Звёзды диснея. Звезды Диснея без макияжа – эффектные красотки! Звезды Диснея на красной дорожке
- Большие иллюстрации
- Маленькие иллюстрации
- Без иллюстраций
Гарри разбирал вещи в комнате Сириуса в доме номер 12 на площади Гримо. Прошло не очень много времени с той последней битвы, в которой раз и навсегда было покончено с Лордом Волан-де-Мортом. Гарри наткнулся на небольшую коробочку, которая была очень сильно защищена различными заклятиями. В доме он был один, так что на помощь кого-то со стороны было рассчитывать глупо. Через полчаса Гарри всё-таки удалось открыть коробочку. В ней он обнаружил множество каких-то фотографий, брошюрок, билетов и писем. Он уже запустил туда руку, чтобы прочитать одно, но раздался звонкий звонок в дверь, и Гарри выронил коробочку.
Привет, Гарри! - на пороге стояла Джинни. Она была вся в снегу, так как на улице была зима, - Мне сказали, что ты здесь… разбираешься. Вот я и решила тебе помочь. Не против?
Конечно, нет, - ответил Гарри и улыбнулся, - Проходи.
Они прошли в комнату Сириуса. Гарри вновь поднял коробку и начал рассматривать содержимое.
Смотри, какая красота! - прошептала Джинни, протягивая Гарри какую-то фотографию, судя по всему, выпавшую из коробки. Фотография, несомненно, была магловская, потому что она была цветная и изображение не двигалось. На ней была курносая девушка лет 17-18. Она была блондинкой, хотя волосы были скорее золотыми, чем белыми. Глаза её были ярко-синего цвета, Гарри даже никогда таких не видел, а на губах застыла игривая соблазнительная улыбка.
Гарри не мог оторвать взгляд от неё, он даже подумал, что она может быть вейлой, но тут же задался вопросом, откуда вейла на магловском фото.
Как ты думаешь, кто это? - спросил он у Джинни.
Не знаю, - ответила та, - Переверни, там должна быть подпись.
Гарри так и сделал. На обратной стороне витиеватыми буквами было написано имя: «Мэрилин Льюис».
И имечко подстать, - ввернула Джинни.
Интересно, кто она такая? - задумчиво произнес Гарри, но потом увидел ещё кое-что, - Смотри, Джинни, тут ещё что-то, - сказал Гарри, держа в руках конверт, - Открываем?
Как хочешь, Гарри, - ответила она.
Ну, тогда…
Гарри развернул письмо. Оно оказалось от Сириуса.
«Дорогая, Мэрилин!
Я, как тебе говорил раньше, ушел из дома. Теперь я живу у Джеймса. Надеюсь, ты меня не осудишь и порадуешься за меня. Я ведь уже давно хотел это сделать. Даю голову на отсечение, что моя безумная мамаша уже выжгла меня с фамильного гобелена. Честно говоря, мне никогда не хотелось там торчать. Я даже сам как-то подумывал о том, чтобы себя выжечь, но почему-то не сделал этого. Как знал прям. Мэрилин, хочу сказать тебе огромное спасибо за то, что привила мне любовь к мотоциклам. Страшно вспоминать, как жил без них раньше. Правда, теперь нужно скрываться от Отдела незаконного использования магловских изобретений. Но это весело! Я даже подружился с одним из их сотрудников. Правда, он этого пока ещё не знает. Я должен буду обязательно вас с ним познакомить. Он такой прикольный! Даром он меня ещё ни разу не видел… С нетерпением жду, когда вновь увидимся в Хогвартсе. Уж тогда-то мы повеселимся…
Всегда твой, Сириус!»
Так вот откуда у него такая любовь к мотоциклам! - воскликнул Гарри, - А я-то всё не мог догадаться, откуда он про них знает…
Удивительно, - сказала Джинни, - Интересно, как они познакомились?
Сириус и Джеймс шли по «Хогвартс-экспрессу» в поисках свободного купе. Они уже отучились год в Хогвартсе и чувствовали себя более уверенно, чем в прошлом году. Вдруг из купе, мимо которого они проходили, вывалилась, больше это никак назвать нельзя, маленькая девчушка. Она была ещё без знаков отличия на груди, что выдавало в ней первокурсницу. Её золотистые волосы были заплетены в смешные косички, длина которых едва заходила за плечо. Вела она себя на удивление смело и решительно. Можно было подумать, что для неё поездка в «Хогвартс-экспрессе» в волшебный замок обычное дело.
Ой, прости! - сказала она Сириусу, широко улыбаясь, и смешно затараторила дальше, - Мы тут с девчонками поспорили… Вернее, они решили взять меня на «слабо». Думали, я не смогу поцеловать мальчика старше меня! Вот ещё! - она смешно фыркнула, напомнив маленького котёнка, - Ты не мог бы подставить щеку? Даю слово, это не будет так противно, как может показаться на первый взгляд…
Прежде чем Сириус успел хоть как-то отреагировать, её пухлые губки коснулись его щеки. Девчушка покраснела, хотя это явно не входило в её планы, и неловко улыбнувшись Джеймсу, удалилась обратно в купе к кучке хохочущих подружек.
Джеймс покатился со смеху, глядя на неадекватного друга.
Да, брат, - потянул Джеймс, - А она ничего…
Да ну тебя! - отмахнулся Сириус, - Давай лучше Лунатика искать.
Ну, давай! - всё ещё ехидно улыбаясь, согласился Джеймс.
Гарри положил письмо и достал фотографию. На ней были изображены ученики Хогвартса.
Гарри тут же узнал четверку мародёров, родителей Невилла и Лили. Все они были не такими уж взрослыми курс третий-четвертый. Лили улыбалась, глядя на него. Казалось, она счастлива стоя там, рядом с ними…
Ух, ты, Гарри, она училась в Хогвартсе! - Джинни вывела его из состояния оцепенения.
Кто? - ошалело спросил Гарри, медленно переведя взгляд с мамы на Джинни.
Мэрилин! Вот смотри! - она ткнула пальцем в девочку, стоящую рядом с Лили. Она была похожа на ту с магловской фотографии, как будто это её младшая сестра. Мэрилин стояла рядом с Лили, и девочки удивленно переглядывались, не совсем осознавая, что происходит.
Ты уверена, что это она? - спросил Гарри, - На той фотографии она Флер фору даст, а здесь…
Гарри! Это третий курс! - устало сказала Джинни, - Вспомни, как я выглядела на третьем курсе.
А откуда ты… - начал Гарри.
Переверни фото… - не дожидаясь окончания вопроса, сказала Джинни.
Пришло время распределения. Сириус, Джеймс, Римус и Питер сидели бок о бок за столом Гриффиндора и свысока поглядывали на проходивших мимо первачков.
Тут Сириус замелил то маленькое чудо, с которым он столкнулся в поезде. У неё была удивительно очаровательная и смешная походка. Она шла немного подпрыгивая. Шаги её были маленькими и частыми. Сириусу показалось, что такой смешной и несуразной девчонки он ещё не видел. Но тут его взгляд заметил Джеймс и протянул Люпину на мотив песни:
Ой, кажется, Сириус влюбился, Лунатик! Да ты посмотри в кого… Ах, эти милые косички…
Джеймс, - Сириус перевел на него взгляд, - Э-в-а-н-с…
Джеймс заметно упал духом и, судя по всему, вообще обиделся на Сириуса.
«Интересно», - думал Сириус, - «Как её зовут? Наверное, какая-нибудь Маргарет или Марианна… или Изабелла… Может быть даже Элеонора. Таких обычно называют какими-нибудь слащавыми именами.»
Но прогнозы Сириуса не оправдались. Когда дошла очередь до неё, профессор Макгоногл громогласно объявила:
Льюис, Мэрилин!
Мэрилин с отсутствием всякой робости поднялась на ступеньки и села на стул. Профессор начала опускать шляпу ей на голову. Сириус, припомнив все последние события, произнес одновременно со шляпой:
Гриффиндор!
Девчонка явно облегченно выдохнула и отправилась к гриффиндорскому столу.
Сириус, Джеймс, Римус и Питер сидели в гостиной Гриффиндора. Они уже были на четвёртом курсе и вели себя так, как они себя вели всегда. Сириус всё время поглядывал на небольшую кучку смеющихся девчонок, стоящих у стены. Все они заливались хохотом, слушая рассказ одной третьекурсницы с косичками. Она что-то увлеченно рассказывала, размахивая руками и строя гримасы. Сириус с удивлением обнаружил, что не против был бы оказаться сейчас среди этих веселящихся девочек только для того, чтобы беспрепятственно смотреть на их заводилу.
Тут из портретного проема показалась рыжая голова Лили Эванс, и Джеймс тут же начал всячески выделываться. Мэрилин это заметила, подбежала к Лили и что-то шепнула ей на ухо. Та сначала удивленно посмотрела на неё, потом на Джеймса и, расхохотавшись, ушла в спальню девочек.
Сириуса стало одолевать чувство любопытства. Он подошел к девочкам и сказал:
Льюис, можно тебя на пару слов?
Конечно! - весело ответила она и пошла вслед за Сириусом к окну.
Что ты ей сказала? - спросил Сириус без лишних предисловий.
Ничего такого, что касалось бы тебя! - дерзко ответила та.
Ошибаешься, - не отступался Сириус, - Джеймс - мой лучший друг, и меня касается всё…
Ой, ладно, Блэк! - нервно отмахнулась Мэрилин и тут же шепотом добавила, - Зануда… Она проспорила мне кнат. Вот и всё!
На что это вы спорили? - удивился Сириус.
Ну, это, несомненно, тебя касается! - с сарказмом сказала она и перекинула косичку через плечо, - Мой лучший друг… бла-бла-бла…
Она собралась уходить, но Сириус перегородил ей дорогу, выставив руку и прижав её к стене.
Блэк, ты не забываешься? - спросила она, сверкнув васильковыми глазами.
Сириус несколько секунд смотрел на неё, но потом отпустил.
То-то! - усмехнулась она и направилась обратно к девчонкам. Сириус готов был поспорить на что угодно, что она ему подмигнула…
Гарри и Джинни дальше продолжали неотрывно пялиться на фото, рассматривая всех присутствующих. Джинни, будто очнувшись, начала дальше рыться в коробке. Через некоторое время она выудила оттуда письмо, написанное тем же почерком, что и подпись на фотографии. Джинни развернула его, и они начали читать:
«Дорогой Сириус!
Ты меня очень сильно удивил, написав в прошлом письме, что тебе до сих пор интересно, о чем мы спорили с Лили Эванс. Честно говоря, я уже и сама забыла этот спор, но ты заставил меня вспомнить его. И за это тебе огромное спасибо. А спорили мы с ней из-за Джеймса. Я утверждала, что как только Лили появляется, он тут же вскакивает на ноги и начинает выпендриваться. Я рада, что мы раскрыли его «хитроумный» план, хотя понимаю, что выглядело это тогда не очень прилично. Но, зато как было весело! Как он потом признался, он догадывался, что я знала о его «тайной страсти», которая совсем не была тайной. И он жутко боялся, что я расскажу всё Лили, но Лили не дура, как тебе, несомненно, известно. Она сама всё прекрасно знала. Без моей помощи. И потом сейчас они вместе и явно любят друг друга. А ещё я недавно вспомнила, как испытывала одно заклинание и нечаянно попала в тебя. Боже, как я хохотала! Я же прожгла тебе огромную дырку в штанах! Но, признаться, когда я увидела, как ты на меня смотришь, мне стало по-настоящему страшно! Только не говори мне, что ты не помнишь этого случая, Сириус! Я тебе ни за что не поверю! Ведь, это невозможно забыть… Правда?
Я рада, что ты серьезно отнесся к моей прошлой просьбе никому не говорить, что мы с тобой встречались. Если ещё и за тобой начнут охотиться, я просто не переживу. Прошу, Сириус, пообещай мне… Нет, поклянись мне, что если вдруг произойдет так, что мы не сможем быть вместе, ты никому не скажешь о «нас»! Знаешь, я очень скучаю по тебе… С того самого дня, как вынуждена была бежать. Ох, Сириус, скорее бы все это закончилось. Ты ведь хочешь, чтобы это кончилось? Ну, конечно, хочешь, какие глупости я несу… Прости меня. Я просто вся на нервах. Ладно, мне пора бежать… Передавай привет Ордену!
Береги себя, с любовью, Мэрилин»
Гарри, - медленно сказала Джинни, когда они закончили чтение, - Они… ты думаешь?.. Ох, смотри, тут, кажется, его ответ…
Она достала ещё одно письмо, написанное, несомненно, Сириусом.
«Милая, Мэрилин!
Ты не представляешь, как утолила мое любопытство, ответив мне на этот вопрос. Признаться, я и сам не знаю, почему меня так задел твой спор с Лили. Возможно, я ревновал тебя к Джеймсу. Но всё в прошлом, мы вместе и это главное. Ну, конечно же, я помню тот случай, когда чуть не лишился самого дорогого, чем только могла наделить молодого человека природа. Вряд ли мадам Помфри тогда бы согласилась восстанавливать ЭТУ часть тела. Теперь насчет моего лица. Как бы ты себя чувствовала, если бы девочка, которая тебе нравится, пальнула бы в тебя заклятьем. Ну да, в твоем случае это может быть мальчик… И тем не менее! Я же тогда не знал, что ты сделала это нечаянно. Честно говоря, было жутко обидно, но я справился…
Дорогая, я не могу обещать тебе того, о чем ты просишь. Это выше моих сил! Даже не проси меня об этом. И прекрати эти дурацкие разговоры «…если вдруг произойдет так, что мы не сможем быть вместе …»! Ничего такого не случится. Это тебе я обещаю. Мы победим Волан-де-Морта, а члены Ордена ещё будут гулять на нашей свадьбе! Ты же не откажешься выйти за меня? Кстати о свадьбе, ходят слухи, что Лили и Джеймс хотят пожениться… Только никому ни слова, а то Джеймс меня убьет, потому что даже Лили ещё не знает о намерениях моего дорого друга. Она, кстати, передает тебе пламенный привет и говорит, чтобы хоть ты повлияла на меня, потому что я «…веду себя крайне безответственно и забываю о безопасности при каждом удобном случае!» Так что твое «Береги себя» очень уместно по её мнению. Я же могу тебе совершенно уверенно заявить, что Лили преувеличивает, и что я осторожен как никогда.
Ну, вот, в принципе, и всё. Пишите письма, высылайте деньги!
Твой Сириус!
P.S. Я тебя люблю! »
Джинни сложила письмо и положила его обратно в коробочку. Она удивленно смотрела на Гарри. Без слов было понятно, что они думают об одном и том же. Никто никогда не мог себе представить любимую девушку Сириуса. Ведь, Гарри только сейчас это понял, он ни разу не слышал от Сириуса разговоров про его любовь, про женщину, которую он любил…
Гарри вытащил из коробки ещё одну фотографию. Теперь она была сделана волшебником. На ней была изображена маленькая кошечка, которая в момент съемки играла с камерой. Она была очень забавная. Маленькая такая, почти котёнок, скорее всего белая. Гарри перевернул снимок в надежде увидеть подпись и там, но обнаружил только отпечаток кошачьей лапки.
Что бы это могло значить? - спросила Джинни.
Понятия не имею, - ответил Гарри.
Четверо друзей возвращались из Хогсмита. Красивый черноволосый парень, шедший впереди, вдруг предложил:
Ребята, давайте повеселимся!
Брось, Бродяга, - лениво сказал Джеймс, - Как ты себе это представляешь?
Ну, не знаю…
Через некоторое время из-за какой-то избушки вышло не четверо, а трое парней с чёрной дворнягой. Пёс весело прыгал вокруг ребят, виляя хвостом. Парни от души хохотали, глядя на то, как собака валяется в снегу, пристает к прохожим, кусает тех, кто им не нравится за ноги… Но тут мимо них прошмыгнул котенок. Маленький белый котёнок, который чуть ли не сливался со снегом. В Сириусе сработали инстинкты и он понесся за ним. Вдруг в одной подворотне котёнок начал превращаться в девушку.
Опять собака! - она топнула ногой, - Сколько можно?! На улицу нельзя выйти!
Мэрилин начала махать руками, пытаясь прогнать собаку. Каково было её удивление, когда собака вдруг превратилась в красавца-парня. Дальше их голоса звучали одновременно:
Они удивленно смотрели друг на друга. Первым в себя пришел Сириус:
Ты незарегистрированный анимаг! - воскликнул он со смесью восторга и удивления.
Ты тоже! - таким же тоном ответила Мэрилин.
Не знал, что кроме нас в школе есть ещё анимаги…
Кроме «нас»? - переспросила Мэрилин, - Есть ещё кто-то?
Да, есть, - Сириус смерил девушку оценивающим взглядом. Она была уже на пятом курсе. Признаться, из неё выросла просто красотка. Появилась женственная фигурка. Волосы стали ещё длиннее, но неизменные косы всё ещё присутствовали.
Ладно, - наконец произнес он, - Я думаю, тебе можно доверять…
Через некоторое время они уже шли по дороге, весело болтая. Сириус рассказывал ей о своей семье, а она ему о своей.
А мой папа в обморок упал, когда узнал, что я - волшебница! - сказала она весело.
Почему? - спросил Сириус.
Ну, знаешь, у маглов не очень адекватная реакция на это…
У маглов?! - переспросил Сириус, совершенно сбитый с толку, - Ты из семьи маглов?!
Ну, да! - с вызовом ответила она и уставилась на Сириуса, - Ты имеешь что-то против этого? Если ты считаешь, что быть маглорожденной это ужасно, то тебе надо к Пожирателям смерти! В одну компанию с Мальсибером, Снеггом…
Нет, нет! Совсем наоборот! - поспешил оправдаться он, - Я… Ни за что бы не поверил, что ты - маглорожденная! Я всё время считал, что ты из какой-нибудь волшебной семьи!
Мэрилин уставилась на него и с недоверием спросила:
Почему это?
Ну, не знаю… - замешкался Сириус, - Ты с первого курса была так в себе уверенна… Помнишь нашу первую встречу?
Конечно, помню… - Мэрилин немного порозовела, что ей очень шло.
Гарри положил фотографию обратно в коробку. Он даже не заметил, как они сели на пол. Так было интересно, наконец, узнать о Сириусе хоть что-то. Он знал, что читать чужие письма не хорошо, но не мог держать себя в руках. Он дальше полез в коробку. Увидев ещё одно письмо. Оно было очень коротким, явно написанным второпях. На строках виднелись следы от слез, и в некоторых местах оно прочитывалось с огромным трудом. Гарри развернул его, и они приступили к чтению:
Ты очень огорчил меня тем, что отказываешь мне в этой просьбе. Я боюсь, что не смогу тогда больше тебе писать, ибо боюсь подвергать тебя огромной опасности. И ещё… Раз ты отказываешься выполнить мою просьбу, то нам лучше расстаться. Всё очень серьезно, Сириус. ОЧЕНЬ! Не пиши мне больше. Пожалуйста! И помни, я всегда буду любить тебя!
Твоя Мэрилин.»
Неужели… - прошептала Джинни, - Неужели они расстались? Нет, этого не может быть…
Видно, она и сама понимала, как глупо было сейчас её отрицание реальности. Но всё же Гарри сам начал судорожно перебирать содержимое коробки в поисках ответа. Очень скоро он его нашел:
«Дорогая, Мэрилин!
Ты просишь, чтобы я больше не писал тебе, но я не в силах этого сделать. Я люблю тебя так сильно, что готов согласиться. Я клянусь, что в случае если мы больше не увидимся, я никому не скажу о том, что было между нами. Никогда и никому. Также я клянусь, что если я больше никогда тебя не увижу, то никогда ни на ком не женюсь. Ты - единственная, Мэрилин. Иногда я думаю, что ты - единственное, что может вообще меня волновать в этом мире. Я хочу, чтобы ты это знала. Я просто не мог в тебя не влюбиться! Ты такая живая, веселая, настоящая. Всё, что связанно с тобой, вызывает только улыбку. Все твои причуды, эти твои дурацкие косички… Мэрилин, ты всё ещё носишь свои косы? Господи, если бы ты знала, как я соскучился по этим косичкам! Я просто не могу потерять тебя…
С любовью, Сириус!
P. S. Прошу тебя, хватит плакать! Улыбнись! Всё, действительно, серьезно, Мэрилин, но у тебя прекрасная улыбка, которую должен увидеть мир. Всё будет хорошо. Вот увидишь! Я обещаю тебе это. Обещаю! Мы будем жить долго и счастливо! »
Гарри слышал, как Джинни шмыгнула носом, и понял, что она прослезилась. Да, письмо и правда было трогательным. Он бережно сложил его и вытащил новое. Это был ответ Мэрилин:
«Милый Сириус!
Спасибо. Спасибо за всё… Теперь я обещаю тебе, что когда это всё закончится, я выйду за тебя. И буду счастлива! Надеюсь, ты не передумал взять меня в жены. Мысли о тебе помогают мне не сойти с ума в этих ужасных местах, в которых я вынуждена прятать свою семью. Просто когда мне плохо, я вспоминаю тебя и наши деньки в Хогвартсе, когда Волан-де-Морт ещё так не бушевал. А ещё я хочу сказать тебе, что я… беременна! Сириус, я сама в шоке! Шестой месяц… Я никогда не была так счастлива! Я беременна от любимого мужчины! Господи, шестой месяц! А я-то думала, что просто располнела на нервной почве! Кошмар какой! Ладно, не буду загружать тебя лишней информацией, будущий папаша! Я думаю, что у нашего ребёнка будет удивительный и чудесный отец. Прошу тебя, только напиши немедленно! Срочно, Сириус, СРОЧНО! Я очень хочу знать твое мнение на этот счет…
Люблю тебя, Мэрилин!
P. S. МОИ КОСИЧКИ НЕ ДУРАЦКИЕ! »
Гарри чувствовал, как по спине пробежал холодок. Сириус мог стать отцом…
Сириус шагал по школьному коридору в приподнятом настроении. Джеймс наконец-то начал встречаться с Лили, и теперь его друг просто светился от счастья. Конечно, Джеймс стал больше времени проводить с ней, но Сириус его понимал. Он отдал бы всё, чтобы быть с той, которая похитила его сердце. (Пошло, но правда!)
Вдруг его внимание привлекла маленькая фигурка, сидевшая на подоконнике у открытого окна. Он решил подойти поближе. Когда фигурку осветил лунный луч, Сириус ахнул от изумления. Это была Мэрилин. Она была удивительно красива сейчас. Она была в платье, что было само по себе новшеством, золотые волосы она распустила. Но вся эта красота сейчас сидела и плакала. Странно, но Сириус никогда не видел в этой девушке даже намёка на слезы.
Мэрилин?
Девушка издала звук, напомнивший ему смесь икоты и всхлипа. Смешной такой звук.
Что ты здесь делаешь? - спросила она тихим, но твердым голосом.
Да так… мимо проходил… - ответил он, - А ты что тут делаешь? Решила полить цветы в клумбах, не выходя из замка?
Девушка улыбнулась. Сириус расценил это как: «Путь открыт. Продолжай…» и присел рядом с ней.
Так… Что случилось? - спросил он, стараясь придать голосу непринужденный тон.
Не думаю, что тебе это будет интересно, - обреченно ответила она.
А ты попробуй! - предложил Сириус.
Да? - она взглянула на него и улыбнулась, - Ну, ладно. Знаешь, мне тут назначили свидание, видишь, как я вырядилась…
Ты очень красивая! - вставил Сириус.
Спасибо, - печально ответила она, - Ну вот… Я пришла, а он…
Он не пришел?
Нет, пришел…
Он к тебе приставал? - спросил Сириус, чувствуя, как к горлу подкатывает ярость.
Нет, нет! - поспешно сказала она, - Нет. Он… Все было замечательно… Он тут совершенно не при чем. Я просто поняла, что люблю другого человека…
Кого же? - он чувствовал каждое напряжение мышц, каждый удар сердца отдавал глухим стуком в висках.
Мэрилин соскользнула с подоконника и подошла к нему. Она была сейчас невероятно красива. Сейчас перед ним была красивая, женственная, можно сказать взрослая, девушка. Но почему-то именно сейчас она приобрела сходство с той первокурсницей, которая когда-то растопила его сердце. (Опять пошлая правда)
Подумай сам… - сказала она и подошла к нему совсем близко.
Даже в голову ничего не лезет, - пробормотал он.
Ох, Сириус, - вздохнула она, - Я тебе тогда соврала…
В поезде, - Мэрилин немного помолчала, потом спросила, - Ты веришь в любовь с первого взгляда?
Ну, так вот с первого взгляда я в тебя и влюбилась, Сириус. Тогда и соврала, что поспорила… - прошептала она, - Просто хотела как-то обратить на себя внимание.
У тебя это получилось… - прошептал в ответ Сириус.
Их губы встретились...
Больше нет? - спросил Гарри.
То письмо было последним, - сказала Джинни с трепетом в голосе, - Кажется, дальше они уже не переписывались…
Гарри и Джинни с ужасом посмотрели друг на друга. Было странно и страшно осознавать, что этих людей, этих любящих друг друга людей, уже нет на свете. Конечно, нет и их ребёнка, который, скорее всего даже не успел родиться. Успели ли они попрощаться? Искал ли её Сириус? И что вообще случилось с Мэрилин? Что случилось с их ребёнком?
Все эти вопросы Гарри хотел задать… Но кому?.. Нет, он не мог ни у кого спросить про Сириуса и Мэрилин. Все, Сириус, Мэрилин, его родители, даже Люпин, все, кто мог это знать, все пали от руки Волан-де-Морта…
Он даже не успел родиться… - прошептала Джинни, вытирая слёзы.
Сириус сидел на кухне в доме Лили и Джеймса. Весь сегодняшний день Сириус ощущал какое-то беспокойство. Мэрилин не писала уже очень долго. Около трёх месяцев. Она вот-вот должна была стать мамой. Он хотел было сам отправиться к ней, не мог просто сидеть, зная, что его любимая и ребёнок в опасности, но Поттеры его отговорили.
На кухне этого маленького семейства было светло и уютно, будто нет никакой войны, будто не убивают их друзей и знакомых, будто всё спокойно. Беременная Лили о чем-то беспрерывно ворковала, а Джеймс устало выслушивал её и кивал головой.
Да, дорогая, - чеканил он, - Покажи мне ползуночки, которые ты сегодня купила… Мы просто жаждем их увидеть…
Счастливая Лили вышла из кухни, бормоча что-то своему животу. Джеймс с ошалелой улыбкой повернулся к другу. Судя по всему, ему просто не верилось, что он станет отцом ребенка Лили Эванс.
Прости за это… - начал Джеймс.
Брось, друг! - улыбнулся Сириус, - Я очень рад за тебя! Честно! Семья, настоящая семья, это так здорово! Вот, когда мы покончим с этим делом, я женюсь на Мэрилин, и мы нарожаем кучу своих! Ну, для начала, конечно, одного…
Да, друг. Здорово всё-таки осознавать, что скоро на свет появится малыш, который будет называть тебя папой… Скорее бы покончить с этой войной, - зевнул Джеймс, - Хочется спокойной жизни…
Они устало смотрели друг на друга. Они оба точно знали, что думают об одном и том же. Они сейчас не думали ни о ползунках, которыми Лили их уже достала, ни о будущих счастливых семьях, ни о войне. Они думали о том, как весело они проводили время в школе и о том, что это спокойное и беззаботное время уже никогда не вернешь. Вот только какими будут заботы?..
Вдруг в окно залетел маленький серебристый котёнок. Джеймс и Сириус одновременно вскочили и вытащили палочки. Сердце Сириуса упало в пятки. Неужели… Неужели это то, о чем он думает. Только не это…
Стой, - приказал Сириус.
Джеймс удивленно уставился на друга, но тот узнал патронус Мэрилин. Котёнок заговорил женским, явно напуганным, голосом. Женщина, говорившая это, явно сдерживала рыдания:
Прощай, Сириус. Я люблю тебя…
Секрет Мэрилин ЛьюисЯ больше так не могу. Я не могу скрываться. Мало того, что это унизительно, это становится просто невыносимым. Мне едва исполнилось девятнадцать, а у меня такое чувство, что я прожила больше, чем десять человек. Я стала много плакать. Возможно, это всё из-за беременности и гормонов, но я думаю, что просто потихоньку схожу с ума. Вчера я взглянула на себя в зеркало и не могла остановить после этого слёзы до утра. Куда делась та милая беззаботная девушка, улыбка которой помогла завлечь самого красивого парня Гриффиндора?! Вместо неё я увидела моль с огромным пузом. Кожа прозрачная с синим оттенком, волосы похожи на солому, глаза потухшие, обрамлённые огромными синяками. Увидев, Сириус бросил бы меня, не задумываясь. И тогда можно было бы сразу идти добровольно сдаваться Волан-де-Морту. Не знаю, сколько я ещё выдержу без него. Мама говорит, что я ночами кричу и зову Сириуса. Но я, правда, его люблю. Так нельзя любить. Это плохая любовь... Такая сильная любовь ни к чему хорошему не приводит. Это точно.
Отец постоянно срывается. Начинает кричать, говорит, что это невыносимо, будто мы с мамой сами этого не знаем, порывается куда-то идти. Я могла бы стереть им память и скрываться одна, но всё зашло слишком далеко. Пожиратели вычислили их и, благодаря удивительной способности моего отца ладить с людьми, они теперь будут счастливы убить моих родителей так же, как и меня, грязнокровку.
Поганое слово. В этом болоте, в котором мы остановились на этот раз, ощущаешь всю его прелесть. Вот где начинаешь чувствовать себя настоящим отбросом. Здесь, а не в Большом зале Хогвартса, окружённая друзьями-волшебниками, где какой-то слизеринец обозвал тебя. Конечно, мы остановились не в самом болоте - это было бы уже слишком, - мы остановились недалеко от него, в довольно противном и сыром месте, попахивающим какой-то дрянью. Надеюсь, когда родится малыш, мы будем где-нибудь, где воздух посвежее.
Нет, это просто невыносимо! - отец опять завёлся.
Мама молча заварила ему чай, добавив туда ложку коньяка. Отец всегда говорил, что это и есть настоящее зелье. Она делала это уже машинально, без эмоций. Будто отец не завёл очередную тираду на тему «как хреново скрываться, и каким униженным он себя чувствует», а просто пришёл и заговорил о погоде.
Куда только смотрит этот Орден... Сколько можно ничего не делать?! Тоже мне волшебники!
Мама молча опустила перед ним чашку. Он, не обратив на этот жест никакого внимания, продолжал:
Конечно, куда им сражаться! Какая война, когда им по двадцать лет?! Совсем дети...
Что поделаешь, Гарольд, такая вот жизнь... - спокойным голосом ответила мама.
Чёртова жизнь! - заорал отец, - Зачем мы вообще отдали тебя в эту школу?! Закончила бы нормальную, поступила бы в университет, как все, и не скитались бы мы сейчас не пойми где!
Он неловко махнул рукой. Чашка чая, заботливо приготовленная мамой, с глухим стуком упала на пол. Она раскололась пополам, а содержимое моментально растеклось по всему полу. Мама тут же ринулась подбирать это безобразие, устроенное отцом.
Я сама, - тихо сказала я и достала палочку. - Репаро...
Чертова магия! - разъярённо воскликнул отец.
Угомонись, Гарольд! - серьёзно сказала мама. - Наша дочь, если ты не забыл, ждёт ребёнка! Будь добр вести себя прилично!
Всё нормально, - сказала я, устало улыбаясь, - Я привыкла уже. Вы простите меня за всё это, пожалуйста...
Я почувствовала, что опять начинаю плакать. Это было уже так же нормально, как дышать. Я даже устала себя ненавидеть за это. Раньше мне казалось, что я слабачка. Я никогда не понимала, зачем нужно плакать. Почему плачут, когда расстаются с любимыми или, например, получат плохую отметку на экзамене. Сейчас я поняла. Люди плачут, просто чтобы не сойти с ума. Когда мы теряем близких или не получаем того, к чему так стремились, когда все усилия были просто развеяны по ветру, нужно поплакать. Поплакать, а не реветь целыми днями без остановки. От этого тоже совем скоро можно сойти с ума...
Ну-ну, успокойся... - пристыженный, папа сел рядом со мной на диван и обнял меня, - Анна права... Ты прости меня, дорогая, я...
Я вскочила с места и мгновенно перестала плакать, почувствовав, как малыш внутри меня начал шевелиться. На лице сразу появилась счастливая улыбка. Вообще для меня единственным лучиком даже не надежды, а счастья, безумного счастья, было то, что у меня будет ребёнок.
Что случилось? - обеспокоено спросил отец.
Малыш толкается! - воскликнула я, переведя счастливый взгляд с живота на папу.
Милая! - воскликнула мама и подбежала ко мне. - Это ведь так замечательно!
Я взглянула ей в глаза. Она еле сдерживала слёзы счастья. Никто не сомневался, что этот ребёнок будет самым желанным и любимым на свете. Малыш, пока ещё не рождённый, был нашей надеждой. Даже отец улыбался и дурачился, когда мы все вместе снова начинали придумывать ему имя, размышлять, какой будет его жизнь. Как я буду учить его или её кататься на велосипеде, а Сириус на метле, как мы будем переживать, когда он поедет в Хогвартс, когда сядет на заветный табурет и будет ждать распределения. Как по выходным мы будем приходить к бабушке и дедушке, и дедушка будет очень переживать, читает ли ребёнок магловскую литературу. Как мы будем нервничать, когда они с Гарри, уже почти взрослые для самих себя и такие маленькие для нас, поедут, например, в другую страну, а мы с Лили преобретём пару-тройку седых волос. Как Сириус будет беситься, когда узнает, что у дочери завёлся ухажёр, и как буду беситься я, если у нас будет сын, и он приведёт в дом невесту. И ни слова о войне. Ни единого. Я костьми лягу, а мой ребёнок вырастет в мире.
Я переживаю, - сказала я, поглаживая живот.
Ну, дорогая, это нормально, - улыбнулась мама. - Я, например, очень волновалась, когда была тобой беременна. Знаешь, как я твоему отцу нервы трепала?!
Нет, я боюсь, что когда малыш родится, Волан-де-Морт ещё не будет побеждён...
Я судорожно вздохнула. Мама вскрикнула, прижав ладони к перекошенному от ужаса лицу. Отец стукнул кулаком по столу и, встав, нервно зашагал по палатке.
О Великий Мерлин! Что же я наделала?! Собирайтесь быстрее!
Я заметалась по палатке, пытаясь собрать всё необходимое, но было уже поздно. Чары сработали. Мы услышали, как недалеко от палатки трансгрессируют Пожиратели.
Может, обойдётся? - еле слышно прошептала мама.
Конечно, обойдётся. Конечно. Но они уже сняли почти все защитные чары. Но ведь это ничего не значит?
Так, так... - протянул чей-то неприятный голос за палаткой, - Кто тут у нас? Грязнокровки?
Мы их задержим, как сможем, а ты беги, - прошептал отец.
Конечно, задержите. Пожиратели смерти всегда боялись престарелых маглов, вооружённых ружьём и парочкой кухонных ножей.
Пока Пожиратели справлялись с защитными заклинаниями, что не заняло у них много времени, я лихорадочно соображала.
Быстро туда! - скомандовала я родителям, указывая на другой выход в палатке,- Придётся бежать.
Конечно, бежать! И плевать, что Пожиратели смерти тоже неплохо бегают.
Я почувствовала, как чья-то огромная рука схватила меня и оторвала от земли сразу, как только я вылезла из прохода.
Тут ещё одна! - довольно крикнул Пожиратель, державший меня.
Пожиратель сдавил мне грудную клетку так, что я начала задыхаться. В глазах потемнело и, пока он меня тащил, я могла только смутно рассмотреть отца, который пытался отбиться от Пожирателей.
Отпустите нас, пустоголовые идиоты! - вопил отец.
Нет, ты меня достал... Авада Кедавра!
Гарольд! - завопила мама и просто начала рыдать.
Сдавливаемая Пожирателем, я не могла понять, что произошло. Папа убит? Нет. Нет, этого быть не может.
Но вопли мамы только подтверждали этот ужас.
Заберите у этой грязнокровки палочку.
Воспользовавшись ситуацией, я укусила Пожирателя за жирную волосатую руку. Плеваться потом буду.
Авада Кедавра! - завопила я, направив палочку на Пожирателя. Он покачнулся и упал. Времени оглядеться не было, но я поняла, что Пожирателей довольно много.
Я открыла глаза и резко села. Так резко, насколько это возможно на седьмом месяце. Комната, в которой я находилась, была самой обычной комнатой. Вернее, она была бы самой обычной, если бы я не была волшебницей. Я находилась в магловском доме. Без сомнения это была магловская комната (причём довольно скромная), ведь я сама когда-то не была волшебницей. Деревянные стены, обычная кровать, застеленная белым постельным бельём. Рядом с кроватью комод из тёмного дерева с золотыми старомодными ручками. Напротив - телевизор и большое окно, обрамлённое голубыми занавесками. В углу обычный платяной шкаф из одного комплекта с комодом. На деревянном полу лежал круглый полосатый половик - единственное, за что мог зацепиться глаз.
Я вылезла из-под одеяла. Оказалось, что на мне была мужская сорочка. Поглаживая одной рукой живот и ступая босыми ногами по холодному полу, я не нарушала сонную тишину, царившую в комнате, судя по всему, довольно продолжительное время. Мне вовсе не было страшно. Весь страх остался в болоте рядом с палаткой. И в лесу, в котором я похоронила маму. Я дошла до массивной деревянной двери и толкнула её. Она открылась с тяжёлым скрипом, будто я её разбудила, приглашая меня в маленькую кухню. Кухня была не такой обычной, как комната. Здесь стояла печка. Видимо, благодаря ей, весь домик отапливался. Через весь потолок на верёвках весела моя одежда, которую, вероятно, кто-то выстирал. Я задалась вопросом, кто бы это мог быть. Быстро соображать - это умение, необходимое для борьбы с Волан-де-Мортом и его «коллегами», поэтому я быстро сообразила, что, судя по размерам дома, а дом был явно небольшой, здесь проживает один человек. Причём, этот человек - мужчина. В доме просто веяло каким-то неуютом, может быть, холодом. Женщина вряд ли бы такое допустила.
На небольшом деревянном обеденном столе лежала моя палочка. Как ни странно, целая и невредимая. А рядом мешочек, который я всегда носила с собой. В нём было немного денег и письма... Письма от Сириуса. Конечно, половину писем я забыла в палатке. Но некоторые прихватила. Я тут же села на первый попавшийся стул и дрожащими руками открыла тряпичное чудо. Мне нужен был лишь маленький клочок бумаги с заветными завитушками... с его завитушками, манерой писать, шутками... и запахом. Они пахли им от самых первых букв до последней строки «Я люблю тебя». От этого аромата у меня кружилась голова и подкашивались ноги. Не помня себя, я достала одно из писем и аккуратно развернула. Я буквально слышала его голос с нежностью и лёгкой небрежностью говорящий мне:
« Привет, Мэрилин!
Вот и кончилось наше лето. Скоро придётся вновь садиться за учебники и зубрить, зубрить, зубрить... Но я не расстроен. Знаешь почему? Нет, не потому что я не буду «зубрить, зубрить, зубрить...» (хотя, ты совершенно права). Я наконец-то увижу тебя. Каждый день летних каникул я всё время думал о тебе. Иногда даже вслух, за что Джеймс тебе очень благодарен, потому что это давало ему повод смеяться надо мной двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, что, безусловно, скрасило ему каникулы. Хотя, скорее всего, он просто мстил за то, что я смеялся над ним, когда он всё время повторял мантру «Эванс, Эванс, Эванс». Но в том, что он надо мной смеялся (а точнее просто неприлично ржал), не было ничего смешного. Потому что всё, действительно, серьёзно, Льюис. Ты въелась мне в мозги. Пожалуйста, либо вылези оттуда, либо уже дай мне наконец увидеть тебя. Знаешь, я, правда, схожу с ума. Напротив дома Поттеров живёт семья. У их младшей дочери точно такие же косички, как у тебя, Льюис. Представляешь? Две точно такие же тоненькие, жиденькие белокурые косички. Точь-в-точь твои. Совершенно дурацкие! Невыносимые косички! Но, знаешь, мне кажется, что это самая прекрасная причёска, которую я когда-либо видел...»
Я стояла на платформе 9 и 3/4 с чемоданом полным одежды и учебников за шестой курс. В толпе провожающих и уезжающих я искала только высокого брюнета, от которого обычно млеют самые красивые девушки. Мимо меня проходили, пробегали и даже проезжали в тележках... Стоп. Ну, да. Вот мимо меня только что проехал в тележке парень, заботливо запущенный вдаль своими олухами-друзьями, которым наверняка нечего делать. Я подумала, что уже видела где-то это промелькнувшее перед глазами лицо пухлого парня. Ой, это же Питер! Питер Петегрю! Я быстро нашла взглядом его веселящихся друзей. Вот, конечно, Джеймс и Римус хихикают, глядя, как Питер, улыбаясь и что-то радостно выкрикивая, возвращается к ним. Но Сириуса нет. Сердце начало колотится с бешеной скоростью. Я уже хотела подойти к ним и спросить, где его Мерлин носит, но почувствовала, как сильные руки обхватили меня со спины и сжали в объятьях.
Привет, - прошептал Сириус мне в ухо, отчего мурашки стадом забегали по мне, - Кого высматриваешь?
Я была так счастлива его видеть, что первый раз за всю жизнь не могла сказать ни слова, а просто улыбалась, как дурочка, не в силах пошевелиться.
Я так скучал по тебе...
Он развернул меня к себе лицом и крепко-крепко обнял, утыкаясь носом в мою макушку. Я чувствовала его ровное глубокое дыхание, чувствовала, как колотится его сердце, будто каждый удар - последний, чувствовала его запах. Мне казалось, что я впервые в жизни начала чувствовать по-настоящему. С каждой секундой я всё больше и больше погружалась в какой-то странный мир, в котором царил приятный полумрак, светила огромная белая луна, и пахло чем-то сладковато-свежим.
Я никогда не была одной из тех девиц, которые слащаво хлопают ресницами, кокетливо краснеют или хихикают перед своими парнями. На меня это всегда навевало только жалость. Но я поняла, что у них не было любви. Симпатия, увлечение, но не любовь. Любовь это что-то большее, чем слюнявые поцелуи или обжимания при всём честном народе. Я поняла это именно в ту секунду, когда Сириус обнимал меня на вокзале, боясь пошевелиться. Но тогда я и не могла представить, что он скажет мне через секунду.
Я люблю тебя, - прошептал он куда-то в волосы, нежно вытаскивая меня из моего мирка.
Что? - я подумала, что ослышалась, ведь здесь так шумно: люди кричат, скрипят колёсики у тележек и чемоданчиков, поезд то и дело гудит...
Я люблю тебя, - повторил он, уже глядя мне в глаза и улыбаясь. Не как обычно с иронией или ухмылкой, а по-простому.
Тогда я не нашлась, что ответить. Просто стояла, как рыба, открывая и закрывая рот. Начала бормотать что-то невнятное, мямлить.
Я знаю, - сказал он, взяв мою руку.
И тогда мне не нужны были ни его поцелуи, ни слова, ни прикосновения. Мне было нужно просто знать, что он есть, что он сейчас рядом со мной. Я поняла, что вот он есть, и я есть. А если его не будет, то и меня уже тоже не будет.
Эти воспоминания в очередной раз беспардонно вынули из меня душу, поиграли с ней немного, а теперь пытаются запихнуть её назад. Но, так как она разбухла от того моря слёз, которое я опять вылила, поместить её назад в укромное местечко, придуманное специально для неё, стало невозможным.
Так, - сказал Грэг и встал, - Давай я отведу тебя в кровать.
Я подчинилась, оперевшись на его руку.
С тобой, наверное, произошло много плохого, - пробормотал он, укладывая меня в кровать и накрывая одеялом.
Я закивала головой.
Секрет Сириуса Блэка.
Гарри разбирал вещи в комнате Сириуса в доме номер 12 на площади Гримо. Прошло не очень много времени с той последней битвы, в которой раз и навсегда было покончено с Лордом Волан-де-Мортом. Гарри наткнулся на небольшую коробочку, которая была очень сильно защищена различными заклятиями. В доме он был один, так что на помощь кого-то со стороны было рассчитывать глупо. Через полчаса Гарри всё-таки удалось открыть коробочку. В ней он обнаружил множество каких-то фотографий, брошюрок, билетов и писем. Он уже запустил туда руку, чтобы прочитать одно, но раздался звонкий звонок в дверь, и Гарри выронил коробочку.
Привет, Гарри! - на пороге стояла Джинни. Она была вся в снегу, так как на улице была зима, - Мне сказали, что ты здесь… разбираешься. Вот я и решила тебе помочь. Не против?
Конечно, нет, - ответил Гарри и улыбнулся, - Проходи.
Они прошли в комнату Сириуса. Гарри вновь поднял коробку и начал рассматривать содержимое.
Смотри, какая красота! - прошептала Джинни, протягивая Гарри какую-то фотографию, судя по всему, выпавшую из коробки. Фотография, несомненно, была магловская, потому что она была цветная и изображение не двигалось. На ней была курносая девушка лет 17-18. Она была блондинкой, хотя волосы были скорее золотыми, чем белыми. Глаза её были ярко-синего цвета, Гарри даже никогда таких не видел, а на губах застыла игривая соблазнительная улыбка.
Гарри не мог оторвать взгляд от неё, он даже подумал, что она может быть вейлой, но тут же задался вопросом, откуда вейла на магловском фото.
Как ты думаешь, кто это? - спросил он у Джинни.
Не знаю, - ответила та, - Переверни, там должна быть подпись.
Гарри так и сделал. На обратной стороне витиеватыми буквами было написано имя: «Мэрилин Льюис».
И имечко подстать, - ввернула Джинни.
Интересно, кто она такая? - задумчиво произнес Гарри, но потом увидел ещё кое-что, - Смотри, Джинни, тут ещё что-то, - сказал Гарри, держа в руках конверт, - Открываем?
Как хочешь, Гарри, - ответила она.
Ну, тогда…
Гарри развернул письмо. Оно оказалось от Сириуса.
«Дорогая, Мэрилин!
Я, как тебе говорил раньше, ушел из дома. Теперь я живу у Джеймса. Надеюсь, ты меня не осудишь и порадуешься за меня. Я ведь уже давно хотел это сделать. Даю голову на отсечение, что моя безумная мамаша уже выжгла меня с фамильного гобелена. Честно говоря, мне никогда не хотелось там торчать. Я даже сам как-то подумывал о том, чтобы себя выжечь, но почему-то не сделал этого. Как знал прям. Мэрилин, хочу сказать тебе огромное спасибо за то, что привила мне любовь к мотоциклам. Страшно вспоминать, как жил без них раньше. Правда, теперь нужно скрываться от Отдела незаконного использования магловских изобретений. Но это весело! Я даже подружился с одним из их сотрудников. Правда, он этого пока ещё не знает. Я должен буду обязательно вас с ним познакомить. Он такой прикольный! Даром он меня ещё ни разу не видел… С нетерпением жду, когда вновь увидимся в Хогвартсе. Уж тогда-то мы повеселимся…
Всегда твой, Сириус!»
Так вот откуда у него такая любовь к мотоциклам! - воскликнул Гарри, - А я-то всё не мог догадаться, откуда он про них знает…
Удивительно, - сказала Джинни, - Интересно, как они познакомились?
Сириус и Джеймс шли по «Хогвартс-экспрессу» в поисках свободного купе. Они уже отучились год в Хогвартсе и чувствовали себя более уверенно, чем в прошлом году. Вдруг из купе, мимо которого они проходили, вывалилась, больше это никак назвать нельзя, маленькая девчушка. Она была ещё без знаков отличия на груди, что выдавало в ней первокурсницу. Её золотистые волосы были заплетены в смешные косички, длина которых едва заходила за плечо. Вела она себя на удивление смело и решительно. Можно было подумать, что для неё поездка в «Хогвартс-экспрессе» в волшебный замок обычное дело.
Ой, прости! - сказала она Сириусу, широко улыбаясь, и смешно затараторила дальше, - Мы тут с девчонками поспорили… Вернее, они решили взять меня на «слабо». Думали, я не смогу поцеловать мальчика старше меня! Вот ещё! - она смешно фыркнула, напомнив маленького котёнка, - Ты не мог бы подставить щеку? Даю слово, это не будет так противно, как может показаться на первый взгляд…
Прежде чем Сириус успел хоть как-то отреагировать, её пухлые губки коснулись его щеки. Девчушка покраснела, хотя это явно не входило в её планы, и неловко улыбнувшись Джеймсу, удалилась обратно в купе к кучке хохочущих подружек.
Джеймс покатился со смеху, глядя на неадекватного друга.
Да, брат, - потянул Джеймс, - А она ничего…
Да ну тебя! - отмахнулся Сириус, - Давай лучше Лунатика искать.
Ну, давай! - всё ещё ехидно улыбаясь, согласился Джеймс.
Гарри положил письмо и достал фотографию. На ней были изображены ученики Хогвартса.
Гарри тут же узнал четверку мародёров, родителей Невилла и Лили. Все они были не такими уж взрослыми курс третий-четвертый. Лили улыбалась, глядя на него. Казалось, она счастлива стоя там, рядом с ними…
Ух, ты, Гарри, она училась в Хогвартсе! - Джинни вывела его из состояния оцепенения.
Кто? - ошалело спросил Гарри, медленно переведя взгляд с мамы на Джинни.
Мэрилин! Вот смотри! - она ткнула пальцем в девочку, стоящую рядом с Лили. Она была похожа на ту с магловской фотографии, как будто это её младшая сестра. Мэрилин стояла рядом с Лили, и девочки удивленно переглядывались, не совсем осознавая, что происходит.
Ты уверена, что это она? - спросил Гарри, - На той фотографии она Флер фору даст, а здесь…
Гарри! Это третий курс! - устало сказала Джинни, - Вспомни, как я выглядела на третьем курсе.
А откуда ты… - начал Гарри.
Переверни фото… - не дожидаясь окончания вопроса, сказала Джинни.
Пришло время распределения. Сириус, Джеймс, Римус и Питер сидели бок о бок за столом Гриффиндора и свысока поглядывали на проходивших мимо первачков.
Тут Сириус замелил то маленькое чудо, с которым он столкнулся в поезде. У неё была удивительно очаровательная и смешная походка. Она шла немного подпрыгивая. Шаги её были маленькими и частыми. Сириусу показалось, что такой смешной и несуразной девчонки он ещё не видел. Но тут его взгляд заметил Джеймс и протянул Люпину на мотив песни:
Ой, кажется, Сириус влюбился, Лунатик! Да ты посмотри в кого… Ах, эти милые косички…
Джеймс, - Сириус перевел на него взгляд, - Э-в-а-н-с…
Джеймс заметно упал духом и, судя по всему, вообще обиделся на Сириуса.
«Интересно», - думал Сириус, - «Как её зовут? Наверное, какая-нибудь Маргарет или Марианна… или Изабелла… Может быть даже Элеонора. Таких обычно называют какими-нибудь слащавыми именами.»
Но прогнозы Сириуса не оправдались. Когда дошла очередь до неё, профессор Макгоногл громогласно объявила:
Льюис, Мэрилин!
Мэрилин с отсутствием всякой робости поднялась на ступеньки и села на стул. Профессор начала опускать шляпу ей на голову. Сириус, припомнив все последние события, произнес одновременно со шляпой:
Гриффиндор!
Девчонка явно облегченно выдохнула и отправилась к гриффиндорскому столу.
Сириус, Джеймс, Римус и Питер сидели в гостиной Гриффиндора. Они уже были на четвёртом курсе и вели себя так, как они себя вели всегда. Сириус всё время поглядывал на небольшую кучку смеющихся девчонок, стоящих у стены. Все они заливались хохотом, слушая рассказ одной третьекурсницы с косичками. Она что-то увлеченно рассказывала, размахивая руками и строя гримасы. Сириус с удивлением обнаружил, что не против был бы оказаться сейчас среди этих веселящихся девочек только для того, чтобы беспрепятственно смотреть на их заводилу.
Тут из портретного проема показалась рыжая голова Лили Эванс, и Джеймс тут же начал всячески выделываться. Мэрилин это заметила, подбежала к Лили и что-то шепнула ей на ухо. Та сначала удивленно посмотрела на неё, потом на Джеймса и, расхохотавшись, ушла в спальню девочек.
Сириуса стало одолевать чувство любопытства. Он подошел к девочкам и сказал:
Льюис, можно тебя на пару слов?
Конечно! - весело ответила она и пошла вслед за Сириусом к окну.
Что ты ей сказала? - спросил Сириус без лишних предисловий.
Ничего такого, что касалось бы тебя! - дерзко ответила та.
Ошибаешься, - не отступался Сириус, - Джеймс - мой лучший друг, и меня касается всё…
Ой, ладно, Блэк! - нервно отмахнулась Мэрилин и тут же шепотом добавила, - Зануда… Она проспорила мне кнат. Вот и всё!
На что это вы спорили? - удивился Сириус.
Ну, это, несомненно, тебя касается! - с сарказмом сказала она и перекинула косичку через плечо, - Мой лучший друг… бла-бла-бла…
Она собралась уходить, но Сириус перегородил ей дорогу, выставив руку и прижав её к стене.
Блэк, ты не забываешься? - спросила она, сверкнув васильковыми глазами.
Сириус несколько секунд смотрел на неё, но потом отпустил.
То-то! - усмехнулась она и направилась обратно к девчонкам. Сириус готов был поспорить на что угодно, что она ему подмигнула…
Гарри и Джинни дальше продолжали неотрывно пялиться на фото, рассматривая всех присутствующих. Джинни, будто очнувшись, начала дальше рыться в коробке. Через некоторое время она выудила оттуда письмо, написанное тем же почерком, что и подпись на фотографии. Джинни развернула его, и они начали читать:
«Дорогой Сириус!
Ты меня очень сильно удивил, написав в прошлом письме, что тебе до сих пор интересно, о чем мы спорили с Лили Эванс. Честно говоря, я уже и сама забыла этот спор, но ты заставил меня вспомнить его. И за это тебе огромное спасибо. А спорили мы с ней из-за Джеймса. Я утверждала, что как только Лили появляется, он тут же вскакивает на ноги и начинает выпендриваться. Я рада, что мы раскрыли его «хитроумный» план, хотя понимаю, что выглядело это тогда не очень прилично. Но, зато как было весело! Как он потом признался, он догадывался, что я знала о его «тайной страсти», которая совсем не была тайной. И он жутко боялся, что я расскажу всё Лили, но Лили не дура, как тебе, несомненно, известно. Она сама всё прекрасно знала. Без моей помощи. И потом сейчас они вместе и явно любят друг друга. А ещё я недавно вспомнила, как испытывала одно заклинание и нечаянно попала в тебя. Боже, как я хохотала! Я же прожгла тебе огромную дырку в штанах! Но, признаться, когда я увидела, как ты на меня смотришь, мне стало по-настоящему страшно! Только не говори мне, что ты не помнишь этого случая, Сириус! Я тебе ни за что не поверю! Ведь, это невозможно забыть… Правда?
Я рада, что ты серьезно отнесся к моей прошлой просьбе никому не говорить, что мы с тобой встречались. Если ещё и за тобой начнут охотиться, я просто не переживу. Прошу, Сириус, пообещай мне… Нет, поклянись мне, что если вдруг произойдет так, что мы не сможем быть вместе, ты никому не скажешь о «нас»! Знаешь, я очень скучаю по тебе… С того самого дня, как вынуждена была бежать. Ох, Сириус, скорее бы все это закончилось. Ты ведь хочешь, чтобы это кончилось? Ну, конечно, хочешь, какие глупости я несу… Прости меня. Я просто вся на нервах. Ладно, мне пора бежать… Передавай привет Ордену!
Береги себя, с любовью, Мэрилин»
Гарри, - медленно сказала Джинни, когда они закончили чтение, - Они… ты думаешь?.. Ох, смотри, тут, кажется, его ответ…
Она достала ещё одно письмо, написанное, несомненно, Сириусом.
«Милая, Мэрилин!
Ты не представляешь, как утолила мое любопытство, ответив мне на этот вопрос. Признаться, я и сам не знаю, почему меня так задел твой спор с Лили. Возможно, я ревновал тебя к Джеймсу. Но всё в прошлом, мы вместе и это главное. Ну, конечно же, я помню тот случай, когда чуть не лишился самого дорогого, чем только могла наделить молодого человека природа. Вряд ли мадам Помфри тогда бы согласилась восстанавливать ЭТУ часть тела. Теперь насчет моего лица. Как бы ты себя чувствовала, если бы девочка, которая тебе нравится, пальнула бы в тебя заклятьем. Ну да, в твоем случае это может быть мальчик… И тем не менее! Я же тогда не знал, что ты сделала это нечаянно. Честно говоря, было жутко обидно, но я справился…
Дорогая, я не могу обещать тебе того, о чем ты просишь. Это выше моих сил! Даже не проси меня об этом. И прекрати эти дурацкие разговоры «…если вдруг произойдет так, что мы не сможем быть вместе …»! Ничего такого не случится. Это тебе я обещаю. Мы победим Волан-де-Морта, а члены Ордена ещё будут гулять на нашей свадьбе! Ты же не откажешься выйти за меня? Кстати о свадьбе, ходят слухи, что Лили и Джеймс хотят пожениться… Только никому ни слова, а то Джеймс меня убьет, потому что даже Лили ещё не знает о намерениях моего дорого друга. Она, кстати, передает тебе пламенный привет и говорит, чтобы хоть ты повлияла на меня, потому что я «…веду себя крайне безответственно и забываю о безопасности при каждом удобном случае!» Так что твое «Береги себя» очень уместно по её мнению. Я же могу тебе совершенно уверенно заявить, что Лили преувеличивает, и что я осторожен как никогда.
Ну, вот, в принципе, и всё. Пишите письма, высылайте деньги!
Твой Сириус!
P.S. Я тебя люблю! »
Джинни сложила письмо и положила его обратно в коробочку. Она удивленно смотрела на Гарри. Без слов было понятно, что они думают об одном и том же. Никто никогда не мог себе представить любимую девушку Сириуса. Ведь, Гарри только сейчас это понял, он ни разу не слышал от Сириуса разговоров про его любовь, про женщину, которую он любил…
Гарри вытащил из коробки ещё одну фотографию. Теперь она была сделана волшебником. На ней была изображена маленькая кошечка, которая в момент съемки играла с камерой. Она была очень забавная. Маленькая такая, почти котёнок, скорее всего белая. Гарри перевернул снимок в надежде увидеть подпись и там, но обнаружил только отпечаток кошачьей лапки.
Что бы это могло значить? - спросила Джинни.
Понятия не имею, - ответил Гарри.
Четверо друзей возвращались из Хогсмита. Красивый черноволосый парень, шедший впереди, вдруг предложил:
Ребята, давайте повеселимся!
Брось, Бродяга, - лениво сказал Джеймс, - Как ты себе это представляешь?
Ну, не знаю…
Через некоторое время из-за какой-то избушки вышло не четверо, а трое парней с чёрной дворнягой. Пёс весело прыгал вокруг ребят, виляя хвостом. Парни от души хохотали, глядя на то, как собака валяется в снегу, пристает к прохожим, кусает тех, кто им не нравится за ноги… Но тут мимо них прошмыгнул котенок. Маленький белый котёнок, который чуть ли не сливался со снегом. В Сириусе сработали инстинкты и он понесся за ним. Вдруг в одной подворотне котёнок начал превращаться в девушку.
Опять собака! - она топнула ногой, - Сколько можно?! На улицу нельзя выйти!
Мэрилин начала махать руками, пытаясь прогнать собаку. Каково было её удивление, когда собака вдруг превратилась в красавца-парня. Дальше их голоса звучали одновременно:
Они удивленно смотрели друг на друга. Первым в себя пришел Сириус:
Ты незарегистрированный анимаг! - воскликнул он со смесью восторга и удивления.
Ты тоже! - таким же тоном ответила Мэрилин.
Не знал, что кроме нас в школе есть ещё анимаги…
Кроме «нас»? - переспросила Мэрилин, - Есть ещё кто-то?
Да, есть, - Сириус смерил девушку оценивающим взглядом. Она была уже на пятом курсе. Признаться, из неё выросла просто красотка. Появилась женственная фигурка. Волосы стали ещё длиннее, но неизменные косы всё ещё присутствовали.
Ладно, - наконец произнес он, - Я думаю, тебе можно доверять…
Через некоторое время они уже шли по дороге, весело болтая. Сириус рассказывал ей о своей семье, а она ему о своей.
А мой папа в обморок упал, когда узнал, что я - волшебница! - сказала она весело.
Почему? - спросил Сириус.
Ну, знаешь, у маглов не очень адекватная реакция на это…
У маглов?! - переспросил Сириус, совершенно сбитый с толку, - Ты из семьи маглов?!
Ну, да! - с вызовом ответила она и уставилась на Сириуса, - Ты имеешь что-то против этого? Если ты считаешь, что быть маглорожденной это ужасно, то тебе надо к Пожирателям смерти! В одну компанию с Мальсибером, Снеггом…
Нет, нет! Совсем наоборот! - поспешил оправдаться он, - Я… Ни за что бы не поверил, что ты - маглорожденная! Я всё время считал, что ты из какой-нибудь волшебной семьи!
Мэрилин уставилась на него и с недоверием спросила:
Почему это?
Ну, не знаю… - замешкался Сириус, - Ты с первого курса была так в себе уверенна… Помнишь нашу первую встречу?
Конечно, помню… - Мэрилин немного порозовела, что ей очень шло.
Гарри положил фотографию обратно в коробку. Он даже не заметил, как они сели на пол. Так было интересно, наконец, узнать о Сириусе хоть что-то. Он знал, что читать чужие письма не хорошо, но не мог держать себя в руках. Он дальше полез в коробку. Увидев ещё одно письмо. Оно было очень коротким, явно написанным второпях. На строках виднелись следы от слез, и в некоторых местах оно прочитывалось с огромным трудом. Гарри развернул его, и они приступили к чтению:
Ты очень огорчил меня тем, что отказываешь мне в этой просьбе. Я боюсь, что не смогу тогда больше тебе писать, ибо боюсь подвергать тебя огромной опасности. И ещё… Раз ты отказываешься выполнить мою просьбу, то нам лучше расстаться. Всё очень серьезно, Сириус. ОЧЕНЬ! Не пиши мне больше. Пожалуйста! И помни, я всегда буду любить тебя!
Твоя Мэрилин.»
Неужели… - прошептала Джинни, - Неужели они расстались? Нет, этого не может быть…
Видно, она и сама понимала, как глупо было сейчас её отрицание реальности. Но всё же Гарри сам начал судорожно перебирать содержимое коробки в поисках ответа. Очень скоро он его нашел:
«Дорогая, Мэрилин!
Ты просишь, чтобы я больше не писал тебе, но я не в силах этого сделать. Я люблю тебя так сильно, что готов согласиться. Я клянусь, что в случае если мы больше не увидимся, я никому не скажу о том, что было между нами. Никогда и никому. Также я клянусь, что если я больше никогда тебя не увижу, то никогда ни на ком не женюсь. Ты - единственная, Мэрилин. Иногда я думаю, что ты - единственное, что может вообще меня волновать в этом мире. Я хочу, чтобы ты это знала. Я просто не мог в тебя не влюбиться! Ты такая живая, веселая, настоящая. Всё, что связанно с тобой, вызывает только улыбку. Все твои причуды, эти твои дурацкие косички… Мэрилин, ты всё ещё носишь свои косы? Господи, если бы ты знала, как я соскучился по этим косичкам! Я просто не могу потерять тебя…
С любовью, Сириус!
P. S. Прошу тебя, хватит плакать! Улыбнись! Всё, действительно, серьезно, Мэрилин, но у тебя прекрасная улыбка, которую должен увидеть мир. Всё будет хорошо. Вот увидишь! Я обещаю тебе это. Обещаю! Мы будем жить долго и счастливо! »
Гарри слышал, как Джинни шмыгнула носом, и понял, что она прослезилась. Да, письмо и правда было трогательным. Он бережно сложил его и вытащил новое. Это был ответ Мэрилин:
«Милый Сириус!
Спасибо. Спасибо за всё… Теперь я обещаю тебе, что когда это всё закончится, я выйду за тебя. И буду счастлива! Надеюсь, ты не передумал взять меня в жены. Мысли о тебе помогают мне не сойти с ума в этих ужасных местах, в которых я вынуждена прятать свою семью. Просто когда мне плохо, я вспоминаю тебя и наши деньки в Хогвартсе, когда Волан-де-Морт ещё так не бушевал. А ещё я хочу сказать тебе, что я… беременна! Сириус, я сама в шоке! Шестой месяц… Я никогда не была так счастлива! Я беременна от любимого мужчины! Господи, шестой месяц! А я-то думала, что просто располнела на нервной почве! Кошмар какой! Ладно, не буду загружать тебя лишней информацией, будущий папаша! Я думаю, что у нашего ребёнка будет удивительный и чудесный отец. Прошу тебя, только напиши немедленно! Срочно, Сириус, СРОЧНО! Я очень хочу знать твое мнение на этот счет…
Люблю тебя, Мэрилин!
P. S. МОИ КОСИЧКИ НЕ ДУРАЦКИЕ! »
Гарри чувствовал, как по спине пробежал холодок. Сириус мог стать отцом…
Сириус шагал по школьному коридору в приподнятом настроении. Джеймс наконец-то начал встречаться с Лили, и теперь его друг просто светился от счастья. Конечно, Джеймс стал больше времени проводить с ней, но Сириус его понимал. Он отдал бы всё, чтобы быть с той, которая похитила его сердце. (Пошло, но правда!)
Вдруг его внимание привлекла маленькая фигурка, сидевшая на подоконнике у открытого окна. Он решил подойти поближе. Когда фигурку осветил лунный луч, Сириус ахнул от изумления. Это была Мэрилин. Она была удивительно красива сейчас. Она была в платье, что было само по себе новшеством, золотые волосы она распустила. Но вся эта красота сейчас сидела и плакала. Странно, но Сириус никогда не видел в этой девушке даже намёка на слезы.
Мэрилин?
Девушка издала звук, напомнивший ему смесь икоты и всхлипа. Смешной такой звук.
Что ты здесь делаешь? - спросила она тихим, но твердым голосом.
Да так… мимо проходил… - ответил он, - А ты что тут делаешь? Решила полить цветы в клумбах, не выходя из замка?
Девушка улыбнулась. Сириус расценил это как: «Путь открыт. Продолжай…» и присел рядом с ней.
Так… Что случилось? - спросил он, стараясь придать голосу непринужденный тон.
Не думаю, что тебе это будет интересно, - обреченно ответила она.
А ты попробуй! - предложил Сириус.
Да? - она взглянула на него и улыбнулась, - Ну, ладно. Знаешь, мне тут назначили свидание, видишь, как я вырядилась…
Ты очень красивая! - вставил Сириус.
Спасибо, - печально ответила она, - Ну вот… Я пришла, а он…
Он не пришел?
Нет, пришел…
Он к тебе приставал? - спросил Сириус, чувствуя, как к горлу подкатывает ярость.
Нет, нет! - поспешно сказала она, - Нет. Он… Все было замечательно… Он тут совершенно не при чем. Я просто поняла, что люблю другого человека…
Кого же? - он чувствовал каждое напряжение мышц, каждый удар сердца отдавал глухим стуком в висках.
Мэрилин соскользнула с подоконника и подошла к нему. Она была сейчас невероятно красива. Сейчас перед ним была красивая, женственная, можно сказать взрослая, девушка. Но почему-то именно сейчас она приобрела сходство с той первокурсницей, которая когда-то растопила его сердце. (Опять пошлая правда)
Подумай сам… - сказала она и подошла к нему совсем близко.
Даже в голову ничего не лезет, - пробормотал он.
Ох, Сириус, - вздохнула она, - Я тебе тогда соврала…
В поезде, - Мэрилин немного помолчала, потом спросила, - Ты веришь в любовь с первого взгляда?
Ну, так вот с первого взгляда я в тебя и влюбилась, Сириус. Тогда и соврала, что поспорила… - прошептала она, - Просто хотела как-то обратить на себя внимание.
У тебя это получилось… - прошептал в ответ Сириус.
Их губы встретились...
Больше нет? - спросил Гарри.
То письмо было последним, - сказала Джинни с трепетом в голосе, - Кажется, дальше они уже не переписывались…
Гарри и Джинни с ужасом посмотрели друг на друга. Было странно и страшно осознавать, что этих людей, этих любящих друг друга людей, уже нет на свете. Конечно, нет и их ребёнка, который, скорее всего даже не успел родиться. Успели ли они попрощаться? Искал ли её Сириус? И что вообще случилось с Мэрилин? Что случилось с их ребёнком?
Все эти вопросы Гарри хотел задать… Но кому?.. Нет, он не мог ни у кого спросить про Сириуса и Мэрилин. Все, Сириус, Мэрилин, его родители, даже Люпин, все, кто мог это знать, все пали от руки Волан-де-Морта…
Он даже не успел родиться… - прошептала Джинни, вытирая слёзы.
Сириус сидел на кухне в доме Лили и Джеймса. Весь сегодняшний день Сириус ощущал какое-то беспокойство. Мэрилин не писала уже очень долго. Около трёх месяцев. Она вот-вот должна была стать мамой. Он хотел было сам отправиться к ней, не мог просто сидеть, зная, что его любимая и ребёнок в опасности, но Поттеры его отговорили.
На кухне этого маленького семейства было светло и уютно, будто нет никакой войны, будто не убивают их друзей и знакомых, будто всё спокойно. Беременная Лили о чем-то беспрерывно ворковала, а Джеймс устало выслушивал её и кивал головой.
Да, дорогая, - чеканил он, - Покажи мне ползуночки, которые ты сегодня купила… Мы просто жаждем их увидеть…
Счастливая Лили вышла из кухни, бормоча что-то своему животу. Джеймс с ошалелой улыбкой повернулся к другу. Судя по всему, ему просто не верилось, что он станет отцом ребенка Лили Эванс.
Прости за это… - начал Джеймс.
Брось, друг! - улыбнулся Сириус, - Я очень рад за тебя! Честно! Семья, настоящая семья, это так здорово! Вот, когда мы покончим с этим делом, я женюсь на Мэрилин, и мы нарожаем кучу своих! Ну, для начала, конечно, одного…
Да, друг. Здорово всё-таки осознавать, что скоро на свет появится малыш, который будет называть тебя папой… Скорее бы покончить с этой войной, - зевнул Джеймс, - Хочется спокойной жизни…
Они устало смотрели друг на друга. Они оба точно знали, что думают об одном и том же. Они сейчас не думали ни о ползунках, которыми Лили их уже достала, ни о будущих счастливых семьях, ни о войне. Они думали о том, как весело они проводили время в школе и о том, что это спокойное и беззаботное время уже никогда не вернешь. Вот только какими будут заботы?..
Вдруг в окно залетел маленький серебристый котёнок. Джеймс и Сириус одновременно вскочили и вытащили палочки. Сердце Сириуса упало в пятки. Неужели… Неужели это то, о чем он думает. Только не это…
Стой, - приказал Сириус.
Джеймс удивленно уставился на друга, но тот узнал патронус Мэрилин. Котёнок заговорил женским, явно напуганным, голосом. Женщина, говорившая это, явно сдерживала рыдания:
Прощай, Сириус. Я люблю тебя…
16.07.2010
Секрет Мэрилин Льюис
Я больше так не могу. Я не могу скрываться. Мало того, что это унизительно, это становится просто невыносимым. Мне едва исполнилось девятнадцать, а у меня такое чувство, что я прожила больше, чем десять человек. Я стала много плакать. Возможно, это всё из-за беременности и гормонов, но я думаю, что просто потихоньку схожу с ума. Вчера я взглянула на себя в зеркало и не могла остановить после этого слёзы до утра. Куда делась та милая беззаботная девушка, улыбка которой помогла завлечь самого красивого парня Гриффиндора?! Вместо неё я увидела моль с огромным пузом. Кожа прозрачная с синим оттенком, волосы похожи на солому, глаза потухшие, обрамлённые огромными синяками. Увидев, Сириус бросил бы меня, не задумываясь. И тогда можно было бы сразу идти добровольно сдаваться Волан-де-Морту. Не знаю, сколько я ещё выдержу без него. Мама говорит, что я ночами кричу и зову Сириуса. Но я, правда, его люблю. Так нельзя любить. Это плохая любовь… Такая сильная любовь ни к чему хорошему не приводит. Это точно.
Отец постоянно срывается. Начинает кричать, говорит, что это невыносимо, будто мы с мамой сами этого не знаем, порывается куда-то идти. Я могла бы стереть им память и скрываться одна, но всё зашло слишком далеко. Пожиратели вычислили их и, благодаря удивительной способности моего отца ладить с людьми, они теперь будут счастливы убить моих родителей так же, как и меня, грязнокровку.
Поганое слово. В этом болоте, в котором мы остановились на этот раз, ощущаешь всю его прелесть. Вот где начинаешь чувствовать себя настоящим отбросом. Здесь, а не в Большом зале Хогвартса, окружённая друзьями-волшебниками, где какой-то слизеринец обозвал тебя. Конечно, мы остановились не в самом болоте — это было бы уже слишком, — мы остановились недалеко от него, в довольно противном и сыром месте, попахивающим какой-то дрянью. Надеюсь, когда родится малыш, мы будем где-нибудь, где воздух посвежее.
— Нет, это просто невыносимо! — отец опять завёлся.
Мама молча заварила ему чай, добавив туда ложку коньяка. Отец всегда говорил, что это и есть настоящее зелье. Она делала это уже машинально, без эмоций. Будто отец не завёл очередную тираду на тему «как хреново скрываться, и каким униженным он себя чувствует», а просто пришёл и заговорил о погоде.
— Куда только смотрит этот Орден… Сколько можно ничего не делать?! Тоже мне волшебники!
Мама молча опустила перед ним чашку. Он, не обратив на этот жест никакого внимания, продолжал:
— Конечно, куда им сражаться! Какая война, когда им по двадцать лет?! Совсем дети…
— Что поделаешь, Гарольд, такая вот жизнь… — спокойным голосом ответила мама.
— Чёртова жизнь! — заорал отец, — Зачем мы вообще отдали тебя в эту школу?! Закончила бы нормальную, поступила бы в университет, как все, и не скитались бы мы сейчас не пойми где!
Он неловко махнул рукой. Чашка чая, заботливо приготовленная мамой, с глухим стуком упала на пол. Она раскололась пополам, а содержимое моментально растеклось по всему полу. Мама тут же ринулась подбирать это безобразие, устроенное отцом.
— Я сама, — тихо сказала я и достала палочку. — Репаро…
— Чертова магия! — разъярённо воскликнул отец.
— Угомонись, Гарольд! — серьёзно сказала мама. — Наша дочь, если ты не забыл, ждёт ребёнка! Будь добр вести себя прилично!
— Всё нормально, — сказала я, устало улыбаясь, — Я привыкла уже. Вы простите меня за всё это, пожалуйста…
Я почувствовала, что опять начинаю плакать. Это было уже так же нормально, как дышать. Я даже устала себя ненавидеть за это. Раньше мне казалось, что я слабачка. Я никогда не понимала, зачем нужно плакать. Почему плачут, когда расстаются с любимыми или, например, получат плохую отметку на экзамене. Сейчас я поняла. Люди плачут, просто чтобы не сойти с ума. Когда мы теряем близких или не получаем того, к чему так стремились, когда все усилия были просто развеяны по ветру, нужно поплакать. Поплакать, а не реветь целыми днями без остановки. От этого тоже совем скоро можно сойти с ума...
— Ну-ну, успокойся… — пристыженный, папа сел рядом со мной на диван и обнял меня, — Анна права… Ты прости меня, дорогая, я…
Я вскочила с места и мгновенно перестала плакать, почувствовав, как малыш внутри меня начал шевелиться. На лице сразу появилась счастливая улыбка. Вообще для меня единственным лучиком даже не надежды, а счастья, безумного счастья, было то, что у меня будет ребёнок.
— Что случилось? — обеспокоено спросил отец.
— Малыш толкается! — воскликнула я, переведя счастливый взгляд с живота на папу.
— Милая! — воскликнула мама и подбежала ко мне. — Это ведь так замечательно!
Я взглянула ей в глаза. Она еле сдерживала слёзы счастья. Никто не сомневался, что этот ребёнок будет самым желанным и любимым на свете. Малыш, пока ещё не рождённый, был нашей надеждой. Даже отец улыбался и дурачился, когда мы все вместе снова начинали придумывать ему имя, размышлять, какой будет его жизнь. Как я буду учить его или её кататься на велосипеде, а Сириус на метле, как мы будем переживать, когда он поедет в Хогвартс, когда сядет на заветный табурет и будет ждать распределения. Как по выходным мы будем приходить к бабушке и дедушке, и дедушка будет очень переживать, читает ли ребёнок магловскую литературу. Как мы будем нервничать, когда они с Гарри, уже почти взрослые для самих себя и такие маленькие для нас, поедут, например, в другую страну, а мы с Лили преобретём пару-тройку седых волос. Как Сириус будет беситься, когда узнает, что у дочери завёлся ухажёр, и как буду беситься я, если у нас будет сын, и он приведёт в дом невесту. И ни слова о войне. Ни единого. Я костьми лягу, а мой ребёнок вырастет в мире.
— Я переживаю, — сказала я, поглаживая живот.
— Ну, дорогая, это нормально, — улыбнулась мама. — Я, например, очень волновалась, когда была тобой беременна. Знаешь, как я твоему отцу нервы трепала?!
— Нет, я боюсь, что когда малыш родится, Волан-де-Морт ещё не будет побеждён…
Я судорожно вздохнула. Мама вскрикнула, прижав ладони к перекошенному от ужаса лицу. Отец стукнул кулаком по столу и, встав, нервно зашагал по палатке.
— О Великий Мерлин! Что же я наделала?! Собирайтесь быстрее!
Я заметалась по палатке, пытаясь собрать всё необходимое, но было уже поздно. Чары сработали. Мы услышали, как недалеко от палатки трансгрессируют Пожиратели.
— Может, обойдётся? — еле слышно прошептала мама.
Конечно, обойдётся. Конечно. Но они уже сняли почти все защитные чары. Но ведь это ничего не значит?
— Так, так… — протянул чей-то неприятный голос за палаткой, — Кто тут у нас? Грязнокровки?
— Мы их задержим, как сможем, а ты беги, — прошептал отец.
Конечно, задержите. Пожиратели смерти всегда боялись престарелых маглов, вооружённых ружьём и парочкой кухонных ножей.
Пока Пожиратели справлялись с защитными заклинаниями, что не заняло у них много времени, я лихорадочно соображала.
— Быстро туда! — скомандовала я родителям, указывая на другой выход в палатке,— Придётся бежать.
Конечно, бежать! И плевать, что Пожиратели смерти тоже неплохо бегают.
Я почувствовала, как чья-то огромная рука схватила меня и оторвала от земли сразу, как только я вылезла из прохода.
— Тут ещё одна! — довольно крикнул Пожиратель, державший меня.
Пожиратель сдавил мне грудную клетку так, что я начала задыхаться. В глазах потемнело и, пока он меня тащил, я могла только смутно рассмотреть отца, который пытался отбиться от Пожирателей.
— Отпустите нас, пустоголовые идиоты! — вопил отец.
— Нет, ты меня достал… Авада Кедавра!
— Гарольд! — завопила мама и просто начала рыдать.
Сдавливаемая Пожирателем, я не могла понять, что произошло. Папа убит? Нет. Нет, этого быть не может.
Но вопли мамы только подтверждали этот ужас.
— Заберите у этой грязнокровки палочку.
Воспользовавшись ситуацией, я укусила Пожирателя за жирную волосатую руку. Плеваться потом буду.
— Авада Кедавра! — завопила я, направив палочку на Пожирателя. Он покачнулся и упал. Времени оглядеться не было, но я поняла, что Пожирателей довольно много.
— Мам, бежим быстрее! — закричала я, подбегая к ней, воспользовавшись замешательством Пожирателей. Мама что-то бормотала, шевеля губами и глядя остекленевшими глазами куда выше моей головы.
— Бежим же…
Мимо нас со свистом пролетали убивающие заклятья.
— Авада Кедавра! — кричала я в ответ, размахивая палочкой, не совсем соображая, куда летят мои заклятья.
Мы бежали так быстро, как только могут бежать пожилая женщина и беременная девушка. Мама всё ещё не понимала происходящего, поэтому мне приходилось её тащить.
Через мгновение мы оказались на опушке какого-то леса.
— Вырвались, — прошептала я, — Мам… Мам?
Я не заметила, как мама обмякла у меня на руках.
— Что с тобой?
Я аккуратно опустила её на землю, отгоняя от себя реальность.
— Нет! — возмущённо воскликнула я, будто я не только что узнала о смерти матери, а увидела пятно на платье. Будто мама сейчас очнётся.
— Мама… — прошептала я, усиленно стирая слёзы с лица.
Она лежала с открытыми глазами, будто глядя на меня, и с невысохшими дорожками от слёз на покрытых морщинками щеках. Она погибла, не осознав до конца смерть своего любимого мужа. Что я буду делать без тебя, мамочка?
"Он был очень обаятелен: его прямые черные волосы падали на лоб с небрежным изяществом, о каком не могли бы и мечтать ни Джеймс, ни Гарри, и сидящая за ним девочка с надеждой глядела на него, хотя он, похоже, вовсе ее не замечал".
(с) «Гарри Поттер и Орден Феникса»
Сириус - ярчайшая звезда на небосклоне. Неудивительно, что человек, носящий такое, прямо скажем, говорящее имя, был не менее ярок. Однако поверх яркого имени накладывается непроглядно "чёрная" фамилия. Итак, неоднозначность как самого персонажа, так и его возможной оценки читателями проявляет себя с самого начала: с имени.
Разборов личности Сириуса Блэка сделано немало. И все, как показала практика, отличаются друг от друга если уж не в корне, то в значительных деталях. В своей статье я хочу коснуться лишь одного аспекта его неординарной личности: любовно-сексуального. Название статьи, впрочем, говорит само за себя и сразу же выставляет перед нами четыре возможных варианта, каждый из которых имеет своих "адептов".
Начну с самого распространённого, возведённого почти в культ: Блэк-ловелас.В пользу этой теории говорит многое, в частности то, что Сириус в юности настолько красив, что это с первого взгляда замечает и осознаёт Гарри, который, прошу заметить, мальчик. Мальчики не склонны называть "красивыми" других мальчиков, а если называют, значит для этого есть веские причины. Вспоминаем "Самое плохое воспоминание Снейпа" (ОФ) и присутствующую там девочку, которая не сводила с Блэка глаз тогда, когда, вроде бы, должна была писать экзаменационную работу. Речь идёт не просто о привлекательности, а о крайней, почти идеальной её версии - красоте.
Осознаёт ли всё это Бродяга? Безусловно. Он не глуп и довольно внимателен (хотя и не ко всем и не всегда). Но девочку он "словно не замечает". Может, он и правда слишком поглощён своими мыслями. Но более вероятным мне кажется то, что для него её взгляды - само собой разумеющееся явление, привычное, где-то приятное, но чуть поднадоевшее. Сириус, прошу заметить, мальчик к моменту всеми замусоленной "сцены у озера" вполне себе половозрелый юноша. "Ну и что?" - спросите вы. А то, что, имея такие возможности к непринуждённому охмурению (пальцем поманит - строем девки побегут, юбки на ходу задирая), Сириус вряд ли мог этими возможностями не воспользоваться. Ну, право слово, не совсем же он дурак, чтобы отвергать то, что само бежит в руки, да ещё и радуется! Конечно, уверять, что Блэк в школьные годы подмял под себя половину школы - это перебор. Но не использовать данное природой для удовлетворения базовых (естественных) потребностей было бы верхом идиотизма, каковым Сириус, конечно, страдал, но, думаю, не настолько. И это ещё не всё! Сириусу мало красоты и таланта. Он бесконечно пытается показать свою крутость и мужественность и в своей показушности даже перепрыгивает Джеймса Поттера, который рисоваться очень даже любит. Спросите: "о чём речь?" Я вам отвечу. Речь о... мотоцикле. Я, конечно, не буду приплетать сюда дедушку Фрейда, но он тут довольно близко пробегал. Сириусу Блэку для крутости мало метлы. Ему необходимо что-то огромное, необычное, даже противозаконное (вспоминаем, чем зарабатывал на жизнь Артур Уизли). Причём, заметим, что, в отличие от того же мистера Уизли, который, на самом-то деле, человек эксперимента, милый чудак, но никак не доминант и даже к тому не стремящийся, Блэк выбирает не "семейный" Фордик, а байк - признанный символ крутизны. Летающий байк - как плевок в душу всем родственникам. Кто-то скажет - просто бунт и никаких там Фрейдов. Но, заметим, что для бунта и авто бы хватило. А показушности было бы, как ни странно, меньше. А кроме этого он постоянно рвётся всем доказывать свою отвагу ("Никто не назовёт меня трусом!" - кричит наш Поттериановский Марти МакФлай, правда, несколько иными словами), давит на окружающих эмоционально и словесно: в сцене у озера он унижает даже своих собственных друзей. Скука? Возможно. Только вот друзья не так уж сильно обижаются. Привыкли, может быть? Откуда растут ноги такой несомненной жажды доминирования я скажу несколько позже. Сейчас же замечу (как бы между делом), что овладение женщиной с древнейших времён считалось показателем мужской силы, состоятельности и, повторюсь, несомненной крутости. Делайте выводы, дамы и господа.
В заключение этой части хочу сказать, что, кроме вышеуказанных качеств, на руку Блэку играло ещё и "начальное аристократическое воспитание". Школу мадам Вальбурги так просто не пропьёшь: даже имея собственное мнение, ненавидя семью, Сириус-подросток всё равно остаётся Блэком. Надменное лицо, высокомерные реплики и общая непроницаемость, закрытость. Маска, сдвигаемая только в присутствии конкретных личностей (личности?) и треснувшая (частично) лишь после двенадцати лет Азкабана. Но ведь не только это. Уверена, что он и ручку поцеловать даме умеет, и вальсировать, и на пианино играть (условно). Мечта, а не парень! В общем, перед нами, конечно, не распутный Дориан Грей (ох, есть у них что-то общее, помимо фанкастового Барнса), но юноша вполне себе способный на многочисленные интимные и не очень связи. Впрочем, значения им он явно не придаёт.
А теперь мы плавненько переходим от адептов теории "Ловелас" к главным их оппозиционерам: любителям романтики и моногамии.
Положительный герой должен быть положительным. А беспорядочные половые связи и разбитые девичьи сердца - это отвратительно. Примерно так, если утрировать, думают последовательницы (если среди адептов этой теории найдётся хоть один парень - я удивлюсь. Очень) теории Блэка-романтика, Блэка-однолюба, Блэка-прости-господи-канон-влюблённого. Однако я обещала себе и вам быть беспристрастной и объективной. Что ж...
В пользу этой теории говорит в первую очередь анимагическая форма Сириуса. Пёс - символ верности, так ведь? Как человек, основная черта которого преданность может бегать от одной девушки к другой? Верно, по этой логике - никак. Опять же, стоит учесть тот факт, что Сириус "не замечал" девичьих взглядов. Почему же это не могло быть от того, что сердце его уже было занято? Вам может показаться, что я противоречу сама себе, но хочу заметить: я всего лишь ищу логические объяснения фанатским домыслам. Любым. Даже тем, с которыми не согласна.
Продолжаю. Бродяга в детстве любви явно недополучал и неосознанно искал её в окружающих. Мы все знаем, что он нашёл друзей, и что семья лучшего из них приютила его, как родного. Но почему бы не предположить, что оледеневшего в стенах фамильного "склепа" Сириуса не отогрела какая-нибудь милая леди?
Ответ просто: потому что в каноне этого не было. Можно сколько угодно говорить о нравственности, но факт остаётся фактом. У адептов теории "Ловелас" есть прекрасная защита - цензура. "Гарри Поттер" - книга детская (тут, конечно, большой вопрос, но официально - безусловно), так какая тут полигамия? Вот и не писали об отношениях Сириус/многие ничего. К тому же, это было давно и не правда. У любителей Сириуса-романтика такой защиты нет. Будь у Блэка более-менее постоянная девушка, о ней было бы сказано хоть что-то: "погибла", "поверила в мою вину, искать боюсь, да и кто я теперь", "расстались после школы" и т.д. Но нет. Ни намёка. Ни единого. Можно придумать множество ОЖП, приплести почти не упомянутых канонов, вроде Марлин МакКинонн, но суть от этого не изменится ни на строчку.
Сожалею, но эту теорию следует признать совершенно несостоятельной. Хотя, безусловно, по-своему милой.
Однако говоря о теории «Романтик» я не могу не упомянуть одну микротеорию, согласно которой у Сириуса всё же была постоянно и долго любимая девушка. Правда, взаимностью она ему не отвечала, а он и не рвался. Речь, конечно же, идёт о Лили Эванс-Поттер. Что даёт возможность утверждать о вероятности наличия каких-то чувств к ней со стороны Блэка? Ну, хотя бы то, что из всех упоминаемых им женщин уважения, почтения и даже любви удостаиваются только кузина Андромеда и Лили. С кузиной всё, безусловно, проще, ибо, как видно из канона, в период Бродягиной юности они не общались. С Лили же история совершенно иная.
Возможно, кто-то из вас смотрел милейшие советские фильмы «Приключения Петрова и Васечкина» и «Каникулы Петрова и Васечкина». Аналогия прослеживается очень чёткая: девочка-отличница, староста, попрошу заметить, красавица к тому же (Маша Старцева мила, тут спорить смысла нет) и два друга-шалопая, не дурака, в общем-то, но с мозгами работающими в не самом общественно полезном русле. Никого не напоминает? Вот то-то. Правда, в случае тандема Блэк-Поттер, оба парня скорее лидеры и заводилы Васечкины, а не добродушные простаки Петровы, но это как раз на суть не шибко влияет.
На протяжении всех частей фильмов мы видим борьбу за руку Маши. Борются парни, кстати, совместно, не мешая друг другу, не конфликтуя между собой, как бы ставя дружбу превыше девчонок. Какая параллель, да? Пальму первенства, впрочем, почти до самого конца Петров уступает Васечкину. Но вот в последних сценах лидер, казалось бы, самоустраняется, признавая Петрова более достойным, открыто ему об этом говоря и сразу же отходя в сторону.
Что если так оно и было, только Джеймс об этом и не подозревал? Что если Сириус на самом деле был влюблён в Лили не меньше друга, но, ради него в первую очередь, отказался от любых притязаний с самого начала? Возможно, из-за того, что она понравилась ему уже после того, как её стал добиваться Джеймс. Тогда явное, чёткое, абсолютное и бескомпромиссное табу. Потому что о Джеймсе Поттере и его месте в жизни Сириуса Блэка я ещё расскажу после, да вы и сами всё прекрасно понимаете.
Но откуда, кроме довольно милых домыслов и параллелей, можно взять аргументы? Ну, для начала — письмо Лили, то самое, над которым в разное время лили слёзы Северус и Гарри. Кстати, с этим письмом вообще всё очень и очень мутно. Откуда оно, спрашивает, взялось на площади Гриммо? Тут три варианта. Первый: мама Ро запуталась в своих же показаниях. Второй: не до конца был честен Блэк, утверждающий, что сбежал из отчего дома окончательно и бесповоротно. Третий: письмо он хранил, отыскал и забрал с собой. Лично мне более состоятельной кажется всё же первый вариант, как это ни грустно. Но мы рассмотрим третий, тоже вполне себе возможный.
Откуда такая щепетильность? Из-за ноги Джеймса и маленького Гарри на фото? Или из-за смеющейся Лили и её почерка? Вот это вопрос, всем вопросам вопрос. И то и другое вполне вероятно и, к сожалению, фактов всё же маловато.
В защиту этой микротеории говорит так же и то, что Лили при своём, несомненно, сильном, волевом характере, конформизме должна была отталкивать Сириуса. Но, нет. Он отзывается о ней с большой теплотой, а в сцене у озера при её появлении молчит. Просто молчит, не пытаясь вступиться за Джеймса, как-то поставить на место осточертевшую старосту. Возможно, это из-за того, что иначе он бы поссорился с Поттером. Да и вообще, в этой сцене Блэк явно прекрасно понимает двойной смысл в словах мисс Эванс (тут я целиком согласна с госпожой Злой Ёлкой*). Если же вспомнить прелюдию «озёрного» конфликта, то в Блэковском «Перестань», адресованном Поттеру легко можно разглядеть ревность и, в рамках данной микротеории, ревнует он Лили, но сам же сразу себя одёргивает и ссылается на скуку.
Так или иначе, эта микротеория столь мила, нераскрыта, но полна мини-доказательств, что поверить в неё, чуть подумав, легко. Но есть и опровержения. И первое из них — Сириус практически не говорит о Лили. Влюблённый человек, чаще всего, постоянно, хотя бы вскользь упоминает об объекте воздыханий. Блэк этого фактически не делает и, говоря о чете Поттеров, чаще ведёт речь о Джеймсе. Значительно чаще. Да и в Гарри он ищет всё же образ потерянного друга, а не якобы возлюбленной. Второе опровержение — сам характер Блэка. Сириус, несмотря на упомянутые мной маски, не скрывает своего истинного отношения к окружающим и их поступкам. В его поведении ревность можно разглядеть всего раз. На свадебной же фотокарточке он заливисто хохочет и ни капли не печалится по поводу происходящего. Третье же, самое железное опровержение — отсутствие в каноне прямых, а не косвенных и додуманных, фактов такого варианта. Один загнанный Лили во френдзону в каноне есть, это неоспоримо. И на это указала сама мама Ро. В отношении Сириуса по этому поводу нет ни единого слова. Впрочем, как и по поводу других «любовных теорий».
Прежде чем перейти к следующей теории, я хочу сделать небольшое оправдательное обращение. Да, я помню, что слэш здесь запрещён, но моя работа имеет чисто исследовательский характер, стало быть, я обязана рассмотреть и осветить ВСЕ присутствующие в фэндоме варианты. Поэтому, прошу и вас абстрагироваться от личного мнения и почитать просто как фактологический материал.
И начну я с лирического отступления. Впрочем, лирического в нём немного.
Я уже вскользь упомянула о главной трагедии детства Сириуса. Трагедией этой стала его же собственная мать, «очаровательная» мадам Вальбурга. С самого рождения наследник рода Блэк оказался под её железной пятой. Мать подавляла в нём свободомыслие, лишала возможности высказаться, держала в ежовых рукавицах. Мать-деспот — это страшно, ибо мать — это первая женщина, встречающаяся нам на жизненном пути. Итак, мы плавно переходим к микротеории «Женоненавистник». Эта микротеория станет основой для двух последующих теорий. И обоснований имеет массу.
В разуме Сириуса с детства формируется образ «женщина-враг», «женщина-тиран». Подкрепляет эту теорию ещё и милейшая кузина Бэлла, которую он, несмотря на некие фанатские домыслы, люто ненавидит. Мать же он, по его словам, ненавидит тоже, но есть в этой ненависти некая тоска. Оно и понятно: страшно, когда мать не любит. Вдобавок мы имеем отца-подкаблучника. Ну, или просто законченного пофигиста. Сильного мужского начала в доме нет. Как итог — два совершенно разных сына, прекрасно иллюстрирующих два возможных итога подобного воспитания. Вспоминаем «Грозу» Островского. Кабаниха — та же Вальбурга, по сути своей. Тихон — это мягкий, податливый, послушный Регулус (да-да, потом он думал своим умом, но, заметим, препятствовал не женщине, а мужчине, Тёмному Лорду). Сириус же, как бы странно это ни звучало — Варвара. Правда, более громкая и честная её версия. Один сын подчинился. Другой- взбунтовался. Но, бунт бунтом, а детскую травму так просто не залечишь. Вот и появляется у нас «не замечающий» девочек Бродяга (ох, бедная, бедная влюблённая девочка, как только я её не приплетаю...). Бродяга, который ругается с Молли Уизли — очаровательной, но сильной и властной женщиной, которая ему, между прочим, не враг — не меньше, чем со старинным недругом Снейпом. Закончим аргументацию тем, что Сириус даже погиб от руки именно такой женщины. Причём женщины, ненавидимой им с детства, являющей собой крайнюю степень агрессивности. Согласитесь, это очень даже похоже на некий знак, символ.
Безусловно, некое отрицательное отношение к дамам у Сириуса присутствует. Однако не стоит сгущать краски: есть и исключения. Да-да, речь снова о Лили и Андромеде. Про отношения с юными леди (Джинни, Гермиона, Тонкс) сказать что-либо сложно. С Гермионой он несколько раз разговаривал, причём вполне спокойно и как с равной. Правда, и Грейнджер в разговоре с ним ведёт себя, конечно, не так, как при общении с Роном и Гарри: их она так или иначе подавляет, разумеется, из лучших побуждений, да и вообще довольно мягко и почти ласково временами. С Сириусом такое, ясное дело, не прокатит: он старше. Но за глаза она отзывается о нём не слишком-то уважительно. А вот о его отношении к ней, которое нас в данный момент и интересует, сказать ничего нельзя. Предполагаю, что оно... никакое. Гермиона — друг Гарри, а остальное ерунда. Просто друг. Приложение к крестнику.
Одним словом, нельзя сказать, что Блэк — конченый женоненавистник. Но и отрицать очевидные факты смысла нет. А теперь вспомните, о чём я писала, обосновывая теорию «Ловелас». Отталкиваясь от выше описанной микротеории, можно поставить ещё один плюсик к жажде доминирования. Подавляемый в детстве, да ещё и подавляемый женщиной, юноша стремиться доказать окружающим, что он не такой, что он сильный, что он мужик! И, вполне вероятно, что доказывает он это как раз путём обретения власти над женщиной самым доступным, естественным и понятным всему обществу способом: через секс. Возможно, звучит грубо. Но жизнь штука вообще суровая.
Однако, та же микротеория, как я уже говорила, доказывает и две последующие теории. И первая из них, самая конфликтная, самая жуткая — теория «Латентный гей».
Юноша не любит женщин. От женщин он видел в своей жизни большую часть зла. Мужчины в детстве, конечно, тоже хороши, но Джеймс Поттер появляется как раз вовремя, чтобы показать, что есть на свете люди, достойные любви.
И Блэк послушно влюбляется...
С точки зрения слэшеров, влюбляется он во всех смыслах, пылко, страстно, да и вообще спит и видит лучшего друга под собой (или над собой?) на койке. В обнажённом, разумеется виде. И, честно сказать, у них есть для этого все основания.
Перед началом работы я, как человек разумный, ознакомилась кое с какими трудами других исследователей. В статье Майкл Дж. Оуэна «Сексуальные подтексты сериала «Гарри Поттер»» автор пишет много такого, с чем я не могу согласиться. Многое притянуто, многое подогнано под его личную структуру. Однако есть момент, с которым я полностью согласна.
Сириус Блэк фиксирован на Джеймсе Поттере. Говоря простым языком — зациклен. Джеймс для него был светом в окне, огнём в камине и просто центром личной Блэковской солнечной системы. Поттер был для него Солнцем. И это отрицать так же глупо, как и то, что Джеймс был его лучшим другом. Однако, в отличие от мистера Оуэна, я не свожу всё это к сексуальным мотивам, вовсе нет. Влюблённость Сириуса имеет чисто платонический, им даже и не осознанный характер. Проще говоря, это можно было бы назвать дружбой, не будь это настолько доведено до абсолюта. Сейчас такое называют «броманс».
Но, как я уже говорила, слэшеры обычно всё видят гораздо интимнее. Осуждать я их не буду, но могу сказать, что будь Блэк реально геем, мама Ро сказала бы об этом в каком-то интервью, как сделала в случае с Дамблдором. Так что, опять же, подтверждений теории нет. Хотя, как я и сказала выше, кое-что похожее, несомненно, присутствует, но никак не в эротическом или хотя бы осознанном виде.
Почему? А по той же причине, по которой Сириус вряд ли был влюблён в Лили: искренняя радость за них, спокойное отношение к обоим, отсутствие какой-либо ревности, исключение — сцена с озером, но и тут ему, может быть, просто правда было скучно. Хоть и вряд ли Даже если он и приревновал Джеймса к Лили это имеет скорее такой характер: «хэй, бро, она на тебя даже и не смотрит, хорош выкобениваться, как идиот выглядишь! Давай-ка лучше что-то общественно неполезное сделаем!»
Как бы то ни было, ещё глупее уверять, что якобы существующие чувства Сириуса были взаимны. Тут я могу сказать лишь одно слово: канон. Других опровержений, думаю, не требуется.
Кроме Джеймса в пару с Сириусом часто ставят Римуса, Северуса и Гарри, но я не считаю эти части теории состоятельными. В юности Сириус явно относился к Люпину с неким снисхождением, свысока, так сказать. Опять же, он считал Лунатика предателем (тут я с госпожой Злой Ёлкой не согласна, ибо её мысли по данному вопросу притянуты и недоказуемы), а о любимых вряд ли так будешь думать. Аналогичная ситуация прослеживается и по отношению Люпина к Блэку, только тот смотрит не свысока, а укоризненно. Многие фанаты, в том числе и уже упомянутый мной мистер Оуэл, в качестве доказательств существования сексуальной связи межу Лунатиком и Бродягой приводят то, что они во время событий ОФ жили вместе. Но, как мне кажется, все те, кто так считает, думают однобоко и пошло. Судите сами. Сириус только-только обрёл свободу. Двенадцать лет он провёл в страшнейшем месте. Даже если учесть, что дементоры на него влияли меньше, чем на других (анимагия), для того, чтобы спятить и одиночки довольно. Думаю, все если уж ни точно знают, то догадываются, что есть так называемый «психоз заключения». Так вот Бродяга должен страдать им в полной мере. А тут его ещё и запирают снова. Не устаю повторять: нельзя быть вменяемым в такой ситуации. А Сириус пытается. Изо всех сил. Стискивает зубы и пытается, лишь иногда срываясь, да и то гораздо меньше, чем мог бы. И почти всегда оправдано. Как же всё это относится к неоправданности доказательств пейринга Римус/Сириус? Всё просто
Снейпоблэк — вообще, на мой взгляд, не имеет никаких оснований. В каноне эти двое постоянно находятся в состоянии конфликта, причём конфликта чистого, без всяких там особых обстоятельств. Опять же, несчастная любовь зельевара стала уже одним из символов Поттерианы. Не надо осквернять сие светлое чувство.
С Гарри всё гораздо сложнее и болезненнее. Потому что, как на самом деле правильно заметил мистер Оуэн, нормальные мальчики на красоту других мальчиков внимания не обращают. Это так. Разве что, красота была какой-то особо идеальной, абсолютной... собственно, таковой она и была, если верить канону и не слушать мистера Оуэна. Но что же сам Блэк? Блэк, как бы грустно это ни звучало, в Гарри видит Джеймса. Он прекрасно осознаёт их разницу («ты меньше похож на отца, чем я думал», ОФ), но избавиться от навязчивой ассоциации не может. Впрочем, каким бы психом не выставляли фанаты Бродягу, даже будь он стопроцентным геем, на крестника он бы не покусился по двум причинам: а) защитить для него — превыше всего, а как можно защищать обижая? б) Покуситься на сына ДЖЕЙМСА?! Да никогда! В общем, даже если Сириус и оказался бы гомосексуалистом, он бы и пальцем не прикоснулся к Поттеру-младшему. Но канон радостно говорит нам: нет, он даже не хотел его касаться в таком смысле! И мы не спорим с каноном, а принимаем во внимание то, что отношение Бродяги к Гарри всегда носило опекающе-отческий характер, может, дружеский и никакой иной.
Таким образом, гея как такового можно смело (и с облегчением) отмести. С геем латентным всё было сложнее, если бы не моё любимое, железобетонное обоснование: в каноне нет, значит, нет. Как итог, от этой теории мы можем оставить лишь фиксацию на Сохатом, но исключительно в платоническом, не пошлом и не слэшном смысле этого слова. Просто принимаем, как данность то, что Бродяга был сдвинут на своём лучшем друге, готов ради него на всё, а, решив, что виновен в его гибели, обрёк себя на нечто даже похуже смерти. Добровольно, прошу заметить. Впрочем, это вполне в пёсьей натуре Сириуса. Псы они хозяевам верны. А большие и бродячие псы выбирают себе хозяина сами, становясь ему не слугой, а верным другом, помощником и соратником. Равным.
А теперь мы возвращаемся чуть назад, к миркотеории «Женоненавистничество» и переходим к последнему варианту. Вариант этот вряд ли имеет толпу адептов. Я даже не уверена, что они вообще есть. Так или иначе, последняя теория не менее состоятельна, чем первая и уж точно более логична, чем вторая и третья. Теория «Асексуал».
Для начала, давайте поймём: кто же такой «асексуал»? Асексуал – это человек фактически не испытывающий, или испытывающий слабое, половое влечение. Это не является патологией или болезнью. Асексуалы вполне могут иметь семью, могут вести половую жизнь, но не испытывают в последнем особой потребности, хотя в физическом плане с ними всё нормально (не импотенты они! Просто им не надо). Асексуалом среди известных литературных героев является, к примеру, Шерлок Холмс.
Так почему же можно предполагать, что таковым был и Блэк? Про его сложные взаимоотношения с женщинами я уже писала. Его наплевательское отношение к влюблённым взглядам – тоже (ох, как много разных версий подоплёки одного единственного предложения!). Добавим ко всему этому отсутствие в каноне хоть какого-то намёка на романтические отношения Бродяги с кем либо (и это при его-то красоте и любви к вниманию!) и мы получим как раз таки совершенно асексуальную личность. В такую концепцию, кстати, очень хорошо укладывается выше мною упомянутая теория влюблённости в Джеймса. Поттер – центр, важнейший человек, обожаемый. Но никакого сексуального влечения. Вообще никакого.
Конечно, эта версия слишком своеобразна, чтобы принять её сходу и поверить в неё. Да и неинтересна большинству фанатов. Но, честно признаться, ни одного внятного опровержения ей я не могу придумать. Сказать могу лишь то, что асексуальным он мог стать уже после Азкабана, а узнаём мы его именно в тот период жизни. Но, опять же, в каноне ни слова нет про его отношения хоть со своим, хоть с противоположным полом.
Далее должен следовать вывод. Но, как вы, должно быть,
заметили, почти все теории в какой-то мере имеют право на жизнь. Однако лично я
склоняюсь к тому, что наиболее логична и обусловлена каноном всё же последняя.
Первая ушла от неё не далеко, но мы всё так же упираемся в отсутствие прямых
доказательств и может уповать лишь на знание психологии и конкретного
характера. Конечно же, можно домыслить всё, что угодно, выдать желаемое за
действительно, или найти отличные доказательства. Именно поэтому, я не делаю
категоричных выводов, а лишь высказываю своё личное мнение. И оно таково:
конечно, асексуальность подходит лучше всего, но про ловеласа фанфики писать
интереснее. Звучит по-детски? Может и так. К тому же, возможен вариант
объединения этих двух теорий, как мне любезно намекнул один замечательный
человек: ловелас в юности, асексуал после Азкабана. Впрочем, окончательный
вывод сделать слишком сложно. Остаётся лишь надеяться, что однажды мама Ро
ответит нам на этот сложный и противоречивый вопрос.
Автор: Лиза Годлевская (Советуем посетить страничку автора на Книге Фанфиков, там Вы найдёте множество замечательных работ этого талантливого автора)
- МакКиннон! – жёсткий голос звучал на задворках разума, заставляя вздрагивать и крепче жмурить глаза.Уходи, - нет, она не желала прерывать безумие, творящее в голове, отказывалась возвращаться в действительность. Только не сейчас. Только не к нему. Не хочет, не может, не будет.
Открой глаза, - мужские руки ещё раз настойчиво встряхнули.
Не хочу, - для большей достоверности она тряхнула головой, отчего волосы разлетелись по плечам.
Глаза открой, я сказал! – властный тон, будто реальный. Марлин судорожно выдохнула. Как же хотелось, чтобы происходящее было правдой, а не очередной фантазией воспаленного мозга.
Замолчи, просто продолжай мне сниться, ведь ты всего лишь моё бесплотное видение, - почему он так настойчив? Ему что, мало её терзаний в настоящем? Эгоистичный ублюдок!
Да, - чуть слышно откликнулась Марлин.
МакКиннон! – над ухом раздалось яростное шипение. - Я реален, и если ты сейчас же не откроешь глаза, будет намного хуже, обещаю.
Её ресницы задрожали, и она распахнула янтарные глаза, встречая ледяной взгляд пронзительно синих. Он был так близко, что пряди чёрных волос падали ей на лицо.
Ты мне не снишься, - удивлённо прошептала девушка, не осознавая, насколько глупо это прозвучало.
Да! Да, МакКиннон! Я вполне настоящий, Мерлин тебя подери! - взорвался он.
Она почему-то всхлипнула и упёрлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Она выглядела такой перепуганной, будто перед ней, как минимум, дементор Азкабана, собирающийся высосать душу. Если бы не злость, сжигающая Сириуса изнутри, он бы непременно её пожалел. Наверное.
Почему ты убежала? - простонал юноша, заглядывая в её глаза, словно пытался прочесть в них ответ.
А почему ты пришёл? – гнев лавиной прокатился по венам, снося все преграды на своем пути. Он рывком поднял её так, чтобы она сидела на кровати, и снова придвинулся к ней.
Почему? Потому что ты, МакКиннон, дура, каких свет не видывал, - рыкнул он и поцеловал её - грубо, властно и настойчиво.
Словно варвар он метил свою собственность, подчинял, завоёвывал, утверждал свои права. Он хотел, чтобы Марлин поняла – она принадлежит только ему. Он может делать с ней, что угодно, контролировать, заставлять, иметь, владеть. Ей никуда не деться от этого, не убежать, не забыть.
Хотя она сама виновата. Она совершила ошибку, и ей придется сполна за неё заплатить.
Это случилось на рождественских каникулах. Умница и красавица Марлин МакКиннон потеряла смысл жизни, и понятия не имела, куда же он так стремительно испарился. Всё опостылело, казалось серым и никчёмным. Лили пыталась её растормошить, вытаскивала в Хогсмид, пытаясь разнообразить однообразные будни шоппингом и поеданием сладостей, но Марлин лишь рассеянно улыбалась и возвращалась в школу при первом удобном случае, а там закрывалась в спальне, бесцельно созерцая каменные стены. С каждым днём становилось всё хуже и хуже. МакКиннон замыкалась в себе, отстраняясь от окружающих, и всё думала и думала, пытаясь отыскать пресловутый смысл, который ускользал, как песок сквозь пальцы. Безмолвно проходили минуты, часы, дни, пока в её, как она считала, никчёмную жизнь не ворвались стремительным вихрем они.
Мародёры.
Господа Лунатик, Сохатый и Бродяга.
И из анабиозного состояния её вывел он. Тот, кого любили все. Тот, кого она не любила, но влюбилась в ту самую секунду, как он пришёл к ней тогда. Глупо, скажете вы, а она и не искала мудрости. В семнадцать лет чувства не поддаются логике и анализу, не подчиняются дрессировке и совершенно равнодушны к крикам рассудка.
Ночь раскинула звездное покрывало над неприступными стенами Хогвартса, укрывая юных нарушителей всех правил поведения от ненужного сейчас внимания. Сегодня она стала их самым верным сообщником, сглаживая шероховатости слов и неуверенность действий.
Думаю, лишним не будет. Для храбрости, Марлин, - в бокале плескалась янтарная жидкость, источающая алкогольные пары. «Огневиски», - проносится в её голове.
Осторожнее, Джейми. Лили не простит, - насмешливо протянул Римус, сделав глоток обжигающего напитка из горла. Неожиданно Марлин подумалось, что старосте мальчиков не пристало так себя вести, но эта мысль выветрилась из ее головы, прежде чем успела окончательно оформиться.
Лили не узнает, - хрипловатый смех отражался от стен, - если наша милая гостья не проболтается, - и он изогнул чувственно очерченные губы в гаденькой ухмылке. МакКиннон гулко сглотнула, чувствуя, как в горле пересохло, и поспешно кивнула.
Это значит, что мы можем на тебя положиться? – донесся до неё насмешливый шёпот.
Конечно, можем, - ответил за неё Римус, наклоняясь к её шее. - Кто мог подумать, что мы когда-нибудь приведём тебя в Выручай-комнату, - прошептали ей на ухо голосом, полным предвкушения.
Она не привыкла видеть Римуса таким. Серо-зелёные глаза блестели, волосы цвета пшеницы переливались в лунном свете, призрачный лунный свет, перемешиваясь с отблесками факелов, делали его образ опасно сексуальным, если не сказать распутным.
Расстегни, - мягко сказал он, посмотрев на собственную рубашку.
Марлин испуганно отступила и оказалась прижатой спиной к груди другого парня, которому категорически нельзя было здесь быть. Но он сказал, что Лили не узнает, а она ни за что не скажет ей об этом. Нет, нет, нет. Но они ведь подруги. Не будет ли молчание предательством по отношению к Эванс? Совершенно не к месту вспомнилась любимая мамина фраза «Молчание - золото». Мама ведь не может быть не права, а значит, она тем более не скажет Лили, чем занимается Джеймс за её спиной. Его руки взяли её за запястья.
Он попросил тебя всего лишь расстегнуть, - улыбнулся Джеймс и слегка прикусил мочку её уха. - Разве это так сложно? – теплое дыхание опаляло, превращая кровь в обжигающую лаву.
Я не кусаюсь, - усмехнулся Люпин. - Сегодня.
Она неуверенно кивнула, и он обнял её. Встретившись с ним взглядом, Марлин увидела тепло и ласку, пальцы осторожно освободили одну пуговицу, затем и все остальные. Лёгкий ветерок из приоткрытой форточки заставил развеваться тёмную ткань. Она подняла глаза и, получив согласие на немой вопрос, коснулась ладошкой накачанной груди. Новые ощущение захватили её с головой, в глазах блеснули искорки азарта. Марлин аккуратно, едва касаясь кожи, провела пальцами вниз, чувствуя под подушечками перекатывающиеся под кожей мышцы. Пресс Люпина оказался на удивление твёрдым. Захотелось почувствовать его больше, полнее, ярче. Марлин уже смелее повторила путь по обнаженному торсу, касаясь острыми ноготками напряженных сосков, вырвав из груди Римуса полузадушенный стон.
Идите сюда, - Джеймс похлопал по месту рядом с собой.
Он вальяжно развалился на огромной кровати, покрытой тёмно-красными простынями. Без футболки, с растрёпанной чёрной шевелюрой. В глубине карих глаз разгоралось возбуждение.
Римус, - жалобно позвала девушка.
Мы не сделаем тебе больно, - пообещал тот, почти невесомо целуя её в уголок губ, и лёг рядом.
Через пару секунд голова Марлин покоилась у него на груди, стройные ноги переплетались с ногами Джеймса, который, в свою очередь, занялся её неуместной сейчас толстовкой на молнии.
Джим, - протянула она, гладя его по щеке. - Что ты делаешь?
Холодно тебе не будет, не беспокойся, - шепнул Люпин, поворачивая голову Марлин к себе.
Пообещай, - улыбнулась она, ощущая, как в низу живота начинают невесомо порхать бабочки. К чему бы это?
Слишком много обещаний для одной ночи, не находишь? – он склонился к ней и начал покрывать поцелуями шею, чуть прикусывая кожу.
Ты же прекрасно знаешь, чего она на самом деле хочет, - прошипел Поттер, теряя терпение.
Не торопись, - сердито одёрнул его Люпин в тот момент, когда Джеймс попытался разорвать на ней кофту. Желание становилось нестерпимым. Тот сдавленно выдохнул и отвернулся, чтобы не выплеснуть обиду на друга. В конце концов, сколько можно уговаривать эту девчонку. Не маленькая уже, должна была понимать, что они её позвали не в плюй-камни играть.
Джим, - улыбнулся Римус.
Что? - буркнул он нетерпеливо, демонстрируя равнодушие к стараниям Люпина разрядить обстановку. Казалось, ещё чуть-чуть, и пространство вокруг него начнет искрить. Чересчур темпераментным был Джеймс Игнотус Поттер. И его это вполне устраивало.
Джим, - его пальцы мягко коснулись непослушных волос, оттягивая их назад.
Не прикасайся ко мне, - он скинул руку Римуса и демонстративно отвернулся. До чего же упрямый, ей-Мерлин. Люпин отчаянно пытался подавить смех, рвущийся наружу, но получалось из рук вон плохо.
А ты меня заставь, - мужская рука ласково провела по бедру Поттера, заставляя того вскинуться и злобно прошипеть:
Тут Марлин, так что не приставай, - но уже через секунду Люпин оказался на нём, наблюдая как в карих глазах удивление сменяется злостью, а затем откровенной похотью.
Отпущу, если не будешь злиться, - возразил он, наклоняясь совсем близко к нему. - Не заставляй меня применять тяжёлую артиллерию.
Рем, давай потом, я сегодня не в настроении, - сдался Поттер, опускаясь на подушки и недовольно бурча под нос ругательства.
Я подумаю, - хитро прищурился оборотень.
Ненавижу тебя, - заскулил Поттер.
Тем временем Марлин повернулась на живот, наблюдая за ними, положив голову на скрещенные руки. Они были такими странными. И чего Джеймс обиделся? Совсем недавно её присутствие никому не мешало, и тут такая непонятная реакция? Похоже, они что-то скрывают. Неужели…? Мысль не успела оформиться в её светлой головке, потому что Римус решительно повернулся к ней, оглядывая её с головы до ног, и недовольно нахмурился.
Зря ты так, теперь нам будет неудобно снимать твою кофту. Давай обратно, милая, - протянул он, плотоядно ухмыляясь.
Я не хочу, - ответила она, качая головой, - с вами, конечно, весело, но не думаю, что это именно то, что мне сейчас нужно, - она попыталась встать, но Джеймс резко дернул её за руку, заставляя вернуться на прежнее место.
Ты так не думаешь, - угрожающе проревел он, притягивая её к себе. Карие глаза метали молнии, ноздри раздувались от плохо сдерживаемого гнева, а на виске нервно подрагивала синяя жилка. Марлин мгновенно охватил пугающий по своей силе страх. Захотелось бежать отсюда сломя голову, не разбирая дороги. Лишь бы не так. Только не здесь.
Не хочу, - упрямо прошептала она, тщетно пытаясь скрыть испуганные нотки в голосе.
Знаешь, что делают с непослушными девочками? – Поттер опасно прищурился. - Их наказывают. Жестоко наказывают.
Молниеносным движением он задрал её коротенькую юбочку и сильно ударил ладонью. Звук шлепка разнёсся по комнате. МакКиннон жалобно застонала, запрокинув голову.
Больше так себя не веди, Марлин, - предупредил Люпин. - Джим, зачем ты сделал ей больно?
За такое должно быть больно, - по его лицу было явно видно, что он ничуть не сожалеет о содеянном. Наоборот, ему это нравилось. Опустив взгляд, Люпин увидел заметно оттопырившуюся ткань в районе промежности. Ох уж этот Джеймс. И почему его так заводит жесткость в постели?
Для неё это слишком, Сохатый, - Римус укоризненно покачал головой, выказывая своё неодобрение. Поттер поморщился, но через мгновение выражение его лица стало задумчивым, а потом и мечтательным. Веки чуть прикрылись и он томно прошептал:
Ты совсем другое дело, - рассеянно вздохнул Поттер. - Рем… Эх, повалить бы сейчас тебя на постель, сдернуть мешающие брюки и…
Джим, перестань, - Марлин заворожено наблюдала за их диалогом, чувствуя, как внутри разгорается любопытно и (о, ужас) возбуждение. А что если они сейчас… МакКиннон непроизвольно облизнулась, представляя возможное развитие действа. Вот Джеймс склоняется над Римусом, облизывает губы, неспешно наклоняется над ним и…
Мар, - Люпин самодовольно ухмыльнулся, видя её маслянистый взгляд, и решил, что пора заканчивать прелюдию. Он потянул за молнию её толстовки, обнажая грудь и смуглый живот.
Белый? Довольно тонкий вкус. Моя Лили любит кружевное бельё. Чёрное, - Джеймс погладил её по щеке, после освободил от предмета короткого обсуждения.
Марлин, может, и спросила бы, что они себе позволяют, если бы нежные прикосновения пальцев не были такими возбуждающими. По всему телу прокатывались волны удовольствия, а внизу живота словно зажегся маленький костер, согревая её изнутри. Чья-то рука нащупала сосок и нежно сжала. Ласка оказалась настолько же неожиданной, насколько дразнящей. Марлин вскрикнула и выгнулась дугой навстречу желанному прикосновению.
Наконец-то это чертово наказание подошло к концу, - раздался напряженный голос где-то над ней. - Смотрю, вы уже без меня вовсю развлекаетесь, - кажется, неожиданный гость усмехался. Или ожидаемый? Едва ли Марлин сейчас в состоянии была здраво мыслить. – Надеюсь, вы успели насладиться ею сполна, потому что теперь моя очередь, господа Лунатик и Сохатый.
Сириус, - выдохнула девушка.
Блэк забрался на кровать, коснулся губами низа её живота, постепенно поднимаясь выше и выше, добрался до ложбинки между грудей, после чего втянул Марлин в глубокий поцелуй, посылающий к Мерлину все запреты и условности. Она судорожно втянула воздух, удобно устраиваясь под ним, и услышала грубое: «Руки!» Самообладания не хватило даже на то, чтобы возмутиться. Какая к черту разница, если он так яростно вжимает её в матрац, заставляя неудержимо извиваться и стонать под ним. Она почувствовала, как с двух сторон её запястья мёртвой хваткой прижали к простыням. Мерлиновы подштанники, ей это понравилось. Тем временем шершавый язык Сириуса коснулся её языка, жаля, дразня, доказывая своё превосходство. Он очертил руками изгибы девичьего тела, чуть задержавшись на бедрах, чем сорвал ещё один протяжный стон с её губ.
Ну что, МакКиннон, рада, что я пришёл? – она неразборчиво простонала слова одобрения ему в губы. - Идите, - Сириус махнул рукой друзьям, впрочем, не обращая на них внимания.
Неспокойной вам ночки! Шлёпни её от меня, - ухмыльнулся Поттер и утянул за собой Люпина. Пусть они уступили Выручай-комнату Бродяге с МакКиннон, но он найдет способ получить удовольствие этой ночью. Полный томительного предвкушения Джеймс целеустремленно тащил Римуса по темному коридору в поисках подходящей ниши.
Боишься? – Сириус хищно прищурился, ожидая ответа.
А стоит? - неожиданно спокойно спросила она, глядя в пространство за его спиной. Она хотела продолжения, но одновременно отказывалась быть игрушкой героя-любовника всея Хогвартса.
Пока нет. И чего же ты хочешь, МакКиннон? Моя миссия на сегодня - вернуть тебя к жизни.
Он опускался всё ниже, оставляя влажные дорожки от поцелуев на её животике, потом положил на него голову. Она нежно провела рукой по его волосам, пропуская между пальцами густые пряди. Неожиданно на неё накатила усталость, глаза сами собой закрывались. И куда успело деться возбуждение? Но она подумает об этом потом.
Сейчас я хочу спать.
Да неужели, а я-то думал, мы в слова будем играть, – в глазах Блэка плескался смех, заставляя её чувствовать непривычные умиротворение и покой. Она невесомо улыбнулась, устраиваясь удобнее на его плече, и спустя пару секунд мерно покачивалась на волнах безмятежного сна, а Сириус недоуменно взирал на полуобнаженную девушку рядом с собой. Отказаться от секса с ним? Она точно полоумная.
Теперь он приходил один. Сириус был настойчив, немного груб, резок и бесцеремонен, но порой и непривычно ласков. Всегда зализывал ранки, оставленные его зубами на губах и шее. Блэк приучал Марлин к естественной боли, превращая в томное удовольствие. Она никак не могла смириться с этим, сопротивлялась, и это подхлёстывало его ещё больше. Сириус знал меру и видел, что хоть наказания для неё болезненны и неприятны, но невероятно возбуждают.
Он действовал осторожно, постепенно влюбляя её в себя. Впрочем, на тот момент пределом его мечтаний тоже была именно она. Сириус хотел обладать ею - маленьким невинным непорочным существом. Хотя можно ли говорить о невинности в данном случае?
В его жизни был только секс и никаких моральных понятий, никакой любви, настоящих чувств. Он не терпел женских истерик, однако, привык, мужественно их переносить, никогда не сталкивался с их слезами. Вокруг него всегда - а особенно ночью - кружилось множество девиц, и он не мог остаться верным ни одной из них. Любитель поваляться в чужих кроватях, любитель тратить этот быстрый капитал, он не готов был быть героем, не умел быть особо романтичным, у него было множество дурных привычек. Он переспал почти со всеми студентками с его курса и не только, и он сомневался, что они страдали от разлуки. Он был избалован жизнью, не желал долгих отношений, потому что был не создан для этого. Блэк был уверен, что все девушки знали, на кого они тратят время. У него была превосходная внешность, мускулатура, иногда - если понадобится - безупречные манеры. Вот что привлекало их. И её.
Но она относилась к нему по-другому, не как все. И это не давало покоя. Она была нужна ему. Как воздух земле. Как воде пламя. Как боль страсти.
Сириус проводил с ней много времени, она признавалась, что он ей всё время снится. А однажды выдохнула сквозь поцелуй:
Я люблю тебя.
За эти три слова он устроил ей незабываемую ночь. Она была мучительно сладкой и пряно-острой. Марлин царапала его ногтями, стонала и неистово выгибалась. Блэк нетерпеливо потянулся к застёжке её кофты, но она выскользнула из его объятий и ловко извернулась, дразня его. А ему нравилось: никто больше так не делал, все слишком легко ему подчинялись и отдавались, она же играла. Заставляла желать её снова и снова, жестче, резче, глубже, больше. Эта естественность и непринуждённость привлекала его, доводя до исступления. Со словами «я сделаю тебе больно, но без этого никак» он завладел её губами.
Сириус испортил её. Испортил окончательно и бесповоротно. Но в его глазах она осталась прежней, желание не отпускало. Наверное, правильно говорят, что человек всегда жаждал выдавать желаемое за действительное, отказываясь видеть перемены, если они ему не угодны. Так и Сириус играл с Марлин, не понимая, как сильно истязал её, заставлял страдать, отдаваясь ему опять и опять. Но она была согласна на всё, лишь бы продлить моменты полного единения. МакКиннон зависела от его полустона и дерзкого взмаха ресниц. Она любила, и эта любовь не знала границ.
На следующий день Марлин увидела его, целующего какую-то девчонку. Она зажала рот ладонями, а из янтарных глаз покатились слёзы. Блэк заметил только, что девушка убежала, в бесчувственном ранее сердце неприятно кольнуло. Все думали, что МакКиннон нужно проветриться. Но когда она не вернулась третий день, забеспокоились. А у Сириуса случился нервный срыв. Он любой ценой хотел вернуть ее, и уехал искать строптивую девчонку с густыми волосами и сладким именем.
На шестой день его поиски увенчались успехом. Был ли он рад? Наверное. Но как вернуть ту, которой никогда не принадлежал? Как уговорить девушку, что смертельно обидел? Как найти нужные слова, не имея понятия, что нужно говорить в таких случаях? Сириус Блэк впервые был неуверен в себе. Проклятье!
Я не вернусь в школу, - изможденный вид, синие круги под глазами и кожа, обтянувшая кости. Какого черта она с собой сотворила?
Это был не вопрос! - в гневе прорычал он, пытаясь задушить злостью всколыхнувшиеся с новой силой страх и неуверенность.
Оставь меня, - абсолютно пустой взгляд и безразличие полоснули по сердцу. Она не может быть такой. Только не из-за него.
Ты плакала. Потому что я был с другой, - он говорил и боялся сказанных слов. Они казались ненужными, пустыми, никчемными. - Ты не единственная, Марлин, ты лишь одна из многих! Смирись, - жестокие слова все-таки прозвучали. Он не хотел этого говорить, но слова вырвались помимо воли. - Так надо. Это правильно, Мерлин тебя дери, МакКиннон. Тебе так будет легче. К чему эти сопливые признания и заверения в вечной верности. Это сказка, придуманная глупыми людьми для оправдания своих дурацких желаний. В жизни так не бывает.
Ты тоже любишь меня! - взвыла девушка. Тоже? Она сказала тоже? Что за бред?
Ты обольстилась и придумала несуществующую любовь. Придумала красивые чувства, несмотря на моё безразличие, - Сириус поднял её, твёрдо решив, что делать дальше. Он с удивлением отметил её наряд:
Откуда у тебя моя футболка?
Ты разрешил надеть после той ночи, помнишь?
Она была слишком большой для неё и почти обнажала грудь - Марлин не носила бюстгальтеры дома. Мысль об этом будоражила кровь, и он еле сдерживался.
Ты не против поехать прямо так? Или мне дать тебе время переодеться? – Блэк попытался улыбнуться, но вышло подобие звериного оскала. Прекрасно!
Я никуда не поеду, – упрямая девчонка! И где этому учат?
МакКиннон… - он угрожающе зашипел, - Джеймс говорил тебе, что следует делать с непослушными девочками. Ты хочешь, чтобы я наказал тебя?
Ты не посмеешь.
А мне казалось, ты достаточно меня знаешь, - с этими словами Блэк закинул девушку на плечо и мигом пресёк все возмущения не сильным, но ощутимым ударом. У неё на ногах очень кстати оказались домашние сапожки и тёплые гетры. Он снял кожаную куртку и накинул ей на плечи.
Куда ты несёшь меня? - жалобно спросила Марлин, чувствуя, как горит ушибленное место. - И мне больно, между прочим.
Увидишь. К чему подробности, и так скоро узнаешь, - протянул Сириус, не давая ей времени опомниться. - Кстати я не прощу того, что носился за тобой несколько дней, хочу услышать, как ты кричишь и просишь прощения.
Блэк сел за руль мотоцикла и кивнул на сидение сзади.
Держись покрепче, - последнее, что он произнес, прежде чем зарычал мотор. Её сердце пропустило удар, когда они тронулись. Ветер безжалостно трепал волосы, заставляя слёзы набегать на глаза. Её пальцы сжимали кусочки его рубашки, сама Марлин вся дрожала.
Всё хорошо, малышка, открой глаза, - его насмешливый ласковый голос успокаивал, согревал.
Яркий свет фонарей стремительно приближался, через мгновение исчезая за спиной. Дорога слилась в сплошную серую полосу, а с губ Блэка не сходила блаженная ухмылка - Мерлин, он был так красив.
Мне страшно, Сириус, - она и правда жалась к нему, как потерявшийся котенок, ища пристанище.
Пусти мысли и душу на ветер, страх уйдёт.
Почему я должна довериться тебе? – Марлин спрашивала скорее из любопытства, чем желания услышать ответ. Какая разница, если он приехал за ней? Пусть, он целовался с другими. Пусть, спал с другими. Пусть, не принадлежал ей, но сейчас-то он рядом. От этого сладкого чувства стыла кровь, и сердце пропускало удары, но ей было так хорошо и спокойно, что остальное ничто. Пустой звук. Только он и безжалостный ветер. Наедине с дорогой. Наедине с ним. Вместе на перепутье.
Потому что жизнь скучна без риска, - она прижалась щекой к его спине и согласно кивнула. - Крикни что-нибудь, выпусти чувства, - Марлин подумала, отстранилась немного, запрокинула голову и громко поведала всему миру:
Как я счастлива-а-а-а! - её крик слился с его заливистым смехом.
Правда? - прошептал парень.
Правда, ведь ты же приехал, - она прятала безумную улыбку и сияющие глаза в черной гриве его волос.
Зря ты так, Марлин. Рано или поздно я уйду и разобью тебе сердце. Ты же будешь страдать, а я ничего не смогу с этим поделать. Неужели согласна на такое?
Они остановились у большого здания - отеля. Сириус взял девушку за руку, помог слезть, прижал к себе и крепко обнял, чтобы никто в холле не посмел пялиться на неё.
Откуда у тебя столько денег?
Я, может, и сбежал из дома, но предусмотрительно захватил с собой полагающуюся мне часть наследства.
Она помнила, как они поднимались на лифте, как вошли в огромные роскошные апартаменты, как он положил её на кровать. Юноша снял с себя рубашку, оставшись в одних брюках, освободил её от ботиночек и гетр, покрыв почти невесомыми поцелуями каждую ножку, стянул с неё куртку. Сириус запустил руки ей под футболку, погладил живот, с трудом удержавшись, чтобы не подняться выше, решив оставить сладенькое на потом, зацепился за резинку трусиков, но отпустил.
Мар, у тебя ещё есть шанс уйти, - простонал Блэк.
Вместо ответа она притянула его к себе и страстно поцеловала. Жизнь слишком коротка, чтобы размениваться по мелочам. И он ответил. Прикосновения его губ всегда аккуратно замедляли её сердцебиение.
Тогда вернёмся к нашему разговору. Ты сбежала. И я потратил шесть чёртовых дней на поиски, - МакКиннон задышала чаще. - Я на это глаза так просто не закрою.
Он осторожно сел на неё сверху так, чтобы она не могла двинуться, взялся за пряжку и вытащил ремень из штанов. Девушка знала, чем это закончится, испуганно задёргалась и умоляюще захныкала:
Сириус, прошу, не надо! Я больше не буду, никогда, обещаю! Пусти! Не нужно! Прости меня! Пожалуйста, Сириус!
В синих глазах зажглись огоньки.
Ему было мало одного раза. Ему хотелось ещё. Слушать, как она стонет и выдыхает его имя.
Я люблю тебя, - прошептала Марлин. - Скажи, что и ты любишь.
Детка, ты забыла, что я не признаюсь в любви, - рыкнул Сириус.
Но ты же любишь меня!
Нет! Я не люблю, я хочу тебя. Всегда.
И он снова сделал это с ней. Это было лучшее, что он испытывал в жизни. Слаще меда и крепче выдержанного огневиски. Она дразнила, будоражила, испепеляла, сводила с ума. Бешеный коктейль из противоречивых чувств распирал его изнутри. Но он должен уйти. Обязан. Так будет правильнее. Она должна найти того, кто оценит её по достоинству. Что было между ними? Минутная слабость или роковое влечение? Всё равно, это уже не имеет смысла.
Марлин МакКиннон погибла в 1981 году. Первый состав Ордена Феникса скорбил по отважной волшебнице. Сириус замкнулся в себе: он слишком поздно понял, что она была единственной девушкой, кого он на самом деле любил, но так и не понял этого. Он больше не увидит сверкающих янтарных глаз, не ощутит трепета чувственных губ и не услышит судорожных стонов. Никогда больше она не будет его, а он так не успел сказать, что стал навек её.
