Главная › Пособия и документы › Похищение из сераля (1781—1782). Похищение из сераля

Похищение из сераля (1781—1782). Похищение из сераля

Моцарт Кремнев Борис Григорьевич

«ПОХИЩЕНИЕ ИЗ СЕРАЛЯ»

Любил ли он Констанцу? Да, любил. Но какую? Ту ли, которая тайком приходила к нему и, крадучись, уходила, горячую и неугомонную, когда они оставались вдвоем, и подавленную и удрученную страхом на людях, или же ту, другую - сосредоточенно-задумчивую и нежную, спокойно-ровную в непоколебимой верности своей, поэтичную и отважную, хрупкую и стойко-твердую, готовую расстаться с жизнью во имя любви? Первая Констанца была рядом с ним, вторая - в нем, он ее создал, он ее породил. И трудно было сказать, кто был ему ближе - первая, реально существующая Констанца, или же вторая, плод его воображения. Первая заронила в его душу семечко, из которого выросла вторая, и эта вторая своим поэтичным светом озаряла первую. И чем дальше, тем больше и глубже любил он первую Констанцу во второй и вторую в первой. И любовь эта - и чувственная, и возвышенная, и порывисто-страстная, и лирически-нежная - помогала ему жить и творить: жить, потому что жизнь в Вене на первых порах складывалась не очень легкая; творить, потому что вторая Констанца была героиней оперы, которую он в то время писал, - «Похищение из сераля».

На этот раз Моцарт избрал форму не «серьезной» оперы, а комической, наиболее демократичной, близкой народу. И при этом «Похищение из сераля» было не чужестранной, итальянской, а своей, немецкой комической оперой. Выбор этот был, конечно, не случаен.

Великие идеи Просвещения все шире распространялись по Европе. Проникали они и в Австрию. Даже в аристократически консервативной Вене все чаще и громче раздавались голоса протеста против иностранного засилья в культуре. Прогрессивные силы общества все смелей и настойчивей ратовали за развитие национального самосознания, за то, чтобы жизнь и искусство развивались не чужеродным, заимствованным у иностранцев, а своим, собственным путем. Эти передовые настроения оказались настолько сильны, что даже император Иосиф II, ярый италоман, вынужден был согласиться создать в Вене немецкий национальный театр. В 1776 году был учрежден национальный драматический театр, а годом позже взамен ликвидированной итальянской оперы - национальный оперный театр. Его репертуар составили зингшпили - небольшие немецкие музыкальные комедии бытового характера, в которых пение, музыка и танцы перемежались разговорными эпизодами.

Первый же спектакль венского национального театра оперы зингшпиль «Рудокопы» имел такой громадный успех, что автора его, безвестного оркестранта Игнаца Умлауфа, назначили руководителем нового театра. Простой бытовой сюжет «Рудокопов», доходчивая, мелодичная музыка народно-песенного склада нашли горячий отклик в среде демократической публики.

С легкой руки Умлауфа зингшпиль быстро завоевывает венскую сцену. Вслед за «Рудокопами» появляются зингшпили других композиторов - Бенды, Аспельмайера, Ульбриха, а также многочисленные переделки на немецкий лад французских комических опер Монсиньи, Гретри, Госсека. Даже императорский фаворит итальянец Сальери, несмотря на все свое презрение к немецкой музыке и немецкому языку, сочинил зингшпиль «Трубочист».

Однако количество зингшпилей далеко не соответствовало их качеству. Они не выдерживали сравнения ни с итальянской, ни с французской комической оперой; музыкальный язык их был примитивен, выразительные средства ограничены. Нехитрые песенки заменяли и них развернутые арии, вся оркестровая партия сводилась к простенькому аккомпанементу, не было сложных ансамблей, львиную долю занимали разговорные сцены. По существу, это были не оперы, а комические пьески с пением, музыкой и танцами.

На долю Моцарта выпала нелегкая задача - на основе простеньких венских зингшпилей, используя достижения итальянской и французской комической оперы, создать национальную оперу, не уступающую лучшим образцам современного оперного искусства. С этой поистине исторической задачей он справился блестяще. Недаром Моцарт издавна готовил себя к ее решению, годами мечтал о создании национальной оперы.

«Похищение из сераля» заложило основы национального оперного искусства. Рядом со всеми зингшпилями опера Моцарта была подобна великолепному дворцу, возвышающемуся над скромными хижинами. Это зорко подметил Гёте. Он, горячо приветствовавший первые немецкие музыкальные комедии, после появления «Похищения из сераля» писал:

«Все наши усилия замкнуться в узких рамках несложного и ограниченного были развеяны в прах, как только выступил Моцарт. «Похищение из сераля» опрокинуло все».

Пьеска лейпцигского коммерсанта Кристофа Бретцнера «Бельмонт и Констанца», или «Похищение из сераля», которую венский актер и режиссер Готлоб Стефани положил в основу либретто, почти ничем не выделялась из общей массы комедий и зингшпилей, наводнявших сцены театров того времени. Это довольно тривиальная история о том, как юноша Бельмонт, преодолевая множество препятствий, вызволяет свою возлюбленную Констанцу из турецкой неволи, где она томится в плену у влюбленного в нее паши Селима. В пьесе много действия, развивается оно живо, сюжет изобилует острыми, неожиданными и смешными положениями. Кроме занимательности, пьеса обладала еще одним достоинством, весьма немаловажным в глазах публики, - она была окрашена в условный «восточный» колорит, очень любимый венцами.

Вместе с тем образы ее не выходили за узкие рамки схемы, это не живые люди, а фигуры без лица и характера, передвигаемые рукой в меру опытного драматурга.

Надо было обладать музыкально-драматическим гением Моцарта, чтобы на основе такой поверхностной пьески создать произведение высокого искусства. Это потребовало немало труда. Моцарт начал с переработки либретто. По его настоянию либреттист заново переписал целые эпизоды, произвел сложную композиционную перекомпоновку сцен, ввел совершенно новую интригу, по существу заново создал один из центральных и самых удачных образов оперы - комический образ Осмина, надсмотрщика в серале паши, заклятого врага всех чужеземцев. Моцарт придирчиво вникал в каждое слово и заставлял либреттиста менять неудачные стихи, фразы до тех пор, пока они не удовлетворяли всем требованиям композитора.

И все это ради главного - ради характеров, не застывших масок итальянской оперы-буффа, не эскизно-штриховых набросков персонажей немецкого зингшпиля, а психологически разработанных образов. Столбовой же дорогой, которая вела Моцарта к этой цели, по-прежнему была музыка. Она для него в опере - самое существенное, ей подчинены все, абсолютно все выразительные средства.

В «Похищении из сераля» композитор использует самые разнообразные формы музыкальной драматургии: арии - лирические, комические, виртуозные, - песенки, куплеты, сложные вокальные ансамбли, развитые финалы и оркестровые эпизоды. Каждый из музыкальных номеров способствует наиболее полному раскрытию внутреннего мира героев. Нежная и мечтательная натура Бельмонта как нельзя лучше обрисована полными томления и вздохов, волнения и страстного нетерпения ариями. Прозрачная ясность и гармоничная красота этих арий очень тонко передает душевную чистоту и благородство героя.

Но для создания полнокровного образа Моцарту только вокальной партии, пусть даже изумительной по своей мелодической выразительности, уже мало. Он дополняет ее оркестром. Инструменты у него не просто аккомпанируют певцам, как это было у большинства современных итальянских композиторов, а передают душевные переживания героев. По словам Моцарта, во второй арии Бельмонта «О, как робко» - одной из самых лучших в опере - «биение переполненного любовью сердца» выражено «двумя скрипками в октаву… Видишь трепет, колебание, видишь, как взволнованно вздымается грудь, - это выражено крещендо; слышишь шепот и вздохи - это выражено засурдиненными первыми скрипками и флейтой, играющей в унисон».

Вообще оркестр - одно из главных действующих лиц оперы, ему принадлежит важнейшая роль. Оркестр «Похищения из сераля» - это сама жизнь, бурливая, пульсирующая, переливающаяся множеством разнообразнейших красок. Он вторгается в действие, движет и развивает его, помогает проникнуть в сердца героев, гармонией и инструментами досказывает то, что не в силах передать певцы.

С первых же тактов увертюры Моцарт вводит нас в светлую атмосферу оперы. Звонкой радостью, ярким солнечным светом пронизано форте струнных, то и дело перемежающееся с пиано. Неожиданно в эту веселую игру света и тени вторгается так называемая «турецкая музыка», модулируемая в различных тональностях: к скрипкам, виолончелям и альтам присоединяются такие редкие и своеобразные по звучанию инструменты, как флейта-пикколо, литавры, большой барабан, треугольник. Они придают музыке тот чудесный экзотический колорит, который присущ восточной сказке.

Веселая звонкоголосица прерывается так же внезапно, как и началась. И вот в оркестре уже слышится нежная и трогательно-сладостная мелодия. Мечтательное раздумье, чуть приметная грусть вводят слушателя в поэтический мир лирики. Эта медленная часть увертюры - анданте - построена на основе арии Бельмонта из первого акта, только там она звучит не в миноре, как в увертюре, а в мажоре.

А затем вновь возвращается звонкое и шумное веселье.

Вся эта смена контрастов происходит необычайно быстро, динамично, как говорится, не переводя дыхания. Недаром Моцарт писал: «Думаю, слушая увертюру, не заснешь, если даже не спал всю ночь напролет».

Благородному и чистому Бельмонту в опере противопоставлен грубый, кровожадный Осмин, пьяница и чревоугодник. Сочный юмор в обрисовке этого персонажа сочетается с жизненной правдой. Композитор, стремясь достигнуть комического эффекта, постоянно контролирует себя, проверяет, не погрешил ли он против правды жизни. Ария Осмина «Клянусь бородою пророка», пишет Моцарт, «хотя и идет в том же самом темпе, но написана быстрыми нотами. А так как гнев его все возрастает и слушатели думают, что ария уже заканчивается, неожиданное аллегро ассаи в совершенно ином темпе, в совсем иной тональности произведет замечательный эффект. Ведь человек, вскипев гневом, переходит все границы, полностью теряет самообладание, не помнит себя от ярости. Так же и музыка - она должна потерять власть над собой».

Вместе с тем Моцарту, гениальному реалисту, чужд натурализм. Он тонко чувствует ту подчас едва уловимую в искусстве грань, когда художник перестает творчески отображать действительность, а начинает рабски копировать ее, когда он изображает не главное, не типическое, а случайное, несущественное, когда изображение теряет перспективу и гармоничность, когда прекрасное становится безобразным. Поэтому Моцарт считает - и это один из краеугольных камней его эстетики, - что «выражение страстей, какими бы пылкими они ни были, никогда не должно вызывать отвращение, и музыка, даже в ужасных случаях, не должна оскорблять ухо, напротив, услаждать его, то есть постоянно оставаться музыкой».

Каждый из музыкальных номеров оперы, будь то ария, дуэт, терцет или квартет, полон красоты. Мелодический родник Моцарта поистине неисчерпаем. Напевы, один чудесней другого, покоряют слушателя, трогают душу, волнуют сердце, ласкают слух. Из этого моря чарующих мелодий рождаются образы, неповторимые в своей индивидуальности - лукавая и живая Блондхен, верная служанка Констанцы; находчивый, смекалистый Педрильо, надежный помощник Бельмонта. Музыка правдиво раскрывает их внутренний мир. Лишь иногда Моцарту приходится в какой-то мере отходить от жизненной правды. Уступая настоятельным требованиям певцов - в те времена они были полновластными хозяевами оперной сцены, - он украшает некоторые арии затейливыми руладами колоратурных завитушек. «Арию Констанцы, - признается он, - я в какой-то мере принес в жертву бойкой глотке Кавальери».

Правда, эти виртуозные арии написаны с таким блеском и изяществом, озарены таким искренним чувством, что художественная целостность оперы не нарушается.

Над «Похищением из сераля», впрочем, так же, как и над большинством своих произведений, Моцарт работал с упоением, целиком отдаваясь охватившему его творческому порыву. На улице среди людской толчеи, дома за обедом, в театре - везде, находясь среди людей, он постоянно оставался наедине с самим собой. В мозгу его почти беспрерывно шла большая и сложная работа. Он сочинял, творил. А поздней ночью или ранним утром, чуть свет, садился за клавесин или письменный стол и торопливо заносил на бумагу те мысли, которые давно уже созрели и выкристаллизовались в голове. «Мои намерения, - пишет он, - настолько воодушевляют меня, что я нетерпеливо мчусь к своему письменному столу и с величайшей радостью подолгу просиживаю за ним». Благодаря всему этому он сочиняет с неслыханной даже для него быстротой. «На что мне обычно требуется 14 дней, я делаю за какие-нибудь 4 дня». Знаменитая ария Бельмонта «О, как робко» написана за день, а ария Констанцы и терцет сочинены всего лишь за полтора дня.

Однако и на этот раз написать оперу оказалось куда легче, чем поставить ее на сцене. Моцарт создал истинную жемчужину оперного искусства, и именно потому против него ополчился целый сонм врагов. Посредственность всегда завидует таланту. Злобные интриги и козни плелись вокруг оперы Моцарта. Мелкие людишки, в большинстве своем итальянские музыканты, занимавшие все ключевые позиции в музыкальном мире Вены, испугавшись, что появление свежего и большого таланта оттеснит их и лишит теплых, насиженных мест, всеми силами препятствовали постановке «Похищения из сераля».

Но Моцарт из этой борьбы вышел победителем. 12 июля 1782 года «Похищение из сераля» увидело свет рампы и имело выдающийся успех. Он был тем шумнее, что оперу неодинаково встретили разные слои публики. Демократическая часть слушателей горячо приветствовала появление первой национальной оперы, громом аплодисментов провожала почти каждый музыкальный номер, заставляла певцов без конца бисировать, устраивала овации композитору. Реакционеры же из аристократического лагеря и итальянская партия неистово выражали свое неодобрение: шикали, свистели, пытались сорвать спектакль.

Так было не только на первом, но и на последующих представлениях. «Могли ли вы предположить, - спрашивает Моцарт отца, - что вчера против нее было направлено еще больше козней, чем в первый вечер? Весь первый акт был ошикан».

Крупный венский вельможа граф Карл Цинцендорф, прослушав оперу Моцарта, записал в своем дневнике: «Вечером в театре. «Похищение из сераля». Опера, музыка которой отовсюду наворована». Недовольство оперой высказал и император Иосиф II. После премьеры он, кисло улыбнувшись, процедил:

Слишком красиво для наших ушей, да и чересчур много нот, милый Моцарт.

Ровно столько, сколько требуется, ваше величество, - смело ответил композитор.

«Некий человек из Вены, по фамилии Моцарт, осмелился злоупотребить моей драмой «Бельмонт и Констанца», переделав ее в оперу. Сим я решительно протестую против подобного посягательства на мои права.

Кристоф Фридрих Бретцнер ».

Однако ни брюзжанье самодовольно-глупых литераторов, ни происки завистливых музыкантов, ни злопыхательство аристократов, ни недовольство императора не могли помешать успеху оперы у широкой публики. На второе представление, по свидетельству Моцарта, «невозможно было достать ни одного места - ни в партере для благородной публики, ни в 3-м ярусе, а также нельзя было ни одной ложи достать». На следующем спектакле, по его же словам, «театр, несмотря на страшную жару, был снова битком набит. В будущую пятницу собирались снова ее давать, но я запротестовал - не хочу, чтобы вконец заездили. Люди помешались на этой опере. А все-таки приятно, когда имеешь такой успех».

Радовались появлению новой оперы Моцарта и истинные музыканты. Великий и прославленный Глюк, прослушав «Похищение из сераля», высказал ее создателю «множество комплиментов» и пригласил к себе отобедать.

До конца дней своих сохранил Моцарт горячую любовь к «Похищению из сераля» - опере, принесшей громкую славу и ему и всему немецкому музыкальному театру. Он всегда очень близко принимал к сердцу каждое новое представление «Похищения из сераля». Вот что рассказывает современник Моцарта, немецкий музыкальный писатель Фридрих Рохлитц о посещении композитором в 1789 году берлинского спектакля «Похищения из сераля».

«Моцарт впервые приехал в Берлин к вечеру. Не успел он выйти из кареты, как спросил у гостиничного слуги, не знавшего его:

Нет ли здесь вечером какой-нибудь музыки?

О да, - ответил слуга, - только что началась немецкая опера.

Ага, а что дают?

- «Похищение из сераля».

Прелестно! - вскричал Моцарт и рассмеялся.

Да, - продолжал слуга, - это очень красивая музыка. Сочинил ее, как, бишь, его зовут?

Между тем Моцарт уже ушел, в том же самом дорожном платье, в котором приехал.

Он стоит в проходе партера и хочет незаметно послушать. Но то ему не нравится исполнение некоторых мест, то он недоволен темпами, то ему кажется, что певцы и певицы слишком увлекаются «завитушками», как он это называл. Короче говоря, его интерес все возрастает. Сам того не сознавая, он все ближе и ближе придвигается к оркестру и одновременно то громко, то тихо что-то ворчит и бормочет. Стоящие вокруг люди, глядя сверху вниз на маленького, невидного человечка в скверном кафтане, смеются над ним, а он, естественно, ничего этого не замечает.

Наконец дошло до арии Педрильо. То ли у дирижера была неправильная партитура, то ли в нее внесли поправку, во всяком случае вторая скрипка на часто повторяющихся словах «Унывает лишь трусливый простофиля» - сыграла «ре-диез» вместо «ре».

Тут уж Моцарт не смог больше сдерживаться. Он во весь голос закричал:

Будьте вы прокляты! Играйте «ре»!

Все оглянулись, оглянулись и многие оркестранты. Некоторые из них узнали Моцарта. По оркестру, а оттуда по всему театру, подобно искре, пронеслось:

Моцарт! Здесь Моцарт!..

Некоторые актеры, особенно певица - мадам Бараниус, игравшая Блондхен, настолько перетрусили, что наотрез отказались выходить вновь на сцену. Сие известие дошло до дирижера, и он, смутившись, рассказал о нем Моцарту, к тому времени уже вплотную приблизившемуся к оркестру.

В тот же миг Моцарт был уже за кулисами.

Мадам, - сказал он. - Бросьте дурить. Вы пели превосходно! Превосходно! А чтобы в другой раз вы пели еще лучше, я сам поработаю с вами над ролью».

И по сей день в театрах, концертных залах, по радио звучит радостная, веселая, жизнеутверждающая музыка «Похищения из сераля», доставляя слушателям невыразимое наслаждение. Весной, юностью и любовью веет от этой оперы. Она с первого до последнего такта пронизана светлой радостью и оптимизмом. Чувствуется, что композитор сбросил, наконец, гнет, столь долго душивший его, и обрел желанную свободу. «Похищение из сераля»- это вдохновенная песнь о всепобеждающей силе молодости, гуманизма и благородства.

Из книги Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь автора Якубовская Ирина Павловна

Похищение мужа Эти подозрения быстро подтвердились. Прошла неделя, и произошло очередное ЧП. На этот раз украли моего мужа. Когда он шел домой с работы, его насильно запихнули в машину. Больше он ничего не помнил, при том что был абсолютно трезв. А случилось все это в

Из книги Усташский министр смерти автора Станоевич Бранимир

ПОХИЩЕНИЕ Америка не была бы Америкой, если бы она упустила возможность придать этому случаю привкус и аромат фильма ужасов, приправленного, естественно, некоторой дозой нервозности, таинственности и неопределенности. Любопытно то, как некоторые американские газеты

Из книги Моцарт автора Брион Марсель

Глава двенадцатая «Похищение из сераля» В Вене было объявлено о визите русского великого князя, и граф Розенберг поручил Штефани-младшему поставить по этому случаю гала-представление. Времени оставалось мало. Штефани, не успевая придумать собственный сюжет, попросту

Из книги Человек, который не знал страха автора Китанович Бранко

Похищение генерала фон Ильгена Мечислав Стефаньский был новым человеком в группе Кузнецова. В сентябре 1939 года, находясь на службе в армии Польши, попал в плен к немцам. Но из лагеря для военнопленных ему вскоре удалось бежать. Он нелегально перешел советскую границу и

Из книги Вьеварум автора Эйдельман Натан Яковлевич

Глава 9 ПОХИЩЕНИЕ Родился и жил я, подобно всем русским дворянам, в звании привилегированного холопа, в стране холопства всеобщего. Князь Петр Долгоруков Рассекречивание самых важных царских, правительственных тайн не началось и не окончилось тем "щедрым случаем",

Из книги Геродот автора Суриков Игорь Евгеньевич

«Похищение Европы» Наш рассказ о Греко-персидских войнах оказался достаточно подробным, и это не случайно. Если не представлять себе - хотя бы в общих чертах - их хода, то не удастся найти «пути» к Геродоту. Правда, сам будущий «Отец истории» не мог принимать участие в

Из книги Российский футбол: от скандала до трагедии автора Раззаков Федор

Похищение защитника В начале 60-х футболист Леонид Островский был личностью известной. Будучи воспитанником рижской «Даугавы», он в 1956 году, в возрасте 20 лет, был приглашен в московское «Торпедо» на позицию крайнего защитника. И довольно быстро стал в нем одним из лучших

Из книги Здравствуй, Чапичев! автора Фейгин Эммануил Абрамович

ПОХИЩЕНИЕ ПОПОВНЫ Железнодорожный клуб закрыли на ремонт. Свободные вечера мы теперь проводили в городском парке. Близилась осень, начался листопад. Кажется, именно этим парк и приобрел для нас какую-то особую прелесть. Мы бродили по аллеям, по мягкому ковру опавшей

Из книги Козьма Прутков автора Смирнов Алексей Евгеньевич

1856 год Похищение Ой піду, піду - з сірого хутора піду Да покину я у сім хуторі біду, Ой оглянусь я; за крутою горою,- Аж іде біда - все слідочком за мною. (Народная песня) В назначенный день я выехал с англичанином Эдуардом Михайловичем Сиссон в фургоне с вольным ямщиком.

Из книги Командир Разведгруппы. За линией фронта автора Терещенко Анатолий Степанович

Похищение Файленгауэра Самая важная тайна та, которую не раскрывает носитель этого секрета или его свидетель. Пока человек таит и хранит свою тайну от других, она его помощница, а когда он её выпускает, он становится её пленником. Обладателем большой тайны - важных

Из книги СССР. Зловещие тайны великой эпохи автора Непомнящий Николай Николаевич

Похищение - Словно лагерному начальству вдруг стало стыдно за творимый ими произвол, - рассказывает Алексей Фомич. - Даже умерших стали хоронить в могилах, да и блатота присмирела. Понятно, эти люди прошли фронт, многие фашистские концлагеря, повидали такое, что не

Из книги Сунь Ят-сен автора Ермашев Исаак Израилевич

2. Похищение в Лондоне 1 октября 1896 года «Маджестик» бросил якорь в Ливерпуле.Сунь Вэнь сошел на берег и сразу окунулся в шумную жизнь одного из крупнейших английских портов. Масштабы его не удивляли: Сан-Франциско и Нью-Йорк не уступят Ливерпулю. Но в первом океан,

Из книги Украденная жизнь автора Дюгард Джейси Ли

Похищение Сегодня обычное утро понедельника, 10 июня 1991 года. Я проснулась рано и жду, что мама перед уходом на работу поцелует меня на прощание. Вчера вечером я ей напомнила об этом.Итак, я лежу в постели и жду. Слышу, как закрылась входная дверь - мама ушла. Она забыла.

Из книги Незримая паутина автора Прянишников Борис Витальевич

Похищение Е. К. Миллера В начале июля 1937 года в Париж приехал заместитель начальника ИНО НКВД Шпигельгласс. Встретившись с Кривицким в ресторане на бульваре Монпарнас, Шпигельгласс поведал ему, что прибыл сюда с миссией величайшей важности.Поделившись московскими

Из книги Дом в небе автора Корбетт Сара

Глава 16. Похищение Потом я поняла, что нас пасли, наблюдали за нашим отелем. Они знали, что мы там живем. В точности не знали, кого они берут, но знали, что иностранцев. Все было спланировано заранее – насколько может быть спланировано похищение: ружья смазаны, силки

Из книги Улыбка Джоконды: Книга о художниках автора Безелянский Юрий

Похищение Джоконды Вы говорили: «Джек Лондон, деньги, любовь, страсть», - а я одно видел: вы – Джиоконда, которую надо украсть! И украли… Владимир Маяковский. «Облако в штанах», 1915 Вернемся к самому творцу картины. Последние три года Леонардо да Винчи провел во Франции. В

ПОХИЩЕНИЕ ИЗ СЕРАЛЯ

ОПЕРА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ

Либретто Г. Штефани-младшего

по тексту К. Ф. Бретцнера

Музыка В.А.Моцарта

Перевод Т. Лопатиной

Действующие лица С е л и м, паша - разговорная роль. Б е л ь м о н т, испанский дворянин - тенор. К о н с т а н ц а, возлюбленная Бельмонта - сопрано. Б л о н д а, ее камеристка - сопрано. П е д р и л ь о, слуга Бельмонта и смотритель садов паши - тенор. О с м и н, главный смотритель садов паши - бас. К л а а с, капитан - разговорная роль. С т р а ж н и к - разговорная роль. Н е м о й. Я н ы ч а р ы, с т р а ж а, с в и т а.

Действие происходит в поместье паши Селима

в середине XVI века.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Площадь перед дворцом паши Селима на берегу моря.

Б ельмонт (один) Здесь встретиться мечтаю, Констанца, я с тобой! О небо, умоляю, Дай прежний мне покой, Верни мне мой покой! Ах, вынести страданья нет силы, Ах, вынести страданья нет силы, Нет силы, о любовь! О любовь! О, дай мне миг желанный, желанный Увидеться с ней вновь, увидеться с ней вновь, Увидеться, увидеться с ней вновь! Но как мне войти во дворец? Как увидеть ее? Как поговорить?

(Осмин у дверей дворца приставляет к дереву лестницу,

поднимается по ней и рвет ин жир, складывая в корзин у.)

Осмин Если кто нашел подругу И она ему верна, Пусть тогда ее ласкает, Пусть целует, утешает От рассвета дотемна, Дотемна. Трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра! Бельмонт. Может, этот старик что-нибудь знает... Эй, дружище,не дворец ли это паши Селима? Осмин (поет, продолжая работать) Под замком держи голубку, Чтобы верность сохранить. От нахалов нет прохода, Все хотят отведать меда И вино чужое пить, Чужое пить, Трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра! Бельмонт. Эй, старик! Эй! Не слышишь, что ли? Это дворец паши Селима? Осмин (смотрит на него, отворачивается и продолжает петь) И конечно, лунной ночью Постарайся не заснуть! Всюду бродят негодяи, Глупых пташек завлекая, - И уж чести не вернуть, Не вернуть! Трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра, трал-ля-ли-ра!

(Спускается с лестницы.)

Бельмонт Будь проклят ты, устал я слушать! От этих песен вянут уши! Ответь скорей, тебя прошу! Осмин Кто вам позволил здесь браниться, Так горячиться, так сердиться? Что надо? Что надо? Что надо? Живо, я спешу! Живо, я спешу! Бельмонт Паши Селима этот дом? Осмин А? Бельмонт Паши Селима этот дом? Осмин Паши Селима этот дом.

(Хочет уйти.)

Бельмонт Еще вопрос! Осмин Ждать не могу я. Бельмонт Постой! Осмин Скорей, а то спешу я. Бельмонт Один вопрос! Осмин Ждать не могу я. Бельмонт Ответь! Осмин Скорей, а то спешу я. Бельмонт Так вы на службе у него? Осмин А? Бельмонт Так вы на службе у него? Осмин А? Бельмонт (повышая голос) Так вы на службе у него? Осмин Служу я в доме у него. Бельмонт Слыхал я, здесь Педрильо служит. Нельзя ль позвать его сюда? Осмин Ах, вон что! Негодяй вам нужен? Зовите вы, зовите вы, коль вам нужда! Зовите вы, коль вам нужда! Бельмонт (про себя) Какой-то олух мне попался! Осмин (глядя на него, также про себя) Да это плут, я догадался! Бельмонт и Осмин Какой-то олух мне попался, мне попался! (Да это плут, я догадался!) Бельмонт (Ос мину) Клянусь, клянусь, клянусь, Его добрее нет! Осмин Добряк, добряк, добряк - И жулик с малых лет! Бельмонт и Осмин Уверен я, он славный малый! (Чтоб черти в ад его забрали, В ад, в ад, в ад его забрали!) Бельмонт Осмин Бельмонт Да он простак, поверьте мне! Осмин Пускай бы он сгорел в огне! Бельмонт и Осмин Да он простак, поверьте мне, поверьте мне! (Пускай бы он сгорел в огне! Пускай бы он сгорел в огне!)

(Осмин хочет уйти.)

Бельмонт Еще один... Осмин Что надо вам? Бельмонт Вопрос задам! Осмин Что надо, что надо, что надо вам? Бельмонт Да я охотно... Осмин (с горькой усмешкой) Смотрел бы в окна, Чтоб все разведать И мед отведать? Прочь, запрещаю вам здесь ходить! Прочь! Прочь! Прочь! Прочь! Прочь! Запрещаю вам здесь ходить! Бельмонт Рехнулись, что ли? Со мною нагло Кто вам позволил так говорить, Кто вам позволил так говорить? Осмин К чертям идите! Бельмонт Яд берегите! Осмин Убью, бандит! Бельмонт Еще грозит! Осмин и Бельмонт Убью, бандит! Убью, бандит! (Еще грозит! Еще грозит!) Осмин К черту ступайте без промедленья, Нам вас не надо, или пощады Вам не видать! Вам не видать! Бельмонт Что вы безумны, нет в том сомненья. Только скандала мне не хватало. Зачем кричать? Зачем кричать? Осмин и Бельмонт (вместе) К черту ступайте без промедленья, Нам вас не надо, или пощады Вам не видать! Вам не видать! (Что вы безумны, нет в том сомненья. Только скандала мне не хватало. Зачем кричать? Зачем кричать?)

(Осмин выталкивает Бельмонта, тот уходит.)

Осмин (один). И такого негодяя, как Педрильо, посадили мне на шею; день и ночь только и делает, что вертится вокруг моих женщин и всюду сует свой нос. Но я выведу его на чистую воду, дождется - намну я ему бока! Не льсти он наше Селиму, давно болтался он на веревке!

(Входит Педрильо . )

Педрильо. Ну, как дела, Осмин? Паша еще не вернулся? Осмин. Смотри сам, раз тебе надо. Педрильо. Опять мрачнее тучи? Ты нарвал мне инжира? Осмин. Дать бы тебе яду, прихлебатель! Педрильо. Что я тебе такого сделал, что ты все время меня бранишь? Давай жить в мире. Осмин. С тобой? С таким негодяем, что спит и видит, как бы со мной разделаться? Задушить тебя надо! Педрильо. Но скажи - почему, почему? Осмин. Почему? Потому что я тебя терпеть не могу! Я таких балбесов знаю - Глаз с девчонок не спускают, - Им я самый злейший враг. Простаками притворятся все, И обмануть стремятся, Но я тоже не дурак! Ваши басни, ваши сказки, Ваши козни, ваши плутни Понял я давно, понял я давно, Понял я, понял я давно. Чтоб меня обставить, Сети надо ставить, - Я ведь так умен, я ведь так умен, да, Я ведь так умен! Бородой клянусь пророка, Вижу я тебя насквозь, День и ночь не дремлет око. Вот умрешь - утихнет злость, Утихнет злость. Педрильо. Какой ты жестокий человек, ведь я тебе ничего не сделал. Осмин . У тебя рожа висельника, этого довольно. Шкуру снять, обезглавить, Заклеймить, в огне зажарить, Отравить и повесить, Ослепить, язык отрезать. И опять - обезглавить, Заклеймить, в огне зажарить, Отравить и повесить, Ослепить, язык отрезать, Отрезать, отрезать! И опять - обезглавить, Заклеймить, в огне зажарить, Отравить и повесить, Ослепить, язык отрезать!

(Уходит в дом.)

Педрильо. Убирайся, проклятый надсмотрщик! Утро вечера мудренее. Неизвестно еще, кто кого проведет. Такому злодею выкопать яму - праздник для меня.

(Входит Бельмонт.)

Бельмонт. Педрильо, славный Педрильо! Педрильо. Ах, мой добрый господин! Вы ли это? Браво, госпожа Фортуна, браво! Вот что значит держать слово! Я уже отчаялся получить от вас весточку на мои письма. Бельмонт. Скажи, Педрильо, жива ли еще моя Констанца? Педрильо. Жива, и только благодаря вам. С того ужасного дня, когда рок сыграл с нами такую злую шутку, и наш корабль захватили пираты, мы перенесли немало бедствий. Счастье еще, что паша Селим купил всех троих - вашу Констанцу, мою Блонду и меня. Он велел нас отправить сюда, в свой загородный дворец. Донну Констанцу он выбрал себе в жены. Бельмонт (взволнованно). Ах, что ты сказал! Педрильо. Все не так плохо! Она попала еще не в самые худшие руки. Паша - не как другие, он не требует любви принуждением. Насколько я знаю, он пока в роли воздыхателя. Бельмонт. Так ли это? Верна ли мне еще Констанца? Педрильо. Можете не сомневаться, мой господин! Но что с моей Блондой, знает только небо! Бедная девочка томится у старого хрыча, которому паша ее подарил, и, может быть... ах, не хочется даже думать об этом! Бельмонт. Не тот ли это старик, что сейчас вошел в дом? Педрильо. Он самый. Бельмонт. И он любимчик паши? Педрильо. Любимчик, шпион и мошенник, каких поискать. Если бы он мог, убил бы меня одним взглядом. Бельмонт. Ах, Педрильо, что ты говоришь? Педрильо. Не отчаивайтесь! Между нами говоря, я на хорошем счету у паши. Благодаря моим познаниям в садоводстве, я у него в милости, у меня больше свободы, чем у тысячи других слуг. Все мужчины должны уйти из сада, когда там гуляют жены паши, а я остаюсь. Они даже заговаривают со мной, и паша не возражает. Правда, старый Осмин ворчит, особенно, когда моя Блонда сопровождает свою госпожу. Бельмонт. Что я слышу? И ты говорил с ней? О, скажи, скажи скорей! Она меня еще любит? Педрильо. И вы еще спрашиваете? Мне кажется, вы хорошо знаете свою Констанцу, у вас было достаточно времени, чтобы убедиться в ее чувствах. Но все-таки пора бежать. Вопрос только, не поймают ли нас? Бельмонт. Я обо всем позаботился. Мой корабль недалеко от пристани, он подберет нас по первому моему знаку, и... Педрильо. Постойте, постойте! Сначала надо захватить наших девушек, а это не так легко, как вы думаете! Бельмонт. Славный мой Педрильо, сделай так, чтобы я смог увидеть ее, поговорить с ней! Мое сердце трепещет от страха и радости! Педрильо. Хитростью должны мы выкрасть девушек, и следует поторопиться, надо одурачить старого хрыча. Будьте поблизости. Скоро паша вернется с морской прогулки. Я представлю вас как опытного архитектора. Строительство и садоводство - это две его страсти. Но, господин, держите себя в руках - Констанца будет с ним... Бельмонт (взволнованно). Констанца? Что ты говоришь? Я увижу ее? Педрильо. Тише, тише, ради бога, иначе все пропало! Кажется, они уже прибыли. Отойдите пока в сторону, я пойду ему навстречу. (Уходит.) Бельмонт (один) Констанца, Констанца, тебя я увижу... Ах! О, как робко сердце бьется, О, какое пламя в нем! Счастье вновь ко мне вернется, И разлука станет сном. Тоскую, вздыхаю, терзаюсь, мечтаю, Терзаюсь, мечтаю, И сердце любовью полно! Я слышу шепот? Лицо все пылает. Я слышу вздохи? Что будет, не знаю. Был я обманут, все только сон? О, как робко сердце бьется, О, какое пламя в нем! Я слышу шепот? Я слышу вздохи? Лицо все пылает, что будет, не знаю, что будет, не знаю! О, как робко сердце бьется, О, какое пламя в нем! Тоскую, вздыхаю, терзаюсь, мечтаю... О, как робко сердце бьется, О, какое пламя в нем! Какое пламя в нем!

(Вбегает Педрильо.)

Педрильо. Быстрее, быстрее прячьтесь! Паша идет!

(Бельмонт и Педрильо уходят.)

(Паша Селим и Констанца подплывают к берегу

на разукрашенном корабле, впереди - лодка с музыкантами.

Янычары выстраиваются на берегу.)

Янычары Все паше слагают гимны, паше слагают гимны. Над волною ветер мчит Песнь великому Селиму, великому Селиму, Ликованья хор звучит! Вейте прохладой, легкие ветры, Нежно качайте, волны, корабль. Песней встречая, славим Селима, Бьются, ликуя, наши сердца, Бьются, ликуя, ликуя, наши сердца! Все паше слагают гимны, паше слагают гимны. Над волною ветер мчит Песнь великому Селиму, великому Селиму, Ликованья хор звучит!

(Селим и Констанца сходят с корабля.

Янычары уходят.)

Селим. Все еще грустишь, милая Констанца? Все плачешь? Посмотри - этот чудесный вечер, эта прекрасная страна, чарующая музыка и моя нежная любовь - все это для тебя. Скажи скорее, что может утешить тебя, тронуть твое сердце? Ведь я могу приказать, могу быть жестоким с тобой, заставить тебя.

(Констанца вздыхает.)

Нет, Констанца, только твоему сердцу хочу я быть признателен, только тебе! Констанца. Ты так великодушен! О, если бы я могла ответить тебе взаимностью... но... Селим. Скажи, Констанца, скажи, что останавливает тебя? Констанца. Ты будешь ненавидеть меня. Селим. Нет, клянусь тебе. Ты знаешь, как велика моя любовь, ты свободна, как никто другой из моих жен, я люблю только тебя! Констанца. Прости меня! Я любила, знала счастье, А тоски не знала я, Знала счастье, а тоски не знала я. Сердце другу дорогому Навсегда я отдала. Но недолго длилось счастье, И горька судьба моя. Мой желанный так далеко, Он так далеко! Сердца боль познала я, Познала я!

(В это время паша, хмурясь, ходит по сцене.)

Ах, я говорила, ты будешь меня ненавидеть. Прости девушке, страдающей в разлуке с любимым. Ты так великодушен, так добр. Я готова быть твоей служанкой, твоей рабыней до конца своих дней, но не требуй невозможного, мое сердце навеки принадлежит другому. Селим. Неблагодарная! Как ты осмелилась! Констанца. Убей меня, Селим, убей, но не заставляй нарушать клятву. Я дала ее, когда пираты вырвали меня из рук любимого... Селим. Замолчи, ни слова больше! Не испытывай моего терпения, помни, что ты в моей власти! Констанца. Это так, но ты не воспользуешься ею. Я знаю твое доброе, великодушное сердце. Разве иначе открыла бы я тебе свое? Селим. Не злоупотребляй моей добротой. Констанца. Не торопи меня, господин, дай время забыть мою боль! Селим. Не в первый раз ты просишь об этом. Констанца. В последний раз! Селим. Пусть будет так, но только в последний. Иди, Констанца! Одумайся, а завтра... Констанца (уходя). О, я несчастная! О, Бельмонт, Бельмонт! Селим. Ее страдания, ее слезы, ее сопротивление покоряют меня все больше и больше, и еще сильнее жажду я ее любви. Да и кто бы захотел силой завладеть таким сердцем? Нет, Констанца, нет, и у Селима есть сердце, и Селим знает, что такое любовь!

(Входят Педрильо и Бельмонт.)

Педрильо. Господин, прости, если я тебе помешал.... Селим. Что ты хочешь, Педрильо? Педрильо (указывая на Бельмонта). Этот юноша у себя в Италии - известный архитектор. Он прослышал о твоем богатстве и прибыл, чтобы предложить свои услуги. Бельмонт. Господин, я был бы счастлив своим скромным искусством заслужить твою похвалу. Селим. Хм! Ты нравишься мне. Посмотрим, что ты умеешь. (К Педрильо.) Позаботься о нем. (Бельмонту.) Завтра я велю тебя позвать. (У ходит во дворец.) Педрильо. Победа, победа, господин! Первый шаг сделан. Бельмонт. Ах, дай мне прийти в себя! Я ее видел, видел эту добрую, верную, прекрасную девушку! О, Констанца, Констанца! Я на все готов ради тебя! Педрильо. Спокойней, мой господин! Умерьте свой пыл. Притворство нам больше поможет. Мы не у себя дома. Здесь можете спросить палача, нужна ли человеку голова на плечах. Наказание кнутом или веревка на шее здесь такая же обычная вещь, как завтрак. Бельмонт. Ах, Педрильо, если бы ты знал, что такое любовь! Педрильо. Как не знать! Я ничем не хуже других. Не думаете же вы, что мне приятно смотреть, как старый мошенник Осмин стережет мою Блонду? Бельмонт. О, если бы я мог с ней поговорить... Педрильо. Посмотрим, что можно сделать. Пойдемте в сад, но, ради бога, будьте осторожны, здесь всюду глаза и уши!

(Они хотят войти во дв орец, но в дверях появляется Осми н

и преграждает им дорогу.)

Осмин. Куда? Педрильо. Туда! Осмин (Бельмонту). Чего хочет это чучело? Пошел, пошел прочь! Педрильо. Потише, господин грубиян, потише! Он служит паше Селиму. Осмин. Да хоть дьяволу! Сюда он не войдет! Педрильо. Нет, войдет! Осмин. Попробуйте только переступить порог. Бельмонт. Наглец! Ты так непочтителен к человеку моего звания? Осмин. Мне нет дела до вашего звания! Прочь, прочь, или вас вытолкать в шею? Педрильо. Старый дурак! Это же архитектор, которого паша принял на службу. Осмин. Да хоть сам правитель, - держитесь от меня подальше. Что я, не вижу, что он из твоей шайки и хочет меня одурачить? У паши характер мягче воска, его легко обвести вокруг пальца, но у меня отличное чутье на жуликов, проходимцев и прочий сброд. Всякие мошенники строят планы, как бы меня обставить. Не на того напали! Осмин не дремлет! На месте паши я бы вас повесил. Можете корчить рожи сколько угодно! Педрильо. Не горячись так, старик, это тебе не поможет. Смотри, сейчас мы войдем. Осмин. Посмотрим, как вы это сделаете! (Загораживает дверь.) Педрильо. Тебя не спросим! Бельмонт. С дороги, презренный! Осмин Марш, марш, марш, живо прочь! Иначе, негодяи, прощайтесь с головой, Прощайтесь с головой! Бельмонт и Педрильо (по очереди) Ай-ай-ай! Ай-ай-ай! Он угрожает! Он угрожает! Смотри, какой герой! Смотри, какой герой! Осмин Не подходите! Бельмонт и Педрильо Дай нам дорогу! Осмин Не подходите! Бельмонт и Педрильо Дай нам дорогу! Осмин Я врежу вам! Я врежу вам! Я врежу вам! Я врежу вам! Назад! Назад! Назад! Ни шагу в дом! Ни шагу в дом! Бельмонт и Педрильо Не страшно нам! Не страшно нам! Вперед! Вперед! Вперед! И мы войдем! И мы войдем!

(Они оттесняют Осмина от двери.)

Осмин (вместе с Бельмонтом и Педрильо) Назад! Назад! Назад! Марш! Марш! Марш! Марш назад! Ни шагу в дом! Назад! Ни шагу в дом! Марш! Марш! Марш! Ни шагу в дом! Марш! Марш! Бельмонт и Педрильо Вперед! Вперед! Вперед! Вперед! Вперед! Вперед! И мы войдем! Вперед, и мы войдем! Прочь! Прочь! Прочь! И мы войдем! Вперед! Прочь! Прочь!

(Они отталкивают Осмина и входят в дом.)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сад при дворце паши Селима, в стороне жилище Осмина.

Справа скамья, слева беседка. За деревьями виден дворец.

Входят Блонда и Осмин.

Блонда (Осмину). Брань, запреты и приказы на каждом шагу! Запомни раз и навсегда: мне это надоело! Ты, может, думаешь, старый брюзга, перед тобой турецкая рабыня, которая тебя боится? Ты ошибаешься! Европейские девушки не такие, с ними надо иначе обращаться! Лишь нежностью и лаской, Любезностью и лестью Невинной девы сердце Легко завоевать. Но глупые запреты, Угрозы и приказы Любовь и верность сразу Навек должны прогнать. Лишь нежностью и лаской, Любезностью и лестью Невинной девы сердце Легко завоевать. Осмин. Ах, посмотрите, чего хочет эта девчонка! Нежность? Любезность? Что еще за нежности? Какой черт вбил тебе это в голову? Мы в Турции, здесь свои законы. Я твой господин, ты моя рабыня, я приказываю, ты должна повиноваться. Блонда. Рабыня? Я - твоя рабыня? А ну-ка, повтори еще раз! Осмин (про себя). Я сойду с ума от упрямства этой девчонки. (Громко.) Ты разве забыла, что тебя мне подарил паша Селим, и теперь ты моя рабыня? Блонда. Что ты заладил - паша Селим, паша Селим! Девушка не вещь, чтобы ее дарить! Я англичанка, рожденная свободной, и плохо будет тому, кто посмеет мне приказывать! Осмин (в сторону). Яд и кинжал! Клянусь Магометом, она меня доведет. И все-таки я люблю эту озорницу, несмотря на ее выходки. (Громко.) Я приказываю полюбить меня, и немедленно! Блонда. Ха-ха-ха! Подойди-ка, и ты получишь доказательства моей любви! Осмин. Безумная! Разве тебе непонятно, что ты моя, и я могу тебя наказать? Блонда. Не прикасайся ко мне, если тебе дороги глаза! Осмин. Как? Ты осмелишься... Блонда. А ты думал! Ты, наглец, слишком много себе позволяешь! Ты, старая образина, такой девушке, как я, молодой, красивой, рожденной для радости, посмел приказывать как служанке! Как раз для меня! Нам, женщинам, принадлежит власть, вы - наши рабы, и счастье, если у вас хватит ума смягчить свою участь. Осмин. Клянусь бородой, она сошла с ума! Вести себя так здесь, здесь, в Турции? Блонда. Надоел ты со своей Турцией! Женщина - везде женщина. Если ваши жены такие дуры, что позволяют собой командовать, тем хуже для них, в Европе мы этого не допускаем. Дайте мне только немного времени, и здесь все будет по-другому. Осмин. Клянусь Аллахом, она может поднять мятеж в гареме! Блонда. Научитесь просить, если вам что-нибудь нужно от нас, особенно таким противным кавалерам, как ты. Осмин. Если бы я плясал под твою дудку, как Педрильо, наверно, я бы тебе больше понравился. Блонда. Угадал, старичок, угадал! Представь, красавчик Педрильо приятнее мне, чем твоя мрачная рожа. И будь ты поумнее... Осмин. Я дал бы тебе волю - делай что хочешь, так, что ли? Блонда. Ты бы от этого только выиграл, иначе будешь всегда обманут. Осмин. Яд и кинжал! У меня уже терпение лопнуло! Немедленно в дом, а если ты посмеешь... Блонда. Не смеши меня. Осмин. В дом, я сказал! Блонда. С места не сойду! Осмин. Не жди, пока я загоню тебя силой. Блонда. На силу я отвечу силой. Моя госпожа велела мне придти в сад, она возлюбленная паши Селима, он души в ней не чает. Скажи я только слово, тебя накажут палкой. Прочь! Осмин (про себя). Да это сатана! Мне придется уступить, это так же верно, как то, что я мусульманин, иначе она выполнит свою угрозу. Уйду я, но вот мой совет - Беги от Педрильо-болвана, Беги от Педрильо-болвана. Блонда Пошел вон - таков мой ответ, Таков мой ответ, таков мой ответ, Приказы терпеть я не стану, Приказы терпеть я не стану, Терпеть я не стану, терпеть я не стану! Осмин Клянись мне! Блонда Пошел, пока цел! Осмин О, дьявол! Блонда Прочь! Ты надоел! Осмин Я с места не сделаю шагу, Не сделаю шагу, не сделаю шагу. Клянись, чтобы я прочь ушел. Клятву дай, чтоб я прочь ушел, Чтобы я прочь ушел. Блонда Не стану, не стану, не стану я клясться, бедняга, Хоть будь ты Великий Могол, Хоть ты будь Великий Могол, Ты будь Могол, Великий Могол. Осмин Там, в Англии, женщинам волю Напрасно дают англичане. Блонда Знай, тот, кто рожден не в неволе, Рабом он вовеки не станет! (вместе с Осмином) Свободу с рожденья он знает, Гордость и честь он не забыл. Знай, тот, кто рожден не в неволе, Рабом он вовеки не станет! Свободу с рожденья он знает, Гордость и честь он не забыл, Гордость и честь он не забыл, Гордость и честь он не забыл! Осмин Какие мученья, страданья Тому, кто тебя, кто тебя полюбил. Дают своим, дают своим, Дают своим женщинам волю! Какие мученья, страданья Тому, кто тебя, кто тебя полюбил! Блонда Пошел вон! Осмин Как смеешь со мной! Блонда Пошел вон! Осмин Как смеешь со мной! Блонда Не медли! Осмин Останусь с тобой! Блонда Не медли! Осмин Останусь с тобой, останусь с тобой, останусь с тобой! Блонда (выталкивает его) Жду как-нибудь после тебя я! Осмин Что слышу я, дерзость какая! Блонда и Осмин Жду как-нибудь после тебя я! (Что слышу я, дерзость какая!) Блонда (притворяясь, будто хочет выцарапать ему глаза) Иль хочешь без глаз ты остаться? Иль хочешь без глаз ты остаться? Надолго запомнишь меня! Осмин (отступая) Я должен скорее убраться, Я должен скорее убраться. Не девка, а сам сатана!

(Уходит.)

Блонда. Она идет сюда. Как она тоскует, бедная девушка! Какое горе - потерять любимого и стать рабыней. Мне ненамного легче, но я хоть могу видеть моего Педрильо, правда, иногда и украдкой... Ах, как трудно плыть против течения.

(Входит Констанца.)

Констанца (не замечая Блонды) Я страдаю, нет душе покоя С той поры, как я одна осталась! Бельмонт мой, о, где ты, милый? Без тебя навек исчезла радость, Я узнала горе, я узнала горе, И такая боль терзает грудь мою! Жребий мой - молча лить слезы, молча лить слезы, Я с тобой разлучена, я с тобой разлучена. Словно срезанные розы, Словно травы от мороза, Здесь увянет жизнь моя, увянет жизнь моя. Плач мой, вздохи и стенанья Ветерок уносит вдаль, ветерок уносит вдаль. Слезы очи мне туманят, Боль разлуки сердце ранит, В сердце горе и печаль, В сердце только горе и печаль. Блонда. Ах, моя милая барышня, вы все так же грустите? Констанца. Зачем спрашивать, разве ты не знаешь моего горя? Еще один день прошел, и опять никаких вестей, никакой надежды! А завтра... боже, не хочется и думать об этом! Блонда. Развеселитесь хоть немного. Взгляните - какой прекрасный вечер, как благоухают цветы, как чудесно поют птицы. Прогоните грусть и наберитесь мужества! Констанца. Какая ты счастливая: несмотря на свою участь, так спокойна. О, если бы и мне так! Блонда. Все зависит от вас, надейтесь... Констанца. Хотя нет ни малейшего проблеска надежды? Блонда. Я не отчаиваюсь, что бы ни случилось. Кто думает о плохом, тому будет еще хуже. Констанца. А кто обольщает себя надеждой и обманывается, тому остается только отчаяние. Блонда. Каждый живет по-своему. Думаю, что по-моему все-таки лучше. Вдруг Бельмонт появится с выкупом или каким-нибудь хитрым способом похитит нас. Разве мы первые, кто смог спастись от этих турецких негодяев? (Смотрит направо.) Я вижу пашу. Констанца. Не будем попадаться ему на глаза. Блонда. Поздно. Он нас уже заметил. Я могу уйти, он меня все равно прогонит. (Уходя.) Смелее, мы еще вернемся на родину.

(Входит паша Селим.)

Селим. Ну, Констанца, что ты надумала? День на исходе. Завтра ты должна меня полюбить, или... Констанца. Должна! Какое странное желание! Будто можно полюбить по приказу! Видно, турки все могут приказать! Вы достойны жалости - запираете своих возлюбленных, чтобы они выполняли ваши желания. Селим. Ты считаешь, наши женщины менее счастливы, чем ваши? Констанца. Они не знают лучшего! Селим. Значит, нет надежды, что ты изменишь свое мнение. Констанца. Господин! Я должна честно признаться. Зачем мне обольщаться пустой надеждой, что твое сердце смягчится? Я всегда буду думать так, как сейчас, буду уважать тебя, но - любить? Никогда! Селим. Ты в моей власти и не боишься говорить так? Констанца (проходя мимо него и садясь на скамью). Нет. Меня ожидает смерть, и чем скорее это произойдет, тем лучше. Селим. Презренная! Нет, не смерть, а страшные мучения! Констанца (вставая с места). Я ничего не боюсь и готова к самому худшему! Муки ожидают, ожидают, их я презираю, И не знаю, и не знаю, и не знаю страха я. Все, все, все, все стерпеть готова, Верна, верна буду слову, Клятву другу, клятву другу я дала. Верна я буду слову, Клятву другу я дала, я дала. Прошу пощады в последний раз, Судьба награду за это даст, награду даст. Ты глядишь сурово. Знай же, я готова! Муки все могу стерпеть, Все могу стерпеть, муки все стерпеть. Мне грозишь расправой, мукой, страшной карой, Но вновь свободу даст мне смерть, мне смерть!

(Уходит . )

Селим. Не сон ли это? Откуда у нее столько мужества? Или она надеется убежать? Я этого не допущу! (Хочет уйти.) Хотя нет, тогда бы она постаралась усыпить мои подозрения. Да, это отчаяние! Жестокостью я ничего не добьюсь, просьбами тоже. Если бессильны мольбы и угрозы - поможет хитрость. (Уходит.)

(Входит Блонда.)

Блонда. Ни паши, ни Констанцы? Неужели они договорились? Хотя вряд ли, милое дитя любит только своего Бельмонта. Я жалею ее всем сердцем, у нее такая нежная душа. Конечно, не будь рядом моего Педрильо, кто знает, что бы пришлось пережить мне! Но уж я бы не была такой недотрогой, как она. Мужчины не заслуживают того, чтобы принимать из-за них муки. Наверно, я бы думала как мусульманка.

(Входит Педрильо.

В руках у него корзина, где лежат бутылки с вином.)

Педрильо. Эй, эй! Блонда! Путь свободен? Блонда. Сюда, сюда! Паша вернулся. А своему старикашке я только что намылила голову. Ну, что у тебя? Педрильо. Новости, новости, от которых ты придешь в восторг! Блонда. Ну? Живо выкладывай! Педрильо. Прежде всего, голубка моя, я должен тебя расцеловать, ты ведь знаешь, как сладок запретный плод. Блонда. Тьфу! Тоже мне новость... Педрильо. Глупышка, не кричи так, Осмин услышит. Блонда. Ну? Что за новости? Педрильо. А такие, что близок конец нашего рабства. (Осматривается.) Бельмонт, возлюбленный Констанцы, здесь, и я привел его во дворец под видом архитектора. Блонда. Ах, что ты сказал?! Бельмонт здесь? Педрильо. Клянусь тебе! Блонда. Надо сказать Констанце! (Хочет уйти.) Педрильо. Постой, Блонда, выслушай сначала. У него здесь поблизости корабль, и сегодня ночью мы вас похитим. Блонда. Ах, милый, милый! Голубочек мой, ты заслужил поцелуй. Быстрей, быстрей найти Констанцу! (Хочет уйти.) Педрильо. Постой, постой, я еще не все сказал. В полночь Бельмонт придет с лестницей к окну Констанцы, а я - к твоему, и только нас и видели! Блонда. Чудесно! А как же Осмин? Педрильо. Вот сонное зелье для старого хитреца, подмешай незаметно ему в питье, поняла? У меня тоже припасена для него бутылочка. Кому-нибудь из нас непременно повезет. Блонда. Положись на меня. А может Констанца поговорить с Бельмонтом? Педрильо. Когда стемнеет, он придет в сад. Теперь иди и все расскажи Констанце, а я подожду здесь Бельмонта. До встречи, моя голубка, до встречи! Блонда. До встречи, милый! Ах, какую я доставлю ей радость! Как мне радостно, легко, Воли час недалеко! И хочу без промедленья Танцевать хоть целый день я! Пусть хозяйка улыбнется, Снова счастье к ней вернется. Я должна все рассказать! Я должна все рассказать! Как мне радостно, легко, Воли час недалеко, Недалеко, недалеко!

(Убегает.)

Педрильо (один). Скорей бы все было позади! Мы в открытом море, с нашими милыми в объятьях, а эта проклятая страна - за спиной! Рисковать - так рисковать! Теперь или никогда! Кто струсил - тот проиграл. Смело в схватку, смело в битву! Только трус удрать готов, только трус удрать готов! Испугаюсь, убегу я? Жизнью разве не рискну я, жизнью разве не рискну я? Нет, ах, нет, я не таков! Ах, нет, нет, нет, я не таков! Нет, я не таков, я не таков, я не таков, я не таков! Только трус удрать готов, только трус удрать готов! Смело в схватку, смело в битву! Смело в битву!

(Входит Осмин.)

Осмин. Эй, что тут за веселье? Ты чем-то чертовски доволен. Педрильо. А чего вешать голову? Тогда, к дьяволу, ничего не добьешься. В нашем роду все такие весельчаки. Веселье и вино скрасят самое жестокое рабство. Тебе, бедняге, не понять, какая чудесная штука стаканчик доброго старого вина. Старина Магомет дал-таки маху, когда запретил вам пить вино. Если бы не проклятый закон, ты мог бы пропустить со мной по стаканчику. Решай сам. (Про себя.) Может, клюнет, он любит выпить. Осмин. Вино?.. С тобой?.. Ну да, яд, наверно... Педрильо. Вечно одно и то же - яд и кинжал, кинжал и яд! Хватит дуться, будь поумней. Вот, смотри - две бутылки кипрского вина! (Показывает две бутылки, одна из которых больше другой.) Отличное вино! Осмин (про себя). Не врет ли? Педрильо. Замечательное вино! Превосходное вино! (Садится по-турецки на землю и пьет из маленькой бутылки.)

(Осмин проходит мимо него и садится справа.)

Осмин. Попробуй из большой бутылки. Педрильо. Думаешь, я подсыпал туда яд? Не беспокойся. Стоит ли стараться, чтобы из-за тебя черти поджаривали меня в аду? Вот смотри, я пью. (Отпивает немного из большой бутылки.) Теперь веришь? Или еще нет? Эх, Осмин, как тебе не стыдно! Бери! (Дает ему большую бутылку.) Или хочешь поменьше? Осмин. Нет, эту, эту! Но если ты меня выдашь... (Внимательно смотрит по сторонам.) Педрильо. Будто мы не нужны друг другу. Смелей! Магомет давно видит десятый сон, какое ему дело до твоей бутылки. Виват, Бахус, Бахус славный, Был он малый хоть куда! Виват, Бахус, Бахус славный, Был он малый хоть куда! Осмин Не рискнуть ли?.. Не глотнуть ли?.. и Аллах простит тогда? Педрильо Да что зря думать, что думать? Давай же, давай же, не медли, вопросы забудь, Не медли, вопросы забудь! Осмин (пьет) Ну, будь что будет, Бог не осудит. Могу я, могу я рискнуть! Педрильо и Осмин Девчонки-кокетки, блондинки, брюнетки, блондинки, брюнетки, Мы славим, мы славим, мы славим вас! Мы славим, мы славим, мы славим вас! Педрильо Ах, чудесно! Осмин Превосходно! Педрильо и Осмин Ах, божественный бальзам! Осмин Виват, Бахус, Бахус славный, Мой наполнивший стакан! Педрильо и Осмин Виват, Бахус, Бахус славный, Мой наполнивший стакан! Виват, Бахус, Бахус славный, Девчонки-кокетки, блондинки, брюнетки, Мы славим вас! Виват, Бахус, Бахус славный, Мой наполнивший стакан! Педрильо. Да, должен признаться, ничего нет лучше вина! Вино мне дороже всех девушек и сокровищ! Когда я не в духе, места себе не нахожу, бутылка - лучшее лекарство. И как только увижу дно, всю хандру как рукой сняло! Бутылка никогда не ворчит, как моя девчонка, когда ей что-нибудь взбредет в голову. Пусть себе болтают о прелестях любви и супружеской жизни, вино для меня слаще всего на свете!

(Постепенно темнеет.)

Осмин (чувствуя действие вина и сонного порошка). Верно... вино... вино... это прекрасный напиток и пусть наш великий пророк не обижается... яд и кинжал, но вино отличная штука!.. Так ведь... брат Педрильо? Педрильо. Так, брат Осмин,так! Осмин. Становишься таким... бодрым... (Клюет носом.) таким довольным... таким счастливым... У тебя больше ничего нет, брат? (Неуклюже тянется ко второй бутылке.) Педрильо (протягивая бутылку). Слушай, старик, не пей так много, а то в голову ударит. Осмин. Не беспокойся, я такой... такой... трезвый... Правда... (Начинает покачиваться.) очень... вкусно! Педрильо (про себя). Действует, действует! Осмин. Смотри... братец... не выдавай меня... если... Магомет, нет, нет... паша узнает... увидишь ли ты... свою Блонду... еще неизвестно! Педрильо (про себя). Ну, пора от него отделаться! (Громко.) Давай, старик, давай, пора на боковую, спать пора. (Поднимает его.) Осмин. Спать?.. Ты с ума сошел! Яд и кинжал! Кто же сейчас спит? Еще день... Педрильо. Да что ты! Солнце уже зашло! Давай, давай, а то паша застукает. Осмин (давая себя увести). Да, да... бутылка... доброго... паши... лучше... всего!.. Спокойной ночи... братец... спокойной ночи.

(Педрильо уводит Осмина в дом

и сразу же возвращается.)

Педрильо (передразнивая Осмина). Спокойной ночи... братец... спокойной ночи. Ха-ха-ха! Старый хвастун, одурачил я тебя! Яд и кинжал! Ты свое получил! Боюсь только, не рано ли он уснул, до полуночи еще три часа, за это время он проспится...

(Входит Бельмонт.)

Сюда, сюда, господин! Наш Аргус ослеп, я уж постарался. Бельмонт. О, если бы все кончилось благополучно! Скажи, Констанцы еще нет? Педрильо (показывая направо). Вот она идет. Поговорите с ней, но побыстрее, этот мошенник долго спать не будет.

(Входит Констанца и Блонда.

Констанца и Бельмонт обнимаются.)

Констанца. О, Бельмонт! Бельмонт. О, Констанца! Констанца. Не верю глазам! После стольких дней страха и страданий я опять в твоих объятьях! Бельмонт. В этот счастливый миг я забыл все свои горести! Констанца. Я хочу прильнуть к твоей груди и плакать! Ах, теперь я знаю - и от счастья плачут! Бельмонт Если слезы счастья льются, Значит, счастье к нам вернулось вновь. Нежных губ твоих коснуться - Дарит радость эту мне любовь! Ах, Констанца, ты со мною! О, блаженство неземное - Ты опять в моих объятьях, И богат я, словно Крез, Я богат, как Крез, И богат я, словно Крез! Нашего счастья вновь дождались, Снова с тобою повстречались, Не сдержать счастливых слез, Не сдержать, не сдержать нам счастья, нам счастья слез, Счастливых слез, счастливых слез! Констанца Ах, Бельмонт мой, ах, любимый! Бельмонт Ах, Констанца, друг мой милый! Констанца Снова вместе, что за счастье! Так хочу тебя обнять я После многих дней тревог, После многих дней тревог! Бельмонт Что за счастье, ты со мною! Вновь мы связаны судьбою, И в груди такой восторг, такой восторг! Констанца Видишь, льются слезы счастья... Бельмонт Как хочу их целовать я! Констанца Даришь вновь свободу мне! Бельмонт Это счастье не во сне! Констанца и Бельмонт Даришь вновь свободу, свободу мне, свободу мне! (Это счастье, счастье, счастье не во сне, не во сне!)

(Пока Бельмонт говорит с Констанцей, Педрильо в разговоре

с Блондой передразнивает Осмина, в конце сообщает,

что в полночь придет с лестницей под окно, чтобы ее похитить.)

Педрильо (Блонде) Милый ангел, все ли ясно? Приготовься в путь опасный, Ровно в полночь ждите нас, Ровно в полночь ждите нас! Блонда Вы спасете нас - я знаю, И минуты я считаю, Тороплю желанный час, Тороплю желанный час! Все Наконец на небосводе Свет надежды, надежды засиял, Свет надежды засиял! Скоро будем на свободе, Ликованья миг настал, Ликованья миг настал! Бельмонт Но все ж тревожно мне... Уверен не вполне... Всей правды я не знаю... Констанца Что, милый, говоришь? Ты в чем меня винишь, Ты в чем меня винишь? Открой все, не скрывая, не скрывая, не скрывая! Бельмонт Слыхал... Слыхал... что ты... (Молча смотрит на Констанцу.) Констанца (робко) Ну что же? Педрильо (показывая жестом, что он рискует быть повешенным за свои слова) Ах, Блонда, знать я должен... Та лестница прочна? Хочу я знать... Блонда Глупец, что ты болтаешь? А может, ты желаешь Другой вопрос задать, Другой вопрос задать? Педрильо Но ведь Осмин, но ведь Осмин, но ведь Осмин... Блонда И что же? Констанца Ты объяснить не можешь? Бельмонт Слыхал... Педрильо Но ведь Осмин... Бельмонт Что ты... Педрильо Но ведь Осмин... Констанца и Блонда Ну что же? (И что же?) Констанца Ты объяснить не можешь? Бельмонт Да вот... Педрильо (вместе с Бельмонтом) Но может быть, Осмин, Но может быть, Осмин - Твой грозный господин, - Тебя, тебя уже познал он, Ночами обучал он, обучал он, Уже познал он и обучал он? И чести больше нет? И чести больше, больше нет? Бельмонт Идет молва, но это лишь слова, Не будь такой печальной, Я слышал здесь случайно... Селим - любимый твой, любимый твой? Констанца (про себя) О, ты жесток со мной! Блонда (дает Педрильо пощечину) Вот, получай ответ! Педрильо (держит за щеку) Всё понял ясно я! Бельмонт (на коленях перед Констанцей) Констанца, ах, прости! Блонда (в гневе отходит от Педрильо) Стоишь ли ты меня? Констанца (вздохнув, отворачивается от Бельмонта) Так, может, мне уйти? Так, может, мне уйти? Блонда (Констанце) Констанца (Блонде) Педрильо (держась за щеку) Бельмонт (к Педрильо) Блонда Шалун мой думать стал - Ему я изменила. Констанца Бельмонт сейчас сказал - Селима я любила! Педрильо Что мне не лжет она, Клянусь чертями всеми! Бельмонт Констанца мне верна, И в этом нет сомнений! Констанца и Блонда Когда из-за сомнений И глупых подозрений Мужчины нас винят, Сердца у нас болят. Обиду затаят - Сердца у нас болят. Бельмонт и Педрильо Напраслиной и ложью Обидеть женщин можно. Обиду затаят - Сердца у нас болят. Обиду затаят - Сердца у нас болят. Педрильо Милый ангел, жду прощенья, Никаких теперь сомнений, Мне досталось поделом. Бельмонт и Блонда Ах, Констанца, ангел милый, Так хочу я, чтоб простила Мой вопрос, тебя молю! (Нет, не жди, чтоб я простила, Нет, не жди, чтоб я простила, Ты решил - я изменила С этим старым дураком!) Блонда (вместе с Констанцей, Педрильо и Бельмонтом) Не жди, чтоб я простила, Нет, не жди, чтоб я простила, нет, Ты решил - я изменила С этим старым дураком! Нет, не жди, чтоб я простила, Ты решил - я изменила С этим старым дураком, с этим старым дураком! Констанца Нам навек любовь дается, Нам навек любовь дается. Для тебя лишь сердце бьется, Одного, одного, одного тебя люблю, Одного тебя люблю! Педрильо Милый ангел, жду прощенья! Милый ангел, жду прощенья! Бельмонт Ах, Констанца, жду прощенья! Жду прощенья! Педрильо (на коленях) Жду прощенья! Бельмонт Умоляю! Педрильо Умоляю! Констанца и Блонда Я прощаю, прощаю, я прощаю!

(Бельмонт и Педрильо встают.)

Все И сомненьям всем конец! И сомненьям всем конец! Констанца Любовь мы восславим! Констанца и Блонда Любовь мы восславим! Констанца, Блонда, Бельмонт Любовь мы восславим! Бельмонт и Педрильо Любовь мы восславим! (Восславим!) Все Любовь мы восславим! Развеет сомненья Констанца и Блонда Горячее пламя двух верных сердец! Бельмонт (вместе с Констанцей, Блондой и Педрильо) Горячее пламя двух верных сердец! Горячее пламя двух верных сердец! Констанца Да, да, горячее пламя двух верных сердец! Блонда Да, да, да, горячее пламя двух верных сердец! Педрильо Горячее пламя двух верных сердец, Двух верных сердец! Все Любовь мы восславим! Развеет сомненья Горячее пламя двух верных сердец! Да, да, да, да, горячее пламя двух верных сердец! Двух верных сердец! Двух верных сердец!

(Все уходят.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Площадь перед дворцом паши Селима, недалеко от дворца жилище Осмина

с часами над окном, позади вид на море. Полночь.

Входят Клаас с лестницей и Педрильо.

Педрильо. Сюда, дружище Клаас, положи ее сюда и принеси вторую с корабля. Только тихонько, чтобы никакого шума, речь идет о жизни и смерти. Клаас. Все сделаю, я в таких вещах разбираюсь. Скорей бы уж они были на борту. Педрильо. Ах, дружище Клаас, если мы с нашей добычей доберемся до Испании, то уж, наверно, дон Бельмонт осыплет тебя золотом с головы до ног. Клаас. Это, пожалуй, чересчур. Ну, мне пора идти за лестницей. (Уходит.) Педрильо. Если бы я сказал, что у меня не колотится сердце, я бы соврал. Эти головорезы турки шуток не понимают, и хотя паша исключение, когда нужно отрубить голову, тут он настоящий турок.

(Клаас приносит вторую лестницу.)

Ну, дружище, снимайся с якоря, ставь паруса - через полчаса ты будешь полностью загружен. Клаас. Только побыстрее, а там уж - моя забота. (Уходит.) Педрильо. Надо перевести дух. Сердце колотится так, будто я задумал величайшее мошенничество!.. Но где же мой господин?

(Входит Бельмонт.)

Бельмонт (тихо). Педрильо! Педрильо! Педрильо. Как он кричит! Бельмонт. Все готово? Педрильо. Все! Теперь мне нужно обежать вокруг дворца, посмотреть, что к чему. А вы тем временем что-нибудь напевайте, я так делал каждый вечер. И если вы кого-нибудь встретите, или вас кто увидит - здесь каждый час проходит дворцовая стража - так ничего страшного, они уже привыкли к моему пению. Все-таки это лучше, чем стоять молча. Бельмонт. Я знаю, что делать. Приходи быстрей.

(Педрильо уходит.)

Бельмонт (один). О, Констанца, Констанца, как бьется мое сердце! Чем ближе долгожданный миг, тем больше я волнуюсь, мне и страшно и радостно, я боюсь и надеюсь. О любовь, направь меня к цели! Счастье свое любви доверю, Ее сильнее в мире нет, Ее сильнее, сильнее в мире нет. Любовь, в тебя я свято верю, Ты мне даешь надежды свет. В тебя я свято верю, Ты мне даешь надежды свет! Что мир вернуть не может вновь, Нам дарят верность и любовь, Нам дарят верность, дарят верность и любовь!

(Входит Педрильо.)

Педрильо. Все спят. Тихо, как наутро после потопа. Бельмонт. Тогда давай действовать. Где лестница? Педрильо. Не торопитесь. Сначала мне нужно подать им знак. Бельмонт. Так что же ты тянешь? Подавай! Педрильо (смотрит на часы). Пора, уже полночь. Идите на угол и посмотрите что там, чтобы потом не было сюрпризов. Бельмонт. Только не тяни. (Уходит.) Педрильо (вытаскивая мандолину). Храбрость - странная штука. Если уж ее нет, так что ни делай, все равно никогда не будет. Как колотится сердце! Мой папаша, должно быть, был изрядный трус. (Начинает играть.) Ну, с богом! (Поет под окном Констанцы.) Дева у мавров злых жила В чужой стране одна. Слезы и день, и ночь лила, Смелого рыцаря ждала У своего окна. И юный рыцарь прискакал В ту дальнюю страну. Деву в окне он увидал. - Я головой рискну, - сказал, - И волю ей верну. Пока все в порядке, никто не мешает.

(Возвращается Бельмонт.)

Бельмонт. Заканчивай, Педрильо. Педрильо. Но их еще нет. Или крепко спят, или паша рядом. Нужно попытаться еще раз. А вы оставайтесь на своем посту.

(Бельмонт уходит.)

Дева, пришел я за тобой, Меня давно ты ждешь. Стражники спят ночной порой, В полночь ты мне окно открой - И волю обретешь. Вот полночь бьет, он под окном. Сбылась ее мечта. Вместе на скакуне лихом Скрылись во тьме они тайком, И клетка вновь пуста.

(Педрильо покашливает. Констанца открывает окно.)

Окно открылось, господин, окно открылось!

(Входит Бельмонт.)

Бельмонт. Иду, иду! Констанца (из окна). Бельмонт! Бельмонт. Констанца, я здесь! (К Педрильо.) Давай лестницу!

(Педрильо приставляет лестницу к окну Констанцы и держит ее,

Бельмонт поднимается и влезает в окно.)

Педрильо. Прямо как в театре. (Прижимает руку к сердцу.) Вот скверно будет, если дело примет серьезный оборот. Если меня здесь схватят, то-то будет весело - голову отрубят, на кол посадят или повесят. Да что там, двум смертям не бывать, а одной не миновать!

(Бельмонт и Констанца выходят через дверь.)

Бельмонт. Ах, милый ангел, ты со мной, мы снова вместе! Ничто нас теперь не разлучит. Констанца. Как бьется сердце, я едва держусь на ногах. Только бы все хорошо закончилось! Педрильо. Скорей, не болтайте, иначе все пропало, вздохи и разговоры до добра не доведут! Теперь быстро на берег! Я сразу же за вами. (Подталкивает Бельмонта и Констанцу.)

(Бельмонт и Констанца уходят.)

Ну, Купидон-озорник, подержи мне лестницу и укрой меня густым туманом!

(Приставляет лестницу к окну Блонды под часами

и забирается наверх . )

Блонда! Голубка! Открой скорей, ради всего святого, не тяни, иначе все пропало!

(Окно открывается, Педрильо залезает внутрь.

Осмин и немой негр выходят из жилища Осмина,

Педрильо (оглядывается, замечает Осмина и лезет назад в окно). Что за черт выдал нас!

(Осмин лезет по лестнице следом за Педрильо.)

Осмин. Блонда! Блонда! Педрильо (Блонде). Назад! И только назад! (Закрывает окно .) Осмин. Погоди, мошенник, ты у меня не удерешь! Помогите! Помогите! Стража! Здесь разбойники! Сюда, сюда! (Спускается с лестницы.)

(Педрильо и Блонда выходят через дверь

и крадутся мимо лестницы.)

Педрильо и Блонда. О небо, помоги нам, или мы погибли! (Уходят.) Осмин. На помощь! На помощь! Скорей! (Хочет бежать за ними.)

(Стража с факелами останавливает Осмина.)

Стражник. Стой! Стой! Куда? Осмин (показывая налево). Туда! Туда! Стражник. Ты кто? Осмин. Отвяжитесь, а то разбойники убегут. Вы что, не видите? Вон лестница. Стражник. Это мы видим. А не ты ли ее поставил? Осмин. Яд и кинжал! Вы что, меня не знаете? Я главный смотритель садов паши. Из-за ваших вопросов разбойники убегут.

(Стража с факелами приводит Педрильо и Блонду.)

Наконец-то! Яд и кинжал! Глазам своим не верю! Вы вместе? Погоди, гнусный негодяй, тебе давно пора на виселицу! Педрильо. Братец, братец, ты что, шуток не понимаешь? Я только хотел немного прогуляться с твоей девчонкой, тебе ведь сегодня не до этого. (Тихо.) Помнишь... из-за кипрского вина... Осмин. Негодяй, ты хочешь меня запутать? Шутки шутить? Тебе отрубят голову, это так же верно, как то, что я мусульманин. Педрильо. А ты-то что с этого получишь? Мне снимут голову, а твоя - что, крепче сидит на шее?

(Другие стражники с факелами

приводят Бельмонта и Констанцу.)

Бельмонт (сопротивляясь). Презренные, пустите меня! Стражник. Тише, красавчик, тише! От нас не убежишь. Осмин. Смотри-ка, народу все больше! Господин архитектор тоже хотел прогуляться! О, негодяи! (Бельмонту.) Разве я не был прав, когда не хотел тебя пускать? Пусть теперь паша увидит, какая вокруг него подобралась шайка. Бельмонт. Отойдем в сторону. Можно с вами поговорить как с разумным человеком? Вот кошелек с цехинами, он ваш, и еще два таких же, отпустите меня. Констанца. Прошу вас. Осмин. Вы с ума сошли? Нам ваши деньги не нужны, у нас и своих хватает. Нам нужны ваши головы. (Страже.) Тащите их к паше Селиму. Бельмонт и Констанца. Сжальтесь, умоляем вас! Осмин. Ни за что на свете! Я давно мечтал об этой минуте. Прочь, прочь!

(Стража уводит Бельмонта, Констанцу,

Педрильо и Блонду.)

Осмин (один) О, как радоваться стану - Шею им петлей затянут И повесят прямо тут, прямо тут. Буду петь я, словно птица, И смеяться, и резвиться. Все тревоги прочь уйдут, Все тревоги прочь уйдут. О, как радоваться стану - Шею им петлей затянут И повесят прямо тут, прямо тут. Тихо, крадучись, как мыши, Пробирайтесь - я услышу И схвачу, кинжал и яд! Нос вы сунете в кладовку - Попадете в мышеловку, Вас веревкой наградят, Вас веревкой наградят! Тихо, крадучись, как мыши, Пробирайтесь - я услышу И схвачу, кинжал и яд! Кинжал и яд! Кинжал и яд! О, как радоваться стану - Шею им петлей затянут И повесят прямо тут, прямо тут. Я не стану больше злиться, Буду петь я, словно птица. Все тревоги прочь уйдут, Все тревоги прочь уйдут. О, как радоваться стану - Шею им петлей затянут И повесят прямо тут, прямо тут, Прямо, прямо, прямо тут, Их повесят прямо тут, их повесят прямо тут, Прямо тут, прямо тут!

(Уходит.)

Комната паши Селима. Горит ночник.

Входит Селим со свитой, навстречу ему - стража.

Селим (офицеру). Идите, узнайте, что там за шум, он меня разбудил. И позовите Осмина.

(Офицер хочет идти. Входит Осмин, который хотя и торопится,

но все еще немного сонный.)

Осмин. Господин, прости, что я осмелился так рано нарушить твой покой! Селим. Что случилось, Осмин, что случилось? Что там за крики? Осмин. Господин, в твоем дворце измена. Селим. Измена? Осмин. Христианские собаки похищают... наших женщин... Знаменитый архитектор, которого ты вчера по совету предателя Педрильо взял на службу, похитил... твою прекрасную Констанцу. Селим. Констанцу? Похитил? Так схватите их! Осмин. О, все уже сделано. Благодаря моей бдительности... их схватили. А мне... этот негодяй Педрильо тоже оказал честь, он украл мою Блонду, чтобы с ней... скрыться в дальние края. Яд и кинжал! Он за это поплатится головой! Смотри, их ведут.

(Стража приводит Бельмонта и Констанцу.)

Селим. Ах, изменник! Что я слышу? А ты, притворщица! Для этого нужна была тебе отсрочка? Ты злоупотребила моей добротой, чтобы обмануть меня? Констанца. В твоих глазах, господин, я достойна наказания. Но это мой любимый, единственный, кого я люблю, кому давно отдала свое сердце. Для него, ради него умоляла я об отсрочке. О, дай мне умереть! Я умру с радостью, но пощади его жизнь. Селим. И ты, дерзкая, смеешь просить за него? Констанца. И даже больше - умереть за него! Бельмонт. Паша! Никогда еще я не унижался до мольбы, никогда не стоял ни перед кем на коленях, но смотри - я у ног твоих и взываю к твоему милосердию. Я из знатного испанского рода, за меня будет уплачен любой выкуп. Сжалься, назначь выкуп за меня и Констанцу, и ты получишь все, что захочешь. Мое имя Лостадос. Селим (с удивлением). Что я слышу! Комендант из Орана, - ты знаешь его? Бельмонт. Это мой отец. Селим. Твой отец? Какое счастье - сын моего злейшего врага в моих руках! Это ли не удача? Знай, презренный, твой отец, этот варвар, виновен в том, что мне пришлось покинуть родину. Из-за его жадности я потерял любимую, которой дорожил больше жизни. Он отнял у меня положение, состояние, все! Словом, он погубил мое счастье. И сын этого человека - в моей власти! Скажи, будь на моем месте твой отец, что сделал бы он? Бельмонт (подавленно). Моя участь достойна сожаления. Селим . Ты прав. Как он поступил со мной, так и я поступлю с тобой. Следуй за мной, Осмин, я дам тебе приказания, пусть их замучают. (Страже.) Охраняйте их.

(Паша Селим уходит со свитой.

Осмин следует за ним.)

Бельмонт О грозный рок! Какое горе! И сердцу нет навек теперь покоя! Ах, Констанца, виновен пред тобою. О, что за боль! Констанца Ах, мой любимый, полно, не терзайся! Что значит смерть? Она дает покой. Она с тобою вместе - переход к блаженству вечному. Бельмонт Ты прекрасна, мой добрый ангел! Отраду мне дают твои слова. Твоя душа не помнит зла, а я... Тебе принес я смерть! Ах, настигла нас расплата! Жизнь теперь мне стала адом, Как с тобою встречусь взглядом? Ты умрешь из-за меня, ты умрешь из-за меня! Констанца Милый, я лишь виновата, виновата, Я тебя лишь погубила, Я, я тебя лишь погубила. Ты один сойдешь в могилу? Счастьем станет смерть моя. Констанца и Бельмонт Бельмонт и Констанца Жизнь с тобою - Это счастье неземное, неземное, Это счастье неземное! Без тебя мне счастья нет, Целый свет не нужен мне, целый свет не нужен мне. Бельмонт Ах, настигла нас расплата. Констанца Милый, я лишь виновата, виновата. Бельмонт Жизнь теперь мне стала адом, Как с тобою встречусь взглядом? Констанца Я тебя лишь погубила. Ты один сойдешь в могилу? Бельмонт Ты умрешь из-за меня! Констанца Счастьем станет смерть моя. Бельмонт Ты умрешь из-за меня! Констанца Счастьем, счастьем станет смерть моя.

(Постепенно светлеет.)

Констанца и Бельмонт Мой любимый, (Ангел милый,) Бельмонт и Констанца Жизнь с тобою - для меня Это счастье неземное, это счастье неземное! Без тебя мне счастья нет, Целый свет не нужен мне. Бельмонт Муки я приму достойно, Констанца Мне не страшно, я спокойна, Бельмонт и Констанца Если будешь ты со мной, Если будешь ты со мной, В тот миг со мной. Бельмонт Вместе с любимой Констанца Вместе с любимым Бельмонт и Констанца В смерти я найду покой, в смерти я найду покой! О, выше счастья нет! О, выше счастья нет! О, выше счастья нет - с любимым человеком Быть даже в смерти рядом, Простившись нежным взглядом, Оставить этот свет, Оставить, оставить этот свет! Оставить свет!

(Стража приводит Педрильо и Блонду.

Бельмонт идет им навстречу.)

Педрильо (Бельмонту). Ах, господин, мы погибли! О спасении нечего и думать. Все уже готово, чтобы отправить нас на тот свет. Страшно представить, что с нами хотят сделать! Меня, как я случайно услышал, сначала сварят в масле, а потом посадят на кол. Милое обращение! Ах, Блонда, Блонда, что они сделают с тобой? Блонда. Мне это безразлично. Раз все равно придется умереть, пусть делают, что хотят. Педрильо. Какое мужество! Я из старинного испанского рода и то не безразличен к смерти. Черт его знает... Боже мой, зачем я черта помянул?

(Входят Селим, радостный Осмин и свита.)

Селим. Ну, раб? Жалкий раб! Дрожишь? Ждешь приговора? Бельмонт. Да, паша, с большим хладнокровием, чем ты ожидал. Отомсти мне за несправедливость, которую совершил мой отец. Я готов ко всему и не осуждаю тебя. Селим. Должно быть, в твоем роду несправедливость в обычае, раз ты так легко смирился. Ты ошибся. Я слишком презираю твоего отца, чтобы поступить так же, как он. Ты свободен, так же, как и Констанца. Возвращайся на родину и скажи своему отцу, что ты был в моей власти, что я отпустил тебя. Пусть узнает, каким большим удовольствием было для меня отплатить благодеянием за несправедливость. Бельмонт. Господин! Я поражен... Селим (презрительно взглянув на него). Я верю тебе. Уходи и будь человечнее, чем твой отец, это и будет мне наградой. Констанца. Господин, прости! До сих пор я знала, что у тебя благородная душа, но теперь я восхищаюсь тобой! Селим (Констанце). Молчите! Хотя я слышал от вас много лжи, все-таки желаю, чтобы вам никогда не пришлось пожалеть, что вы разбили мое сердце. (Собирается уйти.)

(Педрильо идет за ним и падает на колени.)

Педрильо. Господин, можно нам, двум несчастным, попросить тебя о милости? Я с юности был верным слугой своего господина... Осмин. Господин, ради Аллаха, не дай проклятому прихлебателю обмануть себя! Никакой пощады! Он стократно заслужил смерть! Селим. Пусть ищет ее на родине. (Страже.) Проводите всех четверых на корабль. (Дает Бельмонту бумагу.) Вот ваши бумаги. Осмин. Как, он возьмет с собой и мою Блонду? Селим (шутливо). Старик, разве тебе не дороги глаза? Я забочусь о тебе лучше, чем ты сам. Осмин. Яд и кинжал! Я сейчас лопну от злости. Селим. Успокойся. Если ты ничего не выиграл, так хоть радуйся, что счастливо отделался.

(Занавес открывается, видна лодка на море.)

Бельмонт Я вижу - ты не варвар дикий. Прими признательность мою. Тебя везде я назову И благородным, и великим. Забывший милость человек Презренным должен стать навек. Констанца Я буду помнить человека, Что счастье снова мне вернул, Я в сердце свято сберегу К нему признательность навеки. Забывший милость человек. Презренным должен стать навек. Констанца, Блонда, Бельмонт, Педрильо, Осмин Забывший милость человек Презренным должен стать навек. Педрильо Запомню я, чтоб внуки знали, Что я мучений избежал, И, к счастью, на кол не попал, И здесь мне чуть башку не сняли. Забывший милость человек Презренным должен стать навек. Констанца, Блонда, Бельмонт, Педрильо, Осмин Забывший милость человек Презренным должен стать навек. Блонда Паша, добро я помнить буду, Живи сто лет и счастлив будь! А мне пора скорее в путь, Я прочь уйти спешу отсюда. (Указывает на Осмина.) Он растерзать меня бы рад, Нет сил терпеть мне этот взгляд. Осмин Смогли мерзавцы нас обставить, От злости лопнуть я готов! Поджарить этих подлых псов И прямо в ад к чертям отправить - Не надо им других наград! Шкуру снять, обезглавить, Заклеймить, в огне зажарить, Отравить и повесить, Ослепить, язык отрезать. И опять - обезглавить, Заклеймить, в огне зажарить, Отравить и повесить, Ослепить, язык отрезать! (В ярости убегает.) Констанца, Б лонда, Бельмонт, Педрильо Нет злу и мести оправданья! Нет злу и мести оправданья! Нет злу и мести оправданья! Прощать врагов, добром платить, И человечность сохранить - Одних великих, великих душ призванье! Констанца Того, кто это не поймет, Презренным всякий назовет. Констанца, Блонда, Бельмонт, Педрильо Того, кто это не поймет, Презренным всякий назовет, Презренным всякий назовет!

(Констанца, Бельмонт, Блонда и Педрильо идут к лодке.)

Янычары Мы пашу Селима славим, Славим, славим, славим! Да продлятся дни его! Да продлятся дни его! Честь и гордость он державы, Благородства торжество, Благородства торжество!

ПОХИЩЕНИЕ ИЗ СЕРАЛЯ

Опера в трех актах

Либретто Г. Стефани

Действующие лица:

Янычары, наложницы, рабы.

Место действия: Турция.

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ

За пять лет до начала работы над «Похищением из сераля» Моцарт мечтал о национальном австрийском музыкальном театре, который смог бы противостоять засилью итальянской оперы в Вене.

Эту мечту он осуществил. «Похищение из сераля» - первая национальная опера не только по замыслу своему, но и по языку. Об этом произведении, написанном в традициях зингшпиля, Гете сказал, что оно затмит собой все остальное в этом жанре. Действительно, исследователи усматривают его влияние в бетховенском «Фиделио» , в «Волшебном стрелке» и «Обероне» Вебера , в операх Вагнера и других немецких и австрийских композиторов XIX века. Ныне «Похищение из сераля» остается в мировом репертуаре старейшей оперой на немецком языке.

Либретто оперы, принадлежащее венскому оперному инспектору Готлибу Стефани (1741-1800), основывалось на комедии лейпцигского купца и литератора Кристофа Бретцнера (1781). Ее сюжет пользовался успехом; до 1790 года в Вене, кроме Моцарта , на этот сюжет написали зингшпили еще три композитора (Андре, Диттерсдорф, Кнехт). Для Моцарта же он послужил лишь отправным пунктом. По указаниям композитора в пьесу были внесены многочисленные изменения, настолько значительные, что Бретцнер дважды протестовал в газетах против ее якобы искажения.

Решительно изменился образ Селима; небольшая по объему, его роль приобрела важный идейный смысл. У Бретцнера Селим узнает в Бельмонте своего пропавшего сына и отпускает пленников на свободу. У Моцарта магометанин, «дикарь», дитя природы дает христианам урок высокой морали: он отпускает на волю сына своего кровного врага, говоря о радости платить благодеянием за причиненное зло. Такой поступок был совершенно в духе просветительской философии и идеалов Руссо.

Традиционно условные образы остальных героев Моцарт наделил живыми человеческими индивидуальностями, выступившими особенно рельефно в многочисленных контрастных противопоставлениях. Известную роль здесь сыграли автобиографические обстоятельства. Работа над оперой совпала с женитьбой композитора на Констанце Вебер. В течение двух лет он боролся с недоброжелательством родителей невесты и противодействием своего отца. Препятствия были преодолены одним ударом: Моцарт похитил Констанцу из отчего дома. Не только эта ситуация, но и разлитое в музыке поэтическое чувство нежной влюбленности, и самые образы главных действующих лиц вносят в оперу автобиографические штрихи: в преданном Бельмонте Моцарт запечатлел собственное чувство, а в обеих героинях, в лирическом и комедийном плане, воссоздал черты характера своей невесты.

Первое представление оперы под названием «Бельмонт и Констанца» состоялось 12 июля 1782 года под управлением автора на сцене венского Национального театра. Ее триумфальный успех отметил рождение австро-немецкой оперы. По настоянию Глюка спектакль был вскоре повторен, а в следующем году опера была поставлена на родине Глюка , в Праге, где вызвала всеобщий энтузиазм. Мелодии Моцарта распевались в Чехии с новыми словами как народные песни.

МУЗЫКА

В соответствии с традициями зингшпиля, «Похищение из сераля» включает, наряду с музыкальными номерами, развернутые разговорные сцены. Сохранив задушевность и простоту высказывания, характерные для песенных форм этого жанра, Моцарт широко раздвинул его рамки. Его герои произносят обширные патетические монологи, считавшиеся уместными лишь в героических операх. Диалоги вырастают в большие, полные движения и эмоциональных контрастов сцены, объединяемые музыкой. Наряду с мелодикой австрийской и немецкой народной песни звучит буффонная скороговорка, виртуозные рулады сочетаются с выразительным, интонационно правдивым речитативом.

Большая увертюра - единственный развернутый симфонический эпизод оперы - своей стремительностью, блеском, остроумием предвосхищает атмосферу действия. В оркестре использованы такие «экзотические» по тому времени инструменты, как треугольник, барабан, флейта-пикколо, литавры. Они используются для воспроизведения «янычарского» (то есть турецкого) колорита в музыке. В среднем разделе меланхолически звучит мелодия первой арии Бельмонта, к которой прямо подводит заключение увертюры.

В первом акте музыкальные характеристики действующих лиц даны в остро контрастных сопоставлениях. Лирическая ария Бельмонта «Здесь встречусь я с тобой, Констанца», выдержанная в движении менуэта, мелодической свободой, живостью речевых интонаций напоминает взволнованную речь. Ей контрастирует многоплановая характеристика Осмина в следующей сцене: сентиментальная песенка «Кто нашел себе голубку», исполняемая басом, вносит мягкий комический штрих; спор Бельмонта и Осмина решен в плане типично комедийного дуэта-перебранки; после ухода Бельмонта ярость Осмина выливается в арии, остроумно пародирующей традиционные «арии мести», с упорными повторениями одних и тех же звуков, злобными выкриками и руладами. Следующий за разговорной сценой (Бельмонт и Педрилло) музыкальный эпизод также содержит рельефный контраст. Ария Бельмонта «Констанца», напоминающая прерывистую взволнованную речь, сменяется маршеобразным хором янычар. Затем музыка возвращается в лирическую сферу; ария Констанцы «Я любила, знала счастье» соединяет в себе гибкий мелодизированный речитатив и виртуозные пассажи, песенную задушевность и патетику. Заключает первый акт большой комедийный терцет; воинственная фанфарная тема Осмина пародируется Бельмонтом и Педрилло, в оркестре господствует легкое, стремительное движение.

Второй акт начинается комедийной сценой: лукавая, грациозная речь Блондхен (ария «Лишь нежностью и лаской») в дуэте с Осмином становится дерзкой и язвительной. Шутливо иронический характер этой сцены подчеркивает драматизм следующей; большой лирический монолог Констанцы «Ах! Для меня нет счастья больше», искренний и поэтичный, переходит (после объяснения с Селимом) в героическую бравурную арию, которая своим условным пафосом несколько противоречит образу Констанцы (по собственному признанию, композитор пожертвовал здесь выразительностью в пользу «подвижного горла» Катерины Кавальери, первой исполнительницы роли Констанцы). Радостно простодушная ария Блондхен «Как прекрасна жизнь моя» и оживленная мужественная ария Педрилло «Готов к борьбе я» дорисовывают комическую пару любовников. Один из самых ярких и сценичных номеров оперы - остроумный дуэт Педрилло и Осмина с забавными перекличками голосов и упрямыми повторениями плясовой мелодии на слова «Виват, Бахус!». Завершается второй акт нежно взволнованной арией Бельмонта и радостным квартетом, в котором полифонически объединяются мелодии лирических и комедийных героев.

В начале третьего акта обращают на себя внимание поэтичная романтически таинственная серенада Педрилло «Молилась девушка в плену», обрываемая настороженными паузами, бравурная ария злорадствующего Осмина «О, как радоваться буду». Ей противостоит полный благородства и мужественной печали дуэт Бельмонта и Констанцы. Оперу завершает большой квинтет, прославляющий устами Селима верность и великодушие, его поддерживает хор янычар.

Моцарт "Похищение из сераля" / Mozart - Die Entführung aus dem Serail

«Похищение из сераля» , KV 384, (нем. Die Entführung aus dem Serail) - зингшпиль В. А. Моцарта на либретто Готлиба Штефани-младшего по пьесе К. Ф. Брецнера «Бельмонт и Констанца».

В июле 1781 г. Моцарт получает заказ лично от императора Иосифа II, заинтересованного в развитии национальной оперы. Либретто сочинил интендант венского Бургтеатра Готлиб Штефани по пьесе Бретцнера «Бельмонт и Констанца, или Похищение из сераля». Стихи Штефани не были образцом высокого поэтического стиля, но идеально совпали с музыкальными мыслями самого Моцарта. Опера была готова в мае 1782 г., премьера состоялась 16 июля. Императору опера не понравилась, что отразилось в известном историческом анекдоте, но публикой опера была принята тепло, она, по выражению самого Моцарта, «в Вене не просто понравилась, а наделала столько шуму, что ни о чём другом никто не хочет даже и слышать».

Первое представление оперы состоялось вопреки интригам завистников, среди которых называют и А. Сальери. Некоторые современники сочли музыку грубой, и даже покровительствовавший композитору император Иосиф II заметил автору: «Слишком хорошо для наших ушей и чрезмерно много нот, милый Моцарт», на что композитор ответил с достоинством: «Ровно столько, сколько нужно, ваше величество». Наиболее проницательные современники сумели оценить этот шедевр. Гёте писал Цельтеру: «Все наши стремления к простоте и самоограничению оказались напрасными, когда появилось „Похищение из сераля" Моцарта». Высоко оценил гениальную оперу и Вебер. Вскоре после первой постановки она сделалась одной из самых популярных не только в Австрии и Германии, но и за их пределами и с тех пор не сходит со сцены. Попытки создания новой версии, в частности замена речитативами прозаических диалогов, предпринятая М. Шиллингсом, не оправдали себя. Театры вернулись к оригинальной редакции.

Впервые в России опера Моцарта была представлена в Петербурге в 1802 г. немецкой труппой, на русской сцене - там же, 18 декабря 1816 г. (с участием В. Самойлова, Г. Климовского и Н. Семеновой). В начале XX в. партию Констанцы исполняла в ученическом спектакле Московской консерватории А. Нежданова. В 1920 г. постановка «Похищения из сераля» была осуществлена в петроградском Театре комической оперы К. Марджанова, в 1925 г. - в ленинградском Малом оперном театре под управлением С. Самосуда. При утонченности режиссуры Н. Евреинова этот спектакль отличался высокими музыкальными достоинствами (Е. Степанова, Р. Горская - Констанца, С. Балашов - Бельмонте, П. Журавленко - Осмин). «Похищение из сераля» шло в Оперной студии Ленинградской консерватории; спектакль был включен в гастроли студии в Зальцбурге в мае 1928 г. В последние десятилетия к этой опере обращались известные режиссеры: Дж. Стрелер - на Зальцбургском фестивале (1954), Г. Купфер - в московском Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко (1984), Ж. П. Поннель - в Цюрихе (1985).

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Констанца, невеста молодого испанца Бельмонте, попала в сераль (гарем) турецкого паши, безуспешно домогающегося ее любви. Педрилло, слуга Бельмонте, желая помочь своему барину, проникает во дворец паши под видом садовника, в чем ему помогает служанка Констанцы Блондхен. Вслед за Педрилло на службу к Селиму в качестве архитектора принят и Бельмонте. Начинаются приготовления к бегству, которым мешает глупый, самодовольный, недоверчивый, всех подозревающий управитель паши Осмин, который к тому же мечтает жениться на Блондхен. Однако Педрилло удается успокоить его. Ночью, напоив управителя, влюбленные бегут из сераля, но неудачно: стража ловит их, и они предстают перед разгневанным Селимом. В финале пьесы Брецнера паша узнает в Бельмонте своего пропавшего сына, отсюда - счастливая развязка. Моцарт нашел более глубокое и драматическое решение. Бельмонте - сын не паши, а его злейшего врага. Гибель юноши неизбежна. Однако благородный Селим, олицетворяющий свойства «естественного человека», свободен от мстительности. Он говорит в финале, обращаясь к счастливым влюбленным: «Нет ничего ужаснее, чем месть; быть человечным, добрым и уметь бескорыстно прощать - это высокая способность души».

Действующие лица и исполнители .

Опера в трёх действиях

Либретто Готлиба Стефани-младшего

Действующие лица

Селим, паша (разговорная роль)

Бельмонте (тенор)

Констанца, возлюбленная Бельмонте (сопрано)

Блонда, служанка Констанцы (сопрано)

Педрильо, слуга Бельмонте и смотритель садов паши (тенор)

Осмин, управитель загородного дворца паши (бас)

Клаас, лодочник (разговорная роль)

Стражник

Янычары, рабы, рабыни.

Действие происходит в загородном дворце паши Селима в Турции в XVIвеке.

Действие первое

(Площадь перед дворцом паши на берегу моря. Бельмонте один.)

БЕЛЬМОНТЕ

Здесь я тебя увижу, Констанца, ангел мой!

О небо, помоги же, боль сердца успокой,

верни мне мой покой!

Устал я жить в разлуке с любимой,

устал я жить в разлуке с любимой,

томиться и страдать, и страдать!

Ах, ты должна за муки, за муки мне счастье обещать!

Но как мне попасть во дворец, как её увидеть?

Как поговорить с ней?

(Появляется Осмин с лестницей, которую он приставляет к дереву перед входом во дворец. Он взбирается по ней и рвёт с дерева инжир.)

(про себя)

Коль верна тебе подруга, коли чтит она закон,

жизнь её ты сделай раем, ибо в мире, как мы знаем,

очень мало верных жён, трал-ла-ле-ра!

БЕЛЬМОНТЕ

(про себя)

Может быть, у этого старика я что-нибудь узнаю.

(к Осмину)

Эй, дружище, не это ли дворец паши Селима?

(Поёт, как прежде, продолжая работать.)

Всё ж подругу запирай ты, чтобы верность сохранить,

ведь гулякам очень сладко мотылька поймать украдкой

и вино чужое пить, трал-ла-ле-ра!

БЕЛЬМОНТЕ

Эй, старик, ты меня слышишь? Здесь дворец паши Селима?

(Смотрит на него, отворачивается и продолжает петь.)

Лунной ночью спать опасно, глаз с подруги не спускай!

Ведь молодчик не зевает, птичку манит, приручает, – честь и верность, –

всё прощай, трал-ла-ле-ра!

БЕЛЬМОНТЕ

Будь проклят ты и это пенье!

Внимать ему уж нет терпенья!

Скажи хоть слово, я прошу!

Вот чёрт! Да ты-то что за птица?

Кто вам позволил здесь браниться?

Ну что вам? Ну что вам? Ну что вам?

Живо, я спешу, живо, я спешу!

БЕЛЬМОНТЕ

Скажи скорей, чей это дом?

БЕЛЬМОНТЕ

Хозяин кто, паша Селим?

Селим-паша владеет им.

(Хочет уйти.)

БЕЛЬМОНТЕ

Тогда постой!

Ждать не могу я…

БЕЛЬМОНТЕ

Вам сказано, спешу я.

БЕЛЬМОНТЕ

О нет, постой!

Ждать не могу я…

БЕЛЬМОНТЕ

Вам сказано, спешу я.

БЕЛЬМОНТЕ

Мой друг, так вы его слуга?

БЕЛЬМОНТЕ

Мой друг, так вы его слуга?

БЕЛЬМОНТЕ

Мой друг, так вы его слуга?

Да, друг мой, я его слуга.

БЕЛЬМОНТЕ

Педрильо, вашего лакея, просил бы я сюда позвать.

Педрильо, этого злодея?

Давно пора, давно пора его прогнать, давно пора его прогнать!

(Хочет уйти.)

БЕЛЬМОНТЕ

(про себя)

Какая злоба, спесь какая…

(про себя; глядя на Бельмонте)

Вот сразу видно негодяя...

БЕЛЬМОНТЕ

(к Осмину)

Но нет, но нет, но нет, поверьте, он хорош.

Хорош, хорош, хорош, чтоб в брюхо всунуть нож.

БЕЛЬМОНТЕ

Всегда любезен, добр и весел...

Я б хоть сейчас его повесил...

БЕЛЬМОНТЕ

Поверь, легко с ним жить в ладу…

Ему пора гореть в аду...

(Хочет уйти.)

БЕЛЬМОНТЕ

Один вопрос…

Что надо вам?

БЕЛЬМОНТЕ

…тебе задам!

В чём дело, в чём дело, что надо вам?

БЕЛЬМОНТЕ

Мне вот что надо...

(с усмешкой)

Бродить у сада, сломать решётку, сманить красотку?

Прочь, нам такие здесь не нужны!

БЕЛЬМОНТЕ

Но так браниться здесь нет причины,

и, право, злиться вы не должны!

Угрозы бросьте, не стыдно ль вам?

Такие гости ко всем чертям.

К чёрту идите!

Дам две минуты для ретирады,

или пощады не будет, нет, не будет, нет!

(Выталкивает Бельмонте.)

БЕЛЬМОНТЕ

Что вы кричите, точно безумный,

вредно сердиться, будем мириться, вот мой совет!

(Уходит.)

И за что посадили мне на шею этого мошенника Педрильо!

Этого негодяя, который день и ночь вертится вокруг

моих женщин и разнюхивает, нельзя ли чем-нибудь поживиться!

Но я слежу за ним неустанно, он получит хорошую порцию розог,

если я его поймаю за воротник. Не подольстись он к паше Селиму,

он давно бы уже болтался на верёвке.

(Входит Педрильо.)

ПЕДРИЛЬО

Как дела, Осмин? Паша ещё не вернулся?

Иди сам посмотри, если тебе надо.

ПЕДРИЛЬО

Что, снова погода хмурится? Ты нарвал мне инжира?

Дать бы тебе яду, гнусный мошенник!

ПЕДРИЛЬО

Ради всего святого, что я тебе сделал,

что ты всё время бранишься? Давай, наконец, помиримся!

С тобой мириться? С негодяем, который шпионит за мной,

мечтая, как бы меня убрать? Я бы с удовольствием тебя удавил!

ПЕДРИЛЬО

Но почему, почему, Осмин?

Почему? Потому что я тебя ненавижу.

знать мне тоже довелось.

Принимают вид невинный все,

чтоб меня обставить, ведь не глуп и я,

да, не глуп и я.

Этих подлых негодяев, жён крадущих у хозяев,

знать мне тоже довелось, знать мне тоже довелось,

знать мне тоже довелось.

Принимают вид невинный все,

хитрость прикрыв личиной, хитрость прикрыв личиной,

но я вижу их насквозь, но я вижу их насквозь.

Ваши речи, ваши маски, ваши плутни, ваши сказки

не смутят меня, не смутят меня,

не смутят меня, не смутят, не смутят меня.

Трудно так слукавить, чтоб меня обставить,

чтоб меня обставить, ведь не глуп и я

ведь не глуп и я, ведь не глуп и я, да,

да, не глуп и я, ведь не глуп и я,

ведь не глуп и я, ведь не глуп и я, да,

ведь не глуп и я...

лишь с твоим последним вздохом наконец воспряну я.

День и ночь, клянусь пророком, я слежу, свой гнев тая,

лишь с твоим последним вздохом наконец воспряну я,

наконец воспряну я, воспряну я,

наконец воспряну я, воспряну я, наконец воспряну я,

воспряну я, воспряну я, воспряну я, воспряну я!

ПЕДРИЛЬО

Какой ты злой человек, ведь я тебе ничего не сделал.

У тебя физиономия мошенника, этого достаточно.

Пусть сперва четвертуют и кнутом исполосуют,

ослепят и удавят, заклеймят и обезглавят,

но сперва четвертуют и кнутом исполосуют,

ослепят и удавят, заклеймят и обезглавят, да, да,

обезглавят, но сперва четвертуют и кнутом исполосуют,

ослепят и удавят, заклеймят и обезглавят.

(Уходит в дом.)

ПЕДРИЛЬО

Убирайся, проклятый надсмотрщик!

Ещё неизвестно, кто кого проведёт.

А такого злодея загнать в могилу – одно удовольствие!

(Появляется Бельмонте.)

БЕЛЬМОНТЕ

Педрильо, славный Педрильо!

ПЕДРИЛЬО

Ах, мой добрый господин! Возможно ли? Неужели это вы?

Браво, госпожа Фортуна, браво, вот что значит сдержать слово!

Я уже отчаялся – не знал, дошло ли до вас хоть одно моё письмо.

БЕЛЬМОНТЕ

Скажи скорее, добрый Педрильо, жива ли моя Констанца?

ПЕДРИЛЬО

Жива, и, я думаю, благодаря вам.

С того страшного дня, когда судьба сыграла с нами

злую шутку и наш корабль стал добычей морских разбойников,

мы узнали немало бедствий. К счастью, Селим-паша

купил нас троих: вашу Констанцу, мою Блонду и меня.

Он приказал отправить нас в свой загородный дворец.

От донны Констанцы он просто без ума!

БЕЛЬМОНТЕ

Боже мой! Что ты говоришь!

ПЕДРИЛЬО

Ну, не убивайтесь так. Она попала ещё не в худшие руки.

Паша здесь исключение: он деликатен

и не принуждает своих жён к любви.

Насколько мне известно, он всё ещё в роли вздыхателя.

БЕЛЬМОНТЕ

Возможно ли это? Верна ли мне ещё Констанца?

ПЕДРИЛЬО

Наверняка, дорогой господин.

А вот как обстоит дело с моей Блондой, знает только небо!

Бедная девочка томится у старого урода, которому паша подарил её,

и возможно... нет, я об этом не могу даже подумать!

БЕЛЬМОНТЕ

Не тот ли это старик, который сейчас вошёл в дом?

ПЕДРИЛЬО

Он самый.

БЕЛЬМОНТЕ

Это любимец паши?

ПЕДРИЛЬО

Любимец, шпион и образец негодяя.

Если бы он мог, он убил бы меня одним взглядом.

БЕЛЬМОНТЕ

Добрый мой Педрильо, что ты говоришь?

ПЕДРИЛЬО

Только не унывайте. Могу вас уверить, мои дела не так уж плохи.

Я немного разбираюсь в садоводстве, и снискал этим благосклонность паши:

теперь у меня столько свободы, сколько не имеют и тысячи слуг.

Как только жёны паши направляются в сад, все мужчины обязаны

тотчас удалиться, а я остаюсь. Они даже заговаривают со мной,

и паша это не запрещает. Правда, старый Осмин всё время шпионит,

особенно когда моя Блонда сопровождает свою хозяйку.

БЕЛЬМОНТЕ

Возможно ли… И ты с ней говорил?

О, не томи, скажи скореё! Она меня ещё любит?

ПЕДРИЛЬО

Ха! И вы сомневаетесь!

Вы прекрасно знаете донну Констанцу, и имели возможность убедиться в её любви.

Лучше подумаем, как отсюда выбраться!

БЕЛЬМОНТЕ

Об этом я позаботился.

Мой корабль недалеко от пристани, он подберёт нас по первому знаку...

ПЕДРИЛЬО

Погодите, погодите, сперва нам надо заполучить

наших девушек, а это не так легко, как вы думаете.

БЕЛЬМОНТЕ

О милый, добрый Педрильо, сделай так,

чтобы я мог её увидеть, поговорить с нею!

Сердце моё бьётся от страха и от радости!

ПЕДРИЛЬО

Мы должны поторопиться, чтобы провести старого надсмотрщика.

Будьте поблизости. Скоро паша должен вернуться с морской прогулки.

Я представлю вас как опытного строителя – строительство и садоводство

занимают его больше всего. Но, дорогой мой господин, держите себя в руках,

Констанца будет с ним...

БЕЛЬМОНТЕ

Констанца с ним? Что ты говоришь! Я её увижу?

ПЕДРИЛЬО

Спокойно, спокойно, ради всего святого, иначе всё пропало.

Кажется, они уже прибыли...

Отойдите в сторону, когда он приблизится. Я пойду ему навстречу.

(Уходит.)

БЕЛЬМОНТЕ

Констанца, Констанца, тебя видеть снова... Ах!

В сердце трепет и смятенье,

о, свиданья сладкий час,

о, свиданья сладкий час, о, свиданья сладкий час!

Пусть же он за все мученья

наградит сегодня нас, наградит сегодня нас.

Что делать, не знаю, волнуюсь, вздыхаю, волнуюсь, вздыхаю,

и сердце трепещет в груди, и сердце трепещет в груди,

и сердце трепещет в груди.

Чей слышу шёпот? Зовёт не она ли?

Чьи слышу стоны и вздохи печали?

Иль я обманут, всё только сон? Иль я обманут, всё только сон?

Иль я обманут, всё только сон?

В сердце трепет и смятенье...

Чей слышу шёпот? Чьи слышу стоны и вздохи печали?

Зовёт не она ли? Зовёт не она ли?

В сердце трепет и смятенье...

О, свиданья сладкий час, о, свиданья сладкий час, о, свиданья сладкий час!

Что делать, не знаю, волнуюсь, вздыхаю... В сердце трепет и смятенье...

О, свиданья сладкий час... Что делать, не знаю, волнуюсь, вздыхаю...

В сердце трепет и смятенье... О, свиданья сладкий час!

ПЕДРИЛЬО

(Быстро входит.)

Живее, живее в сторону и прячьтесь. Идёт паша.

(Бельмонте прячется. Паша Селим и Констанца подплывают на разукрашенном корабле; впереди –

лодка с музыкантами и янычарами. Янычары выстраиваются на берегу и поют.)

несётся величаво ликованья громкий хор, ликованья громкий хор...

Песней встречайте, славьте Селима, радости гимны пойте ему.

Вейте прохладой, лёгкие ветры, нежно качайте, волны, корабль.

О паше проходит слава, проходит всюду слава,

несётся величаво ликованья громкий хор, ликованья громкий хор!

(Янычары уходят.)

(к Констанце)

Ты всё ещё печальна, милая Констанца? Всё ещё в слезах?

Посмотри, какой прекрасный вечер, какая прелестная картина,

какая чарующая музыка, и как нежна моя любовь к тебе!

Скажи, наконец, что может успокоить тебя, тронуть твоё сердце?

Смотри, я могу приказать, могу жестоко с тобой поступить, принудить тебя.

(Констанца вздыхает.)

Но нет, Констанца, я хочу быть благодарным только тебе, только твоему сердцу!

КОНСТАНЦА

Ты так великодушен!

О, если б я могла ответить тебе, но…

Скажи, Констанца, что тебя удерживает?

КОНСТАНЦА

Ты будешь меня презирать.

Нет, клянусь тебе.

Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, сколько свободы даю

по сравнению с другими моими жёнами.

Ты моя единственная любовь!

КОНСТАНЦА

О, тогда прости.

Я любила, не страдая, счастье я в любви нашла,

я любила, счастье я в любви нашла, сердце другу дорогому,

сердце другу дорогому навсегда я отдала, навсегда я отдала.

грозный рок беду принёс, и страдаю я в разлуке, страдаю в разлуке, я так страдаю!

Гаснет взор в потоках слёз, гаснет взор в потоках слёз, в потоках слёз,

гаснет взор в потоках слёз, гаснет взор в потоках слёз.

Я любила, не страдая, счастье я в любви нашла, счастье я в любви нашла,

я любила, счастье я в любви нашла, сердце другу дорогому

навсегда я отдала, навсегда я отдала.

Но умчалась вскоре радость, но умчалась вскоре радость,

грозный рок беду принёс, суждено нам жить в разлуке, увы, жить в разлуке...

Я так страдаю... Гаснет взор в потоках слёз, гаснет взор в потоках слёз, в потоках слёз,

гаснет взор в потоках слёз, гаснет взор в потоках слёз, в потоках слёз, в потоках слёз.

(Паша, нахмурившись, прохаживается по сцене.)

Ах, я говорила, ты будешь меня презирать. Но прости девушке, занемогшей от любви!

Ты ведь так великодушен, так добр. Я хочу служить тебе,

быть твоей рабыней до конца моих дней... Только не требуй от меня моё сердце,

оно отдано навеки.

Неблагодарная! Что ты осмеливаешься просить?

КОНСТАНЦА

Убей меня, Селим! Убей меня, только не заставляй нарушать клятву верности!

Я дала эту клятву в тот страшный миг, когда морские разбойники

вырвали меня из рук возлюбленного...

Замолчи, ни слова больше! Не серди меня, пойми, что ты в моей власти.

КОНСТАНЦА

Да, я в твоей власти, но ты ею не воспользуешься.

Я знаю твоё великодушное сердце. Разве иначе я рискнула бы открыть тебе своё?

Не злоупотребляй моей добротой.

КОНСТАНЦА

Дай мне только отсрочку, господин мой, только время, чтобы я забыла свою боль.

Я делал это уже много раз, сделаю ещё, если уж ты просишь.

КОНСТАНЦА

В последний раз!

Пусть будет так, в последний раз. Иди, Констанца. Подумай обо всём, а завтра...

КОНСТАНЦА

О, я несчастная! Бельмонте, Бельмонте!

(Уходит.)

Её страдания, её слезы, её сопротивление ещё больше очаровывают меня,

ещё больше желаю я её любви. Но кто бы мог совершить насилие над таким сердцем?

Нет, Констанца, и у Селима есть сердце, и Селиму знакома любовь!

(Входят Педрильо и Бельмонте.)

ПЕДРИЛЬО

Господин, прости, что я осмелился помешать тебе в твоих раздумьях...

Чего ты хочешь, Педрильо?

ПЕДРИЛЬО

(показывая на Бельмонте)

Вот этот молодой человек, построивший в Италии немало дворцов,

прослышал о твоём богатстве и явился сюда, чтобы предложить тебе свои услуги.

БЕЛЬМОНТЕ

(к Селиму)

Господин, я был бы счастлив моим скромным умением заслужить твою похвалу.

Гм... ты мне нравишься. Посмотрим, что ты умеешь.

(к Педрильо)

Позаботься о том, чтобы его устроить.

(к Бельмонте)

Завтра я велю тебя позвать.

(Уходит.)

ПЕДРИЛЬО

Всё идёт хорошо, мой господин. Первый шаг сделан.

БЕЛЬМОНТЕ

Ах, дай мне прийти в себя! Я видел эту добрую, верную, прекрасную девушку!

О, Констанца! Что сделать ради тебя, на что решиться?

ПЕДРИЛЬО

Спокойно, добрый господин. Умерьте свой пыл.

Притворство нам больше поможет. Мы не в своём отечестве.

Здесь можете спросить у палача, имеет ли значение лишняя голова на плечах.

Отрубленная голова или петля на шее здесь обычны, как утренний завтрак.

БЕЛЬМОНТЕ

Ах, Педрильо, знал бы ты, что такое любовь!

ПЕДРИЛЬО

Гм... а то я не знаю! И у меня, как у всех, бывают приступы нежности...

Или вы думаете, что мне не тошно смотреть, как мою Блонду

стережёт этот ловкий старикашка Осмин?

БЕЛЬМОНТЕ

О, если бы я мог с нею поговорить!

ПЕДРИЛЬО

Посмотрим, что можно сделать.

Пойдёмте в сад, но ради всего святого, будьте осторожны.

Здесь всюду глаза и уши.

(Хотят войти в дом, но в дверях появляется Осмин и преграждает им дорогу.)

ПЕДРИЛЬО

(к Бельмонте)

Чего хочет эта образина? Назад!

ПЕДРИЛЬО

Потише, грубиян. Он в услужении у паши Селима.

Да пусть хоть в услужении у палача! Сюда он не войдёт.

ПЕДРИЛЬО

Но он должен войти!

Попробуйте только переступить порог...

БЕЛЬМОНТЕ

Негодяй! Ты не уважаешь человека моего звания?

Кем бы вы ни были, прочь отсюда, или я переломаю вам ноги.

ПЕДРИЛЬО

Старый дурак! Это же строитель, которого паша принял на работу.

Да пусть хоть правитель – держитесь от меня подальше.

Я знаю, это малый из твоей шайки, он тоже надеется меня надуть.

Ничего не выйдет. Паша мягче воска, с ним можно делать всё что угодно,

но у меня тонкий нюх. Носом чую, что вы жулики и прожжённые обманщики,

хотите меня перехитрить. Но не радуйтесь. Осмин не дремлет.

На месте паши я велел бы вас удавить. Да, стройте гримасы, смейтесь себе в бороды!

ПЕДРИЛЬО

Не старайся так, старик, тебе всё равно ничто не поможет. Смотри, сейчас мы войдём.

Посмотрим!

(Становится перед дверью.)

ПЕДРИЛЬО

Не мешай нам.

БЕЛЬМОНТЕ

Прочь с дороги!

Прочь, прочь, прочь, живо прочь, сейчас же вон отсюда,

покуда ты живой, покуда ты живой.

БЕЛЬМОНТЕ И ПЕДРИЛЬО

Ай, ай, ай, как было б худо проститься с головой, проститься с головой!

Я проучу вас, я проучу вас моим клинком, моим клинком...

БЕЛЬМОНТЕ И ПЕДРИЛЬО

Дай нам дорогу, дай нам дорогу, и мы войдём, и мы войдём...

Назад, назад, назад!

БЕЛЬМОНТЕ И ПЕДРИЛЬО

Вперёд, вперёд, вперёд, и мы войдём, и мы войдём!

Вас проучу моим клинком... Марш, марш, марш!!! (Бельмонте и Педрильо отталкивают Осмина и входят в дом.)