Рисуем зайца поэтапно красками. Как нарисовать зайца карандашом? Серый и белый заяц

В историю нашей культуры Владимир Иванович Даль прежде всего вошёл как создатель "Толкового словаря живого великорусского языка", отразившего с исключительной полнотой словарный состав языка XIX века. Богатством материала труд Даля превышает всё, что когда-либо было сделано силами одного человека. Без всяких преувеличений можно сказать, что Даль совершил подвиг в науке, создав за 50 лет словарь, для составления которого потребовались бы "целая академия и целое столетие" (Мельни-ков-Печёрский). А ведь Даль был ещё писателем, этнографом, медиком, ботаником, географом, моряком, инженером, а называл себя (в высшей степени скромно) "учеником, собиравшим весь свой век по крупице то, что слышал от учителя своего, живого русского языка".
"Русского человека он знает, — говорил о Дале Тургенев, — как свой карман, как свои пять пальцев".
Всюду, где бы ни бывал, Даль жадно хватал на лету слова и обороты, когда они срывались с языка в простой беседе людей всех сословий, всех окраин... И собрал — 30 тысяч пословиц (почти в 6 раз больше, чем в известном тогда сборнике Княжевича), 200 тысяч слов (на 83 тысячи больше, чем в только что изданном Академическом словаре).

Словарь Даля — это не только лексикон, словник, это единственная в своём роде энциклопедия широкой народной жизни. Это книга для изучения: в ней — такая масса сведений из самых разнообразных областей жизни, человеческой деятельности, быта.
Даль прожил 71 год. Из них более 50 лет отдано исследованию языка. Жизнь этого удивительного человека не была спокойной. Он участвовал в 2 военных кампаниях: турецкой и польской, был чиновником, хирургом-окулистом, ветеринаром, писателем, даже автором учебников "Ботаника" и "Зоология", но более всего любил русское слово. В эту огромную копилку складывал он живые русские слова, а вместе с ними — пословицы, поговорки, песни, сказки, легенды, верования, предания, присказки, побасёнки, даже игры. Жизнеописание Даля не укладывается ни в какие рамки, потому что напоминает настоящий роман путешественника и неутомимого труженика.
Из биографии Владимира Ивановича Даля

Владимир Иванович Даль родился 10 ноября 1801 года в России, в маленьком городке на Украине, в Лугани (сейчас — город Луганск), в семье врача, выходца из Дании. Его отец приехал в Россию по приглашению императрицы Екатерины II и принял русское подданство. Любовь к своей второй родине, к России, он передал и сыну. Мать — обрусевшая немка, дочь известной переводчицы и писательницы М. Фрейтаг. Родители Даля знали много языков и были образованными людьми. Даль тоже получил хорошее домашнее образование. В 13 лет он был определён в Морской кадетский корпус в Петербурге, и уже через 2 года (в 1816) произведён в гардемарины. Это было его первое воинское звание. В то время чин гардемарина считался офицерским. В числе 12 лучших юношей на бриге "Феникс", вместе с П. Нахимовым и Д. Завалишиным (будущим декабристом), он побывал на родине отца, в Дании (в Копенгагене), но уже тогда пришёл к выводу, что родина у него одна — Россия.
В 1818 году Даля произвели в мичманы. Закончив обучение, молодой мичман направился на службу во флот, в город Николаев. В том же году он начал собирать слова, которые позднее вошли в его "Толковый словарь живого великорусского языка".
Первое слово
Юный Даль окончил Петербургский морской корпус и ехал служить на Черноморский флот. Сани легко катились по снежному полю. Ветер гудел. Ямщик, закутанный в тяжёлый тулуп, понукая лошадей, через плечо поглядывал на седока. Тот жался от холода, поднял воротник, сунул руки в рукава. Новая, с иголочки, мичманская форма греет плохо. Ямщик ткнул кнутовищем в небо, пробасил, утешая:
— Замолаживает...
— Как это "замолаживает"?
— Пасмурнеет, — коротко объяснил ямщик. — К теплу. Даль вытащил из кармана записную книжку, карандашик, подул на закоченевшие пальцы и вывел старательно: "Замолаживает, замолаживать — иначе пасмурнеть в Новгородской губернии, значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью".
Этот морозный мартовский день оказался главным в жизни Даля. На дороге, затерянной в новгородских снегах, он принял решение, которое перевернуло его жизнь. С тех пор, куда бы ни бросала его судьба, он всегда находил время записать услышанное где-нибудь меткое слово, выражение, песню, сказку, загадку.
Во флоте Даль прослужил 7 лет (этот срок был обязательным для выпускников Морского корпуса). Всё это время он увлечённо занимался литературой и собиранием слов. Отслужив положенный срок и получив повышение, Даль ещё полтора года служил на Балтике, в Кронштадте, и подал в отставку: он решил идти по стопам своего отца и поступил в Дерптский университет на медицинский факультет (Дерпт — бывший русский город Юрьев, теперь Тарту). Этот период жизни Даль называл "временем восторга". Среди людей, с которыми он общался в Дерпте, — поэты Н. Языков, В. Жуковский, сыновья Н. Карамзина. В доме своего наставника и друга, профессора хирургии А. Мойе-ра Даль собирал друзей, они думали о будущем, читали стихи А. Пушкина. В Дерпте Даль впервые опубликовал свои стихи в журнале "Славянин". Друзья вспоминали о нём как об остроумном юноше, блестящем рассказчике, жизнерадостном балагуре. Учёба в университете прервалась начавшейся русско-турецкой войной. Даль досрочно защитил диссертацию и отправился на берег Дуная, в самую гущу военных действий, где он оперировал раненых, боролся с чумой и холерой. Общаясь с солдатами, собранными со всех концов России, военный врач Даль не забывал и о своём увлечении — собирал слова.
На войне. "Золотой" верблюд
Запасы Даля росли не по дням, а по часам. Он всякую свободную минуту на войне проводил среди солдат — скоро тетрадок с записанными словами оказалось так много, что они не умещались ни в один чемодан. Даль сложил тетради в тюки и навьючил ими верблюда. Как-то после одной из стычек с неприятелем верблюд оказался во вражеском стане. Даль очень горевал: сколько его трудов пропало вместе с ним! К счастью, через несколько дней наши солдаты отбили верблюда у врага и возвратили хозяину. На Далевы тетрадки противник не позарился. Не велика ценность — слова! А для Даля его записи были дороже золота.
Весной 1831 года корпус, где служил Даль, направили в Польшу для подавления восстания. Для переправы через Вислу нужно было навести мост и затем сразу же его разрушить (чтобы не дать пройти противнику). Тогда вспомнили о другой профессии Даля и поручили ему эту операцию. За её отличное исполнение Даль получил орден Святого Владимира и перстень с бриллиантом.
С 1832 года Даль работал в военном госпитале в Петербурге, приобрёл известность хирурга-окулиста (успешно делал операции на глазах как правой, так и левой рукой).

Начало литературной деятельности
Начало литературной деятельности Даля относится к 1830 году. Его первая повесть "Цыганка" была названа издателем "превосходным сочинением", но широкая публика её не заметила. Сочинения Даля появлялись под псевдонимом Казак Луганский (взят по месту рождения), а известность Казаку Луганскому принесли "Русские сказки". Вот как назывался этот известный сборник: "Русские сказки, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к опыту житейскому приноровленные и поговорками бродячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый".
В этих сатирических сказках Даль высмеивал "блюдолизов придворных", тупость чиновников, используя известные фольклорные сюжеты. Сборник запретили и изъяли из продажи — его расценили как "насмешку над правительством". Автор скандальных сказок был даже взят под арест в Третье отделение, однако в тот же день освобождён: император Николай I вспомнил о заслугах Даля в польской кампании, также за него просил и В. Жуковский. Читающая публика встретила сказки с восторгом, никогда ещё не было книг, написанных таким сочным русским говором, с таким обилием пословиц и поговорок. Эта история принесла Далю известность среди литераторов. Однако переизданы сказки были лишь через 30 лет.
Встречи с А. Пушкиным

Сказки стали поводом для знакомства Даля с Пушкиным, оно произошло в 1832 году. Даль пришёл к Пушкину со своим сборником как литератор к литератору. О чём говорили Пушкин и Даль? Точных сведений об этой беседе нет, но известно, что "Первый пяток" Пушкину понравился, особенно его восхитил язык Даля.
В 1833 году произошла ещё одна памятная встреча Пушкина и Даля в Оренбургской губернии. Пушкин шёл дорогами Пугачёва, собирая материалы для "Капитанской дочки". Даль сопровождал его. Он вспоминал оренбургские годы как "золотое время для заготовки слов". Это нетрудно объяснить: край был заполнен переселенцами и в 1 уезде были собраны бывшие жители 20 губерний! Пушкин в дороге рассказал Далю сказку о Георгии Храбром и волке (позже Даль напечатал её), а Даль в ответ — сюжет "Сказки о рыбаке и рыбке". Через месяц Пушкин прислал своему другу Далю рукопись этой сказки с надписью: "Твоя от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому — сказочник Александр Пушкин".

Однажды, в январе 1837 года, Пушкин заглянул к Далю, с весёлым нетерпением рылся в его записях, громко радовался всякому слову, занятному выражению. Кто бы мог подумать? Уже через несколько дней Даль был на Мойке, 12, сидел у постели смертельно раненного на дуэли поэта, старался облегчить его страдания, давал лекарства, менял компрессы, слышал предсмертные слова Пушкина. В память о Пушкине Далю был отдан простреленный на поединке чёрный сюртук и перстень поэта с лучистым зелёным изумрудом, его талисман. Даль часто повторял, что принялся за словарь по настоянию Пушкина.
Жизнь продолжается
Даль много работал, он — чиновник особых поручений при губернаторе Оренбурга. В Оренбургском крае Даль организовал зоологический музей, собирал коллекции местной флоры и фауны, публиковал статьи по вопросам медицины, писал учебники "Ботаника" и "Зоология" для военных учебных заведений. В 1838 году Академия избрала Даля членом-корреспондентом по отделению естественных наук.
С 1841 года Даль — начальник канцелярии министра внутренних дел. Чиновник Даль был занят службой. Казак Луганский писал рассказы. А как же словарь? Пополнялись ли словами заветные тетрадки? Даль продолжал собирать слова. Подсчитано, что при равномерной работе над еловарём Даль записывал 1 слово в час. Это очень много. Но пока все слова прятались у него в тетрадках, бесценное сокровище Даля принадлежало ему одному. Но он хотел сберечь живой язык народа для всех. Свой труд Даль назвал "Толковый словарь живого великорусского языка". Он шутил: "Словарь не оттого назван „толковым", что мог получиться бестолковым, а оттого, что он слова объясняет, растолковывает". Заметки в этом словаре — маленькие рассказы о жизни народа, его трудах, о народных обычаях, поверьях и нравах. Из этих заметок мы узнаём сегодня, какие дома строили русские люди, какую одежду носили, какие печи складывали и как их топили, как поле пахали, как хлеб убирали, как невест сватали, как детей учили, как кашу варили.
Про кашу
"КАША, — толкует Даль, — густоватая пища, крупа варёная на воде или на молоке. Крутая каша, гречневая, пшённая, полбеная, ячная, овсяная, ржаная... готовится в горшке и в печи, запекаясь сверху; жидкая, кашица; размазня, по густоте, между крутою и кашицей" (орфография и пунктуация XIX века. — Прим. ред.). Но кашей называют не только пищу. Это ещё и артель, которая собирается для общей работы (артельщики иногда говорят: "Мы с ним в одной КАШЕ"). Во время жатвы крестьяне помогают друг другу, такая помощь тоже порой именуется кашей. Наконец, все мы понимаем, что пословица сам заварил кашу, сам и расхлёбывай тоже не про еду: здесь каша — беспорядок, суматоха, недоразумение.
"Человек рождён на труд"
За 50 лет один человек собрал в словарь из 4 томов более 200 тысяч слов. Если эти слова просто выписать столбиками, понадобится 450 ученических тетрадей в линейку. А в словаре Даля каждое слово объяснено, к каждому приводятся примеры. Кроме постоянной работы со словами, Даль мастерил деревянные ларцы, вырезал рогатые мотовила для пряжи, трудился на токарном и слесарном станках.
Даль не отличался покладистым характером, был человеком независимым, никогда не искал влиятельных покровителей. Он вставал рано и сразу же принимался за работу. До полудня Даль работал над словарём, не отрываясь, в час обедал и независимо от погоды выходил на прогулку. После отдыха снова садился за письменный стол, по вечерам уже не писал, а лишь вносил исправления. Ровно в 11 вечера он шёл спать. Поневоле, узнав о распорядке Даля, вспомнишь пословицу: "Человек рождён на труд".
Говорят, до последних дней он вносил в словарь поправки и дополнения гусиным пером, чтобы буквы были круглее и чётче, при этом бормотал: "А когда досуг-то будет? А когда нас не будет". Даже перед смертью Даль просил дочь записать новое слово.
Одно только слово разумеется

Когда Даль служил чиновником в Петербурге, служба занимала у него много времени, но всё-таки он успевал писать. Однажды в журнале появился его рассказ "Ворожейка". Рассказ был о том, как ловкая гадалка обобрала доверчивую крестьянку и об этом происшествии заявили начальству. По словам Даля, "тем, разумеется, дело и кончилось". Да не кончилось. Слово разумеется возмутило начальство, ведь это значило, что начальство всегда бездействует и не хочет ни в чём разбираться. Опасный рассказ Даля прочитал царь. Министр внутренних дел вызвал писателя и передал ему слова царя: "Писать — так не служить, служить — так не писать". Выбора у Даля не было. Служба приносила заработок, семья у него была большая (11 душ!), к тому же без жалованья не завершить работу над словарём. Пришлось Далю пообещать, что впредь рассказов сочинять не станет. Вот так дорого обошлось ему одно только слово разумеется.
"Пословица — всем делам помощница"


С 1849 по 1859 год Даль служил управляющим удельной конторой в Нижнем Новгороде. Город этот много чем славился, но одним из самых ярких событий здесь была ежегодно проводимая ярмарка. Вот как описывали современники Даля эту ярмарку: "Месяц и 10 дней движется, гудит, переливается красками ярмарка. Идёт по ярмарке худой носатый человек, нижегородский чиновник Даль. Ничего не покупает. Слушает ярмарочный гул. Выдёргивает из гула слова, прибаутки, пословицы — точно золотых рыбок из омута. И каждый день приносит Даль домой несметные сокровища, единственные, за которые на ярмарке не берут денег, — только подбирай. Дома он раскладывает слова по полочкам в своих хранилищах. Каждую пословицу переписывает дважды на узких полосках бумаги (Даль называет их "ремешками"). Один „ремешок" пойдёт как пример для пояснения слов, другой — вклеивается в тетрадь, предназначенную для сбора пословиц. Таких тетрадей уже 180..."
Примерами едва не к каждому слову своего словаря Даль брал народные пословицы. Их тоже собрано было очень много — больше 30 тысяч. В 1853 году Даль представил в Академию наук свой сборник "Пословицы русского народа". На титульном листе стоял эпиграф: "Пословица несудима". В предисловии автор обращался к своим читателям: "Что если бы каждый любитель языка нашего, пробегая на досуге сборник мой, делал заметки, поправки и дополнения... и передавал бы их собирателю — не правда ли, что следующее издание, если бы оно понадобилось, могло бы оставить далеко за собой первое? Дружно — не грузно, а один и у каши загинет".
Но цензура воспротивилась изданию сборника, заявив, что он "посягает на развращение нравов". "Пословицы русского народа" были напечатаны лишь в 1861—1862 годах, после смерти императора Николая I.
Живое слово дороже мёртвой буквы — Даль любил эту пословицу и на протяжении всей своей жизни собирал слова, народные выражения, стремясь показать богатство живого языка, а через него — полнее и ярче раскрыть различные стороны народной жизни.
"Спущен на воду мой корабль!"
Ни служба, ни занятия наукой и литературой не могли прервать настойчивой и кропотливой работы Даля над составлением "Толкового словаря живого великорусского языка". Но полностью отдаться этому главному делу своей жизни Даль смог только после выхода в отставку. В 1859 году из-за конфликта с новым министром он подал в отставку и поселился в Москве, выслужив чин действительного статского советника. Здесь, в Москве, Даль завершил свой великий труд.

Первый том словаря был издан в 1863 году. Император Александр II взял расходы по выпуску всех следующих томов (всего их 4) и пожаловал Далю орденскую ленту.
Последний том словаря вышел в 1866 году. Академия наук присудила Далю за словарь Ломоносовскую премию и избрала его в почётные члены. Географическое общество наградило автора золотой Константиновской медалью, а Дерптский университет прислал диплом и премию. Даль радовался: "Спущен на воду мой корабль!" Но работу над словарём он не считал законченной — в последующие годы готовил его второе издание.
Итак, "корабль", "Словарь живого великорусского языка", ушёл в российское плавание, а сегодня уже и в мировое — есть словарь Даля и в Интернете.
Два дома-музея В. Даля


Память о Дале хранят 2 дома-музея: один — в котором он родился, другой — в котором жил последние годы. Дом, где родился Даль, хорошо сохранился. Он находится в городе, часто менявшем название: Луганск — Ворошиловград. Впрочем, в то далёкое время (вот уже более 2 веков назад) городок на Украине назывался Луганью, а дом под номером 12 стоял на Английской улице (затем она стала называться улицей Юного Спартака). Сегодня в городе все знают и почитают Даля. С 1983 года регулярно проводятся Далевские чтения. Местная интеллигенция собирается в литературной гостиной домика-музея. Областное телевидение проводит Далевские "четверги". В 1981 году в городе был торжественно открыт первый в стране памятник Далю, а на территории больницы (ведь он ещё и врачом был замечательным!) установили его бюст.


А дом, в котором Даль жил последние годы, стоит на Большой Грузинской в Москве (здесь он прожил почти 13 лет). Дом обновлён, отреставрирован, в нём открыт мемориальный музей Даля. Старый кривой тополь, вековые липы наверняка помнят этого человека. Рассказывают, что в 1941 году перед домом упала фашистская бомба, но не взорвалась. Когда сапёры раскрыли её, то вместо детонатора обнаружили... чешско-русский словарь. Провидение рукою рабочего-антифашиста сохранило для нас этот замечательный дом великого Даля.

Прямая речь

«Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека - вот где надо искать принадлежность его к тому или другому народу. Чем же модно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа - мыслью. Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски». В. И. Даль

«Землеведение и языкознание, по-видимому, две науки почти несродственные; но если изучать землю вместе с обитателями ее, то вопрос этот принимает иной вид, и Русское Географическое Общество по Этнографическому Отделению своему придется сродни или в свойстве со Вторым Отделением Академии Наук [отделение словесности]. На этом поприще оба ученые общества подают друг другу братскую руку соревнования и помощи». В. И. Даль

18 фактов о Дале
Одним из сокурсников Владимира Даля в Морском кадетском корпусе был будущий знаменитый русский адмирал Павел Нахимов.
В Морском корпусе велся учет числа ударов розгами, которые получали кадеты, так как с родителей взималась плата за расход розог. Благодаря этому факту известно, что за пять лет обучения кадета Даля ни разу не пороли.
Когда молодой мичман Даль ехал по зимней дороге на ямщицкой тройке, было холодно, и ямщик, чтобы подбодрить замерзшего пассажира, сказал: «Замолаживает». Даль спросил, что это значит. Ямщик объяснил, что замолаживает - значит пасмурнеет, и это означает, что мороз пойдет на убыль. Даль вытащил тетрадку и записал слово и его толкование. С этой записи и начался знаменитый словарь. За годы работы над словарем толкование слова «замолаживать» сильно расширилось.
Однажды во время турецкой войны 1829 года у Даля пропал верблюд с поклажей, где находились тетради с его записями. Солдаты искали верблюда одиннадцать дней и в итоге отбили его у турок.
Даль одинаково свободно владел обеими руками. Биограф Даля П. И. Мельников пишет: «Замечательно, что у него левая рука была развита настолько же, как и правая. Он мог левою рукой и писать и делать все, что угодно, как правою. Такая счастливая способность особенно пригодна была для него, как оператора. Самые знаменитые в Петербурге операторы приглашали Даля в тех случаях, когда операцию можно было сделать ловчее и удобнее левою рукой».
Подобно профессору Хиггинсу из «Пигмалиона», который по произношению определял, где живет англичанин, Владимир Иванович по особенностям речи опознавал уроженцев самых разных уголков России.
В Оренбурге благодаря Далю был построен пешеходный мост через реку Урал, открыто училище лесоводства и земледелия и музей при этом училище.
По четвергам в петербургской квартире Даля собирались литературы, ученые, актеры, художники. На одной из этих возникла идея создания Русского географического общества, одним из членов-учредителей которого стал и Даль.
Собирая материалы для словаря, Даль стал одним из первых исследователей тайных языков, которые использовали бродячие торговцы-офени или ремесленники-шерстобиты, которые ходили по всей России, скупая шерсть. Записывал Даль и слова из тайного языка петербургских мошенников XIX века. Именно в этом языке, согласно Далю, впервые появилось слово «бабки» в значении «деньги».
Четыре слова в словаре Даля снабжены иллюстрациями: «говядина», «мачта», «парус» и «шляпа».
После слова «табакерка» вместо обычного примера - пословицы или поговорки - Даль написал: «Вот так и пойду стучать табакеркой по головам! говаривал наш учитель высшей математики, в Морском Корпусе». Это воспоминание о преподавателе математики и инспекторе классов Марке Горковенко.
Больше всего в словаре слов на букву П. Один том из четырех они занимают целиком.
Незадолго до смерти Даль перешел из лютеранства в православие.
Для военно-учебных заведений Даль написал учебники «Ботаника» и «Зоология», а в петербургской «Литературной газете» вел раздел «Зверинец» с рассказами о животных.
Помимо сборника пословиц, Даль записал также около тысячи русских народных сказок, которые передал собирателю сказок Александру Афанасьеву, собранные народные песни он передал Петру Киреевскому.
Даль придумал для писателя Павла Мельникова псевдоним Печерский.
Незадолго до смерти Пушкин подарил Далю свой перстень с талисманом-изумрудом. В отличие от другого знаменитого перстня Пушкина, украденного из музея в марте 1917 году, перстень, подаренный Далю, сохранился и находится в музее-квартире Пушкина на Мойке.
В 1913 году, незадолго до суда по делу Бейлиса, была издана брошюра «Записка о ритуальных убийствах» с указанием авторства Даля. В ней евреем приписывалось употребление в ритуальных целях крови христиан. Ранее она без имени автора была издана в 1844 году под названием «Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их». Некоторые исследователи соглашаются с тем, что автором текста был Даль, другие полагают, что она была написана директором Департамента духовных дел иностранных исповеданий тайным советником В. В. Скрипицыным или губернатором Волынской губернии генерал-майором И. В. Каменским.

Polit.ru/news/2014/11/22/dal/

В редакцию газеты «Киевская Русь сегодня» поступил удивительный материал, рассказывающий о судьбе создателя «Словаря живого великорусского языка» Владимире Ивановиче Дале. Автор материала – Алла Архиповна Михелис, много делающая для развития российско-украинской дружбы, живёт в Донбассе, недалеко от тех мест, где родился В.И. Даль.

Словарь Даля – это сокровищница народной мудрости. Именно живой народный язык сберег в жизненной свежести тот дух, который придаёт языку стойкость, силу, ясность, цельность и красоту. Даль понял это и осознал, что именно язык народа может служить основой для развития образованной речи. Даль провел через огонь своего духа всю стихию русской жизни и совершил подвиг создания Толкового словаря, в котором раскрыл философскую, творческую суть русского народа.

Данный материал является очень важным для осознания места и роли русского языка в мировой истории, а также для возрождения и укрепления русской цивилизации.

Важная роль у русского языка сохраняется, как языка межнационального общения, и теперь уже не только на Евразийском пространстве, а как показала Пятая ассамблея Русского мира, с большим успехом прошедшая 2-3 ноября 2011 года в Санкт-Петербурге, — на территории всего земного шара.

Слово

Молчат гробницы, мумии и кости, —
Лишь Слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же сберечь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный – речь.
(И.Бунин).

23 ноября 2011 г. (10 ноября по старому стилю) исполнится 210 лет со дня рождения Владимира Ивановича Даля. Человека, который совершил подвиг создания Великого словаря великого русского языка.

Древнерусский язык является Праязыком. Он старше всех языков, в том числе греческого и финикийского, этрусского и санскрита, арабского и критского. Он стоит на уровне первооснов Бытия. Корневой системе русского языка более 100 тыс. лет. Древнерусская Всеясвятская грамота насчитывала 147 букв. Буквы несут смысловую нагрузку слова, т.е. буква больше, чем символ звука. Вообще русская азбука по большому счёту шире, чем азбука. Это учение о целостности мироздания.

В языке заключена тайна, в нем живет сокровенное. Видимо, это сокровенное пленило великого труженика, доблестного делателя В.И. Даля. Из прожитых 71 года 53 года он собирал, составлял и совершенствовал свой Словарь. Т.е. начал это главное дело своей жизни с 18 лет.

Даль родился в Луганске в семье врача, детство его прошло в Николаеве, откуда он 13 лет переехал учиться в Петербургский морской корпус. Окончив его, 18-летний Даль около 5 лет прослужил на флоте. Затем выходит в отставку по состоянию здоровья и поступает на медицинский факультет Дерптского университета. В 1829 г., защитив диссертацию, едет в действующую армию в Турцию, затем участвует в Польской компании. И ещё один год работает ординатором военно-сухопутного госпиталя в Петербурге.

С 1832 г. – чиновник особых поручений при Оренбургском губернаторе в течение 10 лет. С 1841 по 1849 – крупный министерский чиновник С-Петербурга, а с 1849 – управляющий удельной конторой Нижнего. После 10 лет пребывания на этой должности выходит в отставку (1859 г.) и поселяется в Москве. Такова официальная канва его биографии. А вот как он вспоминает в Автобиографической заметке: «3 марта 1819 г… мы выпущены в мичмана, и я по желанию написан в Черное море, в Николаев. На этой первой поездке моей по Руси я положил бессознательно основание к моему словарю, записывал каждое слово, которое дотоле не слышал».

Даль обладал исключительным интересом к русскому народному языку, творчеству и быту, а личная его судьба сложилась так, что ему пришлось побывать в различных частях обширного российского государства и прийти в тесное соприкосновение с многими представителями русского народа, по преимуществу крестьянства. Когда он работал в Оренбурге, ему приходилось совершать частые и большие разъезды по краю, и это дало ему возможность узнать природу и этнографию далёкой окраины России. Он не ограничивался собиранием материалов по языку, по народной словесности: он пополнял коллекции естественного отделения Академии наук большим количеством экспонатов.

Но чем бы Даль не занимался, он, прежде всего, оставался собирателем языкового и этнографического материала. В результате у него скопились огромные запасы слов, выражений, пословиц, поговорок, сказок, песен. И возникло желание упорядочить эти материалы и обнародовать их. Он предложил эти материалы и себя в распоряжение академии наук, но это предложение не принято. Оставалось самому отдаться этой грандиозной работе. В результате возникло уникальное, единственное в своём роде явление – «Толковый словарь живого великорусского языка»(1863-66 гг.). Создатель не был языковедом по специальности, но стал выдающимся знатоком русского слова, а чутким ценителем и заботливым собирателем русской речи он проявил себя уже в ранней молодости. О себе и своём словаре Даль говорил: «Писал его не учитель, не наставник, не тот, кто знает дело лучше других, а кто более многих над ним трудился, ученик, собиравший весь век свой по крупице то, что слышал от учителя своего – живого русского языка».

Творчество Даля состояло в трансмутации выявленных им стихийных энергий народного творчества. Эти энергии как бы прошли через творческую лабораторию Далевого Духа. Хотя сам он очень скромно говорил, что, мол, работая над собранным, я прилежанием своего труда улучшил его.

Даль, по сути, совершил переворот в нашем родном языке. Дело в том, что с петровских времён язык искажался, ему делались разнородные прививки, забившие дичок. Из богатого, звучного, сильного и самостоятельного языка мог сделаться язык вялый, тяжёлый и набродный, как выражался Даль. Чопорные же писатели отряхивали пальчики от русского языка, казавшегося им грубым и непонятным, и прибегали к французскому словарю. Даль отвечал, что чужие обороты речи бессмысленны на нашем языке, понятны только тому, кто читает нерусскою думою своею между строк, переводя читаемое мысленно на другой язык!

И он ставил задачу: «дать простор этому дичку, дать ему вырасти на своём корню, на своих соках, сдобриться холей и уходом;.. в словах и выражениях у нас нет недостатка, умейте только отыскать их, изучить, усвоить и пустить в ход». Вопрос стоял так: «русской речи предстоит одно из двух: либо испошлить донельзя, либо, образумясь, своротить на иной путь, захватив с собою все покинутые второпях запасы».

«Мы здесь будем говорить только о языке… простого народа, который… всегда и везде удерживает более коренного и самобытного, … не умничает, не искажает языка, как мы, у которых в этом отношении ум за разум зашел и природное чутьё утрачено».

Даль приводит к примеру Державина, Карамзина, Крылова, Жуковского и Пушкина, избегавших чужеречий и старавшихся писать чистым русским языком. «А как Пушкин ценил народную речь нашу, — писал Даль в 1862г., — с каким жаром и усладою он к ней прислушивался, как одно только кипучее нетерпение заставляло его в то же время прерывать созерцания свои шумным взрывом одобрений и острых замечаний и сравнений, — я не раз бывал свидетелем».

Словом Даль считал, что пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный.Народный язык был доселе в небрежении, а другого, равного ему живого, наполняющего источника нет. «Если же мы отсечём… этот источник, — говорил Даль, — то нас постигнет засуха, и мы вынуждены будем растить и питать родной язык чужими словами, как делают растения тунеядные… мы отделимся вовсе от народа, разорвём последнею с ним связь, мы испошлеем ещё более в речи своей, отстав от родного берега и не пристав к другому; мы убьём и погубим последние нравственные силы свои в этой упорной борьбе с природой».

В 4_х книгах Словаря Даля собраны в сжатых формулах все знания, накопленные веками глубоких многосторонних опытов. В словаре вдумчивый человек найдёт ответ на самые сложные проблемы жизни, освещенные с многих сторон… Даль показал, что фонетика, корневая и понятийная система русского языка таковы, что целый ряд слов и фраз (или речений, как говорил Даль) невозможно перевести на иные языки без того, чтобы не потерять оттенков смысла и многие ассоциативные связи. Он писал: «Можно ли отрекаться от родины и почвы своей, от основных начал и стихий, усиливаясь перенести язык с природного корня его на чужой, чтоб исказить природу его и превратить в тунеядца, живущего чужими соками?.. никак нельзя оспаривать самоистины, что живой народный язык, сберёгший в жизненной свежести дух, который придаёт языку стойкость, силу, ясность, целость и красоту, должен послужить…сокровищницей для развития образованной русской речи, взамен нынешнего языка нашего, каженника»….

Даль приводит пример, иронизирует: «В романе «Путеводитель в пустыне», по-русски «степной вожак», есть прозвище «открыватель следов», — и это такой же парадокс грамотейства, как само заглавие, — грамотейства, которое становится на ходули. Английское pathfinder в точности переводится русским словом «выследчик (следопыт)»; но, во-первых, в словарях наших нет ни выследчика, ни даже глаголов «выслеживать, выследить»; во-вторых, английское составлено из двух слов, значит, и нам надо, бросив своё слово или даже не ища его, сковать новое, из 2_х же, а затем, указывая на уродливое детище своё, попенять на неуклюжесть русского языка».

Этих примеров тысячи, и это наш грех! Но пришло время покаяния. И вот Даль пишет: «Народ не затрудняется приискать в сокровищнице своей новое выражение, если оно ему понадобится, но у него совсем иные приёмы: берётся одно только слово, ближайшее к главному понятию, а затем изменением окончания, приставкою одного или двух предлогов… или переносом ударения придаётся выражению этому любой вид и значение».

«С языком, с человеческим словом, с речью безнаказано шутить нельзя; словесная речь человека – это… осязаемая связь…между телом и духом; без слов нет сознательной мысли…без вещественных средств этих в вещественном мире дух ничего сделать не может, не может даже проявиться».

И Даль приводит пример с нашими соседями, братьями одного корня, у которых славянский язык слился с западными. Образовался новый язык, но от этого насилия его обдало мертвизною, и он окоснел, что ярко выразилось утратою им своего слогоударения.

Работа Даля была невидной и некорыстной. Сколько себя помнил, его всегда смущала и тревожила несообразность письменного языка по сравнению с устной речью простого русского человека; не отклоняясь от духа языка, простой человек поневоле выражался ясно, прямо, коротко и изящно. Жадно хватая налету родные речи, слова и обороты, когда они срывались с языка в простой беседе, Даль записывал их для памяти, для изучения языка, потому что они ему нравились. И сколько раз было, что слова этого не было ни в одном словаре, а слово это было чисто русское!!!

Запасы уже требовали для себя подводы. У него был интересный случай во время русско-турецкой войны(1829г.), когда в военной суматохе пропал его вьючный верблюд. О чемоданах с одеждой он мало заботился. «Беседа с солдатами всех местностей широкой России доставила мне обильные запасы для изучения языка, и всё это погибло. К счастью, казаки подхватили где то верблюда с кларнетом и через неделю привели его в Андрианополь»..

Когда Далю отказала в какой-либо поддержке Академия наук, ему пришлось самому, с надеждой только на Бога и себя, взяться за составление словаря. Взвешивая силы и средства, т.е. знания и способности, Даль ясно отдавал себе отчёт в том, что ему не доставало общих познаний языковедения, и в частности грамматики. Мало того, с грамматикой он находился в разладе, т.к. всюду встречал в русском языке грамматику латинскую и немецкую, а русской не находил.

Но зато: 1) был большой склад запасов, не вошедших доселе в наши словари (свыше 80 тысяч слов – А.М.); 2)было сильное сочувствие живому русскому языку, близкое знакомство с ним, могущее заменить (частично) ученость; 3) была и любовь к нему, ручавшаяся за одоление труда, за стойкую, усидчивую работу над этим делом по конец жизни; 4) кроме того, разнородность службы: морской, военной, врачебной, гражданской, склонность к естественным наукам и всем ремёслам ознакомили его по языку и понятиям с бытом разных сословий и состояний наук и знаний. И взвесив всё это, Даль приободрился, решив, что всего одному не одолеть, но ему дана своя часть работы, свой талант, который он и обязан пускать в оборот. А дальше «Найдутся более даровитые и ученые труженики, которым уже легче будет дополнить, чего не достаёт, найдя одну часть дела готовою, … основу и сущность моего словаря… Передний заднему мост».

Но как смотреть на все местные наречия или говоры, из которых народный язык слагается? Даль говорит, что за исключением ближних соседей Малой и Белой Руси, у нас нет наречий, а разве одни говоры. Местные же говоры – законные дети русского языка и много краше письменного жаргона. А оборотам русской речи можем поучиться во всякой местности Руси, во всякой деревушке, во всякой лачуге. Местные отклонения языка столь незначительны, что их даже не всякий замечает… Даль указывал: «Наречием, более в политическом смысле, называют областной, местный говор небольшой страны, также язык местный, искаженный, отшатнувшийся от коренного языка, родившийся от смеси двух и более языков».

В частности, останавливаясь на наречиях разных регионов России, Даль отмечал крайнюю, изменчивость и шаткость ударений, в Новороссии: гл`ыбоко, тамож`енный, деньг`ами и др. Даль вовсе не утверждал, что все слова народной речи должны быть внесены в образованный русский язык. Но он утверждал, что «мы должны изучать простую и прямую русскую речь народа и усвоить её себе, как всё живое усваивает добрую пищу и претворяет ее в свою кровь и плоть».

Но какой порядок принять для Словаря, — алфавитный или корнесловный? И тот, и другой имеет недостатки. При алфавитном способе слова подбираются в азбучном порядке и объясняются сами по себе, «будто иных прочих и не бывало. Самые близкие и сродные при законном изменении своем на второй и третьей букве разносятся далеко врозь и томятся тут и там в одиночестве; всякая живая часть речи разорвана и утрачена; слово, в котором не менее жизни, как и в самом человеке, терпнет и коснеет; одни и те же толкования должны повторяться несколько раз. Читать такой словарь нет сил, на десятом слове ум притупеет и голова вскружится, потому что ум наш требует во всём… разумной связи, постепенности и последовательности. Притом… мертвый список слов – не помощь и не утеха… Словари на всех языках составлены же этим порядком, стало быть, это находят удобным… Беру опять такой словарь в руки, перелистываю его день и другой, но … с тревожным чувством откладываю в сторону. Нет, такой словарь мне не рука. Как я его пущу в дело, как вызову из него и отрою все сокровища..?».

При этом способе, — говорил Даль, — «я не могу найти слова, которого у меня не хватает; не могу посмотреть сряду самые близкие (сродные) слова, чтобы освоиться с основным значением слов этого корня; не могу отыскать под общим, родовым понятием нужные мне выражения, оглянуть закон и порядок словопроизводства, чтобы осмыслить речь свою… — всё раскинуто врозь; одним словом это не словарь… это список, сборник слов… без связи и смысла, для крайне ограниченного употребления, и более для иностранца, чем для русского.

Второй способ, корнесловный, очень труден на деле, потому что знание корней образует уже по себе целую науку и требует изучения всех сродных языков, не исключая и отживших. К тому же этот способ основан на началах шатких, где без натяжки не обойдешься. Сверх того при отыскании слов корнесловный порядок предполагает в создателе и читателе одинаковый взгляд и убеждения насчет отнесения слова к тому или иному корню… Поэтому требуется особый, объёмистый указатель и необходимо отыскивать каждое слово дважды, а это докучает и утомляет».

Даль решился собрать по семьям, или гнездам все очевидно родственные по смыслу слова. А в азбучном порядке есть указания, где искать каждое необходимое слово. Такой словарь Даль представляет себе настольной книгой каждого образованного человека. « В этом словаре под каждым главным, родовым или собирательным словом … должны быть размещены с подробным толкованием все подчиненные выражения, относящиеся к одному и тому же предмету». Словарь состоит из целого ряда статей, в каждой из которых объяснены десятки и сотни слов. «Если мы находим на своём месте слова: гора, цепь, кряж, отрог, хребет, сырт, курган, холм, сопка, угорье, изволок, взлобок, скала, отпрядыш, камень и пр., то всех этих слов никто в случае надобности отыскать и собрать не может, а равно не найдет их сравнительного объяснения, которое одно только в состоянии дать истинное понятие об их значении». Но! «все речения эти, как и множество, подобных им, совокуплены и объяснены сравнительно под общим понятиям «гора», выражающим всякое возвышение земной поверхности».

И так как запасами и заготовками для Даля были не просто столбики услышанных слов, но стоящая за словами жизнь во всей полноте, то Толковый словарь явил собой энциклопедическое сочинение. Рассматривая родовые отношения гроздей слов, Даль нашел общий закон их взаимосвязи. Этот закон даёт правила образования слов звеньями, цепью, начиная обычно с глагола. И Даль добавляет: «как верно схвачена была К. Аксаковым, при рассмотрении им глаголов, жизненная, живая сила нашего языка! Глаголы наши никак не поддаются мертвому духу такой грамматики, которая хочет силою подчинить их одним внешним признакам; они требуют признания в них силы самостоятельной, духовной… своего значения и смысла». «Кажется, будущая грамматика наша должна будет пойти сим путём, т.е. развивать наперёд законы словопроизводства, разумно обняв дух языка, а затем уже обратиться к рассмотрению каждой из частей речи».

При объяснении и толковании слов Даль передавал смысл «одного слова другим, а тем паче десятками других, и это вразумительнее всякого определения, а примеры ещё более поясняют дело. Каждое из объяснительных слов найдётся опять на своём месте, и там в свою очередь объяснено подробнее тождесловами».

Так понял Даль настоятельную потребность следовать призванию своему, назначению, предопределению. Среди сокровищ, вошедших в Словарь в числе примеров, — пословицы и поговорки как коренные русские изречения, занимают первое место; их свыше 30 тысяч… «Кому они не любы, тот легко может перескочить через них, а иной может быть, вникнув в дюжий склад речи, увидит, что тут есть чему поучиться».

Словари, которые были до Даля, действительно были нетолковыми. Даже академический словарь (областной), был издан сырьём, как запасы были доставлены. То есть это не труд ученого братства, а подарок не входившего в рассмотрения рукописи издателя. И Даль спрашивает: может быть, Словарю не стоило давать название Толкового словаря, а назвать «Запасы для Толкового словаря»? Но сам же отвечает: «Если словари, которые были доселе, назывались не запасами, а словарями, то, как же общий свод их, с прибавкою свыше 80 тысяч слов (конкретно, 83 – А.М.), с объяснениями и примерами гораздо более полными и цельными, не назвать словарём?». Даль объяснил и снабдил примерами около 200 тысяч слов.

И ещё Даль писал: «Вместо «русского» сказано «великорусского». Кажется, это будет точнее и правильнее, — и объяснял, — малорусское и белорусское наречия, не говоря уже о прочих славянских языках … исключены, по крайности стали не обязательны для словаря, а могли войти в него кое-где, по неразрывной своей связи с целым, для пояснений и толкований».

Да, священный язык наш обрёл своего Светоча. Проблемы, стоящие перед Далем, ему удалось одолеть лишь потому, что чувство любви и вкус к чистоте и жизненности языка, а также безграничное трудолюбие подвигли этого подвижника Земли Русской. Словарь содержит 200 тысяч слов. (для сравнения — в еврейском, на котором написана Библия, лишь 15 тысяч).

Биограф Даля, В. Порудоминский, пишет: «Толковый словарь Даля берут в руки не для того лишь, чтобы отыскать нужное слово…» «его открывают как величайшую сокровищницу языка нашего. Как богатейшее собрание пословиц – хранилище народной мудрости. Его читают как повесть. Его изучают как своеобразную энциклопедию жизни русского народа».

Даль был признателен в своем гигантском труде не только предшествующим словарям, но всем сообщавшим ему в течение последних 25 лет по его просьбам сборники слов, заметки, объяснения и запасы. Сделаем, однако, заметку о словарях – предшественниках. «В областной словарь Академии наук вошло всё без разбора, что присылали по должности уездные учителя, и с теми же безобразными объяснениями, … утратившими всякий толк и смысл, однобокими или неверными. В словаре этом от А до У (от аза до ужицы) тянется путаница по недоумению, как быть с нашей грамматикой, которая сбила с толку целое ученое братство, чем принятые правила и доказали несостоятельность свою».

На эту насильственность и несостоятельность грамматики указывали и предшественники Даля: Востоков, а тем более Греч и К.Аксаков.

Даль признавал, что он сам не избежал ошибок и недочетов в своём словаре, но чтобы их устранить, надо было бы прожить два или три века. «Но, — писал он, — при самых простых, обиходных глаголах в словарях наших недостаёт половины производных: при глаголе «давать» у меня добавлено противу других словарей 11 слов.., при глаголе «давить»- 14.., «жалеть»- 19, «дарить»- 26 и т.д.. Я не выбираю на выбор, а беру примеры сподряд».

Вот такой был некорыстный труд, коему конца он никогда не чаял увидеть. А помощников или сотрудников в отделке словаря у него не было. Ибо очень трудно найти людей, безвозмездно целые годы жизни своей работающих не на себя, как батрак. Поэтому весь капитальный труд выполнен самим Далем. А в наше время не раз было отмечено, что это труд нескольких научно-исследовательских институтов!

Даль был награждён Ломоносовской премией Академии Наук и избран Почётным академиком. Выступая перед Обществом Русской Словесности, Даль говорил, что мы (т.е. интеллигенция) до того шатко знаем свой язык, что вместо «обыденный» употребляем «обиходный», вместо «обознаться» — «опознаться»… И таких примеров тысячи. « А вместе с тем мы наполняем язык длинными жесткими словами, по сути своей чужими русскому языку. «Где эти семипяденные слова, с толкотнею четырех согласных подряд, в народе? Народ не говорит «предохранительная оспа», а говорит «охранная», не говорит «по воспрепятствовавшим обстоятельствам», а говорит «сталась помеха». В «собственном дому» — да почему же не в «своём»? Или разносный с почты не найдёт меня в своем доме? И «собственность» вытеснила родное слово «соб»… Если чужое слово принимается в другой язык, то по крайней мере позвольте переиначить его настолько, насколько требует дух того языка: он господин слову, а не слово ему!».

И ещё: «Мне случалось слышать от людей, впрочем, умных и уважительных, … что всё равно какими словами не объясняться… — лишь бы в том, что пишешь, был ум, сердце, душа и жизнь… Это убеждение ошибочное и вредное, как всякая ложь и ошибка: оно растлевает ум и сердце». В своём словаре Даль старался объяснить в первую очередь слова забытые, затёртые невниманием, а самые простые, всем известные значения, как он выражался, «нечего жевать».

Словарь Даля получил еще другое значение – в бытовом, этнографическом отношении он указывал на происхождение и сродство поколений, и потому областное наречие или говор не могут быть оставлены без внимания этнографом. О себе Даль говорил: «У меня данных много, есть заметки и образцы наречий почти всех уездов, не только каждой губернии, я редко затрудняюсь узнать по говору родину крестьянина».

Даль поистине отдал все силы, всё время и все глаза словарю. Его Словарь – это жар-птица, которую он поймал, сослужив главную Службу своей жизни. Кроме того, он указал или исправил множество слов искаженных в областном словаре Академии наук. А ещё множество так называемых офенских слов (воровского жаргона), т.е. сочиненных или искаженных Даль не принял из академического словаря.

Словарь Даля называют Русской Библией.

Французский писатель и философ 16 века М.Монтень сказал: «Пусть учитель, объясняя что-нибудь, покажет это ученику с сотни сторон и применит это к множеству различных предметов, чтобы проверить, понял ли ученик как следует и в какой мере усвоил это». Вот Даль и научал нас понимать объект познания с разных сторон! Его сознание проникло, по сути, в законы Бытия, ему была дана творческая сила, он оплодотворил пространство собранными формулами огненными. Даль был дан России для того, чтобы знания, высказанные правым словом, мы воспринимали не формально — лексически, а содержательно и глубоко! Его тождесловы исходят от народа, это синонимические преобразования на уровне сознания народа. Это показатель того, что русскому народу органически присуще творческое (а не догматическое) осознание лексических форм языка и их преобразование при посредстве процессно-образного мышления. Вся передовая Россия увидела в Словаре Даля новый духовный и культурный подход ко всем вопросам жизни как государства, так и частных обиходов.

Список литературы .

1. Порудоминский В.И. Даль /В.И.Порудоминский. – М.: Молодая гвардия. Вып.17(505), 1971, 384 с.
2. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка /В.И.Даль. – М.: Русский язык, Том1-4, 1989 – 1990, 2717 с. (ссылки на страницы по 1-му тому).
3. Монтень М. Советы мудреца / М.Монтень – М.:Олма Медиа Групп, 2010, 303 с.

К 150-летию выхода в свет «Толкового словаря живого великорусского языка»

В 1866 г., полтора столетия назад, публикацией заключительного четвертого тома, завершилось издание «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля (1801-1872), русского писателя, этнографа, фольклориста и лексикографа.

Это громадный труд, казалось бы непосильный для одного человека. В словарь вошло около 200 000 слов и 30 000 пословиц, поговорок, загадок и присловий, поясняющих значение и употребление приводимых слов. Даль отдал своему словарю 53 года упорного труда. Удивительно, но он не был профессиональным филологом. Морской офицер, военный врач, хирург, офтальмолог, преуспевающий чиновник, достаточно высоко поднявшийся по карьерной лестнице... За свою жизнь Владимир Иванович попробовал себя в разных профессиях и многого добился, успел получить два образования, вот только филологического у него не было. Не был он, сын немца и полунемки-полуфрацуженки и русским по национальности, хотя справедливо считал себя таковым по духу и мысли. Однако этот человек, влюбленный в русский язык, русский фольклор, русские обычаи и традиции, сделал больше, чем иные титулованные ученые-лексикографы.

В.И. Даль родился 10 (22) ноября 1801 г. в поселке Луганский завод (в наши дни г. Луганск, Украина). С родным городом связан литературный псевдоним Даля – Казак Луганский. В доме, где он жил, ныне музей. Лингвистические способности будущий лексикограф по-видимому унаследовал от родителей: обрусевшего датчанина Ивана Матвеевича Даля, знавшего восемь языков и матери, Марии Христофоровны, в девичестве Фрейтаг, владевшей пятью языками. Не удивительно, что впоследствии В.И. Даль знал не менее 12 иностранных языков.

Получив хорошее и разностороннее домашнее образование, Даль продолжил учебу в Морском кадетском корпусе. По собственным воспоминаниям, сразу после выпуска в марте 1819 г. он, юный мичман, по дороге к месту службы в Николаев «положил бессознательно основание к … словарю, записывая каждое слово, которое дотоле не слышал». Работа над «Толковым словарем…» стала главным, но не единственным делом жизни. В 1826 года Даль поступил в Дерптский университет на медицинский факультет, в годы русско-турецкой войны 1828-1829 гг. и польской компании (1831 г.) служил военным врачем, впоследствии трудился ординатором в Петербургском военно-сухопутном госпитале, где показал себя блестящим хирургом. Не оставлял он медицинских занятий и позднее, считался даровитым офтальмологом и гомеопатом.

Ко времени врачебной работы Даля относятся его литературные дебюты: в 1830 г. в журнале «Московский телеграф» увидела свет его повесть «Цыганка», а в 1832 г. напечатали ««Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». «Сказки…» принял в штыки управляющий III отделением А.Н. Мордвинов, который подал на автора донос на высочайшее имя. Даля арестовали прямо в госпитале во время обхода больных и только заступничество В.Л. Жуковского, воспитателя наследника цесаревича Александра Николаевича (будущего императора Александра II), спасло его от казавшегося неотвратимым заключения. Большую часть тиража уничтожили. Один из немногих оставшихся у него экземпляров автор преподнес А.С. Пушкину, был благосклонно и дружески принят поэтом и стал его добрым знакомым.

В 1833 г. Даль в очередной раз сменил поприще, став чиновником по особым поручениям при Оренбургском военном губернаторе В. А. Перовском. Когда Пушкин собирал материалы для своей «Истории Пугачева» его спутником в оренбургских степях закономерно стал служивший в Оренбуржье Даль. Он был также у постели умирающего поэта в январе 1837 г. в качестве друга и врача. Пушкин перед смертью подарил ему золотой перстень-талисман с изумрудом со словами: «Даль, возьми на память».

Впоследствии В.И. Даль служил в столице, где заведовал канцелярией министра внутренних дел. Но его не привлекала, казалось бы, вполне успешная карьера чиновника, а более всего занимала научная и литературная работа. Составление словаря и работа по собиранию фольклора представлялись ему затруднительными в столице и он пожертвовал службой ради науки, добившись назначения на должность управляющего нижегородской удельной конторой. В Нижнем Новгороде он закончил «Пословицы русского народа». После выхода в отставку в 1859 г. в чине действительного статского советника Даль всецело посвятил себя составлению словаря. Первый том увидел свет в 1863 г., а последний, как уже говорилось, в 1866 г. За несколько дней до смерти уже тяжко больной Владимир Иванович продиктовал дочери четыре словарные статьи для второго издания его главного дела жизни - Толкового словаря живого великорусского языка.

В.И. Даль о России, русском языке и своем словаре

Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю на русском.

Я полезу на нож за правду, за отечество, за русское слово, язык!

Писал его [Толковый словарь живого великрусского языка. – С.Б.] не учитель, не наставник, не тот, кто знает дело лучше других, а кто более многих над ним трудился; ученик, собиравший весь век свой по крупице то, что слышал от учителя своего, живого русского языка...

Словарь, словник, словотолковник, словотолк м. словарик, словарчик; словаришка; словарища; речник, лексикон; сборник слов, речений какого-либо языка, с толкованием или с переводом. Словари бывают общие и частные, обиходные и научные и пр. Словарный, к нему относящ. Словарник, составитель, сочинитель словаря.

Мало славы служить из одной корысти; нет послужи-ка ты под оговором, под клеветою, верою и правдою, как служат на Руси, из одной ревности да из чести.

Не может же русский человек быть счастлив в одиночку, ему нужно участие окружающих, а без этого он не будет счастлив.

Россия погибнет только тогда, когда иссякнет в ней православие.

Язык есть вековой труд целого поколения.

Пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный.
Пословицы, поговорки, прибаутки, рождаясь в недрах народных масс, говорят о здоровом, могучем организме.

Язык не пойдет в ногу с образованием, не будет отвечать современным потребностям, если не дадут ему выработаться из своего сока и корня, перебродить на своих дрожжах.

Заметка составителя (С.В. Бушуев)

Поиск по электронному каталогу Российской государственной библиотеки дает 104 тома Толкового словаря живого великорусского языка В.И. Даля. Это разнообразные издания, начиная с первого прижизненного и заканчивая современными. Есть и многочисленные онлайн версии словаря (см. напр. или ), которые удобны для поиска конкретной словарной статьи. В связи со 150-летней годовщиной выхода в свет словаря В.И. Даля мы считаем нужным обратить внимание на «виновника торжества» - первое издание «Толкового словаря» 1863-1866 гг. Оно доступно для просмотра в формате точной цифровой копии оригинала и представляет научную и библиофильскую ценность (ссылки см. ниже). Кроме того, читатель найдет в этой тематической подборке собранные В.И. Далем сказки и пословицы, созданные им литературные произведения. В подборку, в отличие от этой заметки, мы включили только те имеющиеся в НЭБ и Электронной библиотеке РГБ сочинения, которые доступны для онлайн просмотра.

Понятно, что приведенные здесь материалы лишь малая толика научного и литературного наследия великого Российского ученого и писателя. Более полная его панорама представлена в подготовленном научно-исследовательским отделом библиографии РГБ биобиблиографическом указателе «Владимир Иванович Даль. Жизнь и творчество» (сост. О.Г. Горбачева. Ред. Т.Я. Брискман; Библиогр. ред. Е.А. Акимова. М., 2004; доступен для чтения онлайн). Фундаментальный труд на ту же тему – объемистый том более чем в 800 страниц: «В. И. Даль: Биография и творческое наследие : биобилиографический указатель» (сост. Н.Л. Юган,. К.Г. Тарасов; научн. ред. Р. Н. Клеймёнова; библиогр. ред. Л.М. Кулаева. - М.: ФЛИНТА: Наука, 2011).

С биографией и трудами В.И. Даля можно познакомиться в следующих изданиях:

Даль Владимир Иванович [[Текст] :] : Документы. Письма. Воспоминания / [сост. : Г. П. Матвиевская и др.] . - Оренбург: Оренбургское кн. изд-во, 2008 - 542, с., портр.

Матвиевская Г.П. Владимир Иванович Даль, 1801-1872 / / Г.П. Матвиевская, И.К. Зубова; Отв. ред. Э.Н. Мирзоян. - М. : Наука, 2002 - 221, с.ил., портр. - (Научно-биографическая литература: Сер. / Рос. акад. наук).

ПорудоминскийВ.И. Даль. . - Москва: Мол. гвардия, 1971 [вып. дан. 1972] - 384 с.

(Жизнь замечательных людей. Серия биографий Вып. 17 (505))

Братья Гримм успели довести свой словарь только до буквы F; закончен он был лишь в 1971 году. . Мало того, что словарь Даля стал необы-чайно важным текстом сам по себе — национальным сокровищем, источником истинно народного слова для поколений русских людей; вокруг него выросла собственная мифология.

2. Каждое слово в названии словаря неслучайно

Титульный лист первого тома первого издания «Толкового словаря живого великорусского языка». 1863 год

Словарь Даля с самого начала был полемическим предприятием— автор противопоставлял его словарям, которые готовились учеными Российской академии (с 1841 года — Академии наук). В знаменитом названии «Толковый словарь живого великорусского языка» читается боевая программа, отчасти расшифрованная самим автором в предисловии.

а) словарь толковый, то есть «объясняющий и растолковывающий» слова на конкрет-ных примерах (зачастую удачный пример подменяет элемент толкования). «Сухим и никому не нужным» определениям академического словаря, которые «тем мудренее, чем предмет проще», Даль противопоставил описания тезау-русного типа: вместо определения слова «стол» он перечисляет составные части стола, типы столов и т. д.;

б) словарь языка «живого», без лексики, свойственной только церковным книгам (в отличие от словаря Академии, который, в соответствии с установ-ками , назывался «Словарь церковнославянского и русского языка»), с осторожным использованием заимствованных и калькированных слов, но зато с активным привлечением диалектного материала;

в) словарь языка «великорусского», то есть не претендующий на охват украин-ского и белорусского материала (хотя, под видом «южных» и «западных» диа-лектных слов, в словарь вошло немало и с этих территорий). Наречия «Малой и Белой Руси» Даль расценивал как нечто «совсем чужое» и непонятное носителям собственно русского языка.

По замыслу словарь Даля — не только и не столько литературный («мертвые» книжные слова составитель недолюбливал), но и диалектный, причем не опи-сывающий какое-то локальное наречие или группу диалектов, а охватывающий самые разные говоры языка, распространенного на огромной территории. При этом Даль, хотя и был этнографом, много путешествовал и интересовался разными аспектами русской жизни, не ездил специально в диалектологи-ческие экспедиции, не разрабатывал анкет и не записывал целых текстов. Он общался с людьми проездом по другим делам (так было записано легендарное замола-живает ) или слушал в крупных городах речь приезжих (так были собраны по-следние четыре слова словаря, по поручению умирающего Даля записанные у прислуги).

Небезызвестную и в наше время методику сбора материала — «за зачет» — описывает в своих мемуарах Петр Боборыкин:

«…ходили к нему [Далю] учителя гимназии. Через одного из них, Л-на, учителя грамматики, он добывал от гимназистов всевозможные поговорки и прибаутки из разночинских сфер. Кто доставлял Л-ну известное число новых присловий и поговорок, тому он ставил пять из грамматики. Так, по крайней мере, говорили и в городе [Нижнем Новгороде], и в гимназии».

3. Даль соcтавил словарь в одиночку

Владимир Даль. Портрет работы Василия Перова. 1872 год

Пожалуй, самое впечатляющее в истории создания словаря — то, как его автор, при этом не профессиональный лингвист, собрал материал и написал все ста-тьи в одиноч-ку. Большие авторитетные словари делали и делают самостоя-тельно не только в XIX веке, в эпоху универсальных талантов, но и во времена, более к нам близ-кие, — вспомним «Словарь русского языка» Ожегова Впрочем, Ожегов очень активно использовал наработки коллективного словаря Ушакова, в подготовке которого участвовал и сам. , «Этимологический словарь русского языка» Фасмера или «Грамматический словарь русского языка» Зализняка. Такие словари, пожалуй, даже более целостны и более удачны, чем громоздкие продукты многоголовых коллек-тивов, у которых проект не ограничен сроками человеческой жизни, никто никуда не торопится, постоянно меняется замысел, кто-то работает лучше, кто-то хуже, и все — по-разному.

Некоторыми внешними источниками, в том числе собранными Академией, Даль все же пользовался (вспомним, как учитель гимназии записывал для него «присловья и прибаутки»), хотя и постоянно жаловался на их ненадежность, старался каждое слово перепроверить, а не перепроверенные помечал знаком вопроса. Тяжесть огромной работы по сбору, подготовке к печати и корректуре материала постоянно вызывала у него прорывающиеся на страницы словаря сетования (см. ниже).

Однако собранный им материал оказался в целом достоверным, достаточно полным и необходимым для современного исследователя; это свидетельство того, какими острыми были его языковой слух и чутье — при всем недостатке научных сведений.

4. Как главное дело Даля словарь был оценен только после его смерти

Даль поздно стал известен как лексикограф: в прозе он дебютировал еще в 1830 году, а первый выпуск первого тома «Толкового словаря живого великорусского языка» вышел только в 1861-м При этом, если взять переплетенный первый том первого издания, то на титульном листе стоит 1863 год. Мало кто знает, что словарь, как и многие другие издания XIX века, выходил отдельными выпусками (имевшими собственные обложки и титульные листы), которые потом переплетались в тома; при этом обложки и титулы выпусков обычно просто выбрасывали, и лишь в немногих экземплярах они сохранились. .

Несмотря на премию, которой был удостоен далевский словарь при его жизни, и обширную полемику в печати, современники, судя по мемуарам, нередко воспринимали интерес к языку и составление русского лексикона лишь как одно из разносторонних далевских талантов и чудачеств. На виду были другие, раньше проявившиеся аспекты его яркой личности — литератор, автор попу-лярных сказок и рассказов из народной жизни под псевдонимом Казак Луган-ский, военный врач, инженер, общественный деятель, эксцентрик, искушен-ный этнограф. В 1847 году Белинский писал с горячей похвалой:

«…из его сочинений видно, что он на Руси человек бывалый; воспо-минания и рассказы его относятся и к западу и к востоку, и к северу и к югу, и к границам и к центру России; изо всех наших писателей, не исключая и Гоголя, он особенное внимание обращает на простой народ, и видно, что он долго и с участием изучал его, знает его быт до малейших подробностей, знает, чем владимирский крестьянин отличается от тверского, и в отношении к оттенкам нравов, и в отно-шении к способам жизни и промыслам».

Вот тут бы Белинскому и сказать о языке далевской прозы, о народных словечках — но нет.

Даль, безусловно, входил в галерею «русских чудаков», «оригиналов» XIX сто-летия, увлекавшихся разными необычными и непрактичными вещами. Среди них были спиритизм (Даль завел «медиумический кружок») и гомеопатия, которую Даль сначала пылко критиковал, а потом сделался ее апологетом. В узком кружке коллег-врачей, который собирался у Даля в Нижнем Новго-роде, разговаривали по-латыни и играли в шахматы вчетвером. По словам коллеги-хирурга Николая Пирогова, Даль «имел редкое свойство подражания голосу, жестам, мине других лиц; он с необыкновенным спокойствием и самою серьезною миною передавал самые комические сцены, подражал звукам (жужжанию мухи, комара и проч.) до невероятия верно», а также виртуозно играл на органчике (губной гармошке). В этом он напоминал князя Владимира Одоевского — тоже прозаик, одобренный Пушкиным, тоже сказки, тоже музыка, спиритизм и эликсиры.

Что главное дело Даля — словарь, заметили, по сути, уже после его смерти Первое издание словаря было завершено в 1866 году. Владимир Иванович Даль умер в 1872-м, а в 1880-1882 годах вышло подготовленное автором второе, посмертное издание. Оно набиралось со специального авторского экземпляра первого издания, в котором в каждый разворот вшито по пустому листу, где Даль записывал свои дополнения и исправления. Этот экземпляр сохранился и находится в отделе рукописей Российской национальной (Публичной) библиотеки в Петербурге. . Так, в 1877 году в «Дневнике писателя» Достоевский, обсуждая значения слов, употребляет в почти нарицательном смысле сочетание «будущий Даль». В следующую эпоху это понимание станет общепризнанным.

5. Даль считал, что грамота опасна для крестьян

Сельская бесплатная школа. Картина Александра Морозова. 1865 год Государственная Третьяковская галерея / Wikimedia Commons

Большой резонанс у современников вызывала общественная позиция Даля: в эпоху великих реформ он видел опасность в том, чтобы учить крестьян грамоте — без иных мер «нравственного и умственного развития» и реального приобщения к культуре.

«…Грамотность по себе не есть просвещение, а только средство к дости-жению его; если же она употреблена бу-дет не на это, а на другое дело, то она вредна. <…> Позвольте человеку высказать убеждение свое, не стесняясь воз-гласами, ревнители просвещения, хотя во уважение того, что у это-го человека под рукою 37 тыс. крестьян в девяти уездах и девять же сельских училищ. <…> Умственное и нравственное образо-вание может достиг-нуть значительной степени без грамоты; напротив, грамота, без всякого умственного и нравственного образования и при самых негодных примерах, почти всегда доводит до худа. Сделав чело-века грамотным, вы возбудили в нем потребности, коих не удовлетво-ряете ничем, а покидаете его на распутье. <…>

Что вы мне ответите на это, если я вам докажу именными списка-ми , что из числа 500 чел., обучавшихся в 10 лет в девяти сельских учили-щах, 200 человек сделались известными негодяями?»

Владимир Даль. «Заметка о грамотности» (1858)

Об этой идее Даля упоминает множество публицистов и литераторов эпохи. Демократ Некрасов иронически писал: «На грамотность не без искусства / Накинулся почтенный Даль — / И обнаружил много чувства, / И благородство, и мораль», а мстительный Щедрин по своему обыкновению припоминал это неодно-кратно, например: «…Даль в оное время отстаивал право русского мужи-ка на безграмотность, на том основании, что научите, дескать, слесаря грамоте, он сейчас же начнет ключи к чужим шкатулкам подделывать». Спустя годы философКонстантин Леонтьев с сочувствием вспоминал антипедагогический пафос Даля в статье с красноречивым названием «Чем и как либерализм наш вреден?», где жаловался на либералов, отвечающих «смехом или молчанием» «человеку прямому или не боящемуся самобытной мысли».

Прижизненная репутация мракобеса замечательна и своим широким распро-странением, и тем, как она быстро забылась — уже на рубеже веков, не говоря про советское время, Даль воспринимался как просветитель и народник.

6. Слово «руский» Даль писал с одним «с»

Полное название словаря Даля достаточно широко известно, а многие вспом-нят и то, что по старой орфографии слова «живаго великорусскаго» пишутся через «а». Но мало кто замечает, что второе из этих слов Даль писал на самом деле через одно «с». Да, собиратель русского слова настаивал на том, что оно именно «руское». В самом словаре приведено такое объяснение:

«Встарь писали Правда Руская; только Польша прозвала нас Россией, россиянами, российскими, по правописанию латинскому, а мы пере-няли это, перенесли в кирилицу свою и пишем русский!»

Историко-лингвистические суждения Даля часто неверны: конечно, название Россия — исторически не польское и не латинское, а греческое, да и в древне-русском слово рус-ьск-ий , со вторым «с» в суффиксе, вполне было. Двойных согласных Даль не жаловал и в целом (как мы видим по слову кирилица ).

Лишь в начале XX века лингвист Иван Бодуэн де Куртенэ, готовивший третье издание словаря, ввел в текст нормативное написание (с двумя «с»).

7. В словаре Даля действительно есть выдуман-ные им слова, но очень мало

Среди массовых представлений о словаре Даля есть и такое: Даль всё (или мно-гое) придумал, сочинил, люди так на самом деле не говорят. Оно довольно рас-пространено, вспомним хотя бы яркий эпизод из «Моего века…» Мариенгофа:

«В библиотеке у отца, конечно, был и толковый словарь Даля. Этой кни-ге, по-моему, цены нет. Какое богатство словесное! Какие поговорки! Пословицы! Присказки и загадки! Разумеется, они примерно на одну треть придуманы Далем. Но что из того? Ничего. Важно, что хорошо придуманы. Этот толковый словарь в переплете, тисненном золотом, являлся не просто любимой книгой Настеньки, а каким-то ее сокро-вищем. Она держала его у себя под подушкой. Читала и перечитывала каждодневно. Как старовер Библию. От него, от Даля, и пошла эта Настина чудная русская речь. А когда она впервые приехала в Пензу прямо из своей саранской деревни Черные Бугры, ничего такого и в помине не было — говорила Настенька обычно, серовато, как все».

В «Докторе Живаго» Пастернака есть не столь восторженное выражение той же мысли: «Это своего рода новый Даль, такой же выдуманный, лингвистическая графомания словесного недержания».

Много ли на самом деле придумал Даль? Все ли в его словаре «живое велико-русское»? Конечно, есть в словаре и книжные неологизмы, причем совсем свежие: например, выражение в мартобре , как «говорят в память Гоголю», и слово декабрист , как «называли бывших государственных преступников». А что же сочинил сам лексикограф?

Этнографическое отделение Русского географического общества, награждая словарь Даля Золотой Константиновской медалью, попросило составителя вносить в словарь слова «с оговоркою, где и как они были сообщены соста-вителю», чтобы избежать нарекания, «что он помещает в словарь народного языка слова и речи противные его духу, и следовательно, по-видимому, вымышленные». Отвечая на это замечание (в статье «Ответ на приговор», напечатанной в первом томе словаря) Даль признался, что изредка вводит в словарь слова, «не бывшие доселе в употреблении», например ловкосилие , в качестве толкования-замены для иностранных слов (гимнастика ). Но ставит их не в качестве самостоятельных статей, а только среди толкований, причем со знаком вопроса, как бы «предлагая» их для обсуждения. Другим схожим приемом было употребление слова, реально существующего в каком-нибудь диалекте для толкования иностранного (например, живуля — автомат  ЖИВУЛЯ , живулька, ж. вологодск. плотояд-ное насекомое, блоха, вошь и пр. || Все жи-вое, но неразумное. Сидит, живая живуличка на живом стульчике, теребит живое мясцо? || Младенец. || Автомат?» ), «в таком значении, в каком оно, может быть, досель не принима-лось» (то есть придумывается новое значение для реально существующего слова — так называемый семантический неологизм). Оправдывая включение в словарь многообразных необычно звучащих отглагольных имен (посабли-ванье , пособ-ленье , пособ и пособка ), Даль ссылался на то, что они образуются «по живому составу нашего языка» и что ему не на что сослаться, как только на «русское ухо». На этом пути у него был авторитетнейший предшествен-ник — Пушкин, писавший почти так же:

«В журналах осуждали слова: хлоп , молвь и топ как неудачное нововведение. Слова сии коренные русские. „Вышел Бова из шатра прохладиться и услышал в чистом поле людскую молвь и конский топ“ (Сказка о Бове Королевиче). Хлоп употребляется в просторечии вместо хлопание , как шип вместо шипения :

Он шип пустил по-змеиному.
(Древние русские стихотворения)

Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка».

«Евгений Онегин», примечание 31

В целом процент «придуманного» у Даля очень невысок, и исследователи выявляют такие слова без труда: Даль сам указал, к каким типам они относятся.

Большое количество слов, отмеченных Далем, не только подтверждаются современными диалектологическими исследованиями, но и убедительнейше демонстрируют свою реальность через сопоставление с древнерусскими памятниками, в том числе недоступными Далю даже теоретически. Например, в новгородских берестяных грамотах, которые находят с 1951 года (в том числе в древнейших — XI-XIII веков), есть параллели с известными по Далю слова-ми: вкупиться — стать компаньоном в деле, выжля — гончий щенок, доведка — дознание, расследование, лодьба — рыба, порода сига, повоец — женский убор, то же, что повойник, полох — переполох, попред — сначала, почтуха — почет-ный дар, прикинуть — добавить, приосведомиться — осведомиться при случае, присловье — дурная слава, сдеть — снять, способиться — устроить дело, ста-ток — имущество, тула — укромное место, черевная рыба — непотрошеная; а также с фразеологизмами пропасть из глаз , кланяйся деньгам своим (послед-ний нашелся почти дословно в письме XIII века).

8. Порядок в словаре — не строго алфавитный

В словаре Даля около 200 тысяч слов и около 80 тысяч «гнезд»: однокоренные бесприставочные слова стоят не по алфавиту, сменяя друг друга, а занимают общую большую статью с отдельного абзаца, внутри которой иногда допол-нительно сгруппированы по семантическим связям. Похожим образом, только еще радикальнее, был выстроен и первый «Словарь Академии Российской». «Гнездовой» принцип, может быть, не очень удобен для поиска слов, но пре-вращает статьи словаря в увлекательное чтение.

С другой стороны, отдельными статьями, что также непривычно для нашего вре-мени, стоят предложно-падежные сочетания, «выпавшие» из гнезда (очевид-но, Даль осознавал их как пишущиеся раздельно наречия). К ним относится и одна из самых запоминающихся статей словаря:

НА ВÓДКУ, на вино, на чай, на чаёк, подарок мелкими деньгами за услугу, сверх ряды. Когда Бог создал немца, француза, англичанина и пр. и спросил их, довольны ли они, то они отозвались довольными; русский также, но попросил на водку. Приказный и со смерти на вино просит (лубочн. картина). Мужика из воды вытащишь, он и за это на водку просит . Навóдочные деньги , начайные, данные на водку.

9. Даль был плохим этимологом

В установлении родства слов и их принадлежности к общему гнезду Даль часто ошибался. Лингвистического образования у него не было Впрочем, в ту эпоху оно еще было редкостью, да и не являлось непременным атрибутом профессионала: например, великий славист (и тоже составитель бесценного словаря, только древнерусского) Измаил Иванович Срезневский был юристом. , да и в целом науч-ный подход к языку был Далю чужд — пожалуй, даже сознательно. В «Напут-ном слове» к словарю он признавался, что с грамматикой

«искони был в каком-то разладе, не умея применять ее к нашему языку и чуждаясь ее, не столько по рассудку, сколько по какому-то темному чувству, чтобы она не сбила с толку…»

На второй же странице мы видим, хотя и со знаком вопроса, сближение слов абрек (хотя, казалось бы, помечено, что оно кавказское!) и обрекаться . Далее, Даль объединяет в одном гнезде дышло (заимствование из немецкого) и ды-шать , простор и простой и многие другие, а ряд однокоренных слов, наоборот, не сводит. Впоследствии ошибочное разбиение на гнезда было по возможности исправлено в издании под редакцией И. А. Бодуэна де Куртенэ (см. ниже).

10. Словарь Даля можно читать подряд, как художественное произведение

Даль создал словарь, который можно не только использовать как справочник, но и читать как сборник очерков. Перед читателем встает богатая этногра-фическая информация: конечно, она не относится к словарному толкованию в узком смысле, но без нее сложно представить житейский контекст самих терминов.

Вот что такое рукобитье — двумя-тремя словами и не скажешь:

«битье по рукам отцов жениха и невесты, обычно покрыв руки полами кафтанов, в знак конечного согласия; конец сватовства и начало свадеб-ных обрядов: помолвка, сговор, благословенье, обрученье, зарученье, большой пропой…»

Вот еще пример, живо рисующий атмосферу свадьбы:

«Сваха на свадьбу спешила, рубаху на мутовке сушила, повойник на пороге катала!»

Читатель может узнать про эпистолярный этикет предыдущих поколений:

«Встарь государь или осударь употребляли безразлично, вм. господин, барин, помещик, вельможа; поныне царю говорим и пишем: Всемило-стивейший Государь ; велик. князьям: Милостивейший Государь ; всем частным лицам: Милостивый Государь [отцы наши писали, к высшему: милостивый государь ; к равному: милостивый государь мой ; к низшему: государь мой ]».

Удивительная по подробности энциклопедическая статья дается при слове лапоть (которое попало в гнездо лапа ). Отметим привлечение не только «живого великорусского», но и «малорусского» (украинского, конкретнее, черниговского) материала:

ЛÁПОТЬ, м . лапоток; лаптишка, лаптища, м. постолы, юж. зап. (немецк. Ваsteln), короткая плетеная обувь на ножную лапу, по щиколодки, из лык (лычники), мочалы (мочалыжники, плоше), реже из коры ракиты, ивы (верзни, ивняки), тала (шелюжники), вяза (вязовики), березы (берестяники), дуба (дубовики), из тонких корней (коренники), из драни молодого дуба (дубачи, черниговск. ), из пеньковых оческов, разбитых ветхих веревок (курпы, крутцы, чуни, шептуны), из конских грив и хвостов (волосяники), наконец, из соломы (соломеники, курск. ). Лычный лапоть плетется в 5-12 строк, пучков, на колодке, кочедыком, коточиком (железн. крючок, свайка) и состоит из плетня (подошвы), головы, головашек (переду), ушника, обушника (каймы с боков) и запятника; но плохие лапти, в простоплетку, без обушника, и непрочны; обушник или кайма сходится концами на запятнике и, связываясь, образует оборник, род петли, в которую продеваются оборы. Поперечные лыка, загибаемые на обушнике, называются курцами; в плетне обычно десять курцев. Иногда лапоть еще подковы-ривают, проходят по плетню лыком же или паклею; а писаные лапти украшаются узорною подковыркою. Лапти обуваются на портяные и шерстяные подвертки и подвязываются оборами в переплет накрест до колена; лапти без обор для дома и двора, плетутся повыше обычного и зовутся: капцы, какоты, калти, бахилки, коверзни, чуйки, постолики, шептуны, бахоры, ступни, босовики, топыги и пр.

11. У Даля есть две статьи с картинками

Современная лексикография, особенно зарубежная, пришла к мысли, что тол-кование многих слов нельзя (или неоправданно сложно) давать без графиче-ской иллюстрации. Но полноценного авторитетного иллюстрированного русского толкового словаря пока, к сожалению, так и не появилось (можно назвать разве что «картинные словари» для иностранцев и недавние словари иностранных слов для русских). В этом Даль намного опередил не только свое, но и наше время: две статьи он снабдил картинками. В статье шляпа нарисо-вано, какие типы шляп бывают, и можно отличить по силуэту шпилек москов-ский от шпилька ровного , а кашник от верховки . А в статье говядина (гнездо говядо ) изображена задумчивая корова, разделенная на обозначенные цифрами части — среди них, кроме привычных грудины, рульки и филея, есть, напри-мер, подпашек и завиток.

Российская государственная библиотека

Российская государственная библиотека

12. Даль жаловался на тяжесть работы прямо в статьях

На страницах своего словаря Даль нередко жалуется на тяжесть предпринятого труда. Жалобы лексикографа — старый и почтенный жанр, на русской почве начатый Феофаном Прокоповичем , который перевел стихи французского гуманиста XVI века Скалигера так:

Если в мучителския осужден кто руки,
ждет бедная голова печали и муки.
Не вели томить его делом кузниц трудных,
ни посылать в тяжкия работы мест рудных.
Пусть лексики делает: то одно довлеет,
всех мук роды сей один труд в себе имеет.

Но труд Даля примечателен тем, что жалобы не вынесены в предисловие, а разбросаны по статьям (причем их количество закономерно нарастает в последних томах словаря):

Объем . Объем словаря велик, одному не подсилу.

Определить. Чем проще и обиходнее вещь, тем труднее определить ее общим и отвлеченным порядком; определите, например, что такое стол?

П . Это любимая согласная русских, особенно в начале слова (как в средине о ), и занимает собою (предлогами) четверть всего словаря.

Сообщник (в гнезде Сообща ). У Грима было много сообщников в составлении словаря.

Справить . Править набор для печати, держать корректуру. Больше листа в день этого словаря не справишь, глаз не станет.

В качестве своеобразного «приношения потомков» подвигу Даля можно рассматривать пример из составленного Г. О. Винокуром и С. И. Ожеговым четвертого тома словаря под редакцией Ушакова:

Сотрудник . Даль составил свой словарь один, без сотрудников.

13. Словарь Даля пережил второе рождение

Иван Бодуэн де Куртенэ. Около 1865 года Biblioteka Narodowa

Большую роль в истории словаря Даля сыграл Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ, один из величайших лингвистов в истории науки Достаточно сказать, что базовые лингвистические понятия фонемы и морфемы были придуманы его сотрудником, рано умершим Николаем Крушевским (Бодуэн ввел их в научный оборот), а основоположник новой западной лингвистики Фердинанд де Соссюр читал работы Бодуэна внимательно и ссылался на них. . Иван (Ян) Александрович был поляком, семья которого дерзко претендовала на происхождение от королевского дома Капетингов: его тезка, тоже Бодуэн де Куртенэ, в XIII веке сидел на завоеванном крестоносцами константинопольском престоле. По ле-генде, когда вышедшего на политиче-скую демонстрацию профессора отвели вместе со студентами в участок, Иван Александрович написал в полицейской анкете: «Король Иерусалимский». Страсть к политике не оставила его и позже: переселившись после рево-люции в независимую Польшу, Бодуэн защищал национальные меньшинства, в том числе русских, и чуть было не стал первым президентом Польши. И хорошо, что не стал: избранного президента через пять дней застрелил правый экстремист.

В 1903-1909 годах вышло новое (третье) издание словаря Даля под редакцией Бодуэна, пополненное 20 тысячами новых слов (пропущенных Далем или поя-вившихся в языке после него). Разумеется, лингвист-профессионал не мог оста-вить на месте смелую гипотезу о родстве слов абрек и обрекаться ; этимологии были исправлены, гнезда упорядочены, унифицированы, словарь стал более удобен для поиска, а «руский» язык стал «русским». Свои добавления Иван Александрович аккуратно обозначил квадратными скобками, проявив уважение и чуткость к первоначальному замыслу Даля.

Впрочем, в советское время эта версия словаря не переиздавалась, в частности из-за рискованных добавлений (см. ниже).

14. Русский мат был хорошо известен Далю, но добавлен в словарь уже после его смерти

В массовое сознание редакция Бодуэна де Куртенэ вошла не из-за собственно научной стороны: впервые (и чуть ли не в последний раз) в истории массовой отечественной лексикографии в словарь была включена обсценная лексика. Бодуэн обосновал это так:

«Лексикограф не имеет права урезывать и кастрировать „живой язык“. Раз известные слова существуют в умах громадного большинства народа и беспрестанно выливаются наружу, лексикограф обязан занести их в словарь, хотя бы против этого восставали и притворно негодовали все лицемеры и тартюфы, являющиеся обыкновенно большими любителями сальностей по секрету…»

Конечно, и самому Далю русский мат был прекрасно известен, но из традици-онной деликатности соответствующие лексемы и фразеологизмы в его словарь не вошли. Лишь в статье поматерному Даль изложил диалектологические взгляды на этот предмет:

ПОМАТЕРНОМУ , поматерну ругаться, сквернословить, матюгать, поносить похабно. Брань эта свойственна высокому, акающему, южн. и зап. наречию, а в низком окающем, сев. и вост. она встречается реже, а местами ее там и нет вовсе .

Профессор Бодуэн подошел к сюжету более основательно и включил всю ос-новную, как он выражался, «пошлую брань» на свои алфавитные места, заме-тив, в частности, что слово из трех букв «становится почти местоиме-нием». Это стало событием, а ссылки на не переиздававшийся в СССР бодуэновский словарь — популярным эвфемизмом:

Алексей Крылов, кораблестроитель. «Мои воспоминания»

«И все эти профессора и академики стали загибать такие выражения, что никакого словаря Даля выпуска 1909 года Именно в 1909 году вышел 4-й том словаря с буквой «Х». не надо».

Михаил Успенский. «Красные помидоры»

15. По словарю Даля язык учили и русские люди, и иностранцы

Примерно с 1880-х по 1930-е годы словарь Даля (в оригинальной или в боду-эновской редакции) — стандартный справочник по русскому языку для всех пишущих или читающих. Больше «проверить слово», не считая многочислен-ных словарей иностранных слов, было особенно и негде (старые лексиконы времен Дашковой или Шишкова стали достоянием истории, а готовившийся как раз в эти годы новый академический словарь под редакцией Грота и Шах-матова остался неоконченным). Как ни удивительно, огромным словарем, не менее чем наполовину состоявшим из диалектизмов, пользовались и изу-чающие русский язык иностранцы. В 1909 году, после русско-японской войны, примирившиеся с Россией японцы с присущей им основательностью сделали заказ на партию экземпляров «Толкового словаря», которыми снабжались «все полковые библиотеки и все военно-учебные заведения в Японии».

16. Есенин и Ремизов брали «богатства народной речи» из словаря Даля

На рубеже XIX и XX веков к Далю активно обращаются писатели самых разных направлений: одни хотели разнообразить свой собственный лексикон и насы-тить его необычно звучащимисловами, другие —выглядеть близкими народу, придать своим сочинениям диалектный колорит. Еще Чехов иронически рассказывал про «одного литератора-народника», берущего слова «у Даля и Островского», впоследствии этот образ будет мелькать и у других авторов.

Сергей Есенин. 1922 год Wikimedia Commons

У мещанских и крестьянских лириков XIX века — от Кольцова до Дрож-жина — диалектизмов очень мало, они стараются писать «как господа», сдают экзамен на владение большой куль-турой. А вот новокрестьянские поэты-модернисты во главе с Клюевым и Есениным предельно сгущают лексические краски. Но далеко не всё при этом они берут из родных говоров, а важным источником для них служит, конеч-но же, Даль (за чтением которого, бывало, заставал смущенного Есенина профессор И. Н. Розанов).

Дорогу крестьянам, разумеется, ука-зывали интеллигенты. Предшествен-никами Клюева были городские стилизаторы фольклора и реконструкторы язычества Алексей Ремизов, Сергей Городецкий и Алексей Н. Толстой, вни-мательно штудировавшие «Толковый словарь». И позже «киевский Малларме» Владимир Маккавейский жалел, «что до сих пор для пыльной полки подержан-ный не куплен Даль» (упоминая тут же Ремизова и Городец-кого), а москов-ский футурист Борис Пастернак в 1914 году написал три навеянных Далем стихотво-рения про «водопьянь над згой бочага» и иногда возвращался к этому приему и в дальнейшем.

Необъявленные далевские подтексты и источники у русских поэтов и писате-лей еще предстоит полностью выявить. Возможно, не случайно в «Стихах памяти Андрея Белого» у Мандельштама слово «гоголёк» (навеянное, в свою очередь, фамилиейГоголя) соседствует со словом «щегол» — «гоголёк» трактуется у Даля как «щёголь».

17. Словарь Даля стал мифологическим символом русской культурной идентичности

Такое осмысление восходит к эпохе модернизма. В симфонии Андрея Белого «Кубок метелей» один из фантомных персонажей «схватил словарь Даля и подобострастно подал златобородому мистику», а для Бенедикта Лившица «необъятный, дремучий Даль стал уютным» по сравнению с первобытной стихией футуристического словотворчества.

Уже в годы крушения традиционной русской культуры Осип Мандельштам писал:

«У нас нет Акрополя. Наша культура до сих пор блуждает и не находит своих стен. Зато каждое слово словаря Даля есть орешек Акрополя, маленький Кремль, крылатая крепость номинализма, оснащенная эллинским духом на неутомимую борьбу с бесформенной стихией, небытием, отовсюду угрожающим нашей истории».

«О природе слова»

Для русской эмиграции, конечно же, «Толковый словарь» еще сильнее осмыс-лялся как «маленький Кремль» и спасение от небытия. Владимир Набоков дважды вспоминал, в стихах и в прозе, как студентом наткнулся на словарь Даля на барахолке в Кембридже и жадно его перечитывал: «…однажды, эту дребедень / перебирая, — в зимний день, / когда, изгнанника печаля, / шел снег, как в русском городке, — / нашел я Пушкина и Даля / на заколдованном лотке». «Я приобрел его за полкроны и читал его, по несколько страниц ежевечерне, отмечая прелестные слова и выражения: „ольял“ — будка на бар-жах (теперь уже поздно, никогда не пригодится). Страх забыть или засорить единственное, что успел я выцарапать, довольно, впрочем, сильными когтями, из России, стал прямо болезнью».

Среди эмигрантов популярностью пользовалось потерявшее авторство сенти-ментально-лубочное стихотворение гусара Евгения Вадимова (Лисовского) «Русская культура», в котором Даль становился в характерный ряд: «Русская культура — это кисть Маковского, / Мрамор Антокольского, Лермонтов и Даль, / Терема и церковки, звон Кремля Московского, / Музыки Чайковского сладкая печаль».

18. Словарь Солженицына: в основе — выписки из далевского

Издательство «Русский путь»

В советской России канонизация Даля, в том числе литераторами, только уси-лилась. Хотя в XX веке появились новые толковые словари современного лите-ратурного языка — Ушакова, Ожегова, Большой и Малый академические — «устаревший областнический» словарь все равно продолжал сохранять ореол «главного», «настоящего» и «самого полного», памятника «России, которую мы потеряли». Писатели-патриоты вроде Алексея Югова обвиняли совре-менные словари в том, что они «выбро-сили из русского языка» по сравнению с далевским порядка ста тысяч слов («забывая», впрочем, что подавляющее большинство этих слов — нелитератур-ные диалектизмы). Венцом этой тради-ции стал «Русский словарь языкового расширения » Александра Солжени-цына, представляющий собой обширную выписку редких слов из Даля, кото-рые могут пригодиться литератору (введена осторожная помета «иногда можно сказать»). К ним добавлены сравнительно немногочисленные по сравнению с основной далевской массой слова, взятые у русских писателей XIX-XX веков и из некоторых других источников. Сама языковая манера Солженицына-писателя, особенно позднего, — замена иностранных слов исконными и составленными из исконных корней неологизмами, большое количество отглагольных существительных с нулевым суффиксом вроде «нахлын» — восходит именно к Далю.

19. Советские цензоры выбросили из словаря статью жид

В 1955 году словарь Даля переиздали в СССР в виде перепечатки второго (посмертного) издания 1880-х годов. Это был один из первых примеров совет-ского переиздания (причем это был не репринт, а чрезвычайно трудоемкий полный перенабор) старой книги в почти забытой за 37 лет дореформенной орфографии, со всеми «ерами» и «ятями». Исключительность такой акции, помимо филологической точности, указывала и на особый сакральный статус, придававшийся словарю. Это воспроизведение стремилось быть максимально точным — но было все же не вполне таковым. В частности, число страниц в нем не соответствует исходному изданию, а главное — по цензурным условиям исключена часть текста.

В первом томе страница 541 имеет странный вид — на ней гораздо меньше текста, чем на соседних, и с первого взгляда видно, что строки необычно разре-жены. В соответствующем месте у Даля было слово жид и его производные (во втором посмертном издании — страница 557). Вероятно, первоначально словарь был перенабран полностью, а потом уже из готового набора гнездо жид выбросили, еще раз перенабрав страницу с увеличенным интервалом и не оста-вив для советского читателя такого откровенного указания на цензуру, как про-сто белое пятно (вдобавок из его местонахождения было бы совершенно очевидно, какое слово удалили). Впрочем, разбросанные по другим статьям словаря примеры с этим словом остались (например, «Жиды пишут и читают наоборот, от правой к левой» в гнезде оборачивать ).

Вообще говоря, названия этносов как таковые на общих основаниях Даль не включал: в его словаре нет ни англичанина , ни француза , да и собственно еврея (есть только еврейский камень ). В те времена этнонимы нередко считались вообще именами собственными, многие другие авторы писали их с большой буквы. Такая лексика проникает в словарь Даля лишь в связи с переносными значениями. Статья татарин есть, но она открывается определением растения (татарника), а в гнезде русак статья о зайце-русаке занимает примерно столько же места, сколько все переносные значения, связанные собственно с этнонимом. Вымаранная статья жид не была исключением: она начинается с определения именно переносного значения — «скупой, скряга, корыстный скупец», и в ней приводится много пословиц и поговорок, из которых встает именно такой образ еврея. Есть они и в далевских «Пословицах русского народа». Хотя если открыть, например, статью русак , то узнаем, что русский ум — «задний ум, запоздалый», русский Бог — «авось, небось да как-нибудь », а в статье татарин читаем: татарские очи — «наглый, бесстыжий плут».

Неясно, был ли сам лексикограф ярым, по меркам того времени, антисеми-том. Далю — чиновнику Министерства внутренних дел, занимавшемуся, в частно-сти, религиозными движениями, — приписывается «Записка о риту-альных убийствах», компиляция немецких и польских текстов, сочувственно изла-гающих кровавый навет на евреев. «Всплыло» это сочинение только во время дела Бейлиса в 1913 году, и принадлежность его Далю не доказана. Разумеется, ни советская национальная политика, ни даже государственный советский антисемитизм, построенные на стыдливых и лицемерных умол-чаниях, не позволяли обсуждать эти сюжеты у русских классиков хоть каким-либо образом. Сыграло роль и то, что слово «жид» со времен Даля резко усилило присутствовавшую и тогда отрицательную окраску, а в советское время стало и официально табуированным. Казалось немыслимым, чтобы сокровищница национального духа, которую высоко оценил Ленин, содержала ставшие теперь «черносотенно-погромными» (по словарю Ушакова) характе-ристики. Все это и привело к такой необычной цензуре словаря, а затем и сде-лало «русского пророка», чьи строки «большевики скрывают от народа», иконой национа-листов-антисемитов 1970-1980-х.

20. Современные словари «блатного жаргона» — это перевранный Даль

Несколько лет тому назад лингвист Виктор Шаповал, занимаясь словарями русского арго, обнаружил, что в двух больших словарях русского уголовного жаргона, вышедших в начале 1990-х, есть большой пласт диковинных слов, никакими реальными текстами не подтверждаемых, с пометкой «междуна-родное» или «иностранное». Якобы эти слова входят в состав некого между-народного жаргона уголовников и описаны в ведомственных словарях с грифом «для служебного пользования». Среди них, например, слово скрин , которое якобы значит «ночь», и слово агрегат , которое значит «слежка».

Шаповал обратил внимание, что эти слова и их толкования подозрительно совпадают со словами из двух крайних — первого и последнего — томов словаря Даля. Причем в «международные» особенно охотно берутся слова, в которых Даль сам был особенно не уверен и помечал их вопросительным знаком. То есть либо Даль, записывая и беря из других источников такие сомнительные слова, не ошибся ни разу, а потом эти слова ровно в таком виде попали в международное арго преступников, либо какой-то сообразительный составитель милицейского словаря «для служебного пользования» (может быть, сам преступник, которому за такую работу было обещано снисхождение) увидел на полке словарь Даля, вооружился двумя крайними томами и стал делать выписки, обращая особое внимание на диковинные слова с вопро-сиками. Судите сами, какая версия более вероятна.

Анонимный «ведомственный» лексикограф произвольно трактовал совершенно невинные слова как криминальные термины, а также нетвердо понимал старую орфографию и сделанные Далем сокращения. Так, слово агрегат стало значить «слежка» (в смысле полицейское наблюдение), хотя у Даля контекст такой: «что либо по внешности целое, но бессвязное, составное; сбор, избор, подбор, скоп; спай, слежка, сгнетка». Перед нами типичная для Даля попытка подо-брать среди исконных слов синонимов-замену для иностранного, и слежка (через е) здесь значит «нечто слежавшееся» (а слѣжка от слова слѣдить писа-лось через «ять»). Совсем анекдотичен мнимый арготизм скрин — «ночь»; плагиатор не понял далевской записи скрин, скринка, -ночка , то есть «скрин, скринка или скриночка». И значит это слово не «ночка», а «сундук».

Слова, выписанные кем-то из Даля, недопонятые и дополнительно фальсифи-цированные, пошли гулять по многочисленным словарям уголовного жаргона, издаваемым и переиздаваемым в наше время. Настоящие тайные языки (Даль, кстати, ими тоже занимался), в общем, довольно бедны — им нужен шифр для сравнительно ограниченного круга понятий, а публика под словом «сло-варь» понимает «толстую и основательную книжку», поэтому многочисленные лексикографические фантомы в таких изданиях всегда востребованы. 

Умение рисовать животных - это особое искусство, которому при желании может обучиться каждый. Рисуя этих живых существ, важно помнить, что животные очень подвижны, поэтому на картинке должна быть передана вся динамичность их поведения. Соответственно, чем активнее ведет себя животное в тем сложнее его нарисовать. Пожалуй, одним из наиболее популярных представителей фауны, которого чаще всего пытаются изобразить, является заяц.

Многие задаются вопросом: «Как нарисовать зайца, чтобы он получился красивым и был похож на живого?» Для этого необходимо выполнить несколько стандартных этапов рисования. И заяц будет похож на живого.

До того, как нарисовать зайца, необходимо определиться, какое животное вы хотите или обычного длинноухого. От этого выбора во многом зависят шаги, которые придется сделать во время рисования, чтобы изображение получилось красивым и аккуратным.

Рассмотрим первый вариант (если вам хочется нарисовать зайца-мультяшку при помощи простого карандаша).

Тогда у вас возникнет логичный вопрос: «Как нарисовать зайца карандашом?» В данном случае сначала можно изобразить очертания мордочки животного. Затем прорисовать все детали: глаза, нос, уши, рот и зубы. Следующим шагом станет изображение лапок и тела животного. Затем необходимо добавить задние лапы и дорисовать недостающие мелкие подробности внешности животного: чубчик, коготки, мех и другие.

Изображать настоящего зайца сложнее, так как в таком рисунке будет больше деталей. К тому же, необходимо сделать животное максимально похожим на настоящее, ведь только в этом случае рисунок получится красивым, законченным и будет притягивать внимание. Чтобы все это получилось, нужно знать, поэтапно.

Первым шагом к удачному изображению задуманного животного будет обозначение его частей тела. Лучше всего сделать это с помощью овалов. Другими словами, сначала наметьте овалами и кругами, где у вашего зайца будет голова, где тело, а где лапы. На этом этапе следует определиться с тем, в какой позе будет изображено животное, будет ли оно нарисовано в движении или же в статичном положении.

Как нарисовать зайцаполностью? Для этого необходимо соединить полученные овалы плавными кривыми линиями, чтобы придать нужную форму телу животного. Важно также обратить внимание на пропорциональность изображения. После того, как формы тела зайца прорисованы, приступаем к изображению более мелких деталей: глаз, носа, ушей. Поскольку мы стараемся нарисовать максимально правдоподобное животное, в конце изображения обязательно нужно обозначить тени, а также проработать шерсть зайца. Чтобы мех получился красивым, необходимо нанести короткие параллельные штрихи (примерно 0,5-1 см в длину) карандашом, регулируя нажим. Соответственно, сильнее давить на карандаш нужно там, где на шерсть зайца падает тень. Там же, где шкурка животного залита солнцем, штрихи должны быть легкими.

Итак, теперь вы знаете, как нарисовать зайца, и видите, что процесс это не такой уж сложный. Главное в нем - это получать удовольствие от самого рисования! И тогда вашим изображением будут любоваться все без исключения!