Главная › Рождение ребенка › Произведение баха страсти по матфею. И

Произведение баха страсти по матфею. И

Бах Иоганн Себастьян. Страсти по Матфею

http://www.classic-music.ru/mp3-bach.html

Исполнители:

ERNST HAEFLIGER, тенор (Евангелист и арии) KIETH ENGEN, бас (Иисус) IRMGARD SEEFRIED, сопрано (арии) ANTONIA FAHBERG, сопрано (1 Дева, жена Пилата) HERTHA TUPPER, контральто (арии и 2 Дева) DIETRICH FISCHER-DIESKAU, Бас (арии) MAX PROEBSTL, Бас (ИУДА, ПЁТР, ПИЛАТ, ЕПИСКОП)

Мюнхенский Бах-хор Мюнхенский Бах-оркестр Мюнхенский хор мальчиков (Дирижёр хора: Fritz Rothschuh) ДИРИЖЁР: КАРЛ РИХТЕР (Karl Richter)

Соло-инструменталисты:

Walther Theurer, Wolfgang Haag, флейта Edgar Shann, гобой, гобой д"амур, малый гобой Kurt Hausmann, гобой д"амур, малый гобой Otto Buchner, скрипка Oswald Uhl, виола да гамба (ножная виола) Oswald Uhl, виолончель Franz Ortner, контрабас Karl Kolbinger, фагот Ekkehard Tietze и Hedwig Bilgram, орган

Besetzung/Distribution: Soli (S, A, T, BI/II) Хор I: (S, A, T, B); хор мальчиков (S); Флейта I/II. Гобой I/II, гобой д"амур I/II, малый гобой I/II; виола да гамба; струнные; Хор II: (S, A, T, B); Флейта I/II; Гобой I/II; гобой д"амур I/II; низкие струнные

Bitrate: 128 kbps | Общее время звучания: 3.17.20 | Размер: 180 МБ

01. Хор: "Kommt, ihr Tuchter, helft mir klagen" и Хорал: "O Lamm Gottes, unschuldig"

02. Речитатив (Евангелист, Иисус): "Da Jesus diese Rede vollendet hatte"

03. Хорал: "Herzliebster Jesu, was hast du verbrochen"

04. Речитатив (Евангелист): "Da versammleten sich die Hohenpriester"

05. Хор: "Ja nicht auf das Fest"

06. Речитатив (Евангелист): "Da nun Jesus war zu Bethanien"

07. Хор: "Wozu dienet dieser Unrat?"

08. Речитатив (Евангелист, Иисус): "Da das Jesus merkete"

09. Речитатив (Альт): "Du lieber Heiland du"

10. Ария (Альт): "Bub und Reu"

ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

11. Речитатив (Евангелист, Иуда): "Da ging hin der Zwulfen einer"

12. Ария (Сопрано): "Blute nur, du liebes Herz!"

13. Речитатив (Евангелист): "Aber am ersten Tage der siben Brot"

14. Хор: "Wo willst du, dab wir dir bereiten"

15. Речитатив (Евангелист, Иисус, Хор): "Er sprach: Gehet hin in die Stadt"

16. Хорaл: "Ich bin"s, ich sollte buben"

17. Речитатив (Евангелист, Иисус, Иуда): "Er antwortete und sprach"

18. Речитатив (Сопрано): "Wiewohl mein Herz in Tranen schwimmt"

19. Ария (Сопрано): "lch will dir mein Herze schenken"

20. Речитатив (Евангелист, Иисус): "Und da sie den Lobgesang gesprochen hatten"

21. Хорaл: "Erkenne mich, mein Huter"

22. Речитатив (Евангелист, Пётр, Иисус): "Petrus aber antwortete und sprach zu ihm"

23. Хорал: "Ich will hier bei dir stehen"

В ГЕФСИМАНСКОМ САДУ

24. Речитатив (Евангелист, Иисус): "Da kam Jesus mit ihnen zu einern Hofe"

25. Речитатив (Тенор): "O Schmerz! Hier zittert das gequalte Herz!" и хорал: "Was ist die Ursach" aller solcher Plagen?"

26. Ария (Тенор): "Ich will bei meinem Jesu wachen" и Хор: "So schlafen unsre Sunden ein"

27. Речитатив (Евангелист, Иисус): "Und ging hin ein wenig"

28. Речитатив (Бас): "Der Heiland fallt vor seinem Vater nieder"

29. Ария (Бас): "Gerne will ich mich bequemen"

30. Речитатив (Евангелист, Иисус): "Und er kam zu seinen Jungern"

31. Хорал: "Was mein Gott will, das g"scheh allzeit"

32. Речитатив (Евангелист, Иисус, Иуда): "Und er kam und fand sie aber schlafend"

33. Дуэт (Сопрано, Альт) и Хор: "So ist mein Jesus nun gefangen / Labt ihn, hАльтet, bindet nicht!"; Хор "Sind Blitze, sind Don

34. Речитатив (Евангелист, Иисус): "Und siehe, einer aus denen, die mit Jesu waren"

35. Хорал: "O Mensch, bewein dein Sunde grob"

ПРЕДАТЕЛЬ

36. Ария (Альт): "Ach, nun ist mein Jesus hin!" и Хор: "Wo ist denn dein Freund hin gegangen"

37. Речитатив (Евангелист): "Die aber Jesum gegriffen hatten"

38. Хорал: "Mir hat die Welt truglich gericht"

39. Речитатив (Евангелист, Епископ): "Und wiewohl viel faisch Zeugen herzutraten"

40. Речитатив (Тенор): "Mein Jesus schweigt zu falschen Lugen stille"

41. Ария (Тенор): "Geduld,wenn mich faische Zungen stechen!"

КАИФА И ПИЛАТ ДОПРАШИВАЮТ ИИСУСА

42. Речитатив (Евангелист, Епископ, Иисус, Хор): "Und der Hohepriester antwortete"

43. Речитатив (Евангелист, Хор): "Da speieten sie aus"

44. Хорал: "Wer hat dich so geschlagen"

45. Речитатив (Евангелист, 1 Дева, 2 Дева, Пётр): "Petrus aber sab drauben"

46. Хор: "Wahrlich, du bist auch einer von denen" и Речитатив (Евангелист, Пётр): "Da hub er an, sich zu verfluchen"

47. Ария (Альт): "Erbarme dich, mein Gott"

48. Хорал: "Bin ich gleich von dir gewichen"

49. Речитатив (Евангелист, Иуда, Хор): "Des Morgens aber hielten alle Hohenpriester"

50. Речитатив (Евангелист, Епископы): "Und er warf die Silberlinge in den Tempel"

51. Ария (Бас): "Gebtmirmeinen Jesum wieder"

52. Речитатив (Евангелист, Пилат, Иисус): "Sie hielten aber einen Rat"

53. Хорал: "Befiehl du deine Wege"

АРЕСТ ИИСУСА И БИЧЕВАНИЕ

54. Речитатив (Евангелист, Пилат, Пилатовы жёны, Хор): "Auf das Fest aber hatte der Landpfleger Gewohnheit"

55. Хорал: "Wie wunderbarlich ist doch diese Strafe!"

56. Речитатив (Евангелист, Пилат): "Der Landpfleger sagte"

57. Речитатив (Сопрано): "Er hat uns alien wohlgetan"

58. Ария (Сопрано): "Aus Liebe will mein Heiland sterben"

59. Речитатив (Евангелист, Хор, Пилат): "Sie schrieen aber noch mehr"

60. Речитатив (Альт): "Erbarm es Gott!"

61. Ария (Альт): "Kunnen Tranen meiner Wangen"

62. Речитатив (Евангелист, Хор): "Da nahmen die Kriegsknechte"

63. Хорал: "O Haupt voll Blut und Wunden"

РАСПЯТИЕ НА КРЕСТЕ

64. Речитатив (Евангелист): "Und da sie ihn verspottet hatten"

65. Речитатив (Бас): "Ja freilich will in uns das Fleisch und Blut"

66. Ария (Бас): "Komm, sues Kreuz"

67. Речитатив (Евангелист, Хор): "Und da sie an die Statte kamen"

68. Речитатив (Евангелист): "Desgleichen schmaheten ihn auch die Murder"

69. Речитатив (Альт): "Ach, Golgatha"

70. Ария (Альт): "Sehet, Jesus hat die Hand" и Хор: "Wohin?"

71. Речитатив (Евангелист, Иисус, Хор): "Und von der sechsten Stunde an"

72. Хорал: "Wenn ich einmal soll scheiden"

73a. Речитатив (Евангелист, Хор): "Und siehe da, der Vorhang im Tempel zerrib"

ПОГРЕБЕНИЕ

73b. Речитатив (Евангелист): "Und es waren viel Weiber da"

74. Речитатив (Бас): "Am Abend, da es kuhle war"

75. Ария (баc): "Mache dich, mein Herze, rein"

76. Речитатив (Евангелист, Хор, Пилат): "Und Joseph nahm den Leib"

77. Речитатив (Сопрано, Альт, Тенор, Бас): "Nun ist der Herr zur Ruh gebracht" и Хор: "Mein Jesu, gute Nacht!"

78. Хор: "Wir setzen uns mit Tranen nieder"

История создания

Первоначальный вариант Страстей по Матфею (о баховских Страстях см. историю создания Страстей по Иоанну ) относится, скорее всего, к 1714-1715 годам. Хотя фактические данные об этом отсутствуют, исследователи выдвигают эту дату, основываясь на стилистическом анализе музыки. Дальнейшая работа над ними относится к 1728-1729 годам. Бах крайне тщательно отнесся к тексту Страстей. Первоначально он был составлен Пикандером (настоящее имя - Христиан Фридрих Генрици, 1700-1764), постоянным сотрудником композитора на протяжении многих лет. Однако либретто Пикандера не устроило Баха. По-видимому, на этот раз он сам составил подробнейший план, и Пикандер работал под его непосредственным руководством. Как и прежде, наряду с конкретными действующими лицами - Иисусом, Петром, Пилатом и др., - в исполнении участвуют неперсонифицированные солисты. «Дочь Сиона» была заимствована из либретто Брокеса (см. Страсти по Иоанну), для арий Пикандер обработал некоторые поэтические мысли веймарского либреттиста Саломо Франка (1659-1702). «Драматический план тонко продуман и одновременно прост, - пишет Альберт Швейцер. - История страстей излагается в последовательности картин. В наиболее характерных местах повествование прерывается благочестивыми размышлениями, посвященными только что рассказанной сцене. Размышления передаются в ариях, которым обычно предшествует речитатив в форме ариозо. Более короткие перерывы действия заполняются хоральными строфами, передающими чувства верующих. Они подобраны самим Бахом, ибо в то время сколько-нибудь уважающий себя поэт не унизился бы до подобной работы. Но именно включение хоральных строф показывает нам подлинную глубину поэтического чутья Баха. Из богатого наследия немецкой духовной песни нельзя было выбрать лучших стихов, чем те, на которых остановился Бах... Участие композитора послужило на пользу Пикандеру. В Страстях по Матфею он создал лучшее, что мог».

Несмотря на срочность работы - монументальное творение должно было быть исполнено в Страстную пятницу, 15 апреля 1729 года, - Бах в конце 1728 года откладывает работу над Страстями. 19 ноября умирает его друг и покровитель князь Ангальт-Кётенский Леопольд, и композитор пишет Траурную музыку, посвященную его памяти. В двадцатых числах февраля 1729 года он едет в Вейсенфельд: 23 февраля, в день рождения герцога Христиана Саксен-Вейсенфельдского, исполняется Охотничья кантата Баха, и композитор получает титул придворного капельмейстера. 24 марта он уже в Кётене - там исполняется Траурная музыка памяти князя Леопольда. А 15 апреля, как и было назначено, проходит премьера Страстей по Матфею.

Современники не оценили гениального произведения. «Когда закончилась эта театральная музыка, все были крайне удивлены и, переглядываясь, спрашивали: что это значит? Одна благородная старая вдова сказала: "Господи, помилуй нас! Где я нахожусь, в опере-комедии?"» - таковы были первые отзывы. Лишь после возрождения Страстей по Матфею Мендельсоном в Берлине 11 марта 1829 года это грандиозное творение немецкого гения заняло достойное место в концертном репертуаре.

Музыка

Страсти по Матфею - крупнейшее и самое значительное из дошедших до нас творений великого Баха. Оно состоит из 78 номеров, хоровых, сольных и речитативных, объединенных в две части, составляющие семь разделов.

1-я часть - сговор первосвященников и сцены в Вифании (№2-12), Тайная Вечеря (№13-23), скорбь и смертная тоска Иисуса в Гефсимании (№24-31), пленение Иисуса (№32-35).

2-я часть - допрос Иисуса, отречение Петра, самоубийство Иуды (№37-53), осуждение, шествие на Голгофу, смерть (№54-72), отпевание (№74-78).

Все произведение длится более четырех часов - 1-я часть должна была звучать на заутрене, 2-я во время обедни. Колоссален для того времени и состав исполнителей. Он включает в себя два хора со своими протагонистами (солистами) и оркестрами, возможно, - даже двумя органистами, исполнителями continuo. По словам Швейцера, «Красота и совершенство выразительности речитативов в партиях Евангелиста и Христа находятся за гранью того, что поддается анализу... Слова Иисуса передаются... речитативом в форме ариозо с сопровождением струнного квартета. Мягкие, светящиеся гармонии скрипок, вступающие при словах Иисуса, окружают его словно нимбом. Декламация Евангелиста в целом лишена украшений, задумана как объективное повествование». Арии часто имеют мотивное родство с предшествующими им речитативами. Хоры эпичны и, в отличие от Страстей по Иоанну, где они являются носителями действия, - часть общего повествования. Хоралы, перемежающие другие номера, вносят особую строгость.

Страсти открываются величественным хоровым порталом «Придите, дочери, помогите мне плакать» (два смешанных хора, затем со строгой хоральной мелодией вступает хор мальчиков). Глубоко выразительная ария альта «Покаяние и раскаяние» (№ 10) проникнута мотивами вздоха (нисходящие секунды). Близка ей по характеру ария сопрано «Истекай кровью, мое сердце» (№12). В №13-23 постепенно нагнетается ощущение надвигающейся беды. Ария сопрано «Я хочу подарить Тебе мое сердце» (№19) носит просветленный характер. Хорал (№21) прозвучит еще четыре раза на протяжении «Страстей», причем в последний раз - в момент смерти Христа (№72). Впервые хорал повторится под №23, заключающим раздел. Поразительна по выразительности и драматизму сцена в Гефсиманском саду. В речитативе Иисуса «Душа моя скорбит смертельно» (№24) и в последующей арии тенора «О боль, дрожит измученное сердце», перемежаемой звуками хорала (№25 и 26), передано томление души, ужас и трепет в предчувствии смертных мук. Ария баса «Желал бы я решиться принять крест и чашу» (№29) проникнута смирением, преклонением перед волей Пославшего Его. Дуэт сопрано и альта «Пленен Иисус мой» (№33) переводит действие в символически-живописный план. В дуэт врываются реплики хора «Оставьте его, не вяжите!». 2-я часть открывается проникновенной арией альта с хором «Ах, уже нет Иисуса моего» (№36). Драматична речитативная сцена отречения Петра (№45 и 46), в центре которой реплики хора. Ария альта «Смилуйся, о Боже» (№47), звучащая после отречения Петра - одна из лучших у Баха. Ее проникновенная мелодия вырастает из заключительной фразы речитатива Евангелиста «И плакал горько». Неистово звучат краткие хоры «Распни Его» (заключение №55 и реплики в №59), между которыми расположена изумительно красивая, словно возносящаяся ввысь ария сопрано «Во имя любви идет на смерть Спаситель мой» (№58). Ария баса «Приди, сладостный крест» (№66) отличается уверенностью, тяжеловесным размеренным шагом. Глубоко выразителен №67 - повествование Евангелиста о распятии, прерываемое злобными репликами хора. Жалобный речитатив альта «Ах, Голгофа» (№69) сменяется светом надежды в последующей его арии «Смотрите, Иисус нам руку протянул» (№70). В №71, рассказ Евангелиста о смерти Христа, врывается полный страдания возглас Распятого «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» и реплика хора, после чего в последний раз звучит хорал (№72), впервые появившийся как №21. Чудесный краткий квартет с хором (№77) - прощание с Христом - отличается элегически-умиротворенным характером. Завершает монументальное полотно гигантский двойной хор (№78), звучащий приглушенной погребальной песнью с рефреном «Покойся с миром».

Состав исполнителей: сопрано, альт, тенор, бас, Евангелист (тенор), Иисус (бас), Петр (бас), Иуда (бас), Пилат (бас), Жена Пилата (сопрано), Первосвященник (бас), два Священника (басы), двойной хор, детский хор, оркестр, орган (возможно, два органа).

История создания

«Драматический план тонко продуман и одновременно прост, - пишет Альберт Швейцер. - История страстей излагается в последовательности картин. В наиболее характерных местах повествование прерывается благочестивыми размышлениями, посвященными только что рассказанной сцене. Размышления передаются в ариях, которым обычно предшествует речитатив в форме ариозо. Более короткие перерывы действия заполняются хоральными строфами, передающими чувства верующих. Они подобраны самим Бахом, ибо в то время сколько-нибудь уважающий себя поэт не унизился бы до подобной работы. Но именно включение хоральных строф показывает нам подлинную глубину поэтического чутья Баха. Из богатого наследия немецкой духовной песни нельзя было выбрать лучших стихов, чем те, на которых остановился Бах... Участие композитора послужило на пользу Пикандеру. В Страстях по Матфею он создал лучшее, что мог».

Музыка

Страсти по Матфею - крупнейшее и самое значительное из дошедщих до нас творений великого Баха. Оно состоит из 78 номеров, хоровых, сольных и речитативных, объединенных в две части, составляющие семь разделов. 1-я часть - сговор первосвященников и сцены в Вифании (№2-12), Тайная Вечеря (№13-23), скорбь и смертная тоска Иисуса в Гефсимании (№24-31), пленение Иисуса (№32-35). 2-я часть - допрос Иисуса, отречение Петра, самоубийство Иуды (№37-53), осуждение, шествие на Голгофу, смерть (№54-72), отпевание (№74-78). Все произведение длится более четырех часов - 1-я часть должна была звучать на заутрене, 2-я во время обедни. Колоссален для того времени и состав исполнителей. Он включает в себя два хора со своими протагонистами (солистами) и оркестрами, возможно, - даже двумя органистами, исполнителями continuo. По словам Швейцера, «Красота и совершенство выразительности речитативов в партиях Евангелиста и Христа находятся за гранью того, что поддается анализу... Слова Иисуса передаются... речитативом в форме ариозо с сопровождением струнного квартета. Мягкие, светящиеся гармонии скрипок, вступающие при словах Иисуса, окружают его словно нимбом. Декламация Евангелиста в целом лишена украшений, задумана как объективное повествование». Арии часто имеют мотивное родство с предшествующими им речитативами. Хоры эпичны и, в отличие от Страстей по Иоанну, где они являются носителями действия, - часть общего повествования. Хоралы, перемежающие другие номера, вносят особую строгость.

Л. Михеева

Поэтической основой «Страстей по Матфею» послужили главы из Евангелия, в которых описываются последние дни Иисуса перед казнью, его страдания и смерть (Страсти, или пассионы, - крупная музыкально-драматическая форма, род оратории. Обязательным сюжетом пассионов служат главы Евангелия, в которых говорится о страданиях Иисуса. Само слово «пассионы» значит «страдания».) . Это история предательства Иисуса его учеником Иудой и последующие эпизоды: взятие Иисуса стражей, отречение и раскаяние другого ученика - Петра, шествие на Голгофу (место казни).

Евангельский сюжет у Баха перерастает в подлинно народную эпопею; в ней раскрываются образы страдания родины и народа, преломленные через скорбные раздумья самого композитора.

В трактовке легенды и ее героя ярко проявила себя этичность и общая гуманистическая направленность философских воззрений Баха. Идея самопожертвования, любовь к людям, смерть как подвиг, освещающий высокую цель - служение благу человечества, сочувствие страданиям человека, - таковы идейные мотивы этого произведения. Поэтому скорбные образы, преобладающие в «Страстях по Матфею», приобретают трагическую, но не пессимистическую окраску. Лирическое тепло, полнота чувств составляют эмоциональную атмосферу этого сочинения.

Подобный замысел не мог уложиться в рамки евангельского сказания, и Бах в сотрудничестве со своим либреттистом Пикандером значительно его расширил: ввел много новых поэтических вставок, лирических отступлений. В таком виде либретто представляет последовательное, со многими подробностями изложение длинной цепи событий, прерываемых то лирико-философскими размышлениями, то описанием чувств и отношения народа к излагаемым событиям.

В свободных и естественных переходах от эпического повествования к лирической взволнованности или скорбным размышлениям раскрывается процесс внутреннего развития.

Несмотря на различные отступления, линия драматического развития вполне отчетлива. В первой части спокойное поначалу повествование по мере развития событий становится все более напряженным и завершается грандиозной кульминацией (в заключительном хоре, представляющем широко разработанную оркестрово-хоровую фантазию).

Во второй части, в отличие от первой, господствуют сосредоточенно-скорбные настроения, вплоть до наступления драматической развязки (смерть Иисуса), но заканчивается произведение просветленным звучанием хора.

События здесь не даны в действии; содержание происходящего узнается из слов рассказчика-Евангелиста. Вся его партия (теноровая) изложена речитативом. Однако баховский речитатив в «Страстях по Матфею» равно далек от монотонной старинной псалмодии и от безликого «сухого» речитатива итальянской оперы. Партия Евангелиста - это богатая выразительными интонациями музыкальная декламация; подчиняясь эмоциональному содержанию текста, она передает различные его оттенки. Часто рассказчик, захваченный драматизмом описываемых событий, как бы вносит в повествование свое, субъективное отношение - и речь его приобретает характер гневного протеста, обличения или скорбных сожалений.

Воздействие выразительной эмоциональной человеческой речи необычайно обогатило интонационный строй баховского речитатива, а тесное взаимодействие слова и звука углубило реализм самих интонаций. Удивительной психологической правдивостью проникнуты фразы Иисуса, передающие чувство одиночества и тоску покинутого всеми человека. Они вкраплены в повествование Евангелиста, так же как и реплики других действующих лиц (учеников Иисуса, судьи Пилата), но в отличие от всех остальных сопровождаются струнным ансамблем:

В хорах, ариях, хоралах выражены думы и переживания народа. Через хорал устанавливается связь с народным песнетворчеством, и хорал составляет музыкальный стержень всего произведения. Издавна известные хоральные мелодии, привычно связанные с определенными образами, помогают слушателям понять, выяснить смысл происходящего.

Часто хорал заключает предшествующие ему номера, как бы завершая большую драматическую картину. Так, например, большая сцена распятия и смерти Иисуса, состоящая из целой серии эпизодов: речитатива, ариозо, арии с хором, речитатива и хора,- завершается погребальным хоралом (см. по клавиру номера: 67, 68, 69, 70, 71, 72). Кроме того, есть хоры, в которые хоральные мелодии вводятся в качестве дополнительного материала.

Хоры в «Страстях по Матфею» воспроизводят и передают различные эмоции и состояния народа. Поэтому они так многообразны по форме и различны по содержанию и характеру. Есть хоры эпического склада, развернутые в крупные полотна, законченные как отдельные номера. К ним в первую очередь нужно отнести вступительный хор к первой части. Он состоит из оркестрового вступления и следующего за ним хора, в котором, помимо двух четырехголосных составов, участвует еще хор детских голосов. Это оркестрово-хоровое вступление, подобно увертюре, вводит в круг событий, в эмоционально-психологический строй музыкальных образов «Страстей».

Построенное в виде грандиозной замкнутой звуковой картины, вступление рисует сцену шествия приговоренного к смерти Иисуса, которого сопровождают обуреваемые разноречивыми чувствами возбужденные толпы людей. Конкретность музыкальных обрисовок создает иллюзию реальности всего происходящего:

Грандиозно звучание последнего хора первой части. В нем Бах сильными мазками запечатлевает взрывы гнева и состояние охваченного скорбью народа, узнавшего о свершившемся предательстве:

Необычен для финалов заключительный хор всего произведения. Жанровыми истоками связанный с народно-бытовой музыкой, он напоминает колыбельную; мягкий колорит и светлая проникновенная лирика рассеивают скорбную атмосферу «Страстей»:

Наряду с замкнутыми построениями крупного плана в «Страстях» есть небольшие драматизированные хоровые эпизоды. В большинстве случаев они воссоздают живой говор отдельных людей (учеников Иисуса) или массы народа и передают непосредственное впечатление, немедленный отклик на какое-либо событие. Как в настоящей музыкальной драме, эти эпизоды вплетаются в драматическое повествование и неотделимы от всей остальной музыкальной ткани. Углубляя логику развития и реализм драматургии «Страстей», подобные хоры усиливают конкретную образность произведения, сообщают ему театральную наглядность, «зримость». В качестве примера приведем небольшое хоровое построение, в котором взволнованные ученики спрашивают Иисуса, кто предатель:

Исключительны глубина, тонкость, разнообразие представленных в «Страстях по Матфею» лирических образов: возвышенных и просветленных, скорбно-патетических и драматически-взволнованных. Они сосредоточены преимущественно в ариях - форме, предназначенной исключительно для индивидуальных лирических высказываний. Однако особенность арий баховских пассионов в том, что они, подобно хорам и хоралам, передают чувства всего народа, а не индивидуальные переживания. Поэтому арии в пассионах поются не определенными персонажами, а безымянными лицами, так называемыми корифеями хора. Каждая группа хора имеет своих корифеев, и устами баса, тенора, альта или сопрано народ выражает свои мысли и переживания.

Так же, как в опере, в «Страстях по Матфею» ария - эмоциональная вершина, в ней сосредоточиваются лирические чувства, ария всегда бывает подготовлена предшествующим музыкально-драматическим развитием. Так, например, известная ария «Erbarme dich» («Смилуйся надо мной») является завершением драматической сцены отречения Петра (ученика Иисуса).

Содержание сцены: когда Иисуса повели во дворец на суд первосвященников, Петр, любимый ученик Иисуса, следовал за ним в толпе. Во время суда Петр сидел у входа во дворец; к нему подошла девушка и сказала: «Ты был с Иисусом из Галилеи»; Петр солгал и ответил: «Я не знаю, о ком ты говоришь». Тогда подошла другая девушка и сказала: «Он тоже был с Иисусом из Назареи». И второй раз он отрекся: «Я не знаю этого человека». И когда опять ему сказали: «Верно, ты один из учеников его, твоя речь выдает тебя», - он вновь поклялся: «Я не знаю этого человека». И тогда пропел петух, и вспомнил Петр слова Иисуса: «Прежде чем петух пропоет, ты трижды от меня отречешься». Горько заплакал Петр и пошел прочь.
Бах часто вводит в «Пассионы» типичные для народных старинных представлений бытовые подробности, пользуясь музыкально-изобразительными приемами. Например, в фразе Евангелиста на слова: «И тогда пропел петух» - дается подражание крику петуха.

По экспрессии и правдивости воплощения человеческого страдания эта ария принадлежит к самым потрясающим страницам баховской музыки:

Иногда ария предваряется аккомпанированным речитативом (в сопровождении оркестра), который у Баха приобретает облик выразительного ариозо, нередко лирико-драматического характера.

Оркестр в «Страстях» выполняет многосторонние выразительные функции. При удивительной прозрачности оркестрового письма Бах в определенные моменты создает большую плотность фактуры и достигает внушительной силы звучания. Часто от оркестра отделяются солирующие инструменты, образуя своеобразные лирические дуэты голоса с флейтой, скрипкой или другим инструментом.

Высокое этическое содержание, неисчерпаемая красота и выразительность лирико-драматических образов, продуманность, логика всей композиции, делающие монументальные формы «Страстей» пластически стройными и легкими, ставят это произведение на уровень величайших шедевров мирового музыкального искусства.

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

ПО ИСТОРИИ МУЗЫКИ

«Иоганн Себастьян Бах «СТРАСТИ ПО МАТФЕЮ»

1. Пассионы. Общие сведения..…………………………………………3

2. Композиция «Страстей»………………………………………………6

3. Описание разделов…………………………………………………….9

4. Список литературы……………………………………………………13

ПАССИОНЫ. ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ

В Евангелии рассказ о последних трех днях жизни Иисуса у всех четырех апостолов почти полностью совпадает. На долгие века в народном сознании запечатлелось древнее предание. Трагичны его перипетии: тайная вечеря, предательство Иуды, отречение и скорбь Петра, суд над безвинным страдальцем, показания лжесвидетелей, ярость подкупленной толпы, шествие на Голгофу, гибель на кресте – это глубоко человечная повесть о великой несправедливости, совершенной жестокими людьми, отображена в бесчисленном множестве художественных творений, начиная с иконописи или шедевров художников Возрождения и кончая романом М. Булгакова «Мастер и Маргарита».

Канва рассказа Евангелистов может быть сведена к следующей схеме:

Ввод в «действие»: Иисус предрекает, что будет вскоре распят; Иуда – один из двенадцати ближайших его учеников – за тридцать сребреников соглашается предать учителя.

1 (вечером). В последний раз Иисус находится в кругу своих учеников; трапеза именуется «тайной вечерей».

2 (поздно вечером). Иисус с учениками отправился на гору Елеонскую, у подножия которой расположена Гефсимания, где он томится и страждет в предчувствии близкого конца.

3 (ночью). Пленение Иисуса: Иуда приводит в Гефсиманию стражников, которые должны схватить того, кого он поцелует («поцелуй Иуды»).

4 (ранним утром). На судилище лжесвидетели оклеветали Иисуса. Пилат, римский наместник (прокуратор) Иудеи, склонен его помиловать, но толпа, подкупленная первосвященниками, требует казни. Иисус осужден, его бичуют.

5 (в полдень). Шествие на Голгофу («Лысую гору»), где на лобном месте состоится распятие Иисуса.

6 (под вечер). Страдания и смерть Иисуса; его погребение (вечером).

Согласно преданию, эти события произошли 13 и 14 нисана по древнееврейскому календарю; нисан – первый весенний месяц, когда созревает хлеб, сутки же в Иудее исчислялись не с полуночи, а с шести часов пополудни. Иисус распят 14 нисана – то была пятница, церковью она поэтому объявлена «страстной».

«,Страсти”, - поясняет известный словарь Даля, - означает,страдания, муки, маета, телесная боль, душевная скорбь, тоска”, а также,подвиг, сознательное принятие на себя тяготы, мученичества”». Определение Даля как нельзя более соответствует содержанию и сути евангельского рассказа. Его текст полностью переизлагается музыкой. На протяжении нескольких столетий развивался специфический жанр «Страстей» (по-латыни – Passio, по-немецки - Passion; в русской транскрипции – наиболее употребительно во множественном числе: «пассионы»).

Главное событие «Страстей» неизбежно. В ходе повествования оно обрастает подробностями, частными событиями, которые воспринимаются словно ступени, ведущие к Голгофе – к распятию. В нем, в главном событии, заключен смысл рассказа, протекающего в объективном времени, тогда как само это событие обладает вневременной значимостью. Распятый – жертвенный символ людской несправедливости и одновременно реальное лицо, обреченное на мученичество, вызывающее чувство глубочайшего сострадания.

Музыка «Страстей» овеяна сердечным тоном любви, печали, скорбной тоски, вместе с тем осуждения людской жестокости и веры в истинность всепобеждающей справедливости. Текст возглашал Евангелист: он свидетель происходившего, это прямая речь очевидца. В зависимости от того, откуда заимствован канонический текст, пассионы назывались «по Матфею», «по Луке», «по Марку», «по Иоанну». Характер же музыки изменялся в связи с общим изменением исторического сознания и эволюцией художественных стилей. Становление жанра «Страстей» относится к начальному периоду средневековья.

В римско-католической церкви на Страстной неделе издавна читались на латинском языке соответствующие главы Евангелия. Текст распевался, а «роли» - с XIV века – распределялись между церковными служащими (клириками): рассказ Евангелиста поручался тенору, бас интонировал слова Иисуса. (Бах в пассионах неукоснительно придерживался этого канона.) выделялись также реплики Иуды, Петра, Пилата.

Главную функцию выполнял Евангелист: он и повествует, и возмущается, и сострадает. При «омузыкаливании» его речи – она изложена прозой – в католической церкви использовались формулы григорианского хорала; в протестантской – родная речь и обороты национальной песенности. В Германии они закрепились под названием Passionston («пассионный» модус речитации). Со временем и в самом повествовании, и во вторгавшихся в рассказ Евангелиста turbae (групповые реплики учеников, священнослужителей, черни т.д.) усиливалось музыкальное начало.

В передаче хода действия Бах неукоснительно придерживается канонического текста. В его воплощении явственно ощущается авторская позиция, отношение к излагаемому ходу событий, что еще более усиливается музыкой (сольной и хоровой) на мадригальные стихи. Роль лирико-драматических комментариев наряду с молитвенными хоральными песнопениями столь велика, что баховские «Страсти» воспринимаются не только как действие с определенным сюжетом, но и как свободная фантазия с солистами, хорами, оркестром, углубляющая содержание и расширяющая наши представления об этом сюжете.

Бах излагаемое передает так, как оно объективно происходило, но в изложенном настолько сильно выражено субъективное, личное начало, что смываются грани повествования и то, что по смыслу должно было происходить раньше, нередко музыкой предварено. Например, открывающий «Страсти по Матфею» вступительный хор, изображающий, подобно народным инсценировкам, шествие на Голгофу, по ходу действия следовало бы поместить значительно позднее – в пятом звене, согласно приведенной выше схеме, а базовую арию № 51 «Верните мне моего Иисуса» по смыслу надлежало бы петь Иуде, но в предшествующем речитативе Евангелиста сообщается, что он уже повесился. Вообще, кроме Иисуса, изречения которого наделены поразительной по напевности красотой и окружены «нимбом» струнных, ни одно «действующее» лицо не наделено характеристическими чертами. Исходя из реальной драмы, Петр в соответствии с пророчеством Иисуса отрекся от Иисуса, однако ария № 47 «Смилуйся надо мной» поручена альту. Встречающийся в барочной поэзии аллегорический образ «дочери Сиона» - образ верующей души – представлен в альтовой партии № 36 «Ах, увели моего Иисуса». Прямое обращение от первого лица встречается и в № 1, 19 или 75, но предполагаемая «дочь Сиона» поет здесь то хором, то сопрано, то басом! Таким образом, «Страсти» Баха никак не могут быть уподоблены ораториальным, где четко разграничены партии действующих лиц. Здесь же – нонперсонифицированная драма. Реалии действия сохранены, но «фантазия» развивается сплошным потоком, будучи музыкально организованной: в архитектонике пассионов полнее всего обнаруживается своеобразие композиционного метода Баха.

КОМПОЗИЦИЯ «СТРАСТЕЙ»

«Страсти по Матфею» впервые были исполнены в Лейпцигской церкви св. Фомы 15 апреля 1729 года. Около полутора тысяч человек присутствовали на торжественной службе. Она длилась более четырех часов. Никогда Бах не создавал такого грандиозного по масштабам произведения. В «Страстях» использованы 26 и 27 главы из Евангелия от Матфея, которые содержат 141 стих.

Сложной представляется архитектоника «Страстей по Матфею». Музыкальное развитие столь органично, что представляется как нечто естественно данное, не требующее разъяснений. Но за этим скрывается логичность построения, исследование которой может приблизить к пониманию творческой манеры Баха, его композиционной техники.

Сложность заключается, прежде всего, в том, что «Страсти по Матфею»- двухорная композиция: каждый хор имеет свой оркестр и своих протагонистов, то есть певцов-солистов, а оркестр, говоря нашим современным языков, - концертмейстеров. Хоры I и II поют то раздельно (особенно в первой части пассионов), то совместно. Так же играют оркестры, причем бывает, что концертирует (солирует) инструменталист одного оркестра, сопровождает же его другой. Возможно далее, что Бах имел в виду двух исполнителей continuo – двух органистов. Всего же в премьере «Страстей по Матфею» участвовало непомерно большое по тем временам количество исполнителей: инструменталистов примерно 32 – 34 (медь отсутствовала – церковный ритуал в страстную пятницу требовал её исключения), вокалистов – 26 – 28. Но дело не только в исполнительском аппарате – вся композиция «Страстей» исключительна по размаху: без купюр она длится более четырех часов.

«Страсти по Матфею» имеет три мощных портала, первым открываются «Страсти». В оркестре – неуклонное шествие в ритме сицилианы. Хор I оплакивает невинную жертву; хор II врывается в широкий распев, вопрошая: «Кого» (подразумевается: ведут?), «Как?», «Что» (произошло?), «Куда?»… над всем звучанием будто парит девятый голос хора I – его поют сопранисты, которых в церкви св. Фомы Бах разместил на небольшой галерее напротив другой галереи, где находится основная масса хоров и оркестров, что создавало особый стереофонический эффект. Девятый голос интонирует в унисон непреложную тему хорала: «O Lamm Gottes unschuldig» («О невинный агнец Божий»); этот хорал обычно исполнялся общиной в Страстную пятницу. Под конец оба хора объединяются, выражая чувства печали, сочувствия, раскаяния.

В № 35 медлительно и плавно разворачивается хоральная фантазия, где хоры I и II поют совместно, удваивая голоса; это единственный в «Страстях» номер со сплошным нераздельным звучанием обоих хоров. № 78, заключительный, - «хоровая ария» - она выдержана в гомофонной манере, и тем отличается от предшествующих полифонически разработанных хоров.

Есть и другие опоры, которые сближены перекрестными связями с № 1. так, в № 33 – сцене пленения Иисуса – хор II, нарушая плавное плетение опечаленных голосов сопрано и альта, гневно требует отпустить его. В № 36 хор – опять же II - поддерживает, утешает дочь Сиона («Где твой друг?.. будем вместе искать его»). В № 70 - в предвосхищение рассказа о кончине Иисуса – звучит песнь прощания и надежды, в которую вторгаются вопросы того же хора II: «Куда, где?»

Скрепляют композицию и повторы хоралов. Пять раз звучит мелодия «O Haupt voll Blut und Wunden», обозначая центральные моменты в драме: скорбь в Гефсимании (№ 21 и 23), сцены суда (№ 53 и 63 окаймляют эту сцену), смерти (№ 72). Трижды повторяется мелодия хорала «Herzliedster Jesus», в котором выражена основная идея пассионов. Устанавливается взаимосвязь между отдельными turbae.

Общностью аффектов объединяются некоторые арии и ариозо. Например, в № 9, 10, 12, 18 возникает ассоциативный ряд, вызывающий близкие по смежности средства выразительности: «текут ручьи слёз», «капают слёзы», «истекает кровью измученное сердце», «сердце утопает в слезах». Другой комплекс исподволь подготавливается в № 41: «терпение [хранить я должен], когда меня жалят лживые языки». (Иисус молчит на допросе). Уколы, которым противопоставляется терпение, сменяются беспощадными ударами бича; ритмом бичевания пронизаны №60, 61, 66. (Иисус, направляясь к Голгофе, несет на себе крест). Наконец, целенаправленно тональное движение: семантической значимостью наделяется смена диезных тональностей (e-moll, a-moll, h-moll, G-dur) бемольными (c-moll, Es-dur).

Бах мыслит структурно-полифонически: музыкальное развитие протекает в разных, но соотнесенных «пластах». Их взаимодействие рождает «контрапункт» драматургических линий, который развертывается то чередуясь «по временной горизонтали», то совмещаясь в заданных точках «по вертикали». Динамика внешнего, событийного плана, о чем повествует евангельский текст, предстает в сложном соотношении с планом внутренним, запечатленным в ариях, мадригальных хорах, хоралах. Архитектоническим замыслом композитора обусловлены широкие ритмы волн подъема – спада, напряжения – разрядки.

ОПИСАНИЕ РАЗДЕЛОВ

Семь разделов образуют «Страсти по Матфею». Первый – сговор первосвященников, сцены в Вифании (№2 – 12): согласно схеме сюжета – ввод в «действие». Второй (№ 13 – 23) – тайная вечеря. Третий (№24 – 31) – скорбь и смертная тоска Иисуса в Гефсимании. Четвертый (№ 32 – 35) – развязка первой части: пленение Иисуса. Пятый (№ 37 – 53) – допрос Иисуса, отречение Петра, самоубийство Иуды. Шестой (№ 54 – 72) – осуждение, шествие на Голгофу, смерть. Седьмой (№ 74 – 78) – отпевание.

Вкратце отметим центральные номера, следуя за развитием сюжета.

Указанный ввод в действие начинается драматично – с предвестия неминуемого распятия. Траурную весть комментирует хорал (№ 3). В Вифании, куда Иисус привел учеников, некая женщина умащивает его голову драгоценной водой, что вызывает недоумение учеников: «К чему такая трата?» (№ 7). В ответ разъясняется: это как бы погребальный обряд, который вскоре будет свершен по Иисусу. Эмоциональная реакция содержится в арии альта «Покаяние и раскаяние» (№ 10). Тем временем ария сопрано (№ 12).

Тайная вечеря – единственный в пассионах раздел, где преобладают просветленные тона: в торжественной речи о причастии (№ 17) и в арии сопрано «Я хочу подарить тебе свое сердце» (№ 19). Но и на эту сцену ложатся мрачные тени, когда Иисус предрекает, что один из его учеников предаст его (они, перебивая друг друга, восклицают: «Не я ли, учитель? - № 15) и что Петр, прежде чем пропоет петух, трижды отречется от него. Свершающийся переход от радости к страданию подытоживается хоралом (№ 23).

Сцена в Гефсимании потрясает силой выразительности и драматизмом. Томление Иисуса передано и в заключительной фразе речитатива «Душа моя скорбит смертельно» (№ 24), и в арии тенора «О боль, дрожит измученное сердце», которая перемежается звучанием хорала (№ 25). Иисус велел ученикам бодрствовать, но «отяжелели их глаза». Противоречие между духом и немощным телом замечательно передано в арии тенора «Я хочу быть на стороже», тогда как хор поет: «Засыпают наши грехи» (№ 26). Трижды Иисус – в одиночестве – обращается с мольбой «Да минет меня чаша сия», и трижды он находит учеников спящими. Далее действие разворачивается стремительно: приходит Иуда, учитель схвачен, ученики разбежались. В дуэте сопрано и альта «Пленен Иисус мой» события ночи претворяются в символически-живописном плане (№ 33). Врываются реплики хора «Оставьте его, не вяжите!» Дуэт продолжает: «От боли свет луны погас». Внезапно обрушивается вся громада объединенных хоров, как взрыв возмущения несправедливостью: «И скрыли тучи гром и молнию».

Первую часть завершает хоральная фантазия «о человек, оплакивай свой грех великий» (№ 35), а вторую открывает ария альта с хором «Ах, уже нет Иисуса моего».

В сценах суда сочетаются разноплановые эпизоды. Неизменно подчеркивается стойкость духа страдальца – и тогда, когда «плевали ему в лицо и душили его» (ответствует хорал № 44), и тогда, когда Пилат обвиняет его (снова звучит еще один хорал, № 53). Однако до того сбывается пророчество: убоявшись, Петр отрекается от учителя, о чем почти рыдая поведал Евангелист, и рыдания непосредственно переключаются в одну из лучших арий – «Смилуйся» (№ 47, поет альт).

Далее самый драматический момент: толпа вправе помиловать одного из осужденных – Иисуса или разбойника Варраву. Чернь требует казни Иисуса. Неистовы дважды повторенные краткие хоры: «Распни его», а между ними – изумительная по красоте ария сопрано «Во имя любви идет на смерть Спаситель мой» (№ 58). Проникновенная ария словно вознесена ввысь: генерал-бас умолкает, два гобоя да качча служат опорой голосу – его своим мелодическим узором обвивает флейта…

Шествие на казнь и смерть на кресте музыкально неразрывно связаны. Прерывая повествование Евангелиста, бушуют злобные хоры (особенно в № 67), издеваясь над осужденным, распятым. Тем яснее высветляется тихая музыка басовой арии «Приди, сладостный крест» (№ 66). Перед грозным мигом смерти возникает перелом: жалоба в ариозо «Ах, Голгофа, злосчастная Голгофа» (№ 69) сменяется проблеском надежды – как луч солнца, прорезающий облака, - в арии «Смотрите, Иисус нам руку протянул» (№ 70, солирует альт).

Эпилог выдержан в основном в элегически-умиротворенных тонах, будто все окутано вечерним сумраком. Даже хоры звучат под конец приглушенно. Погребальной песней, где рефреном служат слова «Ruhe sanfte» («покойся с миром»), заканчивается гениальное творение Баха.

Глубина содержания, сложная музыкальная драматургия, богатейший музыкальный язык – таким предстает это произведение, исключительное даже в творчестве Баха. Композитор претворил в нем художественные принципы, на многие десятилетия опередившие его время. Прежде всего, - принцип единого музыкального развития. Он встречается и в других произведениях Баха. Но здесь впервые он осуществлен в таких масштабах, в композиции столь грандиозной и многоохватной…

Возрожденные к жизни через сто лет после их создания, «Страсти по Матфею» оказали огромное влияние на развитие самых разных жанров вокальной и инструментальной музыки в искусстве не только XIX, но и XX века.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Друскин М.С. Иоганн Себастьян Бах. – М.: Музыка, 1982.

В монографии, представляющей собой обстоятельное исследование жизни и творчества великого немецкого композитора, анализируются значительнейшие произведения Баха, раскрыты связи его мировоззрения и творчества с прогрессивной немецкой культурой. Книга рассчитана на широкие круги музыкантов и любителей музыки.

2. Григорович В.Б. Великие музыканты Западной Европы: И.С. Бах, Й.Гайдн, В.А. Моцарт, Л. Бетховен. Хрестоматия для учащихся старших классов. – М.: Просвещение, 1982.

Книга включает материалы о творчестве Баха, Гайдна, Моцарта и Бетховена. Она составлена из писем, дневников самих музыкантов, воспоминаний современников, исследований и критических статей русских, советских и зарубежных музыковедов. Все эти материалы помогут лучше представить жизнь и творчество выдающихся композиторов.

И. С. БАХ - СТРАСТИ ПО МАТФЕЮ

Отрывок из книги Алберта Швейцера - "Иоганн Себастьян Бах"

Текст «Страстей по Матфею» разработан крайне тщательно. От первого текста «Страстей» 1725 года у Баха остались слишком плохие воспоминания, чтобы он мог снова поручить Пикандеру самостоятельно написать либретто. По-видимому, Бах сам составил план всего произведения до малейших подробностей, и Пикандер работал под его непосредственным руководством.
Из либретто Брокеса он заимствовал только «Дочь Сиона». Для текстов арий он поручил Пикандеру обработать некоторые поэтические мысли своего веймарского либреттиста Франка. Использованы были и отдельные образы «Страстей» от 1725 года.
Драматический план тонко продуман и одновременно прост. История страстей излагается в последовательности картин. В наиболее характерных местах повествование прерывается благочестивыми размышлениями, посвященными только что рассказанной сцене. Размышления передаются в ариях, которым обычно предшествует речитатив в форме ариозо. Более короткие перерывы действия заполняются хоральными строфами, передающими чувства верующих. Они подобраны самим Бахом, ибо в то время сколько-нибудь уважающий себя поэт не унизился бы до такой работы. Но именно включение хоральных строф показывает нам подлинную глубину поэтического чутья Баха. Из богатого наследия немецкой духовной песни нельзя было выбрать лучших стихов, чем те, на которых остановился Бах.
«Страсти по Матфею» распадаются на двадцать четыре сцены: двенадцать малых, содержащих хоралы, и двенадцать более крупных, в которых действие прерывается арией. Нельзя себе представить более совершенного решения двойной задачи: воспроизведения действия и одновременно эмоционального истолкования текста. Чем больше углубляешься в план «Страстей по Матфею», тем более удивляешься этому чудесному творению.
Участие композитора послужило на пользу Пикандеру. В «Страстях по Матфею» он создал лучшее, что мог. Язык поэта живой и исключительно богат образами. Столь частые у него безвкусицы попадаются редко. Помощник Баха краткими словами характеризует события; его размышления нередко действительно глубоки, изложены простым языком. Тексты к речитативам в форме ариозо, пожалуй, лучшее из всего, что создал Пикандер. Даже при чтении они воздействуют, как музыка.
Жалко, что Бах и Пикандер совместно не разработали тексты кантат, хотя бы на один год, так, как они это сделали со «Страстями по Матфею»: один передал бы глубину своих чувств, другой - свое умение и богатство своего языка.
Бах внес изменения и в готовый текст. Пикандер задумал вступление в виде арии с хором так же, как и начало второй части. По его замыслу дочь Сиона пела слова: «Придите, дочери, помогите мне плакать!» («Kommt ihr Tochter, helft mir klagen!») - и затем: «Глядите... на жениха! Глядите!..» Хору же поручались только возгласы: «Когда?.. Как?.. Что?». Музыкант Бах чувствовал иначе. Он видит, как Иисуса ведут по всему городу на Голгофу, как теснятся но улицам народные толпы, слышит их восклицания, вопросы и ответы. Из этой картины и возникло вступление к его «Страстям» с двумя хорами. Он сохранил единственное число в первом предложении: «Придите, дочери, помогите мне плакать!», - как бы желая оставить свидетельство своего величественного преобразования текста.
Поэтому неправильно представлять себе этот двойной хор как изображение идеальной скорби и соответственно этому дробить оттенки и исполнять его слишком медленно. Он задуман реалистически и изображает волнение, давку, вопли и крики. Вокальные партии этого хора представляют собой не колоратуры, но изображение широко раздернутой переклички голосов взволнованных народных толп. Это видно сразу же при первом вступлении сопрано:

Если такое толкование верно, то оркестровое вступление надо исполнять с тяжелыми, грузными акцентами и некоторым внутренним беспокойством, чтобы басы, настойчиво повторяющие одну и ту же ноту, и мрачная неумолимость в последовательности гармоний вызвали ощущение боязливой взволнованности. Надо к тому же заметить, что обычно этот хор исполняют в слишком медленном темпе и что при каждом новом разучивании его отказываешься от всяких надуманных динамических оттенков, все более ищешь выразительность в живой декламации.
То же самое относится и к хоральному хору «О Mensch, bewein" dein Sunde gross», заключающему первую часть. Оркестровое сопровождение построено на мотиве возвышенной скорби:

Обращая внимание только на инструментальную партию, пытаешься взять скорее торжественный темп. Напротив, музыка хора требует значительно более скорого движения. При дальнейшем изучении находишь, что фигурации в отдельных хоральных строфах очень темпераментны; впечатление от них пропадает, если не исполнять их оживленно. Опыт заставляет выбрать темп, который покажется, может быть, слишком поспешным в оркестровом введении, но оправдает себя при первом же вступлении хора. Так как здесь все время приходится выбирать нечто среднее между двумя различными темпами, следует проявлять величайшую гибкость. Рекомендуется также отказаться от привычных rallentando и diminuendo в заключениях мелодических строф, чтобы текст не разрывался без необходимости и слушатель не терял логической связи предложений. Замедлить можно только там, где этого требует слово и музыкальный склад, например на словах «unserer Sunde schwere Burd"» («тяжелое бремя наших грехов»).
Как исполнять заключение этого хора - вопрос сложный. Последний такт органной хоральной прелюдии на ту же мелодию (V, № 45) помечен рукой Баха «Adagiosissimo». Поэтому и здесь хор и оркестр могут затихать в большом rallentando. Как и в «Страстях по Иоанну», в заключительном хоре музыка живописует «положение во гроб». И здесь характерны мотивы преклонения, взгляд направляется вниз, в глубину могилы. Слушатель только тогда почувствует все очарование этого хора, когда басовые мотивы, подобные следующему:

выделяются со спокойной пластичностью.
В народных хорах Бах тоже отразил коренное различие повествования о страстях у Иоанна и у Матфея. Хоры в «Страстях по Иоанну» драматически взволнованны; в «Страстях по Матфею» им присуще определенное эпическое спокойствие, они короче и задуманы скорее музыкально, чем характерно, так как не должны были вызвать впечатления страстных перекликающихся возгласов и криков в противоположность некоторым хорам из первых «Страстей». В «Страстях по Иоанну» народные хоры - носители действия; в «Страстях по Матфею» они являются только частью общего повествования. Сравним хор «Распни» в обеих «Страстях» или толкование слова «Варраву»: в «Страстях по Матфею» нет даже самостоятельного хора на это слово!
Демонический элемент, оживлявший «Страсти по Иоанну», сильнее выступает в хорах «Der du den Tempel Gottes zerbrichst» («Разрушающий храм божий») и «Andern hat er geholfen» («Других спасал»).
Сильное впечатление производит музыкальное отображение слов «Пусть теперь сойдет с креста». Басовая фигура гласит:

К сожалению, много красивых оркестровых подробностей теряется при исполнении массовых хоров, ибо вокальные голоса у нас усиливаются за счет инструментальных. Кто услышит заносчивый смех у флейт при словах: «Воистину, ты один из них!». Кто заметит их в хорах «Распни!», «Прореки нам!», «Что нам до того?», «Кровь его на нас!»? Кто увидит насмешливые поклоны в хоре «Радуйся!»? В то время как остальные инструменты в большей или меньшей степени вторят вокальным голосам, группе флейт поручается самостоятельная партия. Как и в некоторых хорах из «Страстей но Иоанну», хорошие результаты дает здесь привлечение флейты piccolo.
Удивительно, как мало внимания обращают у нас на состав хора при передаче соответствующей ситуации. Четыреста певцов поют вопросы двенадцати учеников: «Где велишь нам приготовить тебе пасху?», «Не я ль, господи?». Тот же многочисленный хор исполняет реплику нескольких слуг и служанок: «точно, и ты из них» - и замечание сотника и стражи: «Воистину он был сын божий». Бах имел на каждый вокальный голос три, в лучшем случае, четыре певца. Для двуххорных «Страстей по Матфею» было сделано только восемь вокальных партий! Ни один голос не был записан в двух экземплярах, как это было сделано со скрипичной партией в обоих хорах. Следовательно, для Баха не возникал вопрос о применении всего хора или части его; другое дело - наши многочисленные хоры. В конце концов мы придем к тому, чтобы вышеупомянутые хоры исполнялись небольшим количеством певцов, по пять или шесть человек на каждый голос, не только ради внимания к ситуации, но по чисто музыкальным соображениям. Когда-нибудь исчезнет же предубеждение, требующее помпезности хора!
Красота и совершенство выразительности речитативов в партиях евангелиста и Христа находятся за гранью того, что поддается анализу. Обратим все же внимание, что слова Иисуса передаются не так, как слова евангелиста, а именно - речитативом в форме ариозо с сопровождением струнного квартета. Мягкие, светящиеся гармонии скрипок, вступающие при словах Иисуса, окружают его словно нимбом.
Декламация евангелиста в целом лишена украшений и задумана как объективное повествование. Тем сильнее воздействуют отдельные слова, подчеркнутые сопровождением или выделенные мелизмами, как, например, в гефсиманской сцене: «начал скорбеть и тосковать», «пал на лицо свое и молился» и в сцене отречения Петра при словах: «плакал горько».
Сопровождение слов Иисуса несравненно богаче. Но и здесь поразительнее всего простота применяемых средств. Чтобы выделить какое-либо слово, Бах чаще всего удовлетворяется простым кадансом. Только в немногих отдельных случаях оркестровое сопровождение служит для привлечения внимания. Слова «рассеются овцы стада» изображаются в оркестре несколькими аккордами, расходящимися в разных направлениях. При словах «И воспев, пошли на гору Елеонскую» в басу слышны тяжелые шаги:

Так вступает Иисус на путь страданий. Когда же он является просветленным, бестелесным, меняется и шаг. Он обещает ученикам, что, воскресший, встретит их в Галилее; в оркестре сразу же звучат легкие шаги, словно витающие над землей:

Чтобы дойти до сознания слушателя, такая детализированная живописность должна быть выразительно и оживленно передана в оркестре. То же самое относится и к сопровождению слов Иисуса к спящим ученикам в гефсиманской сцене. Услыхав мотив:

слушатель должен представить себе, как Иисус со смертельной тоской приближается к своим ученикам, будит их, подымает. Однако обычно скрипки играют эти восходящие восьмые и трель так мягко, что слушатель не испытывает волнения. Неправильно исполняются обычно и шестнадцатые в оркестре при ответе Иисуса судьям: «Отныне узрите сына человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Эта фигура из шестнадцатых изображает облака, столпившиеся на горизонте, как подножие его трона.
Сопровождение слов Иисуса на последней печальной трапезе выражает не скорбь, а победоносную уверенность учителя, обещающего снова встретиться с учениками на небесной вечери и там пить с ними новое вино.
Исполняя в 1829 году «Страсти но Матфею», Мендельсон инструментовал сопровождение слов: «И вот завеса в храме разодралась надвое». Это противоречит баховскому замыслу; для него важны были только пассажи, изображающие разрывание завесы. Конечно, органист принимает участие в исполнении этих пассажей; контрабасы и виолончели не могут самостоятельно сыграть их достаточно ясно. Аккорды исполняются на другом мануале, при регистровке выбираются интенсивные, но не слишком сильные голоса. Широко распространенное мнение, будто органист в этом месте должен на fortissimo играть фантазию, лишено всякого исторического и художественного основания. Главное здесь, как и во всей партии евангелиста, декламация повествования; сопровождение поясняет только намеком.
Напротив, в ариях музыка становится самостоятельной. Она выражает идеи, передает события. Можно даже сказать, что инструментальная партия почти перестает быть сопровождением вокального голоса и скорее пение сопровождает инструментальную партию.
При более близком изучении арий мы можем сделать два наблюдения. Во-первых, живописная выразительность тем исключительно сильна. Во-вторых, между ариями и предшествующими ариозными речитативами существует мотивное родство. Очень часто тема арии возникает из музыкальной идеи, заложенной в сопровождении предшествующего ариозо-речитатива.
Само собой разумеется, что эти особенности «созерцательной» музыки из «Страстей по Матфею» не всюду одинаково заметны. Там, где текст и излагаемые события не предлагают ничего особенно живописного, вступает в свои права чистая музыка чувств, например, в первой и последней арии. В ариозо «Am Abend, da es kuhle war» («Вечером, когда стало прохладно») композитор изображает наступающие сумерки, их тихий покой; ария «Mache dich, mein Herze, rein» («Сердце мое, будь чистым») проникнута бесконечной и в то же время спокойно-ясной радостью. Обе пьесы - единственные в своем роде. Снова я снова спрашиваешь себя, как Баху удается передать столь глубокие настроения?
Между тремя первыми сольными номерами - ариозо «Du lieber Heiland» («Ты мой спаситель»), арией «Buss und Reu» («Покаяние и раскаяние») и арией «Blute nur, du liebes Herz» («Истекай кровью, мое сердце») -имеется мотивное родство. Во всех трех номерах текст говорит о плаче, слезах, вздохах и жалобах. Поэтому все три пьесы, посвященные плачу об Иисусе, проникнуты мотивами вздоха, столь характерными для Баха:

В музыке должно звучать трогательное всхлипывание! Но для этого надо, чтобы инструменты действительно играли слигованные ноты как вздохи и передали всю живость фразировки, вложенную Бахом в свою музыку. Правда, и певцы тоже несут ответственность за неверное толкование: обычно они берут слишком медленный темп и своими rallentando так разрушают ритм, что уже невозможно осмысленное исполнение оркестровой партии.
В арии «Blute nur» темп должен быть довольно оживленным. Надо строго следить и за тем, чтобы оркестр, исполняя тему, акцентировал не сильные доли такта, а в первом такте - вторую восьмую и последнюю четверть, во втором - вторую и четвертую четверть, в шестом - вторую и шестую восьмую, причем остальные ноты должны стушеваться.
По своему основному мотиву и страстности выражения эта музыка стоит на грани между эмоциональным и живописным изображением. Сколь склонна баховская фантазия к звуковой живописи по любому поводу, видим из сопровождения к словам «чтобы капли моих слез» из арии «Вuss und Reu», где он вводит характерный мотив, изображая, как капают слезы:

В сопровождении ариозо «Wiewohl mein Herz in Tranen schwimmt» («Хотя мое сердце утопает в слезах») оркестр изображает потоки слез:

Рекомендуется каждый раз выделять не сильные доли такта, а вторую, четвертую, шестую и последнюю восьмую.
Первые «созерцательные» сцены из «Страстей по Матфею», посвященные оплакиванию Иисуса, завершаются радостным признанием в светлой соль-мажорной арии «Ich will dir mein Herze schenken» («Я хочу подарить тебе мое сердце»).
Следующая часть посвящена событиям в Гефсимании и разбивается на три сцены: прибытие Иисуса с учениками; его молитва; пленение.
Первая сцена заканчивается словами «Душа моя скорбит смертельно; побудьте здесь я бодрствуйте со мною». Первой части этого стиха - изображению смертельной тоски - посвящена ария «О Schmerz! hier zittert das gequalte Herz!». Ha призыв к бодрствованию отвечает ария «Ich will bei meinem Jesu wachen».
Первая ария сопровождается боязливыми вздохами флейт и гобоев:

В басах же - дрожащие шестнадцатые на одной и той же ноте. Мы уже знаем по кантате № 60, что так изображается ужас и трепет; к тому же эти шестнадцатые продолжают трепетное биение восьмых, которым непосредственно перед этой арией сопровождаются слова Иисуса: «Душа моя скорбит смертельно».
Чтобы смысл арии стал ясен, надо убедить исполнителей партий духовых инструментов не играть равномерно все восьмые, но в каждом такте подчеркивать только две из них - третью и седьмую; остальные же, в том числе и те, что стоят на сильных долях, играть, как легкий вздох или выдох. Тогда не только будут ясно слышны вздохи, но и все сопровождение станет настолько прозрачным, что певцу не надо будет напрягать голос - его партия и без того хорошо выделится; при обычном же исполнении она заглушается флейтами и гобоями. Чтобы бас произвел должное впечатление, его надо исполнять так:

Несогласованность акцентов басовой и флейтовой партии придает музыке томительное беспокойство, что и требуется по замыслу Баха.
Прекрасный хорал «Was ist die Ursach aller solcher Plagen» («Где причина всех мучений») несколько раз прерывает солиста. Этот «хор верующих» также проникнут страхом и мукой. Его надо петь pianissimo co стремительной настойчивостью, будто слова передаются возбужденным шепотом.
Хор «So schlafen unsre Sunden ein» («Так засыпают наши грехи») в следующей арии проносится, как легкий сон. Только не следует его замедлять, ибо темп определяется не хором, а сигналом сторожевого рожка:

Чтобы слушатель понял значение этого мотива, гобоист должен выделять не шестнадцатые, а четыре ноты, из которых строится сигнал:

При этом главный акцент падает на последнюю ноту, шестнадцатые же только заполняют паузу.
Размышлению о молитве в Гефсимании посвящены речитатив-ариозо и ария. В ариозо «Der Heiland tallt vor seinem Vater nieder» («Спаситель преклоняется перед своим отцом») оркестр сопровождает голос нисходящими шестнадцатыми:

Только один раз после слов: «dadurch erhebt er mich und alle von unserm Falle hinauf zu Gottes Gnade wieder» - появляется на мгновение восходящее движение, поясняющее слова: «возвышает меня».
Тема арии «Gerne will ich mich bequemen, Kreuz und Becher anzunehmen» («Желал бы я решиться принять крест и чашу») гласит:

Она передает смиренное преклонение, затем попытку выпрямиться, которая кончается новым преклонением. В кантатах часто встречаются подобные мотивы с аналогичным символическим значением. Вся структура этой темы, особенно в последнем нисхождении, требует несколько тяжеловесного исполнения. Тогда слушатель действительно увидят перед собою преклоненного человека.
Изучая дуэт «So ist mein Jesus nun gefangen», мы должны исходить из того, что баховская музыка прежде всего рисует ситуации. Его музыкальная трактовка определяется словами: «Они ведут его, он схвачен». Бах видит толпу, перед ней - связанный Иисус, его пинают; он видит тенистые деревья Гефсимании, где проходит толпа. За ней следуют верующие с плачем и криками: «Отпустите его, освободите...»
Музыка передает шаг. Два главных мотива сопоставлены так, что их взаимодействие создает напряженный ритм на четыре четверти:

Равномерное движение восьмых, смягчающее синкопированный мотив, и унисон струнных на продолжительном расстоянии еще более подчеркивают маршеобразный характер целого. Характернее же всего четвертные ноты, исполняемые тоже струнными в унисон, - они звучат как шаги. Вся эта пьеса сразу же становится понятной тому, кто услышит движение шествия при словах: «Они ведут его, он схвачен»:

Но при обычном исполнении слушатель не замечает этих шагов. Бесчисленные rallentando, которыми певицы уснащают свою партию, вообще разрушают ритм, остается какое-то качание и шатание, в котором инструменты играют вразброд, так что с нетерпением ожидаешь спасительного мгновения, когда вступает хор «Молнии, громы» и кладет конец нестерпимому шуму.
Если же взять твердый, целеустремленный ритм, который увлекал бы за собой вокальные голоса, то создается должное воздействие. При внимательном вслушивании даже кажется, что вокальные колоратуры подражают восклицаниям и жалобам при ходьбе. Для правильного исполнения надо соблюдать авторское указание «Violoncelli concordant violis» («виолончели совместно с альтами»). Ритц, редактировавший «Страсти по Матфею», совершил в издании Баховского общества непростительную вольность, зачеркнув это указание и упомянув о нем только в примечании к предисловию; он мог быть уверен, что там оно останется незамеченным. В партитуре же он не привел баховское указание... ибо среди инструментальных партий не нашел отдельной для виолончели. Он не подумал, что баховские виолончелисты могли исполнять свою партию по скрипичной, но на октаву ниже. Виолончели должны в этом дуэте присоединиться к остальным струнным, чтобы произведение имело фундамент, без которого оно не производит должного впечатления.
Любопытный комментарий к этому дуэту находим в арии «Ach, windet euch nicht so, geplagte Seelen» («Не извивайтесь же так, терзаемые души») из «Страстей по Иоанну», впоследствии исключенной (Б. Х11/1, стр. 148-151). В ней встречается подобный же синкопированный мотив:

Несомненно, что этот мотив символизирует слово «winden» («извиваться»). Поэтому надо предположить, что, применяя этот мотив в дуэте, Бах представлял себе, как ведут скованного Иисуса.
Исполнение хора «Sind Blitze, sind Donner» («Молнии и громы») очень часто разочаровывает, и виноват в этом обычно органист, который своими выдержанными аккордами fortissimo все заглушает; тогда и многочисленный хор окажется слабым. Конечно, при этом полностью пропадают и отдаленные раскаты грома в шестнадцатых. В баховской партитуре ясно сказано, что главное в органной партии - пассажи из шестнадцатых:

Органист должен их как следует разучить; выдержанные аккорды он должен играть на третьей клавиатуре; при отрывисто ударяемых аккордах, поддерживающих ритм всего хора, он переходит на первую клавиатуру. Как только басовая фигура станет отчетливой, зазвучит и хор.
В начале второй части «Страстей по Матфею» действие происходит еще в Гефсимании. Шум затих. Наступила ночь. В пустынном саду блуждает «Дочь Сиона». «Ах! уж нет моего Иисуса»,- плачет она. Хор верующих следует за ней, пытается ее утешить.
Бах передает эту ситуацию темой из двух мотивов. Вот первый:

Он изображает неуверенные шаги дочери Сиона: она кидается то в одну сторону, то в другую, останавливается, оглядывается. Значение мотива подтверждается родством с целым рядом других мотивов шага в кантатах. Наиболее же убедительно сравнение с темой басовой арии «Ach, wo hol ich Armer Rat» из кантаты № 25, в которой Бах тоже изображает беспомощное блуждание:

Обратим внимание и на шаги, встречающиеся в сопровождении, например:

Второй мотив, следующий за первым, передает жалобные восклицания дочери Сиона. Вначале звучит хроматический мотив скорби, напряженный до боли из-за шагов в септиму:

Мотив скорби сменяется вздохами и кончается страстным возгласом:

Такое толкование объясняет, как исполнять эту тему,- иначе ее не понять. Сам Бах указывает своей фразировкой, что первые две восьмые должны быть отделены одна от другой, причем второй звук - главный. Только так передается шаг, особенно же, если эти восьмые играть тяжело и сильно. В дальнейшем трели надо играть порывисто. Предпоследнюю ноту восходящего пассажа следует выделить возможно сильнее, чтобы слушатель действительно услышал мрачную последовательность звуков:

Заключение надо играть не томно, но сильно, в стремящемся вперед crescendo. Темп - настойчивый, беспокойный. Там, где вокальный голос молчит, Бах ставит forte. Во вступительных тактах слушатель должен быть охвачен страхом. Ему надлежит увидеть женщину с воздетыми к небу руками, мятущуюся по темному лесу. Характерные ритмы и интервалы в сопровождении вокальных голосов тоже не должны пропасть, несмотря на piano. При таком толковании не только инструментальное сопровождение становится понятным, но и соло и хор звучат естественнее, особенно же, если в пении ощущается неподдельный страх, а не сентиментальное замедление.
Тема арии «Geduld, Geduld! wenn mich falsche Zungen stechen» («Терпение, терпение! Когда меня жалят лживые языки») тоже составлена из двух мотивов. Спокойные восьмые символизируют слово «терпение»; в следующих тактах запечатлевается «жало лжи»:

Тема арии «Erbarme dich» («Сжалься») вырастает из заключительного мелизма предшествующего речитатива на словах: «и плакал горько»:

Музыкальною толкование этих слов переходит в арию, в которой слышится плач Петра.
Бах, воплощая текст, стремится передать своей музыкой то, что видит глаз и что слышит ухо. Может быть, яснее всего это видно в арии «Gebt mir meinen Jesum wieder» («Верните мне моего Иисуса»). Казалось бы, что общего у этой веселой соль-мажорной музыки с размышлением о предательстве Иуды? И все же характер музыки определен текстом. Бах выделяет слова: «Вот золото - цена смерти, погибший сын бросает его к вашим ногам». Соответственно этому он изображает торопливо вздымающейся вверх фигурой приход Иуды и взмах вытянутой вперед руки, кидающей деньги. Во второй части темы он передает, как сребреники катятся, звеня, по каменным ступеням храма. Следовательно, и эта тема составлена из двух мотивов. Объяснение первого мотива подтверждается сопрановой арией из кантаты № 114 на тему «Пшеничное зерно не даст плода, не упавши на землю»; здесь тоже изображается движение протянутой вперед руки сеятеля, бросающего зерна. При исполнении надо соблюдать указанную Бахом фразировку и соответственно этому акцентировать:

Поняв смысл музыки, мы уже не будем нежно и сентиментально исполнять оркестровое сопровождение, чтобы любой ценой достичь элегической нарядности; напротив, мы будем играть свежо и естественно, чтобы staccato и пробегающие между ними гаммы прозвучали со смыслом.
Речитатив-ариозо «Er hat uns allen wohlgetan» и ария «Aus Liebe will mein Heiland sterben» - лирические остановки в последовательности оживленных и живописных сцен. Неизвестно, как Бах представлял себе исполнение арии. Петь ли ее спокойно, просветленно или скорее как рапсодию, с некоторым пафосом в декламации?
Три следующие сцены посвящены бичеванию Иисуса, шествию с крестом и смерти на Голгофе. Все они задуманы живописно. Соответствующие речитатив-ариозо и ария изображают одно и то же событие.
Первая сцена. «Тогда отпустил им Варраву, а Иисуса, бив, предал на распятие».
В оркестровом сопровождении ариозо «Erbarm" es Gott! hier steht der Heiland angebunden. O Geisselung! O Schlag", o Wunden!» («Помилуй бог! стоит здесь связанный спаситель! О бичевание! о удары, о раны!») все время слышатся удары бича:

Ария «Konnen Tranen meiner Wangen nichts erlangen, o so nehmt mein Herz hinein» («Если слезы на щеках моих не помогут, о, возьмите тогда мое сердце») относится еще к сцене бичевания, поэтому ее тема начинается с мотива бичевания. Но теперь раздаются и умоляющие крики верующей души, поэтому к мотиву бичевания присоединяется последовательность шестнадцатых, которая заполняет интервал, передающий этот крик. Так объясняется своеобразная форма темы:

Две последние ноты объясняют смысл второй половины фразы. Их надо выделить настолько сильно, чтобы крик:

действительно проник в душу слушателя. На втором мотиве строится вокальная партия. Темп в этой арии следует брать возможно более оживленный; при вступлении вокального голоса, в сопровождении, хотя бы оно и исполнялось более заглушенно, должны по-прежнему звучать характерные ритмы и интервалы; певица должна следовать за оркестром, только тогда ария трогает.
Вторая сцена: «Выходя, они встретили одного человека из Кирены, по имени Симон; сего заставили нести крест его».
Сопровождение речитатива-ариозо «Ja freilich will in uns das Fleisch und Blut zum Kreuz gezwungen sein» изображает последние слабые шаги Иисуса под крестом. Мы видим, как он, шатаясь, наклоняется вперед и, наконец, падает:

Чтобы передать значение мотива, надо, конечно, сильно выделять восьмые, следующие за двумя шестнадцатыми.
В арии «Komm, susses Kreuz, so will ich zagen, mein Jesu gib es immer her» («Приди, сладостный крест») мотив устремленных вперед нот совершенно преобразован: ритм его стал тяжеловесным. Симон из Кирены взял на себя крест и уверенно шагает вперед под его тяжестью:

Сопровождение континуо придает этой арии характер марша. Темп взят правильный, если соответствует тяжеловесным размеренным шагам. Гамбист должен играть свою партию убедительно и твердо, не смазывая тридцатьвторые.
Третья сцена: «И сидя стерегли его там... Также и разбойники, распятые с ним, поносили его».
Толпа, издевающаяся над Иисусом, разошлась; насмехавшиеся разбойники умолкли. Тишина у креста. Надвигаются сумерки. Час смерти приближается. Как всегда, Бах изображает конец похоронным звоном; он глухо звучит в речитативе-ариозо «Ach Golgatha, unsel" ges Golgatha», предвещая смерть Иисуса:

Сквозь облака вдруг прорывается солнечный луч. Свет любви и сострадания исходит от умирающего Иисуса. Верующая душа поет: «Sehet, Jesus hat die Hand, uns zu fassen ausgespannt!» («Смотрите, Иисус протянул нам свою руку!»). Похоронный звон умолкает, над миром распространяется светлый, радостный перезвон. Звуковая фигура в басу, восходящая из глубины вверх, изображает движение руки, возносящей человечество:

«Страсти по Матфею» исполнялись в страстную пятницу 15 апреля 1729 года. Их текст помещен во второй части «Серьезно-шуточных и сатирических стихотворений» Пикандера, появившихся на пасху этого года. Дошедший до нас автограф партитуры не имеет никаких хронологических указаний. Он написан для более позднего исполнения, примерно начала сороковых годов.
Сохранились и подлинные партии с указаниями Баха относительно динамики и фразировки. Среди них и две полные органные партии. Следовательно, каждый хор имел своего органиста. Но это стало возможным только тогда, когда позитив органа церкви св. Фомы был приведен в исправность. При первом исполнении один орган сопровождал оба хора.
Оба хора со своими оркестрами Бах помещал по сторонам органа; если же второй малый орган стоял наверху против большого органа, то не помещался ли там при втором исполнении и второй хор? Но это маловероятно; слишком велико было бы расстояние между обоими хорами, что создавало бы непреодолимые трудности для их совместного пения.
Неблагоразумно помещать оба хора слишком близко один от другого, как это делают сейчас: тогда сглаживается их взаимодействие, задуманное Бахом. Если только возможно, надо их разделять и не бояться трудностей, возникающих от большого расстояния между ними. Успех достойно вознаградит все усилия.
Исполнить «Страсти по Матфею» целиком, без купюр, не удается. Но, сокращая, нельзя жертвовать ни речитативами-ариозо, ни хоралами.
Неизвестно, какое впечатление произвело первое исполнение «Страстей но Матфею». По всей вероятности, баховское творение прошло совсем незамеченным. В ту же страстную пятницу, в тот же час в Новой церкви исполнялись «Страсти» некоего Готлиба Фребера, кандидата на свободное место кантора. Скорее всего, они и явились музыкальным событием того дня, а не «Страсти», объявленные кантором церкви св. Фомы.

Трёхчасовое размышление Баха на тему Страстей Христовых было впервые исполнено в лейпцигской церкви святого Фомы в Великую Пятницу 1727 года, потом забыто на целое столетие и объявлено шедевром в XIX веке.

Культуролог рассказывает о том, как Бах воплотил в музыке евангельские события Страстей Христовых.

Как и когда создавались «Страсти…»

К музыке на текст из Евангелия от Матфея Иоганн Себастьян Бах обращался не единожды. История создания и дальнейшего редактирования «Страстей по Матфею» - до сих пор поле для гипотез и догадок.

Одна из версий такова: первый - до нас не дошедший - вариант сочинения был создан в 1710-х годах, во время работы Баха в Веймаре. Его следы могли сохраниться в более поздней музыке, хотя, по-видимому, их немного.

Сейчас известны две версии «Страстей по Матфею» – обе лейпцигские. Ранняя - предположительно 1727 года - основана на копии партитуры, сделанной одним из учеников Баха в середине XVIII века. Она исполняется довольно редко музыкантами-аутентистами , всегда с уточнением «early version» («ранняя версия»).

Авторский автограф «Страстей» отражает одну из более поздних редакций. Манускрипт не датирован; исследователи предположительно относят его к 1730-1740-м годам. Известно, что Бах заново исполнял это сочинение несколько раз, постепенно исправляя его. Именно позднюю версию исполняют и записывают все знаменитые дирижеры - от Менгельберга и Шерхена до Арнонкура и Шайи.

Неоднократное обращение Баха к одной и той же партитуре было продиктовано необходимостью ежегодно готовить большую службу для Великой Пятницы - «пассион» или, по-русски, «страсти». За время пребывания в Лейпциге Бах должен был дать пассионы не менее 25 раз. Около пяти раз он готовил исполнение «Страстей по Матфею», около пяти - «Страстей по Иоанну» (впервые - в 1724), в 1732 году появились «Страсти по Марку» (это сочинение утеряно, но периодически предпринимаются интересные попытки ее восстановления - вполне научные, поскольку Бах использовал одну и ту же музыку в разных своих сочинениях). Кроме того, в разные годы Бах представлял пассионы, написанные другими композиторами (Кайзером, Генделем, Грауном, Штёльцелем) и даже компиляции из разных подобных сочинений. Сохранилась написанная рукой Баха партитура «Страстей по Луке», которую считают копией чужого сочинения (чьего - неизвестно).

Церковные пассионы

Караваджо. Взятие Христа под стражу в Гефсиманском саду (1602)

Страсти (пассионы) известны западной церковной традиции с IV века. Текст из Евангелий, посвященный Страстям Христовым, обычно исполнялся на Страстной седмице церковным хором либо диалогизированно - солистом-дьяконом и хором. Со временем солистов становится несколько. Композитор Генрих Шютц в своих пассионах 1666 года («Страсти по Матфею», «…по Иоанну», «…по Луке») отдает слова евангелиста тенору, Иисуса - басу, вводит других солистов для исполнения партий поменьше (Петр, Пилат, Иуда и другие).

В таком распределении партий-ролей видна изобразительность, даже образность. Видимо, ген театральности, доставшийся европейской культуре от древнейших языческих мистерий, сохраняется глубоко внутри религиозной службы - и периодически порождает театрализованные формы богослужения. Вспомним, например, что средневековый площадной театр вырос из литургической драмы, игравшейся первоначально внутри храма. Сходным образом в русских соборах некогда играли Пещное действо - церковный чин, отражающий сюжет из книги пророка Даниила о трех отроках и печи Вавилонской (этот чин вышел из употребления в XVIII веке).

С XVII века в исполнении пассионов участвуют отдельные музыкальные инструменты - впрочем, тот же Шютц в «Страстях» обходится без них. Существует мнение, что форма пассионов в том виде, в котором ее воспринял Бах, также восходит к Шютцу, но не к его «Страстям», а к «Рождественской истории» (Weihnachtshistorie), в которой повествование евангелиста сменяется небольшими сценами с участием нескольких персонажей, и партию каждого из них сопровождают различные инструментальные составы.

Скорее всего, церковные пассионы сильно изменились под воздействием жанра оратории. Он возник в Италии одновременно с оперой, на рубеже XVI-XVII веков, и долгое время развивался параллельно с ней. Опираясь на классические сюжеты - чаще библейские, реже античные, - композиторы (Джакомо Кариссими, Георг Филипп Телеман, Георг Фридрих Гендель и другие) создавали большие произведения для солистов, хора и оркестра, в которых роль хора по сравнению с оперой была более значительна. Они не предполагали сценического действия в оперном смысле, а потому были лишены ходульной театральщины эпохи барокко и нередко давали композиторам большую свободу. Тот же Гендель, выбирая между оперой и ораторией, предпочёл последнюю и создал в этом жанре все свои главные шедевры. Перед Бахом такого выбора не стояло - с оперной культурой он не пересекался, однако и пассионы Баха были настоящими ораториями, со всеми характерными чертами этого жанра, со сложным сюжетом, изящными ариями, развитыми хоровыми сценами и серьезной драматургией.

В начале XVIII века и текст пассионов отходит от собственно евангельского. Композиторы работают в паре с помощниками-либреттистами. Таким помощником для Баха становится Кристиан Фридрих Хенрици, писавший под псевдонимом Пикандер. Главный его вклад в «Страсти по Матфею» - неканонические (не взятые напрямую из евангельского текста) речитативы и арии четырех солистов. Альберт Швейцер в своей книге о Бахе (1905) предполагает, что «Бах самостоятельно составил план всего произведения до мельчайших подробностей, а Пикандер работал под его непосредственным руководством».

Из чего состоит музыка «Страстей…»?

Караваджо. Бичевание Христа (1607)

«Страсти по Матфею» состоят из двух больших частей общей продолжительностью около трех часов. Первая часть должна была звучать на заутрене (утреннее богослужение), вторая - во время обедни (литургия). Сложная архитектоника «Страстей по Матфею» включает несколько составляющих.

Во-первых, это 15 четырехголосных протестантских хоралов. Бах цитирует музыку канонических церковных песнопений вместе с текстами. Их обработка достаточно проста, чтобы прихожане могли подпевать во время службы - скорее всего, так и было тогда, когда исполнением руководил Бах.

Во-вторых, это хоровые фрагменты другого типа - с более сложным музыкальным оформлением, драматически насыщенные, экспрессивные. Три из них довольно объёмны - открывающий сочинение (№1/1), завершающий его первую часть (№29/35) и финальный (№68/78) . Остальные коротки - они живописуют народ, участвующий в действии. Тексты большинства хоровых фрагментов принадлежат Пикандеру. В №1/1 и 29/35 также цитируются тексты и музыка старинных протестантских хоралов, впрочем, в гораздо более сложной обработке.

В-третьих, это речитативные фрагменты евангелиста Матфея и участников евангельской истории - Иисуса, Петра, Иуды, Пилата, жены Пилата, Первосвященника и других. Эти фрагменты, исполняемые солистами-вокалистами, подчеркнуто ораториальны. Они представляют собой повествования о событиях и драматические сцены Страстей. Текст взят в основном из Евангелия от Матфея; в одном фрагменте - из Евангелия от Иоанна.

В-четвертых, четыре солиста (сопрано, альт, тенор, бас) исполняют 14 арий с предваряющими их речитативами. Эти номера, равно как и дуэт сопрано и альта, представляют собой лирические высказывания на тему евангельской истории. В некоторые из них также введён хор (в одном случае ему отданы слова из ветхозаветной «Песни песней» - образ «возлюбленного» символически связывается с Христом). Использованы тексты Пикандера, за исключением двух речитативов на слова веймарского соавтора Баха - Соломона Франка.

Музыкальный материал разных типов органически сплетён. Хор прерывает речитативы евангелиста и персонажей евангельской истории, вторит и вторгается в арии и в единственный вокальный дуэт. Синтез разных форм рождает цельное звуковое полотно, в котором лирическое соединяется с эпическим и драматическим, медитативное - с экспрессивным, интимное - с космическим.

Какие музыкальные приемы использует композитор?

Караваджо. Положение во гроб (1602–1603)

Значение арий в «Страстях по Матфею» вырастает по сравнению с другими «Страстями» (в «Марке» - 6 арий на 16 хоралов, в «Иоанне» - 8 арий на 11 хоралов, в «Матфее» же - 14 арий на 15 хоралов). Это придаёт сочинению особую лирическую выразительность.

Большинство арий выдержаны в форме da capo (букв. «с начала»). Это значит, что в каждый арии три раздела. Первый и третий идентичны, а между ними помещен средний раздел, который контрастирует с крайними и по тексту, и по музыке. Обычно арии открываются длинным инструментальным вступлением, а завершаются инструментальной кодой-послесловием; инструментальные фрагменты появляются и между разделами.

В драматических фрагментах речитативы сопровождаются органом. Только словам Иисуса вторят струнные. Альберт Швейцер пишет: «Красота и совершенство выразительности речитативов в партиях Евангелиста и Христа находятся за гранью того, что поддается анализу… Слова Иисуса передаются… речитативом в форме ариозо (небольшая ария) с сопровождением струнного квартета. Мягкие, светящиеся гармонии скрипок, вступающие при словах Иисуса, окружают его словно нимбом».

Особая роль в «Страстях» - у хорала «Herzliebster Jesu, was hast du verbrochen» («Господь - наш владыка», музыка Иоганна Крюгера, текст Иоганнеса Херманна). Он дважды использован в «Страстях по Иоанну» и трижды - в «Страстях по Матфею» (хоралы 3/3, 46/55, речитатив с хором 19/25). В каждом случае цитируется лишь небольшой фрагмент его текста, сотканного из вопросов («Что сделал Ты, что изречён столь тяжкий приговор? В чем вина Твоя, какие преступления Ты совершил?») и сетований («Я, Иисусе, я повинен в том, что переносишь Ты»; «Страдает добрый пастырь за Своих овец, и Праведный Господь оплачивает долг Своих рабов!»).

Другой важный хорал – «O Haupt voll Blut und Wunden» («О лик, залитый кровью», музыка Ганса Лео Хасснера, текст Пауля Герхардта). Это молитва к Иисусу, описание Его страданий, предчувствие смертного часа и Страшного суда («Когда придёт мне время отойти, не отходи от меня»). Он использован пять раз (хоралы 15/21, 17/23, 44/53, 54/63, 62/72) - в сценах моления о чаше в Гефсиманском саду, суда Пилата и смерти Иисуса.

В некоторых фрагментах Бах прибегает к изобразительным и символическим приёмам. В № 33/39 слышна бушующая стихия, в № 51/60 - свист бичей. В № 14/20 слова «И овцы стада рассеются» сопровождаются в оркестре несколькими аккордами, расходящимися в разных направлениях. В нескольких ариях, посвященных плачу об Иисусе, присутствует постоянный у Баха мотив вздоха. Регулярно попадается и мотив креста - ноты, визуально образующие в партитуре символическое распятие (его, конечно, проще увидеть в нотах, чем услышать).

Бах строит «Страсти по Матфею» как двуххорную композицию, где каждый из хоров сопровождается своим оркестром. Они поют и играют то раздельно, то вместе. В первом хоре «Придите девы, вторьте плачу моему» первый хор оплакивает жертву, в то время как второй хор вопрошает: «Кого?», «Что?»; под конец оба хора объединяются.

Как евангельский сюжет раскрывается в партитуре?

Караваджо. Ужин в Эммаусе (1606)

Упомянутый первый номер «Страстей по Матфею» будто бы перенесён в начало из середины произведения. Обычно его связывают со сценой шествия на Голгофу. Это соотносится и с текстом («Видим – он из-за любви Тяжкий крест свой переносит»), и с мерным движением музыки, с ее масштабностью и величием.

Первый сюжетный узел «Страстей» - предсказание о предательстве Иуды и распятии, сговор первосвященников, а также сцена в Вифании - помазание Иисуса миром (№ 2/2–5/9).

Сцена в Гефсимании (№ 18/24–25/31) передаёт скорбь и смертную тоску Иисуса (например, ария тенора «О, Боль! На сердце трепет прежних мук» – № 19/25).

Завершается первая часть пассиона сценой пленения Иисуса (№26/32–29/35). В дуэте сопрано и альта с хором солисты поют о пленении Христа, в то время как хор вторгается в их пение словами «Хватит! Стойте! Руки прочь!» В заключительном хорале говорится: «Но вот настало время - / И Он взойти на крест готов / И наших тягостных грехов / Нести страстное бремя».

Вторая часть пассиона открывается сценами допроса Иисуса, отречения Петра, самоубийства Иуды (№ 30/36–42/51). После отречения Петра звучит самая знаменитая ария пассиона - «Будь милостив, мой Бог» (№ 39/47). Смерть Иуды также завершается известной арией - «Иисуса мне верните!» (№ 42/51).

За судом Пилата - самой драматической сценой «Страстей», когда толпа требует распять Иисуса, а не разбойника Варавву, - следуют шествие на Голгофу и смерть Иисуса (№ 43/52–63/73). Евангельский текст о шествии на Голгофу и распятии прерывают возгласы толпы, издевающейся над осужденным.

Последняя сцена - погребение Иисуса (№ 64/74–68/78). В финале звучит траурный хор «Мы все в слезах к Тебе склонимся», в котором рефреном повторяются слова «Ruhe sanfte» - «Покойся с миром».

Смерть и воскресение «Страстей по Матфею»

Караваджо. Уверение Фомы (1600-1602)

Большинство произведений Баха - в том числе «Страсти по Матфею» - после его смерти были забыты почти на сотню лет.

Интерес к этому сочинению возродился в 1829 году, когда молодой Феликс Мендельсон исполнил в Берлине сокращенную его версию в своей оркестровой редакции. Он изъял шесть хоралов и - самое удивительное - почти все сольные арии. Мендельсон использовал большой хор, состоящий из четырехсот исполнителей. За первым исполнением 11 марта последовало второе - 21 марта, в день рождения Баха. Вслед за Мендельсоном произведение стали исполнять другие дирижеры, в том числе в иных редакциях. Как правило, музыку сильно сокращали.

Интересно, что примерно тогда же, в начале XIX века, упал интерес к жанру пассионов. Примерно до середины XX века он воспринимается как архаика - любителям музыки о нем напоминают лишь «Страсти» Баха.

До XX века сохранялась традиция монументального исполнения «Страстей» Баха в романтическом духе - огромный хор и огромный оркестр. С этим подходом как искажающим замысел композитора спорил в начале XX века Альберт Швейцер.

Первую запись «Страстей по Матфею» - правда, сокращенную - сделал в Нью-Йорке в 1937 году Сергей Кусевицкий. Среди монументальных старых записей «Страстей по Матфею» отметим исполнения Вильгельма Менгельберга, Германа Шерхена, Вильгельма Фуртвенглера, Герберта фон Караяна, гениальную запись Отто Клемперера.
Более камерное исполнение «Страстей» можно услышать в записях Гюнтера Рамина, Карла Рихтера, Хельмута Риллинга, Питера Шрайера.

В 1970 году Николаус Арнонкур записал «Страсти по Матфею» с оркестром аутентичных инструментов. За ней последовали аутентичные записи Джона Элиота Гардинера, Густава Леонхардта, Тома Коопмана, Филиппа Эрревега, Рене Якобса. В 2003 году Пол Маккриш впервые записал это произведение с вокальным ансамблем, заменяющим хор, где каждая партия была поручена лишь одному голосу. Возможно, именно так «Страсти» исполнялись при жизни Баха.

В 2010-х годах на компакт-дисках появилась ранняя версия 1927 года - это две аутентичные записи под управлением Питера Сеймура и Ричарда Игерра. Кое-что звучит в них довольно необычно, например, вместо прекрасного хора № 29/35, завершающего первую часть пассиона в поздней редакции, исполняется другой, гораздо менее эффектный.

Преклонение перед гением Баха в конце концов возродило и жанр пассионов. Нет сомнений, что «Страсти по Луке» Кшиштофа Пендерецкого или Вольфганга Рима, «Страсти по Иоанну» Арво Пярта или Софии Губайдуллиной, «Страсти по Матфею» Тань Дуня или митрополита Иллариона (Алфеева) - это не только прикосновения современных композиторов к евангельской теме, но и посвящения Иоганну Себастьяну Баху.

* Аутентичное (исторически информированное) исполнение - особый тип исполнения, когда музыкальный коллектив стремится максимально точно передать оригинальное звучание старинного произведения.

* Здесь и далее нумерация частей «Страстей по Матфею» дана сначала по полному собранию сочинений Баха - Neue Bach-Ausgabe (1954–2011), а потом по классическому каталогу сочинений Баха - Bach-Werke-Verzeichnis (1950).