Лидия сычева. Лидия Сычёва: Навальный как писатель

Патрология (от и), учение об отцах Церкви. Теперь патрологию часто отожествляют с патристикой: сочинения, имеющие характер и содержание последней, называются патрологией (напр., «Patrologie» Мёлера и «Patrologie» Альцога), и наоборот.

Прежде патристикой называлось полное систематическое изложение учения святых отцов, и она являлась наукой богословской, патрология же имела главным предметом биографические и критико-библиографические исследования об отцах Церкви и их творениях, а также издания текста этих творений, что относило ее к области церковной истории или истории литературы. В этом смысле патрология имеет развившуюся на пространстве веков громадную литературу. Зачатки ее находятся уже в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, в которой сообщаются эпизодически сведения о сочинениях многих отцов Церкви и церковных писателей.

Первым специальным сочинением по патрологии было «De viris illustrious» («О знаменитых мужах») Иеронима Стридонского, доведенное до Иоанна Златоуста и для церкви христианской сделавшее то же самое, что сделали Светоний и Плутарх для мира языческого. Оно написано с целью полемики против Порфирия, Юлиана и Цельса, утверждавших, что церковь состоит лишь из невежд. Оно было переведено на греч. язык и еще в древности было известно и на Востоке. Геннадий, пресвитер массилийский (490), продолжил сочинение Иеронима до конца V в., а Исидор Севильский – до 610 г.; Ильдефонс Толедский снабдил его дополнительными примечаниями.

На Востоке патриарх Фотий (ум. 890) в своей «Библиотеке» или «» дает уже не один перечень, но и критику святоотеческих творений, с обширными выдержками более замечательных мест и из сочинений дотоле неизвестных, даже языческих.

Затем заслуживают упоминания из западных писателей Гонорий Отенский и Зигеберт Камбрейский, давшие в начале XII в. несколько дополнительных замечаний к предыдущим сочинениям.

В 1492 г. Иоанн Триттенгейм, аббат спангеймский, издал сочинение «De scriptoribus ecdesiastids» («О церковных писателях»). Оберт Мюрек дополнил его. Все перечисленные сочинения собраны в одно издание Альбертом Фабрилием (Гамбург, 1718).

Семнадцатый век открывает новую эру в патрологии. В область ее вводится критика, и с этого времени она принимает характер научный. В 1613 г. Роберт Беллармино издал сочинение «De scriptoribus ecclesiasticis». В 1633 г. явилось издание Галлуа (Pierre Halloix) «Illustrium ecclesiae orientalis scriptorum qui sanctitate et eruditione floruerunt» (Дуэ).

Бенедиктинец Николай Нурри в 1703-15 гг. издал в Лионе ряд диссертаций об отцах первых четырех веков и их учении: «Apparatus ad bibliothecam maximam veterum patrum et antiquorum scriptorum ecclesiasticorum». Луи Дюпен издал в 47 томах «Nouvelle bibliothque des auteurs ecclsiastiques» (P., 1686-1711).

Более прагматическое изложение патрологического материала дал Реми Селье в «Histoire generale des auteurs sacres et ecclesiastiques» (P., 1729-1763; в 1860-65 это сочинение, исправленное и дополненное корпорацией католических богословов, издано вновь). К этому сочинению следует присоединить Тиллемона («Mmoires pour servir 1histoire ecclsiastique des six premiers sicles». P., 1693).

В XVIII в. для патрологии наступает период монографий. В 1789-99 гг. бенедиктинец Люмпер издал прагматический курс П. «Histoire thologique et critique de la vie, des crits et de la doctrine des ss. Pres et dautres crivains ecclsiastiques», ограничивающийся лишь тремя первыми веками. Бюсс в 1828 издал «Esquisse de 1histoire de la littrature chrtienne» (до XV в.).

Все это – труды католиков; протестанты игнорировали эту область: лишь W. Cave в 1677 г. издал «Scriptonim ecclesiasticorum historia litteraria» (Gen., 1694-99; Oxf., 1740-43; Basel, 1741-1745) и написал «Lives of the most eminent Fathers of the first four Centuries» (Oxf., 1840). Первое из этих сочинений Т. Watton продолжил до XVII в. Менее замечательно сочинение Казимира Oudin «Commentarius de scriptoribus ecclesiasticis» (1722; до IV в.).

Одной из главнейших задач патрологов было издание самих текстов творений св. отцов в подлиннике. На первом месте между такими изданиями должен быть поставлен «Patrologiae cursus completus» аббата Миня, состоящий из 161 тома серии греческой и 222 томов латинской. В новейшее время в этом издании найдено множество неисправностей и недостатков; но оно навсегда останется ценным по обширному ученому материалу, собранному, в prolegomena, почти для каждого отца и церковного писателя, и по массе перепечатанных в нем лучших монографий прежнего времени.

Ряд новейших изданий, по лучшим спискам, восполняет и исправляет патрологию Миня. Сочинения так называемых "мужей апостольских" изданы в 1875 г. (с открытиями Вриенния включительно), в 1876-1877 гг. (изд. Гебгардта, Гарнака и Цана), в 1866-1877 (изд. Гильгенфельдта, "Novum testamentum extra canonem") и в 1878 г. (изд. Функа). Апологеты изданы в "Corpus apologetarum" Отто (2-е изд. 1876). Апологии Кодрата и Аристида, недавно найденные, изданы мехитаристами в 1878 г. Есть также новые издания творений отдельных св. отцов греческих и латинских. Из старых изданий еще не потеряли вполне значения: "Magna bibliotheca veterum Patrum" (изд. de la Bigne, Париж, 1575 г. и 1654 г.), "Maxima bibliotheca veterum Patrum" (Лион, 1677), "Bibliotheca graeco-latina veterum Patrum" Галанди (1763; 380 писателей, из которых 180 нет в предыдущих изданиях). В 1880 г. изданы в Инсбруке "SS. Patrum opuscula selecta" (41 т.). В 1875-1884 гг. кардинал Питра издал 2 тома вновь найденных им отрывков и целых сочинений отцов II-IV вв., до тех пор неизвестных. Питра насчитывает 66 церковных писателей от первых четырех веков, известных по историческим упоминаниям, но самые сочинения которых доселе не найдены.

Кроме изданных трудов много сочинений в рукописях рассеяно в разных библиотеках. Для обозрения их могут служить: Th. Spizel, "Les saints arcanes des biblioth ques clbres devoils" (1868; в этом же труде помещены обозрение греч. рукоп. в Мюнхенской и Трирской библиотеках Hervarta и базельской Ehingea); Th. James, "Chois de manuscrits dOxford et de Cambridge" (1600); Thomassini для библиотек Падуанской (1639) и Венецианской (1640); Barvoet - для Эскуриальской (1648); Spannheim - для Лейденской (1674), Haes c hel - для Венской (1605); Ernst - для Медичийской во Флоренции (1641).

Статья основана на материалах Православной энциклопедии «Древо».

Патрология как Наука.

Термин «патрология» (т. е. «учение об отцах Церкви») был впервые употреблен протестантским ученым Й. Герхардом (J. Gerhard; ум. 1637), написавшим сочинение под названием «Патрология, или произведение о жизни и трудах учителей древнехристианской Церкви» , которое увидело свет после его смерти в 1653. Уже в этом названии намечаются характерные черты зародившейся науки, являющейся одновременно и наукой церковно-исторической, и наукой богословской. Ее предметом становится изучение жизни, творений и богословия отцов и учителей Церкви, которое, естественно, предполагает понимание культурно-исторического и церковно-исторического контекста, определявшего во многом житие и миросозерцание того или иного святого отца и церковного писателя. Поэтому патрология находится в неразрывной связи с рядом исторических и богословских дисциплин, прежде всего, с историей Церкви.

Также в XVII в. появляется термин «патристика» - практически одновременно и у католических, и у протестантских писателей, подразделявших всю богословскую науку («теологию») на «библейскую», «патристическую», «схоластическую», «символическую» и «спекулятивную». Хотя оба указанных термина долгое время (вплоть до наших дней) часто употреблялись в качестве взаимозаменяемых, их всё же следует дифференцировать.

Различие двух понятий весьма ясно сформулировал замечательный русский патролог Н. И. Сагарда: патристика, будучи по преимуществу наукой богословской, «собирает рассеянные в творениях отцов Церкви доказательства для догмы, морали, церковного строя и церковной дисциплины и стремится изложить их по их внутренней связи. Поэтому ее можно определить, как систематическое изложение заимствованных из отеческих творений доказательств, которые служат для исторического обоснования христианских истин. Она не даёт образа жизни и литературной деятельности богословских писателей, опуская биографию и библиографию, группирует догматическое содержание их творений по основным точкам зрения, излагает в связи и таким образом создает систему традиционного религиозного учения. Следовательно, в «патристике» индивидуальные особенности того или другого церковного писателя лишаются обычной ценности, иногда получая характер даже случайного отклонения от нормы, причем вся сила сосредотачивается на принципиальном тожестве нравственного и догматического учения с библейско-христианскими первоосновами. От этой науки существенным образом отличается «патрология», заключающая не только биографический и библиографический отдел, но и экзегетический, в котором излагается содержание отдельных произведений того или другого писателя и цельный образ его учения, с оттенением именно его индивидуальных особенностей, характерно отличающих данного писателя и определяющих его место в истории богословской мысли, и эта сторона признается существенной составной частью науки, которую она не может передать «истории догматов», так как в последней историческая сторона представляется не так подробно и обстоятельно, и совершенно в другой форме, чем в патрологии.

В патрологии история христианских догматов представляется хронологически, в связи с самою жизнью древней Церкви и в том самом порядке, в каком христианские догматы раскрывались в действительности. С другой стороны, в патрологии каждый христианский догмат рассматривается в связи со всей системой вероучения тех церковных писателей, у которых раскрывается этот догмат; между тем как «история догматов» оставляет эту связь в стороне и берет из учения известного отца только то, что он говорит о том или другом догмате в отдельности». В этом определении Н. И. Сагарды область патрологической науки весьма четко отграничивается и от сферы «патристики», и от «истории догматов» - дисциплины, распространенной преимущественно в среде протестантов.

Следует еще отметить, что слово «патрология» нельзя понимать в узком смысле слова, т. е. как науку, занимающуюся исключительно изучением творений одних отцов Церкви. В поле ее зрения попадают жизнь, творческая деятельность и богословие всех церковных писателей, т. е. тех писателей, которые принадлежали к Церкви и сознательно выражали церковное вероучение. Поэтому понятие «патрология» является практически тождественным выражению «древне-церковная письменность» (или более широкому - «церковная литература» ). Сам предмет данной науки, таким образом, необходимо предполагает богословскую оценку памятников данной письменности, что существенным образом отличает православную (и, в значительной мере, католическую) патрологию от жанра «истории христианской литературы», в котором обычно подвизаются протестантские (а, отчасти, и светские) ученые. Для последних абсолютно чужда церковная точка зрения на свой предмет, а поэтому они включают в «историю христианской литературы», наряду с сочинениями церковных писателей, и произведения еретиков, не провидя между ними никакого различия. Тем самым, грани определения «христианский» совершенно размываются и оно принимает очень и очень аморфный вид. Безусловно, отстраняясь от такого не{с. 4}церковного подхода к христианской письменности, нельзя впадать и в противоположную крайность, т. е. в «грех сугубой дистинкции», ибо не всегда и во всем можно провести «церковность» до ее самой малейшей черты; иногда данную границу приходится как «намечать пунктиром». Это объясняется тем, что, во-первых , один и тот же христианский писатель в различные периоды своей жизни то был членом Церкви, то впадал в ересь или «схизму» (классический пример тому - Тертуллиан): во-вторых , некоторые взгляды одного и того же христианского писателя весьма точно отражали точку зрения соборного веросознания Церкви, другие же - не вполне согласовывались с ней, или даже вступали в явное противоречие с соборным церковным разумом; в-третьих , само это соборное веросознание, будучи самотождественным по сущности, находилось (и находится) в процессе самораскрытия, предполагающем изменение форм церковного сознания; наконец, в-четвертых , ереси и еретические сочинения всегда вызывали реакцию церковных писателей, а поэтому часто служили как бы «фоном» их деятельности и миросозерцания - без учета же подобного «фона» немыслимо и адекватное понимание жизни и учения отцов и учителей Церкви.

В целом можно сказать, что «с точки зрения патристической среди писателей христианских различаются три группы: писатели христианские - христиане, но не принадлежавшие к Церкви Православной и не её учение излагавшие в своих произведениях; писатели церковные - члены Церкви Православной, писавшие об ее учении, жизни, деятельности и т. д., произведения которых не получили в Церкви значения точного изложения церковного и св. отцы Церкви - те из церковных писателей, произведения которых признаны самою Церковью наиболее точным выражением хранимого ею учения». Первая группа как раз и представляет тот «фон» (о котором только что шла речь) для православной патрологической науки, оставаясь на периферии ее изысканий; вторая и третья группы являются непосредственным предметом ее изучения. Как история церковной письменности, православная патрология исходит из того принципа, что эта «письменность резко отличается от светской своим религиозным, богословским характером, своим церковным содержанием - в ней самое существенное не форма, а содержание; а поскольку и различать произведения христианской письменности следовательно, с точки зрения ее богословской значимости». Этот подход православных ученых к патрологии коренным образом отличает данную науку от светской истории литературы. «Всеобщая история литературы или история литературы какой-либо нации отмечает прежде всего художественно-эстетическую сторону. Но эта точка зрения не применима к церковной литературе, потому что данная литература возникла не из литературно-эстетических, чисто художественных потребностей, а из практически-религиозных, церковных и богословских, ее история протекает параллельно или, скорее, органически связана с историей Церкви, в особенности с церковным вероучением и церковной наукой. Произведения церковной литературы - не художественные произведения и не стремятся быть такими; церковная литература - не изящная литература, а изображение жизни и страданий, веры и надежды древней Церкви. Авторы ее - не «писатели» и «литераторы», а церковные мужи и богословы; они, за редкими исключениями, заботятся не о форме, а о содержании. Эстетическое развитие церковного стиля, если оно действительно имело место, не обусловливало собою общего хода развития этой литературы. Правда, проповеди отцов Церкви имеют риторическую сторону (например, у Иоанна Златоуста), гимны - поэтическую, литургии - эстетическую сторону; некоторые отцы Церкви обнаруживали стремление к классическим формам выражения мыслей и чувств. Однако все это для хода развития церковной письменности имеет только {с. 5} случайное значение - интерес, какой имеют для нас эти произведения, существенным образом основывается на их особенном содержании.