Речевая характеристика маши из капитанской дочки. Характеристика марьи мироновны из романа "капитанская дочка"

Описательный метод относится к числу самых древ­них в науке о языке. Древнейшие грамматики были по преимуществу описательными; такими же по преимущест­ву являются и современные грамматики. Описательный ме­тод и сегодня является ведущим приемом анализа языко­вых фактов в научной, учебной литературе, в многочис­ленных толковых словарях, энциклопедических изданиях и т.д. Причем в энциклопедиях для описания фактов часто используются рисунки, фотографии, карты, схемы, табли­цы и т.д. В качестве лингвистического инструмента опи­сания естественного языка используется метаязык. Описательный метод по своей природе является методом син­хронического анализа.

Составными частям метода являются наблюдение, обобщение, интерпретация и классификация. Сущность наблюдения заключается в выделении единиц описания, их свойств, признаков, характеристик. Например, выделение различных групп лексики, грамма­тических свойств слов и т.д.

Обобщение сводится к синтезу подобных и повто­ряемых явлений, единиц наблюдения в одну более широ­кую категорию, в пределах которой они объединяются те­ми или иными признаками. Например, родственная по тем или иным признакам лексика в тематические, терминоло­гические, синонимические и иные группы.

Интерпретация результатов наблюдения представля­ет собой их толкование, установление места факта среди других фактов. Необходимо иметь в виду возможность различных интерпретаций одного и того же факта или ре­зультата.

Классификация базируется на распределении совокупности фактов относительно один одного по определен­ным признакам. Результаты классификации часто оформ­ляются в виде таблиц, например, классификация гласных и согласных звуков.

Описательный метод дифференцированно применяется в зависимости от принадлежности ученого к той или иной школе или направлению. Например, по-разному осу­ществляли описательное изучение языка сторонники ло­гико-грамматической школы Ф.И. Буслаева, грамматико-психологической школы А.А. Потебни, формально-грамма­тической школы Ф.Ф. Фортунатова.

24. Сравнительно-исторический метод исследования языка.

Становление сравнительно-исторического метода связано с возникновением и развитием сравнительно-ис­торического языкознания. Обычно его возникновение свя­зывают со знакомством в конце XVIII в. европейских лин­гвистов с литературным языком Древней Индии - санск­ритом и обнаружением сходств между корнями и форма­ми слов санскрита, латинского и древнегреческого языков. Однако идеи языкового родства выдвигались уже в XVI-XVII вв. в работах Г. Постеллуса, И.Ю. Скалигера, Г.В. Лей­бница и других ученых, где были предприняты первые попытки генеалогической классификации языков. Работы сравнительно-исторического характера, в которых была применена и соответствующая техника исследований, со­ставившая ядро сравнительно-исторического метода, от­носятся к XIX в. и связываются с именами Ф. Боппа. Р. Раска, Я. Гримма, В. фон Гумбольдта, А.Х. Востокова.

Сравнительно-исторический метод обычно определя­ют как совокупность приемов и процедур историко-генетического исследования языковых семей и групп, а также отдельных языков с целью установления исторических за­кономерностей в развитии языков. Сущность этого метода заключается в сравнении состояния одного и того же языкового факта или их совокупности в различные периоды времени, в выявлении тех изменений, которые произошли за этот временной промежуток. Конкретныеприемы и про­цедуры сравнения заключаются в определении генетиче­ской принадлежности рассматриваемых языковых фактов, в установлении системы соответствий и аномалий на раз­ных уровнях в сравниваемых языках, в моделировании ис­ходных языковых форм, не зафиксированных в дошедших до нас письменных памятниках, в хронологической и про­странственной локализации языковых явлений и состояний.

Родство языков наиболее полно проявляется при на­личии регулярных звуковых соответствий и совпадении флексий сравниваемых языков, поэтому сравнительно-исторический метод наиболее эффективен при установлении исторических изменений на фонетико-фонологическом и морфологическом уровнях, хотя при этом остается акту­альным и сравнение корней-основ древнейших слов. Важ­ное место в сравнительно-историческом методе занимает выбор основы для сравнения. Чаще всего эту роль играет язык с древнейшей письменной традицией, в индоевропеи­стике в качестве такового долго выступал санскрит. На ос­новании сравнительно-исторического метода языки груп­пируются в языковые группы и далее в языковые семьи.

При характеристике сравнительно-исторического ме­тода следует иметь в виду, что отношения в нем между двумя началами «сравнительный» и исторический» не всегда ясны и часто трактуются по-разному. Акцент мо­жет делаться на историческом, и тогда получаем исследо­вания типа «история конкретного языка», при которых сравнение с родственными языками может практически отсутствовать и заменяться внутренним сравнением более ранних фактов с более поздними. В другом случае акцен­тируется именно сравнение, а исторические выводы из этого сравнения не делаются, хотя и предполагают цен­ный для истории языка материал. Многие сравнительные грамматики групп языков относятся именно к этому типу.

Современная сравнительно-историческая методика изучения языков широко использует и приемы других ме­тодов - типологического, статистического, лингвогеографического и других.

1. Определение сравнительно-исторического метода и его отличительные особенности. Языковые процессы древности.

2. Понятие родственных языков и языка-основы. Понятие семьи языков.

3. Реконструкция языка-основы.

4. Достоинства и недостатки сравнительно-исторического метода. Место курса «Введение в германскую филологию» в ряду родственных дисциплин.

1. Сравнительно-исторический метод в языкознании – это специальный лингвистический метод, помогающий устанавливать факты языкового родства. Он основан на последовательном сравнении генетически родственных языковых элементов в фонетическом, грамматическом и семантическом аспектах. На основании полученных таким путем фактов устанавливаются закономерности развития групп родственных языков (напр., германских) и каждого языка, входящего в данную группу (напр., английского, немецкого и др.). Таким образом, сравнительно-исторический метод – это специальный научный метод, обеспечивающий интересы истории в языкознании. Он складывается из целого ряда рабочих приемов, частных методик, призванных решать проблемы языкового родства. Совокупность указанных проблем представляет собой область сравнительно-исторического языкознания. Заметим, что понятие «сравнительно-исторический метод» и «сравнительно-историческое языкознание» смешивать нельзя: первое обозначает метод изучения родственных языков, второе – теорию языкового родства. Теория строится на основе анализа фактов, произведенного с помощью метода, который выявляет важные, существенные связи между явлениями, т. е. устанавливает закономерности в той или иной области явлений.

До сих пор не ясно, когда и где сформировались первые человеческие коллективы и обладали ли они единым языком. Эта эпоха отделена от нас сотнями тысячелетий, и теперь мы можем лишь догадываться, каким был первоначальный язык, строить более или менее верные гипотезы о его объеме и характере.

Обозримая историческая эпоха дает нам бесконечное разнообразие языковых типов, В настоящее время на Земле существует от 2700 до 3000 языков – точное количество не известно. Несомненно одно: каждый ныне существующий язык – будь то язык развитой нации (немецкий, английский, русский, японский и т. д.), или язык отсталого племени, затерянного в джунглях или пустыне (языки австралийских аборигенов, африканских готтентотов или индейцев Огненной Земли) – каждый современный язык прошел одинаково долгий путь эволюции. С этой точки зрения языки всех народов мира равноправны, и каждый из них имеет право на самостоятельное развитие. В настоящее время примитивных языков нет, есть лишь языки различной степени лексико-семантической развитости, которая в случае необходимости может быть повышена до уровня, способного отразить все достижения современной высокой цивилизации. Ярким примером в этом отношении являются языки так называемых «малых народов» бывших колоний.

Итак, современная языковая действительность характеризуется огромным разнообразием языков, представляющим для лингвистики широкое Поле изучения и классификации. Языки можно объединить в группы по различным признакам. Наиболее распространенными являются два вида классификации: а) по устройству слов и предложений – это так называемая морфологическая или типологическая классификация; б) по родственным связям между собой – это так называемая генеалогическая классификация (от слова «генеалогия» – родословная). Мы остановимся на вопросах, связанных с этой последней классификацией, в частности, на вопросе о родстве языков.

2. Что такое родственные языки? Это понятие не биологическое, а чисто лингвистическое. Родственными называются языки, происходящие от некогда существовавшего языка-основы, или, как его еще иногда называют, праязыка. Они сохраняют черты единства в звуковом строе, грамматике и словарном составе. Характерной особенностью развития языков является то, что язык-основа никогда не существует одновременно с развившимися из него языками. Он переходит в них, оставляя им в наследство черты фонетические, грамматические и лексические, которые своеобразно перерабатываются каждым новым языком по своим внутренним законам. Так, латинское focus – очаг в романских языках изменило свое значение и фонетический облик: ср. ит. f"uoco, исп. fuego, порт, logo, фр. feu, рум. foc, в значении огонь. На латинском языке сейчас не говорят, это мертвый язык, но на его основе развились живые современные языки – группа романских языков. Следовательно, язык-основа является исторической базой ряда родственных языков. Нужно добавить, что язык-основа не является абсолютным понятием. Это не первобытный язык древнего человечества. В принципе, каждый язык может быть языком-основой, если этому способствуют исторические обстоятельства. В любом живом языке существуют и борются две противоположные тенденции: 1) тенденция к дифференциации, т. е. диалектному дроблению, к наращиванию территориальных языковых различий, поскольку каждый язык не является чем-то монолитно целым, а представлен совокупностью местных диалектов; 2) тенденция к интеграции, т. е. к стиранию диалектных различий.

При этом в разные исторические эпохи эти тенденции действуют с разной силой. Так, современная эпоха отличается тенденцией к интеграции: диалектные различия, оставшиеся в наследство от прошлого, нивелируются. Примером может служить современный русский язык, литературная разновидность которого сейчас широко распространяется вследствие общего повышения культурного уровня народа и вытесняет местные диалектные черты. Древние эпохи, особенно доклассовая, характеризуются большой языковой дробностью. Родовой коллектив, а затем племя, отличался от другого своим языком.

Наиболее крупными объединениями эпохи родового строя были союзы племен – прообразы будущих народностей. Союзы состояли из разных племен с родственными, а иногда и неродственными языками. Взаимодействие языков началось уже в древности и послужило одной из причин современного языкового разнообразия: языки сходились и расходились, смешивались и скрещивались, и это создавало специфическую сложность картины лингвистического мира. Далеко не все древние языки сохранились: одни исчезли еще в древности, напр., хеттский, этрусский, другие – в сравнительно недавнюю эпоху, напр., полабский, прусский; третьи разошлись так далеко друг от друга, что потеряли почти все признаки былого родства – таковы: русский и армянский, шведский и хинди, французский и персидский.

Однако, язык является чрезвычайно устойчивым социальным феноменом. Он способен пронести через тысячелетия элементы своего грамматического строя и фундаментальных сдоев лексического фонда, сохранить важнейшие признаки своего происхождения. Именно поэтому стала возможной генеалогическая классификация языков, основанная на применении сравнительно-исторического метода, на достижениях сравнительно-исторического языкознания.

Самой крупной группировкой родственных языков является семья языков. В настоящее время насчитывается свыше 20 языковых семей: индоевропейская, семито-хамитская, кавказская, Финно-угорская, Тюркско-монгольская, тунгусо-манчжурская, палеоазиатская, китайско-тибетская и т. д. Семья может делиться на ветви, а ветви – на группы, подгруппы и отдельные языки. Каждая ветвь имеет своего предка – язык-основу, восходящего к еще более древнему языку. Так, славянские языки восходят к общеславянскому языку-основе, а германские языки – к общегерманскому языку-основе, причем, оба языка-основы восходят к более древнему – индоевропейскому языку-основе. Таким образом, внутри одной ветви родство языков более близкое, чем между ветвями: русский язык более родствен болгарскому, польскому, чешскому, чем английскому, немецкому и т. д. Вследствие этого обстоятельства, можно заметить, что язык-основа - понятие исторически относительное; каждый язык-основа имел своего предка и, возможно, входил в какую-то группу, об остальных членах которой пока что ничего неизвестно.

Язык-основа – это предел нашего проникновения в языковую древность, и, как всякий предел знаний, он относителен.

Бывают, следовательно, более старые и более молодые языки-основы. Некоторые из них зафиксированы в письменных памятниках, напр., латинский язык – язык-основа романской ветви; некоторые не зафиксированы, т. к. распались еще до появления письменности. Таков общегерманский язык, предок английского, немецкого, датского и других германских языков, живых и мертвых. Не засвидетельствован и предок индоевропейской семьи, ие. язык-основа.

3. Что делают в подобных случаях лингвисты? Они реконструируют язык-основу, воссоздают его, используя данные родственных языков, их живые диалекты и письменные свидетельства.

Так, напр., восстанавливается общегерманский язык-основа: ср., гот. wulfs, дат. wulf, двн. wolf, восходящие в общегерманскому *wullas; также реконструируется и индоевропейский: ср., скр. vrkas, гр. lykos, лат. lupus, лит. vilkas, русск. волк восходящие к не. *ulkwos, букв, «волокущий» (добычу).

Результаты реконструкций – разной глубины: первый – более новый, второй – более древний, но оба они отличаются условностью и приводятся под астериском «звездочкой», знаком гипотетичности, приблизительности. Реконструкция осуществляется с помощью сравнительно-исторического метода, о котором было сказано выше. А данный метод основан на принципе системы, требующем, чтобы установление родственных связей между языками опиралось на три критерия: фонетический, морфологический и семантический.

Фонетический критерий предполагает учет закономерных звуковых соответствий между языками. Так; когда мы утверждаем, что англ, brother, русск. брат и лат. frater родственны, то основываемся не только на тождестве значений и на интуитивном ощущении языковой близости, но и на знании определенных фонетических закономерностей, в частности, на знании того, что в данном случае англ. «b» в начале слова соответствует русск. «б» и лат. «f» и что эти фонемы восходят к фонеме индоевропейского языка-основы, условно обозначаемой *bh.

Подобные сопоставления закономерны, т. к. они подтверждаются рядом других соответствий: англ, bear – носить; скр. bharami – несу; лат. fero – нести; гот. bairan – нести; русск. беру, диалект. беремя – ноша, отсюда – беременность, букв. – несение. Скр. bhanati – говорит, скр. bhana – молва, англ, ban – запрещение; русск. баять – говорить, байка – сказка, басня.

Подобно указанным фонемам восстанавливаются и другие. Результат восстановления называется архетипом. Так, архетип *bh выведен на основании приведенных выше соответствий. Это звуковой архетип, т. е. древний исходный звуковой тип (фонема), предположительно существовавший в индоевропейском языке-основе. Архетипы фонем, соединяясь, дают архетипы морфем – корней, аффиксов и целых слов.

Морфологический критерий требует учета закономерных соответствий морфем. Так, сопоставляя приведенные выше примеры, можно вывести их архетипы, но еще предстоит узнать, какова была их морфологическая структура. С этой целью можно сопоставить ряд архетипов: mater – мать, pater – отец, *dhugheter – дочь. При этом выделяется суффикс *ter, служивший для определенной словообразовательной цели – образования существительных кровного родства. Поэтому, например, можно утверждать, что слово *bhrater состоит из корня *bhra и суффикса *tег. Сопоставляя общегерман. *wulfas, гот. wulfs, англ, wolf, нем. Wolf с лат. lupus, лит. vilkas, русск. волк, можно выделить архетип *ulkw-o-s и в нем – корень, тематический гласный и окончание, ибо аналогичную структуру имеют, напр., лат. ventus – ветер, скр. varas – выбор, греч. logos. – слово, и ряд других слов древних индоевропейских языков.

Семантический критерий требует серьезного внимания к смысловой стороне сравниваемых слов. Далеко не всегда они тождественны по смыслуj как, напр., индоевропейские эквиваленты русск. волк. Гораздо чаще наблюдаются всякого рода семантические изменения, отклонения, переходы значений. Так, англ. comb – гребень соответсвуют: нем. Kamm, из древневерхненемецкого kamb – гребень, скр. jambhas, которое имеет значение – зуб. лиг. zainbas – косяк, острый угол и т. д. Их архетип "gombhos – раздробитель, прерыватель, от *gon-bh-o-s – выступ, острие, острые побеги трав, рождающиеся из-под земли. Случаи семантических сдвигов многочисленны и разнообразны даже в пределах одного языка, не говоря уже о группах родственных языков, где семантические изменения бывают довольно резкими и труднообъяснимыми. Это происходит оттого, что сфера семантики сложна и подвержена воздействию экстралингвистических факторов, т. е. истории народа, и эти факторы необходимо учитывать при сравнительно-историческом анализе лексики. Так, напр., русск. город связано с глаголом городить – обносить стеной; ср. скр. grhas – дом, гот. gards – дом, жилище, хозяйство, англ, garden – сад, лит. gardas – ограда, алб. garth – забор.

С другой стороны, слово Тын , заимствованное из германских языков, имеет в англ. параллель town – город, что указывает на одну из характерных особенностей древних городов – наличие оборонительной стены. Привлечение историко-семантического материала придает многим лексическим сопоставлениям такую же убедительность со стороны смысловой, какую они могут иметь со стороны формальной.

Правильное применение всех трех отмеченных выше критериев (фонетического, морфологического и семантического) придает сравнительно-историческим исследованиям надежность и эффективность, снижает уровень условности при восстановлении архетипов, повышает убедительность генетических сопоставлений.

4. Каковы же достоинства сравнительно-исторического метода?

1.Сравнительно-исторический метод помогает проникнуть в далекие древние этапы развития родственных языков, установить ступени развития как всей группы в целом, так и каждого отдельного языка, входящего в данную родственную группу.

2.Сравнительно-исторический метод помогает отделить в языке древние факторы от новых, исконные элементы от заимствованных; тем самым он создает твердую почву для этимологических исследований, опирающихся на закономерности развития фонетики, морфологии, семантики.

3.Сравнительно-исторический метод помогает установить генеалогическую классификацию языков, он расширяет горизонты лингвистического исследования, выводящего за рамки одного какого-либо языка, на простор сложных переплетающихся связей между языками, оперируя при этом понятиями языкового наследства, и языка-основы.

К недостаткам сравнительно-исторического метода следует отнести, прежде всего, неизбежную условность, гипотетичность архетипов, поскольку нет письменных свидетельств, подтверждающих их истинность.

Другой недостаток данного метода – это ограниченность. Он не универсален. Более или менее эффективно он может применяться к группам родственных языков. Но он почти не применим к исследованию стоящих особняком, изолированных языков, не входящих в какие-либо родственные группировки, напр., японского, баскского, андаманского.

Тем не менее, сравнительно-исторический метод является сильным, действенным средством, применяемым лингвистами в течение более чем 150 лет и, видимо, будет служить еще довольно долго.

В свете указанной выше оценки сравнительно-исторического языкознания можно яснее определить задачи данного пособия, в частности – место введения в германскую филологию в кругу историко-лингвистических дисциплин.

Этот предмет предваряет историю английского, немецкого или другого современного германского языка. Каждое явление в истории любого из них не может быть понято вне связи с аналогичными явлениями в других языках германской ветви, имеющей длительную историю, уходящую в Индоевропейскую Древность, т. е. в 5 - 4 тысячелетия до н. э.

Если, например, историю английского языка изучать только с древнеанглийского периода (7 - 8 вв. н. э.), то такое изучение превращается в заучивание парадигм существительного и глагола, без понимания сущности их структуры. А такое понимание языковеду необходимо. Все несоответствия, например, между орфографией и произношением английских слов, различные нестандартные грамматические формы могут быть поняты только на основании исторических данных. Так, слово night произносится nait, т. к. выпал звук Х , обозначавшийся диграфом gh, вследствие этого І удлинилось и по сдвигу гласных в Ранненовоанглийском Перешло в дифтонг Аі . О том, что диграф gh некогда произносился в древнеанглийском, свидетельствуют гот. riahts, нем. Nacht, лат. nох, лит. naktis и т. д.

Только этимология, основанная на сравнительно-историческом методе, может раскрыть сложные, порой причудливые связи между лексикой разных языков. Что общего между русским словом хлеб и английскими lord, lady. Казалось бы, ни чего общего нет. Но если Мы обратимся К данным истории германских языков, то обнаружим, что: 1) русск. хлеб соотносится с готским hlaifs, род. hlaibis; гот. H закономерно замещено слав. Х . Заметим, что нет почти ни одного исконно русского слова, начинающегося с Х , почти все они заимствованы; 2) готское hlaifs родственно древнеангл. hlaf, откуда совр. англ, loaf – булка хлеба; ср. нем. Laib – каравай; 3) древнеангл.
hlaford означало «хозяин хлеба» – hlaf – хлеб, weard – хранитель. Это слово изменилось: hlaford – Ihoverd – lord, и стало обозначать «господин», «лорд», «господь-бог». А древнеангл. hlafdige – «хлеб месящая» изменилось Ihevedi – levdy – lady и обозйачает «госпожа», «леди».

Этот пример позволяет сделать вывод о важности этимологических сопоставлений, основанных на закономерных звуковых изменениях я смысловых связях слов в процессе их исторического развития. Введение в германскую филологию как пропедевтический курс дает общее представление о громадной исторической ретроспективе и готовит к сознательному восприятию исторической фонетики, грамматики и лексики живых, современных германских языков.

Сравнительно исторический метод в языкознании Сравнительно-исторический метод в языкознании является одним из основных и представляет собой совокупность приёмов, которые позволяют изучить соотношения между родственными языками и дать описание их эволюции во времени и пространстве, установить исторические закономерности в развитии языков. С помощью сравнительно- исторического метода прослеживается диахроническая эволюция генетически близких языков, на основе доказательства общности их происхождения. Основы сравнительно-исторического метода были заложены на базе сопоставления материалов ряда родственных индоевропейских языков. Этот метод продолжал развиваться на протяжении XIX и XX веков и дал мощный толчок к дальнейшему развитию различных областей языкознания. Сравнительно-исторический метод в языкознании связан с описательным и с общим языкознанием в целом ряде вопросов. Ядром этого метода европейские лингвисты, познакомившиеся в конце XVIII века с санскритом, считают сравнительную грамматику.. Эмпирическое сравнение фактов неизбежно приводило к выводу о том, что за внешними различиями, должно скрываться внутреннее единство, нуждающееся в истолковании. Принципом истолкования для науки того времени стал историзм, то есть признание развития науки во времени, осуществляющееся естественным образом, а не по божественной воле. СРАВНИТЕЛЬНЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД В ОБЛАСТИ ГРАММАТИКИ. Сравнительно-исторический метод основывается на ряде требований, соблюдение которых повышает надёжность выводов, получаемых этим методом. При сравнении слов и форм в родственных языках предпочтение отдаётся более архаичным формам. Язык представляет собой совокупность частей, древних и новых, образованных в разное время. Например, в корне русского прилагательного новый нов- н и в сохранились от глубокой древности (ср. лат. novus, скр. navah), а гласный о развился из более древнего е, которое изменилось в о перед [v], за которым следует гласная заднего ряда. Каждый язык постепенно изменяется в процессе своего развития. Если бы не было этих изменений, то языки, восходящие к одному и тому же источнику, (например, индоевропейские) вообще не различались бы между собой. Даже близкородственные языки значительно отличаются друг от друга. Например, русский и украинский. В период своего самостоятельного существования каждый из этих языков претерпел различные изменения, которые привели к более или менее существенным расхождениям в области фонетики, грамматики, словообразования и семантики. Уже простое сопоставление русских слов место, месяц, нож, сок с украинскими мiсто, мiсяць, нiж, сiк показывает, что в ряде случаев русским гласным е и о будет соответствовать украинское i. Существенные изменения произошли также в семантической области. Например, приведённое выше украинское слово мiсто имеет значение "город", а не "место"; украинский глагол дивлюся означает "смотрю", а не "удивляюсь". Гораздо более сложные изменения можно обнаружить при сравнении других индоевропейских языков. Эти изменения, происходили в течение многих тысячелетий, что люди, владеющие этими языками, не столь близкими как русский и украинский, давно перестали понимать друг друга. Точное применение правил фонетических соответствий, согласно которым звук, изменяющийся в определённом положении в одном слове, претерпевает аналогичные изменения в одинаковых условиях в других словах. Например, старославянские сочетания ра, ла, ре переходят в современном русском языке в -оро-, -оло-, -ере- (ср. краль – король, злато – золото, брегъ – берег). На протяжении тысячелетий в индоевропейских языках произошло большое количество различных фонетических изменений, которые, не смотря на всю сложность, носили ярко выраженный системный характер. Если, например, изменение к в ч произошло в случае рука – ручка, река – речка то оно должно проявиться во всех других примерах подобного рода: собака – собачка, щека – щёчка, щука – щучка и т. д. Эта закономерность фонетических изменений в каждом языке привела к тому, что между звуками отдельных индоевропейских языков возникли строгие фонетические соответствия. Так, начальное европейское bh [бх] в славянских языках превратилось в простое б, а в латинском языке оно изменилось в f [ф]. В результате между начальным латинским f и славянским б установились определённые фонетические соотношения. Латинский язык Русский язык faba [фаба] "боб" – боб fero [феро] "несу" – беру fiber [фибер] "бобр" – бобр fii(imus) [фу:мус] "(мы) были" – были и т. д. В этих примерах сопоставлялись между собой только начальные звуки приведённых слов. Но и остальные звуки, относящиеся к корню, здесь также полностью соответствуют друг другу. Например, латинское долгое [у:] совпадает с русским ы не только в корне слов f -imus – бы-ли, но и во всех других случаях: латинское f - русское ты, латинское r d- ere [ ру:дере] – кричать, реветь – русское ры-дать и др. В некоторыхслучаях мы сталкиваемся с простым совпадением в звучании этих слов. (Лат. rana(лягушка), русс. рана) Возьмём немецкий глагол habe [ха:бе] означает "имею". То же самое значение будет у латинского глагола habeo [ха:бео:]. В форме повелительного наклонения эти глаголы орфографически совпадают даже полностью: habe! "имей". Казалось бы у нас все основания для сопоставления этих слов, общности их происхождения. Но на самом деле такой вывод ошибочный. В результате фонетических изменений происшедших в германских языках, латинскому с [к] в немецком языке стало соответствовать h [х]. Латинский язык. Немецкий язык. collis [коллис] Hals [хальс] "шея" caput [капут] Haupt [хаупт] "голова" cervus [кервус] Hirsch [хирш] "олень" cornu [корну] Horn [хорн] "рог" culmus [кульмус] Halm [хальм] "стебель, соломина" Здесь перед нами не случайные единичные совпадения, а закономерная система совпадений между начальными звуками приведённых латинских и немецких слов. Таким образом, при сопоставлении родственных слов следует опираться не на чисто внешнее их звуковое сходство, а на ту строгую систему фонетических соответствий, которая установилась в результате изменений звукового строя, происшедших в отдельных исторически связанных друг с другом языках. Слова, звучащие совершенно одинаково в двух родственных языках, если они не входят в установленный ряд соответствий, не могут быть признаны родственными друг другу. И наоборот, очень не похожие по своему звуковому облику слова, могут оказаться словами общего происхождения, если только при их сравнении обнаруживаются строгие фонетические соответствия. Знание фонетических закономерностей даёт учёным возможность восстановить более древнее звучание слова, а сравнение с родственными индоевропейскими формами очень часто проясняет вопрос о происхождении анализируемых слов, позволяет установить их этимологию. Таким образом, мы убедились, что фонетические изменения происходят закономерно. Такой же закономерностью характеризуются и словообразовательные процессы. Анализ существующих или существовавших в глубокой древности словообразовательных рядов и суффиксальных чередований – это один из наиболее важных исследовательских приёмов, с помощью которых учёным удаётся проникнуть в самые сокровенные тайны происхождения слова. Применение сравнительно-исторического метода обусловлено абсолютным характером языкового знака, то есть отсутствием естественной связи между звучанием слова и его значением. Русское волк, литовское vitkas, английское wulf, немецкое Wolf, скр. vrkah свидетельствуют о материальной близости сравниваемых языков, но не объясняет, почему данное явление объективной действительности (волк) выражается тем или иным звуковым комплексом. В результате языковых изменений слово преображается не только внешне, но и внутренне, когда меняется не только фонетический облик слова, но и его смысл, его значение. А вот как изменилось слово Иван, которое произошло от старинного иудейского имени Йехоханан на разных языках: по греческовизантийски – Иоаннэс по-немецки – Иоганн по-фински и по эстонски – Юхан по-испански – Хуан по-итальянски – Джованни по-английски – Джон по-русски – Иван по-польски – Ян по-французски – Жанн по-грузински – Иванэ по-армянски – Ованэс по-португальски – Жоан по-болгарски – Он. Проследим историю ещё одного, тоже вышедшего с Востока, имени – Иосиф. по греко-византийски – Иосиф по-немецки – Йозеф по-испански – Хосэ по-итальянски – Джузеппе по-английски – Джозеф по-русски – Осип по-польски – Йузэф (Юзеф) по-турецки – Йусуф (Юсуф) по-французски – Жозэф по-португальски – Жузэ. Когда эти замены стали проверять на других именах, результат неизменно оставался тем же самым. Видимо дело не в простой случайности, а в каком-то законе: он действует в этих языках, заставляя их во всех случаях одинаково менять происходящие из других слов одинаковые звуки. Такая же закономерность прослеживается и с другими словами (нарицательными существительными). Французское слово juri (жюри), испанское jurar (хурар, присягать), итальянское джурэ – право, английское judge (джадж, судья, эксперт). . Особенно ярко сходство семантических типов проявляется в самом процессе формирования слов. Например, большое количество слов со значением мука представляют собой образования от глаголов, обозначающих молоть, толочь, размельчать. русское – молоть, – помол сербохорватское – млети, молоть – млево, размолоченное зерно литовское – malti [мальти] молоть – miltai [милтай] мука немецкое – mahlen [ма:лен] молоть Mahlen – помол, – Mehl [ме:ль] мука Такие ряды называют семантическими, их анализ позволяет внести некоторые элементы системности в такую трудную область этимологического исследования, какой является изучение значений слова. Основанием сравнительно-исторического метода может служить возможность распада одной первоначальной языковой общности, общего языка-предка. Языковые семьи возникли и сложились потому, что одни языки как бы способны порождать другие, причём вновь появившиеся языки обязательно сохраняют некоторые черты, общие с теми языками, от которых они произошли. Очень часто родству между языками соответствует родство между народами, говорящими на этих языках; так в своё время русский, украинский и белорусский народы произошли от общих славянских предков. Бывает и так, что языки у народов общие, а между самими народами родства нет. В древности родство между языками совпадало с родством между их обладателями. На данном этапе развития даже родственные языки сильнее отличаются друг от друга, чем, например 500-700 лет назад. Следует принимать во внимание все показания относительно каждого рассматриваемого элемента в нескольких родственных языках. Соответствие только двух языков может оказаться случайным. Совпадение латинского sapo "мыло" и мордовского саронь "мыло" ещё не свидетельствует о родстве этих языков. Существующие в родственных языках различные процессы (аналогия, изменение морфологической структуры, редукция безударных гласных и т. д.) могут быть сведены в определённые типы. Типичность этих процессов является одним из необходимых условий применения сравнительно-исторического метода. Сравнительно-исторический метод включает в себя целый комплекс приёмов. Сначала устанавливается закономерность звуковых соответствий. Сопоставляя, например, латинский корень host-, древнерусский гост-, готский gast- учёные установили соответствие h в латыни и г, д в среднерусском и готском. Смычным звонким в славянском и германском языках, глухим спирантом в латыни соответствовал смычный придыхательный (gh) в среднеславянском. При установлении фонетических соответствий необходимо принимать во внимание их относительную хронологию, то есть надо выяснить какие из элементов являются первичными и какие вторичными. В приведённом примере первичным является звук о, который в германских языках совпадал с кратким а. Относительная хронология имеет очень большое значение для установления звуковых соответствий при отсутствии или малочисленности памятников древней письменности. Темп лингвистических изменений колеблется в очень широких пределах. Поэтому очень важно определить: 1) временную последовательность языковых явлений; 2) совмещение явлений во времени. Очень сложно определить период истории языка-основы. Поэтому сторонники сравнительно-исторического языкознания по степени научной достоверности выделяют два временных среза – наиболее поздний период языка-основы (период накануне распада праязыка) и некоторого предельно раннего периода, достигаемого реконструкцией. По отношению к рассматриваемой языковой системе выделяют внешний и внутренний критерии. Ведущая роль принадлежит внутрилингвистическим критериям, опирающимся на установление причинно-следственных отношений, если выясняют причины изменений, то определяют временную последовательность связанных с этим фактов. Восстановление исходной формы происходит в определённой последовательности. Сначала сравниваются данные одного языка, но принадлежащие к разным эпохам, потом привлекаются данные близкородственных языков, после чего обращаются к данным других языков, принадлежащих к той же языковой семье. Проведённое в этой последовательности расследование позволяет выявить существующие между родственными языками соответствия. 3. СПОСОБЫ РЕКОНСТРУКЦИИ ЯЗЫКА-ОСНОВЫ. В настоящее время существует два способа реконструкции – операционный и интерпретационный. Операционный разграничивает специфические соотношения в сравниваемом материале. Интерпретационный аспект предполагает наполнение формул соответствия конкретным смысловым содержанием. Индоевропейское содержание главы семейства *p ter- (латинское pater, французское pere, готское fodor, английское father, немецкое Vater) обозначало не только родителя, но имело также общественную функцию, то есть словом *p ter можно было именовать божество, как наивысшего из всех глав семейства. Реконструкция и представляет собой наполнение формулы реконструкции определённой языковой реальностью прошлого. Точкой отсчёта, с которой начинается изучение отсчёта языка, является восстанавливаемый с помощью формулы реконструкции, язык-основа. Недостатком реконструкции является её "плоскостной характер". Например, при восстановлении в общеславянском языке дифтонгов, которые потом изменились в монофтонги (ои > и; еi > i; оi, ai > е и др.), различные явления в области монофтонгизации дифтонгов и дифтонгических сочетаний (сочетание гласных с носовыми и плавными) происходили не одновременно, а последовательно. Следующим недостатком реконструкции является её прямолинейность, то есть не принимаются во внимание сложные процессы дифференциации и интеграции близкородственных языков и диалектов, которые происходили с разной степенью интенсивности. "Плоскостной" и прямолинейный характер реконструкции игнорировал возможность существования параллельных процессов, происходящих независимо и параллельно в родственных языках и диалектах. Например, в XII веке в английском и немецком языках параллельно происходила дифтонгизация долгих гласных: древненемецкое hus, древнеанглийское hus "дом"; современное немецкое Haus, английское house. В тесном взаимодействии с внешней реконструкцией находится методика внутренней реконструкции. Её предпосылкой является сравнение фактов одного языка, существующих в этом языке "синхронно", с целью выявления более древних форм этого языка. Например, сокращение числа падежей в системе склонения иногда устанавливается путём внутренней реконструкции в пределах одного языка. В современном русском языке шесть падежей, а в древнерусском их было семь. Наличие звательного падежа в древнерусском языке подтверждается сравнением с падежной системой индоевропейских языков (литовского, санскрита). Разновидностью методики внутренней реконструкции языка является "филологический метод", который сводится к анализу раннеписьменных текстов на данном языке с целью обнаружения прототипов позднейших языковых форм. Он носит ограниченный характер, так как в большинстве языков мира письменные памятники, расположенные в хронологическом порядке, отсутствуют, и метод не выходит за рамки одной языковой традиции. На разных уровнях языковой системы возможности реконструкции проявляются в различной степени. Наиболее обоснована и доказательна реконструкция в области фонологии и морфологии, благодаря довольно ограниченному набору реконструируемых единиц. Общее количество фонем в различных местах земного шара не превышает 80. Фонологическая реконструкция становится возможной при установлении фонетических закономерностей, существующих в развитии отдельных языков. Соответствия между языками подчиняются твёрдым, чётко формулируемым "звуковым законам". Эти законы устанавливают звуковые переходы, совершившиеся в далёком прошлом при определённых условиях. Поэтому в языкознании сейчас говорят не о звуковых законах, а о звуковых передвижениях. Эти передвижения дают возможность судить о том, как быстро и в каком направлении происходят фонетические изменения, а также о том, какие звуковые изменения возможны, какими признаками может характеризоваться звуковая система языка-основы. 4. СРАВНИТЕЛЬНЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД В ОБЛАСТИ СИНТАКСИСА Менее разработана методика применения сравнительно-исторического метода языкознания в области синтаксиса, так как очень трудно реконструировать синтаксические архетипы. Определённую синтаксическую модель можно восстановить с некоторой степенью достоверности, но её материальное слово-наполнение реконструировать нельзя, если под этим понимать слова, встречающиеся в одной и той же синтаксической конструкции. Лучшие результаты даёт реконструкция словосочетаний, наполненных словами, обладающими одной грамматической характеристикой. Путь реконструкции синтаксических моделей следующий.  Выделение двучленных словосочетаний, прослеженных в своём историческом развитии в сравниваемых языках.  Определение общей модели образования.  Обнаружение взаимозависимости синтаксических и морфологических особенностей этих моделей.  После реконструкции моделей словосочетаний приступают к исследованию по выявлению архетипов и более крупных синтаксических единств.  На материале славянских языков можно установить соотношение одинаковых по значению конструкций (именительный, творительный предикативный, именное составное сказуемое со связкой и без связки и т. д.) для выделения более древних конструкций и решения вопроса об их происхождении.  Последовательное сопоставление структур предложений и словосочетаний в родственных языках позволяет установить общие структурные типы этих конструкций. Поворотным этапом в развитии сравнительно-исторического метода в области синтаксиса явились работы русских учёных-языковедов А.А. Потебни "Из записок по русской грамматике" и Ф.Е. Корша "Способы относительного подчинения", (1877 г.). А.А. Потебня выделяет два этапа в развитии предложения – именной и глагольный. На именном этапе сказуемое выражалось именными категориями, то есть были распространены конструкции, соответствующие современному он рыбак, в котором существительное рыбак содержит в себе признаки существительного и признаки глагола. На этом этапе не было ещё дифференциации существительного и прилагательного. Для раннего этапа именного строя предложения характерной была конкретность восприятия явлений объективной действительности. Это целостное восприятие находило своё выражение в именном строе языка. На глагольном этапе сказуемое выражается личным глаголом, и все члены предложения определяются по их связи со сказуемым. В этом же направлении разрабатывал проблемы сравнительно-исторического синтаксиса и Ф.Е. Корш, который дал блестящий анализ относительных предложений, способов относительного подчинения в самых различных языках (индоевропейских, тюркских, семистаских) поразительно сходны. В настоящее время в исследованиях по сравнительно-историческому синтаксису преимущественное внимание обращается на анализ средств выражения синтаксических связей и областей применения этих средств в родственных языках. В области сравнительно-исторического индоевропейского синтаксиса имеется ряд бесспорных достижений: теория развития от паратаксиса к гипотаксису; учение о двух родах индоевропейских имён и об их значении; положение об автономном характере слова и о преобладании оппозиции и примыкания над другими средствами синтаксической связи, положение о том, что в индоевропейском языке-основе противопоставление глагольных основ имело видовое, а не временное значение. 5. РЕКОНСТРУКЦИЯ АРХАИЧНЫХ ЗНАЧЕНИЙ СЛОВ Наименее разработанной отраслью сравнительно-исторического языкознания является реконструкция архаичных значений слов. Это объясняется недостаточно чётким определением понятия "значение слова", а также тем, что словарный состав любого языка меняется значительно быстрее по сравнению с системой словообразовательных и словоизменительных формативов. Подлинное изучение этимологии как науки началось с обоснования принципа системности между смысловыми соответствиями слов в группе родственных языков. Исследователи всегда придавали большое значение исследованию лексики как наиболее динамичной части языка, отражающей в своём развитии разнообразные изменения в жизни народа. В каждом языке наряду с исконными словами имеются слова заимствованные. Исконными словами являются те, которые данный язык унаследовал из языка-основы. К ним относятся такие категории слов как основные местоимения, числительные, глаголы, названия частей тела, термины родства. При восстановлении архаичных значений слова используются исконные слова, на изменение значений которых оказывают влияние внутриязыковые и экстралингвистические факторы. В большинстве случаев именно внешние экстралингвистические факторы влияют на изменение слова. Изучение слова невозможно без знания истории данного народа, его обычаев, культуры и т. д. Русское город, старославянское градъ, литовское ga das "плетень", "загородка" восходят к одному и тому же понятию "укрепления, укреплённого места" и связаны с глаголом городить, огораживать. Русское скот этимологически связано с готским skatts "деньги", немецким Schatz "сокровище" (для этих народов скот составлял основное богатство, был средством обмена, то есть деньгами). Незнание истории может исказить представление о происхождении и передвижении слов. Русское шёлк совпадает с английским silke, датским silke в том же значении. Поэтому считали, что слово шёлк заимствовано из германских языков, а позднейшие этимологические исследования показывают, что это слово было заимствовано в русский с востока, а через него перешло в германские языки. Одной из самых разработанных праязыковых схем является реконструкция индоевропейского языка-основы. Отношение учёных к праязыковой основе было различным: одни видели в этом конечную цель сравнительно-исторических исследований (А. Шлейхер), другие отказались признать за ней какую-либо историческую значимость (А. Майе, Н.Я. Марр). По мнению Марра праязык это научная фикция. В современных научно-исторических исследованиях всё больше утверждается научно- познавательная значимость праязыковой гипотезы. В работах отечественных исследователей подчёркивается, что реконструкция праязыковой схемы должна рассматриваться как создание точки отсчёта при изучении истории языков. В этом заключается научно-историческое значение реконструкции языка-основы любой языковой семьи, поскольку, являясь отправной точкой отсчёта на определённом хронологическом уровне, реконструированная праязыковая схема позволит нагляднее представить развитие конкретной группы языков или отдельного языка. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Сравнительно-исторический метод в языкознании имеет много преимуществ:  относительная простота процедуры (если известно, что сравниваемые морфемы родственны);  довольно часто реконструкция предельно облегчена, или даже уже представлена частью сравниваемых элементов;  возможность упорядочения этапов развития одного или нескольких явлений в относительно-хронологическом плане;  приоритет формы над функцией, притом, что первая часть остаётся более устойчивой, чем последняя. Однако есть у этого метода и свои трудности и недостатки, (или ограничения), которые связаны, главным образом, с фактором "языкового" времени:  данный язык, привлекаемый для сравнения, может отстоять от исходного языка- основы или другого родственного ему языка, на такое количество шагов "языкового" времени, при котором большая часть унаследованных языковых элементов, оказалась утраченной и, следовательно, сам данный язык выбывает из сравнения или становится для него ненадёжным материалом;  невозможность реконструкции тех явлений, древность которых превышает временную глубину данного языка – материал для сравнения становится крайне ненадёжным из-за глубоких изменений;  особую сложность представляют заимствования в языке (в иных языках число заимствованных слов превышает число исконных). Сравнительно-историческое языкознание не может опираться исключительно на предусмотренные "правила" – нередко обнаруживается, что задача принадлежит к числу исключительных и нуждается в обращении к нестандартным приёмам анализа или решается лишь с определённой вероятностью. Сравнительно-историческое изучение языков имеет не только научно-познавательное значение, но и большую научно-методическую ценность, которая заключается в том, что при изучении реконструируется праязык. Этот праязык как отправная точка помогает понять историю развития того или иного конкретного языка.

Введение

языкознание исторический познание

Положение об исторической изменчивости языка является сейчас одной из прописных истин языкознания, хотя истина эта стала достоянием науки сравнительно недавно - с конца XVIII - начала XIX века.

Сравнительно-историческое языкознание - область языкознания, объектом которой являются родственные, т.е. генетически связанные языки. В сравнительно-историческом языкознании речь идет об установлении соотношений между родственными языками и описании их эволюции во времени и пространстве; сравнительно-историческое языкознание пользуется как основным инструментом исследования сравнительно-историческим методом; наиболее общая форма исследований - сравнительно-исторические грамматики и этимологические словари (лексика) .

Сравнительно-историческое языкознание противостоит описательному, или синхроническому, языкознанию, нормативному и общему языкознанию. Вместе с тем сравнительно-историческое языкознание связано как с описательным языкознанием, так и с общим языкознанием взаимовлияниями в целом ряде вопросов.

Целью данной работы является исследование родства языков в языкознании и сравнительно-исторического метода.

Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:

изучить понятие языкового родства в языкознании;

выявить материальное сходство и родство языков;

описать сущность сравнительно-исторического метода;

сформулировать особенности формирования сравнительно - исторического языкознания в XIX веке.

Методы исследования: анализ литературы, сравнительно-исторический метод.

Структурно работа представлена введением, двумя главами, заключением и списком литературы.

1. Историзм и языковое родство

1.1 Понятие языкового родства

Ключевым понятием для сравнительно-исторического языкознания является понятие языкового родства - без него невозможна генетическая классификация языков и почти никакие исследования в области языковой истории.

Согласно определению, данному классиком компаративистики Антуаном Мейе, «два языка называются родственными, когда они оба являются результатом двух различных эволюций одного и того же языка, бывшего в употреблении раньше».

Из данного определения естественным образом вытекает концепция генеалогического древа и языковой дивергенции (т.е. распада единого языка-предка на языки-потомки) как основной модели исторического развития языка. Наиболее принята при этом модель генеалогического древа как классического одновершинного графа, в котором два и более узлов могут иметь единого предка, но никакой узел не может иметь более чем одного предка. Хотя эта модель и оспаривалась в ряде работ, она является наиболее общепризнанной, и абсолютное большинство лингвистических классификаций построено именно таким образом .

Делая утверждения о языковом родстве, исследователи часто апеллируют либо к интуитивной очевидности такового, либо вообще к неясному представлению о «сходстве».

Сходство каких-либо знаков двух или более языков может быть обусловлено различными причинами: случайным совпадением, заимствованием и, наконец, общим происхождением. Сходство, независимо возникшее в результате приспособления к одинаковым условиям, в лингвистике (в отличие от биологии) исключается, поскольку языковой знак произволен, т.е. означаемое связано с означающим лишь в силу традиции.

Для других языковых элементов это может быть не так. Например, сходство в артикуляции губных согласных в самых разных языках связано с общностью строения губ у представителей различных народов. Тенденция к тому, чтобы выражать грамматические значения лексическими средствами, нередко бывает обусловлена языковыми контактами: если грамматические системы контактирующих языков различаются настолько, что говорящие испытывают трудности при «переводе» с одной из них на другую, получают распространение модели, обходящие эти трудности за счет замены аффиксов отдельными словами.

По мнению С.А. Бурлака, С.А. Старостина, имеет смысл различать онтологический подход к языковому родству («родственные языки - это разные временные и пространственные варианты одной и той же непрерывной лингвистической традиции» [Шайкевич 1995, 198]) и гносеологический подход (т.е. доказательство языкового родства).

Продемонстрировать факт языкового родства, базируясь исключительно на онтологическом подходе, можно лишь в том случае, когда праязык исследуемых языков засвидетельствован письменными памятниками и удается четко проследить историю его развития в современный язык (языки). Но таких случаев известно не столь много. В большинстве случаев языковое наследование и родство нуждается в обосновании, а следовательно, необходимо процессуальное определение языкового родства .

Особую значимость вопрос о критериях языкового родства и методах его доказательства приобретает в макрокомпаративистике, т.е. при разработке гипотез о так называемом отдаленном родстве. Это связано с тем, что отдаленно родственные языки объективно находятся на гораздо более далеком расстоянии друг от друга, чем в семьях типа романской или даже индоевропейской. Сходство затемнено тысячелетиями независимого развития, и не является очевидным даже для специалистов.

Невнимание к методике доказательства языкового родства приводит к тому, что на практике проблема существования языковых семей в каждом отдельном случае решается голосованием: реальность славянской семьи, индоевропейской семьи, картвельской семьи и т.д. признается не только славистами, индоевропеистами, картвелистами и т.д., поскольку подавляющее большинство специалистов в этих областях считают соответствующее родство доказанным. Существование алтайской семьи вызывает - в том числе у тех, кто не знаком с алтайским языковым материалом, - сомнения, поскольку не все специалисты по тюркским, монгольским и тунгусо-маньчжурским языкам согласны с тем, что алтайские языки родственны друг другу. В то же время, например, гораздо слабее разработанная гипотеза о единстве афразийских языков является фактически общепризнанной. В последнее время снова активизировались дебаты по поводу существования макросемей - прежде всего, так называемой ностратической семьи языков.

Идеи исторической изменчивости языка и языкового родства родились одновременно и настолько тесно связаны между собой, что можно сказать, что это две стороны одной медали, два разных аспекта одной и той же идеи.

Языковое родство является понятием лингвистическим, а не этническим. Оно не всегда определяется географической близостью. Языки внутри языковой семьи связаны общностью происхождения и исторического развития. Общность происхождения проявляется в едином источнике родственных языков. Так, романские языки возникли из латинского языка, русский, украинский и белорусский сформировались из древнерусского языка, а все славянские языки восходят к общеславянскому, или праславянскому, языку.

Языковое родство может быть непосредственным и опосредованным. Прямое родство проявляется между языками, входящими в состав одной группы. Например, такой тип родства обнаруживается между всеми славянскими языками, и особенно между восточнославянскими - русским, белорусским и украинским. Отношение между славянскими и романскими, германскими и др. группами индоевропейских языков представляют другой тип языкового родства - опосредованный .

При прямом типе родства в языках наблюдается легко обнаруживаемая общность. Например, лексика славянских языков демонстрирует их непосредственную близость: вода - русск. яз., вода - болг. яз., woda - польск. яз., glova - польск. яз., hlava - чешск. яз.

Если сравнить родство таких языков, как славянские и германские, то такого явного сходства мы не обнаружим. При сравнении мы должны учитывать, что не всегда большое сходство словаря может считаться доказательством родства языков, поскольку в него входят как исконные, так и заимствованные слова. Так, в японском языке 70% слов китайского происхождения. В связи с этим обычно сравниваются не все слова, а те, которые составляют наиболее древний словарный фонд. Это такие группы слов, как имена божеств, термины родства, названия частей тела, названия элементарных действий, местоимения, простые числительные и др .

Кроме общности лексического состава, при установлении родства языков достоверные материалы дают грамматика и фонетика. В индоевропейском языкознании и в тюркологии первым доказательством родства языков внутри семей было установление сходства аффиксов. Например, в словах латинского, литовского и готского языков наблюдается материальное сходство в аффиксе, имеющем одинаковое значение «субъекта»:лат.лит.гот.

Это материальное сходство не может быть случайным, поскольку грамматика принадлежит к наиболее закрытым, устойчивым сферам. Грамматические элементы /окончания, суффиксы/, грамматические категории не могут заимствоваться, за исключением тех случаев, когда аффиксы, имеющие словообразовательное значение, заимствуются вместе со словами. Фонетика также представляет факты, на основе которых можно сделать выводы о родстве языков. Однако не все фонетические совпадения оказываются свидетельствами родства. Например, совпадение греческого слова «3"? IOS (helios) - «солнце» и чувашского слова хевел - «солнце» оказывается случайным, поскольку оно единично и незакономерно. Для того, чтобы сделать заключение о фонетическом тождестве, необходимо опираться на закономерное соответствие между звуками. Закономерные соответствия между звуками могут не отражать их полного артикулярного и акустического сходства. Например, звуки [к] и [ч] не являются идентичными, однако они образуют соответствие между собой в славянских языках.

Сравните корневую морфему в словах лик - личный, река - речной, рука - ручной. Фонетические соответствия /в нашем примере - к - ч/ свидетельствуют о древних фонетических процессах, которые давно перестали действовать. Другим примером звуковых соответствий является английское t и немецкое z. Английское to, tide, toungue соответствует немецкому zu, zeit, zunge .

Таким образом, установление родства языков опирается на совокупность данных лексики, грамматики и фонетики. Родство языков проявляется в их систематическом материальном сходстве, т.е. в сходстве (точнее, в связанности закономерными звуковыми соответствиями) того материала, из которого (оставляя в стороне позднейшие заимствования) построены в этих языках экспоненты морфем и слов, тождественных или близких по значению.

1.2 Материальное сходство и родство языков

Если материальное сходство обнаруживается в одном-двух словах или корнях (незвукоподражательных, немеждометных и не восходящих к детскому лепету) или же в территориальное распространение языковых явлений как в диалектах одного языка, так и в родственных и неродственных географически смежных языках.

Ю.С. Маслов подчеркивает, что исследование черт структурного сходства независимо от их территориального распространения и, в частности, структурного сходства языков неродственных, географически далеких и исторически между собой не связанных составляет задачу типологического языковедения, или лингвистической типологии, - учения о типах языковой структуры. Лингвистическая типология может строиться на основе самых разных структурных признаков - фонологических, морфологических, синтаксических, семантических .

Для фонологической типологии самый существенный признак - характер основной фонологической единицы языка. Там, где в качестве такой единицы выступает фонема, мы говорим о языках «фонемного строя» (к этому типу принадлежит большинство языков мира). Там же, где основной фонологической единицей оказывается слог (силлабема) или финаль и инициаль слога, мы говорим о языках «слогового строя».

Другая важная черта - просодическая характеристика слога и слова: тональные, или политонические, языки противопоставляются монотоническим, языки со свободным словесным ударением - языкам с разными типами фиксированного и палуфиксированного ударения и таким, в которых словесного ударения практически нет или оно является лишь потенциальным. Далее языки различаются по использованию тех или иных дифференциальных фонологических признаков: «слоговые» языки - по характеру инициалей и финалей слога, а «фонемные» - по степени разработанности и богатства фонемного инвентаря и специально репертуара гласных и согласных фонем и по относительной частоте употребления тех и других в тексте.

Примером языков с богатой системой гласных могут служить французский (16 гласных и 20 согласных фонем), а также английский, немецкий, шведский; примером языков, в системе которых мало гласных, - русский (6 гласных и 35 согласных), польский, арабский. В большинстве языков согласные преобладают над гласными в потоке речи, однако есть языки с обратным соотношением.

Наиболее разработанной является морфологическая типология, учитывающая ряд признаков. Из них самыми важными являются: 1) общая степень сложности морфологической структуры слова и 2) типы грамматических морфем, используемых в данном языке, в частности в качестве аффиксов. Оба признака фактически фигурируют уже в типологических построениях XIX в., а в современном языковедении их принято выражать количественными показателями, так называемыми типологическими индексами. Метод индексов был предложен американским лингвистом Дж. Гринбергом, а затем усовершенствован в трудах ученых разных стран .

Общая степень сложности морфологической структуры слова может быть выражена количеством морфов, приходящимся в среднем на одну словоформу. Это так называемый индекс синтетичности, вычисляемый по формуле, W M где M - количество морфов в отрезке текста на данном языке, a W (от англ. word) - количество речевых слов (словоупотреблений) в этом же отрезке. Для подсчета нужно брать естественные и более или менее типичные тексты на соответствующем языке (обычно берутся тексты длиной не менее 100 словоупотреблений). Теоретически мыслимым нижним пределом для индекса синтетичности является 1: при такой величине индекса количество морфов равно количеству словоупотреблений, т.е. каждая словоформа является одноморфемной. В действительности нет ни одного языка, в котором каждое слово всегда совпадало бы с морфемой, поэтому при достаточной длине текста величина индекса синтетичности всегда будет выше единицы. Наиболее низкую величину Гринберг получил для вьетнамского: 1,06 (т.е. на 100 слов 106 морфов).

Для английского он получил цифру 1,68, для санскрита - 2,59, для одного из эскимосских языков - 3,72. Для русского языка, по подсчетам разных авторов, получены цифры от 2,33 до 2,45. Языки с величиной индекса ниже 2 (помимо вьетнамского и английского, китайский, персидский, итальянский, немецкий, датский и др.) называют аналитическими, с величиной индекса от 2 до 3 (помимо русского и санскрита, древнегреческий, латынь, литовский, старославянский, чешский, польский, якутский, суахили и др.) - синтетическими и с величиной индекса выше 3 (помимо эскимосских, некоторые другие палеоазиатские, америндейские, некоторые кавказские языки) - полисинтетическими .

Ю.С. Маслов отмечает, что с качественной стороны аналитические языки характеризуются тенденцией к раздельному (аналитическому) выражению лексических и грамматических значений: лексические значения выражаются знаменательными словами, чаще всего не содержащими в себе никаких грамматических морфем, а грамматические значения - главным образом служебными словами и порядком слов. В ряде аналитических языков сильно развиты тоновые противопоставления. Аффиксы используются в малой степени, а в некоторых аналитических языках, так называемых изолирующих (вьетнамском, кхмерском, древнекитайском), их почти вовсе нет. Встречающиеся в этих языках неодноморфемные слова, как правило, являются сложными (обычно двухкорневыми). Поскольку знаменательное слово почти никогда не несет здесь в самом себе никаких показателей синтаксической связи с другими словами в предложении, оно оказывается как бы изолированным (откуда название «изолирующие») .

Некоторые лингвисты, подчеркивая роль порядка слов в изолирующих языках, называют их «позиционными». Синтетические языки с качественной стороны характеризуются тенденцией к синтезированию, объединению в рамках одной словоформы лексической (иногда ряда лексических) и одной или нескольких грамматических морфем. Эти языки, следовательно, довольно широко пользуются аффиксами. В еще большей мере нанизывание в одном слове ряда аффиксов типично для полисинтетических языков. Общее обозначение для обеих групп - аффиксальные языки. Для всех этих языков характерно высокое развитие формообразования, наличие богато разветвленных, сложных формообразовательных парадигм, построенных как ряды синтетических (иногда отчасти и аналитических) форм. В некоторых полисинтетических языках, кроме того, в более или менее широких масштабах используется инкорпорация. По этому признаку, характеризующему уже не столько структуру слова, сколько структуру синтаксических единиц, подобные языки называют «инкорпорирующими» .

Синтетические и полисинтетические языки разбивают на группы и по признаку преимущественного использования различных типов аффиксальных морфем. Так, разным является в разных языках удельный вес словообразовательных и формообразовательных аффиксов. Разными являются и позиционные характеристики аффиксов. Есть языки, для которых типичны префиксы (например, языки банту), такие, в которых преобладают постфиксы (тюркские, большинство финно-угорских). Все эти различия могут быть выражены соответствующими индексами (например, указывающими количество морфов данного позиционного или функционального класса, разделенное на количество словоупотреблений в том же тексте). В рамках аффиксации, прежде всего формообразовательной, различают две противоположные тенденции - флективную (характеризующуюся наличием окончаний), или фузионную («сплавливающую»), и агглютинативную («склеивающую»). Первая ярко представлена в русском и многих других индоевропейских языках (флективные языки), вторая - в финно-угорских, тюркских, грузинском, японском, корейском, суахили и др. (агглютинативные языки). Важнейшие различия между этими тенденциями сводятся к следующему:

Раньше, выделяя эту группу языков, их называли «аморфными», т.е. «бесформенными» (что неудачно, так как форма в языке не может быть сведена к аффиксации), или еще «корневыми»: их слова содержат «голые корни» или сочетания таких корней.

Флективная тенденция характеризуется постоянным совмещением в одном формообразовательном аффиксе нескольких значений, принадлежащих различным грамматическим категориям, закрепленностью аффикса за комплексом разнородных граммем. Так, в русских падежных окончаниях всегда совмещены значения падежа и числа, а у прилагательных - еще и рода. В глагольных окончаниях значение лица или (в прошедшем времени и сослагательном наклонении) рода совмещается со значением числа, а также времени и наклонения; в суффиксах причастий - значение залога со значением времени. Это явление мы назовем синтетосемией («сложнозначностью», ср. др.-греч. synthetos "составной, сложный") .

Синтетосемия особенно типична для окончаний. Агглютинативная тенденция, напротив, характеризуется гаплосемией («простозначностью», ср. др.-греч. haploos «простой"), закрепленностью каждого формообразовательного аффикса только за одной граммемой и отсюда - нанизыванием аффиксов для выражения сочетания разнородных граммем. Так, в турецк. dallarda "на ветках» постфикс - lar - выражает значение множественного числа, а второй постфикс - da- - значение местного падежа (ср. местн. п. ед. ч. dalda "на ветке", где число выражено нулевым аффиксом, а падеж - тем же постфиксом - da, и другие падежи множественного числа, где после - lar - стоят иные падежные постфиксы, например дат. п. dallara " веткам "). Гаплосемичные формообразовательные аффиксы агглютинативных языков обычно не называют «окончаниями». Иногда их обозначают термином «прилепы».

Флективная тенденция характеризуется омосемией формообразовательных аффиксов, наличием ряда параллельных аффиксов для передачи одного и того же значения или комплекса значений. И эта особенность, прежде всего касается окончаний, отчасти также и. суффиксов. Соответственно многообразию параллельных аффиксов в рамках одной части речи выделяются формальные разряды - деклинационные и конъюгационные классы и подклассы .

Синтетосемию можно также назвать «одновременной многозначностью», отграничивая ее уточнением «одновременная» от обычной полисемии, т.е. от сменности (варьирования) значения.

Агглютинативная тенденция, напротив, характеризуется отсутствием омосемии формообразовательных аффиксов, стандартностью аффиксов, т.е. закрепленностью за каждой граммемой только одного монопольно обслуживающего ее аффикса, и соответственно отсутствием параллельных формальных разрядов, т.е. одинаковостью склонения всех существительных, одинаковостью спряжения всех глаголов, одинаковостью образования степеней сравнения у всех слов, способных их иметь, и т.д. Экспонентное варьирование аффиксов нередко имеет место, но оно носит совершенно регулярный характер в соответствии с законами фонемных чередований. Так, в турецком языке постфикс множественного числа - lar или (по законам «гармонии гласных») - ler оформляет множественное число всех без исключения существительных, а также 3-е л. мн. ч. местоимений и глаголов. Это монопольный (кроме двух первых лиц) показатель множественности. Подобным же образом постфикс местного падежа - da или (по законам «гармонии гласных» и ассимиляции согласных) - de, - ta, - te оформляет местный падеж всех существительных и местоимений. Такими же монопольными показателями являются здесь и постфиксы всех других падежей.

Флективная тенденция характеризуется случаями взаимного наложения экспонентов морфем, явлениями переразложения, опрощения, поглощения целых морфем или отдельных частей их сегментных экспонентов соседними морфемами, а также широким использованием чередований в качестве «симульфиксов». К приведенным выше примерам прибавим здесь такие, которые иллюстрируют поглощение формообразовательных аффиксов: доисторические славянские формы * leg-ti и * pek-ti превратились в лечь, печь, где аффикс инфинитива поглощен корнем, но одновременно вызывает в его последнем согласном историческое чередование; окончания русских прилагательных образовались из сочетаний именного падежного окончания и местоимения в том же падеже (белого < бeла e го и т.д.). Агглютинативная тенденция, напротив, характеризуется четкостью границ морфемных сегментов, для нее малотипичны явления опрощения и переразложения, как и использование «симульфиксов» .

Наблюдается различие в использовании нулевых аффиксов: в языках, в которых преобладает флективная тенденция, нулевые аффиксы используются как в семантически исходных формах (например, в русском языке в им. п. ед. ч.), так и в формах семантически вторичных (например, в род. п. мн. ч. вроде рук, сапог); в языках, где сильна агглютинативная тенденция, нулевые аффиксы обычно встречаются только в семантически исходных формах, для таких форм наиболее типичными показателями являются именно нулевые аффиксы.

Основа слова или группы форм в языках флективного типа часто несамостоятельна, т.е. не может быть употреблена в качестве одной из словоформ этого слова. Таково, например, положение многих глагольных основ в русском языке: виде-, терпе-, зва-, бушева- и т.д. не существуют как словоформы. В агглютинативных языках основа без аффиксов представляет собой нормальный тип слова и обычно выступает как семантически исходная словоформа; создается впечатление, что аффиксы косвенных форм присоединяются здесь не к основе, а прямо к исходной словоформе. Ср. турецк. dal «ветка» и формы dalda, dallarda и др .

В результате всех перечисленных особенностей в агглютинативных языках не только формообразующие основы слов, но и аффиксы - «прилепы», используемые в каждой словоформе, оказываются значительно более самостоятельными и психологически более «весомыми» языковыми элементами, чем в языках флективных. Нередко элементы флективной и агглютинативной тенденций совмещаются в строе одного языка. Так, в русском языке, в основном флективном, чертами агглютинативности обладает глагольный постфикс - ся/-сь: он гаплосемичен, т.е. каждый раз несет только одно значение (либо залоговое, либо значение непереходности), и присоединяется не к основе, а к готовой словоформе.

Синтаксическая типология языков разрабатывалась академиком И.И. Мещаниновым (1883-1967) и рядом других ученых у нас и за рубежом. Важнейшим типологическим признаком в области синтаксиса является оформление основных синтаксических связей - отношений между действием, действующим лицом и объектом действия. Оставляя в стороне инкорпорацию, выделяют три главных типа построения предложения: активный, эргативный и номинативный. Суть активного строя - в резком противопоставлении глаголов действия (динамических) и глаголов состояния (статических), суть эргативного строя - в столь же резком противопоставлении переходных и непереходных глаголов. Оба строя характеризуются в отличие от номинативного отсутствием единого грамматического оформления субъекта: в зависимости от характера глагола на субъект указывают разные ряды аффиксов в глаголе, да и сам субъект выражается разными падежами: падеж субъекта динамических (при активном) или только переходных (при эргативном строе) глаголов оформляется особым падежом (активным или эргативным), тогда как субъект глаголов других групп (статических или соответственно всех непереходных) ставится в том падеже, которым оформлен объект переходных глаголов. Активный строй предложения представлен в ряде америндейских языков, а в пережитках - ив языках других ареалов; эргативный строй - в кавказских языках, в баскском, в шумерском, древнетибетском, в ряде языков Австралии и Америки и в некоторых современных иранских и индийских языках .

Номинативный строй предложения (наиболее широко распространенный в языках мира) характеризуется одинаковостью оформления подлежащего, независимо от значения и формы глагола. Глагол в языках номинативного строя обычно не имеет полиперсонального спряжения, а если согласуется, то только с подлежащим, которое при наличии в данном языке изменения по падежам ставится в именительном падеже (номинативе).

Синтаксическая типология может строиться и на базе других признаков: языки со свободным порядком слов противопоставляются «позиционным»; языки с преобладанием препозиции прилагательного - языкам с преобладанием его постпозиции и т.д. .

Таким образом, многие структурно-типологические признаки оказываются-определенным образом взаимосвязанными. Так, установлено наличие определенной зависимости между фонологическим признаком - богатством фонемного инвентаря и средней длиной сегментной морфемы: одна величина обратно пропорциональна другой. Или чем шире используются в языке формообразовательные аффиксы, тем более свободным является в нем порядок слов.

2. Сравнительно-исторический метод в языкознании

2.1 Сущность сравнительно-исторического метода

При установлении исторического тождества языков применяется сравнительно - исторический метод. Сравнительно-исторический метод основан на сравнении родственных морфем с целью реконструкции древнейшего прототипа, праформы. Сравнительно-исторический метод применяется только по отношению к родственным языкам, поскольку он используется при решении специфических задач.

Во-первых, с помощью этого метода реконструируются отдельные аффиксы или корни или просматривается история отдельных звуков и слов. Во-вторых, реконструкции подвергаются отдельные ярусы языка - фонетический, грамматический.

Реконструируя (воссоздавая) те или иные формы (слова, морфемы), лингвисты пытаются восстановить предшествующие праформы, являющиеся общими для языков, связанных узами родства. В том случае, если анализу подвергаются языки неродственные, реконструкция праформ невозможна .

Обычно реконструируются те состояния языка, которые не зафиксированы памятниками письменности, поэтому реконструируемые явления относятся к разделу гипотетических, предполагаемых фактов. Иногда предполагаемые факты обретают реальность. Так, Ф. де Соссюр на основе применения сравнительно-исторического метода доказал происхождение индоевропейских долгих гласных *?, *Х, *Г из сочетаний кратких гласных с «сонантическими коэффициентами». Первоначально следов этих «коэффициентов» ни в одном из известных в то время индоевропейских языков не сохранилось. Однако через полвека был расшифрован клинописный хетстский язык, в котором и были обнаружены реконструированные Соссюром сочетания.

Результатом реконструкции является не только воссоздание отдельных фрагментов на разных языковых уровнях, но и воссоздание общего праязыка /языка - основы/. Праязык - это центральное понятие при определении родства языков, поскольку именно язык-основа является тем языком, из которого произошла группа родственных языков. Например, все славянские языки восходят к одному праязыку - общеславянскому, а все романские - к прароманскому .

Отдельные праязыки можно возвести к другим праязыкам. Так, прароманские и общеславянская праосновы восходят к общему для них языку - индоевропейскому. Создается иерархия праязыков, которая отражается в генеалогической классификации.

Таким образом, путем применения сравнительно-исторического анализа воссоздается эволюционный путь живых индоевропейских языков.

Первой печатной работой на эту тему была книга Г. Постеллуса «О родстве языков» («De affinitatae linguaram», 1538), в которой доказывалось происхождение всех языков из древнееврейского; новой здесь была попытка обосновать это априорное положение фактами реальных языков.

Итальянский путешественник Ф. Сассети, живший в Индии в 80-х годах XVI века, познакомился с санскритом - древнеиндийским литературным языком - и в своих «Письмах из Индии» высказал предположение о родстве санскрита с итальянским; в подтверждение этого предположения он привел такие соответствия: скр. dva - ит. due, скр. tri - ит. tre, скр. sarpa « змея» - ит. serpe.

Первая попытка установить группы родственных языков была предпринята И.Ю. Скалигером в труде «Рассуждение о европейских языках» («Diatriba de europeorum Unguis», 1610). Он выделил 11 не связанных между собой языковых групп: греческую, латинскую, тевтонскую, славянскую, эпиротскую (албанскую), ирландскую, кимрскую (британскую), татарскую, финскую, венгерскую и баскскую. Выделение шло путем сравнения слова Бог в разных языках; об отсутствии научной методики сравнения говорит то, что Скалигер не заметил сходства греч. Tzvc, и лат. deus, или, скорее, не смог объяснить фонетического различия этих, в сущности, тождественных слов.

Изолированность групп, выделенных Скалигером, опровергалась данными Ф. Сассети, а также литовским ученым М. Литуаном, который в 1615 г. привел список из ста литовских слов, родственных латинским .

В 1666 г. хорват Юрий Крижанич, долго живший в России, опубликовал «Грамматическое исследование о русском языке», в котором привел фонетические соответствия между славянскими языками и на этом основании сделал их классификацию .

Более широким охватом языков мира характеризуется классификация Г.В. Лейбница. Он выделил две семьи языков - арамейскую, то есть семитскую, и яфетическую, которую в свою очередь разделил на две группы: скифскую (финские, тюркские, славянские, монгольские) и кельтскую (остальные европейские языки).

В 1723 г. вышла книга голландского ученого Л. тен Кате «Введение в изучение благородной части нижненемецкого языка», в которой были подвергнуты сравнению готский, верхненемецкий, нижненемецкие - голландский, фламандский, а также древнеанглийский и исландский. Им впервые было установлено звуковое соответствие между германскими языками типа Water и Wasser: ниж.-нем. Water, гот. wato, др.-англ. water - верх.-нем. Wasser. Позднее это будет названо вторым верхненемецким передвижением согласных.

Немецкий филолог Ф. Руиг в 1747 г. доказывал родство литовского, латышского и прусского. В те же годы о родстве балтийских языков со славянскими говорил М.В. Ломоносов в приготовительных материалах к «Российской грамматике».

Много новых языковых соответствий установил основатель славянской филологии Йозеф Добровский в «Истории чешского языка и литературы»: греч. eiua - лат. hiems - рус. зима; греч. ypdco - рус. жрать; лат. granum - слав, зрьно; лат. тшса - рус. муха; лат. faba - рус. бобр; нем. Gold - слав, злато и др. Добровским было замечено также распределение звуков в славянских слогах: согласные стремятся к началу слога, а гласные - к концу; позднее это будет названо законом открытого слога.

Интерес к сравнительному изучению языков возрос после открытия санскрита, литературного языка древней Индии. Во 2-й половине XVIII века англичанами в Калькутте был основан институт восточных культур. В. Джонс, изучив санскрит, впервые сформулировал идею праязыка. Древние и новые языки, как мы их сейчас знаем, происходят из одного языка-источника, языка-предка. Эта гипотеза поставила сравнительное изучение языков на генеалогическую, или историческую, почву; сравнительное изучение языков превращалось в сравнительно-историческое. Ранняя смерть ученого, к сожалению, не позволила ему обосновать фактически свою гипотезу, эта задача выпала на долю других ученых .

Ф. Шлегель на примере древнеиранского (персидского) спряжения продемонстрировал научно верную методику сравнения: «…признаком первого лица является т; в латинском оно утрачено, а в индийском и греческом имеет более полную форму mi; от признака второго лица si в индийском и греческом сохраняется только i; признаком третьего лица является / или d, во множественном числе - nd, как в латинском и немецком; в греческом - и и vti в соответствии с более полными древними формами» .

Таким образом, различие устанавливается между тем, что в существе тождественно; иными словами, одна и та же сущность, в данном случае категория грамматического лица, сравнивается сама с собой, и устанавливаются различия этой сущности в форме ее выражения в разных языках.

2.2 Формирование сравнительно - исторического языкознания в XIX веке

Значение сравнительно-исторического метода для лингвистики велико, поскольку именно с разработкой этого метода связано становление языкознания как отдельной области научного познания. В его формировании участвовали как зарубежные, так и отечественные лингвисты .

В начале XIX в. независимо друг от друга разные ученые различных стран занялись выяснением родственных отношений языков в пределах той или иной семьи и достигли замечательных результатов.

Франц Бопп (1791-1867) прямо пошел от высказывания В. Джонза и исследовал сравнительным методом спряжение основных глаголов в санскрите, греческом, латинском и готском (1816), сопоставляя как корни, так и флексии, что было методологически особо важно, так как соответствия корней и слов для установления родства языков недостаточно; если же и материальное оформление флексий дает такой же надежный критерий звуковых соответствий, - что никак нельзя приписать заимствованию или случайности, так как система грамматических флексий, как правидо, не может быть заимствована, - то это служит гарантией верного понимания соотношений родственных языков.

Хотя Бопп и полагал в начале своей деятельности, что «праязыком» для индоевропейских языков был санскрит, и хотя он позднее пытался включить в родственный круг индоевропейских языков такие чуждые языки, как малайские и кавказские, но и своей первой работой, и позднее, привлекая данные иранских, славянских, балтийских языков и армянского языка, Бопп доказал на большом обследованном материале декларативный тезис В. Джонза и написал первую «Сравнительную грамматику индо-германских [индоевропейских] языков» (1833).

Иным путем шел опередивший Ф. Боппа датский ученый Расмус-Кристиан Раек (1787-1832). Раек всячески подчеркивал, что лексические соответствия между языками не являются надежными, гораздо важнее грамматические соответствия, ибо заимствования словоизменения, и в частности флексий, «никогда не бывает» .

Начав свое исследование с исландского языка, Раек сопоставил его прежде всего с другими «атлантическими» языками: гренландским, баскским, кельтскими - и отказал им в родстве (относительно кельтских Раек позднее переменил мнение). Затем Раек сопоставлял исландский язык (1-й круг) с ближайше родственным норвежским и получил 2-й круг; этот второй круг он сопоставил с другими скандинавскими (шведский, датский) языками (3-й круг), далее с другими германскими (4-й круг), и, наконец, германский круг он сопоставил с другими аналогичными «кругами» сравнивая в поисках «фракийского» (т.е. индоевропейского) круга, германские данные с показаниями греческого и латинского языков .

А. Мейе (1866-1936) характеризует следующим образом сравнение мыслей Ф. Боппа и Р. Раека: «Раек значительно уступает Боппу в том отношении, что не привлекает санскрита; но он указывает на исконное тождество сближаемых языков, не увлекаясь тщетными попытками объяснения первоначальных форм; он довольствуется, например, утверждением, что «каждое окончание исландского языка можно в более или менее ясном виде отыскать в греческом и в латинском», и в этом отношении его книга более научна и менее устарела, чем сочинения Боппа».

Третьим основоположником сравнительного метода в языковедении был А. X. Востоков (1781-1864). Востоков первый указал на необходимость сопоставления данных, заключающихся в памятниках мертвых языков, с фактами живых языков и диалектов, что позднее стало обязательным условием работы языковедов в сравнительно-историческом плане. Это было новым словом в становлении и развитии сравнительно-исторического метода .

Кроме: того, А.Х. Востоков на материале славянских языков показал, что представляют собой звуковые соответствия родственных языков, такие, например, как судьба сочетаний tj, dj в славянских языках (ср. старославянское св-нфл, болгарское свещ [свэшт], сербохорватское ceeha, чешское svice, польское swieca, русское свеча - из общеславянского *svitja; и старославянское л\еждд, болгарское межда, сербохорватское Mefya, чешское mez, польское miedza, русское межа - из общеславянского *medja), соответствия русским полногласным формам типа город, голова (ср. старославянское грйдт», болгарское град, сербохорватское град, чешское hrad - замок, кремль, польское grod - из общеславянского *gordu; и старославянское «глава», болгарское глава, сербохорватское глава, чешское hlava, польское gtowa - из общеславянского *golva и т.п.), а также и метод реконструкции архетипов или праформ, т.е. исходных форм, не засвидетельствованных письменными памятниками. Трудами этих ученых сравнительный метод в языкознании был не только декларирован, но и показан в его методике и технике.

Большие заслуги в уточнении и укреплении этого метода на большом сравнительном материале индоевропейских языков принадлежат Августу-Фридриху Посту (1802-1887), давшему сравнительно-этимологические таблицы индоевропейских языков и подтвердившему важность анализа звуковых соответствий .

В это время отдельные ученые по-новому описывают факты отдельных родственных языковых групп и подгрупп.

Таковы работы Йоганна-Каспара Цейса (1806-1855) по кельтским языкам, Фридриха Дица (1794-1876) по романским языкам, Георга Курциуса (1820-1885) по греческому языку, Якоба Гримма (1785-1868) по германским языкам, и в частности по немецкому языку, Теодора Бенфея (1818-1881) по санскриту, Франтишка Миклошича (1818-1891) по славянским языкам, Августа Шлейхера (1821-1868) по балтийским языкам и по немецкому языку, Ф.И. Буслаева (1818-1897) по русскому языку.

Особое значение для проверки и утверждения сравнительно исторического метода имели работы романистической школы Ф Дица. Хотя применение метода сравнения и реконструкции архетипов стало обычным для сравнительных языковедов, но скептики недоумевали, не видя фактической проверки нового метода. Романистика принесла своими исследованиями эту проверку. Романо-латинские архетипы, восстановленные школой Ф. Дица, были подтверждены письменно зафиксированными фактами в публикациях вульгарной (народной) латыни - языка-родоначальника романских языков.

Таким образом, реконструкция данных, полученных сравнительно-историческим методом, была доказана фактически.

Если в первой трети XIX в. ученые, развивавшие сравнительный метод, как правило, исходили из идеалистических романтических предпосылок (братья Фридрих и Август-Вильгельм Шле-гели, Якоб Гримм, Вильгельм Гумбольдт), то к середине века ведущим направлением становится естественнонаучный материализм.

Под пером крупнейшего лингвиста 50-60-х гг. XIX в., натуралиста и дарвиниста Августа Шлейхера (1821-1868) аллегорические и метафорические выражения романтиков: «организм языка», «юность, зрелость и упадок языка», «семья родственных языков» - приобретают прямое значение .

По мнению Шлейхера, языки - это такие же естественные организмы, как растения и животные, они рождаются, растут и умирают, они имеют такую же родословную и генеалогию, как и все живые существа. По Шлейхеру, языки не развиваются, а именно растут, подчиняясь законам природы .

Исходя из мысли, что «жизнь языка ничем существенным не отличается от жизни всех прочих живых организмов - растений и животных», Шлейхер создает свою теорию «родословного древа», где и общий ствол, и каждая ветвь делятся всегда пополам, и возводит языки к своему первоистоку - праязыку, «первичному у», в котором должна господствовать симметрия, регулярность, и весь он должен быть простым.

«Младограмматики» - так называли себя ученики Шлейхера, противопоставили себя «старограмматикам», представителям поколения Шлейхера, и прежде всего отреклись от натуралистической догмы («язык - естественный организм»), которую исповедовали их учителя.

Младограмматики (Пауль, Остгофф, Бругманн, Лескин и другие) не были ни романтиками, ни натуралистами, но опирались в своем «безверии в философию» на позитивизм Огюста Конта и на ассоциативную психологию Гербарта. В этой школе был провозглашен лозунг, что фонетические законы действуют не везде и всегда одинаково (как думал Шлейхер), а в пределах данного языка (или диалекта) и в определенную эпоху.

Работы К. Вернера (1846-1896) показали, что отклонения и исключения фонетических законов сами обязаны действию иных фонетических законов. Поэтому, как говорил К. Вернер, «должно существовать, так сказать, правило для неправильности, нужно только его открыть».

Кроме того (в работах Бодуэна де Куртенэ, Остгоффа и особенно в трудах Г. Пауля), бьио показано, что аналогия - такая же закономерность в развитии языков, как и фонетические законы. Работы по реконструкции архетипов Ф.Ф. Фортунатова и Ф. де Соссюра еще раз показали научную силу сравнительно-исторического метода .

Все эти работы опирались на сопоставления различных морфем и форм индоевропейских языков. Особенное внимание уделено было строению индоевропейских корней, которые в эпоху Шлейхера в соответствии с индийской теорией «подъемов» рассматривали в трех видах: нормальном, например vid, в первой ступени подъема - (guna) ved и во второй ступени подъема (vrddhi) vayd, как систему усложнения простого первичного корня. В свете новых открытий в области вокализма и консонантизма индоевропейских языков, имеющихся соответствий и расхождений в звуковом оформлении тех же корней в разных группах индоевропейских языков и в отдельных языках, а также с учетом условий ударения и могущих быть звуковых изменений вопрос об индоевропейских корнях был поставлен иначе: лер-вичным брали наиболее полный вид корня, состоявший из согласных и дифтонгического сочетания (слоговая гласная плюс i, и, п, т, г, I); благодаря редукции (что связано с акцентологией) могли возникать и ослабленные варианты корня на 1-й ступени: /, и, п, т, г, /без гласной, и далее, на 2-й ступени: ноль вместо /, и или п, т., г, I неслоговые .

Ф. де Соссюр в своей работе «Memoire sur le systeme primitif des voyelles dans les langues indoeuropeennes», 1879 года, исследуя различные соответствия в чередованиях корневых гласных индоевропейских языков, пришел к выводу, что и э могло быть неслоговым элементом дифтонгов, а в случае полной редукции слогового элемента могло становиться слоговым. Но так как такого рода «сонантические коэффициенты» давали в разных индоевропейских языках то ё, то а, то о, следовало предположить, что и сами «шва» имели различный вид: з, з2, э у Сам Соссюр всех выводов не сделал, но предположил, что «алгебраически» выраженным «сонантическим коэффициентам» A и О соответствовали когда-то недоступные прямо по реконструкции звуковые элементы, «арифметическое» разъяснение которых пока невозможно.

После подтверждения текстами вульгарной латыни романских реконструкций в эпоху Ф. Дица это было второе торжество сравнительно-исторического метода, связанное с прямым предвидением, так как после расшифровки в XX в. хеттских клинописных памятников оказалось, что в исчезнувшем к первому тысячелетию до н.э. хеттском (неситском) языке эти «звуковые элементы» сохранились и они определяются как «ларингальные», обозначаемые h, причем в других индоевропейских языках сочетание he давало ё, ho давало б, a eh > ё, oh > о/а, откуда имеем чередование долгих гласных в корнях. В науке этот комплекс идей известен как «ларингальная гипотеза». Количество исчезнувших «ларингальных» различные ученые подсчитывают по-разному.

Для сравнительных языковедов конца XIX-начала XX в. «праязык» постепенно делается не искомым, а лишь техническим средством изучения реально существующих языков, что отчетливо сформулировано у ученика Ф. де Соссюра и младограмматиков - Антуана Мейе (1866-1936) .

Таким образом, результаты почти двухсотлетних исследований языков методом сравнительно-исторического языкознания подытоживаются в схеме генеалогической классификации языков. Одни семьи, более изученные, изложены детальнее, другие же семьи, менее известные, даны в виде более сухих перечней. Семьи языков разделяются на ветви, группы, подгруппы, подподгруппы родственных языков. Каждая ступень дробления объединяет более близкие языки по сравнению с предшествующей, более общей. Так, языки восточнославянские обнаруживают большую близость, чем вообще славянские, а славянские - большую близость, чем индоевропейские. При перечне языков в пределах группы и групп в пределах семьи сначала перечисляются языки живые, а затем уже мертвые.

Заключение

Итак, генеалогическая классификация опирается на отношения родства. Отношения родства связаны с общностью происхождения. Общность происхождения проявляется в едином источнике родственных слов - в праязыке. Существует иерархия праязыков. Языковое родство может быть прямым /непосредственным/ и опосредованным.

Генеалогическая классификация строится на учете как прямого, так опосредованного типа родства языков. Отношения родства проявляются в материальном тождестве звуков, морфем, слов.

При историческом изучении языков применяется сравнительно - исторический анализ. Сравнительно - исторический метод основан на сравнении родственных языков. Сравнение проводится с целью реконструкции древнейшего прототипа, и праформы. Реконструируемые явления относятся к разряду гипотетических. Воссоздаются не только отдельные фрагменты но и праязыки. Сравнительно - исторический метод разрабатывался как зарубежными, так и отечественными лингвистами.

Установление родства языков опирается на совокупность данных лексики, грамматики и фонетики. Родство языков проявляется в их систематическом материальном сходстве, т.е. в сходстве (точнее, в связанности закономерными звуковыми соответствиями) того материала, из которого (оставляя в стороне позднейшие заимствования) построены в этих языках экспоненты морфем и слов, тождественных или близких по значению.

Многие структурно-типологические признаки оказываются определенным образом взаимосвязанными. Так, установлено наличие определенной зависимости между фонологическим признаком - богатством фонемного инвентаря и средней длиной сегментной морфемы: одна величина обратно пропорциональна другой. Или чем шире используются в языке формообразовательные аффиксы, тем более свободным является в нем порядок слов.

Различие устанавливается между тем, что в существе тождественно; иными словами, одна и та же сущность, в данном случае категория грамматического лица, сравнивается сама с собой, и устанавливаются различия этой сущности в форме ее выражения в разных языках.

Таким образом, результаты почти двухсотлетних исследований языков методом сравнительно-исторического языкознания подытоживаются в схеме генеалогической классификации языков. Одни семьи, более изученные, изложены детальнее, другие же семьи, менее известные, даны в виде более сухих перечней. Семьи языков разделяются на ветви, группы, подгруппы, подподгруппы родственных языков.

Список литературы

1.Бурлак С.А., Старостин С.А. Сравнительно-историческое языкознание. - М.: Амалтея, 2004. - 284 с.

2.Вендина Т.И. Введение в языкознание. - М.: Высшая школа, 2002. - 288 с.

.Головин Б.Н. Введение в языкознание. - М., 1983. - 312 с.

.Зенков Г.С., Сапожникова И.А. Введение в языкознание. - М.: Академия, 2003. - 218 с.

.Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. - М., 1990. - 688 с.

.Камчатнов А.М., Николина Н.А. Введение в языкознание. - М.: Флинта: Наука, 1999. - 232 с.

.Кодухов В.И. Введение в языкознание. - М.: Просвещение, 1987. -291 с.

.Кочергина В.А. Введение в языкознание. - М.: Гаудеамус: Академический Проект, 2004. - 271 с.

.Маслов Ю.С. Введение в языкознание. - М.: Академия, 2005. - 304 с.

.Откупщиков Ю.В. К истокам слова: рассказы о науке этимологии. - СПб.: Авалон: Азбука-классика, 2009. - 352 с.

.Реформатский А.А. Введение в языкознание. - М.: Аспект-пресс, 2007. - 536 с.

.Рождественский Ю.В. Введение в языкознание. - М.: Academia, 2005. - 336 с.

.Семереньи О. Введение в сравнительное языкознание. - М.: Прогресс, 1980. - 407 с.

.Хроленко А.Т., Бондалетов В.Д. Теория языка. - М.: Флинта, 2008. - 510 с.

.Широков О.С. Введение в языкознание. - М: Изд-во МГУ, 1985. - 264 с.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.