Главная › Детские рецепты › Время и причины создания сказок салтыкова щедрина. "сказки" м

Время и причины создания сказок салтыкова щедрина. "сказки" м

ДОЛИТЕРАТУРНЫЙ ПЕРИОД

В соответствии с принятой в советской историографии периодизацией греческой истории, история греческой литературы может быть разделена на следующие основные периоды:

I. Архаический период (литература «ранней Греции»)-до начала V в. до н. э. (время разложения родового строя и перехода к рабовладельческому государству).

II. Аттический период (литература «классической Греции») - V-IV вв. до н. э. (время расцвета и кризиса рабовладельческих эллинских полисов до потери ими государственной независимости).

III. Эллинистический период (литература эллинистического общества) - с конца IV в. до конца I в. до н. э.

IV. Римский период (греческая литература времен Римской империи) - с конца I в. до н. э.

Внутри архаического периода мы будем различать:

1) долитературный («догомеровский») период;
2) древнейшие литературные памятники (гомеровские поэмы, Г есиод);
3) литературу периода становления античного рабовладельческого общества и государства (VII в.- начало V в. до н. э.).

Древнейшими письменными памятниками греческой литературы являются поэмы «Илиада» и «Одиссея», приписываемые Гомеру (стр. 33). Эти большие эпопеи с развитым искусством повествования, с установившимися уже приемами эпического стиля должны рассматриваться как результат длительного развития, предшествующие этапы которого не оставили письменных следов и, быть может, вообще еще не находили письменного закрепления. Античные ученые (например Аристотель в «Поэтике») не сомневались в том, что «до Гомера» были поэты, но исторических сведений об этом периоде не было уже в самой древности. Об этом времени ходили только рассказы мифологического характера: образчиком их может служить сказание о фракийском певце Орфее, сыне музы Каллиопы, пение которого зачаровывало диких зверей, останавливало текучие воды и заставляло леса двигаться вслед за певцом.

Современная наука имеет возможность в известной мере восполнить- этот пробел и, несмотря на отсутствие прямой исторической традиции, нарисовать в общих чертах картину греческой устной словесности «до Гомера». С этой целью наука об античной литературе привлекает, помимо тех сведений, которые можно почерпнуть непосредственно из греческой письменности, также и материал, доставляемый другими, смежными научными дисциплинами - археологией, языкознанием, этнографией и фольклористикой.

Особое значение археологии как источника дополнительных сведений для науки об античной литературе состоит в том, что она доставляет материал, связанный непосредственно с греческой территорией и притом допускающий относительно точную хронологическую датировку. Благодаря археологическим открытиям, в настоящее время можно проследить культурную историю обитателей Греции на протяжении ряда тысячелетий, предшествующих греческим письменным памятникам, от каменного века вплоть до исторических времен.

В истории этих открытий очень значительную роль сыграло использование данных греческой мифологии. Они служили как бы компасом, направляющим путь археологических изысканий. Систематическим раскопкам на местах древнегреческих поселений положил начало не профессиональный ученый, а самоучка Генрих Шлиман (1822-1890), коммерсант и восторженный любитель гомеровских поэм, который нажил всяческими спекуляциями крупное состояние, а затем прекратил коммерческую деятельность и посвятил свою жизнь археологической работе на местах, прославленных поэмами Гомера. Шлиман исходил из наивного убеждения, что в этих поэмах точно описана историческая действительность, и ставил своей целью найти остатки тех предметов, о которых повествует греческий эпос. Постановка задачи была ненаучной и фантастической, так как гомеровские поэмы не историческая летопись, а художественная обработка сказаний о героях. Раскопки, предпринятые с такой целью, казалось, были обречены на неудачу, но они привели к совершенно неожиданному результату, гораздо более значительному, чем вопрос о точности гомеровских описаний. Места, к которым приурочено действие героических сказаний греков, оказались центрами древней культуры, превосходившей по своему богатству культуру ранних периодов исторической Греции. Эта культура, получившая название микенской, по имени города Микен, где ее впервые открыл в 1876 г. Шлиман, была неизвестна уже античным историкам. Смутные воспоминания о ней сохранились только в устной традиции мифологических рассказов. Указания мифа привлекли внимание Шлимана и к о. Криту, но серьезную археологическую работу на Крите удалось поставить лишь англичанину Эвансу в начале XX в., и тогда оказалось, что микенская культура является во многих отношениях продолжением более древней и очень своеобразной критской культуры. Все отрасли ранней греческой культуры связаны многочисленными нитями с ее историческими предшественницами, культурами микенской и критской.

Уже в первой половине II тысячелетия до н. э. мы находим на Крите богатую, даже пышную материальную культуру, высоко развитое искусство и письменность. Первоначальное рисуночное письмо, вскоре получившее форму иероглифов, к 1700 г. до н. э. заменилось линейным письмом, известным в двух разновидностях «А» и «В». Разновидность «В» является при этом более поздней; она употреблялась в критском городе Кноссе и на материке, между тем как в других местностях Крита продолжали пользоваться письмом «А». В результате работ болгарского лингвиста Георгиева и английского ученого Вентриса недавно были достигнуты значительные успехи в дешифровке линейного письма «В» (1953 г.). Оказалось, что это - слоговое письмо, применявшееся для греческого языка. Письмо «А» и предшествующее ему иероглифическое еще не расшифрованы и, по-видимому, принадлежат народу, говоривтему на языке, отличном от греческого. В критском обществе уже развивалось рабовладение, но сохранялись многочисленные остатки родового уклада. Так, в критской культуре обнаруживаются несомненные пережитки матриархата, и в религиозных представлениях критян централь- ное место занимало женское божество, связанное с земледелием. Критская богиня близко напоминает «великую мать», которую чтили народы Малой Азии как воплощение силы плодородия. На критских памятниках очень часто изображаются культовые сцены, сопровождаемые пляской, пением, игрой на музыкальных инструментах. Так, найден расписанный сценами жертвоприношений саркофаг: на одной из них изображен человек, который держит струнный инструмент, очень похожий на позднейшую греческую кифару; на другой - жертвоприношение сопровождается флейтой. Имеется ваза с изображением процессии: участники шествуют под звуки систра (ударный инструмент) и поют с широко открытым ртом. Критские музыканты и плясуны пользовались известностью и в позднейшее время. Предполагают, что греческие музыкальные инструменты находятся в преемственной связи с критскими. Характерно, что названия греческих инструментов в большинстве своем не могут быть объяснены из греческого языка; многие жанры греческой лирики - элегия, ямб, пеан и др.- также имеют негреческие наименования; вероятно, и эти имена унаследованы греками от культур-предшественниц.

Со второй половины II тысячелетия наступает упадок Крита и, параллельно с этим, расцвет на греческом материке той культуры, которая условно называется «микенской». Как показала дешифровка линейного письма «В», носителями «микенской» культуры были греки. Предполагают, что с начала II тысячелетия греческие племена стали заселять южную часть Балканского полуострова и что заселение это проходило рядом последовательных волн. Племена, жившие в это время в Греции, неоднократно упоминаются в египетских текстах под именем «ахайваша» и «дануна», и имена эти соответствуют наименованиям «ахейцев» и «данайцев», которые употребляются в гомеровском эпосе для обозначения греческих племен в целом. Прежние обитатели этих земель - греческая традиция часто упоминает о племенах «пеласгов» и «лелегов» - в значительной мере ассимилировались с греками и переняли их язык, войдя в состав «ахейцев». Как показывают дешифрованные тексты, «ахейское» общество принадлежало к рабовладельческому типу, хотя рабовладельческий строй имел еще очень примитивный характер. Мощные укрепления «микенских» замков, господствующие над окрестными поселениями, свидетельствуют о значительной роли военной знати. В «ахейской» религии уже играли значительную роль те боги, почитание которых сохранилось у позднейших греков: Зевс, Гера, Афина, Посидон и т. д. Около 1500 г. «ахейцы» вторглись в Крит и захватили Кносс. Приспособив линейное письмо «А» к греческому языку, они создали письмо «В». Архивы Кносса (XV в.) и мессенского Пил ос а (XIII-XII вв.) содержат основную массу известных нам документов письма «В». Из египетских и хеттских источников видно, что «ахейцы» совершали дальние набеги на Египет. Кипр, Малую Азию.

К концу II тысячелетия «микенская» культура приходит в упадок. Это находится, вероятно, в связи с новой волной передвижений греческих племен, оставившей по себе историческое воспоминание как «переселение дорян».

Дорийские племена захватили ряд местностей, ранее занятых «ахейцами»; «ахейцы» двинулись в соседние области. Распространение греков на острова Эгейского моря и малоазийское побережье становится более интенсивным. Падение примитивно-рабовладельческих «ахейских» государств сопровождается оживлением родового уклада и общинных порядков. Общественные отношения становятся значительно примитивнее, и наступает так называемый «темный период» греческой истории, тянущийся до VIII-VII вв. до н. э.,- пора децентрализации мелких самостоятельных общин, ослабления внешних торговых сношений. Несмотря на известный технический прогресс (переход от бронзы к железу), наблюдается понижение общего уровня материальной культуры: крепости и сокровища «микенского» времени становятся уже преданием. Письменность, по-видимому, была забыта.

Только с VIII в. начинается новый рост, на этот раз уже приведший к созданию греческого рабовладельческого общества. В этот «темный» период, непосредственно предшествующий древнейшим литературным памятникам, окончательно формируются греческие племена исторического времени, образуются исторические диалекты греческого языка.

Греческий миф изображает соотношение между основными группами племен и диалектов в виде «родословной». У Эллина было три сына, Дор, Эол и Ксуф, сыном которого был Ион; соответственно различались племена и диалекты - дорийские, эолийские и ионийские. Эта классификация отвечала положению дел на малоазийском побережье, где с севера расположились эолийцы, в центре ионяне, а небольшая полоса на юге была занята дорянами. В европейской Греции картина была сложнее. Дорийские диалекты представляли собою лишь ответвление более широкой группы западногреческих диалектов, к которым относятся также говоры Фессалии, Беотии и ряда других областей; к эолийским диалектам тесно примыкают так называемые «ахейские» (в Аркадии, на Кипре). Изучая соотношения между этими диалектами, языкознание раскрывает до известной степени сложную историю расселений и передвижений греческих племен в доисторическое время. Не все греческие племена, однако, принимали равномерное участие в литературном развитии, и для истории литературы наибольшее значение имеют те три группы диалектов, на которые указал уже греческий миф.

Ахейско-эолийские племена занимали северную и частично среднюю Грецию, часть Пелопоннеса и ряд северных островов Эгейского моря; большая часть островов и Аттика в средней Греции были населены ионийскими племенами; доряне укреплялись на востоке и юге Пелопоннеса, оставив, однако, значительные следы в северной и средней Греции, где обитали и другие, родственные им «западногреческие» племена. К VIII в. большинство этих племен находилось уже на последнем этапе развития родового общества, в конце «высшей ступени варварства» и на рубеже эпохи «цивилизации» (по терминологии Моргана, принятой Энгельсом в «Происхождении семьи»), а в культурном отношении они до некоторой степени являлись преемниками крито-микенской эпохи, и это нашло отражение как в греческой мифологии, так и в греческом искусстве.

Характер словесного творчества, свойственного более ранним ступеням развития доклассового общества, хорошо известен по этнографическим наблюдениям над первобытными народами и по пережиткам этого творчества в фольклоре цивилизованных народов. От греческого фольклора сохранилось очень немного текстов, и притом в сравнительно поздних записях; однако и этот незначительный материал показывает, что в основе греческой литературы лежат те же виды устной словесности, какие обычно существуют в родовом обществе: мифы и сказки, заклинания, песни, пословицы, загадки и т. д. Этнографические данные были мастерски использованы Марксом и Энгельсом для освещения ранних периодов античной истории. «Сквозь греческий род,- писал Маркс,- явственно проглядывает дикарь (например, ирокез)». 1 Не меньшую роль играют эти данные и при изучении античной литературы, помогая обнаружению в ней следов более ранних этапов словесного творчества.

Первобытная поэзия - поэзия коллектива, из которого личность еще не выделилась; основным содержанием ее служат поэтому чувства и представления коллектива, а не отдельной личности. Другая характерная черта первобытного творчества заключается в том, что представления коллектива о природе и обществе получают воплощение в мифологических образах. Мифологическим материалом сказаний о богах и героях пронизаны почти все виды греческого фольклора: мифология, по словам Маркса, «составляла не только арсенал греческого искусства, но и его почву».

Возникновение мифологических представлений относится к очень ранней ступени развития человеческого общества. Зависимость человека этого времени от непонятных для него природных и общественных сил, его бессилие перед ними находили свое выражение в фантастических, мифологических представлениях о природе и о способах воздействия на нее. Мифы имеются у самых отсталых народов, и там они в огромном большинстве случаев представляют собою рассказы о происхождении тех или иных предметов, явлений природы, обычаев, установлений, наличие которых играет значительную роль в общественной жизни. Первобытный охотник особенно заинтересован в животных, и каждое племя имеет много рассказов о том, как и откуда пришли разные виды животных и как они получили свойственные им черты внешности. Рассказ строится по аналогии человеческих переживаний. Для австралийцев красные пятна на перьях черного какаду и ястреба происходят от сильных ожогов, дыхательное отверстие кита от удара копьем, который он некогда, еще будучи человеком, получил в затылок. Аналогичные рассказы имеются и о возникновении скал, озер, рек; извивы реки при этом связываются с движением какой-либо рыбы или змеи. Всюду распространены сказания о происхождении огня, причем огонь обычно оказывается где-либо спрятанным и затем похищенным для людей. Предметом мифа являются и небесные светила, солнце, луна, созвездия; миф повествует об их приходе на небо и о том, как создавалась их форма, направление движения, фазы и т. д. Значительную рать во всех этих рассказах играют животные и мотивы превращения. Вместе с тем каждое племя, каждая группа имеют мифы о своем возникновении, определяющие их взаимоотношения с соседними племенами и группами. В мифах отражен весь исторический опыт племени, и фантастика сливается с начатками реального знания. Миф никогда не рассматривается как вымысел, и первобытные народы строго отличают выдумки, служащие лишь для развлечения, или рассказы о подлинных событиях в родном племени и у чужих народов от мифов, которые также мыслятся как подлинная история, но история особо ценная, устанавливающая образцы и нормы общественного поведения и трудовой деятельности. Мифологический рассказ о возникновении тех или иных предметов и отношений как бы «закрепляет» природные и общественные условия труда - как существующие, так и желательные,- действительность и мечту.

Совершенно несостоятельным является идеалистическое истолкование мифологии, основанное на представлении, будто первобытное сознание не отражает объективной действительности. Так, французский социолог Леви-Брюль создал теорию о «дологическом мышлении» «дикарей», из которого он выводит происхождение мифов. Эта очень удобная для колонизаторов теория насаждалась у нас Н. Я. Марром и его учениками. Между тем, первобытное общество создает не только фантастические мифы, но и вполне рациональные орудия, создать которые невозможно без «логического» мышления, хотя бы в его самых элементарных формах. Особенности мировоззрения первобытных людей коренятся не в отсутствии у этих людей логического мышления, а в недостаточном развитии абстракции, в недостаточном осознании свойств предметов, обусловленном низким уровнем развития производительных сил, недостаточным умением активно изменять природу.

Мифотворчество не является простой игрой фантазии; это - ступень в процессе освоения мира, через которую прошли все народы; «... низкое экономическое развитие предысторического периода имело в качестве своего дополнения, а порой даже в качестве условия и даже в качестве причины, ложные представления о природе». 1 Познавательный корень этой фантазии получает разъяснение у Ленина: «Раздвоение познания человека и возможность идеализма (= религии) даны уже впервой элементарной абстракции «дом» вообще и отдельные домы. Подход ума (человека) в отдельной вещи, снятие слепка (= понятия) с нее не есть простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт, а сложный, раздвоенный, зигзагообразный, включающий в себя возможность отлета фантазии от жизни; мало того: возможность превращения (и притом незаметного, несознаваемого человеком превращения) абстрактного понятия, идеи в фантазию (в последнем счете - бога). Ибо и в самом простом обобщении, в элементарнейшей общей идее («стол» вообще) есть известный кусочек ф а н т а з и и».

Низкий уровень производительных сил, недостаточное господство над природой открывают в первобытном обществе широкий простор для фантастических представлений о действительности, а впоследствии, с развитием социального неравенства и с образованием классов, фантастические религиозные представления закрепляются в интересах господствующих слоев.

Одной из важнейших предпосылок мифообразования является приписывание человеческих свойств предметам окружающей среды. Все живое, а также движущееся и, таким образом, кажущееся живым - звери, растения, море, небесные светила и т. п.,- мыслится как личные силы, совершающие те или иные действия по тем же мотивам, что и люди. Причину всякой вещи усматривают в том, что кто-либо ее однажды сделал или нашел. Другая, не менее важная предпосылка мифообразования связана с неумением отличать существенные признаки и отношения вещей от несущественных: так, имя предмета представляется его неотъемлемой частью. Первобытный человек считает возможным «магически» воздействовать на вещь, совершая какие-либо действия над частью вещи, над ее именем, изображением или сходным предметом; он допускает, что часть вещи или сходный предмет, рассказ о вещи, ее изображение или плясовое воспроизведение могут «заместить» самую вещь. «Всякая мифология преодолевает, подчиняет и формирует силы природы в воображении и при помощи воображения».

Приведем несколько примеров. Так, одним из наиболее верных средств достигнуть успеха в каком-либо действии служит, по первобытным представлениям, волшебство (магия), состоящее в том, чтобы предварительно разыграть это действие с. желательным результатом. Охотничьи коллективы перед отправлением на охоту, рыбную ловлю, войну и т. д. воспроизводят в подражательной пляске те моменты, которые считаются необходимыми для успешного завершения предпринятого дела. Земледельческие племена создают сложную систему обрядов, чтобы обеспечить урожай. Материалом для игрового воспроизведения служат при этом и мифологические представления, связанные с изображаемым процессом: при наступлении теплого времени разыгрывают с целью его «закрепления» борьбу лета и зимы, оканчивающуюся, разумеется, победой лета, и «умерщвляют» зиму, т. е. топят или сжигают чучело, изображающее зиму. Обрядовая игра воспроизводит в этом случае природный процесс, смену времен года, но воспроизводит его в мифологическом осмыслении как борьбу двух враждебных сил, представляющихся самостоятельными существами. Переход из одного состояния в другое часто представляется в образах «смерти» и нового «рождения» (или «воскресения»). Сюда относятся, например, широко распространенные в первобытном обществе обряды «посвящения юношей». Общество делится на группы по признакам пола и возраста, и переход из «возрастного класса» юношей в «класс» взрослых обычно состоит в церемонии, при которой юноша «умирает», а затем «возрождается» как взрослый (церемония этого типа сохранилась и в христианском обряде пострижения в монахи). Смерть и воскресение бога плодородия играют огромную роль в религии многих древних средиземноморских народов - египтян, вавилонян, греков. Место «смерти» и «воскресения» могут занимать другие образы: «исчезновение» и «появление», «похищение» и «нахождение». Так, в греческом мифе бог подземного царства «похищает» Кору (Персе- фону), дочь Деметры, богини земледелия; однако Кора проводит под землей только треть года, холодное время; весной она «является» на землю, и вместе с ней появляется первая- весенняя растительность. Не менее важным моментом в аграрной обрядности является «оплодотворение»: в Афинах ежегодно разыгрывается священный «брак» бога Диониса с женой архонта-царя, религиозного главы юрода.

На ярко выраженные в древних мифах моменты активного отношения к миру обращал; внимание А. М. Горький: «Чем древнее сказка и миф, тем с большей силой звучит в нем победное торжество людей над силами природы». 1

Как одна из важнейших форм идеологического творчества в доклассовом обществе, мифология является той почвой, на которой впоследствии вырастают и науки и искусства. Эти фермы идеологии еще не дифференцированы, они сливаются в мифе, который представляет собой фантастическое осмысление природы и общественных отношений и, вместе с тем, их бессознательную художественную обработку в народной фантазии, бессознательную именно в том отношении, что художественный момент еще не выделен и не осознан. По мере того, как, с успехами познавательной деятельности, миф теряет свое «священное» значение, высвобождаются и заключенные в нем элементы научной мысли и художественного творчества. Мифология становится достоянием искусства, входит в фонд языковых метафор («Геркулес», «Прокрустово ложе» и т. п.). Отражая опыт и чаяния народов, мифы нередко содержат обобщения существенных отношений человека к природе и обществу и сохраняют свое значение независимо от той, уже безвозвратно ушедшей в прошлое, мировоззренческой системы, которая некогда их создала. И. В. Сталин в заключительном слове на Пленуме ЦК ВКП(б) в марте 1937 г., говоря о неразрывной связи большевистской партии с народом, привел греческий миф о гиганте Антее, сыне Земли, который побеждал своих противников, благодаря тому, что каждое прикосновение к Земле, его матери, давало ему новые силы.

Богато разработанная мифологическая система является одной из важнейших составных частей того наследия, которое греческая литература получила от предшествующих ступеней культурного развития, и мифотворчество прошло много этапов, прежде чем отлилось в формы, известные нам из греческой мифологии. В ней обнаружено большое количество напластований, отлагавшихся в разные эпохи, и «минувшая действительность находит свое отражение в фантастических творениях мифологии». Греческие мифы содержат многочисленные отзвуки группового брака, матриархата, но вместе с тем отражают и исторические судьбы греческих племен в более поздние времена; они повествуют о происхождении явлений природы и предметов материальной культуры, общественных установлений, религиозных обрядов, о происхождении мира (космогония) и о происхождении богов (теогония). В мифологических сказаниях греков находят отражение и те представления о природе, о которых упоминалось выше в связи с различными формами обрядовой игры. Борьба доброй и злой силы, смерть и воскресение, нисхождение в царство мертвых и благополучное возвращение оттуда, похищение и возврат похищенного - все это встречается и в греческих мифах.

«Микенская» эпоха сыграла решающую роль в оформлении греческой мифологии. Действие важнейших греческих мифов приурочено к тем местам, которые являлись центрами «микенской» культуры, и чем значительнее была роль местности в «микенскую» эпоху, тем больше мифов вокруг этой местности сосредоточено, хотя в позднейшее время многие из этих местностей уже потеряли всякое значение. Очень возможно даже, что среди греческих героев имеются реальные исторические лица (в недавно разобранных документах хеттов прочитаны имена вождей народа «аххиява», т. е. ахейцев, похожие на имена, известные из греческих мифов, однако чтение и толкование этих имен нельзя еще считать вполне достоверными).

«Микенская» эпоха является исторической базой основного ядра греческих героических сказаний, и сказания эти заключают в себе много элементов мифологизированной истории,- таков бесспорный вывод, вытекающий из сопоставления исторических данных о Греции II тысячелетия с позднейшими греческими мифами; и здесь «минувшая действительность» оказывается отраженной в «фантастических творениях мифологии». Мифологические сюжеты, сами по себе зачастую восходящие к гораздо более глубокой древности, оформлены в греческом предании на материале истории «микенского» времени. О более древней культуре Крита греческая мифология тоже сохранила воспоминание, но уже гораздо более смутное. Блестящие результаты раскопок Шлимана и других археологов, отправлявшихся в своей работе от греческих преданий, объясняются тем, что в этих преданиях запечатлена общая картина соотношений между греческими племенами во второй половине II тысячелетия, а также многие детали культуры и быта этого времени.

Отсюда можно сделать вывод, имеющий большое значение для истории греческой литературы. Если гомеровские поэмы, отделенные от «микенской» эпохи рядом столетий, все же воспроизводят многочисленные черты этой эпохи, то, при отсутствии письменных источников, это может быть объяснено только прочностью эпической традиции и непрерывностью устного творчества от «микенского» периода до времени оформления гомеровских поэм. Истоки греческого эпоса должны быть возведены во всяком случае к «микенской» эпохе, а может быть и к более ранним временам.

Как показывают наблюдения над словесным творчеством первобытных народов, такие повествования облекаются как в стихотворную, так и в прозаическую форму. Нередко они многими своими чертами напоминают современную фольклорную сказку. От греческой народной сказки образцов не сохранилось: в развитом античном обществе образованные слои с презрением относились к «старушечьим рассказам» для детей или на женской половине дома, и сказок не собирали. До нас дошла только одна литературная обработка античной сказки, полностью сохраняющая ее стилистические формы, но она относится уже к позднему времени: это - сказка об «Амуре и Психее» в романе римского писателя II в. н. э. Апулея «Метаморфозы» (стр. 466). Имеется, однако, целый ряд косвенных данных о греческой сказке, и материал «сказочного» типа использован во многих памятниках античной литературы («Одиссея», комедии). Среди мифов о греческих «героях» встречаются сюжеты, очень близкие к сказке. Таков, например, миф о Персее. Царь Аргоса Акрисий получил предсказание оракула, что он будет убит внуком, который родится от его дочери. Устрашенный оракулом, он запер свою дочь Данаю в подземный медный чертог. К Данае проник, однако, бог Зевс, превратившийся для этого в золотой дождь, и Даная родила от Зевса сына Персея. Тогда Акрисий замкнул Данаю с ее ребенком в ящик и бросил в море. Яшик прибило волнами к о. Серифу, где его подобрали и выпустили заключенных в нем на волю. Когда Персей вырос, он получил поручение от царя острова добыть голову Медузы, одной из трех чудовищных Горгон, вид которой превращал в камень всякого, кто бы на нее ни посмотрел. У Горгон были головы, покрытые чешуей драконов, зубы величиной со свинью, медные руки и золотые крылья. С помощью богов Гермеса и Афины Персей прибыл к сестрам Горгон, трем Форкидам, старухам от рождения, которые имели втроем один глаз и один зуб и попеременно ими пользовались. Завладев глазом и зубом Форкид, Персей заставил их показать ему дорогу к нимфам, которые снабдили его крылатыми сандалиями, шапкой-невидимкой и волшебной сумкой. С помощью этих чудесных предметов, а также стального серпа, подаренного Гермесом, Персей выполнил поручение. На сандалиях он полетел за океан к Горгонам, обезглавил спящую Медузу серпом, глядя не прямо на нее, а на ее отражение в медном щите, спрятал ее голову в сумку и, благодаря шапке-невидимке, спасся от преследования других Горгон. На обратном пути он освободил эфиопскую царевну Андромеду, отданную во власть морского чудовища, и взял ее себе в жены. Затем вернулся с матерью и женой в Аргос; испуганный Акрисий поспешил покинуть свое царство, но Персей впоследствии нечаянно убил его во время гимнастических состязаний.

Однако то богатство «сказочными» элементами, какое мы встречаем в мифе о Персее, является для греческой мифологии уже в значительной мере пройденным этапом. В эпоху, непосредственно предшествующую древнейшим литературным памятникам, в греческой мифологии наблюдается стремление устранять или, по крайней мере, смягчать грубочудесные элементы преданий. Персонажи греческого мифа почти полностью очеловечены. В мифологических системах многих народов значительную роль играют животные; это имеет место, например, в мифологии египтян или германцев, не говоря уже о более первобытных народах. Греки тоже прошли через эту стадию, но от нее остались лишь незначительные пережитки. Для греков характерны две основные категории мифологических образов: «бессмертные» боги, которым приписывается человеческий облик и человеческие добродетели и пороки, и затем смертные люди, «герои», которые мыслятся как старинные родоплеменные вожди, предки исторически существующих родовых объединений, основатели городов и т. д. Греческое мифотворчество рассматриваемого времени развивается главным образом в форме сказаний о героях; богам отведена центральная роль лишь в некоторых специальных видах мифов - в космогониях, в культовых легендах. Другая особенность греческой мифологии состоит в том, что мифы в очень малой мере отягощены метафизическим мудрствованием, которое имеет место во многих восточных системах, оформлявшихся в классовом обществе при идеологическом господстве замкнутой касты жрецов. «Египетская мифология,- замечает Маркс в уже цитированном месте из введения «К критике политической экономии»,- никогда не могла бы быть почвой или материнским лоном греческого искусства». «Почвой греческого искусства» была мифология в ее наиболее очеловеченном виде, однако и более примитивные формы мифологических представлений не умирали, облекаясь в фольклорные жанры сказки или басни.

Из жанров греческого фольклора нам лучше всего известна песня в ее различных видах.

В древнейшей греческой поэзии стиховое слово выступает не самостоятельно, а в сочетании с пением и с ритмическими телодвижениями. Ритм трудовых операций сопровождается музыкальным словом, песней в такт производственному процессу. Рабочая песенка трудового коллектива, занятого в порядке простой кооперации выполнением одного и того же трудового действия, представляет собой один из наиболее простых видов песенного творчества. Античные источники сообщают о песнях, исполнявшихся при жатве, выжимании винограда, размалывании зерна, печении хлеба, при пряже и тканье, черпании воды, гребле. Дошедшие до нас тексты относятся уже к сравнительно позднему времени. В комедии Аристофана «Мир» приводится (вероятно, в литературной обработке) песня грузчиков, которые должны вытащить на канате из глубокой ямы богиню мира; она содержит призывы к одновременному напряжению сил и сопровождается междометием «эйя», в виде припева. «О эйя, эйя, эйя, вот! О эйя, эйя, эйя. все!» (ср. бурлацкое «ухнем»). Сохранился и подлинный образец рабочей песенки, песня мукомолок, сложенная в начале VI в. на о. Лесбосе: «Мели, мельница, мели. Ведь и Питтак молол, властвуя в великой Митилене».

Это «мели, мельница, мели» поется в Греции и поныне, но в современном греческом фольклоре о «Питтаке» уже не упоминается, и вместо него введен более новый социальный материал.

О характере древнегреческой воинской («маршевой») песни дает представление спартанская песня, приписываемая Тиртею (стр. 78):

Вперед, о сыны отцов, граждан Мужами прославленной Спарты!

Щит левой рукой выставляйте.

Копьем потрясайте отважно И жизни своей не щадите:

Ведь то не в обычаях Спарты.

Имеются также сообщения о песнях любовных, детских и т. д.

Песня сопровождает и ту обрядовую игру, которая совершается перед каждым важным актом в жизни первобытного коллектива. Значение песни при этом то же, что и пляски: и то и другое рассматривается как средство воздействия на природу, как помощь тому процессу, ради которого совершается обряд. Поскольку в обряде принимает участие община в составе своих различных групп, обрядовая песня, как и трудовая, исполняется коллективно, хором. Хор по своему составу отражает при этом половозрастное расслоение первобытного общества; так, греческий обрядовый хор состоит обычно из лиц одного пола и одинакового возрастного деления; хоры девушек, женщин, мальчиков, мужей, старцев и т. п. участвуют в обрядах, раздельно или совместно, но как самостоятельные хоровые единицы, иногда вступающие меж собою в «состязание» (по-гречески - «агон»).

На спартанских праздниках плясали три хора. Хор старцев начинал:

Мы были молодцами прежде сильными.

Хор мужчин средних лет продолжал:

А мы теперь: кто хочет, пусть попробует.

Хор мальчиков отвечал:

А мы гораздо крепче станем в будущем.

Некоторые из сохранившихся образцов обрядовых песен связаны с земледельческим календарем. На о. Родосе дети ходили из дома в дом, возвещая прилет ласточки, которая «приносит хорошее время года и хороший год», и просили «открыть дверь ласточке» и подать что-либо - сластей, вина, сыру. В других местах после жатвы дети носили «иресионы», обвитые шерстью масличные или лавровые ветки, на которых висели различные плоды; вешая эти ветки у дверей дома, детский хор сулил хозяевам обилие запасов и всяческое благополучие и просил что-либо подать. Характер весенних поисков первых цветов имеет, по-видимому, пляска, исполнявшаяся, вероятно, двумя хорами:

Где же розы, где же фиалки, где красавица петрушка?

Вот где розы, вот где фиалки, вот где красавица петрушка.

Разгульный характер имели весенние празднества плодородия. Изображая победу светлых сил жизни над темными силами смерти, земледельцы рассчитывали на богатый урожай, на плодородие скота. На праздниках этого типа за трауром, постом, воздержанием следовало воспроизведение животворящих сил в форме разгула, обжорства, половой разнузданности. Смех, перебранка, сквернословие представлялись средствами, магически обеспечивающими победу жизни, и обычные в течение года правила приличия снимались на время этих праздников. Там звучали насмешливые и позорящие песни, «ямбы», направленные против отдельных лиц или целых групп (ср. стр. 77). Эти песни могли быть средством обличения, общественного порицания; впоследствии, в эпоху классового расслоения, обрядовая вольность позорящей песни стала одним из орудий классовой борьбы и политической агитации (афинская политическая комедия V в.).

На свадьбе раздавались песни, сопровождавшиеся возгласом «о Гименей» (брачное божество). Свадебная процессия описывается в «Илиаде»:

Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске,

Брачных песней при кликах, по стогнам градским провожают;

Юноши хорами в плясках кружатся; меж них раздаются

Лир и свирелей веселые звуки.

€Илиада », кн. 18, ст. 492 -495.

Из свадебной обрядовой песни впоследствии развился особый жанр греческой лирики (а позже и ораторской свадебной речи), гименей или эпиталамий, сохранивший ряд фольклорных мотивов, вроде прощания с девичеством или величания жениха и невесты. Таков, например, отрывок из эпиталамия поэтессы Сапфо (около 600 г.).

Эй, потолок поднимайте,-

о, Гименей!

Выше, плотники, выше!

о, Гименей!

Входит жених, подобный Арею,

Выше самых высоких мужей.

Невинность моя, невинность моя,

куда от меня ты уходишь?

- «Теперь никогда, теперь никогда

к тебе не вернусь обратно».

Другим видом обрядовой песни является плач (threnos), причитание над умершим. В «Илиаде» изображается картина плача, при котором запевалами являются специалисты-певцы, а в ответ им плачут хором женщины:

На пышно устроенном ложе Тело они положили; певцов, начинателей плача.

€Илиада>, кн. 24, ст. 719 -722.

После этого выступают с причитаниями вдова, мать и невестка умершего. В той же «Илиаде» мы находим еще одну стилизацию причитания вдовы: она плачет о своей несчастной доле, о горестях, ожидающих сироту-сына.

Труд беспрерывный его, бесконечное горе в грядущем

Ждут беспокровного: чуждый захватит сиротские нивы.

С днем сиротства сирота и товарищей детства теряет;

Бродит один, с головою пониклой, с заплаканным взором.

Илиада», кн. 22. ст. 488-491.

В контексте «Илиады» этот плач казался позднейшей античной критике неуместным, так как сирота, о котором идет речь, царский внук. Эта мнимая неуместность объясняется тем, что «Илиада» еще близка к народной поэзии и сохранила мотивы традиционного обрядового причитания. «Плач» был по преимуществу женским делом: существовали даже профессиональные «плакальщицы», приглашавшиеся на похорон^ ный обряд за плату.

Не обходился без песни и п и р, совместная трапеза мужчин. На ранних ступенях греческого общества пир также имел обрядовый характер, и пирующие обычно были связаны между собой участием в каком- либо родовом или возрастном объединении. Тематика и способ исполнения застольных песен были разнообразны. Песни бывали любовные, шутливые, сатирические, но также и серьезного содержания - сентенции или эпические песни на мифологические и исторические темы. В Афинах V в. до н. э. мы встречаемся с обычаем поочередного исполнения и даже импровизирования песен участниками пира, которые передавали при этом друг другу в определенном «кривом» порядке миртовую ветку (песня так и называлась «сколий», т. е. «кривое»). В «Одиссее», где изображаются пиры родовой знати, необходимой принадлежностью пира являются исполняемые а э д о м, т. е. певцом-профессионалом, песни о деяниях мужей и богов. Такие эпические песни уже не были прикреплены к определенному обряду: герой «Илиады» Ахилл в бездействии сам себя «услаждает лирою звонкой», воспевая «славу мужей».

Эпическая песня с мифологическим содержанием, повествование о богах и героях представляет собою наиболее разработанный вид греческой фольклорной песни долитературного периода. В репертуаре аэда эпические песни занимали главное место; они исполнялись и на пирах знати и перед собранием народа, как принадлежность праздничного обряда и как развлечение в свободное время. Их развитием было подготовлено появление больших поэм. Не следует, однако, думать, что песня была единственной эпической формой греческого фольклора. Рядом с ней- вполне мыслимы прозаические формы (стр. 27), родовые и культовые сказания, сказки, басни и т. д.

К долитературному периоду относится, наконец, возникновение различных видов культовой песни, гимнов, молитв и т. п. Эти песни получали в древности разные наименования, в зависимости от того, к какому божеству они были обращены (например, пеан и ном в культе

Аполлона, дифирамб в культе Диониса), от состава хора (например, парфений - песня хора девушек), способа исполнения (процессия, пляска и т. п.), но общим термином для всех культовых песен было слово «гимн». Греческий гимн представляет собой обычно молитву, обращенную к тому или иному богу, но в своей структуре сохраняет пережитки более ранней ступени развития религии, когда человек стремился связать волшебной силой ритмического слова того демона, помощь которого казалась нужной, заставить демона исполнить человеческую волю. Типическим образцом может служить молитва жреца Хриса к богу Аполлону в «Илиаде»:

Бог сребролукий, внемли мне: о ты, что, хранящий, обходишь Хризу, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе,-

Сминфей! Если когда я храм твой священный украсил.

Если когда пред тобой возжигал я тучные бедра Коз и тельцов,-услышь и исполни одно мне желанье:

Слезы мои отомсти аргивянам стрелами твоими.

€ Илиада», кн. I, ст. 37 -42.

В этой короткой молитве соблюдены все правила античного обращения к божеству. Бог назван по имени (Сминфей - одно из ритуальных прозвищ Аполлона), вместе с эпитетом «сребролукий»,-после чего он обязан явиться на зов. Указывается его мощь,- это делается для того, чтобы бог не мог отговориться, будто он не в силах исполнить просьбу молящего. Затем упоминается о почестях, которые были оказаны богу и наложили на него обязательство отплатить услугой за услугу, и излагается содержание просьбы. Такая структура гимна будет много раз встречаться в античной литературе. Особенно много возможностей для художественной разработки дает мотив описания мощи божества, так как в связи с этим могут рассказываться мифы о различных его «деяниях».

Особую группу составляют различные виды дидактического фольклора. Уже первобытное общество закрепляет и сохраняет свой опыт не только в форме мифа, но и в виде различных правил народной мудрости, в которых содержатся как наставления, так и наблюдения над людьми и над природой. Сюда относятся заповеди, афоризмы, пословицы, правила народного календаря и т. п. В патриархальных обществах, где придается большое значение знатности рода, предкам, очень распространены «родословные» («генеалогии»), нередко заучиваемые в стихотворной форме; стихотворную форму принимают и различные перечни («каталоги»), в особенности перечни богов и героев. У греков мы находим все эти виды дидактики уже в литературной форме в таком древнем памятнике, как поэмы Гесиода (стр. 61); в сопоставлении с данными этнографии это позволяет сделать вывод об их долитературном происхождении. Ц значительном количестве образцов сохранилась только пословица (paroimia); пословицы как выражение «древней» мудрости, вызывали интерес и в образованных кругах античного общества и дошли до нас в ряде позднеантичных и византийских сборников. В качестве примера можно привести такие известные пословицы, как «начало половина целого», «одна ласточка не делает весны», «рука руку моет». Для греческого дидактического фольклора характерно преобладание малых форм; к числу этих последних относятся также загадки, заклинания и т. п.

Таков уровень устной словесности, достигнутый греками «до Гомера».

С VIII в. в греческой общественной и культурной жизни наступает поворот, связанный с возникновением рабовладельческих полисов. Гречсские общины развивают более активную торговлю, вступают в более оживленные отношения с Востоком.В искусстве характерный для «темного» периода схематический «геометрический» стиль уступает место стремлению к более реалистическому отображению действительности, вызывающей интерес в самых различных своих проявлениях. Сперва распространяющийся т. н. «восточный» стиль вскоре сменяется самостоятельным стилем греческого «архаического» искусства.

Передовой областью Греции в VIII-VII вв. была Малая Азия, в первую очередь Иония. Здесь впервые расцвели новые хозяйственные формы, порожденные становлением рабовладельческого общества. Здесь наиболее интенсивно протекал процесс образования полисов как специфической формы античного государства. Здесь греки вступали в непосредственное соприкосновение с более древними классовыми культурами рабовладельческого Востока. С Ионией VI в. связано зарождение греческой науки и философии, но еще до этого времени она сделалась тем культурным центром, в котором впервые оформилась греческая литература.

Эти социально-исторические соотношения окончательно выяснились только в последнее время в результате недавних открытий. Однако Энгельс еще в «Анти-Дюринге» восстановил их общие очертания, исходя из данных гомеровских поэм: «Греция еще в героические времена вступает в историю уже разделенная наклассы, самим своим существованием свидетельствующие о долгой предварительнойистории, оставшейся неизвестною, но и в ней значительнейшая часть земли обрабатывалась самостоятельными крестьянами; более крупные владения благородных родови начальников племен составляли исключения и затем скоро исчезли». (Ф р. Эн г е л ь с.Анти-Дюринг, Соч., т. XIV, 1931, стр. 179). Благодаря археологическим находкам идешифровке «микенского» греческого письма, «долгая предварительная история», о которой говорит Энгельс, стала отчасти известна.

В архаический период сформировалось новое течение в греческой литературе. Эпоха героев ушла вместе с Гомером, теперь внимание поэтов привлекают не героические деяния прошлых веков, а чувства и переживания отдельного человека. Этот жанр получает название лирики. Лучших своих представителей архаическая лирика обрела на о. Лесбос на рубеже VII - VI вв. до н.э. - поэт Алкей и поэтесса тончайшего лирического дарования Сафо, известная как автор любовных стихов и эпиталам. Древняя Спарта стала центром хоровой лирики, одной из наиболее встречающихся форм которой был дифирамб - песнь в честь бога Диониса. Во всем греческом мире распространилась слава о поэте Пиндаре, воспевавшем высшую добродетель - аре- те - врожденное свойство аристократа, означавшее доблесть, физическое совершенство, благородство и достоинство. В эпоху архаики уже возникли основные типы и формы греческого искусства, которые затем получат развитие в классический период. Все достижения греческой архитектуры того времени, и конструктивные и декоративные, связаны со строительством храмов. В VII в. до н. э. возникла системы ордеров, т. е. особого соотношения несущих и несомых частей здания в балочно-стоечной конструкции. Определились художественные особенности двух главных архитектурных ордеров: дорического и ионического. Дорический ордер, распространенный, главным образом, в южной Греции, отличался тяжеловесностью и массивностью колонн, простой и строгой капителью, стремлением к монументальности, мужественности, совершенству пропорций. В ионическом ордере ценились, напротив, легкость, изящество, прихотливость линий, капитель имела характерную форму, похожую на рога барана. Намного позднее, в V в. до н.э., в Греции появляется коринфский ордер - пышный, зрелищный. Со сложной капителью, похожей на цветочную корзину.

Эпическая поэзия, обычно длинная повествовательная поэма, рассказывающая о героических деяниях, другое ее название - героический эпос. Истоки эпической поэзии скорее всего коренятся в доисторических повествованиях о богах и других сверхъестественных существах. Эти повествования, или мифы, вероятно, декламировались по ходу сакральных ритуалов, призывающих покровительство высших сил в достижении земного благополучия. К самым ранним образцам эпической поэзии можно отнести древневавилонский космогонический эпос Энума элиш, где рассказывается о сотворении мира из хаоса, победе Мардука, главного бога города Вавилона, над богиней первичных мировых вод Тиамат и создании человека для служения богам. Другой знаменитый эпос, Эпос о Гильгамеше, относится к более поздней стадии развития эпической поэзии. Его герой Гильгамеш - полубог-получеловек. Ближайший друг Гильгамеша Энкиду создан богами как своего рода alter ego Гильгамеша. После ряда совместных деяний Энкиду умирает вместо Гильгамеша, а Гильгамеш, пытаясь избежать участи смертных, отправляется на край света, чтобы выведать у пережившего потоп Утнапишти, как ему обрести вечную жизнь. Как выясняется, вечная жизнь смертным недоступна, однако Гильгамеш добывает цветок вечной юности, который впоследствии похищает змея. Эпос о Гильгамеше предваряет второй период записи эпических сказаний, относящийся к 8 и 7 вв. до н.э. и представленный наиболее значимыми в исторической традиции эпическими произведениями, такими, как поэмы Гомера и древнейшие книги Библии. Тема путешествия в наиболее развернутой форме проявляется в полной истории Троянской войны, которая поместила все предыдущие мифические путешествия в историческую перспективу. Вокруг нее группировались рассказы об отправке на войну за море, а также о возвращениях Менелая, Агамемнона и Одиссея. Другую форму мифа о смерти и воскресении можно найти в рассказе о выходе Ахилла из сражения после ссоры с Агамемноном, предводителем ахейцев. С течением времени к повествованию присоединяется другой мотив, известный по эпосу о Гильгамеше: о подменяющем героя двойнике. Патрокл, друг Ахилла, вступает в бой в доспехах Ахилла, оказывается убит вместо него, что приводит героя в ярость и заставляет вернуться в ряды ахейцев, мстя троянцам и Гектору. Именно эти две части повествования и вошли в известный нам текст Илиады. Записан он был, скорее всего, между 725 и 700 до н.э. со слов слепого певца Гомера. У греков были также эпические сказания о первоначалах всех вещей. Теогония Гесиода, равно как и утраченная Война титанов, открывавшая т.н. эпический «кикл» , отражают их интерес к творению и установлению порядка вселенной. Эпический цикл представлял собой компиляцию, где после Войны титанов следовал фиванский цикл, содержавший историю Эдипа и других правителей этого города. В эпический цикл входили также песни, рассказывающие о причинах и начале троянской войны; различные эпизоды самой войны, включая падение Трои и возвращение домой греческих героев, и, наконец, Одиссея с продолжающей ее Телегонией. Не входил в эпический цикл популярнейший в Греции сюжет о Ясоне и путешествии на корабле «Арго» за золотым руном. Он упоминается у Гомера и занимает значительное место в четвертой Пифийской оде Пиндара. В своем класическом виде он передан в Аргонавтике Аполлония Родосского, гораздо более позднего автора 3 в. до н.э., принадлежащего уже литературной традиции. Утраченными оказались поэмы о подвигах Геракла, также популярные в древней Греции. Если италийская устная эпическая традиция и существовала, она, скорее всего, так и не была записана. Как и во многих других областях культуры, римляне полностью восприняли наследие греческой эпической поэзии, однако их любимые сюжеты относились к римской истории. В 3 в. до н.э. грек-вольноотпущенник Ливий Андроник перевел гомеровскую Одиссею латинским сатурновым стихом, а Гней Невий этим же стихом написал Песнь о Пунической войне. Квинт Энний, введя в латинскую поэзию дактиличский гекзаметр, позаимствованный у греков, написал эпическую поэму об истории Рима. Высшей точкой римского эпоса стала Энеида Вергилия, объединяющая в себе как мифические и героические, так и исторические черты. Мифическое и героическое начала повествования восходят к Гомеру и Аполлонию. Энеиду с полным основанием можно назвать первым национальным эпосом. В ней рассказывается о побеге Энея с отцом, сыном и горсткой соотечественников из горящей Трои; об их скитаниях, включая знаменитую остановку в Карфагене, где царица Дидона, влюбившаяся в Энея, была им в конце концов покинута ради исполнения своего исторического предназначения; о путешествии Энея, подобно Одиссею, в царство мертвых, где ему было дано видение будущих героев римской истории. В Италии, земле, обетованной ему богами, Эней, после поединка с Турном за руку дочери царя Латина, положил начало роду, послужившему истоком будущего римского величия. Послевергилиевский эпос на латинском языке представлен немногими именами. В незавершенной Фарсалии Лукана рассказывается о войне 49-47 до н.э. между Цезарем и Помпеем, в качестве героя выступает стоик Катон Младший. Лукан погиб в двадцатишестилетнем возрасте в царствование Нерона, защищая республиканские идеалы. Подобно всем писателям латинского серебряного века, Лукан слишком откровенно пользуется правилами риторики, однако трагический пафос придал его поэме большую художественную силу. Другой поэт того же периода, Силий Италик, писал на сюжеты из римской истории, о 2-й Пунической войне; Стаций в незавершенной Ахиллеиде и Фиваиде, а также Валерий Флакк в Аргонавтике вернулись к сюжетам из эпического прошлого. Классический период латинского эпоса принято завершать Похищением Прозерпины Клавдиана. В первые века христианства и латинский, и греческий постепенно превращались в богослужебные языки, при том что разговорный греческий приобретал самостоятельную роль, а различные диалекты разговорной латыни стали основой для развития романских языков. Появившийся после долгого перерыва классический греческий эпос представлен такими сочинениями, как Постгомерика (4 в.) Квинта Смирнского и Деяния Диониса Нонна (5 в.). Позднее, в византийский период, появлялись поэмы на сюжеты из современной истории, выдержанные в классическом греческом стиле и метре. Помимо Деяний Диониса, Нонн написал гекзаметром Переложение Святого Евангелия от Иоанна. На латинском Западе стихотворные повествования на евангельские темы появились уже в 4 в. ; история Творения, изложенная по Книге Бытия, содержится в относящемся к концу 5 в. произведении Драконтия Во славу Божию; Аратор пересказал гексаметрами Деяния апостолов в 6 в. Латинские стихотворные изложения житий появлялись наряду с поэмами исторического и панегирического содержания на протяжении 8 и 9 вв. Христианская эпоха славила своих героев в античных и языческих формах. Новый тип героя и злодея можно найти уже в 4 в. в Психомахии Пруденция, где описывается борьба за человеческую душу между грехами и добродетелями; это был первый большой аллегорический эпос.

Гесиод известен главным образом двумя поэмами: «Труды и Дни» и «Феогония». Свое поэтическое призвание он определяет в начальной части «Феогонии». Вместе с тем он показывает и отличие своей поэзии от гомеровской. Он облекает это в форму поэтического рассказа: однажды, когда он пас свое стадо у подножия горы Геликон, к нему явились сами музы.

Поэма «Феогония» посвящена теме происхождения мира и богов, причем дается их родословная. Так как в начальной части говорится о Гесиоде в третьем лице: «Некогда песне прекрасной они Гесиода учили» , некоторые ученые отрицают принадлежность этой поэмы Гесиоду. Но скорее всего это только форма выражения, которая не дает достаточного основания для такого вывода. Древние же согласно приписывали поэму Гесиоду. Поэт начинает с прославления муз (36--115), после чего обращается к основной теме. Началом мироздания он считает зияющую бездну Хаос, после чего родилась Гея-Земля, затем появились Тартар -- подземное царство и Эрот -- сила любви, влекущая друг к другу элементы мироздания. От Геи родились Уран (Небо), Эреб (Мрак) и Ночь, от нее Эфир и День. Детьми Урана и Геи были титаны, среди них Крон, отец Зевса. В дальнейшем перечисляются все главные божества греческой мифологии, какие почитались в эпоху Гесиода. Здесь рассказывается, как Крон низвергает отца своего Урана и затем, опасаясь, что сам будет низвергнут кем-нибудь из сыновей, он проглатывал своих детей, как только они рождались. Наконец, его супруга Рея сумела спасти одного из сыновей -- Зевса, дав отцу вместо младенца запеленатый камень. Зевс, когда возмужал, заставил отца изрыгнуть проглоченных детей и вместе с братьями и сестрами воцарился над миром, оставив за собой первенство в качестве отца богов и людей. Далее рассказывается о том, как от этих богов рождались новые поколения богов, а от браков богов со смертными женщинами рождались герои. Многие места поэмы представляют сухой перечень имен. Но эта сухость иногда сглаживается художественными картинами, как, например, рассказами о битве с восставшими против Зевса титанами (617--735) и об укрощении чудовищного Тифоэя. Интерес представляет наивный рассказ о Прометее, который перехитрил Зевса, устроив дело так, что тот допустил принесение ему в жертву только несъедобных частей от закалываемых животных. К «Феогонии» примыкала дошедшая до нас в небольших отрывках поэма «Перечень женщин», где рассказывалось о женщинах, к которым являлись боги. Эти женщины становились прародительницами известных греческих родов. Среди отдельных эпизодов этой поэмы были рассказы о похищении Зевсом Европы, о рождении от Леды Диоскуров -- Кастора и Полидевка, о Клитемнестре и Елене, о происхождении рода Эака, к которому принадлежали Пелей и сын его Ахилл, и т. д. Сюда же принадлежал рассказ о рождении у Алкмены Геракла от Зевса. До нас последний эпизод дошел вместе с описанием щита, с которым Геракл выступал против богатыря Кикна. Весь этот отрывок объемом в 480 стихов известен под названием «Щит Геракла». Это -- явное подражание щиту Ахилла в «Илиаде». Лишенный жизненной правды и полный чудовищных образов, он резко отличается от известных нам произведений Гесиода и принадлежит, очевидно, более позднему времени. Поэма «Труды и Дни» довольно пестра по своему содержанию. Это дает основание для всевозможных более или менее произвольных догадок об ее происхождении. Ясно определяются в ее составе следующие части. Прежде всего мы находим размышления о Правде (9--380), навеянные действиями брата Перса, и в связи с этим аллегорию о двух видах спора, из которых один -- полезный, как соревнование, побуждающее людей к более энергичной работе, другой -- вредный, как губительный раздор. Далее Гесиод приводит вышеупомянутую сказку о Пандоре и о пяти веках. На основании этого автор делает вывод о высоком значении правды и о необходимости труда. Следующая часть (381--617) содержит систематическое изложение наставлений о том, что необходимо трудиться. Беотийский земледелец Гесиод представляет себе труд не иначе, как земледельческий. Опытный хозяин, он обстоятельно описывает все детали земледельческих работ: как зимой надо готовиться к летним работам, каких работников и какой скот надо подобрать для каждой работы, как надо пахать, сеять, жать, как надо молотить и убирать, чем можно помочь в случае запоздания с посевом. Прибавляет он наставления и по уборке винограда. Словом, тут мы находим единственное в своем роде в греческой литературе изложение системы сельского хозяйства. За этими наставлениями следует и необходимый для земледельца сельскохозяйственный календарь: с восходом созвездия Плеяд следует начинать жатву, с заходом -- посев, с восходом Арктура пора подрезать лозы, с высоким стоянием Ориона и Сириуса начинается сбор винограда я т. д. Отлет же журавлей показывает, что пора приниматься за пашню, появление улиток -- время приступать к жатве. В третьем разделе поэмы даются общие указания относительно мореплавания: как лучше сберечь корабль и в какое время безопаснее пускаться в плавание; но автор выражает явное несочувствие морскому делу. Некоторые ученые высказывали мысль, что это место есть позднейшая вставка. Однако это вряд ли правильно. После ряда практических советов житейского характера поэт дает характеристику дней месяца с указанием, что следует делать в каждый из дней согласно поверьям и суевериям простого человека, различающего счастливые и несчастливые дни, благоприятные и неблагоприятные для тех или иных дел. Этим и определяется двойное заглавие поэмы: «Труды и Дни». Поэма «Труды и Дни» сделалась для греческих земледельцев сводом житейской мудрости: ее разучивали в школах, часто на нее ссылались писатели; она сделалась основой морали, и некоторые ставили ее даже выше поэм Гомера. Поэма Гесиода «Феогония» -- первая попытка разобраться в бесконечном множестве общих и местных божеств в разных уголках греческого мира, определить отношение между ними и систематизировать греческую религию и мифологию. Проживая в местности, близкой к Дельфам, Гесиод находился, по-видимому, под влиянием дельфийских жрецов и в своих поэмах, особенно в «Феогонии», отразил их точку зрения на греческую религию, причем особо подчеркивал значение некоторых местных культов, например Эрота, который пользовался особым почитанием в местечке Феспиях, или культ Муз Геликонских и др. Вместе с тем в поэме проводится прогрессивная мысль о постепенном «усовершенствовании» богов, которые вначале являлись лишь олицетворением грубой стихийной силы, а впоследствии стали наделяться гуманными чертами. Стремление привести в систему и дать классификацию религиозных и мифологических представлений уже было научной задачей, как бы наивно и примитивно она ни разрешалась. Эта попытка подготавливала почву для первых философских систем. Кроме разобранных выше, мы знаем по заглавиям и отрывкам еще несколько подобных поэм, -- например «Эгимий», где говорилось о помощи, оказанной царю Эгимию Гераклом при завоевании Пелопоннеса; «Наставления Хирона», представляющую сборник поучений мудрого кентавра Хирона, воспитателя Ахилла, Ясона и многих других героев. Эти и некоторые другие поэмы подобного рода слагались в разное время и все огульно приписывались Гесиоду, но часто это делалось только по внешнему признаку, поскольку поэмынапоминали его поэтическую манеру. Но в этом нельзя видеть достаточного ручательства их принадлежности Гесиоду. «Феогония» Гесиода и близкие этому направлению поэмы, как «Перечень женщин», «Щит Геракла» и т. п., примыкают, с одной стороны, к киклическим поэмам, а с другой, содержат зародыши тех приемов и форм, которыми несколько позже стали пользоваться первые греческие историки, так называемые «логографы». Многие черты поэзии Гесиода ведут начало из народного творчества. Это не только мифы, занимающие у него большое место, но и басни, пословицы и даже отдельные выражения, вошедшие в пословицы. Сочинения Гесиода ясно показывают, как глубоко он знал и прочувствовал жизнь своего народа. Он по праву считался народным поэтом. О времени жизни Гесиода в показаниях древних нет полной определенности: его называли и предшественником и современником Гомера. Но мы уже достаточно видели, что все его творчество и по содержанию и по форме отражает более позднюю ступень общественного развития, свидетельствует даже об использовании поэтического наследия Гомера. Но Гесиод жил раньше Архилоха, поэта VII в., поскольку у последнего есть заимствования из произведений Гесиода. Поэтому правильнее всего относить деятельность Гесиода к концу VIII или началу VII в. до н. э. В своей поэме «Труды и Дни» Гесиод говорит о самом себе, считая свой личный опыт и свое личное мнение интересными и поучительными для других. Это показывает наличие определенной индивидуалистической струи, которой не было у Гомера. Она является предвестием близкого расцвета того жанра, который своей основной задачей ставит как раз выражение личных чувств и настроений, именно расцвета лирической поэзии, начавшегося в VII в. до н. э.

Ярхо В. Н. Греческая литература архаического периода

Истоки древнегреческой литературы

История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. - М.: Наука, 1983-1994.Т. 1. - 1983. - С. 312-316.

Первыми письменными памятниками греческой литературы являются поэмы «Илиада» и «Одиссея», автором которых античность считала полулегендарного сказителя Гомера; несомненно, однако, что эти произведения - результат длительного развития бесписьменного эпического творчества, составлявшего одну из разновидностей греческого фольклора. В самих же гомеровских поэмах содержатся указания на существование в Древней Греции различных жанров устного творчества, известных также в фольклоре других народов.

Среди картин мирной жизни, изображенных на щите гомеровского Ахилла, мы находим описание сбора винограда, происходящего в сопровождении хороводной песни и пляски под аккомпанемент форминги (струнный инструмент, похожий на лиру; «Илиада», XVIII, 567-572). Образец рабочей песни, под которую поселяне с усилиями отваливают камень от глубокой пещеры, дает Аристофан в комедии «Мир».

Сохранилась также подлинная песня мукомолок с острова Лесбоса (VI в. до н. э.), в которой упоминается имя лесбосского правителя Питтака:

Мели, мельница, мели! Ведь молол и Питтак, Великой Митилены повелитель.

Актуальная тематика особенно активно проникала в застольные песни - так называемые сколии, исполнявшиеся поочередно участниками пирушки. Дошедшие до нас образцы аттических сколиев содержат призывы к богам охранять от бед Афины, прославление саламинского героя-покровителя Аякса, воспоминания о храбрецах Гармодии и Аристогитоне, убивших в 514 г. до н. э. афинского тирана Гиппарха, и т. д.

Практическим потребностям повседневной жизни отвечали также пословицы, поговорки, поучительные наставления и афоризмы, часто в стихотворной форме. Родственны им были и прозаические басни, рассказываемые к случаю (сюжеты этих басен обнаруживают сходство с баснями Ближнего Востока, восходящими к шумерской словесности); позднейшая традиция называла «отцом басенного рода» полулегендарного раба-мудреца Эзопа (VI в. до н. э.), но признавала, что басни бытовали и до него. Записи «эзоповых басен» начинают делаться в V-IV в. Образцы фольклорной новеллы входят уже в «Истории» Геродота (середина V в.), а стихотворные сентенции и пословицы еще раньше послужили материалом для создания дидактического эпоса.

В Греции были широко распространены обрядовые песни, сопровождавшие праздники наступления весны и сбора урожая, посвящение юношей в разряд воинов или охотников, свадьбы, похороны и т. д. Для этих песен было характерно исполнение их определенными половозрастными группами, отражающими древнейшее разделение труда в первобытной общине (ср. игры в старинном русском свадебном обряде, где хору друзей жениха противостоял хор девушек, «защищающих» свою подругу). Так, известен краткий текст «состязания» трех хоров спартанцев: стариков, зрелых мужчин и юношей: первые вспоминали былую силу, вторые гордились своей нынешней мощью, третьи обещали стать еще сильнее в будущем. По окончании весенних и осенних полевых работ группы молодежи обходили дома односельчан, распевая песни, напоминавшие восточноевропейские колядки: исполнители требовали себе награды, а в случае отказа шутливо угрожали хозяину карой. На празднествах плодородия, символически изображавших смерть и воскресение растительного божества, звучали озорные ямбы, на свадьбе - гименеи или эпиталамии, прославлявшие жениха и невесту и желавшие им обильного потомства. Эти виды обрядового фольклора впоследствии обрабатывали греческие поэты-лирики VII-VI вв. до н. э. Специального искусства требовало исполнение погребального плача-причитания - трена (threnos). В «Илиаде» (XXIV, 719-776) подробно описывается такой обряд над телом убитого Гектора: «зачинают» плач специальные «плакальщики», им отвечают собравшиеся женщины, к которым поочередно присоединяются овдовевшая супруга, мать, невестка убитого. Погребальная заплачка впоследствии также была использована в литературе классического периода, войдя в качестве «плача» в трагедию.

С обрядовым фольклором близко соприкасались культовые гимны, исполнявшиеся хорами во время религиозных празднеств в честь различных богов: Аполлону посвящался пэан, Дионису - дифирамб, женским божествам - парфении, т. е. девичьи песни. По отдельным образцам этих жанров, получивших литературную обработку в хоровой лирике VII-V вв. до н. э., видно, что существенное место в них занимала мифологическая тематика в виде воспоминаний о легендарных подвигах самого бога или какого-нибудь героя, находящегося под его покровительством.

Еще более были насыщены мифологическим материалом героические (богатырские) сказания. Как они слагались и исполнялись, мы снова узнаем из гомеровских поэм. Мы находим здесь воспоминание о двух этапах развития эпической традиции. Песней о славе героев минувших времен услаждает свой досуг Ахилл («Илиада», IX, 186-192); наряду с этим эпос уже знает аэдов - певцов-профессионалов, владеющих специфической техникой героического повествования (Демодок - в государстве феаков, Фемий - во дворце Одиссея). Аэды могли петь о деяниях богов, но чаще - о подвигах героев, в том числе участников не так давно окончившейся Троянской войны. При этом богатырское сказание может соединяться с элементами волшебной сказки и реминисценциями из типологически более ранних слоев эпоса, впитывать в себя малые фольклорные жанры (басня, притча, назидание, пословица), которые одновременно продолжают сосуществовать вместе с ним и впоследствии также получают литературное оформление. Для последних веков родового строя ведущим становится героический эпос, черпающий для себя материал в богатом мифологическом репертуаре.

В греческой мифологии, как и во всякой другой мифологии, нашли фантастическое отражение примитивные производственные и общественные отношения раннего родового строя. Так, овладение искусством добывать и поддерживать огонь составляет основу сказания о Прометее, похищающем небесный огонь и доставляющем его людям. Чрезвычайно важный для ранней стадии развития человечества переход от матрилокального брака к патриархальной семье запечатлен в мифе об Эдипе: пока родство ведется по материнской линии, убийство сыном неизвестного ему родного отца не может считаться большим преступлением, чем убийство случайно повстречавшегося путника. В сказаниях о Персее и о странствиях Одиссея легко различаются мотивы волшебно-героической сказки, в которой герою приходится скорее хитростью, чем силой, преодолевать всевозможные препятствия для достижения цели, поставленной перед ним явным недоброжелателем в надежде на гибель героя. Освобождение же Персеем Андромеды восходит к столь же древнему мотиву сказочного сватовства, как и соединение Одиссея с Пенелопой, - к старинному фольклорному сюжету «муж на свадьбе своей жены».

Однако, если в богатырской сказке существенную роль играют всякие чудесные предметы (меч-кладенец, шапка-невидимка), заколдованные люди и животные, наконец, многочисленные добрые и злые волшебники, помогающие герою или воздвигающие на его пути различные препятствия, то в древнегреческих сказаниях герою чаще всего приходится иметь дело с такими же, как он сам, людьми, а в качестве его покровителей или прямых недругов выступают также совершенно человекоподобные боги, только изредка прибегающие к волшебству. Антропоморфизм греческой мифологии, в которой ранние стадии ее развития (в частности, териоморфная) сохранились только в виде отдельных реликтов, составляет ее важную особенность, отличающую систему греческих мифов от генетически и типологически родственных им мифологических представлений других древних народов Средиземноморья. Наряду с этим свойством греческих мифов огромные возможности для их последующего художественного осмысления создавало отсутствие в Древней Греции религиозной догматики: даже в классическую эпоху Греция оставалась разделенной на множество самостоятельных государств, и каждое из них имело свои местные культы и наиболее чтимых богов, с которыми были связаны разнообразные, часто не повторяющиеся в других государствах и вовсе не обязательные для них сказания. На протяжении всей античности в Греции не существовало канонов, предписывающих придерживаться каких-либо раз и навсегда данных представлений о происхождении, генеалогии и даже функциях многочисленных богов. Система сотворенных древним греком целиком по его «образу и подобию» богов и героев открывала самый широкий простор для ее различного осмысления и для насыщения фольклорных образов и ситуаций актуальным идеологическим содержанием.

Очень важно отметить еще одну особенность греческих мифов, отличающую их от фольклора других народов. В то время как, например, волшебная сказка сознательно избегает указания на время и место описываемых ею событий («в тридевятом царстве, в тридесятом государстве»), греческие мифы достаточно точно локализуют своих героев и располагают их в определенной хронологической последовательности: деятельность Тесея, представляющего аттический вариант культурного героя, связана с Афинами, а образ его двойника, дорийского очистителя земли от диких чудовищ, Геракла - с Аргосом; в соседних Микенах помещается род Атрея, чьими сыновьями или внуками являются верховный вождь греков под Троей Агамемнон и его брат, спартанский царь Менелай, муж прекрасной Елены. В свою очередь, сами участники Троянской войны считают себя следующим поколением после героев похода аргонавтов и «Семерых против Фив»; с этим городом неизменно ассоциируется история Эдипа. У греков классического и позднего периода достоверность сведений о Геракле, Эдипе, Менелае не вызывала ни малейшего сомнения, и еще во II в. н. э. Павсаний в своем «Описании Эллады» говорил о событиях, героями которых были Тесей, Ариадна, Орест и т. п., как о совершенно реальных фактах, точно указывая, где они происходили.

Подобная локализация объясняется тем, что уже во II тыс. до н. э. на территории Греции и многочисленных островов Эгейского моря возникла древняя культура, называемая ныне по имени двух ее крупнейших центров крито-микенской. Начатые свыше 100 лет назад немецким археологом-любителем Г. Шлиманом и продолжающиеся доныне в различных областях Греции раскопки, а также расшифрованные в 1953 г. англичанином М. Вентрисом письмена микенского периода в совокупности с другими историческими свидетельствами дают возможность восстановить в общих чертах обстановку в «доисторической» Греции.

В середине II тыс. на Крите существовало богатое и могущественное государство, располагавшее сильным флотом и сумевшее благодаря этому завязать весьма обширные связи с островами Эгейского архипелага и некоторыми центрами континентальной Греции. Примерно в XIV в. до н. э. Критское царство постигла тяжелая катастрофа, и с этого времени начался расцвет раннерабовладельческих государств в материковой Греции, среди которых наиболее значительную роль играли расположенные в северо-восточном углу Пелопоннеса Микены, давшие название всему периоду греческой истории XVI-XII вв. до н. э. Другими древнейшими центрами микенской культуры были на юго-западной окраине Пелопоннеса - Пилос, в средней Греции - Аттика и Беотия, на севере - Фессалия. Если деятельность и подвиги крупнейших героев греческих мифов связывались именно с названными центрами, то это означает, что микенская эпоха была временем возникновения основного состава древнегреческих героических сказаний: космические или растительные мифы, традиционные фольклорные ситуации оказались прикрепленными к вполне конкретным местам и стали восприниматься как часть легендарной истории. К микенской эпохе относится также формирование олимпийского пантеона, играющего столь значительную роль во всей античной литературе. Хотя в настоящее время есть основания говорить о ближневосточном влиянии на систему религиозных представлений древних греков, положение в гомеровских поэмах верховного бога Зевса, вынужденного сдерживать недовольство других строптивых богов, несомненно отражает характер власти микенского царя в окружении беспокойных полузависимых местных царьков; высокий авторитет богини-воительницы Афины восходит, вероятно, к ее культу покровительницы царских родов микенского времени, а симпатия, проявляемая Аполлоном и Афродитой к защитникам Трои, объясняется малоазийским происхождением этих божеств.

Впрочем, и сама Троянская война, послужившая основой для целого ряда эпических поэм, относится к числу мифологизированных народной фантазией исторических событий.

Микенские вожди вели весьма агрессивную внешнюю политику, направляя ее острие главным образом в сторону Малоазийского побережья; об этом свидетельствуют, в частности, египетские и хеттские документы XIV-XIII вв. до н. э., в которых встречаются названия нападавших на Малую Азию племен «ахайваша» («аххиява») и «данауна», соответствующие наименованиям греков в гомеровском эпосе - «ахейцы» и «данайцы». С другой стороны, на том месте Малоазийского побережья, которое занимает ключевую позицию на подступе к проливам, соединяющим Средиземноморье с Черным морем, уже в конце IV тыс. до н. э. было основано поселение, просуществовавшее вплоть до римского времени. В истории этого города, носившего название Трои (иначе - Илион), археологи различают ряд последовательно сменяющих друг друга слоев. Для древнегреческой мифологии особенный интерес представляют Троя II и Троя VIIа: в первой из них, погибшей ок. 2200 г. от пожара, еще Шлиман нашел множество золотых изделий, которые он принял за сокровища царя Приама; вторая, не столь богатая, была разрушена в результате военных действий тысячу лет спустя. Нападавшими являлись ахейцы (возможно, в союзе с другими государствами Малой Азии), и этот поход (или несколько кратковременных экспедиций) сохранился в памяти потомства как грандиозная многолетняя война, и на очередную разрушенную Трою были перенесены воспоминания о ее далекой богатой предшественнице. Впрочем, вскоре пришли в упадок и сами микенские государства; причиной этого послужило вражеское вторжение, которого не могли остановить мощные крепостные стены, возведенные микенскими владыками. Этническая принадлежность и дальнейшая судьба грозных пришельцев остаются до сих пор одной из загадок ранней истории Греции. Несомненно, во всяком случае, что они значительно облегчили проникновение на юг Балканского полуострова новой волны греческих племен - дорийцев.

Нашествие на южную Грецию сначала неизвестных врагов, а затем дорийцев, не затронув существенно микенских центров в Фессалии и Аттике, заставило ахейцев из Пелопоннеса искать прибежища на островах и Малоазийском побережье. Сюда принесли они воспоминания о «крепкостенных замках» и «златообильных дворцах» микенской державы, заброшенных в эпоху дорийского вторжения. Передаваясь из поколения в поколение, мифологизированная история ахейских времен и послужила основой для греческого эпоса, окончательное оформление которого произошло не ранее VIII в. до н. э. и завершило многовековой период существования устной эпической традиции, уходящей своими корнями в микенские, а подчас и домикенские времена.

Переселение дорийцев и развернувшаяся в начале I тыс. до н. э. греческая колонизация завершили процесс формирования и расселения древнегреческих племен и образования соответствующих диалектов, которые сыграли впоследствии значительную роль в дифференциации литературных жанров. Северо-восточную часть Греции (Фессалию), Беотию в Средней Греции, а также северную часть Малоазийского побережья и прилегающие острова, в том числе остров Лесбос, занимала эолийская группа*; полагают, что именно здесь возникло первоначальное ядро героического эпоса и что именно в Фессалии воспоминания о микенских царях и их державе объединились со сказаниями о местном герое Ахилле. Южнее эолийцев на побережье Малой Азии и на большинстве Кикладских островов разместились ионийцы; на ионийском диалекте (с небольшой примесью эолизмов) написаны гомеровские поэмы. Он лег также в основу декламационных жанров лирики (элегия, ямб). Разновидностью ионийского является аттический диалект - язык древних Афин и классической афинской драмы и прозы. На юге и юго-востоке Пелопоннеса, на Крите и Родосе, замыкающих бассейн Эгейского моря, и в примыкающей части Малоазийского побережья укрепились дорийцы; дорийский диалект стал одним из компонентов языка хоровой лирики. Различие между главными древнегреческими диалектами было не настолько велико, чтобы сделать невозможным языковое общение между их представителями, но придавало все же очень заметный и совершенно определенный колорит произведениям, написанным на каждом из них.

Сноски

* Эолийские диалекты вместе с аркадо-кипрским иногда объединяют в ахейскую группу, пользуясь гомеровским названием ахейцев для обозначения носителей микенской культуры, либо не затронутых дорийским переселением (Фессалия, Аркадия), либо передвинувшихся под его влиянием на побережье Малой Азии и еще дальше на восток (остров Кипр).

Развитие древнегреческой словесности, доступной нам в пределах известных литературных памятников, охватывает приблизительно VIII в. до н.э. – IV в. н.э. Однако всегда необходимо помнить о богатейшем фольклорном наследии греков, творческий потенциал которого обозначит ее основную специфику. Это учитывается в предлагаемой периодизации:

1. Архаический период:

а) долитературный этап (древнейшие времена – IХ в. до н.э.);

б) раннелитературный этап (VIII–VI вв. до н.э.).

2. Аттический (классический) период (V–IV вв. до н.э.).

3. Эллинистический период (III–II вв. до н.э.).

4. Период римского владычества (I в. до н.э. – IV в. н.э.).

Архаический период

Долитературный этап . Мифология. Мифотворчество как спонтанно проявившаяся потребность человека поверх рутины обыденности выстраивать в слове интуитивно-образную вселенную идеальных богов и героев, хоть и в разной мере, присуще всем народам. Однако немногим, как древним грекам, удалось не только сотворить разветвленную мифологию, но и наполнить ее остающимся доныне востребованным литературно-художественным потенциалом. Создававший мифы человек непосредственно жил в них как и в естественно-природном окружении, поскольку еще не научился различать материально-физические и духовно-психические явления. Мир мифов не знает сомнений, он строится на абсолютных истинах богов и рока. Поэтому мифология развивалась вместе с языческим религиозным культом, выступая гарантом обеспечения милости богов.

Древнейшее поколение богов, где правили Уран (небо) и Гея (земля), внушало только боязнь. Оно рождено воображением человека, еще совершенно беспомощного перед силами природы, в любой момент грозящими страданиями и гибелью. Детьми Урана и Геи были страшные гиганты и чудовища. Один из титанов – Крон (время) сверг своего отца и стал править вместе с сестрой-женой Реей (один из эпитетов земли). Это второе поколение богов, как и первое, остается враждебным людям и пугающим их. Третье поколение – боги Олимпа (Зевс, Гера, Афина, Посейдон, Деметра, Аполлон, Артемида, Гермес, Афродита, Арес, Гефест, Гестия) и другие, главный из которых, – Зевс (то, через что все существует), так же силой отнимает власть у своего отца Крона и женится на сестре Гере (охранительница, госпожа). Оформление мифологического пантеона этих богов, заметно более милостивых к людям, историки относят к середине XVI в. до н.э., когда эллины утвердились на основных греческих территориях. К этому времени первобытному человеку удалось заметно продвинуться в освоении окружающего мира, понимании собственной природы. Олимпийцы уже привлекают смертных участвовать в битвах с ужасными порождениями Хаоса, содействовать утверждению Космоса.

Так появляются первые люди-герои, кровно родственные богу и человеку, могущественные, но смертные, наряду с бессмертными получившие право быть действующими лицами мифологических повествований. Виртуально продолжается многовековое движение от хаоса к порядку, от уродства к красоте, от богов к человеку. Однако здесь важно помнить: в рамкахсобственно мифосознания нет и не может быть приравнивания обычных землян к богам и героям. На данном этапе пределом дерзости человека было представить их антропоморфными. Реальный земной обитатель, живая фантазия которого нарисовала цельную картину управляющих им сил, еще не готов был увидеть себя за пределами повседневной изнуряющей борьбы за существование, оценить уже давно проявившийся в нем дар свободного, родственного божественному созидания. Граница между небесным и земным со стороны людей оставалась непроницаемой: богам – возвышенное, людям – суетное.

Устный эпос. Рубеж XII–XI вв. до н.э. открывает новые перспективы материального и этно-культурного развития на греческих территориях. Вооруженных бронзовыми мечами и копьями ахейцев побеждают освоившие железное оружие доряне. Более прочный и легкий металл начинает активно внедряться во все сферы жизнедеятельности. Заметно возрастает роль частной собственности, сельскохозяйственного и ремесленнического производства, люди увереннее и основательнее обустраивают свой быт, смелее противостоят стихиям природы. Через слияние мелких поселений образуются ранние города-государства (у греков получившие название полисов), где, преодолевая сопротивление племенных вождей,к власти приходит родовая аристократия и где впоследствии разворачиваются основные события античности. Общинный уклад постепенно разрушается наступающей рабовладельческой формацией.

Нарастание осознанности, целенаправленности коллективных действий, расширение круга выдвинувшихся из общей массы индивидуумов – формирующейся родовой знати, активизация языкового присутствия в обустройстве жизни подталкивают человека, скажем так, открывать самого себя, внимательнее присматриваться не только к небесным, но и собственным повседневным делам. Наряду с запредельной мифологической далью народная фантазия торжественным слогом рисует пусть еще отнесенные в далекое идеализированное прошлое, но уже повернутые к современности как необходимый образец для подражания, масштабные картины подвигов великих предков. Эпический герой, как и мифологический, не принадлежит себе, он так же замкнут в своей роковой предопределенности, однако мотивация, востребованность его героики уже обусловлены земным. Отсюда, если мифический образ герметичен и равен значению, то смысл эпического определяется господствующими в данном сообществе идеалами. Обращение к милости богов в эпосе не ограничивается их восхвалением и вымаливанием менее жестокого обхождения с человеком. То и дело здесь на первый план выступает пожелание реально содействовать разрешению его насущных проблем. Современника, обычного смертного, еще нет среди действующих лиц, но таким образом косвенно заявляет о себе его нарождающаяся претензия на свободу воли. Разумеется, в эпосе, где о событиях рассказывается как о чем-то отдельном от повествователя, а герой равен своему предназначению, любое волеизъявление объективируется и не выходит за пределы общепринятых норм.

Устный эпос создавался как в стихотворном, так и в прозаическом выражении. Особенно разветвленными оказались повествования героического пафоса, возвеличивающие славную эпоху единства племен, могущественных праотцев, великих войн и нескончаемой родовой мести. Множественные сказания, легенды, предания постепенно образуют большие повествовательные циклы, важнейшие из которых – троянский, фиванский, об аргонавтах, о подвигах Геракла. Им в первую очередь суждено будет стать благодатным материалом для литературного героического эпоса и трагедии. Достаточно распространенным был и другой тип устного эпоса – дидактический , в виде неписаных правил народной мудрости сконцентрировавший как наставления, так и наблюдения над людьми и природой. Это заповеди, трудовой опыт, афоризмы, приметы народного календаря и повседневного быта. Наиболее популярными были малые формы: пословицы, загадки, заклинания.

Песенный фольклор . Если о масштабном эпосе, как и о мифологии, приходится судить преимущественно по их литературным переработкам, то с песней и в поздние времена можно было знакомиться в ее устном бытовании. Возможно поэтому, а также из-за востребованности буквально всеми сферами жизнедеятельности человека, наблюдается ее особое видовое богатство. Трудовые песни исполнялись при жатве, выжимании винограда, размалывании зерна, выпечке хлеба, при прядении и тканье, черпании воды, гребле. Разнообразны воинские , любовные , детские , обрядовые (особенно свадебные эпиталамии и похоронные заплачки) песни. Мифо-эпическое начало просматривается в культовых песнях, гимнах, молитвах, исполнявшихся и на пирах знати, и на народных собраниях как принадлежность праздничного обряда и как элемент свободного времяпровождения. Широкая тематика у застольных песен, где особенно часто серьезное содержание переплеталось с шутливым, даже сатирическим, и насмешливые, позорящие «ямбы» были направлены как против отдельных лиц, так и целых групп.

Как видим, последующее становление письменной литературы было основательно подготовлено разноплановой долитературной традицией.

Раннелитературный этап . Первейшим признаком, указывающим на отделение литературного творчества от фольклорного, обычно считается появление зафиксированных в письменном виде, и следовательно, стабильных по объему и содержанию произведений, у которых имеется конкретный автор. В глубине же за этим стоит коренной перелом в миросозерцании людей, окончательно осознавших не только раздельное существование сферы фантазий и сферы реалий, воображаемого и действительного, намерений и поступков, но и их сложнейшую взаимоувязанность. Рушится представлявшийся в мифологии совершенным и завершенным божественный Космос, начинает полярно меняться система отсчета ценностей: не человек для мира, а мир для человека. Наряду с неписаными, само собой разумеющимися традиционными истинами заявляют о себе все новые и новые, писанные конкретными людьми и не всем кажущиеся безусловными. Областью литературы и будет этот стык, зона соотношений, человеческих контрастов (выход на проблему проблемности человека, взявшегося по своему пониманию обустраивать вселенную). Необыкновенная емкость, многовекторность формирующегося художественного мира скажется в том, что с самых начал в древнегреческой литературе будут складываться все три основных рода: эпос, лирика, драма.

Эпос. Произведения литературного эпоса, единые в своей ориентации на объективный (сверхиндивидуальный, общеустановленный) подход, на создание высоких образцов для подражания, на демонстрацию возрастающей способности человеческого сообщества достойно разделять с высшими силами ответственность за миропорядок, могут серьезно различаться по сюжетно-тематическому материалу и формам смыслообразования. Поэтому мы будем говорить о героическом эпосе, дидактическом эпосе, ироикомических и киклических поэмах, литературной прозе.

Основным материалом для героического эпоса являлись хронологически удаленные ключевые моменты легендарно-мифологического прошлого (например, к событиям под Троей, падение которой относят к рубежу ХIII–ХII вв. до н.э., литература обратится лишь через четыреста лет). Эта дистанция во времени – важное художественное открытие эпоса. Автору предоставляются дополнительные возможности идеализации героев, смещения акцентов с внешней конкретики быта и поступков (они как бы остаются атрибутом прошлого) на внутренний мир персонажей, их духовное величие, истинно героическую самоотверженность. Древнейшими сохранившимися памятниками греческой литературы являются героические поэмы «Илиада» и «Одиссея», в основу которых положены сюжеты из троянского мифо-легендарного цикла. По мнению большинства ученых, они написаны в VIII в. до н.э. слепым аэдом Гомером, однако существуют и другие точки зрения. Спор об их авторстве даже породил пресловутый «гомеровский вопрос», где столкнулись также разные мнения о происхождении поэм, вариантах их создания. Выделяются три основные позиции: теория малых песен, унитарная теория (или теория единства), теория основного зерна. Мы будем придерживаться унитарной теории, отстаивающей гомеровское авторство и художественную цельность его произведений.

Для программного чтения рекомендуется поэма «Илиада» , однако желательно знакомство и с «Одиссеей». При изучении необходимо проследить сюжетное единство каждой из них («Илиада» – поэма о гневе Ахилла, «Одиссея» – о возвращении Одиссея на родину). Также важно прийти к пониманию особенностей эпического стиля (постоянные эпитеты, повторы, застывшие формулы, развернутые сравнения, гиперболы), композиции и центрального конфликта. Ведь для автора главным является уже не мифологическое столкновение греков и троянцев, а категорические расхождения в понимании героями наилучшего исполнения ими рокового предназначения и долга. Этим обусловлено и привлекающее внимание разнообразие характеров (в «Илиаде» – Ахилл, Агамемнон, Гектор, Парис, Менелай, Патрокл, Елена, Андромаха, Нестор, Приам, Диомед, Одиссей, Аякс, боги и богини; в «Одиссее» – Пенелопа, Одиссей, Телемах, Алкиной, Навсикая, Эвмей, Эвриклея, Нестор, Елена, Менелай, Кирка, «женихи», различные чудовища, боги и богини). В конечном итоге героическое у Гомера слагается как из воспетых в легендах и мифах качеств, так и из проявленных его персонажами волевых и физических усилий по преодолению собственных заблуждений и гордыни, бесконечной череды внутренних и внешних препятствий на пути к исполнению ими роковых предопределений и общественного долга. Через героические поэмы также следует познакомиться с основами древнегреческого стихосложения, с таким стихотворным размером, как гекзаметр.

К концу VIII – началу VII в. до н.э. получает развитие дидактический (наставительный) эпос , примером которого является поэма Гесиода «Труды и дни». В ней мы впервые видим личность автора (поэт говорит от своего имени, приводит конкретные биографические сведения), ряд иных художественных решений, позволяющих говорить о существенном отличии, как по тематике, так и по смысловой направленности, эпоса дидактического от героического. Поэма становится выражением мировосприятия свободных, уже вне общины живущих сельчан, на свой страх и риск обеспечивающих собственное благосостояние. В ней отражена вековечная крестьянская мудрость, помогающая земледельцу прокормиться с небольшого клочка земли, на который не прочь еще посягнуть и другие. Отсюда весьма критическое отношение к существующим порядкам, протест против несправедливости «царей» и судей. Точнее понять художественный замысел Гесиода помогают включенные в поэму знаменитые легенды о пяти веках (где древнейший был «золотым» и справедливым, а современный – железный и бесчестный), о Пандоре, басня о соловье и ястребе. В конечном итоге все дидактические установки поэмы замыкаются на прославлении труда как источника материального благосостояния, морального равновесия, взаимоуважения человека к человеку.

В киклических поэмах масштабность, цельная сосредоточенность на возвышенных идеалах героического и дидактического эпоса сменяется фрагментарностью, разнонаправленностью повествования. В них детализируются не самые героические эпизоды из жизни богов и героев, много внимания уделяется повседневному быту. Авторы как бы нанизывают цепочки небольших поэм на стержни традиционных сюжетов, по-своему разрабатывая известные циклы (по-гречески – киклы): троянский, фиванский, о золотом руне, о подвигах Геракла. Таковы «Киприи» Стасина с Кипра, «Эфиопида» и «Разрушение Илиона» Арктина Милетского, «Малая Илиада» Лесхеса из Пирры и множество других. Теряя в эпической монументальности, киклические поэмы гораздо смелее шли навстречу многообразию действительности, ориентированной, что поделаешь, не только на высокое.

Наиболее кардинально наметившиеся изменения эпоса проявились в ироикомических поэмах , художественные принципы которых могут быть соотнесены с менипповой сатирой, трагикомедией, бурлеском, травестией. Это своего рода выражение тоски по утраченному раю, сожаление о героике, так часто низводимой до фарса. Обращаем особое внимание: осмеянию подвергается этот умышленный или неумышленный фарс, но вовсе не сама героика. Напомним поэму «Маргит» (говорящее имя – дурачок), о герое которой сказано, что он много знал, но все плохо. Умеющий считать лишь до пяти, он намерен исчислить количество морских волн, раскрыть тайну зачатия человека и вообще с энтузиазмом хватается за дела, о которых имеет весьма приблизительное представление. Конечно, все и получается шиворот-навыворот, даже в первую брачную ночь. Широко известна «Война мышей и лягушек» («Батрахомиомахия»), где в духе, явно напоминающем «Илиаду», действуют уже не славные герои, а мыши и лягушки. Иронично подается причина конфликта, смешно выглядит по-мифологически помпезно представленное их вооружение, описание боя с использованием традиционных эпических формул. Мыши начинают побеждать, и даже всесильные перуны Зевса не могут помочь лягушкам. Тогда им на помощь бог посылает раков, мыши обращаются в бегство, празднуется конец «однодневной войны».

Наконец, это время становления литературной прозы , в которой мифологическая тематика уступает исторической и бытовой. По сюжету и стилю она во многом наследует прозаические формы фольклора, в частности, сказку. Заслуживают внимания такие прозаические жанры, как басня, бытовой и исторический рассказ, ранние произведения историографического, философского, риторического характера. К VI в. до н.э. относят творчество легендарного баснописца Эзопа, который в прозаической форме умел сочинять краткие, ироничные, понятные простому человеку сюжеты, где развлекательность сопутствовала основанной на житейском опыте дидактической морали. В дальнейшем уже преимущественно стихотворные басни будут наследовать его сюжеты и образы вплоть до наших дней.

Лирика. Раннелитературная лирика опирается как на фольклорные традиции, так и на предваряющие ее эпические наработки, особенно в языке и технике стихосложения. Для нас рассмотрение ее становления в Древней Греции – это и начальные подходы к постижению закономерностей самого лирического рода литературы, непростого соотнесения в нем субъективного и объективного начал. Прежде всего в том, что вычлененность, акцентированность единственности переживания лирического субъекта вовсе не свидетельствуют о его изолированности от общезначимых для эпохи, народа, других людей явлений. В чем-то стадный принцип интеграции первобытнообщинной массы уже оказывался неэффективным в рабовладельческом полисе. Нужна была новая, гражданская организованность сообщества, где общие задачи реализуются через сформулированные законы, осознанную причастность каждого к их исполнению. Все более активно для нужной ориентации, сплочения людей используются не только трудовые и воинские обязанности, но и время досуга.

Древнейшие официальные празднества вначале были ритуальными и только для верхушки общества. Берущие отсчет с VIII в. до н.э. Олимпийские игры в честь бога Зевса на первых порах также были религиозно-культовыми. Позже ввели спортивные и музыкальные состязания, хотя победы присуждались лишь атлетам. Подобного порядка придерживались и на Италийских играх в честь бога Посейдона. А в Элевсинских мистериях, где славилась богиня Деметра, могли участвовать лишь посвященные – мисты. Однако развитие полисной демократии, необходимость управления все большим количеством людей потребовали иного типа государственных праздников, которые начинают посвящаться прежде не особо именитым богам. Самыми значимыми и массовыми становятся относящиеся к культу Диониса: ленеи, антестерии, дионисии. Во время Великих Леней (конец января – начало февраля) и Великих Дионисий (конец марта – начало апреля) начинают определяться победители и в музыкально-поэтических соревнованиях лириков, затем драматургов.

Необходимо помнить, что сам термин «лирика» возник лишь в эпоху эллинизма, когда основным инструментом музыкального сопровождения стала лира. На данном этапе таковыми были флейта и кифара. Известнейшими видами ранней лирики были элегия, ямб и мелика.

Элегия. Простотой и наглядностью образов, выразительностью стиха отличаются элегии Тиртея (VII в. до н.э.). Они преследуют прежде всего практические цели, призывают спартанцев мужественно защищать родину, прославляют отважных воинов и укоряют трусов. Сходная тематика у его современника Каллина Эфесского. Афинский законодатель Солон (634–559 гг. до н.э.) использует форму элегии для пропаганды своих политических и морально-философских взглядов. Политическая и социальная борьба эпохи составляет главное содержание элегий поэта-аристократа Феогнида (VI в. до н.э.). Родоначальником любовной элегии считается Мимнерм (VII в. до н.э.): он прославляет радость жизни и любви, сожалеет об уходящей молодости, страшится старости и смерти. По имени его возлюбленной-флейтистки называется сборник «Нанно», положивший начало эротической поэзии и оказавший влияние на многих последующих поэтов.

Ямб. Среди авторов ямбических стихотворений наиболее известен Архилох (VII в. до н.э.) – одна из первых в истории античной литературы яркая поэтическая человеческая индивидуальность. В его стихах, поэме «О кораблекрушении» окончательно оформляются характерные жанровые особенности ямбической поэзии – насмешливо-обличительное, сатирическое содержание, резкие выпады против недругов, склонность к самоиронии и в то же время утверждение «бодрого духа». Семонид Самосский (VII в. до н.э.) в своих «женских ямбах» сравнивал женщин с животными (свиньей, лисой, собакой, ослом, горностаем, лошадью, обезьяной), с пчелой, землей, морем, отдавая предпочтение трудолюбивой пчеле. Гиппонакт Клазоменский (VI в. до н.э.) изобрел «хромой ямб» (холиямб), с помощью которого писал реалистические, остроумно-грубоватые, дерзкие, хулительные и просительные стихи.

Мелика (песенная поэзия) подразделялась на сольную (монодическую) и хоровую. Как следует из названия, произведения сольной мелики предназначались для исполнения одним человеком, воспринимались как наиболее искреннее выражение душевных переживаний поэта. Знаменитая поэтесса Сапфо (VII–VI вв. до н.э.) сделала главной любовную тематику, она организовала целую «школу», в которой обучала девушек искусству жить, любить и умению быть настоящими женщинами. Вместе с культом Афродиты поэтесса восславляла природу: звездную ночь, луну, ветер, – которые вместе помогают достижению идеала красоты. Ее земляк и современник Алкей много внимания уделял политическим междоусобицам на родном острове Лесбос (цикл «Песни борьбы»), прославлению олимпийских богов. Известны его сатирические циклы, а также песни, прославляющие радости жизни, любви, вина и дружеского застолья. Анакреонт (VI в. до н.э.) воспевание мирских наслаждений, вина, пиров поставил в центр своей поэзии, которая впоследствии под названием «анакреонтической» знаменита подражаниями и переделками. Вместе с тем, он известен и как сатирик, и как зачинатель философской лирики.

Хоровая мелика предназначалась для торжественного исполнения в музыкальном и хореографическом сопровождении. Ее основными видами были:

дифирамб – гимн в честь бога Диониса;

пеан – первоначально гимн в честь бога Аполлона, а впоследствии в честь других богов и даже людей;

эпиникий – прославление победителей в войне или спортивных состязаниях;

энкомий – хвалебная песня в честь богов или людей, исполнявшаяся во время праздничных шествий;

парфений – гимн девического хора во славу женщин.

Самым признанным автором хоровых песен был Пиндар (VI–V вв. до н.э.), особенно выделившийся своими эпиникиями, написанными усложненным, возвышенным слогом. Прославление победителя спортивных соревнований обязательно включало восхваление не только достоинств его самого, но и рода, общины. Также обязательными были мифологическая слагаемая, наставительные размышления. Более легкими для восприятия были эпиникии Вакхилида (VI–V вв. до н.э.), склонного к пессимистическому взгляду на мир. Боги у него дают счастье очень немногим, и так редко встречается в этом мире жизнь без тревог и волнений. Дифирамбы Вакхилида остро драматизированы, что указывает на их увязанность с возникающим драматическим искусством. Из других авторов хоровой мелики следует назвать Симонида Кеосского, Ариона, Алкмана, Стесихора.

Драма и театр. Хотя драматическое искусство античности было достаточно многожанровым, мы обратим внимание лишь на трагедию и комедию . Утверждение культа бога Диониса делает центральными празднества и гимны в его честь – дифирамбы. Особого блеска этот жанр хоровой мелики достигает в середине VI в. до н.э. в творчестве Ариона, дифирамбы которого исполнял хор, одетый в костюмы сатиров (вероятно, отсюда появится название трагедии). Поэт Феспид первым использовал наряду с хором, в состав которого входил и его руководитель – корифей, еще и отдельного актера-декламатора – эксархонта, введя таким образом диалог. Официально одобренная постановка Феспидом именно такого усложненного дифирамба в 534 г. до н.э. на Великих Дионисиях считается и временем рождения трагедии. Следовательно, изначально трагедия представлялась хором из 12 человек и одним актером. Самые ранние трагедии до нас не дошли, а из названий известно лишь «Взятие Милета» Фриниха.

На праздники дионисий вне святилищ устраивались вольные обрядовые игры. Эти народные увеселения включали шествия хоров с танцами и шуточными песнями, представления ряженых, потешные перебранки в подгулявшей толпе (называлась комос, откуда и слово комедия). С самого зарождения комедия отличалась сочетанием серьезной, гражданской проблематики с вымыслом, фантастикой, сказочными и фарсовыми элементами. В ней достаточно долго для усиления сатирической, гротескной, буффонадной атмосферы массовых гуляний остается большой по численности хор – 24 человека, разделенные на два полухория. Древнейшими комедиографами считаются Эпихарм, Кратин, Евполид. Официальное признание комедия получит значительно позже трагедии, ее авторы смогут претендовать на победу в поэтических соревнованиях лишь с 486 г. до н.э. на Великих Дионисиях и с 442 г. до н.э. на Великих Ленеях.

Театральные постановки проходили на открытом воздухе, актеры одевались в длинные мантии, использовали особую обувь на высоких деревянных или кожаных подошвах (котурны). Они обряжались в маски и парики, в рот маски был вставлен специальный рупор для усиления голоса. За каждой ролью закреплялась отдельная маска. Все роли – и мужские и женские – исполнялись мужчинами. Хоревты были без масок, а их одеяние определялось отведенным для хора в данной драме образом.

Студент(ка) ОЮИ: Якубович В.И.

Открытый юридический институт

Москва 2007

Введение

Античной литературой принято называть литературу Древней Греции и Древнего Рима. Античной (от латинского слова antiquus – древний) называли итальянские гуманисты эпохи Возрождения греко-римскую культуру, как самую раннюю из известных им. Это название сохранилось за ней и поныне, хотя с тех пор открыты и более древние культуры. Оно сохранилось как синоним классической древности, т.е. того мира, который лег в основу при формировании всей европейской цивилизации.

Хронологические рамки античной литературы отхватывают период от IX-VIII вв до н.э. до V в н.э. включительно. Древние греки населяли Балканский полуостров, острова Эгейского моря, западное побережье Малой Азии, Сицилию и южную часть Аппенинского полуострова. Римляне первоначально жили в Лации – области находившейся на территории Аппенинского полуострова, однако в результате войн римская держава постепенно разрослась, и к концу I в до н. э. она занимала не только Аппенинский полуостров, но и значительную часть территории Европы, включая Грецию, часть передней Азии, Северную Африку, Египет.

Греческая литература старше римской, которая начала развиваться в то время, когда греческая уже вступила в период относительного упадка.

Античная литература неразрывно вязана и мифологией. Авторы произведений литературы и изобразительного искусства черпали свои сюжеты в основном из мифов - произведений устного народного творчества, в которых отражаются наивные, фантастические представления людей об окружающем мире – о его происхождении, о природе. Греческие мифы содержат рассказы о богах, созданных по образу и подобию людей; на богов и героев греки перенесли все черты их собственной земной жизни. Поэтому для изучения античной литературы особое значение приобретает знакомство с греческой мифологией.

Историческое значение античной литературы состоит в первую очередь в огромной влиянии, которое она оказала на развитие культур других европейских народов: настоящее познание этих литератур невозможно без знакомства с античной литературой.

В V в. н. э. общий упадок культуры, деспотизм, породивший полное равнодушие населения к судьбе страны подорвали изнутри Римскую империю, она не смогла противостоять варварам (германским племенам). Римская империя пала. В эту пору погибла огромная часть текстов античной литературы: одни авторы вызывали неудовольствие, другие просто не вызывали интереса и не переписывались, а между тем папирус, на котором были записаны литературные тексты, - недолговечен, и те тексты, которые не были переписаны в средние века на пергамен обречены были на исчезновение. Тщательно переписывались и сохранялись произведения, в которых были заложены мысли, импонирующие христианству (например, сочинения Платона, Сенеки и др.).

Античная книга представляла собой папирусный свиток, который при чтении разворачивался. Объем такой книги мог составлять до сорока страниц в привычном для нас типографском исполнении. Каждая из гомеровских поэм была записана на 24 свитках (книгах); отдельный свиток составляла каждая книга «Анналов» Тацита или «Записок о Галльской войне» Цезаря.

Лишь с III в н. э. папирусный свиток начинает вытесняться кодексом – книгой привычного для нас вида, изготовленной из пергамена.

Античная литература оказалась близка эпохе Ренессанса, потому что она воплощала свободу человеческой мысли и человеческих чувств. Культурные деятели этой эпохи стали отыскивать и издавать произведения античных авторов, бережно переписанные и сохраненные просвещенными монахами в эпоху средних веков.

В эпоху Возрождения писатели использовали для своих произведений латинский язык, античные темы; художественным произведениям старались придать максимальное сходство с античными, в которых видели эталоны прекрасного.

Непосредственно за эпохой Возрождения наступила эпоха классицизма. Само название говорит о том, что оно было направлено на античность, на классическую древность. Классицизм в основном ориентировался на римскую литературу.

Влияние античной литературы было сильно и в XIX в. сохранилось оно и до сегодняшнего дня.

Литература Древней Греции

История древнегреческой литературы органично связана с жизнью Эллады, ее культурой, религией, традициями, в ней по-своему отражаются перемены в социально-экономической, политических областях. Современной наукой выделяются четыре периода истории древнегреческой литературы:

Архаический, который охватывает время до начала V в. до н. э. Это эпоха «ранней Греции», когда происходит медленный распад патриархально-родового строя и переход к рабовладельческому государству. Предмет нашего внимания – сохранившиеся памятники фольклора, мифология, прославленные поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», дидактический эпос Гесиода, а так же лирика.

Аттический (или классический) охватывает V-IV вв. до н. э., когда греческие полисы и, в первую очередь Афины, переживают расцвет, а затем кризис, теряют независимость, оказавшись под властью Македонии. Это время замечательного взлета во всех художественных сферах. Это греческий театр, драматургия Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана; аттическая проза: историография (Геродот, Фукидид), ораторское искусство (Лисий, Демосфен), философия (Платон, Аристотель).

Эллинистический охватывает время с конца IV в. до н. э. до конца I в. н. э. Предмет внимания – александрийская поэзия и новоаттическая комедия (Менандр).

Римский, т.е. время, когда Греция становится провинцией Римской империи. Главные темы: греческий роман, творчество Плутарха и Лукиана.

I глава. Архаический период

1.1. Мифология

Миф в переводе с греческого означает «повествование, предание». Понятие «миф» могло включать в себя всю поэтическую деятельность, художественные творения, рожденные в архаический период, именно мифология послужила фундаментом для последующего развития науки и культуры. Образы и сюжеты мифологии вдохновляли творчество гениев поэзии от Данте до Гете, Шиллера, Байрона, Пушкина, Лермонтова и других.

Мифы создавались в дописьменную эпоху, а поэтому эти сказания, легенды в течение долгого времени бытовали в устном исполнении, нередко трансформируясь и меняясь. Они никогда не были записаны как единая книга, а воспроизводились, пересказывались уже позднее разными поэтами, драматургами, историками: это греки Гомер, Гесиод, Эсхил, Софокл, Еврипид, римляне Вергилий, Овидий, представивший поистине сокровищницу мифов в своей книге «Метаморфозы».

Мифы бытовали в самых разных частях европейской континентальной Греции, в Аттике, Биотии, Фессалии, Македонии и других областях, на островах Эгейского моря, на Крите, на побережье Малой Азии. В этих регионах складывались отдельные циклы мифов, которые позднее стали сливаться в единую общегреческую систему.

Главными персонажами греческой мифологии были боги и герои. Созданные по человеческому подобию, боги были красивы, могли принимать любой облик, но главное - отличались бессмертием. Подобно людям, они могли быть великодушны, щедры, но так же коварны, беспощадны. Боги могли соперничать, завидовать, ревновать, хитрить. Боги совершали подвиги, но им были знакомы неудачи и горе. Гибнет возлюбленный Афродиты Адонис. У Деметры бог смерти Аид похищает дочь Персефону.

Греческие боги составляли как бы несколько категорий с точки зрения значимости. Двенадцать главных верховных богов «олимпийцев» обитали на заснеженной горе Олимп, самой высокой в Греции. Там же находился дворец верховного бога Зевса, жилища других богов.

Зевс, отец богов и людей. Его считали сыном Крона, богом времени и земледелия. Его матерью была Рея. Зевс разделил со своими братьями власть над миром: он получил в удел небо, Посейдон – море, а Аид – подземное царство.

От первой супруги Метиды Зевс родил Афину. Были у него и другие многочисленные дети от богинь и смертных. Супруга Зевса Гера была верховной греческой богиней, царицей богов. Она покровительствовала браку, супружеской любви и родам.

Брат Зевса Посейдон был богом моря, всех источников и вод, а также владельцем земных недр и их богатств. В морской пучине находился его дворец, сам Посейдон повелевал волнами и морями. Если Посейдон взмахивал трезубцем, начиналась буря. Он мог также вызвать землетрясение.

Богом подземного мира и царства смерти являлся Аид, брат Зевса, глубоко под землей он владел царством, он сидел на золотом троне вместе со своей женой Персефоной, дочерью богини плодородия Деметры. Персефона была похищена Аидом, стала его женой и владычицей подземного царства.

Один из древних богов – Аполлон, сын Зевса и богини Латоны, брат Артемиды, был богом света и искусств, метким стрелком из лука. Аполлон получил от Гермеса изобретенную им лиру и сделался богом муз. Музами были девять сестер – дочери Зевса и богини памяти Мнемосины. Они были богинями искусства, поэзии и наук: Каллиопа – муза эпической поэзии; Евтерпа – муза лирической поэзии; Эрато - муза любовной поэзии; Талия – муза комедии; Мельпомена – муза трагедии; Терпсихора – муза танца; Клио – муза истории; Урания – муза астрономии; Полигимния – муза гимнической (от гимна) поэзии и музыки. Аполлон был почитаем как покровитель, вдохновитель поэзии и музыки; таким его запечатлело мировое искусство.

Сестрой златокудрого Аполлона была дочь Зевса Артемида, охотница, покровительница животных, богиня плодородия. Она обычно изображалась с луком, которым искусно владела, охотясь в лесах и полях. В различных областях Греции существовал ее культ, а в городе Эфесе был возведен прекрасный храм Артемиды.

Богиня Афина наиболее из почитаемых в Греции, была рождена самим Зевсом, появилась у него из головы в полном военном облачении. Богиня мудрости и справедливости, она покровительствовала городам и государствам как в период войны, так и в мирное время, определяла развитие наук, ремесел, земледелия. В ее честь был назван главный город в Греции – Афины.