Бумажные скульптуры. Скульптуры из бумаги в домашних условиях

В последние десятилетия XVIII в. в Англии впервые в мире начали широко применяться машины в промышленности. Это был крупный шаг вперед в развитии человечества (см. стр. 305).

В наше время, в условиях социализма, каждая новая машина облегчает труд людей и повышает благосостояние общества. Иное дело при капитализме, в обществе, разделенном на эксплуататоров и эксплуатируемых. Появление машин там принесло новые беды и страдания трудящимся. Раньше, когда машин не было и производство велось вручную, оно требовало физической силы, сноровки, умений, приобретавшихся иногда в результате длительной выучки. Изготовлением промышленных изделий занимались главным образом мужчины. Первые же машины были крайне просты по своему устройству. Работать на них могли женщины и дети. Капиталисты предпочитали нанимать их на работу. Платить детям можно было значительно меньше, чем взрослым мужчинам; дети не могли оказать сопротивления фабрикантам и защитить свои интересы.

Долгие годы рост английской промышленности происходил за счет жесточайшей эксплуатации труда не только взрослых рабочих, но и сотен тысяч детей.

Беспросветная нужда заставляла родителей посылать своих детей на фабричную каторгу. На фабриках работали дети семи, шести и даже пяти лет. Работа начиналась в половине шестого утра и продолжалась до 8-9 часов вечера, т. е. 14-15 часов в сутки. В дни промышленной горячки, когда возрастал спрос на товары, рабочий день еще удлинялся. Бывали случаи, когда работа начиналась в 3 часа ночи и заканчивалась в 10 часов вечера. С трудом поднимали по утрам родители своих детей, измученных непосильным трудом. Опаздывать было нельзя, за это надсмотрщики жестоко избивали малолетних рабочих.

В течение всего рабочего дня дети стояли у машин. Садиться строго воспрещалось. Нельзя было разговаривать, отвлекаться от работы.

На фабриках изготовлялись хлопчатобумажные ткани. В рабочих помещениях стоял удушливый запах смеси машинного масла, хлопковой пыли и чада от сальных свечей. Хлопковая пыль так насыщала воздух, что все казалось как в тумане. Вдоль длинных рядов машин копошились маленькие фигурки. К ногам малышей были подвязаны высокие деревянные колодки, чтобы они могли доставать до машин. Посторонним посетителям фабрики сразу бросался в глаза изнуренный вид детей: лица их были по-старчески сморщены или болезненно одутловаты, взоры безжизненны или полны тоски.

Два раза в день устраивались получасовые перерывы для еды. Но и в эти минуты дети работали: они смазывали остановленные машины. Принесенную с собой скудную пищу они проглатывали на ходу.

Мучения детей становились нестерпимыми к вечеру, когда особенно сказывались усталость и изнеможение. Невольная дремота смыкала их глаза. То и дело надсмотрщики пускали в ход плеть.

Дети росли хилыми и слабыми, от долгого стояния за машиной у многих искривлялись ноги и позвоночник. Маленькие рабочие часто получали тяжелые увечья.

Дети трудились и под землей, в шахтах. Там они грузили уголь в вагонетки и катили их по рельсам. Самые маленькие открывали и закрывали воздушные заслонки. Проходы в шахтах часто бывали такими низкими, что приходилось ползти на четвереньках, привязав вагонетку к поясу и пропустив ремень между ног.

Женский и детский труд вытеснял труд мужчин. Многие рабочие семьи существовали на гроши, которые зарабатывали женщины и дети. Случалось, что ребенок был единственным кормильцем целой, семьи, а взрослые безуспешно пытались найти работу.

Рабочий Джо отправился однажды навестить своего друга Джека, которого не видел несколько лет. Разыскав лачугу Джека, он спустился в низенький подвал. В углу Джо увидел охапку соломы, покрытую старыми простынями. Она служила постелью. Джек сидел на обрубке дерева перед огнем и чинил чулки жены.

Черт возьми, Джек, что ты делаешь! Где твоя жена? - воскликнул Джо.

Жена на фабрике. Она отправляется туда в половине шестого утра и работает до восьми вечера. Когда Мэри возвращается, она совсем разбита и ничего делать не может. У меня нет работы, и не было ее уже три года. Да, Джо, есть достаточно работы для женщин и детей в нашей местности, но нет для мужчин. Легче сто фунтов стерлингов найти на улице, чем найти работу. Все теперь стало вверх ногами. Мэри должна работать, а я сидеть дома, смотреть за детьми, подметать, стирать, стряпать и штопать. Знаешь, Джо, это очень тяжело для человека, который привык к другому труду.

Об этой горестной беседе кто-то из приятелей Джо и Джека поведал в письме, которое попало в руки Фридриха Энгельса, и он опубликовал его в своей книге о положении рабочего класса в Англии.

Энгельс приехал в Англию в конце 1842 г. С глубоким интересом он стал изучать положение пролетариата в этой передовой в то время капиталистической стране. Энгельс прочел множество книг и документов, касающихся положения рабочих. Он посещал кварталы, где ютились рабочие, и своими глазами наблюдал ужасающую нищету. Энгельс ходил по узким кривым улочкам, окруженным высокими фабричными зданиями и покрытым вечной копотью. Грязные многоэтажные дома от подвала до самой крыши были битком набиты жильцами. Он видел хилых, болезненных детишек, одетых в лохмотья женщин, которые вылезали из сырых подвалов на дневной свет. Энгельс заходил в квартиры рабочих, где часто в одной небольшой комнате ютились по две семьи и пять или шесть человек спали на одной кровати.

Энгельс написал яркую и правдивую книгу «Положение рабочего класса в Англии». Она вышла в свет в 1845 г. и явилась грозным обвинительным актом против капитализма и буржуазии. И до Энгельса многие изображали страдания пролетариата. Эти люди обращались к капиталистам с просьбами помочь рабочим. Энгельс первый сказал, что пролетариат не только страдающий класс. Борющийся против капитализма пролетариат сам может изменить свое положение.

И действительно, рабочие Англии мужественно и стойко боролись с капиталистами. Они требовали сократить рабочий день, увеличить зарплату, оградить детей от беспощадной эксплуатации.

В 30-40-х гг. XIX в. в Англии развернулось могучее чартистское движение (см. стр.350).

В августе 1842 г. произошла стачка рабочих Ланкашира, получившая название «пробочной забастовки». Бастующие уносили с собой пробки от паровых котлов, чтобы не допустить возобновления работы на фабриках. Забастовщики ходили от фабрики к фабрике, призывая всех рабочих присоединиться к ним. В несколько дней стачка охватила десятки тысяч рабочих. Она была подавлена только при помощи войск и полиции.

В марте 1844 г. 40 тыс. углекопов северных районов Англии, узнав о намерениях владельцев шахт снизить зарплату, побросали свои кайлы и начали забастовку. Чтобы принудить рабочих к покорности, владельцы шахт и домов предложили рабочим очистить занимаемые ими квартиры. Все 40 тыс. семей оказались выброшенными на улицу. Больных и слабых, стариков и детей безжалостно вытаскивали из постелей и выталкивали из домов. И все-таки рабочие не сдавались. Только на шестой месяц забастовки, оказавшись под угрозой голодной смерти, рабочие прекратили сопротивление. Энгельс писал, что углекопы вели борьбу с выдержкой, сознательностью и мужеством, которые вызывали восхищение.

Борьба рабочих вынудила английский парламент принять меры к ограничению эксплуатации детей. В 1833 г. был принят закон, по которому труд подростков от 13 до 18 лет был ограничен 12 часами, труд детей в возрасте от 9 до 13 лет - 8 часами, а труд детей моложе 9 лет запрещен (за исключением шелкоткацких фабрик). Но закон этот остался на бумаге. Понадобилось еще несколько лет борьбы, прежде чем рабочие добились в 1844 г. принятия нового закона, по которому был установлен контроль над соблюдением условий труда детей. В 1847 г. рабочие Англии добились ограничения труда подростков 10 часами в день. Фактически и мужчины стали работать по 10 часов, так как трудились в одну смену с женщинами и детьми. В те годы это было большим завоеванием пролетариата Англии.

С конца 40-х гг. XIX в. применение труда детей стало сокращаться. К этому времени появилось много усовершенствованных сложных машин, управлять которыми детям было не под силу.

Бесчеловечная эксплуатация детей в первые десятилетия фабричного производства в Англии убедительно показывает, какой ценой был достигнут прогресс промышленности и рост богатств в этой передовой капиталистической стране Европы.

Детский труд применялся не только в Англии. Так было и во Франции, в Германии, России, США, Японии и в других странах. Да и теперь в капиталистических странах дети рабочих и бедноты не ограждены от эксплуатации.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .

Машины получили первое применение в текстильной промышленности. Прядильные и ткацкие станки сделали излишней мускульную силу рабочего, но потребовали быстроты и ловкости движения пальцев. При этих условиях сделалась технически выгодной замена мужчины женщиной и ребенком. К техническому моменту присоединился другой - экономический. Такая замена обещала фабриканту экономию в заработной плате и предоставляла в его распоряжение рабочую силу, покорную самой широкой эксплуатации.

Появление первых фабрик с механическими станками было началом массового привлечения детей и женщин к промышленному труду. Но ошибочно думать, что в эпоху, предшествующую индустриальной революции, процент детей и женщин, занятых в обрабатывающей промышленности, был ничтожен. Барский двор средневекового сеньора был заполнен крепостными работницами (ткачихами, пряхами, вышивальщицами и пр.). Средневековые города уже в XIII столетии насчитывают немало женщин - ремесленниц, о них говорят городское право и цеховые статусы.

Уже тогда работники-мужчины с тревогой следили за возрастающим предложением дешевого женского труда. Возникла организованная борьба ремесленных цехов против наплыва свободных женских рук. Параллельно росту женского труда росло число детей, поглощаемых мастерской ремесленника: дети обоего пола вступали в нее в качестве учеников, и чем быстрее развивалось техническое разделение труда, тем больше их количество втягивалось в водоворот промышленной жизни. XVI век отмечен появлением крупных капиталистических мастерских, в которых открыто обнаруживается стремление усиленно эксплуатировать детские силы. Елизаветинский закон об ученичестве (1562 г.) пытается искусственно задержать этот рост в интересах мелкой промышленности.

Наблюдаемое явление объясняется глубоким преобразованием экономической жизни: успехи средневековой торговли нанесли решительный удар системе натурального хозяйства, возникло общественное разделение труда, и целый ряд трудовых операций из тесного круга семьи переносится в обособленные мастерские. Сфера домашнего хозяйства все более суживается, освобождая силы женщины и вспомогательные силы детей. Семья вынуждена многие предметы приобретать на рынке, и стремление поднять свою покупательскую силу заставляет ее занять освобожденные руки женщины и ребенка ремесленным производством. К той же цели толкало одиноких женщин отсутствие средств существования.

Таким образом, условия экономической жизни задолго до появления машин подорвало органическую цельность семейной ячейки. Но эти первые вестники новых социальных отношений бледнеют перед позднейшим переворотом. Конец XVIII века в истории Англии отмечен непрерывным рядом технических изобретений, получивших мировое экономическое значение. Применение машин к обработке волокнистых веществ с небывалой силой пробудил промышленную инициативу. Крупная капиталистическая мануфактура, возникшая еще в XVI веке, преобразуется в современную фабрику: огромные массы рабочих сосредоточиваются в одном предприятии, старинное ремесло падает, уступая место крупной промышленности.

Машины получили первое применение в текстильной промышленности. Здесь следствия технического переворота обнаружились особенно ярко, и ход дальнейших усовершенствований был особенно успешным. Прядильные и ткацкие станки сделали излишней мускульную силу рабочего, но потребовали быстроты и ловкости движения пальцев. При этих условиях сделалась технически выгодной замена мужчины женщиной и ребенком. К техническому моменту присоединился другой - экономический. Такая замена обещала фабриканту экономию в заработной плате и предоставляла в его распоряжение рабочую силу, покорную самой широкой эксплуатации. Вот почему с конца XVIII века так быстро возрастает количество женщин и детей, занятых в английской текстильной промышленности. В силу тех же самых причин массовое привлечение женщин и детей началось и в других отраслях производства.

Процесс, в классической форме пройденный Англией, с незначительными вариациями был повторен другими странами. Для первой половины ХХ века вытеснение взрослых мужчин женщинами и детьми и широкая, ничем не стесненная эксплуатация женского и детского труда, были общеевропейским явлением. Интенсивность этого явления произвела громадное впечатление на современников. Отсюда видно, как резко отличался лихорадочно быстрый темп возрастания женского и детского труда в машинный период от постепенного незаметного роста в предшествующую эпоху.

Последовавшие изменения экономической жизни не прекратили, а усиливали этот процесс. Мощное развитие транспорта, торговли и капиталистического земледелия втянули в сферу наемного труда новые массы женских и детских сил. Непрерывная дифференциация труда делала это явление возможным, а преимущество дешевой и покорной рабочей силы желательным и выгодным для торжествующего капитала. Наоборот, для умирающего ремесла неограниченная эксплуатация детей стала единственным средством поддержать свою агонию. Система фиктивного ученичества обусловила непрерывное возрастание детей, занятых в ремесле, и позволила ремесленнику хотя бы отчасти парализовать уничтожающую конкуренцию капитала.

Вытесняя труд взрослого мужчины из одних отраслей производства, женщина перемещает его в другие, не уменьшая общего количества мужского рабочего населения. Существуют специфические отрасли женского труда, в которых относительное число работниц особенно высоко, а количество мужчин прогрессивно падает (конфекционное, швейное, кружевное, фабричная обработка волокнистых веществ и др.). Здесь сильнее сказывается экономическая выгода от эксплуатации физических и духовных особенностей женщины.

В ответном предложении труда нет недостатка - суровая нужда гонит жен, матерей и юных девушек под своды фабрик и ремесленных мастерских. Анкета германских фабричных инспекторов о труде замужних женщин подтверждает, что решающую роль при поступлении на фабрику играет крайняя нужда самой работницы или ее близких.

В России

В России зарождение крупной промышленности восходит к началу XVIII века. Слабые зачатки фабричного производства наблюдаются еще в XV-XVI веках, но первые крупные предприятия возникают в Петровскую эпоху под сильным влиянием государственных требований. Реорганизация армии предъявила усиленный спрос на продукты независимой национальной промышленности, и вся экономическая политика Петра сводилась к лихорадочному насаждению суконных, полотняных, оружейных и прочих фабрик на базисе развившегося торгового капитала. Но в XVIII веке русская фабрика еще не носит капиталистический характер: за отсутствием свободных рабочих рук она вырастает на основе принудительного труда поссесионных и вотчинных крестьян. Свободы договора не существует, положение фабричных одинаково с положением крепостных. И только в XIX веке, под непосредственным влиянием европейской индустриальной революции воз¬никает и быстро овладевает рынком капиталистическая фабрика, и труд свободного рабочего, как более выгодный в экономическом отношении, вытесняет принудительный труд.

Падение крепостного права оказало сильнейшее влияние на рост обрабатывающей промышленности. Возникают новые отрасли производства, расширяется сеть железных дорог, разрастаются крупные фабричные центры. Россия, еще в дореформенную эпоху захваченная в круговорот мирового хозяйства, становится вполне капиталистической страной. Явления, сопутствующие капитализму на Западе, повторяются и у нас: разрывается вековая связь крестьянина с землей, образуется самостоятельный класс необеспеченных наемных рабочих, и прежняя патриархальность отношений сменяется господством «денежной наличности».

Повторяется также явление, отмеченное нами на предыдущих страницах: параллельно росту и концентрации крупного машинного производства образуется целая рабочая армия из женщин и детей.

Дети-работники появляются на дореформенной фабрике очень рано. Организация принудительного труда в XVIII веке не останавливалась перед физической слабостью ребенка: фабриканты получали выгодную привилегию, насильственно водворяя на фабрики нищих детей, просящих милостыню на городских улицах. Как общее правило, малолетние встречались в XIX веке на поссесионных фабриках. Нередко детей принимали на фабрики в срочную кабалу или массами забирали из Воспитательного дома за самую ничтожную плату. Сообщения об этих фактах относятся к тому моменту, когда начинался подъем капиталистической промышленности, вводились машины, и повышался спрос на рабочие руки. Это явление, аналогичное английской системе эксплуатации «приходских детей», просуществовало до 80-х годов, и было отменено при осмотре московских фабрик фабричным инспектором Янжулом.

Наряду с детским трудом очень распространен труд подростков. Сопоставляя данные за десятилетие, мы находим здесь абсолютное возрастание, относительные цифры и тут колеблются, но в конечном итоге сокращения нет… Своды Отчетов отмечают среди подростков преобладание девочек, а за последние годы - несомненную тенденцию заменять подростками взрослых.

О положении женского труда можно составить более отчетливое представление. На крепостной фабрике XVIII и XIX веков женщины работали наряду с мужчинами. И здесь правительство активно вмешивалось в социальные отношения, насильственно водворяя на фабрики «виновных баб и девок из тюрем и острогов». Работные Регулы 1741 года представляли фабрикантам право принуждать к фабричной работе дочерей и жен крепостных мастеровых. Некоторые поссесионные фабрики насчитывают громадное число работниц, например, Большая Ярославская Мануфактура в начале XIX века имела 1625 мужчин и 2250 женщин.

Широкое участие женщин в фабричной промышленности отмечают фабричные инспектора первого призыва. В осмотренных ими предприятиях в 1885 году насчитывалось рабочих:
мужского пола - 333052 чел. (68,59%)
женского пола - 152545 чел. (31,41%)

Женский труд увеличивается абсолютно и относительно… В чем же причины этого явления?

Личные наблюдения фабричной инспекции приводят и к следующим выводам: фабриканты предпочитают иметь дело с работницами, так как они уступчивые и требуют меньше оплаты, женщина вообще внимательнее, трудолюбивее и воздержаннее мужчины, она представляет из себя более спокойный, консервативный элемент.

Из каждой 1000 рабочих было:

Женщин:
На табачных фабриках: в 1895г. - 647 чел., в 1904г. - 678 чел.
На спичечных фабриках: в 1895г. - 451 чел., в 1904г. - 482 чел.
На пивоваренных фабриках: в 1895г. - 24 чел., в 1904г. - 86 чел.

Детей:
На табачных фабриках: в 1895г. - 91 чел., в 1904г. - 69 чел.
На спичечных фабриках: в 1895г. - 105 чел., в в 1904г. -141 чел.
На пивоваренных фабриках: в 1895г. - 4 чел., в в 1904г. -14 чел.

Из этого видно, что применение женского труда возросло во всех трех производствах, указанных выше, а труд детей - на спичечных фабриках и пивоваренных заводах. Интересно, что даже среди малолетних, девочки по немногу вытесняют мальчиков, т.к. и здесь их труд оплачивается дешевле, чем труд этих последних.

Н.А. Рубакин «Россия в цифрах», 1912г.

Мотивы фабрикантов совершенно аналогичны тем, которые мы наблюдаем в Западной Европе. Социальный кризис 1905-1906 г. только способствовал их осознанию и явному обнаружению.

В заключение приведем данные о распределении трудящихся женщин по отраслям промышленности. Сводка данных 1897 года охватывает всех наемных работниц. Она показывает, что в России тоже существует специфическая отрасль женского труда: домашнее услужение, заведения, касающиеся чистоты и гигиены тела, табачное и текстильное производства, изготовление одежды. Здесь - полный параллелизм с Западной Европой, который объясняется общностью основной причины: женщина завоевывает трудовую сферу, которая более отвечает ее женским особенностям. С одной стороны - ее веками выработанной домовитости, с другой - ловкости и гибкости ее пальцев, слабости тела, неспособного на сильное мышечное напряжение. Чем выше уровень экономической жизни, тем сильнее такая специализация труда.

Таким образом, в России мы наблюдаем явление, которое обще всем остальным капиталистическим странам: развитие машинного производства втягивает в сферу наемного труда огромные массы детей и женщин, они образуют не временные вспомогательные отряды рабочего класса, а входят в систему хозяйственной жизни постоянным и важным звеном, без которого невозможно нормальное экономическое развитие. Значительная часть из них захватывается фабричным производством. С ростом промышленности число женщин абсолютно и относительно возрастает, число детей продолжает оставаться на высоком уровне.

Вредное влияние фабрики на женщин и детей

Губительное влияние фабричной системы на рабочих со страшной силой сказалось в начальный период капитализма. Исследования, произведенные в XIX веке Марксом, Энгельсом, Виллерме, Бюре и др., раскрыли перед западноевропейским обществом потрясающую картину физической и моральной деградации, которая увенчивала святоохранявшуюся «свободу договора». Массы людей, вырванные из условий устойчивого существования, скоплялись в фабричных центрах в ужасающей грязи и скученности, страдая от недостатка воздуха, света, питания, умирая от эпидемий и преждевременного истощения, умственно тупые и нравственно развращаясь. Ничтожная заработная плата, неограниченный рабочий день и нездоровые условия труда были обычными спутниками рабочего в эту первоначальную эпоху.

В противоположность крестьянину-землепашцу промышленный рабочий дышит отравленной атмосферой, подвергается резким колебаниям температуры, страдает от грохота и стука машин, его труд нередко отупляюще-однообразен, лишен всякого умственного содержания и вреден недостатком мускульного напряжения. Подобные условия не могут не отразиться на состоянии организма, и сопоставление данных о сельских и промышленных округах приводит к самым печальным выводам. В стране передового социального законодательства, в Швейцарии, при военном наборе процент забракованных фабричных рабочих значительно превосходит соответствующую цифру у крестьян. У первых физическое развитие гораздо ниже, телесных недостатков - гораздо больше. Аналогичные данные мы имеем для Франции.

В России, при ее политической и культурной отсталости, фабричные условия должны действовать более угнетающе, чем на Западе. Санитарно-статистические исследования Московского Земства и первые отчеты фабричных инспекторов развернули гнетущую картину рабочей жизни, позднейшие исследования дополнили ее, но мало изменили.

В общем, русский рабочий и в наши дни скучивается в тесных грязных казармах или ютится по углам и каморкам, питается скудной и часто нездоровой пищей, работает в крайне антисанитарной обстановке и дает огромный процент травматических повреждений. Исследователи-врачи, писавшие о фабричной жизни на основании строгообъективного материала, порою не выдерживали и яркими штрихами передавали свои личные впечатления от рабочих. Их поражали ранняя старость и отпечаток вечной усталости на изнуренных, бескровных лицах. Рядом с выражением настоящего страдания, они встречали полную апатию, тупое безучастие ко всему…

Если фабричные условия оказывают такой вред взрослым окрепшим организмам, то с какой же разрушающей силой должны они влиять на детей!

Ребенок приходит на фабрику неразвившимся существом, со слабой сопротивляемостью внешним влияниям: он чаще подвергается заболеваниям, его болезни чаще заканчиваются смертельным исходом. Члены его тела не успевают сложиться, не окрепли и быстрее поддаются вредному воздействию обстановки. Ребенку чужды внутренняя сосредоточенность и умение владеть собой, и мысли, и чувства его далеки от планомерной и напряженной затраты энергии. На фабрике ребенок-рабочий попадает в условия, ненормальные для развития, стоящие в резком противоречии с элементарными требованиями гигиены и педагогики. Поэтому разнообразные отзывы о вредном влиянии фабричного труда на детский организм не должны казаться нам неожиданными.

На врачей, лично обозревавших фабрики, малолетние работники всегда производили особенно тяжелое впечатление. У фабричного инспектора Гвоздева, при описании мелких фабрик его участка, встречаются следующие строки: «Здесь я встречал малолетних, вид которых производил ужасное впечатление: таких истомленных лиц воскового цвета с глубоко впавшими глазами и совершенно синими подглазницами вы нигде больше не встретите».

На женщин вредное влияние фабрики отражается с неменьшей силой. Сравнительно с мужчиною женщину ставят в невыгодное, тяжелое положение отличительные особенности ее пола. Они заключаются с одной стороны в физическом организме женщины, с другой - в ее социальном положении.

Женщина физически слабее мужчины…Отсюда ясно, насколько опасны для женщин некоторые фабричные операции (переноска тяжестей, работа при печах и т.д.). Как общее правило, этот фактор учитывается, и женщины ставятся на легкие работы. Но в некоторых профессиях употребление мускульной силы женщин получает широкое применение, погоня за дешевой и покорной рабочей силой побуждает фабрикантов раздвигать сферу женского труда дальше физически допустимых пределов. Это наблюдается одинаково и на Западе, и в России.

Кабальность, эксплуатация и угнетение рабочих женского пола была такой же как и у мужчин, если не большей. Именно женщина, отработавшая на заводе вместе с мужчиной, должна была находить время для заботы о детях и ведения домашних дел. Продолжительность трудового дня не регламентировалась в России в конце ХIХ века, и составляла 17-18 часов, а порой доходила до 20 часов в сутки.

При изучении статуса рабочих России конца XIX века выявлено, что заработную плату женщине, занятой на производстве промышленного предприятия, фабриканты выплачивали как минимум в два раза ниже, чем для лиц мужского пола. Так, например, заработок рабочих основных цехов пуговичного производства Акционерного общества Бено-Ронталлер, то есть мужчин, составлял 20 - 25 рублей в месяц. В подсобных цеха, «где работали преимущественно женщины, заработок равнялся 10 - 12 рублям в месяц, на своих харчах и со своей квартирой. То есть в этом случае женщины должны были еще снимать себе жилье и покупать продукты питания, что мужчинам предоставлялось за счет предприятия.

Постепенное введение женского труда в промышленности, применение механизации, сокращения рабочих кадров в России в конце XIX века привели к тому, что возникла конкуренция между мужчиной и женщиной. Результатом таких изменений стало использование женского труда в тех отделениях предприятий и на тех профессиях, которые по своему назначению ниже оплачиваемы. Большинство женщин Российской Империи нанимались на тяжелые мужские работы в металлургические предприятия, заранее зная о том, что заработная плата их будет минимум на 30 % меньше, чем у мужчин. Промышленники этот факт объясняли тем, что женщины, как правило, имеют «недостаток профессиональной подготовки», делающий их труд менее производительным. Однако бороться с таким явным недостатком профессиональной подготовки никто из предпринимателей не собирался: опыт работы увеличивал производительность работниц, а заработная плата при этом оставалась прежней.

И.Ю. Ташбекова
«Женский труд в России в конце ХIХ века: историко-правовой аспект»

Попав на фабрику, женщина быстро слабеет, становясь доступнее действию болезни…Чем дольше длилась фабричная работа, тем тщедушнее становился организм фабричной работницы.

Русская фабрика отличается в этом отношении от европейской в невыгодную сторону: примитивная санитарная техника, беззаботность фабричной администрации, отсутствие регулирующих правил ведет у нас к увеличению травматических повреждений. Интересно отметить, что возрастание женского труда за последние годы повлекло за собой увеличение несчастных случаев, как абсолютно, так и относительно.

Наибольший процент фабричных работниц занят в текстильном производстве, которое влияет на организм трудящихся вреднее других отраслей промышленности. Всесторонние антропометрические измерения, произведенные доктором Дементьевым, выяснили худшее физическое состояние текстильных рабочих. Они - ниже ростом, легковесны, имеют меньшую абсолютную и относительную окружность груди и обладают значительно меньшей мускульной силой. Причина такого резкого различия кроется в неблагоприятных условиях текстильных фабрик: работа производится здесь при сильно-повышенной температуре и в воздухе, испорченном дыханием массы людей, сосредоточенных в замкнутых помещениях, мышечное напряжение ничтожно, и это понижает жизненные процессы рабочего, труд беспрерывен, автоматичен и отупляюще однообразен. Ко всему этому присоединяется вредное влияние пыли и газов: особенно гибельны операции трепания и чесания волокон, сортировка сырого материала и размачивание шелка, создающие благодатную почву для развития легочных заболеваний.

Женский труд очень распространен в табачном производстве, процент работниц превышает здесь процент взрослых мужчин. Между тем с санитарной точки зрения оно одно из самых вредных. Табачные мастерские пропитаны едкой ядовитой пылью, которая оседает на легких, вызывая разнообразные формы легочных заболеваний: астма, хронический бронхит, ангина, чахотка свирепствуют среди работниц. К самым страшным, по своим последствиям, относятся производства, связанные с употреблением ядовитых веществ - ртути, фосфора и свинца. Здесь воздух наполнен ядовитыми испарениями, от которых начинается тошнота, головокружение, и наступает хроническое отравление организма.

Молодые девушки, работающие на фабриках, поголовно страдают малокровием, наступление возмужалости у них запаздывает, размеры роста и таза меньше, чем у девушек- крестьянок.

Таковы условия фабричной работы и воздействие их на женский организм. Фабрика не только мешает его нормальному развитию, но действует на него разрушающе, преждевременно сводя в могилу целые поколения фабричных работниц.

Фабричная инспекция и врачи единогласно указывают на тяжелое положение беременной работницы. Фабричная администрация иногда рассчитывает забеременевших, иногда ограничивает их работу определенным сроком, иногда считается с фактом беременности и не ставит беременным никаких ограничений. Опасаясь расчета, женщина скрывает свою беременность или прибегает к искусственному аборту. Нужда заставляет ее работать во весь период беременности и бросать фабрику в самый последний момент, иногда за несколько часов до родов; бывают случаи, что женщина разрешается от бремени по дороге с фабрики или у фабричного станка. Если на здоровую вредно влияет непрерывное стоячее и сидячее положение, то беременная страдает от того и другого в сильнейшей степени. Германские инспектора в специальной анкете о фабричном труде замужних женщин констатировали частые женские заболевания, обусловленные работой беременных.

В особенности опасны работы, связанные с напряжением мышц, с резкими телодвижениями и вдыханием ядовитых веществ. Фабрика отравляет не только женщину, она отравляет зародыш, несущий в себе источник быстрого захирения и умирания. Учеными Гиртом и Шустером доказано, что анилин, свинец и ртуть из материнской крови переходят в организам зародыша. Следствием этого факта являются частые выкидыши и мертворождения. Исследование Парижского Медицинского и Гигиенического Общества обнаружило их у табачных работниц, то же самое замечено у работниц, подвергшихся воздействию свинца, цинка, ртути и других ядов. Сопоставление данных доктора Пауля и доктора Фонберга дало основание профессору Эрисману заключить, что огромное количество выкидышей у матерей, зараженных сифилисом, вдвое реже, чем у женщин, занятых работой со свинцом.

Исследования докторов Дементьева, Письменного и Вегера, произведенные на крупных мануфактурах России, привели к аналогичному выводу: фабричная работница в среднем чаще выкидывает и чаще рожает мертвых младенцев.

Но и рожденные живыми продолжают чувствовать на себе гнет фабрики. Родильница, из боязни потерять место, из желания поправить бюджет, расстроенный ее невольной безработицей, скорее спешит на фабрику. Сплошь и рядом женщина покидает постель и принимается за работу раньше восстановления сил. Работа в послеродовой период вредна не меньше, чем работа беременных, и обуславливает развитие острых недугов и долголетних хронических страданий.

Возрастание детской смертности до одного года с развитием фабричной промышленности наблюдается почти во всех странах, а в промышленных округах с особенной силой.

Таким образом, детская смертность растет прямо пропорционально распространенности фабричного труда матерей.

Нам остается осветить еще один момент: влияние фабрики на нравственный уровень женщины, на чувство чести и сознание собственного достоинства. Атмосферы цинизма, которая слагается на фабрике, как следствие некультурности и внешних условий работы, мы отчасти касались. Попадая на фабрику, женщина встречает град оскорблений, начиная с «невинных» шуток и кончая актами возмутительного насилия. Грязные жесты и назойливо-гнусные предложения преследуют ее все время пребывания на фабрике. Они исходят, прежде всего, от низшей фабричной администрации: мастеров и старших подмастерьев, которые пользуются зависимостью работницы для эксплуатации ее чести. «Ухаживания» мастеров - явление общепризнанное: целый ряд фактов из этой области сообщает фабричный инспектор Гвоздев, на них жалуются члены профсоюзов, они вскрываются также из официальных данных.

Бывали случаи, когда административная власть под давлением массовых жалоб рабочих брала с фабричных служащих официальную подписку, обязывающую прекратить «неблаговидное обращение с женщинами и девушками, работающими на фабриках». В 90-х годах такая подписка была взята на одной из московских парфюмерных фабрик старшим инспектором по предписанию Генерал - Губернатора.

Бывают случаи, когда рабочие вступаются за оскорбленных, на фабрике разражается забастовка. Но нередко со стороны товарищей-мужчин фабричная работница встречает такое же грубое, вызывающее отношение. Оно питается атмосферой унижения и бесправия, которая царит на фабрике до нашего времени. 30-40 лет назад бывали случаи, когда хозяева впрягали рабочих вместо лошадей в свои коляски, когда рабочих запирали в горевшем здании фабрики, чтобы они получше тушили вспыхнувший пожар. Недалеко время, когда работниц, по распоряжению фабричной администрации, обыскивали сторожа-мужчины. Система унизительных обысков до сих пор не исчезла. Побои, брань, вкоренившаяся система вымогательства - являются в наше время средством воздействия на рабочих со стороны низших служащих фабрики.

Женщина, попавшая в подобную обстановку, бессильна протестовать, боязнь получить расчет и сила вкоренившегося обычая заставляют ее примириться и приспособиться. Постепенно она становится привычно-равнодушной к сложившемуся укладу и поддается влиянию внешних условий.

Код для вставки на сайт или в блог.

И признан незаконным. В прошлом детский труд был широко распространён, но после появления и признания концепций безопасности труда и прав детей области применения детского труда постепенно стали сокращаться. Среди видов детского труда, существующих в цивилизованных странах, можно отметить работу в шоу-бизнесе (кино , театр , эстрада). Дети часто бывают вовлечены в различные виды преступной деятельности, в том числе проституцию и порнографию . В некоторых странах Африки детей вооружают и заставляют участвовать в боевых действиях .

Причины

Детский труд может быть рассмотрен как следствие нищеты и низкого уровня развития общества. Одна из основных причин, вынуждающих детей работать состоит в том, что от этого зависит выживание их семей и их собственное выживание. Немаловажную роль играет воля взрослых, которые могут использовать незащищённость детей в своих целях. Также играют роль социальные и культурные традиции, например:

• мнение о том, что труд способствует формированию характера и развитию навыков детей.
• традиция преемственности профессии.
• убеждение в том, что девочки менее нуждаются в образовании, чем мальчики, в связи с их традиционной ролью домохозяек.

Вышеуказанные традиции могут быть настолько сильны, что дети, а также и родители могут не осознавать, что детский труд незаконен и противоречит интересам самих детей.

История

Почти во всех странах мира на протяжении истории дети крестьян, рабов, а потом и ремесленников помогали родителям. Скорее всего, трудоспособные дети помогали ещё в первобытных обществах . В средневековой Европе дети, обучаясь у вольных ремесленников, а затем у цеховых , помогали им.

Детский труд на фабриках (заводах), шахтах был обычным явлением во многих промышленно развитых странах Европы и Америки в XIX веке. Дети трудились наравне со взрослыми до 14-18 часов в сутки (иногда с 5-6-летнего возраста), причём им платили за это в несколько раз меньше. Там существовало множество запретительных правил внутреннего распорядка, например, запрещалось смотреть в окно на рабочем месте (для чего на окнах висели решётки или заглушки), играть в перерывах на еду.

В Британии ещё существовали работные дома , где нищие (взрослые и дети) трудились принудительно в близких к тюремным условиях. О тяжелейших условиях детского труда писал английский историк Генри Джиббингс (англ. ) в книге «Промышленная история Англии» . Одним из первых внимание к проблеме детского труда в Британии привлёк знаменитый реформатор Роберт Оуэн - в 1816 г. он выступал об этом в Парламенте . С конца XVIII века и на протяжении XIX будущих ремесленных учеников («английских рабов», как называл их писатель) обычно набирали в работных домах, и, когда они попадали в «учение» на городские фабрики, то не получали никакого жалования, одежды. Часы труда были ограничены лишь полным истощением сил после применения различных принудительных способов к продолжению работы (например, после побоев надсмотрщиков). Дети часто работали до 16 часов подряд, иногда ночью, а в воскресенье чистили машины. Кормили их самой дешёвой и плохой пищей, которая часто шла также на корм свиньям. Спали они поочерёдно на грязных постелях. Некоторые пытались бежать с фабрики, и чтобы предупредить бегства, заподозренных в этом намерении детей заковывали в кандалы: они работали и спали в цепях. Такому же обращению подвергались и молодые женщины. Многие, не выдержав непосильного труда, умирали, и их хоронили по ночам в каком-нибудь глухом месте, чтобы народ не мог узнать масштабов такого «рабства». Некоторые совершали самоубийство для избавления от мучений.

В русских и карельских волостях в конце XIX века была популярна игра «Котя, котя, продай дитя»: «Игроки представляют, что имеют у себя каждый по ребенку, а часто даже приглашают маленьких детей и садят их перед собою. Садятся обыкновенно кружком…» Водящий обращается к одной из пар со словами: «Котя, котя, продай дитя!» В случае отказа ему отвечают: «Сходи за реку, купи табаку!» Если игрок соглашается и говорит: «Продам», он тут же должен бежать по кругу в одну сторону, а спрашивающий - в другую. Кто раньше прибежит к «проданному» - тот садится, а опоздавший снова начинает «покупать»1. Это была не просто детская забава в конце XIX - начале XX века на самом деле покупали и продавали.
Даже во второй половине ХХ столетия от сельских жителей Карелии можно было услышать рассказы о том, как местные купцы помимо дров, сена, дичи поставляли в Петербург и живой товар. Они собирали малолетних детей у бедняков, обремененных большими семьями и отвозили их в столицу, где детский труд был широко востребован.
Старожил карельской деревни Пелдожа А. И. Баранцева (1895 года рождения) вспоминала коллизию, развернувшуюся в семье Мярян: «Куча детей у них родилась: Мийккул, затем Настуой, затем Анни и Мари были. Всех их родители отправили в Питер, там и жили. Видишь ли, раньше бедные родители часто продавали своих детей в прислуги к богачам в Питер. Так отправили в Питер и детей Мярян…»2 Традиционно ребенок считался «готовым» к отправке в город в 10 лет. Но при возможности родители предпочитали отсрочить уход мальчика из семьи до 12-13, а девочки - 13-14 лет.
На первой неделе Великого поста сотни подвод, в каждой из которых размещалось от трех до десяти детей, тянулись по крепкому насту из Олонецкой губернии в столицу. Петербургский писатель и журналист М. А. Круковский написал на основе своих впечатлений цикл очерков «Маленькие люди». Один из них - «Приключение Сеньки» - рисует историю крестьянского мальчика, отданного отцом за пять рублей в Петербург. «У крестьян Олонецкого края, - писал Круковский, - во многих прионежских деревушках существует неразумный, бессердечный обычай без особой нужды (курсив мой. - О. И.) посылать детей в Петербург и отдавать их мелким торговцам в услужение, «в обучение» как говорит народ»3. Публицист был не совсем прав. Именно нужда заставляла крестьянина принять непростое решение. Семья на некоторое время избавлялась от лишнего рта, надеясь в будущем получать от «бурлака» (так крестьяне называли проживающих и зарабатывающих «на стороне») денежную помощь.
Торговля детьми, скупка и доставка в Петербург дешевой рабочей силы становилась специализацией отдельных крестьян-промышленников, которых в быту именовали «извозчиками» или «рядчиками». «Помню хорошо, в Киндасове жил некто Патроев… Он все время набирал детей и увозил в Питер. Вася Лаурин, мой брат Степан Секон, Гриша Родин, Мария Ивановна… Мари Мярян - все они были в Питере [подручными]. Патроев отвозил их в кибитке, вот как раньше детей продавали. А потом купцы там были, мастера, они заставляли детей работать в пошивочных [и других мастерских] шили да все», - вспоминала Баранцева4. Во второй половине ХIХ века поставкой детей из Олонецкого уезда в Петербург успешно занимался крестьянин Федор Тавлинец, проживавший в деревне Погост Рыпушкальской волости. За 20 лет он отправил в столицу около 300 крестьянских детей. Там он устраивал их в ремесленные заведения, заключал контракт с ремесленниками на обучение и получал вознаграждение за поставку учеников. О его деятельности властям стало известно, когда «извозчик», нарушая договоренности, попытался уклониться от передачи части вырученных денег родителям5.
Мальчиков обычно просили разместить в магазины, а девочек - в модные мастерские. Они снабжали ребенка одеждой и провизией на дорогу, паспорта же вручали промышленнику. С момента увоза судьба детей всецело зависела от случая и, прежде всего, от возницы–промышленника. «Извозчику» не платили за перевоз, он получал деньги с того человека, которому отдавал в обучение ребенка. «Понятно, что при таких условиях, - писал житель села Кузаранда Н. Матросов, - последний рыскает по столице и разыскивает место, где ему дадут побольше денег, не спрашивая, способен ли ребенок к данному ремеслу, хорошо ли ему будет жить и что выйдет впоследствии»6.
За каждого ребенка, сданного в учение на 4-5 лет, «извозчик» получал от 5 до 10 рублей. При увеличении срока обучения цена возрастала. Она в 3-4 раза превышала сумму, отданную скупщиком родителям, и в значительной степени зависела от внешних данных, состояния здоровья и расторопности малолетнего работника. Лавочник или хозяин мастерской оформлял ребенку вид на жительство, обеспечивал его одеждой и питанием, получая взамен право всевластно им распоряжаться. В судебной практике того времени подобное явление фиксируется именно как торговля детьми. Например, хозяйка одной из ремесленных мастерских на суде объясняла, что в Петербурге принято покупать детей в учение, в результате чего покупатель приобретает право пользоваться рабочей силой ребенка7.
Масштабы торговли детьми в конце XIX века, по мнению современников, приобретали громадные размеры. Круковский рисовал удручающую картину, наблюдавшуюся при появлении скупщика ранней весной: «Стоны, крики, плач, иной раз - ругань слышны тогда на улицах безмолвных деревень, матери с бою отдают своих сыновей, дети не хотят ехать на неизвестную чужбину»8. Закон признавал необходимость обязательного согласия ребенка, отдаваемого в обучение ремеслу, или «в услужение»: «Не могут быть отданы дети родителями без собственного их согласия…»9. На деле же интересы детей в расчет, как правило, не принимались. Чтобы закрепить свою власть над ребенком, покупатели брали от родителей долговую расписку.
Но не только бедность заставляла олонецких крестьян расставаться со своими детьми. Воздействовали и уверения, что в городе ребенок будет определен «на хорошее место». Народная молва хранила память о богатых выходцах из Карелии, сумевших разбогатеть в Петербурге. Рассказы об их капиталах будоражили мысли и чувства карельского крестьянина. Неслучайна пословица - «Miero hinnan azuw, l’innu neidižen kohendaw» - «Мир цену установит, город девушку сделает лучше» По наблюдениям чиновников, священников, учителей каждый отец, имевший нескольких детей, мечтал отправить одного из них в столицу.
Однако не все дети могли быстро привыкнуть к новым условиям жизни в городе. Карельский сказитель П. Н. Уткин рассказывал: «Увезли меня в Питер и определили на пять лет мальчиком к сапожнику. Ну, мне стало жить очень плохо. В четыре часа утра разбудят и до одиннадцати вечера на побегушках». Герой повествования решился бежать10. Многие по разным причинам уходили от хозяев, вынуждены были скитаться. В рапорте уездного исправника Олонецкому губернатору в конце ХIХ века было зафиксировано, что отданные в учение, а по сути дела проданные в Петербург, дети «подчас почти полунагие в зимнее время, прибывают разными путями на родину»11.
Охрана детского труда законодательно распространялась лишь на крупное производство, где надзор за исполнением законов осуществляла фабричная инспекция. Ремесленные и торговые заведения оказывались вне этой сферы. Законодательно возраст вступления в ученичество не оговаривался. На практике обычно не соблюдалось и установленные «Уставом о промышленности» ограничения продолжительности рабочего дня учеников - с 6 утра до 6 вечера, и тем более, назидание мастерам: «…Учеников своих учить усердно, обходиться с ними человеколюбивым и кротким образом, без вины их не наказывать и занимать должное время наукою, не принуждая их к домашнему служению и работам»12. Условия жизни, в которых оказывались подростки, толкали их на преступления. Треть всех правонарушений, совершаемых малолетними в начале ХХ века (а это были в основном кражи, вызванные недоеданием), приходилась на учеников ремесленных мастерских13.
Материалы олонецкой печати дают представление о том, как складывались судьбы проданных в Петербурге детей. Кому-то, как говорила пословица, Питер становился матерью, а кому-то - мачехой. Многие из оказавшихся в столице детей вскоре оказывались «на дне» петербургской жизни. О них инспектор народных училищ С. Лосев писал: «В то же время, когда Великим постом в Петербург направляются из Олонецкой губернии подводы с живым товаром, из Петербурга бредут по деревням и селам пешком, побираясь Христовым именем, оборванные, с испитыми лицами и горящими глазами, нередко пьяные, смиренные при просьбе милостыни и нахальные в случае отказа в ней, молодые парни и зрелые мужчины, изведавшие петербургское «ученье» в мастерских, петербургскую жизнь…»14. Среди них было немало тех, кто в наказание за нищенство или другие проступки был лишен вида на жительство в столице. С детства оторванные от крестьянского труда, эти люди разлагающе воздействовали на односельчан. Пьянство, прежде не свойственное карелам, получало распространение в их среде в конце XIX - начале ХХ века, особенно среди молодежи и 15-16-летних подростков. Тот, кто стыдился своего возвращения неудачником в родную деревню, пополнял ряды «золоторотцев».
Впрочем, немало было молодых людей, которые «удержались на плаву», адаптировались к городской жизни. По мнению современников, из всех «ценностей» городской цивилизации они освоили лишь лакейские манеры и так называемую «пиджачную» культуру, состоявшую в манере одеваться по определенному шаблону. Подростки стремились вернуться в деревню в «городском» костюме, вызывавшем почет и уважение сверстников. Появление новой вещи не оставалось незамеченным близкими и знакомыми. Принято было, поздравляя с обновкой, говорить: «Аnna jumal uwdištu, tulien vuon villaštu» - «дай бог обновку, а в будущем году шерстяную». Как правило, первым делом подросток покупал галоши, которые по возвращении в деревню независимо от погоды одевал по праздникам и на беседы. Затем, если позволяли средства, приобретались лакированные сапоги, часы, пиджак, яркий шарф… Просвещенные современники смотрели на это с иронией. Один из них писал: «Сколько спеси и глупого чванства, к сожалению, приносят лакированные сапоги с собой. Человек перестает узнавать своих ближних из-за блеска сапог. Единственно утешает в сих случаях то обстоятельство, что сняв с себя галоши и сапоги, он становится прежним Васькой или Мишкой»15.
В отличие от отходников на лесозаготовки и другие ближние промыслы, зарабатывавших на новую рубашку к Пасхе, сапоги или пиджак, «питеряки», «питербуры», то есть парни, работавшие долгое время в столице, обладали «щегольским» костюмом и составляли особо уважаемую и авторитетную группу деревенского молодежного сообщества. Вот детали одного из вариантов «изящного» костюма 13-14-летнего парня, возвратившегося в Олонецкую Карелию из Петербурга в 1908 году: пестрые брюки, котелoк, красные перчатки16. Также мог присутствовать зонтик и надушенный розовый носовой платок. Статусная роль одежды в карельской культуре выражена достаточно ярко. Видимо, поэтому в карельском языке слово «herrastua», наряду со значениями «щеголять», «франтить», имеет и другой смысл - «мнить себя начальником».
Наиболее удачливые и предприимчивые «выученики Петербурга», сумевшие разбогатеть и даже стать хозяевами собственных заведений, были, конечно, не многочисленны. Их визитной карточкой на родине становился большой красивый дом, в котором жили родственники и куда время от времени наезжал хозяин. Слава и капиталы этих людей являлись веским аргументом для крестьянина, отправлявшего своего ребенка в столицу.
Влияние города на жизнь подростка в конце XIX - начале ХХ века было неоднозначным. Современники не могли не отметить позитивное воздействие -интеллектуальное развитие юношей и девушек, расширение их кругозора. В большей мере это относилось к тем, кто проработал на фабриках или заводах Петербурга. Вернувшись в деревню, эта немногочисленная часть молодежи уже не расставалась с книгой.
И все же принудительная отправка детей в город вызывала озабоченность прогрессивной части общества. Крестьянин-карел В. Андреев из деревни Сямозеро писал: «Увезенные в город и помещенные в мастерские - они [дети. - О. И.], принужденные жить в помещениях хуже собачьих конур, питаемые отбросами и разной бурдой, постоянно избиваемые хозяевами и мастерами - большинство хиреет, и гостьей всех этих мастерских - скоротечной чахоткой уносится в могилу. Меньшинство же, перенесшее каким-то чудом все эти мытарства, достигало звания мастера, но, живя в пьяной и развратной компании несколько лет, само заражалось этими пороками и преждевременно сходило в могилу или пополняло ряды преступников. Дельных и работящих мастеров считалось и считается весьма мало». Ему вторил крестьянин П. Коренной: «Выходят в люди десятки, сотни гибнут. Их душит городская жизнь, отравляет организм, портит нравственно, возвращая деревне людей болезненных, с испорченной нравственностью»17.
Примечания
1. Олонецкие губернские ведомости. 1897. 10 сентября.
2. Баранцев А. П. Образцы людиковской речи. Образцы корпуса людиковского идиолекта. Петрозаводск. 1978. С. 112.
3. Круковский М. А. Маленькие люди. М. 1907. С. 57.
4. Баранцев А. П. Указ. соч. С. 130.
5. Национальный архив Республики Карелия (далее - НА РК). Ф. 1. Оп. 1. Д. 49/98. Л. 4-5.
6. Матросов Н. Село Кузаранда Петрозаводского уезда//Вестник Олонецкого губернского земства (далее - ВОГЗ). 1908. № 20. С. 15.
7. Труды I Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщин и его причинами, происходившего в СПб. С 21 по 25 апреля 1910 г. СПб. 1911. С. 104.
8. Круковский М. А. Олонецкий край. Путевые очерки. СПб. 1904. С. 247.
9. Свод законов Российской империи. Т. Х. Ч. 1. Ст. 2202-2203.
10. Конкка У. О собирании и некоторых особенностях карельских сказок//Карельские народные сказки. М.; Л. 1963. С. 50.
11. НА РК. Ф. 1. Оп.1. Д. 49/98. Л. 4-5.
12. Законы о детях. Сост. Я. А. Канторович. СПб. 1899. С. 177.
13. Окунев Н. А. Особый суд по делам о малолетних: Отчет Санкт-Петербургского столичного мирового судьи за 1910 г. СПб. 1911. С. 37.
14. Холодная В. Г. Символика и атрибутика праздничного костюма парня в русской деревне с 40-х годов XIX по 20-е годы ХХ в.//Мужской сборник. Вып. 1. Мужчина в традиционной культуре. М. 2001. С. 136.
15. И. М. Стекольный промысел в Ладвинской волости Петрозаводского уезда//ВОГЗ. 1909. № 13. С. 20.
16. Лосев С. Наброски и заметки//ВОГЗ. 1909. № 2. С. 9.
17. Андреев В. К открытию в Сямозерской волости двухклассного училища//ВОГЗ. 1908. № 24. С. 20; Коренной П. О нашем сельском хозяйстве//ВОГЗ. 1910. № 15. С. 33.

В России закон 1 июня 1882 г . устанавливал запрет на работу детей до 12 лет , для детей 12-15 лет ограничивал время работы 8 часами в день (притом не более 4 часов без перерыва) и запрещал ночную (от 9 часов вечера до 5 часов утра) и воскресную работу, а также запрещал применение детского труда во вредных производствах.
Владельцы предприятий должны были «предоставлять возможность» детям, не имевшим свидетельства об окончании по меньшей мере одноклассного народного училища или приравниваемого к нему учебного заведения, посещать школы не менее 3 часов в день или 18 часов неделю.

Введение закона тут же вызвало противодействие со стороны промышленников.

Челябинск. Чаеразвесочная фабрика Высоцкого.

Ложкарное производство. Кустарные промыслы России 1910-е гг.

Столярное производство. Кустарные промыслы России 1910-е гг.

Производство деревянных трубок. Кустарные промыслы России 1910-е гг.

Окрашивание деревянной посуды. Кустарные промыслы России 1910-е гг.

Рабочие и работницы Товарищества ситцевой мануфактуры Альберта Гюбнера

Сначала была введена оговорка о том, что его действие будет ограничено лишь фабриками.
Затем отсрочили его ввод на год (до 1 мая 1884 г)., причем еще два года по разрешению министра финансов допускались «в случае надобности» работа детей 10-12 лет и ночная работа (не более 4 часов) детей 12-15 лет.

Развеска чая в московской развесной товарищества "Губкин и Кузнецов"

В 1885 г. был принят закон «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках, заводах и мануфактурах». По нему воспрещалась ночная работа подростков до 17 лет и женщин на хлопчатобумажных, полотняных и шерстяных фабриках. Вступил в силу с 1 октября 1885 г.

Однако, его распространили только на вредные работы в фарфоровом и спичечном производствах .
В 1897 г. закон был распространён также на все текстильное производство .

Цех Никольской мануфактуры. Местечко Никольское Владимирской губернии Нач. ХХ в.

Рогожное производство. Кустарные промыслы России 1910-е гг.

Из книги: Курская А.С. Производство часов в Москве и Московской губернии. М., 1914 г.

Законы 1882 и 1885 гг. имели значение временных правил с последующей доработкой.

Но в 1890 г. Законопроект, внесённый в 1890 г. уже ослаблял значение первоначальных законов.
Малолетних рабочих отныне могли, «когда по роду производств это окажется необходимым», привлекать к работе 9 часов в две смены по 4,5 часа. В стеклянном производстве разрешалось даже ставить малолетних на 6 часов ночной работы.
Законодательно определенное ночное время в определенных случаях было сокращено до промежутка с 10 часов вечера до 4 часов утра. Этот закон («Об изменении постановлений о работе малолетних, подростков и лиц женского пола на фабриках, заводах и мануфактурах и о распространении правил о работе и обучении малолетних на ремесленные заведения») был принят Государственным советом и высочайше утверждён 24 апреля 1890 г.

Рабочие во дворе типографии товарищества "Сытин И.Д. и Ко" в Москве на Пятницкой улице 1910-е гг

Накатчики Товарищества ситцевой мануфактуры Альберта Гюбнера 1884 г

В действительности же детей продолжали эксплуатировать, и, если в крупных городах производилось инспектирование, то в глубинке детский труд и детское бесправие существовало вплоть до 1917 года, пока не был принят первый кодекс о труде, гарантировавший 8-часовой рабочий день и запрещение использовать детей на работах до 16-ти лет.

Село Верховье, Солигаличского уезда. 1910-1914. из альбома Татьяны Дроздовой

В России даже во второй половине ХХ столетия от сельских жителей Карелии можно было услышать рассказы о том, как местные купцы помимо дров, сена, дичи поставляли в Петербург и живой товар. Они собирали малолетних детей у бедняков, обремененных большими семьями, и отвозили их в столицу, где детский труд был широко востребован.
Торговля детьми, скупка и доставка в Петербург дешевой рабочей силы становилась специализацией отдельных крестьян-промышленников, которых в быту именовали «извозчиками» или «рядчиками».
Мальчиков обычно просили разместить в магазины, а девочек — в модные мастерские. Родители снабжали ребенка одеждой и провизией на дорогу, паспорта же вручали промышленнику. С момента увоза судьба детей всецело зависела от случая и, прежде всего, от возницы-промышленника. «Извозчику» не платили за перевоз, он получал деньги с того человека, которому отдавал в обучение ребенка.
За каждого ребенка, сданного в учение на 4—5 лет, «извозчик» получал от 5 до 10 рублей. При увеличении срока обучения цена возрастала. Она в 3—4 раза превышала сумму, отданную скупщиком родителям, и в значительной степени зависела от внешних данных, состояния здоровья и расторопности малолетнего работника. Лавочник или хозяин мастерской оформлял ребенку вид на жительство, обеспечивал его одеждой и питанием, получая взамен право всевластно им распоряжаться.

Охрана детского труда законодательно распространялась лишь на крупное производство, где надзор за исполнением законов осуществляла фабричная инспекция. Ремесленные и торговые заведения оказывались вне этой сферы. Законодательно возраст вступления в ученичество не оговаривался. На практике обычно не соблюдалось и установленные «Уставом о промышленности» ограничения продолжительности рабочего дня учеников — с 6 утра до 6 вечера, и тем более, назидание мастерам: «…Учеников своих учить усердно, обходиться с ними человеколюбивым и кротким образом, без вины их не наказывать и занимать должное время наукою, не принуждая их к домашнему служению и работам». Условия жизни, в которых оказывались подростки, толкали их на преступления. Треть всех правонарушений, совершаемых малолетними в начале ХХ века (а это были в основном кражи, вызванные недоеданием), приходилась на учеников ремесленных мастерских .
( , старая не работает)
***

Фабрикант и рабочие.г. Юрьевец Костромской губ. (ныне Ивановская обл.),
1894-1917 из альбома Павла Маслакова

В 1894 году была запущена фабрика братьев Кухтериных - известных и удачливых томских купцов
Рабочий класс немедленно встал в очередь на новую фабрику - даже пристроить сюда ребятишек на набивку коробков родители считали великим счастьем, хотя... детский труд здесь был официально запрещен
На фабрике Кухтериных работало около 400 рабочих: мужчины, женщины и дети. Многие дети начинали работать в 7-8 лет.
Дети набивали коробки спичками. Набивать надо было так, чтобы ни одна спичка не упала. За каждую упавшую спичку платили штраф, за плохое отношение к машинам, станкам, инструментам платили штраф от 15 коп. до 1 руб. В то время коробка спичек стоила 9 копеек, столько же сколько стоило одно яйцо. Работали по 12-14 часов с перерывом на обед и чай / полдник/.
Норма для детей 400 коробков.
***http://ann-vas1.narod.ru/Artikle/s-istori.html

Из архивных источников известно, что весной с началом таяния снега у симских рабочих забирали детей в возрасте от 12 до 16 лет и отправляли на Бакальские рудники. Там их селили в казармах и заставляли дробить руду. Каждому ребенку давали урок - за день надробить и свезти на склад 50 пудов и получали они всего по 3 коп. в день.
***http://unilib.chel.su:6005/el_izdan/kalend2009/sim.htm

Рабочие на руднике Тетюхе-рудник, Приморский край, 1910 из альбома Елены Малининой

Но что представляли из себя шахты Питкяранты в шестидесятые-семидесятые годы XIX века? Вот как пишет об этом первый гидрограф Ладоги, полковник корпуса флотских штурманов А.П.Андреев в своем труде "Ладожское озеро":
"Во всем руднике не только что песни, но и голоса не слышно: стук молотка какой-то глухой, все мертвенно-могильно! ... Ночник маслянный и висит на палке, воткнутой в щель стены; подле него висит маленькая берестяная котомка с каким-то съедобным запасом. Под ногами валяются доски, поленья, куски руды - обстановка незавидная!..подле этой шахты есть здание, где множество мальчиков разбивают на мелкие куски вынутую из шахты руду и ее сортируют... "
http://pitkaranta.onego.ru/index.php?mod=plant
***

Подросток - уральский горнорабочий Пермская губ., 1900 из альбома Валерия Москалькова:

Эта фотография дробильщиков сделана на шахте в Пенсильвании, но условия на шахте в Питкяранте вряд ли были лучше

Бутылочный завод на одну стекловаренную печь был построен в 1898 году в 4-х километрах от поселка Султановский на берегу реки Кумы...К 1906 году на заводе работало уже 250 человек...
Вот что рассказал первый стеклодув завода Василий Арестович Мартыненко: «Главная фигура на заводе - это стеклодув. Обмакнет он тяжеленную полуметровую металлическую трубку в ванне, намотает на нее ком расплавленного стекла и бежит к станку, выдует бутылку и передаст ее отбивщику, а сам бежит в своих башмаках с деревянными подошвами, за новой порцией стекла. Жара невыносимая, но никаких вентиляторов, никаких механизмов очистки воздуха тогда не было.
В таких же условиях находились и подсобные рабочие: повертывальщики, отбивальщики, смазыватели форм и относчики. Их работа еще более однообразная и нудная».
Работали по 12 часов в смену. Бригада, состоящая из 8 человек, за смену могла в таких условиях выработать в среднем 1200 бутылок и получала за каждую сотню принятой приемщиком посуды по 60 копеек. Деньги распределялись среди бригады. Стеклодув получал за смену 2 руб. 60 коп., а подсобные значительно меньше: повертальщик - 24 коп., относчик - 18 коп.
На подсобных работах использовались дети, начиная с 8 - 9 лет. Поэтому хозяин с удовольствием брал на работу многодетные семьи, чтобы использовать дешевый детский труд.
***http://www.smga.ru/minvody_dorevolucionnoe_vremya.htm

Перепись Иркутска 1864 г. зафиксировала применение и детского труда — 23% детей до 14 лет имели какое-либо занятие: 0,1% были заняты в государственной службе (были писцами); 1,5% в торговле (торговали, либо состояли купеческими приказчиками, конторщиками); 3,3% занимались различными ремеслами (больше всего было портных, сапожников, столяров, плотников, папиросников, скорняков, маляров, но были и мясники, каменщики, печники, прядильщики и др.); домашней прислугой, поденщиками и чернорабочими числилось 8,3% подростков до 14 лет; и больше всего — 9,8% были заняты домашним хозяйством, огородничеством и т.п. Дети, рано начинавшие свою трудовую деятельность, в большинстве своем были несчастны. Многие хозяева лавок, мастерских в крупных и губернских городах, не хотели прекращать работу даже на праздники, не желая, видимо, терять прибыль, а ведь у них большинство подмастерьев составляли малолетние, которые таким образом лишались не только отдыха, но и возможности учиться или по собственному желанию распоряжаться своим досугом в выходные и праздничные дни.

***http://new.hist.asu.ru/biblio/gorsib2_1/128-135.html

Строители ж/д мостов на транссибирской магистрали под Красноярском. Красноярск, 1906. из альбома Александра Ошурко

Глуховского прядильщика или ткача среди толпы можно было узнать по зеленому, землистому лицу.
Станки и машины в цехах были расставлены так тесно, что пробираться между ними можно было только боком, с опасностью для жизни. Экономя на всем, стремясь из всего выжать побольше прибыли, Морозов каждый клочок площади использовал с выгодой для себя. Движущиеся части машин — шестерни, ременные передачи, трансмиссии — не были ограждены точно так же из экономии, и на фабриках, из-за этого, каждый день происходили несчастные случаи. То рабочий во время чистки попадет рукой в машину, то он зацепится рваной рубахой за шестерню, то его затянет ремнем под вал трансмиссии. Больше всего страдали дети. Несчастные случаи с ними приключались наиболее часто; дети были менее осторожны, более подвижны, сильнее уставали на работе, нежели взрослые. Из статистических данных явствует, что в 1882 году 67 процентов всех несчастных случаев на Богородско-глуховской мануфактуре происходили с детьми.
Маленьких, худых ребятишек, из которых многим еще не миновало и восьми лет, заставляли таскать тяжелые тюки с хлопком, корзины с пряжей, коробки со шпулями. Жалкие, оборванные, едва держащиеся от усталости на ногах, они обтирали ветошью машины, подметали полы, топили печи. Они были разносчиками, рассыльными, ткацкими учениками. Они при полном рабочем дне с трудом зарабатывали на хлеб. Расчет производился с ними по очень простому
принципу: сколько каждый из них принесет корзинок или тюков, — а перепадало на каждого не более десятка, — столько и получит копеек.
*** http://www.bogorodsk-noginsk.ru/narodnoe/gluhovo20/1.html

Пусть их Россия остаётся их Россией там, за рубежом. Пусть продают своих детей в рабство. Там, на их родине.
= =
См. так же " "