насвистывает знакомую мелодию из венской оперетки. О какой-то чепухе болтают воробьи.

В Казани раскрыли контрреволюционный офицерский заговор. Начались обыски и аресты. Замешанные офицеры бежали в Райвскую пустынь. Казанская ЦК направила туда следственную комиссию под охраной четырех красногвардейцев. А монахи взяли да и сожгли на кострах всю комиссию вместе с охраной.

Причем жгли, говорят, по древним русским обычаям: сначала перевязывали поперек бечевкой и бросали в реку, когда поверхность воды переставала пузыриться, тащили наружу и принимались «сушить на кострах».

История в Ольгином духе.

Я пришел к тебе, Ольга, проститься.

Проститься? Гога, не пугай меня.

И Ольга трагически ломает бровь над смеющимся глазом.

Куда же ты отбываешь?

В армию генерала Алексеева.

Ольга смотрит на своего брата почти с благоговением:

Гога, да ты…

И вдруг - ни село, ни пало - задирает кверху ноги и начинает хохотать ими, как собака хвостом.

Гога - милый и красивый мальчик. Ему девятнадцать лет. У него всегда обиженные розовые губы, голова в золоте топленых сливок от степных коров и большие зеленые несчастливые глаза.

Пойми, Ольга, я люблю свою родину.

Ольга перестает дрыгать ногами, поворачивает к нему лицо и говорит серьезно:

Это все оттого, Гога, что ты не кончил гимназию.

Гогины обиженные губы обижаются еще больше.

Только подлецы, Ольга, во время войны могли решать задачки по алгебре. Прощай.

Прощай, цыпленок.

Сегодня мою темно-серую тень на снегу, как раз в тот момент когда я ее рассматривала, переехала тень трамвая, в тот миг настоящий первобытный ужас застыл в жилах....нет, что-то там определенно произошло...Там, в мире теней....

да хороший пролог для сегодняшней темы...

Посмотрела на днях спектакль "Циники" в театре-студии "Манекен" , и вернулась переполненная эмоциями и мыслями, под огромным впечатлением.
Честно скажу, студия - единственный драматический театр после которого мне хочется просто рыдать...Не от грусти - от восхищения.
Ольга Осипова - просто великолепная актриса, и вообще все ребята молодцы, хотя Владимир изначально мне представлялся несколько иным)
Все настолько круто стилистически выдержано! С большим вкусом! И музыка, и костюмы, декорации, интонации. ...

Уже на первой части я ощутила настоящий катарсис (как бы часто я не употребляла это слово, но синонима подобрать не могу), ведь, зачем же тогда нужен театр - если не очищать душу... фальши достаточно и в повседневной жизни.
И еще - десятые годы прошлого века - "серебряный век" поэзии - и такая интересная эпоха, значительно повлиявшая на весь двадцатый век.
На этом спектакле ты сразу включаешься в действие, не ощущаешь времени, забываешь что ты простой офисный клерк, театр - самая лучшая форма психотерапии.
Еще нравится мне молодость актеров студии...у нее особая прямота, идеализм и уверенность в своей интересной и только начавшейся сбываться жизни.
К сожалению возрасту неподвластны только единичные, штучные человеческие экземпляры..
Да я уже отмечала, после 30 - влюбляться почти не в кого. Именно так.."Мужчины бегают по Сухаревке и закупают муку и пшено".

"Циники" -это роман Анатолия Мариенгофа, и знаете. я его купила.еще октябре). Он мне случайно встретился на полке в книжном во время анонсирования этой премьеры. Стиль написания, даже при беглом пролистывании, очень понравился. В духе того времени: виртуозная игра слов, диалоги на грани абсурда, вот уж настоящий конфликт миров...и так, между строк..остроумное, изящное умирание эпохи, но как красиво они падают, и как смакуют свою обреченность. Половину книги можно смело разобрать на цитаты . (Отмечу еще, что похоже на"Zoo..." Шкловского)
Произведение по настоящему "имажинистское" - блестящая игра образами, метафорами.

Диалогов много, но сделать его инсценировку - большая работа...

По утверждению Иосифа Бродского, это "одно из самых новаторских произведений в русской литературе двадцатого века, как по своему стилю, так и по структуре". Прообразом событий описаных в циниках стала трагическая история взаимоотношений Вадима Шершневича и актрису Юлии Дижур, застрелившейся после одной из ссор.

А почему собственно "циники"? или что под этим определением понимает автор? Такой вопрос я задавала себе уже после спектакля.. Или цинизм - как пренебрежение нормами морали?
В главных героях "цинизма" в современном понимании слова однозначно нет, они - как раз таки идеалисты. настоящим циником выставлен разве что Докучаев. Вероятно автор имел ввиду само "циничное время". Да, я пока не дочитала, поэтому ответа у меня пока нет, вообще по книге у меня складывались иные образы героев, разве что Ольга полностью совпала,)).

Про самого Анатолия Мариенгофа известно немного и немногим, разве что в контексте отношений с Есениным.
К сожалению он, сам поэт, драмматург, прозаик, публицист, долгие годы находится в тени Сергея Есенина, только совсем недавно стали появляться его издания, его творчеством заинтересовались.
Да, это был очень близкий друг Есенина. Он оставил о нем подробные воспоминания, а также "Роман без вранья", ну и я тоже не могу не сослаться на этот факт, тем более пост об этом поэте был совсем недавно.

Вот впечатления А.М. от их первой встречи:

"Передо мной стоял паренек в светло-синей поддевке. Под поддевкой белая шелковая рубашка. Волосы волнистые, совсем желтые, с золотым отблеском. Большой завиток как будто небрежно (но очень нарочно) падал на лоб. Этот завиток придавал ему схожесть с молоденьким хорошеньким парикмахером из провинции, и только голубые глаза (не очень большие и не очень красивые) делали лицо умнее и завитка, и синей поддевочки, и вышитого, как русское полотенце, ворота шелковой рубашки."

Их взаимоотношения одним постом не расскажешь. Об этом много написано другими, и сложно сказать кто лучше. Есенин проще, понятнее всем, и неискушеной рабоче-крестьянской публике, и ностальгирующим ревнителям царской России.
Он именно русский до мозга костей, какую бы роль не пытался играть. "Я ощущаю себя хозяином русской поэзии.", напишет он в 23 году - одиозное заявление, как раз год их ссоры.

А Мариенгоф - это больше "западник", с соответствующим воспитанием..новатор.. Без него Есенин бы писал стихи уровня "рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани" и "нивы жаты рощи голы", а Мариенгоф расширил границы его мировосприятия. Может быть я ошибаюсь, но ощущение такое. Сошлись две полные противоположности и внешне и внутренне, но объединенные каким-то общим высшим предназначением и...полюбили друг друга)))

"Мы жили вместе и писали за одним столом. Паровое отопление тогда не работало. Мы спали под одним одеялом, чтобы согреться. Года четыре кряду нас никто не видел порознь. У нас были одни деньги: его - мои, мои - его....Стихи мы выпускали под одной обложкой и посвящали друг другу. "

У них даже любовные имена были друг для друга: «Дура моя-Ягодка!» — обращается Есенин к Мариенгофу с ревнивой и нежной руганью: «Как тебе не стыдно, собаке, — залезть под юбку, — пишет Есенин, когда Мариенгоф женился, — и забыть самого лучшего твоего друга. Дюжину писем я изволил отправить Вашей сволочности, и Ваша сволочность ни гу-гу.»

«Милый мой, самый близкий, родной и хороший… так мне хочется обратно… к прежнему молодому нашему хулиганству и всему нашему задору…»

Мариенгоф пишет ему ответы, такие же смешные и нежные. И вот вновь Есенин: «Милый Толя. Если б ты знал, как вообще грустно, то не думал бы, что я забыл тебя, и не сомневался в моей любви к тебе. Каждый день, каждый час, и ложась спать, и вставая, я говорю: сейчас Мариенгоф в магазине, сейчас пришел домой… и т. д. и т. д.»

Суть конфликта была как раз в духе циников, очень бытовая, Есенин жил у Мариенгофа, но тот был против его бесконечных жен и подруг, безусловно ревнуя Ну его можно понять)))
Впрочем самый сильный конфликт произошел из-за денег, хотя нельзя однозначно утверждать что это не клевета.

"В ссоре Есенина и Мариенгофа — в плане событийном — была виновата Катя Есенина, навравшая брату, что пока он был за границей, Мариенгоф зажимал гонорары за совместные публикации. "

Позже они помирились, но былой дружбы, конечно, восстановить уже не смогли.

Да, в книгах о Есенине Мариенгофа не жалуют и пишут как о реальном подлеце, да как он посмел вообще "поэту деревни" чтото поперек сказать, как посмел на него повлиять...несмотря на то что он много сделал, чтобы Сергей Есенин стал тем символом, расцвел...После их ссоры и последующего прохладного примирения он медленно "катился дальше вниз".

Возлюбленный мой! Дай мне руки—
Я по-иному не привык,—
Хочу омыть их в час разлуки
Я желтой пеной головы.

Прощай, прощай. В пожарах лунных
Не зреть мне радостного дня,
Но все ж средь трепетных и юных
Ты был всех лучше для меня.

* * *
Какая тяжесть!

Тяжесть!
Тяжесть!
Как будто в головы
Разлука наливает медь
Тебе и мне.
О, эти головы!
О, черная и золотая!
В тот вечер ветренное небо
И над тобой,
И надо мной,
Подобно ворону летало.
А вдруг—
По возвращеньи
В твоей руке моя захолодает
И оборвется встречный поцелуй!
Так обрывает на гитаре
Хмельной цыган струну.

ps
Вот ссылочки, используемы мною при подготовке, пруфы оттуда, там же можно поробнее прочитать о жизни Анатолия Мариенгофа.
Вот эта , вот эта , и эта .
- но слишном "проесенински" написано

Это изумительно.
Странно только одно, что эта книга до сих пор не растащена на цитаты, потому что «Циники» - это настоящий кладезь афоризмов. Могу сказать, что я прочитала первые несколько строчек, и сразу поняла, что мне это надо. Поэтому я нашла текст в интернете, а потом купила книжку в магазине. Потому что такое сокровище хочется иметь дома.
Теперь уже около недели такаю ее с собой, порываясь зачитать окружающим меня людям куски, а также сообщить, что это надо прочитать целиком, обязательно и всенепременно.
«Циники» это что-то вроде дневника типичного русского интеллигента, который вдруг обнаружил, что он живет в стране, где произошла революция. Владимир безумно влюблен, а революцию воспринимает как некую стихию, с которой бесполезно бороться, но за которой любопытно наблюдать со стороны. Проблема только в том, что он наблюдает изнутри.
Начинается книга так:

"- Очень хорошо, что вы являетесь ко мне с цветами. Все мужчины, высуня язык, бегают по Сухаревке и закупают муку и пшено. Своим возлюбленным они тоже тащат муку и пшено. Под кроватями из карельской березы, как трупы, лежат мешки. Она поставила астры в вазу. Ваза серебристая, высокая, формы - женской руки с обрубленной кистью.
Под окнами проехала тяжелая грузовая машина. Сосредоточенные солдаты перевозили каких то людей, похожих на поломанную старую дачную мебель.
- Знаете, Ольга…
Я коснулся ее пальцев.
- …после нашего «социалистического» переворота я пришел к выводу, что русский народ не окончательно лишен юмора.
Ольга подошла к округлому зеркалу в кружевах позолоченной рамы.
- А как вы думаете, Владимир…
Она взглянула в зеркало.
- …может случиться, что в Москве нельзя будет достать французской краски для губ?
Она взяла со столика золотой герленовский карандашик:
- Как же тогда жить?

"- Ольга, я пpошу вашей pуки.
- Это очень кстати, Владимиp. Hынче утpом я узнала, что в нашем доме не будет всю зиму действовать центpальное отопление. Если бы не ваше пpедложение, я бы непpеменно в декабpе пpевpатилась в ледяную сосульку. Вы пpедставляете себе, спать одной в кpоватище, на котоpой можно игpать в хоккей?
- Итак…
- Я согласна".

"Ольга тяжело поднимает веки, посыпанные усталостью; потягивается; со вздохом повоpачивает голову в мою стоpону.
- Ужасно, ужасно, ужасно! Все вpемя была увеpена, что выхожу замуж по pасчету, а получилось, что вышла по любви. Вы, доpогой мой, худы, как щепка, и в декабpе совеpшенно не будете гpеть кpовать".

"- Я завидую, Ольга, вашему стpаху смеpти".

"- Эсеры, Муравьев, немцы, война, революция - все это чепуха…
Сергей таращит пушистые ресницы:
- А что же не чепуха?
- Моя любовь.
Внизу на Театральной редкие фонари раскуривают свои папироски.
- Предположим, что ваша социалистическая пролетарская революция кончается, а я любим…
Среди облаков вспыхивает толстая немецкая сигара.
- …трагический конец!… а я?… я купаюсь в своем счастье, плаваю по брюхо, фыркаю в розовой водичке и пускаю пузырики всеми местами".

Анатолий Борисович Мариенгоф

«Циники»

В 1918 г. Владимир приносит своей возлюбленной Ольге букет астр. В это время любимым дарят в основном муку и пшено, и мешки, как трупы, лежат под кроватями из карельской берёзы. Подкрашивая губы золотым герленовским карандашиком, Ольга интересуется у своего ухажёра, может ли случиться, что в Москве нельзя будет достать французской краски для губ. Она недоумевает: как же тогда жить?

В Столешниковом переулке разоряют кондитерские, на Кузнецком мосту обдирают вывески с «буржуйских» магазинов: в них теперь будут выдавать по карточкам махорку. Ольгины родители эмигрировали, посоветовав дочери выйти замуж за большевика, для того чтобы сохранить квартиру. Ольга удивляется странностям революции: вместо того чтобы поставить на Лобном месте гильотину, большевики запретили продажу мороженого… Деньги на жизнь она добывает, распродавая свои драгоценности.

Брат Ольги, девятнадцатилетний милый юноша Гога, уезжает на Дон, в белую армию. Он любит свою родину и счастлив отдать за неё жизнь. Ольга объясняет Гогино поведение тем, что он не кончил гимназию.

Владимир когда-то приехал в Москву из Пензы. Теперь, в революцию, он живёт тем, что продаёт редкие книги из своей бибилиотеки. Его старший брат Сергей — большевик. Он управляет водным транспортом (будучи археологом) и живёт в «Метрополе». Обедает он двумя картофелинами, поджаренными на воображении повара. Владимир говорит брату, что счастливая любовь важнее социалистической революции.

Придя к Ольге, Владимир застаёт её лежащей на диване. На его встревоженные расспросы о самочувствии и предложение почитать ей вслух «Сатирикон» Петрония Ольга отвечает, что у неё случился запор, и просит подать ей клистир. Владимир больше не спрашивает себя, любит ли он Ольгу: он понимает, что любовь, которую не удушила резиновая кишка от клизмы, — бессмертна. Ночью он плачет от любви.

Ольга заявляет, что хочет работать на советскую власть. Владимир приводит её к брату Сергею. Поскольку выясняется, что Ольга ничего не умеет, Сергей устраивает её на ответственную должность. Ольга формирует агитационные поезда, у неё появляется личный секретарь товарищ Мамашев. Сергей часто приходит к Владимиру и Ольге: пьёт чай, рассматривает фотографии белогвардейца Гоги. Брат Сергей, с его синими добрыми глазами, кажется Владимиру загадочным, как тёмная бутылка вина.

Однажды, придя с работы, Ольга мимоходом сообщает мужу, что изменила ему. Владимиру кажется, что его горло стало узкой переломившейся соломинкой. Однако он спокойно просит жену принять ванну.

Владимир хочет выброситься с седьмого этажа. Но, взглянув вниз, замечает, что упадёт на кучу отбросов. Ему становится противно, и он отказывается от своего намерения. Брезгливость он унаследовал от бабки-староверки. Любовник Ольги — брат Владимира Сергей. Часто она отправляется к нему со службы, предупредив мужа, что сегодня ночует в «Метрополе». От горя Владимир пьёт, потом сходится со своей прислугой Марфушей.

Сергей даёт Владимиру записку к Луначарскому, по которой его берут обратно в приват-доценты. Сам же Сергей в собственном салон-вагоне из бывшего царского поезда уезжает на фронт. Ольга с Владимиром покупают ему тёплые носки на Сухаревке. В России свирепствует голод, в деревнях учащаются случаи каннибализма. В Москве — нэп. Из письма Сергея Ольга узнает о том, что он расстрелял её брата Гогу. Вскоре Сергей возвращается с фронта из-за контузии.

Ольга заводит себе нового любовника — богатого нэпмана Илью Петровича Докучаева, бывшего крестьянина деревни Тырковка. Ей представляется интересным отдаться ему за пятнадцать тысяч долларов, которые она, впрочем, относит в комитет помощи голодающим. В 1917 г. Докучаев спекулировал продуктами, бриллиантами, мануфактурой, наркотиками. Теперь он арендатор текстильной фабрики, поставщик Красной Армии, биржевик, владелец нескольких роскошных магазинов в Москве. Илью Петровича «довольно интересует голод» как необычная коммерческая перспектива. Его постоянно беременная жена живёт в деревне. Когда она приезжает, Докучаев бьёт её.

Став любовницей Докучаева, Ольга ведёт роскошную жизнь. Она тратит деньги, которые даёт ей Докучаев, не откладывая на «чёрный день». Владимир остаётся её мужем, а Сергей — любовником. Однажды Докучаев хвастается Владимиру удачно проведённой торговой махинацией. Владимир рассказывает об этом Сергею, тот сообщает «куда следует». Докучаев арестован. Выслушав известие о его аресте, Ольга продолжает лакомиться любимыми конфетами «пьяная вишня», подаренными Докучаевым.

Сергея исключают из партии. Ольга не хочет с ним видеться. Писем Докучаева из лагеря она не читает. Ночами она молча лежит на диване и курит. Случайно зашедший в гости друг и коллега Владимира говорит: «Все своими словами называете… нутро наружу… и прочая всякая размерзятина наружу… того гляди, голые задницы покажете — а холодина! И грусть…» Ольга говорит Владимиру, что она тщеславна и что ей хочется хоть во что-нибудь верить. Глядя в Ольгины пустые и грустные глаза, Владимир вспоминает рассказ об одном матёром бандите. На вопрос, за что он сидит, тот ответил: за то, что неверно понял революцию. Владимир понимает, что его любовь к Ольге страшнее, чем безумие. Он начинает думать о смерти Ольги и пугается своих мыслей.

Однажды Ольга звонит Владимиру в вуз, где он работает, и сообщает, что через пять минут стреляется. Обозлившись, он желает ей счастливого пути, а через минуту мчится на извозчике по Москве, умоляя время остановиться и обвиняя себя в том, что фиглярством погубил любовь. Вбежав в квартиру, Владимир застаёт Ольгу в постели. Она ест конфеты, рядом с браунингом лежит коробка с «пьяной вишней». Ольга улыбается, Владимир вздыхает с облегчением, но тут же видит, что постель пропитана кровью. Пуля застряла у Ольги в позвоночнике. Операцию делают без хлороформа. Последние слова Ольги, которые слышит Владимир: «Мне просто немножко противно лежать с ненамазанными губами…»

Ольга скончалась, а на земле как будто ничего и не случилось.

1918 год. Владимир принес Ольге астры. Ольгу интересует: случится ли, что не будет французской краски для губ. Недоумевает: тогда как жить? Родители эмигрировали, дав дочери совет выйти за большевика, чтобы квартира сохранилась. Она на жизнь добывает, продавая драгоценности. Ее брат, 19-летний Гога, едет в белую армию. Он счастлив за родину отдать жизнь. Ольга объясняет его поведение: гимназию-то не кончил.

Владимир из Пензы. Живёт, продавая свои редкие книги. Брат Сергей – большевик, управляет водным транспортом. Владимир уверен: счастливая любовь важнее революции. Он делает Ольге предложение. Она согласна и объясняет: вдвоём будет спать теплее. Ольга говорит: выходила по расчёту, но оказалось - по любви. Владимир потерял сон от любви к Ольге и от счастья. Ольга хочет поработать на советскую власть. Владимир ведет её к Сергею. Делать она ничего не умеет, и Сергей устраивает её на ответственную должность формировать агитпоезда.

Ольга мимоходом сообщает мужу, что изменяет ему с Сергеем. Горло, кажется Владимиру, стало переломившейся соломинкой. Он хочет выпрыгнуть с 7 этажа. Но внизу куча отбросов. Это противно, и он не прыгнул. Брезгливый, как бабка-староверка. Теперь Ольга часто ходит к Сергею. Владимир пьёт и сходится с прислугой.

Сергей выдаёт брату записку, и его зачисляют в приват-доценты. Сергей в салон-вагоне царского поезда едет на фронт. Ольга и Владимиром покупают для него тёплые носки. Голод, случаи каннибализма. НЭП. Сергей пишет, что он её брата Гогу расстрелял. У Ольги новый любовник - богатый нэпман Илья Петрович Докучаев. Ей интересно отдаться за 15 тысяч, которые она относит в комитет голодающим. Докучаева интересует голод как коммерческая перспектива. Ольга, став его любовницей, ведёт жизнь роскошную. Владимир мужем остаётся, а Сергей - любовником. Докучаев похвастался Владимиру одной махинацией. Владимир рассказал Сергею, а тот донес «куда следует». Докучаев арестован. Это известие Ольга выслушивает, продолжая лакомиться конфетами «пьяная вишня», что дарил Докучаев.

Сергея исключили из партии. Ольга не хочет его видеть. Писем из лагеря от Докучаева не читает. Молча лежит на диване, курит. Владимир понял, что любовь к Ольге страшнее безумия. Он даже думает о ее смерти, пугаясь мыслей.

Ольга звонит Владимиру на работу и говорит, что будет стреляться. Он, обозлившись, желает счастливого пути. Через минуту мчится домой, умоляет время остановиться, обвиняет себя, что погубил любовь. Она лежит в постели, ест конфеты, улыбается. Он с облегчением вздыхает и вдруг видит кровь. Пуля в позвоночнике. Операция без хлороформа. «Мне просто немножко противно лежать с не намазанными губами…» - последние слова Ольги. Она умерла – на земле, будто ничего и не случилось.