Основная проблематика произведения история одного города. Анализ произведения «История одного города», Салтыков Щедрин
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин признавался современникам: "Я люблю Россию до боль сердечной и даже не могу плмыслить себя где-либо, кроме России" именно это патриотическое чувство двигало писателем в создании сатирического произведения, где воссоздана современная страна с её главным противоречием между народом и властью. Писателя оскорблял деспотический режим в России, по приятны этого миропорядка он видел не только во власти, но и в бездействии народа.
Россия Салтыкова-Щедрина предстаёт в форме повествования летописца-архивариуса о прошлом города Глупова, заключённом в рамки 1826-1731 годов. Стилизовав своё произведение как "Слово о полку Игореве" автор подчёркивает своё стремление объективно раскрыть причину глупости глуповцев, к которым он относит всех представителей русского общества. Тему взаимоотношение народа и власти писатель освещает "с периода древности, когда племена глуповетянов были свободны, но чинили друг другу взаимные разорения" и выход нашли в обретении "князя". Страницы сатиры "о корне происхождения глуповцев" полны иронии, сожаления, понимания, что антидемократическая власть является следствием народного несовершенства. Само слово глуповцы и город Глупов- реминисценция(если говорит более обычным языком- отсылка) на "Евангелие": "Это от того, что народ мой глуп". В чём же эта недолёкости? Политическая наивность, вера в доброго царя, покорность любому решению, вот стороны детского, по мнению Михаила Евграфовича, мышление представителей народа. Именно на этом и основано насилие власти над "маленьким человеком". В главе "Органчик" писатель пародирует умиленный народ, встречающий очередного градоначальника: "Жители ликовали, ещё не видав в глаза назвначенного правителя, они уже рассказывали о нём анекдоты и называли его красавчиком и умницей", "поздравляли друг друга с радостью". Отсутствие самосознания стало одной из причин безграничного российского угнетения человека: "Мы люди привышные, мы потерпеть могём".
В фантастических героях и событиях писатель стремится придать истории вневременной, обобщенный смысл, используя для этой цели приём анахронизма(года в романе идут не в хронологическом порядке). Перепиливаются факты более позднего периода с древними, но мотив угнетения народа со стороны градоначальников, как представителей правящего класса, проходит через всё произведение. Несообразные и пошаблонней лики глуповских властей, которые царствуют и в старице, и в деревенской избе. В вышеупомянутой главе "Органчик" так представление выдающийся деятель, в голове которого есть только две мелодии: "Раз-зорит" и "Непотерплю". Гротескны и такая такая деталь- руководит глуповцами человек, у которого нет головы. Отправленная в ремонт, она так и не вернулась к владельцу, что усиливает мысль писателя о том, что такой орган русской государственной власти не нужен. Так сарказм и сатирика в высмеивании безмозглости русского правительства достигает высшей точки. В финале произведения есть оптимистические ноты. Прозрение к глуповцам всё-таки добралось. "Истор прекратила течение своё, Оно пришло". Наконец-то глуповская эпоха в развитии страны завершилась. Ход истории неподвластен земным владыкам.
Если судить по такому, как завершается роман, то на смену городу Глупову всёже придёт город Умный. Но, к сожалению,он ещё не построен.
Если в "Губернских очерках" основные стрелы сатирического обличения попадали в провинциальных чиновников, то в "Истории одного города" Щедрин поднялся до правительственных верхов: в центре этого произведения - сатирическое изображение взаимоотношений народа и власти, глуповцев и их градоначальников. Салтыков-Щедрин убежден, что бюрократическая власть является следствием "несовершеннолетия", гражданской незрелости народа.
В книге сатирически освещается история вымышленного города Глупова, указываются даже точные даты ее: с 1731 по 1826 год. Любой читатель, мало-мальски знакомый с русской историей, увидит в фантастических событиях и героях щедринской книги отзвуки реальных исторических событий названного автором периода времени. Но в то же время сатирик постоянно отвлекает сознание читателя от прямых исторических параллелей. В книге Щедрина речь идет не о каком-то узком отрезке отечественной истории, а о таких ее чертах, которые сопротивляются течению времени, которые остаются неизменными на разных этапах отечественной истории. Сатирик ставит перед собою головокружительно смелую цель - создать целостный образ России, в котором обобщены вековые слабости ее истории, достойные сатирического освещения коренные пороки русской государственной и общественной жизни.
Стремясь придать героям и событиям "Истории одного города" обобщенный смысл, Щедрин часто прибегает к анахронизмам - смешению времен. Повествование идет от лица вымышленного архивариуса эпохи XVIII - начала XIX века. Но в его рассказ нередко вплетаются факты и события более позднего времени, о которых он знать не мог. А Щедрин, чтобы обратить на это внимание читателя, нарочно оговаривает анахронизмы в примечаниях "от издателя". Да и в глуповских градоначальниках обобщаются черты разных государственных деятелей разных исторических эпох. Но особенно странен и причудлив с этой точки зрения образ города Глупова.
Даже внешний облик его парадоксально противоречив. В одном месте мы узнаем, что племена головотяпов основали его на болоте, а в другом месте утверждается, что "родной наш город Глупов имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается". Не менее парадоксальны и его социальные характеристики. То он является перед читателями в образе уездного городишки, то примет облик города губернского и даже столичного, а то вдруг обернется захудалым русским селом или деревенькой, имеющей, как водится, свой выгон для скота, огороженный типичной деревенской изгородью. Но только границы глуповского выгона соседствуют с границами...Византийской империи!
Фантастичны и характеристики глуповских обитателей: временами они походят на столичных или губернских горожан, но иногда эти "горожане" пашут и сеют, пасут скот и живут в деревенских избах, крытых соломой. Столь же несообразны и характеристики глуповских властей: градоначальники совмещают в себе повадки, типичные для русских царей и вельмож, с действиями и поступками, характерными для уездного городничего или сельского старосты.
Чем объяснить эти противоречия? Для чего потребовалось Салтыкову "сочетание несочетаемого, совмещение несовместимого"? Один из знатоков щедринской сатиры, Д. Николаев, так отвечает на этот вопрос: "В "Истории одного города", как это уже видно из названия книги, мы встречаемся с одним городом, одним образом. Но это такой образ, который вобрал в себя признаки сразу всех городов. И не только городов, но и сел, и деревень. Мало того, в нем нашли воплощениехарактерные черты всего самодержавного государства, всей страны".
Работая над "Историей одного города", Щедрин опирается на свой богатый и разносторонний опыт государственной службы, на труды крупнейших русских историков: от Карамзина и Татищева до Костомарова и Соловьева. Композиция "Истории одного города" - пародия на официальную историческую монографию типа "Истории государства Российского" Карамзина. В первой части книги дается общий очерк глуповской истории, а во второй - описания жизни и деяний наиболее выдающихся градоначальников. Именно так строили свои труды многие современные Щедрину историки: они писали историю "по царям". Пародия Щедрина имеет драматический смысл: глуповскую историю иначе и не напишешь, вся она сводится к смене самодурских властей, массы остаются безгласными и пассивно покорными воле любых градоначальников. Глуповское государство началось с грозного градоначальнического окрика: "Запорю!" Искусство управления глуповцами с тех пор состоит лишь в разнообразии форм этого сечения: одни градоначальники секут глуповцев без всяких объяснений - "абсолютно", другие объясняют порку "требованиями цивилизации", а третьи добиваются, чтоб сами обыватели желали быть посеченными. В свою очередь, в глуповской массе изменяются лишь формы покорности. В первом случае обыватели трепещут бессознательно, во втором - с сознанием собственной пользы, ну а в третьем возвышаются до трепета, исполненного доверия к властям!
В описи градоначальников даются краткие характеристики глуповских государственных людей, воспроизводится сатирический образ наиболее устойчивых отрицательных черт русской истории. Василиск Бородавкин повсеместно насаждал горчицу и персидскую ромашку, с чем и вошел в глуповскую историю. Онуфрий Негодяев разместил вымощенные его предшественниками улицы и из добытого камня настроил себе монументов. Перехват-Залихватский сжег гимназию и упразднил науки. Уставы и циркуляры, сочинением которых прославились градоначальники, бюрократически регламентируют жизнь обывателей вплоть до бытовых мелочей - "Устав о добропорядочном пирогов печении".
Жизнеописания глуповских градоначальников открывает Брудастый. В голове этого деятеля вместо мозга действует нечто вроде шарманки, наигрывающей периодически два окрика: "Раззорю!" и "Не потерплю!" Так высмеивает Щедрин бюрократическую безмозглость русской государственной власти. К Брудастому примыкает другой градоначальник с искусственной головой - Прыщ. У него голова фаршированная, поэтому Прыщ не способен администрировать, его девиз - "Отдохнуть-с". И хотя глуповцы вздохнули при новом начальстве, суть их жизни изменилась мало: и в том, и в другом случае судьба города находилась руках безмозглых властей.
Когда вышла в свет "История одного города", критика стала упрекать Щедрина в искажении жизни, в отступлении от реализма. Но эти упреки были несостоятельны.
Гротеск и сатирическая фантастика у Щедрина не искажают действительности, а лишь доводят до парадокса те качества, которые таит в себе любой бюрократический режим. Художественное преувеличение действует подобно увеличительному стеклу: оно делает тайное явным, обнажает скрытую от невооруженного глаза суть вещей, укрупняет реально существующее зло. С помощью фантастики и гротеска Щедрин часто ставит точный диагноз социальным болезням, которые существуют в зародыше и еще не развернули всех возможностей и "готовностей", в них заключенных.
Доводя эти "готовности" до логического конца, до размеров общественной эпидемии, сатирик выступает в роли провидца, вступает в область предвидений и предчувствий. Именно такой, пророческий смысл содержится в образе Угрюм-Бурчеева, увенчивающем жизнеописания глуповских градоначальников.
На чем же держится деспотический режим? Какие особенности народной жизни его порождают и питают? "Глупов" в книге - это особый порядок вещей, оставным элементом которого является не только администрация, но и народ - глуповцы. В "Истории одного города" дается беспримерная сатирическая картина наиболее слабых сторон народного миросозерцания. Щедрин показывает, что народная масса в основе своей политически наивна, что ей свойственны неиссякаемое терпение и слепая вера в начальство, в верховную власть.
"Мы люди привышные! - говорят глуповцы.- Мы претерпеть могим. Ежели нас теперича всех в кучу сложить и с четырех концов запалить - мы и тогда противного слова не молвим!" Энергии, администрирования они противопоставляют энергию бездействия, "бунт" на коленях: "Что хошь с нами делай! - говорили одни,- хошь - на куски режь, хошь - с кашей ешь, а мы не согласны!" - "С нас, брат, не что возьмешь! - говорили другие,- мы не то что прочие, которые телом обросли! Нас, брат, и уколупнуть негде". И упорно стояли при этом на коленах".
Когда же глуповцы берутся за ум, то, "по вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю", или посылают ходока, или пишут прошение на имя высокого начальства. "Ишь, поплелась! - говорили старики, следя за тройкой, уносившей их просьбу в неведомую даль,- теперь, атаманы-молодцы, терпеть нам не долго!" И действительно, в городе вновь сделалось тихо; глуповцы никаких новых бунтов не предпринимали, а сидели на завалинках и ждали. Когда же проезжие спрашивали: как дела? - то отвечали: "Теперь наше дело верное! теперича мы, братец мой, бумагу подали!"
В сатирическом свете предстает со страниц щедринской книги "история глуповского либерализма" (свободомыслия) в рассказах об Ионке Козыреве, Ивашке Фарафонтьеве и Алешке Беспятове. Прекраснодушная мечтательность и полная практическая беспомощность - таковы характерные признаки глуповских свободолюбцев, судьбы которых трагичны. Нельзя сказать, чтобы глуповцы не сочувствовали своим заступникам. Но и в самом сочувствии сквозит у них та же самая политическая наивность: "Небось, Евсеич, небось! - провожают они в острог правдолюбца,- с правдой тебе везде жить будет хорошо!" "С этой минуты исчез старый Евсеич, как будто его на свете не было, исчез без остатка, как умеют исчезать только "старатели" русской земли".
Когда по выходе в свет "Истории одного города" критик А. С. Суворин стал упрекать сатирика в глумлении над народом, в высокомерном отношении к нему, Щедрин отвечал: "Рецензент мой не отличает народа исторического, то есть действующего на поприще истории, от народа как воплотителя идеи демократизма. Первый оценивается и приобретает сочувствие по мере дел своих. Если он производит Бородавкиных и Угрюм-Бурчеевых, то о сочувствии не может быть и речи... Что же касается "народа" в смысле второго определения, то этому народу нельзя не сочувствовать уже по тому одному, что в нем заключается начало и конец всякой индивидуальной деятельности".
Заметим, что картины народной жизни все же освещаются у Щедрина в иной тональности, чем картины градоначальнического самоуправства. Смех сатирика здесь становится горьким, презрение сменяется тайным сочувствием. Опираясь на "почву народную", Щедрин строго соблюдает границы той сатиры, которую сам народ создавал на себя, широко использует фольклор.
"История одного города" завершается символической картиной гибели Угрюм-Бурчеева. Она наступает в момент, когда в глуповцах заговорило чувство стыда и стало пробуждаться что-то похожее на гражданское самосознание. Однако картина бунта вызывает двойственное впечатление. Это не грозовая, освежающая стихия, а "полное гнева оно", несущееся с Севера и издающее "глухие, каркающие звуки".
Как все губящий, все сметающий смерч, страшное "оно" повергает в ужас и трепет самих глуповцев, падающих ниц. Это "русский бунт, бессмысленный и беспощадный", а не сознательный революционный ререворот.
Такой финал убеждает, что Салтыков-Щедрин чувствовал отрицательные моменты стихийного революционного движения в крестьянской стране и предостерегал от его разрушительных последствий. Угрюм-Бурчеев исчезает в воздухе, не договорив известной читателю фразы: "Придет некто за мной, который будет еще ужаснее меня". Этот "некто", судя по "Описи градоначальников",- Перехват-Залихватский, который въехал в Глупов победителем ("на белом коне"!), сжег гимназию и упразднил науки! Сатирик намекает на то, что стихийное возмущение может повлечь за собой еще более реакционный и деспотический режим, способный уже остановить само "течение истории".
Тем не менее книга Щедрина в глубине своей оптимистична. Ход истории можно прекратить лишь на время: об этом свидетельствует символический эпизод обуздания реки Угрюм-Бурчеевым. Кажется, что правящему идиоту удалось унять реку, но ее поток, покрутившись на месте, все-таки восторжествовал: "остатки монументальной плотины в беспорядке уплывали вниз по течению, а река журчала и двигалась в своих берегах". Смысл этой сцены очевиден: рано или поздно живая жизнь пробьет себе дорогу и сметет с лица русской земли деспотические режимы угрюм-бурчеевых и перехват-залихватских.
Благодаря своей жестокости и беспощадности, сатирический смех Щедрина в "Истории одного города" имеет великий очистительный смысл. Надолго опережая свое время, сатирик обнажал полную несостоятельность существовавшего в России полицейско-бюрократического режима. Незадолго до первой русской революции другой писатель, Лев Толстой, говоря о современной ему общественной системе, заявлял: "Я умру, может быть, пока она не будет еще разрушена, но она будет разрушена, потому что она уже разрушена на главную половину в сознании людей".
В «Истории одного города» обличаются несовершенство общественной и политической жизни России. К сожалению, России редко везло на хороших правителей. Доказать это можно, открыв любой учебник истории. Салтыков‑Щедрин, искренне переживая за судьбу своей родины, не мог остаться в стороне от этой проблемы. Своеобразным решением и стало произведение «История одного города». Центральным вопросом в этой книге является власть и политическое несовершенство страны, точнее одного города Глупова. Все – и история его основания, и вереница никчемных самодержцев, и сам народ Глупова – настолько нелепы, что это похоже на какой‑то фарс. Это и было бы фарсом, если бы не было так похоже на реальную жизнь России. «История одного города» – не просто политическая сатира на существующий в этой стране государственный строй, но коренным образом затрагивает сам менталитет народа всей страны.
Итак, центральная проблема произведения – мотив власти и политического несовершенства. В городе Глупове градоначальники сменяются один за другим. Судьбы их в какой‑то степени трагичны, но при этом гротескны. Так, например, Брудастый оказался куклой с органчиком в голове, который произносил только две фразы «Не потерплю!» и «Разорю!», а Фердыщенко забывает о своих обязанностях, когда дело касается еды, особенно гуся и буженины, из‑за чего и умирает от обжорства. Прыщ оказывается с фаршированной головой, Иванов умирает от натуги, силясь постичь смысл указа, Грустилов умирает от меланхолии… Конец правления каждого из них печален, но смешон. Сами градоначальники не внушают уважения – кто‑то непроходимо глуп, кто‑то чрезмерно жесток, либеральные правители – тоже не самый лучший выход, так как их нововведения являются не жизненно необходимыми, а, в лучшем случае данью моде или пустой прихотью. По какой‑то совершенно непонятной причине градоначальники не задумываются о народе, о том, что необходимо людям. Получается, что все правители озабочены тем, как бы изъять побольше «недоимок», «откупов» и прочего, либо на месте градоначальника ублажают свое самолюбие и эгоизм. И что происходит в результате? Правителей много, они разные существа, но результат один – жизнь не становится ни лучше, ни хуже. Да и правители становятся градоначальниками больше по недоразумению, чем по необходимости. Кого только не было среди глуповских начальников – повар, брадобрей, беглый грек, мелкие армейские чины, денщик, статские советники и, наконец, прохвост Угрюм‑Бурчеев. И, что самое удивительное, не было ни одного градоначальника, который имел бы представление о своих обязанностях и правах народа. Для глуповских градоначальников, я подозреваю, не существовало четкого понятия о собственных действиях. Словно от нечего делать они пересаживали березки в аллее, вводили гимназии и науки, упраздняли гимназии и науки, вводили в обиход прованское масло, горчицу и лавровый лист, взимали недоимки… и, собственно говоря, все. На этом их функции ограничивались.
Но, с другой стороны, не лучшим образом показан и народ. Как можно так долго дурачить людей, если они этого якобы не хотят? Какие основные черты должны быть у градоначальника, чтобы он мог угодить народу? Он должен быть приветлив, «красавчик и умница», он должен «калякать», чтобы стать популярным у народа. Но ни слова нет о том, что градоначальник должен знать свое дело, говоря современным языком, разбираться в экономике, маркетинге и менеджменте.
Естественно, в конечном итоге должна возникнуть реакция на подобный беспредел, что и произошло. Буря все сметает на своем пути, но это не освежающая гроза, а нечто душное, темное, мрачное, издающее каркающие звуки. Автор предупреждает, что в таких условиях если и возможны перемены, то только к худшему, что и происходит. Перехват‑Залихватский въезжает в город на белом коне, и начинается новая эра, упраздняются гимназии и науки. Прав оказался Угрюм‑Бурчеев, который сказал: «Придет некто за мной, который будет еще ужаснее меня». Автор говорит о том, что любое стихийное возмущение принесет только еще более жесткий режим правления, который способен остановить сам ход истории.
Но есть и оптимистические нотки в этой книге, такие как символическая сцена обуздания Угрюм‑Бурчеевым реки. Он остановил стихию лишь на время; немного покрутившись на месте, река смыла плотину и продолжила свое движение. Никакие самодуры не способны навеки остановить естественный прогресс. Салтыков‑Щедрин искренне верит в торжество добра над злом.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Метит своими сатирическими стрелами в правительственную верхушку. Глуповцы олицетворяют народ, а их градоначальники - правительственные верхи. В повести взаимоотношения между народом и властью, между глуповцами и градоначальниками пропускается через сатирическую призму писателя. Щедрин задался целью создать целостный образ страны, подвергая сатирическому освещению все негативные стороны ее общественно-политической жизни.
Хотя в книге речь идет об истории вымышленного города Глупова, даже указывается точное время этой истории, происходят фантастические события, а также допускаются анахронизмы, более того, автор все время отвлекает читателя от проведения параллелей, но это не мешает любому, кто хоть сколько-нибудь знаком с историей России, увидеть во всем этом отзвуки реальных событий, имевших место в указанный в книге отрезок времени.
Описание Глупова, ровно так же, как и ее жителей весьма противоречиво. Например, то выясняется, что город основан на болоте племенами головотяпов, то он построен на семи горах, то он предстает уездным городишко, а то и губернским или даже столичным городом. Жители тоже меняются фантастическим образом: это то горожане, а порой эти же горожане занимаются сельским хозяйством и живут в деревенских избах. А происходит это потому, что как отмечалось выше, в одном городе Щедрин хотел собрать всю Россию со всеми ее городами и селами.
В книге дается жизнеописание граданачальников, которую открывает Брудастый, имеющий вместо мозгов подобие шарманки, наигрывающей только две мелодии: «Раззорю»» и «Не потерплю!». В лице Брудастого и примыкающим к нему Негодяева, Бородавкина, Прыща и других градоначальников автор подвергает осмеянию безмозглость государственной власти в стране.
Сатирик пытается дать ответ на вопрос о том, что же приводит к появлению подобных градоначальников, что подпитывает этот деспотический режим? Ответ он видит в политической наивности народных масс, в их слепой вере в вышестоящую власть, в их терпении.
Щедрин не был сторонником революционных преобразований, считая, что народный бунт, несознательный и беспощадный, может привести к еще более жестокому деспотическому режиму. Именно поэтому произведение заканчивается символической картиной смерти Угрюм-Бурчеева в результате пробуждения гражданского самосознания. Это пробуждение выливается в страшное оно, которое движется с Севера и пугает даже самих глуповцев. Это можно оценивать и как предупреждение власть имущим, как понимание того, что рано или поздно деспотический режим будет сметен подобно тому, как река, которую пытался обуздать Угрюм-Бурчеев, смыла напрочь его плотину.
/ / / Основная проблематика романа Салтыкова-Щедрина «История одного города»
Роман « » известного автора Салтыкова-Щедрина произвел неоднозначное впечатление на современников. Главным образом из-за его остросоциальной проблематики. Талантливый сатирик в произведении отобразил реальные устои того общества. И это многим не очень понравилось. Возможно, потому что они узнавали себя в образах нашумевшего романа.
Проблематика произведения философско-историческая. В центре изображения – вымышленный автором городок с красноречивым названием Глупов. И как следствие – все происходящее здесь до крайней степени глупо. Особый интерес вызывают образы городских начальников – они жадные, жестокие и ограниченные. В каждом есть странная особенность, которая символизирует какую-нибудь сторону самодержавной власти, которую так осуждает автор.
Новаторским было то, что сатирик никого не щадил в произведении – ни власть, ни терпеливых услужливых граждан. Обычно писатели осуждали вышестоящих людей и жалели простой народ. Салтыков-Щедрин увидел проблему не только в самодержавной власти, но и в той части народа, которая терпит насилие. Такая позиция автора видна уже в начале романа, где рассказывается, как глуповцы сами выбирали себе градоначальника, и не обычного, а самого глупого. Интересно и то, как они терпеливо принимают все причуды градоначальников, надеясь на лучшее. Они встречают начальников с «бубнами и тазами». А те «в награду» их разоряют.
Большинство персонажей имеет реальных прототипов. В основном, это исторические личности – цари и их фавориты. Сатира на них была слишком явной, несмотря на гротеск и фантастические элементы. тоже имеют общий прототип – терпеливых, услужливых людей.
Главная проблема, которая поднимается в романе – это произвол самодержавной власти и подчинение простого народа.
Чтобы воплотить эту проблематику в романе, сатирик вынужден был прикрываться исторической формой, гротеском и фантастическими элементами. Только так он мог избегнуть наказания за разоблачение самодержавия.
В произведении «История одного города» мы можем наблюдать некую динамику народного восприятия самодержавия. Поначалу глуповцы терпят любое насилие, но постепенно начинают осознавать нелепость происходящего. Так, последний градоначальник Угрюм-Бурчеев был настолько ярким воплощением самодержавного цинизма, что народ не выдержал. Градоначальник исчезает в результате неведомой стихии. Олицетворением такой стихии, скорее всего, был восставший народ. Исходя из этого, мы понимаем, что автор не смеялся над простым народом, а пытался показать, что терпение – не всегда верный выход. Он верил, что те, вопросы, которые он подымает в романе, заставят людей задуматься и что-то изменить в существующем общественном строе.
Проблема народа и власти – далеко не новая в литературе, но Салтыков-Щедрин рассмотрел ее под своим уникальным ракурсом. Он не идеализировал не одну из сторон, а пытался понять их настоящую взаимосвязь. Писатель верил в то, что народ осознает свою значимость.
