Знаки препинания при сравнительных оборотах с союзами как, что, чем и т. п

Куляева Ольга Владимировна

Конспект урока по русскому языку в 8 классе

ТЕМА УРОКА: «Запятая перед как »

ЦЕЛЬ УРОКА: систематизировать знания о постановке знаков препинания при союзе как; формирование умений правильно ставить знаки препинания в оборотах с союзом как .

Работа с текстом (сделаны ксерокопии).

Задание: Выделить грамматические основы предложений, объяснить постановку знаков препинания.

Мне кажется, что иные души построены как медные шары. Есть души плоские, как зеркала,-это все равно как будто их нет. А в большинстве своем человечьи души кажутся мне бесформенными, как облака, и мутно-пестрыми, как лживый камень опал (в первом предложении союз как служит для присоединения сказуемого, во втором и третьем-выделяет сравнительные оборот).

Закрепление изученного.

Углубляя и расширяя знания учащихся по данной теме, составляем справочную таблицу, которой будем пользоваться в дальнейшем.

Запятая перед как ставится

, (как)

Никто не мог сказать, как называется растение.

как=словно, будто, подобно

Вокруг высокого чела, как тучи, локоны чернеют.

как=так как, будучи

Герасиму, как отличному работнику, тут же дали в руки косу.

такой, как; так, как

Начиналась весна, такая же чудесная, как в прошлом году.

как и

В поэзии, как и в живой речи, все решает интонация.

как всегда, как теперь, как обычно, как прежде, как правильно, как нарочно, как исключение и др.

Вижу, как теперь, самого хозяина

Не кто иной, как; не что иное, как

Это был не кто иной, как наш старый знакомый-дьячок местной церкви.

Запятая перед как не ставится

Как=в качестве

Богат, хорошо собою. Ленский везде был принят как жених.

Тв.п.сущ.

наречие

Как град посыпалась картечь (градом).

Как демон коварна и зла (демонически).

Как+сказуемое

Под ногами мягкий, чуть скользкая хвоя как ковер.

Приравнивание, отождествление

Ты любил меня как собственность, как источник радостей тревог и печалей.

Не, совсем, совершенно, вроде, точь-в-точь, именно, прямо, просто и др.+как

Было светло почти как днем. Ты поступил не как товарищ.

Фразеологические оборот

Француз стоял как вкопанный.

Практическая работа с использованием таблицы.

На войне деревья, как и люди, имеют каждое свою судьбу. (1-5)

Занавеска была задернута, и комната, как фужер с шампанским, была наполнена желтоватым светом. (2-5)

Эта девушка как цветок, лучший аромат которого испаряется навстречу первому лучу солнца. (2-3)

Поразительно, как переменилась жизнь. (1-1)

Как опытный инженер, он знал, каким с ложным механизмом является завод. (1-2)

Если наречие так с частицей же и союз как и оказываются в предложении рядом, они сливаются в один сложный союз и запятой не разделяются.

Павел Петрович Кирсанов воспитывался сперва дома, так же как и младший брат его Николай, потом в пажеском корпусе.

Работа с таблицей

Когда запятая перед как ставится?

Когда запятая перед как не ставится?

Приведите свои примеры на изучаемое правило или примеры из литературных произведений.

Практическая работа.

Чьи это слова?

Моя солдатская шинель как печать отверждения. Участие, которое она возбуждает, тяжело, как милостыня (Грушницкий).

Итак, я вам советую как приятель быть острожным (Вернер).

Княгиня меня ей представила как своей родственнице (Печорин).

Честолюбие есть не что иное, как жажда власти (Печорин).

Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мной Печорин).

Чтобы предупредить ошибку в первом примере, просим выделить во всех предложениях грамматические основы. Проверку начинаем с примеров, где постановка знаков препинания не вызывает затруднений.

Чтобы увидеть приравнивание (отождествление) в третьем примере, нужно вспомнить, кто, кому и о ком говорит.

Наибольшие затруднения вызывает второй пример, т.к. здесь возможны варианты: по-приятельски, в качестве приятелем.

Вводим понятие «смыслоразличительной функции» знаков препинания: будучи, так как обозначают признак постоянный, в качестве-временный. Какое значение больше подходит в данном случае?

Приходим к выводу, что запятая не нужна, т.к. приятельские отношения между Печориным и Вернером весьма непродолжительны.

Углубление темы.

Трудности пунктуации связаны и со сложными союзами, в состав которых входит как:

С тех пор как, до тех пор как, в то время как

Записываем и разбираем предложения.

С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал, кроме страданий.

Она не заставляла меня клясться в верности, не спрашивала, любил ли я других с тех пор, как мы расстались.

Вывод: в начале предложения сложный союз запятой не разделяется; в середине предложения запятая ставится один раз: либо перед всем союзом, либо в середине его.

Но не только с этим связаны трудности, возникающие при разборе предложений со словом как, именно со словом, потому что как может являться разными частями речи.

Записываем и разбираем примеры.

Как? Вчера? Ты разве забыл? (как-частица). Он просиял как солнце (как-частица). Он просиял как солнце (как-союз). Как быть? У меня есть предчувствие (как-наречие).

Записываем и разбираем пример.

Грушницкий, как тень, следует за княжной везде.

Словно тень, тенью? Как значение предполагает более глубокое и искреннее чувство?

Очевидно, это тенью. Но главное в характере Грушницкого-это позерство, стремление сделаться героем романа. Вот почему выбираем значение словно тень.

Домашнее задание.

Написать небольшой критический этюд о любом литературном герое, использую обороты с союзом как.

Упражнение 275. Перепишите, ставя, где нужно, знаки препинания.

1.1. И видел он себя богатым как во сне (Кр.). 2. Вокруг высокого чела как тучи локоны чернеют (П.). 3. Ямщик был в таком же изумлении от его щедрости как и сам француз от предложения Дубровского (Я.). 4. Руки его дрожали как ртуть (Г.). 5. Нигде при взаимной встрече не раскланиваются так благородно и непринужденно как на Невском проспекте (Г.). 6. Все явления природы суть не что иное как частные и особенные проявления общего (Бел.). 7. На небе ярко сверкнула как живой глаз первая звездочка (Гонч.). 8. Внизу как зеркале стальное синеют озера струи (Тютч.). 9. Воздух чист и свеж как поцелуй ребенка (Л.). 10. Как чайка парус там белеет в высоте (Фет). 11. На самом дне сухом и желтом как медь лежали огромные плиты глинистого камня (Т.), 12. Слова бесконечно тянулись одно за другим как густая слюна (С.-Щ.). 13. Черты лица его были такие же как и у сестры (Л. Т.). 14. Существование его заключено в эту тесную программу как яйцо в скорлупу (Ч.). 15. Я через всю свою жизнь как через тысячу лет пронес это воспоминание (Пришв.). 16. Он двигался сдержанно как человек умеющий хорошо обращаться со своим временем (Фед.). 17. Молнии как галстуки по ветру летят (Багр.). 18. К Москве как и ко всей стране я чувствую свою сыновность как к старой няньке (Пауст.). 19. Степь уходила вдаль обширная и ровная как море (Соб.). 20. На улице было множество людей как в праздник (Тих.). 21. А жена уже в дверях стоит и сковородник как ружье на изготовке держит (Шол.). 22. Голова острижена так как у мальчишки (Пан.). 23. Как невесту родину мы любим бережем как ласковую мать (Л.-К.). 24. И обнялись как братья отец и мальчик-сын (Твард.).

П. 1. Разбойник мужика как липку ободрал (Кр.). 2. У льва как гору с плеч свалило (Кр.). 3. Она сама ходила как дикая (Гонч.). 4. Ты любил меня как собственность как источник радостей тревог и печалей (Л.). 5. Как ребенок душою я стал (Т.). 6. Перстенек как жар горит (Н.). 7. Наш сад как проходной двор (Ч.). 8. Да все он делал не как люди (М. Г.). 9. Часть их [рабочих] с первых же дней стала смотреть на меня как на забавного шута (М. Г.). 10. Все относились к Ване как к своему человеку (Пришв.). 11. Я смотрел как очарованный (Арс.). 12. Я говорю о поэте Николае Тихонове как о счастливейшей писательской судьбе (Фед.). 13. Он говорил о привычных вещах как о чем-то необычайно интересном (Пауст.). 14. Я хочу за нарушение этих правил взыскивать как за самый злой и вредный для МТС поступок (Никол.).

Для с п р а в о к.

1. 1. Сравнительные обороты с союзом как выделяются запиши, если они, обозначая уподобление, никаких других оттенков не содержат (как имеет значение «подобно»), например: И подлинно, как жар, червонец заиграл (Кр.); Герасим, как лев, выступал сильно и бодро (Т.); Пили бабушкины наливки, желтую, как золото, темную, как деготь, и зеленую (М. Г.).

2. Всегда выделяются обороты, начинающиеся с как и, а также обороты с как, если им предшествует так, такой и т. п., например: В ее глазах, как и во всем лице, было что-то необычное; Ямщик был в таком же изумлении от его щедрости, как и сам француз от предложения Дубровского (П.).

П р и м е ч а н и е. Если союз как и указательное слово так с частицей же оказываются рядом, то они могут сливаться в единое союзное сочетание (сложный союз): Наша группа досрочно сдала все зачеты, так же как и параллельная.

3. Запятая ставится перед как в оборотах не кто иной, как и не что иное, как: Вдали виднелось не что иное, как небольшая башня.

4. Запятая ставится перед как, если сравнительный оборот содержит оттенок причинного значения, например: Она была, как меньшая, любимица отца («поскольку она была меньшая»).

5. Запятая ставится, если оборот выражен сочетанием как правило, как исключение, как обычно, как всегда, как прежде, как сейчас, как нарочно, как на грехип. п., например: Как нарочно, ни души! День начался, как всегда, в густом тумане.

П р и м е ч а н и е. Указанные сочетания не выделяются запятыми, если входят в состав сказуемого или тесно связаны с ним по смыслу: Вчерашний день прошел как обычно (по обыкновению).

II. Не выделяются запятыми обороты с как в следующих случаях:

а) если на первый план в обороте выступает обстоятельственное значение (обычно образа действия на вопрос к а к?), например: Как дым рассеялись мечты (Л.), (ср. рассеялись дымом);

Как град посыпалась картечь (Л.) (ср. посыпалась градом); Как демон коварна и зла (ср. демонически коварна). Обычно обороты с как в этих случаях можно заменить творительным падежом существительного или наречием;

б) если основное значение оборота - приравнивание или отождествление, например: Старайтесь смотреть на меня как на пациента, одержимого болезнью, вам еще неизвестной (Л.) (ср. смотреть на меня, считая меня пациентом);

в) если союз как имеет значение «в качестве», например: Богат, хорош собою, Ленский везде был принят как жених (П.);

г) если сравнительному обороту предшествует отрицание не или слова совсем, совершенно, почти, вроде, точь-в-точь, именно, просто, прямо и т. п., например: Было светло почти как днем; Волосы у девочки вьются точь-в-точь как у матери;

д) если оборот образует именную часть составного сказуемого или тесно связан по смыслу со сказуемым, например: Одни как изумруд, другие как коралл (Кр.); Отец как отец (С.-Щ.); Совсем как сумасшедший стал (Л. Т.); Отец и мать ей как чужие (Добр.); Брызги и волны были как в жизни (Фед.); Как солнышке она (Сейф.); ср.: это звучит как ирония, определить как член предложения, осознать как опасность, воспринимать как угрозы, оценить как положительный факт, осмыслить как новое явление, расценить как необоснованное требование, рассматривать как особый случай, квалифицировать как нарушение порядка, характеризовать как положительный факт, представить как знакомого,выдвинуть как кандидата, отметить как перелом к лучшему, говорить как о чем-то новом, входить как неотъемлемая составная часть, выделяться как художник, фигурировать как представитель, существовать как особый вид растения, прозвучать как призыв, выглядит как самовосхваление, сложилось как традиция, развивается как прогрессивное явление, формируется как новая конструкция и т. п. (в этих случаях глаголы сами по себе не выражают сказуемого);

е) если оборот имеет характер устойчивого выражения; важнейшие из таких выражений следующие: беден как церковная мышь, белый как лунь (как полотно, как снег), биться как рыба об лед, бледный как смерть, блестит как зеркало, болезнь как рукой сняло, бояться как огня, бродит как неприкаянный, бросился как безумный, бубнит как пономарь, вбежал как сумасшедший, везет как утопленнику, вертится как белка в колесе, видно как днем, визжит как поросенок, врет как сивый мерин, все идет как по маслу, все как на подбор, вскочил как ошпаренный (как ужаленный), глуп как пробка, глядел как волк, гол как сокол, голодный как волк, далек как небо от земли, дрожал как в лихорадке (как осиновый лист), ему все как с гуся вода, ждать как манны небесной (как праздника), жить как кошка с собакой, жить как птица небесная, заснул как мертвый, застыл как статуя, затерялся как иголка в стогу сена, звучит как музыка, здоров как бык, знать как облупленного (как свои пять пальцев), идет как корове седло, идет рядом как пришитый, как в воду канул, кататься как сыр в масле, качается как пьяный, колыхался как студень, красив как бог, красный как рак, крепок как дуб, кричит как оглашенный, легкий как перышко, летит как стрела, лысый как колено, льет как из ведра, машет руками как мельница, мечется как угорелый, мокрый как мышь, мрачный как туча, мрут как мухи, надеяться как на каменную стену, народу как сельдей в бочке, наряжать как куклу, не видать как своих ушей, нем как могила (как рыба), нестись как угорелый (как шальной), носится как дурак с писаной торбой (как курица с яйцом), нужен как воздух, нужен как прошлогодний снег (как пятая спица в колеснице, как собаке пятая нога), ободрать как липку, один как перст, остановился как вкопанный, остался как рак на мели, острый как бритва, отличаться как день от ночи,сак небо от земли), печь как блины, побледнел как полотно (как смерть), повторял как в бреду, пойдешь как миленький, поминай как звали, помнить как во сне, попасть как кур во щи, поразить как обухом по голове, посыпаться как из рога изобилия, похожи как две капли воды, пошел ко дну как камень, появиться как по щучьему велению, преданный как собака, пристал как банный лист, провалиться как сквозь землю, проку как от козла молока, пропал как в воду канул, прямо как нож по сердцу, пылал как в огне, работает как вол, разбирается как свинья в апельсинах, развеялся как дым, разыграть как по нотам, расти как грибы после дождя (как на дрожжах), свалиться как снег на голову, свеж как кровь с молоком(как огурчик), сидеть как на иголках (как на угольях), сидел как прикованный, сидеть как рак на мели, слушал как завороженный, смотрел как зачарованный, спал как убитый, спешить как на пожар, стоит как истукан, стройный как кедр ливанский, тает как свечка, твердый как камень, темно как ночью, точен как часы, тощий как скелет, труслив как заяц, умер как герой, упал как подкошенный, уперся как баран (как бык), упрям как осел, устал как собака, хитер как лиса, хлещет как из ведра, ходил как в воду опущенный, ходил как именинник, ходить как по ниточке, холодный как лед, худой как щепка, черный как смоль (как черт), чувствовать себя как дома (как за каменной стеной, как рыба в воде), шатался как пьяный, шел как на казнь, ясно как дважды два четыре (как день) и т. п.

Упражнение 276. Перепишите, ставя нужные знаки препинания.

1. А волоса у нее [русалки] зеленые что твоя конопля (Г.). 2. Откуда-то тянуло затхлой сыростью точно из погреба (М.-Сиб.). 3. Иной раз подстрелишь зайца ранишь его в ногу а он кричит словно ребенок (Ч.). 4. На Красной площади будто сквозь туман веков неясно вырисовываются очертания стен и башен (А. Н. Т.). 5. Ночью лететь было безопаснее нежели днем: устойчивее воздушный океан (Пере.). 6. Лучше поздно чем никогда (посл.).

Д л я с п р а в о к. Запятыми выделяются сравнительные обороты, начинающиеся союзами будто, как будто, нежели, словно, точно, чем, что и др.

Упражнение 277. Перепишите, ставя, где нужно, знаки препинания.

1. Участников состязания оказалось больше чем ожидали. 2. Количество спортсменов в школе увеличилось больше чем вдвое. 3. Он вернется не позже чем обещал. 4. Сообщите об этом не позже чем завтра. 5. Я уважаю гебя не меньше чем его.
6. Тормозить нужно не меньше чем за 100 метров. 7. Выеду не раньше чем получу вызов. 8. Результаты будут известны не раньше чем через два дня. 9. Он готов сделать что угодно. 10. В лесу собирали что попало. 11. Бранить есть кому кормить некому. 12. Я его не то чтоб любил не то чтоб не любил. 13. Живу где придется. 14. Приезжай во что бы то ни стало. 15. Это вы найдете где угодно.
16. Время проводили не так чтобы уж очень весело. 17. Не нашелся что сказать.

Д л я с п р а в о к. Если обороты (не) больше чем, (не) меньше чем, (не) раньше чем, (не) позже чем и т.п. не выражают сопоставления, то они рассматриваются как цельные выражения и запятая перед союзом чем не ставится: На работу понадобится не меньше чем три часа (ср. не меньше трех часов).

Слова угодно и попало в сочетании с вопросительно-относительными местоимениями и наречиями образуют цельные выражения и запятыми не отделяются: что угодно (все), кто угодно (любой), какой угодно (всякий), где угодно (везде), откуда угодно (отовсюду), что попало (все), куда попало (всюду) и т. д.

Запятая не ставится перед подчинительным союзом или союзным словом в составе неразложимых сочетаний: сделать как следует, хватать что подвернется, явиться как ни в чем не бывало и т.п. Не разделяются запятой выражения с глаголом хотеть, образующие цельные по смыслу выражения: пиши как хочешь, бери сколько хочешь, женись на ком хочешь и т. п.

Запятая не ставится внутри сочетаний не то что, не то чтобы, не так чтобы, не иначе как, например: Не то чтобы очень доволен, но жаловаться не могу.

Запятая не ставится внутри выражений типа есть чем заняться, было о чем подумать, осталось на что жить, например: Нашли чем удивить; Было отчего приуныть.

Упражнение 278. Объясните пунктуацию при сравнительных оборотах.

I. 1. Под ним, как океан, синеет степь кругом (Кр.). 2. И сон и сладостный покой, как прежде, посетили мой угол тесный и простой (Я.). 3. Так же, как и в пещерах киевских, тут видны были углубления в стенах и стояли кое-где гробы (Г.). 4. Я загорел, как арап, и одичал (Акс.). 5. Сии светила, как живые очи, глядят на сонный мир земной (Тютч.). 6. Литвинов вышел на улицу как отуманенный, как оглушенный (Т.). 7. Он подавал свой камень как единственное, что он мог дать

(С.-Щ.). 8. И вдруг, сознав сие преступление, сложил руки и, как малое дитя, заплакал (Леск.). 9. Он не спускал глаз с Хаджи Мурата, про которого он слышал как про необыкновенного воина (Л. Т.). 10. Потом оба продолжали есть молча, как незнакомые (Л.). 11. Сестра вела себя как чужая (М. Г.). 12. Как приговоренные, поднимались по одному, по два и, не строясь, не дожидаясь команды, шли как попало, положив давящие винтовки на плечи, глядя воспаленными глазами (Сераф.). 13. Все слуги как сумасшедшие, никто меня не слушает (А. Н. Т.). 14. Белая тонкая и едкая известковая пыль стояла, как туман, в воздухе (Купр.).
15. Старого-то кладбища нет уж, а новые кресты как частокол (Гладк.). 16. Корка наста от лыжи, как стекло, со звоном разлетается (Пришв.). 17. Курносая Шура из Криводановки ходила как именинница (Эренб.). 18. В ответ на все его речи мы молчали как убитые (В. Инб.). 19. Были причины Мишке ходить как буря (Леон.). 20. Наконец полковник поймал какого-то железнодорожника, который тоже шепотом, как о большой тайне, сказал, что на путях за водокачкой формируется товарный состав на Могилев (Сим.).

II. 1. Ее уста, как роза, рдеют (77.). 2. На беззаботную семью как гром слетела божья кара (Л.). 3. Как чайка, парус там белеет в высоте (Фет). 4. Мы точно в лихорадке (Т.). 5. Однако после этого Ермил не скоро справился, с год как шальной ходил (Н.). 6. Офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица (Л. Т.). 7. Я страдала за милого, доброго Ивана Андреича, как за сына (Ч.). 8. Ночное небо над городом было черное, и по небу таинственно неслись огромные белые хлопья облаков, как гигантские белые птицы (Л. Андр.). 9. Мы сели пить чай, Аксинья разливала, ласковая и добрая как никогда (М. Г.). 10. Улица была как буря (Брюс.). 11. Как муравьи, всюду копошатся люди, таскают, складывают, прилаживают (Сераф.). 12. Как сквозь сон, шумел нарядный, сверкающий экипажами и стеклами Невский (А. Н. Т.). 13. Ваши солдаты, граф, достойны удивления... Они как железные (Шишк.). 14. Потом караульщикам на околицах было приказано не пускать голодающих в село, и они брели по полям и, как саранча, поедали пустые колосья (Гладк.). 15. Весной жизнь как река: одни переходят через реку, другие остаются (Эренб.). 16. Лес был как море, и море как лес, только лес чуть темнее, почти синий (Вс. Ив.). 17. Да ты выглядишь прямо-таки как комсомолец (Панф.). 18. И сплетаются, рвутся, хрипят, обгоняют друг друга два голоса, как два ручья (Нее.). 19. А выражение лица было как у маленького, который может заплакать от огорчения (Никол.). 20. Весь этот день Синцов прожил как в тумане - от усталости, от голода, оттого, что почти не спал третьи сутки (Сим.).

Упражнение 279. Перепишите, ставя, где нужно, знаки препинания.

1.1. Вижу как теперь самого хозяина (П.). 2. Гляжу как безумный на черную шаль (Я.). 3. Повесивши голову и опустивши руки сидел он в своей комнате как бедняк нашедший бесценную жемчужину и тут же выронивший ее в море (Г.). 4. Искали они князя и чуть-чуть в трех соснах не заблудились да спасибо случился тут пошехонец-слепород который эти три сосны как свои пять пальцев знал (С.-Щ.).
5. Мою любовь широкую как море вместить не могут жизни берега (А. К. Т.). 6. Хан был телом сильный как бык и храбрый как лев а душой слабый как вода (Л. Т.). 7. Анна Сергеевна не снилась ему, а шла за ним всюду как тень и следила за ним. Закрывши глаза он видел ее как живую (Ч.). 8. Глаза его горели словно у волка и были остры как жало осы (Л. Андр.), 9. Моя маленькая приятельница почти никогда не бегала и смеялась очень редко когда же смеялась то смех ее звучал как самый маленький колокольчик которого за десять шагов уже не слышно (Кор.). 10. Снова закрыл глаза и как от боли крепко сжал зубы обнажив их (М. Г.). 11. И ляжем мы в веках как перегной мы все кто ищет верит страстно дышит (Брюс.). 12. Море было как молоко песок сыроватый (А. Н. Т.). 13. И уже смешались облака и дымы будто рядовые одного полка (Маяк.). 14. Дальше простирался как эта темь безграничный круг неведомых людей (Сераф.). 15. И можно знать все на свете но не чувствуя единства всего в одной необъятно великой мысли повторять как индюк то что уже не раз говорили другие (Пришв.). 16. Потом громыхнуло ржавое железо зазвенел как старые часы замок и молниеподобный свет резанул Андрея по глазам (Фед.). 17. Странно что Вера москвичка. Она как весна на севере: серая розовая и туманная (Эренб.). 18. В конце розового марта утренние оловянные заморозки становятся нежными как фиалки (Панф.). 19. Работники райкома были как правило людьми пожилыми и работали в райкоме многие годы (Никол.). 20. Маша села уронила голову на руки и не шевелясь сидела как бесчувственная (Сим.).

II. 1. Во все время обеда Полина сидела как на иголках (П.). 2. Разбитый в прах спасаяся побегом беспечен он как глупое дитя (Я.). 3. Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам (П.). 4. И сладкий трепет как струя по жилам пробежал природы (Тютч.). 5. Она как пчела знала в какое место больнее ужалить его (Л. Т.). 6. Старый мост сломали и на его место сделали цокольную прямую как палка набережную (Л. Т.). 7. Людей одиноких по натуре которые как рак-отшельник или улитка стараются уйти в свою скорлупу на этом свете немало (Ч.). 8. Оба вы прекраснейшие умнейшие люди а глядите друг на дружку как волки (Ч.). 9. Оставались неподвижными только углы зала туго как подушка пером набитого гостями налитого шумом (М. Г.). 10. Но все-таки ежели я захочу прытко действовать пол-улицы как после пожара очутится (М. Г.). П. Буфетчик круглый и надутый спесью лыс как мяч (М. Г.). 12. Как-то вдруг точно с потолка спрыгнув явился дедушка (М. Г.). 13. А теперь все норовят в баре а повадки как у твари (М. Г.). 14. Во мраке носился ураган и его бешеный гул словно похоронный звон уныло звучал над одинокой юртой (Сераф.). 15. Голос его звучит точно чужой издалека (А. Н. Т.). 16. Никита ощущал совершенно черную глухоту и горло его было сдавлено как в приступе слез (Фед.) 17. Дорога гладка как водяная поверхность и покойно как лодка скользит по каменной глади автомобиль (Фед.). 18. Зелень как ковер услужливо поглощала нечаянно долетевший шум (Фед.). 19. В самом воздухе планеты шла схватка человеческого и звериного на волнах разной частоты как на рапирах дрались два мира (Никол.). 20. Как никогда парадный с высоко поднятой головой но с тревогой и неуверенностью в душе я ждал под огромной колонной у входа в областной театр (Тендр.).

Только в детстве можно вернуться в однажды увиденный сон. Потому что, маленькие, мы все волшебники и еще хозяева своих ярких желаний. Хочу – присню себе паровозик, тот, что тогда, в песочнице... Не хочу – мяч присню. Большой, красный.

Города, где вы бывали – это сны. Только они теперь снятся другим, а вас там нет. Туда не вернешься простодушной силой желания. Здравствуй, кипящая Ялта, у тебя в наших снах всегда весна и цветут магнолии – как красиво! – но мы к тебе никак не выберемся. Поклон тебе, стройный красавец, белобрысый Питер, ты уже в другой стране, не жди нас – мы очень заняты...

В Полтаве мы побывали однажды проездом. Это было в сентябре, мы возвращались домой из Сорочинцев, через два часа на полтавском вокзале нас ждал киевский поезд. Прошлись по центру, прокатились на троллейбусе, глазея и мало что, казалось бы, замечая. Сорочинская знаменитая ярмарка вовсю гремела в наших головах, Полтава не смогла пробиться сквозь этот гомон. А теперь, надо же, все время проявляется, будто фотопленка! Что там было-то, господи?! Ласковая зелень? Обещание покоя? Какие-то дружелюбные прохожие? Невозможно вспомнить. Но что-то же было! И теперь она манит нас – розовощекая, тугая, улыбчивая, радушная Полтава.

Мы не можем «приснить» себе города, куда не возвращаемся... Но иногда совпадает то самое время и то самое место, тот самый запах и то самое воспоминание. И что-то еще, чего не опишешь. Вот тогда город сам находит вас, зовет, и вы отправляетесь в дорогу.
Ну, например, ночные звуки. У жителей каждого дома они свои. Кто-то слышит ночью лязг хлебного фургона и томный булочный аромат; кто-то годами слушает сквозь сон ресторанную музыку, и без нее уже не заснет. Неподалеку от нашего места обитания проходит железная дорога. Мы привыкли к ее ночной жизни и обычно не слышим. Но в этот раз оба проснулись – как-то особенно тоскливо заскулил паровоз. И колеса отчетливо сказали: ез-жай, ез-жай...
Включили бра, сели.

Да, здорово это – вот так, среди ночи, взять и решить ехать в другой город! Правда, у каждого из нас есть свой внутренний голос, он же пессимист и цензор, зануда и трусишка. А так как нас, соавторов, двое, то и сомневающихся – тоже вдвое больше. Хорошо, что каждый из нас всегда может внутреннего пессимиста переубедить. Вместе с внешним.
– Ничего себе! А статью закончить? А книгу в конце месяца сдавать кто будет – Пушкин?
– Несколько дней ничего не решают. Пушкин... У него, между прочим, есть поэма, «Полтава» называется. В школе проходили?
– Вроде бы...

– Вот тебе и прекрасный случай сравнить впечатления. Посмотреть на город глазами гения.
– Или шведов, которых там раздолбали на фиг...

Ну что ж, здравствуй вновь, Полтава! Ничего мы о тебе не знаем. Само слово вызывает в воображении только злополучных шведов, воинственного Петра и еще почему-то галушки. Галушки норовят смешаться со смутной школьной тенью Котляревского, Пушкина, их перекрывают всплывающие полузнакомые имена: «Искра» и «Кочубей».

Чтобы чувствовать себя спокойно и комфортно, заранее забронировали номер в гостинице «Украина». Это оказалось неожиданно легко. Ну еще бы: вся Полтава с ее 315-ю тысячами жителей – это один малюсенький киевский район, и никакого тебе нашествия туристов! А двести лет назад в Полтаве вообще проживало 8 тысяч человек – митинг на Майдане собирает больше...

Обычное вокзальное ожидание поезда не казалось томительным: приятно чувствовать себя школьниками, удравшими с уроков. Вот сядем в поезд, и... Мы уже смаковали в мечтах полтавский покой и тишину, без ежедневных встреч и знакомых, без телефонных звонков и делового общения, без постоянной гонки на выживание. Тут мимо нас пару раз прошла женщина с мальчуганом лет шести-семи, они взглядывали на нас, о чем-то разговаривая. Ничего не было слышно, от высоченных сводов гулко отскакивали гнусавые объявления о том, с какой платформы какой поезд отправляется и на какую прибывает. Наконец женщина решилась подойти, вежливо спросила, не полтавского ли поезда мы ждем. Оказалось, дело житейское: необходимо присмотреть в вагоне за малышом, он едет к бабушке с дедушкой в Полтаву.

Лица у нас, что ли, такие – вызывающие доверие? Во всех городах страны и во всех странах мира почему-то именно к нам подходят, чтобы спросить дорогу. Это стало уже так забавно, что мы начинаем хохотать, и одному богу известно, что в этот момент спрашивающий о нас думает!.. Ну конечно, мы пообещали досмотреть ребятенка и передать внучика дедушке с бабушкой с рук на руки. Вместе с детским рюкзачком наш маленький попутчик вез еще плетеную корзинку, где лежала непременная коробка конфет «Киев Вечерний» – универсальная подарочная валюта, – и альбом с фломастерами.

Мальчика звали серьезным именем Тимофей. Честно говоря, таких образцово-показательных детей мы раньше в жизни не встречали. Так что ответственность за дитя не легла на нас тяжким грузом. Всю дорогу до Полтавы он тихо рисовал в своем альбомчике какие-то сражения, и мы даже не заметили, как оказались на перроне. Мальчик помахал в окно фломастером, мы выглянули, увидели пенсионеров и решили, что можно передавать мальчика в целости и сохранности, и что на этом наша охранная функция закончена.

Получатели Тимофея обрушили на нас свою благодарность с такой горячностью, будто мы доставили им не только внука, но еще и сундук с золотом. А когда они поинтересовались целью нашего приезда, мы ответили: «Просто посмотреть».

Напрасно мы это сказали...
Глаза пожилой пары зажглись тем светом гостеприимства, когда гостя не отпускают уже ни за что и никогда. Они сразу же стали с энтузиазмом звать к себе в гости. Это была примечательная пара. Женщина лет пятидесяти пяти, Матрена Матвеевна – высокая, статная, с темными волоокими глазами, с гладкой, почти не тронутой сединой прической и лишь легким инеем на висках, с косой, закрученной на затылке в тяжелый узел. Ее неувядающая красота была как коньяк, о чьем букете и крепости судят лишь с годами, с дозреванием. Рядом с красавицей-бабушкой дедушка, Тимофей Семенович, смотрелся фигурой совсем иной: кругленький, с обширной лысиной и морщинистым загорелым лицом, небольшого росточка, он доставал дородной жене своей лишь до плеча. Но из-за кипучей энергии его речи и жестов казалось, что он занимает в пространстве гораздо больше места. Дедуля словно подзаряжался от солнечной батареи.

– Значить так! Мы сичажже отправляемся к нам! С дороги поесть, попить – это ж первое дело! – Он схватил нашу единственную, но объемную сумку.

– Да мы в поезде подкрепились, так что практически сыты... – Мы неумело пытались продемонстрировать свою автономность, еще не понимая, в какой капкан угодили.
– И слухать ничего не хочу! – замахал руками дедуля. – Яка то еда в поезде?! Одна сухая мятка! Это ж готовый гастрит! Мы не видпустымо, поки не покормымо! Скажи им, Мотя! Шо ты в рот воды набрала?

– З ным лучче не спорыть, – усмехнувшись, повела плечом Матрена Матвеевна. – Ото як причепыться, краще слухатись.
– Поехали к дедушке с бабушкой, – вдруг поддержал родственников молчаливый маленький Тимка. – Вот увидите, как у них хорошо.
– Только на полчасика, – предупредили мы, сдаваясь. – У нас гостиница забронирована...

Лицо Тимофея Семеновича просветлело, и он бодро повел нас к машине. Старая «копейка» довольно быстро влилась в жиденький транспортный поток, а мы присосались к окнам, узнавая и не узнавая ту, случайно и наскоро увиденную Полтаву. Неширокий проспект увлекал вперед и вверх, на горе раскинул темнозеленые крылья какой-то парк. Невысокие, теплой охры и неяркой желтизны дома дышали уютной провинциальностью, над головой проплывала теплая нежная зелень, солнечные зайчики пробивали листву, запрыгивали в машину и гонялись друг за другом на наших коленях.

Мы вскоре остановились на улице, где царил так называемый частный сектор. Здесь оказался кусочек настоящего села. Вдоль дороги паслись козы, на невысоких заборах сидели петухи, сквозь густую тень садов яркими белыми стенами сияли домики. Ладный небольшой домик наших пенсионеров возник среди фруктового сада. Поднялись на крыльцо, мимо деревянной веранды и кухни прошли в залу, как ее назвали хозяева, большую и светлую. Через залу нас провели в соседнюю комнату, предназначенную для гостей.

Здесь, присев на широкий застеленный диван, наконец осмотрелись. Белые стены казались голубоватыми от свежей побелки. Темно-вишневый крашеный пол укрывали разноцветные домотканые коврики. В дверных проемах красовались полотняные портьеры, уснащенные вышивкой. На двух старинных железных кроватях с шариками на спинках горкой лежали подушки, «одетые» мелко вышитыми наволочками. Покрывала с подзорами, искусно вышитыми белым по белому, тоже казались голубоватыми. Чистота и прохлада комнаты затопила нас до краев, только теперь заставив ощутить дорожный дискомфорт. В окно, занавешенное тюлем, кланялись ветки с пунцовыми вишнями. В этой тихой обстановке обитала какая-то белая магия.

Не успели мы переглянуться, как уже зовут к столу. Усаживаемся на веранде за чистый стол. Льняная скатерть, как все в этом доме, украшена вышивкой. В салатнице, хрустальной ладье, торчат крупные острова сахарно-сладких помидоров, круглые колеса огурцов, мелко нарезанный молодой лучок и много зелени. Над столом поднимается мощный укропный дух.

– Чим заправить? Сметаною чи олією? – спрашивает нас господыня.
– Сметаной, – дружно подаем голос. Оказывается, мы ужасно проголодались.

Из небольшого глечика, посреди которого стоит ложка, в салат бесшумно плюхается густейшая сметана. Получив свои порции, мы как-то незаметно теряем гостевую скованность. Сметана стекает по жующим щекам, и мы понимаем, что одним салатом можно полностью насытиться. Но тут хозяйка подает миску ароматного борща замечательного насыщенного цвета. Мягкие сдобные пампушечки появляются как-то незаметно, словно из воздуха, в котором витает чесночная атака. Сметана в борще плавает густым отдельным островом. Мы размешиваем ее не спеша, жалея испортить такой яркий буряковый цвет. Но разве можно испортить совершенство? Борщ становится бело-вишневым, он источает запахи всей овощной симфонии лета: тремоло юной морковки соединяется с аккордами молодого лучка и картошечки, тоненько вступает свежая белокочанная капуста под басы сладкого бурячка; и все это перекрывают скрипичные вибрации петрушки и укропа, положенные в этот борщ не скупо, а от души.

Борщ делает нас окончательно счастливыми: мы понимаем, что родились на свет только для его поглощения, и делаем это вдумчиво, желая оттянуть концовку. Впрочем, что будет потом – уже все равно... Но на «потом», оказывается, припасена широкая макитра с варениками. Вишневый аромат, словно тонкие французские духи, проникает сквозь тесто. Мы вздрагиваем: разве так бывает?! Тем временем вареники как-то сами оказываются во рту, и в нем поселяется блаженство. Когда появляется последний штрих пиршества богов, узвар – прямо из холодильника, в запотевших стаканах, с плавающей сморщенной грушкой и крохотными изюминками – мы уже не понимаем, где мы, кто мы и зачем.

– Ну як? – спрашивает наша кормилица.
Мы не в силах произнести ни звука, потому что забыли, что такое речь. Приходится сделать нечеловеческое усилие, ведь не похвалить – невежливо.

– Лучше не бывает, спасибо – улыбаемся мы слегка придушенно и благодарно, жалея, что это бледное и немочное «спасибо» не может передать всю гамму наших чувств.
– Ото ж бо воно і є! – удовлетворенно замечает полтавчанка.

Дед Тимофей, во время трапезы на удивление молчаливый, и внук Тима не отстают от нас. На их лицах читается, что и они воздают должное бабушкиной еде.
Неизвестно, чистый ли воздух или вкусная еда меняют угол зрения, сдвигают что-то в пространстве, но в хозяйке нам внезапно мерещится совершеннейшая Пульхерия Ивановна. Вот сейчас она ласково произнесет: «Как можно такою позднею порою отправляться в такую дальнюю дорогу!» Смотрим на деда – ну точно, гоголевский Афанасий Иванович! И у него на лбу написано, что «неравно всякого случая: нападут разбойники или другой недобрый человек». Попались вы, киевские писатели! Мы с обреченностью – впрочем, не очень-то грустной – вспомнили, что «Гость никаким образом не был отпускаем того же дня: он должен был непременно переночевать». СтаросОветские помещики...

Очнулись мы только во время прогулки по городу. Нетрудно догадаться, что гидом сам себя назначил дедушка Тимофей. Внучика он тоже взял с собой, хотя, похоже, Тимка становился объектом просвещения не впервые. Надо сразу сказать, что полтавский говорун открыл нам такие потрясающие знания о городе и его обитателях, на какие мы и не рассчитывали.
Гуляя по очень зеленому и тихому центру («Пешком! Только пешком, бо ничого не побачите!»), мы услышали от Тимофея Семеныча про Ворсклу, на правом берегу которой разлеглась Полтава. Река Ворскла, по преданию, получила свое название от слов «Вор скла», то есть «вор стекла» – эти слова якобы произнес Петр I, утопив в реке подзорную трубу перед битвой со шведами. Красивая легенда, как заявил дед, на самом деле не соответствует исторической правде, поскольку река Ворскла была Ворсклой еще задолго до того, как родился Петр. Но кого интересует историческая правда, кроме самих историков?
Небольшая Полтава замечательна именно своей необыкновенной компактностью – практически все достопримечательности находятся в центре. Всюду зелень, зелень – кружевная и густая, темная и изумрудная – это создает особую атмосферу. Наверное, от обилия кислорода в Полтаве и дышится в полные легкие, и слегка покруживается голова с непривычки. Вообще-то у нас в Украине любовь ко всему живому, растущему, зеленому и цветистому почти повсюду поднимается над чисто утилитарным. Но здесь – особенно. В полтавских парках и скверах хочется оставаться как можно дольше, а еще лучше – поселиться. В душе просыпается поэтическое и даже философское настроение. И не только у нас. На скамеечках в тени много народу. Приезжих узнаешь по особому хозяйственному выражению лица: так, что тут у нас еще интересного? Местные опознаются по пустым бутылкам под ногами и полным – в руках. Однако пьяных не видно.

Элегические мотивы подверглись юмору действительности, как только мы вступили на Каштановую аллею. Дедушка Тимофей с гордостью показал нам одну из главных достопримечательностей Полтавы: персональный глобус города. Мы могли лишь удивляться, но именно так: в начале аллеи Каштанов, куда мы подошли по древней каменной мостовой улицы Октябрьской, находится памятный глобус Полтавы!

Хитро посмеиваясь, Тимофей-старший спросил:
– А у Києва є глобус?
– Нет, – сознались мы честно, – собственного глобуса у столицы государства нет. Как-то не додумались...
– А вот у Полтавы есть! – дедушка гордо выпятил вперед арбузик живота.

Нам вспомнился бородатый школьный анекдот: «Дайте мне чернила для пятого класса и глобус Жмеринки». Ну, кто теперь станет утверждать, что анекдоты – вещь придуманная?
Пора нам, как всем приезжим, начинать свою прогулку с центра города, где расположен круглый Корпусный сад. Он знаменит монументом в честь 100-летия победы над шведами. Монумент Славы представляет собой колонну, увенчанную орлом, по подобию римских триумфальных колонн. Создавали его в начале 19-го века выдающиеся скульпторы Тома де Томон, Щедрин и Мартос – судя по бешеной жестикуляции Тимофея Степаныча, создавали энергично, не ленились. Стройная колонна тосканского ордера стоит на кубическом постаменте – ступенчатом стилобате в форме четырехугольного бастиона. Сам бастион, словно неприступная крепость, опоясан восемнадцатью пушками, довольно грозными на вид до сих пор, взятыми (по секрету сообщил нам военную тайну дед) из Полтавской и Переволочной крепостей. «А ось, бачте, чавунні грати!» Да, видим: верхняя площадка памятника ограждена чугунной решеткой, декорированной вложенными в ножны мечами. На гранях постамента бронзовые композиции с римской военной атрибутикой. Большие бронзовые кольца в виде змей, держащих себя за хвост, аллегорически намекают на вечность и повторяемость мира. Здесь же дата Полтавской битвы: «июня 27-го 1709 года». Колонну венчает полусфера, на ней распростер свои крылья позолоченный орел с молниями в когтях и лавровым венком в клюве. Орел смотрит вдаль – вероятно, в сторону места знаменитой битвы.

Дед Тимофей знакомит нас с городом, словно со своим старым другом: похлопывая его по плечу и иронизируя слегка, он его искренне любит. Вот, смотрите, ему уже 1100 лет, но он еще ого-го! Мы немного удивляемся, зная, что в древнерусских летописях Полтава впервые упоминается под названием Лтава в 1174 году, в пересчете на наш современный календарь; это означает, что «другу» около 830-ти?.. Ну да Бог с ними, с историками и их датами!..
Вся Полтава напоминает уездный городочек позапрошлого века. Мы видим сохранившиеся здания в стиле классицизма, дома не поднимаются выше третьего этажа, постройки чаще двухэтажные. Колоннады, портики, лестницы – словно мини-копия имперского стиля. Это просто-напросто уменьшившийся до Полтавы Санкт-Петербург. Как хорошо, что Полтава не попала в поле зрения нынешних архитекторов-гигантоманов! Ее архитектура органична, словно создана самой природой – дома живут и вписываются в пейзаж, как деревья и парки, и даже, кажется, меняют свой цвет с временами года. Глаз отдыхает от чудовищного рационализма и минимализма столичных бизнес-центров...

Да, Полтава – вроде бы совсем крошечный городок, но события давно минувших лет странным образом сгустились вокруг нее. Пребывали здесь разные люди: деятели культуры и науки, просто талантливые творцы и гении – и все так или иначе связали свою жизнь с этим благословенным местом. Почему – кто его знает, но список впечатляет. Например, в Полтаве родились: Н. И. Гнедич, талантливый поэт и театральный деятель, а главное – друг Пушкина; М. Э. Козаков, один из первых пролетарских писателей, отец известного актера и режиссера Михаила Козакова; В. Короленко, русский писатель; С. Петлюра, военный и политический деятель; русская актриса Вера Холодная; нарком просвещения Луначарский; известный писатель-фантаст Владимир Савченко. Двух художников-передвижников родила Полтава – Николая Ярошенко и Григория Мясоедова! Здесь жил и работал украинский классик Котляревский, пел сладкоголосый Иван Козловский, руководил хоровой капеллой Александр Свешников, русский хоровой дирижер; здесь применял методику «горьковского отношения к человеку» педагог Антон Макаренко. Здесь бывали Шевченко, Жуковский, Бальмонт, Толстой, Горький, Репин...

Вы спросите, что же сегодня – полтавская земля не рождает таланты? Ну почему же. Вот, например, Андрей Данилко, он же Верка Сердючка, родился (или надо говорить – родилась?) в Полтаве и даже учился (училась) в школе номер 27.

У нашего добровольного гида, деда Тимофея, замечательная привычка рассказывать. Обо всех исторических событиях, происходивших в городе несколько веков тому назад, он рассказывает так интимно, словно был их непосредственным участником. Он лично присутствовал, когда «Петро Перший, наш царь-государь, получил известие, шо Полтава осождена, и шо Карл уже приступил до городу. Одним словом, блокада, як у Ленинграде. Токо у них було зимой, эта конечно труднише, а в нас летом. И тут, як назло – Мазепа. Предав нас, як последня подлюка!»

– Дедушка, а кто такая Мазепа? – внезапно интересуется внучик.
– Ох, дитятко! Мазепа – то не вона, то був такий гетьман, – вздыхает старик, неподдельно расстраиваясь из-за измены, случившейся три века назад. Ведь он лично был тогда в курсе: «Якщо б узялы Полтаву, це б открыло королю Карлу пряму дорогу злыгатыся з поляками, татарами, та шлях на Москву».

Но маленького Тиму по-прежнему интересует судьба загадочного Мазепы, и он не отстает.
– А почему он предал, а, деда?
– Як тобі сказать... Чому гетьман, уважаема людина, багатий, розумний, перейшов на сторону шведського короля Карла? Я скажу тобі, дитино. Його смертельно образив цар Петро!
И неожиданно дедушка вдруг начинает декламировать строки из Пушкинской «Полтавы»:

«Нет, поздно. Русскому царю
Со мной мириться невозможно.
Давно решилась непреложно
Моя судьба. Давно горю
Стесненной злобой. Под Азовым
Однажды я с царем суровым
Во ставке ночью пировал:
Полны вином кипели чаши,
Кипели с ними речи наши.
Я слово смелое сказал.
Смутились гости молодые...
Царь, вспыхнув, чашу уронил
И за усы мои седые
Меня с угрозой ухватил.
Тогда, смирясь в бессильном гневе,
Отмстить себе я клятву дал;
Носил ее как мать во чреве
Младенца носит. Срок настал.»

Пораженные этим внезапным чтением, мы стоим, раскрыв рты. Прохожие – тоже, но чтец не обращает на них внимания и разъясняет всем желающим природу мести:

– Мазепа, він хто? Він вихований в Європі шляхтич. Тада, чуть шо не так – дуель! Не так подивився, не те слово ляпнув – зараз же стріляться! Ти шо! Було в людей поняття про дворянську честь! Мазепа не міг знести образу московського царя! Він затаївся. Шоб в нужное времья відомстить!

– Дернуть козака за усы – в то время это была страшная обида! – подливаем мы масло в огонь зажигательной беседы.

– О чем разговор! – подпрыгивает дед. – Хмельницкий за все обиды, шо йому прйшлося вытерпить, получил в возмездие, по приговору Речи Посполитой, отстриженный ус свойого врага. Отак от! – Тимофей Семеныч значительно подымает вверх указательный палец.
Мы уже поняли, что нам повезло, и дедушка Тимофей – настоящий энциклопедист. Причем его знания носят не мертвый, справочный характер, а фонтанируют из него как драгоценное шампанское. От говора, сравнений и метафор полтавского экскурсовода оживают не только «дела минувших лет» – события сдвигаются поближе, в наше время. История становится только что совершившимся фактом, а незнакомые участники грандиозных свершений превращаются в людей из плоти и крови.

Тимофей Семенович присаживается на скамью парка, мы размещаемся рядом. Он вздыхает:
– Слыхали вы колы-небудь про знатных и чесных казаков, Искру с Кочубеем?
Ну да, эти два человека имели какое-то отношение к Мазепе, и мы вспоминаем, что они похоронены в Киево-Печерской лавре. Больше ничего из памяти не выдавливается, в чем честно и признаемся. Он словно даже доволен нашей некомпетентностью.

– В этом деле главная пружина – то любов. Донька Кочубея, Мария, полюбыла Мазепу, от яка бида!
– Почему любовь – беда? – удивляемся мы. – Кто сказал?
– Хтось мабуть казав, шо він старий, а вона, як тіки шо знесене яєчко, молода та гарна.
– Мало ли случаев, когда молодая женщина влюбляется в зрелого мужчину. Что ж, это всегда трагедия? – не отстаем мы.

– Ага. Вспомніть ще Отелло, старого негра, який Дездемону зовсім заморочив своїми байками о різних странствиях и битвах. Вона теж влюбилася у мавра, а чим кончилося? Задушив її насмерть, і вся любов... Мазепа такий же.
– Дедуля! Мазепа – он что, задушил Дездемону? – младший Тима смотрит на деда с ужасом и восторгом.

– Ні, дитинко! То у Шекспіра. А у нас, в Полтаві, Мазепа тільки влюбив в себе Мотрю, і вона від того стала нещасна.

– Погодите, Тимофей Семеныч! Вы Тиме так все объяснили, что он теперь не захочет влюбляться. Будет думать, что от любви одни сплошные несчастья, – нападаем мы на деда.
– Нічого такого я не казав! Тіки погодьтеся, шо любить молодій дівчині старого – це якось дивно. Хоча хто її розбере, ту любов?

Тимофей Степаныч опять без предупреждения «включает» Пушкина:

«И то сказать: в Полтаве нет
Красавицы, Марии равной.
Она свежа, как вешний цвет,
Взлелеянный в тени дубравной.
Как тополь киевских высот,
Она стройна. Ее движенья
То лебедя пустынных вод
Напоминают плавный ход,
То лани быстрые стремленья.
Как пена грудь ее бела.
Вокруг высокого чела,
Как тучи локоны чернеют.
Звездой блестят ее глаза;
Ее уста, как роза, рдеют.»

– Деда! А кто такие эти Кочубей и Искра? – внук, как Маленький Принц у Экзюпери, не отстает, если не получает ответа на свой вопрос. Поэтические ответвления на тему любовной лирики его не устраивают. И дед рассказывает внуку, а заодно и нам, как легендарные герои Кочубей и Искра раскрыли измену Мазепы и написали о том письмо царю Петру. Но царь не поверил им. Слишком уж доверял Мазепе. Так что Кочубея с Искрой (как ни старался Тимофей Степаныч обуздать гнев Петра!) отдали в руки палача. Их страшно пытали, а потом казнили. Тут-то и оказалось, что мученики были правы. Мазепа изменил, перейдя на сторону шведского короля Карла. «И что с ним было дальше?» – «Да ну його к бису!» – но в глазах Тимофея блестит сочувствие к трагедии усатого гетьмана.

Вроде просты слова нашего пузатенького экскурсовода, и Пушкина он смешно читает, и вообще – мы, писатели, сами мастера байки травить... Как же так невзначай обернулось, что мы чувствуем себя, с одной стороны, шведским королем Карлом, с другой – Петром?.. Как же так получилось, что «Полтава» Пушкина как-то незаметно наложилась на Полтаву-город, слилась с ней? И замаячили по подворотням грозные шведские воины; сквознячок принес обрывки старославянской речи, вот тут за углом все они стоят вместе – Петр-Мазепа-Мария-Кочубей-Искра – и только и ждут, чтобы мы завернули... И среди дня вдруг наступила ночь, когда Карл поїхав у розвідку – решив осмотреть наш лагерь. А ми якраз у той час з козаками у костра сиділи. Бувальщини теревеніли, знаєте, як воно! А тут з темноти – Карл наскочив! Та як вскине рушницю, та як пальне! Страх! Один з наших не розтірявся і пальнув по ньому три раза. І ранив шведського монарха в ногу. Так с тих пір Карл ходив хромим. А тому казаку медаль за доблесть дали. Аякже! Він же не розтірявся – значить молодець!!!

В общем, наши победили. Вот и хорошо.

Под эти замечательные байки мы гуляли по скверам Полтавы, любовались влюбленными парочками в Петровском парке. Здесь горожане разных возрастов проводили теплые дни. Целовались, читали книги, кормили голубей... Возле краеведческого музея мы посидели в небольшом кафе, полакомились мороженым.

Так незаметно, в непрерывных рассказках Тимофея Семеныча и прогулках закончился этот день. Теплый и ласковый вечер обнимал прохожих. Мы было заикнулись, что, дескать, сейчас заедем за вещами и поедем в свою забронированную «Украину», но Тимофей даже руками на нас замахал: «Мені Мотря ніколі не простить, шо я вас відпустив! І мови бути не може! Вона вже з вечерею нас зачекалася!»

Честно говоря, было действительно неудобно вот так взять и бросить наших новых знакомых-полтавчан. Мы вернулись в уютный домик в вишневом садике. В благодарность за экскурсию пришлось подвергнуться ужину, о котором можно написать отдельный кулинарный рассказ. Укладываясь спать, мы строили планы: как утром тихонько соберем вещи и переселимся в гостиницу, как потом пойдем купим какой-нибудь огромный торт и букет прекрасных роз, и принесем с благодарностью деду Тимофею и бабушке Матрене.

Ночью стояла непривычная тишина, она мешала спать, нервы требовали городского шума, организм вел себя как курильщик, оставшийся без сигареты. Но под музыкальные птичьи трели вскоре беспокойных горожан опутал сладкий сон без сновидений. А потом наступило раннее утро, когда рассвет проступает сквозь неподвижные ветки сада и спать хочется еще сильнее.

В нашу светелку деликатно постучались. Из-за двери бодро скомандовал Тимофей:
– Підйом! Їдемо на рибалку!!!

Могучая энергия старика нас подхватила и, сонных, понесла. Как собирались, чем завтракали, как оказались на реке – ничего в памяти не отложилось. Восприятие проснулось и начало работать только в тихих заводях Ворсклы, где охотничий озноб пробежал по телу. Пронзительно-свежий камышовый дух будоражил сильнее чашки кофе. Обещанные старшим Тимофеем, нас гостеприимно ожидали под водой: судак, сом, плотва, окунь. Обступившее рыбаков тишайшее утро было по-особому наполнено потаенной жизнью, лучиками бриллиантовых высверков на гребнях волн, неслышимым нашему уху, но угадываемым шевелением всего живого в речке.

Запасливый дед выдал каждому из нас по бамбуковой удочке, молча показал на баночки с хлебом и с червями, накопанными маленьким Тимкой тут же, у края берега. Оказалось, словоохотливый дед умеет молчать. Все время, пока мы удили, он не издал ни звука, лишь знаками показывал, куда лучше становиться, как цеплять на крючок червячка. Время текло незаметно, рыбалка унесла по тихой воде все наши городские тревоги, шелуху будней. В камышовых зарослях чудился русалочий плеск. Самое удивительное, что, кроме самого наслаждения – сидения с удочкой на красивой реке, вселенского умиротворяющего покоя – мы вернулись домой с добычей! Дед с внуком поймали небольшого сома и несколько плотвичек, а мы ухитрились выудить из чистых вод Ворсклы усатого сома побольше дедового! Руки еще дрожали напряжением, восторг переполнял душу, мокрая зелень – одежду.

На обратном пути Тимофей-старший сообщил:
– Будуть битки сомячії! Єто, доложу вам, господа столічні жителі, штука посільніше «Фауста» Гьоте.
– А разве из рыбы делают отбивные? – задали мы наивный вопрос, поскольку до этого исторического момента нам доводилось пробовать лишь мясные.
– Язика проковтнете. Моя Мотря – то повар экстра-класса! – отвечал нам хозяин.

Вечером действительно были знатные биточки. Нежнейшие, вымоченные в молоке с яйцом, зажаренные до румяной корочки по краям и до золотистого цвета посредине, биточки из сома вошли в наш список непревзойденных кулинарных шедевров, какие родила гениальная украинская кухня. От почти эротического, сладко-плотоядного рыбного духа, заполнившего кухню, голова улетала. Но тут же прояснялась с глотком поданной к биткам вишневой наливочки, во рту воцарялся вкус ароматного сада. А ноги становились совсем пьяными. Стоит ли говорить, что спали мы после этой вечери безгрешным сном праведников – «под сенью райских кущ».

Рано утром принялись наконец складывать вещи в сумку, чтобы тихонько удрать в свою гостиницу – но как-то лениво, не глядя друг другу в глаза. И почему-то очень обрадовались, когда в дверь заскребся Тимофей-старший и голосом гида сообщил, что нас ждет музей Ивана Петровича Котляревского. Двигаясь по улице Октябрьской к Соборному майдану, где находится музей-усадьба, прошли мимо гостиницы «Украина» и покраснели виновато. Броня гостиничная, конечно, крепка и танки наши быстры. Но, видимо, не дождется киевских гостей Полтавы гостиничный сервис. Ангел-хранитель наш распорядился по своему разумению...

Мемориальный комплекс состоял из тщательно побеленной хаты, повитки и колодца с журавлем. Сегодня тут демонстрировалась выставка старинных почтовых открыток. Открытки лучились мягким, чисто украинским юмором, который, кстати, Полтава проявляет на каждом шагу. То самое искрометное, добродушно-простодушное веселье – им пропитана и жизнь людей в этом крае, и литература. «Энеида» никогда не стала бы такой успешной книгой, если б не это качество. С этой фразы началась история оригинальной украинской литературы: «Эней був парубок моторный, Та хлопець хоч куды козак». Успех «Энеиды» – удивительный пример того, как талантливая литература покоряет читателя.

А началось все с того, чем сегодня никого не удивишь. У Котляревского просто-напросто спионерили две песни его только писавшегося, еще не законченного произведения. Сделал это Санкт-Петербургский издатель Парпура, украинец по происхождению и, судя по всему, очень сообразительный малый. Он учуял, что украинский юмор «Энеиды» будет востребован читателями, и пиратским способом (уж не тогда ли зародилось назойливое, проклинаемое сегодня «пиратство»?) опубликовал две песни «Энеиды», неплохо на этом заработав. Узнав об этом, Иван Петрович Котляревский был возмущен, он даже консультировался с юристами и хотел судиться с Парпурой. Но, за отсутствием в России (на тот момент) законов об авторском праве – вынужден был смириться.

К счастью, этот прецедент не отбил у писателя вдохновения. Когда через 20 лет «Энеида» была практически закончена, пират Парпура вновь издал ее в Петербурге. Книга имела огромный успех. В то время, впрочем, как и сейчас, все украинское было модным – достаточно вспомнить успех Гоголя. Взбешенный Котляревский взял дело издания собственных произведений в свои руки. За три десятка лет «Энеида» была издана 24 раза! Известно, что Александр I хранил экземпляр «Энеиды» с дарственной надписью автора. Историческим фактом является и то, что в библиотеке Наполеона на острове св. Елены «Энеида» также имелась. И хотя Бонапарт не знал украинского языка, совершенно очевидно, что он вывез книгу не для чтения, а в качестве экспоната для своей коллекции предметов, имеющих отношение к славе, которую, как известно, собирал всю жизнь.

В школе учителя языка и литературы пытались вдолбить в наши равнодушные головы, что «Энеида» – энциклопедия народной жизни. Сейчас, сквозь наслоения времени, понимаешь: Котляревский взял классический сюжет римского поэта Вергилия и наделил его украинским смыслом. Герои и боги у него – это казаки, богини и царицы – молодицы и красотки из старосветской жизни. Причем параллели, проведенные Иваном Петровичем и не замеченные нами в школьные годы, сегодня просто переполняют взрослые впечатления. Например, каждый, читавший «Илиаду» Гомера, помнит описание щита Ахиллеса. Стоит напомнить, что этот чудесный щит был выкован Гефестом специально для героя Ахилла, и в «Илиаде» он описан так: «Там представил он землю, представил и небо и море, солнце в пути неистомное, полный серебряный месяц, все прекрасные звезды, какими венчается небо...» А наш «парубок моторный» на своем щите носит героев украинських народних сказок: от сказочного мальчугана Івасика-Телесика до совсем забытого, взятого из переводных рыцарских романов храброго шляхтича Марципана.

Дедушка Тимофей в соавторстве с Иваном Котляревским наконец-то объясняет нам, в чем там было дело. А было оно в том, что Эней путешествует на кораблях с остатками троянских воинов – «ну, шото навроде середземноморського круїзу: пісні, солярій, Кріт з Сіцілією... Сучка Гера, как всегда, насылает бури, но не тут-то было! В Энея влюбляется царица Карфагена, только козак уплывает от нее в город Лаций; там ему обещана земля в аренду и Лавиния, дочь царя в жены. Но Лавиния была прежде обещана царю Турну. А Турн – враг троянцев и вообще плохой человек, одним словом – бяка!» И Эней, конечно, тут же убивает своего врага Турна... Котляревский и Тимофей Степаныч хором итожат: «Живе хто в світі необачно, Тому нігде не буде смачно, А більш, коли і совість жметь».

Так прошло несколько ярких дней в Полтаве. Гостиница «Украина» нас так и не дождалась. Тимофей Степанович никем и ничем, кроме нас, не занимался, подтверждая, что в нашей земле еще сохранилась ее знаменитая людская закваска: душевность и доброта, ненасытный эмоциональный голод и жгучий интерес к гостям. Дед общался с нами охотнее и радушнее, чем даже с собственными женой и внуком, хотя их отношения, как мы успели заметить, были бесконфликтны. Правда, однажды вечером телефон в хозяйской комнате встрепенулся явно междугородним звоном, трубку сняла хозяйка. Через тонкие стены слова были не слышны, улавливалась только радость Матрены Матвеевны – видно, позвонил кто-то долгожданный. Она позвала мужа, и вдруг он взорвался криком: «Ні! Не буду з ним розговори розговарувать! Усе! Не підійду, так і скажи!» Мы в это время сидели на кухне и, ясное дело, решили от неловкости смыться к себе. Но не успели. Из своей комнаты к выходу на двор протопал красный дед Тимофей, за ним вышла Матрена с заплаканными глазами. Оба сделали вид, что нас не заметили.
Позже Мотря шепнет нам, что их сын уехал в Америку...

Подошло время уезжать. На прощанье мы пригласили наших гостеприимных хозяев в ресторан «Иванова Гора». Они, конечно, поворчали для приличия, но все же согласились посидеть с нами. Здесь, в уголке старой Полтавы, на Соборной площади мы еще раз любовались усадьбой Ивана Петровича Котляревского, Святоуспенским собором. Потом прошли к белой ротонде, откуда открывался чудный вид на всю Полтаву. От этого вида нельзя отвести глаз: крыши, стены, кроны деревьев, так искусно все нарисовано – кем? – не хочется об этом думать. Стоим и любуемся произведением искусства, чувствуя себя импрессионистами, которые сомневались в возможности увидеть и изобразить что-либо, кроме собственных мимолетных и чувственных впечатлений.

Картина в музее не имеет над зрителем власти, стоит отвести взгляд – и художник потерял наше внимание. Произведение искусства под названием Полтава охватывает со всех сторон, и мы оказываемся внутри. Приехав сюда случайными посетителями, уезжаем, становясь сами частью этот города, где каждый мазок – это движение души. И с очищенным взглядом.
Город лежал в сиреневых сумерках садов и парков, как младенец в колыбели. Дед Тимофей сказал, видимо, выплескивая какие-то свои потаенные думки:

– Хіба в нас хуже, чем в їхней Амеріке?! Шо вони знайшли у той Ньюйоркщине?

Действительно, что «они» нашли – ведь есть такая тихая, такая колыбельная Полтавщина... Полтава, Полтава, почему она такая мучительно знакомая, удобная, милая сердцу? Может, именно потому что колыбельная. Она – это ясли, детский сад, это все детское – чистейшее, свежайшее, нежнейшее, наивное и простодушное. Святое. Полтаву нужно обязательно увидеть, чтобы потом хранить ее, как детские фотографии и воспоминания.

Как детские свои сны, где мы по-настоящему живем.

The power and glory of the war,

Faithless as their vain votaries, men,

Had pass"d to the triumphant Czar.

Мощь и слава войны,

Как и люди, их суетные поклонники,

Перешли на сторону торжествующего царя.

Байрон (англ.).

Посвящение

Тебе - но голос музы тёмной
Коснется ль уха твоего?
Поймешь ли ты душою скромной
Стремленье сердца моего?
Иль посвящение поэта,
Как некогда его любовь,
Перед тобою без ответа
Пройдет, непризнанное вновь?

Узнай по крайней мере звуки,
Бывало, милые тебе -
И думай, что во дни разлуки,
В моей изменчивой судьбе,
Твоя печальная пустыня,
Последний звук твоих речей
Одно сокровище, святыня,
Одна любовь души моей.

Песнь первая

Богат и славен Кочубей.
Его луга необозримы;
Там табуны его коней
Пасутся вольны, нехранимы.
Кругом Полтавы хутораОкружены его садами,
И много у него добра,
Мехов, атласа, серебра
И на виду и под замками.
Но Кочубей богат и горд
Не долгогривыми конями,
Не златом, данью крымских орд,
Не родовыми хуторами,
Прекрасной дочерью своей
Гордится старый Кочубей.

И то сказать: в Полтаве нет
Красавицы, Марии равной.
Она свежа, как вешний цвет,
Взлелеянный в тени дубравной.
Как тополь киевских высот,
Она стройна. Ее движенья
То лебедя пустынных вод
Напоминают плавный ход,
То лани быстрые стремленья.
Как пена, грудь ее бела.
Вокруг высокого чела,
Как тучи, локоны чернеют.
Звездой блестят ее глаза;
Ее уста, как роза, рдеют.
Но не единая краса
(Мгновенный цвет!) молвою шумной
В младой Марии почтена:
Везде прославилась она
Девицей скромной и разумной.
За то завидных женихов
Ей шлет Украйна и Россия;
Но от венца, как от оков,
Бежит пугливая Мария.
Всем женихам отказ - и вот
За ней сам гетман сватов шлет.

Он стар. Он удручен годами,
Войной, заботами, трудами;
Но чувства в нем кипят, и вновь
Мазепа ведает любовь.

Мгновенно сердце молодое
Горит и гаснет. В нем любовь
Проходит и приходит вновь,
В нем чувство каждый день иное:
Не столь послушно, не слегка,
Не столь мгновенными страстями
Пылает сердце старика,
Окаменелое годами.
Упорно, медленно оно
В огне страстей раскалено;
Но поздний жар уж не остынет
И с жизнью лишь его покинет.

Не серна под утес уходит,
Орла послыша тяжкий лёт;
Одна в сенях невеста бродит,
Трепещет и решенья ждет.

И, вся полна негодованьем,
К ней мать идет и, с содроганьем
Схватив ей руку, говорит;
«Бесстыдный! старец нечестивый!
Возможно ль?.. нет, пока мы живы,
Нет! он греха не совершит.
Он, должный быть отцом и другом
Невинной крестницы своей...
Безумец! на закате дней
Он вздумал быть ее супругом».
Мария вздрогнула. Лицо
Покрыла бледность гробовая,
И, охладев как неживая,
Упала дева на крыльцо.

Она опомнилась, но снова
Закрыла очи - и ни слова
Не говорит. Отец и мать
Ей сердце ищут успокоить,
Боязнь и горесть разогнать,
Тревогу смутных дум устроить...
Напрасно. Целые два дня,
То молча плача, то стеня,
Мария не пила, не ела,
Шатаясь, бледная как тень,
Не зная сна. На третий день
Ее светлица опустела.

Никто не знал, когда и как
Она сокрылась. Лишь рыбак
Той ночью слышал конский топот,
Казачью речь и женский шепот,
И утром след осьми подков
Был виден на росе лугов.

Не только первый пух ланит
Да русы кудри молодые,
Порой и старца строгий вид,
Рубцы чела, власы седые
В воображенье красоты
Влагают страстные мечты.

И вскоре слуха Кочубея
Коснулась роковая весть:
Она забыла стыд и честь,
Она в объятиях злодея!
Какой позор! Отец и мать
Молву не смеют понимать.
Тогда лишь истина явилась
С своей ужасной наготой.
Тогда лишь только объяснилась
Душа преступницы младой.
Тогда лишь только стало явно,
Зачем бежала своенравно
Она семейственных оков,
Томилась тайно, воздыхала
И на приветы женихов
Молчаньем гордым отвечала;
Зачем так тихо за столом
Она лишь гетману внимала,
Когда беседа ликовала
И чаша пенилась вином;
Зачем она всегда певала
Те песни, кои он слагал,
Когда он беден был и мал,
Когда молва его не знала;
Зачем с неженскою душой
Она любила конный строй,
И бранный звон литавр, и клики
Пред бунчуком и булавой
Малороссийского владыки...

Богат и знатен Кочубей.
Довольно у него друзей.
Свою омыть он может славу.
Он может возмутить Полтаву;
Внезапно средь его дворца
Он может мщением отца
Постигнуть гордого злодея;
Он может верною рукой
Вонзить... но замысел иной
Волнует сердце Кочубея.

Была та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В бореньях силы напрягая,
Мужала с гением Петра.
Суровый был в науке славы
Ей дан учитель: не один
Урок нежданый и кровавый
Задал ей шведский паладин.
Но в искушеньях долгой кары,
Перетерпев судеб удары,
Окрепла Русь. Так тяжкий млат,
Дробя стекло, кует булат.

Венчанный славой бесполезной,
Отважный Карл скользил над бездной.
Он шел на древнюю Москву,
Взметая русские дружины,
Как вихорь гонит прах долины
И клонит пыльную траву.
Он шел путем, где след оставил
В дни наши новый, сильный враг,
Когда падением ославил
Муж рока свой попятный шаг.

Украйна глухо волновалась.
Давно в ней искра разгоралась.
Друзья кровавой старины
Народной чаяли войны,
Роптали, требуя кичливо,
Чтоб гетман узы их расторг,
И Карла ждал нетерпеливо
Их легкомысленный восторг.
Вокруг Мазепы раздавался
Мятежный крик: пора, пора!
Но старый гетман оставался
Послушным подданным Петра.
Храня суровость обычайну,
Спокойно ведал он Украйну,
Молве, казалось, не внимал
И равнодушно пировал.

«Что ж гетман? - юноши твердили, -
Он изнемог; он слишком стар;
Труды и годы угасили
В нем прежний, деятельный жар.
Зачем дрожащею рукою
Еще он носит булаву?
Теперь бы грянуть нам войною
На ненавистную Москву!
Когда бы старый Дорошенко,
Иль Самойлович молодой,
Иль наш Палей, иль Гордеенко
Владели силой войсковой;
Тогда б в снегах чужбины дальной
Не погибали казаки,
И Малороссии печальной
Освобождались уж полки».

Так, своеволием пылая,
Роптала юность удалая,
Опасных алча перемен,
Забыв отчизны давний плен,
Богдана счастливые споры,
Святые брани, договоры
И славу дедовских времен.
Но старость ходит осторожно
И подозрительно глядит.
Чего нельзя и что возможно,
Еще не вдруг она решит.
Кто снидет в глубину морскую,
Покрытую недвижно льдом?
Кто испытующим умом
Проникнет бездну роковую
Души коварной? Думы в ней,
Плоды подавленных страстей,
Лежат погружены глубоко,
И замысел давнишних дней,
Быть может, зреет одиноко.
Как знать? Но чем Мазепа злей,
Чем сердце в нем хитрей и ложней,
Тем с виду он неосторожней
И в обхождении простей.
Как он умеет самовластно
Сердца привлечь и разгадать,
Умами править безопасно,
Чужие тайны разрешать!
С какой доверчивостью лживой,
Как добродушно на пирах
Со старцами старик болтливый,
Жалеет он о прошлых днях,
Свободу славит с своевольным,
Поносит власти с недовольным,
С ожесточенным слезы льет,
С глупцом разумну речь ведет!
Не многим, может быть, известно,
Что дух его неукротим,
Что рад и честно и бесчестно
Вредить он недругам своим;
Что ни единой он обиды
С тех пор как жив не забывал,
Что далеко преступны виды
Старик надменный простирал;
Что он не ведает святыни,
Что он не помнит благостыни,
Что он не любит ничего,
Что кровь готов он лить, как воду,
Что презирает он свободу,
Что нет отчизны для него.

Издавна умысел ужасный
Взлелеял тайно злой старик
В душе своей. Но взор опасный,
Враждебный взор его проник.

«Нет, дерзкий хищник, нет, губитель! -
Скрежеща мыслит Кочубей, -
Я пощажу твою обитель,
Темницу дочери моей;
Ты не истлеешь средь пожара,
Ты не издохнешь от удара
Казачей сабли. Нет, злодей,
В руках московских палачей,
В крови, при тщетных отрицаньях,
На дыбе, корчась в истязаньях,
Ты проклянешь и день и час,
Когда ты дочь крестил у нас,
И пир, на коем чести чашу
Тебе я полну наливал,
И ночь, когда голубку нашу
Ты, старый коршун, заклевал!..»

Так! было время: с Кочубеем
Был друг Мазепа; в оны дни
Как солью, хлебом и елеем,
Делились чувствами они.
Их кони по полям победы
Скакали рядом сквозь огни;
Нередко долгие беседы
Наедине вели они -
Пред Кочубеем гетман скрытный
Души мятежной, ненасытной
Отчасти бездну открывал
И о грядущих измененьях,
Переговорах, возмущеньях
В речах неясных намекал.
Так, было сердце Кочубея
В то время предано ему.
Но, в горькой злобе свирепея,
Теперь позыву одному
Оно послушно; он голубит
Едину мысль и день и ночь:
Иль сам погибнет, иль погубит -
Отмстит поруганную дочь.

Но предприимчивую злобу
Он крепко в сердце затаил.
«В бессильной горести, ко гробу
Теперь он мысли устремил.
Он зла Мазепе не желает;
Всему виновна дочь одна,
Но он и дочери прощает:
Пусть богу даст ответ она,
Покрыв семью свою позором,
Забыв и небо и закон...»

А между тем орлиным взором
В кругу домашнем ищет он
Себе товарищей отважных,
Неколебимых, непродажных.
Во всем открылся он жене:
Давно в глубокой тишине
Уже донос он грозный копит,
И, гнева женского полна,
Нетерпеливая жена
Супруга злобного торопит.
В тиши ночей, на ложе сна,
Как некой дух, ему она
О мщеньи шепчет, укоряет,
И слезы льет, и ободряет,
И клятвы требует - и ей
Клянется мрачный Кочубей.

Удар обдуман. С Кочубеем
Бесстрашный Искра заодно.
И оба мыслят: «Одолеем;
Врага паденье решено.
Но кто ж, усердьем пламенея,
Ревнуя к общему добру,
Донос на мощного злодея
Предубежденному Петру
К ногам положит, не робея?»

Между полтавских казаков,
Презренных девою несчастной,
Один с младенческих годов
Ее любил любовью страстной.
Вечерней, утренней порой,
На берегу реки родной,
В тени украинских черешен,
Бывало, он Марию ждал,
И ожиданием страдал,
И краткой встречей был утешен.
Он без надежд ее любил,
Не докучал он ей мольбою:
Отказа б он не пережил.
Когда наехали толпою
К ней женихи, из их рядов
Уныл и сир он удалился.
Когда же вдруг меж казаков
Позор Мариин огласился
И беспощадная молва
Ее со смехом поразила,
И тут Мария сохранила
Над ним привычные права.
Но если кто хотя случайно
Пред ним Мазепу называл,
То он бледнел, терзаясь тайно,
И взоры в землю опускал.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Кто при звездах и при луне
Так поздно едет на коне?
Чей это конь неутомимый
Бежит в степи необозримой?

Казак на север держит путь,
Казак не хочет отдохнуть
Ни в чистом поле, ни в дубраве,
Ни при опасной переправе.

Как сткло булат его блестит,
Мешок за пазухой звенит,
Не спотыкаясь, конь ретивый
Бежит, размахивая гривой.

Червонцы нужны для гонца,
Булат потеха молодца,
Ретивый конь потеха тоже -
Но шапка для него дороже.

За шапку он оставить рад
Коня, червонцы и булат,
Но выдаст шапку только с бою,
И то лишь с буйной головою.

Зачем он шапкой дорожит?
За тем, что в ней донос зашит,
Донос на гетмана злодея
Царю Петру от Кочубея.

Грозы не чуя между тем,
Неужасаемый ничем,
Мазепа козни продолжает.
С ним полномощный езуит
Мятеж народный учреждает
И шаткой трон ему сулит.
Во тьме ночной они как воры
Ведут свои переговоры,
Измену ценят меж собой,
Слагают цифр универсалов,
Торгуют царской головой,
Торгуют клятвами вассалов.
Какой-то нищий во дворец
Неведомо отколе ходит,
И Орлик, гетманов делец,
Его приводит и выводит.
Повсюду тайно сеют яд
Его подосланные слуги:
Там на Дону казачьи круги
Они с Булавиным мутят;
Там будят диких орд отвагу;
Там за порогами Днепра
Стращают буйную ватагу
Самодержавием Петра.
Мазепа всюду взор кидает
И письма шлет из края в край:
Угрозой хитрой подымает
Он на Москву Бахчисарай.
Король ему в Варшаве внемлет,
В стенах Очакова паша,
Во стане Карл и царь. Не дремлет
Его коварная душа;
Он, думой думу развивая,
Верней готовит свой удар;
В нем не слабеет воля злая,
Неутомим преступный жар.

Но как он вздрогнул, как воспрянул,
Когда пред ним незапно грянул
Упадший гром! когда ему,
Врагу России самому,
Вельможи русские послали
В Полтаве писанный донос
И вместо праведных угроз,
Как жертве, ласки расточали;
И озабоченный войной,
Гнушаясь мнимой клеветой,
Донос оставя без вниманья,
Сам царь Иуду утешал
И злобу шумом наказанья
Смирить надолго обещал!

Мазепа, в горести притворной,
К царю возносит глас покорный.
«И знает бог, и видит свет:
Он, бедный гетман, двадцать лет
Царю служил душою верной;
Его щедротою безмерной
Осыпан, дивно вознесен...
О, как слепа, безумна злоба!..
Ему ль теперь у двери гроба
Начать учение измен
И потемнять благую славу?
Не он ли помощь Станиславу
С негодованьем отказал,
Стыдясь, отверг венец Украйны,
И договор и письма тайны
К царю, по долгу, отослал?
Не он ли наущеньям хана
И цареградского салтана
Был глух? Усердием горя,
С врагами белого царя
Умом и саблей рад был спорить,
Трудов и жизни не жалел,
И ныне злобный недруг смел
Его седины опозорить!
И кто же? Искра, Кочубей!
Так долго быв его друзьями!..»
И с кровожадными слезами,
В холодной дерзости своей,
Их казни требует злодей...

Чьей казни?.. старец непреклонный!
Чья дочь в объятиях его?
Но хладно сердца своего
Он заглушает ропот сонный.
Он говорит: «В неравный спор
Зачем вступает сей безумец?
Он сам, надменный вольнодумец,
Сам точит на себя топор.
Куда бежит, зажавши вежды?
На чем он основал надежды?
Или... но дочери любовь
Главы отцовской не искупит.
Любовник гетману уступит,
Не то моя прольется кровь.»

Мария, бедная Мария,
Краса черкасских дочерей!
Не знаешь ты, какого змия
Ласкаешь на груди своей.
Какой же властью непонятной
К душе свирепой и развратной
Так сильно ты привлечена?
Кому ты в жертву отдана?
Его кудрявые седины,
Его глубокие морщины,
Его блестящий, впалый взор,
Его лукавый разговор
Тебе всего, всего дороже:
Ты мать забыть для них могла,
Соблазном постланное ложе
Ты отчей сени предпочла.
Своими чудными очами
Тебя старик заворожил,
Своими тихими речами
В тебе он совесть усыпил;
Ты на него с благоговеньем
Возводишь ослепленный взор,
Его лелеешь с умиленьем -
Тебе приятен твой позор,
Ты им, в безумном упоенье,
Как целомудрием горда -
Ты прелесть нежную стыда
В своем утратила паденье...

Что стыд Марии? что молва?
Что для нее мирские пени,
Когда склоняется в колени
К ней старца гордая глава,
Когда с ней гетман забывает
Судьбы своей и труд и шум,
Иль тайны смелых, грозных дум
Ей, деве робкой, открывает?
И дней невинных ей не жаль,
И душу ей одна печаль
Порой, как туча, затмевает:
Она унылых пред собой
Отца и мать воображает;
Она, сквозь слезы, видит их
В бездетной старости, одних,
И, мнится, пеням их внимает...
О, если б ведала она,
Что уж узнала вся Украйна!
Но от нее сохранена
Еще убийственная тайна.

Песнь вторая

Мазепа мрачен. Ум его
Смущен жестокими мечтами.
Мария нежными очами
Глядит на старца своего.
Она, обняв его колени,
Слова любви ему твердит.
Напрасно: черных помышлений
Ее любовь не удалит.
Пред бедной девой с невниманьем
Он хладно потупляет взор,
И ей на ласковый укор
Одним ответствует молчаньем.
Удивлена, оскорблена,
Едва дыша, встает она
И говорит с негодованьем:

«Послушай, гетман; для тебя
Я позабыла все на свете.
Навек однажды полюбя,
Одно имела я в предмете:
Твою любовь. Я для нее
Сгубила счастие мое,
Но ни о чем я не жалею...
Ты помнишь: в страшной тишине,
В ту ночь, как стала я твоею,
Меня любить ты клялся мне.
Зачем же ты меня не любишь?»

Мазепа
Мой друг, несправедлива ты.
Оставь безумные мечты;
Ты подозреньем сердце губишь:
Нет, душу пылкую твою
Волнуют, ослепляют страсти.
Мария, верь: тебя люблю
Я больше славы, больше власти.

Мария
Неправда: ты со мной хитришь.
Давно ль мы были неразлучны?
Теперь ты ласк моих бежишь;
Теперь они тебе докучны;
Ты целый день в кругу старшин,
В пирах, разъездах - я забыта;
Ты долгой ночью иль один,
Иль с нищим, иль у езуита;
Любовь смиренная моя
Встречает хладную суровость.
Ты пил недавно, знаю я,
Здоровье Дульской. Это новость;
Кто эта Дульская?

Мазепа
И ты
Ревнива? Мне ль, в мои ли лета
Искать надменного привета
Самолюбивой красоты?
И стану ль я, старик суровый,
Как праздный юноша, вздыхать,
Влачить позорные оковы
И жен притворством искушать?

Мария
Нет, объяснись без отговорок
И просто, прямо отвечай.

Мазепа
Покой души твоей мне дорог,
Мария; так и быть: узнай.

Давно замыслили мы дело;
Теперь оно кипит у нас.
Благое время нам приспело;
Борьбы великой близок час.
Без милой вольности и славы
Склоняли долго мы главы
Под покровительством Варшавы,
Под самовластием Москвы.
Но независимой державой
Украйне быть уже пора:
И знамя вольности кровавой
Я подымаю на Петра.
Готово все: в переговорах
Со мною оба короля;
И скоро в смутах, в бранных спорах,
Быть может, трон воздвигну я.
Друзей надежных я имею:
Княгиня Дульская и с нею
Мой езуит, да нищий сей
К концу мой замысел приводят.
Чрез руки их ко мне доходят
Наказы, письма королей.
Вот важные тебе признанья.
Довольна ль ты? Твои мечтанья
Рассеяны ль?

Мария
О милый мой,
Ты будешь царь земли родной!
Твоим сединам как пристанет
Корона царская!

Мазепа
Постой.
Не все свершилось. Буря грянет;
Кто может знать, что ждет меня?

Мария
Я близ тебя не знаю страха -
Ты так могущ! О, знаю я:
Трон ждет тебя.

Мазепа
А если плаха?...

Мария
С тобой на плаху, если так.
Ах, пережить тебя могу ли?
Но нет: ты носишь власти знак.

Мазепа
Меня ты любишь?

Мария
Я! люблю ли?

Мазепа
Скажи: отец или супруг
Тебе дороже?

Мария
Милый друг,
К чему вопрос такой? тревожит
Меня напрасно он. Семью
Стараюсь я забыть мою.
Я стала ей в позор; быть может
(Какая страшная мечта!)
Моим отцом я проклята,
А за кого?

Мазепа
Так я дороже
Тебе отца? Молчишь...

Мария
О боже!

Мазепа
Что ж? отвечай.

Мария
Реши ты сам.

Мазепа
Послушай: если было б нам,
Ему иль мне, погибнуть надо,
А ты бы нам судьей была,
Кого б ты в жертву принесла,
Кому бы ты была ограда?

Мария
Ах, полно! сердце не смущай!
Ты искуситель.

Мазепа
Отвечай!

Мария
Ты бледен; речь твоя сурова...
О, не сердись! Всем, всем готова
Тебе я жертвовать, поверь;
Но страшны мне слова такие.
Довольно.

Мазепа
Помни же, Мария,
Что ты сказала мне теперь.

Тиха украинская ночь.
Своей дремоты превозмочь
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой-Церковью сияет
И пышных гетманов сады
И старый замок озаряет.
И тихо, тихо все кругом;
Но в замке шопот и смятенье.
В одной из башен, под окном,
В глубоком, тяжком размышленьи,
Окован, Кочубей сидит
И мрачно на небо глядит.

Заутра казнь. Но без боязни
Он мыслит об ужасной казни;
О жизни не жалеет он.
Что смерть ему? желанный сон.
Готов он лечь во гроб кровавый.
Дрема долит. Но, боже правый!
К ногам злодея, молча, пасть
Как бессловесное созданье,
Царем быть отдану во власть
Врагу царя на поруганье,
Утратить жизнь - и с нею честь,
Друзей с собой на плаху весть,
Над гробом слышать их проклятья,
Ложась безвинным под топор,
Врага веселый встретить взор
И смерти кинуться в объятья,
Не завещая никому
Вражды к злодею своему!...

И вспомнил он свою Полтаву,
Обычный круг семьи, друзей,
Минувших дней богатство, славу,
И песни дочери своей,
И старый дом, где он родился,
Где знал и труд и мирный сон,
И все, чем в жизни насладился,
Что добровольно бросил он,
И для чего? -
Но ключ в заржавом
Замке гремит - и пробужден
Несчастный думает: вот он!
Вот на пути моем кровавом
Мой вождь под знаменем креста,
Грехов могущий разрешитель,
Духовной скорби врач, служитель
За нас распятого Христа,
Его святую кровь и тело
Принесший мне, да укреплюсь,
Да приступлю ко смерти смело
И жизни вечной приобщусь!

И с сокрушением сердечным
Готов несчастный Кочубей
Перед всесильным, бесконечным
Излить тоску мольбы своей.
Но не отшельника святого,
Он гостя узнает иного:
Свирепый Орлик перед ним.
И отвращением томим,
Страдалец горько вопрошает:
«Ты здесь, жестокой человек?
Зачем последний мой ночлег
Еще Мазепа возмущает?»

Орлик
Допрос не кончен: отвечай.

Кочубей
Я отвечал уже: ступай,
Оставь меня.

Орлик
Еще признанья
Пан гетман требует.

Кочубей
Но в чем?
Давно сознался я во всем,
Что вы хотели. Показанья
Мои все ложны. Я лукав,
Я строю козни. Гетман прав.
Чего вам более?

Орлик
Мы знаем,
Что ты несчетно был богат;
Мы знаем: не единый клад
Тобой в Диканьке укрываем.
Свершиться казнь твоя должна;
Твое имение сполна
В казну поступит войсковую -
Таков закон. Я указую
Тебе последний долг: открой,
Где клады, скрытые тобой?

Кочубей
Так, не ошиблись вы: три клада
В сей жизни были мне отрада.
И первый клад мой честь была,
Клад этот пытка отняла;
Другой был клад невозвратимый
Честь дочери моей любимой.
Я день и ночь над ним дрожал:
Мазепа этот клад украл.
Но сохранил я клад последний,
Мой третий клад: святую месть.
Ее готовлюсь богу снесть.

Орлик
Старик, оставь пустые бредни:
Сегодня покидая свет,
Питайся мыслию суровой.
Шутить не время. Дай ответ,
Когда не хочешь пытки новой:
Где спрятал деньги?

Кочубей
Злой холоп!
Окончишь ли допрос нелепый?
Повремени; дай лечь мне в гроб,
Тогда ступай себе с Мазепой
Мое наследие считать
Окровавленными перстами,
Мои подвалы разрывать,
Рубить и жечь сады с домами.
С собой возьмите дочь мою;
Она сама вам все расскажет,
Сама все клады вам укажет;
Но ради господа молю,
Теперь оставь меня в покое.

Орлик
Где спрятал деньги? укажи.
Не хочешь? - Деньги где? скажи,
Иль выйдет следствие плохое.
Подумай; место нам назначь.
Молчишь? - Ну, в пытку. Гей, палач!
Палач вошел...
О, ночь мучений!
Но где же гетман? где злодей?
Куда бежал от угрызений
Змеиной совести своей?
В светлице девы усыпленной,
Еще незнанием блаженной,
Близь ложа крестницы младой
Сидит с поникшею главой
Мазепа тихой и угрюмый.
В его душе проходят думы,
Одна другой мрачней, мрачней.
«Умрет безумный Кочубей;
Спасти нельзя его. Чем ближе
Цель гетмана, тем тверже он
Быть должен властью облечен,
Тем перед ним склоняться ниже
Должна вражда. Спасенья нет:
Доносчик и его клеврет
Умрут». Но брося взор на ложе,
Мазепа думает: «О боже!
Что будет с ней, когда она
Услышит слово роковое?
Досель она еще в покое -
Но тайна быть сохранена
Не может долее. Секира,
Упав поутру, загремит
По всей Украйне. Голос мира
Вокруг нее заговорит!...
Ах, вижу я: кому судьбою
Волненья жизни суждены,
Тот стой один перед грозою,
Не призывай к себе жены.
В одну телегу впрячь неможно
Коня и трепетную лань.
Забылся я неосторожно:
Теперь плачу безумства дань...
Все, что цены себе не знает,
Все, все, чем жизнь мила бывает,
Бедняжка принесла мне в дар,
Мне, старцу мрачному, - и что же?
Какой готовлю ей удар!»
И он глядит: на тихом ложе
Как сладок юности покой!
Как сон ее лелеет нежно!
Уста раскрылись; безмятежно
Дыханье груди молодой;
А завтра, завтра... содрогаясь
Мазепа отвращает взгляд,
Встает и, тихо пробираясь,
В уединенный сходит сад.

Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Но мрачны странные мечты
В душе Мазепы: звезды ночи,
Как обвинительные очи,
За ним насмешливо глядят.
И тополи, стеснившись в ряд,
Качая тихо головою,
Как судьи, шепчут меж собою.
И летней, теплой ночи тьма
Душна как черная тюрьма.

Вдруг... слабый крик... невнятный стон
Как бы из замка слышит он.
То был ли сон воображенья,
Иль плач совы, иль зверя вой,
Иль пытки стон, иль звук иной -
Но только своего волненья
Преодолеть не мог старик
И на протяжный слабый крик
Другим ответствовал - тем криком,
Которым он в весельи диком
Поля сраженья оглашал,
Когда с Забелой, с Гамалеем,
И - с ним... и с этим Кочубеем
Он в бранном пламени скакал.

Зари багряной полоса
Объемлет ярко небеса.
Блеснули долы, холмы, нивы,
Вершины рощ и волны рек.
Раздался утра шум игривый,
И пробудился человек.

Еще Мария сладко дышит,
Дремой объятая, и слышит
Сквозь легкой сон, что кто-то к ней
Вошел и ног ее коснулся.
Она проснулась - но скорей
С улыбкой взор ее сомкнулся
От блеска утренних лучей.
Мария руки протянула
И с негой томною шепнула:
«Мазепа, ты?...» Но голос ей
Иной ответствует... о боже!
Вздрогнув, она глядит... и что же?
Пред нею мать...

Мать
Молчи, молчи;
Не погуби нас: я в ночи
Сюда прокралась осторожно
С единой, слезною мольбой.
Сегодня казнь. Тебе одной
Свирепство их смягчить возможно.
Спаси отца.

Дочь (в ужасе)
Какой отец?
Какая казнь?

Мать
Иль ты доныне
Не знаешь?... нет! ты не в пустыне,
Ты во дворце; ты знать должна,
Как сила гетмана грозна,
Как он врагов своих карает.
Как государь ему внимает...
Но вижу: скорбную семью
Ты отвергаешь для Мазепы;
Тебя я сонну застаю,
Когда свершают суд свирепый,
Когда читают приговор,
Когда готов отцу топор...
Друг другу, вижу, мы чужие...
Опомнись, дочь моя! Мария,
Беги, пади к его ногам,
Спаси отца, будь ангел нам:
Твой взгляд злодеям руки свяжет,
Ты можешь их топор отвесть.
Рвись, требуй - гетман не откажет:
Ты для него забыла честь,
Родных и Бога.

Дочь
Что со мною?
Отец... Мазепа... казнь - с мольбою
Здесь, в этом замке мать моя -
Нет, иль ума лишилась я,
Иль это грезы.

Мать
Бог с тобою,
Нет, нет - не грезы, не мечты.
Ужель еще не знаешь ты,
Что твой отец ожесточенный
Бесчестья дочери не снес
И, жаждой мести увлеченный,
Царю на гетмана донес...
Что в истязаниях кровавых
Сознался в умыслах лукавых,
В стыде безумной клеветы,
Что, жертва смелой правоты,
Врагу он выдан головою,
Что пред громадой войсковою,
Когда его не осенит
Десница вышняя господня,
Он должен быть казнен сегодня,
Что здесь покаместь он сидит
В тюремной башне.

Дочь
Боже, боже!...
Сегодня! - бедный мой отец!

И дева падает на ложе,
Как хладный падает мертвец.

Пестреют шапки. Копья блещут.
Бьют в бубны. Скачут сердюки.
В строях ровняются полки.
Толпы кипят. Сердца трепещут.
Дорога, как змеиный хвост,
Полна народу, шевелится.
Средь поля роковой намост.
На нем гуляет, веселится
Палач и алчно жертвы ждет:
То в руки белые берет,
Играючи, топор тяжелый,
То шутит с чернию веселой.
В гремучий говор все слилось:
Крик женской, брань, и смех, и ропот.
Вдруг восклицанье раздалось,
И смолкло все. Лишь конской топот
Был слышен в грозной тишине.
Там, окруженный сердюками,
Вельможный гетман с старшинами
Скакал на вороном коне.
А там по киевской дороге
Телега ехала. В тревоге
Все взоры обратили к ней.
В ней, с миром, с небом примиренный,
Могущей верой укрепленный
Сидел безвинный Кочубей,
С ним Искра тихий, равнодушный,
Как агнец, жребию послушный.
Телега стала. Раздалось
Моленье ликов громогласных.
С кадил куренье поднялось.
За упокой души несчастных
Безмолвно молится народ,
Страдальцы за врагов. И вот
Идут они, взошли. На плаху,
Крестясь, ложится Кочубей.
Как будто в гробе, тьмы людей
Молчат. Топор блеснул с размаху,
И отскочила голова.
Все поле охнуло. Другая
Катится вслед за ней, мигая.
Зарделась кровию трава -
И сердцем радуясь во злобе
Палач за чуб поймал их обе
И напряженною рукой
Потряс их обе над толпой.

Свершилась казнь. Народ беспечный
Идет, рассыпавшись, домой
И про свои заботы вечны
Уже толкует меж собой.
Пустеет поле понемногу.
Тогда чрез пеструю дорогу
Перебежали две жены.
Утомлены, запылены,
Они, казалось, к месту казни
Спешили полные боязни.
«Уж поздно», - кто-то им сказал
И в поле перстом указал.
Там роковой намост ломали,
Молился в черных ризах поп,
И на телегу подымали
Два казака дубовый гроб.

Один пред конною толпой
Мазепа, грозен, удалялся
От места казни. Он терзался
Какой-то страшной пустотой.
Никто к нему не приближался,
Не говорил он ничего;
Весь в пене мчался конь его.
Домой приехав, «что Мария?»
Спросил Мазепа. Слышит он
Ответы робкие, глухие...
Невольным страхом поражен,
Идет он к ней; в светлицу входит:
Светлица тихая пуста -
Он в сад, и там смятенный бродит;
Но вкруг широкого пруда,
В кустах, вдоль сеней безмятежных
Все пусто, нет нигде следов -
Ушла! - Зовет он слуг надежных,
Своих проворных сердюков.
Они бегут. Храпят их кони -
Раздался дикой клик погони,
Верхом - и скачут молодцы
Во весь опор во все концы.

Бегут мгновенья дорогие.
Не возвращается Мария.
Никто не ведал, не слыхал,
Зачем и как она бежала...
Мазепа молча скрежетал.
Затихнув, челядь трепетала.
В груди кипучий яд нося,
В светлице гетман заперся.
Близь ложа там во мраке ночи
Сидел он, не смыкая очи,
Нездешней мукою томим.
Поутру, посланные слуги
Один явились за другим.
Чуть кони двигались. Подпруги,
Подковы, узды, чепраки,
Все было пеною покрыто,
В крови, растеряно, избито -
Но ни один ему принесть
Не мог о бедной деве весть.
И след ее существованья
Пропал, как будто звук пустой,
И мать одна во мрак изгнанья
Умчала горе с нищетой.