Сергей ильин переводчик. Ильин, сергей борисович

Сегодня ночью в возрасте 68 лет скончался переводчик Сергей Борисович Ильин. Он родился в Саратове 18 декабря 1948 года. Окончил физический факультет Саратовского университета по специальности «теоретическая физика». Работал учителем физики и астрономии, программистом в закрытом НИИ. Кандидат физико-математических наук. Переводить художественную литературу (Набокова) начал в 1983 году для жены Елены, не читавшей по-английски. Известен прежде всего по переводам англоязычной прозы всё того же Владимира Набокова, вышедшим в собрании сочинений издательства «Симпозиум». Первый перевод — роман Набокова «Пнин». Потом переводил Уайта, Уайлдера, Хеллера, Бакли, Данливи, Келмана, Каннингема, Мервина Пика, Стивена Фрая, Марка Твена и др. Публиковался в журналах «Урал», «Знамя», «Иностранная литература», «Новая Юность». Премии фонда «Знамя» (1999), «Иллюминатор» (1999).

Ниже размещен текст интервью, которое Сергей Ильин дал Елене Калашниковой в 2002 году. Оно было опубликовано в "Русском журнале".

С.И.: Легко ли я встраиваюсь и т.д. - мне судить трудно. Кажется, что без особых трудов. Хотя что это такое значит: "встраиваться в стиль"?

РЖ: Прислушиваетесь ли к мнению коллег, или они большей частью необъективны, потому что конкуренты?

С.И.: Так сложилось, что с коллегами я вижусь крайне редко и ремесленных вопросов не обсуждаю. Да я и знаю-то мало кого. А отзывов коллег на мои опусы мне читать, по счастью, не приходилось.

РЖ: Всеми ли собственными переводами довольны?

С.И.: Нет, не всеми. И в особенности разного рода рассказами, которые мне плохо даются.

РЖ: А зачем тогда беретесь за них?

С.И.: За рассказы я взялся, когда переводил Набокова. Это был второй-третий опыт перевода - с тех пор я их несколько раз переделывал, но, по-моему, так и не доделал. Потом пробовал переводить других авторов, может, два получились.

РЖ: Какие?

С.И.: "Лила, оборотень" и еще "Приходите, леди Смерть" Питера Бигля.

РЖ: По мнению Макса Немцова, который читал своим родным "Лилу, оборотня" в вашем переводе, рассказ идеально ложится на голос, он естественный, как дыхание, ничего лишнего. "Он показался мне тогда близким к идеалу"... Но получается, короткий жанр не ваш конек?

С.И.: Не мой. Длинный жанр - это машина, которая с какого-то момента тянет за собой, начало подстраиваешь к тому, что получится дальше, все несколько раз переделаешь. А в коротком жанре только раздышался - дистанция уже кончилась.

РЖ: Может, поэтому, чтобы попасть в ритм автора, надо брать его несколько произведений? Или ритм от произведения к произведению меняется?

С.И.: По-разному. Я не переводил одного автора помногу. Был уникальный опыт с Набоковым, но он легок для перевода в том смысле, что можно заглянуть в его русские тексты, попытаться соорудить нечто похожее. Что касается моих переводов одного автора, это три романа Уайта (строго говоря, семь, но пять объединены в одну книгу), два романа Кутзее, два Хеллера; роман и два рассказа Бигля - хотел перевести еще кое-что из него, но, по-моему, это уже есть по-русски.

РЖ: А какими своими переводами вы особенно довольны?

С.И.: Сдается мне, получилась "Осень в Петербурге" Кутзее, "Бледное пламя", "Подлинная жизнь Себастьяна Найта" Набокова. Не скажу, что другие переводы Набокова из рук вон плохи, но эти два - любимые. Доволен я и двумя романами Хеллера, один еще не вышел. Замечательный романище о царе Давиде - рассказчик при смерти, кроет последними словами Микеланджело, Шекспира, который украл у него все сюжеты, и своего сына, полного дурака, будущего царя Соломона. Книга пропитана цитатами из Писания, не говоря уж о Шекспире, Кольридже, Мильтоне - и все они раскавычены.

РЖ: Вы искали переводы цитируемых фрагментов?

С.И.: С Библией проще - у меня в компьютере русская и английская Библия. В других случаях помогают английские цитатники. Хорошо, если есть ссылка...

РЖ: А если нет?

С.И.: Как правило, цитаты все-таки торчат из текста, хотя, наверное, отыскиваются не все, тут уж как повезет.

РЖ: Макс Немцов: "Я подхожу к тексту с точки зрения звука..." В.С.Муравьев: "Подход к переводу именно со стороны ритмики представляется мне наиболее плодотворным". А что для вас важно в тексте?

С.И.: Не могу сказать. В хорошем тексте все важно - звук, ритмика, словарь. Пожалуй, все же ритмика.

РЖ: Вадим Михайлин: "...сначала читаю текст целиком, причем несколько раз, чтобы сбить оскомину первого восприятия, когда в основном смотришь на сюжет, динамику персонажей, - чтобы добраться до языка. Иногда переводишь фрагменты из разных мест". А как делаете вы?

С.И.: Читаю текст целиком и затем стараюсь сохранить "оскомину", о которой говорит Вадим. Сюжет и прочее меня, вообще говоря, не так уж и интересуют.

РЖ: Что для вас "оскомина"?

С.И.: Я писал об этом. В 1998 мне исполнилось 50, и я сочинил нечто под названием "Моя жизнь с Набоковым", а в 1999, к столетнему юбилею со дня рождения Набокова она и еще кое-что пригодилась. "Кое-что" - это письмо моему тогдашнему близкому знакомому Олегу Дарку, он работал в "Независимой" и просил меня написать что-нибудь о переводе. Вскоре он оттуда ушел, текст не напечатали, а в 1999 про него вспомнили. Первое впечатление, правильное оно или неправильное, самое сильное, и перевод, как я его понимаю, попытка, главным образом для себя, воспроизвести его на другом языке. Если спустя полгода, заглядывая в текст, вспоминаешь, как оно у вас было в первый раз, значит - перевод удался.

РЖ: Н.М.Демурова, например, перевела много вещей, но ее имя ассоциируется с "Алисой" Кэрролла. Считаете ли вы себя - по большому счету - "переводчиком Набокова"?

С.И.: Еще времени прошло немного, трудно судить, но сама формула "переводчик Набокова" начинает заедать. Недавно я выступал в РГГУ - Гриша Кружков, мой старинный знакомый, пригласил меня на свой переводческий семинар и представил как "переводчика Набокова" - я осерчал и попросил впредь именовать меня просто "переводчик". А чей - там видно будет. Сейчас у меня в работе новый "проект".

С.И.: Мервин Пик известен более всего как автор трех романов, хотя их у него, кажется, пять, а еще есть стихи, зал графических работ в галерее Тейт.

РЖ: А чем он вам интересен?

С.И.: Этой самой "оскоминой", о которой говорил Вадим.

РЖ: Сами захотели его перевести или кто-то предложил?

С.И.: Было такое издательство "Северо-Запад", я получил там первые мои заказы, - пока готовился к изданию Шекспира... какой к черту Шекспир? - Набоков. Как раз первым заказом была - тетралогия Уайта о короле Артуре, четыре романа - четыре возраста, впрочем, позже выяснилось, что в этой тетралогии пять книг... Уайт - один из китов, на которых стоит литература фэнтези, кроме него по этой линии числятся Толкиен и Мервин Пик, который никакой фэнтези не писал и попал в эту компанию дуриком. Когда в США начал спадать толкиенской бум, американские издатели стали искать нового автора, Пик в это время умирал в сумасшедшим доме... Про него я ничего не знал: "Что за Пик?" - спрашиваю. А Саша Кононов: "Да такой "Замок" Кафки, только не без входа, а без выхода".

РЖ: Кафку любите?

С.И.: Давно и прочно. В то время я как раз собирался в Коктебель, взял в библиотеке на Ульяновской том Пика, и с полным упоением прочитал на пляже первый роман. На Кафку совсем не похоже, по стилистике скорее Диккенс, Гоголь, Эдгар По; много деталей, какой-нибудь незначительный эпизод - "Ваня прошел" - занимает страницы две.

РЖ: Как у Пруста.

С.И.: Может быть. Я кинулся к Саше: "Хочу переводить Пика". А они уже заказали перевод питерскому китаисту, это была Сашина идея - Пик родился в Китае, вся жизнь замка Горменгаст построена на каждодневном исполнении сложных бессмысленных ритуалов, на этаких китайских церемониях... Потом издательство распалось, и я сел переводить Пика для себя, два романа перевел, вот взялся за третий. Надеюсь, они выйдут в "Симпозиуме".

РЖ: Были произведения, которые вы хотели перевести, но почему-то не получилось - разочаровались или еще что-то?..

С.И.: Первый роман Бигля "Тихое, спокойное место". Он написал его в начале 60-х, в 18 лет, под одеялом, в студенческом общежитии. На католическом кладбище разворачивается история любви двух покойников, один из них самоубийца, и их разлучают, им пытается помочь человек, который живет на кладбище лет 20, - он боится выйти за ворота, один раз попробовал, но вернулся. Недавно выяснилось, что перевод этого роман где-то публикуется или уже опубликован - а это смерть: второй перевод выходит редко или через много лет. Некоторые книжки я перевожу потому, что это нужно мне, скажем, Набокова, Пика, а тут такого ощущения не было. Я, вообще-то говоря, никакой не переводчик. По образованию я физик-теоретик, теория относительности и прочее.

РЖ: Значит, перевод пришел в вашу жизнь благодаря Набокову?

С.И.: Это такой исторический анекдот: Был 1982 год. (В Москву я попал в 1975-м, я из Саратова, как Вадик Михайлин. Учился в Дубне, в аспирантуре, и тоже все больше книжки читал, там была роскошная библиотека.)

РЖ: Вы тогда уже были знакомы с Кружковым? Он учился в Институте физики высоких энергий в Протвино.

С.И.: Нет. Гриша физик-экспериментатор, кажется, а я теоретик, это разные футбольные команды, к тому же он постарше меня, и когда мы познакомились в Москве, я был инженером-программистом, а он уже Китса переводил для "Литпамятников". По сравнению с Саратовом в Москве книг было несравнимо больше. И вот когда я прочитал "русского" Набокова, сразу по уши в него влюбился.

РЖ: А что первое прочитали?

С.И.: "Приглашение на казнь", "Машеньку", "Дар". Так вот: у моего друга Ляльки, ученицы Гальперина, которая всю жизнь преподает в Институте иностранных языков, теперь Лингвистическом Университете им. Мориса Тореза, хорошая английская библиотека, я почти всю ее перечитал - и выработал привычку к английскому чтению. В то время ей предложили халтуру: обучить русскому языку группу американских студентов, уезжая, они оставили ей книги, которые накупили - еще в дорогу, дабы быстренько что-нибудь узнать о России, - у одного из них оказался "Пнин" Набокова. Мне всегда казалось, что Набоков холоден со своим героями, за исключением себя самого в роли Годунова-Чердынцева, а в "Пнине" все необычайно тепло - и я его уселся переводить, для жены. Тогда я не подозревал даже о существовании английского фразеологического словаря - а Набоков, хоть и редко, но идиомы и какие-то языковые штампы использует - особенно передавая речь человека пошлого... Лялька поправила что-то в моем переводе и вернула его мне под Новый год - я как раз в новогоднюю ночь отравился и начал его перерабатывать, не вылезая из кровати. Позже я выменял через знакомого - у одного иранца или алжирца, собиравшего нашу научную литературу, которая стоила здесь копейки, - "Bend Sinister" и сборник набоковских рассказов; у знакомых взял "Подлинную жизнь Себастьяна Найта". И пошло-поехало - лет за 15 все перевел. Со временем нарабатывается выучка, я стал обрастать словарями, искал по букинистам английские книжки, было три таких магазина - на улицах Качалова и академика Веснина и еще "Академкнига" на Пушкинской площади.

РЖ: Наверное, это вопрос больше теоретический, но все же... ваша переводческая манера уже сформировалась?

С.И.: Если речь о техническом навыке - наверное, да. Но смутное ощущение, что я не умею переводить, осталось до сих пор, и я все жду, когда придет внимательный читатель и спросит: "А чего это вы тут делаете, добрый человек?"

РЖ: Ну, такое ощущение, наверное, бывает у всех.

С.И.: Мои подозрения на этот счет более обоснованы, чем у прочих. Английский у меня вроде улицы с односторонним движением - с английского на русский и только письменный, на слух я его почти не воспринимаю. Тот же Вадик Михайлин закончил все же филфак нашего с ним университета, а не физический факультет, как я. Правда, Голышев, да и Кружков тоже технари...

РЖ: Еще Мотылев, Бабков... Не приходилось вам как-то менять авторскую стилистику или писать в переводе "под такого-то"?..

С.И.: Один раз я проделал такую штуку с "Осенью в Петербурге" Кутзее. В журнале "Иностранная литература" попросили причесать разговоры в романе "под Достоевского". Я, что называется, освежил в памяти то, что было написано Достоевским по "Бесы" включительно - роман кончается тем, что Достоевский начинает "Бесов". Как он - не напишешь, но чтобы похоже было, я попробовал. А потом в Интернете прочитал рецензию: "Поражает проникновение автора в стилистику Достоевского..." Уверяю вас, никакого проникновения у Кутзее нет: рубленые фразы, все в настоящем времени.

РЖ: Часто переводчики говорят, что ищут аналог стилистики переводимого произведения в отечественной литературе, - вы тоже?

С.И.: Пожалуй, нет. А зачем? Авторы XIX века должны выглядеть как авторы своего времени, и если искать аналоги, то не среди ярчайших наших именно того времени, потому что слишком уж яркие, - ну, может, Писемского почитать. Вообще же тут все зависит от автора.

РЖ: Вы сразу понимаете, что хотите перевести тот или иной текст?

С.И.: К концу первой трети, примерно. Бывает - начало интересно, но пока доберешься до конца, текст уже два раза как ноги протянет. Вот сейчас, может быть, соберусь переводить книжку Келлмана, букеровского лауреата, даром что она чуть ли не на шотландском диалекте написана и по стилистике похожа на Веничку Ерофеева. Вот с ним все понятно сразу.

РЖ: Значит, переводя, будете ориентироватья на "Москву-Петушки"?

С.И.: Может, придется найти. В доме было штук 10 "Петушков", но все разлетелись.

РЖ: Влиял на вас переводимый текст?

С.И.: Какие-нибудь мистические явления? Когда я переводил "Себастьяна Найта", была такая же солнечная погода, как сегодня, 8 этаж, балкон открыт, обычно в комнате кружили 2-3 бабочки, - а тут как полетели... Я не склонен к мистике, но этот эпизод запомнился.

С.И.: Скорее, за определенных авторов - за Джойса. Есть и жанры, с которыми лучше не связываться. Я один раз взялся за дамский роман, больше не буду, как и за откровенно массовую литературу, - просто тогда меня вычистили с работы, и я побежал во все стороны сразу.

РЖ: А женщин?

С.И.: Для себя я переводил рассказы Патриции Хайсмит - и дальше хотел бы, но смотрю: тут в магазине стоит мой любимый "Мистер Рипли" Да, есть еще такая серьезная дама, писавшая под псевдонимом, Исаак Дайнесен.

РЖ: По-вашему, судьба второго, третьего перевода обычно не складывается?

С.И.: Обычно складывается сложно. Скажем, у журналов жесткое правило: если перевод или фрагмент где-то печатался, его больше не публикуют. Замечательный журнал "Новая юность" осмелился опубликовать "Прозрачные вещи", которые к тому времени уже вышли в "Художественной литературе" - "Просвечивающие предметы". В "Симпозиуме" вышел сейчас том Вуди Аллена, в котором и я участвую, - некоторые из рассказов там переведены, наверное, по несколько раз, издательство просто отобрало то, что получилось получше.

РЖ: Вам близок Вуди Аллен?

С.И.: Очень. Он и всего-то написал три сборничка, у меня в руках был один из них - там пародии на жанры: мемуары личного парикмахера Гитлера, детектив, пьеса, воспоминания о выдуманных "великих философах" - ну и так далее...

РЖ: Читаете труды своих коллег?

С.И.: Стараюсь не читать других переводов Набокова и вообще книг, которые читал по-английски. Оскомина, превратившаяся в зубной камень, - это твое, а тут тебе пытаются имплантировать чужой зубной камень. Но бывают исключения: с большим удовольствием прочитал переводы Голышева из Дэшела Хэммета.

РЖ: А так можно попасть под влияние?...

С.И.: Тут, скорее, не влияние - захочется посмотреть, как другой перевел какое-то сложное место, а потом его тишком перефразировать.

РЖ: Так делали или просто предполагаете?..

С.И.: Думаю, делал бы. Вот Мервин Пик - сложный автор, взявшись за его второй роман "Горменгаст", я вспомнил, что видел на лотках русский перевод, правда, издательство не упоминало, что существуют еще первый и третий романы... В романе у персонажей значащие фамилии, какие, по мнению Берджесса, допустимы только в мультфильмах. Есть там нехороший молодой человек, Макиавелли такой, Steerpike, в том переводе получился Щуковол, хотя тогда уж - почему не Волощук, все-таки перевод вышел на Украине. Фамилии переводчика я не помню, он, по-моему, несколько напортачил, но зато следующим есть на что опереться. Однако, по счастью, я не нашел этой книги, пришлось обходиться своими силами.

РЖ: И как вы перевели Steerpik"а?

С.И.: Пока никак, так он Стирпайком и остался - может, Волакул - близко и не вызывает таких коннотаций, как Волощук. Хотя, скажем, название замка Горменгаст тоже истолковывается. Можно ведь и "Графа Монте-Кристо" перевести "граф Христова Гора" или передать нечто подобное с французским прононсом... Но во многих странах известна книжка "Горменгаст", и нельзя ее совсем переименовывать, хотя в упомянутом переводе ее назвали"Замок Горменгаст", полагаю, для пущей привлекательности.

РЖ: Как же переводить многозначные слова или фамилии - давать "дополнительную" информацию в комментарии, сноски?

С.И.: Кусочек из этого романа в начале года печатала "Иностранная литература", там тоже возник подобный вопрос. В начале публикации мы дали сносочку, где все значащие фамилии разложили на возможные английские слова. С другой стороны, смешные фамилии комических персонажей, орды профессоров, которая учит детей замка, я попытался передать.

РЖ: Наверняка, вы сталкивались с трудностью перевода названий. Расскажите об этой стороне перевода.

С.И.: Поначалу я был бодр и весел и давал названия, как хотел, тем более что переводил "в стол". Роман Набокова "Под знаком незаконнорожденных" получил у меня название "Черная черта" что ли, не помню точно, но потом я спохватился.

Для того же "Северо-Запада" я переводил роман Бигля "The Folk of the Air" - что-то вроде "Воздушного племени", "Воздушного народца" - первоначальное его авторское название "Рыцарь призраков и теней". То, что это фэнтези, становится понятно только к середине, а так люди назвали себя "Обществом архаических развлечений" и играют в средневековье: гильдии, рыцарские турниры, король, ведьма, с которой все и начинается... Я назвал роман "Архаические развлечения", но тут обычно решает издатель, что для него лучше. Впрочем, это когда еще будет. Роман так и валяется без движения.

В романе Хеллера "God knows" часто повторяется эта фраза, я перевел "Видит Бог" - по-русски это такая же ходовая фраза, как та по-английски. Роман Кутзее - "The Master of Petersburg", но значения слова "master" - "мастер" и "хозяин". Мы остановились на нейтральном варианте "Осень в Петербурге", благо действие происходит осенью.

РЖ: Помогал ли вам кто-то (редакторы, переводчики, знакомые, родители), когда вы только начинали переводить?

С.И.: Когда я начинал, а начинал я, что называется, "для себя", вовсе не предполагая, что это станет моим основным занятием, помогать мне было некому. Да и начал-то я прямо с Набокова в те еще времена, когда за него можно было по шапке получить, так что я особенно не высовывался.

РЖ: Ваши любимые переводные книги?

С.И.: Читать я выучился лет в пять, переводить начал в 34, а до этого все читал, читал. Переводные книги читались просто как книги. Пожалуй, первые, какие приходят в голову, - видимо, они любимые и есть, - это "Глазами клоуна", "Над пропастью во ржи", "Тристрам Шенди", "Кола Брюньон", "Остров сокровищ" (конечно!), пастернаковский "Гамлет" - тогда, не теперь - "Гаргантюа и Пантагрюэль", "Теофил Норт", "Имя розы" - ну и "Лолита", разумеется. Порядок здесь совершенно произвольный.

РЖ: Если бы вы составляли хрестоматию лучших отечественных переводов ХХ века, чьи работы бы туда включили?

С.И.: Навскидку: Любимова, Райт-Ковалевой, Лозинского, Голышева - порядок, опять-таки, произвольный. Ну и себя бы не забыл.

РЖ: На вопрос: "Как вы считаете, бывают ли непереводимые книги?" И.М.Бернштейн вот что ответила: "Если читателю книга непонятна, значит она непереводима. Вот, например, с переводом "Улисса" ничего хорошего не получилось. Вообще перевод этой книги отчасти связан с политической ситуацией, по американскому радио говорили: "В Советском Союзе до сих пор не переведен "Улисс"!" По-моему, это книга для писателей. Неизвестно же, что Леопольд Блум увидел 16 июня 1904 года в Дублине, когда вышел купить почку. Надо обязательно ехать в Дублин. Лучше пусть писатель пойдет по пути, указанному Джойсом. Вот у Фолкнера, у французов поток впечатлений получался великолепно". А по-вашему, бывают непереводимые книги или просто каждая книга должна дождаться своего переводчика?

С.И.: Бывают, причем их подавляющее большинство. Если, конечно, говорить о Книгах. "Улисс", "Ада", "Поминки по Финнегану" - это, конечно, явления крайние, потому что там уже начинаются эксперименты с языком - да еще и с несколькими. Но вот Шекспир - он разве переводим?

РЖ: Существует ли, по-вашему, "золотой" возраст для перевода?

С.И.: Если речь идет о возрасте переводчика - да, наверное. Все-таки, от него требуется некоторая начитанность. Думаю, что "золото" приходится на промежуток от 30 до 50, когда уже и багаж у человека есть, и силы еще остались.

(1999) - ЪБ РЕТЕЧПДЩ оБВПЛПЧБ.

тц: мЕЗЛП МЙ ЧУФТБЙЧБЕФЕУШ Ч УФЙМШ БЧФПТБ?

у.й.: мЕЗЛП МЙ С ЧУФТБЙЧБАУШ Й Ф.Д. - НОЕ УХДЙФШ ФТХДОП. лБЦЕФУС, ЮФП ВЕЪ ПУПВЩИ ФТХДПЧ. иПФС ЮФП ЬФП ФБЛПЕ ЪОБЮЙФ: "ЧУФТБЙЧБФШУС Ч УФЙМШ"?

тц: рТЙУМХЫЙЧБЕФЕУШ МЙ Л НОЕОЙА ЛПММЕЗ, ЙМЙ ПОЙ ВПМШЫЕК ЮБУФША ОЕПВЯЕЛФЙЧОЩ, РПФПНХ ЮФП ЛПОЛХТЕОФЩ?

у.й.: фБЛ УМПЦЙМПУШ, ЮФП У ЛПММЕЗБНЙ С ЧЙЦХУШ ЛТБКОЕ ТЕДЛП Й ТЕНЕУМЕООЩИ ЧПРТПУПЧ ОЕ ПВУХЦДБА. дБ С Й ЪОБА-ФП НБМП ЛПЗП. б ПФЪЩЧПЧ ЛПММЕЗ ОБ НПЙ ПРХУЩ НОЕ ЮЙФБФШ, РП УЮБУФША, ОЕ РТЙИПДЙМПУШ.

тц: чУЕНЙ МЙ УПВУФЧЕООЩНЙ РЕТЕЧПДБНЙ ДПЧПМШОЩ?

у.й.: оЕФ, ОЕ ЧУЕНЙ. й Ч ПУПВЕООПУФЙ ТБЪОПЗП ТПДБ ТБУУЛБЪБНЙ, ЛПФПТЩЕ НОЕ РМПИП ДБАФУС.

тц: б ЪБЮЕН ФПЗДБ ВЕТЕФЕУШ ЪБ ОЙИ?

у.й.: ъБ ТБУУЛБЪЩ С ЧЪСМУС, ЛПЗДБ РЕТЕЧПДЙМ оБВПЛПЧБ. ьФП ВЩМ ЧФПТПК-ФТЕФЙК ПРЩФ РЕТЕЧПДБ - У ФЕИ РПТ С ЙИ ОЕУЛПМШЛП ТБЪ РЕТЕДЕМЩЧБМ, ОП, РП-НПЕНХ, ФБЛ Й ОЕ ДПДЕМБМ. рПФПН РТПВПЧБМ РЕТЕЧПДЙФШ ДТХЗЙИ БЧФПТПЧ, НПЦЕФ, ДЧБ РПМХЮЙМЙУШ.

тц: лБЛЙЕ?

тц: вЩМЙ РТПЙЪЧЕДЕОЙС, ЛПФПТЩЕ ЧЩ ИПФЕМЙ РЕТЕЧЕУФЙ, ОП РПЮЕНХ-ФП ОЕ РПМХЮЙМПУШ - ТБЪПЮБТПЧБМЙУШ ЙМЙ ЕЭЕ ЮФП-ФП?..

у.й.: рЕТЧЩК ТПНБО вЙЗМС "фЙИПЕ, УРПЛПКОПЕ НЕУФП". пО ОБРЙУБМ ЕЗП Ч ОБЮБМЕ 60-И, Ч 18 МЕФ, РПД ПДЕСМПН, Ч УФХДЕОЮЕУЛПН ПВЭЕЦЙФЙЙ. оБ ЛБФПМЙЮЕУЛПН ЛМБДВЙЭЕ ТБЪЧПТБЮЙЧБЕФУС ЙУФПТЙС МАВЧЙ ДЧХИ РПЛПКОЙЛПЧ, ПДЙО ЙЪ ОЙИ УБНПХВЙКГБ, Й ЙИ ТБЪМХЮБАФ, ЙН РЩФБЕФУС РПНПЮШ ЮЕМПЧЕЛ, ЛПФПТЩК ЦЙЧЕФ ОБ ЛМБДВЙЭЕ МЕФ 20, - ПО ВПЙФУС ЧЩКФЙ ЪБ ЧПТПФБ, ПДЙО ТБЪ РПРТПВПЧБМ, ОП ЧЕТОХМУС. оЕДБЧОП ЧЩСУОЙМПУШ, ЮФП РЕТЕЧПД ЬФПЗП ТПНБО ЗДЕ-ФП РХВМЙЛХЕФУС ЙМЙ ХЦЕ ПРХВМЙЛПЧБО - Б ЬФП УНЕТФШ: ЧФПТПК РЕТЕЧПД ЧЩИПДЙФ ТЕДЛП ЙМЙ ЮЕТЕЪ НОПЗП МЕФ. оЕЛПФПТЩЕ ЛОЙЦЛЙ С РЕТЕЧПЦХ РПФПНХ, ЮФП ЬФП ОХЦОП НОЕ, УЛБЦЕН, оБВПЛПЧБ, рЙЛБ, Б ФХФ ФБЛПЗП ПЭХЭЕОЙС ОЕ ВЩМП. с, ЧППВЭЕ-ФП ЗПЧПТС, ОЙЛБЛПК ОЕ РЕТЕЧПДЮЙЛ. рП ПВТБЪПЧБОЙА С ЖЙЪЙЛ-ФЕПТЕФЙЛ, ФЕПТЙС ПФОПУЙФЕМШОПУФЙ Й РТПЮЕЕ.

тц: ъОБЮЙФ, РЕТЕЧПД РТЙЫЕМ Ч ЧБЫХ ЦЙЪОШ ВМБЗПДБТС оБВПЛПЧХ?

у.й.: ьФП ФБЛПК ЙУФПТЙЮЕУЛЙК БОЕЛДПФ: вЩМ 1982 ЗПД. (ч нПУЛЧХ С РПРБМ Ч 1975-Н, С ЙЪ уБТБФПЧБ, ЛБЛ чБДЙЛ нЙИБКМЙО . хЮЙМУС Ч дХВОЕ, Ч БУРЙТБОФХТЕ, Й ФПЦЕ ЧУЕ ВПМШЫЕ ЛОЙЦЛЙ ЮЙФБМ, ФБН ВЩМБ ТПУЛПЫОБС ВЙВМЙПФЕЛБ.)

тц: чЩ ФПЗДБ ХЦЕ ВЩМЙ ЪОБЛПНЩ У лТХЦЛПЧЩН? пО ХЮЙМУС Ч йОУФЙФХФЕ ЖЙЪЙЛЙ ЧЩУПЛЙИ ЬОЕТЗЙК Ч рТПФЧЙОП.

у.й.: оЕФ. зТЙЫБ ЖЙЪЙЛ-ЬЛУРЕТЙНЕОФБФПТ, ЛБЦЕФУС, Б С ФЕПТЕФЙЛ, ЬФП ТБЪОЩЕ ЖХФВПМШОЩЕ ЛПНБОДЩ, Л ФПНХ ЦЕ ПО РПУФБТЫЕ НЕОС, Й ЛПЗДБ НЩ РПЪОБЛПНЙМЙУШ Ч нПУЛЧЕ, С ВЩМ ЙОЦЕОЕТПН-РТПЗТБННЙУФПН, Б ПО ХЦЕ лЙФУБ РЕТЕЧПДЙМ ДМС "мЙФРБНСФОЙЛПЧ".

рП УТБЧОЕОЙА У уБТБФПЧПН Ч нПУЛЧЕ ЛОЙЗ ВЩМП ОЕУТБЧОЙНП ВПМШЫЕ. й ЧПФ ЛПЗДБ С РТПЮЙФБМ "ТХУУЛПЗП" оБВПЛПЧБ, УТБЪХ РП ХЫЙ Ч ОЕЗП ЧМАВЙМУС.

тц: б ЮФП РЕТЧПЕ РТПЮЙФБМЙ?

у.й.: "рТЙЗМБЫЕОЙЕ ОБ ЛБЪОШ", "нБЫЕОШЛХ", "дБТ". фБЛ ЧПФ: Х НПЕЗП ДТХЗБ мСМШЛЙ, ХЮЕОЙГЩ зБМШРЕТЙОБ, ЛПФПТБС ЧУА ЦЙЪОШ РТЕРПДБЕФ Ч йОУФЙФХФЕ ЙОПУФТБООЩИ СЪЩЛПЧ, ФЕРЕТШ мЙОЗЧЙУФЙЮЕУЛПН хОЙЧЕТУЙФЕФЕ ЙН. нПТЙУБ фПТЕЪБ , ИПТПЫБС БОЗМЙКУЛБС ВЙВМЙПФЕЛБ, С РПЮФЙ ЧУА ЕЕ РЕТЕЮЙФБМ - Й ЧЩТБВПФБМ РТЙЧЩЮЛХ Л БОЗМЙКУЛПНХ ЮФЕОЙА. ч ФП ЧТЕНС ЕК РТЕДМПЦЙМЙ ИБМФХТХ: ПВХЮЙФШ ТХУУЛПНХ СЪЩЛХ ЗТХРРХ БНЕТЙЛБОУЛЙИ УФХДЕОФПЧ, ХЕЪЦБС, ПОЙ ПУФБЧЙМЙ ЕК ЛОЙЗЙ, ЛПФПТЩЕ ОБЛХРЙМЙ - ЕЭЕ Ч ДПТПЗХ, ДБВЩ ВЩУФТЕОШЛП ЮФП-ОЙВХДШ ХЪОБФШ П тПУУЙЙ, - Х ПДОПЗП ЙЪ ОЙИ ПЛБЪБМУС "рОЙО" оБВПЛПЧБ. нОЕ ЧУЕЗДБ ЛБЪБМПУШ, ЮФП оБВПЛПЧ ИПМПДЕО УП УЧПЙН ЗЕТПСНЙ, ЪБ ЙУЛМАЮЕОЙЕН УЕВС УБНПЗП Ч ТПМЙ зПДХОПЧБ-юЕТДЩОГЕЧБ, Б Ч "рОЙОЕ" ЧУЕ ОЕПВЩЮБКОП ФЕРМП - Й С ЕЗП ХУЕМУС РЕТЕЧПДЙФШ, ДМС ЦЕОЩ. фПЗДБ С ОЕ РПДПЪТЕЧБМ ДБЦЕ П УХЭЕУФЧПЧБОЙЙ БОЗМЙКУЛПЗП ЖТБЪЕПМПЗЙЮЕУЛПЗП УМПЧБТС - Б оБВПЛПЧ, ИПФШ Й ТЕДЛП, ОП ЙДЙПНЩ Й ЛБЛЙЕ-ФП СЪЩЛПЧЩЕ ЫФБНРЩ ЙУРПМШЪХЕФ - ПУПВЕООП РЕТЕДБЧБС ТЕЮШ ЮЕМПЧЕЛБ РПЫМПЗП... мСМШЛБ РПРТБЧЙМБ ЮФП-ФП Ч НПЕН РЕТЕЧПДЕ Й ЧЕТОХМБ ЕЗП НОЕ РПД оПЧЩК ЗПД - С ЛБЛ ТБЪ Ч ОПЧПЗПДОАА ОПЮШ ПФТБЧЙМУС Й ОБЮБМ ЕЗП РЕТЕТБВБФЩЧБФШ, ОЕ ЧЩМЕЪБС ЙЪ ЛТПЧБФЙ. рПЪЦЕ С ЧЩНЕОСМ ЮЕТЕЪ ЪОБЛПНПЗП - Х ПДОПЗП ЙТБОГБ ЙМЙ БМЦЙТГБ, УПВЙТБЧЫЕЗП ОБЫХ ОБХЮОХА МЙФЕТБФХТХ, ЛПФПТБС УФПЙМБ ЪДЕУШ ЛПРЕКЛЙ, - "Bend Sinister" Й УВПТОЙЛ ОБВПЛПЧУЛЙИ ТБУУЛБЪПЧ; Х ЪОБЛПНЩИ ЧЪСМ "рПДМЙООХА ЦЙЪОШ уЕВБУФШСОБ оБКФБ". й РПЫМП-РПЕИБМП - МЕФ ЪБ 15 ЧУЕ РЕТЕЧЕМ. уП ЧТЕНЕОЕН ОБТБВБФЩЧБЕФУС ЧЩХЮЛБ, С УФБМ ПВТБУФБФШ УМПЧБТСНЙ, ЙУЛБМ РП ВХЛЙОЙУФБН БОЗМЙКУЛЙЕ ЛОЙЦЛЙ, ВЩМП ФТЙ ФБЛЙИ НБЗБЪЙОБ - ОБ ХМЙГБИ лБЮБМПЧБ Й БЛБДЕНЙЛБ чЕУОЙОБ Й ЕЭЕ "бЛБДЕНЛОЙЗБ" ОБ рХЫЛЙОУЛПК РМПЭБДЙ.

тц: оБЧЕТОПЕ, ЬФП ЧПРТПУ ВПМШЫЕ ФЕПТЕФЙЮЕУЛЙК, ОП ЧУЕ ЦЕ ... ЧБЫБ РЕТЕЧПДЮЕУЛБС НБОЕТБ ХЦЕ УЖПТНЙТПЧБМБУШ?

у.й.: еУМЙ ТЕЮШ П ФЕИОЙЮЕУЛПН ОБЧЩЛЕ - ОБЧЕТОПЕ, ДБ. оП УНХФОПЕ ПЭХЭЕОЙЕ, ЮФП С ОЕ ХНЕА РЕТЕЧПДЙФШ, ПУФБМПУШ ДП УЙИ РПТ, Й С ЧУЕ ЦДХ, ЛПЗДБ РТЙДЕФ ЧОЙНБФЕМШОЩК ЮЙФБФЕМШ Й УРТПУЙФ: "б ЮЕЗП ЬФП ЧЩ ФХФ ДЕМБЕФЕ, ДПВТЩК ЮЕМПЧЕЛ?"

тц: оХ, ФБЛПЕ ПЭХЭЕОЙЕ, ОБЧЕТОПЕ, ВЩЧБЕФ Х ЧУЕИ.

у.й.: нПЙ РПДПЪТЕОЙС ОБ ЬФПФ УЮЕФ ВПМЕЕ ПВПУОПЧБОЩ, ЮЕН Х РТПЮЙИ. бОЗМЙКУЛЙК Х НЕОС ЧТПДЕ ХМЙГЩ У ПДОПУФПТПООЙН ДЧЙЦЕОЙЕН - У БОЗМЙКУЛПЗП ОБ ТХУУЛЙК Й ФПМШЛП РЙУШНЕООЩК, ОБ УМХИ С ЕЗП РПЮФЙ ОЕ ЧПУРТЙОЙНБА. фПФ ЦЕ чБДЙЛ нЙИБКМЙО ЪБЛПОЮЙМ ЧУЕ ЦЕ ЖЙМЖБЛ ОБЫЕЗП У ОЙН ХОЙЧЕТУЙФЕФБ, Б ОЕ ЖЙЪЙЮЕУЛЙК ЖБЛХМШФЕФ, ЛБЛ С. рТБЧДБ, зПМЩЫЕЧ , ДБ Й лТХЦЛПЧ ФПЦЕ ФЕИОБТЙ...

тц: рП-ЧБЫЕНХ, УХДШВБ ЧФПТПЗП, ФТЕФШЕЗП РЕТЕЧПДБ ПВЩЮОП ОЕ УЛМБДЩЧБЕФУС?

у.й.: пВЩЮОП УЛМБДЩЧБЕФУС УМПЦОП. уЛБЦЕН, Х ЦХТОБМПЧ ЦЕУФЛПЕ РТБЧЙМП: ЕУМЙ РЕТЕЧПД ЙМЙ ЖТБЗНЕОФ ЗДЕ-ФП РЕЮБФБМУС, ЕЗП ВПМШЫЕ ОЕ РХВМЙЛХАФ. ъБНЕЮБФЕМШОЩК ЦХТОБМ "оПЧБС АОПУФШ" ПУНЕМЙМУС ПРХВМЙЛПЧБФШ "рТПЪТБЮОЩЕ ЧЕЭЙ", ЛПФПТЩЕ Л ФПНХ ЧТЕНЕОЙ ХЦЕ ЧЩЫМЙ Ч "иХДПЦЕУФЧЕООПК МЙФЕТБФХТЕ" - "рТПУЧЕЮЙЧБАЭЙЕ РТЕДНЕФЩ". ч "уЙНРПЪЙХНЕ" ЧЩЫЕМ УЕКЮБУ ФПН чХДЙ бММЕОБ , Ч ЛПФПТПН Й С ХЮБУФЧХА, - ОЕЛПФПТЩЕ ЙЪ ТБУУЛБЪПЧ ФБН РЕТЕЧЕДЕОЩ, ОБЧЕТОПЕ, РП ОЕУЛПМШЛП ТБЪ, ЙЪДБФЕМШУФЧП РТПУФП ПФПВТБМП ФП, ЮФП РПМХЮЙМПУШ РПМХЮЫЕ.

тц: чБН ВМЙЪПЛ чХДЙ бММЕО?

у.й.: пЮЕОШ. пО Й ЧУЕЗП-ФП ОБРЙУБМ ФТЙ УВПТОЙЮЛБ, Х НЕОС Ч ТХЛБИ ВЩМ ПДЙО ЙЪ ОЙИ - ФБН РБТПДЙЙ ОБ ЦБОТЩ: НЕНХБТЩ МЙЮОПЗП РБТЙЛНБИЕТБ зЙФМЕТБ, ДЕФЕЛФЙЧ, РШЕУБ, ЧПУРПНЙОБОЙС П ЧЩДХНБООЩИ "ЧЕМЙЛЙИ ЖЙМПУПЖБИ" - ОХ Й ФБЛ ДБМЕЕ...

тц: юЙФБЕФЕ ФТХДЩ УЧПЙИ ЛПММЕЗ?

у.й.: уФБТБАУШ ОЕ ЮЙФБФШ ДТХЗЙИ РЕТЕЧПДПЧ оБВПЛПЧБ Й ЧППВЭЕ ЛОЙЗ, ЛПФПТЩЕ ЮЙФБМ РП-БОЗМЙКУЛЙ. пУЛПНЙОБ, РТЕЧТБФЙЧЫБСУС Ч ЪХВОПК ЛБНЕОШ, - ЬФП ФЧПЕ, Б ФХФ ФЕВЕ РЩФБАФУС ЙНРМБОФЙТПЧБФШ ЮХЦПК ЪХВОПК ЛБНЕОШ. оП ВЩЧБАФ ЙУЛМАЮЕОЙС: У ВПМШЫЙН ХДПЧПМШУФЧЙЕН РТПЮЙФБМ РЕТЕЧПДЩ зПМЩЫЕЧБ ЙЪ дЬЫЕМБ иЬННЕФБ.

тц: б ФБЛ НПЦОП РПРБУФШ РПД ЧМЙСОЙЕ?...

у.й.: фХФ, УЛПТЕЕ, ОЕ ЧМЙСОЙЕ - ЪБИПЮЕФУС РПУНПФТЕФШ, ЛБЛ ДТХЗПК РЕТЕЧЕМ ЛБЛПЕ-ФП УМПЦОПЕ НЕУФП, Б РПФПН ЕЗП ФЙЫЛПН РЕТЕЖТБЪЙТПЧБФШ.

тц: фБЛ ДЕМБМЙ ЙМЙ РТПУФП РТЕДРПМБЗБЕФЕ?..

у.й.: дХНБА, ДЕМБМ ВЩ. чПФ нЕТЧЙО рЙЛ - УМПЦОЩК БЧФПТ, ЧЪСЧЫЙУШ ЪБ ЕЗП ЧФПТПК ТПНБО "зПТНЕОЗБУФ", С ЧУРПНОЙМ, ЮФП ЧЙДЕМ ОБ МПФЛБИ ТХУУЛЙК РЕТЕЧПД , РТБЧДБ, ЙЪДБФЕМШУФЧП ОЕ ХРПНЙОБМП, ЮФП УХЭЕУФЧХАФ ЕЭЕ РЕТЧЩК Й ФТЕФЙК ТПНБОЩ... ч ТПНБОЕ Х РЕТУПОБЦЕК ЪОБЮБЭЙЕ ЖБНЙМЙЙ, ЛБЛЙЕ, РП НОЕОЙА вЕТДЦЕУУБ, ДПРХУФЙНЩ ФПМШЛП Ч НХМШФЖЙМШНБИ. еУФШ ФБН ОЕИПТПЫЙК НПМПДПК ЮЕМПЧЕЛ, нБЛЙБЧЕММЙ ФБЛПК, Steerpike, Ч ФПН РЕТЕЧПДЕ РПМХЮЙМУС эХЛПЧПМ, ИПФС ФПЗДБ ХЦ - РПЮЕНХ ОЕ чПМПЭХЛ, ЧУЕ-ФБЛЙ РЕТЕЧПД ЧЩЫЕМ ОБ хЛТБЙОЕ. жБНЙМЙЙ РЕТЕЧПДЮЙЛБ С ОЕ РПНОА, ПО, РП-НПЕНХ, ОЕУЛПМШЛП ОБРПТФБЮЙМ, ОП ЪБФП УМЕДХАЭЙН ЕУФШ ОБ ЮФП ПРЕТЕФШУС. пДОБЛП, РП УЮБУФША, С ОЕ ОБЫЕМ ЬФПК ЛОЙЗЙ, РТЙЫМПУШ ПВИПДЙФШУС УЧПЙНЙ УЙМБНЙ.

тц: й ЛБЛ ЧЩ РЕТЕЧЕМЙ Steerpik"Б?

у.й.: рПЛБ ОЙЛБЛ, ФБЛ ПО уФЙТРБКЛПН Й ПУФБМУС - НПЦЕФ, чПМБЛХМ - ВМЙЪЛП Й ОЕ ЧЩЪЩЧБЕФ ФБЛЙИ ЛПООПФБГЙК, ЛБЛ чПМПЭХЛ. иПФС, УЛБЦЕН, ОБЪЧБОЙЕ ЪБНЛБ зПТНЕОЗБУФ ФПЦЕ ЙУФПМЛПЧЩЧБЕФУС. нПЦОП ЧЕДШ Й "зТБЖБ нПОФЕ-лТЙУФП" РЕТЕЧЕУФЙ "ЗТБЖ иТЙУФПЧБ зПТБ" ЙМЙ РЕТЕДБФШ ОЕЮФП РПДПВОПЕ У ЖТБОГХЪУЛЙН РТПОПОУПН... оП ЧП НОПЗЙИ УФТБОБИ ЙЪЧЕУФОБ ЛОЙЦЛБ "зПТНЕОЗБУФ", Й ОЕМШЪС ЕЕ УПЧУЕН РЕТЕЙНЕОПЧЩЧБФШ, ИПФС Ч ХРПНСОХФПН РЕТЕЧПДЕ ЕЕ ОБЪЧБМЙ"ъБНПЛ зПТНЕОЗБУФ", РПМБЗБА, ДМС РХЭЕК РТЙЧМЕЛБФЕМШОПУФЙ.

тц: лБЛ ЦЕ РЕТЕЧПДЙФШ НОПЗПЪОБЮОЩЕ УМПЧБ ЙМЙ ЖБНЙМЙЙ - ДБЧБФШ "ДПРПМОЙФЕМШОХА" ЙОЖПТНБГЙА Ч ЛПННЕОФБТЙЙ, УОПУЛЙ?

у.й.: лХУПЮЕЛ ЙЪ ЬФПЗП ТПНБОБ Ч ОБЮБМЕ ЗПДБ РЕЮБФБМБ "йОПУФТБООБС МЙФЕТБФХТБ" , ФБН ФПЦЕ ЧПЪОЙЛ РПДПВОЩК ЧПРТПУ. ч ОБЮБМЕ РХВМЙЛБГЙЙ НЩ ДБМЙ УОПУПЮЛХ, ЗДЕ ЧУЕ ЪОБЮБЭЙЕ ЖБНЙМЙЙ ТБЪМПЦЙМЙ ОБ ЧПЪНПЦОЩЕ БОЗМЙКУЛЙЕ УМПЧБ. у ДТХЗПК УФПТПОЩ, УНЕЫОЩЕ ЖБНЙМЙЙ ЛПНЙЮЕУЛЙИ РЕТУПОБЦЕК, ПТДЩ РТПЖЕУУПТПЧ, ЛПФПТБС ХЮЙФ ДЕФЕК ЪБНЛБ, С РПРЩФБМУС РЕТЕДБФШ.

тц: оБЧЕТОСЛБ, ЧЩ УФБМЛЙЧБМЙУШ У ФТХДОПУФША РЕТЕЧПДБ ОБЪЧБОЙК. тБУУЛБЦЙФЕ ПВ ЬФПК УФПТПОЕ РЕТЕЧПДБ.

у.й.: рПОБЮБМХ С ВЩМ ВПДТ Й ЧЕУЕМ Й ДБЧБМ ОБЪЧБОЙС, ЛБЛ ИПФЕМ, ФЕН ВПМЕЕ ЮФП РЕТЕЧПДЙМ "Ч УФПМ". тПНБО оБВПЛПЧБ "рПД ЪОБЛПН ОЕЪБЛПООПТПЦДЕООЩИ" РПМХЮЙМ Х НЕОС ОБЪЧБОЙЕ "юЕТОБС ЮЕТФБ" ЮФП МЙ, ОЕ РПНОА ФПЮОП, ОП РПФПН С УРПИЧБФЙМУС.

дМС ФПЗП ЦЕ "уЕЧЕТП-ъБРБДБ" С РЕТЕЧПДЙМ ТПНБО вЙЗМС "The Folk of the Air" - ЮФП-ФП ЧТПДЕ "чПЪДХЫОПЗП РМЕНЕОЙ", "чПЪДХЫОПЗП ОБТПДГБ" - РЕТЧПОБЮБМШОПЕ ЕЗП БЧФПТУЛПЕ ОБЪЧБОЙЕ "тЩГБТШ РТЙЪТБЛПЧ Й ФЕОЕК". фП, ЮФП ЬФП ЖЬОФЕЪЙ, УФБОПЧЙФУС РПОСФОП ФПМШЛП Л УЕТЕДЙОЕ, Б ФБЛ МАДЙ ОБЪЧБМЙ УЕВС "пВЭЕУФЧПН БТИБЙЮЕУЛЙИ ТБЪЧМЕЮЕОЙК" Й ЙЗТБАФ Ч УТЕДОЕЧЕЛПЧШЕ: ЗЙМШДЙЙ, ТЩГБТУЛЙЕ ФХТОЙТЩ, ЛПТПМШ, ЧЕДШНБ, У ЛПФПТПК ЧУЕ Й ОБЮЙОБЕФУС... с ОБЪЧБМ ТПНБО "бТИБЙЮЕУЛЙЕ ТБЪЧМЕЮЕОЙС" , ОП ФХФ ПВЩЮОП ТЕЫБЕФ ЙЪДБФЕМШ, ЮФП ДМС ОЕЗП МХЮЫЕ. чРТПЮЕН, ЬФП ЛПЗДБ ЕЭЕ ВХДЕФ. тПНБО ФБЛ Й ЧБМСЕФУС ВЕЪ ДЧЙЦЕОЙС.

ч ТПНБОЕ иЕММЕТБ "God knows" ЮБУФП РПЧФПТСЕФУС ЬФБ ЖТБЪБ, С РЕТЕЧЕМ "чЙДЙФ вПЗ" - РП-ТХУУЛЙ ЬФП ФБЛБС ЦЕ ИПДПЧБС ЖТБЪБ, ЛБЛ ФБ РП-БОЗМЙКУЛЙ. тПНБО лХФЪЕЕ - "The Master of Petersburg", ОП ЪОБЮЕОЙС УМПЧБ "master" - "НБУФЕТ" Й "ИПЪСЙО". нЩ ПУФБОПЧЙМЙУШ ОБ ОЕКФТБМШОПН ЧБТЙБОФЕ "пУЕОШ Ч рЕФЕТВХТЗЕ", ВМБЗП ДЕКУФЧЙЕ РТПЙУИПДЙФ ПУЕОША.

тц: рПНПЗБМ МЙ ЧБН ЛФП-ФП (ТЕДБЛФПТЩ, РЕТЕЧПДЮЙЛЙ, ЪОБЛПНЩЕ, ТПДЙФЕМЙ), ЛПЗДБ ЧЩ ФПМШЛП ОБЮЙОБМЙ РЕТЕЧПДЙФШ?

у.й.: лПЗДБ С ОБЮЙОБМ, Б ОБЮЙОБМ С, ЮФП ОБЪЩЧБЕФУС, "ДМС УЕВС", ЧПЧУЕ ОЕ РТЕДРПМБЗБС, ЮФП ЬФП УФБОЕФ НПЙН ПУОПЧОЩН ЪБОСФЙЕН, РПНПЗБФШ НОЕ ВЩМП ОЕЛПНХ. дБ Й ОБЮБМ-ФП С РТСНП У оБВПЛПЧБ Ч ФЕ ЕЭЕ ЧТЕНЕОБ, ЛПЗДБ ЪБ ОЕЗП НПЦОП ВЩМП РП ЫБРЛЕ РПМХЮЙФШ, ФБЛ ЮФП С ПУПВЕООП ОЕ ЧЩУПЧЩЧБМУС.

тц: чБЫЙ МАВЙНЩЕ РЕТЕЧПДОЩЕ ЛОЙЗЙ?

у.й.: юЙФБФШ С ЧЩХЮЙМУС МЕФ Ч РСФШ, РЕТЕЧПДЙФШ ОБЮБМ Ч 34, Б ДП ЬФПЗП ЧУЕ ЮЙФБМ, ЮЙФБМ. рЕТЕЧПДОЩЕ ЛОЙЗЙ ЮЙФБМЙУШ РТПУФП ЛБЛ ЛОЙЗЙ. рПЦБМХК, РЕТЧЩЕ, ЛБЛЙЕ РТЙИПДСФ Ч ЗПМПЧХ, - ЧЙДЙНП, ПОЙ МАВЙНЩЕ Й ЕУФШ, - ЬФП "зМБЪБНЙ ЛМПХОБ" ЧПФ ЮФП ПФЧЕФЙМБ: "еУМЙ ЮЙФБФЕМА ЛОЙЗБ ОЕРПОСФОБ, ЪОБЮЙФ ПОБ ОЕРЕТЕЧПДЙНБ. чПФ, ОБРТЙНЕТ, У РЕТЕЧПДПН "хМЙУУБ" ОЙЮЕЗП ИПТПЫЕЗП ОЕ РПМХЮЙМПУШ. чППВЭЕ РЕТЕЧПД ЬФПК ЛОЙЗЙ ПФЮБУФЙ УЧСЪБО У РПМЙФЙЮЕУЛПК УЙФХБГЙЕК, РП БНЕТЙЛБОУЛПНХ ТБДЙП ЗПЧПТЙМЙ: "ч уПЧЕФУЛПН уПАЪЕ ДП УЙИ РПТ ОЕ РЕТЕЧЕДЕО "хМЙУУ"!" рП-НПЕНХ, ЬФП ЛОЙЗБ ДМС РЙУБФЕМЕК. оЕЙЪЧЕУФОП ЦЕ, ЮФП мЕПРПМШД вМХН ХЧЙДЕМ 16 ЙАОС 1904 ЗПДБ Ч дХВМЙОЕ, ЛПЗДБ ЧЩЫЕМ ЛХРЙФШ РПЮЛХ. оБДП ПВСЪБФЕМШОП ЕИБФШ Ч дХВМЙО. мХЮЫЕ РХУФШ РЙУБФЕМШ РПКДЕФ РП РХФЙ, ХЛБЪБООПНХ дЦПКУПН. чПФ Х жПМЛОЕТБ, Х ЖТБОГХЪПЧ РПФПЛ ЧРЕЮБФМЕОЙК РПМХЮБМУС ЧЕМЙЛПМЕРОП". б РП-ЧБЫЕНХ, ВЩЧБАФ ОЕРЕТЕЧПДЙНЩЕ ЛОЙЗЙ ЙМЙ РТПУФП ЛБЦДБС ЛОЙЗБ ДПМЦОБ ДПЦДБФШУС УЧПЕЗП РЕТЕЧПДЮЙЛБ?

у.й.: вЩЧБАФ, РТЙЮЕН ЙИ РПДБЧМСАЭЕЕ ВПМШЫЙОУФЧП. еУМЙ, ЛПОЕЮОП, ЗПЧПТЙФШ П лОЙЗБИ. "хМЙУУ", "бДБ", "рПНЙОЛЙ РП жЙООЕЗБОХ" - ЬФП, ЛПОЕЮОП, СЧМЕОЙС ЛТБКОЙЕ, РПФПНХ ЮФП ФБН ХЦЕ ОБЮЙОБАФУС ЬЛУРЕТЙНЕОФЩ У СЪЩЛПН - ДБ ЕЭЕ Й У ОЕУЛПМШЛЙНЙ. оП ЧПФ ыЕЛУРЙТ - ПО ТБЪЧЕ РЕТЕЧПДЙН?

тц: уХЭЕУФЧХЕФ МЙ, РП-ЧБЫЕНХ, "ЪПМПФПК" ЧПЪТБУФ ДМС РЕТЕЧПДБ?

у.й.: еУМЙ ТЕЮШ ЙДЕФ П ЧПЪТБУФЕ РЕТЕЧПДЮЙЛБ - ДБ, ОБЧЕТОПЕ. чУЕ-ФБЛЙ, ПФ ОЕЗП ФТЕВХЕФУС ОЕЛПФПТБС ОБЮЙФБООПУФШ. дХНБА, ЮФП "ЪПМПФП" РТЙИПДЙФУС ОБ РТПНЕЦХФПЛ ПФ 30 ДП 50, ЛПЗДБ ХЦЕ Й ВБЗБЦ Х ЮЕМПЧЕЛБ ЕУФШ, Й УЙМЩ ЕЭЕ ПУФБМЙУШ.

Бытует мнение, что Джоан Ролинг поначалу не очень повезло с русскими переводчиками. Иные фанаты Гарри Поттера до сих пор негодуют в Интернете по поводу Игоря Оранского и Марины Литвиновой, работавших над первыми четырьмя книгами. Пятый роман - «Гарри Поттер и Орден Феникса» - издательство поручило опытным Виктору Голышеву, Владимиру Бобкову и Леониду Мотылеву. Ну а шестую - «Гарри Поттер и Принц-полукровка» - Сергею Ильину и Майе Лахути. Вот эта шестая книга и оказалась, наверное, переведена лучше всего.

Финальный роман - «Гарри Поттер и Дары Смерти» - выйдет в переводе все тех же Ильина и Лахути 13 октября. А пока мы решили расспросить Сергея Ильина о том, как шла работа.

Вольдеморта надо было переименовать!

- Как вы стали переводчиком «Поттера»?

Мне позвонили из издательства «Росмэн» за пару месяцев до того, как на английском должен был выйти «Принц-полукровка», и предложили заняться его переводом. До того я не читал ни одной книги о Гарри Поттере. Ну, а когда мы с издательством договорились, быстро все прочел по-русски и по-английски.

- Ваша предшественница Марина Литвинова перекрестила Вольдеморта в Волан-де-Морта, сову Хедвига - в Буклю да и прочие имена по мере сил русифицировала. Вы это одобряете?

Да, потому что у Ролинг почти все имена несут смысловую нагрузку. Vol de Mort, например, буквально переводится с французского «полет смерти». И в русском нужно сооружать что-то, похожее по смыслу. Но это удается не всегда.

- Перевод «Поттера» приносит больше денег, чем перевод небестселлера?

Гораздо больше. Издательство в этом отношении весьма щедро, но оно платит еще и за то, чтобы перевод был сделан в крайне сжатые сроки: книжку нужно выпустить как можно быстрее, пока ее не все успели прочесть в Интернете.

- Сколько времени вам дал издатель на седьмого «Гарри Поттера»?

Точные сроки называть не буду, но... я работал над книгой по двенадцать часов в день и сейчас уже сдал перевод.

Книгу мне доставили утром того дня, когда начались продажи. Мы поделили роман пополам с моим соавтором, Майей Лахути. Она переводила вторую часть, а я первую. Кстати, на «Принце-полукровке» мы работали так же, только я, наоборот, переводил вторую часть.

Дары Смерти для юного мага

Название романа Ролинг огласила в конце прошлого года. В русском Интернете его переводили как «Гарри Поттер и Роковые мощи». Но, когда книга вышла на английском, выяснилось, что никаких роковых мощей там нет и в помине.

- Название Harry Potter and the Deathly Hallows окончательно решили переводить как «Гарри Поттер и Дары Смерти»?

Видимо, этот вариант сохранится.

- Может, лучше, как у французов, «...и реликвии Смерти»?

Слово «реликвии» в русском имеет некий сакральный смысловой оттенок... Вообще-то The Deathly Hallows - это три конкретные вещи. Внутри романа есть сказка о трех братьях, которые однажды повстречались со Смертью. Она подарила каждому по волшебному предмету. Двоих братьев ее подарки быстро свели в могилу, а третий использовал свой с умом и дожил до старости. Согласно легенде, человек, который соберет вместе все три подарка Смерти, абсолютно защищен от гибели. Так что... Нет, это не реликвии.

- Вы читали «народный» перевод этой книги в Интернете?

Я его просмотрел, когда сам начинал переводить. На тот момент уже было выложено глав пять или шесть. У меня, честно говоря, даже мелькнула мысль, а не воспользоваться ли какими-то отдельными находками... Но особых находок я там не нашел: мне очень не понравился этот перевод именно из-за качества русского языка. Его сделали непрофессионалы, и сделали торопливо, буквально за неделю.

- Вам самому понравился последний роман о Гарри Поттере?

Мне все семь книг нравятся в целом. Примерно по двум причинам. Во-первых, они не злые, а фэнтези в недавние времена стало уходить в сторону зла и жестокости, вспомните Роджера Желязны или Майкла Муркока. В «Дарах Смерти» страшилок тоже хватает, но ведь на то она и финальная книга - последняя схватка со злом; а злобности все равно там нет. Ну, а во-вторых, Ролинг сделала очень важное дело для человечества: она приспособила огромное количество людей к чтению, оторвав их от телевизора и компьютерных игр.

- В вашей работе над «Дарами Смерти» было что-то сложное?

Да нет, не было там никаких особых трудностей. После Набокова и Фрая иметь дело с Ролинг все-таки легче.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Сергей ИЛЬИН родился в 1948 году в Саратове. По образованию физик-теоретик. Переводами начал заниматься, как сам говорит, по случаю. В итоге перевел на русский язык все романы, которые Владимир Набоков написал по-английски (кроме «Лолиты» - ее Набоков перевел лично), а еще книги Торнтона Уайлдера, Джозефа Хеллера, Кристофера Бакли, Стивена Фрая.

— Почему к вам не попала «Лаура и ее оригинал»?

— По одной-единственной причине. Издательство «Азбука» выиграло тендер, а там есть одна оговорочка — имя переводчика называется Дмитрием Набоковым. А я то попадал у него в фавор, то превращался в ничтожество. Одно время я был «лучший современный переводчик Набокова», теперь я — «бывший переводчик Набокова пиратского периода».

— И что это значит?

— К этому было добавлено: наверное, Ильин сказал чушь по поводу «Лауры», потому что он знает, что никогда больше не будет переводчиком Набокова. Конечно, никогда не буду — я его всего уже перевел. В общем, в фаворе остался только один человек — Барабтарло. Вообще-то, знаток Набокова, у него ученая карьера на нем построена. Вот издали они «Истинную жизнь Севастьяна Найта» — СеВастьяна! — в переводе Барабтарло. Как объяснял мне один человек, они очень долго отбивались от Барабтарло, который требовал, чтобы все было в старой русской орфографии — с ятями, с ижицами, как положено.

— А про что роман, вы знаете?

— Я слышал от президента набоковского общества — он видел текст и сказал, что это писал больной человек, уже сдавший. Бойд, великий биограф, рассказывает историю, как, выйдя из больницы, Набоков сел с сестрой играть в скребл — они всю жизнь в эту игру играли, и она у него впервые выиграла, три раза подряд.

— Если б вы были на месте набоковского сына, сожгли бы?

— Нет, наверное, не сжег бы.

— А печатать?

— Стал бы, наверное, если бы было какое-то академическое издание, в приложении. Как вторую часть «Мертвых душ». Первая лучше — но вторая существует, и ее нужно печатать. Массовым тиражом не нужно — позорить автора. Но ежели рукопись не сгорела, то рано или поздно она должна стать книжкой. Я думаю так.

— Как так получается, что все книжки, в которых -ука-зано «перевод С.Ильина», оказываются хорошими? Даже не в смысле качества перевода — именно сами книжки?

— Мне, наверное, просто издатели не предлагают трэша. В набоковском «Даре» Федор рассказывает о том, как он начал работать в русской газете, издававшейся в Берлине, и редактор довольно быстро выяснял, ниже какого уровня спуститься его сотрудник не может, — и дальше уже за ним не следил. Вот издатели, с которыми я работаю, понимают, что ниже какого-то уровня я не опущусь, — ну и не -пред-лагают.

— А не странно, что Коу и Бакли у вас такими «ильин-скими» выходят? Это вы их случайно или нарочно?

— Просто получаются. Тут такой момент — я работаю все--таки довольно быстро, а это не то что лишает возможности что-то придумывать, но мне кажется, что так можно: это грамотно, это по-русски, в рамках моего словаря. Хотя я читал, что у Коу язык гораздо проще, чем оказался в переводе. Но не думаю, что я сильно насилую автора.

— Какие слова из современного языка вас раздражают?

— Меня раздражает только один оборот — «по жизни». Ну и раньше, конечно, еще слово «духовность», которое звучало каждые полторы минуты из телевизора. Почему в 60-70-е интеллигенция перешла на мат? Потому что все остальные слова уже торчали из официальных источников, было неприлично ими пользоваться. А матом тогда по телевизору и радио никто не говорил. Однажды у меня была редактором одна дама, и она мне позвонила и сказала: «У меня такой вопрос — у вас тут встречается выражение «мать-перемать», а я не понимаю, что это значит». Я говорю, это «е… твою мать», но помягче. «Ой, я в этой лексике ничего не соображаю». А она при этом начинала переводить книжку Фейбера, где действие происходит в публичном доме и выражаются все соответствующе.