Амедео модильяни и его тайны. Художник Модильяни
Его личность
Амедео воспитывался в еврейской семье коммерсанта Фламинио Модильяни и Евгении Гарсен. Род Модильяни происходит из одноименной сельской местности к югу от Рима. Отец Амедео когда-то торговал углем и дровами, а теперь владел скромной маклеровской конторой и помимо того был как-то связан с эксплуатацией серебряных копей на Сардинии. Амедео появился на свет как раз тогда, когда в дом его родителей явились чиновники забирать уже описанное за долги имущество. Для Евгении Гарсен это было чудовищной неожиданностью, так как по итальянским законам имущество роженицы неприкосновенно. Перед самым приходом судейских домочадцы поспешно навалили на ее кровать все, что было самым ценным в доме. В общем, произошла сцена в стиле итальянских кинокомедий 50-60-х годов. Хотя на самом деле в событиях, которые потрясли дом Модильяни перед самым рождением Амедео, ничего смешного не было, и мать увидела в них дурное предзнаменование для новорожденного.
В дневнике матери двухлетний Дэдо получил свою первую характеристику: Унемножко избалован, немножко капризен, но хорош собою, как ангелокФ. В 1895 году он перенес серьезную болезнь. Тогда в дневнике матери появилась следующая запись: УУ Дэдо был очень сильный плеврит, и я еще не оправилась от ужасного страха за него. Характер этого ребенка еще не достаточно сформировался, чтобы я смогла высказать о нем определенное мнение. Посмотрим еще, что разовьется из этого кокона. Может быть, художник?Ф - еще одна знаменательная фраза из уст наблюдательной и горячо любящей своего сына Евгении Гарсен.
В начале 1906 года среди молодых художников, литераторов, актеров, живших на Монмартре своеобразной колонией, появилась и сразу привлекла к себе внимание новая фигура. Это был Амедео Модильяни, только что приехавший из Италии и поселившийся на улице Коланкур, в маленьком сарае-мастерской посреди заросшего кустарником пустыря. Ему 22 года, он ослепительно красив, негромкий голос его казался горячим, походка - летящей, а весь облик - сильным и гармоничным.
В общении с любым человеком он был аристократически вежлив, прост и благожелателен, сразу располагал к себе душевной отзывчивостью. Одни говорили тогда, что Модильяни - начинающий скульптор, другие - что он живописец. И то и другое было правдой.
Богемная жизнь быстро затянула Модильяни. Модильяни в компании своих друзей-художников (среди них – Пикассо) пристрастился к выпивке, его частенько видели расхаживающим по улицам пьяным, а иногда и голым.
Его называли бездомным бродягой. Его неприкаянность бросалась в глаза. Одним она казалась атрибутом непутевого образа жизни, характерной чертой богемы, другие видели тут чуть ли не веление рока, и, кажется, все сходилось на том, что эта вечная бездомность была для Модильяни благом, потому что развязывала ему крылья для творческих взлетов.
Его драки с мужчинами из-за дам вошли в фольклор Монмартра. Он употреблял огромное количество кокаина и курил марихуану.
В 1917 году выставка художника, содержащая в основном изображения обнаженной натуры, была закрыта полицией. Так случилось, что эта выставка была первой и последней при жизни художника.
Модильяни продолжал писать, пока туберкулезный менингит не свел его в могилу. Пока он был жив, о нем знали только в парижской общине художников, но к 1922 году Модильяни получил всемирную известность.
Сексуальная жизнь
Модильяни любил женщин, а те любили его. Сотни, возможно, тысячи женщин побывали в постели этого элегантного красавца.
Еще в школе Амедео заметил, что девочки обращают на него особое внимание. Модильяни рассказывал, что в 15 лет его соблазнила горничная, работающая в их доме.
Хотя он, как многие его коллеги, был не прочь пройтись по борделям, все же основная масса его любовниц были его же натурщицами.
А в течение своей карьеры он поменял сотни натурщиц. Многие позировали ему обнаженными, в течение сеанса несколько раз прерываясь на занятия любовью.
Больше всего Модильяни нравились женщины простые, например, прачки, крестьянки, официантки.
Этим девушкам ужасно льстило внимание красивого художника, и они покорно отдавали ему себя.
Несмотря на множество сексуальных партнерш, любил Модильяни в своей жизни только двух женщин.
Первой была Беатрис Хастингс, английская аристократка, поэтесса, пятью годами старше художника. Они познакомились в 1914 году и сразу же стали неразлучными любовниками.
Они вместе пили, развлекались и частенько дрались. Модильяни в ярости мог таскать ее за волосы по тротуару, если подозревал во внимании к другим мужчинам.
Но, несмотря на все эти грязные сцены, именно Беатрис была его главным источником вдохновения. В период расцвета их любви Модильяни создал свои лучшие произведения. Все же этот бурный роман не мог существовать долго. В 1916 году Беатрис сбежала от Модильяни. С тех пор они больше не виделись.
Художник горевал по своей неверной подруге, но недолго.
В июле 1917 года Модильяни познакомился с 19-летней Жанной Эбютерн.
Молодая студентка происходила из французской семьи католиков. Субтильная бледная девушка и художник поселились вместе, несмотря на сопротивление родителей Жанны, не желавшим зятя-еврея. Жанна не только была моделью для произведений художника, она пережила с ним годы тяжелой болезни, периоды грубости и откровенного дебоширства.
В ноябре 1918 года Жанна родила Модильяни дочь, а в июле 1919 года он предложил ей пожениться, «как только придут все бумаги».
Почему они так и не поженились, остается загадкой, так как эти двое были, что называется, созданы друг для друга и оставались вместе до самой его смерти 6 месяцев спустя.
Когда Модильяни лежал при смерти в Париже, он предложил Жанне присоединиться к нему в смерти, «чтобы я мог быть с моей любимой моделью в раю и вместе с ней наслаждаться вечным блаженством».
В день похорон художника Жанна находилась на грани отчаяния, но не плакала, а только все время молчала.
Беременная их вторым ребенком, она бросилась с пятого этажа и разбилась насмерть.
Через год, по настоянию семьи Модильяни, их соединили под одной могильной плитой. Вторая надпись на ней гласила:
Жанна Эбютерн. Родилась в Париже в апреле 1898 года. Умерла в Париже 25 января 1920. Верная спутница Амедео Модильяни, не захотевшая пережить разлуку с ним.
Модильяни и Анна Ахматова
А. А. Ахматова познакомилась с Амедео Модильяни в 1910 году в Париже, во время свадебного путешествия.
Знакомство ее с А. Модильяни продолжилось в 1911 году, тогда же художник создал 16 рисунков - портретов А. А. Ахматовой. В своем очерке об Амедео Модильяни она писала: В 10-м году я видела его чрезвычайно редко, всего несколько раз. Тем не менее он всю зиму писал мне. (Я запомнила несколько фраз из его писем, одна из них: Vous etes en moi comme une hantise / Вы во мне как наваждение). Что он сочинял стихи, он мне не сказал.
Как я теперь понимаю, его больше всего поразило во мне свойство угадывать мысли, видеть чужие сны и прочие мелочи, к которым знающие меня давно привыкли.
В это время Модильяни бредил Египтом. Он водил меня в Лувр смотреть Египетский отдел, уверял, что все остальное недостойно внимания. Рисовал мою голову в убранстве египетских цариц и танцовщиц и казался совершенно захвачен великим искусством Египта. Очевидно, Египет был его последним увлечением. Уже скоро он становится столь самобытным, что ничего не хочется вспоминать, глядя на его холсты.
Рисовал он меня не с натуры, а у себя дома, - эти рисунки дарил мне. Их было шестнадцать. Он просил, чтобы я их окантовала и повесила в моей комнате. Они погибли в царскосельском доме в первые годы революции. Уцелел один, в нем, к сожалению, меньше, чем в остальных, предчувствуются его будущие »
Художник Амедео Модильяни - родоначальник реалистичного изображения обнаженной натуры, талантливый скульптор, живописец и вольнодумец был знаковой фигурой своего времени. Однако при жизни творец был знаменит не своими произведениями, а беспутным образом жизни.
Начало пути
Амедео Модильяни родился в Италии в мелкобуржуазной еврейской семье. Его родители имели благородные корни и дали сыну достойное образование. Амедео с детства рос в атмосфере, пропитанной творчеством эпохи Возрождения. Благодаря своей матери, уроженке Франции, он прекрасно разбирался в поэзии и философии, истории и живописи, а также овладел французским языком, что впоследствии поможет ему жить и творить в Париже.
До своего совершеннолетия Амедео Модильяни дважды был на грани смерти. Сначала он заболел плевритом, а после - тифом. Мучимый болезнью, в бреду он видел произведения итальянских мастеров живописи. Именно это определило его жизненный путь. И уже в 1898 году он начинает брать уроки в частной художественной школе Гульельмо Микели. Но он вынужден был прервать обучение из-за вновь одолевшей его болезни. На этот раз Амедео подхватил туберкулез. После небольшого вынужденного перерыва будущий художник возобновляет обучение, но на этот раз уже в Свободной школе живописи обнаженной натуры, а после - в венецианском Институте изящных искусств.
Париж: новый этап творчества
Мать всегда восхищалась талантом своего младшего сына и всячески способствовала его творческому становлению. Так, в 1906 году благодаря матери, которая собрала деньги для сына, Амедео отправляется за вдохновением и славой в Париж. Здесь он окунается в творческую атмосферу Монмартра и знакомится со многими творцами того времени - Пикассо, Утрилло, Жакобом, Мейднером.
В столице мирового искусства Амедео Модильяни постоянно испытывает финансовые трудности. Несколько поправляется его бедственное положение в 1907 году, когда он знакомится с Полем Александром, дружбу с которым пронесет через всю жизнь. Александр покровительствует художнику - покупает его работы, организовывает заказы на портреты, а также первую выставку Модильяни. Однако слава и признание все никак не приходят.
Амедео Модильяни на некоторое время полностью посвящает себя скульптуре. Он работает с каменными блоками и мрамором. Большое влияние на творчество Модильяни в тот период оказывают Брынкуши, Эпстайн, Липшиц. В 1912 году некоторые его работы даже были куплены. Но слабое здоровье и обострившийся туберкулез вынуждают его вернуться к живописи.
Художник продолжает творить и во время Первой мировой войны, на которую его не взяли по состоянию здоровья. В 1917 году была открыта выставка Модильяни, где он представил свои работы в жанре ню. Однако местные власти признали его работы неприличными и буквально через несколько часов после открытия прикрыли экспозицию.
О дальнейшем периоде жизни художника известно очень мало. Амедео Модильяни умер в начале 1920 года от одержавшего победу над его жизнью туберкулезного менингита.
Истории любви
Художник отличался пылкостью натуры и влюбчивостью. Он восхищался женской красотой, боготворил и воспевал ее. Известно, что в 1910 году у него был роман Анной Ахматовой, продлившийся полтора года. В 1914 году случился еще один серьезный роман в его жизни. Яркая и эксцентричная Беатрис Гастингс была не только возлюбленной и музой Амедео, но и промоутером. Благодаря ее скандальным статьям о Модильяни он обрел некую известность. Правда, не как гениальный художник, а как богемный любитель алкоголя и наркотиков.
После романа с Беатрис в жизнь художника врывается юная муза - девятнадцатилетняя Жанна Эбютерн. Ее красоту он воспел в 25 портретах. Жанна родила ему ребенка, и когда художник узнал о второй беременности музы, то поспешил сделать ей предложение. Но обвенчаться в церкви пара так и не успела из-за кончины художника. Не сумев выдержать разлуки, на следующий день после смерти возлюбленного Жанна решается на самоубийство.
Характеристика творчества
Амедео Модильяни, фото произведений которого не передают и сотой доли мастерства художника, был искусен в создании портретов. Он воссоздавал путем плавности линий и мазков. Его работы сочетают в себе, казалось бы, несочетаемые вещи - экспрессию и гармонию, линейность и обобщенность, пластику и динамизм. Его портреты не были похожими на отражение в зеркале или фотографию. Скорее, они передавали внутреннее ощущение Модильяни и отличались вытянутыми формами и обобщенными цветовыми зонами. Он не играет с пространством. На картинах оно будто спрессованное, условное.
Модильяни является потомком великого философа Спинозы.
«Модильяни. Еврей» - такими словами художник представлялся незнакомцам. Его всегда смущала его национальность, но он выбрал путь не отрицания, а утверждения.
Амедео имел наследника, но от сына он отказался еще до его появления на свет.
Первый всплеск востребованности и искренний интерес общественности к его творчеству возник после смерти Модильяни, а точнее, во время его похорон.
В имел репутацию неуемного дебошира и гуляки, и его пускали далеко не во все заведения.
Амедео имел Он мог часами напролет цитировать стихи поэтов эпохи Возрождения и современных творцов.
На самом деле современники мало знали о жизни Амедео Модильяни. Биография воссоздавалась уже после его кончины по дневникам матери, письмам и рассказам друзей.
Амеде́о (Иеди́дия) Клеме́нте Модилья́ни (итал. Amedeo Clemente Modigliani ; 12 июля 1884, Ливорно, Королевство Италия - 24 января 1920, Париж, Третья французская республика) - итальянский художник и скульптор, один из самых известных художников конца XIX - начала XX века, представитель экспрессионизма .
Модильяни вырос в Италии, где изучал античное искусство и творчество мастеров эпохи Возрождения, пока в 1906 году не переехал в Париж. В Париже он познакомился с такими художниками, как Пабло Пикассо и Константин Брынкуши , оказавшими большое влияние на его творчество. Модильяни имел слабое здоровье - он часто страдал от заболеваний лёгких и в возрасте 35 лет умер от туберкулёзного менингита. О жизни художника известно лишь из немногих достоверных источников.
Наследие Модильяни составляют главным образом картины и эскизы, однако с 1909 по 1914 годы он занимался в основном скульптурами. Как на полотнах, так и в скульптуре, основным мотивом Модильяни являлся человек. Помимо этого, сохранились несколько пейзажей; натюрморты и картины жанрового характера не интересовали художника. Часто Модильяни обращался к произведениям представителей Ренессанса, а также к популярному в то время африканскому искусству. В то же время творчество Модильяни нельзя отнести ни к одному из современных направлений того времени, как например, кубизм или фовизм . Из-за этого искусствоведы рассматривают творчество Модильяни отдельно от основных течений того времени. При жизни работы Модильяни не имели успеха и стали популярными лишь после смерти художника: на двух аукционах «Сотбис» в 2010 году две картины Модильяни были проданы за 60,6 и 68,9 млн долларов США, а в 2015 году «Лежащая обнажённая» была продана на аукционе «Кристис» за 170,4 млн долларов США.
Амедео (Иедидия) Модильяни родился в семье евреев-сефардов Фламинио Модильяни и Евгении Гарсен в Ливорно (Тоскана, Италия). Он был самым младшим (четвёртым) из детей. Его старший брат, Джузеппе Эмануэле Модильяни (1872-1947, семейное имя Мено), - впоследствии известный итальянский политик-антифашист. Прадед его матери, Соломон Гарсен, и его жена Реджина Спиноза поселились в Ливорно ещё в XVIII веке (однако их сын Джузеппе в 1835 году переехал в Марсель); семья отца перебралась в Ливорно из Рима в середине XIX века (сам отец родился в Риме в 1840 году). Фламинио Модильяни (сын Эмануэле Модильяни и Олимпии Делла Рокка) был горным инженером, руководил угольными шахтами в Сардинии и управлял почти тридцатью акрами лесных угодий, которыми владела его семья.
Ко времени появления на свет Амедео (семейное имя Дедо) дела семьи (торговля дровами и углём) пришли в упадок; матери, в 1855 году родившейся и выросшей в Марселе, приходилось зарабатывать на жизнь преподаванием французского языка и переводами, в том числе произведений Габриеле д’Аннунцио. В 1886 году в доме Модильяни поселился его дед - обедневший и перебравшийся к дочери из Марселя Исаако Гарсен, который до своей смерти в 1894 году серьёзно занимался воспитанием внуков. В доме также жила его тётя Габриэла Гарсен (впоследствии покончившая жизнь самоубийством) и таким образом Амедео с детства был погружён во французскую речь, что позже облегчило ему интеграцию в Париже. Считается, что именно романтическая натура матери оказала огромное влияние на мировоззрение юного Модильяни. Её дневник, который она начала вести вскоре после рождения Амедео, является одним из немногих документальных источников о жизни художника.
В возрасте 11 лет Модильяни заболел плевритом, в 1898 году - тифом, который был в то время неизлечимым заболеванием. Это стало поворотной точкой в его жизни. По рассказам его матери, лёжа в лихорадочном бреду, Модильяни бредил шедеврами итальянских мастеров, а также распознал своё предназначение в качестве художника. После выздоровления родители позволили Амедео бросить школу, чтобы тот мог начать брать уроки рисования и живописи в ливорнской Академии искусств.
Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA. Полный текст статьи здесь →
Модильяни Амедео
(род. в 1884 г. - ум. в 1920 г.)
Знаменитый итальянский художник, скульптор и рисовальщик, чье неповторимое искусство оставалось непризнанным при жизни. Глубину его трагедии оценила единственная женщина - Жанна Эбютерн, разделив с ним одиночество и смерть.
«Я думаю, что человек - это мир, который порой стоит любых миров», - писал своему другу и бессменной «палочке-выручалочке» Леопольду Зборовскому неповторимый художник Амедео Модильяни. В его удивительных полотнах за подчеркнутой условностью и намеренным упрощением, под прозрачно-ясной или нарочито затуманенной поверхностью изображения скрывались захватывающие глубины человеческих душ. Необычные, странные, но такие притягательные портреты увлекают страстной настойчивостью поэтического языка, нашептывают, подсказывают, что же является самым главным, самым тайным в человеке. Модильяни был поэтом в мире живописного изображения людей. Их лица и фигуры, на первый взгляд совершенно не похожие на оригиналы, оказывались легко узнаваемыми «изнутри». Художник чувствовал и понимал их тоску и мечту, их затаенную боль или презрение, забитость или гордыню, вызов или покорность.
Первым увидел это в его картинах Жан Кокто: «Модильяни не вытягивает лиц, не подчеркивает их асимметрии, не выкалывает человеку почему-то один глаз, не удлиняет шею. Все это складывается само собой в его душе. Так он рисовал нас за столиками в „Ротонде“, рисовал без конца, так он нас воспринимал, судил, любил или опровергал. Его рисунок был молчаливым разговором. Это был диалог между его линией и нашими линиями». Но только ближайшие друзья оценили художника при жизни. И женщины… Для них он был «тосканским принцем», тем мужчиной, который даже в обнаженной оболочке их тел видел не только прекрасную плоть, но и души.
Для Модильяни судьба уготовила тяжелую, неприкаянную, полную поисков своего пути жизнь. Первой почувствовала это его мать, Евгения Гарсен-Модильяни. Амедео появился на свет 12 июля 1884 г. как раз в тот момент, когда в Ливорно в дом его родителей явились судебные исполнители, чтобы забрать за долги имущество этой несчастной еврейской семьи. По итальянским законам вещи роженицы были неприкосновенны, и поэтому на кровать к мучающейся женщине родственники свалили все самое ценное, что было в доме. Мать увидела в этом дурное предзнаменование для новорожденного. Дэдо, так ласково звала она сына, был четвертым и самым любимым ребенком в семье. Мать он обожал всю жизнь за ее редкостные человеческие качества характера и ум. Своим образованием Амедео был обязан только ей. Евгения Гарсен, воспитанная в атмосфере полной свободы, в среде, где больше ценился ясный ум и талант, чем деньги, сумела сохранить эти качества и привить их детям в тягостной атмосфере семейства Модильяни, где кичились, что когда-то были «банкирами пап».
Отца Амедео не любил. Неудачливый коммерсант Фламинио Модильяни торговал дровами и углем и владел скромной маклеровской конторой, связанной с добычей серебра на Сардинии, но вести дела не умел. Надеяться, что он обеспечит семью, жене не приходилось. И она, чтобы прокормить себя, своих сестер, престарелого отца и детей - Эммануэле, Маргариту, Умберто и Дэдо, - взяла в свои руки спасение разоренного дома. Великолепное знание европейской литературы и нескольких иностранных языков позволило ей с успехом заняться переводами и одновременно давать уроки детям. Вскоре она организовала на дому настоящую частную школу французского и английского языков, пользовавшуюся большой популярностью в городе. Для какого-то американца, решившего заняться литературоведением, Евгения Гарсен готовила многочисленные статьи, что позволило тому получить университетскую кафедру. Амедео рос в творческой обстановке. Впоследствии, уже живя в Париже и потрясая всех знанием языков, литературы и общей эрудицией, он с гордым смешком заявлял, что это естественно для «сына и внука банкиров» по отцовской линии и потомка философа Баруха Спинозы по материнской (его прабабка была урожденной Спинозой и, возможно, состояла в родстве с семьей философа, у которого не было детей).
Евгения Гарсен внимательно следила за развитием сына. Когда ему исполнилось два года, она записала в дневнике, что он «немного избалован, немножко капризен, но хорош собой как ангелок». Дэдо был скорее очаровательным чертенком, вспыльчивым и неуравновешенным, и только рядом с матерью оставался тихим и послушным, боясь огорчить ее. Лишь благодаря этому он успешно сдавал экзамены в лицее при всей его неохоте к учебе. Любимым занятием мальчишки было чтение. Философские книги Ницше, Бергсона, Д’Аннунцио, Спинозы, Уриеля д’Акосты, поэзия Леопарди, Верлена, Вийона, Рэмбо, Данте, Малларме создали отчаянного романтика и упрямого труженика, навсегда внесли смятение в его душу и заставили искать свой единственный, неповторимый путь.
О юном «философе», как звали его домашние и друзья, мать писала в 1895 г.: «Характер этого ребенка еще недостаточно сформировался, чтобы я могла высказать о нем определенное мнение. Посмотрим, что еще разовьется из этого кокона. Может быть, художник?» Она была провидицей. Сын рос слабеньким, часто болел. Плеврит и перенесенный тиф осложнились туберкулезом. Возможно, мать считала, что живопись будет для него лучшей профессией, даже не подозревая, по какому тяжелому пути поведет его талант.
В 1898 г. Амедео, бросив лицей, поступил в мастерскую ливорнского последователя импрессионистов Гульельмо Микели и обрел серьезные технические навыки. Через год обучение было прервано жестокой вспышкой туберкулеза. Лечение на юге Италии затянулось - не без пользы для таланта Амедео. Он побывал с матерью в Торе дель Греко, Неаполе, Амальфи, на Капри, в Риме. Все увиденное произвело на юношу огромное впечатление, и ранней весной 1902 г., утвердившись в своем желании стать художником, он поступил в «Свободную школу рисования с обнаженной натуры», а через год продолжил обучение, но уже в Венеции. Амедео полюбил эти города, а с ними и всю Италию и искусство старых итальянских мастеров - такое поэтичное и тонкое. Его влекла живопись и скульптура, завораживали формы и линии, через которые можно было выразить глубины человеческой личности. Он очень серьезно относился к поискам выразительного языка в своем творчестве.
В этом состоянии смятения в 1906 г. Амедео прибыл в Париж. Мать, никогда не сомневавшаяся в его одаренности, наскребла ему небольшую сумму на первое время. Модильяни появился среди молодых художников, живущих на Монмартре своеобразной колонией, как принц из сказки. Он был ослепительно красив. Черные большие глаза лихорадочно сверкали на матово-смуглом лице, окаймленном слегка вьющимися иссиня-черными кудрями. Его летящая походка, гармоничный облик и «горячий» голос привлекали всеобщее внимание. Он был аристократически вежлив, но в то же время прост и общителен. За южной экспансивностью не сразу замечалась постоянная тревога. Амедео легко сходился с людьми. Обаятельный и умный, он участвовал в постоянных спорах о веяниях современного искусства, живо интересовался творчеством Пикассо, Матисса, Вламинка, Дерена, отстаивал право на существование творений старых мастеров, но сам не примкнул ни к одному из течений. Модильяни искал и совершенствовал свой неповторимый стиль.
Неправдоподобная условность, недосказанность и даже «неточность» имели свою притягательную властность. Плавная мягкая или твердая утрированная линии, «ведущие за собой цвет», создавали ощущение глубины, «видимость невидимого», очерчивали «модильяниевскую телесность». Художник умел заставить краски дышать, пульсировать, наливаться изнутри живым естественным цветом. Его поиски не были художническими ухищрениями. Многочисленные портреты и «ню» (обнаженная натура) получали психологическую определенность, при всей внешней схожести переставали быть бездушными и безликими. В них всегда угадывались «и характер, и судьба, и неповторимость душевного склада» человека. Ведь Модильяни - «великому сострадателю», как его называли друзья, было свойственно «мучительное, напряженное вглядывание в людские души». «Человек - вот что меня интересует. Человеческое лицо - наивысшее создание природы. Для меня это неисчерпаемый источник», - говорил живописец, щедро растрачивая себя. Каждый портрет, каждый набросок становился частью его души, его боли.
Работы Модильяни не были замечены ни в многочисленных Салонах, ни на выставках независимых, ни на персональных выставках, организованных для него друзьями. Он оставался непонятым до конца жизни широкой публикой и богатыми торговцами картинами. Художник никогда не искал выгодных заказов и не опускался до рисования вывесок. Он был нищ материально и богат духовно. И этот разлад между внутренним и внешним тоже сжигал его. Амедео не умел бороться за себя и отстаивать свое искусство, - он жил в нем. Лучшими его друзьями становились такие же отверженные и неприкаянные таланты. Он любил их рисовать, как и простых прачек, белошвеек, циркачек, проституток, цветочниц. Модильяни видел их чистые, незапятнанные бытом и грязью профессий души в сумятице чувств и поступков. Он любил и понимал этих отверженных и возвеличивал своим искусством. Его портреты - это Моцарт и Достоевский в красках.
А жизнь стремительно летела под откос. Модильяни, казалось, не замечал этого. Зато видели другие. Всего за несколько месяцев пребывания в Париже он из элегантного денди в модном костюме превратился в бродягу в измятой одежде, но с неизменным красным шарфом или платком. И это неудивительно, ведь первым, с кем сблизился Амедео, был Морис Утрилло, талантливейший художник, у которого даже камни и штукатурка зданий оживали на полотнах. Он привлек Модильяни своей детской ранимостью, незащищенностью и потянул за собой в алкогольный омут. Но рядом с Морисом всегда была мать, известная в прошлом цирковая акробатка Сюзанна Валадон, позировавшая Ренуару, Дега, Тулуз-Лотреку, а теперь знаменитая художница. Она успевала вытянуть сына со дна. Амедео некому было помочь, да он и не принял бы ничьей помощи.
Полунищий Модильяни жил впроголодь, ютился в холодных трущобах, а свои рисунки отдавал за стакан дешевого вина. Но не было дня, чтобы он не работал, только на картины покупателей не находилось. Часто модели позировали ему без оплаты, сердобольные женщины подкармливали своего «тосканского Христоса» и согревали его постель.
Амедео нравился женщинам. Их подкупали его обходительные манеры. Он умел подарить скромный букетик фиалок с таким благородством и признательностью, словно это были драгоценные камни.
Но чаще всего Модильяни питался из рук вон плохо и спал, где придется. Средств, высылаемых матерью, хватало не надолго. Деньги он не ценил и, не раздумывая, делился с нуждающимися. Особенно трудно стало сводить концы с концами, когда Амедео, познакомившись со скульптором К. Бранкузи, опять решился заняться ваянием (1909–1913 гг.). Он всегда мечтал придать линейному рисунку живость и пульсирующую чувственность «дышащих» объемов. Увлеченный негритянским примитивом и египетской пластикой, которые были близки абрисам его живописных моделей, Модильяни придавал своим скульптурам «облачную нежность» в «полусонной блеклости золотисто-розовых тонов» песчаника и дерева (знаменитые «Головы»). Но каменная пыль резко ухудшила состояние его больного горла и легких. Тетка, Лора Гарсен, навестив любимого племянника в «Улье», где он жил в нищенской комнатенке общежития художников, пришла в ужас. Он был на грани физического и нервного истощения.
Почти год Модильяни восстанавливал силы в родительском доме в Ливорно. Но для настоящей работы ему требовался «большой город» - Париж, куда он вернулся. Весной 1910 г. туда же в свадебное путешествие приехали Анна Ахматова и Николай Гумилев. Встреча Амедео и Анны произошла в одном из кабачков, где собиралась юная богема - художники и поэты, в том числе и много русских. Он показался ей очень живописным мужчиной рядом с изящным, талантливым, но нелюбимым мужем. В своих воспоминаниях Ахматова писала: «И все божественное в Амедее только искрилось сквозь какой-то мрак. У него была голова Антиноя и глаза с золотыми искрами - он был совсем не похож ни на кого на свете. Голос его как-то навсегда остался в памяти. Я знала его нищим, и было непонятно, чем он живет».
Два художника, кисти и слова, почувствовали невероятную магическую силу притягательности друг к другу. Они любили одних и тех же поэтов. Амедео с упоением слушал русскую поэзию, восторгаясь звучанием непонятного языка. Царственная красота юной поэтессы приводила в восторг его утонченный вкус художника. По признанию Ахматовой, она «видела его чрезвычайно редко, всего несколько раз», ведь рядом был муж. А всю зиму он писал ей полные страсти и любви письма. Для нее Амедео был далеким и в то же время близким, он присутствовал незримо в каждой стихотворной строчке.
В пушистой муфте руки холодели.
Мне стало страшно, стало как-то смутно.
О, как вернуть вас, быстрые недели
Его любви, воздушной и минутной!
По возвращении в Россию в сельской тиши под напором «глубоко пережитого чувства» у Ахматовой рождались строки, которые стали бесценным сокровищем поэзии. Они переписывались, а в самый разгар поэтического успеха и признания Анна вновь уезжает в Париж (1911 г.). На этот раз одна.
В воспоминаниях поэтессы не найти и намека на какую-либо интимность встреч. Спокойные прогулки в Люксембургском саду или в Латинском квартале. Тихий дождь, барабанящий по старому черному зонту. Два человека, тесно прижавшись, сидят на бесплатной лавке и читают стихи. Чинные мемуары звучат безлико. Но искусство не обмануть.
Мне с тобою пьяным весело -
Смысла нет в твоих рассказах…
Осень ранняя развесила
Флаги желтые на вязах.
Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаешься?
Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного…
Не покину я товарища
И беспутного и нежного.
Модильяни рисовал Анну. Из 16 рисунков, подаренных ей, она бережно хранила лишь один. Пристойный. Судьба остальных долгое время оставалась неизвестной. Ахматова говорила, что они сгорели в царскосельском доме. Но… «…На сером полотне возникла странно и неясно» царственная голова с челкой, длинная шея и обнаженное прекрасное тело. Именно такой предстала Анна на картине «Обнаженная с кошкой» (рис. № 47), выставленной на лондонской выставке 1964 г. А осенью 1993 г. в Венеции впервые состоялась выставка работ Модильяни из коллекции его друга и почитателя таланта П. Александра. 12 рисунков атрибутированы Августой Докукиной-Бобель как изображения Ахматовой. Эти прекрасные «ню» - свидетельства истинных чувств Анны и Амедео. О благопристойных воспоминаниях поэтессы откровенней всего высказался И. Бродский: «„Ромео и Джульетта“ в исполнении царственных особ».
Ахматова вернулась в Россию. Она жила ожиданием писем, но их не было. Жизнь Амедео заполнили другие женщины. А еще он тонул не только в алкогольном, но и в и гашишном угаре, к которому пристрастился еще в Венеции. В письмах к своему другу Зборовскому Модильяни то обещал избавиться от зависимости, то признавался: «Алкоголь изолирует нас от внешнего мира, но с его помощью мы проникаем в свой внутренний мир и в то же время вносим туда внешний». И ни одна женщина не могла ему помочь. Они любили его таким, каким он был: нежным и ласковым, когда был трезв; буйным и жестоким в пьяном угаре. Но долго рядом с ним никто не выдерживал.
Почти два года (1915–1916 гг.), на которые пришелся наивысший подъем в творчестве художника, Модильяни жил с английской поэтессой и журналистской Беатрис Хестингс (наст, имя - Эмили-Элис Хэй). Они представляли странную пару. Высокая, статная рыжеволосая красавица в стиле Гейнсборо, всегда элегантно, но причудливо одетая, и Амедео - в живописных обносках, чуть помоложе ее и божественно красивый. Их жизнь была далека от семейной идиллии. Два буйных темперамента скрещивались так, что дрожали стены, летала домашняя утварь и приходилось вставлять стекла. Беатрис была самодостаточной женщиной и обладала многими талантами: выступала как цирковая наездница, писала стихи, прекрасно пела (регистр ее голоса был растянут от сопрано до баса), была одаренной пианисткой, в литературных кругах ее ценили как умного и «беспощадно остроумного» критика. Она, по собственному признанию, «безумно любила своего беспутного друга». Друзья признавали, что только Беатрис могла привести в чувство буянящего Амедео, но она и сама любила выпить.
Модильяни видел в ней двух женщин. Одна была необходима ему - и на картинах она беспомощна, обижена, очень женственна, без эпатажа и бравады. Другую он ненавидел и рисовал как карикатуру - угловатой, недоброй, надутой, колючей. Но талант художника она ценила: «У меня есть каменная голова работы Модильяни, с которой я не расстанусь и за сотню фунтов. А выкопала я эту голову из свалки мусора, и меня же назвали дурой за то, что я ее спасла. Эта голова с покойной улыбкой созерцает мудрость и безумие, глубокое милосердие и легкую чувственность, оцепенение и сладострастие, иллюзии и разочарования, замкнув все это в себе, как предмет вечного размышления. Этот камень читается так же ясно, как Экклезиаст, только его язык утешительный, потому что нет мрачной безнадежности в этой чуждой всякой угрозы, светлой улыбке мудрого равновесия».
После «побега» от Модильяни Беатрис постепенно деградировала, а в его жизнь в 1916 г. вошла юная, тихая канадская студентка Симона Тиру. Она зарабатывала на учебу, позируя многим художникам, но душой и сердцем прикипела к Амедео. Любила его самозабвенно, но с ней он почему-то был особенно жесток. Робкие просьбы девушки быть мягче и меньше ненавидеть ее художник оставил без внимания и сына не признал. (Как утверждает Жанна Модильяни в своей книге об отце, ребенок, родившийся у Симоны и усыновленный после ее смерти в 1921 г. французской семьей, удивительно похож на Амедео и, по всей видимости, является ее сводным братом.)
Модильяни безжалостно расстался с Симоной и больше переживал, что не может работать с камнем. Все чаще его видели безобразно пьяным. Он скандалил, громогласно распевал песни и декламировал, пускался в буйные танцы. Непонимание, непризнание, неприкаянность, нищенское существование таланта выплескивались в неистовстве движений, которые так правдиво передал Жерар Филип в фильме «Монпарнас, 19», сыграв роль проклятого гения. Французы так и звали его «Моди» (maudit - проклятый). Наверное, даже самые близкие друзья, среди которых было немало признанных и отверженных до времени талантов (Л. Зборовский, Д. Ривера, X. Сутин, М. Жакоб, М. Кислинг, Ж. Кокто, П. Гийом, О. Цадлин, М. Вламинк, М. Талов, П. Пикассо, Ж. Липшиц, Б. Сандар и многие другие), не осознавали глубины дисгармонии, царившей в душе художника.
В своем зрелом творчестве (1917–1920 гг.) Модильяни достиг совершенной прозрачности, ясности и насыщенности живописи. Непрерывный, непрекращающийся портретный поток просто поражает. Словно небрежный, в несколько штрихов, набросок раскрывал душу модели. Ж. Кокто сравнивал Модильяни «с теми презрительными и надменными цыганками, которые сами присаживаются за столик и гадают по руке». Он никогда не выходил из дома без привычной голубой папки и карандашей. Спрятаться от его проницательного взгляда не мог никто. Он рисовал без подготовки и без поправок. Друзья, желающие ему помочь, заказывали свои портреты (других заказов он не принимал, а работы дарил или оплачивал ими счета), но не слишком преуспели. Модильяни писал портрет за 3–4 часа, в один сеанс, который оценивал в 10 франков. Знаменитый художник Л. Бакст так говорил о подготовительном рисунке, который Амедео создал в несколько минут: «Посмотрите, с какой точностью это сделано. Каждая черта лица как будто выгравирована иглой, и ни одной поправки!» Каждый рисунок был маленьким шедевром, и Модильяни, словно богач, не скупясь, раздавал их сотнями.
Контраст между гармоничностью и целостностью творческого видения художника и духовной безысходностью глубже всех поняла и оценила Жанна Эбютерн. Амедео познакомился с ней в июле 1917 г. И как можно было пройти мимо этой усердной начинающей художницы, трудолюбивой, спокойной и боготворящей его талант! Он, конечно, порастратил свою юношескую красоту: волос поубавилось, во рту чернели зубы, да и тех недоставало. Только лучистый взгляд и одухотворенность алебастрово-белого лица выдавали прежнего покорителя женских сердец. Для него 19-летняя Жанна была идеальной моделью. Маленькая шатенка с тяжелыми косами цвета темного золота, удлиненными, точно сошедшими с его картин пропорциями лица, шеи, тела и прозрачно-бледной кожей. «…Она казалась радом с ним неожиданной. Она была похожа на птицу, которую легко вспугнуть. Женственная, с застенчивой улыбкой. Говорила очень тихо. Никогда ни глотка вина. Смотрела на всех будто удивленно», - вспоминал И. Эренбург. Ее ум характеризовали как трезвый и скептический, а юмор называли горьким. Она сама была индивидуальностью с превосходными художественными задатками и душу Амедео читала, как книгу. Ради него Жанна оставила свою благополучную семью, которая считала, что полунищий, непризнанный, пьющий живописец, живущий как перекати-поле, и к тому же наполовину еврей, ей не пара. Но тихая девушка обладала такой силой характера, что, полюбив, она оставалась верной и преданной до конца, презрев все трудности, выпавшие на ее долю.
Дом Амедео и Жанны был скорее похож на нищенскую лачугу. Попытки наладить быт были заранее обречены на провал. Модильяни не признавал шкафчиков, полочек, салфеточек. Неудачей окончились и все робкие попытки спасти любимого от главной беды - вина и гашиша. Жанне часто приходилось разыскивать по кабачкам буянящего Амедео и с материнской заботой вести в дом, чтобы он не бродил по ночным улицам. Глядя на его одичалый взгляд, белые губы, исхудалое тело, заходившееся в жутком кашле, ему многое прощали и подносили очередной стакан вина. Жанне часто приходилось терпеть пьяные побои, но она никогда не жаловалась, потому что знала, что за буйным нравом скрывается истекающее болью сердце, непризнанный гений и прекрасный друг. Он обладал таким даром понимания людей, что за всю жизнь с ним не рассорился ни один человек.
Жанне не удалось заставить Амедео серьезно заняться своим здоровьем. В марте 1918 г. Л. Зборовский, добровольный маршан («торговец картинами»), посвятивший свою жизнь Модильяни, и примирившиеся с дочерью родители отправили их на лечение в Ниццу. Жанна ждала ребенка, и Амедео поехал скорее ради нее. Здесь 29 ноября родилась девочка, которую назвали, как и мать. «Очень счастлив», - писал Модильяни родственникам в Ливорно, но свое отношение к жизни не изменил. В письме к Зборовскому он откровенничал: «Ах, эти женщины!.. Лучший подарок, который можно им сделать, это ребенок. Только не надо с этим спешить. Им нельзя позволять переворачивать вверх дном искусство, они должны ему служить. А наше дело следить за этим».
А ведь Жанна была не только преданной женой, но и талантливой художницей, о чем свидетельствуют ее, к сожалению, немногочисленные пейзажи и портреты Модильяни и Марка Талова. Но в первую очередь она была любимой моделью для Амедео. Он создал множество ее портретов и карандашных рисунков. Все работы художника в этот период отличаются особой просветленностью и наиболее гармоничны из всего, что он создал. Чего нельзя сказать о его жизни. Когда озабоченные Зборовские твердили Жанне, что Амедео нужно спасать, она медленно и убежденно произнесла: «Вы просто не понимаете - Моди обязательно нужно умереть. Он гений и ангел. Когда он умрет, все сразу это поймут».
Ничто уже не могло изменить неизбежного, и Жанна понимала это как никто. Ни неожиданно возросший спрос на его картины (особенно за пределами Франции), ни крошка-дочь, которую он любил, ни ожидание рождения второго ребенка. Смерть стояла на пороге. Жанна и Амедео знали это. Зборовский случайно увидел две незаконченные картины Жанны: на одной она вонзала себе нож в грудь, на другой падала из окна…
В середине января Модильяни, привычно пьяный, бродил по Парижу за молодыми художниками, а затем заснул на заснеженной лавочке. Домой он вернулся на рассвете и слег. Жанна, не позвав никого на помощь, молча сидела рядом. Удивленные тишиной друзья, де Сарте и Кислинг, вызвали врачей. Диагноз был неутешительный: нефрит и туберкулезный менингит. 22 января Амедео перевезли в «Шаритэ» - больницу для бедных и бездомных, где 24 января 1920 г. в 20 час. 50 мин. он скончался. В последние часы он бредил Италией и звал за собой Жанну - женщину, на которой он так и «не успел» жениться, хотя давал расписку в присутствии свидетелей, которая родила ему дочь и была на девятом месяце беременности.
Жанна молча, без единой слезы постояла над его телом и вернулась к родителям. 25 января в 4 часа утра она выбросилась с шестого этажа, уйдя к своему Амедео и унеся с собой их нерожденного ребенка.
Друзья похоронили Модильяни «как принца» (так просил его брат Эммануэле) на кладбище Пер-Лашез. Сотни людей пришли проводить его в последний путь. Через день на отдаленном парижском кладбище родители похоронили Жанну. Спустя год, по настоянию семьи Модильяни, в которой воспитывалась их дочь Жанна, невенчанные супруги упокоились под одной плитой. Рядом с именем Амедео высечено: «Смерть настигла его на пороге славы», а под фамилией Эбютерн - «Верная спутница Амедео Модильяни, не захотевшая пережить разлуку с ним». Они были верны друг другу в жизни, в горе и в смерти.
Всемирная слава - это «негреющее солнце мертвых» - осветила имя Модильяни сразу после смерти, как и предсказывала Жанна (ее портрет на аукционе в Сотби был продан за 15 млн долларов). Он стал «великим», «неповторимым», «гениальным». А ведь художник был таким всегда. Его трепетный, первозданно человечный талант нельзя измерить деньгами и посмертным поклонением. Гению надо быть понятым при жизни.
Из книги 50 знаменитых любовников автора Васильева Елена КонстантиновнаМодильяни Амедео (род. в 1884 г. - ум. в 1920 г.)Знаменитый итальянский художник, скульптор и рисовальщик, чье неповторимое искусство оставалось непризнанным при жизни. Глубину его трагедии оценила единственная женщина - Жанна Эбютерн, разделив с ним одиночество и
Из книги Модильяни автора Паризо КристианКристиан Паризо. Модильяни ВИА РОМА, ДОМ 38 Заходящая луна играла в прятки, ныряя в облака, раздираемые крепнущим сирокко на длинные махры, лохматящиеся белесыми кометными хвостами. Укачиваемый морем, Ливорно изнывал во влажной истоме и гулком молчании южной ночи.В
Из книги Великие истории любви. 100 рассказов о большом чувстве автора Мудрова Ирина Анатольевна Из книги Самые пикантные истории и фантазии знаменитостей. Часть 1 автора Амиллс РосерАхматова и Модильяни Анна Ахматова - великая русская поэтесса XX века. Она родилась в 1889 году в Одессе, но почти сразу родители переехали в Царское Село. Ахматова училась в Мариинской гимназии, но каждое лето проводила под Севастополем, где за смелость и своенравие
Из книги Великие открытия и люди автора Мартьянова Людмила МихайловнаАмадео Модильяни Свирепое обжорство Рисовать женщину – это все равно что обладать ею. Модильяни Амаде?о (Иеди?дия) Клеме?нте Модилья?ни (1884–1920) – итальянский художник и скульптор, один из самых известных художников конца XIX – начала XX века, яркий представитель
Из книги автораМодильяни Франко (1918-2003) Американский экономист еврейско-итальянского происхождения Франко Модильяни родился в Риме, Италия. Он был сыном Энрико Модильяни, врача-педиатра, еврея, и Ольги (урожденной Флашель) Модильяни, специалиста по детскому развитию.Окончив лицей
Память об итальянском художнике Амадео Модильяни запечатлелась в его странном прозвище Моди (от фр. maudit - «проклятый»), одновременно уменьшительно-ласкательном и пророческом. Всего того, что Модильяни удостоился после своей трагической кончины, ему так не хватало при жизни: успеха, славы, одобрения критиков.
В день его рождения 12 июля попробуем рассказать историю художника, держа, однако, в уме, что последнюю страницу его биографии закрыла трагическая и ранняя смерть.
Амадео Модильяни родился в итальянском городе Ливорно в 1884 году. На доме, некогда принадлежавшем семейству Модильяни, сегодня висит мемориальная доска.
Важную роль в жизни Амадео сыграла его мать Евгения Гарсен. Она вспоминает, что сын впервые озвучил свое желание стать художником в возрасте 14 лет, находясь на грани жизни и смерти, в опасном приступе тифозной лихорадки: «И вдруг - подсознательное желание, выраженное в бреду. Никогда до этого момента он не говорил о том, что, возможно, представлялось ему несбыточной мечтой». (На фото - мать художника Евгения Гарсен.)
Тяжелая болезнь явилась толчком к пробуждению замечательного художественного дара. Евгения обещала сыну пригласить учителя рисования, как только он поправится. И странное дело, больной очень быстро начал выздоравливать.
«Он не занимается ничем, кроме живописи, с необыкновенным пылом, который меня удивляет и восхищает… Его учитель очень им доволен», - пишет Евгения через несколько месяцев после того, как Амадео начал брать уроки живописи.
В возрасте 17 лет Амадео Модильяни записывается в «Вольную академию рисования обнаженной натуры» во Флоренции. Для благонамеренных обывателей той эпохи академия казалась прибежищем лени и безделья, но будущего художника мало заботило чужое мнение. (На фото - вид на кафедральный собор Санта-Мария-дель-Фьоре, Флоренция.)
Еще через год Моди отправляется в Венецию, где продолжает свое обучение живописи. Здесь он знакомится с чилийским художником Мануэлем Ортисом де Сарате, который до последнего дня оставался в числе преданных друзей Амадео. (На фото - карандашный портрет Мануэля Ортиса де Сарате, выполненный Амадео Модильяни.)
Перед тем как приехать в Венецию, Мануэль долгое время жил в Париже. Именно он рассказал Амадео о соблазнах французской столицы, о необыкновенной свободе тамошнего общества, атмосфере Монмартра, новых художественных течениях, изящной грации улиц, уюте кафе и иллюзорной легкости парижского бытия.
Амадео Модильяни выехал в Париж прохладным январским днем 1906 года. Это путешествие было для него мучительным и противоречивым: с одной стороны - сладостный миг исполнения желания, а с другой - ощущение надлома и расставания с прошлым.
Моди прекрасно говорил по-французски, этому языку мать выучила его еще в детстве. Одет он был с элегантностью, возможно, даже несколько напыщенной и явно диссонирующей с образом художника. Амадео проголосовал, подзывая фиакр, погрузил багаж и назвал адрес гостиницы в самом центре. Первое время он носил шикарный черный костюм, заботливо подогнанный по фигуре, под пиджаком - белую рубашку и галстук. Наряд завершала прогулочная трость, которая постоянно мешала, Модильяни неловко вертел ее в руках или носил под мышкой.
В течение первых двух недель пребывания в Париже Модильяни постоянно менял гостиницы, переезжая с места на место (что, похоже, было знаком глубокого беспокойства), пока окончательно не осел на холме Монмартр, известном месте обитания художников. Холм был зелен от огородов и виноградников и сер от бараков и ветряных мельниц, здесь царил деревенский уклад жизни. (На фото - Монмартр, 1907 год.)
Если справедливо утверждение, что «тебе действительно принадлежат только те деньги, которые ты тратишь», то Модильяни даже в нищете был богачом. Он немедленно пускал по ветру все, что у него было. Такая бездумная трата средств давала почву слухам о его зажиточности, но эти разговоры быстро сошли на нет. Предполагаемые богатства оказались лишь небольшими сбережениями его матери.
По обыкновению того времени почти все художники Монмартра пребывали в состоянии нищеты. Они вели беспорядочную и хаотичную жизнь, но Амадео выделялся даже на их фоне: он постоянно попадал в неприятности и передряги, а его фигура еще при жизни начала обрастать ореолом легенд. За несколько месяцев парижской жизни из скромного юноши Модильяни превратился в одного из самых знаменитых алкоголиков Монмартра.
Рассказывали, например, как однажды вечером Модильяни явился пьяным в кабаре «Проворный кролик» (одно из излюбленных мест сбора артистической богемы того времени) и спровоцировал общую драку, во время которой посуда разлеталась вдребезги. С этого момента хозяин заведения больше не пускал Моди на порог. (На фото - кабаре «Проворный кролик».)
Манера пития Амадео Модильяни отрицала любой ритуал, он пил торопливо, большими глотками, не ощущая от выпитого никакого удовольствия. За короткое время он пристрастился к . Похоже, что алкоголь помогал художнику преодолеть природную застенчивость, которую захмелевший Амадео старался скрыть под маской развязного нахала.
Обоюдное пристрастие к алкоголю и совместные попойки способствовали установлению доверительных отношений между Амадео Модильяни и его приятелем - художником . «Было горестно видеть их обнявшихся в каком-то неустойчивом равновесии, один еле-еле стоит на ногах, другой тоже вот-вот кувыркнется», - вспоминал художественный критик Андре Варно. Пикассо однажды при виде двух друзей сухо заметил: «Рядом с Утрилло Модильяни уже пьян». (На фото - Морис Утрилло.)
В конце 1907 года Амадео Модильяни встретил своего первого настоящего мецената Поля Александра - молодого врача, который был старше его всего на три года. Поль дал художнику почувствовать, что ценит его талант, успокаивал, смягчал негативные последствия многих его выходок, очень помог тем, что предоставил в распоряжение Модильяни помещение для работы, покупал картины и рисунки, договаривался с натурщицами. (На фото - портрет Поля Александра работы Амадео Модильяни.)
С началом Первой мировой войны жизнь в Париже изменилась, многие художники не остались в стороне от всеобщей мобилизации. Амадео Модильяни, провозгласивший себя социалистом и противником войны, жаждал попасть на фронт, но был забракован военным медиком, отказавшимся признать его годным к службе по причине слабого здоровья. Итальянская гордость Модильяни была уязвлена, и он отреагировал в свойственной ему манере - стал употреблять еще больше алкоголя и гашиша. (На фото - Париж, 1915 год.)
Модильяни понимал, что чувство, которое он чаще всего внушал людям, - в лучшем случае сострадание, а в худшем - отторжение и неприязнь, но ничего не мог с собой поделать. Окружающие уже так привыкли к его образу пьяницы, едва держащегося на ногах и готового торговать своими рисунками в обмен на стакан вина, что Амадео так и поступал, демонстрируя то, что в психологии называют «ожидаемым поведением».
В феврале 1917 года Модильяни встретил Жанну Эбютерн - женщину, которая на короткий срок разделила его судьбу, оставшись рядом до конца. Художнику на тот момент было тридцать три года, Жанне - девятнадцать. (На фото - Жанна Эбютерн.)
Некоторый свет на природу взаимоотношений Жанны и Амадео проливают воспоминания современников: «Захмелевший, он сидит на скамье, не зная, что делать, куда идти. Со стороны бульвара Монпарнас появляется Жанна. Она в пальто и с теплым шарфом в руках. Тревожно осмотревшись по сторонам, она наконец заметила его, села рядом и повязала на шею шарф - ведь у него кашель и высокая температура. Моди молчит, обняв ее за плечи, и они надолго застывают в таком положении, прижавшись друг к другу и не говоря ни слова. Потом, все так же обнявшись, идут вместе домой». (На фото - портрет Жанны Эбютерн работы Амадео Модильяни.)
Леопольд Зборовский, являвшийся на тот момент меценатом Амадео Модильяни, был очень доволен появлением Жанны в жизни Моди и надеялся, что она окажет на него положительное влияние, заставит поберечь здоровье и отказаться от пагубных привычек. Эта надежда, однако, оказалась тщетной. (На фото - портрет Леопольда Зборовского работы Амадео Модильяни.)
Поздней осенью 1917 года хозяйка престижной галереи Берта Вайль объявила, что организует первую персональную выставку Модильяни. Желая привлечь посетителей, Леопольд Зборовский выставил пару ню на витрину, что дало мгновенный эффект, превзошедший самые смелые ожидания мецената. У витрины столпилось много народа, раздавались возмущенные выкрики, кто-то с сальными шутками стал комментировать увиденное.
Галерея, где проходила эта первая персональная выставка Модильяни, очень неудачно расположилась вблизи отделения полиции. Поднявшийся переполох привлек внимание комиссара, который послал посмотреть, что происходит, а по итогам этого рейда приказал хозяйке галереи немедленно закрыть выставку.
Эта первая и последняя прижизненная выставка Модильяни все же сослужила Амадео добрую службу. Скандал, сопровождавший ее закрытие, стал широко известен в Париже, и имя художника было у всех на устах. Годы войны не способствовали развитию рынка искусств, поэтому такая невольная реклама сделала свое дело - картины Модильяни стали покупать.
29 ноября 1918 года Жанна Эбютерн родила дочку, ее, как и мать, назвали Жанной. Амадео был так счастлив, что, выйдя из больницы, рассказал о новорожденной всем, кто попадался ему на пути. Потом решил отметить это событие в бистро, а когда пришел в канцелярию зарегистрировать рождение девочки, двери ее оказались закрыты. (На фото - Жанна, дочь Амадео Модильяни.)
Итак, последний акт драмы. 1 января 1920 года Леопольд Зборовский, обеспокоенный здоровьем Модильяни, запер его дома, чтобы тот оставался в постели. Художник громко требовал выпустить его и в конце концов сбежал по пожарной лестнице. Но надо же было такому случиться, что навстречу Модильяни попался Морис Утрилло, выпущенный из психиатрической больницы. Радость, объятия, бурное застолье, начало которому было положено в бистро, а продолжение - дома у Амадео, куда тем временем пришла беременная вторым ребенком Жанна.
На следующий день Модильяни снова пил и до поздней ночи бродил по холодным, пустынным улицам. Компания приятелей уговаривала Амадео вернуться домой к Жанне, но тот ничего не хотел слушать, а затем принялся оскорблять окружающих, ругался, кричал, что у него нет друзей и никогда не было. Потом он вдруг сел на ледяную скамейку и пригласил всех последовать его примеру. Моди тогда привиделся причал в порту Ливорно. Обессиленный художник бредил.
В последнее время у Модильяни все чаще случались помрачения рассудка: в бреду он беседовал с воображаемыми людьми, а в мчавшихся по бульвару освещенных машинах видел китайских драконов.
25 января в сопровождении своего отца Жанна Эбютерн пришла в больницу попрощаться с Модильяни, и той же ночью она покончила с собой, шагнув из окна спальни в родительском доме. Жанна находилась на девятом месяце беременности.
В то время как похороны Амадео прошли очень торжественно, о погребении Жанны этого сказать нельзя. Напрасно друзья пытались убедить родителей девушки похоронить молодых людей в одной могиле. Это предложение было напрочь отвергнуто супругами Эбютерн.
Однако всего лишь два года спустя останки Жанны были перемещены в могилу Моди на парижском кладбище Пер-Лашез. Могильная плита хранит последнюю запись в книге их жизни, сделанную на итальянском языке: «Амадео Модильяни. Художник. Родился в Ливорно 12 июля 1884. Умер в Париже 24 января 1920. Смерть настигла его в преддверии славы.
Жанна Эбютерн. Родилась в Париже 6 апреля 1898. Умерла в Париже 25 января 1920. Верная спутница Амадео Модильяни, принесшая в жертву ему свою жизнь».
