Эрнст Теодор Амадей Гофман. Житейские воззрения Кота Мурра

При подготовке к печати записок Мурра, потомка прославленного Гинца фон Гинценфельда (более известного миру как Кот в сапогах), издатели обратили внимание на присутствие в рукописи явно посторонних фрагментов - отрывков из опубликованного ранее повествования о капельмейстере Иоганнесе Крейслере и его друге маэстро Абрагаме. Страницы эти оказались в рукописи Мурра по той простой причине, что Кот использовал их - распотрошив книгу из библиотеки своего хозяина Абрагама - в качестве промокательной бумаги. По странному совпадению, многие эпизоды жизнеописания Крейслеpa дополняют события, изложенные Котом Мурром, - но это сущая случайность, поскольку Мурр придерживался строгой хронологии, а страницы из книги вырывались им произвольно. Тем не менее издатель оставил все как есть - на том основании, что именно Крейслеру маэстро Абрагам вверил заботу о Коте Мурре, удаляясь от двора князя Иринея.

Князь имел некогда пусть миниатюрное, но собственное княжество, потерянное им после роспуска Бонапартом прусской администрации в Польше (кое-кто, впрочем, полагал, что княжество попросту выпало из его кармана на прогулке). Наиболее влиятельными лицами при дворе были советница вдова Бенцон (в молодые годы фаворитка князя) и маэстро Абрагам, слывущий магом и алхимиком. Органный мастер и настройщик роялей, он снискал славу иллюзиониста и устроителя фейерверков и парковых аллегорий, был обласкан старым князем, после его смерти странствовал по Европе, но затем снова призван служить при дворе поселившегося в Зигхартсвейлере Иринея.

Ещё одно влиятельное - но совершенно в ином роде - лицо при дворе, возбуждающее в свите самые противоречивые чувства, это капельмейстер Иоганнес Крейслер, дающий уроки музыки дочери князя принцессе Гедвиге и её подруге Юлии, дочери вдовы Бенцон. Рано осиротевший, Крейслер был воспитан и обучен нотной грамоте маэстро Абрагамом, который на всю жизнь стал его лучшим другом.

Жизнью и душевными устремленьями обязан Абрагаму и Кот Мурр. Он полагает, что родился в доме маэстро, причём не иначе как на чердаке (откуда ещё могла взяться возвышенность его ума и духа); между тем слепым котёнком, вкупе с братьями и сёстрами, он был подвергнут утоплению в реке и, чудом не захлебнувшись, вытащен из воды за шкирку проходившим по мосту Абрагамом. Воспитание в традициях Руссо, наряду с тягой к письменному столу маэстро и книгам на столе, привело к тому, что Мурр очень скоро выучился читать (сравнивая читаемое хозяином вслух со словами в книге), а затем и писать. Первыми литературными опытами Кота были дидактический роман «Мысль и чутье, или Кот и Пёс» (созданный не без влияния пуделя Понто), политический трактат «К вопросу о мышеловках» и трагедия «Кавдаллор - король крысиный». Увы, тетрадь со стихами Мурра, данная на прочтение Понто, попала в руки хозяину пуделя профессору эстетики Логарио, и тот (очевидно, что из зависти) наябедничал на феноменально одарённого Кота маэстро Абрагаму. Маэстро обеспокоен тем, что киска более озабочена изящной словесностью, нежели мышами, и закрывает Мурру доступ к чтению, «Что может причинить гению большую боль, чем видеть себя непризнанным и даже осмеянным!» - сетует Мурр, но утешается тем, что ещё вольнее в результате стал творить его собственный разум.

Похожие переживания испытывает и капельмейстер Крейслер. Он тяготится своей ролью при дворе, светским этикетом и лицемерием. «В жилах этого молодого человека струится одна только музыка», - перефразирует он описание некоего старинного инструмента в музыкальном лексиконе. Утешением служит Крейслеру общество милой фрейлейн Юлии, чья душа, как и его, открыта божественным звукам. К их уединённым занятиям музыкой присоединяется и принцесса Гедвига, питавшая поначалу к капельмейстеру, как ему казалось, неприязнь. Принцесса признается Крейслеру в причине своего смятения от появления его при дворе: сердце её терзается воспоминанием о придворном живописце, сошедшем с ума от любви к её покойной матери; множество дивных портретов княгини украшают стены замка до сих пор, внушая Гедвиге мысль о том, что человек рождён для жизни лучшей, чем та, которую ведёт она. «Любовь артиста! - восклицает Гедвига. - О, это прекрасный, небесный сон - но только сон, только тщетная мечта!..»

История, рассказанная принцессой Гедвигой, глубоко взволновала Крейслера. Неземная музыка и неземная любовь - вот и все, что имеет истинную ценность, не подвержено сомнениям и насмешкам, с коими он взирает на все кругом. Доверительно беседуя с маэстро Абрагамом, он находит в нем полного союзника. В жизни маэстро было две минуты счастья: когда он внимал звукам старинного органа в удалённом от мирской суеты аббатстве и когда с ним была его Кьера, его юная ассистентка в фокусе с Невидимой Девушкой, а затем и жена. Благодаря её пророческому дару и магнетическому воздействию на людей, даже на большом расстоянии, фокусник и механик Абрагам и был приближён ко двору старого князя. Недолго длилось блаженство: вскоре после смерти князя Кьера бесследно исчезла. Эта сердечная рана поныне не зажила.

Час любви пробил и для Кота Мурра: наступили мартовские иды - и на одной из ночных прогулок по крыше он встречает очаровательную кошечку по кличке Мисмис. Первое любовное свидание прерывают и омрачают два её отвратительных кузена: они жестоко избивают Мурра и сбрасывают его в сточную канаву. Образ Мисмис преследует его, он слагает в её честь гимны и мадригалы. Плоды его вдохновения оплачены сполна! Мурр и Мисмис вновь встречаются под луной, никто им не препятствует петь дуэтом (она - на редкость музыкальна). Кот решается применить радикальное средство от последующих амурных терзаний: предлагает своей Прекрасной Даме лапу и сердце. О Боги! Она - согласна!.. Однако в жизни всякого поэта часы блаженства скоротечны: Мисмис изменяет Мурру с пёстрым котом-ловеласом. Объяснение супругов протекает на диво спокойно; оба признаются друг Другу в сердечном охлаждении - и решают идти далее каждый своим путём. Мурр возвращается к наукам и изящным искусствам с ещё большим рвением, чем до встречи с Мисмис...

Тем временем в Зигхартсвейлер приезжает из Италии принц Гектор, потомок знатного и богатого рода, за которого князь Ириней задумал выдать дочь. На балу Гедвига ведёт себя более чем странно, шокируя весь двор: она три раза кряду пляшет с принцем лихой итальянский танец, совсем не свойственный её природе. Принц ей совсем не мил - но оказывает на неё какое-то демоническое воздействие. Сильное впечатление производит принц и на Юлию: она в беседе с матерью уподобляет его взгляд огненному взору василиска. Советница Бенцон смеётся: сразу двум девицам милый принц кажется чудовищем - что за глупости! Нет, это голос сердца, уверяет мать Юлии. После бала ей снился принц, под видом капельмейстера Крейслера заключивший её в объятья со словами: «Ты уже убита - и отныне должна быть моей!» От этих посягательств её избавляет во сне истинный, а не мнимый Крейслер - благодетельный дух замка, призванный оградить и её и принцессу Гедвигу от злых чар. Советница Бенцон толкует этот сон на свой лад: Иоганнес Крейслер - человек, вносящий разлад в жизнь при дворе князя. Мало ей маэстро Абрагама - теперь ещё и этот музыкант! Она обязана вмешаться в развитие событий!..

Нечего говорить, что неприязнь к принцу Гектору питает и Крейслер. Абрагам согласен: это сущий змей-искуситель. Брак с Гедвигой он готов заключить лишь по расчёту, в действительности у него виды на Юлию. Разумеется, Крейслер должен вступиться за её честь, но обычное оружие здесь неуместно. Маэстро Абрагам вручает другу миниатюрный портрет некоего лица, взгляд на которое повергнет Гектора в ужас и обратит его в бегство. Предсказание сбывается в точности. Но и капельмейстер внезапно исчезает из замка. В парке находят его шляпу со следами крови. Ясно, что кто-то - скорее всего, адъютант Гектора - пытался его убить. Но убил ли? Ответа нет: адъютанта в эту ночь тоже след простыл...

Новый приятель Мурра чёрный кот Муций упрекает его: «Вы бросились из одной крайности в другую, вы вот-вот превратитесь в отвратительного филистера, чьи действия зависят от привходящих обстоятельств, а не от голоса чести. Ваше уединение вас не утешит, но ещё больше вам навредит!» Муций рекомендует Мурра своим друзьям - кошачим буршам, принимающим его как собрата, распевая «Gaudeamus igitur» и прочие гимны. Их кружок распадается после нескольких спевок на крыше: обитатели дома травят буршей гнусными собаками, вследствие чего отдаёт Богу душу славный Муций. На тризне Мурр знакомится с прелестной маленькой кошечкой Миной. Он готов ринуться на штурм её сердца - и вдруг видит поодаль Мисмис, о которой и думать позабыл. Мисмис останавливает Мурра: «Мина - твоя дочь!» Кот возвращается к себе под печку, дивясь причудам и превратностям судьбы...

Крейслер - о чем он извещает в письме маэстро Абрагама - нашёл приют в монастыре. В то время как в Зигхартсвейлере происходят в его отсутствие бурные события (болезнь и чудесное исцеление Гедвиги, тайное возвращение принца Гектора, обнаружение трупа его адъютанта, наконец, въезд гусарского полка из столицы - там прошёл слух, что в замке князя Иринея заговор и чуть ли не революция), виновник всего этого впервые испытывает душевное равновесие и посвящает себя музыке. Во сне ему видится Юлия - ангельская дева, поющая неслыханной красоты «Agnus Dei»; проснувшись, Крейслер записывает эту музыку, сам до конца не веря в то, что он - её автор. Он готовится принять монашеские обеты - но тут в аббатство приезжает из Италии новый настоятель отец Киприан, назначенный самим римским папой. Мрачный аскет, он решительно меняет уклад жизни в монастыре. Крейслер ясно видит: в новых обстоятельствах музыка в его душе заглохнет. Ночью в аббатстве совершается отпевание - в покойнике Крейслер узнает адъютанта принца Гектора, которого он убил, защищаясь от его нападения в Зигхартсвейлерском парке... Капельмейстер догадывается, что оказался вовлечён в некую страшную тайну, к которой имеет прямое отношение отец Киприан, - о чем без обиняков и объявляет новому аббату. Суровый монах мгновенно преображается и, преисполненный духа кротости и любви, рассказывает Крейслеру повесть своей жизни, проливающую свет и на многое, касающееся обитателей замка, где ещё недавно искал вдохновения наш музыкант.

В молодости отец Киприан, наследник могущественного государя, и его младший брат были на военной службе в Неаполе. Будущий аббат вёл образ жизни самый распутный, не пропуская ни одной красотки.

Однажды на улице какая-то старуха цыганка предложила ему познакомиться с дамой не только прекраснейшей, но и равной принцу по происхождению. Антонио (так его звали тогда) счёл старуху за обыкновенную сводню. Каково было изумление принца, когда, спустя несколько дней, он встретил старуху в обществе самой чудесной из виденных им дам. Молодую даму звали Анджела Бенцони, она родилась от внебрачной связи двух весьма знатных особ и - плод преступной любви - определена была жить вдали от дома, до особых распоряжений, под присмотром своей заботливой няни-цыганки, принятой принцем за сводню. Анджела ответила взаимностью на чувства Антонио, и их тайно обвенчали в капелле Сан-Филиппо. Раскрыв эту тайну и увидев жену старшего брата, принц Гектор воспылал к ней страстью. Вскоре Антонио застиг его в покоях Анджелы. Произошло бурное объяснение; в бокал Анджелы Антонио всыпал яд, но и сам пал замертво от кинжала Гектора. Чудесным образом исцелённый, Антонио дал обет замаливать свой грех в монастыре. В ту пору в Италии оказался маэстро Абрагам, под видом фокусника Северина искавший милую Кьяру. Старуха цыганка вручила ему миниатюрный двойной портрет, где, между изображениями Антонио и Анджелы, хранилось письменное свидетельство о двойном убийстве. Все изложенное, как мы видим, объясняет и трепет принца Гектора в ту минуту, когда Крейслер показал ему сие неотразимое оружие, полученное из рук маэстро Абрагама; и влияние, коим пользовалась при дворе князя советница Бенцон, мать внебрачной его дочери; и её догадки на тот счёт, что старый фокусник знает о ней нечто важное... и ещё многое, многое иное.

Именно теперь, когда, казалось бы, должно произойти в повести все самое главное, она неожиданно обрывается. Неожиданно - как решение принцессы Гедвиги выйти замуж за немилого ей Гектора. Неожиданно - как возвращение капельмейстера Крейслера в замок, его отказ от служения Богу и музыке ради любви Юлии. Неожиданно - как отъезд маэстро Абрагама за границу, похоже, на новые поиски «Невидимой Девушки»...

Неожиданно - как и смерть Кота Мурра, только вступавшего на порог славы и ещё более поразительных свершений.

Иоганнес Крейслер — главный герой романа, гениальный музы­кант. Этому образу Гофман придал авторские черты и свой взгляд на искусство и мир. Крейслер относит­ся к тем художникам, кому приходится «чеканить из своего вдохновения золото, чтобы протянуть нить своего существования». Он бежит из одного княжест­ва в другое, но немецкая действительность такова, что только усиливает неудовлетворенность художника-творца и его постоянный конфликт с миром.

Крейслер пережил глубокое разочарование, будучи ка­пельмейстером в столице одного из герцогств, где увидел «пошлое заигрывание со святым искусством… глупость бездушных шарлатанов, скудоумных диле­тантов» и ощутил «презренную никчемность» своего существования. Приглашенный в княжество Зигхартсвейлер, он попадает ко двору глупого и чванно­го Иринея, где становится очевидцем еще большего падения нравов, всевластия, корысти и эгоизма. В сословной и чиновной среде Крейслер держится совер­шенно независимо, не признавая нелепых условнос­тей и предрассудков, на которых основаны отноше­ния окружающих, и сбивая всех с толку своей ирони­ческой манерой. Крейслер даже выдерживает взгляд князя, сверкающий, как взгляд Фридриха Великого, за что князь ненавидит музыканта. Иронизируя, герой страстно обличает. Ему свойственно не только ро­мантическое «томление», но и способность к актив­ному действию: со шпагой в руке он защищает соб­ственное достоинство и честь прекрасной, поэтичной Юлии.

Временами Крейслер испытывает недовольство самим со­бой и в таких случаях направляет иронию против са­мого себя. Больше всего он страдает от невозможности что-либо изменить в жизни, в намерениях советницы Бенцон — хитрой фаворитки князя, прибравшей к сво­им рукам власть при дворе. В результате ее интриг принцессу Гедвигу ожидает брак с принцем Гектором, на совести которого не одно преступление. А Юлию, которую не без взаимности любит Крейслер, в целях «оздоровления династии» прочат в жены «осужденно­му на вечное детство» сыну Иринея. Страдая, Крейслер ощу­щает, как начинает терять ясность разума. Он бежит в монастырь, но и там не находит приюта: все же ху­дожник должен жить земной жизнью, которая являет­ся высшей формой жизни человеческой.

Эрнст Теодор Амадей Гофман

«Житейские воззрения Кота Мурра»

При подготовке к печати записок Мурра, потомка прославленного Гинца фон Гинценфельда (более известного миру как Кот в сапогах), издатели обратили внимание на присутствие в рукописи явно посторонних фрагментов — отрывков из опубликованного ранее повествования о капельмейстере Иоганнесе Крейслере и его друге маэстро Абрагаме. Страницы эти оказались в рукописи Мурра по той простой причине, что Кот использовал их — распотрошив книгу из библиотеки своего хозяина Абрагама — в качестве промокательной бумаги. По странному совпадению, многие эпизоды жизнеописания Крейслеpa дополняют события, изложенные Котом Мурром, — но это сущая случайность, поскольку Мурр придерживался строгой хронологии, а страницы из книги вырывались им произвольно. Тем не менее издатель оставил все как есть — на том основании, что именно Крейслеру маэстро Абрагам вверил заботу о Коте Мурре, удаляясь от двора князя Иринея.

Князь имел некогда пусть миниатюрное, но собственное княжество, потерянное им после роспуска Бонапартом прусской администрации в Польше (кое-кто, впрочем, полагал, что княжество попросту выпало из его кармана на прогулке). Наиболее влиятельными лицами при дворе были советница вдова Бенцон (в молодые годы фаворитка князя) и маэстро Абрагам, слывущий магом и алхимиком. Органный мастер и настройщик роялей, он снискал славу иллюзиониста и устроителя фейерверков и парковых аллегорий, был обласкан старым князем, после его смерти странствовал по Европе, но затем снова призван служить при дворе поселившегося в Зигхартсвейлере Иринея.

Ещё одно влиятельное — но совершенно в ином роде — лицо при дворе, возбуждающее в свите самые противоречивые чувства, это капельмейстер Иоганнес Крейслер, дающий уроки музыки дочери князя принцессе Гедвиге и её подруге Юлии, дочери вдовы Бенцон. Рано осиротевший, Крейслер был воспитан и обучен нотной грамоте маэстро Абрагамом, который на всю жизнь стал его лучшим другом.

Жизнью и душевными устремленьями обязан Абрагаму и Кот Мурр. Он полагает, что родился в доме маэстро, причём не иначе как на чердаке (откуда ещё могла взяться возвышенность его ума и духа); между тем слепым котёнком, вкупе с братьями и сёстрами, он был подвергнут утоплению в реке и, чудом не захлебнувшись, вытащен из воды за шкирку проходившим по мосту Абрагамом. Воспитание в традициях Руссо, наряду с тягой к письменному столу маэстро и книгам на столе, привело к тому, что Мурр очень скоро выучился читать (сравнивая читаемое хозяином вслух со словами в книге), а затем и писать. Первыми литературными опытами Кота были дидактический роман «Мысль и чутье, или Кот и Пёс» (созданный не без влияния пуделя Понто), политический трактат «К вопросу о мышеловках» и трагедия «Кавдаллор — король крысиный». Увы, тетрадь со стихами Мурра, данная на прочтение Понто, попала в руки хозяину пуделя профессору эстетики Логарио, и тот (очевидно, что из зависти) наябедничал на феноменально одарённого Кота маэстро Абрагаму. Маэстро обеспокоен тем, что киска более озабочена изящной словесностью, нежели мышами, и закрывает Мурру доступ к чтению, «Что может причинить гению большую боль, чем видеть себя непризнанным и даже осмеянным!» — сетует Мурр, но утешается тем, что ещё вольнее в результате стал творить его собственный разум.

Похожие переживания испытывает и капельмейстер Крейслер. Он тяготится своей ролью при дворе, светским этикетом и лицемерием. «В жилах этого молодого человека струится одна только музыка», — перефразирует он описание некоего старинного инструмента в музыкальном лексиконе. Утешением служит Крейслеру общество милой фрейлейн Юлии, чья душа, как и его, открыта божественным звукам. К их уединённым занятиям музыкой присоединяется и принцесса Гедвига, питавшая поначалу к капельмейстеру, как ему казалось, неприязнь. Принцесса признается Крейслеру в причине своего смятения от появления его при дворе: сердце её терзается воспоминанием о придворном живописце, сошедшем с ума от любви к её покойной матери; множество дивных портретов княгини украшают стены замка до сих пор, внушая Гедвиге мысль о том, что человек рождён для жизни лучшей, чем та, которую ведёт она. «Любовь артиста! — восклицает Гедвига. — О, это прекрасный, небесный сон — но только сон, только тщетная мечта!..»

История, рассказанная принцессой Гедвигой, глубоко взволновала Крейслера. Неземная музыка и неземная любовь — вот и все, что имеет истинную ценность, не подвержено сомнениям и насмешкам, с коими он взирает на все кругом. Доверительно беседуя с маэстро Абрагамом, он находит в нем полного союзника. В жизни маэстро было две минуты счастья: когда он внимал звукам старинного органа в удалённом от мирской суеты аббатстве и когда с ним была его Кьера, его юная ассистентка в фокусе с Невидимой Девушкой, а затем и жена. Благодаря её пророческому дару и магнетическому воздействию на людей, даже на большом расстоянии, фокусник и механик Абрагам и был приближён ко двору старого князя. Недолго длилось блаженство: вскоре после смерти князя Кьера бесследно исчезла. Эта сердечная рана поныне не зажила.

…Час любви пробил и для Кота Мурра: наступили мартовские иды — и на одной из ночных прогулок по крыше он встречает очаровательную кошечку по кличке Мисмис. Первое любовное свидание прерывают и омрачают два её отвратительных кузена: они жестоко избивают Мурра и сбрасывают его в сточную канаву. Образ Мисмис преследует его, он слагает в её честь гимны и мадригалы. Плоды его вдохновения оплачены сполна! Мурр и Мисмис вновь встречаются под луной, никто им не препятствует петь дуэтом (она — на редкость музыкальна). Кот решается применить радикальное средство от последующих амурных терзаний: предлагает своей Прекрасной Даме лапу и сердце. О Боги! Она — согласна!.. Однако в жизни всякого поэта часы блаженства скоротечны: Мисмис изменяет Мурру с пёстрым котом-ловеласом. Объяснение супругов протекает на диво спокойно; оба признаются друг Другу в сердечном охлаждении — и решают идти далее каждый своим путём. Мурр возвращается к наукам и изящным искусствам с ещё большим рвением, чем до встречи с Мисмис…

Тем временем в Зигхартсвейлер приезжает из Италии принц Гектор, потомок знатного и богатого рода, за которого князь Ириней задумал выдать дочь. На балу Гедвига ведёт себя более чем странно, шокируя весь двор: она три раза кряду пляшет с принцем лихой итальянский танец, совсем не свойственный её природе. Принц ей совсем не мил — но оказывает на неё какое-то демоническое воздействие. Сильное впечатление производит принц и на Юлию: она в беседе с матерью уподобляет его взгляд огненному взору василиска. Советница Бенцон смеётся: сразу двум девицам милый принц кажется чудовищем — что за глупости! Нет, это голос сердца, уверяет мать Юлии. После бала ей снился принц, под видом капельмейстера Крейслера заключивший её в объятья со словами: «Ты уже убита — и отныне должна быть моей!» От этих посягательств её избавляет во сне истинный, а не мнимый Крейслер — благодетельный дух замка, призванный оградить и её и принцессу Гедвигу от злых чар. Советница Бенцон толкует этот сон на свой лад: Иоганнес Крейслер — человек, вносящий разлад в жизнь при дворе князя. Мало ей маэстро Абрагама — теперь ещё и этот музыкант! Она обязана вмешаться в развитие событий!..

Нечего говорить, что неприязнь к принцу Гектору питает и Крейслер. Абрагам согласен: это сущий змей-искуситель. Брак с Гедвигой он готов заключить лишь по расчёту, в действительности у него виды на Юлию. Разумеется, Крейслер должен вступиться за её честь, но обычное оружие здесь неуместно. Маэстро Абрагам вручает другу миниатюрный портрет некоего лица, взгляд на которое повергнет Гектора в ужас и обратит его в бегство. Предсказание сбывается в точности. Но и капельмейстер внезапно исчезает из замка. В парке находят его шляпу со следами крови. Ясно, что кто-то — скорее всего, адъютант Гектора — пытался его убить. Но убил ли? Ответа нет: адъютанта в эту ночь тоже след простыл…

Новый приятель Мурра чёрный кот Муций упрекает его: «Вы бросились из одной крайности в другую, вы вот-вот превратитесь в отвратительного филистера, чьи действия зависят от привходящих обстоятельств, а не от голоса чести. Ваше уединение вас не утешит, но ещё больше вам навредит!» Муций рекомендует Мурра своим друзьям — кошачим буршам, принимающим его как собрата, распевая «Gaudeamus igitur» и прочие гимны. Их кружок распадается после нескольких спевок на крыше: обитатели дома травят буршей гнусными собаками, вследствие чего отдаёт Богу душу славный Муций. На тризне Мурр знакомится с прелестной маленькой кошечкой Миной. Он готов ринуться на штурм её сердца — и вдруг видит поодаль Мисмис, о которой и думать позабыл. Мисмис останавливает Мурра: «Мина — твоя дочь!» Кот возвращается к себе под печку, дивясь причудам и превратностям судьбы…

Крейслер — о чем он извещает в письме маэстро Абрагама — нашёл приют в монастыре. В то время как в Зигхартсвейлере происходят в его отсутствие бурные события (болезнь и чудесное исцеление Гедвиги, тайное возвращение принца Гектора, обнаружение трупа его адъютанта, наконец, въезд гусарского полка из столицы — там прошёл слух, что в замке князя Иринея заговор и чуть ли не революция), виновник всего этого впервые испытывает душевное равновесие и посвящает себя музыке. Во сне ему видится Юлия — ангельская дева, поющая неслыханной красоты «Agnus Dei»; проснувшись, Крейслер записывает эту музыку, сам до конца не веря в то, что он — её автор. Он готовится принять монашеские обеты — но тут в аббатство приезжает из Италии новый настоятель отец Киприан, назначенный самим римским папой. Мрачный аскет, он решительно меняет уклад жизни в монастыре. Крейслер ясно видит: в новых обстоятельствах музыка в его душе заглохнет. Ночью в аббатстве совершается отпевание — в покойнике Крейслер узнает адъютанта принца Гектора, которого он убил, защищаясь от его нападения в Зигхартсвейлерском парке… Капельмейстер догадывается, что оказался вовлечён в некую страшную тайну, к которой имеет прямое отношение отец Киприан, — о чем без обиняков и объявляет новому аббату. Суровый монах мгновенно преображается и, преисполненный духа кротости и любви, рассказывает Крейслеру повесть своей жизни, проливающую свет и на многое, касающееся обитателей замка, где ещё недавно искал вдохновения наш музыкант.

В молодости отец Киприан, наследник могущественного государя, и его младший брат были на военной службе в Неаполе. Будущий аббат вёл образ жизни самый распутный, не пропуская ни одной красотки.

Однажды на улице какая-то старуха цыганка предложила ему познакомиться с дамой не только прекраснейшей, но и равной принцу по происхождению. Антонио (так его звали тогда) счёл старуху за обыкновенную сводню. Каково было изумление принца, когда, спустя несколько дней, он встретил старуху в обществе самой чудесной из виденных им дам. Молодую даму звали Анджела Бенцони, она родилась от внебрачной связи двух весьма знатных особ и — плод преступной любви — определена была жить вдали от дома, до особых распоряжений, под присмотром своей заботливой няни-цыганки, принятой принцем за сводню. Анджела ответила взаимностью на чувства Антонио, и их тайно обвенчали в капелле Сан-Филиппо. Раскрыв эту тайну и увидев жену старшего брата, принц Гектор воспылал к ней страстью. Вскоре Антонио застиг его в покоях Анджелы. Произошло бурное объяснение; в бокал Анджелы Антонио всыпал яд, но и сам пал замертво от кинжала Гектора. Чудесным образом исцелённый, Антонио дал обет замаливать свой грех в монастыре. В ту пору в Италии оказался маэстро Абрагам, под видом фокусника Северина искавший милую Кьяру. Старуха цыганка вручила ему миниатюрный двойной портрет, где, между изображениями Антонио и Анджелы, хранилось письменное свидетельство о двойном убийстве. Все изложенное, как мы видим, объясняет и трепет принца Гектора в ту минуту, когда Крейслер показал ему сие неотразимое оружие, полученное из рук маэстро Абрагама; и влияние, коим пользовалась при дворе князя советница Бенцон, мать внебрачной его дочери; и её догадки на тот счёт, что старый фокусник знает о ней нечто важное… и ещё многое, многое иное.

Именно теперь, когда, казалось бы, должно произойти в повести все самое главное, она неожиданно обрывается. Неожиданно — как решение принцессы Гедвиги выйти замуж за немилого ей Гектора. Неожиданно — как возвращение капельмейстера Крейслера в замок, его отказ от служения Богу и музыке ради любви Юлии. Неожиданно — как отъезд маэстро Абрагама за границу, похоже, на новые поиски «Невидимой Девушки»…

Неожиданно — как и смерть Кота Мурра, только вступавшего на порог славы и ещё более поразительных свершений.

Перед тем, как приступить к печати записок Мурра, который известен как Кот в сапогах, издатели заметили, что в рукописи преобладают совершенно чужие мысли, изложенные ранее. А оказались они здесь по той причине, что однажды Кот распотрошил всю книгу хозяина. В тот момент ему необходима была промокательная бумага. Итак, изложенные отрывки Котом Мурром – это полное стечение обстоятельств. Несмотря на это, издатель принимает решение ни чего не менять, ссылаясь на то, что Крейслеру маэстро Абрагам вверил заботу о Коте Мурре.

В свое время князь владел миниатюрным, но зато личным княжеством, которое умудрился потерять на прогулке. Самыми уважаемыми лицами считались советница вдова Бенцон, маэстро Абрагам, а также капельмейстер Иоганнес Крейслер, обучающий музыке Гедвигу и ее подругу Юлию. Кот Мурр должен быть благодарен за свою жизнь Абрагаму. Ведь, он спас его от утопления в реке, вытащив его ха хвост на сушу. Оправившись, котик стремится к книгам, маэстро настораживает тот факт, что у него больше развита словесность, нежели пристрастия к мышам. Он закрывает ему доступ к чтению, но Мурр понимает, что благодаря данному запрету – его разум развивается еще стремительнее.

В сложившейся ситуации особенно переживает и Крейслер, которого старается успокоить Юлия. Однако принцесса Гедвига также питает к нему чувства. Время любви наступает и для Кота Мурр, он встречает Мисмис, которой он предлагает лапу и сердце. Но совсем скоро она ему изменяет с другим котом. Они решают разойтись мирно и спокойно. После чего Мурр принимается за изучение наук.

В это время приезжает из Италии принц Гектор, который нравится Юлии, но не Гедвиге. На балу она танцует довольно странно, поставив всех гостей в некое недоумение. Однако Крейслер также не располагает хорошим отношением к Гектору. По его мнению, он женится на Гедвиге по расчету, однако планы у него абсолютно иные. Ему нравится Юлия.

Приятель Мурра черный кот Муций постоянно твердит, что он не определенный и так ни когда не найдет выход. Не следует каждый раз бросаться от крайности в крайность. Вскоре Мурр встречает киску Мину, с которой хотел познакомиться поближе, однако видит Мисмис, которая открывает ему правду: Мина – его дочь.

Крейслер настраивается принять обет, написав прекрасную музыку. Будучи молодым, будущий аббат вел разгульный образ жизни и вот однажды он встречает старуху, которая предлагает познакомиться с дамой. Конечно, он соглашается, решив, что бабка – обычная сводница. Но вскоре он видит ее в образе молодой дамы – Анджелы Бенцони. Позже тайна становится всем известной и вскоре принц Гектор испытывает к жене своего брата особенные чувства. Он пытается отравить ее, но погибает сам от кинжала Гектора. Чудом исцелившись, он дает обет отмаливать свои грехи в монастыре.

Повесть обрывается неожиданно: читателю неизвестно, выйдет ли замуж Гедвига за нелюбимого Гектора. Неожиданно также возвращение Крейслера в замок и его отказ от музыки и Бога ради любви к Юлии. Но особенной неожиданностью является смерть Кота Мурра, который только стал успешным.

вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах

Ни одна книга не нуждается в предисловии более, нежели эта, ибо, не разъясни мы, вследствие каких причудливых обстоятельств удалось ей увидеть свет, она могла бы показаться читателю чудовищной мешаниной.

А потому издатель покорнейше просит благосклонного читателя сим предисловием отнюдь не пренебрегать.

Названный издатель имеет друга, в коем он души не чает и коего знает, как самого себя. Так вот, этот друг обратился к нему однажды со следующей речью: «Ты, милейший, напечатал уже не одну книгу и имеешь знакомство среди издателей, тебе ничего не стоит зайти к кому-либо из сих достойнейших господ и порекомендовать ему сочинение некоего молодого автора, одаренного блестящим талантом и прекраснейшими способностями. Похлопочи за него, он этого вполне заслуживает».

Издатель пообещал сделать для собрата-писателя все, что в его силах. Правда, он был несколько озадачен, когда друг признался ему, что сочинитель рукописи ― кот по кличке Мурр и что в ней он излагает свои житейские воззрения; но слово было дано, и так как поначалу сочинение показалось ему написанным довольно гладким слогом, он сунул рукопись в карман и направился к господину Дюмлеру на Унтер-ден-Линден с предложением издать кошачий опус.

Книга пошла в печать, и к издателю стали поступать первые корректурные листы. Каков же был его ужас, когда он обнаружил, что повесть Мурра то и дело перемежается вставками из совершенно другой книги ― биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера.

Что же выяснилось после тщательного расследования и розыска? Оказывается, когда кот Мурр излагал на бумаге свои житейские взгляды, он, нисколько не обинуясь, рвал на части уже напечатанную книгу из библиотеки своего хозяина и в простоте душевной употреблял листы из нее частью для подкладки, частью для просушки страниц. Эти листы остались в рукописи, и их по небрежности тоже напечатали как принадлежащие к повести кота Мурра.

Сокрушенный издатель вынужден смиренно сознаться, что смешение разнородного материала произошло единственно по его легкомыслию. Он, конечно, должен был хорошенько просмотреть рукопись кота до того, как сдать ее в набор. Однако кое-чем он может утешиться.

Прежде всего снисходительный читатель легко разберется в путанице, ежели обратит благосклонное внимание на пометки в скобках: Мак. л. (макулатурные листы) и М. пр. (Мурр продолжает); кроме того, разорванная книга скорее всего даже не поступала в продажу, поскольку о ней никому ничего не известно. Друзьям капельмейстера будет даже любезен вандализм кота в обращении с литературными сокровищами ― ведь таким образом им удастся узнать некоторые довольно любопытные подробности из жизни этого человека по-своему, пожалуй, далеко не заурядного.

Издатель надеется на милостивое снисхождение.

Нельзя не признать, наконец, и того, что авторы нередко обязаны своими смелыми идеями, самыми необыкновенными оборотами речи милейшим наборщикам, которые так называемыми опечатками способствуют полету фантазии. Возьмем, к примеру, вторую часть написанных издателем «Ночных рассказов». Он упоминает в них о больших боскетах , находящихся в саду. Наборщик решил, что это недостаточно гениально, и вместо слова «боскетах» набрал «каскетках ». В рассказе «Мадемуазель до Скюдери» стараниями наборщика, который, должно быть, желал пошутить, упомянутая мадемуазель оказалась не в черном, тяжелого шелка платье , а в черном халате и т. д.

Но ― каждому свое! Ни коту Мурру, ни безвестному биографу капельмейстера Крейслера незачем рядиться в чужие перья, а потому издатель покорнейше просит благосклонного читателя, прежде чем он примется за чтение этого сочиненьица, произвести: некоторые поправки, чтобы у него не составилось мнение об обоих авторах ни хуже, ни лучше того, какого они заслуживают.

Правда, здесь приводятся лишь самые существенные ошибки, что до более мелких, то мы надеемся на милость благосклонного читателя .

В заключение издатель должен сообщить, что он лично познакомился с котом Мурром и считает его мужчиной приятным и ласковым в обхождении. Портрет, помещенный в начале книги, поразительно схож с оригиналом.

Берлин, ноябрь 1819 г.

(не предназначенное для печати)

С уверенностью и спокойствием, свойственными подлинному гению, передаю я миру свою биографию, чтобы все увидели, какими путями коты достигают величия, чтобы все узнали, каковы мои совершенства, полюбили, оценили меня, восхищались мною и даже благоговели предо мной.

Ежели кто и дерзнет подвергнуть сомнению высокие достоинства этой замечательной книги, то пусть не забывает, что ему придется иметь дело с умным котом, у коего есть в запасе острый язык и не менее острые когти.

Берлин, май (18..).

Наиболее ярко выраженным образом "энтузиаста" в анализируемом произведении Гофмана является капельмейстер и композитор Иоганнес Крейслер - человек, что называется, "не от мира сего". То, что его биография была разорвана на куски филистёром Мурром и использована "частью для подкладки, частью для просушки страниц" , представляет собой горько-ироничную констатацию: именно так члены "приличного общества" чаще всего поступают с памятью истинно выдающихся людей.

В описании Крейслера мы усматриваем ту же парадоксальность и двойственность, которые были рассмотрены выше на примере "портрета" Абрагама Лискова: "Человек этот, на вид лет тридцати, был одет в чёрное платье, сшитое по последней моде. В его костюме ничто не поражало, не бросалось в глаза, и всё-таки внешность его обличала нечто странное, необычное… Мельком взглянув на принцессу, он затем остановил одухотворенный, сверкающий взор больших тёмных глаз на лице Юлии…" . Из-под этой одухотворённой внешности "человека в чёрном", однако, проглядывает и другая, "теневая" ипостась: "При первых же словах принцессы незнакомец порывисто обернулся и теперь смотрел ей прямо в глаза. Лицо его сразу преобразилось, погасло выражение грустной мечтательности, исчезло без следа глубокое душевное волнение; странная кривая усмешка подчёркивала выражение горькой иронии, придавая лицу нечто чудаковатое, даже шутовское" . Крейслер заведомо видит в принцессе капризное высокомерное существо, которое имеет по сравнению с ним больше прав только в силу знатного происхождения. Немедленно вслед за тем он устраивает экстравагантную сцену, приводящую принцессу в ужас. Однако музыканту на самом деле удаётся не расширить пропасть между собой и Гедвигой, а значительно сократить её: впоследствии принцесса признаётся, что её реакция - всего лишь воспоминание о безумном художнике Леонгарде Этлиингере, и становится прилежной ученицей Крейслера по части музыки.

По словам Л.А. Калинникова, многие исследователи подчёркивают автобиографичность образа Крейслера: он - не кто иной, как сам Гофман, личность которого оказалась причудливо преломлена сквозь "кристалл" художественного сюжета . Так, влюблённость Крейслера в Юлию Бенцон имела свой прототип в любовной истории между Гофманом и его ученицей Юлианой Марк, которая закончилась расставанием и нанесла писателю серьёзную душевную травму. Невозможность семейных уз между людьми разных сословий, характерная для буржуазного общества 1 пол. XIX в., отразилась в жизни Гофмана не только личной драмой, но и крупным творческим проектом, начало которому положила работа над произведением "Часы просветления некоего безумного музыканта". Спустя некоторое время этот набросок превратился в "Житейские воззрения кота Мурра…", причём сам кот (пусть и не обладавший фантастическими способностями) реально существовал и умер незадолго до завершения романа.

Автобиографичность образа Крейслера позволяет видеть в его высказываниях воплощение философских взглядов самого Гофмана. Восприятие художественного творчества как процесса поиска высшей реальности, различие между плотской и духовной любовью, конфликт выдающейся личности и филистёров, дополненные детективными элементами, стали идейной базой для формирования фигуры главного героя романа. Изгнанник по доброй воле, гениальный музыкант, никогда (вплоть до аббатства Канцгейм) не записывавший своих произведений, экстравагантный "шутник", использовавший различные выходки для разрушения норм напускного приличия, Крейслер мог бы, на первый взгляд, вызвать демонические ассоциации (в особенности судя по первому впечатлению, произведённому им на принцессу). Однако на самом деле этот образ безгранично далёк от духовной тьмы, ибо пронизан божественным светом. Совершив вполне законное (с точки зрения как государства, так и церкви) убийство ради самозащиты, он мучится угрызениями совести. В нём равно отсутствуют подлость и пошлость, и, кроме того, он - духовный подвижник, сумевший преодолеть плотскую страсть ради возвышенных творческих концепций. Отсюда, в частности, следует, что Крейслер вряд ли может быть живым, реальным человеком, поскольку он лишён "изнаночной стороны", сперва подозреваемой у него. Вся его "вторая натура" полностью воплощена в Мурре, встречу с которым ему устроил Абрагам. Вместе с тем, способность не только писать музыку, но и убивать выдаёт в Крейслере воина, а не святого. Л.А. Калинников пишет о действительном отношении Крейслера к религии следующее: "В судьбе блестящего музыканта религия открывается разве только эстетической своей стороной. Церковь для артиста - хороший заказчик, работодатель, как сейчас бы сказали. И даже скрываясь в монастыре, пусть невольно, пусть косвенно, но Крейслер содействовал тому, чтобы воспрепятствовать воцарению в нем мрачных, ханжеских, фанатических порядков, иезуитского издевательства над светлым воспарением к высшему, над естественным благочестием и не менее естественным жизнелюбием монахов бенедиктинского аббатства" . Следовательно, силу для своего творчества Крейслер черпает не во внешних обрядах или догматах веры, а в глубинах собственной души, где он смог найти "безымянное Нечто" как отблеск блаженства невозможного на земле рая.

Вместе с тем, Крейслера, при всей идеалистичности его черт, нельзя назвать неподвижным, застывшим "образцом для подражания". Он воплощает образ становящейся личности, что позволяет Л.А. Калинникову при сравнении Крейслера и Абрагама находить первого недостаточно зрелым: "Он лишь в потенции мудрец, в своих возможностях. Противостоять злу, и противостоять столь успешно, как это удается органному мастеру Лискову, а по сути - талантливейшему инженеру, Крейслер без помощи со стороны старшего друга не способен еще. Он композитор, музыкант, полностью отдающийся творчеству. И уже это делает его личностью. Он творит прекрасную музыку, особенно церковную, богослужебную. Однако это сосредоточение на творчестве, безраздельная отдача ему приводят к тому, что в неизбежных в подобном случае интригах Крейслер не всегда способен разобраться. А потому приходится иногда совершать и легальные поступки, что, конечно, ни в коем случае не лишает его статуса личности" . По словам Калинникова, чтобы стать таким же, как маэстро Абрагам, Крейслеру необходим большой жизненный опыт, который может быть приобретён только со временем. Это полностью противоположно его "двойнику" - коту Мурру, который на протяжении всего романа сохраняет неизменные черты и усваивает не духовную, и лишь житейскую мудрость.

Таким образом, в главном герое романа Гофмана Иоганнесе Крейслере воплотились не только автобиографические черты автора, но и его философские взгляды, а также представления о том, каким должен быть "идеальный" художник. Тем не менее, даже будучи наделён, в основном, лишь положительными чертами, Крейслер демонстрирует нам пример не застывшего, а становящегося, развивающегося во времени "идеала".