Дети ф м достоевского их судьбы. Что случилось с потомками Достоевского

Не был педагогом, но вопросы воспитания по-настоящему волновали его. А ведь подлинное искусство в том и заключается, что если художника что-то волнует, то он заставит волноваться этим если не всех, то очень многих, кто соприкоснется с его произведениями. Одним из этих “многих” является и автор данной работы.

Протоиерей Игорь Гагарин

Настоятель Иоанно-Предтеченского храма села Ивановское.

Педагог. 10 лет работал учителем русского языка и литературы в средней школе.

В настоящее время преподает Закон Божий и историю Церкви в Православной гимназии им. свщмч. Константина Богородского, а также ведет занятия на курсах для учителей-преподавателей основ православной культуры.

1

Мне думается, если из всех произведений писателя, начиная от самых ранних и кончая публицистическими, выбрать все то, что говорится о воспитании детей, расположить систематически и должным образом прокомментировать, может получиться если не учебник, то во всяком случае очень интересная и оригинальная книга, которая поможет многим занимающимся с детьми и юношеством. Такая работа еще ждет своего исследователя.

Я же ставлю перед собой гораздо более скромную задачу: обратить внимание на некоторые мысли и наблюдения гениального писателя, которые мне представляются особенно важными и которые реально помогли мне в моей педагогической работе, заставили что-то переосмыслить, что-то поправить, а от чего-то отказаться.

Самые задушевные мысли о воспитании Ф.М. Достоевский вложил в уста любимых своих героев: старца Зосимы, Алеши Карамазова, князя Мышкина и др. Есть однако у писателя произведения, которые, казалось бы, совсем не имеют отношения к педагогике, где говорится вроде бы совершенно о других вещах, но и там, вглядевшись внимательно, мы можем увидеть много очень ценного для воспитателя.

Уж кажется так далека от нашей темы книга “Записки из мертвого дома”. Речь в ней, как известно, идет о каторге, на которой писатель провел несколько лет. Что может быть общего между каторгой и школой, учениками и заключенными! Впрочем, кто знает современную школу, с ее колоссальной перегрузкой учащихся и многими уродливыми явлениями, кое-что общее без сомнения обнаружит. Ведь если по-настоящему добросовестно готовиться ко всем урокам, все учить и выполнять, особенно в старших классах, можно попросту серьезно подорвать здоровье.

Поэтому современный школьник готовится к урокам чаще всего избирательно, исходя из вероятности “спросят – не спросят”, что-то игнорирует, что-то списывает и тем сохраняет себе здоровье. Я убежден, что нет на земле более тяжкого и невыносимого труда, чем тот, который ложится на плечи по-настоящему добросовестного школьника, и жизнь его мало чем отличается от каторги. Впрочем, таких не много.

Как бы, однако, ни было, учеба – это труд, труд достаточно тяжелый, и далеко не каждый ребенок может заставить себя этим трудом заниматься. И здесь наблюдения Достоевского над тем, как относятся к труду каторжане, что в их трудовой повинности наиболее тяжело и что, напротив, помогает смягчить эту тяжесть, могут оказаться полезными для учителя или воспитателя. Ведь в экстремальных условиях часто гораздо более очевидно обнаруживается то, что в обычной жизни присутствует менее очевидно, но не менее реально.

2

В чем особенно выражается невыносимость каторжного труда? Оказывается, замечает Ф.М. Достоевский, вовсе не в объеме, не в тяжести. На каторге часто человек бывает загружен работой не больше, чем на воле.

Каторжную работу делает мучительной ее подневольный характер. “Самая работа, например, показалась мне вовсе не так тяжелою, каторжною, и только долго спустя я догадался, что тягость и каторжность этой работы не столько в трудности и беспрерывности ее, сколько в том, что она – принужденная, обязательная, из-под палки. Мужик на воле работает, пожалуй, и несравненно больше, иногда даже и по ночам, особенно летом; но он работает на себя, работает с разумной целью, и ему несравненно легче, чем каторжному на его вынужденной и совершенно для него бесполезной работе”.(1)

Самое трудное дело делается с радостью, когда мы желаем им заниматься. И самое простое непосильно, если к нему принуждают. Не в таком ли положении оказываются многие наши дети, садясь за выполнение домашних заданий или идя в школу. И особенно страшно, когда таким становится участие в Богослужении. Не потому ли именно духовное сословие дало в 19-м и в начале 20-го века такое множество нигилистов и революционеров?

Конечно, совсем без принуждения в работе с детьми обойтись едва ли удастся, но чем меньше этот принудительный момент будет ощущаться учеником, чем больше удастся нам так организовать работу, чтобы ребенку самому хотелось ею заниматься, тем большего достигнем. А иначе можем привить такое отвращение ко многим ценностям, в том числе и духовным, что уже никогда не смогут они его преодолеть, даже повзрослев.

Как организовать взаимную работу учителя и ученика таким образом, чтобы она не ощущалась последним как подневольный, а потому ненавистный труд; чтобы он влек к себе и доставлял ребенку радость?

По мнению Достоевского, это должно быть важнейшей практической задачей, над которой необходимо думать каждому педагогу, готовясь ко встрече с детьми. Один из блестящих примеров такого отношения к делу воспитания и обучения находим мы в неоконченной ранней повести Ф.М. Достоевского “Неточка Незванова”. Неточка, девочка-сирота, оказывается в доме прекрасной, доброй женщины, Александры Михайлованы, которая становится ей и матерью и учительницей. Вот как, от лица девочки, описывается автором “педагогический процесс”:

“С каким жаром она принялась за мое воспитание! … Новая воспитательница моя наотрез объявила себя против всякой системы, утверждая, что мы с нею ощупью найдем настоящую дорогу, что нечего мне набивать голову сухими познаниями и что весь успех зависит от уразумения моих инстинктов и от уменья возбудить во мне добрую волю (курсив мой – И.Г.) – и она была права, потому что вполне одерживала победу.

Во-первых, с самого начала совершенно исчезли роли ученицы и наставницы. Мы учились, как две подруги, и иногда делалось так, что как будто я учила Александру Михайловну, не замечая хитрости. Так, между нами часто рождались споры, и я из всех сил горячилась, чтобы доказать дело, как я его понимаю, и незаметно Александра Михайловна выводила меня на настоящий путь.

Но кончалось тем, что, когда мы доберемся до истины, я тотчас догадывалась, изобличала уловку Александры Михайловны, и, взвесив все ее старания со мной, нередко целые часы, пожертвованные таким образом для моей пользы, я бросалась к ней на шею и крепко обнимала ее после каждого урока.» (2)

3

Другим моментом, “утяжеляющим” любой труд, является его бессмысленность. Писатель очень метко замечает: «Если теперешняя каторжная работа и безынтересна и скучна для каторжного, то сама в себе, как работа, она разумна…

Но если заставить его, например, переливать воду из одного ушата в другой, а из другого в первый, толочь песок, перетаскивать кучу земли с одного места на другое и обратно, – я думаю, арестант удавился бы через несколько дней или наделал бы тысячу преступлений, чтоб хоть умереть, да выйти из такого унижения, стыда и муки. Разумеется, такое наказание обратилось бы в пытку, в мщение, и было бы бессмысленно, потому что не достигало бы никакой разумной цели». (3)

Все, что делает в этой жизни человек, должно иметь какой-то смысл, какую-то цель, гораздо большую, чем просто завершение работы и возможность отдохнуть. У взрослых такой смысл обычно в их труде присутствует. Иногда это бывает совершенно очевидная польза того, что мы делаем. Иногда – вознаграждение. Лучше, если есть и то и другое.

А вот как раз у ребенка ни того ни другого в его работе часто нет. Единственным стимулом делать порученное является порой угроза наказания в случае невыполнения. Понятно, радости и вдохновения здесь ждать не приходится.

Беда в том, что родители и учителя, требуя от ребенка выполнения того или иного задания, порой не умеют или не хотят объяснить смысл требуемого. На самом деле это действительно нелегко. Но над этим стоит потрудиться. Когда это удается, совершенно меняется отношение ребенка к тому, что он выполняет. Мотивация деятельности, осознанная учеником, является, таким образом, непременным условием того, чтобы эта деятельность не опротивела ему, став бессмысленной и невыносимой повинностью.

Готовясь идти к детям, обдумывая, что и как мы им будем рассказывать, не будем забывать подумать хорошенько о том, как убедить наших учеников в том, что изучаемое нами действительно очень нужно и важно для них. Вопросам «КАК?» и «ЧТО?» непременно должен сопутствовать, а точнее предшествовать вопрос «ЗАЧЕМ?»

4

Хочу остановиться еще на одном наблюдении автора «Записок из мертвого дома». Достоевский рассказывает, что каторжане очень болезненно переживали, когда, ставя перед ними задачу, начальники не оговаривали объем, норму той работы, которую необходимо было выполнить. Такую норму на каторге называют «урок». Писатель показывает, как однажды заключенных приводят разломать старую барку. Получив задание, они, однако, не спешат начинать. Подходит «унтер-офицер с палочкой.

– Эй вы, что расселись! Начинать!

– Да что, Иван Матвеевич, дайте урок, – проговорил один из «начальствующих», медленно подымаясь с места.

– …. Барку растащи, вот те и урок.» (4)

Такой подход совершенно не вдохновляет каторжан. На протяжении часа работа никак не идет. Через час они все-таки получают конкретное задание, достаточно объемное. Читаем дальше: «Урок был большой, но, батюшки, как принялись! Куда делась лень, куда делось недоумение! Застучали топоры, начали вывертывать деревянные гвозди… Дело кипело. Все вдруг как-то замечательно поумнели. Ни лишних слов, ни ругани, всяк знал, что сказать, что сделать, куда стать, что посоветовать. Ровно за полчаса до барабана заданный урок был окончен, и арестанты пошли домой, усталые, но совершенно довольные….» (5)

Все это характерно для любой деятельности. Мы всегда веселее и воодушевленнее делаем то дело, объем которого нам ясен с самого начала. И наоборот, неопределенность нормы расхолаживает и угашает рвение. И когда на детские вопросы типа «А сколько мне выполнить упражнений?» или «прочитать» или «написать»… и т.д., мы отвечаем: “Сколько сможешь» или что-то в этом роде, мы делаем ошибку. Зная тот конкретный предел, достигнув которого, ученик может считать задание выполненным, он испытывает радость, возрастающую по мере приближения к конечной цели, помогающую преодолевать усталость.

5

Ну а теперь коснемся некоторых мест в творчестве Ф.М. Достоевского, где уже не косвенно, а напрямую поднимаются вопросы педагогики. Самые важные, самые дорогие своему сердцу мысли вложил Ф. М. Достоевский в уста тех героев, которых любил сам. Писатель как никто другой обладал умением пробудить в читателе любовь к тем героям, которых сам любил, и поэтому их мысли и высказывания особенно близко принимаются нами к сердцу.

Достоевский сделал в своем творчестве дерзновенную попытку изобразить абсолютно прекрасного человека. Таким он попытался показать героя романа «Идиот» князя Мышкина. Насколько удалась или не удалась эта попытка – не тема нашей работы, но в любом случае кн. Мышкин – человек, вызывающий глубокую симпатию читателя. И не случайно в самом начале романа, когда мы только встречаемся с героем, автор знакомит нас с удивительным эпизодом из жизни князя, в котором он раскрывается как тонкий и чуткий воспитатель детей.

Князь рассказывает, как в Швейцарии, где он лечился, жила несчастная девушка, обманутая и обесчещенная неким проезжим коммерсантом. От девушки отвернулись все жители деревушки, от родной матери до пастора местной церкви. «Все кругом смотрели на нее как на гадину; старики осуждали и бранили, молодые даже смеялись, женщины бранили ее, осуждали, смотрели с презрением таким, как на паука какого. Мать все это позволяла… кивала головой, одобряла». (6)

И особенно беспощадны были здесь дети. Они буквально проходу не давали бедной Марии, «всею ватагой, – их было человек сорок с лишним школьников, – стали дразнить ее и даже грязью в нее кидали». (7) Единственным человеком, не осуждавшим несчастную, а сочувствующим ей был князь Мышкин. Он пытался помогать ей, и однажды дети подглядели, как он общается с ней. «Я потом узнал, – рассказывает князь, – что они давно за мной подсматривали. Они начали свистать, хлопать в ладошки и смеяться, а Мари бросилась бежать. Я хотел-было говорить, но они в меня стали камнями кидать. В тот же день все узнали, вся деревня; все обрушилось опять на Мари: ее еще пуще стали не любить. Я слыхал даже, что ее хотели присудить к наказанию, но, слава Богу, прошло так; зато уж дети ей проходу не стали давать, дразнили пуще прежнего, грязью кидались; гонят ее, она бежит от них с своею слабою грудью, задохнется, они за ней, кричат, бранятся. Один раз я даже бросился с ними драться. Потом я стал им говорить, говорил каждый день, когда только мог. Они иногда останавливались и слушали, хотя все еще бранились…»

И вот снова и снова герой пытается объяснить детям, «какая Мари несчастная». И «скоро они перестали браниться и стали отходить молча. Мало-помалу мы стали разговаривать, я от них ничего не таил; я им все рассказывал. Они очень любопытно слушали и скоро стали жалеть Мари. Иные, встречаясь с нею, стали ласково с нею здороваться…»

Трудно без волнения читать, как менялось отношение детей к бедной девушке, какою любовью и заботой в конце-концов окружили они ее. Как помогали ей в ее болезни, ухаживали за ней в последние дни ее жизни, как хоронили ее и как затем дружно с любовью украшали ее могилу. Все это вызывало протест и возмущение родителей, школьного учителя, пастора местной церкви. Впрочем, зараженные милосердием детей, и они в конце несколько смягчили свое отношение к несчастной.

Семена добра и зла живут в каждом человеке, – говорит Достоевский. Дети – не исключение. Мы, взрослые, – дипломаты. Мы умеем не обнаруживать многих свои душевных движений. У детей все куда более открыто. В выражении своих чувств они идут до конца. Там где взрослые обнаруживают холодное презрение к Мари, дети бросают камни и комья грязи.

Детская жестокость отвратительна. Но когда ребенок захвачен стихией добра и милосердия, то действительно «таковых есть Царство Небесное». Объединить детей в добром деле, дать им опытно ощутить радость любви, увидеть красоту милосердия – вот важнейшая задача педагога. Воспитанием этих детей занимались родители, учитель, пастор. Вероятно, они старались делать это серьезно и ответственно, говорили им правильные вещи, внушали верные понятия.

А когда с детьми начал общаться князь Мышкин – все ополчились на него, уверенные, что он портит, развращает детей. Да, добродетель заслуживает похвалы, а порок, напротив – порицания. Но какие отталкивающие формы приобретает такая «справедливость» там, где нет милосердия! «Милость превозносится над судом» – говорит нам Евангелие, но как часто в человеческих отношениях справедливость суждений не желает знать никакого снисхождения к чужой немощи. Объединить детей в любви, причем любви деятельной – вот задача подлинного воспитателя. Пережив в детстве опыт такой любви, ощутив радость, всегда сопровождающую всякое доброе дело, дети уже никогда не забудут этот опыт.

Именно НЕ ЗАБУДУТ. Правильное наполнение детской памяти – важнейшее дело воспитателя. Это любимая педагогическая идея Ф.М. Достоевского. Память ведь не просто пассивная кладовая информации. Она, напротив, очень активно воздействует на сознание и поведение человека в мире. То, какие мы «сегодня» во многом зависит от того, что мы помним из нашего «вчера» и что нами забыто. И особое значение имеет здесь, по мнению писателя, совместное чтение.

Сейчас такой вид семейного общения почти совсем ушел из нашей жизни. Родители еще читают детям книжки, пока они сами читать не научились. А вот чтобы в более старшем возрасте вместе почитать и поговорить о прочитанном, – этого почти не встретишь.

Впрочем, кто мешает заниматься этим в воскресной школе, в походе, в детском лагере. И здесь прекрасным напутствием воспитателю будут слова старца Зосимы из «Братьев Карамазовых» о чтении с детьми Священного Писания:

« Собери … у себя хоть раз в неделю, в вечерний час, сначала лишь только хоть деток… Разверни-ка …им эту книгу и начни читать без премудрых слов и без чванства, без возношения над ними, а умиленно и кротко, сам радуясь тому, что читаешь им и что они тебя слушают и понимают тебя, сам любя словеса сии, изредка лишь остановись и растолкуй иное непонятное…слово, не беспокойся, поймут все …» (8)… “Нужно лишь малое семя, крохотное: брось … его в душу, и не умрет оно, будет жить в душе его во всю жизнь, таиться в нем среди мрака, среди смрада грехов его, как светлая точка, как великое напоминание.»

В заключение же я хочу еще раз повторить достаточно простую, но важнейшую мысль, которая уже прозвучала в этой работе выше. В самом конце романа «Братья Карамазовы», обращаясь к детям, только что похоронившим своего товарища, Алексей Карамазов произносит слова, которые мне представляются одними из самых глубоких и красивых из всего когда-либо сказанного о воспитании:

«Знайте же, что ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детства, из родительского дома. Вам много говорят про воспитание ваше, а вот какое-нибудь этакое прекрасное, святое воспоминание, сохраненное с детства, может быть самое лучшее воспитание и есть. Если много набрать таких воспоминаний с собою в жизнь, то спасен человек на всю жизнь. И даже если и одно только хорошее воспоминание при нас останется в нашем сердце, то и то может послужить когда-нибудь нам во спасение.

Может быть мы станем даже злыми потом, даже пред дурным поступком устоять будем не в силах, над слезами человеческими будем смеяться, и над теми людьми, которые говорят, вот как давеча Коля воскликнул: “Хочу пострадать за всех людей”, – и над этими людьми может быть злобно издеваться будем. А все-таки как ни будем мы злы, чего не дай Бог, но как вспомним про то, как мы хоронили Илюшу, как мы любили его в последние дни, и как вот сейчас говорили так дружно и так вместе у этого камня, то самый жестокий из нас человек и самый насмешливый, если мы такими сделаемся, все-таки не посмеет внутри себя посмеяться над тем, как он был добр и хорош в эту теперешнюю минуту!

Мало того, может быть именно это воспоминание одно его от великого зла удержит, и он одумается и скажет: “Да, я был тогда добр, смел и честен”. Пусть и усмехнется про себя, это ничего, человек часто смеется над добрым и хорошим; это лишь от легкомыслия; но уверяю вас, господа, что как усмехнется, так тотчас же в сердце скажет: “Нет, это я дурно сделал, что усмехнулся, потому что над этим нельзя смеяться!” (9)

Примечания

1. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Петрозаводск, “Карелия”, 1979. С. 22

2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Ленинград, “Наука”, 1988. Т.2, С. 211, 212

3. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Петрозаводск, “Карелия”, 1979. С. 22

4. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Петрозаводск, “Карелия”, 1979. С. 89, 90

5. Там же. С. 91

6. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Ленинград, “Наука”, 1988. Т.6, С. 72

7. Там же. С. 72

8. Там же. Т. 9, С. 329

9. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы, Л., «Художественная литература», 1970, Т. 2, С. 521, 522

Литература

1. Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома. Петрозаводск, “Карелия”, 1979

2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Ленинград, “Наука”, 1988

3. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы, Л., «Художественная литература», 1970

Федор Михайлович Достоевский появился на свет 11 ноября 1821 года в Москве. Его отец Михаил Андреевич происходил из рода шляхтичей Достоевских герба Радван. Он получил медицинское образование и работал в Бородинском пехотном полку, Московском военном госпитале, а также в Мариинской больнице для неимущих. Мать будущего прославленного писателя, Нечаева Мария Федоровна, была дочерью столичного купца.

Родители Федора не были богатыми людьми, однако они неустанно трудились, чтобы обеспечить семью и дать детям хорошее образование. Впоследствии Достоевский не раз признавался, что безмерно благодарен отцу и матери за прекрасное воспитание и образование, которое стоило им тяжелого труда.

Читать мальчика научила мать, она использовала для этого книгу «104 Священные Истории Ветхого и Нового Завета». Отчасти поэтому в знаменитой книге Достоевского «Братья Карамазовы» персонаж Зосима в одном из диалогов рассказывает, что в детстве научился читать именно по этой книге.

Навыки чтения юный Федор осваивал и на библейской Книге Иова, что также нашло отражение в его последующих произведениях: писатель использовал свои размышления о данной книге при создании известного романа «Подросток». Отец также вносил свою лепту в образование сына, обучая его латыни.

В общей сложности в семье Достоевских родилось семь детей. Так, у Федора был старший брат Михаил, с которым он был особенно близок, и старшая сестра . Кроме того, у него были младшие братья Андрей и Николай, а также младшие сестры Вера и Александра.

В юности Михаила и Федора обучал на дому Н.И. Драшусов, преподаватель Александровского и Екатерининского училищ. С его помощью старшие сыновья Достоевских изучали французский язык, а сыновья преподавателя, А.Н. Драшусов и В.Н. Драшусов, обучали мальчиков математике и словесности соответственно. В период с 1834 по 1837 годы Федор и Михаил продолжили обучение в столичном пансионе Л.И. Чермака, который тогда был весьма престижным учебным заведением.

В 1837 году случилось ужасное: Мария Федоровна Достоевская скончалась от чахотки. Федору в момент смерти матери было всего 16 лет. Оставшись без жены, Достоевский-старший решил отправить Федора и Михаила в Санкт-Петербург, в пансион К.Ф. Костомарова. Отец хотел, чтобы мальчики впоследствии поступили в Главное инженерное училище. Интересно, что оба старших сына Достоевского на тот момент увлекались литературой и хотели посвятить ей свою жизнь, но отец не воспринимал их увлечение всерьез.

Перечить воле отца мальчики не смели. Федор Михайлович успешно прошел обучение в пансионе, поступил в училище и окончил его, однако все свободное время он посвящал чтению. , Гофман, Байрон, Гёте, Шиллер, Расин, – произведения всех этих прославленных авторов он глотал взахлеб, вместо того, чтобы увлеченно постигать азы инженерной науки.

В 1838 году Достоевский вместе с приятелями даже организовали в Главном инженерном училище собственный литературный кружок, в который, помимо Федора Михайловича, вошли Григорович, Бекетов, Витковский, Бережецкий. Уже тогда писатель начал создавать свои первые произведения, но все же не решался окончательно встать на путь литератора. Завершив обучение в 1843 году, он даже получил должность инженера-подпоручика в Петербургской инженерной команде, однако продержался на службе недолго. В 1844 году он решил заниматься исключительно литературой и подал в отставку.

Начало творческого пути

Хотя семья и не одобряла решения молодого Федора, он усердно принялся корпеть над начатыми ранее произведениями и развивать идеи новых. 1944 год ознаменовался для начинающего писателя выходом его первой книги – «Бедные люди». Успех произведения превзошел все ожидания автора. Критики и литераторы высоко оценили роман Достоевского, поднятые в книге темы нашли отклик в сердцах у многих читателей. Федора Михайловича приняли в так называемый «кружок Белинского», его начали называть «новым Гоголем».

Книга “Двойник”: первое и современное издание

Успех продлился недолго. Примерно через год Достоевский представил на суд публики книгу «Двойник», однако она оказалась непонятной для большинства почитателей таланта молодого гения. Восторг и восхваление писателя сменились критикой, неудовлетворением, разочарованием и сарказмом. Впоследствии литераторы оценили новаторство этого произведения, его непохожесть на романы тех лет, но в момент выхода книги этого не прочувствовал практически никто.

Вскоре Достоевский поссорился с и был выдворен из «кружка Белинского», а также поссорился с Н.А. Некрасовым, редактором «Современника». Впрочем, публиковать его произведения тут же согласилось издание «Отечественные записки» под редакцией Андрея Краевского.

Тем не менее, феноменальная популярность, которую принесла Федору Михайловичу его первая публикация, позволила ему завести ряд интересных и полезных знакомств в литературных кругах Санкт-Петербурга. Многие его новые знакомые отчасти стали прототипами различных персонажей последующих произведений автора.

Арест и каторга

Судьбоносным для писателя стало знакомство с М.В. Петрашевским в 1846 году. Петрашевский устраивал так называемые «пятницы», во время которых обсуждалась отмена крепостного права, свобода книгопечатания, прогрессивные изменения в системе судопроизводства и другие вопросы подобного плана.

Во время встреч, так или иначе связанных с петрашевцами, Достоевский познакомился и с коммунистом Спешневым. Тот в 1848 году организовал тайное общество из 8 человек (включая его самого и Федора Михайловича), которое выступало за переворот в стране и за создание незаконной типографии. На встречах общества Достоевский неоднократно зачитывал «Письмо Белинского Гоголю», которое тогда было запрещено.

В том же 1848 году был опубликован роман Федора Михайловича «Белые ночи», но, увы, насладиться заслуженной славой ему не удалось. Те самые связи с радикально настроенной молодежью сыграли против писателя, и 23 апреля 1849 года его арестовали, как и многих других петрашевцев. Достоевский свою вину отрицал, но ему вспомнили и «преступное» письмо Белинского, 13 ноября 1849 года приговорив писателя к смертной казни. До этого он в течение восьми месяцев томился в заключении в Петропавловской крепости.

К счастью для русской литературы, жестокий приговор для Федора Михайловича исполнен не был. 19 ноября генерал-аудиториат счел его не соответствующим вине Достоевского, в связи с чем смертную казнь заменили на восьмилетнюю каторгу. А в конце того же месяца император еще больше смягчил наказание: писателя сослали на каторгу в Сибирь на четыре года вместо восьми. При этом он был лишен дворянского чина и состояния, а по окончании каторжных работ был произведен в рядовые солдаты.

Несмотря на все тяготы и лишения, которые предполагал подобный приговор, поступление в солдаты означало полное возвращение Достоевскому его гражданских прав. Это был первый подобный случай в России, поскольку обычно те люди, которых приговаривали к каторжным работам, до конца жизни теряли свои гражданские права, даже если выживали после многих лет заключения и возвращались к свободной жизни. Император Николай I пожалел молодого писателя и не захотел губить его талант.

Годы, которые Федор Михайлович провел на каторге, произвели на него неизгладимое впечатление. Писатель тяжело переживал бесконечные страдания и одиночество. Кроме того, у него ушло немало времени на то, чтобы наладить нормальное общение с другими арестантами: те долго не принимали его из-за дворянского титула.

В 1856 году новый император даровал прощение всем петрашевцам, а в 1857 году Достоевский был помилован, то есть получил полную амнистию и был восстановлен в правах на публикацию своих произведений. И если в молодости Федор Михайлович был не определившимся в своей судьбе человеком, пытающимся найти правду и построить систему жизненных принципов, то уже в конце 1850-ых годов он стал зрелой сформировавшейся личностью. Тяжелые годы на каторге сделали из него глубоко религиозного человека, коим он оставался до самой смерти.

Расцвет творчества

В 1860 году писатель опубликовал двухтомное собрание своих сочинений, в которое вошли повести «Село Степанчиково и его обитатели» и «Дядюшкин сон». С ними произошла примерно та же история, что и с «Двойником» - хотя впоследствии произведениям была дана очень высокая оценка, современникам они не пришлись по вкусу. Однако вернуть внимание читателей к повзрослевшему Достоевскому помогла публикация «Записок из Мертвого дома», посвященных жизни каторжников и написанных по большей части во время заключения.

Роман "Записки из мертвого дома"

Для многих жителей страны, которые не сталкивались с этим ужасом самостоятельно, произведение стало чуть ли не шоком. Многие люди были ошеломлены тем, о чем рассказывал автор, особенно с учетом того, что раньше тема каторги для русских писателей была чем-то вроде табу. После этого Герцен начал назвать Достоевского «русским Данте».

Примечательным для писателя стал и 1861 год. В этом году он, в сотрудничестве со своим старшим братом Михаилом, занялся издательством собственного литературно-политического журнала под названием «Время». В 1863 году издание было закрыто, и вместо него братья Достоевские начали печатать другой журнал – под названием «Эпоха».

Эти журналы, во-первых, укрепили позиции братьев в литературной среде. А во-вторых – именно на их страницах были опубликованы «Униженные и оскорбленные», «Записки из подполья», «Записки из Мертвого дома», «Скверный анекдот» и многие другие произведения Федора Михайловича. Михаил Достоевский вскоре скончался: он ушел из жизни в 1864 году.

В 1860-ых годах писатель начал ездить за границу, находя в новых местах и знакомых вдохновение для своих новых романов. В том числе, именно в тот период у Достоевского зародилась и начала реализовываться идея произведения «Игрок».

В 1865 году издание журнала «Эпоха», количество подписчиков которого неуклонно сокращалось, пришлось закрыть. Более того: даже после закрытия издания за писателем значилась внушительная сумма долгов. Чтобы как-то выпутаться из тяжелой финансовой ситуации, он заключил крайне невыгодный для себя договор о публикации собрания своих произведений с издателем Стеловским, а вскоре после этого начал писать свой самый известный роман «Преступление и наказание». Философский подход к социальным мотивам получил широкое признание среди читателей, и роман прославил Достоевского еще при жизни.

Князь Мышкин в исполнении

Следующей великой книгой Федора Михайловича стал «Идиот», опубликованный в 1868 году. Идея изобразить прекрасного человека, который пытается осчастливить других персонажей, но не может преодолеть враждебные силы и, в итоге страдает и сам, оказалась легкой для воплощения только на словах. В действительности Достоевский называл «Идиота» одной из самых сложных для написания книгой, хотя князь Мышкин и стал его самым любимым персонажем.

Закончив работу над этим романом, автор решил написать эпопею под названием «Атеизм» или «Житие великого грешника». Реализовать свою задумку ему не удалось, однако некоторые идеи, собранные для эпопеи, легли в основу последующих трех великих книг Достоевского: романа «Бесы», написанного в 1871-1872 годах, произведения «Подросток», завершенного в 1875 году, и романа «Братья Карамазовы», работу над которым Достоевский закончил в 1879-1880 годах.

Интересно, что «Бесы», в которых писатель изначально предполагал выразить свое неодобрительное отношение к представителям революционных течений в России, постепенно видоизменялись в ходе написания. Изначально автор не собирался сделать Ставрогина, ставшего впоследствии одним из самых известных его персонажей, ключевым героем романа. Но его образ оказался настолько мощным, что Федор Михайлович решил изменить замысел и добавить в политическое произведение настоящую драму и трагедию.

Если в «Бесах», помимо прочего, достаточно широко раскрывалась тема отцов и детей, то в следующем романе – «Подросток» - писатель вывел на первый план вопрос воспитания повзрослевшего ребенка.

Своеобразным результатом творческого пути Федора Михайловича, литературным аналогом подведения итогов, стали «Братья Кармазовы». Многие эпизоды, сюжетные линии, персонажи этого произведения были отчасти основаны на написанных ранее романах писателя, начиная с его первого опубликованного романа «Бедные люди».

Смерть

Достоевский скончался 28 января 1881 года, причина смерти – хронический бронхит, туберкулез легких и эмфизема легких. Смерть настигла писателя на шестидесятом году жизни.

Могила Федора Достоевского

Проститься с писателем пришли толпы почитателей его таланта, но наибольшую известность Федор Михайлович, его вневременные романы и мудрые цитаты получили все же после смерти автора.

Личная жизнь

Первой супругой Достоевского стала Мария Исаева, с которой он познакомился вскоре после возвращения из каторги. В общей сложности брак Федора и Марии продлился порядка семи лет, до скоропостижной кончины супруги писателя в 1864 году.

Во время одной из своих первых поездок за границу в начале 1860-ых годов Достоевского очаровала эмансипированная Аполлинария Суслова. Именно с нее была написана Полина в «Игроке», Настастья Филипповна в «Идиоте» и ряд других женских персонажей.

Хотя накануне сорокалетнего юбилея за плечами у писателя были, как минимум, продолжительные отношения с Исаевой и Сусловой, на то время его женщины еще не подарили ему такое счастье, как дети. Этот недостаток восполнила вторая жена писателя - Анна Сниткина. Она стала не только верной супругой, но и прекрасным помощником писателя: взяла на себя хлопоты по изданию романов Достоевского, рационально решала все финансовые вопросы, готовила к изданию свои воспоминания о гениальном муже. Роман «Братья Карамазовы» Федор Михайлович посвятил именно ей.

Анна Григорьевна родила супругу четверых детей: дочерей Софью и Любовь, сыновей Федора и Алексея. Увы, Софья, которая должна была стать первым ребенком супружеской четы, скончалась через несколько месяцев после родов. Из всех детей Федора Михайловича продолжателем его писательского рода стал только сын Федор.

Цитаты Достоевского

• Никто не сделает первый шаг, потому что каждый думает, что это не взаимно.
• Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно.
• Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой.
• Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом.
• Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!
• Мир спасёт красота.
• Человек, умеющий обнимать – хороший человек.
• Не засоряйте свою память обидами, а то там может просто не остаться места для прекрасных мгновений.
• Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.
• Человек он умный, но чтоб умно поступать - одного ума мало.
• Кто хочет приносить пользу, тот даже со связанными руками может сделать много добра.
• Жизнь задыхается без цели.
• Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.
• Страданием своим русский народ как бы наслаждается.
• Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.

«Когда дети достигли более или менее сознательного возраста, Федор Михайлович взвалил на них обязанность смешивать табак двух видов»

То, что Дмитрий Андреевич Достоевский - потомок великого писателя, видно с первого взгляда. Очень они похожи - Федор Михайлович и его правнук. Живет он в Санкт-Петербурге. А встретились мы в Гатчине на фестивале «Литература и кино». Правнук Достоевского оказался темпераментным человеком и никому не давал заскучать.

Дмитрий Андреевич Достоевский

«Я освоил 21 профессию, начиная с водителя трамвая»

Внук Михаила Шолохова Александр Шолохов рассказывал, как встретил однажды потомков Радищева. Они поразили его своим сходством со знаменитым предком. Вы тоже очень похожи на своего прадеда. Доводилось ли вам иметь дело с представителями других славных родов?

Одно время я был предводителем Дворянского собрания, которое в отличие от основного объединяло служивых дворян. Там было много представителей известных фамилий, в том числе Карамзины. Они тоже очень похожи на своего знаменитого родственника.

Встречая потомка известного человека, прежде всего обращаешь внимание на его внешность, а познакомившись поближе, изучаешь характер. Многие внутренние качества передаются из поколения в поколение. Если говорить о Федоре Михайловиче, то нельзя не упомянуть, что он был сладкоежкой. Во мне эта наклонность в меньшей степени проявилась, а вот у моего сына и внучки все с этим прекрасно. Я встречал упоминания о любви к сладкому в письмах моего отца и деда.

Федор Михайлович интенсивно курил. Я провел исследование ближайших предков и выяснил, что и они имели эту склонность. У жены Достоевского Анны Григорьевны есть упоминание о том, что ее супруг брал папиросу за папиросой. Причем это было целое действо. Когда дети достигли более или менее сознательного возраста, Федор Михайлович взвалил на них обязанность смешивать табак двух видов в определенных пропорциях. Дети, видимо, любили вертеть эту смесь. Они же занимались набиванием папирос. По теперешним понятиям, они готовили отцу яд, тем более что тот страдал заболеванием легких. Антибиотиков еще не существовало, так что он губил себя, и дети ему в этом помогали.

Федор Михайлович Достоевский

- Знатное родство предопределило вашу жизнь?

Непременно. Когда у меня спрашивают, имею ли я отношение к известному писателю, я смотрю человеку в глаза и решаю, стоит ли с ним общаться. Но всегда можно сказать: «Нет. Однофамилец». Люди, узнав, что ты потомок знаменитого человека, пытаются понять: а сам-то ты что из себя представляешь? И это может стать трагедией жизни.

Дочь Федора Михайловича, Люба, могла сказать: почему все говорят о моем отце, почему не говорят обо мне, я тоже буду писать. И писала. Но я бы не сказал, что у нее был талант. С большим трудом заставил себя прочитать то, что она написала.

У Анны Григорьевны есть исповедальное слово, где она говорит, что на потомках гениев природа отдыхает. Люба всю жизнь тяжело жила, так и не вышла замуж, не родила детей. Линия рода на ней прервалась. Она считала себя особой женщиной, боялась продешевить с избранником, чему есть два письменных подтверждения.

Она хотела выйти замуж за губернатора Старой Руссы, а он на нее не обращал внимания. Ее общение со Львом Львовичем Толстым тоже не переросло в роман.

Когда ее матери говорили, мол, что же вы, молодая вдова, не выходите замуж, она отвечала, что после Достоевского можно пойти разве что за самого Льва Николаевича Толстого, но он уже занят. И у Любы сложилось что-то подобное. Вместе со Львом Львовичем она писала какие-то пьески, но в итоге они расстались.

У Достоевского есть пророчество относительно собственной семьи. Уже на смертном одре он вызвал к себе детей и прочитал им притчу о блудном сыне. Оба его ребенка оторвались от дома. Он понимал, что не сможет на них влиять. Люба покидает Россию, когда ни один русский человек и не думал еще уезжать: В 1912-м говорит матери, что едет в Европу на лечение, а потом вернется, а сама до смерти прожила за границей и там умерла. А жила на деньги, полученные от издания книг отца, которые ей аккуратно высылала мама.

Есть трагическое письмо, где Анна Григорьевна просит Любу не играть в казино, напоминает о печальном примере отца (больше я не встречал упоминаний об этом). Может быть, Люба взяла себя в руки и больше не играла.

За границей к юбилею смерти отца она написала воспоминания. По-французски. У нас их издали в 1928-м. Люба родилась в Дрездене, вот ее и тянуло в Европу. А ее брат Федя в Петербурге родился, и когда ему мама писала: «Поезжай в Европу, развейся, отдохни», отвечал: «Чего я там не видел?»

Он всю жизнь занимался скаковыми лошадьми, держал конюшню, а когда она сгорела, едва успел лучших лошадей спасти. Интересно, что сестры Федора Михайловича остались в Москве, а братья поехали в Петербург. Достоевский в последние дни, а он умирать не собирался, написал в записной книжке и в письме Анне Григорьевне о подготовке к переезду в Москву.

- Сколько вам было лет, когда вы узнали, кто вы есть?

Лет в 15. Как только мама почувствовала, что можно мне об этом сказать, но добавила: «Только поменьше об этом говори». Время такое было.

А я не торопился рассказать своей старшей внучке Ане о ее знаменитом предке. В новогодние дни мы поехали в музей Достоевского. Рядом - памятник ему. Мы подошли. Аня уже умела читать, пальчиком провела по буквам: «Ой, и я Достоевская». Тут я ей и объяснил, что этот дядя - родственник, пообещал показать, сколько он книг написал. Через два дня мы нашли у нее маленькую книжку, которую она сама сшила, заполненную синусоидами. Аня написала книгу.

- А ваш сын…

Он постепенно заменяет меня. Я сразу решил, что не буду на него давить своим отношением к Федору Михайловичу, пусть формируется самостоятельно. Не подсовывал книг со словами: «Читай прапрадеда». Он сформировался сам.

- Кто он по профессии?

Учился в педагогическом, но по специальности «учитель английского языка» не работал. И это тоже в наших генах сидит.

Федор Михайлович получил высшее образование, был инженером-топографом, но через полгода подал в отставку, стал свободным человеком, начал писать и жить на это. Тогда трудно было существовать на литературные труды. Тургенев, Толстой имели деревеньки, крестьян, которые пахали на них. У Достоевского такого подспорья не было. Сын Федор ни одного дня на государственной службе не состоял. У внука Андрея, моего отца, большая часть жизни прошла в советское время.

Он окончил индустриальный, а теперь политехнический институт в Ленинграде, изучал лесоустройство. Потом началась война, он фактически в первые дни ушел на фронт, был ранен и в 1946-м по медицинским показателям получил раннюю пенсию. Я принципиально отказался получать высшее образование.

- А в чем принцип?

Считал, что неинтересно быть инженером за 80 рублей в месяц. Хотелось многому научиться. У меня 21 профессия. В советское время я вообще считался летуном. В отделе кадров, глядя в мою трудовую книжку, настороженно ко мне относились. Смотрели внимательно в глаза, в итоге принимали. Видно же, что не пьяница.

- Знаю, что вы водили трамвай, а чем еще занимались?

Спектр профессий - от технических до художественных.

- И какая самая художественная?

Нанесение алмазных граней на хрустальные вазы. Это одна из моих первых профессий. В старших классах ввели обязательное профессиональное образование. Я пошел в школу на Фонтанке, где половина моих одноклассников училась на заводе художественного стекла, а другая гравировала валы, при помощи которых наносился рисунок на ткань. С раннего детства увлекался радиотехникой, собирал приемники.

В 90-е наступили сложности, я оказался без работы. Меня пригласили в Германию открывать Общество Достоевского, и я там остался поработать, ремонтировал первые видеомагнитофоны, телевизоры. Получал деньги и отсылал посылки семье, чтобы как-то ее прокормить.

- Так вы один там жили?

Сначала один. Привез в Германию всю семью, когда понял, что легко могу устроиться, а если надо будет - пойду водить мюнхенский трамвай.

Пригодилось качественное вязание моей жены Люды. Я ее отводил в парк, она сидела на скамеечке и вязала. Была возможность заработать, и мы ни от чего не отказывались. Домой вернулись на иномарке.

Из Германии уехали удивительным образом. Случился ГКЧП. По телевизору объявляют, что готовы предоставить политическое убежище в упрощенной форме, автоматически продлевая визу россиянам, находящимся на территории Германии. Мы собрались семейным советом, подумали - вдруг границу закроют, и все, и мы тут застрянем. Собрались и поехали домой. Хотя у нас в Германии была квартирка снимаемая, постоянная работа, хотя и неофициальная. Живи и радуйся. Но у меня ностальгия наступила на третьем месяце.

- Вы могли бы припеваючи жить, создав фонд Достоевского.

Еще в юности размышлял: я - правнук великого человека, но буду ли я жить за счет этого или стану самостоятельным? Моя жизнь разделилась на две части: одна принадлежала Федору Михайловичу, а вторая была моей собственной. Но мысль что-то специально создавать не приходила в голову. Единственное, что я сделал, так это защитил саму фамилию как товарный знак, чтобы она не появилась всюду, чтобы не появлялись казино «Достоевский».

- Но отель-то есть.

Соответствующая бумага у меня появилась позже, чем название отеля. Задним числом мы не имеем возможности что-то менять.

Мне сообщили из Старой Руссы, что москвичи закупили четыре участка, построили гостиницу, назвали «Достоевский». Спросили, как я к этому отношусь. Я ответил: «Пусть будет так». Даже Анна Григорьевна не была против одноименного парохода на Волге. Путешествуя по реке, она написала: «Мимо меня прошел пароход «Достоевский». И жила на улице Достоевского в Ялте. Когда станцию метро в Петербурге назвали «Достоевская», я подумал: пусть так и будет. В честь Анны Григорьевны.

Анна Григорьевна Достоевская

«Федор Михайлович любил пиво»

- Когда вас приглашают в разные города и страны на мероприятия, посвященные Достоевскому, чего от вас хотят?

В основном представления себя самого как прямого потомка. Грубо говоря, зовут в качестве свадебного генерала. Меня это не устраивает, и я делаю доклады: например, о жизни детей, основанный на тысяче писем Анны Григорьевны к детям и их писем к ней. Они хранятся в Пушкинском доме, но никто, кроме меня, на них не напал до сих пор.

Из них я узнал, что Федор Михайлович очень любил пиво. У Анны Григорьевны написано, что в каждом городе, где они останавливались, было какое-то пригожее место. Там они сидели, любовались пейзажами и пили пиво, упоминает светлое. Этот напиток был в моей семье немаловажным продуктом. Сам я от него отошел, а сын любит.

- Значит, можно еще извлечь новые факты, сделать находки?

Случается. У нас есть шанс найти черновую рукопись «Братьев Карамазовых». Следы какие-то остались, как и предположение, что она была украдена и перемещалась по восставшей России в 1918-м в сторону Грузии. В конечном итоге, я думаю, она ушла за границу и где-то скрывается, если считать, что рукописи не горят. В ней бесценные для текстологической работы правки писателя.

Много чего нет, например, рукописи «Бесов», и письма пропали. Я обнаружил упоминания о том, что дети Достоевского Федя и Люба плохо учились. Федя честно пишет маме, что прогуливает уроки и как-то, гуляя в саду, оказался на скамейке рядом с седовласым генералом. Разговорились, и выяснилось, что у него во время службы в Сибири были письма Федора Михайловича, штук двадцать. Но все они сгорели. А когда Достоевские купили домик в Старой Руссе, оказалось, что хозяин скрыл, что время от времени участок заливается водой. Как-то Люба оставалась там одна, а вещи с первого этаже не перенесли наверх, и чемоданы с письмами Достоевского размокли. Она их выбросила.

«Племянника Достоевского отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала»

- Давайте воспроизведем фамильное древо.

У Федора Михайловича было четверо детей. Первый и последний умерли в младенчестве. Люба, как мы уже говорили, не имела потомства. Оставался Федор, родословная которого тянется до сегодняшнего дня. После него следующими были опять Федор и Андрей. Федор-третий умер в 16 лет. Мама сохранила его стихи. Они были напечатаны в «Хронике рода Достоевских». Когда я показал их поэтам, рассказал, что написал их 16-летний юноша, все были потрясены. Насколько это зрело.

- Интересно, что три Федора подряд.

Это старая русская традиция - старшего сына называть именем отца. У Андрея тоже было двое детей - моя довоенная сестра и я, послевоенный. То, что я Дмитрий, - на этом, скорее всего, мама настояла в память о своем рано умершем брате. У нас с сестрой Татьяной почти десять лет разницы. Мы из разных поколений. Ее жизнь во многом повторила судьбу Любы. Не знаю, чью жизнь сам проживаю.

- А как вашего внука назвали?

Федя. Федор-четвертый. Я настаивал на Иване. Мне нравилось, что Алексей есть, Дмитрий есть, пусть будет и Иван. Я верю в то, что для Федора Михайловича три брата - ипостаси одного человека: бунтующего, верующего и сомневающегося. Мой сын Алексей стал капитаном монастырского флота на Валааме. Он там служил в армии и остался. Все тогда беспокоились, что их детей могут отправить в Чечню. У него еще не было семьи, а продолжать род надо. И тут Федор Михайлович вместе с Господом помог.

Оказалось, что сын опоздал на осенний призыв, там уже был комплект. И он остался на зиму при монастыре, пришелся ко двору. Игумен дал ему вечное благословение - редчайший случай. Почти двадцать лет сын там живет.

Во время одной из своих поездок Алексей встретился с владыкой Томским, и выяснилось, что он мечтал превратить корабль в церковь, чтобы он курсировал по рекам Сибири. Предложил сыну стать его капитаном. Церквей в деревнях раз, два и обчелся, а на строительство новых нет денег. А на корабле можно и венчать, и отпевать.

Мне позвонили из канцелярии архиепископа и спросили как отца, благословляю ли я сына на дальнейшее действие. Я загорелся, сказал, что не против. А сын иначе решил: «Я еще валаамским духом не наполнился».

- Если предков почитаешь, тогда они и поддерживают?

Есть у меня собственные наработки на этот счет. Я заболел раком в молодости. Мне жить охота, а надо оперироваться. Не было никакой гарантии, что выживу. Но ведь жив.

Моя мама хоть и перековалась в советского человека, но помнила, что происходит из дворян. Ее дед Шестаков был начальником артиллерии Петропавловской крепости, генерал-губернатором Вильно (теперешнего Вильнюса). В советское время мама вынуждена была это скрывать, в графе «социальное происхождение» указывала, что из мещан.

Потом она присоединилась к архискверной фамилии Достоевского - по определению Ульянова-Ленина. Сама ареста избежала, а вот мой отец месяц сидел в тюрьме на Шпалерной. В деле написано, что его арестовали через три дня после убийства Кирова.

То, что он сидел, стало известно за границей. Там начали писать: внук великого писателя в тюрьме. И отца выпустили. Федор Михайлович спас. А могли бы пришить все что угодно, как сделали это в отношении Андрея Андреевича - племянника Федора Михайловича, сына его брата: его забрали в 1931-м.

Есть документы по поводу этих арестов, которые никто, кроме меня, не видел. Волосы дыбом встали, настолько все было притянуто за уши. Андрея Андреевича отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала, а ему было 64 года. Спас Луначарский, хотя министром уже не был. Андрей Андреевич через два года умер. Я впервые прочитал его первое объяснение после ареста в женевском архиве, имея разрешение на зачитывание от ФСБ. Вот где махровая бесовщина.

- Ваша фамилия притягивала к вам, наверное, самых разных людей?

Постоянно. Но я ведь и родственник Пушкина через Павлищева, по женской линии. И, возможно, ближе к нему, чем некоторые из нынешних потомков.

- А что за история связана в вашем роду с Голливудом?

Я горю этой темой, хочется, чтобы сценарий об Анне Григорьевне был поставлен. Моя бабушка Екатерина Петровна его написала, определила как художественно-документальный. По моим изысканиям он основан на ее беседах с Анной Григорьевной о Федоре Михайловиче.

Бабушка, конечно, его не видела: Достоевский умер, когда она познакомилась с его сыном. Сценарий она отправила в Голливуд в 1956 году, а в 1957-м умерла.

Екатерина Петровна общалась с Ниной Берберовой. Так вот она утверждала, что сценарий был принят. Надо было заключать договор, но Екатерины Петровны уже не было на свете. Сценарий ушел в архив. Вот бы его найти - думаю, что он не пропал в архивах Голливуда.

Бабушка занималась частными уроками, обучала большевистскую поросль, поскольку знала четыре языка. На это и жила. А тут еще получила ложное сообщение, что ее сын Андрей погиб. В общем, она решила уехать из СССР. Оказалась в Регенсбурге, Париже, потом в Ментоне. Там и дожила до конца своих дней и похоронена на православном кладбище. Я был там. Пришла интересная мысль, что хотел бы тоже там лежать. Такая красота! Вид на Средиземное море, похожее на изумруд, а рядом мандарины и лимоны растут.

- Рада, что познакомилась с вами. Такой вы темпераментный человек, живущий тем, чем и надо жить.

Темперамент действительно есть. Федор Михайлович такой же был заводной. И у Федора Федоровича тоже темперамент имелся. Не скажу так про отца. А еще в наших генах полное отсутствие злопамятства. Тоже от Федора Михайловича. Анна Григорьевна об этом пишет. Он хоть и называл кое-кого своими литературными врагами, но мечтал с ними помириться.

Федор Михайлович Достоевский оставил после себя не только великое литературное наследие, но и потомство. В браке с первой супругой Марией Дмитриевной детей у писателя не было, а вот вторая жена Анна Григорьевна родила ему четверых. Как же сложилась их судьба? И что стало с внуками и правнуками Федора Михайловича?

Дети

Анна Григорьевна Достоевская в девичестве носила фамилию Сниткина и была дочерью мелкого чиновника. Анна Григорьевна познакомилась с писателем, когда работала у него стенографисткой. У супругов была большая разница в возрасте (больше 20-ти лет), но это не помешало семейному счастью и рождению детей.

Их первенец, дочь София, появилась на свет в 1868 году. Однако в том же году она простудилась и умерла. Девочку похоронили на одном из кладбищ Женевы, где в тот момент и находилась чета Достоевских.

Уже в следующем 1869 году Анна Григорьевна подарила мужу вторую дочь Любовь. Это случилось в немецком Дрездене. Девочке было 12 лет, когда ушел из жизни сам писатель. Любовь Федоровна впоследствии тоже взялась за перо, написала несколько рассказов и мемуаров, посвященных отцу, но ни те, ни другие особого успеха не имели. Еще до революции Достоевская уехала на лечение за границу и назад не вернулась. Она умерла в Италии в возрасте 57 лет от болезни крови.

В 1871 году уже в Петербурге появился сын Федор. В детстве и юности он тоже писал, но после его стали больше увлекать лошади. Федор Федорович жил в Крыму, где и занимался коневодством. Достоевский-младший скончался в возрасте 51 года.

Другой сын Алексей, 1875 года рождения, умер, когда ему не было еще и 3-х лет. По одной из версий, причиной смерти стала эпилепсия, которой, как известно, страдал и его отец.

Внуки и правнуки

У первого сына Достоевского Федора было трое детей. Дочь Федора Федоровича скончалась еще в младенчестве, а сын тоже Федор умер в возрасте 16 лет. Последний писал талантливые стихи и вполне мог бы стать известным поэтом. Продолжил род только второй внук писателя Андрей, родившийся в 1908 году. Андрей Федорович стал инженером. Он жил в Ленинграде и преподавал в техникуме.

Андрей Федорович в свою очередь стал отцом Дмитрия, правнука Достоевского. Дмитрий Андреевич появился на свет в 1945 году. Его сестра умерла в раннем детстве. Правнук писателя всю жизнь трудился по рабочим специальностям: был электриком, монтером и даже водителем трамвая. Он здравствует и поныне и проживает в Санкт-Петербурге. У Дмитрия Андреевича есть сын Алексей и четверо внуков Анна, Вера, Мария и Федор.

Братья и сестры

У самого Федора Михайловича Достоевского было трое братьев и четыре сестры. Старший Михаил не только писал, но и занимался переводами. Он умер в 43 года. Один из младших братьев писателя Андрей стал архитектором, а другой Николай - инженером.

Сестра Федора Михайловича Варвара вышла замуж за состоятельного человека и стала Карепиной. Она была крайне скупа и повторила судьбу старухи-процентщицы из «Преступления и наказания». Варвару Михайловну убил дворник, который позарился на ее сбережения.

Две другие сестры Достоевского Вера и Любовь оказались близнецами. Любовь умерла в младенчестве, а Вера зарегистрировала отношения с неким Ивановым. Судя по воспоминаниям современников писателя, брак Веры Михайловны был счастливым.

Самая младшая в семье Александра Михайловна дважды шла под венец и была сначала Голеновской, а после Шевяковой. Шевякова, как и Карепина, не отличалась щедростью и даже судилась со своими родными братьями.

Говорил: «Останавливайтесь на каких-то ярких точках в своей жизни, держитесь их, и тогда у вас будет все хорошо в жизни». Правнук писателя Дмитрий Достоевский поделился рассказами о таких «ярких точках» своей жизни, а еще - о представителях знаменитого рода, силе материнской молитвы и чуде своего исцеления у Старорусской иконы Божией Матери.

О приходе к вере и победе над раком

К вере меня подтолкнула болезнь. Когда мне было 25 лет, у меня обнаружили рак. Была операция, потом полгода я лежал в Онкологическом центре на улице Чайковского в Ленинграде, где проходил курс химиотерапии. Я, как мог, боролся с этой болезнью.

На операцию меня повезли без всякой предварительной подготовки, и я сказал врачам: «Почему так? Я боюсь». Мне в ответ: «В твоем направлении написано: “Cito”. Ты знаешь, что такое “cito”? Это по-латыни значит “немедленно”, “срочно”. Мы хотим тебя спасти». Я говорю: «Ну, хорошо, спасайте». То есть в тот момент речь шла о жизни и смерти.

Мистическим образом в этот момент в Петербурге оказался переводчик из Японии, работавший над переводом Достоевского. Япония тогда была одной из самых передовых стран в сфере производства лекарств от рака. Моя мама, ныне покойная, обратилась к нему с письмом, в котором просила спасти потомка Достоевского (потом ее письма я передал в музей). Когда я буквально через неделю (в советское-то время!) принес коробку с лекарством заведующей нашим отделением, она не поверила, что это возможно: «Это лекарство мы через Москву поименно заказываем! Вас не было в списке. И вот через неделю вы приносите это лекарство!» И я с большой гордостью сказал: «Ну я же Достоевский, потомок Федора Михайловича, которого знают во всем мире. Поэтому естественно, что весь мир готов помочь мне дальше жить».

По молитве моей матери я не умер от рака, остался жив

Это с одной стороны. А другая связана с моей мамой, которая спустя 50 лет после своего крещения пошла в церковь вымаливать жизнь сына. Я считаю, что вторая причина того, что я остался жив, - это молитва моей матери. Она забыла все, что полагается делать в храме, и просто как мать обратилась к Богу: «Господи! Спаси моего сына! Оставь его в живых!» Чтобы Господь помог тебе, нужна вера и душа, прямое обращение к Богу. Он мне помогал, и не раз.

Лично я смог победить рак два раза. Поверьте, не так страшен чёрт, как его малюют. Надо только не опускать руки и не бояться, а верить, что сможешь победить. При этом надо не ждать симптомов - плохого самочувствия и болей (ведь сама опухоль не болит), а проверяться, хоть раз в году. Мои победы основаны на том, что я обнаруживал свои болячки вовремя.

Важно также не оставлять человека один на один с этим грозным заболеванием, поддерживать в его вере, что он справится. Но не менее важно и самому больному быть в положительном тонусе и именно в этот период заниматься тем, что ему нравится. Мой опыт мне говорит, что силы самого организма в этих условиях работают на излечение. Поэтому я всегда желаю всем доброго здравия!

«Бог исцелил меня от язвенной болезни у Старорусской иконы»

В Старой Руссе регулярно проходят «Достоевские чтения», и много лет их духовно окормляет митрополит Новгородский и Старорусский Лев. По давно сложившейся традиции старорусские чтения начинаются с Божественной Литургии в храме , одном из самых древних старорусских храмов. Федор Михайлович был прихожанином этого храма.

Я почувствовал, что мне надо подойти именно к этой иконе. Подхожу - и вдруг заливаюсь слезами…

Для меня это особый храм. В Старой Руссе у меня начинались страшные боли из-за того, что местная вода совершенно иная, чем ленинградская. Из-за своей болезни мучился я страшно. И вдруг однажды меня что-то привело к Георгиевской церкви. Бабушки надраивали пол, службы не было. Умом я понимал, что пришел сюда не вовремя, что никого из молящихся здесь сейчас нет, только я один. А сердце в этот момент было устремлено к чудотворной Старорусской иконе Божией Матери. Я почувствовал, что мне надо подойти именно к ней. Подхожу. Происходит некий катарсис. Я, взрослый мужик, и вдруг заливаюсь слезами… Ухожу из церкви, совершенно не понимая, что со мной произошло.

Проходит день. И вдруг я обнаружил, что никакой боли нет, что я совершенно здоров и даже ощущаю в себе подъем сил. Я остаюсь на этот день, слушаю доклады. На следующий день после докладов происходит закрытие чтений и банкет, на котором присутствует вся администрация Старой Руссы. Все в некоем недоумении: «Дмитрий Андреевич, вы наконец побывали на нашем прощальном банкете. Как это приятно!» С тех пор у меня как будто этой болезни и не было.

В 45 лет, то есть в достаточно зрелом возрасте, я крестился в Старой Руссе, где отмечал и свой 60-летний юбилей. Так что именно в Старой Руссе произошло и мое исцеление, и одно из самых важных событий моей жизни - крещение. По благословению священников Георгиевского храма я везде и всюду рассказываю о чуде своего исцеления от язвенной болезни. И я очень рад, когда ко мне подходят люди и говорят: «Знаете, со мной произошло то же самое, что и с вами». Не только от болезней они исцелялись, но и другие жизненные проблемы разрешались после молитвы у Старорусской иконы Божией Матери. К этой иконе стараются прийти все верующие, кому доведется побывать в Старой Руссе.

Она была принесена греками из Ольвиополя еще в первые века христианства на Руси и находилась в Старой Руссе до XVII века. Во время моровой язвы 1655 года жителю города Тихвина было откровение, что мор прекратится, если туда принесут чудотворную Старорусскую икону, а Тихвинская икона будет отправлена в Старую Руссу. После перенесения икон мор прекратился, но тихвинцы не вернули образ и только в XVIII веке разрешили снять копию со Старорусской иконы. 4 мая 1768 года копия была привезена в Старую Руссу, в честь чего было установлено празднество. Вторая праздничная дата отмечается 18 сентября 1888 года, когда в Старую Руссу был возвращен подлинник. В этом году исполнится 130 лет со дня этого исторического события.

Дети и внуки Федора Михайловича Достоевского

Моя мама, родившаяся до 1917 года, как и все русские люди тогда, была крещена. Но она воспринимала советскую действительность уже как некую данность, в которой ей приходилось жить, и поэтому старалась максимально обезопасить свою и нашу жизнь. И из-за того, что она вышла замуж за Андрея Федоровича, потомка «архискверного Достоевского», как называл писателя Ленин, она боялась крестить нас, своих детей.

Вообще мама никак не ожидала, что родит близнецов. Это было в 1945 году. По ее словам, у меня и моей сестрички Иры было одно одеяло на двоих. Как все «военные дети», мы были ослаблены и месяца через три после нашего рождения заболели воспалением легких. Так получилось, что Господь оставил меня как продолжателя мужской линии, а Иру забрал. Однажды мама привела меня на могилку, где была похоронена Ира, и сказала: «Это твоя сестричка». Я же ее совсем не помню, три месяца нам только было. А потом и маму там похоронили - в Петербурге, на Сходненском кладбище. Теперь там прибавилось Достоевских, потому что там лежит вся семья Андрея Федоровича. Шесть могил Достоевских. Надеюсь, что когда-нибудь и я туда вернусь.

У Федора Михайловича было три сестры и три брата. И все ветви прекратились, только наша маленькая веточка осталась. Когда праздновался юбилей моего отца, я позволил себе сделать доклад о его жизни. Это, конечно, весьма трудная задача, потому что человек, носящий фамилию Достоевский, должен прожить свою собственную жизнь и вместе с тем всегда помнить, что он потомок Федора Михайловича, который сказал всему миру очень важные слова.

Закончив в 19 лет Инженерное училище, Федор Михайлович сразу заявил: «Я этой профессией не буду заниматься, а буду писателем». Его сын Федор тоже быстро нашел себя - всю жизнь занимался коневодством, был достаточно известным специалистом в этой области, опубликовал много статей в императорском коннозаводческом журнале.

Когда Федор Михайлович уехал в Москву на открытие памятника Пушкину, где он произнес свою знаменитую «Пушкинскую речь», Анна Григорьевна писала ему: «Мне никак не сладить с Федей, он все время убегает, я застаю его с мальчишками на улице, он интересуется лошадьми». А он ей в ответ: «Купи ты ему жеребенка, будет чем заняться, и он перестанет убегать из дома». Что и было сделано. И в следующем письме, надеясь, что сыну уже купили жеребенка, Федор Михайлович просит поцеловать его наравне со всеми. Это было почти пророческим предсказанием того, что Федор Федорович всю жизнь будет заниматься лошадьми. В столь малом возрасте отец совершенно точно определил главный интерес жизни своего сына.

Когда узнаю т, что был еще и третий Федор - внук писателя, умерший, к сожалению, рано, часто задают вопрос: «Почему столько Федоров?» На Руси по традиции старшего сына часто называли именем отца, рассчитывая на многодетность. Но Федор Михайлович поздно завел семью, и много детей у него не могло быть, хотя трое из четверых его детей прожили полную жизнь.

Правда, покинули дети Федора Михайловича этот мир весьма печально. Дочь Достоевского Люба умерла в 1926 году в Италии. За несколько дней до смерти ее посетил консул Чехословакии, который тогда очень помог Любе. Было обнаружено письмо, где он писал: «Я должен признать, что дочка всемирно известного писателя умирает в нищете». Сын Федор при таких же обстоятельствах умер в Москве. Ему было 60 лет, а ей 62 или 63 года.

Анна Григорьевна упрашивала сына: «Посмотри мир». А Федя отвечал: «Мне России достаточно»

Федя родился в Петербурге и, оставаясь русским человеком, вообще не хотел ехать за границу, хотя мать его упрашивала: «Поезжай, деньги есть, посмотри, как другие живут». А он: «Нет, мне России вполне достаточно, я лучше в баню схожу». А Люба, которая родилась на Западе, взяла и уехала из России навсегда, сказав маме, что едет ненадолго лечиться. Исколесила всю Европу, потом заболела и умерла в Италии, в Больцано, на границе с Австрией.

Федор Федорович умер и был похоронен в Москве. К сожалению, его могила утрачена, и сейчас мы пытаемся ее найти. Вот такие разные судьбы двух детей Федора Михайловича…

Вообще Федор Михайлович очень переживал из-за того, что дети у него поздние, что он не сможет вырастить их. В конце жизни он вновь поселился в Петербурге, где жил и его брат Андрей, дети которого были уже достаточно взрослыми. «Как бы я хотел, чтобы мои маленькие дети были похожи на твоих самостоятельных детей», - писал Федор Михайлович брату. Но он понимал, что из-за возраста может не увидеть своих детей взрослыми. Это, конечно, была для него большая трагедия.

Система воспитания Ф.М. Достоевского

В письмах о детях Достоевский никогда не использовал слово «воспитывать», но: «наблюдай», «веди»

Это совершенно уникальная система. Немногие ею воспользовались. К сожалению, педагогическая наука не пошла по стопам Достоевского. Прежде всего, он никогда в своих письмах к Анне Григорьевне не использовал слово «воспитывать», а употреблял совершенно другие слова: «наблюдай», «веди».

Его принципом было понимать ребенка, а не подтягивать его к своему взрослому уровню, облегчая свое собственное существование. И это приносило прекрасные плоды. Анна Григорьевна вспоминала о том, что он не мог пройти мимо любого ребенка, чтобы не начать говорить с ним, переводя на детский язык достаточно серьезные мысли. Однажды, вспоминала Анна Григорьевна, они ехали то ли из Старой Руссы, то ли в Старую Руссу и едва вошли в вагон, как услышали плач ребенка, и Федор Михайлович тут же исчез. Вскоре ребенок затих, и Анна Григорьевна увидела его беседующим о чем-то с Федором Михайловичем. Правда, она была несколько недовольна тем, что муж забыл о ней и сразу полетел к чужому ребенку, и увела его обратно в свое купе.

Расскажу еще один случай. Я обнаружил записи о поездке на пароходе в Рязань. Там была земля, часть которой должен был унаследовать Федор Михайлович. Они тогда занимались своим наследством. На палубе чей-то ребенок скандалил, плакал и был не в своей тарелке. Хотя с ними были четырехлетний Федя и шестилетняя Люба, Федор Михайлович побежал выручать чужого ребенка и довольно долго им занимался, оставив своих детей.

Прадед Григорий Гомерович и прапрадед Гомер Карлович

На Достоевских чтениях и симпозиумах, посвященных жизни и творчеству Федора Михайловича, мы много слышали о разных интересных находках, связанных с историей рода и биографией писателя. Даже мне, его потомку, ранее были мало известны такие предки Достоевского, как его бабка Анастасия - жена униатского священника, прадед Григорий Гомерович и прапрадед Гомер Карлович. Их имена и отчества звучат несколько неожиданно для русского уха.

Приоткрыта и тайна внезапного ухода отца Достоевского Михаила Андреевича из отчего дома и его разрыва с родительской семьей, обстоятельства его участия в войне 1812 года. Правда, обнаруженные недавно новые следственные документы, касающиеся его загадочной гибели в 1839 году, как полагают, от рук крепостных крестьян, все еще не позволяют однозначно решить этот вопрос.

Рассекречены сегодня также и документы о потомках Достоевского, репрессированных в 1930-е годы.

Праправнуки и праправнучки Достоевские

У меня один сын, а я всегда мечтал о девочке. И теперь у нас три очень симпатичные внучки, которые со мной приезжали однажды в Старую Руссу на Достоевские чтения. Еще в детстве я готовил их к пониманию того, что они не просто девчонки, а девчонки с генами Достоевских - Маша, Вера и Аня. Младшая Машенька родилась 23 ноября 2006 года.

Когда я подвел Аню к знаменитому 30-томному академическому собранию сочинений Федора Михайловича, она посмотрела оценивающе и сказала: «Нет, мне столько не написать». А через пару дней она сложила пополам листик и аккуратными каракулями написала свое собственное произведение, увы, нечитаемое. Теперь эта «книжечка» находится в фонде Музея Ф.М. Достоевского в Петербурге.

Конечно, мы мечтали и о внуке, и когда он родился, назвали его Федором. Так что теперь у нас растет еще один Федор Достоевский.

О Музее детства в Даровом

В подмосковном имении Достоевских Даровое прошло детство писателя. Вообще для формирования личности человека очень важно, в каких условиях и в каком окружении проходит его детство. Поэтому, думаю, людям интересно увидеть место, где с 10 до 17 лет жил и воспитывался будущий гениальный писатель.

В имении Даровое необходимо создать Музей детства Достоевского. Это уникальное место

Родной брат писателя Андрей вспоминал, что маленький Федя был веселым, очень любил играть, гулять по липовой роще и лесу. Его первые молитвы слышали стены сохранившегося до наших дней Свято-Духовского храма. Он расположен в соседнем с имением селе Моногарово. Сюда водила будущего писателя его матушка. У Достоевского встречается упоминание о голубе, который перелетел из одного окна в другое во время Литургии. Если мы сохраним эти яркие точки, связанные с детством писателя, это очень поможет в восприятии его мировоззрения. Возле храма есть небольшой погост, где, как полагают, похоронен отец Федора Михайловича. Теперь главная задача - установить точное место его могилы.

На международных научных конференциях, посвященных Достоевскому, звучат доклады о значении воспоминаний детства в творчестве писателя. В имении Даровое необходимо создать Музей детства писателя. Это уникальное место, где практически полностью сохранился исторический ландшафт, роща с 200-летними липами, овраг, населенные пункты, которые упоминаются в произведениях Достоевского.

«От алмазчика до водителя трамвая»

В моей трудовой книжке указано 18 профессий. Обычно я говорю: «У меня профессии - от алмазчика до водителя трамвая». Сейчас я консультант в петербургском Музее Достоевского. Правда, у меня нет высшего образования. Иногда я думаю, что зря не пошел в вуз, ведь у меня было достаточно знаний, чтобы спокойно сдать экзамены и поступить туда, куда я хочу. Но после окончания школы мне показалось, что интереснее окунуться в самую гущу жизни и попробовать себя в разных областях, и я не стал никуда поступать. А когда однажды в перестроечное время в мои руки попала трудовая книжка (обычно она лежит в отделе кадров), то оказалось, что у меня 18 профессий. Это иногда очень помогало мне в жизни.

Про немца, который хотел бы родиться в России

В 1990 году было очень тяжело, в магазинах пустые прилавки. И вдруг меня приглашают в Германию на открытие Общества Достоевского. Открытие - всего один день, а дальше что? А дальше я думаю: «Ага, я умею очень многое. Я найду здесь работу». И я работал в Германии, помогая своей семье посылками оттуда. Это был такой «посылочный период». Немцы все время спрашивали: «Чего в России нет, что нам посылать?» Я помогал, подсказывая, какие продукты нужны в России.

Немцы очень хотели помогать кому-то конкретно, им было важно не только помогать, но и сдружиться, обмениваться письмами. Когда я возвращался из отпуска в Гамбург, одна пожилая супружеская пара попросила меня передать немцу, который им помогал, письмо и «большое спасибо».

Меня это тогда так поразило. Я подумал: «Ты же к нам пришел как завоеватель, с ружьем. Что же такое в России, что тебя заставило такую фразу на склоне лет сказать?» Как патриота своей страны, меня его слова, конечно, очень порадовали.