Семья бронте. Образ главной героини в романах сестер бронте

Воспитанная в традиционных представлениях о назначении и долге женщины, пасторская дочь Шарлотта Бронте выступала теперь против «вековой мудрости», которую служители церкви внедряли в сознание своей паствы, говоря о женщине как о существе суетном, греховном и поэтому подлежащем строгому контролю и руководству со стороны мужчины. У нас нет никаких сведений о том, был ли Бронте знаком трактат американской общественной деятельности Маргарет Фуллер «Женщина в XIX столетии» (1845), где та ратовала за предоставление женщине равных с мужчиной возможностей развития. Источником вдохновения для Фуллер стала известная работа Мэри Уолстонкрафт «Защита прав женщины» (1792), в основу которой были положены идеи «Общественного договора» Руссо, идеи Т. Пейна и У. Годвина о свободе личности. Но Маргарет Фуллер, обогащенная знанием утопического социализма Фурье, ратовала не за абстрактное равенство мужчины и женщины, но за равенство социальное, экономическое и политическое.

Сказать, что женщины чувствуют так же, как мужчины, уже было большой смелостью в 40-х годах XIX столетия, тем более – для дочери пастора. Смелостью было изобразить Джейн страстной натурой: Бронте рисует иногда поистине непреодолимую страсть, которую Джейн удается сдерживать огромным напряжением воли. Очевидно, и «физический» компонент ее чувства, и смелость, с которой Керрер Белл утверждал его закономерность, вызвал знаменательную ханжескую реакцию уже упоминавшегося «Квотерли ревью», брезгливо вопрошавшего, между прочим, «не женщине ли, которой по некоторой существенной причине возбраняется общество представительниц ее пола», принадлежит роман, обнаруживающий «грубость» в трактовке некоторых сцен. Но это точка зрения тех, кто хотел опорочить автора и тем самым оскорбить его.

Героини Шарлотты Бронте, укрывшая свою «неженственную» индивидуальность под мужским псевдонимом, были совсем иными. Джейн – как раз та самая «личность сама по себе», изобразить которую мечтала известная английская общественная деятельница XVIII века, поборница женских прав, Мэри Уолстонкрафт. В романе «Мэри. Вымысел» (1788) она пытается набросать портрет женщины, которая умеет думать, которая является личностью сама по себе, а не светит отраженным светом, позаимствованным у интеллекта мужчины. Шарлотта Бронте, несомненно, развила уолстонкрафтовскую идею о равенстве полов, высказав, устами Джейн, довольно крамольную для того времени и оспариваемую иногда и сейчас на Западе мысль, что женщина имеет право «чувствовать как мужчина». Томящаяся скукой и монотонностью жизни в Торнфилде, когда в поместье еще не возвратился Рочестер, Джейн думает: «Напрасно утверждают, что люди должны быть удовлетворены бездействием.

Женщина имеет право на самое лучшее и глубокое образование и не для того только, чтобы стать просвещенной спутницей и интересным собеседником мужа, но чтобы и природные способности получили дальнейшее развитие на службе обществу. Свобода женщины, утверждала Маргарет Фуллер, неотъемлема от свободы мужчины. И если мужчина хочет быть по-настоящему свободным, пусть предоставит свободу женщине. Критиковала М. Фуллер и традиционный брак: не унизительно ли такое положение, когда женщина лишена права распоряжаться собственной жизнью, когда вместо того, чтобы способствовать расцвету «ее дарований, ее духовной красоты», общество и мужчина обрекают ее на долю «кокетки», «проститутки» или «хорошей кухарки»? Идеалом Маргарет Фуллер была «гармоничная женщина», свободная, прекрасная, всесторонне развитая личность, щедро наделенная дарованиями, женщина, полновластно распоряжающаяся своей духовной, эмоциональной и социальной жизнью. Некоторые мысли Шарлотты Бронте по этому поводу обнаруживают поразительное совпадение с принципиальными положениями Фуллер.

Более того, получившая весьма скудное образование, Бронте тоже понимала, что благими намерениями и прекрасным образованием (если бы даже оно было доступно всем) проблемы «равных возможностей» не решить, хотя и отмечала в одном из более поздних писем, что современных девушек лучше учат и они не опасаются прослыть «синим чулком», как это было в годы ее молодости. Главное, однако, в социальном положении женщины, считает Бронте, женщина должна завоевать независимое положение, стать хозяйкой своей жизни, но в достижении этой цели могут способствовать только меры радикальные. «Конечно, существуют непорядки, которые можно устранить собственными усилиями, но столь же верно, что существуют другие, глубоко укоренившиеся в фундаменте общественной системы, к которым мы даже не способны подступиться, на которые мы не смеем жаловаться и о которых лучше не думать слишком часто», – напишет она Э. Гаскелл два года спустя после выхода «Джейн Эйр». Итак, равенство полов предполагало, по мысли Ш. Бронте, равенство социальное, очевидно, политическое и, конечно, эмоциональное, психофизическое.

Нет, они должны действовать, и они выдумывают себе дело, если не могут найти его. Миллионы осуждены на еще более бездейственное положение, чем мое, миллионы молчаливо бунтую против своего жребия. Никому не известно, сколько мятежей, помимо политических, зреет в массах, населяющих землю. Считается, что женщины очень спокойны в большинстве своем: но ведь женщины чувствуют так же, как мужчины. Их способности требуют осуществления и приложения в той же мере, что и способности их братьев, они страдают от чрезмерно строгих ограничений и застоя не менее, чем страдали бы мужчины, и неразумно утверждать, как это делают их более привилегированные спутники, что женщины должны довольствоваться приготовлением пудингов и штопкой носков, игрой на фортепиано и вышиванием сумочек. Бессмысленно осуждать их или смеяться над ними, если они стремятся действовать или знать больше, чем обычай считает достаточным для их пола».

Сестры Бронте - Шарлотта (Brontë, Charlotte) (1816-1855), Бронте Эмили (Brontë, Emily) (1818-1848), Бронте Энн (Brontë, Ann) (1820-1848) - английские романистки, основоположницы критического реализма в английской литературе 19 века. Сестры Бронте родились в местечке Хауорт в Йоркшире - Шарлотта 21 апреля 1816, Эмили 30 июля 1818 и Энн 17 января 1820 - в семье бедного сельского священника ирландца Патрика Бронте. Их отец был ткачом, но впоследствии изучил богословие и стал англиканским священником, получив маленький приход на севере Англии возле промышленного города Лидса. Там родились его шесть детей - сын и пять дочерей; после рождения младшей жена умерла. Шарлотта Когда Шарлотте было восемь лет, а Эмили шесть, отец отдал четырех старших дочерей в школу Кован-Бридж. Условия в школе, где готовили гувернанток, были ужасные - здесь умерли от туберкулеза две старшие сестры. Бронте забрал домой больных Шарлотту и Эмили. Позже Шарлотта училась в платном пансионе, а Эмили и Энн получили домашнее образование. Страшные воспоминания о школе остались в их памяти навсегда: позже Шарлотта упоминает о ней в романе Джейн Эйр. Все дети Патрика Бронте пробовали писать, а сын Бренуэлл и Шарлотта увлекались рисованием. После окончания пансиона Шарлотта продолжила там же преподавать, а сестры стали работать гувернантками в состоятельных семьях. В 1837 Шарлотта посылает свои стихи на отзыв известному поэту-лауреату Роберту Саути. В ответ Саути отметил, что «посвящать себя исключительно поэзии - не женское дело», хотя допустимо заниматься поэзией как приятным развлечением, с условием, чтобы не забывать «ради него своих женских обязанностей». Шарлотта В 1842 Шарлотта и Эмили едут в Брюссель, надеясь там овладеть французским. Чтобы не платить в пансионе за обучение, они сами взялись преподавать английский язык. Константин Эже, муж начальницы пансиона, образованный человек и знаток литературы, отвечавший в нем за обучение, высоко оценил первые французские сочинения, написанные англичанками. Он отметил их одаренность и предсказал, что они станут писательницами. Эмили В 1846 сестры издают сборник стихов под именем братьев Белл (Шарлотта - Каррер, Эмили - Эллис, Энн - Эктон). В 1847 под теми же именами девушки посылают в Лондон свою прозу. Романы Эмили «Грозовой перевал» и Энн «Агнес Грей» были приняты, а роман Шарлотты «Учитель» отвергнут издательствами. В то же время издатели Смит и Элдер дали серьезную оценку рукописи «Учителя» и признали за автором литературный дар. Шарлотта начинает работать над новым романом Джейн Эйр. Сестры пытались также открыть пансион для девочек. У них были педагогический опыт, хорошее образование, прекрасное знание французского и большое помещение в пасторском доме. Но не хватало денег и связей - никто не ехал учиться в бедно обставленный сельский дом около кладбища. Энн 24 августа 1847 Шарлотта Бронте выслала издателям Смиту и Элдеру рукопись «Джейн Эйр», и 16 октября ее роман увидел свет. Сочинение, написанное с искренностью и страстью, покорило читателей и принесло автору шумный успех. Роман был восторженно оценен передовой печатью и подвергнут критике со стороны реакционеров. Слух о том, что братьев не существует и что роман «Джейн Эйр» написан учительницей Шарлоттой Бронте, распространился быстро. Успех «Джейн Эйр» подвиг издателей к публикации романов сестер Бронте «Грозовой перевал» и «Агнес Грей». «Грозовой перевал» Эмили Бронте также ожидал успех, впрочем, не такой шумный, роман же Энн раскупался плохо, его достоинства были оценены позже. Энн На первый взгляд, «Грозовой перевал» Эмили Бронте - история мрачных роковых страстей личностей, схожих с героями романтических поэм Байрона. Повествование сконцентрировано вокруг одной темы - любви Кэтрин и Хитклифа. Главных героев необоримо тянет друг к другу, в основе их чувства - неприятие обывательского образа жизни. Именно благодаря совместному бунтарству каждый из них в глубине души сознает, что измена тому, что их связывает, явилась бы изменой высшим ценностям. Однако, предпочтя безродному Хитклифу более состоятельного господина, Кэтрин предает их чувство. Хитклиф, неожиданно разбогатев, в свою очередь упрекает ее в предательстве общих идеалов и любви. Перед лицом смерти Кэтрин раскаивается, однако Хитклифа желание отомстить за свою любовь преследует до самой его смерти. Грозовой перевал В романе прослеживаются черты романтизма, влияние которого сказывается не только в интересе писательницы к роковым человеческим страстям, но и в языке, его характерной романтической образности, патетике, в пейзаже, неизменно сопровождающем события и переживания героев. В сочинении сочетаются элементы романтизма и реализма. Многие критики оценивали произведение как роман мистический, «перерастающий в поэзию» (Д. Фокс), как один из лучших романов «по силе проникновенности стиля» (Д. Росетти), при этом игнорируя его критическое звучание. После публикации романов сестры Бронте получили материальную независимость и славу, они могли оставить труд гувернанток и заняться любимым делом. Хауорт стал местом паломничества любопытных, желающих взглянуть на знаменитых сестер, которые избегали встреч с публикой. Тем временем их брат Бренуэлл, талантливый художник, погибал от алкоголизма и фамильного недуга - туберкулеза (умер 24 сентября 1847). Ухаживая за ним, Эмили также заболевает туберкулезом, через некоторое время та же участь постигает и Энн. В 1848 умирают Энн - 26 мая и Эмили - 22 декабря. Шарлотта остается со слепым отцом, без сестер, с которыми привыкла делиться своими мыслями и планами. Джен Эйр Она начинает работать над новыми романами. В конце 1849 выходит роман «Шерли», в 1853 - «Вильетт» (т. е. Городок - шутливое французское название Брюсселя), роман «Эмма» остался не законченным, Шарлотта успела написать только две главы. В 1854 в Хауорте, где Шарлотта жила с отцом, появляется молодой помощник священника Артур Белл Николлс. Он влюбляется в Шарлотту, просит ее руки, но отец против. Чтобы не огорчать отца, Шарлотта отказывается от брака. Однако в последний момент, когда Артур, решив стать миссионером, собирается ехать в Индию, Шарлотта, уже простившись с ним, соглашается на брак, и Артур Белл Николлс остается в Хауорте. Их супружество длилось недолго. В следующем году, 31 марта 1855 Шарлотта умирает во время преждевременных родов, осложненных туберкулезом, в возрасте 39 лет.
Скульптура, посвященная сестрам Бронте Творчество сестер отражало процессы, происходящие в английской литературе 1830-1840-х, ознаменовавшиеся расцветом жанра романа и становлением критического реализма. В романах появляются новые типы героев, тонко чувствующих, глубоко задумывающихся над жизнью и активно действующих. Углубляется изображение человеческой личности, показано, что ее поведение в значительной степени обусловлено социальными факторами. К первым писателям-реалистам можно отнести Диккенса, Теккерея, сестер Бронте. Во главу угла была поставлена способность видеть жизнь такой, какая она есть, и называть вещи своими именами. В то же время трезвый ум авторов-реалистов не обесценивал высокие чувства и романтические порывы, предлагая, не отказываясь от своих идеалов, стараться чувствовать под ногами землю и крепко стоять на ней. Непохожие по своей стилистике романы сестер Бронте отражали не только особенности мировосприятия здравомыслящей Шарлотты и романтичной Эмили, но и эстетические различия литературных течений реализма и романтизма. На первый взгляд, романы Шарлотты Бронте написаны в духе критического реализма, а сочинения Эмили - произведения романтические. Однако счастливая концовка «Джейн Эйр» мало правдоподобна, а трагический финал «Грозового перевала» представляется вполне жизненным и реалистичным - романтизм и реализм переплетались, из недр одного направления рождалось другое.
Музей Бронте В романах сестер Бронте отчетливо звучат и темы женской эмансипации, ставшие знаменем феминистского движения, развившегося в 20 в. Отстаивая чувство собственного достоинства, сознание своей эмоциональной и нравственной значимости, героини Бронте способны принимать самостоятельные решения, достигать поставленных целей, а также в полной мере нести ответственность за свои ошибки, не возлагая вину на других. Шарлотта Бронте первая показала обществу страдания женщины, которая видит закрытыми все пути жизни, кроме единственного, указанного ей природой, но и на этом пути ее ждут беды и разочарования. Устами своих героинь писательницы призывали общество взглянуть на неприглядную участь женщин, на отсутствие возможностей для их развития как полноценных членов общества.

Е.Н. Бессараб

Несмотря на достаточно широкую изученность творчества Ш. Бронте и ее наиболее известного романа «Джен Эйр», женские образы произведений известной писательницы викторианской поры рассматривались всего лишь как один из компонентов романной структуры. Пристальное внимание к этому аспекту творчества Ш. Бронте помогает не только увидеть своеобразие эволюции женского образа в английской литературе, но и уточнить место романистики Ш. Бронте в истории английской литературы первой половины XIX века. Новейшие исследования литературы XIX века открыли многообразие его составляющих, преломившихся в литературные явления века XX. В этом контексте обращение к женским образам обретает особую актуальность.

Отечественные критики большое внимание уделяют изучению художественных принципов создания романа в общем и образа Джен Эйр в частности. Когда характеризуют «Джен Эйр», всегда отмечают те приметы, которые наиболее очевидны: сочетание романтического и реалистического, определяющее своеобразие художественного воплощения героини, «самого ее облика – некрасивой, бедно одетой, так явно пренебрегающей всеми вещественными материальными преимуществами богатства и привилегированного положения», но обладающей богатым внутренним миром. Главным художественным открытием писательницы М. Тугушева считает «способность выявить красоту и драматизм становления личности в борьбе с «социальной» судьбой».

Отмечают построение образа Джен по типу контраста, заключающегося в том, что писательница противопоставляет внешность героини ее внутреннему облику, традицию, пришедшую в творчество Ш. Бронте от романтизма, выделяют особый лиризм и автобиографизм. Характер, психология героини раскрываются в речи других персонажей и через речь. Внимание исследователей уделяется своеобразию внутренней речи главной героини романа, формам и способам введения образов в повествование.

Но, отмечая своеобразное сочетание и в романе, и в образе Джен Эйр романтического и реалистического, исследователи по-своему определяют механизм их взаимодействия в зависимости от исторической, идеологической и литературной ситуации того или иного периода. Дореволюционная русская критика преимущественно негативно отзывалась о включении Ш. Бронте в реалистическое повествование романтических элементов, и единственно возможной функцией их считала удержание внимания читателя. Подобное неприятие элементов романтизма в творчестве Бронте свойственно и литературоведению 40-50-х годов XX века, периоду, когда, по словам Т.М. Никаноровой, вся история искусства воспринималась как история формирования и развития реализма и борьбы с антиреалистическими тенденциями. Исследователи более поздних годов оказались свободнее от предубеждений, менее категоричными в отношении ценности и допустимости подобного сочетания. З.Т. Гражданская, например, связывала реалистическое творчество Ш. Бронте с английским чартистским движением и называла некоторые романтические моменты «наивными романтическими штампами». По мнению М.А. Гритчук, ненавязчивое введение романтической интриги делали правдоподобный роман простым и интересным. Гораздо более важную функцию возлагают на романтические элементы современные исследователи. По мнению В. Ивашевой («Век нынешний и век минувший» (1990 г.), Ш. Бронте не могла писать историю любви Джен к Рочестеру, а особенно любви Рочестера к ней, не изменяя реалистическому методу и реалистическим приемам письма, так как в современном ей обществе с буржуазной моралью женатый человек из «высшего общества» не мог полюбить, а тем более соединить свою судьбу с человеком «из народа», нарушая этим буржуазные устои. В то же время, по мнению В. Ивашевой, отрывать романтическое от реалистического в «Джен Эйр» невозможно, так как сила книги и состоит в этом единстве романтического и реалистического, и только в этом единстве может восприниматься полноценно.

Е.И. Лившиц находит существенное отличие героини Бронте от персонажей писателей-реалистов: историю Джен он воспринимает как сказку о Золушке (в отличие от истории героини другого романа «Виллет» Люси Сноу), настолько неправдоподобной ему кажется «Джен Эйр»; единственная правда, которую он видит в романе, «правда чувства».

Викторианские литературоведы концентрировали свое внимание на различных аспектах, чаще сосредоточиваясь на удачах и промахах романа, не ставя целью сопоставление важности и ценности того или иного явления, они рассматривали все как имеющее право быть. Теккерей, как известно, восхищался качеством языка изложения романа, описанием любовных эпизодов; X.Ф. Чорли, с одной стороны, утверждая правдивость истории замка Торнфильда (всем известно было о замке на окраине Англии, где был заточен некий злодей), считал преувеличенной жестокость родственников по отношению к Джен, и слишком романтичной искусственную линию сюжета, ведущую к благополучному решению ее проблем. Современные зарубежные исследователи более заинтересованы в выявлении феминистической направленности творчества Бронте; своеобразия образности; этического и религиозного аспекта романа; подхода к осознанию женщиной своего положения; роли творчества писательницы в формировании «нового типа женщины». Например, Джордж Семпсон в своей работе (1961 г.) определяет уникальность «Джен Эйр» как викторианской книги в том, что «непорочная героиня здесь наделена страстью и откровенностью», «женщина при мужчине» ушла в прошлое, и теперь женщина выступает с мужчиной на равных. В то же время он называет «Джен Эйр» - первым романом викторианской эпохи, в котором жизнь и жизненные перипетии простой, заурядной женщины окутаны романтическим флером. Роберт М. Мартин назвал «Джен Эйр» первым главным феминистическим романом. Дебра Уоллер, опровергая мнение Р.Б. Мартина о феминистичности «Джен Эйр», в своей статье называет «Джен Эйр» воззванием к равенству мужчины и женщины лишь на уровне эмоциональном, так как, по ее мнению, Бронте здесь не затрагивает тему ограниченности круга женских занятий, подчиненного положения. Джен в принципе не является «новой женщиной» в достаточной степени, чтобы отвергнуть принятые условности викторианской морали.

При наличии различных трактовок романа, выходов в социологию, феминизм, религию проблема соотношения романтического и реалистического в поэтике женского образа романа Бронте не исчезает из поля зрения исследователей. Но, если раньше доминирующей была идея «преодоления» романтизма реализмом, то сегодня следует говорить скорее о диалоге этих двух тенденций, об их сосуществовании и взаимодействии. С такой точки зрения мы и попытаемся взглянуть на образ женщины в романе Ш. Бронте.

Многомерность главной героини создается повествовательной структурой романа. Образ Джен вводится в повествование различными способами. Чаще всего мы узнаем о внешности и характере героини из внутренней речи героини и речи других персонажей романа, видим соотношение ее характеристик с восприятием самой себя. Отсюда возникает та детализированная конкретность, которая свойственна реалистической литературе. И в то же время образ по-романтически контрастен. Контрастные характеристики, даваемые героине другими персонажами романа, равно как и субъективная форма повествования – присутствие лирического «я», погружение в себя, анализ своей души – все это наполняет образ особой загадочностью, многозначностью, характерной для романтического героя.

Не понимая Джен, ее называли не иначе как существо , награждали всевозможными эпитетами. Ее любовь к одиночеству вызывала у окружающих страх, воплощенный в словах одной из служанок, Эббот.

Восприятие, характеристики Джен меняются в зависимости от того, кто характеризует ее, в зависимости от отношения к ней. Все описания Джен – впечатление, которое она производит на людей с абсолютно отличным от нее восприятием мира. Иначе звучит характеристика героини из уст влюбленного Рочестера. Через восприятие героини Рочестером мы видим уже совершенно другую Джен, внешность которой может вызвать симпатию и интерес.

Одни и те же черты Джен воспринимаются по-разному окружающими ее людьми. Если Элен Бернс осуждает импульсивность и страстность Джен, то Рочестер воспринимает это как признак ее свободолюбия и упорства в достижении целей и ощущает несгибаемую волю за внешней хрупкостью.

Именно из уст Рочестера мы слышим приговор, выносимый обществом личности, выбивающейся из рамок викторианских условностей. Он сравнивает Джен с птицей, заточенной в клетке.

Слова Рочестера – выражение мыслей самой писательницы относительно жизни женщины в современную ей эпоху.

Имя Джен – вектор интерпретации. С одной стороны, имя героини достаточно тривиальное, традиционное, типично английское. В нем нет некоего ореола дистанцированности. Имя героини Бронте не подчеркивает ее исключительности, как это принято у романтиков. Но на этом фоне возникает интересная вариация имени. Кузен Джен называет ее Джоан (производное от Иоанна), как бы создавая ассоциацию с легендарной Жанной Д’Арк. Религиозный аспект в судьбе Жанны Д’Арк соотносится с религиозными предпочтениями Джен Эйр. В судьбах обеих женщин церковь сыграла не последнюю роль: Жанну Д’Арк привела к гибели; Джен же викторианские моральные догмы заставили временно отказаться от любимого человека и от этого страдать. Еще одна ассоциация имени героини с библейским Иоанн. В Библии Иоанн Креститель – пророк Всевышнего, пришедший в мир, чтобы подготовить людей к восприятию Христа. Сын священника, он проповедовал и крестил людей в Иордане, поучая их поступать справедливо по отношению к другим.

Фамилия героини – производное от гнездо орла, хищной птицы, живущей высоко в горах; а также – высоко расположенное и отдаленное человеческое жилище. С одной стороны, орел – символ свободной, сильной, смелой личности. С другой – отдаленность, отчужденность, любовь к одиночеству – специфика героини, звучащая и в ее имени.

Здесь очевидно осознание писательницей многослойности человеческой жизни. Стремление создать типичное размыкается в романтическое утверждение исключительности человеческой индивидуальности и противопоставленности ее окружению.

Первым подтверждением характера героини, задаваемого семантикой ее имени, является сцена, иллюстрирующая взаимоотношения Джен и ее кузена. Когда в очередной раз ее жестокий кузен принялся ее мучить и бить ни за что, у Джен проснулось чувство протеста, ощущение несправедливости происходящего с ней. Эта сцена – осмысление героиней своих чувств. Ее гнев как бы мотивирован жестокостью кузена, но еще больше он обусловлен осознанием иррациональности мирового зла и вызывает в героине соответствующие чувства – ярость, агрессию.

Образ Джен – сочетание индивидуально автобиографического и типического. Многие факты биографии Ш. Бронте, как известно, совпадают с тем, что рассказывается в романе о жизни Джен Эйр. Даже внешность Джен, по свидетельству большинства исследователей творчества Бронте, в первую очередь Э. Гаскелл. напоминает облик самой писательницы. Впервые Гаскелл встретилась с Бронте в гостях у одного из соседей Бронте, куда были приглашены обе писательницы.

Личное, биографическое, как в романтических женских образах Байрона, Шелли, Ж. де Сталь, сочетается с универсальным, метафорико-символическим смыслом. Джен Эйр сродни байроновской Медоре и Гюльнар, Коринне де Сталь в своей равновеликости с мужчиной по силе страсти, по устремлениям к его абсолютному и идеальному воплощению.

Но, в отличие от всех этих героинь, Джен Эйр обладает той социальной конкретикой, которая не интересовала романтиков, но была определяющим аспектом конструирования образа в реализме.

В романе «Джен Эйр» присутствуют две основные темы: романтическая тема любви Джен и тема социальных отношений в викторианском обществе, показанная, на наш взгляд, Шарлоттой Бронте на примере взаимоотношений в конкретной семье (семье миссис Рид), школе-пансионе для девушек из семей бедных священников (Ловудском приюте). В этом микрообществе, где показаны самые различные его представители и описаны все основные взаимоотношения современного Ш. Бронте общества, Джен занимает положение бесправного человека без средств и связей, недостойного, по мнению окружающих, доверия и снисхождения.

Джен – типичная девушка из бедной пасторской семьи викторианского периода. Она обучается в пансионе для девушек из бедных семей священников, школа эта – типичный пример подобного учебного благотворительного заведения в викторианской Англии. Суровые порядки, жестокое отношение к воспитанницам, лицемерные призывы к скромности и безропотности. Описанный пансион – один из тысячи ему подобных, тем не менее наделен конкретными чертами, деталями, которые могла наблюдать сама писательница в пансионе, где училась.

Социальная роль гувернантки – типичное явление времени и единственная перспектива в жизни, единственное занятие для представителей более низких социальных слоев, стремящихся как-то преуспеть.

Как и все романтические герои, Джен одинока, страстна, недовольна окружающим миром и противостоит ему. Однако, в отличие от романтического, конфликт Джен Эйр и окружающей действительности менее глобален по своим масштабам. Она борется, восстает против конкретного общества Англии викторианского периода, конкретных слоев этого общества, конкретных его представителей (миссис Рид, Брокльхерста и др.).

Романтики наделяли героя качествами, которые соответствовали их идеалу. Идеал Бронте. судя по большинству ее произведений, - человек с богатым внутренним миром, красоту которого не искажает его неброская внешность и непривлекательное социальное положение.

Реалистическая основа образа Джен состоит в том, что он показан в развитии, изображена эволюция характера героини при ее взаимодействии с обществом. Динамика характера Джен раскрывается на каждом этапе ее биографии.

Ш. Бронте намеренно наделяет Джен непримечательной внешностью, чтобы подчеркнуть свое видение истинных ценностей, возвысить бедную, некрасивую, но искреннюю и способную на самопожертвование девушку, над лицемерным и материалистичным миром буржуазии, увязшем в пороке и тщеславии.

Обладая заурядной внешностью, Джен Эйр имела отнюдь не заурядный ум, память, впитывающую в себя как губка многочисленную информацию, получаемую из книг. Книги были, пожалуй, ее лучшими, если не единственными друзьями. Именно через книги Джен узнавала мир, книги во многом помогли ей осознать всю тяжесть и несправедливость ее положения в семье Ридов, в окружающем ее обществе.

Осознание героиней несправедливости собственного положения и собственного права на счастье сделало ее неким прообразом, предзнаменованием «нового типа женщины», «нового типа» человека, стремящегося к личностной свободе, реализации своих способностей, достижению успеха в жизни ценой собственного труда.

Женщина Бронте образованна и зарабатывает себе на жизнь самостоятельно. Она смела и не терпит несправедливости, стремится к знаниям и познанию мира и себя, ее интересы выходят далеко за рамки семьи, быта, дома.

До конца романа в образе Джен остается много иррационального. С одной стороны – абсолютно реальное восприятие мира, осознание недостатков своей внешности, социального статуса. С другой стороны – она верит в чудо, в нечто таинственное, способное изменить ее жизнь. Верит в своего рода современную историю Золушки. И в конце романа эти ожидания оправдываются. Однако, принимая во внимание общую направленность литературы ХІХ века на «демифологизацию», «сказка о Золушке» у Бронте не получает своей традиционной развязки. В кульминационный момент брачной церемонии Джен и Рочестера происходит развенчание сразу нескольких мифов. Во-первых, разрешается тайна замка в Торнфильде – странные звуки и события, происходящие в замке, видения, пугающие Джен, странная женщина Грейс Пул, по непонятным причинам живущая в доме Рочестера, - все это объясняется присутствием в доме сумасшедшей жены Рочестера.

Во-вторых, при раскрытии тайны брака мистера Рочестера становится очевидным развенчание другого мифа, мифа о Золушке. Ее избранник женат и не может разорвать этих уз. Со своей стороны Джен, в силу своего воспитания, взглядов на мораль и истинное счастье, не может и не хочет переступить через собственные убеждения относительно добра и зла, святости брака и порочности, а значит, невозможности для нее неузаконенной любви. По словам В. Ивашевой, некоторые исследователи «Джен Эйр» находили возможным назвать Джен «ханжой», оценивая ее решение оставить Рочестера. Однако, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, возникает вопрос об искренности Рочестера по отношению к Джен. Ведь он, в сложившихся обстоятельствах его жизни, не мог не осознавать невозможности брака с кем-либо из «своего круга» без широкой огласки, что привело бы к неминуемому разоблачению двоеженства. С этой точки зрения, брак с Джен Эйр, не имеющей близких родственников, способных предупредить ее возможные ошибки в жизни, вполне мог состояться, если бы не случайное вмешательство дяди Джен и его друга и зятя мистера Рочестера.

Несостоятельность мифа о Золушке у Бронте очевидна и в финале романа. Только после потери жены, богатства, привилегированного положения, потери зрения Рочестером, после получения Джен небольшого наследства от дяди, судьба (или трезвый взгляд на жизнь самой Бронте) позволила им соединиться, примерно уравняв их. Хотя Джен, как противоположный грешнику Рочестеру образец добродетели, в финале романа оказывается в более привилегированном положении.

Скитания Джен – знакомая тема странничества – суть романтического познания самого себя и своих возможностей. Это путешествие прежде всего внутрь себя. Каждый этап скитаний Джен соответствует определенному периоду взросления, становления Джен как личности. О взрослении героини говорит приход Джен к более терпимому восприятию других людей, отличных по своему мировосприятию. Если раньше она характеризовала свои чувства как пылкие, неуправляемые (смелость Джен ее тетка принимала за невоспитанность, а бунтарские настроения, прорывающиеся наружу вследствие несправедливого отношения к Джен, пугали миссис Рид. В гневе Джен напоминала тетке дикого зверька), то теперь говорит о большей терпимости.

С одной стороны, очевидна эволюция героини, взросление ее – свойство реалистическое. С другой стороны, повествование от первого лица не может дать нам объективной оценки становления героини, ее трансформации.

Главной доминантой диалога романтического и реалистического, составляющего образ Джен, является то, что романтическое воплощение стремлений героини – к высокому нравственному идеалу – сосуществует с реалистической внутренней эволюцией.

И конфликт романа, и сам образ Джен Эйр – обнаруживают безусловную связь с новыми открытиями в европейской литературе реализма. Но ориентация на них отнюдь не означает разрыва с достижениями предшествующей эпохи. Взаимодействие нового с тем, что уже было, происходило естественно и логично. Но, начиная с раннего и малоизвестного произведения Бронте «Мина Лоури» (1838 г.), написанного по модели байроновских произведений, Ш. Бронте переориентируется на эстетические принципы, воплотившиеся в творчестве «блестящей плеяды» викторианских реалистов.

Ключевые слова: Шарлотта Бронте, Charlotte Brontë, «Джен Эйр», женские образы в литературе, критика на творчество Шарлотты Бронте, критика на произведения Шарлотты Бронте, скачать критику, скачать бесплатно, английская литература 19 в.

Как известно, готическое произведение не может существовать без главной героини, обычно это молодая девушка. Если обратится к романам сестер Бронте, мы найдем тому подтверждение: их главные героини - Джейн Эйр и Кэтрин Эрншо.
Джейн Эйр.
Теперь преступим к изучению сюжетного своеобразия произведений. Е.А.Соколова относит роман «Джейн Эйр» к «ангрианским сагам»1, в основе которых лежит сказочность. И, действительно, история бедной гувернантки очень похожа на сказку со счастливым концом, при этом героиня проходит эволюционный путь развития, на долю ее выпадает много испытаний, искушений, подавление страстных порывов, усмирение гордыни, через кротость и смирение, а также сложный нравственный выбор. «В сагах царят две стихии – романтическая и «готическая». Они взаимообусловлены и их нельзя рассматривать отдельно»1.
Особое внимание стоит уделить фамилии Джейн, так как интерпретировать ее можно по-разному и в нескольких вариантах.
1. Сначала, как бы подтверждая предположение Е.А. Соколовой, мы можем сделать своего рода экскурс в скандинавскую мифологию. В «Видение Гюльви»2 сказано, что Эйр - одна из старших богинь «никто лучше нее не врачует». По преданию она появилась из девятого соска Аудумлы (корова - священное животное, вскормившее все поколения асов). Жрица мистическим образом исцеляла самые тяжелые недуги, возвращала к жизни, казалось бы, неизлечимо больных. Эйр - настоящая врачевательница не только тела, но и души, так как богиня наделена высшими силами, способными исцелить от любой тяжести греха. В связи с этим очень хорошо намечается параллель с анализированным нами текстом Шарлотты Бронте. Джейн в конечном итоге исцеляет порочность души Эдварда Рочестера, открывая перед ним новый путь в его жизни, путь, где царит гармония и спокойствие, как на священной горе Лифья из «Видения Гюльви».
1 - Соколова Е. А. Творчество Шарлотты Бронте. Эволюция женских романтических образов в творчестве Шарлоты Бронте
2 - первая часть Младшей Эдды, написанной Снорри Стурлусоном приблизительно в 1220 году, и следует сразу за Прологом, сюжеты основаны на германо-скандинавской мифологии
2. Звучание фамилии Эйр на английском языке напоминает звучание слова со значением «воздух», однако написание этих слов значительно разнится: фамилия героини пишется Eyre [ɛər], а слово воздух Air [ɛə].
3. Известно, что Шарлотта Бронте родилась в Йокшире, в этом графстве есть крупнейшая река Эйр (Aire), которая омывает северный берег, где располагаются руины Киркстольского аббатства - классической готической постройки, что очень любопытно применительно к теме нашей работы. Еще можно уловить некоторое сходство в написании слов Air (воздух) и Aire (река в Йокшире), различающихся одной буквой. Таким образом, в звучании фамилии присутствуют коннотации, позволяющие соединить две стихии - воздуха и воды. Возможно, это необходимо для того, что бы создать гармонию между главными героями. Мистер Рочестер, как огонь, он сам об этом говорит: «...ваши глаза сейчас устремлены на Вулкана, всего лишь кузнеца, смуглого, коренастого, а вдобавок слепого и безрукого». Даже слепой, он различает мерцание огня «да, я различаю сияние - багровый отсвет»1. Он становится безобразным по своей вине, потому что пренебрегает волей Бога, азартно вступая в борьбу со стихией. Джейн же живительной влагой остужает его страстные порывы, даруя его душе спокойствие. Именно она подает ему спасительный стакан воды, который оживляет мистера Рочестера и возвращает ему силы для дальнейшей борьбы с собственной слабостью и физической беспомощностью «... рука мистера Рочестера, взявшая стакан, повисла в воздухе. Он как будто прислушивался к чему-то. Потом выпил воды и поставил стакан... Где та, что говорит? Или это бестелесный голос? Да, видеть я не могу, но я должен прикоснуться, иначе у меня вырвется сердце и разрушится мозг! Кем бы, чем бы ты ни была, дай коснуться тебя, или я умру!»2. А еще раньше, во время первого пожара в Торнфилде, Джейн выливает кувшин воды на горящую кровать мистера Рочестера, тем самым спасая его от неминуемой гибели.
4. Еще один вариант истолкования связан с одним современником писательницы. Его звали Эдвард Джон Эйр - английский исследователь, в последствие открывший озеро (Эйр) и полуостров (Эйр) в Австралии, которые были названы в его честь. Здесь наблюдается полное совпадение в написании и звучании фамилии Eyre [ɛər]. Интересно и то, что исследования

1 - Бронте Ш. Джейн Эйр; пер. с англ И. Гуровой. - М.: АСТ МОСКВА, 2010. стр. 468
2 - Там же, стр. 458-459
Эдвардом Джоном Эйром были сделаны в промежутке 1840-41 гг., а роман Шарлотты Бронте опубликован в 1847 году. Это говорит о том, что писательнице могло было известно об открытиях, сделанных ее соотечественником. Но это не единственное наше наблюдение. Если обратить внимание на имя исследователя Эдвард Джон, то можно вспомнить, что в романе эти имена так же встречаются. Эдвардом зовут главного героя произведения мистера Рочестера, а имя Джон носят кузен Джейн и дядя Эйр, после смерти оставивший ей все свое состояние. Возможно это лишь совпадение, наше смелое предположение, но все-таки не стоит лишать его права на существование.
Каким вариантом в действительности воспользовалась писательница нам остается только догадываться, однако, мы больше склоняемся к мифологической отсылке в толковании имени главной героини, так как мы в нашей работе проводим сопоставительный анализ с готическими романами, авторы которых большое внимание уделяли не настоящему и будущему, а прошлому.
Вспомним первую встречу с мистером Рочестером, а она произошла в лесу, довольно поздно вечером и при весьма необычных обстоятельствах: хозяин Тернфилда упал с лошади. Моделируется идеальный, по мнению романтиков, момент для свидания: «еще не совсем стемнело, а луна уже светила в полную силу»1. Мужчину так сильно поражает образ Джейн, что он смело называет ее эльфом, а в последствии зовет феей и благим духом. Если вспомнить английский фольклор, то эти зеленые человечки часто появляются в детских сказках, они являются духами леса. Это сравнение придает мистичность образу Джейн Эйр. Эльфы в английской традиции не добрые и не злые, но обладают одной не совсем приятной особенностью - склонностью к воровству: могут унести ребенка, оставив вместо него подкидыша или похитить скот. Эти существа встречаются и в шекспировской пьесе «Сон в летнюю ночь», где продолжаются традиции английского фольклора. В его произведении эльфы - мужского рода, а феи, наоборот только женщины. Эту идею и продолжает в своем романе Шарлотта Бронте. В ее понимании эльфы дружелюбны и всегда стараются прийти на помощь людям, как это и делает героиня романа Джейн. Ее искренняя доброта и непритворное желание помочь мистеру Рочестеру трогают его очерствевшую
_
1 - Бронте Ш. Джейн Эйр; пер. с англ И. Гуровой. - М.: АСТ МОСКВА, 2010. стр. 119
душу, отныне и навсегда она - его добрая фея-спасительница. Если мы потрудимся вспомнить, то Джейн Эйр спасает своего возлюбленного еще несколько раз:
во время пожара, который учиняет его жена Берта;
от одиночества, на которое он обречен из-за своего уродства.
Таким образом, имя героини выражает связь ее образа с природными стихиями воздуха и воды, а также фольклорными германскими и кельтскими образами – феями и эльфами. Это наделяет образ особыми смыслами, которые спаяны с мистикой, таинственностью, сказочностью, романтичностью и, как следствие, придают роману готические черты.
Благодаря постоянной рефлексии, Джейн быстро постигает законы жизни, находит свой путь к счастью - создание семьи, и уже не сворачивает с выбранной дороги. Очень небольшое внимание автор уделяет портрету героини: мы знаем из высказываний слуг, да и самой Джейн, что она некрасива. Мистер Рочестер как мы уже выяснили, зовет ее эльфом, но в то же время запоминает ее пальчики «ее нежные тонкие пальчики! А раз так, то здесь и она сама»1 и голосок.
С образом Джейн связана и мистико-готическая идея слышания «голосов», разных таинственных звуков и знамений, которые ведут героиню по жизни и определяют ее как принадлежащую миру духов. Голоса она слышит в самые критические моменты своей жизни. Впервые - в Ловудском приюте, когда мистический голос советует ей сменить место работы. Следуя ему, она попадает в имение мистера Рочестера, где обретает покой и первую любовь.
Уже в самом замке Джейн также преследуют загадочные для нее звуки, которые исходят из странной комнатки на чердаке. Эта каморка волнует воображение девушки, притягивает ее внимание, возбуждает любопытство. Пожар, который случается в комнате мистера Рочестера, только подтверждает для Джейн, что в доме есть какая-то тайна.
Перед свадьбой, ночью девушка видит ужасное, страшное и безобразное лицо женщины, которая на глазах у Джейн рвет ее фату, что приводит душу героини в страх и трепет, который передается и мистеру Рочестеру. Еще в глубокой древности зародилась традиция прятать лицо невесты под вуалью, так как считалась, что новобрачная в день свадьбы
_______________________________________________________________________________
1 - Бронте Ш. Джейн Эйр; пер. с англ И. Гуровой. - М.: АСТ МОСКВА, 2010. стр. 459

наиболее подвержена сглазу и воздействию злых духов. Фата, или вуаль - своего рода обманка, которая должна была сделать невесту неузнаваемой, и тем самым перехитрить злые силы. В Англии 19 века фата ассоциировалась с непорочностью и скромностью. Таким образом, силы судьбы или Рока неспроста вмешиваются в жизнь героини перед ее свадьбой, раскрывая перед ней чудовищную правду - женитьбу мистера Рочестера на душевнобольной женщине. Порванная фата - не просто плохая примета, это еще и знамение, что Джейн нужно принять важное в ее жизни решение. Она понимает, что ее возлюбленный страдает, что он несчастлив, но все-таки отказывается уехать с ним, потому что моральные законы для девушки выше собственного благополучия.
В следующий раз таинственный голос передает крик отчаяния мистера Рочестера, который откликается эхом и в душе Джейн. Ее кузен только что сделал ей предложение, которое она отклонила, потому что долг феи Джейн - приносить счастье людям, а с Сен-Джоном ее связывают лишь кровные сестринские чувства, не похожие на любовь. Голос доносит до девушки страдания, стон, боль и одинокую грусть, которую Джейн Эйр чувствует всей своей душой. Теперь она знает, что нужна своему возлюбленному и стремится к нему.
Попробуем представить путь героини, который осложнен различного рода препятствиями, готическими тайнами и мотивами:
1. Пребывание в доме миссис Рид
- появление приведения покойного дяди, боязнь красной гостиной;
2. Ловудский приют
- впервые слышит голос - желание сменить место работы;
3. Терфилд
- таинственная келья, чудовищные звуки, страшный хохот, знакомство со странной швеей Грейс Пул,
- первая романтическая встреча вечером в лесу с мистером Рочестером,
- пожар в комнате хозяина - сближение с мистером Рочестером,
- появление красавицы Бланш, контраст с образом Джейн Эйр - противопоставление земной красоты и душевной, гадание цыганки (переодетой в мистера Рочестера), появление странного гостя Мейсона, его ночное ранение,
- ночное видение жены Эдварда, которая порвала фату, страх Джейн и Эдварда Рочестера,
- разоблачение тайны дома Тернфилда, обида Джейн, покидает Тернфилд; 4. Мир-Хаус
- скитания девушки, болезнь, обретение нового дома,
- таинственный голос возвещает о страданиях мистера Рочестера,
5. Ферндин
- Джейн приезжает в Тернфилд, узнает правду о судьбе хозяина,
- рожает первенца, мистер Рочестер снова обретает зрение.
«Джейн Эйр» повествует о духовной эволюции героини, которая проходит через борьбу с несправедливостью и угнетением, через страдания и немыслимые трудности к счастью»1.
Кэтрин Эрншо.
«Несмотря на эпизоды сексуальных обращений, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте – социальный роман, подчиняющийся общественно значимому принципу умственной постижимости. Он описывает житейские изменения ingenu от детства до зрелости с бракосочетанием в кульминации. Но при этом «Грозовой перевал» Эмили Бронте – произведение высокой романтики, истоки его энергии – вне общества, а секс и эмоции – кровосмесительные и солипсистские»2.
У Эмили Бронте образ главной героини неоднозначен: девушка постоянно сомневается, ее решения больше поддаются настроению, нежели голосу разума. Кэтрин ходит по кругу, она не показана в развитии, как Джейн, ее образ раздвоен. Романтическая сторона ее натуры постоянно борется с реальной стороной жизни. Путь Кэтрин Эрншо - это стремление к мечте, в отличие от мечты Джейн, недостижимой, придуманной и возвышенной. «Кэтрин привязывает к Хитклифу нечто более глубокое, чем любовное влечение или даже страсть. Свою любовь к Линтону она уподобляет листве на деревьях, подвластной временам года. Любовь же к Хитклифу - извечным каменным пластам в недрах земли. Сами сравнения, образы, которыми она мыслит, подчеркивают органичность ее связей с силами великой праматери - Земли. В ней есть нечто от первозданности стихий, нечто языческое»3.

______________________________________________________________
1- Соколова Е. А. Творчество Шарлотты Бронте. Эволюция женских романтических образов в творчестве Шарлоты Бронте
3 - Ионкис Г. Э. Магическое искусство Эмили Бронте

Женщина погибает, потому что не выдерживает душевной борьбы. Ее судьба трагична, так как Кэтрин не смогла сразу сделать правильный выбор, а нетвердость решения привела к роковой ошибке, которая сделает несчастными многих людей. Чувства к Хитклифу оказались намного сильнее привязанности к мужу и дочери Кэти. Ее душа накрепко слилась с душой Хитклифа, ведь они с детства были вместе, поэтому, когда он пропал, половинка откололась, а, когда он снова появился, приклеить ее обратно не получилось.
«Эта любовная история – романтическое соединение двойников, произведенное Эмили Бронте... Кэтрин и Хитклиф переживают эмоцию как приступ физической боли. В припадке ярости оба они скрежещут зубами и бьются головой о твердые предметы. В один из таких приступов маниакальной «ярости» Кэтрин рвет подушку зубами, развеивая перья, как треплющая цыплят лиса»1.
Критиками давно подмечено, что в романе четко прослеживается тема кровосмешения. Хитклиф и Кэтрин растут как брат с сестрой, возможно, так оно и есть, а подкидыш появляется в семье Эрншо не случайно. «Грозовой перевал» воссоздает демонизм первобытной сферы кровосмешения. Отсюда – всеобщий садизм романа»1. Кровосмешение - это тяжкий грех, который обычно карается высшими силами, на род ложится проклятье. Например, как в трагедии Софокла «Царь Эдип», где сбылось пророчество оракула, повстречавшегося юному Эдипу: «Чей бы ты ни был, тебе суждено убить родного отца и жениться на родной матери». Мотив проклятий – известный мотив в литературе, основательно закрепившийся в готической традиции.
Кэтрин не путешествует, как Джейн, в ее судьбе все сложно, запутано и неоднозначно. Стремясь к свободе, она загорается идеей стать знатной дамой, принимает предложение Линтона, но в то же время теряет единственного друга - Хитклифа. «Вместо простоволосой маленькой дикарки, которая вприпрыжку вбежала бы в дом и задушила бы нас поцелуями, у крыльца сошла с красивого черного пони очень важная на вид особа, в каштановых локонах, выпущенных из-под бобровой шапочки с пером, и в длинной суконной амазонке, которую ей пришлось, поднимаясь на крыльцо, придерживать обеими руками»2.
______________________________________________________________________________
1 - Палья, К. Тени романтизма
2 - Грозовой перевал. Бронте Э. Пер. с англ. - СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011. - 147 стр.
Встав на эту дорогу, она вынуждена быть лицемеркой, даже не замечая этого. Слово верности, которое она дала своему мужу, аннулирует клятву преданности, которая связывала их с Хитклифом. Получается, Кэтрин совершила предательство, даже не задумываясь об этом, о чем с горечью говорит Хитклиф: «Ты даешь мне понять, какой ты была жестокой – жестокой и лживой.Почему ты мной пренебрегла?! Почему ты предала свое собственное сердце, Кэти? ... Ты сама убила себя. Да, ты можешь целовать меня, и плакать, и вымогать у меня поцелуи и слезы: в них твоя гибель... твой приговор. Ты меня любила – так какое же ты имела право оставить меня? .... Когда бедствия, и унижения, и смерть – все, что могут послать бог и дьявол, – ничто не в силах было разлучить нас, ты сделала это сама по доброй воле, нe я разбил твое сердце – его разбила ты; и разбив его, разбила и мое. Тем хуже для меня, что я крепкий. Разве я могу жить? Какая это будет жизнь, когда тебя... О боже! Хотела бы ты жить, когда твоя душа в могиле?»1.
Что же делает роман до дрожи готичным и ужасным? Поступки главной героини, месть Хитклифа или хмурая природа? Скорее всего, все в совокупности, а также речь героев, сдобренная изрядной порцией злобы, которую вкладывают в слова персонажи хмурой саги. В них прослеживаются самый настоящий садизм, угрозы и проклятия.
Если в рассмотрении романа «Джейн Эйр» мы смогли воссоздать хронологию жизни главной героини, то в романе Эмили Бронте этого сделать не удастся, потому что сущность героини не открывается через ее биографию и нравственный выбор. Колорит и интрига произведения совсем в другом: скорее всего, сущность Кэтрин Эрншо - демоническая. В ее образе воплощаются совершенно не характерные для положительного персонажа черты: тяга к стихийному поведению, разрушению, эгоизму и самоистязанию. Единственное, что мы можем определить - это два состояния главной героини: человеческое и призрачное. Почему-то очень редко анализируют сон Локвуда о призраке Кэтрин. «Кисть руки, которую трут о край разбитого стекла, – один из страшных образов в истории литературы, поскольку подразумевает истязание ребенка.... Призрак хочет войти, чтобы напиться живой крови. Призрак Кэтрин вцепляется в руку Локвуда, чтобы снова жить за его счет»2.
______________________________________________________________________________
1 - Грозовой перевал. Бронте Э. Пер. с англ. - СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011. - 181 стр.
2 - Палья, К. Тени романтизма
Сам путешественник Локвуд признается Хитклифу, что «если бы маленькая чертовка влезла в окно, она, верно, задушила бы меня»1. Таким образом, перед нами не просто призрак, а призрак-вампир.
Смерть Кэтрин, по мнению М.М. Иоскевича, это логическое завершение нарушения запрета. Еще детьми им с Хитклифом было строго запрещено бегать далеко от дома, поэтому живой девушка вернуться в свою комнату не может. «Призрак Кэтрин, возлюбленной Хитклифа, не случайно просит пустить ее «домой» (ведь чулан и есть «потусторонний мир»). Призрак обречен скитаться по полям вереска, пока его вторая половина (Хитклиф – М.И.) окончательно не перейдет в «царство мертвых»1.
Запрет имеет основополагающее значение в мифе об Адаме и Еве, их история схожа с историей героев мрачной саги. Знакомство с Линтонами своего рода вкушение запретного плода, из-за которого Кэтрин была изгнана из своего Рая.
Даже если Кэтрин и была призраком во сне, она вторглась в разум Локвуда, тем самым разрушив границы реальности при помощи сверхъестественной силы воли. Эта страшная сцена очень похожа на попытку выбраться из загробного мира, в котором Кэтрин пребывает после смерти. В готических романах часто вводится образ призрака, как постоянного мучителя, который напоминает о проклятье, которое лежит на роде человеческом.
Однако не стоит забывать, что призрак Кэтрин не мог явиться сам по себе, его вызывает, сам того не подозревая, Локвуд. Прочитав надписи на подоконнике, он как бы произносит магическое заклинание, которое по аналогии с арабскими сказками, вызывает призрака-джинна. Само заклинание - это нечто вроде сверхъестественной и загадочной силы, которая вносит в реальный мир что-то таинственное и необъяснимое. В готической традиции очень прочна связь с прошлым, поэтому призрак является в образе девочки-подростка - такой Кэтрин была до того, как предала половинку своей души - Хитклифа.

________________________________________________________________
1 - М.М. Иоскевич. Трансформация мифологической оппозиции «живой – мертвый» в социокультурную оппозицию «свой – чужой» в свете читательской рецепции (на примере романа Э. Бронте «Грозовой перевал»)

Образ Кэтрин Эрншо - один самых загадочных и непонятных в литературе. Однако именно этим он и привлекает современных литературоведов, стремящихся раскрыть тайну героини. Она живет как бы в трех ипостасях: в прошлом (воспоминаниях, дневниковых записях), в настоящем (в образе своей дочери) и в будущем (воплощенная в природе, слившаяся с ней и с возлюбленным духом Хитклифа).

27 Июля в 18:30

27 июля 2018 года в 18:30, в рамках проекта «Литературная гостиная под открытом небом», в сквере «Дома Гоголя» на Никитском бульваре состоится литературный вечер , посвященный 200-летию со дня рождения английской писательницы и поэтессы Эмили Бронте.

В 1846 году три сестры, выросшие в маленькой английской деревеньке Хоэрт, выпустили на свои деньги сборник стихов. Книга не была замечена ни критикой, ни читателями. Было продано всего два экземпляра. Тогда сестры решили заняться прозой. В следующем году у каждой из них вышло по роману, который навсегда вписал фамилию Бронте в историю мировой литературы. Успех «Джейн Эйр» Шарлотты был ошеломительный. В настоящее время этот роман занимает десятое место в списке 200 лучших книг по версии BBC. «Грозовой перевал» Эмили критики встретили прохладнее, но роман ждало второе рождение. В XX веке «Грозовой перевал» стали называть главной романтической книгой всех времен. Что же касается «Агнес Грей» Энн Бронте, то её успех был более чем скромным, но уже следующий роман писательницы, «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла», шокировал чопорную викторианскую Англию, обрел скандальную славу и феноменальный успех: весь тираж был продан за шесть недель. Кем же были эти удивительные женщины, что они значили для своего время и чем их произведения интересны современному читателю. Об этом и многом другом мы поговорим в летней читальне «Дома Гоголя».