Как понять всю литературу. Культура чтения художественной литературы

Здравствуйте, друзья! Сегодняшний материал посвящен не финансам, но он будет весьма полезен для любой вашей деятельности — учеба, работа, хобби, торговля на Форекс и т. д. и т. п.

Недавно журнал Forbes опубликовал отрывки из книги «Гении и аутсайдеры» журналиста и социолога, постоянного автора New Yorker Малкольма Гладуэлла. Вызвав небывалый ажиотаж, это издание моментально стало бестселлером, благодаря тому, что автор в ней утверждает одну простую истину — гениями не рождаются, ими становятся в результате упорной работы над собой. Здесь я приведу для вас некоторые выдержки из книги, особо интересные на мой взгляд, а именно — правило 10 000 часов . Кстати, «Гении и аутсайдеры» уже вышла на русском языке.

То, что мы привыкли называть словом «талант», является результатом сложной комбинации способностей, благоприятных условий и случайно полученного преимущества. Случается, что аутсайдеры одерживают победу благодаря особым возможностям, условиям и стечению обстоятельств. В чём же фокус?

В 90-е годы прошлого века в Музыкальной академии в Берлине психолог Андерс Эриксон сотоварищи провели такое исследование: студентов по классу скрипки были разделены на 3 группы. В состав первой вошли лучшие и выдающиеся ученики, потенциальные «звезды» мирового уровня. Вторую группу составили «перспективные» студенты, а третью — «середнячки», которые вряд стали бы профессиональными музыкантами и являлись потенциальными преподавателями музыкальных школ. Студентам всех трех групп задали один вопрос: какое количество часов игры на скрипке у вас было с момента, как впервые взяли инструмент в руки, и до сего дня?

Выяснилось, что практически все студенты начинали играть в одном возрасте — примерно в пять лет. Сначала все практиковались порядка двух-трех часов в неделю. Но через несколько лет, примерно в возрасте восьми лет появляются различия: лучшие студенты занимались музыкой больше остальных — по 6 часов в неделю к девяти годам, по 8 часов — к двенадцати, по 16 — к четырнадцати, и так до двадцати лет, когда они интенсивно и целенаправленно стали совершенствовать свое мастерство, занимаясь в неделю более чем по 30 часов. Таким образом, к двадцати годам у выдающихся студентов набиралось в общем до 10 000 часов занятий , у перспективных студентов было 8000 часов, а у потенциальных учителей музыки — не более 4000.

Следующим шагом Эриксон и коллег было сравнить профессиональных пианистов и любителей. Ученые выявили ту же закономерность: любители никогда не практиковались более чем три часа в неделю, тем самым к двадцати годам у них в багаже было не более 2000 часов практики. Профессиональные пианисты, напротив, с каждым годом занимались все больше, и к возрасту двадцати лет у каждого из них имелись на счету по 10 000 часов практики .

Интересно, что Эриксону не удалось обнаружить ни одного музыканта, который достиг бы высокого профессионального уровня, не прикладывая особых усилий и меньше занимаясь, чем другие. Также, не встретился среди опрошенных тот, кто работал изо всех сил, но не добился успеха просто потому, что не обладал какими-то особыми качествами. Напрашивается вывод, что студенты, способные поступить в лучший музыкальный вуз, отличались друг от друга только тем, насколько усердно они занимались. Кстати, самые лучшие студенты трудились не просто больше, а гораздо больше, чем все остальные.

Идея того, что достижение мастерства в непростых видах деятельности невозможно без большой и упорной практики, не раз приводилась в работах по исследованию профессиональной компетенции. И все ученые приводят магическое число мастерства — 10 000 часов .

Так, по словам врача-невролога Даниеля Левитина: «…о какой бы деятельности ни шла речь, для достижения уровня профессионального мастерства, соответствующего статусу эксперта мирового класса, требуются 10 000 часов практических занятий. Возьмите кого угодно — композиторов, спортсменов, писателей, музыкантов, шахматистов, даже отпетых преступников — это число встречается с поразительной регулярностью. 10 000 часов равняется примерно 3 часам ежедневной практики, или 20 часам в неделю на протяжении приблизительно десяти лет . Это, безусловно, не дает объяснения, почему одним эти занятия больше, чем другим идут на пользу. Но до сих пор никто из ученых не встретил примера, когда высочайший уровень мастерства был бы достигнут за меньшее время. Можно предположить, что именно столько времени необходимо мозгу, чтобы усвоить всю нужную информацию».

Вундеркинды не исключение из этого правила. Психолог Майкл Хоув приводит в пример самого известного вундеркинда — В.А. Моцарта, начавшего, как известно, писать музыку в возрасте шести лет: «Ранние произведения Моцарта в сравнении с работами зрелых композиторов не отличаются чем-то выдающимся. Есть вероятность, что они написаны его отцом и исправлялись в дальнейшем. Многие произведения маленького Моцарта, например первые семь концертов для фортепиано с оркестром, являются в большинстве своем компиляцией произведений других композиторов. Самый ранний из концертов, № 9, считающийся великим и полностью принадлежащий Моцарту, был сочинен им уже в двадцать один год. Легко подсчитать, что на тот момент Моцарт писал музыку уже в течение десяти лет».

Интересно еще одно обстоятельство: 10 000 часов — это невероятно много. Молодым людям не всегда по силам наработать это количество времени в одиночку. Нужна поддержка и помощь старших. Еще один «тормоз» успеха — отсутствие денег: когда приходится подрабатывать, чтобы элементарно не голодать, времени на усердные занятия не остается.

В книге еще множество примеров — из истории группы «Биттлз», из жизни «компьютерных гениев» Билла Гейтса и Билла Джоя т.д. При возможности обязательно прочтите книгу «Гении и аутсайдеры» — там есть множество полезной информации, кроме правила 10 000 часов.

В последние годы одним из самых стойких стереотипов психологии стал миф о «правиле 10 000 часов», согласно которому именно столько времени нужно инвестировать в какую-либо деятельность, чтобы достичь значимого успеха. T&P публикуют конспект статьи на Brain Pickings, развенчивающей этот стереотип и предлагающей более сложную и действенную схему движения к совершенству.

«Правило 10 000 часов», которое якобы может сделать любого человека крайне успешным в любой области, стало своеобразной священной заповедью, постоянно повторяющейся на различных веб-сайтах и мастер-классах. Беда этого правила в том, что оно правдиво лишь наполовину. Если вы, допустим, новичок в игре в гольф и постоянно совершаете одну и ту же ошибку, 10 000 часов практики не улучшат ваш уровень мастерства. Вы по-прежнему будете простофилей, просто более опытным.

Механическое повторение действий не принесет профессионального роста, зато можно приблизиться к цели, если раз за разом регулировать выполнение какой-то задачи. Секрет постоянного совершенствования - не в количестве времени, вложенного в дело, а в его качестве. Это звучит просто и достаточно очевидно, но мы по-прежнему часто рассчитываем на успех, основываясь только на количестве времени, которое мы инвестируем в решение той или иной задачи.

Основным фактором успеха является осознанная практика - постоянное обучение, на котором вы концентрируетесь целиком, руководствуясь указаниями квалифицированного эксперта, тренера или наставника. Этот подход принципиально отличается от подхода к измерению успеха только по количеству часов, затраченных на обучение.

Обратная связь - необходимый элемент, который позволяет нам определить свои ошибки, обнаружить источники их возникновения и исправить их. Так зеркало помогает балеринам в тренировках. В идеале обратная связь должна следовать от эксперта в вашей области - если у вас нет такой обратной связи, вы едва ли вы добьетесь успеха. Также важно мыслить реалистично. У мечтаний есть свои творческие преимущества, но в контексте целенаправленной практики они только разбавляют эффективность процесса.

«Считается, что для чемпионов мирового класса - будь то тяжелоатлеты или пианисты - практика должна составлять около четырех часов в день»

Как только вы привыкаете к делу, которое когда-то было для вас новым, вы начинаете делать его на хорошем уровне автоматически. Здесь вы рискуете стать заложником «окей-плато», перестав расти и застряв на каком-то уровне развития. Если вы собираетесь достичь гениальных успехов, пора переходить от автопилота обратно, в фазу активного внимания.

Любители часто довольствуются пятьюдесятью часами практики - будь то катание на лыжах или вождение - они добираются до стадии «хорошо, но достаточно», достигнув того уровня производительности, при котором они могут совершать требуемые действия с легкостью. Они больше не чувствую потребности в концентрированной практике и довольствуются повторением того, что уже узнали. В таком случае неважно, сколько еще они будут практиковаться, их прогресс будет незначительным.

Настоящие эксперты, наоборот, продолжают уделять внимание делу, намеренно противодействуя желанию мозга автоматизировать процессы. Они активно сосредотачиваются на том, что делают неидеально, исправляют то, что не получается, и никогда не прекращают учиться. Если они начинают двигаться по инерции и останавливают свои «смарт-практики», то они тут же попадают в плато, где их навыки больше не развиваются.

Но даже если вопрос качества решен, вопрос количества все равно остается открытым. Сколько же осознанной практики достаточно для достижения совершенства? Считается, что для чемпионов мирового класса - будь то тяжелоатлеты или пианисты - практика должна составлять около четырех часов в день. Это позволяет иметь и достаточное время для совершенствования навыков, и достаточное время для отдыха и восстановления физической и психической энергии. Оптимальная практика поддерживает оптимальную концентрацию.

Постоянный автор журнала New Yorker Малкольм Гладуэлл опубликовал прошлой осенью свою третью книгу. Как и две предыдущие («Озарение» и «Переломный момент»), она сразу вошла в список бестселлеров New York Times. Ажиотаж публики объясним: на этот раз Гладуэлл взялся доказать, что гениями не рождаются, а становятся в результате упорных занятий любимым делом. Кому не понравится такая теория? Forbes публикует отрывки из книги Гладуэлла «Гении и аутсайдеры», только что выпущенной на русском языке издательством «Альпина Бизнес Букс». Журнальный вариант.

То, что мы называем талантом, — результат сложного переплетения способностей, благоприятных возможностей и случайно полученного преимущества. Если белые вороны выигрывают благодаря особым возможностям, подчиняются ли эти возможности какой-нибудь закономерности? Как выясняется, да.

Двадцать лет назад психолог Андерс Эриксон вместе с двумя коллегами провел исследование в Академии музыки в Берлине. Студентов-скрипачей разделили на три группы. В первую вошли звезды, потенциальные солисты мирового класса. Во вторую — те, кого оценили как перспективных. В третью — студенты, которые вряд ли могли бы стать профессиональными музыкантами, в лучшем случае — учителями музыки в школе. Всем участникам задали один вопрос: сколько часов вы практиковались с того момента, как впервые взяли в руки скрипку, и до сегодняшнего дня?

Почти все студенты начали играть примерно в одном возрасте — лет в пять. Первые несколько лет все занимались около двух-трех часов в неделю. Но лет с восьми стали проявляться различия. Лучшие студенты упражнялись больше всех остальных: к девяти годам по шесть часов в неделю, к двенадцати по восемь часов, к четырнадцати по шестнадцать, и так до двадцати лет, когда они стали заниматься — то есть целенаправленно и сосредоточенно совершенствовать свое мастерство — более чем по тридцать часов в неделю. К двадцати годам у лучших студентов набиралось до 10 000 часов занятий. В багаже середнячков было 8000 часов, а у будущих учителей музыки — не более 4000.

Затем Эриксон с коллегами сравнили профессиональных пианистов и пианистов-любителей. Была выявлена та же закономерность. Любители никогда не занимались более трех часов в неделю, поэтому к двадцати годам у них за плечами было не больше 2000 часов практики. Профессионалы, напротив, каждый год играли все больше и больше, и к двадцати годам каждый из них имел в багаже по 10 000 часов упражнений.

Любопытно, что Эриксону не удалось найти ни одного человека, который добился бы высокого уровня мастерства, не прикладывая особых усилий и упражняясь меньше сверстников. Не были выявлены и те, кто вкалывал изо всех сил, но не вырвался вперед просто потому, что не обладал нужными качествами. Оставалось предположить, что люди, способные поступить в лучшую музыкальную школу, отличались друг от друга лишь тем, насколько упорно они трудились. И все. Кстати, лучшие студенты работали не просто больше, чем все остальные. Они работали гораздо больше.

Мысль о том, что достичь мастерства в сложных видах деятельности невозможно без обширной практики, не раз высказывалась в исследованиях по профессиональной компетенции. Ученые даже вывели волшебное число, ведущее к мастерству: 10 000 часов.

Невролог Даниель Левитин пишет: «Из многочисленных исследований вырисовывается следующая картина: о какой бы области ни шла речь, для достижения уровня мастерства, соразмерного со статусом эксперта мирового класса, требуется 10 000 часов практики. Кого ни возьми — композиторов, баскетболистов, писателей, конькобежцев, пианистов, шахматистов, отпетых уголовников и так далее, — это число встречается с удивительной регулярностью. Десять тысяч часов — примерно три часа практики в день, или двадцать часов в неделю на протяжении десяти лет. Это, разумеется, не объясняет, почему одним людям занятия идут на пользу больше, чем другим. Но пока еще никому не встретился случай, когда высочайший уровень мастерства достигался бы за меньшее время. Складывается впечатление, что ровно столько времени требуется мозгу, чтобы усвоить всю необходимую информацию».

Это относится даже к вундеркиндам. Вот что пишет о Моцарте, который начал писать музыку в шесть лет, психолог Майкл Хоув: «По сравнению с работами зрелых композиторов ранние произведения Моцарта не отличаются ничем выдающимся. Велика вероятность, что они были написаны его отцом и в дальнейшем исправлялись. Многие произведения маленького Вольфганга, например первые семь концертов для фортепиано с оркестром, представляют собой по большей части компиляцию произведений других композиторов. Из концертов, полностью принадлежащих Моцарту, самый ранний, считающийся великим (№ 9, K. 271), был написан им в двадцать один год. К этому времени Моцарт сочинял музыку уже десять лет».

Музыкальный критик Гарольд Шонберг идет еще дальше. Моцарт, по его словам, «развился поздно», поскольку величайшие свои произведения он создал после двадцати лет сочинения музыки.

Чтобы стать гроссмейстером, также требуется около десяти лет. (Легендарный Бобби Фишер справился с этой задачей за девять.)

Надо отметить и еще одну интересную деталь: 10 000 часов — это очень-очень много. Молодые люди не в состоянии в одиночку наработать такое количество часов. Нужны поддержка и помощь родителей. Бедность — еще одна преграда: если приходится подрабатывать, чтобы свести концы с концами, времени на интенсивные занятия просто не остается.

Старожилы Кремниевой долины называют Билла Джоя Эдисоном Интернета. Джой носит это прозвище по праву, он основал Sun Microsystems, одну из компаний, благодаря которой свершилась компьютерная революция.

В 1971 году это был высокий тощий парень 16 лет. Он поступил в Мичиганский университет, чтобы выучиться на инженера или математика, но в конце первого курса случайно заглянул в университетский компьютерный центр, который только-только открылся.

Центр разместился в невысоком кирпичном здании с фасадом из темного стекла. В просторной комнате, облицованной белой плиткой, стояли огромные ЭВМ. Одному из преподавателей они напомнили декорации к «Космической одиссее 2001 года». Сбоку пристроились десятки клавишных перфораторов, которые в те дни использовались как компьютерные терминалы. В 1971 году они воспринимались как настоящее произведение искусства.

«В детстве он хотел знать все обо всем, — рассказывает отец Билла. — Мы отвечали, если знали ответ. А если не знали, давали ему книгу». При поступлении в колледж Джой набрал высший балл по математике. «Ничего особо трудного там не было, — деловито говорит он. — Осталась еще куча времени на то, чтобы все два раза проверить».

В 1970-х годах, когда Джой постигал азы программирования, компьютер занимал целую комнату. Одна вычислительная машина — с меньшей мощностью и памятью, чем у вашей микроволновки, — стоила примерно миллион долларов. И это в долларах 1970-х годов. Компьютеров было мало, дорваться до работы с ними было трудно и дорого. Более того, программирование было крайне утомительным занятием. Программы в ту пору создавались с помощью картонных перфокарт. Клавишный перфоратор набивал на карточке строчки кодов. Сложная программа состояла из сотен, если не тысяч, таких карточек, хранившихся в огромных стопках. После написания программы нужно было получить доступ к вычислительной машине и отдать кипы карточек оператору. Он записывал вас в очередь, поэтому забрать карточки можно было лишь через несколько часов или через день, в зависимости от того, сколько народу было перед вами. Если в программе обнаруживалась даже малейшая ошибка, вы забирали карточки, отыскивали ее и начинали все с начала.

В таких условиях стать выдающимся программистом было чрезвычайно трудно. Разумеется, не могло идти и речи о том, чтобы стать настоящим специалистом в двадцать с небольшим лет. Если из каждого часа, проведенного в компьютерном центре, вы «программировали» лишь несколько минут, каким образом можно было набрать 10 000 часов практики? «Программируя с помощью карточек, — вспоминает компьютерный специалист той эпохи, — ты учился не программированию, а терпению и внимательности».

И здесь в игру вступает Мичиганский университет. Для середины 1960-х это было нетипичное учебное заведение. У него были деньги и давняя компьютерная история. «Помню, мы купили полупроводниковое запоминающее устройство. Это было в шестьдесят девятом. Полмегабайта памяти», — вспоминает Майк Александр, один из тех, кто создавал университетскую компьютерную систему. Сегодня полмегабайта памяти стоит четыре цента и умещается на кончике пальца. «Думаю, тогда это устройство стоило несколько сотен тысяч долларов, — продолжает Александр, — и было размером с два холодильника».

Большинство университетов не могли себе такого позволить. А Мичиганский мог. Но что еще важнее, он был одним из первых университетов, заменивших картонные карточки современной системой разделения времени. Эта система появилась благодаря тому, что к середине 1960-х годов компьютеры стали гораздо мощнее. Компьютерщики обнаружили, что можно обучить машину обрабатывать сотни заданий одновременно, а это означало, что программистам больше не нужно было таскать операторам стопки карточек. Достаточно было организовать несколько терминалов, посредством телефонной линии подсоединить их к ЭВМ, и все программисты могли работать в одно и то же время.

Вот как описывает разделение времени свидетель тех событий: «Это была не просто революция, а настоящее откровение. Забудьте об операторах, грудах карточек, очередях. Благодаря разделению времени ты мог сидеть за телетайпом, набивать команды и моментально получать ответ».

Мичиганский университет од-
ним из первых в стране ввел систему разделения времени, получившую название MTS (Мичиганская терминальная система). К 1967 году был запущен в действие прототип системы. В начале 1970-х компьютерные мощности университета позволяли сотне программистов работать одновременно. «В конце шестидесятых, начале семидесятых ни один университет не мог сравниться с Мичиганским, — говорит Александр. — Кроме, разве что, Массачусетского технологического. Ну, может, еще Карнеги — Меллона и Дартмутского колледжа».

Когда первокурсник Билл Джой заболел компьютерами, оказалось, что по счастливой случайности он учится в одном из немногих университетов мира, где семнадцатилетний студент может программировать сколько душе угодно.

«Знаете, чем отличается программирование с помощью перфокарт и разделение времени? — спрашивает Джой. — Тем же, чем шахматы по переписке отличаются от партии блиц». Программирование превратилось в развлечение.

«Я жил в северном кампусе, и там же располагался компьютерный центр, — продолжает наш герой. — Сколько времени я там проводил? Феноменально много. Центр работал 24 часа в сутки, и я просиживал там всю ночь, а утром возвращался домой. В те годы я проводил в центре больше времени, чем на занятиях. Все мы, помешанные на компьютерах, жутко боялись забыть о лекциях и вообще о том, что мы учимся в университете».

Была одна проблема: всем студентам разрешалось работать за компьютером строго определенное время — примерно час в день. «На большее нечего было и рассчитывать, — эти воспоминания развеселили Джоя. — Но кто-то вычислил, что если поставить символ времени t, потом знак «равно» и букву k, то отсчет времени не начнется. Такая вот ошибка в программе. Ставишь t=k — и сиди хоть до бесконечности».

Обратите внимание, сколько благоприятных возможностей выпало на долю Билла Джоя. Ему посчастливилось попасть в университет с дальновидным руководством, поэтому он осваивал программирование с помощью системы разделения времени, без перфокарт; в программу MTS вкралась ошибка, поэтому он мог сидеть за компьютером сколько душе угодно; компьютерный центр был открыт круглые сутки, поэтому он мог проводить там ночи напролет. Билл Джой был исключительно талантлив. Он хотел учиться. И этого у него не отнять. Но прежде чем он стал специалистом, ему должна была представиться возможность научиться всему тому, чему он научился.

«В Мичигане я программировал по восемь-десять часов в день, — признается Билл. — Когда поступил в Беркли, то посвящал этому дни и ночи. Дома у меня стоял терминал, и я не ложился до двух-трех ночи, смотрел старые фильмы и программировал. Иногда так и засыпал за клавиатурой, — он показал, как его голова падала на клавиатуру. — Когда курсор доходит до конца строки, клавиатура издает такой характерный звук: бип-бип-бип. После того как это повторится три раза, нужно идти спать. Даже в Беркли я оставался зеленым новичком. Ко второму курсу я поднялся выше среднего уровня. Именно тогда я стал писать программы, которыми пользуются до сих пор, тридцать лет спустя». Он на секунду задумывается, мысленно производя подсчеты, что у такого человека, как Билл Джой, не отнимает много времени. Мичиганский университет в 1971 году. Активное программирование ко второму курсу. Прибавьте сюда летние месяцы и дни и ночи, уделяемые этому занятию в Беркли. «Пять лет, — подводит итог Джой. — И начал я только в Мичиганском университете. Так что, наверное… десять тысяч часов? Думаю, так и есть».

Можно ли назвать это правило успеха общим для всех? Если разобрать историю каждого успешного человека, всегда ли можно отыскать эквивалент Мичиганского компьютерного центра или хоккейной команды звезд — той или иной особой возможности для усиленного обучения?

Давайте проверим эту идею на двух примерах, и для простоты пусть они будут самыми что ни на есть классическими: группа «Битлз», одна из известнейших рок-групп всех времен, и Билл Гейтс, один из богатейших людей на планете.

«Битлз» — Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Старр — приехали в США в феврале 1964-го, положив начало «британскому нашествию» на музыкальную сцену Америки и выдав целую серию хитов, которые изменили звучание популярной музыки.

Сколько времени участники группы играли, прежде чем попали в Соединенные Штаты? Леннон и Маккартни начали играть в 1957-м, за семь лет до прилета в Америку. (Между прочим, со дня основания группы до записи таких прославленных альбомов, как «Оркестр Клуба одиноких сердец сержанта Пеппера» и «Белый альбом», прошло десять лет.) А если проанализировать эти долгие годы подготовки еще тщательнее, то история «Битлз» приобретает до боли знакомые черты. В 1960 году, когда они были еще никому не известной школьной рок-группой, их пригласили в Германию, в Гамбург.

«В те времена в Гамбурге не было рок-н-ролльных клубов, — писал в книге «Крик!» (Shout!) историк группы Филипп Норман. — Нашелся один владелец клуба по имени Бруно, у которого возникла идея приглашать различные рок-группы. Схема была одна для всех. Длинные выступления без пауз. Толпы народа бродят туда-сюда. А музыканты должны беспрерывно играть, чтобы привлечь внимание публики. В американском квартале красных фонарей такое действо называли стриптизом нон-стоп».

«В Гамбурге играло много групп из Ливерпуля, — продолжает Норман. — И вот почему. Бруно отправился на поиски групп в Лондон. Но в Сохо он познакомился с антрепренером из Ливерпуля, оказавшимся в Лондоне по чистой случайности. И тот пообещал организовать приезд нескольких команд. Так был установлен контакт. В конечном счете «Битлз» наладили связь не только с Бруно, но и с владельцами других клубов. И потом часто ездили туда, потому что в этом городе их ждало много выпивки и секса».

Что такого особенного было в Гамбурге? Платили не слишком хорошо. Акустика далека от совершенства. Да и публика не самая взыскательная и благодарная. Все дело в количестве времени, которое группа была вынуждена играть.

Вот что Леннон рассказывал о выступлениях в гамбургском стриптиз-клубе «Индра» в интервью после распада группы:

«Мы становились все лучше и набирались уверенности. Иначе и быть не могло, ведь нам приходилось играть вечера напролет. То, что мы играли для иностранцев, было весьма кстати. Чтобы достучаться до них, мы должны были стараться изо всех сил, вкладывать в музыку душу и сердце.

В Ливерпуле мы выступали в лучшем случае по часу, да и то играли только хиты, одни и те же на каждом выступлении. В Гамбурге нам приходилось играть по восемь часов кряду, так что хочешь не хочешь, а надо было стараться».

Восемь часов?

А вот что вспоминает Пит Бест, бывший в ту пору ударником группы: «Как только становилось известно о нашем выступлении, в клуб набивались толпы народа. Мы работали семь вечеров в неделю. Поначалу мы играли без остановки до полпервого ночи, то есть до закрытия клуба, но, когда стали популярнее, публика не расходилась и до двух часов».

Семь дней в неделю?

С 1960-го по конец 1962 года «Битлз» побывали в Гамбурге пять раз. В первый приезд они отработали 106 вечеров по пять или больше часов за вечер. Во второй приезд они отыграли 92 раза. В третий — 48 раз, проведя на сцене в общей сложности 172 часа. В последние два приезда, в ноябре и декабре 1962 года, они выступали еще 90 часов. Таким образом, всего за полтора года они играли 270 вечеров. К тому моменту, когда их ждал первый шумный успех, они дали уже около 1200 живых концертов. Вы представляете, насколько невероятна эта цифра? Большинство современных групп не дают столько концертов за все время своего существования. Суровая школа Гамбурга — вот что отличало группу «Битлз» от всех остальных.

«Они уезжали, ничего собой не представляя, а вернулись в прекрасной форме, — пишет Норман. — Они научились не только выносливости. Им пришлось выучить огромное количество песен — кавер-версии всех произведений, какие только существуют, рок-н-ролльных и даже джазовых. До Гамбурга они не знали, что такое дисциплина на сцене. Но вернувшись, они играли в стиле, не похожем ни на один другой. Это была их собственная находка».

Билл Гейтс не менее знаменит, чем Джон Леннон. Блистательный молодой математик открывает для себя программирование. Бросает Гарвардский университет. Вместе с друзьями создает небольшую компьютерную фирму Microsoft. Благодаря своей гениальности, амбициозности и решительности превращает ее в гиганта-производителя программного обеспечения. Это история Гейтса в самых общих чертах. А теперь копнем чуть глубже.

Отец Гейтса — богатый адвокат из Сиэтла, мать — дочь состоятельного банкира. Маленький Билл был развит не по годам, и на уроках ему было скучно. В седьмом классе родители забрали его из обычной школы и отправили в «Лейксайд», частное учебное заведение для детей сиэтлской элиты. На втором году обучения Гейтса в школе открылся компьютерный клуб.

«Материнский комитет ежегодно устраивал благотворительную распродажу, и всегда возникал вопрос, на что потратить вырученные деньги, — вспоминает Гейтс. — Иногда они шли на оплату летнего лагеря для детей из бедных районов. Иногда передавались учителям. А в тот год родители потратили три тысячи долларов на покупку компьютерного терминала. Его установили в маленькой комнатке, которую мы впоследствии и оккупировали. Компьютеры были для нас в диковинку».

В 1968 году это, вне всяких сомнений, было диковинкой. В 1960-е годы большинство колледжей не имели компьютерных центров. Но еще примечательнее то, какой именно компьютер приобрела школа. Ученикам «Лейксайда» не пришлось осваивать программирование с помощью трудоемкой системы, которой в то время пользовались почти все. Школа установила так называемый телетайп ASR-33, терминал, работающий в режиме разделения времени и напрямую связанный с ЭВМ в центре Сиэтла. «Система разделения времени появилась только в 1965 году, — продолжает Гейтс. — Кто-то оказался весьма дальновиден». Билл Джой получил редчайшую, уникальную возможность изучать программирование в системе разделения времени, будучи первокурсником, в 1971 году Билл Гейтс начал заниматься программированием в режиме реального времени в восьмом классе школы и на три года раньше.

После установки терминала Гейтс переселился в компьютерный класс. Покупать время для работы на ЭВМ, к которой подсоединялся ASR, было накладно даже для такого богатого заведения, как «Лейксайд», и вскоре деньги материнского комитета закончились. Родители собрали еще, но ученики потратили и это. Вскоре группа программистов из Вашингтонского университета основала фирму Computer Center Corporation (или C-Cubed) и стала продавать местным компаниям время для работы на компьютерах. По счастливой случайности сын одной из владелиц фирмы — Моники Рона — учился в «Лейксайде» на класс старше Билла. Рона предложила компьютерному клубу школы тестировать по выходным программное обеспечение фирмы в обмен на бесплатное компьютерное время. Кто же откажется! Теперь после школы Гейтс на автобусе отправлялся в офис C-Cubed и работал там до позднего вечера.

Вот как описывает свои школьные годы Билл Гейтс: «Я помешался на компьютерах. Пропускал физкультуру. Сидел в компьютерном классе до ночи. Программировал по выходным. Каждую неделю мы проводили там по двадцать-тридцать часов. Был период, когда нам запретили работать, потому что мы с Полом Алленом украли пароли и взломали систему. Я остался без компьютера на целое лето. Тогда мне было пятнадцать-шестнадцать лет. А потом Пол нашел бесплатный компьютер в Вашингтонском университете. Машины стояли в медицинском центре и на физическом факультете. Работали они 24 часа в сутки, но в промежутке от трех ночи до шести утра никто их не занимал, — Гейтс смеется. — Вот почему я всегда так щедр к Вашингтонскому университету. Они позволяли мне красть у них столько компьютерного времени! Я уходил ночью и шел до университета пешком или подъезжал на автобусе». Много лет спустя мать Гейтса сказала: «А мы никак не могли понять, почему его так трудно добудиться по утрам».

Как-то раз к одному из компьютерных знакомых Билла, Баду Пемброуку, обратилась технологическая компания TRW, только что подписавшая контракт на установку компьютерной системы на огромной электростанции на юге штата Вашингтон. TRW срочно требовались программисты, знакомые со специальным программным обеспечением, которое используется на электростанциях. На заре компьютерной революции программистов с такими знаниями найти было непросто. Но Пемброук точно знал, к кому обратиться, — ребята из школы «Лейксайд» наработали тысячи часов на компьютере. Билл Гейтс учился в одном из старших классов и убедил учителей освободить его от занятий ради независимого исследовательского проекта на электростанции. Там он провел всю весну, разрабатывая код под руководством Джона Нортона. Тот, по словам Гейтса, рассказал ему о программировании столько, сколько не рассказывал никто.

Эти пять лет, с восьмого класса до окончания средней школы, стали для Билла Гейтса своего рода Гамбургом. С какой стороны ни посмотри, на его долю выпали еще более потрясающие возможности, чем на долю Билла Джоя.

Пример Моцарта и других заявивших о себе ещё в детстве великих людей говорит нам о том, что настоящий гений проявляет себя наглядно и сразу. Но автор «Нью-Йоркера» Малкольм Гладуэлл убеждён: то, что мы называем гениальностью, приходит только с упорным и регулярным трудом. «Мел» совместно с издательством «Манн, Иванов и Фербер» выбрал фрагмент из его книги «Гении и аутсайдеры», в котором он доказывает - чтобы достичь выдающихся результатов в своей области, нужно потратить десять тысяч часов.

Немного исследований

Двадцать лет назад психолог Андерс Эриксон решил узнать, почему в Берлинской академии музыки одни студенты играют потрясающе, а другие еле-еле вытягивают обучение. Для этого всех учеников поделили на три группы: потенциальные «звёзды», перспективные студенты и очевидные аутсайдеры. Вопрос был задан один - сколько часов они потратили на практику с момента начала обучения музыке. Различия стали заметны уже в возрасте восьми лет.

Будущие «звёзды» тратили на обучение год за годом всё больше времени - вплоть до 30 часов в неделю

Остальные уделяли скрипке намного меньше времени. В результате вышло, что лучшие студенты к двадцати годам потратили на игру не менее десяти тысяч часов, ученики со средним уровнем около восьми тысяч часов, а худшие уделили игре едва ли четыре тысячи.

Никколо Паганини. Фрагмент картины Георга Фридриха Керстинга

Следующими «подопытными» стали пианисты. Оказалось, что те, кто не мечтал играть профессионально, обычно играли не больше трёх часов в неделю, поэтому ко дню тестирования (то есть в возрасте 20 лет) их практика составляла 2 000 часов. Профессиональные пианисты, как и скрипачи, уделили игре не менее 10 000 часов.

Кроме того, оказалось, что среди тех, кто показывал очевидные успехи, не было ни одного ученика, которому бы это далось «легко» (то есть за меньшее количество часов). Среди учеников, занимающихся более 10 000 часов, не нашлось плохих музыкантов.

Правило 10 000 часов

Эриксон был не единственным человеком, который обнаружил эту интересную закономерность. Невролог Даниель Левитин считает, что правило десяти тысяч часов распространяется на любую область. Композиторы, игроки в баскетбол, танцоры, пианисты… и даже уголовники.

Все они достигали мастерства мирового уровня, уделив отработке какого-то навыка около 10 000 часов

Это примерно 20 часов в неделю на протяжении десяти лет. При этом случаев, когда человек становился настоящим профессионалом в своём деле, занимаясь меньше времени, им выявлено не было.

«Гениями становятся»

Психолог Майкл Хоув, изучающий жизнь Моцарта, разобрал его произведения, чтобы узнать, как шестилетний мальчик мог сочинять музыку. Согласно его теории, ранние произведения, которые нельзя назвать выдающимися, были написаны отцом Моцарта. При этом в большинстве случаев это были переделанные произведения других авторов. А вот концерт, написанный лично Моцартом и считающийся классикой (№ 9, K. 271), был создан им в возрасте 21 года. То есть музыку на тот момент Моцарт писал порядка десяти лет. Это подтверждает музыкальный критик Гароль Шонберг, подчёркивая, что до 20 лет Моцарт не написал ничего выдающегося.

Вольфганг Моцарт и его отец Леопольд за занятием музыкой. Художник - Эбенейзер Кроуфорд

В 1960 году группу «Битлз» (на тот момент только созданную) пригласили в Гамбург. В то время в музыкальных клубах существовала следующая схема. Владельцы нанимали группы, которые должны были играть по шесть-восемь часов живую музыку. Причём паузы были минимальными. Битлы нередко играли по восемь часов семь вечеров в неделю. Согласно подсчётам, всего музыканты провели 270 таких вечеров. А к моменту, когда они получили оглушительный успех, было дано порядка 1200 живых концертов!

Легендарная британская группа «Битлз»

Что нужно чтобы добиться результата? Возможно ли постоянно прогрессировать в каком-либо деле или навыке? Как стать лучше? Сейчас уже стало аксиомой распространенное мнение: для того, чтобы стать супер-профессионалом в любом деле, нужно потратить на его практику около 10000 часов времени. Указывается, что это примерно 10 лет жизни. Хотя если посчитать, у меня вышло 10000 / 24 = 417 дней круглосуточной практики. Разумеется, это нереально, поэтому если мы занимаемся чем-то полный рабочий день, 8 часов, то получается 417 * 3 = 1251 день без праздников и выходных. Это примерно 3,5 года. Если же брать стандартный год, состоящий приблизительно из 250 рабочих дней, то выходит уже 5 лет. Ну а при уменьшении затрачиваемого времени, например, до 4 часов каждый рабочий день, наконец-то выходят искомые 10 лет.

Получается, по правилу «10000 часов» достаточно непрерывно работать в любой области примерно 5-7 лет, чтобы стать одним из самых лучших в этой теме. Супер-профессионалом. Почему же этого не происходит? Или даже так: почему это происходит так редко?

Кто не знает, что же это за правило, может подробно почитать о нем со множеством разных фактов и историй успеха , или прочитать книгу Малкольма Гладуэлла «Гении и аутсайдеры» .

Невропатолог Даниель Левитин пишет: «Из многочисленных исследований вырисовывается следующая картина: о какой бы области ни шла речь, для достижения уровня мастерства, соразмерного со статусом эксперта мирового класса, требуется 10 000 часов практики. В исследованиях, объектами которых становились композиторы, баскетболисты, писатели, конькобежцы, пианисты, шахматисты, матерые преступники и так далее, это число встречается с удивительной регулярностью. Десять тысяч часов эквивалентны примерно трем часам практики в день, или двадцати часам в неделю на протяжении десяти лет. Это, разумеется, не объясняет, почему одним людям занятия идут на пользу больше, чем другим. Но пока еще никому не встретился случай, когда бы высочайший уровень мастерства достигался за меньшее время. Создается впечатление, что именно столько времени требуется мозгу, чтобы усвоить всю необходимую информацию».

Впервые задумываться на эту тему я начала пару лет назад, и связано это было с аргентинским танго. У нас в Нижнем Новгороде я пришла в социальное танго практически с его появлением в городе. Поэтому вижу и знаю можно сказать каждого в этом сообществе. Первые годы, разумеется, были буквально перенасыщены, наполнены новизной, все было круто и в диковинку. Однако со временем впечатления устаканиваются, начинаешь видеть больше, более объемную картинку. И задаваться разными вопросами. Например: почему у части людей с годами танец никак не меняется в лучшую сторону ни в объятии, ни при наблюдении со стороны? Неужели нужно танцевать 40 лет, как пресловутые «старые милонгеро», чтобы не обучаясь таки просветлиться, постигнуть дзэн на танцполе? Да и вообще, помогут ли эти 40 лет, ведь судя по рассказам тех, кто уже совершал «паломничество» в Буэнос-Айрес, количество хорошо танцующих (насколько я поняла, независимо от возраста) в разы меньше всех остальных. И напоследок крамольная мысль — те же старые или не такие старые, но весьма титулованные милонгеро лично на мой взгляд часто могли бы выглядеть гораздо лучше: да, наверняка они божественны в объятии, однако за 40-то лет думаю можно было научиться не косолапить, не кривить корпус или непринужденно использовать больше вариаций в шагах и элементах (тот же не встречающийся передний крест девушки на ее левую сторону). Затем появляется видео-съемка для чайников, ты смотришь со стороны на себя и задаешься более интересным вопросом: фиг с ними, с другими, но почему я не прогрессирую несмотря на колоссальное вложение средств, времени и усилий??

Почему правило 10000 часов не работает

Я уже немного писала на эту тему ранее (). Однако почему-то меня торкнуло еще раз после прочтения статьи «Разоблачение мифа о 10000 часах: что на самом деле нужно для достижения уровня экстра-совершенства?» . Текст на английском, к тому же доступ заблокирован госреестром — интригующе, правда? Но мне, как настоящему программисту, это не помешало. :о) Кстати, если кому-то будет интересно как обходить такие вещи, пишите, если запросов будет много, может быть напишу отдельную заметку на эту тему.

Внимание

Так вот, согласно этой статье правило 10000 часов не работает само по себе. То есть вы можете 20 лет подряд каждый божий день ходить на работу, например, в библиотеку, и тем не менее не стать самым крутым библиотекарем мира, страны, и даже района города. Ладно, скажете вы, это же скучища! И — не в обиду всем хорошим библиотекарям — будете правы. Действительно, самый важный фактор в любой практике это не потраченное на нее время, а внимание. Даже так ВНИМАНИЕ . Выполнение одних и тех же действий без привлечения к этому полного своего внимания не дает практически ничего на выходе, никакого прогресса. И единственный реальный источник поддержания такого внимания: чистый, неподдельный интерес к тому, что вы делаете. Важно не количество часов, проведенных за занятием, а их .

Так что у меня плохие новости для тех, кто собирается заняться скучной для него работой, стать врачом в частной клинике, юристом или программистом только потому, что там очень много платят хорошим профессионалам — ничего у вас не выйдет. Да, крутые профи в этих областях получают реально большие деньги. Но вы во-первых, таким профи не станете, а зарплата начинашки или середнячка в этих профессиях не так уж сильно отличается от зарплаты начинашки или середнячка в других. И во-вторых, высококлассные профи получают много в любой области. Да, может не столько же, но тоже очень прилично. Если вам по кайфу мыть полы, лучше идти работать уборщиком или дворником — не удивлюсь когда в итоге вы сможете основать крутую клининговую компанию.


И еще про внимание. Вызвать и поддерживать такую вещь искусственно можно, однако крайне энергозатратно. Если нет живого интереса, вызванного какой-то потребностью или нуждой , вы не сможете удерживать свое внимание на предмете не то что 8 часов — 5 минут подряд. Говоря о потребности я имею в виду такую вещь: вспомните какие-либо скучнейшие уроки в школе или лекции в институте. Я вот например натурально спала на некоторых предметах, хотя сон у меня очень тревожный и в целом уснуть мне непросто даже у себя дома вечером, не то что в душной светлой комнате с кучей посторонних людей. Все потому что мне эти лекции были совершенно не нужны. Неимоверно скучно быть вынужденным слушать вещи, которые тебе никак, нигде не пригодятся. А теперь понаблюдайте за влюбленным мужчиной, смотрящим на свою возлюбленную. Или за охотящимся на голубя котом. Внимателен ли он? Заинтересован ли? О чем речь! Это просто воплощенное внимание. :о) Трудно ли ему поддерживать свой интерес? Разумеется, нет. Все происходит автоматически, потому что определяется наличием нужды или потребности, вопиющей о себе (например, голода).


На самом деле, необязательно становиться котом, умирающим от голода в отношении своего дела. :о) Хотя это ускоряет просто фантастически, достаточно того, что вам нравится процесс (не только результат!), он приносит вам радость, удовлетворение и другие положительные эмоции.

Хорошо, скажете вы, я тащусь от танго. У меня 20 пар туфель и шкаф нарядов, последние 3 (4, 5, 6…) года я просаживаю все заработанное на уроки и фестивали, пропадаю на милонгах каждый вечер, где не сижу, болтая и слушая музыку, а танцую почти все танды. Почему я все еще не Арсе (Чичо, Годой, Великий Пупкини)? Для начала отбросим факт, что 3 года недостаточно для такого уровня — они пашут с глубокого детства или уже много лет, каждый день — пока вы работаете, и вечером на тех же танцулях. И есть еще одна интересная вещь, касающаяся внимания. В статье приводится пример обучения вождению автомобиля. Когда вы только учитесь, процесс управления машиной отнимает все ваше внимание полностью, вы задумываетесь каждый раз, какую педальку нажать, куда повернуть руль или воткнуть ручку (автомат не рассматриваем). Со временем вы набираете достаточно опыта, тело уже «само» знает, как реагировать на типовые ситуации, для этого не нужна постоянная поддержка сознания. Действие переходит в область привычки, рутины. И внимание уходит. А вместе с ним и развитие навыка. То есть по достижении некоего удовлетворяющего или «достаточно хорошего» уровня овладения, навык стремится уйти в фоновое выполнение. Что весьма разумно и рационально — если вы не профессиональный водитель и не хотите им стать, глупо тратить столько сил и внимания на такой утилитарный навык в повседневной жизни. Однако если речь касается дела всей вашей жизни, стоит периодически отслеживать достижение такого «плато» в развитии и возвращать свое внимание в действия, которые вы уже очень хорошо умеете делать. Чтобы научиться делать их еще лучше.

Обратная связь

Второй наиважнейший фактор развития: наличие обратной связи . У всех топовых спортсменов имеется персональный тренер. У всех успешных — на любом поприще — людей так или иначе существует личный коуч, наставник. Или партнер, соратник, дающий эту драгоценную обратную связь.

Обратная связь нужна в первую очередь для коррекции ошибок. Ты сам или кто-то другой, желательно с большой экспертизой в этом деле, должен смотреть на тебя и говорить, что и как можно исправить, улучшить. Однако это не все. На одном из семинаров я услышала такой термин «обратная связь высокого качества». Что это такое? На самом деле мы часто получаем много обратной связи, но в трудноусвояемой форме: критика, оскорбления, ругань и тому подобное. И почти никогда или крайне мало нам сообщают, когда мы делаем что-то действительно здорово. Основная фишка обратной связи высокого качества — наличие информации о том, что нам удается хорошо. Это , поддерживает и экономит кучу времени, поскольку часто мы начинаем исправлять то, что и так в отличном состоянии, просто потому что нам кажется, что «все плохо».


Вторая особенность — информация об ошибках подается в максимально «питательной» форме. Т. е. не «херовенькое выступление», а «видно было, что вы недостаточно подготовились, делали слишком большие паузы, не попадали в музыку, партнер нависал над партнершей» или вместо «че-то ты дрыщ какой-то..» нужно сказать «твой вес недостаточен для твоего роста и конституции, тебе нужно нарастить мышечную массу, особенно на ногах и укрепить спину», или посоветовать «тебе нужно говорить громче, чаще смотреть в зал, задавать вопросы людям, держать руки вот так» вместо совершенно неопределенного «лекция была так себе». Мне кажется почти каждый хотел бы узнать о своих минусах в таком корректном, продуктивном виде. Если вы уже «прокачаны» в психологическом плане, то вполне можно вытянуть нужную вам информацию и из «критикана», задавая ему нужные вопросы.

Оптимальное соотношение

Несмотря на расчеты в начале статьи, сложно представить человека, с неослабевающим вниманием занимающегося каким-то делом 8 часов подряд. Прямо скажем, это нереально. Даже при наличии большого интереса внимание, тем более концентрированное, является ограниченным ресурсом. Другими словами, это энергозатратно. Методом научного тыка было примерно определено наиболее продуктивное количество часов практики по соотношению цена-качество: около 4 часов в день (в оригинальной статье в пример приводятся пауэрлифтеры и пианисты). Вроде как именно такое соотношение позволяет поддерживать оптимальный уровень концентрации и, соответственно, оптимальную отдачу от тренировок/практики. Однако мне кажется, как и любое «среднее по больнице», каждому человеку следует подгонять под себя, под свои возможности данное положение. Кто-то за час выложится на все 200% так что мама не горюй, а кому-то надо 6-7 часов чтобы действительно устать и чувствовать себя удовлетворенным.

Взламываем механизм

Несмотря на то, что есть весьма убедительно подтвержденный факт о 10000 часов на практику, вполне возможно это не всеобъемлющая информация. Возможно, есть исключения. Или что-то, что вы не видите или не знаете. Сами понимаете, меня не мог не заинтересовать проект-шоу уже всемирно известного Тима Феррисса, автора потрясающей книги