Повесть астафьева пастух и пастушка анализ. Анализ произведения пастух и пастушка астафьева
О повести «Пастух и пастушка»
Повесть «Пастух и пастушка» – органическое продолжение творческих поисков В. Астафьева в изображении Великой Отечественной войны. В ней, как и в прежних произведениях, автора волнует народный характер, находящийся в состоянии едва ли не предельного напряжения сил.
О чем же это произведение с таким необычным жанровым обозначением – «современная пастораль»? О войне и только о войне.
В. Астафьев и прежде писал о войне. Но так не писал никогда. Дело в том, что здесь он выразил во многом неожиданную концепцию войны. Автор ненавидит войну и рисует ее по-толстовски «в крови, страданиях, смерти», но именно это и вызывает порой отрицательную реакцию людей, осторожно полагающих, что такое «сгущение красок» излишне. Простая мысль, что Астафьева жжет ненависть к той войне, которая порождена фашизмом, почему-то отвергалась, хотя в повести с первых же сцен этот фашизм встает во весь свой рост и во всем своем отвратительном обличье. Далее у В. Астафьева идут суровые картины боя, чуждые всяческого приглаживания и прихорашивания, ибо писать, что прошедшая война, унесшая 20 миллионов советских людей, была войной «нестрашной», кощунство по отношению к тем, кто вел кровопролитные бои за каждый рубеж, кто пережил лагеря смерти и блокаду Ленинграда.
Окруженные, несдающиеся немцы идут в бой с целью прорваться – назад им ходу нет, и этим объясняется у трезвого реалиста В. Астафьева ожесточенность изображенного им конкретного боя. Но в том-то и дело, что в детальной конкретизации почти каждого момента боя передано действительное, ни на минуту не ослаблявшееся нечеловеческое напряжение всего народа во все дни войны. Не случайно снова будет сказано обобщенно, в сгущенных красках: «Казалось, вся война была сейчас здесь, в этом месте, кипела в растоптанной яме траншеи, исходя удушливым дымом, ревом, визгом осколков, звериным рычанием людей».
В этом повседневном напряжении – подлинный героизм советских людей, знающих, за что и почему они воюют. Как настоящие герои ведут себя в бою и старшина Мохнаков, и комвзвода лейтенант Костяев, и солдаты Карышев и Малышев, и девчушка-санинструктор, оказавшаяся во взводе случайно. Она выполняла свой долг самоотверженно и, не дожидаясь ничьих приказов, вывезла всех раненых с поля боя. Сразу после затишья она ушла в свое подразделение, оглушенная и утомленная боем, ушла одна, без провожатого, и не должна была думать об этих раненых, так как есть кому о них позаботиться, но она думала, спешила к ним, сделала для них все возможное, ибо иначе поступить не могла, не умела, другое просто не умещалось в ее нравственные нормы, и не долг она выполняла, а насущную потребность своей души.
За что воюет Карышев? За родную землю, в которой для крестьянина все – будни и праздники. Не разбирается он во всех тонкостях политики, но это знает твердо, потому и воюет, как работает, – основательно. Рабочий Ланцов хорошо понимает, что гитлеровцы – насильники и убийцы, что они все погубят, если их не остановить. О завтрашнем дне человечества неотступно думает он: «Я сегодня думал. Ночью, лежа в снегу, думал: неужели такое кровопролитие не научит людей? Эта война должна быть последней! Пос-лед-ней! Или люди недостойны называться людьми! Недостойны жить на земле! Недостойны пользоваться ее дарами, жрать хлеб, картошку, мясо, рыбу, коптить небо...»
За родную землю, за все прекрасное, созданное трудом человека, за мир на всей планете – вот за что сражаются советские люди со всей беспощадностью к врагу; и как-то странно слышать упреки автору повести якобы за «осуждение войны вообще, выпячивание ее ужасов, ее трагизма».
В. Астафьев, как бывший солдат, со всей непримиримой страстью осуждает войну, навязанную фашизмом, писатель рассказывает о ней с едва переносимой болью и без боязни кого-то до смерти устрашить, так как уверен, что современный человек обязан отчетливо представлять, что такое война в ее неприкрытом виде, представлять, чтобы не дрогнуть перед любой опасностью в случае, если кто-то развяжет теперь уже ядерную, еще более страшную войну.
В. Камянов писал, что главный герой повести Борис Костяев – примелькавшийся в литературе рафинированный молодой человек, ничего не умеющий, никак не влияющий на ход событий, на взвод, которым он руководит. С такой трактовкой образа героя повести нельзя согласиться.
Борис Костяев действительно очень молод. Выходец из интеллигентной семьи, в которой его по-своему воспитывали, баловали, он неопытен в военном деле, знает меньше, чем его бывалый старшина, который во все вмешивается и правильно делает, – умение воевать дается не сразу. И тем не менее Борис не растерялся в бою, делал все возможное, чтобы объединить усилия бойцов взвода, гранатой, пусть неумело, подбил танк, деловито распоряжался, когда бой затих. Придя по вызову к комбату Филькину, он прежде всего потребовал: «Раненых убери. Врача пошли. Самогонку отдай». Видно, что солдаты взвода уважают его, считаются с ним, видя в нем человека честного, справедливого и безусловно храброго. А когда старшина Мохнаков начал приставать к хозяйке, он без обиняков пригрозил: «Вот что, Мохнаков! Если ты... Я тебя убью! Пристрелю! Понял?» И Мохнаков понял: «...этот лупоглазый Боречка, землячок его родимый, которым он верховодил и за которого хозяйничал во взводе, убьет! Никто не осмелится поднять руку на старшину, а этот...»
Как видим, этот молодой человек быстро освоил науку воевать и умеет постоять за идейно-нравственные принципы.
Полемику вокруг повести «Пастух и пастушка» породила последовательная позиция В. Астафьева в отстаивании концепции войны, состоящей из двух взаимосвязанных суждений: война – необходимость, оправдываемая защитой или освобождением Отечества, и война – состояние, всегда противоестественное, примириться с которым невозможно. Особенность позиции В. Астафьева в этих вопросах заключается еще и в том, что он убежден: трагедия народа, пережившего такую войну, как Великая Отечественная, не только в том, что погибло двадцать миллионов человек, но и в том, что она, кроме того, искалечила десятки миллионов, обездолила, надломила и сократила им жизнь, наполнив ее болезнями, страданиями, муками физическими и духовными.
Вдумаемся в образ солдата Пафнутьева, недовольного тем, что он с «хорошей службы» в самое пекло попал. А из-за чего? Из-за жалости. И клянет он эту жалость, и лезет из кожи вон, чтобы притереться к какому-нибудь штабному начальству, выбраться с опасной передовой. Ни о какой жалости он теперь и не думает, вытравлена она у него войной навечно, весь он теперь в себе и для себя. Конечно, его индивидуализм родился не на фронте, но война подняла наверх всю муть, копившуюся на дне его души.
Однако же если Пафнутьев ясен и довольно традиционен, то старшина Мохнаков – фигура другая, во всем Пафнутьеву противоположная, в нашей литературе новая. Сибирский кряж Мохнаков – человек сильный, храбрый, сметливый. В бою спокоен, расчетлив, собран. Неопытному юноше комвзвода Костяеву он не только помогал, но заслонял его собою в опасные минуты, охранял, оберегал: «...на пути ко взводному все время оказывался Мохнаков и оборонял его, оборонял себя и взвод». Но уж непомерно много пьет старшина. С женщинами груб, считая, видимо, что имеет на это право: «Столько поубито, сведено народу... чего, думаю, какая-то бабенка...» Одно время с гранатой немецкой баловался: подбросит и поймает, выхватит из пространства... И во всей его с размаху, топором рубленной фигуре, в спине, тугой, как мешок с мукой, и в крутом медвежьем загривке было что-то мрачное. Чаще всего зол был Мохнаков, молчалив и замкнут. Но однажды его прорвало, и приоткрылся перед нами большой, вконец истерзанный войною человек:
« – Светлый ты парень! Почитаю я тебя... За то почитаю, чего сам не имею... А то бы...
– Ты вот что, – сдавленно произнес взводный. – Ты при мне больше не смей!.. Что ты ведешь себя так? Бьешь, хватаешь, лаешься!..
– Тебе этого не понять. Шибко ты молод и уверен в себе, – уронил в пустое овражное пространство Мохнаков и, прикрывшись рукавицей, хрипло взлаял: – А я всего навидался, истратился. Не жаль мне никого. Меня бы палачом над немецкими преступниками. Я бы их!..
– Что ты? Что ты?! – в ужасе отшатнулся Борис».
«Уронил в пустое овражное пространство», «взлаял», «истратился» – все это точное наименование последовательно нарастающего и как бы неотвратимого предельного ожесточения Мохнакова, опустошившего его душу. Потому-то и завершается этот откровенный разговор тоскливыми, полными муки, страшными словами: «Где же моя пуля-то? Что ее так долго отливают?»
Мохнаков бросился с миной под танк, который пропускать через окопы было нельзя: за десяток он там наработает. Мохнаков, безусловно, героически шел на смерть, чтобы уничтожить этот опаснейший для взвода танк. Но суть дела в том, что Мохнаков заранее приготовился к этому последнему для себя бою. Он на этот раз обдуманно искал случая, как с наибольшей пользой отдать свою жизнь, отдать сейчас же, осознанно, самому, так как сердце его выгорело от войны и жить в будущем светло и чисто он уже не мог.
Мохнаков – открытие сложнейшего характера, порожденного войной. Перед трагически неразрешимыми противоречиями в самом себе был поставлен это сильный и умный человек: жестокость и любовь, беспощадность и доброта, самоотверженность и обреченность, телесная мощь и душевная ранимость. Настоящий подвиг этого человека в том, что он сам разобрался в себе и смерть с пользой для людей предпочел жизни с пустым обескровленным сердцем. Он спешил и – справедливо, потому что не знал, во что завтра может вылиться его ожесточение. Не случайно же от выражения его лица, от жестокой силы его слов Борис пришел в ужас и пролепетал: «Может, попросить врача, чтобы полечил тебя...»
Образ Мохнакова потому-то так значителен, что много дает для решения непростого вопроса: что есть правда о войне?!
Еще более непонятное, на первый взгляд, происходит с двадцатилетним лейтенантом Борисом Костяевым. Он умирает не от запущенной раны (кстати, слово «запущенная» – изобретение критиков), не от усталости (тут так и напрашивается – отдохнул бы вовремя – и все прошло б), не от тоски по Люсе, хотя конечно же тоска эта гложет его нестерпимо, он умирает от пережитого им ужаса войны. Его мозг, его сознание, его нервы не выдержали нечеловеческого напряжения, потока крови и грязи, звериной жестокости, нравственных мук, то есть противоестественного состояния человека, вынужденного жить в условиях войны. Он угасает тихо, незаметно и для окружающих непостижимо, непонятно: «Такое легкое ранение, а он умер...» Но он тоже жертва войны, как и любой другой убитый на войне, жертва особого, не очевидного свойства, что никак не умаляет подлинно трагической сути всего повествования.
Создавая образ Бориса Костяева, В. Астафьев проявил себя настоящим художником. Он сумел раскрыть духовный мир юноши во всем его нерастраченном богатстве и красоте, сумел проследить сам процесс рождения в душе Бориса, сраженного войной, той опустошенности, которая оказалась для него несовместимой с жизнью.
Борис Костяев хорошо воевал, как видно из сцен боя. У него два честно заработанных ордена Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги». Мы уже знаем, как высоки его нравственные требования и как решительно он их отстаивает. Он самого Мохнакова, старше и опытнее себя, вызывает на откровенность, одним существованием своим, чистотой своей сдерживает его уже почти слепую злобную ярость.
Тяжкий бой завершился для всех похоронами случайно убитых старика и старушки, пастуха и пастушки, «заброшенных сирот в мятущемся мире, не подходящем для тихой старости». И все это, как булыжник, носил в себе Борис Костяев, пока не расслабился чуть-чуть в хате на отдыхе: «Поле в язвах воронок, старик и старуха возле картофельной ямы, огромный человек в пламени, хрип танков и людей, лязг осколков, огненные вспышки – все это скомкалось, отлегло. Борис ощупал грудь. Дергающееся сердце сжалось, постояло на мертвой точке и опало».
Люся, хозяйка хаты, заставила Бориса помыться – он в самом деле был очень грязен. Но перед тем, как все приготовить для этого, она посоветовала ему: «Возьмите книжку». Этот обычный совет в обычных условиях ничего бы не значил, здесь же резанул ухо Борису: «Книжку? Какую книжку? Ах, книжку!». Он потрясен простым возвратом к естественному человеческому состоянию: «Музыка слов, даже шорох бумаги так его обрадовали, что он в третий раз повторил начальную фразу, дабы услышать себя и удостовериться, что все так и есть: он живой, по телу его пробегает холодок, пупырит кожу, в руках книжка, которую можно читать, – слушать самого себя».
Не сама по себе точность наблюдения поражает здесь читателя – кто был на фронте в боях, тот знает это необычное состояние, – а его смысловая значимость в данных обстоятельствах. Человек на войне живет как бы в другом измерении, где все обычное на грани невероятного, невозможного, навсегда утраченного. Через простейшую «музыку слов», через обыкновеннейший «шорох бумаги», через вновь обретенную возможность «слушать самого себя» читатель постигает всю глубину происшедших в Борисе перемен после страшного для него боя.
Критик В. Камянов в сцене этой увидел «мистериальный сюжет»: «адамова нагота» героя и его «безгрешный взгляд». Хорошо, когда критик пишет талантливо. Прискорбно, когда несправедливо. Потрясение Бориса осталось незамеченным, потому что критик так и не настроился на волну автора.
Помним ли мы об «адамовой наготе» Бориса, когда читаем о его воспоминаниях, вызванных запахом отсыревшей глины в запечье, где он мылся? Это были воспоминания о печке, которую он когда-то дома, в другом далеком мире, возбужденно и радостно вместе с отцом помогал печнику класть, воспоминания об отце и матери, в которых каждый штрих, как бы мал и незначителен он ни был, наполнен для него сейчас особенным смыслом по очевиднейшему резкому контрасту с той полнейшей «бессмысленностью», в которой он по необходимости участвует.
Группировка окруженных немцев разбита, уничтожена: «...кучками лежали убитые, изрубленные, подавленные немцы. Попадались еще живые, из рта их шел пар. Они хватались за ноги... Обороняясь от жалости и жути, Борис зажмуривая глаза, про себя твердил как заклинание: «Зачем пришли? Кто вас звал?»
Все правильно понимал Борис: их никто не звал, они получили по заслугам. Но жалость и жуть – чувства неистребимо человеческие – не заглушали голоса рассудка, лезли, наседали, от них надо было обороняться.
Немецкого генерала, покончившего жизнь самоубийством, он мысленно допрашивал: «Чему служил? Ради чего умер? И кто он такой, чтобы решать за людей – жить им или умереть?» Снова нелегкие для Бориса вопросы, связанные с вопиющим несовершенством мира, то есть человеческого общества в планетарном масштабе. Потому-то «одно желание было у Бориса: скорей уйти из этого расхлопанного хутора, от изуродованного, заваленного трупами поля и увести с собою остатки взвода».
Но это еще не все, что обрушилось на Бориса в тот день.
Солдат в истерике расстреливает пленных немцев. Раненые, свои и чужие, вповалку, и врач по шею в крови.
Бездомная собака, жрущая внутренности убитой лошади.
И стало рвать лейтенанта, и накатило на него, навалилось «чувство гнетущего, нелегкого покоя, он стал казаться себе жалким и одиноким». А затем он видит сон, в котором все было наполнено «ощущением безнадежности и пустоты», видит «зыбкий мир, без земли, без леса, без травы» и ждет: вот-вот произойдет что-то, и ожидание это было жутким...
В сущности с этих минут и началась та «болезнь» Бориса, которая и привела его к гибели от легкой раны, болезнь, рожденная войной. Это не страх смерти, не испуг, заставляющий человека делать глупости, не растерянность, свойственная слабодушным, это именно перегрузка чистой и нежной человеческой души, не успевшей закалиться в создавшихся условиях – огрубеть.
Внезапная любовь, взаимная и прекрасная, с самого начала отмечена печатью трагического исхода. Оказывается, и могучее чувство первой любви бессильно вернуть Борису естественную жажду жизни, тем более оно снова и снова обернулось муками расставания и разлуки, невозможностью преодолеть даже малое пространство, разделявшее их.
Эти картины полны поэзии и правды, эти сцены, в которых неразделимо переплелись и боль, и радость, и печаль, эти детали – значительные и, казалось бы, ничего не значащие, неприметные слова и словечки, передающие робость и целомудрие вспыхнувшего чувства, их страсть, – все это, и в первую очередь тактично переданные их чувства и мысли, обостренные первым интимно-близким узнаванием и ожиданием неминуемой разлуки, – относятся к лучшим страницам повести.
В Борисе все испепелилось, и только власть женщины вывела его из состояния гнетущего одиночества и пустоты. Он как будто преобразился, казнясь, стыдясь и радуясь своему чувству: «Вот что такое женщина! Что же она с ним сделала?»
Но прислушаемся, о чем они чаще всего говорят и думают. Увы, о смерти.
Люся от счастья восклицает: «Умереть бы сейчас!» А в Борисе при этом слове сразу все оборвалось. «В памяти отчетливо возникли старик и старуха, седой генерал на серых снопах кукурузы, обгорелый водитель «катюши», убитые лошади, раздавленные танками люди, мертвецы, мертвецы...»
На прямой вопрос Люси, не боится ли он смерти, Борис хорошо, разумно ответил: «Беда не в этом... Страшно привыкнуть к смерти. Примириться с нею страшно, страшно, когда само слово «смерть» делается обиходным, как слово «есть», «спать», «любить».
Это ответ зрелого, убежденного защитника гуманизма, гуманизма реального и действенного в устах Бориса, который отстаивает его с оружием в руках, а не прячась боязливо за чужие спины.
Люся и Борис, наивные, запрещают себе говорить о смерти, но взорвалась противотанковая мина, сотряслось все вокруг, и невольно вырвалось: «Еще чьей-то жизни не стало...»
Во время радостного узнавания друг друга возникают грустные размышления о любви, за которую надо бороться, о доверчивости и открытости, которые всегда беспомощны, о самой беспомощности, которая казалась когда-то недоступной злу, а затем и слезы...
Письмо матери и чтение его Борисом в такой, казалось бы, неподходящий момент – художественная находка писателя. Сквозь слезы, с затаенной болью передана в нем вся атмосфера, в которой жил и воспитывался Борис и которая предвещала ему совсем иное будущее. Письмо никого утешить не могло, более того, оно вызвало обжигающую откровенность Люси, неразрешимые вопросы: «Зачем войны? Смерти? Зачем?» – смятение: «Страшно-то как жить!» – и авторское негодование: «нельзя же тысячи лет очищаться страданием и надеяться на чудо!»
Преимущественно в трагических тонах и красках рассказывается о такой короткой их любви, то есть о современной пасторали, полностью лишенной былых идиллий и былых иллюзий, помогавших жить. Любовь без боязни, любовь без угрозы потерять ее завтра кажется им немыслимой в этом мире нескончаемых катаклизмов. Люся и Борис, понимая смысл идущей войны, в глубине души не могут примириться с этой постоянно висящей над ними угрозой точно так же, как не может примириться комбат Филькин с гибелью на этой войне старика и старухи: «Не могу... Не могу видеть убитых стариков и детей... Солдату вроде бы как положено, а перед детьми и стариками...» Комбат не досказал: стыдно! Стыдно за себя, за людей, за весь мир, пока не могущий сберечь покой ни детства, ни старости.
Далее события развиваются еще более стремительно и неотвратимо. Смерть солдата Карышева, которого Борис любил, гибель Мохнакова – он добровольно бросился под танк, собственная неосмотрительность, приведшая к гибели солдата Шкалика, родившееся при этом безразличие, потому что ко всему Борис привык и притерпелся, давят и давят его. «Только там, – пишет В. Астафьев, – в выветренном, почти уже бесчувственном нутре, поднялось что-то, толкнулось в грудь и оборвалось в устоявшуюся боль, дополнило ее свинцовой каплей, и нести свою душу Борису сделалось еще тяжелее». Вероятно, это и есть то, что мы называем художественным проникновением в правду характера, ибо нам не надо объяснять, что «свинцовые капли», не видимые простым глазом, постоянно, ежедневно и ежечасно вершат в нашем нутре свое злое дело.
В довершение ко всему тоска по матери и дому, тоска по Люсе, нечуткость, точнее, грубость людей, внушивших ему, и без того казнившемуся, кощунственную мысль, что он здесь, в госпитале, чье-то место попусту занимает, оборвали последнюю нить, соединявшую его с этим миром.
Опомнившийся врач пришел и как бы повинился и за себя и за сестру, которой он боялся перечить: «Душу и остеомиелиты в походных условиях не лечат», – и посоветовал: «Не отдаляйтесь от людей и принимайте мир таким, каков он пока есть, иначе вас раздавит одиночество. А оно пострашнее войны...» Совет правильный, как правилен совет мудрого мужичка, кричавшего «за травку держись, она вытащит», но сделан он поздно, душа его надорвалась не здесь и не сейчас.
Создание образа Бориса – на сегодня крупнейшее достижение писателя. Борис Костяев, наполненный обнаженными в их самой сокровенной сути противоречиями нашей эпохи, зовет, настаивает, требует: люди, боритесь за мир, спасайте, пока не поздно, своих детей от войны, делайте все, чтобы они беспрепятственно храня в себе все человеческое, не потеряли бы самих себя в разрушительном пекле войны!
Л. Якименко, правильней и точнее других проанализировавший повесть В. Астафьева, не сделал, к сожалению, необходимо вытекающих выводов. Он, например, утверждал: «Для читателя остается вопрос, на который в повести нет ответа: что же привело к надорванности, к смертельной усталости именно этого героя, Бориса Костяева?»
Но ведь всем ходом психологического анализа В. Астафьев доказывает, что виновницей гибели Бориса, а не кого-нибудь другого, с кем на войне случалось «всякое», является война в том ее качестве, в котором всегда была, есть и будет трагедия народов, трагедией человечества.
«Трудно поверить, – писал Л. Якименко как о самом главном недостатке произведения, – что у молоденького лейтенанта оказалось так мало «зацепок» в жизни...»
Но, увы, в жизни бывает и такое.
Почитаем внимательней повесть и задумаемся над судьбой Мохнакова и Люси, вспомним при этом, сколько осталось вдов и невест, так и не обретших своего счастья, вспомним о бесчисленных разбитых семьях, травмированных безотцовщиной детях, о бывших фронтовиках, искалеченных, душевно надломленных, спившихся, не сумевших вовремя встать на ноги... Статистика этого не учитывает, но художник, обеспокоенный судьбою каждого человека, не имеет права молчать!
«Бросается в глаза, – продолжал Л. Якименко, – прежде всего отвлеченно-морализаторская постановка художественной задачи: любовь не смогла преодолеть смерть...»
Жаль, что в статье Л. Якименко ситуация повести сведена к традиционному столкновению отвлеченных понятий любви и смерти: у Астафьева же этот мотив всего лишь один из многих, предопределивших гибель Бориса, так как пафос произведения в требовании мира и в осуждении войны как противоестественного для человека состояния.
В. Астафьев создал остросовременное, необходимое сегодня произведение. Оно и в самом деле о трудной судьбе поколений, участвовавших в великой освободительной войне. Одновременно оно звучит как предупреждение тем, кто сегодня бряцает оружием, предупреждение о пагубности войны, особенно в наши дни.
(по Н.Н. Яновскому)
Из книги Шлиман. "Мечта о Трое" автора Штоль Генрих АлександрГлава третья. Меланфий, козий пастух Путников он увидал, неприлично и страшно ругаться Начал и тем глубоко возмутил Одиссеево сердце... «Одиссея». XVII. 215 Когда Одиссей возвратился на родину преображенный, чтобы его никто не узнал, своей покровительницей Афиной Палладой в
Из книги Любовь Орлова автора Хорт АлександрГлава 5 Поющий пастух и танцующая молочница Я уношу отсюда кое-что подрагоценнее алмазов: твое доверье и любовь. Проспер Мериме. Карета святых даров. Пер. Н. Габинского Странные чувства охватывали Бориса Захаровича Шумяцкого при посещении Ленинграда. Когда-то, полвека
Из книги Леонид Утесов. Друзья и враги автора Скороходов Глеб Анатольевич«Пастух из Абрау-Дюрсо»
Из книги Великие женщины мировой истории автора Коровина Елена АнатольевнаПастушка королевских кровей Она самая известная на земле Героиня (если, конечно, под этим словом подразумевать «та, что свершила подвиг»). Защитница. Воительница. Святая. Национальная героиня Франции. Все это она – Жанна д’Арк, Орлеанская дева. Из школьных курсов всех
Из книги Крылов автора Степанов Николай Леонидович«Несравненная пастушка» В гостеприимном и радушном доме Олениных имелось еще одно милое и чарующее существо - Аннета Фурман. Она рано потеряла мать, а ее отец - выходец из Саксонии Фридрих Антонович Фурман - женился вторично. Маленькую Аннету взяла на воспитание
Из книги Книга о русских людях автора автора Боже Екатерина ВладимировнаИзображение войны в повести В. Астафьева «Пастух и пастушка» Многое в судьбе и творчестве Астафьева определила война. Поэтому о войне и его самый первый рассказ «Гражданский человек», отзвуки войны – в самых «мирных» его произведениях. Символично, однако, что уже в
Из книги Шейх Мансур автора Мусаев Алауди Нажмудинович«Свинарка и пастух» – номинант «Оскара» Иван Пырьев, в которого актриса влюбилась сразу же, как только познакомилась с ним, сделал из нее, может быть, помимо ее воли, символ советской женщины, героической в труде, верной и страстной в любви. Фильмы Пырьева с Мариной
Из книги Полоса автора Рощин Михаил МихайловичГлава 4 ПАСТУХ-ВОЛК НАСТУПАЕТ
Из книги Зеленая Змея автора Сабашникова Маргарита Васильевна Из книги автораПастух Макарий В таком состоянии я находилась, когда летом 1910 года в Париже на бульваре св. Мишеля Алексей Ремизов рассказал мне о пастухе, виденном им на Урале близ Верхотурья. "Когда этот пастух на восходе солнца молится на коленях, обративши лицо к утренней заре, или
Повесть В. П.Астафьева «Пастух и пастушка» относится к тем произведениям, которые воссоздают правду о войне. Виктор Петрович Астафьев сам прошел войну - начал и закончил ее рядовым, получил тяжелое ранение. Был шофером, связистом, артразведчиком. Астафьев изображает войну, не делая масштабных обобщений, он не показывает действия армий, его героями являются простые люди, которые своим каждодневным трудом, волей, позволяющей преодолевать страх смерти, ответственностью за чужую жизнь, способностью сохранить в тяжелейших условиях приверженность добру, духовное богатство и сделали возможной и явной нашу победу в этой страшной войне.
Сам автор говорил о своей повести (1989 г.): «Больше других люблю «Пастуха и пастушку». Это было первое крупное произведение Астафьева о войне. Понадобилось более четырех десятилетий, чтобы со значительного временного расстояния оглянуться на пережитое и осмыслить его роль в своей судьбе и в судьбе страны. Четырнадцать лет писатель работал над повестью, сделал пять ее редакций. Это говорит о том, какое значение Астафьев придавал этой вещи, объясняет его особое отношение к «Пастуху и пастушке». Это очень требовательное отношение, связанное с ощущением ответственности, долга перед теми, кто не вернулся с войны.
Астафьев определил жанр своей повести как «современную пастораль». Для традиционной пасторали (от лат. pastoralis - пастушеский) характерно изображение мирной пастушеской жизни, воспевание красоты, чистоты и верности чувств на лоне природы.
Авторское определение жанра вторит названию, обещающему именно пасторальный сюжет, «чувствительную» повесть. Однако тематика повести резко контрастирует и с названием, и с авторским определением жанра. Писатель действительно воспевает чистоту и верность чувств, но на каком фоне? Вместо мирных пасторальных пейзажей - кровавый фронтовой быт. Любовь героев далека от красивой сказки, и конец этой любви трагичен.
Ни время, ни место действия прямо в повести не указаны. Это лишь один эпизод войны, подобный мог произойти в любое время и в любом месте военных действий. Отсутствие указания на конкретное время и место придает повествованию обобщающий характер.
Справка. По мнению исследователей, Астафьев описывает Корсунь-Шевченковскую операцию 1944 года, одну из выдающихся в истории Великой Отечественной войны.
В центре повествования - малая войсковая единица, взвод пехоты, которым командует девятнадцатилетний Борис Костяев. Взвод Костя-ева участвует в ликвидации взятой в тиски большой группировки немецких войск. Фашистское командование отказалось принять ультиматум о безоговорочной капитуляции.
Первая часть повести называется «Бой». Писатель показывает жестокую битву: немецкие танки утюжат наши окопы. Видя, как гибнут люди, юный командир, крича и плача, «натыкаясь на раздавленных, еще теплых людей», бросается на танк с гранатой: «Его обдало пламенем и снегом, ударило в лицо комками земли, забило все еще вопящий рот зем-лею, катануло по траншее, будто зайчонка. Как жахнула граната, он уже не слышал, воспринял взрыв, боязно сжавшись нутром и сердцем, чуть было не разорвавшимся от напряжения».
Обратим внимание, что в описании взводного соединяется изображение его героизма и естественной реакции человека на происходящее: «вопящий рот», «боязно сжавшись нутром и сердцем». Герой сравнивается с зайчонком не потому, что он труслив, как заяц, а потому, что против танковой мощи человеческий организм бессилен. И все же Борис побеждает, удивляясь тому, что сделал: «Борис недоверчиво посмотрел на усмиренную громаду машины: такую силищу - такой маленькой гранатой! Такой маленький человек! Слышал взводный еще плохо. Во рту у него хрустела земля...»
Часто писатель изображает картины войны натуралистично, что характерно для его творческого почерка: «На поле, в ложках, в воронках, и особенно густо возле изувеченных деревцев лежали убитые, изрубленные, подавленные немцы. Попадались еще живые, изо рта их шел пар, они хватались за ноги, ползали следом по истолченному снегу, опятнанному комками земли и кровью, взывали о помощи.
Обороняясь от жалости и жути, Борис зажмурил глаза: «Зачем пришли сюда?.. Зачем? Это наша земля! Это наша родина! Где ваша?»
В этом описании «изувеченные деревца» вызывают не меньшую жалость, чем изувеченные люди. Жалость к людям необходимо подавить, и Борис ищет себе оправданий: «Зачем пришли сюда?» «Обороняться» приходится не только от врагов, но и от естественных человеческих чувств, которые живы в Борисе - «от жалости и жути».
Борис из интеллигентной учительской семьи, по матери - потомок декабриста Фонвизина, человек невоенный по своей сути. Но он выполняет на войне свой долг и не теряет при этом лучших человеческих качеств.
Очень сильно написана Астафьевым сцена, когда у разбитого хутора в толпу греющихся у огня пленных врывается солдат в маскхалате с автоматом и расстреливает немцев очередями, крича: «Маришку со-жгли-и! Селян всех... всех загнали в церковь. Всех сожгли-и-и! Мамку! Крестную! Всех! Всю деревню... Я их тыщу... Тыщу кончу! Резать буду, грызть!.,»
С этой сценой контрастирует другая: «в ближайшей полуразбитой хате военный врач с засученными рукавами бурого халата перевязывал раненых, не спрашивая и не глядя: свой это или чужой.
И лежали раненые вповалку: и наши, и чужие, стонали, вскрикивали, иные курили, ожидая отправки...»
Здесь встает извечный вопрос: что нужно проявлять к побежденному врагу - месть или милосердие? Месть оправданна, но милосердие выше.
В повести изображается любовь.
Любовь возникает прямо в военном аду, вопреки ему. Это великая, единственная любовь, которая дается далеко не каждому. Автору удается совместить возвышенную романтику и даже сентиментальность с грубым реализмом войны.
У читателя не возникает сомнений в возможности молниеносного возникновения любви на войне. Автор использует для этого разнообразные средства. Например, интертекстуальность (цитирование в тексте других текстов): «На заре ты ее не буди...»; мимолетное виденье, «которое явилось и вознесло однажды поэта на такую высоту, что он задохнулся от восторга». Пасторальный мотив пастуха и пастушки, свойственный сентиментализму, преобразуется в символ. Заявленный в названии, он вызывает ожидания читателя. Вскоре оказывается, речь идет о двух стариках: в освобожденном хуторе Борис и его взвод видят страшную картину - убитых пастуха и пастушку, приехавших в деревню из Поволжья в голодный год-Старики пасли колхозный табун, когда их накрыла страшная смерть: «Они лежали, прикрывая друг друга. Старуха спрятала лицо под мышку старику. И мертвых било их осколками, посекло одежонку, вырвало серую вату из латаных телогреек, в которые оба они были одеты... Хведор Хвомич пробовал разнять руки пастуха и пастушки, да не смог и сказал, что так тому и быть, так даже лучше - вместе на веки вечные...»
Эта картина соединяет два символа - символ жестокости войны и символ вечной любви.
Символ развивается, обогащается. В единственную ночь, подаренную влюбленным, Борис вспоминает убитых деревенских пастухов. Это воспоминание вызывает в памяти детские впечатления, когда он с матерью ездил к тетке в Москву и был в театре. Борис рассказывает Люсе, своей возлюбленной: «Еще я помню театр с колоннами и музыку. Знаешь, музыка была сиреневая... Простенькая такая, понятная и сиреневая... Я почему-то услышал сейчас ту музыку и как танцевали двое - они она, пастух и пастушка - вспомнил. Лужайка зеленая. Овечки белые. Пастух и пастушка в шкурах. Они любили друг друга, не стыдились любви и не боялись ее. В доверчивости они были беззащитны».
Пасторальная сцена могла бы показаться неестественной, слишком сладенькой и сентиментальной, если бы она не относилась к детским впечатлениям Бориса, если бы не его чуть снисходительное отношение к этим воспоминаниям: «Простенькая такая, понятная и сиреневая...» Обратим внимание на цветовое восприятие музыки, ясные и чистые цвета, контрастирующие с темными красками войны.
И еще раз символические образы пастуха и пастушки, убитых войной, всплывают в угасающем сознании Бориса, когда его раненого везет в тыл санитарный поезд.
С помощью символа Астафьев подчеркивает чувствительность, ранимость, неординарность главного героя, его способность к возвышенной любви. В то же время символ помогает созданию антивоенного пафоса повести, показывает несовместимость естественных человеческих чувств и войны, античеловеческую сущность войны, утверждает мысль о преодолении смерти.
Для создания образа возлюбленной Бориса Астафьев использует приемы романтизма. Читателю неясно, кто она и откуда. По отдельным деталям становится понятно, что Люся не деревенская женщина, что она начитанна, музыкальна, чутка. В ней есть присущие романтической героине «глубокая затаенность и грусть и даже виноватость в чем-то». Портрет Люси несколько расплывчат: убегающий взгляд, невзаправдашние глаза, которые делаются иногда загадочно-переменчивыми, «то темнея, то светясь, и жили как бы отдельно от лица». Писателю важно изобразить не конкретные черты лица, не четкий облик героини, а ее таинственную сущность, ее способность любить.
Героиня, правда безымянная, действует в зачине и эпилоге повести. Читатель догадывается, что это Люся, через годы отыскавшая могилу Бориса. Она пронесла любовь через всю жизнь. Ее обещание вскоре воссоединиться со своим возлюбленным навечно тоже становится символом вечной любви.
В повести множество эпизодических героев, изображенных писателем выразительно и ярко. Это комбат Филькин, родом из семиреченских казаков; партизанский связной Хведор Хвомич, у которого фашисты сожгли и дом, и семью; солдат Корней Аркадьевич Ланцов, из рабочих, который в детстве на клиросе пел, а потом к атеистически настроенному пролетариату присоединился. Это он читает молитву над могилой убитых стариков - пастуха и пастушки.
Есть в повести и отрицательные персонажи. Это «злой, хитрый, ловкий солдат» Пафнутьев, но лучше бы во взводе его не было: он угождает штабному офицеру, перебирается подальше от передовой, порой и мародерствует. Это «зажратая пэпэжэ» - походно-полевая жена врача госпиталя. О ней писатель говорит с презрением: «Не одного еще такого вот мямлю-мужика обратает такая вот святоликая боевая подруга. Удобно устраиваясь на жительство, разведет его с семьей, увезет с собой после войны в южный городок, где сытно и тепло, да помыкать простофилей будет лет еще десять-двадцать, пока тот не помрет с надсады».
Антиподом Бориса изображен помкомвзвода старшина Мохнаков, живущий по принципу: все дозволено, война все спишет. В то же время он «как родимый тятя, опекал и берег лейтенанта». Война погубила его душу, и он сам понимает это: «Светлый ты парень! Почитаю я тебя. За то почитаю, чего сам не имею... Я весь истратился на войне. Весь! Сердце истратил... Не жаль мне никого. Меня бы палачом над немецкими преступниками, я бы их!..» Старшина принимает роковое решение - погибнуть, так как жестокость не дает ему жить. Он бросается с миной под немецкий танк.
Это очень сильный образ, показывающий сложность, неоднозначность человеческой натуры. Война даже у таких сильных людей может отнять душу, погубить в них человеческое. И все же Мохнаков - герой .
Астафьев пишет очень эмоционально, взволнованно, порой напрямую обращаясь к своему герою-солдату: «Бейся, вояка, и неметусись... Боже упаси ослабить огонь!»; « Что же ты хотел, чтобы при ранении и никакой боли?» Порой встречается юмористический тон. Например, когда
Астафьев пишет о солдате, который ползет в окоп, но при этом даже сматериться ему нельзя, облегчить душу: «Никакого богохульства позволить себе сейчас солдат не может - он между жизнью и смертью». Сцены, посвященные любви героев, написаны в лирическом ключе, тон становится приподнятым, сентиментальным, возвышенным
Сам Астафьев пишет об авторском замысле так: «Мне хотелось несколько упредить время и сказать, что наступят дни, не могут не наступить, когда образование, культура приведут, не могут не привести человека к противоречию с той действительностью, когда люди убивают людей. Не моя и не героя повести вина, а беда, коли действительность, бытие войны раздавили его. Быть может, замысел опередил события и времена, но это уже право автора - распорядиться замыслом...»
Высказывание Астафьева пронизано высоким гуманистическим пафосом. Он обходится без возвышенной лексики - сам тон автора, повторяющиеся синтаксические конструкции («не могут не наступить», «не могут не привести») придают словам писателя выразительность, уверенность, становится очевидной бесспорность победы человеческого разума над безумием войны.
Сочинение
"Какую песню о победе,
Какой сложить о вас рассказ?
Богатыри, язык мой беден,
Чтобы воспеть, прославить вас!"
А. Твардовский
Произведение, о котором мне бы хотелось рассказать, писалось Виктором Астафьевым с 1967-го по 1974 год. Это маленькая повесть "Пастух и пастушка", рассказывающая о годах Великой Отечественной войны. Повесть писалась в то время, когда литература стремилась сосредоточить внимание читателей на конкретном человеке, показать его чувства и жизнь до мельчайших подробностей. Причем, если великие классики (Толстой, Достоевский) не только рассказывали о жизни героев, но в лирических отступлениях говорили о своем отношении к происходящим событиям, то для прозы послевоенных лет была характерна лаконичность изложения и предоставление читателю возможности самому домыслить исход жизни героев. Как, например, в рассказе Воробьева "Гуси-лебеди", заканчивающемся многоточием.
Тема войны занимала далеко не последнее место в русской литературе второй половины XX века. "Пастух и пастушка" – лишь одно из произведений, освещающих ее. Я люблю эту повесть за то, что она вселяет в читателя надежду, веру и любовь. Только любовь помогает людям пережить смерть близких, тяжелые травмы, страх, боль. Для всех повестей Астафьева свойственны реалистичность и автобиографичность. Правда, немного обособленно среди них стоит повесть "Пастух и пастушка". Писатель и сам отличает эту обособленности, вынося в подзаголовок такое определение своей повести: "Современный пастораль".
Повесть состоит из четырех частей: "Бой", "Свидание", "Прощание", "Успение». Каждая часть имеет свой эпиграф. Так, еще не прочитав их, можно понять, о чем пойдет речь. К первой части ("Бой") эпиграфом взяты слова, слышанные автором в санитарном поезде. Речь пойдет о бое, об отрешенности солдат от всего, что не касается боя, о самоотверженности и смелости. Слова Ярослава Смелякова "И ты пришла, заслышав ожиданье…" послужили эпиграфом ко второй части повести "Свидание". В этой части повести главный герой Борис Костяев знакомится с девушкой Люсей. Они влюбляются друг в друга.
Во второй части – завязка произведения. С этого момента чувства нарастают, а уже в третьей части наступает кульминация – сцена прощания. Третьей части предшествуют строки, напоминающие влюбленным, что наступает утро, сказочная, неповторимая ночь уходит в небытие и влюбленных ожидает горестный момент прощания и длительная разлука. "И жизни пет конца и мукам – краю" – эпиграф к четвертой части повести "Успение", в которой читатель станет свидетелем смерти полюбившегося героя, его товарищей, увидит переполненные санитарные поезда, услышит крики, мольбы о помощи – страшные последствия войны.
Главным героем повести является Борис Костяев – командир взвода. Борис – молодой человек девятнадцати лет, родившийся в семье сельского учителя. Внешность у него привлекательная: высокий худощавый блондин. С товарищами строг, в бою – решителен и порой безрассуден. Зачастую без надобности вылезал из окопа, кричал "Ура", рвался в бой, под пули, рискуя жизнью, в то время как бывалые солдаты выжидали. Астафьев немало внимания уделяет описанию внешности и краткому рассказу о жизни героев, даже эпизодических, для того чтобы показать, что сотворила с людьми война. Так, рассказывая о Хведоре Хвомыче, сельском трактористе, Астафьев подробно описал его телогрейку, надетую прямо на нижнюю рубаху, прикрученные онучами к ногам опорки. Всю семью его истребили немцы. Или солдат Ланцет: в детстве на клиросе пел, работал в крупном издательстве, а во время войны стал пить. А ведь он мог бы сделать неплохую карьеру.
Центральное место в повести занимает любовь. Солдату необходимо высокое чувство, вера в то, что его ждут. Не хватало этого чувства и Борису. Да, он защищал Родину, боролся за ее освобождение, за спокойную и счастливую жизнь русского народа, Но подсознательно он чувствовал необходимость сильной, бескорыстной женской любви. Не каждому человеку выпадает в жизни такое чувство. Но Борис заслужил его своей отвагой, верностью родной земле и силой воли. С Люсей взводный познакомился в избушке, где ночевала часть взвода. Ей шел двадцать первый год, волею судьбы она оказалась в деревушке, занятой полком.
Тяжелая судьба солдата развела Бориса с Люсей, но в памяти его потом всплывали моменты счастья рядом с ней, ее длинная русая коса, коротенькое желтое платьице. Будучи смертельно раненным, Борис боялся умереть. Но доброта, милосердие медсестры санпоезда Арины и лицо женщины, смотревшее на израненного Костяева через оконное стекло, такое близкое и сочувствующее, позволили ему умереть спокойно, "с потайной улыбкой на губах", тихо, но с достоинством, как умеет умирать только русский солдат. Подзаголовок повести позволил взять повествование в некоторое обрамление, начав и закончив его сценами, оторванными от основного сюжета. Они усугубляют общее настроение произведения. Пастораль на фоне войны – это, по существу, открытие Астафьева. Он сумел увидеть и передать нам нечто на первый взгляд невероятное: топкость, боязливость и детскость чувств воюющего человека. Лейтенант Борис Костяев не только солдат с ног до головы, но и солдат в душе, до конца был уверен в победе и своей готовности погибнуть ради нее. И в то же время он подвержен глубокому чувству любви, робкому, лирическому и пасторальному.
Взвод Костяева только что занял небольшую деревню, где солдаты находят там старика и старушку, "преданно обнявшихся в смертный час". От других жителей солдаты узнали, что эти старики пасли колхозных коров – пастух и пастушка. Их наскоро похоронили, и Астафьев не скажет о них больше ни слова. В повести просматриваются, хотя и неотчетливо, противопоставления: идиллическая картина из античных времен – стадо овец на зеленой лужайке, прекрасная пастушка и пастух и убитые старик и старуха с изможденными лицами, вместе прожившие суровую жизнь и вместе погибшие. Именно они навеяли писателю мысль о жизни и любви другого мужчины и другой женщины, о внезапной и сильной любви и горестной разлуке.
Любовь эта краткая, но будет сопровождать их до конца жизни. Ему жить недолго, он умрет от раны, но ее мы еще увидим много лет спустя рядом с его могилой. Да, война ожесточает людей, лишает их семейного крова, обычных человеческих отношений и чувств. И все-таки война властна не над всем и не над всеми. Не властна она, например, над Люсей и Борисом, не властна над их любовью. Жизнь и смерть – вот основная тема произведения. Не раз на протяжении повести автор заставляет героев задуматься над ней. Зачем так мучаются люди? Зачем войны? Смерти? За одно только горе матерей, переживших своих сыновей и дочерей, нам никогда не расплатиться.
ИЗОБРАЖЕНИЕ ВОЙНЫ. «Больше других люблю “Пастуха и пастушку”», - говорил писатель в 1989 г. Повесть значительна прежде всего как первое крупное произведение писателя о войне. Четырнадцать лет писатель вынашивал эту повесть и уже изданную переписывал неоднократно: требовательное отношение к военной теме связано с ощущением ответственности, долга перед теми, кто не вернулся с войны.
“Современная пастораль” - такое жанровое определение дает повести писатель. Он сталкивает сентиментальное мироощущение (пастух и пастушка, пастораль, чувствительность, единственная любовь) с грубым бытом войны. Ho в итоге не получается ожидаемого вывода - любовь побеждает смерть, ибо на жестокой войне любовь спасает далеко не каждого человека.
В центре повествования - малая войсковая единица, взвод пехоты, и ее командир Борис Костяев, именуемый ванькой-взводным (хотя это часто употребляемое писателем слово не гармонирует с образом героя). Взвод участвует в ликвидации взятой в тиски большой группировки немецких войск. Фашистское командование, как и под Сталинградом, отказалось принять ультиматум о безоговорочной капитуляции.
Идет жестокий кровавый “Бой” (так и называется первая часть), немецкие танки утюжат окопы. Видя, как гибнут люди, юный командир взвода (ему идет только двадцатый год), крича и плача, “натыкаясь на раздавленных, еще теплых людей”, бросается на танк с гранатой: “Его обдало пламенем и снегом, ударило в лицо комками земли, забило все еще вопящий рот землею, катануло по траншее, будто зайчонка. Как жахнула граната, он уже не слышал, воспринял взрыв, боязно сжавшись нутром и сердцем, чуть было не разорвавшимся от напряжения”.
Под пером Виктора Астафьева - одного из лучших мастеров словесного изображения в современной русской литературе - оживают картина боя и образ человека на войне: “Борис недоверчиво посмотрел на усмиренную громаду машины: такую силищу - такой маленькой гранатой! Такой маленький человек! Слышал взводный еще плохо. Во рту у него хрустела земля...”
Картины войны в повести написаны убедительно, зримо, но порой “окопная” правда писателя даже натуралистична: «На поле, в ложках, в воронках, и особенно густо возле изувеченных деревцев лежали убитые, изрубленные, подавленные немцы. Попадались еще живые, изо рта их шел пар, они хватались за ноги, ползали следом по истолченному снегу, опятнанному комками земли и кровью, взывали о помощи.
Обороняясь от жалости и жути, Борис зажмурил глаза: “Зачем пришли сюда?.. Зачем? Это наша земля! Это наша родина! Где ваша?”»
В повести не называются ни время, ни место сражения. Ясно, что действие происходит на Украине, где окружена и уничтожена громадная группировка противника. По мнению исследователей, Астафьев описывает Корсунь-Шевченковскую операцию 1944 г., одну из выдающихся в истории Отечественной войны.
Пафос этой повести антивоенный. В изображении войны писатель глубоко правдив. Есть здесь едва ли не самая сильная сцена современной военной прозы - описание разбитого хутора, греющихся у огня пленных, когда в их толпу врывается солдат в маскхалате с автоматом и расстреливает немцев очередями, крича: “Маришку сожгли-и! Селян всех... всех загнали в церковь. Всех сожгли-и-и! Мамку! Крестную! Всех! Всю деревню... Я их тыщу... Тыщу кончу! Резать буду, грызть!..”
А “в ближайшей полуразбитой хате военный врач с засученными рукавами бурого халата перевязывал раненых, не спрашивая и не глядя: свой это или чужой.
И лежали раненые вповалку: и наши, и чужие, стонали, вскрикивали, иные курили, ожидая отправки...”.
Война в изображении Астафьева - трагедия простых, ни в чем не повинных людей с обеих сторон.
И в этом военном аду за одну ночь расцветает великая, та единственная любовь, которая дается не каждому. Повесть “Пастух и пастушка” - о любви и войне. Автор ставит перед собой труднейшую задачу совместить с грубым реализмом войны возвышенную романтику и даже сентиментальность. И это ему удается, хотя первые критики, познакомившись с первым вариантом повести, усомнились в этом. Писатель переделывал повесть при многих переизданиях, и в итоге ему удалось написать любовные сцены психологически точно, не сбиваясь ни на пошлость, ни на фарс. В психологической мотивировке, в доказательстве возможности этой, казалось, невозможной на войне, молниеносно возникшей любви задействован весь арсенал изобразительных средств, взятых из реалистической литературы и даже из сентиментализма. Здесь можно найти и то, что сегодня в связи с прозой постмодерна именуется интертекстуальностью (цитирование в тексте других текстов), когда Астафьев вплетает в ткань повествования знаменитое “На заре ты ее не буди...” или пушкинское мимолетное виденье, “которое явилось и вознесло однажды поэта на такую высоту, что он задохнулся от восторга”.
Используется в повести и символика. Из арсенала сентиментализма писатель берет жанровое определение повести (“пастораль”) и образы пастуха и пастушки, которые постепенно превращаются в символ. Причем этот символ находится как бы в центре поэтики повести. Он заявлен в названии (“Пастухи пастушка”) и вызывает у читателя определенное ожидание. Ответ дается достаточно быстро. Прибыв в освобожденный хутор, взвод Бориса Костяева натыкается на страшную картину - убитых пастуха и пастушку, двух стариков, приехавших в эту деревню из Поволжья в голодный год. Они пасли колхозный табун:
“Они лежали, прикрывая друг друга. Старуха спрятала лицо под мышку старику. И мертвых било их осколками, посекло одежонку, вырвало серую вату из латаных телогреек, в которые оба они были одеты... Хведор Хвомич пробовал разнять руки пастуха и пастушки, да не смог и сказал, что так тому и быть, так даже лучше - вместе на веки вечные...”
Этот эпизод остается в сознании и как символ жестокой войны, и как символ вечной любви. Ho в тексте происходит дальнейшее развитие символа. В ту единственную ночь, которая была отпущена влюбленным, в памяти Бориса всплывают убитые старик и старуха - деревенские пастухи - и детское воспоминание, когда он с матерью ездил в Москву к тетке и ходил в театр. Он рассказывает Люсе, своей возлюбленной, сцену из спектакля:
“Еще я помню театр с колоннами и музыку. Знаешь, музыка была сиреневая... Простенькая такая, понятная и сиреневая... Я почему-то услышал сейчас ту музыку и как танцевали двое - он и она, пастух и пастушка - вспомнил. Лужайка зеленая. Овечки белые. Пастух и пастушка в шкурах. Они любили друг друга, не стыдились любви и не боялись ее. В доверчивости они были беззащитны”.
В последний раз образы пастуха и пастушки, убитых на войне, мелькают в угасающем сознании взводного, когда его раненного везут в санитарном поезде в тыл.
Образ-символ пастуха и пастушки, который сопровождает Бориса Костяева в тексте повести, помогает писателю раскрыть чувствительность, ранимость, неординарность главного героя, несовместимость его с жестокой реальностью войны и в то же время способность на необычную возвышенную любовь.
Под стать Костяеву и его возлюбленная, образ которой создается в основном за счет арсенала изобразительных средств литературы романтизма. Люся - женщина во многом загадочная. Мы так и не узнаем, кто она и откуда. Многие приметы свидетельствуют о том, что она не деревенская женщина, что она достаточно начитанна и музыкальна, что она понимает и чувствует людей. С ней произошло что-то страшное. “Глубокая затаенность и грусть и даже виноватость в чем-то” угадывались в ней. Писатель рисует ее портрет с помощью полутонов, эскизно. Маленькое лицо ее как будто недорисованное, убегающий взгляд, невзаправдашние глаза делались иногда загадочно-переменчивыми, “то темнея, то светясь, и жили как бы отдельно от лица”. Такая женщина способна на необычную любовь. В повести присутствует нереальная, фантастическая сцена, в которой Борис, якобы отпросившись у руководства, повидал свою возлюбленную еще раз. Этого не было и не могло быть, но сцена изображена вполне реально и еще раз подчеркивает силу и глубину любви.
Зачин и эпилог повести, где описана безымянная женщина, которая все же разыскала могилу своего возлюбленного посреди России и, навестив его, пообещала, что скоро воссоединится с ним навечно, решены в стиле романтической поэтики, т.е. в стилистике Люси, поэтому и можно предположить, что это и есть состарившаяся Люся, которая пронесла свою любовь к Борису через всю жизнь.
Повесть густо заселена героями и дает вполне реальное представление о том, какие люди защищали страну. И хотя это, как правило, эпизодические персонажи, тем не менее, как всегда у Астафьева, они очень выразительны. Это и комбат Филькин, однокашник Бориса по полковой школе, родом из семиреченских казаков, это и партизанский связной Хведор Хвомич, у которого немцы сожгли всю семью и дом. Солдаты из взвода Бориса Костяева все индивидуальны, непохожи друг на друга. Это, к примеру, непьющий долговязый москвич из рабочих Корней Аркадьевич Ланцов, который в детстве на клиросе пел, а потом к атеистически настроенному пролетариату присоединился, но на войне старое умение ему пригодилось - он прочел складную молитву над могилой убитых стариков, пастуха и пастушки. Самый молодой во взводе - ординарец Бориса, по прозвищу Шкалик, который, чтобы поступить в училище и получать бесплатное питание, прибавил себе 2 года, а его в армию забрали в пехоту, вероятно, шестнадцатилетним. Запоминаются и кумовья с Алтая Карышев и Малышев, первый и второй пулеметные номера, в которых взводный души не чаял и которые “воевали, как работали, без суеты и злобы”.
Разные люди были на войне. Был “злой, хитрый, ловкий солдат” Пафнутьев, но лучше бы во взводе его не было. Он любит петь частушку (“Если валенки не дали, значит, выдадут медали”); угождает штабному офицеру и с его помощью перебирается подальше от передовой, порой и мародерствует, за что наказан тяжелым ранением.
Выразителен образ “зажратой пэпэжэ” - походно-полевой жены врача госпиталя, куда попадает Борис Костяев. Она своим видом наводит писателя на такие размышления:
“He одного еще такого вот мямлю-мужика обратает такая вот святоликая боевая подруга. Удобно устраиваясь на жительство, разведет его с семьей, увезет с собой после войны в южный городок, где сытно и тепло, да помыкать простофилей будет лет еще десять-двадцать, пока тот не помрет с надсады”.
Ho полнее других из взвода изображен старшина Мохнаков. Помкомвзвода старшина Мохнаков, антипод Бориса, - хозяин в окопном быту. Он человек без лишних сантиментов, живет по принципу: все дозволено, война все спишет. В этот ряд он ставит и Люсю.
Умелый солдат, он в бою не палил куда попало, не суетился: видя неопытность командира взвода лейтенанта Костяева, он постоянно оборонял его, оказываясь на его пути (“как родимый тятя, опекал и берег лейтенанта”). И хотя он не раз в сердцах про себя называет взводного мямлей, тем не менее понимает его и говорит ему однажды: “Светлый ты парень! Почитаю я тебя. За то почитаю, чего сам не имею... Я весь истратился на войне. Весь! Сердце истратил... He жаль мне никого. Меня бы палачом над немецкими преступниками, я бы их!..” Произнося эти слова, он как бы объясняет свой бестактный и грубый поступок в отношении Люси. Ho старшина не только оценивает себя, но и принимает роковое решение - погибнуть, так как со своей жестокостью он не может жить в обществе. Он гибнет в бою, бросаясь с миной под танк.
Образ старшины Мохнакова - новый характер, неизвестный ранее в литературе. Оказывается, война не только отнимает жизнь у людей, но может и погубить душу человека, даже такого сильного, вжившегося в военный быт и военную жизнь.
Совершенно иной Борис Костяев. Он - поздний ребенок в учительской семье, читающей, образованной, интеллигентной. Мать его из потомственной дворянской семьи декабриста Фонвизина, который в свое время отбывал ссылку в родном городке Бориса. Герой - человек невоенный по своей сути. Ho он выполняет свой долг на войне.
Малоприспособленный к военному быту, Костяев постепенно привык к войне, к людям, научился их понимать, хотя многие из них были старше его и принадлежали к иному общественному слою. Поначалу он, как и все молодые прыткие командиры, прибывшие из полковой школы, не понимал солдат, не видел, что “всякий солдат сам себе стратег”, расчетливость и обстоятельность в бою каждого из них принимая за трусость.
“После многих боев, после ранения, после госпиталя застыдился себя Борис, такого разудалого и несуразного, дошел головой своей, что не солдаты за ним - а он за солдатами! Солдат и без него знает, что надо делать на войне, и лучше всего и тверже всего он знает, что пока в землю закопан - ему сам черт не брат, а вот когда выскочит из земли наверх - так неизвестно что будет: могут и убить, и пока возможно, он не выберется отгудова и за всяким яким в атаку не пойдет, будет ждать, пока свой ванька-взводный даст команду вылазить из окопа и идти вперед... Ho и тогда старый вояка еще секунду-другую перебудет в окопе, глядишь, эта секунда-другая и продлит жизнь солдата на целый век, в это время, может, и пролетит его пуля”.
Это одно из лучших в современной литературе описаний психологии командира переднего края и солдатской психологии. Оба они, и солдат и взводный, вымахнув из окопа, становятся равными перед смертью.
Так о солдате мог написать только человек, сам прошедший войну рядовым: менялись лишь военные профессии - шофер, связист, артразведчик, конюх в нестроевой части после ранения. Он не может об этом писать бесстрастно. Авторская речь в некоторых местах взволнованна, эмоциональна (“Бейся, вояка, и не метусись... Боже упаси ослабить огонь!”), в ней есть прямые обращения к солдату, сочувствие ему (“Что же ты хотел, чтобы при ранении и никакой боли?”).
Есть и легкий юмор, к примеру, в отношении раненого солдата, который ползет в окоп, но облегчить себя ничем не может, даже матюком: “Никакого богохульства позволить себе сейчас солдат не может - он между жизнью и смертью”).
Бориса Костяева ранило в плечо, в течение суток он не может оставить бойцов: нет подмены - и только передав взвод, отправляется в госпиталь. Ho, истощенный нетяжелой раной и всей жестокой войной, он умирает в поезде, который должен был привезти его в тыловой госпиталь.
Борис, как и Мохнаков, - человек, погубленный войной, хотя и любящий и не ожесточившийся. В его лице писатель открывает нам еще одного героя войны. Писатель поставил перед собой цель
- “разобраться хотя бы в одной человеческой душе, которая была слабее того времени, в которое создалась, слабее, но не грубее”:
«Что если родители “перевоспитали” своего сына, что если он воспринимал жизнь несколько “чувствительней”, чем мы, грешные, что если романтическое начало носило в Борисе характер не внешний? Что если просто человек устал смертельно и ему уже сама смерть кажется избавлением от этой усталости и мук? Мне хотелось несколько упредить время и сказать, что наступят дни, не могут не наступить, когда образование, культура приведут, не могут не привести человека к противоречию с той действительностью, когда люди убивают людей. He моя и не героя повести вина, а беда, коли действительность, бытие войны раздавили его. Быть может, замысел опередил события и времена, но это уже право автора - распорядиться замыслом...»
Так объяснил сущность этого характера сам писатель.
Повесть “Пастух и пастушка” - экспериментальная по своей сути, в которой автор искал и новое содержание, и новые формы, т.е. хотел изменить свою стилистику. Она открывала перед писателем разные пути. Один из них - путь, по которому шел Булгаков, используя условные формы изображения, символику, фантастику. Ho Астафьев пошел по другому пути, который также обозначил себя в повести как потенциальная возможность - натуралистический способ изображения жизни. Это последнее писатель реализовал и в неоконченном романе “Прокляты и убиты”, и в новой военной повести о любви “Обертон” (Новый мир. 1996. № 8), где находят себе место и излишне подробная физиология, и ненормативная лексика.
"Какую песню о победе,
Какой сложить о вас рассказ?
Богатыри, язык мой беден,
Чтобы воспеть, прославить вас!"
А. Твардовский
Произведение, о котором мне бы хотелось рассказать, писалось Виктором Астафьевым с 1967-го по 1974 год. Это маленькая повесть "Пастух и пастушка", рассказывающая о годах Великой Отечественной войны. Повесть писалась в то время, когда литература стремилась сосредоточить внимание читателей на конкретном человеке, показать его чувства и жизнь до мельчайших подробностей. Причем, если великие классики (Толстой, Достоевский) не только рассказывали о жизни героев, но в лирических отступлениях говорили о своем отношении к происходящим событиям, то для прозы послевоенных лет была характерна лаконичность изложения и предоставление читателю возможности самому домыслить исход жизни героев. Как, например, в рассказе Воробьева "Гуси-лебеди", заканчивающемся многоточием.
Тема войны занимала далеко не последнее место в русской литературе второй половины XX века. "Пастух и пастушка" – лишь одно из произведений, освещающих ее. Я люблю эту повесть за то, что она вселяет в читателя надежду, веру и любовь. Только любовь помогает людям пережить смерть близких, тяжелые травмы, страх, боль. Для всех повестей Астафьева свойственны реалистичность и автобиографичность. Правда, немного обособленно среди них стоит повесть "Пастух и пастушка". Писатель и сам отличает эту обособленности, вынося в подзаголовок такое определение своей повести: "Современный пастораль".
Повесть состоит из четырех частей: "Бой", "Свидание", "Прощание", "Успение». Каждая часть имеет свой эпиграф. Так, еще не прочитав их, можно понять, о чем пойдет речь. К первой части ("Бой") эпиграфом взяты слова, слышанные автором в санитарном поезде. Речь пойдет о бое, об отрешенности солдат от всего, что не касается боя, о самоотверженности и смелости. Слова Ярослава Смелякова "И ты пришла, заслышав ожиданье…" послужили эпиграфом ко второй части повести "Свидание". В этой части повести главный герой Борис Костяев знакомится с девушкой Люсей. Они влюбляются друг в друга.
Во второй части – завязка произведения. С этого момента чувства нарастают, а уже в третьей части наступает кульминация – сцена прощания. Третьей части предшествуют строки, напоминающие влюбленным, что наступает утро, сказочная, неповторимая ночь уходит в небытие и влюбленных ожидает горестный момент прощания и длительная разлука. "И жизни пет конца и мукам – краю" – эпиграф к четвертой части повести "Успение", в которой читатель станет свидетелем смерти полюбившегося героя, его товарищей, увидит переполненные санитарные поезда, услышит крики, мольбы о помощи – страшные последствия войны.
Главным героем повести является Борис Костяев – командир взвода. Борис – молодой человек девятнадцати лет, родившийся в семье сельского учителя. Внешность у него привлекательная: высокий худощавый блондин. С товарищами строг, в бою – решителен и порой безрассуден. Зачастую без надобности вылезал из окопа, кричал "Ура", рвался в бой, под пули, рискуя жизнью, в то время как бывалые солдаты выжидали. Астафьев немало внимания уделяет описанию внешности и краткому рассказу о жизни героев, даже эпизодических, для того чтобы показать, что сотворила с людьми война. Так, рассказывая о Хведоре Хвомыче, сельском трактористе, Астафьев подробно описал его телогрейку, надетую прямо на нижнюю рубаху, прикрученные онучами к ногам опорки. Всю семью его истребили немцы. Или солдат Ланцет: в детстве на клиросе пел, работал в крупном издательстве, а во время войны стал пить. А ведь он мог бы сделать неплохую карьеру.
Центральное место в повести занимает любовь. Солдату необходимо высокое чувство, вера в то, что его ждут. Не хватало этого чувства и Борису. Да, он защищал Родину, боролся за ее освобождение, за спокойную и счастливую жизнь русского народа, Но подсознательно он чувствовал необходимость сильной, бескорыстной женской любви. Не каждому человеку выпадает в жизни такое чувство. Но Борис заслужил его своей отвагой, верностью родной земле и силой воли. С Люсей взводный познакомился в избушке, где ночевала часть взвода. Ей шел двадцать первый год, волею судьбы она оказалась в деревушке, занятой полком.
Тяжелая судьба солдата развела Бориса с Люсей, но в памяти его потом всплывали моменты счастья рядом с ней, ее длинная русая коса, коротенькое желтое платьице. Будучи смертельно раненным, Борис боялся умереть. Но доброта, милосердие медсестры санпоезда Арины и лицо женщины, смотревшее на израненного Костяева через оконное стекло, такое близкое и сочувствующее, позволили ему умереть спокойно, "с потайной улыбкой на губах", тихо, но с достоинством, как умеет умирать только русский солдат. Подзаголовок повести позволил взять повествование в некоторое обрамление, начав и закончив его сценами, оторванными от основного сюжета. Они усугубляют общее настроение произведения. Пастораль на фоне войны – это, по существу, открытие Астафьева. Он сумел увидеть и передать нам нечто на первый взгляд невероятное: топкость, боязливость и детскость чувств воюющего человека. Лейтенант Борис Костяев не только солдат с ног до головы, но и солдат в душе, до конца был уверен в победе и своей готовности погибнуть ради нее. И в то же время он подвержен глубокому чувству любви, робкому, лирическому и пасторальному.
Взвод Костяева только что занял небольшую деревню, где солдаты находят там старика и старушку, "преданно обнявшихся в смертный час". От других жителей солдаты узнали, что эти старики пасли колхозных коров – пастух и пастушка. Их наскоро похоронили, и Астафьев не скажет о них больше ни слова. В повести просматриваются, хотя и неотчетливо, противопоставления: идиллическая картина из античных времен – стадо овец на зеленой лужайке, прекрасная пастушка и пастух и убитые старик и старуха с изможденными лицами, вместе прожившие суровую жизнь и вместе погибшие. Именно они навеяли писателю мысль о жизни и любви другого мужчины и другой женщины, о внезапной и сильной любви и горестной разлуке.
Любовь эта краткая, но будет сопровождать их до конца жизни. Ему жить недолго, он умрет от раны, но ее мы еще увидим много лет спустя рядом с его могилой. Да, война ожесточает людей, лишает их семейного крова, обычных человеческих отношений и чувств. И все-таки война властна не над всем и не над всеми. Не властна она, например, над Люсей и Борисом, не властна над их любовью. Жизнь и смерть – вот основная тема произведения. Не раз на протяжении повести автор заставляет героев задуматься над ней. Зачем так мучаются люди? Зачем войны? Смерти? За одно только горе матерей, переживших своих сыновей и дочерей, нам никогда не расплатиться.
