Отрывок война и мир пляска наташи. Пересказ главы из романа «Война и мир»: Наташа в гостях у дядюшки

Поэма «Мертвые души» (1842) - произведение глубоко оригинальное, национально-самобытное. Это – произведение о контрастности, неопределенности российской действительности, и название поэмы неслучайно. Современникам Гоголя такое название казалось удивительным, они считали, что такое название подошло бы для какой-нибудь фантастической книги. Такое восприятие неслучайно. Душа человека считалась бессмертной, поэтому сочетание «мертвые души» казалось даже несколько кощунственным. Впервые упоминание о таком названии поэмы появляется в письме Н.В.Гоголя А.С.Пушкину, в котором он сообщает, что «начал писать «Мертвые души».
Какое значение, смысл вкладывает автор в название своего произведения? Во-первых, это название умерших крестьян, которые еще продолжают числиться в «ревизских сказках», то есть в специальных списках, по которым помещик должен был платить налог государству.
Во-вторых, Гоголь подразумевает под «мертвыми душами» помещиков. Тогда становится понятной и основная идея произведения – показать пустоту и бездушие людей, которые могут использовать чужой труд, распоряжаться чужими судьбами и жизнями.
Странным для современников Гоголя оказалось не только название произведения, но и то, как автор обозначил его жанр. Гоголь назвал свое произведение «поэмой», но написано оно прозой. Это не случайно. В «Учебной книге словесности для русского юношества» Гоголь останавливается на особенностях главного героя произведения жанра, в котором написаны «Мертвые души». Герой может быть даже «невидимым лицом, но должен быть значительным и вызывать интерес для тех, кто бы хотел понаблюдать за душой человеческой. Обязательным условием должно быть и участие героя в различных приключениях. Но самое главное, что после прочтения такого произведения читатель должен извлечь для себя «живые уроки».
Можно найти и другую особенность повествования, которая тоже дает право автору назвать свое произведение поэмой.

Множество лирических, авторских отступлений также прибличают характер повествования к поэтическому.
Поэма насыщена лирико-патетическими вставными элементами. Общий пафос произведения –разоблачительно-сатирический. Поэтому, может быть, более точным в определении жанра произведения будет назвать «Мертвые души» социально-этической и сатирической поэмой-романом.
«Мертвые души» сравнивали с с эпопеей, называли «русской «Одиссеей», «русской «Иллиадой». Сам Гоголь объяснял жанровое своеобразие «Мертвых душ» в проекте «Учебной книги словесности для русского юношества» и говорил о «меньших родах эпопеи». Малая эпопея, по Гоголю, включает в себя черты эпопеи и романа.
По наличию характерных элементов «Мертвые души» можно определить и как роман: начало, связанное с образом главного героя, традиционная любовная интрига, мотив сплетни, включение биографии героя. Возможно даже уточнение. «Мертвые души» - плутовской роман: главный персонаж – антигерой, сюжет построен на логически не связанных эпизодах, герой не меняется под влиянием обстоятельств, сатирическая направленность в произведении ярко выражена. Но хотя все эти черты налицо, все же проблематика «Мертвых душ» намного шире «предусмотренной» для жанра плутовского романа.
«Мертвые души» не укладываются в жанровые рамки ни поэмы, ни романа. Пожалуй, это все-таки произведение промежуточного жанра. Содержание и форма поэмы характеризуются жанрово-видовой двойственностью.
Сюжет и композиция «Мертвых душ» обусловлены предметом изображения – стремлением Гоголя постичь русскую жизнь, характер русского человека, судьбу России. Речь идет о принципиальном изменении предмета изображения по сравнению с литературой 1820-1830-х гг.: внимание художника переносится с изображения отдельной личности на портрет общества.
Введение этого мотива предоставляет автору возможность именно широкого изображения жизни.
Совершенно иной смысл получает этот мотив в знаменитом отступлении 11-й главы: дорога с несущейся бричкой превращается в путь, по которому летит Русь.
Сюжет путешествия дает Гоголю возможность создать галерею помещиков. При этом композиция выглядит очень рационально: экспозиция сюжета путешествия дана в 1-й главе (Чичиков знакомится с чиновниками и с некоторыми помещиками, получает у них приглашения), далее следуют пять глав, в которых «сидят» помещики, а Чичиков ездит из главы в главу, скупая мертвые души. Композиция произведения может быть определена как кольцевая, так главный герой в 1-й главе приезжает в губернский город, а в последней – уезжает из него. Пять портретных глав посвящены отдельному помещику каждая и в своей совокупности призваны дать обобщенный портрет русского помещечьего класса гоголевской эпохи. К особенностям композиции поэмы можно отнести авторские отступления, а также «Повесть о капитане Копейкине», включенную автором в 10-ю главу и облеченную в форму рассказа почтмейстера.
Гоголь сказал о помещиках: «Следуют у меня герои один пошлее другого». Мера пошлости в 6-й главе становится нестерпимой. Именно с этим образом связано лирическое отступление в 6-й главе о пламенном юноше, который «отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости». Поэтому 6-ю главу можно назвать кульминационной в поэме: представляя трагическую для Гоголя тему изменения к худшему, она завершает сюжет путешествия, ведь Плюшкин – последний из помещиков, кого посетил Чичиков.
Идейно-композиционная роль образа Чичикова предопределена в первую очередь тем, что ему принадлежит идея аферы, для ее осуществления ему предоставлено право свободного передвижения по художественному пространству поэмы, с ним автор не расстается почти никогда. Не будь Чичикова, не было бы ни сюжета путешествия, ни самой поэмы.

Но такой сюжет был лишен внутренней динамики. Между тем Гоголь ценил в художнике умение связать события в «один большой узел».
Композиционная структура произведения очень четкая. В поэме существуют два основных места действия: первое – город NN, второе – окрестные усадьбы. К этим двум местам действия тяготеет приблизительно одинаковое число глав. Главы о пребывании Чичикова в губернском городе «разорваны» поездкой Чичикова. Но события заключительных городских глав, как в зеркале, отражают события первой главы. Если в начале поэмы говорится, что приезд Чичикова «не произвел в городе никакого шума», то в конце Чичиков становится причиной необыкновенной сумятицы в городе и уезжает в день похорон прокурора, павшего его жертвой. Добрая слава Чичикова, завоевонная им уже в начале прибывания в городе, растет столь же стремительно, сколь стремительно растут затем скандальные сплетни о нем. Другими словами, городские главы «окольцовывают» произведение и строятся на основе сюжета заблуждения, в свою очередь придающего произведению целостность.
Образ автора создается с помощью лирических отступлений, развернутых сравнений, прямого комментария тех или иных поступков, мыслей, событий в жизни героев, мелких замечаний, рассыпанных по всему тексту поэмы. Гоголь создает монологический художественный мир, голос автора доминирует в нем. Это давало возможность прямого выражения авторской позиции по отношению к героям, насыщения авторской речи иронией, алогизмами, характеризующими персонажей, «неопределенными словечками», то есть всем тем, что характеризует гоголевскую повествовательную манеру.

Вставные элементы в композиции поэмы - это ав­торские отступления, биографии Плюшкина и Чичико­ва, притча о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче, по­весть о капитане Копейкине. Они могут служить своеоб­разным комментарием к событиям сюжета, создавать социальный фон, замедлять повествование на интерес­ном месте, что помогает держать читателя в напря­жении; в них задается сложная система ассоциаций, важная для понимания глубинного содержания характе­ров и сюжета. Поэма строится как причудливый узор или мозаика, «собранье пестрых глав». Какое-то компо­зиционное сходство обнаруживается с романом Пушки­на «Евгений Онегин» (там похожая роль вставок и «тек­стов в тексте»). Это связано и с особой жанровой при­родой обоих произведений (роман в стихах и поэма в прозе).

Авторские отступления. Их можно сгруппировать на основе разных критериев. С одной стороны, из них выде­ляются сатирические, собственно лирические (от первого лица, «об авторе») и риторико-патетические (о России, об искривленной дороге человечества и др.). С другой стороны, среди них есть прямо связанные с сюжетом и не связанные с ним. Иногда отступления контрастиру­ют со своим «окружением» в тексте, и этот контраст подчеркивается (см. начало 7-й главы, после вдохновен­ного лирического отступления о судьбе поэта - «посмотрим, что делает Чичиков»). В первой половине про­изведения преобладают сатирические отступления, во второй - элегические и патетические (в них уже созда­ется частично то настроение, которое должно было при­сутствовать во втором и третьем томах; они нередко написаны ритмизованной прозой, изобилующей синтак­сическими повторами и параллелями, благодаря чему еще больше сближаются по стилю с поэтической речью). Несколько последних отступлений - лирические меди­тации на тему России, заключительный образ - тройка, символ России.

Роль биографии героя. Из всех героев биография есть только у Чичикова и Плюшкина: это знак большего авторского «доверия», эти персонажи должны были «перейти» и в следующие два тома (об этом сохранились свидетельства в черновых записях и письмах Гоголя). У них «есть прошлое» в поэме и, значит, есть будущее. Их образы более объемны, более «человечны», чем ос­тальные. Вообще, наличие биографии - признак глав­ного героя или особого авторского внимания.

Следует пересказать биографию, выделяя главные мотивы, а также показать, как комментирует все это го­лос автора (дидактическое обращение к юноше после истории Плюшкина, обращение к читателям до и после истории Чичикова).

Особое место биографии Чичикова.

1. Обратите внимание на ее место в композиции. Она дается только в конце поэмы, как заключение, обобще­ние, выяснение психологических и социальных корней чичиковщины. То, что должно было находиться в начале поэмы, здесь - в конце, как у Пушкина в романе «Евге­ний Онегин» «вступленье» («Пою приятеля младого...») дано лишь в конце предпоследней главы. В обоих случа­ях ощущается какая-то необычность, иррациональность этого композиционного приема. В принципе никто из исследователей не объяснил, почему она находится именно в конце. В этом можно усмотреть и пародийный прием Гоголя - пародирование композиции романтиче­ского произведения, в котором герой - «таинственный незнакомец», и только в конце приоткрывается завеса тайны над его прошлым: иногда это страшная тайна, роковое проклятие и т. п.; иногда даже после этого чита-1тель ничего толком не узнаёт, ощущение тайны сохраня­ется. В принципе, так построена композиция романа. Герой нашего времени». У Гоголя, возможно, есть элемент пародии такого рода, тем более что непосредственно перед этой биографией есть еще одно композиционное отступление - о том, почему писатель выбрал в герои » «подлеца». Это отступление носит явно полемический характер: автор иронически замечает, что привычный читателю герой должен непременно нравиться дамам, а чичиковские «полнота и средние лета» «много повре­дят» ему в глазах дам.

2. Автор обращается к читателю, говоря о необходи­мости на время расстаться с героем - «добродетельным человеком» и «припрячь подлеца». После детализиро­ванного жизнеописания Чичикова (в ипостаси плута и безнравственного «подлеца») следует риторическое дидактическое рассуждение о том, «нет ли и в нас ка­кой-нибудь части Чичикова» и как важно об этом заду­маться.

3. Какой же нравственный урок преподносится? В биографии Чичикова легко обнаруживается важ­ный для русской литературы мотив денег. Завещание от­ца «пуще всего береги копейку» (заставляет вспомнить известный монолог Молчалина «Мне завещал отец...», можно провести аналогию между этими персонажами;

в критике известно восприятие Чичикова как литератур­ного «сына» Молчалина). Но у Молчалина больше ак­туализируется мотив чинов, а здесь большее значение имеют деньги. Гоголь замечает новый социальный сим­птом, который отличает капиталистическую эпоху от феодальной: «Чины его (Чичикова) не интересовали...»;

«Приобретение - вина всему...»

История жизни Чичикова, его «подвиги» и «чудеса» - все это как бы «антижитие», «кривое зеркало агиографи­ческого жанра». Существенно, что Чичиков во всех сво­их крупных предприятиях терпит крах, это подчерки­вается. Усиливается ощущение тщетности его потуг, но в то же время это дает Чичикову шанс стать потом поло­жительным героем. Но пока что с каждым новым крахом он еще сильнее закаляется, становится еще цинич­нее, круче его «размах».

4. Мотив «копейки» в биографии Чичикова отсылает к фамилии Копейкина. Выясняется, что Чичиков не благородный разбойник, как Копейкин, .а «подлец», человек «копейки», воплощение конкретного бытового и социального зла, а не абстрактного, книжно-романти­ческого, поэтизируемого в романтической традиции. Но зло чичиковщины может быть преодолено покаянием, герой должен будет очиститься. Образы этих двух героев композиционно зеркальны: сюжет «Повести о капитане Копейкине» - превращение честного гражданина и пат­риота в разбойника; сюжет с участием Чичикова, заду­манный Гоголем, - решение вопроса, как «припрячь подлеца», заставить его очиститься, стать честным чело­веком, с которым, возможно, даже будет связано возро­ждение России (а через него - судьбоносные изменения в масштабах всего человечества).

5. В заключительной сцене едущий на тройке Чичи­ков постепенно утрачивает свои собственно «чичиковс­кие» очертания и как бы «растворяется» в образе «пти­цы-тройки»: это уже не Чичиков, а обобщенно-симво­лический образ русского, которому в следующих томах должен был соответствовать обобщенно-символический образ самой России.

Рассматривая эту тему, особенно внимательно пере­читайте «Повесть о капитане Копейкине». Очень подроб­ный и конструктивный ее разбор (на широком литера­турном и историко-культурном фоне) вы можете найти в сборнике статей Ю. М. Лотмана «В школе поэтическо­го слова», раздел «Гоголь».

Что касается композиции произведения, то она предельно проста и выразительна. В ней три звена.

Первое: пять портретных глав (2 - 6), в которых даны все имеющиеся в то время типы помещиков; второе - уезды и чиновники (главы 1, 7 - 10); третье - 11 глава, в которой предыстория главного героя. В первой главе - приезд Чичикова в город и его знакомство с чиновниками и окрестными помещиками.

В пяти портретных главах, посвященных Манилову, Коробочке, Ноздреву, Собакевичу и Плюшкину, описано посещение Чичиковым помещичьих усадьб с целью покупки «мертвых душ». В последующих четырех главах - хлопоты по оформлению «покупок», возбуждение и толки в городе по поводу Чичикова и его предприятия, смерть прокурора, испугавшегося толков о Чичикове. Одиннадцатая глава завершает первый том.

Во втором томе, дошедшем до нас не полностью, много больше трагичности и динамичности. Чичиков продолжает наносить визиты помещикам. Вводятся новые персонажи. Одновременно происходят события ведущие к перерождению главного героя.

Композиционно поэма состоит из трех внешне не замкнутых, но внутренне взаимосвязанных кругов - помещики, город, жизнеописание героя - объединенных образом дороги, сюжетно связанных аферой Чичикова.

«… Не в шутку назвал Гоголь свой роман «поэмою» и что не комическую поэму разумеет он под нею. Это нам сказал не автор, а его книга. Мы не видим в ней ничего шуточного и смешного; ни в одном слове автора не заметили мы намерения смешить читателя: все серьезно, спокойно, истинно и глубоко… Не забудьте, что книга эта есть только экспозиция, введение в поэму, что автор обещает еще две такие же большие книги, в которых мы снова встретимся с Чичиковым и увидим новые лица, в которых Русь выразится с другой своей стороны…» («В.Г. Белинский о Гоголе», ОГИЗ, Государственное издательство художественной литературы, Москва, 1949).

В.В. Гиппиус пишет, что Гоголь построил свою поэму в двух планах: психологическом и историческом.

Задача первого плана - вывести как можно больше характеров, которые прикреплены к помещичьей среде. «Но значение гоголевских героев перерастает их первоначальную социальную характеристику. Маниловщина, Ноздревщина, Чичиковщина получили… значения больших типических обобщений. И это не было только позднейшим историческим переосмыслением; обобщенный характер образов предусмотрен в авторском замысле. Об этом Гоголь напоминает по поводу почти каждого из своих героев». (В.В. Гиппиус, «От Пушкина до Блока», издательство «Наука», Москва-Ленинград, 1966, стр. 127).

С другой стороны, каждый Гоголевский образ историчен, потому что отмечен чертами своей эпохи. Длительно пребывающие во времени образы дополнены вновь возникающими (Чичиков). Образы из «Мертвых душ» получили длительное историческое значение.

Роман остается неизбежно в пределах изображения отдельных людей и событий. В романе нет места образу народа и страны.

Задачи Гоголя жанр романа не вмещал. «Исходя из этих заданий (не отменявших, но включавших в себя углубленное изображение реальной жизни), нужно было создать особый жанр - большую эпическую форму, более широкую, чем роман. Гоголь и называет «Мертвые души» поэмой - отнюдь не в шутку, как говорила враждебная критика; не случайно на обложке «Мертвых душ», рисованной самим Гоголем, слово поэма выделено особо крупными буквами». (В. В. Гиппиус, «От Пушкина до Блока», издательство «Наука», Москва-Ленинград, 1966).

В том, что Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой была новаторская смелость. Называя свое произведение поэмой, Гоголь руководствовался следующим своим суждением: «роман не берет всю жизнь, но значительное происшествие в жизни». По-другому Гоголь представлял себе эпопею. Она «объемлет на некоторые черты, но всю эпоху времени, среди которого действовал герой с образом мыслей, верований и даже признаний, какие сделало в то время человечество…» «…Такие явления от времени до времени появлялись у многих народов. Многие из них хотя и писаны в прозе, но тем не менее могут быть причислены к созданиям поэтическим». (П. Антопольский, статья «Мертвые души», поэма Н. В. Гоголя», Гоголь Н. В., «Мертвые души», Москва, Высшая школа, 1980, стр. 6).

Поэма - это произведение о значительных явлениях в государстве или в жизни. Она подразумевает историчность и героичность содержания, легендарность, патетичность.

«Гоголь задумал «Мертвые души» как поэму историческую. С большой последовательностью он отнес время действия первого тома, по меньшей мере, лет на двадцать назад, к середине царствования Александра Первого, к эпохе после Отечественной войны 1812 года.

Гоголь прямо заявляет: «Впрочем, нужно помнить, что все это происходило вскоре после достославного изгнания французов». Вот почему в представлениях чиновников и обывателей губернского города Наполеон еще жив (он умер в 1821году) и может угрожать высадкой с острова Святой Елены. Вот почему быль или сказка о несчастном одноруком и одноногом ветеране - капитане победоносной русской армии, бравший Париж в 1814 году, так живо действует на слушателей почтмейстера. Вот почему один из героев второго тома (над которым Гоголь… работал значительно позже), генерал Бетрищев, целиком вышел из эпопеи двенадцатого года и полон воспоминаний о ней. И если Чичиков выдумал за Тентетникова какую-то мифическую историю генералов двенадцатого года, то и это обстоятельство льет воду на историческую мельницу Гоголя». (Вступительная статья П. Антопольского, «Мертвые души», Москва, Высшая школа, 1980, стр. 7). Это с одной стороны.

С другой - нельзя было назвать «Мертвые души» ничем иным, как поэмою. Потому что само название выдает свою лиро-эпическую сущность; душа - понятие поэтическое.

Жанр «Мертвых душ» стал своеобразной формой возведения повседневного жизненного материала до уровня поэтического обобщения. Принципы художественной типизации, используемые Гоголем, создают идейно-философскую ситуацию, когда действительность осознается исключительно в контексте глобальной этической доктрины. В этой связи особую роль играет название поэмы. После появления «Мертвых душ» разгорелись ожесточенные споры. Автора упрекали в посягательстве на священные категории, в покушении на основы веры. Название поэмы основано на приеме оксюморона, социальная характеристика персонажей соотносится с их духовным и биологическим состоянием. Конкретный образ рассматривается не только в аспекте морально-этических антиномий, но и в пределах доминантной бытийно-философской концепции (жизнь-смерть). Именно эта тематическая коллизия определяет специфический ракурс авторского видения проблем.

Гоголь определяет жанр «Мертвых душ» уже в титуле произведения, что объясняется желанием автора предварить читательское восприятие намеком на лирическую эпику художественного мира. «Поэма» указывает на особый тип повествования, в котором лирический элемент во многом преобладает над эпической масштабностью. Структура гоголевского текста представляет органический синтез лирических отступлений и сюжетной событийности. Особую роль выполняет в повествовании образ рассказчика. Он присутствует во всех сценах, комментирует, дает оценки происходящему, выражает горячее негодование или искреннее сочувствие». («Своеобразие повествовательной манеры в поэме «Мертвые души», грамота.ру).

В «Мертвых душах» художественно воплощено два мира: мир «реальный» и мир «идеальный». «Реальный» мир - это мир Плюшкина, Ноздрева, Манилова, Коробочки, - мир, который отражает современную Гоголю российскую действительность. По законам эпоса Гоголь создает картину жизни, наиболее плотно охватывая действительность. Как можно больше показывает он характеров. Чтобы показать Русь художник отстраняется от происходящих событий и занят созданием достоверного мира.

Это страшный, уродливый мир, мир перевернутых ценностей и идеалов. В этом мире душа может быть мертвой. В этом мире перевернуты духовные ориентиры, законы его аморальны. Мир этот - картина современного мира, в которой и карикатурные маски современников, и гиперболические, и доведение происходящего до абсурда…

Мир «идеальный» строится в соответствии с критериями, по которым судит себя и жизнь автор. Это мир истинных духовных ценностей, высоких идеалов. Для этого мира человеческая душа бессмертна, ибо она воплощение Божественного в человеке.

«Мир «идеальный» - мир духовности, духовный мир человека. В нем нет Плюшкина и Собакевича, не может быть Ноздрева и Коробочки. В нем есть души - бессмертные человеческие души. Он идеален во всех значениях этого слова. И потому этот мир нельзя воссоздать эпически. Духовный мир описывает иной род литературы - лирика. Именно поэтому Гоголь определяет жанр произведения как лиро-эпический, назвав «Мертвые души» поэмой». (Монахова О. П., Малхазова М. В., Русская литература XIX века, часть 1, Москва, 1995 год, стр. 155).

Вся композиция огромного произведения, композиция всех томов «Мертвых душ» подсказана Гоголю бессмертно «Божественной комедией» Данте, где первый том - ад и царство мертвых душ, второй том - чистилище и третий - рай.

В композиции «Мертвых душ» огромное значение имеют вставные новеллы и лирические отступления. Особенно важна «Повесть о капитане Копейкине», которая находится как бы вне сюжета, но показывает пик омертвления человеческой души.

Экспозиция «Мертвых душ» перенесена в конец поэмы - в одиннадцатую главу, которая является почти началом поэмы, показывая главного героя - Чичикова.

«Чичиков задуман как герой, которому предстоит грядущее возрождение. Способ мотивировки самой этой возможности ведет нас к новым для XIX в. сторонам гоголевского художественного мышления. Злодей в просветительской литературе XVIII в. сохранял право на наши симпатии и на нашу веру в его возможное перерождение, поскольку в основе его личности лежала добрая, но извращенная обществом Природа. Романтический злодей искупал свою вину грандиозностью своих преступлений, величие его души обеспечивало ему симпатии читателя. В конечном счете, он мог оказаться уклонившимся с пути ангелом или даже мечом в руках небесного правосудия. Гоголевский герой имеет надежду на возрождение потому, что дошел до предела зла в его крайних - низких, мелочных и смешных - проявлениях. Сопоставление Чичикова и разбойника, Чичикова и Наполеона,

Чичикова и антихриста делает первого фигурой комической, снимает с него ореол литературного благородства (параллельно проходит пародийная тема привязанности Чичикова к «благородной» службе, «благородному» обращению и пр.). Зло дается не только в чистом виде, но и в ничтожных его формах. Это уже крайнее и самое беспросветное, по мнению Гоголя, зло. И именно в его беспросветности таится возможность столь же полного и абсолютного возрождения. Такая концепция связана органически с христианством и составляет одну из основ художественного мира «Мертвых душ». Это роднит Чичикова с героями Достоевского. (Ю.М. Лотман, «Пушкин и «Повесть о капитане Копейкине. К истории замысла и композиции «Мертвых душ», gogol.ru).

«Гоголь любит Русь, знает и отгадывает ее творческим чувством лучше многих: на всяком шагу мы это видим. Изображение самых недостатков народа, если взять его даже в нравственном и практическом отношениях, наводит у него на глубокие размышления о натуре русского человека, о его способностях и особенно воспитании, от которого зависит все его счастье и могущество. Прочтите размышления Чичикова о мертвых и беглых душах (на стр. 261 - 264): насмеявшись, вы глубоко раздумаетесь о том, как растет, развивается, воспитывается и живет на белом свете русский человек, стоящий на самой низшей ступени жизни общественной.

Да не подумают также читатели, чтоб мы признавали талант Гоголя односторонним, способным созерцать только отрицательную половину человеческой и русской жизни: о! конечно, мы так не думаем, и все, что говорено прежде, противоречило бы такому утверждению. Если в этом первом томе его поэмы комический юмор возобладал, и мы видим русскую жизнь и русского человека по большей части отрицательною их стороною, то отсюда никак не следует, чтобы фантазия Гоголя не могла вознестись до полного объема всех сторон русской жизни. Он сам обещает нам далее представить все несметное богатство русского духа (стран. 430), и мы уверены, заранее, что он славно сдержит свое слово. К тому же и в этой части, где само содержание, герои и предмет действия увлекали его в хохот и иронию, он чувствовал необходимость восполнить недостаток другой половины жизни, и потому в частых отступлениях, в ярких заметах, брошенных эпизодически, дал нам предчувствовать и другую сторону русской жизни, которую со временем раскроет во всей полноте ее. Кто же не помнит эпизодов о метком слове русского человека и прозвище, какое дает он, о бесконечной русской песне, несущейся от моря до моря о широкому раздолью нашей земли, и, наконец, об ухарской тройке, об этой птице-тройке, которую мог выдумать только русский человек и которая внушила Гоголю жаркую страницу и чудный образ для быстрого полета нашей славной Руси? Все эти лирические эпизоды, особенно последний, представляют нам как будто взгляды, брошенные вперед, или предчувствие будущего, которое должно огромно развиться в произведении и изобразить всю полноту нашего духа и нашей жизни». (Степан Шевырев, «Похождения Чичикова или мертвые души», поэма Н.В. Гоголя»).

Степан Шевырев пишет также, что полный ответ на вопрос, почему Гоголь назвал свое произведение поэмой, можно будет дать, если произведение будет окончено.

«Теперь же значение слова: поэма - кажется нам двояким: если взглянуть на произведение со стороны фантазии, которая в нем участвует, то можно принять его в настоящем поэтическом, даже высоком смысле; - но если взглянуть на комический юмор, преобладающий в содержании первой части, то невольно из-за слова: поэма - выглянет глубокая, значительная ирония, и скажешь внутренно: «не прибавить ли уж к заглавию: «Поэма нашего времени»?» (Степан Шевырев, «Похождения Чичикова или мертвые души», поэма Н.В. Гоголя»).

Душа не должна быть мертва. А воскрешение души - это из области поэтического. Потому задуманное произведение в трех томах Гоголя «Мертвые души» - поэма; дело тут не в шутке и не в иронии. Другое дело, что замысел не был доведен до конца: читатель не увидел ни чистилища, ни рая, а только ад российской действительности.

Жанровое своеобразие «Мертвых душ» до сих пор вызывает споры. Что это - поэма, роман, нравоописательная повесть? В любом случае, это великое произведение о значительном.