Алекса мид. Алекса Мид (Alexa Meade) и её необычные портреты

РАДОСТЬ И БОЛЬ

13 апреля 1953 года в галерее Лолы Альварес в Мехико открылась необычная выставка. Необычным было все: яркие, сочные картины на стенах, лица на картинах, освещенные неким знанием, кровать под балдахином, стоящая среди картин. Публика недоумевала, пока с улицы не донеслись сирены «Скорой помощи» и рев мотоциклетных моторов. Сквозь расступившуюся толпу к кровати подвели женщину – хрупкую, невысокую, в ярчайших юбках и украшениях, с лицом, искаженным болью – и озаренным счастьем. Фриду Кало. Она лежала на приготовленной для нее постели, не в силах встать после перенесенной накануне очередной операции и не в силах пропустить одно из главных событий в ее жизни – ретроспективную выставку своих работ. Сквозь привычную боль она улыбалась окружавшим ее людям – а с десятков автопортретов на нее смотрели ее собственные суровые лица без единой улыбки. Через полчаса Фриду увезли обратно в больницу… Публика, восхищенная, раздавленная, шокированная и влюбленная, осталась вглядываться в картины Фриды Кало, пытаясь разобраться – как этой тяжелобольной женщине удалось так ярко и необычно признаваться в любви к жизни…

Фрида писала в дневнике: «Порой я спрашиваю себя: не были ли мои картины скорее произведениями литературы, чем живописи? Это было что-то вроде дневника, переписки, которую я вела всю жизнь… Мое творчество – самая полная биография, которую я смогла написать». Ее картины – это невероятно талантливая, откровенная, порой жестокая история жизни Фриды – история преодоления боли и смерти, история обретения радости и любви…

Фрида Кало

Ее отец Вильгельм Кало, по происхождению венгерский еврей, эмигрировал в Мексику в самом конце XIX века. Он обосновался в Мехико, устроился продавцом в ювелирный магазин и женился, затем овдовел – и женился вторично, на Матильде Кальдерон-и-Гонсалес, полуиспанке-полуиндианке. Кало из Вильгельма стал Гильермо, а из продавца – фотографом. В семье Кало родились четыре дочери – Матильда, Адриана, Фрида и Кристина. Для своей семьи Гильермо построил в пригороде столицы Кайокане огромный Голубой дом – дом цвета мечты… Невоплощенные мечты о сыне Гильермо пытался реализовать во Фриде – она росла сорванцом, порывистым и независимым. Фрида обожала отца, следовала за ним по пятам, помогала ему в работе… Но однажды семилетняя Фрида ушибла ногу о корни дерева и упала, оглушенная болью. С этого дня боль стала постоянным спутником Фриды, самым преданным и верным.

Фрида и Диего в день свадьбы. Несмотря на измены, они любили друг друга всю жизнь

У девочки оказался полиомиелит. Фрида тренировалась дни и ночи, чтобы преодолеть болезнь, и добилась своего – только правая ступня атрофировалась, и нога стала короче и тоньше. Но Фриде это не мешало гонять с мальчишками в футбол и лазать во главе сколоченной ею «банды» через заборы по чужим садам, а излишнюю худобу ноги она скрывала, надев лишний чулок. Пройдя через страдания, девочка выросла в стойкую и мужественную девушку, жадно радующуюся жизни, веселую и общительную. Несмотря на физический недостаток, Фрида была очень красивой, ее огромные глаза под густыми сросшимися бровями и роскошные черные волосы, ее обаяние и дружелюбие привлекали к ней мужчин, как огонь – мотыльков. Но Фрида не была кокеткой. Когда ее сверстницы уже одевались, как взрослые дамы, в элегантные платья, Фрида ходила в строгой юбке и простой белой блузе. А в 1922 году Фрида выдержала серьезные экзамены и поступила в Национальную подготовительную школу, чтобы впоследствии заниматься медициной – в то время это была очень необычная карьера для женщины.

Девушка стала настоящей заводилой среди однокурсников, в нее влюбился самый привлекательный и умный юноша Школы – Алехандро Гомес Ариас, который следовал за Фридой во всех ее проказах. Однажды они пробрались в школьный амфитеатр, чтобы посмотреть, как известный художник Диего Ривера расписывает там стены. Фрида заявила друзьям, что однажды она «непременно выйдет замуж за этого мачо и родит ему сына». Друзья посмеялись над очередной шуткой Фриды – все знали, что вскоре она выйдет замуж за Алехандро.

17 сентября 1925 года Фрида и Алехандро, оживленно беседуя, сели в набитый автобус, чтобы добраться до дома. На перекрестке автобус столкнулся с трамваем. Алехандро выкинуло через окно на мостовую, он практически не пострадал, а Фрида… Он нашел ее, истекающей кровью, пронзенной насквозь металлическим поручнем. Когда ее положили на принесенный из соседнего кафе бильярдный стол и выдернули поручень, Фрида своим криком заглушила вой сирены подъезжающей кареты Красного Креста.

Врачи не оставляли Фриде никаких надежд на выздоровление. «Перелом четвертого и пятого поясничных позвонков, три перелома в области таза, одиннадцать переломов правой ноги, вывих левого локтя, глубокая рана в брюшной полости, произведенная железной балкой, которая вошла в левое бедро и вышла через влагалище. Острый перитонит. Цистит». Если не скорая смерть, то полная неподвижность до конца дней.

Фрида Кало. Автопортрет, 1926 г.

Фрида боролась со смертью, боролась с изувеченным телом, превозмогая боль и отчаяние. Чего ей это стоило, не знает никто. Часами Фрида лежала, прислушиваясь к себе, все глубже и глубже погружаясь в темноту, пока сестре Матильде не пришло в голову подвесить над кроватью Фриды зеркало, чтобы она могла видеть себя. «Зеркало! Палач моих дней, моих ночей… Оно изучало мое лицо, малейшие движения, складки простыни, очертания ярких предметов, которые окружали меня. Часами я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Я видела себя. Фрида изнутри, Фрида снаружи, Фрида везде, Фрида без конца… И внезапно под властью этого всесильного зеркала ко мне пришло безумное желание рисовать».

У Фриды было полно времени и еще больше желания заняться ранее незнакомым делом. По ее просьбе ей изготовили мольберт, на котором можно было рисовать, лежа на спине, купили яркие краски… Фрида рисовала единственное, что могла чувствовать, единственное, что видела, – саму себя, растерзанную и борющуюся. Первый автопортрет был подарен Алехандро – родители отправили его в Европу, подальше от искалеченной невесты. Когда он вернулся в 1927 году, Фрида уже была на ногах и с головой ушла в живопись. Их дружба возобновилась, но вскоре Алехандро женился – на другой. Фрида пережила и это. Она работала – с самозабвением, с самоотречением, используя каждое мгновение, которое ей отпускала болезнь. «Страстное желание выжить порождало большую требовательность к жизни. Я очень многого ждала от нее, каждую минуту осознавая, что я могу все это потерять. Для меня не существовало полутонов, я должна была получить все или ничего. Отсюда эта неутолимая жажда жизни и любви», – писала она.

Фрида Кало и Диего Ривера

Фрида, одетая в мужской костюм, – он превосходно скрывал ее корсет и изувеченную ногу, – посещала художественные кружки и вечеринки, увлеклась политикой, в 1929 году вступила в коммунистическую партию. Однажды, набравшись смелости, Фрида принесла несколько своих автопортретов на суд к Диего Ривере, который тогда работал над росписью здания Министерства образования. Она заставила его слезть с лесов – и попросила честно сказать свое мнение о ее работах. Диего был сражен наповал – такой силы, мастерства и откровенности в работах непрофессиональной художницы он увидеть не ожидал. «Продолжайте. Ваша воля приведет вас к вашему стилю», – сказал он ей. И напросился в гости, чтобы посмотреть остальные работы…

Новобрачные Фрида и Диего на картине Фриды Кало

Диего Ривера, прославленный художник-монументалист, был огромен, толст и с глазами навыкате. Он отличался бурным нравом и не менее бурной биографией. Ривера учился в Европе, где встречался с Пабло Пикассо, Андре Бретоном и Львом Троцким, а вернувшись на родину, обратился в своем творчестве к народным мексиканским традициям, фольклору и наследию доколумбовой эпохи. Его масштабные фрески украшали частные и правительственные здания Мексики, а его большое сердце было открыто всем женщинам без исключения. В Париже он был женат на русской художнице Ангелине Беловой, но изменял ей с Марией Стебельской, которая родила ему дочь. Уехав из Парижа, Диего забыл и про дочь, и про жену, и про любовницу. Он женился на мексиканке Гваделупе Марин, которая родила ему еще двух дочерей, но всей ее страстности и властности было недостаточно, чтобы держать Диего в рамках семьи. Гваделупе терпела его постоянные измены – но в конце концов он ушел и от нее.

Фрида Кало. Госпиталь Генри Форда, 1932 г.

Только что разведенный Диего увлекся Фридой – и постепенно это увлечение переросло в любовь, смешанную со страстью и преклонением. Диего, который был известным бабником, – несмотря на полноту и откровенно некрасивую внешность, Диего, который пользовался постоянным успехом у женщин, – пал перед Фридой, ее силой, остроумием, талантом и неутолимой жаждой жить. Она соединяла в себе западную культуру и мексиканский темперамент, мужскую силу и женское очарование. 21 августа 1929 года Фрида Кало вышла замуж за Диего Риверу. Ей было 22 года, ему – на двадцать лет больше. Родители Фриды не одобряли этого брака – по их мнению, это была «свадьба слона и голубки», жених был похож на «жирного-жирного Брейгеля», к тому же коммунист, – но Фрида смогла их убедить. К тому же Диего заплатил все долги семьи Кало…

Фрида писала в «Дневнике»: «Говоря о нашем союзе с Диего, быть может, чудовищном, но все же священном, скажу: это была любовь». Свой свадебный наряд – длинную юбку в горошек с воланами, блузу и шаль – Фрида одолжила у горничной своих родителей. Этот костюм тихуанских крестьянок считался символом свободолюбия; им Фрида словно кричала всему свету о своей любви к Диего. Отныне она навсегда распрощалась и с мужским костюмом, и со строгой прямой юбкой – традиционной одеждой коммунисток, – потому что хотела походить на мексиканок, воспетых и любимых ее Диего. Фрида поняла, что пышные юбки и расшитые блузы мексиканских крестьянок великолепно скрывают ее физические недостатки – и, кроме этого, невероятно ей идут, подчеркивая ее жизнерадостный характер.

Фрида Кало. Портрет Диего Риверы, 1935 г.

Много лет спустя Фрида писала: «В моей жизни было две катастрофы: первая – когда автобус врезался в трамвай, вторая – Диего. Вторая страшнее». Уже в день свадьбы начались неприятности. На свадебном приеме Гваделупе задрала Фриде юбку и показала всем присутствующим ее изуродованную ногу, а затем приподняла свой подол – «Вот ради чего он отказался от моих ног!» Диего тоже продемонстрировал свой буйный нрав: напившись, он открыл стрельбу и даже ранил одного из гостей. Испуганная Фрида сбежала к родителям, и утром Диего пришлось просить прощения и уговаривать свою молодую жену вернуться к нему. Кроме того, Ривера просто не умел быть верным мужем. Он изменял с каждой своей натурщицей, со случайными женщинами, – но всегда возвращался к Фриде, которая молча ждала его. Правда, при всем при том Диего был болезненно ревнив, и стоило ему что-нибудь заподозрить – немедленно следовала буйная сцена с рукоприкладством, громкими криками и стрельбой. Но Фрида терпела все. Ради счастья быть рядом с ним она, не обращая внимания на постоянные мучительные боли, отправилась вместе с Диего в Сан-Франциско и Детройт, где у Риверы были заказы. На светских вечеринках одетая в яркие мексиканские платья Фрида неизменно привлекала к себе все внимание. Она шутила, рассказывала на ломаном английском занятные истории и пела мексиканские народные песни. Никто не подозревал, что за этой внешней радостью и буйством красок скрывается боль и трагедия. Фрида безумно хотела родить Диего ребенка, но три беременности – что при ее здоровье само по себе было подвигом – заканчивались выкидышами. Всю свою тоску, все безутешное отчаяние Фрида выплескивала в своих картинах. Ее автопортреты были полны ярких красок и страдания, на них были веселые птицы – и никогда не улыбающееся лицо Фриды. Символика и колорит ее картин уходят корнями в национальную индейскую мифологию, которую она прекрасно знала. В их с Диего доме в Сан-Анхеле была великолепная коллекция искусства доколумбова периода и предметов современного кустарного промысла. Яркие краски, отсутствие перспективы, четкие силуэты и детали, наивность рисунка и откровенность сюжетов – во всем просматриваются традиции мексиканского магического реализма и «наивного искусства» индейцев. Она воспевала свою боль, и вместе с нею – свою любовь к Диего. В ее живописи не было запретов, не было табу – только наедине с кистью она могла быть полностью откровенна, перенося на холст свое отчаяние и боль. Как писал Диего Ривера, Фрида «никогда ничего не преувеличивала, не изменяя точным фактам, сохраняя глубокий реализм, извечно присущий мексиканскому народу и его искусству, даже тогда, когда она прибегает к аллегориям, доводя их до космогонического обобщения».

Диего был первым и всегда оставался самым понимающим критиком творчества жены, но их отношения трещали по всем швам. В 1934 году между Фридой, истощенной повторными операциями, и Диего произошел разрыв: она застала его в постели с ее собственной младшей сестрой Кристиной. Диего пытался успокоить Фриду: «Забудь это, как маленькую царапину!» Фрида хлопнула дверью и переехала сначала в дом родителей, а затем в Нью-Йорк. Свою обиду она, как всегда, выплеснула на холст – картина называлась «Всего-то несколько царапин». Но вскоре Фрида вернулась – жить вдали от Диего она не смогла.

Фрида Кало. Всего-то несколько царапин

В январе 1936 года в Мексику прибыл «трибун русской революции» Лев Троцкий и его жена Наталья Седова, изгнанные Сталиным из родной страны. Политическое убежище им было предоставлено по ходатайству Риверы, но сам он в это время находился в больнице, и гостей встречала Фрида. Она привезла их в Голубой дом – он, выстроенный для большой семьи, давно уже пустовал: сестры вышли замуж, мать умерла… Фрида Кало почти мгновенно пленила престарелого революционера, с молодости славившегося любовью к ярким и сильным женщинам. В его жизни было мало веселья и радости бытия, которыми буквально светилась Фрида, а ее привлекал его ореол «великого революционера» и внутренняя сила. Их роман был окутан тайной: Фрида и Лев Давидович переговаривались по-английски (ни Диего, ни Седова английского не знали), а записки передавали в книгах. Однако Наталья Седова слишком хорошо знала своего мужа; она все поняла, и он с трудом умолил ее о прощении. Троцкие съехали из Голубого дома. Фрида без сожалений отдала его письма: как бы ни был велик Троцкий, но он не мог заменить ей Диего. Сохранилось только одно письмо, случайно забытое среди страниц книги: «Ты вернула мне молодость и отняла рассудок. С тобой я, 60-летний старик, чувствую себя 17-летним мальчишкой. Я хочу слиться с твоими мыслями и чувствами. О, моя любовь, мой грех и моя жертва!…» Одна из ее подруг вспоминала, что Фрида уже давно устала от этого романа: «Как мне надоел этот старик!» – говорила она…

Ривера, как это часто бывает, узнал о романе жены одним из последних. После нескольких лет бурных скандалов, обид и взаимных упреков Диего и Фрида в 1939 году приняли решение развестись.

Автопортрет, посвященный Льву Троцкому

Историки предполагают, что если бы Диего узнал обо всем вовремя, Троцкий бы погиб, не дожидаясь удара ледоруба Ра мона Меркадера в 1940 году. Но все-таки, когда Троцкий погиб, Ривера находился под подозрением и был вынужден скрываться в Сан-Франциско у своих любовниц Полетт Годар и Ирен Богус, пока следствие не было закончено.

Может быть, для Фриды развод стал возможным потому, что она наконец начала приобретать финансовую независимость. Раньше она очень переживала из-за того, что они с Диего живут только на его заработки, а ее лечение требует слишком больших средств. Она стеснялась просить у него деньги, предпочитая занимать у друзей, тем более что и Диего зачастую тратил больше, чем зарабатывал. Но в ноябре 1938 года в Нью-Йорке прошла персональная выставка Фриды Кало, привлекшая огромное внимание критиков – половина картин была тут же раскуплена. Фрида вспоминала: «Несмотря на мое недомогание, настроение было прекрасным, меня охватило редкое ощущение свободы от того, что я вдруг оказалась далеко от Диего… В галерее было полно народу. Люди проталкивались к моим картинам, которые, видимо, потрясли их. Это был полный успех». Фрида произвела фурор не только своим искусством – «суровым, хрупким, как крылья бабочки, восхитительным, как улыбка ребенка, и жестоким, как горечь жизни», по словам Риверы, но и сама по себе – своим характером, манерой одеваться, своей силой духа. У нее начался роман с фотографом Николасом Мюреем, который покорил Фриду своей добротой, вниманием и нежностью, – никогда она еще не сталкивалась с подобным отношением. Вдохновленная им, Кало снова вернулась на свою вечную битву с жизнью. В январе 1939 года ей покорился Париж. Андре Бретон, отец сюрреализма, организовал выставку «Вся Мексика», где были представлены предметы индейских культов, народных промыслов и работы Фриды Кало.

Фрида Кало. Автопортрет с обезьянкой, 1938 г.

Художница и ее картины стали настоящей сенсацией, одну из них даже купил Лувр. Пресыщенная парижская богема поголовно влюбилась в Фриду. Восхищенный Пабло Пикассо писал Диего: «Ни ты, ни Дерен, ни я не в состоянии написать такое лицо, какие пишет Фрида Кало». Женщины пожирали глазами необыкновенные наряды Фриды – длинные яркие многоцветные платья, украшенные пестрой вышивкой, пышные нижние юбки, ее прическу – роскошные косы, перевитые цветами и лентами, ее тяжелые грубые украшения. Модельер Эльза Скиапарелли, вдохновленная одеждой Фриды Кало, создала модель «Платье синьоры Риверы», а обложку журнала «Вог» украсила фотография тонкой руки Фриды в необычных кольцах.

Опьяненная успехом, Фрида прилетела в Нью-Йорк к Николасу – но там ее ждало разочарование: он собрался жениться на другой. Снова боль, снова разочарование, снова одиночество… И снова Фрида ищет спасения в творчестве. Зимой 1939/40 года она работает, как никогда. Созданная в это время серия автопортретов – «Автопортрет с обезьянкой и пластиной на шее», «Автопортрет с ожерельем из шипов и колибри», «Автопортрет с короткой стрижкой», «Две Фриды», – выражала все, что происходило в душе у этой женщины, изувеченной и болезнью, и разлукой с любимым человеком. Мексиканский поэт Карлос Пеллисер, безнадежно влюбленный в Фриду, посвящал ей сонеты, друзья окружали ее, но без Диего Фрида чувствовала себя одинокой. Однажды в больнице ее навестил богатый американский коллекционер Хайнц Берггрюэн. Он был покорен Фридой мгновенно – после бурного секса прямо в больнице он увез ее в Нью-Йорк. Снова короткий период счастья… Диего, который как раз в это время скрывался в Сан-Франциско, узнал об этом – и был раздавлен: Фрида, которую он привык считать своей женой и своим творением, счастлива с другим! Он понял, что не может потерять Фриду, и бросился на штурм. Пока Хайнц растерянно наблюдал, Диего заваливал Фриду письмами с просьбами, обещаниями и заверениями в любви. Наконец Фрида дрогнула: она послала Диего телеграмму с обещанием приехать к нему в конце ноября. Хайнцу ничего не оставалось, как тихо исчезнуть.

Фрида Кало. Автопортрет, 1940 г.

Диего Ривера и Фрида Кало вновь поженились в декабре 1941 года. Фрида выдвинула мужу ряд условий: никаких интимных отношений – при его изменах для нее это было бы мучительно, – никакой ревности, терпимость и материальная независимость. «Я был так счастлив вернуть Фриду, что согласился на все», – вспоминал Диего. Они поселились в Голубом доме – «уже навсегда, без ссор, без всего плохого – только для того, чтобы любить друг друга». Фрида, жизнь которой наконец обрела спокойную стабильность, продолжала работать – она писала столько, сколько позволяла ей жизнь с Диего и ее изувеченное тело. Больше всего она жалела, что ее сил хватает всего на несколько часов работы в день. В 1942 году супруги Ривера начали преподавать в только что открытой школе искусств «Эсмеральда».

Фрида и Диего.

Рисунок Фриды Кало, 1930 г.

Из-за слабого здоровья Фрида преподавала дома – ученики приходили к ней и, очарованные ею, рисовали, рассевшись на плитах двора, пока она разъезжала между ними в инвалидном кресле. В конце 40-х годов ее отношения с Диего снова чуть не прекратились – у него был роман с актрисой Марией Феликс, и Фрида едва не сломалась окончательно.

Она пристрастилась к алкоголю, который позволял хоть ненадолго забыть о Диего и постоянной боли. «Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее я хочу заставлять их страдать», – говорил Ривера. Но в жизни Фриды и так остались одни страдания. В 1944 году Фрида закончила картину «Сломанная колонна», аллегорию ее страданий: истерзанное тело Фриды стиснуто металлическим корсетом, а рассеченная спина обнажает на месте позвоночника – сломанную греческую колонну.

Фрида Кало. Раненый олень, 1946 г.

Ее здоровье продолжало ухудшаться. В 1945 году – операция на позвоночнике в Нью-Йорке, через год – в Мехико. Постоянную боль не снимал даже морфий; корсеты – кожаные, гипсовые, металлические, некоторые весом до 20 килограммов – поддерживали ее спину, но добавляли лишние страдания. В 1951 году Фрида перенесла семь операций, за всю жизнь их было 32. На ее автопортретах – кровь, терновый ошейник, кинжалы, вырванное сердце – символы ее страданий.

Фрида Кало. Древо надежды, 1946 г.

Только однажды, готовясь к очередной операции, Фрида вместо автопортрета напишет «Раненого оленя» – спина его утыкана стрелами. А после операции – «Древо надежды»: Фрида лежит на носилках с израненной спиной, а перед ней сидит другая Фрида, в руках у нее – корсет и плакат с надписью: «Древо надежды, стой прямо». Фрида устала. Устала жить, устала бороться, устала чувствовать боль. Ее все чаще беспокоят мысли о смерти, это немедленно отразилось на ее картинах, которые наполняются трагизмом, страхом и дурными предчувствиями. Она предприняла несколько попыток самоубийства, один раз чуть не спалила себя заживо. Диего мчался к ней по первому зову – теперь, когда конец был близок, он наконец полностью осознавал, какая великая женщина была рядом с ним. А Фрида кричала от боли в своей комнате, которую Диего расписал для нее яркими бабочками, и снова звала его… «Мой крылатый Диего, моя тысячелетняя любовь», – шептала она…

Из-за начавшейся гангрены Фриде ампутировали правую ногу. У нее не осталось сил, депрессия накрыла ее с головой. Только Диего, который все время был рядом с нею, не позволил ей умереть прямо в больнице. Втайне от жены он подготовил ее выставку в галерее Лолы Альварес. Фрида на час вырвалась из больницы, чтобы в последний раз насладиться триумфом.

Она больше не могла писать, а значит – не могла жить. Уже много лет только работа, только живопись держали ее на этом свете. Последняя написанная картина – натюрморт с арбузами – называется «Да здравствует жизнь!» Но жизнь скоро закончилась. 13 июля 1954 года Фрида Кало умерла от пневмонии. Последняя запись в ее дневнике гласит: «Надеюсь, что уход будет удачным, и я больше не вернусь».

Диего Ривера – «монстр и святой в одном лице» – последовал за Фридой через три года.

Урна с прахом Фриды Кало покоится в ее Голубом доме, превращенном в музей. Там всегда многолюдно. Фриду Кало, которая жила ярко и страстно, не могли забыть. В шестидесятые годы личность Фриды – страстная женщина, свободная в любви и в творчестве, – была очень актуальной. В семидесятые, когда в моде были яркие краски и примитивизм, ее творчество и стиль в одежде вознесли на вершину. В восьмидесятые, когда расцвел буйным цветом феминизм, она стала одной из его икон. В буквальном смысле – ей воздвигали алтари, а религию, которую исповедовала в ее память творческая богема, назвали «калоизм». Картины Фриды ценятся на вес золота, о ее жизни пишутся книги и снимаются фильмы. Она доказала, что можно жить вот так – наперекор боли, страданиям, наперекор самой судьбе, можно жить и при этом быть счастливой, без оглядки на правила, чужие мнения и саму себя… Она не хотела возвращаться, но из памяти людской она никогда не уходила – и не уйдет. Маленькая женщина, своим творчеством победившая саму себя.

Вот уже более полувека судьба мексиканской художницы Фриды Кало не только завораживает искусствоведов и поклонников ее таланта, но и считается эталоном стойкости и мужества в жизненной борьбе.

33 несчастья

Всю жизнь Фрида собственноручно плела тонкое кружево легенды, а потом картинно драпировалась в эту «шаль» со сложным, сбивчивым узором − эффектно, как умеют испанки (впрочем, в крови ее матери было намешано множество кровей, в частности, индейских). Те, кто читал знаменитый дневник художницы, напрасно думают, что знают об этой удивительной женщине что-то несомненно подлинное. Она любила уводить «охотников» в непролазные чащи, сбивая со следа. Легенда творится и поныне, обрастая деталями прямо в Голубом доме в Койокане, пригороде Мехико, где прошло ее детство, и где она прожила с мужем, Диего Ривейрой, в разрушительном браке неизвестно сколько лет. Судя по надписи на стене патио, почти тридцать, но на самом деле супруги живали и за границей, и в разных мастерских на родине. Год были в разводе, а потом снова отправились под венец. Сегодня в Голубом доме музей, и сам бог велел сотрудникам выдумывать эффектные небылицы и жонглировать датами.

Очевидно одно: она родилась 6 июля 1907-го (впрочем, и это не стопроцентно), а умерла 13 июля 1954-го (вот это уже достоверно). И еще совершенно очевидно, что судьба с самого раннего детства то ли стала − несмотря ни на что − готовить Фриду Кало к великому предназначению, то ли изо всех сил пыталась помешать художнице занять свое место в сложной иерархии мирового искусства.

В шесть лет девочка из вполне обеспеченной семьи заболела полиомиелитом (как известно, болезнь косила в первую очередь плохо питающихся детей трущоб) и стала объектом насмешек из-за хромоты и заметно утончившейся правой ноги. Злополучная конечность досаждала богу настолько, что через сорок лет он легко позволил ее ампутировать. Неунывающая Фрида тогда прокомментировала: «А зачем ноги человеку, который летает?» А пока она плавала, пыталась играть с мальчишками в футбол, пробовала овладеть приемами бокса, как будто предчувствуя, что всю жизнь ей придется бороться: с собой, непониманием окружающих, злым роком. Другая бы на ее месте со вздохом откинулась на кружевные подушки, пустив события на самотек, а пятнадцатилетняя Фрида, натянув пару чулок, чтобы нога стала потолще, отправилась в Препаторию − Национальную подготовительную школу. Стала изучать медицину (специальные книги из-за постоянной востребованности никогда не пылились на ее полках в компании с заспиртованным эмбрионом): умница, она понимала, что знания такого рода ей пригодятся. Правда, не представляла, насколько скоро.

Очевидцы-однокурсники утверждали, что Фрида никогда не комплексовала (подумаешь, хромота!) - а огромные глаза и прекрасные волосы на что? Она даже стала кокетничать с приходящим художником Диего Ривейрой, который украшал Препаторию росписью «Созидание». В 1929-м он станет ее мужем. Но до этого еще надо было дожить. Фриде исполнилось восемнадцать, она чувствовала себя вполне прилично, но, как сказали бы булгаковские почитатели, Аннушка уже вышла из дома и успела пролить масло. Автокатастрофа, когда девушка была буквально проткнута трамвайной дугой, круто изменила ее планы, зато подарила призвание. Многочисленные переломы позвоночника, таза, ребер стали достаточной причиной, чтобы спеленать и закорсетить бунтарку (кстати, роспись медицинских корсетов политической символикой и бабочками впоследствии стала ее ноу-хау). Отец заказал специальный подрамник, чтобы можно было работать лежа. А чем еще заниматься девочке, обреченной на неподвижность? Фрида почувствовала себя художником.

Замуж − не напасть…

Она выкарабкалась, встала на ноги, но боль уже никогда не отпускала ее далеко от себя. А Фрида не сдавалась: не могла отплясывать на вечеринках, зато громко распевала народные песни, не имела возможности щеголять в коротких платьях, зато пристрастилась к длинным ярким юбкам (а потом и эффектную причесочку с лентами и цветами сообразила), не стала доктором, зато приохотилась к холстам и подрамникам. Конечно, поначалу никто ее работами особо не интересовался, дескать, обычный примитивизм, добросовестные усилия выпускницы художественной школы. Это потом Фриду Кало причислят к сюрреалистам, одно из ее полотен − «Корни» − (хотя никакого полотна там и в помине не было, только металлическая доска и масло) на аукционе Sotheby′s в 2005-ом оценят в $ 7млн, а маленькая лондонская галерея Tate неожиданно прославится благодаря персональной выставке Кало. Она действительно прорастала корнями в родную почву, и ее год от года крепнущий патриотизм придавал картинам самобытность, обольщая зрителя множеством символов и ацтекских фетишей.

Среди Фридиных работ много автопортретов. Не то чтобы она нарциссировала, просто, по ее словам, писала себя «потому что это тема, которую знаю лучше всего». На нас смотрит красивая серьезная девушка с едва заметным пушком над пухлой губкой. Точно такие же усики «соорудила» себе, взаправду побрившись, актриса Сальма Хайек в оскароносном фильме «Фрида» (2002). Она потрясла внешним сходством родственников художницы, а выстраданной достоверностью − миллионы зрителей.

И все-таки основной темой творчества Кало стала воплощенная боль. Это она вонзалась шипами в шею на «Портрете с терновым венцом», плескалась в тусклой ванне на полотне «Что дала мне вода», выступала кровавыми пятнами на картине «Всего-то несколько царапин». На последнюю «вдохновил» ее Диего Ривера, изменивший жене со свояченицей и отмахнувшийся от упреков: «Подумаешь, это просто царапина». Неизвестно, какое страдание сильнее − физическое или душевное. «В моей жизни было две аварии, − говорила Фрида. − Первая − трамвай, вторая − Диего. Вторая страшнее».

Встречавшийся с Риверой в Париже Максимилиан Волошин называл художника «добрым людоедом». И не только за то, что чокнутый мексиканец любил ошарашить чинных гостей рассказами о собственном каннибализме. Он так шутил. На родине его называли попросту Пузаном и бабником. Но что-то от людоеда у Риверы все-таки было. Например, на собственной свадьбе, пригубив текилы, он до слез напугал новобрачную, выхватив невесть откуда взявшееся оружие и начав беспорядочную пальбу. Если кто-то считает, что так принято на мексиканских свадьбах, он сильно заблуждается. Это был эксклюзив.

Темное дело

Ривера вообще оказался выдумщиком и где-то даже мечтателем. Он вступил в коммунистическую партию и втянул жену в политику. Впрочем, она со своим врожденным чувством справедливости не слишком сопротивлялась, а потом и вовсе увлеклась благородным делом: к примеру, они с мужем, пользуясь известностью и уважением, успешно собирали средства для республиканцев, сражавшихся против Франко в Испании. Дела пошли хуже, когда Ривера на пару с приятелем Сикейросом стал заигрываться. Все началось с его поездки в Советский Союз. В Москве знаменитый художник познакомился со знаменитым мифотворцем, лидером IV Интернационала Троцким. А вскоре, спасаясь от сталинского гнева, Лев Давидович вместе с женой, Натальей Седых, оказался в Мексике. В порту Тампико опальную пару встречала Фрида Кало − Диего в это время лежал в госпитале. Предполагалось, что пожилые политэмигранты поживут неопределенное время в Голубом доме. Гостевание закончилось неожиданно скоро. Говорят, что ценитель красоты и мировой гармонии стал, не скрываясь, ухаживать за хозяйкой. Поощряла эти знаки внимания смешливая Фрида («нет ничего дороже смеха, с его помощью можно оторваться от себя, стать невесомой») или по-своему забавлялась, мы никогда не узнаем (написанный в качестве подарка несгибаемому большевику автопортрет оказался невостребованным). Зато история оставила нам подлинную, хотя и до сих пор темную, историю с меркадерским ледорубом. В любом случае, семья Ривера-Кало оказалась замешанной в убийстве Троцкого. Хотя бы потому, что Ривера дружил с Сикейросом, участником первого, неудачного, покушения, а Фриду видели в кафе с Рамоном Меркадером вечером накануне кровавой расправы. Супругам пришлось объясняться в полиции.

На чужой земле

Но до этих печальных событий Фриде удалось вырваться из осточертевшей обыденности и повидать Париж. Случилось это, когда еще Лев Давидович был живым-живехоньким, и к нему в гости приехал видный поэт-сюрреалист, льнущий к компартии, Андре Бретон. Он-то и пригласил Фриду познакомиться с прекрасной Францией, показать народу хотя бы несколько картин.

Париж 38-го года не слишком поразил нашу экзотическую птичку-колибри. Ей не хватало солнца, ярких красок родины, их не смогли заменить даже разномастные экспонаты выставки мексиканского искусства, достопримечательностью и украшением которой она стала. Ее саму, всю в оборках и ожерельях, рассматривали как какой-то изысканный ацтекский артефакт. Падкая на все новое, Эльза Скиапарелли на скорую руку даже сообразила платье «м-м Ривера» и духи, характеризующие настроение тех недель − Shoching.

Фриду таскали на многочисленные «обеды по случаю», тостирующие приправляли хвалебные речи магическим словом «сюрреализм». Фрида, как в свое время Сальвадор Дали, отметала рамки: «Мои картины − само откровение. Я ненавижу сюрреализм!» Ничего не помогало: французские художники обожали ярлыки. Многие из них, безотносительно к табличкам, были восхищены самобытностью полотен и самой «м-м Риверой». Пикассо был сражен наповал. На устроенном собственноручно обеде он даже подарил «заокеанской орхидее» странноватые сережки в форме кисти руки с растопыренными пальцами. И все-таки настоящим итогом поездки стало другое − картину «Рамка» купил Лувр.

Не хуже встречали Фриду и в Америке, где они с мужем прожили несколько лет после истории с Троцким. Ривера трудился над росписями в Нью-Йорке и Сан-Франциско, а Фрида лечилась в клинике от алкоголизма и нервного истощения. В общей сложности она перенесла больше тридцати операций на позвоночнике, и упрекнуть ее в увлечении болеутоляющими и легкими наркотиками у близких не хватало духу. Каждый день приносил новую боль и разочарование. Эта «Маленькая серна» была утыкана дротиками почище Св. Себастьяна. Сочилась кровь.

В родных объятиях

По душевному складу Фрида Кало не была космополиткой. Родной город значил для нее очень много. По иронии судьбы единственная персональная выставка художницы прошла здесь лишь за год до ее смерти. Фрида очередной раз лежала в больнице, когда друзья решили сделать ей сюрприз. Воспаление легких, перенесенное накануне, ампутация ноги, в которой началось заражение, не помешали ей насладиться долгожданным триумфом. Она велела поставить кровать посреди выставочного зала и, возлежа как королева, принимала поздравления, периодически запевая громким голосом любимые песни. Это было безусловное торжество духа над слабой плотью.

Умерла Фрида от легочной эмболии, после недолеченной пневмонии. Кстати, во время болезни строптивая пациентка не куталась в одеяла, как предписывали доктора, а участвовала в четырехчасовой акции протеста против ввода американских войск в Гватемалу. В этом была вся она.

В последние дни и ночи муж дежурил у постели неотлучно, как бы подтверждая крепость своей любви и преданности. Но, как говорится, все хорошо вовремя. Брак принес Фриде нескончаемую боль, три неудачные беременности и разочарование, заглушить которое она пыталась в творчестве. Говорят, что в крематории, у самых створок печи, подхваченная горячей волной, она неожиданно приподнялась, как будто потянулась к огню. Пламя к пламени…

Мексиканская художница широко известна на родине. Кое-кто даже умудряется наживаться на этом. Еще десять лет назад венесуэльский предприниматель Карлос Дорадо создал фонд Frida Kalho Corporation, который получил право на использование звонкого имени. Фрида Кало сегодня − это не только картины, но и косметика, нижнее белье, корсеты, обувь, ювелирные украшения, керамика, пиво и даже марка ее любимой текилы. Портрет пары Кало-Ривера красуется на банкнотах 500 песо. Но при такой ярмарочной известности картины Фриды Кало не становятся менее загадочными, расшифровывать их можно бесконечно. Этой замечательной и непонятой женщине очень к лицу блоковские строчки: «Что в ней рыдало, что боролось, чего она ждала от нас?»…

Текст: Дарина Лунина

(англ. Alexa Meade , р. 1986) – современная американская художница, которая известна тем, что создает картины на людях так, что затем на фотографиях они выглядят как изображения 2D формата вписанные в обычную реальность.

Биография, творчество

Алекса Мид родилась в 1986 году в Вашингтоне, США. Детство провела в местечке Чеви Чейз, штат Мэриленд. В 2009 году окончила Колледж Вассар в Нью-Йорке со степенью бакалавра в области политологии. Работала в штабе Барака Обамы во время его предвыборной компании 2008 года. Рисовать училась сама и вопреки многим ожиданиям решила начать карьеру профессионального художника сразу после окончания колледжа в 2009 году.

Незадолго до окончания обучения, в апреле 2009 года, Мид начала экспериментировать с краской, нанося её поверх теней. Затем она постепенно начала работать, раскрашивая тела друзей. После окончания колледжа будущая художница оттачивала свою технику в Вашингтоне, в подвале своих родителей, используя в качестве холста неодушевленные предметы (грейпфруты, жареные яйца и колбасы). По её собственному признанию, до этого последний раз она рисовала в 16 лет и очень хотела начать карьеру в политике, но то «открытие», которое она сделала, новый визуальный опыт превращения человека в 2D картину (при этом не важно с какого угла смотреть на объект), заставил её отказаться от прошлых устремлений и сосредоточиться на живописи.

Работа Алексы Мид начала набирать популярность в марте 2010 года, когда ее живые картины были размещены в блоге Джейсона Коттке и быстро стали вирусным контентом, который люди охотно показывали друг другу. Вскоре про её работу заговорили на CNN. Ее веб-сайт за один день прошел путь от посещаемости на уровне друзей и родственников до 30000 просмотров за сутки. Самая известная работа того периода - "Transit" (рус. "Транзит") и уже тогда возникли споры на счет жанровой принадлежности работы – это одновременно и живопись, и перфоманс, и арт-фотография.

Первая серия работ Алексы Мид называлась «Живые картины» и представляла собой коллекцию портретов, написанных акриловыми красками непосредственно на моделях с целью создания оптической иллюзии, «превращения» трехмерных объектов в двумерные. Подобные изображения «выдают» только неокрашенные части (как правило это волосы и глаза).

Алекса Мид постоянно продолжает свои эксперименты с поверхностями и красками. Так, например, в 2012 году вышла серия фотографий "Shape", в которых заранее раскрашенная модель лежит в ванне с молоком, что создает специфические визуальные эффекты. Молоко, которое изначально играло роль белого фона, начало смывать краску с поверхности тела и менять свой цвет, что приводило к необычным, непонятным образам.

В 2013 году Алекса Мид была приглашена на конференцию TEDGlobal в Эдинбурге, Шотландия, где прочитала лекцию под названием "Your Body is my Canvas" (рус. «Ваше тело это мой холст»). Среди прочего здесь она рассказала о том, что черпает вдохновение из творчества и биографии художника Роберта Ирвина.

Алекса Мид (Alexa Meade), в некотором смысле, является традиционным художником-портретистом, но она рисует не на необычном холсте, а на человеческом теле. Взяв за идею классическую концепцию создания двумерного изображения, она реальность превращает в иллюзию. Ее творческое ноу-хау - сделать все наоборот, сжать глубину и объем реального мира в утрированную плоскость картинки.

Сначала Алекса Мид разрисовывает живых моделей, а затем фотографирует их.

«Джейми» Раскрывая тайны этого портрета, Мид призналась, что разрисовала Джейми, когда у той был обеденный перерыв. Это заняло у художницы некоторое время. Так как Джейми работает в художественной галерее, ее сослуживцы не удивились, что она вернулась с обеда вся в краске. Следующий снимок покажет нам, что они увидели.

«Отношения между художником и его моделью действительно интересны», заметила Алекса Мид, рассказывая о своей работе. Художница очень увлечена работой с тенью. Вначале она рисовала тени на траве, затем решила изобразить то же самое и на теле человека. По ее словам, разрисовывая людей, она испытывает удивительные ощущения, которые трудно передать.

3. «Мне захотелось сделать что-то в однотонном стиле, но не в черно - белом», сказала Мид. Результат явился портрет человека, нарисованного с помощью различных оттенков голубого. О своей работе художница заметила, что нет ничего лучше, чем работать с моделью таким образом.

Алекса Мид наносит краску на живую модель в галерее современного искусства Ирвин в Вашингтоне. В своей работе она сочетает несколько направлений: рисование, фотографию и представление модели. Фотографировать легче всего, но это лишь часть работы. Мид предпочитает лично снимать людей на камеру. Она фотографирует своих моделей таким образом, чтобы у зрителя возникло ощущение единения с ее «живыми картинами».

Это первый автопортрет Алексы Мид. Его вид заставил художницу много размышлять о своем творчестве. При создании портрета, Мид использовала тот же подход, что и в работе со своими моделями. Вначале она нанесла на себя краску, а затем сфотографировала.

Очередной моделью Алексы Мид является куратор Национальной портретной галереи в Вашингтоне. Позади нее висит уже знакомый портрет «Джейми». Глядя на эту работу, создается впечатление, что ты находишься в зале, сплошь усеянном зеркалами, в которых отражается наша реальность.

Этот портрет Алекса Мид изготовила для своей первой выставки. «Первое время он заставлял меня вздрагивать от ужаса. В своей дальнейшей работе мне необходимо было избегать тех ошибок, какие я допустила при работе с ним» призналась она.

На портрете изображена сестра Алексы Мид. По ее признанию, сестра стала одной из наихудших ее моделей. На одной из фотографий сестра даже спит. Мид начала работать художницей в 2009 году. Тогда ее моделями были друзья и члены семьи. Они сидели часами, покрытые краской, не испытывая при этом большого восторга. Хотя, по словам Мид, это не было так уж неудобно. Сегодня у художницы имеется достаточно внушительный список желающих стать ее моделями.

Для этого автопортрета Мид использовала художественную ленту, чтобы помочь себе нанести краску на правую сторону тела. Это оказалось несложным делом. Гораздо сложнее оказалось фотографировать. Чтобы выйти на снимке так, как было задумано, она использовала камеру с таймером. Методом проб и ошибок она добивалась нужного результата. Мид так же хорошо фотографирует свои работы, как и рисует их. Хотя, по ее признанию, она не обучалась ни живописи, ни фотографии.

«Когда мы смотрим на какую-либо вещь, у нас появляется ее собственное восприятие» сказала художница Алекса Мид. Эту ее работу прозвали «reverse trompe l’oeil» за то, как она играет с восприятием зрителя, когда появляется живая модель, разрисованная и сфотографированная, чтобы дать нарисовать себя. Мид специализировалась в области политических наук в Вассаре. Она работала старшим пресс - помощником Обамы. Хотя ее заветной мечтой была профессия художника.

Чтобы сделать этот портрет, Мид пригласила одну из своих самых любимых моделей. Название картины происходит от того, что художница рисовала линии как на теле, так и на заднем фоне.

Разрисовав модель, лежащую на настоящей траве, краской, художница представила нам ее как настоящее произведение искусства. «Мне хотелось предать текстуру травы» сказала Мид. «Вы можете видеть, как модель придавливает траву».

Модель, изображенную на портрете, зовут Виктория. По словам Мид, она высокая и очень хороша для восприятия зретелем. Чтобы усилить ее визуальное воздействие на улицах города, художница нарисовала на ней эффектный наряд.

Художница позирует вместе с моделью Викторией Ф. Гаитан. Кажется, что ее поглотит «живой» портрет модели.

Работы Мид - это сплошные слои; слои краски, слои восприятия. «На этой картине я сначала покрыла всю поверхность белой краской, а затем создала картину по памяти, пояснила она.

Алекса Мид фотографирует модель в студии современного искусства Ирвин в Вашингтоне. Она утверждает, что не использует в своих работах фотошоп. На этой фотографии видно, что Алекса Мид нарисовала только переднюю часть модели, но если смотреть с любого ракурса, все кажется плоским.

«Во время работы с этой моделью, на него была установлена видеокамера», сообщила Мид о своей работе. Камера передавала изображение модели на монитор, таким образом, он мог видеть себя на экране телевизора.

«Мне хотелось, чтобы цвета были очень насыщенными, возбуждающими», сказала она. «Есть много мест, где я работаю над своими проектами в обычной познавательной манере», добавила художница. «Быть художником - это действительно мое призвание в жизни».

В своих кругах Алекса Мид (Alexa Meade) известна как талантливый художник-иллюзионист, с её легкой руки, к примеру, человек вдруг превращается в произведение искусства. Невозможно поверить: неужели перед нами не портрет, а сам человек, ставший «ожившим портретом»? Сомнения в сторону, это и есть удивительный мир Алексы Мид.

В то время как обычные художники, работая над портретом, стремятся добиться максимального сходства с оригиналом, Алекса же делает всё наоборот. Она превращает трехмерный мир в двухмерный, используя вместо холста живую натуру. Ее «портрет» моргает, почесывает нос, размазывая нанесенную краску, и кротко улыбается в камеру. Но Алекса Мид не просто художница. Закончив с композицией, она берет в руки фотоаппарат. И реальность вокруг меняется.

Поражает не только конечный результат, но и процесс творчества - на создание одной работы у американской художницы уходит совсем немного времени. Для Алексы не нужны определенные условия - она может создать шедевр в любом месте и в любое время. А о бунтарстве ее натуры свидетельствует интересный факт: ради искусства она оставила карьеру в Администрации Президента США.

Вооружившись акриловыми красками и кистью, Алекса Мид вроде бы работает в технике боди-арт, только вот её роспись по телу ничего схожего с боди-артом не имеет. Когда смотришь на художницы, чувствуешь себя ребенком, перед которым фокусник прячет кролика в шляпе, и тот через мгновение растворяется в воздухе. Разум обиженно ворчит, что его обвели вокруг пальца, а сердце замирает от восторга.

Процесс создания одного из самых известных арт-проектов Алексы Мид был, если так можно выразиться, гастрономичным. Для своих моделей Алекса приготовила «молочное блюдо», в прямом смысле смешав акрил и молоко. А «приправила» все это щепоткой эпатажа. Блюдо получилось капризным: молоко в качестве холста требует особого подхода, ведь акриловые краски имеют свойства смываться. Как прокомментировала сама Алекса, «молоко кровоточило искусством» .

Результат такой кропотливой работы выглядел броско и вызывающе. Алекса шагнула еще дальше, дав героям своих картин шанс вырваться с «молочного полотна» или, по крайней мере, растворившись, обрести с ним полную гармонию.

В своих работах Алексе удивительным образом удается сочетать живопись и фотографию, создавая художественную иллюзию нереального в реальном. Она ловко обходит условности, ведь ее «картины» не имеют рамок.

Когда «нарисованные человечки» художницы разгуливают по улицам или едут в метро - грань между реальностью и искусством становится удивительно тонкой. Многие фанаты Алексы стирают пальцы о клавиатуру, споря о том, к какому именно жанру искусства отнести ее творчество.

Вне всяких сомнений, Алекса Мид своими работами вдохновила многих, в очередной раз доказав, что в искусстве нет границ. Можно ли отнести творчество художницы к определенному жанру? На этот вопрос вы сможете ответить себе сами, взглянув на её работы. Ее новаторство, дерзость, даже, можно сказать, вызов - по достоинству оценили во многих картинных галереях мира.