Что зашифровал Льюис Кэрролл в своей книге «Алиса в стране чудес. Глава VII

Знаменитая сказка Л. Кэрролла о приключениях девочки Алисы в Стране чудес в переводе поэта и переводчика Юрия Лифшица. Книга написана легким живым языком. Особенно удалось переводчику переложение стихов Л. Кэрролла, которые в массе своей представляют собой пародии на известные английские стихи. Бережное отношение к оригиналу не помешало переводчику по-новому передать текст сказки на русский язык. В оформлении обложки использована иллюстрация английского художника Артура Рэкема (1867-1939).

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Алиса в Стране чудес. Перевод Юрия Лифшица (Льюис Кэрролл) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Глава II. Слезносоленое озеро

– Это страйне кранно ! – с изумлением воскликнула Алиса, обратив внимание на свои ноги, с невероятной быстротой исчезавшие из виду.

(Как видите, она немного сбилась – настолько потрясло ее неслыханное поведение собственных ног.)

– Я, кажется, и впрямь стала похожа на подзорную трубу, – продолжала удивляться Алиса. – Вытягиваюсь и вытягиваюсь! До скорой встречи, ноги! Мои бедные маленькие ножки, на кого вы меня покидаете? Кто теперь, хорошие вы мои, наденет на вас чулки и башмаки? Как мне будет вас не хватать! Как мы теперь будем обходиться друг без друга?

Она призадумалась. «Надо их чем-нибудь задобрить. Вот что: на каждое Рождество буду отправлять им посылку с новыми ботинками. Придется еще и посыльного нанимать, – фантазировала она. – Веселенькое дело – дарить подарки собственным ногам! Да еще по такому чудному адресу:

КОВЕРЧЕСТЕР У КАМИНШИРА, МИСС ПРАВОЙ НОГЕ И МИСС ЛЕВОЙ НОГЕ.

ВАША АЛИСА

Ну, и нагородила же я чепухи!».

Как вдруг она уткнулась головой в самый потолок. Еще бы! В ней теперь было девять с чем-то футов росту! С золотым ключиком в руках Алиса бросилась к вожделенной дверце. Бедняжка! Могла ли она пробраться в сад, если для того, чтобы вторично взглянуть на него, ей пришлось растянуться на полу? Алиса совсем упала духом, снова уселась на пол и заплакала.

– Как тебе не стыдно? – сквозь слезы спросила она себя. – Сколько можно плакать? Ты ведь уже большая (и это была сущая правда). Прекрати! Прекрати, кому я сказала!

Но слезы все прибывали, постепенно растекались по полу и вскоре покрыли его чуть ли не четырехдюймовым слоем. Алиса уже сидела в огромной луже, когда неподалеку раздался дробный перестук чьих-то ножек. Алиса мигом перестала плакать, и уже ничто не мешало ей наблюдать за развитием событий. В зал вбежал Белый Кролик, в умопомрачительном наряде, с парой белых лайковых перчаток в левой лапе и с большим веером – в правой. Он мелко-мелко перебирал ножками и повторял как заведенный:

– Ох уж эта Герцогиня! Если я задержусь, она мне задаст!

Алиса впервые находилась в таком отчаянном положении; ей поневоле пришлось просить помощи у первого встречного.

– Скажите, пожалуйста, сэр… – обратилась она к пробегавшему мимо Кролику.

Тот испуганно подскочил, выронил перчатки и веер и во мгновение ока исчез в темноте.

Алиса подняла вещи Кролика и принялась обмахиваться веером, – в зале было невыносимо жарко.

– Ну и денек у меня сегодня! – сказала она. – Чудной какой-то. Еще вчера все было по-старому. Может быть, этой ночью я перестала быть самою собой? Попробуем разобраться. Итак, я проснулась сегодня утром или не я? По-моему, я уже с утра была сама не своя. Но если я непохожа на себя, спрашивается, кто же я такая теперь? Ну и головоломка!

Алиса принялась по очереди вспоминать своих подруг по школе – не превратилась ли она в кого-нибудь из них?

– Во-первых, – принялась рассуждать Алиса, – волосы у меня по-прежнему короткие, – значит, я не Ада. Во-вторых, я кое-что знаю и умею, – стало быть, я и не Мэри. Притом она – это одно, а я – совсем другое. Прямо голова кругом идет! Стоп! Если я все еще Алиса, мне должна быть известна таблица умножения. Посмотрим: четырежды пять – двенадцать, четырежды шесть – тринадцать, четырежды семь – четырнадцать… Кажется, неправильно: так я и до двадцати не доберусь! Что-то мне сегодня не умножается. Интересно, что будет с географией? Лондон – столица Парижа, Париж – столица Рима, Рим… Вот так история! Не вышло ничего! Как это похоже на Мэри! Ладно, последняя попытка: прочту-ка я «Робин-Бобин Барабек». Эти стихи я знаю с детства.

Она уселась поудобнее, положила руки на колени, как во время урока, и начала… каким-то не своим – хриплым – голосом читать незнакомые строчки:

Робин-Бобин Крокодил

Для начала выпил Нил,

Выпил Темзу, выпил По,

Выпил речку Лимпопо,

Весь Индийский океан

Плюс еще один стакан.

А потом и говорит:

«У меня живот болит!».

– И стихи как будто не те, – сказала бедная Алиса, снова собираясь заплакать. – Неужели я теперь Мэри? Неужели мне придется жить в их противном домишке? Мэри такая глупая: только и знает зубрить уроки и никогда не гуляет! Значит, теперь я буду заниматься с утра до вечера? Да ни за что на свете! Раз я Мэри, никуда я отсюда не уйду. А если ее папа и мама заглянут сюда и скажут: «Доченька, иди домой!»? Я отвечу так: «Домой-то, может, я и пойду, только вы сперва объясните мне, кто я есть. Если меня это устроит, так тому и быть, если нет, – оставьте меня в покое, пока я не переменюсь!». Ах! – воскликнула Алиса и залилась слезами. – Почему бы им не заглянуть сюда именно сейчас! Я так страдаю от одиночества!

С этими словами она непроизвольно натянула на руку перчатку Кролика. Удивительное дело, – перчатка наделась! «Этого не может быть! – подумала Алиса. – Кажется, я снова стала маленькой». Чтобы проверить свою догадку, она бросилась столику. Нет, она не просто уменьшилась (в ней теперь было не более двух футов росту!), но продолжала прямо на глазах сокращаться в размерах!

«Это из-за веера!» – догадалась Алиса и отбросила его в сторону. И вовремя! Еще чуть-чуть – и она уменьшилась бы до предела!

– Вот здорово! – сказала Алиса, чувствуя одновременно и страх от пережитой опасности и радость избавления от нее. – Теперь – в сад!

Увы! дверца по-прежнему была заперта, а ключик по-прежнему лежал на стеклянном столике.

– Что же это такое! – огорчилась бедняжка. – Почему никогда не бывает по-моему? И никогда в жизни я не была еще такой маленькой, никогда!

Вдруг она поскользнулась и мгновение спустя – бултых! – по самое горло погрузилась в соленую воду. «Это, наверное, море, – неизвестно почему решила Алиса. – Значит, я поеду домой на поезде».

(Она только однажды была на море и не представляла его без кабинок для переодевания, без детишек, играющих на песке с совочками и ведерками, без отелей для отдыхающих и без железнодорожного вокзала, расположенного поблизости.)

Она ошиблась: это было не море, а озеро; она сама и наплакала его, когда была очень большой девочкой.

– Нечего было столько реветь! – сердилась Алиса, плавая взад-вперед в собственных слезах в поисках берега. – Надо же! Выплакать все слезы, да еще, чего доброго, утонуть в них! Хотя я первая удивилась бы, если бы это произошло! Впрочем, сегодня приходится удивляться буквально всему!

Неподалеку раздался сильный плеск. Алиса решила посмотреть, кто бы это мог быть. На первый взгляд, неведомое водоплавающее походило не то на морского котика, не то на бегемотика. Алиса пригляделась, сравнила размеры зверя со своими прежними размерами и поняла: ее товарищем по несчастью оказалась обыкновенная мышь.

«Может ли воспитанная девочка, – засомневалась Алиса, – начинать беседу первой? Боюсь, Мышь не захочет мне отвечать. И немудрено: сегодня было и не такое. Ладно, попробую – не укусит же она меня».

И Алиса рискнула.

– О Мауси! Не подскажете ли, как выбраться из этой противной лужи? О Мауси, если бы вы знали, до чего мне надоело плавать!

(Алиса никогда прежде не общалась с мышами, но к этой Мыши – неизвестно почему – обратилась по всем правилам латинской грамматики. Как-то раз Алиса сунула нос в учебник латыни, которую изучала сестра, и наткнулась там на страницу со сплошными мышами: мауси, опять мауси, снова мауси, и наконец – о мауси!)

Мышь без особого интереса окинула ее взглядом, прищурилась и с достоинством (как показалось Алисе) промолчала.

«Она что, ничего не поняла? – подумала Алиса. – Может быть, она иностранка? Если да, то, скорее всего, француженка и попала сюда вместе с войсками Наполеона Бурбонапарта ».

(Алиса гордилась своим знанием Всемирной Истории, хотя особых оснований у нее для этого не было. Надеюсь, вы догадались почему.)

Она решила снова заговорить с Мышью, на этот раз при помощи самой первой фразы из учебника французского языка – других фраз, к сожалению, припомнить не удалось.

– Ou est ma chatte? – Где моя кошка?

Мышь чуть было не выскочила из воды, от испуга и возмущения ее так и трясло.

– Простите, пожалуйста, – спохватилась Алиса, досадуя на себя за то, что невольно задела бедную зверушку за живое. – Я совсем забыла, вы же не перевариваете кошек.

– Я не перевариваю кошек?! – с негодованием воскликнула Мышь. – Да, не перевариваю. Интересно, переваривала бы их ты, если бы оказалась в моей шкуре?

– Нет, я бы не смогла, – примирительно залепетала Алиса. – Не сердитесь на меня. Если бы вы пообщались с моею Диной, вы бы не так заговорили. Она у меня умница, – продолжала Алиса, лениво загребая руками воду. – Сидит, знаете ли, у камина, вылизывает шерстку, она так умывается. А какая она пушистая! Одно удовольствие – брать ее на руки. А как ловко моя Дина ловит мышей, мышеловки не надо… Ой, простите меня, – прикусила язычок Алиса, заметив, как оскалилась смертельно обиженная Мышь. – Давайте прекратим разговор о Дине, раз это вам не по нутру.

– Прекратим?! Как вам это нравится? – заверещала Мышь; ее всю трясло: от носа до хвоста. – Прекратим! Лично я о кошках даже не заикнулась! Нас, мышей, с детства учат не иметь никаких дел с этими зверями – гнусными, подлыми и пошлыми! Чтобы я больше не слышала от тебя этого слова!

– Как вам будет угодно, – поспешила замять неприятный разговор Алиса. – А как вы относитесь к… собакам?

Мышь не ответила. Алиса, ободренная ее молчанием, затараторила:

– У наших знакомых есть премиленький песик, настоящий терьер. С ним вам бы стоило познакомиться. Шерстка у него коричневая, длинная, волнистая, глазки так и сверкают! Представляете? Забросишь куда-нибудь палку – он ее сразу найдет, принесет, сядет на задние лапки и ждет угощения. Он столько всего умеет – не перечесть! Хозяин в нем души не чает. Не отдам его, говорит, ни за какие деньги. Он у меня всех крыс, говорит, перебил и до мышей добира… ет… ся… Ох! – осеклась Алиса. – Опять я вас обидела!

Бедная Мышь резко развернулась и, яростно работая лапками, поплыла прочь. По воде пошли волны.

– Милая Мауси, – ласково позвала ее Алиса, – вернитесь, прошу вас. Честное слово, больше о кошках и собаках я вам напоминать не буду – раз вы их не перевариваете.

Мышь секунду помедлила, потом степенно поплыла назад. Она была очень бледна. («От гнева!» – догадалась Алиса.) Мышь подплыла к Алисе и тихим срывающимся голосом заговорила:

– Давай выберемся на сушу. Там я поведаю тебе мою историю. Ты должна наконец понять, почему я даже слышать не могу об этих… как ты их там называешь…

Да, выбираться было самое время. Лужа буквально кишела всевозможными птицами и зверьками, невесть как угодившими в нее. Тут были и Индюк, и птица Дронт, и Попугай Чик, и Орленок, и многие другие. Алиса направилась к берегу, и все потянулись вслед за ней.

ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой Алиса чуть не провалилась сквозь Землю

Алиса сидела со старшей сестрой на берегу и маялась: делать ей было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, дело нелегкое; раз-другой она, правда, сунула нос в книгу, которую сестра читала, но там не оказалось ни картинок, ни стишков. "Кому нужны книжки без картинок.- или хоть стишков, не понимаю!" - думала Алиса.
С горя она начала подумывать (правда, сейчас это тоже было дело не из легких - от жары ее совсем разморило), что, конечно, неплохо бы сплести венок из маргариток, но плохо то, что тогда нужно подниматься и идти собирать эти маргаритки, как вдруг... Как вдруг совсем рядом появился белый кролик с розовыми глазками!
Тут, разумеется, еще не было ничего такого необыкновенного; Алиса-то не так уж удивилась, даже когда услыхала, что Кролик сказал (а сказал он: "Ай-ай-ай! Я опаздываю!"). Кстати, потом, вспоминая обо всем этом, она решила, что все-таки немножко удивиться стоило, но сейчас ей казалось, что все идет как надо.
Но когда Кролик достал из жилетного кармана (да-да, именно!) ЧАСЫ (настоящие!) и, едва взглянув на них, опрометью кинулся бежать, тут Алиса так и подскочила!
Еще бы! Ведь это был первый Кролик в жилетке и при часах, какого она встретила за всю свою жизнь!
Сгорая от любопытства, она со всех ног помчалась вдогонку за Кроликом и, честное слово, чуть-чуть его не догнала!
Во всяком случае, она поспела как раз вовремя, чтобы заметить, как Белый Кролик скрылся в большой норе под колючей изгородью.
В ту же секунду Алиса не раздумывая ринулась за ним. А кой о чем подумать ей не мешало бы - ну хоть о том, как она выберется обратно!
Нора сперва шла ровно, как тоннель, а потом сразу обрывалась так круто и неожиданно, что Алиса ахнуть не успела, как полетела-полетела вниз, в какой-то очень, очень глубокий колодец.
То ли колодец был действительно уж очень глубокий, то ли летела Алиса уж очень не спеша, но только вскоре выяснилось, что теперь у нее времени вволю и для того, чтобы осмотреться кругом, и для того, чтобы подумать, что ее ждет впереди.
Первым делом она, понятно, поглядела вниз и попыталась разобрать, куда она летит, но там было слишком темно; тогда она стала рассматривать стены колодца и заметила, что вместо стен шли сплошь шкафы и шкафчики, полочки и полки; кое-где были развешаны картинки и географические карты.
С одной из полок Алиса сумела на лету снять банку, на которой красовалась этикетка: "АПЕЛЬСИНОВОЕ ВАРЕНЬЕ". Банка, увы, была пуста, но, хотя Алиса и была сильно разочарована, она, опасаясь ушибить кого-нибудь, не бросила ее, а ухитрилась опять поставить банку на какую-то полку.
- Да,- сказала себе Алиса,- вот это полетела так полетела! Уж теперь я не заплачу, если полечу с лестницы! Дома скажут: вот молодчина! Может, даже с крыши слечу и не пикну!
(Боюсь, что тут она была даже чересчур права!)
И она все летела: вниз, и вниз, и вниз! Неужели это никогда не кончится?
- Интересно, сколько я пролетела? - громко сказала Алиса.- Наверное, я уже где-нибудь около центра Земли! Ну да: как раз тысяч шесть километров или что-то в этом роде...
(Дело в том, что Алиса уже обучалась разным наукам и как раз недавно проходила что-то в этом роде; хотя сейчас был не самый лучший случай блеснуть своими познаниями - ведь, к сожалению, никто ее не слушал,- она всегда была не прочь попрактиковаться.)
- Ну да, расстояние я определила правильно,- продолжала она.- Вот только интересно, на каких же я тогда параллелях и меридианах?
(Как видите, Алиса понятия не имела о том, что такое параллели и меридианы,- ей просто нравилось произносить такие красивые, длинные слова.)
Немного отдохнув, она снова начала:
- А вдруг я буду так лететь, лететь и пролечу всю Землю насквозь? Вот было бы здорово! Вылезу - и вдруг окажусь среди этих... которые ходят на головах, вверх ногами! Как они называются? Анти... Антипятки, что ли?
Мы-то с вами, конечно, прекрасно знаем, что тех, кто живет на другой стороне земного шара, называют (во всяком случае, в старину называли) антиподами.
(На этот раз Алиса в душе обрадовалась, что ее никто не слышит: она сама почувствовала, что слово какое-то не совсем такое.)
- Только мне, пожалуй, там придется спрашивать у прохожих, куда я попала: "Извините, тетя, это Австралия или Новая Зеландия"?
(Вдобавок Алиса попыталась еще вежливо присесть! Представляете? , Книксен в воздухе! Вы бы смогли, как вы думаете?)
- Но ведь эта тетя тогда подумает, что я дурочка, совсем ничего не знаю! Нет уж, лучше не буду спрашивать. Сама прочитаю! Там ведь, наверно, где- нибудь написано, какая это страна.
И дальше - вниз, вниз и вниз!
Так как никакого другого занятия у нее не было, Алиса вскоре опять заговорила сама с собой.
- Динка будет сегодня вечером ужасно обо мне скучать! (Диной звали ее кошку.) Хоть бы они не забыли дать ей молочка вовремя!.. Милая моя Диночка, хорошо бы ты была сейчас со мной! Мышек тут, правда, наверное, нет, но ты бы ловила летучих мышей. Не все ли тебе равно, киса? Только вот я не знаю, кушают кошки летучих мышек или нет?
И тут Алиса совсем задремала и только повторяла сквозь сон:
- Скушает кошка летучую мышку? Скушает кошка летучую мышку?
А иногда у нее получалось:
- Скушает мышка летучую мошку?
Не все ли равно, о чем спрашивать, если ответа все равно не получишь, правда?
А потом она заснула по-настоящему, и ей уже стало сниться, что она гуляет с Динкой под ручку и ни с того ни с сего строго говорит ей: "Ну-ка, Дина, признавайся: ты хоть раз ела летучих мышей?"
Как вдруг - трах! бах! - она шлепнулась на кучу хвороста и сухих листьев. На чем полет и закончился.
Алиса ни капельки не ушиблась; она моментально вскочила на ноги и осмотрелась: первым делом она взглянула наверх, но там было совершенно темно; зато впереди снова оказалось нечто вроде тоннеля, и где-то там вдали мелькнула фигура Белого Кролика, который улепетывал во весь дух.
Не теряя времени, Алиса бросилась в погоню. Опять казалось, что она вот- вот догонит его, и опять она успела услышать, как Кролик, сворачивая за угол, вздыхает:
- Ах вы ушки-усики мои! Как я опаздываю! Боже мой!
Но, увы, за поворотом Белый Кролик бесследно исчез, а сама Алиса очутилась в очень странном месте.
Это было низкое, длинное подземелье; своды его слабо освещались рядами висячих ламп. Правда, по всей длине стен шли двери, но, к большому сожалению, все они оказались заперты. Алиса довольно скоро удостоверилась в этом, дважды обойдя все подземелье и по нескольку раз подергав каждую дверь. Она уныло расхаживала взад и вперед, пытаясь придумать, как ей отсюда выбраться, как вдруг наткнулась на маленький стеклянный столик, на котором лежал крохотный золотой ключик.
Алиса очень обрадовалась: она подумала, что это ключ от какой-нибудь из дверей. Но увы! Может быть, замки были слишком большие, а может быть, ключик был слишком маленький, только он никак не хотел открывать ни одной двери. Она добросовестно проверяла одну дверь за другой, и тут-то она впервые заметила штору, спускавшуюся до самого пола, а за ней...
За ней была маленькая дверца - сантиметров тридцать высотой. Алиса вставила золотой ключик в замочную скважину - и, о радость, он как раз подошел!
Алиса отворила дверцу: там был вход в узенький коридор, чуть пошире крысиного лаза. Она встала на коленки, заглянула в отверстие - и ахнула: коридор выходил в такой чудесный сад, каких вы, может быть, и не видывали.
Представляете, как ей захотелось выбраться из этого мрачного подзе- мелья на волю, погулять среди прохладных фонтанов и клумб с яркими цветами?! Но в узкий лаз не прошла бы даже одна Алисина голова. "А если бы и прошла,- подумала бедняжка,- тоже хорошего мало: ведь голова должна быть на плечах! Почему я такая большая и нескладная! Вот если бы я умела вся складываться, как подзорная труба или, еще лучше, как веер,- тогда бы другое дело! Научил бы меня кто-нибудь, я бы сложилась - и все в порядке!"
(Будь вы на месте Алисы, вы бы, пожалуй, тоже решили, что сейчас ничего невозможного нет!)
Так или иначе, сидеть перед заветной дверцей было совершенно бесполезно, и Алиса вернулась к стеклянному столику, смутно надеясь, что, может быть, там все-таки найдется другой ключ или, на худой конец, книжка: "УЧИСЬ СКЛАДЫВАТЬСЯ!" Ни того, ни другого она, правда, не нашла, зато обнаружила хорошенький пузырек ("Ручаюсь, что раньше его тут не было",- подумала Алиса, к горлышку которого был привязан бумажный ярлык (как на бутылочке с лекарством), а на нем большими буквами было четко напечатано: "ВЫПЕЙ МЕНЯ!"
Конечно, выглядело это очень заманчиво, но Алиса была умная девочка и не спешила откликнуться на любезное приглашение.
- Нет,- сказала она,- я сначала посмотрю, написано тут "Яд!" или нет.
Она недаром перечитала множество поучительных рассказов про детей, с которыми случались разные неприятности - бедные крошки и погибали в пламени, и доставались на съедение диким зверям,- и все только потому, что они забывали (или не хотели помнить!) советы старших. А ведь, кажется, так просто запомнить, что, например, раскаленной докрасна кочергой можно обжечься, если будешь держать ее в руках слишком долго; что если ОЧЕНЬ глубоко порезать палец ножом, из этого пальца, как правило, пойдет кровь, и так далее и тому подобное.
И уж Алиса-то отлично помнила, что если выпьешь слишком много из бутылки, на которой нарисованы череп и кости и написано "Яд!", то почти наверняка тебе не поздоровится (то есть состояние твоего здоровья может ухудшиться).
Однако на этой бутылочке не было ни черепа, ни костей, ни надписи "Яд!", и Алиса рискнула попробовать ее содержимое.
А так как оно оказалось необыкновенно вкусным (на вкус - точь-в-точь смесь вишневого пирога, омлета, ананаса, жареной индюшки, тянучки и горячих гренков с маслом), она сама не заметила, как пузырек опустел.
- Ой, что же это со мной делается! - сказала Алиса.- Я, наверное, и правда складываюсь, как подзорная труба!
Спорить с этим было трудно: к этому времени в ней осталось всего лишь четверть метра. Алиса так и сияла от радости, уверенная, что она теперь свободно может выйти в чудесный сад. Но все-таки она решила на всякий случай немного подождать и убедиться, что она уже перестала уменьшаться в росте. "А то вдруг я буду делаться все меньше, меньше, как свечка, а потом совсем исчезну! - не без тревоги подумала она.- Вот бы поглядеть, на что я буду тогда похожа".
И она попыталась вообразить, на что похоже пламя свечи, когда свеча погасла, но это ей не удалось,- ведь, к счастью, ей этого никогда не приходилось видеть...
Подождав немного и убедившись, что все остается по-прежнему, Алиса побежала было в сад; но - такая незадача! - у самого выхода она вспомнила, что оставила золотой ключик на столе, а подбежав опять к столику, обнаружила, что теперь ей никак до ключа не дотянуться.
И главное, его было так хорошо видно сквозь стекло!
Она попробовала влезть на стол по ножке, но ножки были тоже стеклянные и ужасно скользкие, и как Алиса ни старалась, она вновь и вновь съезжала на пол и, наконец, настаравшись и насъезжавшись до изнеможения, бедняжка села прямо на пол и заплакала.
- Ну вот, еще чего не хватало! - сказала Алиса себе довольно строго.- Слезами горю не поможешь! Советую тебе перестать сию минуту!
Алиса вообще всегда давала себе превосходные советы (хотя слушалась их далеко-далеко не всегда); иногда она закатывала себе такие выговоры, что еле могла удержаться от слез; а как-то раз она, помнится, даже попробовала выдрать себя за уши за то, что сжульничала, играя сама с собой в крокет. Эта выдумщица ужасно любила понарошку быть двумя разными людьми сразу!
"А сейчас это не поможет,- подумала бедная Алиса,- да и не получится! Из меня теперь и одной приличной девочки не выйдет!" Тут она заметила, что под столом лежит ларчик, тоже стеклянный. Алиса открыла его - и там оказался пирожок, на котором изюминками была выложена красивая надпись: "СЪЕШЬ МЕНЯ!"
- Ну и ладно, съем,- сказала Алиса.- Если я от него стану побольше, я смогу достать ключ, а если стану еще меньше, пролезу под дверь. Будь что будет - в сад я все равно заберусь! Больше или меньше? Больше или меньше? - озабоченно повторяла она, откусив кусочек пирожка, и даже положила себе руку на макушку, чтобы следить за своими превращениями.
Как же она удивилась, когда оказалось, что ее размеры не изменились!
Вообще-то обычно так и бывает с тем, кто есть пирожки, но Алиса так уже привыкла ждать одних только сюрпризов и чудес, что она даже немножко расстроилась - почему это вдруг опять все пошло, как обычно!
С горя она принялась за пирожок и довольно скоро покончила с ним.

ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой Алиса купается в слезах

Ой, все чудесится и чудесится! - закричала Алиса. (Она была в таком изумлении, что ей уже не хватало обыкновенных слов, и она начала придумывать свои.) - Теперь из меня получается не то что подзорная труба, а целый телескоп! Прощайте, пяточки! (Это она взглянула на свои ноги, а они были уже где-то далеко-далеко внизу, того и гляди, совсем пропадут.) Бедные вы мои ножки, кто же теперь будет надевать на вас чулочки и туфли... Я-то уж сама никак не сумею обуваться! Ну это как раз неплохо! С глаз долой - из сердца вон! Раз вы так далеко ушли, заботьтесь о себе сами!.. Нет,- перебила она себя,- не надо с ними ссориться, а то они еще не станут меня слушаться! Я вас все равно буду любить,- крикнула она,- а на елку буду вам всегда дарить новые ботиночки!
И она задумалась над тем, как же это устроить.
"Наверное, придется посылать по почте,- думала она.- Вот там все удивятся! Человек отправляет посылку собственным ногам! Да еще по какому адресу:
АЛИСИН ДОМ
ул. Ковровая Дорожка (с доставкой на пол)
Госпоже Правой Ноге в собственные руки.
- Господи, какую я чепуху болтаю! - воскликнула Алиса, и тут она здорово стукнулась головой об потолок - ведь что ни говори, в ней стало уже три с лишним метра росту!
Тут она сразу вспомнила про золотой ключик; схватила его и помчалась к выходу в сад.
Бедная Алиса! Даже когда она легла на пол, и то она еле-еле смогла поглядеть на садик одним глазком! И это было все, на что она могла теперь надеяться. О том, чтобы выйти в сад, нечего было и мечтать.
Конечно, тут не оставалось ничего другого, как сесть и зареветь в три ручья!
- Как тебе не стыдно так реветь! - сказала она спустя некоторое время.- Такая большая девица! (Что правда, то правда!) Уймись сию минуту, говорят тебе!
Но слезы и не думали униматься: они лились и лились целыми потоками, и скоро Алиса оказалась в центре солидной лужи. Лужа была глубиной ей по щиколотку и залила чуть ли не половину подземелья.
А она еще не успела хорошенько выплакаться!
Вдруг откуда-то издалека послышался быстрый топоток; Алиса поскорее утерла слезы - должна же она была посмотреть, что там происходит!
Это явился не кто иной, как Белый Кролик. Разодетый в пух и прах, в одной лапке он вдобавок держал большущий веер, в другой - пару лайковых бальных перчаток. Он, видно, очень торопился и на ходу бормотал себе под нос:
- Все бы ничего, но вот Герцогиня, Герцогиня! Она придет в ярость, если я опоздаю! Она именно туда и придет!
Алиса была в таком отчаянии, что готова была просить помощи у кого угодно, так что, когда Кролик подбежал поближе, она робким голоском начала:
- Простите, пожалуйста...
Кролик подскочил как ужаленный, выронив перчатки и веер, отпрянул в сторону и тут же скрылся в темноте.
Веер и перчатки Алиса подобрала и, так как ей было очень жарко, принялась обмахиваться веером.
- Ой-ой-ой,- вздохнула она,- ну что же это сегодня за день такой? Все кувырком! Ведь только вчера все было, как всегда! Ой, а что... а что, если... если вдруг это я сама сегодня стала не такая? Вот это да! Вдруг правда я ночью в кого-нибудь превратилась? Погодите, погодите... Утром, когда я встала, я была еще я иди не я? Ой, по-моему, мне как будто было не по себе... Но если я стала не я, то тогда самое интересное - кто же я теперь такая? Ой-ой-ой! Вот это называется головоломка!
И Алиса тут же принялась ее решать. Она сразу подумала о своих подружках. А вдруг она превратилась в кого-нибудь из них?
- Конечно, жалко, но я не Ада,- вздохнула она.- У нее такие чудные локоны, а у меня волосы совсем не вьются... Но уж я, конечно, и не Мэгги! Я-то столько много всего знаю, а она, бедняжка, такая глупенькая! Да и вообще она - это она, а я - это наоборот я, значит... Ой, у меня, наверное, скоро правда голова сломается! Лучше проверю-ка я, все я знаю, что знаю, или не все. Ну-ка: четырежды пять - двенадцать, четырежды шесть - тринадцать, четырежды семь... Ой, мамочка, я так никогда до двадцати не дойду! Ну и ладно, значит, таблица умножения не считается! Лучше возьмем географию. Лондон - это столица Парижа, а Париж - это столица Рима, а Рим... Нет, по-моему, опять что-то не совсем то! Наверно, я все-таки превратилась в Мэгги. Что же делать? Ага! Прочту с выражением какие-нибудь стишки. Ну хоть эти...

Алиса — древнегерманское женское имя. Оно является сокращенной формой имени Аделаида (фр. Adelaide), в свою очередь представляющего собой французский вариант древнегерманского имени Adalheid (Adelheid, Adelheidis). Это сложное слово включает два корня: adal (благородный, знатный) и heid (вид, род, образ). Таким образом, имя Adalheid означает не что иное, как ’благородная видом’, ’благородная происхождением’ или же просто ’благородство’. Такое же значение, с определенной эмоциональной окраской, можно признать и за именем Алиса. Существуют гипотезы о связи имени Алиса с греческим женским именем Каллиста, или с греческим же словом aletheia (’истина’).

Известны несколько святых, носивших имя Аделаида, из них по меньшей мере две почитаемы также и под именем Алисы — св. Аделаида (Алиса), аббатисса монастыря в Виллихе (960 — 1015, ее память в Католической Церкви совершается 5 февраля), и св. Алиса из Шаербек (недалеко от Брюсселя), (1215 — 1250, память 12 июня).

Имя Алиса приобретает особую популярность в Англии в XIX веке — этим именем звалась жена короля Вильгельма IV, а чуть позже — Алиса Мод Мари (1843-1878), великая герцогиня Гессенская, вторая дочь королевы Виктории и принца Альберта.

Безусловно, самая известная в мире Алиса — это героиня сказок писателя, издававшего свои произведения под псевдонимом Льюис Кэрролл — «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Прототипом для нее стала дочь друга Кэррола Алиса Лидделл. Кэррол вообще любил это имя; помимо Лидделл у него были и другие знакомые девочки Алисы. Тему имени Алисы Кэррол неоднократно обыгрывает в «Алисе в Зазеркалье»:

— Что это ты там бормочешь? — спросил Шалтай, впервые прямо взглянув на нее. — Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась.
— Меня зовут Алиса, а…
— Какое глупое имя, — нетерпеливо прервал ее Шалтай-Болтай. — Что оно значит?
— Разве имя должно что-то значить? — проговорила Алиса с сомнением.
— Конечно, должно, — ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. — Возьмем, к примеру, мое имя. Оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть!
А с таким именем, как у тебя, ты можешь быть чем угодно… Ну, просто чем угодно!

Льюис Кэрролл

Льюис Кэрролл был холостяком. В прошлом считалось, что он не дружил с особами противоположного пола, делая исключение для актрисы Эллен Терри. Один из коллег-математиков Льюиса — Мартин Гарднер замечает:

«Наибольшую радость доставляла Кэрроллу дружба с маленькими девочками. „Я люблю детей (только не мальчиков)“, — записал он однажды. Девочки (в отличие от мальчиков) казались ему удивительно красивыми без одежды. Порой он рисовал или фотографировал их обнаженными — конечно, с разрешения матерей».

Сам Кэрролл считал свою дружбу с девочками совершенно невинной — нет оснований сомневаться в том, что так оно и было. К тому же в многочисленных воспоминаниях, которые позже оставили о нем его маленькие подружки, нет ни намека на какие-либо нарушения приличий.

История дружбы взрослого Чарльза Лютвиджа Доджсона, который на тот момент учился в Christ Church, при Оксфорде, и маленькой Алисы начиналась в далеком 1856 году, когда в его колледже появился новый декан — Генри Лидделл (Henry Liddell), вместе с которым приехали его жена и пять детей, среди которых была и 4-летняя Алиса.

Алиса Лидделл была четвёртым ребёнком Генри — филолога-классика и соавтора знаменитого греческого словаря «Лиддел-Скотт». У Алисы были два старших брата, которые погибли от скарлатины в 1853 году, старшая сестра Лорина и ещё шесть младших братьев и сестёр. Чарльз стал близким другом семьи в последующие годы.

Алиса росла в обществе двух сестёр — Лорина была старше на три года, а Эдит была младше на два. По праздникам вместе со всей семьёй они отдыхали на западном побережье северного Уэльса в загородном доме Penmorfa, ныне отель Gogarth Abbey.

В стихотворении, приведенном в заключении «Алисы в Зазеркалье», одном из лучших поэтических произведений Кэрролла, он вспоминает лодочную прогулку с тремя девочками Лидделл, когда он впервые рассказал «Алису в Стране чудес». Стихотворение написано в форме акростиха: из первых букв каждой строки складывается имя — Алиса Плэзнс Лидделл.

Рождение истории

4 июля 1862 года на лодочной прогулке Алиса Лидделл попросила своего друга Чарльза Доджсона сочинить историю для нее и ее сестер Эдит и Лорины. Доджсон, которому и раньше приходилось рассказывать детям декана Лиддела сказки, придумывая события и персонажей на ходу, с готовностью согласился. На этот раз он поведал сестрам о приключениях маленькой девочки в Подземной Стране, куда она попала, провалившись в нору Белого Кролика.

Главная героиня очень напоминала Алису (и не только именем), а некоторые второстепенные персонажи — ее сестер Лорину и Эдит. История так понравилась Алисе Лидделл, что она попросила рассказчика записать ее. Доджсон обещал, но все равно напоминать пришлось несколько раз. Наконец он выполнил просьбу Алисы и подарил ей манускрипт, который назывался «Приключения Алисы под землей». Позже автор решил переписать книгу. Для этого весной 1863 года он отправил её на рецензию своему другу Джоржу Макдональду. Также в книгу были добавлены новые детали и иллюстрации Джона Тениела (John Tenniel).

Новую версию книги Доджсона преподнес своей любимице на Рождество 1863 года. В 1865 году Доджсон опубликовал книгу «Приключения Алисы в Стране Чудес» под псевдонимом Льюис Кэрролл. Вторая книга — «Алиса в Зазеркалье» — вышла шестью годами позже, в 1871 году. Обе сказки, которым уже значительно больше 100 лет, популярны и поныне, а рукописный экземпляр, который Доджсон подарил когда-то Алисе Лидделл, хранится в Британской Библиотеке.
В возрасте восьмидесяти лет Алисе Лидделл Харгривз присудили Почетную Грамоту Колумбийского университета за ту важную роль, которую она сыграла в создании знаменитой книги мистера Доджсона.

Экранизации, игры

Наиболее известный мультфильм по мотивам кэрролловской «Алисы в стране чудес» принадлежит художникам студии Дисней. Красивый, яркий, легкий. Но ни сама девочка, ни техника рисования никак не выделяли мультфильм из ряда однотипных диснеевских сказок. Алиса, Золушка, какая-нибудь очередная принцесса… Героини мультфильмов не слишком-то отличались друг от друга. Художники и режиссер Клайд Джероними подошли к экранизации как к еще одной сказке, лишенной индивидуальности и собственного, неповторимого шарма.

Совсем с другим настроением подошли к делу советские мультипликаторы. Вышедший в 1981 году, ровно тридцать лет спустя после диснеевской премьеры, мультфильм «Алиса в стране чудес» в корне отличался от предшественника. Наши художники не повторили ни одного приглаженного, аккуратненького штриха американских коллег. Вместо милой детской сказочки они сделали настоящее кэрролловское произведение — странное, щедро рассыпающее загадки, непокорное и своенравное.

К работе приступила киностудия «Киевнаучфильм». Художники — Ирина Смирнова и Генрих Уманский. Более ярких и запоминающихся, нежели «Алиса», мультфильмов в их творческом багаже нет. Помимо вышедших годом позже трех серий «Алисы в зазеркалье». А вот имя Ефрема Пружанского известно более широкому кругу любителей советской мультипликации. На его счету полсотни мультфильмов, включая несколько историй про Парасольку и, конечно, про казаков, которые то на свадьбе гуляли, то в футбол играли, то соль покупали.

«Алиса в стране чудес» — отнюдь не детский мультфильм. Он кажется слишком мрачным и неоднозначным. Размытый акварельный фон, герои через одного агрессивно-антипатичной наружности, никакого лоска, объема, удивительной игры света и тени… Он по-кэрролловски настораживает, волнует и очаровывает. Напоминает психоделический рок 60-х и дезориентирующий неврологический синдром, который психиатры так и назвали — Синдром Алисы в Стране Чудес.

И Алиса, и Шляпник, и Белый Кролик, и Герцогиня, и Чеширский кот кардинально отличаются от заморских собратьев. К примеру, главная героиня — отнюдь не умилительное дитя с чистым взором. Русская Алиса скорее напоминает воспитанницу закрытой английской школы. У нее внимательные глаза, любопытство во весь рост, и, что самое отрадное, она чрезвычайно умна.
Да, современным детям вариант Диснея нравится гораздо больше. Но ничего неожиданного и предосудительного в этом нет. От советского мультфильма гораздо больше удовольствия получают их родители. Уж им-то не надо расписывать его шарм и оригинальность.

Объективно и безэмоционально оценивать мультфильмы того времени просто невозможно. Судите сами, в том 1981 году, помимо «Алисы в стране чудес», на экраны вышли и «Пластилиновая ворона», и «Мама для мамонтенка», и «Следствие ведут колобки», и «Кот Леопольд», и «Халиф-аист»… Маленькие шедевры, уникальные и неповторимые.

Также, на основе книги Кэрролла, в 2000 году была выпущена American McGee’s Alice — культовая компьютерная игра в жанре Action, выполненная в стиле фэнтези. Однако, в отличие от произведений Кэрролла, игра рисует перед играющим другую Страну Чудес, наполненную жестокостью и насилием.

Вскоре после описанных Кэрроллом приключений Алисы, в её доме случается пожар. Родители Алисы погибают. Сама она спасается, получив серьёзные ожоги и психические травмы. Вскоре она оказывается в психиатрической лечебнице Рутленд, где проводит несколько лет, превращаясь из девочки в подростка. Лечение, оказываемое ей в Рутленде не даёт эффекта — она не реагирует ни на что происходящее вокруг, находясь в своеобразной коме. Сознание Алисы заблокировало чуство вины — она считает себя убийцей своих родителей, так как чувствовала сквозь сон запах дыма, но не пожелала просыпатся, покидать Страну Чудес. Из последней надежды, врач Алисы даёт ей её игрушку, кролика. Это вызывает толчок в её сознании — она снова оказывается в Стране Чудес, но уже обезображенной её больным разумом.

Чеширский Кот

Одним из основных персонажей книги является Чеширский Кот (Cheshire Cat) — постоянно ухмыляющееся существо, умеющее по собственному желанию постепенно растворяться в воздухе, оставляя на прощанье лишь улыбку… Занимающий Алису не только забавляющими её разговорами, но и порой чересчур досаждающими философскими измышлениями…
В первоначальном варианте книги Льюиса Кэрролла Чеширский Кот как таковой отсутствовал. Появился он только в 1865 году. В те времена часто использовалось выражение — «улыбается, как чеширский кот». Можно по-разному интерпретировать данную поговорку. Вот, например, две теории:

В графстве Чешир, где родился Кэрролл, некий до сих пор неизвестный маляр рисовал ухмыляющихся котов над дверьми таверн. Исторически это были скалящиеся львы (или леопарды), но в Чешире мало кто видел львов.

Во втором объяснении говорится о том, что некогда вид улыбающихся котов придавали знаменитым чеширским сырам, история которых насчитывает уже более девяти веков.
В «Книге Вымышленных Существ», в разделе «Чеширский кот и коты из Килькеннии» (The Cheshire Cat and the Killkenny Cats), Борхес пишет:

В английском языке есть выражение «grin like a Cheshire cat» (сардонически усмехаться, как чеширский кот). Предлагаются разные объяснения. Одно состоит в том, что в Чешире продавали сыры, похожие на голову улыбающегося кота. Второе — что над высоким званием небольшого графства Чешир «смеялись даже коты». Ещё одно — что во времена царствования Ричарда Третьего в Чешире жил лесничий Катерлинг, который, когда ловил браконьеров, злобно ухмылялся.

Когда молодой Доджсон приехал в Оксфорд, там как раз шла дискуссия о происхождении этой поговорки. Доджсон, уроженец Чешира, не мог ей не заинтересоваться.

Также есть сведения о том, что при создании образа Кота Кэрролл якобы вдохновился резными деревянными орнаментами в церкви деревушки Крофт на северо-востоке Англии, где его отец служил пастором.

На родине Кэрролла, в деревне Дэрсбери в Графстве Чешир, также есть Церковь Всех Святых. В ней, художник Geoffrey Webb в 1935 году создал великолепный витраж с изображением персонажей из всеми любимой книги.

Изображение «Алисы в Стране Чудес» нашло отражение даже в современном творчестве ультрамодных журналов. Специальная фотосессия русской супермодели Натальи Водяновой для журнала «Vogue» — поражает сходством с задуманным образом — Алисой Лидделл, в сочетании со стилем и изяществом одежды от всемирно известных модельеров.

Читать книгу «Алиса в Стране Чудес»

Имитация персонажа Алисы , фото для журнала «Vogue»

По речке, солнцем залитой,

На лёгкой лодке мы скользим.

Мерцает полдень золотой

Дрожащим маревом сквозным.

И, отражённый глубиной,

Застыл холмов зелёный дым.

Речной покой, и тишь, и зной,

И ветерка дыханье,

И берег в тени вырезной

Полны очарованья.

А рядом спутницы со мной -

Три юные созданья.

Все трое просят поскорей

Рассказывать им сказку.

Одной – смешней,

другой – страшней,

А третья скорчила гримаску -

Ей нужно сказку постранней.

Какую выбрать краску?

И начинается рассказ,

Где ждут нас превращенья.

Не обойдётся без прикрас

Рассказ мой, без сомненья.

Страна Чудес встречает нас,

Страна Воображенья.

Живут там чудо-существа,

Картонные солдаты.

Сама собою голова

Летает там куда-то,

И кувыркаются слова,

Как в цирке акробаты.

Но сказка близится к концу,

И солнце движется к закату,

И тень скользнула по лицу

Бесшумно и крылато,

И бликов солнечных пыльцу

Дробят речные перекаты.

Алиса, милая Алиса,

Запомни этот светлый день.

Как театральная кулиса,

С годами он уходит в тень,

Но он всегда нам будет близок,

Ведя нас в сказочную сень.

Кувырком за кроликом

Алиса скучала, сидя на берегу реки безо всякого дела. А тут ещё и сестра уткнулась в скучную книжку. «Ну и скукота эти книжки без картинок! – лениво думала Алиса. От жары мысли путались, веки слипались. – Сплести, что ли, венок? Но для этого надо подняться. Пойти. Нарвать. Одуванчиков».

Вдруг!.. У неё перед глазами! (Или в глазах?) Промелькнул белый кролик. С розовыми глазками.

Ну и пусть… Сонная Алиса ничуть не удивилась. Она не шевельнулась даже тогда, когда услышала голос кролика:

– Ай-я-яй! Припоздал!

Потом-то Алиса удивлялась, как это она не удивилась, но ведь удивительный день ещё только начинался, и нет ничего удивительного, что Алиса ещё не начала удивляться.

Но тут Кролик – это же надо! – вынул из жилетного карманчика карманные часы. Алиса насторожилась. А когда Кролик, взглянув на жилетные карманные часы, припустил вовсю через поляну, Алиса сорвалась с места и махнула за ним.

Кролик юркнул в круглую кроличью нору под кустами. Алиса, не задумываясь, нырнула следом.

Поначалу кроличья нора шла прямо, как тоннель. И вдруг круто оборвалась! Алиса, не успев ахнуть, ухнула вниз, в колодец. Да ещё вниз головой!

То ли колодец был бесконечно глубоким, то ли Алиса падала слишком медленно. Но она наконец начала удивляться, и самое удивительное, что она успевала не только удивиться, но ещё и оглядеться. Первым делом она поглядела вниз, пытаясь разглядеть, что там её ждет, но слишком уж темно, чтобы разглядеть что-нибудь. Тогда Алиса стала глазеть по сторонам, вернее, по стенкам колодца. И заметила, что все они увешаны посудными и книжными полками, картами и картинками.

С одной полки Алиса ухитрилась на лету ухватить большую банку. Называлась банка «АПЕЛЬСИНОВОЕ ВАРЕНЬЕ». Но варенья-то в ней и не было. С досады Алиса чуть было не швырнула банку вниз. Но вовремя спохватилась: так и прихлопнуть можно кого-нибудь там, внизу. И она исхитрилась, пролетая мимо очередной полки, ткнуть на неё пустую банку.

– Вот наловчилась так наловчилась! – обрадовалась Алиса. – Приведись мне теперь скатиться с лестницы или ещё того лучше – грохнуться с крыши, уж я не задержусь!

По правде говоря, мудрено задержаться, когда уже падаешь.

Так она падала,

и падала,

и падала…

И долго так будет продолжаться?

– Хотела бы я знать, докуда долетела. В какой я точке? Неужто в самом центре Земли? Сколько до него? Каких-нибудь сколько-то тысяч километров. По-моему, в самую точку. Теперь только определить эту точку, на какой она широте и долготе.

По правде сказать, Алиса понятия не имела, что такое ШИРОТА, а тем более ДОЛГОТА. Но то, что кроличья нора достаточно широкая, а путь у неё долгий, она поняла.

И она полетела дальше. Сначала без всяких мыслей, а потом подумала: «Вот будет штука, если я пролечу всю Землю насквозь! Забавно будет встретиться с людьми, которые живут под нами. Они, наверное, так и называются – АНТИ-ПОД-НАМИ».

Впрочем, в этом Алиса не совсем была уверена и потому вслух такого странного слова не произнесла, а продолжала думать про себя: «А как же называется тогда страна, где они живут? Придётся спросить? Простите, уважаемая антиподнам… нет, антимадам, куда я попала? В Австралию или Новую Зеландию?»

И Алиса попыталась вежливо раскланяться, приседая. Попробуйте присесть на лету, и вы поймёте, что у неё получилось.

«Нет, пожалуй, спрашивать не стоит, – продолжала думать Алиса, – ещё, чего доброго, обидятся. Лучше я сама догадаюсь. По вывескам».

И она продолжала падать,

и падать,

и падать…

И ей ничего не оставалось делать, как думать,

и думать,

и думать.

«Дина, кошечка моя, представляю, как ты по мне соскучишься к вечеру. Кто тебе нальет молочка в блюдечко? Моя единственная Дина! Как мне тебя здесь не хватает. Мы бы летели вместе. А как бы она ловила на лету мышей? Здесь наверняка водятся летучие мыши. Летящая кошка вполне могла бы ловить и летучих мышей. Какая ей разница? Или кошки смотрят на это по-другому?»

Алиса так долго летела, что её уже укачало и начало клонить ко сну. И уже в полудреме она бормотала: «Мыши летучие. Мыши ли, тучи ли…» И сама себя спрашивала: «Летят ли тучи кошек? Едят ли коши тучек?»

Какая разница, что спрашивать, если спрашивать некого?

Она летела и засыпала,

засыпала,

засыпала…

И уже видела сон, будто идёт она с кошкой под мышкой. Или с мышкой под кошкой? И разговаривает: «Скажи-ка мне, Дина, ты едала когда-нибудь мышучих летей?..»

Как вдруг – трах-тарарах! – Алиса зарылась с головой в сухие листья и хворост. Прилетела! Но она ничуточки не ушиблась. В мгновение ока вскочила и стала вглядываться в непроглядную тьму. Прямо перед ней начинался длинный тоннель. И там вдали мелькал Белый Кролик!

В ту же секунду Алиса сорвалась с места и понеслась, словно ветер, следом. Кролик пропал за поворотом, и уже оттуда до неё донеслось:

– Ой, опаздываю! Голову мне оторвут! Эх, пропадай моя головушка!

Совсем недавно мне позвонили из Русской службы BBC, чтобы взять небольшое интервью о Льюисе Кэрролле. А я-то и запамятовал, что этим летом британская (и особенно Оксфордская) общественность празднует круглую дату.

150 лет назад 4 июля 1862 года состоялась та самая лодочная прогулка, во время которой Кэрролл (тогда ещё Чарлз Лютвидж Доджсон) по требованию 10-летней Алисы Лидделл стал сочинять свою знаменитую сказку о Стране Чудес.

Казалось бы, полтораста лет прошло, а литераторы до сих пор решают – что же такое написал Кэрролл? Какой смысл вкладывал в свои сказки? И, наконец, самый «главный» вопрос, по непонятным причинам волнующий общественность – был ли «друг детей»… педофилом?

Герой сказки Кэрролла – Червонный Король – однажды сказал: «Чем меньше смысла, тем лучше. Нам, значит, не придется его искать». К сожалению, к мудрому совету Короля очень мало кто прислушался. Не успели сказки Кэрролла привлечь внимание взрослой части населения, как им тотчас устроили «рентген и промывание желудка вместе с уринотерапией». Сначала «Алису» присвоили себе занудные викторианские ученые мужи.

Г.К. Честертон «Льюис Кэрролл»:

«Любой образованный англичанин, в особенности англичанин, имеющий (что гораздо хуже) отношение к системе образования, торжественно заявит вам, что «Алиса в Стране чудес» – это классика. И, к нашему ужасу, это действительно так. Тот веселый задор, который во время каникул завладел душой математика, окруженного детьми, превратился в нечто застывшее и обязательное, словно домашнее задание на дето. …«Алиса» – классика; а это значит, что ее превозносят люди, которые и не думали ее читать. …Мне горько об этом говорить, но мыльный пузырь, выпущенный из соломинки поэзии в небо бедным Доджсоном в минуту просветленного безумия, стараниями педагогов лишился легкости, сохранив лишь полезные мыльные свойства».

Лингвисты увидели в кэрролловских каламбурах и парадоксах зачатки будущей семиотики и семантики. А физики XX века всерьез размышляли над вопросом «Можно ли пить зазеркальное молоко?». Английские богословы увидели в «Алисе» зашифрованные религиозные баталии (банка с апельсиновым соком, видите ли, символизирует ОРАНЖистов, а Бармаглот «может только выражать отношение британцев к папству»), а историки, соответственно, – исторические (младенец Герцогини, превратившийся в поросенка – это Ричард III Глостер, который имел на гербе кабана, а перекрашивание роз в саду – отзвуки войны Алой и Белой Розы).

А потом за дело взялись фрейдисты…

Тут уж несчастному математику досталось за все: и за любовь к детям, и за холостяцкую жизнь, и за буйную фантазию, и за «греховные ночные мысли», от которых он отвлекался сочинением головоломок. Вместо галантного щепетильного викторианского преподавателя перед нами предстал коварный потаенный педофил, отягощенный эдиповым комплексом, «заторможенностью развития», «бегством в детство» и еще кучей психических расстройств. Тут еще подсуетился и Набоков, в безуспешных попытках стяжать американскую славу, настрочивший свою «Лолиту», где любитель «нимфеток» Гумберт отзывается о Кэрролле как о своем «счастливом собрате».

Отныне дружба взрослого мужчины с маленькими девочками оценивалась только с позиций набоковского героя.

«Кэрролла обуревают темные страсти, которым он не может дать выхода в реальности, и именно это приводит к созданию столь странных сказок», считает американская писательница-феминистка Кэти Ройфи. Пол Шилдер в своих «Психоаналитических заметках об Алисе в стране чудес и Льюисе Кэрролле» сразу берет быка за… фаллос. Он считает, что именно… Алиса была символическим «мужским достоинством» оксфордского математика! Другой психоаналитик – Тони Голдсмит – считает стремление Алисы проникнуть в самую маленькую дверцу прямым указанием на тягу писателей к маленьким девочкам.

« — Знаешь, милочка, мне надо достать карандаш потоньше. Этот вырывается у меня из пальцев — пишет всякую чепуху, какой у меня и в мыслях не было…», Юрий Ващенко, иллюстрация из книги

«Он любил девочек. Он раздавал им в письмах тысячи поцелуев. Он фотографировал детишек обнаженными», радостно хихикали психоаналитики. Да, любил. Да, раздавал. Да, фотографировал. Так что же теперь, обвинять в педофилии Сухомлинского, а в зоофилии – Джеральда Даррелла? Раздача поцелуев – вполне традиционная любезность (вы разве не целуете своих маленьких племянниц?), а раздача тысячи поцелуев – невинная шутка. Что до детских фото-«ню», так делались они исключительно с разрешения родителей и все негативы Доджсон либо этим родителям отдал, либо уничтожил. Дело в том, что в викторианскую эпоху дитя считалось невинным ангельским существом, и фото обнаженных детей были весьма распространены и не несли на себе отпечатка извращенности.

«- Разве это чепуха? — сказала Королева и затрясла головой. — Слыхала я такую чепуху, рядом с которой эта разумна, как толковый словарь!» , кадр из советского м/ф «Алиса в Зазеркалье», 1982 г.

Итак, где же презумпция невиновности?

Почему мне ПРИХОДИТСЯ писать о том, что Доджсон не оставил ни ОДНОГО фактического подтверждения для этих скользких подозрений? В какой бы ужас он пришёл, если бы узнал, как будут трактовать его любовь к детям! В своем дневнике Доджсон описал случай, когда он поцеловал девочку, но узнав, что ей целых 17 лет (в викторианской Англии девочки до 15 лет еще считались детьми), испугался, и со свойственной ему наивностью тотчас послал матери шутливое письмо, уверив, что подобный «казус» больше не повторится. Мать (подобно современным психоаналитикам) шутки не оценила.

«Интересно, кого они сейчас вызовут, — подумала Алиса. — Пока что улик у них нет никаких…». Представьте себе ее удивление, когда Белый Кролик пронзительно закричал своим тоненьким голоском: «Алиса!», Виктор Чижиков, журнал «Пионер»

Думаю, что наиболее близким к истине было утверждение М. Гарднера о том, что именно невинность и чистота подобной дружбы позволяла Доджсону чувствовать себя в компании детей свободно и раскованно. Гарднер писал в «Аннотированной Алисе»: «Кэрролла же потому и тянуло к девочкам, что в сексуальном отношении он чувствовал себя с ними в полной безопасности. От других писателей, в чьей жизни не было места сексу (Торо, Генри Джеймс), и от писателей, которых волновали девочки (По, Эрнест Даусон), Кэрролла отличает именно это странное сочетание полнейшей невинности и страстности. Сочетание уникальное в истории литературы».

«- Кому вы страшны? — сказала Алиса. — Вы ведь всего-навсего колода карт!», Peter Newell

Лучшим доказательством этого служит и то, что в преклонном возрасте Доджсон не чурался приглашать к себе в гости девушек, давно вышедших из возраста «нимфеток». В замечательной статье А. Борисенко и Н. Демуровой «Льюис Кэрролл: мифы и метаморфозы» («Иностранная литература» №7, 2003г.) проводится мысль, что именно ханжеская викторианская мораль попыталась скрыть от общественности столь «неподобающие» для холостяка встречи со зрелыми дамами (такие же дружеские и невинные) и чрезмерно преувеличила роль Кэрролла как «друга исключительно детей». Впоследствии это желание не бросать «тень» на образ национальной знаменитости сослужило писателю плохую службу.

Сам Доджсон был выше таких подозрений, поэтому никогда не скрывал своей дружбы, как с девочками, так и с женщинами. «Ты не должна пугаться, когда обо мне говорят дурно, – писал он младшей сестре, до которой дошла какая-то сплетня о его взаимоотношениях с женщиной (не девочкой!), – если о человеке говорят вообще, то кто-нибудь непременно скажет о нем дурно».

То, что в англоязычных странах Кэрролл – самый цитируемый автор, после Библии и Шекспира, не удивляет. А что может быть универсальнее и вариативнее для цитирования, чем забавные, ничего не значащие произведения нонсенса.

Но я не устану повторять, что прежде, чем лезть в ткань книги со скальпелем и пытаться ее анализировать (т.е. раскладывать на составляющие), необходимо сначала испытать удовольствие от НЕПОСРЕДСТВЕННОГО и ЦЕЛЬНОГО знакомства с произведением. Текст не должен рассматриваться ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО как препарируемый объект для своих личных нужд.

Последняя сказка Кэрролла «Сильви и Бруно» была построена на идее о трех физических состояниях человеческого сознания: первое – когда присутствие фей не осознается, второе – когда, осознавая реальность, человек одновременно ощущает и присутствие фей (состояние «жути») и третье – когда человек, не осознавая реальности, полностью находится в Волшебной стране. Так вот, лучше всего находиться целиком либо в первом, либо в третьем состоянии, а «жуть» пусть остается уделом психоаналитиков.

Сказки Кэрролла, прежде всего, – искрящаяся игра фантазии, их чтение подразумевает радость от самого факта игры. «На самом деле они не учат ничему», говорил он. Поэтому РАССЛАБЬТЕСЬ и – НА ПЕРЕМЕНУ!