Венецианская империя. Искусство венеции эпохи возрождения

Введение …………………………………………………………………….……3

1. Ботаника как наука…………………………………………………………….3

2. Основные этапы развития ботаники………………………………………….4

3. Предмет исследований…………………………………………………………5

Заключение ……………………………………………………………………….6

Список использованной литературы ……………………………………………7

Введение

Ботаника, или наука о растениях, является разделом более общей науки биологии, изучающей живую природу во всех ее проявлениях. Современная ботаника - это не отдельная наука, а сложная система научных дисциплин, постигающая разнообразные тайны растительного мира.

Ботаника охватывает огромный круг проблем: закономерности внешнего и внутреннего строения (морфология и анатомия) растений, их систематику, развитие в течение геологического времени (эволюция) и родственные связи (филогения), особенности прошлого и современного распространения по земной поверхности (география растений), взаимоотношения со средой (экология растений), сложение растительного покрова (фитоценология, геоботаника), возможности и пути хозяйственного использования растений (ботаническое ресурсоведение, или экономическая ботаника). По объектам исследования выделяют фикологию (альгологию) - науку о водорослях, микологию - о грибах, лихенологию - о лишайниках, бриологию - о мхах, птеридологию – о сосудистых споровых растениях; палинологию - науку о пыльце и спорах. Изучение микроскопических организмов, преимущественно из мира растений (бактерий, актиномицетов, некоторых грибов и водорослей), выделяют в особую науку - микробиологию. Болезнями растений, вызываемыми вирусами, бактериями и грибами, занимается фитопатология.

Цель работы – рассмотреть ботанику как науку, этапы ее становления.

1. Ботаника как наука

Как стройная система знаний о растениях ботаника оформилась к XVII-XVIII векам, хотя многие сведения о растениях были известны и первобытному человеку, так как жизнь его была связана с полезными, главным образом пищевыми, лекарственными и ядовитыми растениями .

Первыми книгами, в которых растения описывались не только в связи с их полезностью, были произведения греческих и других учёных-натуралистов. Занимаясь растениями как частью природы, философы античного мира пытались определить их сущность и систематизировать их.

До Аристотеляисследователи интересовались преимущественно лекарственными и хозяйственно-ценными свойствами растений. Аристотель (384-322 до н. э.) в пятой книге «Истории животных» упомянул о своём «Учении о растениях», которое сохранилось только в небольшом числе фрагментов. Эти фрагменты были собраны и изданы в 1838 году немецким ботаникомФ. Виммером. Из них можно видеть, что Аристотель признавал существование двух царств в окружающем мире: неодушевленную и живую природу. Растения он относил к одушевлённой, живой природе.

РимскийнатуралистПлиний Старшийв своей «Естественной истории» привёл все известные его современникам сведения о природе; он упомянул около 1000 видов растений, описав их достаточно точно .

После общего упадка естествознания в Средние века ботаника начинает вновь интенсивно развиваться в Европе с XVI века. Первоначально это коснулось лишь систематики и морфологии, но в XVII-XVIII веках возникают и формируются другие разделы ботаники, в частности, анатомия растений.

2. Основные этапы развития ботаники

Большим прорывом европейской науки в изучении растений стал объёмный, хорошо иллюстрированный, труд Франсиско Эрнандеса«История растений Новой Испании» (1570-1577), выполненный по заказуФилиппа II. В книгу вошли описания более 3000 растений и 500 животных, существовавших на территории современнойМексики. В то же самое время, но несколько более краткую работу о растениях в своём фундаментальном произведении «Общая история дел Новой Испании» (1576) написалБернардино де Саагун. Обе книги опирались на сведенияацтековоб окружающем их мире, а потому могут считаться такими, которые мало подверглись европейскому влиянию (хотя классификация растений базировалась на работах Плиния).

В РоссиивXV-XVII векахпереводят сгреческого,латинскогои европейских языков и переписывают описаниялекарственных растений.

Карл Линней- известныйшведскийестествоиспытательи врач, создатель единой системы классификации растительного и животного мира, обобщившей и в значительной степени упорядочившей биологические знания всего предыдущего периода, что ещё при жизни принесло ему всемирную известность .

В XVIII веке, положив в основу своей искусственной системы строение цветка,Линнейразбил мир растений на 24 класса. Система Линнея ненадолго пережила своего создателя, однако значение её в истории ботаники огромно. Одной из главных заслуг Линнея стало определение понятиябиологического вида, внедрение в активное употреблениебиноминальной (бинарной) номенклатурыи установление чёткого соподчинения междусистематическими (таксономическими) категориями.

XIX векознаменовался интенсивным развитием естествознания в целом. Бурное развитие получили и все отрасли ботаники. Решающее влияние на систематику оказала эволюционная теорияЧ. Дарвина.

3. Предмет исследований

Ботаника охватывает широкий круг проблем: закономерности внешнего и внутреннего строения (морфологияианатомия) растений, их систематику, развитие в течение геологического времени (эволюция) и родственные связи (филогенез), особенности прошлого и современного распространения по земной поверхности (география растений), взаимоотношения со средой (экология растений), сложение растительного покрова (фитоценология, илигеоботаника), возможности и пути хозяйственного использования растений (ботаническое ресурсоведение, или экономическая ботаника).

По объектам исследования в ботанике выделяют фикологию (альгологию) - науку о водорослях,микологию- о грибах,лихенологию- о лишайниках,бриологию- о мхах и др.; изучение микроскопических организмов, преимущественно из мира растений (бактерий, актиномицетов, некоторых грибов и водорослей), выделяют в особую науку -микробиологию. Болезнями растений, вызываемыми вирусами, бактериями и грибами, занимаетсяфитопатология .

Заключение

Характерные черты современного этапа развития ботаники - стирание граней между отдельными её отраслями и их интеграция. Так, в систематике растений для характеристики отдельных таксонов всё шире применяют цитологические, анатомические, эмбриологические и биохимические методы.

Разработка новых методов исследования, основанных на достижениях физикии химии, позволила решать задачи, недоступные ранее.

Так, в результате использования электронного микроскопа, разрешающая сила которого по сравнению с другими оптическими приборами возросла в сотни раз, были выявлены многие новые детали строения растительной клетки, что с успехом используется не только в анатомии, но и в систематикерастений.

Важнейшая задача ботаники - изучение закономерностей развития и охраны среды обитания человечества - биосферыи прежде всего растительного мира -фитосферы.

Список использованной литературы

Андреев Н.Г., Андреев Л.Н. Основы агрономии и ботаники: учеб. пособ. для с/х вузов. – М.: Колос, 2010. – 487 с.

Родман Л.С. Ботаника: учеб для с/вузов. – М.: Колос, 2012. – 528 с.

Якушев В.Т. Ботаника с основами физиологии растений и микробиологии. – М. Колос, 2010. – 560 с.

Теофраст

(371-286 г. до Р. Х.) - знаменитый греческий ученый, называемый отцом ботаники, родом с острова Лесбоса из города Эреза, откуда и прозвание - Theophrastos Eresios. Слушал сначала Левкиппа в родном городе, потом Платона, а после его смерти перешел к Аристотелю, с которым не расставался уж болee, пока великий философ не покинул навсегда Афины Жизнь Т. протекла сравнительно спокойно и счастливо. Это был умный, богато одаренный человек, в то же время добрый, гуманный, с отзывчивой душой. Он был превосходным оратором и, по преданию, за свое красноречие получил от Аристотеля прозвание "Theophrastos" , что значит "божественный оратор"; оно заменило его первоначальное имя - Tyrtamos. Так ли это было на самом деле или нет, во всяком случае Теофраст был самым выдающимся и самым любимым учеником Аристотеля, получил от него в наследство всю его библиотеку, все рукописи, а после смерти учителя стал во главе школы перипатетиков. Число его учеников, по показаниям древних, достигало 2000 чел., и слава о нем далеко распространилась за пределы Греции. Ему приписывают 227 сочинений; большая их часть потеряна, и ни одно не сохранилось вполне, не пострадав от времени и переписчиков. До нас дошли два больших ботанических сочинения Теофраста; одно под названием "История", или, лучше, по смыслу - "Естественная история растений" (Θεοφραστου περί ωυτών ίστορίαι), другое "О причинах растений" (θ. περί αιτιών φυτικών) - трактат о жизненных явлениях у растений. Естественная история растений состоит из 9 книг и по содержанию соответствует нашей морфологии, анатомии и систематике растений. Речь в нем идет прежде всего о главных частях растений, причем Т. различает наружные и внутренние части. Наружные - корни, стебли, ветви и побеги, листья, цветы, плоды. Семя Т. рассматривает, как и его предшественники, за "яйцо" растений, но какая существует связь между семенем и цветком - Т. не знал. Внутренние составные части - кора , древесина и сердцевина , которые в свою очередь состоят из сока , волокон , жил и мяса. Что подразумевал под этим Т. - не вполне ясно. Сок - это в одних случаях млечный сок, в других нечто иное, напр. смола или камедь. Волокна и жилы названы несомненно по сходству с соответствующими частями животных. Волокна Т. - пучки толстостенного луба, но в других случаях, по-видимому, сосудистые пучки, напр. в листьях. Волокна не ветвятся. Жилы - ветвистые трубки, наполненные соком: млечники, смоляные каналы и т. п., и опять-таки сосудистые пучки. Любопытно, что до сих пор в ботанике говорится о "жилках" и о "нервах" листьев: интересное переживание терминов, потерявших прямой смысл, интересные отголоски научной старины. Наконец, мясо находится между волокнами и жилами и характеризуется тем, что оно делимо по всем направлениям, тогда как волокна, напр., расщепляются лишь вдоль. Различно комбинируясь, эти 4 основные, или первичные, части образуют сердцевину, древесину и кору. Внешние части растений охарактеризованы на примерах и довольно подробно. Классификация и система растений Т. очень проста; он делит сначала все растительное царство на 4 отдела: деревья , кустарники , многолетники и травы , и в каждом отделе различает две группы: дикие и возделываемые растения. Затем описывает деревья и кустарники, преимущественно греческие, но также и иноземные, при этом касается многих важных теоретических и практических вопросов, говорит о естественном и искусственном размножении растений, о древесинах с технической точки зрения, о способах распространения семян, даже об искусственном опылении, толкует о продолжительности жизни, о болезнях и смерти растений. Когда очередь доходит до многолетников, Т. сначала описывает дикие (их 2 категории - "с шипами" и "без шипов"), потом культурные: "растения для венков", т. е. садовые "цветы" и декоративные растения. В эту группу вошли у Т. и розы (стало быть, и кустарники) и однолетние травы. Две книги сочинения посвящены травам, главным образом хлебным злакам, бобовым, овощам и т. п. Всего Т. было известно в большей или меньшей степени 400 растений, в том числе и споровые: папоротники, грибы, водоросли. Из текста видно, между прочим, что ему известны были не только средиземноморские водоросли, но и крупные формы из Атлантики, по-видимому, ламинарии (кн. 4, гл. VII). В общем описания растений у Т. кратки и недостаточно ясны, поэтому в большинстве случаев нелегко отгадать, о каком именно растении идет речь. Последняя (9-я) книга "Естественной истории", считаемая некоторыми за особое сочинение Т., трактует о специфических соках и о целебных силах корней. Она значительно слабее других, узкоприкладного характера, а по содержанию своему и изложению - сочинение типа тех "materia medica", которые в течение многих веков после Т. были единственными и жалкими представителями ботанических знаний. Второй труд Т. - "О причинах растений", или, правильнее по смыслу, "О жизненных явлениях у растений" - представляет как бы обработку того же фактического материала, но с иной точки зрения; по содержанию это теоретическая и прикладная физиология растений. Все сочинение состоит из 6 книг и начинается с описания способов возникновения, размножения и роста растений. Т. допускает самозарождение растений, как это допускали раньше и много веков после него. "Самозарождаются, - говорит он, - те растения, которые поменьше и, главным образом, однолетние и травянистые (кн. 1, гл. V). Допуская этот способ как первичный, Т., тем не менее, считает размножение растений семенами и другими частями самым обыкновенным и самым распространенным, так сказать, нормальным. Он подробно разбирает влияние внешних условий на растения, преимущественно деревья, - тепла, холода, ветров и почвы и те изменения, которые претерпевают растения как под влиянием внешних факторов, так и под влиянием культуры. Далее, говорит о возделывании различных растений, начиная с деревьев и кончая хлебными злаками и овощами, подробно толкует о размножении растений семенами, о прививках, окулировке и других прикладных вопросах садоводства и сельского хозяйства. Целая книга (5-я) посвящена ненормальным явлениям в жизни растений; интересны главы о болезнях, естественной и искусственной смерти растений. Последняя (шестая) книга, как и в первом сочинении, значительно слабее других; она трактует о вкусе и запахе растений. Таковы ботанические труды Т. Быстро просматривая их, невольно поражаешься богатством содержания, необычайным разнообразием и важностью затронутых проблем. Когда же вникнешь в текст, чувствуешь разочарование и снова невольно удивляешься несоответствию между грандиозностью задач и вопросов и жалкими ответами на них, между необычайной, действительно "божественной" пытливостью ума и убогим, тусклым ее удовлетворением. Критическая и беспристрастная оценка Т. нелегка. Нелегка потому, что текст его сочинений не дошел до нас в полной сохранности, во-вторых, потому, что вообще мало известно о развитии и истории научной мысли в Древней Греции. Прежде всего, мы не знаем, что принадлежит самому Т. и что его учителю, Аристотелю. Сочинение Аристотеля о растениях (θεωρία περί φυτών) потеряно. Т. наследовал библиотеку, рукописи своего учителя, в числе которых, весьма вероятно, были и неизданные еще сочинения, быть может, черновые записи, содержащие его мысли, заметки, им подобранные факты. Быть может, Т. является более издателем трудов Аристотеля, проповедником его идей, чем самостоятельным мыслителем и ученым. По меньшей мере, он черпал обильно и не стесняясь из этого источника. Тем более растет в этом уверенность, что он нигде не цитирует Аристотеля, даже когда дословно повторяет некоторые места из его сочинений. Возможно, как хотят некоторые поклонники Т., что поступал он так с согласия и даже по воле самого Аристотеля, но это не меняет сущности дела: мы не знаем, что принадлежит ему и что не его. Во всяком случае огромное влияние Аристотеля очевидно. Анатомия растений Т. - несомненно подражание анатомии животных Аристотеля, это сказывается как в общей идее, так и в мелочах. Он старается приложить принципы, теорию, выработанную Аристотелем касательно организации животных, к строению растений, и это предвзятое стремление не могло не привести его в диссонанс с фактами. Теория царит, а о достоверности фактов мало заботы. Вообще, фактические сведения Т. о растительном царстве мало чем возвышались над ходячими мнениями, выработанными житейским обиходом, над тем, что знали земледельцы, собиратели и продавцы целебных трав, купцы. Доверчивость Т. к рассказам этих людей чрезвычайно велика, а его собственные наблюдения, его непосредственное знакомство с растительным миром было крайне ограничено, и в этом отношении, как и в ясности и определенности изложения, Т. сильно уступает своему учителю - Аристотелю. Шпренгель справедливо подчеркивает нередкие у Т. "так говорят" или "так говорят аркадийцы". Не менее прав он, указывая, что Т., по-видимому, кроме Аттики, Эвбеи и Лесбоса, едва ли был где-нибудь, даже в Греции, хотя в его время это можно было сделать с полным удобством. Попытка Мейера устранить этот упрек предположением, что Т. собирал материалы - "по меньшей мере большей частью во время путешествий", - не имеет под собой фактической основы. Из описания многих растений видно, что Т. знал их лишь понаслышке. По словам древних, Т. устроил ботанический сад - быть может, но мы не знаем, что росло в нем и что в нем делал Т. В Т., как и в большинстве выдающихся ученых античного мира, мы видим громадную эрудицию, великое и благородное стремление к истине, пламенную жажду проникнуть в тайны природы и наряду с этим - полное неумение научно изучать эту природу, более того - нелюбовь, нерасположение к кропотливой, но необходимой работе установления и изучения фактов; это остается позади, как что-то несущественное, низменное, а весь талант, вся энергия уходит в область отвлеченного умствования и часто с удивительным остроумием и безукоризненной логикой создается стройное, но вполне ложное представление о физических явлениях природы, в других случаях выходит просто игра словами, получается как бы иллюзия знания, а на самом деле один лишь самообман. Все это заставляет осторожнее и объективнее отнестись к Т., а вместе с тем и ко всему тому, что дала классическая древность для ботаники, тем более, что обыкновенно переоценивают значение Т. и относятся к нему с преувеличенным восторгом. Название "отец ботаники" стало ходячим. Фердинанд Кон называет его "отцом научной ботаники", очевидно увлеченный разнообразием и глубиной затронутых Т. вопросов. В этом отношении заслуга Т. несомненна. Но дело в том, что ответы Т. несовершенны, туманны, наивны и далеки от того, что зовется "научным". "Науки" собственно в труде Т. еще очень мало, и ботаническая "наука" - не дитя Т. Два других историка ботаники, Э. Мейер и К. Иессен, также склонны были преувеличить значение Т. и иногда для поддержания яркости его ореола пускались в субъективные, маловероятные предположения. Строже отнеслись к нему К. Шпренгель и в короткой заметке - Ю. Визнер. Итак, ботанические труды Т. нельзя назвать научными в строгом смысле этого слова. Это свод наблюдений и сведений о растениях, в различной степени достоверных, прилежно собранных, иногда удачно сопоставленных, часто полезных для практической жизни. Это был лучший сборник сведений о растительном царстве во всей древности и в продолжение многих веков после Т. Это труд почтенный и полезный. Он будил мысль, указывал ей на великие проблемы, будил интерес к растительному миpy и в этом его большое, неоспоримое значение. Наконец, это для нас драгоценный памятник древнегреческой культуры, античной мысли со всеми ее положительными и отрицательными сторонами. Впервые Т. был переведен с греческого на латинский Феодором Газа и напечатан в Тревизо в 1483 г.: "Theophrasti de historia et de causis plantarum libros ut latinos legeremus", Theodoras Gaza (folio). Это первое издание, с тех пор было много, подробный список их см. Pritzel, "Thesaurus literaturae botanicae" (1851); подробности о Т. см.: Kurt Sprengel, "Geschichte der Botanik" (I ч., 1817) и "Theophrast"s Naturgeschichte der Gewächse, übersetzt und erläutert von K. Sprengel" (I-II, 1822); E. Meyer, "Geschichte der Botanik" (т. I, 1854); "K. Jessen, "Botanik der Gegenwart und Vorzeit in culturhistorischer Entwickelung" (1864); J. Wiesner, "Biologie der Pflanzen. Mit einem Anhang: die historische Entwicklung der Botanik" (1889, есть русский перев.); F. Cohn, "Die Pflanze. Vortrage aus dem Gebiete der Botanik" (т. I, 1896, переводится на русский язык).

Г . Надсон .

Теофраст оставил большое количество сочинений, из которых до нас дошли лишь немногие. Несколько более или менее крупных выдержек из сочинений приводятся различными древними авторами - доксографами. Дошли до нас: 1) 9 книг о растениях (περι φυτών ίστορίαι) и о их принципах (περι αίτιων φυτικων, 6 кн.) - ботаническое сочинение, равного коему по значению нет ни в древности, ни в средние века; 2) о камнях (περί λίθων) - отрывок минералогич. сочинения, трактующий о резьбе камней; 3) характеры (χαρακτηρες) - наиболее известное из сочинений Т., вдохновившее Лабрюера; представляет попытку индивидуальной характеристики пороков и комических свойств, написанную, как это доказал Казаубон, под влияниeм аттического сценического искусства (Т. был другом Менандра) и имеющую значение для изучения аттической сцены; 4) об ощущениях (περί αισθησεων και αισθητών) - отрывок из истории физики Т., в котором изложены теории ощущения, бывшие в ходу до Т., и их критика; 5) метафизика (μεταφυσικα) - отрывок, трактующий о началах бытия и соответствующий второй книге Аристотелевской "Метафизики". Т. в общем следовал за своим учителем Аристотелем, стараясь лишь быть его истолкователем и пополнять его пробелы; по-видимому, естествознание всего больше интересовало Т. Опыт для Т. является основою философии. В логических учениях Т. не отступал от Аристотеля. Вместе с Эвдемом он ввел в логику учение о гипотетическом и разделительном умозаключении. По дошедшим до нас отрывочным сведениям о метафизике Т. нельзя составить себе ясного понятия; видно только, что некоторые пункты метафизики Аристотеля затрудняли Т., в том числе и телеологическое воззрение на природу. Некоторое отступление от Аристотеля замечается у Т. в учении о движении, которому Т. посвятил особое сочинение. Возражал Т. также и против Аристотелевского определения пространства. Вместе с Аристотелем Т. отрицал возникновение миpa. В особом сочинении Т. защищал свободу воли. В этике Т. по сравнению с Аристотелем придает большее значение внешним благам; тем не менее, упреки, которыми Т. осыпали стоики за отступления от Аристотелевской этики, несправедливы. До сих пор хорошей монографии о Т. и хорошего полного издания его сочинений не существует. Казаубон (в 1592 г.) написал комментарий на "Характеры" Т. Историей физики Теофраст занимался Н. Диельс ("Doxographi Graeci", Б., 1889, стр. 102 и след.); ему же принадлежит исследование "Theoprastea" (Б., 1883).

Образовалась в конце седьмого века в Европе. Столицей был город Венеция. На северо-восточных территориях современной Италии республика не остановилась, образовав колонии в бассейнах Мраморного, Эгейского и Чёрного морей и Адриатики. Существовала до 1797 года.

Республиканское правосудие

Во на пьянцетте заседали министры и совет дожей, там же был суд. секретариат, даже тюрьма. Казнила Венецианская республика всех преступников публично, часто безо всяких объяснений - любой казнённый являлся предателем коллективного интереса.

Разбирательствами - обычно по доносу - занимался тайный Совет десяти. Последний раз горожане видели труп между колоннами на пьянцетте не так давно - в 1752 году, по сию пору существует примета: между колоннами пройти - не к добру.

Впрочем, трупы могут померещиться всюду: и на самом дворце дожей, на верхней его аркаде, где стоят колонны красного цвета, где висели четвертованные останки участников заговора Марино Фальеро, и даже в соборе, на углу которого выставлялись отрубленные головы. Кусок порфира, служивший подставкой под них, до сих пор находится там. Отсюда же провозглашались законы, которые требовала соблюдать Венецианская республика. История её длинна и противоречива.

Уникальное государство

Просуществовавшая с пятого века почти по девятнадцатый, республика имела выборные органы самоуправления и, можно сказать, демократию. В далёком 466 году лагуны объединила это нестареющая идея. Двенадцать представителей были избраны в Совет двенадцати важнейших на те времена островов, составлявших Венецию: Беббе, Градо, Гераклея, Каорле, Торчелло, Иезоло, Риальто, Мурано, Повелья, Маламокко, Большая и Малая Кьоджии.

Венецианская республика вынуждлена была воевать трудно и постоянно: Одоакр, остготы, Восточная Римская империя, неоднократные вторжения лангобардов... Так выявилась необходимость верховного правления. Первого дожа избрали на всю его жизнь, но без передачи своего поста в наследство в 697 году. Это был Паоло Лучио Анафесто - глава Венецианской республики. Хотя первое абсолютно строго документированное избрание произошло только в 727, когда дожем стал Орсеоло.

Сдержки и противовесы

Политическая система Венеции имела исключительно сложную систему управления. Прежде всего, это было нужно для того, чтобы не произошло узурпирование власти.

• Большой совет: высший орган, избирающий основные советы, магистратов и дожей. Членство ограничено наследственностью под запись в "Золотой книге". Численность в разное время от 400 до тысячи человек.
• Дож: избран из числа прокураторов Сан-Марко - должность пожизненная. Одиннадцать этапов выборов. Принимать самостоятельные решения не мог, власть ограниченная. Невозможность путешествий и владения собственностью за границей.
• Малый совет: шесть советников при доже и три члена Совета сорока.
• Сенат: сто двадцать членов, избранных на год с правом быть переизбранными. Ещё сто сорок членов без права голоса. Руководитель Сената - Коллегия из шестнадцати человек. Совет обсуждал и решал всю внешнюю и внутреннюю политику.
• Совет сорока: верховный суд республики. Составлялся Большим советом.
• Совет десяти: практически инквизиция. Особая слежка за дожем. Члены избирались на год Большим советом. Родственность запрещена. Полностью анонимный состав.
• Другие институты власти: профессиональные гильдии, религиозные братства.

Выбирать и стать избранным мог любой венецианец, но, как всегда и всюду, дожем становился представитель одного из самых богатых семейств. Такие выборы имела не только Венецианская республика. История повторяется постоянно.

Приобретение могущества

Формально город Венеция числился за на короткое время Карл Великий присоединил его к своей, но фактически тут всегда была вольница. Положение безопасное и выгодное. Венецианская республика не только весьма успешно торговала, но и воевала победоносно, особенно на море. В итоге восточный берег Адриатики и большая часть Нижней Италии стали под руку венецианского дожа.

Особенно обогатили торговые связи, и город Венеция стал процветать, распространив влияние на Средний и Ближний Восток. Конкуренты в лице городов-республик Пизы и Генуи не могли тягаться с республикой дожей.

Ограничение прав

Тем не менее внутри государства демократы всерьёз боролись с аристократами. Желанию некоторых превратить республику в наследственную монархию не суждено было сбыться. В 1172 году был созван Большой совет выборных депутатов, который сильно ущемил могущество дожей.

Коллегиальные органы меняли свои названия и численность: республика святого Марка, как часто именовалась Венецианская республика в Средние века, создавала то Совет сорока, то Совет пятисот, и эти органы отбирали властные полномочия, принадлежавшие дожам, они же и регламентировали, и контролировали все действия главного управителя государства. Они же сделали республику олигархической, контролируя выборы.

На этом снимке лев Святого Марка, евангелиста, именем которого назван Собор и действовал Совет десяти, которым по праву гордилась Венецианская республика. Герб перед вами.

Олигархия

Самой используемой государственной программой долгое время была война, и олигархи явились неиссякаемым источником финансирования. Займы сделались принудительными и касались наиболее состоятельной части населения. Невозможно было отказаться или игнорировать постановление, которое вынесла Венецианская республика. История сохранила немало имён тех, кто попытался противиться, и чей конец оказался бесславным. Тем не менее общее народное собрание было постепенно упразднено и распущено. Законодательство работало только во благо аристократии.

После завоевания крестоносцами Константинополя Венеции досталось три восьмых всей территории Византии и весь остров Крит. Таким образом, к концу пятнадцатого века она была богата и не боялась врагов. Среди венецианцев было более людей науки и искусства, чем в любом другом государстве. Процветали и промышленность, и торговля. Народ стремительно богател, поскольку его не душили налогами.

Перемены

Португалия в 1498 году открыла морскую дорогу в Ост-Индию, и город Венеция лишился всех выгод восточной торговли. Османская исперия взяла Константинополь и отняла у венецианцев практически всё, что им принадлежало, даже Албанию и Негропонт, а потом и Кипр, и Кандию. С 1718 года Венецианская республика практически перестала участвовать в мировой торговле.

У неё оставалось около двух с половиной миллионов подданных, живущих в самой Венеции, в Далмации, Истрии и на Ионических островах. А после Французской революции и последняя самостоятельность города была утрачена. Бонапарт объявил республике войну. Никакие переговоры и уступки не подействовали. Венеция сдалась на милость победителя в 1797 году. Территория республики была поделена между Австрией, Францией и Итальянским королевством.

Итоги

Полнокровно просуществовавшая более 1100 лет, завоевавшая территории тысячекратно большие, чем сама, имевшая самый массивный военно-морской флот в Средиземноморье, враждовавшая с турками и Османской империей, Венецианская республика останется в памяти человечества как первое То, что она впоследствии не смогла защитить не только завоёванное, но и свою столицу - тоже урок: война с соседями ничуть не лучше гражданской.

Мощь Венецианской республики основывалась на ее монопольной торговле с Востоком, на завоеваниях сначала в Эгейском море, а затем в Италии и на Балканах, на огромном военном флоте, на мудрой филантропии и на внутриполитической устойчивости. Современники считали государственное устройство образцовым, так как оно одновременно сочетало в себе монархии, олигархии и демократии. Уже в начале Средних веков в Венеции из общин отдельных островов была образована аристократическая республика, в которой господствовали представители земельной знати и патрициата, разбогатевшие на доходах от торговли и землевладения.

Карта Венецианской республики

В 1172 году высшим органом государственной власти в Венеции становится Большой совет, обладавший законодательной властью и состоявший из 480 граждан (со временем их число менялось), которые избирались сроком на один год. Выборы дожа, главы Венецианской республики, с этих пор тоже осуществлялись Большим советом, а реальная исполнительная власть в начале XIII века перешла к Малому совету, состоявшему из сорока человек.

В 1315 году была составлена так называемая «Золотая книга», и в нее внесли имена граждан, пользовавшихся избирательными правами. Исполнительная власть практически перешла в руки Совета десяти, который был создан в 1310 году. Следует назвать еще и Совет сорока - верховный суд Республики. Все эти органы власти следили друг за другом и за дожем, и делалось это для того, чтобы власть последнего не превратилась в монархическую. Управление государством осуществляли вышеназванные органы власти, а также Сенат, Синьория и коллегии.

Большой совет представлял собой верховный орган государственного управления: в него входили все венецианские патриции, достигшие 25-летнего возраста и вписанные в «Золотую книгу», в которой регистрировались рождение, смерть и браки членов аристократических семейств. Большой совет обладал высшими правами во всех областях внутренней и внешней политики.

Когда Венеция превратилась в международный центр посреднической торговли, а потом и в мощную колониальную державу, это не сопровождалось бурным развитием производства, как это было в других городах Италии. Поэтому в Венеции широкие слои населения, ремесленники и цехи были слишком слабы и не могли играть значительной роли в политической жизни Республики, что облегчило небольшой группе патрицианских семей, купцов и банкиров захват власти. В первые два десятилетия XIV века они провели так называемое «закрытие Большого совета». Если раньше членов его избирало народное собрание, то теперь право быть избранным в его состав закреплялось за частью патрициев, и Большой совет, таким образом, «замкнулся в себе и превратился в сословное собрание наследственных нобилей». Полноправными гражданами Венеции стали только 2000 патрицианских семейств (всего лишь 8% населения города), и впоследствии ставились различные преграды, чтобы не допустить в Большой совет новых членов.

Одной из главных функций Большого совета было ежегодное назначение на ключевые государственные должности как в самом городе, так и в заморских владениях Венеции, причем все сколько-нибудь значительные должности могли замещаться лишь полноправными нобилями - теми, кто избирал и мог быть избранным в Большой совет. Таким образом, от политической жизни Венеции была отстранена значительная группа прежних членов Большого совета. В XIV-XV веках в Венеции утвердилась аристократическая республика с олигархическим правлением. В ней господствовала купеческая верхушка, и во внимание принимались уже не столько знатность происхождения («старые дома» составили лишь часть Большого совета), сколько богатство, накопленное в морской торговле, на государственной службе и в земельных владениях на Герраферме.

Оттесненная от власти группа полноправных венецианцев хоть и была ущемлена, но смогла удержать довольно значительные позиции во внешней и внутренней торговле, а по своим богатствам она мало чем уступала нобилитету. Народ (popolо) - средние и мелкие торговцы, ремесленники и многочисленный рабочий люд - был лишен каких бы то ни было прав.

Завладев государством, нобили должны были создать такую социальную группу (полностью от них зависящую), на которую они могли бы целиком возложить управление государством, поскольку их время целиком поглощали политическая и коммерческая деятельность. И они создали сословие «граждан», что дало им возможность нейтрализовать оттесненный от власти слой общества. «Граждане», сделавшись нечто средним между нобилитетом и народом, стали вторым сословием Венеции. Впоследствии такую политику венецианцы применили и в своих заморских владениях. В частности, в Далмации они «сознательно способствовали выделению богатых пополанов в особую социальную группу «граждан». И лишь народ, этот молчаливый труженик, составлявший нижний слой венецианского общества, не имел никаких прав.

Государство заботилось не только об уже существующих привилегиях, но и о возможности для каждого сословия пользоваться ими, поэтому всячески поддерживало закрытость каждого сословия. Только из членов Большого совета избирались все государственные органы, которые он имел право контролировать. Однако этот самый представительный орган оказался чрезвычайно громоздким, так как состоял более чем из тысячи членов, собрать которых было очень трудно, потому что многие из них входили в другие комиссии, советы и т.д.

Законодательные функции выполнял и Консультативный совет, который с конца XIV века превратился в Сенат. Избирался он Большим советом из числа венецианских патрициев не моложе 40 лет. Сначала в Сенат входило всего несколько десятков человек, потом количество его членов возросло до 120 человек. Сенат, как орган оперативный и действенный, решал вопросы войны и мира: заключал перемирия и торговые договоры, устанавливал дипломатические отношения, а также ведал судоходством, армией и флотом. При Сенате существовали коллегии, распоряжавшиеся внутренними, финансовыми, морскими и другими делами.

Исполнительная власть принадлежала Синьории, а контролирующим органом с 1335 года стал Совет десяти, со временем превратившийся в высший трибунал Венецианской республики. Члены Совета десяти избирались сроком на один год; из их среды избирались трое глав Совета сроком на один месяц, в течение которого им запрещалось посещать общественные мероприятии, совершать прогулки по городу и т.д. Со временем декреты Совета десяти перестали исполняться с прежней строгостью. Это происходило оттого, что член Совета оставался на должности не более года, поэтому неудивительно, что он боялся мести родственников своих жертв.

Позднее из состава Совета десяти выделились три лица, возглавлявшие его и являвшиеся «государственными инквизиторами», которые могли любого венецианца привлечь к ответу за посягательство на общественное спокойствие. Мало-помалу они присвоили себе право самостоятельного судебного разбирательства: задерживали, допрашивали заподозренных в чем-либо. По прошествии некоторого времени они образовали Верховный трибунал. Французский философ Жан Жак Руссо писал, что это был «кровавый трибунал, ненавидимый гражданами, наносящий удары исподтишка и в кромешном мраке решающий, кого ждет смерть, а кого - потеря чести». Перед таким трибуналом обвиняемый не имел права на защиту, а спасением своим был обязан только милосердию судей.

Государственная система Венецианской республики была построена так, что аристократия оставила себе монополию защиты отечества, а в руках подчиненного класса находились торговля и промышленность.

Венецианские аристократы еще в начале XVI века высокомерно относились к флорентийским магнатам, которые сами стояли за прилавками своих лавок, а потом приходили в Синьорию управлять государством. Однако следует отметить, что презирали они лишь экономическую «низшую» частную деятельность, а на разные виды государственной деятельности их презрение не распространялось.

Слово «народ» в Венеции тоже имело совсем другой смысл, чем во Флоренции. Несмотря на все политические волнения и перевороты, Флоренция оставалась демократическим государством до того момента, когда ей была навязана монархия вторых Медичи. В богатой и роскошной аристократической Венеции слово «народ» было почти равнозначно слову «патриции». На протяжении XII-XIV веков численность населения Венеции постоянно превышала 50 000 человек, но лишь замкнутая наследственная каста реально участвовала в управлении Республикой. Члены богатых и знатных семейств, представлявшие собой элиту Венеции, осуществляли тот образ правления, который стал классическим примером олигархии.

В Венеции доступ в государственный аппарат был особенно ограниченным, и все должности в магистратурах и коллегиях, как указывалось выше, занимали только члены Большого совета, чьи имена были внесены в «Золотую книгу». Со временем патриции сформировали замкнутый класс и закрепили за собой все должности в государственных органах власти как в самой Венеции, так и в своих материковых и заморских владениях.

Венецианский «народ» (т.е. патриции) в лучшие времена, когда население города насчитывало до 200 000 человек, имел в своих рядах всего 3000 человек. В Венеции, где главенство аристократии являлось фактом непреложным, большую роль играли происхождение и родственные связи, поэтому и все венецианское законодательство было направлено на то, чтобы воспрепятствовать созданию разных политических партий.

Семья постепенно становилась единственным органом, призванным играть руководящую роль в общественной жизни. Обладание одним или несколькими местами в Большом совете становилось главным условием, позволявшим роду участвовать в управлении. «Первые граждане города» захварывали власть и, передавая должность узкому кругу своих наследников, окончательно превращали ее в наследственную. Только нобиль был «персона», а человек из народа всегда и везде оставался членом безликой толпы.

Городские нобили, не входившие ни в какую особую категорию, то вершили правосудие, то осуществляли дипломатические функции, то занимались общественным благоустройством, то контролировали снабжение продовольствием и т.д. Остальная масса была лишь рабочей силой, дополнявшей рабов, так как рабство в Венеции процветало вовсю. Жители Республики св. Марка являлись слугами государства, которому они были обязаны своим «благополучием» и «свободой».

Может показаться странным, но в конце концов народ чувствовал себя если и не счастливым, то вполне довольным. Венецианские «отцы отечества» старались устроить опекаемой толпе веселую и легкую жизнь, и общественные празднества рассматривались ими как средство управления. Сенат давал народу возможность проводить жизнь в лени и удовольствиях, и это оказывалось лучшим средством сделать его покорным.

Все, что могло нарушить принципы аристократизма, предусмотрительно устранялось, зато поощрялось невинное «единение с народом». Венецианская чернь хвалила милосердие и гуманность своих патронов и была очень привязана к правительству, тем более что оно ставило на равную ногу с ней континентальное дворянство, которое тоже никак не участвовало в делах. В свою очередь, подданные Террафермы считали управление венецианской синьории самым мягким и справедливым, так как и подеста (губернаторы), и сами государственные инквизиторы внимательно рассматривали жалобы народа на знать.

Брак венецианского патриция с простой горожанкой был немыслим, но на самые парадные празднества дожа в его дворец мог являться любой желающий. Одетый в черный плащ, он мог находиться среди облаченных в пурпурные тоги, но с одним условием - должен был иметь маску на лице.

Многие называли систему венецианского правления самой совершенной из всех аристократий; все уровни власти, находившиеся в руках дворян, уравновешивали друг друга с удивительной гармонией. «Здесь правили без шума, соблюдая известное равенство, точно звезды среди ночной тишины. Народ восхищается этим зрелищем, довольствуясь хлебами и играми. Различие между плебеями и патрициями вызывало в Венеции меньший антагонизм, чем в других странах, т.к. законы сделали все необходимое, чтобы устрашить дворян и привлечь их ответственности».

С 1462 года Венецианскую республику стали называть Serenissima, что можно перевести не только как «Светлейшая», но и как «Спокойнейшая». В новом названии отразилось официально утвердившееся представление о Венеции как о спокойном и умиротворенном государстве. Слово «государство» (Stato, Dominio) писалось только с большой буквы; значение государства всемерно возвеличивалось, служение ему расценивалось как долг и честь, интересы его ставились выше личных и требовали самопожертвования. Церковь и религия рассматривались в первую очередь как сила, помогавшая государству воспитывать в подданных уважение к закону и власти.

Государство заботилось и о создании трудов, прославлявших историческое прошлое Венеции. Так, в 1291 году образцом исторического сочинения была утверждена хроника, написанная дожем Андреа Дандоло. В следующем столетии хроника стала самым распространенным жанром патрицианской литературы. Венецианская знать была очень образованной: выходцы из патрицианских семей получали сначала солидное домашнее образование, а потом обычно заканчивали какой-либо итальянский университет (чаще всего Падуанский).

Во второй половине XV века по заказу Венецианской республики Маркантонио Коччо Сабеллико составил труд «История Венеции от основания города» (в 33 книгах). В предисловии к нему автор не без гордости утверждал, что в Венеции святость законов, равенство граждан перед ними, дополненные другими порядками, во многом превосходят систему государственного правления древних римлян. Возникновение города он относил к концу IV века, подчеркивая, что основателями его были «достойные, благородные и богатые люди».

Уже в первое столетие своего существования город успешно развивался: наиболее состоятельные граждане занимались торговлей, управляли городом, издавали обязательные для всех законы и следили, чтобы правосудие ни для кого не делало исключений. Богатство не вносило неравенства, так как ценилось не оно и недорогие одежды, а честь и добродетель. В городе царили скромность и добронравие, там не было пустых удовольствий и развращенности нравов: здоровый образ жизни не оставлял места порокам. Венецианцы подчинялись не королям, а разумным и справедливым законам, которые столь строго соблюдались на земле и на море, что Республика Святого Марка достигла своего небывалого могущества и расширила свои владения не столько силой оружия, сколько благодаря ремеслам и трудолюбию жителей.

Однако в истории Венеции были и морские сражения, и грабительские набеги, и моря пролитой в борьбе крови. Баснословное богатство и потоки золота стекались в Светлейшую республику со всего мира. Окруженная Венеция развивалась так же, как и окруженные стенами города Италии, - за счет притока людей извне. Приезжавшие сюда, чтобы получить венецианское гражданство, были выходцами из разных мест: Падуи, Вероны, Флоренции, Бергамо, Милана, Болоньи, из городов Германии и так далее. Но собственно венецианцами (по статуту 1242 г.) считались только «урожденные» - жители Риальто, Градо, Кьоджи и Каварцере. Все остальные входили в категорию «приглашенных», которые, в свою очередь, делились на две группы, обладавшие разными правами. Те, кто прожил в Венеции 15 лет, соблюдая все гражданские обязанности, получали право торговать в городе. Вновь приехавшие могли жить в городе, но не имели права торговать под венецианским флагом. Те же, кто прожил в городе 25 лет, тоже соблюдая все гражданские обязанности, уже мог вести торговлю и за пределами Венеции, как и «урожденные» венецианцы. Приравнивание к «венецианцам» давало приглашенным определенные права, обеспечивало защиту их интересов государством и предусматривало переход потомков в одном из поколений в число «урожденных» граждан, что, в свою очередь, гарантировало им полноту гражданских привилегий.

Флаг венецианской республики

Сословия Венецианской республики

В XVIII веке все население Венеции разделялось на три сословия. Дворяне (чаще их называли нобилями, аристократами или патрициями) - это те, кого, согласно изменению, внесенному в конституцию еще в 1297 году, причислили к «сеньорам, коими они отныне будут считаться и в городе, и во всем государстве морском и сухопутном». Звание «урожденный гражданин» и связанные с ним многочисленные права I юлучал тот, у кого за плечами было по меньшей мере два поколения родившихся в Венеции и при условии, что все они (включая и претендента на это звание) были законнорожденными.

Второе сословие - читтадини - представляли собой ту часть населения, у которой «отцы и деды родились в этом городе, занимались почетным ремеслом, стяжали известность, определенным образом возвысились и могли именоваться сынами отечества». В читтадино зачисляли и по прошению, так как звание это не было наследственным, а давалось за определенные заслуги. К пополанам относились все те, кто «для поддержания жизни занимался низменными ремеслами и не обладал никакой властью в городе». Это - ремесленники, слуги, нищие, монахи и бедняки, проживавшие в приютах.

В торговой Венеции каждый человек, построивший дом, считался владельцем этого места, но право строить дом имели только ее граждане. Прежде чем приступить к сооружению фундамента, венецианец должен был преподнести дожу перчатки из оленьей кожи в знак своего подчинения городу. Только после исполнения этого обряда он мог приступить к строительству.

В первые века существования города нравы венецианцев были грубы. Огрубление нравов происходило также под влиянием неистовых, пылких и жадных до удовольствий чужестранцев, заполнявших город. В этой пестрой толпе было перемешано все: чистая любовь шла об руку с низменной похотью, религиозный фанатизм соседствовали с безбожием, милосердие - с немыслимой скаредностью, добродетель - с преступлениями, отвага - с трусостью, лицемерие - со святостью, ангельская непорочность - с самой коварной подлостью…

Венеция стояла на одной из дорог, по которой пилигримы отправлялись на Святую . На каналах, улицах и базарных площадях города всегда можно было увидеть паломников (мужчин и женщин разного возраста и положения) и авантюристов, воров и проповедников, шпионов и проституток.

Бедняки селились кто где мог, люди побогаче останавливались в гостиницах и тавернах. Немецкий епископ Фольгер фон Элленбрехт оставил живое описание венецианских гостиниц XIII века: путешественники могли восхищаться прекрасным мрамором, но там не было ни печей, ни канализации - вообще никаких санитарных удобств. Постели (точнее тюфяки) были ужасны, а мебель вся расшатана и поломана. Но хозяева гостиниц в то же время «придерживались восхитительного обычая - украшать спальни цветами».

Многие венецианцы возмущались тем, что в гостиницах постояльцам открыто предлагали женщин легкого поведения. Власти не раз принимали против этого законы, но те оказывались тщетными! В результате «отцы города» вынуждены были признать, что «блудницы совершенно необходимы на этой земле». Продажным женщинам лишь запрещалось жить в частных домах, и они обязаны были селиться в специальных кварталах. Они могли свободно бродить в толпе на Риальто, околачиваться около таверн, но как только раздавался первый вечернего звона в соборе Св. Марка, им следовало удалиться в свой квартат. Однако законы, ограничивавшие место жительства проституток, тоже не выполнялись, и те селились и занимались своим ремеслом в любой части города.

Свадьбы в Венеции обычно справлялись по обрядам католической церкви, но часто женщины, не желая тратиться, обходились без церковного благословения. Впоследствии такие браки можно было объявить недействительными, и многие мужья, пользуясь этим, заводили себе несколько жен. Однако и судебные процессы по этому поводу тоже возникали нередко… Поскольку брак жителям Венеции обходился дешево, многие граждане относились к нему легко, и легко шли на разрыв брачных уз. В своем отношении к женщине венецианцы руководствовались не возвышенной рыцарской любовью, а скорее следовали восточной традиции - смотрели на женщину только как на домашнюю хозяйку и воспитательницу детей. Считалось, что при вступлении в брак жена должна быть не моложе 18 лет, а муж - не моложе 21 года. «Нельзя допускать, чтобы муж действовал по совету своей жены, потому что она не обладает здравым суждением, ибо у нее телосложение не здравое и не сильное, а хилое и слабое, а ведь ум по природе соответствует телосложению».

Следует отметить, что в те времена в Венеции процветала работорговля и было много женщин-рабынь, которых тоже не связывали никакие моральные принципы. Их сожительство с хозяином было столь открытым и откровенным, что свободным женщинам, если они хотели удержать своих мужей и вернуть их привязанность, самим приходилось опускаться до уровня наложниц. Средневековые хроники полны зловещих рассказов об интригах жен, рабов, сожительниц, любовников, которые из мести отравляли или закалывали друг друга. Умопомешательство вследствие отравления стало столь обычным делом, что появился даже специальный термин - «эрберия». И обо всем этом венецианские кумушки оживленно толковали на городских улицах и площадях.

В декрете Большого совета, изданном в марте 1315 года, отмечалось: «Немало бесчестного и постыдного творится в соборе, портиках и на площади Сан-Марко». А чуть позже из собора был изгнан патриций Марко Гримани, который пытался соблазнить молодую девушку прямо в атриуме собора. Его приговорили к штрафу в 300 лир, причем треть штрафа пошла в пользу девушки.

По отзывам многих современников, венецианцы в Средние века так ужасно сквернословили, что поэт Петрарка даже жаловался на них. А в городских архивах сохранились официальные предписания, направленные против ругани и богохульства. В одном из них сказано, что любой человек (мужчина или женщина), обозвавший другого словами «vermum canem» («паршивая собака»), будет наказан штрафом в 20 сольдо.

Азартные игры получили такое распространение, что правительство Венецианской республики постоянно принимало законы по надзору за ними. Так, был издан закон, запрещавший азартные игры в портике собора Сан-Марка, а также во Дворце дожей и в его дворе. Профессиональных игроков пороли и клеймили железом.

Обычным делом в Венеции были различные преступления, хотя для борьбы с ними тоже издавалось множество законов. Причем преступления против собственности карались гораздо суровее, чем преступления против личности. Так, за кражу имущества стоимостью 20 сольдо человека подвергали порке и клеймили железом, а за повторную кражу ему вырывали глаза. Если стоимость украденного превышала 20 сольдо, преступника вешали. Если вор, пойманный с поличным, защищался с оружием в руках и кого-нибудь ранил, ему вырывали глаза и отрубали правую руку.

Убийц обезглавливали, вешали между колонн на Пьяцетте или сжигали на кострах. Отравителям, если жертва оставалась в живых, отрубали одну руку, а иногда и обе или жгли руку раскаленным добела железом. Особо опасных преступников перед казнью обнажали до пояса и возили на лодке по Большому каналу - от собора Сан-Марко до Санта-Кроче, прижигая его тело раскаленными щипцами. У Санта-Кроче преступнику отрубали правую руку, затем его привязывали к хвосту лошади и волочили по улицам. Дотащив до колонн Пьяцетты, его обезглавливали, четвертовали и выставляли напоказ публике.

Людей, совершивших меньшие преступления (особенно духовных лиц), сажали в деревянные клетки, подвешивали их к кампанилле Сан-Марко и оставляли на виду у глумящейся толпы. В таких клетках они сидели иногда больше года, получая только хлеб и воду.

За незначительные провинности венецианцу вешали на шею доску, на которой перечислялись его преступления.

Колониальная политика Венецианской республики

История образования Венецианской колониальной империи открывается знаменитым походом к берегам Истрии и Далмации, который был организован дожем Пьетро Орсеоло II, а заканчивается захватом Константинополя. Свое пристальное внимание на побережье Истрии и Далмации, населенных славянскими племенами, Венеция обратила к началу XI века. Местные жители занимались сельским хозяйством и морскими промыслами (добывали соль, ловили рыбу, торговали) - то есть тем же, чем были заняты и сами венецианцы.

Первые сведения о столкновениях Республики Святого Марка с далматинскими славянами относятся к IX веку, но они могли происходить и гораздо раньше, например, в VII веке, хотя венецианские корабли тогда еще редко отваживались покидать воды Адриатики.

При доже Джованни Партечипачи (829-836) жители города Нарета заключили с венецианцами мирный договор, но соблюдали его недолго. Однажды они ограбили и перебили венецианских купцов, которые возвращались домой от берегов Южной Италии. Следующий дож - Пьетро Градениго - организовал поход к далматинским островам, которые занимали наретяне, после чего был заключен новый мирный договор. Однако и он оказался непрочным. Вскоре началась новая война, и дож Пьетро Градениго опять направился к берегам Далмации. На этот раз поход оказался неудачным: потеряв в сражении более ста человек, дож вынужден был вернуться в Венецию.

Новый поход против далматинцев предпринял дож Орсо Партичиачи, который, по словам венецианского хрониста, «со славою возвратился домой», заключив очередной мирный договор. Однако впоследствии отношениями между венецианцами и далматинскими славянами еще не раз осложнялись.

Объектами венецианской политики стали и истрийские города - Триест, Каподистрия, Пирано, Пола и другие. Все они возникли раньше Венеции и играли весьма значительную роль еще в римское время. В 932 (или в 933) году Венеция объявила блокаду всего истрийского побережья, поводом для которой послужило нарушение маркграфом Вальтером имущественных интересов венецианского духовенства, венецианских купцов и самого дожа. Венецианское правительство разорвало тогда торговые связи с полуостровом, а венецианский флот блокировал порты Истрии. Особенно болезненно сказалось прекращение торговли солью, о чем венецианские хроники повествовали так: «От недостатка соли страдал не только скот, но и люди; будучи лишены этого продукта, они были удручены до последней степени».

Маркграф вынужден был пойти на переговоры с венецианцами и обязался защищать их имущество в Истрии. Он гарантировал регулярное поступление доходов и платежей, которые им причитались, и обещал, что с венецианских купцов пошлины будут взиматься не произвольно, а в соответствии «с древним обычаем». Однако венецианцам этого показалось мало.

Венеция не могла навязать свою волю всей Истрии, поэтому старалась вовлечь в сферу своего влияния отдельные города. К концу XI века Республика Святого Марка почувствовала себя уже достаточно сильной для того, чтобы укрепить свои экономические позиции в Адриатике.

Весной 1000 года дож Пьетро Орсеоло II после торжественной церемонии поднял паруса и во главе большого флота приплыл в Градо, где получил благословение патриарха Виталиса, знамя св. Гермагора и взял курс сначала на Истрию, а потом к берегам Далмации. Здесь венецианский флот подошел к острову Цресу, где его «радостно» (по словам венецианских хроник) встретили местные жители, прибывшие на торжества даже из отдаленных сельских районов.

Выполнив «долг благочестия» и прослушав мессу, дож отправился к городу Задару, где местный эпископ и приор устроили ему особенно торжественную встречу. Другие острова архипелага тоже сдались без сопротивления, и только в Белграде произошла небольшая заминка. Город не успел подготовиться к торжественной встрече, и дожу пришлось пристать к одному из расположенных напротив островов.

А в Белграде между тем боролись две партии, одинаково движимые чувством страха: одна боялась венецианского дожа, другая - хорватского короля. Верх одержала партия, стоявшая за дожа, и город признал над собой его власть.

После Белграда другие острова архипелага уже не оказывали сопротивления, но и торжественных встреч там не было. Только в Сплите дожа еще раз порадовали торжественным приемом, а дальше венецианцам приходилось прокладывать себе дорогу силой. Так, жители острова Хвара считались отчаянными пиратами, и «венецианцы, проезжавшие мимо этих мест, весьма часто лишались всего достояния и обобранные дочиста спасались бегством». Однако после продолжительной и жаркой схватки венецианцам удалось взять и Хвар.

На этом поход дожа Пьетро Орсеоло II закончился, так как его планы в отношении нарентян были скромнее. Им удалось захватить сорок «знатных нарентян», возвращавшихся из Апулии; их отпустили только после того, как вожди нарентян отказались от той дани, которую они взимали с плававших по Адриатике кораблей. Да и то отпустили не всех - шестерых оставили в заложниках.

В результате похода дожа Пьетро Орсеоло II венецианцы подчинили себе - так или иначе - до десяти опорных пунктов на берегу Адриатического моря. Искусно воспользовалась Республика св. Марка и результатами IV Крестового похода; по договору с крестоносцами она стала обладательницей половины всего награбленного, но важнее всех несметных богатств и сокровищ, дороже доставшегося на их долю золота и серебра были те исключительные привилегии, которые венецианцы получили в основанной крестоносцами Латинской империи. К тому же в результате IV Крестового похода они захватили важнейшие острова Эгейского моря, побережье Мраморного моря, Ионические острова, Далматинское побережье, Крит, важнейшие торговые кварталы в Константинополе и других византийских городах. Венецианские фактории появились в Крыму, на берегах Азовского моря; Республика св. Марка получила три восьмых территории, захваченной крестоносцами, и венецианский дож стал именоваться «господином четверти и одной восьмой Римской империи».

На захваченных островах были заложены основы богатств многих венецианских династий. И в Латинской империи, и в колониях венецианцы стремились прибрать к рукам всю местную торговлю, занимались ростовщичеством и так нещадно притесняли коренных жителей, что один церковный деятель той эпохи сравнивал Венецию с жабой, морской змеей и лягушкой, а ее граждан - с морскими разбойниками. Хронист Салимбене в конце XIII века обзывал венецианцев «бандой жадин и скряг», превративших Адриатику в «притон разбойников», а Джованни Боккаччо (автор знаменитого романа «Декамерон») считал Венецию «вместилищем всякой мерзости» и презрительно отзывался о «верности венецианцев».

Патриции, разбогатевшие на островах, имели относительную независимость от Венецианской республики, но были связаны с нею семейными узами и институтами гражданства, поэтому часть своих богатств они возвращали в метрополию - вкладывали в семейные предприятия, строили дворцы на островах лагуны и т. д. Известно, например, что жившие в Латинской империи венецианцы часто отказывались платить Константинопольскому патриарху церковную десятину. Умирать они возвращались на родину, и здесь оставляли свои десятины собору Сан-Марко.

В середине XV века произошли события, которые полностью изменили судьбу Венецианской республики, - это падение Константинополя, открытие португальцами морского пути в Индию и начало итальянских войн. Все это нанесло торговле Венеции весьма значительный ущерб, и, чтобы компенсировать его, она начинает широкие завоевания в Северной Италии. Подчинив большую часть Ломбардии с городами Бергамо, Брешия, Падуя, Верона и другими, Венеция к концу XV века превратилась в одно из крупнейших материковых государств. Во времена своего расцвета Республика Святого Марка (кроме половины Северной Италии) владела также Истрией, Далмацией, Мореей, Кипром, Афинами и колониями, рассыпанными по всему Леванту до Трапезунда.

Свои материковые владения Венеция называла Террафермой («твердая земля»). К началу XVI века они простирались почти до самого Милана, а к востоку в нее входили части нынешних Хорватии и Словении. В завоеванных землях Венеция преследовала исключительно торговые цели, мало заботясь о развитии тех краев. Так, в Далмации за все время своего господства она не провела ни одной дороги, не организовала ни одного производства для обработки местного сырья, не посадила ни одной маслины, ни одной лозы лучшего сорта винограда, не позаботилась об улучшении пород скота. Местную торговлю Венеция стесняла так, что жители Далмации, например, не смели продавать свой товар нигде, кроме самой Венеции (равно как и что-то покупать). Если кто-то осмеливался купить сукно в Дубровнике, то подвергался штрафу в 500 дукатов; свое сукно далматинцы должны были отдавать в покраску только в Венеции, не имея права делать это дома. Всякое ремесло подавлялось в самом зародыше; допускалось только производство сальных и восковых свечей для домашнего употребления, а мыло и глиняную посуду следовало покупать только в Венеции.

В рыболовстве далматинцы тоже терпели всякие притеснения: так, до середины сентября сельдьони могли продавать только в Венеции. И естественно, что там за нее платили что хотели. Не имели далматинцы и права строить большие суда, так как судоходство на Адриатике было монополией венецианцев.

Особенно разрушительное влияние Республика св. Марка оказала на Зетское государство, оттесняя его от моря и внося смуты и разлад в его внутреннюю жизнь. В его борьбе против турок Венеция играла самую коварную роль, при любом удобном случае выдавая его противнику. Когда в этой борьбе Зетское государство совершенно ослабло, венецианцы принялись обращать народ в латинство, отнимать у него церкви и монастыри, а порой и разрушать их огнем и пушками. Монахов изгоняли и истребляли.

Против Черногории, сделавшейся последним убежищем сербского народа, венецианцы вечно интриговали, покушаясь на ее политическую самостоятельность. Всеми средствами они старались парализовать власть черногорского владыки, противопоставив ему светское лицо («гувернадура») из самих черногорцев, признававшее покровительство Венецианской республики. В его обязанности входило только посредничество и разбирательство дел между черногорцами и подданными Венеции, но мало-помалу гувернацуры присвоили себе право влиять и на внутренние дела. Со временем, поддерживаемые сильными и богатыми государствами, они стали соперничать с владыками, стараясь ограничить их власть только церковными делами. Чтобы привлечь на свою сторону черногорцев, Венецианская республика платила им ежегодно определенную сумму (в виде жалованья) за охрану своих границ. Все это ставило Черногорию в некоторую зависимость от Венеции, чем она, конечно же, злоупотребляла.

После падения Византийской империи Венеция стала почти единственным поставщиком с Востока роскошных тканей, парчи, жемчуга и драгоценных камней (бриллиантов и изумрудов), духов и пряностей. Завоеванные ею Кипр, Морея и Кандия служили лишь перевалочными складами для этих товаров, которые поступали на европейский рынок только после внесения высокой платы венецианской таможне и только суда Венецианской республики развозили их по портам Италии, Франции, Англии и других стран. А иностранные суда перед отплытием должны были оставить залог в 1000 дукатов в обеспечение того, что вывозимые ими товары не будут проданы в пределах венецианских морей. Этого было достаточно, чтобы парализовать опасную конкуренцию. По суше восточные товары направлялись в Германию, где их меняли на немецкие, скандинавские и русские изделия и продукты, которые доставлялись на знаменитую Нюрнбергскую ярмарку. Еще ревнивее Венеция охраняла свою монополию на торговлю западным товаром на Востоке.

В те времена на севере венецианцы еще не имели перед собой могущественного английского флота, и только немецкие и фландрские суда соперничали с ним в каботажной торговле между портами, входившими в знаменитую Ганзейскую лигу. Франция, занятая нескончаемыми войнами со своим извечным соперником - Англией, лишь через Марсель могла участвовать в обмене своих товаров на заграничные. Испанию все еще теснили мавры, и только в Барселоне находился открытый порт для сбыта овечьей шерсти. Может быть, один Неаполь, ставший со времен Альфонса V арагонской колонией, мог составить Венеции некоторую конкуренцию. Во всем остальном обстоятельства для Республики Святого Марка складывались как нельзя лучше. Даже захват Крымского полуострова татарами, стеснивший деятельность генуэзских факторий, благоприятно сказался на венецианской торговле. Поэтому неудивительно, что до эпохи Великих географических открытий Венеция своим торговым флотом затмевала все державы.

Однако с открытием морских путей в Индию и Америку венецианская торговля, а затем и начавшая развиваться промышленность были потеснены конкуренцией испанцев и португальцев. Со временем к ним присоединилось грозное соперничество голландцев, английского флота, а также французских и фландрских мануфактур, и все это весьма печально отразилось на хозяйственной и экономической деятельности Венеции. А после побед турецких султанов - сначала Сулей-мана Великолепного, а потом Селима II, в результате которых от Республики отпали острова Архипелага и Кипр, венецианской торговле был нанесен удар, от которого она не смогла подняться даже после победы, одержанной над турками при Лепанто.

Все те товары с Востока, которые прежде доставлялись через посредство венецианцев, теперь шли в Европу прямым путем из Индии и из американских колоний. К тому же эти товары почти задаром приобретались у туземцев, обменивавших золото, серебро, жемчуг и драгоценные камни на безделушки, а дорогими пряностями уплачивавших свои налоги. Так что Венеции уже трудно было сохранять положение посредника в торговле между Востоком и Западом, какое ей было обеспечено со времен IV Крестового похода и образования Латинской империи.