М п мельников историческое краеведение. Мельников-печерский павел иванович

Авантюрные по своим сюжетам, книги Грина духовно богаты и возвышенны, они заряжены мечтой обо всем высоком и прекрасном и учат читателей мужеству и радости жизни. И в этом Грин глубоко традиционен, несмотря на все своеобразие его героев и прихотливость сюжетов. Иногда кажется даже, что он намеренно густо подчеркивает эту моралистическую традиционность своих произведений, их родственность старым книгам, притчам. Так, два своих рассказа, "Позорный столб" и "Сто верст по реке", писатель, конечно же, не случайно, а вполне намеренно заключает одним и тем же торжественным аккордом старинных повестей о вечной любви: "Они жили долго и умерли в один день..."

В этом красочном смешении традиционного и новаторского, в этом причудливом сочетании книжного элемента и могучей, единственной в своем роде художественной выдумки, вероятно, и состоит одна из оригинальнейших черт гриновского дарования. Отталкиваясь от книг, прочитанных им в юности, от великого множества жизненных наблюдений, Грин создавал свой мир, свою страну воображения, какой, понятно, нет на географических картах, но какая, несомненно, есть, какая, несомненно, существует - писатель в это твердо верил - на картах юношеского воображения, в том особом мире, где мечта и действительность существуют рядом.

Писатель создавал свою страну воображения, как кто-то счастливо сказал, свою "Гринландию", создавал ее по законам искусства, он определил ее географические начертания, дал ей сияющие моря, по крутым волнам пустил белоснежные корабли с алыми парусами, тугими от настигающего норд-веста, обо значил берега, поставил гавани и наполнил их людским кипением, кипением страстей, встреч, событий...

Но так ли уж далеки его романтические вымыслы от реальности, от жизни? Герои рассказа Грина "Акварель" - безработный пароходный кочегар Классон и его жена прачка Бетси - нечаянно попадают в картинную галерею, где обнаруживают этюд, на котором, к их глубокому изумлению, они узнают свой дом, свое неказистое жилище. Дорожка, крыльцо, кирпичная стена, поросшая плющом, окна, ветки клена и дуба, между которыми Бетси протягивала веревки, - все было на картине то же самое... Художник лишь бросил на листву, на дорожку полосы света, подцветил крыльцо, окна, кирпичную стену красками раннего утра, и кочегар и прачка увидели свой дом новыми, просветленными глазами: "Они оглядывались с гордым видом, страшно жалея, что никогда не решатся заявить о принадлежности этого жилья им. "Снимаем второй год", - мелькнуло у них. Классон выпрямился. Бетси запахнула на истощенной груди платок..." Картина неведомого художника расправила их скомканные жизнью души, "выпрямила" их.

Гриновская "Акварель" вызывает в памяти знаменитый очерк Глеба Успенского "Выпрямила", в котором статуя Венеры Милосской, однажды увиденная сельским учителем Тяпушкиным, озаряет его темную и бедную жизнь, дает ему "счастье ощущать себя человеком". Это ощущение счастья от соприкосновения с искусством, с хорошей книгой испытывают многие герои произведений Грина. Вспомним, что для мальчика Грэя из "Алых парусов" картина, изображающая бушующее море, была "тем нужным словом в беседе души с жизнью, без которого трудно понять себя". А небольшая акварель - безлюдная дорога среди холмов, - названная "Дорогой никуда", поражает Тиррея Давенанта. Юноша, полный радужных надежд, противится впечатлению, хотя зловещая акварель и "притягивает, как колодец"... Как искра из темного камня, высекается мысль: найти дорогу, которая вела бы не никуда, а "сюда", к счастью, что в ту минуту пригрезилось Тиррею.

И, может быть, точнее сказать так: Грин верил, что у каждого настоящего человека теплится в груди романтический огонек. И дело только в том, чтобы его раздуть. Когда гриновский рыбак ловит рыбу, он мечтает о том, что поймает большую рыбу, такую большую, "какую никто не ловил". Угольщик, наваливающий корзину, вдруг видит, что его корзина зацвела, из обожженных им сучьев "поползли почки и брызнули листьями"... Девушка из рыбацкого поселка, наслушавшись сказок, грезит о необыкновенном моряке, который приплывет за нею на корабле с алыми парусами. И так сильна, так страстна ее мечта, что все сбывается. И необыкновенный моряк и алые паруса.

Странен и непривычен был Грин в обычном кругу писателей-реалистов, бытовиков, как их тогда называли. Чужим он был среди символистов, акмеистов, футуристов... "Трагедия плоскогорья Суан" Грина, вещь, которую я оставил в редакции условно, предупредив, что она может пойти, а может и не пойти, вещь красивая, но слишком экзотическая..." Это строки из письма Валерия Брюсова, редактировавшего в 1910-1914 годах литературный отдел журнала "Русская мысль". Они очень показательны, эти строки, звучащие, как приговор. Если даже Брюсову, большому поэту, чуткому и отзывчивому на литературную новизну, гриновская вещь показалась хотя и красивой, но слишком экзотической, которая может пойти, а может и не пойти, то каково же было отношение к произведениям странного писателя в других российских журналах?

Между тем для Грина его повесть "Трагедия плоскогорья Суан" (1911) была вещью обычной: он так писал. Вторгая необычное, "экзотическое", в обыденное, примелькавшееся в буднях окружающей его жизни, писатель стремился резче обозначить великолепие ее чудес или чудовищность ее уродства. Это было его художественной манерой, его творческим почерком.

Моральный урод Блюм, главный персонаж повести, мечтающий о временах, "когда мать не осмелится погладить своих детей, а желающий улыбнуться предварительно напишет завещание", не являлся особенной литературной новинкой. Человеконенавистники, доморощенные ницшеанцы в ту пору, "в ночь после битвы" 1905 года, сделались модными фигурами. "Революционеру по случаю", Блюму родственны по своей внутренней сущности и террорист Алексей из "Тьмы" Леонида Андреева, возжелавший, "чтобы все огни погасли", и пресловутый циник Санин из одноименного романа М. Арцыбашева, и мракобес и садист Триродов, коего Федор Сологуб в своих "Навьих чарах" выдавал за социал-демократа.

Сюжеты Грина определялись временем. При всей экзотичности и причудливости узоров художественной ткани произведений писателя во многих из них явственно ощущается дух современности, воздух дня, в который они писались. Черты времени иной раз так приметно, так подчеркнуто выписываются Грином, что у него, признанного фантаста и романтика, они кажутся даже неожиданными. В начале рассказа "Возвращенный ад" (1915) есть, например, такой эпизод: к известному журналисту Галиену Марку, одиноко сидящему на палубе парохода, подходит с явно враждебными намерениями некий партийный лидер, "человек с тройным подбородком, черными, начесанными на низкий лоб волосами, одетый мешковато и грубо, но с претензией на щегольство, выраженное огромным пунцовым галстуком...". После такой портретной характеристики уже догадываешься, какую примерно партию представляет сей лидер. Но Грин считал нужным сказать об этой партии поточнее (рассказ ведется в форме записок Галиена Марка).

"Я видел, что этот человек хочет ссоры, - читаем мы, - и знал - почему. В последнем номере "Метеора" была напечатана моя статья, изобличающая деятельность партии Осеннего Месяца".

Литературное наследие Грина гораздо шире, многообразнее, чем это можно предположить, зная писателя лишь по его романтическим новеллам, повестям и романам. Не только в юности, но и в пору широкой известности Грин наряду с прозой писал лирические стихи, стихотворные фельетоны и даже басни. Наряду с произведениями романтическими он печатал в газетах и журналах очерки и рассказы бытового склада. Последней книгой, над которой писатель работал, была его "Автобиографическая повесть", где он изображает свою жизнь строго реалистически, во всех ее жанровых красках, со всеми ее суровыми подробностями.

Он и начинал свой литературный путь как "бытовик", как автор рассказов, темы и сюжеты которых он брал непосредственно из окружающей его действительности. Его переполняли жизненные впечатления, вдосталь накопленные в годы странствий по белу свету. Они настоятельно требовали выхода и ложились на бумагу, кажется, в их первоначальном облике, нимало не преображенные фантазией; как случилось, так и писалось. В "Автобиографической повести", на тех ее страницах, где Грин описывает дни, проведенные им на уральском чугунолитейном заводе, читатель найдет те же картины неприглядных нравов рабочей казармы, что и в рассказе "Кирпич и музыка", совпадают даже некоторые ситуации и подробности. А в напарнике юноши Гриневского, угрюмом и злом "дюжем мужике", вместе с которым он с утра до поздней ночи ("75 копеек поденно") просеивал уголь в решетах, можно без труда узнать прототип кудластого и злого, черного от копоти Евстигнея.

Рассказ о Евстигнее входил в первую книгу писателя "Шапка-невидимка" (1908). В ней напечатаны десять рассказов, и почти о каждом из них мы вправе предположить, что он в той или иной степени списан с натуры. На своем непосредственном опыте познал Грин безрадостное житье-бытье рабочей казармы, сидел в тюрьмах, по месяцам не получая весточки с воли ("На досуге"), ему были знакомы перипетии "таинственной романтической жизни" подполья, как это изображено в рассказах "Марат", "Подземное", "В Италию", "Карантин"... Такого произведения, которое бы называлось "Шапкой-невидимкой", в сборнике нет. Но заглавие это выбрано, разумеется, не случайно. В большей части рассказов изображены "нелегалы", живущие, на взгляд автора, как бы под шапкой-невидимкой. Отсюда название сборника. Сказочное заглавие на обложке книжки, где жизнь показана совсем не в сказочных поворотах... Это очень показательный для раннего Грина штрих.

Конечно же, впечатления бытия ложились у Грина на бумагу не натуралистически, конечно же, они преображались его художественной фантазией. Уже в первых его сугубо "прозаических", бытовых вещах прорастают зерна романтики, появляются люди с огоньком мечты. В том же кудластом, ожесточившемся Евстигнее разглядел писатель этот романтический огонек. Его зажигает в душе галаха музыка. Образ романтического героя рассказа "Марат", открывающего "Шапку-невидимку", был, несомненно, подсказан писателю обстоятельствами известного "каляевского дела". Слова Ивана Каляева, объяснявшего судьям, почему он в первый раз не бросил бомбу в карету московского губернатора (там сидели женщина и дети), почти дословно повторяет герой гриновского рассказа. Произведений, написанных в романтико-реалистическом ключе, в которых действие происходит в российских столицах или в каком-нибудь окуровском уезде, у Грина немало, не на один том. И, пойди Грин по этому, уже изведанному пути, из него, безусловно, выработался бы отличный бытописатель. Только тогда Грин не был бы Грином, писателем оригинальнейшего склада, каким мы знаем его теперь.

Род Мельниковых возник при царе Михаиле Феодоровиче, в конце XVII столетия. Шестеро Мельниковых было в числе "ближних людей", владевших в конце XVII века населенными имениями. Отец П.И. - ча, капитан Иван Иванович, 11-ти лет от роду был унтер-офицером лейб-гвардии Семеновского полка, а в 1801 году, будучи 12 лет, уволен к статским делам с чином коллежского регистратора. В 1807 г. он вступил, по выбору Казанского дворянства, в земское войско (милицию) и, по роспуске его, остался в военной службе, был в походах во время борьбы с Наполеоном, в 1819 году вышел в отставку из военной службы и до смерти своей (1837) служил по выборам дворянства Нижегородской губернии. Мать, Анна Павловна, урожд. Сергеева (дочь Нижегородского помещика), умерла в 1835 году.

До 10-летнего возраста учился дома, с 10 до 15 лет в Нижегородской гимназии, где кончив курс в 1834 г. (тогда в гимназии было еще 4 класса), поступил в Казанский университет по словесному факультету, где и кончил курс в 18 3 7 г. на 18-м году от рождения. При выпуске получил степень кандидата (в университете по старому уставу было 3, а не 4 курса). Первоначальным развитием своим обязан он своей матери, которая любила литературу и историю, сама много читала и сына своего приучила к чтению. Еще у десятилетнего ребенка были у него толстые тетради, в которых по линейкам переписывал он Пушкина, Дельвига, Баратынского и Жуковского. Двенадцати лет он знал наизусть всю "Полтаву", много отрывков из "Онегина" - многие из мелких стихотворений Пушкина он знал наизусть еще прежде. Будучи в гимназии, а потом и в университете, он посвятил себя изучению истории. В 1838 г. он поступил на службу старшим учителем истории и статистики в Пермскую гимназию. Один год, в продолжение которого собирал сведения о том крае, объехал некоторые заводы, обозревал усольские солеварни. Это было первое знакомство П.И. Мельникова с русским народом, знакомство, на которое впоследствии он употребил много времени, чему способствовали и служебные его занятия. А изучал он народ так, как должно изучать его - "лежа у мужика на полатях, а не сидя в бархатных креслах в кабинете, да не разъезжая по почтовым дорогам по казенной надобности"*. Через год был переведен в Нижегородскую гимназию. Здесь на родине своей он начал заниматься преимущественно русской историей, изучая ее по изданиям Археографической Комиссии и другим источникам. В это время он сблизился с бывшим тогда директором Нижегородской ярмарки графом Д.Н. Толстым, бесспорно образованнейшим человеком из всех нижегородцев того времени: влиянию дружбы с графом Толстым П.И. Мельников многим обязан, он обратил его деятельность на изучение русской истории, древностей и русских расколов, которые он впоследствии изучил в такой подробности, что ныне признается специалистом по этой части. В начале 1841 года Мельников, будучи еще 21 года, обратил на себя внимание покойного министра народного просвещения графа С.С. Уварова, который, узнав об его занятиях, назначил его членом-корреспондентом Археографической Комиссии и поручил разобрать архивы присутственных мест и монастырей Нижегородской губернии. Разбором их занимался он и впоследствии, когда оставил ученую службу. В то время, когда он разбирал эти архивы, дано было ему в 1842 г. по именному высочайшему повелению поручение сделать разыскание, не осталось ли потомков Козьмы Минина. Это было по следующему случаю: в 1836 году блаженной памяти император Николай Павлович, быв. в Нижегородском Спасопреображенском соборе, подошел к гробнице Минина, поклонился пред нею до земли и спросил губернатора: остались ли потомки Минина. Губернатор не мог дать положительного на это ответа, и государь приказал ему разыскать, нет ли потомков или родственников бессмертного спасителя России. Такое разыскание губернатор поручил полицмейстеру, как лицу, на обязанности которого по закону лежит отыскание всякого рода неизвестных лиц в городе. Года четыре отыскивал полицмейстер потомков Минина и, наконец, огромная родословная отправлена была в Петербург. Явилось множество потомков, рассчитывавших на щедроты государя: тут были и купцы, и мещане, и солдаты, и кантонисты, но недоставало одного - доказательства действительности их происхождения от Минина. Родословная была возвращена, разбор ее и продолжение разысканий поручено было Мельникову, как занимающемуся разбором архивов. Составленный по этому случаю разбор П.П. Мельников из официального переделал в литературную статью и напечатал в "Отечественных списках" 1842 г Потомков же Минина он не мог отыскать не простой причине: единственный сын Козьмы Минина, стряпчий Нефед Кузьмич, умер бездетным, и пожалованные Минину имения были взяты на государя. Но занимаясь этим делом, П.И. Мельников открыл несколько совершенно новых сведений о Минине и вообще об эпохе 1612 года и в одной купчей крепости отыскал, что Минина звали не Кузьма Минин, а Кузьма Захарыч Минин-Сухорук**.

______________________

* "Поярков", в "Рус. вестнике" 1857 года.
**"Москвитянин" 1850 г. № 21 и 1 852 г. № 6.

______________________

В 1844 году новый Нижегородский губернатор кн. М.А. Урусов пригласил П.И. Мельникова принять на себя редакцию неофициальной части "Губернских ведомостей". Он принял это предложение и издавал их с 1845 до половины 1850 года. Это были единственные "Губернские ведомости", которые издавали не один раз в неделю, как обыкновенно, а по два раза. В них заключается множество исторических, статистических и этнографических сведений, большею частью составленных П.И. Мельниковым, хотя он, как редактор, и не подписывал под ними своей фамилии. Заметим между прочим, что псевдоним Печерский, под которым П.И. Мельников известен в литературе, употреблен им в первый раз в издаваемых им "Ведомостях", именно в 17 № 1850 года под статьею "Концерт в Нижегородском театре".

Оставив в 1846 году гимназию, через год П.И. Мельников поступил вновь на службу чиновником особых поручений при Нижегородском военном губернаторе. Здесь он начал изучать народ.лицом к лицу, изучая его до тех пор.лишь в кабинете по книгам и бумагам. Как велика была деятельность Мельникова в это время, довольно сказать, что, не ограничиваясь одной служебной деятельностью, он в то же время издавал "Губернские ведомости", управлял статистическим комитетом, был распорядителем выставки сельских произведений, которую и описал*, разбирал архивы и печатал найденные в них древние акты (до 150 в "Губернских ведомостях" 1848 г.).

______________________

* Жлрнал Мин. Госуд. Имущ. 1850 года.

______________________

Не оставлял он и занятий Нижегородскими древностями, которые он изучил так подробно, что во время посещения Нижнего Новгорода высшими сановниками, учеными и путешественниками губернатор обыкновенно назначал П.И. Мельникова для указания местных достопримечательностей. Таким образом в 1850 году он удостоился высокой чести указывать нижегородские достопримечательности великим князьям Николаю и Михаилу Николаевичам.

В 1850 году он переведен на службу в министерство внутренних дел, где и до сих нор продолжает ее, состоя в чине статского советника и в должности чиновника особ. пор. У класса при министре. До 1852 года он не оставлял Нижег. губ., занимаясь ревизиею городских учреждений, причем имел возможность изучить быт купцов и мещан, с которым до того он был мало знаком. Повесть "Красильниковы", напечатанная в "Москвитянине" (1852 года № 8), была плодом этого изучения.

В 1852 году он был назначен начальствующим статистической экспедицией, которая отправлена была в Нижегородскую губернию. Работы этой экспедиции, находящиеся теперь в министерстве внутренних дел, состоят из тринадцати огромных томов, в которых описана самым подробным образом каждая населенная местность губернии. Только Нижегородская и еще Ярославская губернии до сего времени описаны с такой подробностью. С 1853 по 1857 год он был в постоянных разъездах по приволжским губерниям, имея такие поручения, которые требовали близких и непосредственных сношений с народом. Близкое знакомство с народом видно в его сочинениях. На вопросы, предложенные ему почитателями его таланта - где он так изучил народный язык, П.И. Мельников обыкновенно отвечает: на барках, в скитах, да на мужицких полатях*. Литературную деятельность П.И. начал с 1839 года - первая статья его была напечатана в "Отечественных записках" 1839 г. № 11 под названием "Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь", ряд статей, в которых преимущественно описывалась Пермская губерния, продолжались в "Отечественных записках" 1840 и 1841 года, кроме одной статьи ("Поездка в Кунгур"), напечатанной в "Москвитянине" (1841, № 5). По обстоятельствам, от него независимым, он должен был прекратить в 1841 году продолжение печатания этих дорожных записок, а в 1843 году и совершенно перестал печатать свои сочинения. В эти первые гри года его деятельности напечатаны в "Отечественных записках", кроме "Дорожных записок, следующие статьи: "Исторические известия о Нижнем Новгороде", "Нижний Новгород и нижегородцы в смутное время", "Солнечные затмения, виденные в России до XVII столетия" и несколько других статей исторического содержания. В "Литературной газете" 1840 г. напечатал он "О персидских праздниках при Сассанидах", писанное еще в университете и обезображенное опечатками до высшей степени, особенно в персидских словах, кроме того, в той же газете помещал он статьи о Нижегородском театре (без подписи фамилии), и там же были помещены первые и притом неудачные опыты его в беллетристике, именно две главы из "Елпидифора Перфильевича" и стихотворение "Великий художник", подражание Мицкевичу. Чтобы видеть, как смотрел П.И. на эти сочинения, приводим несколько слов из письма его к брату его, убитому в 1843 г. на Кавказе: "Ты пишешь, что в Кубанской глуши добыл "Литературную газету" и восхищался "Елпидифором" и "Художником". Плохой же у тебя вкус, если только восхищение твое не произошло единственно от родственного чувства. Никогда не прощу себе, что я напечатал такую гадость, если бы можно было, я бы собрал все листки "Литературной газеты", не только на Кубани, но и по всей Великой, Малой и Белой России и все бы их в печку. Я еще мало знаю людей, чтобы писать повести, и даю тебе и себе честное слово не писать ни стихов, ни прозы до тех пор, пока не узнаю жизнь получше. История и статистика - особь статья. Покаюсь тебе, кстати, еще во грехе: написал я повесть, и повесть большущую, в 14 главах под названием "Звезда Троеславля", да этого еще мало - послал ее к Краевскому, но, слава Богу, он возвратил мне ее для переделок, я ее и переделал на фидибусы - раскуривал трубку этими фидибусами чуть не полгода. - Вот какова огромная звезда была".

______________________

* В 1847 году, когда в Астрахани появилась холера, последовало высочайшее повеление осматривать всех людей, плывущих вверх по Волге на Нижегородскую ярмарку, но с тем, чтобы цель этого осмотра сохранялась в тайне для того, чтобы не произвести опасений холеры на ярмарке, что могло бы повредить успешному ее окончанию. Этот "секретный карантин" находился под начальством П.И. Мельникова, который по этому случаю более месяца провел с бурлаками, переходя с барки на барку у Чечерской брандвахты.

______________________

С 1845 по 1850 г. П.И. всю свою деятельность ограничивал работами для издаваемой им газеты. Быть редактором "Губернских ведомостей" - дело трудное: надобно почти все самому писать. И действительно, первые 9 месяцев 1845 года от первого слова до последнего написано самим редактором, а в остальные затем годы по крайней мерс две трети газеты были им писаны. Из больших статей, помещенных в "Губ. ведом.", упомянем о следующих: 1) Иван Петрович Кулибин (1845), писанная по запискам этого замечательного человека, доставшимся П.И. Мельникову; - статья, к сожалению, не кончена. 2) "Нижегородская ярмарка" (1846) - это тоже не конченая статья, была после кончена, дополнена и издана в свет особой книгой под названием "Нижегородская ярмарка", Нижний Новгород, 1846, in 8°, 292 стр. Эта книга обратила на себя внимание ученых*, и автор ее в том же 1846 г. был избран в члены императорских обществ: Русского Географического и Московского сельского хозяйства**. 3) "Нижегородские события с 1462 по 1700 год" (1846). 4) "История Нижнего Новгорода до 1350 г.". 5) "Нижегородское великое княжество" (1847 год). 6) "Духов монастырь" (в Нижнем Новгороде) - статья, после напечатанная отдельной книгой (1848). 7) "Описание города Княгинина" (1849). 8) "Балахна, уездный город Нижегородской губернии" (1849 и 1850) - в 1850 году напечатана отдельной книгой.

______________________

* Об этой книге вот как отозвалось Императорское Географическое Общество: "автор имел благую цель изобразить состояние внутренней нашей торговли в минуту сильнейшего ее годового напряжения, на торжище, где три части света - Россия, Европа и Азия - меняют свои избытки. Представляя в книге своей официальные, нспро-свещающис цифры, г. Мельников должен был употребить много труда и усердия, но несколько беглых замечаний, подчеркнутых им из собственных разведок, касательно происхождения товаров, распродажи их ходебщиками, направления путей и способов сбыта и проч., гораздо более поучительны, нежели все эти мнимые числа (официальные), и нельзя не пожалеть, что шестилетние наблюдения автора составляют лишь малую часть его книги (записки Им. Рус. Геогр. Об. III - 152 и 153).
** Кроме того, П.М. избран в члены Император. Археологического Общества и особым высочайшим повелением назначен членом Временной Нижегородской Археографической Комиссии.

______________________

В 1850 году П.И. Мельников оставил занятия по редакции "Нижегородских ведомостей". В то время, когда он принимал в них участие, самые лестные отзывы слышались о "Нижегородских ведомостях" от ученых и журналистов*. В 1847 году П.И. Мельников имел уже 19 сотрудников и в том числе известных литераторов графа В.А. Сологуба и М.В. Авдеева. Известный археолог наш архимандрит Макарий при содействии П. Ив. Мельникова начал заниматься русскими древностями, и первые его сочинения печатались в "Нижегородских ведомостях". Можно сказать положительно, что до 1845 года нижегородцы не знали истории своего края, но с тех пор познакомились с прошедшим их родины и в Нижет, губ. явилось много скромных, но полезных деятелей. До какой степени П.И. Мельников умел возбудить в нижегородцах сочувствие к истории края, можно видеть из того, что, когда во время великого поста 1847 года открыл в зале Александровского Дворянского института публичные чтения "о России и Нижнем Новогороде в начале XVII столетия", то на эти лекции в таком небольшом городе, как Нижний**, собирались по 350 слушателей***, не считая воспитанников дворянского института, гимназии и семинарии, а по окончании этих лекций губернский предводитель Н.В. Шереметьев письменно, от лица всего дворянства Нижегородской губернии, благодарил П.И. Мельникова, как дворянина Нижегородского, за эти чтения. О способности же П.И. Мельникова держать публичную речь и об умении его сильно действовать на слушателей засвидетельствуют все участники Казанского обеда, бывшего здесь в Петербурге в ноябре прошлого 1857 года.

______________________

* См., например, статью "Москвитянина" 1846 года "Нижний Новгород и "Нижегородские Губернские ведомости", № 6.
** 2 Число жителей без войска 20 000 об. пола.
*** Записки Географ. Общ. IV - 302.

______________________

С 1850 по 1852 год П.И. Мельников помещал статьи свои в "Москвитянине", из которых более других замечательны: "Павловская промышленность" (1851, №14). Вслед за тем он в том же "Москвитянине" (1852, № 8) напечатал первую повесть свою "Красильниковы".

Выше было сказано, что после неудачных опытов на поприще беллетристики П.И. Мельников дал себе слово не писать, пока не узнает народ - и двенадцать лет он ничего не писал в этом роде. Между тем в 1849 г. поселился в Нижнем Новгороде известный литератор В.И. Даль, с которым П.И. Мельников и прежде был знаком, теперь они сблизились еще более, и почти все свободное время П.И. Мельников проводил в семействе В.И. Даля. Этот первостепенный знаток русского быта и уговорил его приняться за литературу. Это было в 1851 году. П.И. Мельников, по служебным занятиям изучавший быт купцов и мещан, написал "Красильниковых" и прочитал эту повесть в семейном кружке В.И. Даля. Одо брение такого писателя, как Даль, заставило П.Ив. Мельникова нарушить данное слово, и он послал "Красильниковых" в "Москвитянин", подписал псевдоним свой Печерский, который придумал он потому, что жил в Нижнем Новгороде на Печерской улице, рядом с удельной конторой, где жил Даль. Повесть "Красильниковы" посвящена Далю, как литератору, вызвавшему П.И. Мельникова на новое поприще литературной деятельности. "Москвитянин", в котором помещены "Красильниковы", мало расходился в публике, и потому повесть эта не могла обратить на себя особенного внимания публики, хотя "Современник" тотчас же указал на эту повесть как на замечательное явление в русской.литературе (1852, № 5). "Давно мы не читали в русской литературе, - сказано было там, - ничего, что бы подействовало на нас так глубоко, что бы поразило нас такою простотою и верностью изображения, таким отсутствием всякой искусственности, как превосходная повесть под заглавием "Красильниковы", помещенная в 8 книжке "Москвитянина" и подписанная Андреем Печерским. Повесть эта обличает в авторе, имя которого мы встречаем в первый раз в печати (если только оно не псевдоним), тонкую и умную наблюдательность и при этом большое уменье владеть языком. Перед силою, сжатостью и безыскусственностью его рассказа, в котором нет ни одной слабой или неверной черты, ни одного неуместного, вычурного слова, где действительность является без прикрас, без подмалевок, без ухищрений фантазии, - бледнеют даже некоторые рассказы лучших и талантливейших современных писателей. По верности действительности, по меткости и по силе впечатления этот рассказ может быть поставлен наряду только с лучшими произведениями". "Отечественные записки" и другие журналы также дали одобрительный отзыв о "Красильниковых". Но после этого П.И. Мельников молчал еще пять лет. Не столько служебные занятия, сколько неуверенность в своих силах отклоняли его от печатания своих рассказов. Много было у него начатых работ, немало и конченых, но написав что-нибудь, он по обыкновению прятал написанное на полгода или и более и потом перечитывал; если ему не нравилась работа, он но обыкновению бросал ее в огонь, чтобы потом как-нибудь не попалась она в типографию, - такое всесожжение нередко повторяется у него и до сих пор.

В 1857 году он напечатал в "Русском вестнике" "Пояркова". Дедушку Поликарпа, а вслед за ним "Старые годы" - бесспорно, лучшее его произведение. "Старые годы" его - глубоко поэтическая панихида над нашими беспутными годами, по выражению критика "Библиотеки для чтения" (1857, № 8). Здесь П.И. Мельников обнаружил, по замечанию того же критика, такое изучение частного быта половины XVIII ст., какого мы не встречаем ни у одного из наших повествователей, кроме Пушкина и Гоголя. Выведенные в "Старых годах" личности не только этнографически, но и психологически верны: они думают, говорят, действуют, движутся как живые люди, а это несомненно обнаруживает в авторе поэтический талант. Есть места, где его исторический этюд переходит в драматические сцены, исполненные удивительно художественно"...

За "Старыми годами" следовал "Медвежий угол" - смело, резко и бойко сорвавший маску с мнимо порядочных людей и выставивший на всеобщий позор злоупотребления, о которых прежде не только не печатали, но и громко в обществе не говорили. Этот рассказ произвел чрезвычайно сильное впечатление, и замечательно то, что по появлении его везде заговорили, что под именем Линквиста описано действительное лицо, но одни утверждали, что это лицо находится в том, другие уверяли, что оно в другом городе, так что в редкой губернии не нашлось своего Линквиста. Сверх того, в "Русском вестнике" 1857 года помещен рассказ "Непременный", а в 1858 г. - "Именинный пирог". Теперь С.-Петербургский книгопродавец Давыдов издает сочинения П.И. под названием "Рассказы Андрея Петровича Печерского".

В 1859 году П.И. Мельников издает ежедневную политическую и литературную газету "Русский дневник".

В сочинениях П.И. Мельникова выражается твердая, глубокая вера в прогресс и в великое будущее Русской земли, в сочинениях его везде проявляется задушевная любовь к простому народу и горькая насмешка над людьми привилегированных сословий, исказившими себя ради подражания Западу. Но он вместе с тем и не славянофил, ибо от души говорит: "Нет, что бы ни говорили любители старины, как бы ни величали они времена мимошедшие, а как всмотришься поглубже в эту пресловутую старину, да как вглядишься попристальнее в жизнь наших предков - нелицемерно воздашь хвалу Господу, что не судил он нам родиться полтораста лет тому назад, а сотворил русскими людьми XIX столетия. Прошли, миновались беспутные старые годы: Благодаря Бога они и не воротятся... Припала пора дикого самоуправства, тупого презрения к народу, безверия, смешанного с ханжеством и боязнью черта, надменного высокомерия, так легко и быстро переходившего в подлость и унижение. Слава Богу!"

Но к простому народу и старым годам автор полон глубокой симпатии: "народ наш, - говорит он, - сметливый, добрый и умный народ, не был заражен этой безнравственностью. Вооружаясь терпением, чист, свеж, бодр и юн вышел он из горнила испытания..." ("Старые годы").

На современный народ так смотрит автор: много ли, много ли, кажется, нужно для того, чтобы народ любил, уважал человека? Слово приветливое, да участие в скорби и болезни, да уважение к исконным правам человечества, да зверем не гляди - вот и все. А главное дело - справедлив будь, человеком будь, да не верти мужика по-своему, и будет он весь твой и душой и телом по конец жизни своей. И умрешь, так он добром тебя помянет, не забудет он тебя в своей простой, бесхитростной, не лукавой молитве пред Господом... Правды, правды побольше Русскому человеку - больше ничего ему не нужно... ("Непременный").

Выводя на свежую воду творимые в потемках злоупотребления, П.И. Мельников более всего нападал на казнокрадство: "всяко казенно дело, - говорит он в "Медвежьем углу", - от того казне дорого стоит, что всякий человек глядит на казну, как на свою мошну и лапу в нее запускает по-хозяйски. Всякому барину казной корыствоваться не в пример способнее, чем взятки брать, для того, что с кого взял, тот еще, пожалуй, караул закричит, а у матушки казны языка нет, за то и грабят ее, что без ответа".

Павел Иванович Мельников-Печерский (псевдоним: Андрей Печерский) (1818 - 1883) русский писатель, этнограф-беллетрист..

Мельников Павел Иванович - выдающийся беллетрист-этнограф, известный под псевдонимом Андрей Печерский.

Павел Иванович Мельников родился в 1818 году в Нижнем Новгороде. Семейство его было из старинного, но обедневшего дворянского рода. До поступления в нижегородскую гимназию воспитывался матерью, много читал. В 1834 поступил на словесный факультет казанского университета, который успешно окончил. Будучи уже перспективным учёным, попал под подозрение властей и был выслан в Щедринск. После ссылки работал старшим учителем гимназии.

Первое своё произведение Мельников напечатал в журнале «Отечественные записки». Называется оно «Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь», написано в беллетристическом духе. В 1840 году появился рассказ писателя «О том, кто такой был Елпидифор Перфильевич и какие приготовления делались в городе Чернограде к его именинам» («Литературная газета») слабое подражание Гоголю. Одно из крупнейших произведений этого периода роман «Торин». В этом романе персонажи, по выражению самого автора, «списаны с натуры». Он утверждает, что в Вятке, Перми, Уфе можно найти таких окуньковых, шабуровых. Действие романа происходит в провинциальном городе. Роман состоит из 5 очерков и рассказов. По общему мнению, «Торин» не удался Мельникову. Он недостаточно углубился в изучение быта и нравов народа. Потом Мельников не принимался за беллетристику 12 лет.

Мельникову была интересна история. Ещё в своём родном городе он был допущен к архивам, изучал старообрядческие предания и легенды. Старообрядческими делами он занимался на службе, будучи чиновником особых поручений. Но через 10 лет Мельников оставил служебную карьеру и начал литературную деятельность. Мельников, чтобы не быть тем самым чиновником Мельниковым, берёт псевдоним Андрея Печерского. В 1841 году Мельников получил звание члена-корреспондента Археологической комиссии. В 1845 1850 был редактором неофициальной части «Нижегородских губернских ведомостей», где публиковал многочисленные исторические и этнографические материалы, собранные им самим.

Мельников-Печерский посылает один из лучших своих рассказов «Красильниковы» на суд Далю. Даль дал положительную оценку. «Красильниковы» - рассказ о характере русского купца. Рассказ наполняет масса деталей из реальной жизни, которые могут быть интересны этнографам и фольклористам. На интересном диалекте говорит девка-чернавка купца Красильникова: «Лыска! Лыска! Цыма-те! Экой пострел, кабан проклятой!» Красильников это новый русский купец середины 19 века. Его апартаменты обставлены роскошно, но он не считает роскошь функциональной в своём быту. Сам живёт в маленькой комнатушке, где спит, ест и работает. Он интересуется политикой, мыслит масштабно. Вся цель его жизни деньги, и это прежде всего пагубно влияет на его сына Дмитрия, талантливого мальчика. Печерский признаёт за такими купцами силу.
С 1850 года работал в Министерстве внутренних дел, преимущественно по делам раскола. К государственной службе Мельников относился необыкновенно ревностно, был «административным Дон Кихотом», чем вызвал недовольство начальства и осуждение общественности. Был известен как жестокий разоритель скитов и даже стал «героем» раскольничьего фольклора (о нём слагались песни и легенды например, будто Мельников заключил союз с дьяволом и стал видеть сквозь стены, или будто в Нижегородской губернии крестьяне видели его верхом на змие). Однако, досконально изучив раскол, Мельников изменил своё отношение к нему. В «Отчёте о современном состоянии раскола» (1854) он возложил ответственность за раскол на низкий нравственный уровень православного духовенства.

В 50-е годы Мельников-Печерский пишет рассказы «Дедушка Поликарп», «Поярков», «Медвежий угол», «Непременный». В этих рассказах писатель обличает нравы и порядки николаевского режима. Герои рассказов губернские и уездные чиновники различных рангов. Они занимаются взяточничеством, вымогательством, грабежом. Мельников, пройдя долгую службу чиновником, досконально изучил тип государственных стяжателей. Именно по причине коррупции в государстве страдает беззащитный народ. В повести «Старые годы» обсуждается крестьянский вопрос. После отмены крепостного права некоторые помещики продолжают видеть за собой родовое право владеть крестьянами, оправдывая это своими заслугами перед отечеством: например, за доблести на войне 1812 года, за становление русской культуры. В конце концов, Пушкин и Лермонтов тоже были дворянами и владели душами.

В 1866 году Мельников вышел в отставку, переселился в Москву и всецело отдался литературной работе. С 1868 года постоянный сотрудник «русского вестника». Встречался с А.Ф.Писемским, А.М.Майковым, К.Н.Бестужевым-Рюминым; Н.А.Некрасова знал, но относился к нему холодно. Один раз видел Чехова и угадал в нём большой талант. В «московский» период Мельников создал ряд исторических трудов («Княжна Тараканова и принцесса Владимирская», 1867 год) и, наконец, начал своё главное произведение романную дилогию «В лесах» и «На горах». Последние главы Мельников диктовал жене, будучи уже тяжело больным. Перед смертью он задумал несколько исторических романов («В пещерах» и д-р). Последние 10 лет прожил в Нижнем Новгороде, уезжая летом в своё имение, где с увлечением занимался садоводством. Дилогия Мельникова повествует о старообрядческом Заволжье середины 19 века, об обычаях местного населения, скитах и тайных сектах, о заготовке леса, о старообрядческих обычаях и верованиях, о хлебной торговле, о монастырских нравах, о поверьях, легендах, о еде. В центре романов жизнь нескольких купеческих семей в переломный исторический момент, когда торговое сословие обрело в русском обществе реальную силу. Судьбы персонажей так или иначе связаны с проникновением в патриархальную среду денежных отношений. Сразу в нескольких сюжетных линиях раскрывается власть алчности и стяжательства: поначалу привлекательный, Алексей Лохматый в погоне за материальной наживой теряет в себе всё человеческое, губит полюбившую его Настю; Гаврила Залётов продаёт единственную дочь богатому старику. Показана в дилогии жестокость религиозного фанатизма, который ломает судьбы Манефы и её дочери Флёнушки.

Автор показывает и поэтические черты русской жизни. В купечестве он находит верность здоровым устоям народной нравственности, предлагает яркую концепцию национального характера. Мельникова привлекает исключительно богатый этнографический и фольклорный материал, он реконструирует мотивы славянской языческой мифологии.

Романом «На горах» завершилась литературная деятельность Мельникова. В 1881 Мельников переехал на постоянное жительство в Нижний Новгород: там он и умер в 1883 году, и был похоронен на Покровском кладбище в фамильном склепе.

Павел Иванович Мельников родился 25 октября 1818 года в Нижнем Новгороде в небогатой дворянской семье. Окончив нижегородскую гимназию, он в 1834 году поступил на словесный факультет Казанского университета, где его буквально захватило увлечение Востоком. К сожалению, мало кто из преподавателей мог поддержать его. Так, один из профессоров читал свои лекции по гимназическому курсу, повторяя из года в год одно и тоже, так, что первокурсники просто добывали у старших курсов конспекты лекций для сдачи экзамена. Мельников пошел иным путем. Он прилежно изучал персидский, арабский и монгольский языки, и в 1837 году окончил университет со степенью кандидата.

После окончания университета Мельников был оставлен на факультете для подготовки к профессорству, но молодости свойственны безрассудства. Досадное происшествие на дружеской вечеринке перечеркнуло планы вчерашнего студента. В 1838 году по указанию попечителя казанского учебного округа "за провинность" на студенческой пирушке Мельников был назначен в провинциальный город Шадринск, Пермской губернии. Только милость начальства позволила ему остаться учителем истории и статистики в пермской гимназии. Впоследствии он стал преподавать еще и французский язык. Работая в гимназии, Мельников стал изучать быт и нравы народа, объездил многие уральские заводы, а в 1839 году смог перевестись в родной Нижний Новгород, где продолжил преподавать историю в гимназии. Здесь Мельников нашел для себя более близкий круг людей, чем в среде учителей гимназии. Он сблизился с такими консервативными мыслителями, как В.И. Даль и М.П. Погодин, познакомился со знатоком старообрядчества архиепископом Иаковом.

Мельников продолжал заниматься изучением истории, статистики и археологии, начал работу над историческими трудами и даже произвел изыскания о потомстве К. Минина, впервые установив полное имя последнего. Особенно увлекла его тема русского старообрядчества.

С 1847 года Мельников уже чиновник особых поручений при нижегородском генерал-губернаторе князе М.А. Урусове. При этом его деятельность заключалась в выявлении "раскольников", наблюдении, розыске беглых старообрядческих попов и т.д. Ликвидировались старообрядческие заволжские скиты, запечатывались часовни. Мельников, не просто исполнял свои чиновничьи обязанности, но и активно проводил мысль о том, что старообрядчество опасно для государства, поскольку старообрядцы готовы поддержать любую власть, которая предоставит им свободу вероисповедания. По словам Н.С. Лескова, Мельников стал для старообрядцев "зорителем".

В конце 1854 года Мельников представил "Отчёт о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии", написанный по заданию министра внутренних дел, в котором с одной стороны осудил старообрядчество, считая, что типичный старообрядец обладает такими "досадными" чертами, как "нетерпимость, косность, невежество", а с другой стороны отметил свойственную старообрядцам сообразительность и деловитость. Познакомившись в 1866 году с общиной Рогожского кладбища, он писал министру внутренних дел: "Главный оплот будущего России все-таки вижу в старообрядцах. А восстановление русского духа, самобытной нашей жизни все-таки произойдет от образованных старообрядцев, которые тогда не раскольники будут". Двойственность в оценки старообрядчества не понравилась начальству, и служебная карьера Мельникова застопорилась. Он переезжает в Петербург, общается с А.Н. Майковым, а после начала эпохи реформ при Александре II, заявляет о том, что преследование раскола опасно для государства. Изменение своих взглядов писатель объяснил отнюдь не общей либерализацией политического курса, а имеющимся у него накопленным опытом отношений со старообрядцами. К тому же у самодержавной власти были гораздо более опасные противники, чем старообрядцы. В 1863 году выходит брошюра Мельникова "О Русской правде и польской кривде", направленная против Польского восстания. Впоследствии Мельников-Печерский еще раз выступит против проявлений польского сепаратизма и любых покушений на целостность Российской империи в очерке "Княжна Тараканова и принцесса Владимирская" (М., 1868).

Новый писатель - Андрей Печерский родился с легкой руки В.И. Даля, придумавшего этот псевдоним в 1850 году. Тогда Мельников сотрудничал в "Нижегородских губернских ведомостях", публикуя там многочисленные очерки. Одна из статей, появившаяся в 1850 году была подписана им как Печерским. В дальнейшем свои художественные произведения Мельников публиковал под псевдонимом, а исторические работы - под подлинной фамилией. В 1856-1857 гг. Мельников-Печерский напечатал серию рассказов, которые высветили во всей беспощадности чиновничий произвол, царивший в "медвежьих углах" России. Редакторы стремились пригласить писателя в свои журналы.

В 1866 году, выйдя в отставку, Мельников-Печерский переехал в Москву и стал жить в доме В.И. Даля, сотрудничая в различных изданиях. Роман "В лесах", принесший ему славу публиковался в журнальном варианте в 1871–1875 гг. Он увидел свет отдельным изданием в 1875 году и сразу же вызвал интерес у читателей. Вторая часть дилогии о русском старообрядчестве "На горах", публиковалась в журнале в 1875–1881 годах, и вышла отдельной книгой в 1881 году. Колоссальное количество бытовых, жизненных подробностей, знание старообрядческих обычаев и монастырских нравов, песни, легенды, пословицы, живой народный язык - все это создало особый неповторимый колорит произведений, сделало романы чрезвычайно популярными.

Последние годы жизни Мельников-Печерский провел в своем нижегородском имении - селе Ляхово, погруженный в работу. Когда здоровье уже не позволяло писать, он диктовал жене заключительные главы романа "На горах". Всего дилогия писалась около двадцати лет, и была главным трудом писателя. В 1882 году писатель лишился дара речи, а 1 февраля 1883 года он скончался, оставив нам уникальные работы, основанные на многолетнем опыте изучения старообрядчества.

Современные старообрядцы неоднозначно оценивают творчество и деятельность писателя. Отмечая, что его сочинения "содержат много важных исторических сведений"; они не забывают о том, что Мельников-Печерский одно время "был активнейшим участником преследования старообрядцев" (Мельников Павел Иванович // Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С. 168-169).

Павел Мельников-Печерский - В лесах. Книга вторая

Павел Мельников-Печерский - В лесах. Книга первая

Павел Мельников-Печерский - Гриша

Павел Мельников-Печерский - Княжна Тараканова и принцесса Владимирская

Павел Мельников-Печерский - На горах. Книга вторая

Павел Мельников-Печерский - На горах. Книга первая