Золотая карета краткое содержание. Золотая карета

«Хотя и написанная целиком на вполне реальных впечатлениях послевоенного нашего бытия, пьеса эта откровенно и преднамеренно построена по аналогии со сказкой, то есть по законам поисков и утверждения идеального. «Золотая карета», в которой уезжает бедная красавица к своему счастью, потерянная и найденная туфелька с ее ноги, добрый волшебник, предсказывающий ей счастье в награду за красоту и доброту, – все эти аллегории, использованные Леоновым в пьесе, вполне прозрачны и широко известны, и отгадывание того нового, современного и иногда неожиданного смысла, которым они наполняются под рукой писателя, доставляет нам своеобразное и дополнительное удовольствие, как всегда его доставляет новое художественное перевоплощение старых мифов» (Е. Старикова. Леонид Леонов. Очерки творчества. М., «Художественная литература», 1972, с. 288 – 289).

Золотая карета (пьеса в четырех действиях)

Действующие лица

ЩЕЛКАНОВ СЕРГЕЙ ЗАХАРОВИЧ.

МАРЬЯ СЕРГЕЕВНА – его жена, председательница горсовета.

МАРЬКА – их дочь.

БЕРЕЗКИН – полковник, проездом в городе.

НЕПРЯХИН ПАВЕЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ – местный житель.

ДАШЕНЬКА – его жена.

ТИМОША – его сын.

КАРЕЕВ НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ – заезжий ученый.

ЮЛИЙ – сопровождающий его сын.

РАХУМА – факир.

ТАБУН-ТУРКОВСКАЯ – мадам.

РАЕЧКА – секретарша.

МАСЛОВ – тракторист.

МАКАРЫЧЕВ АДРИАН ЛУКЬЯНЫЧ, ГАЛАНЦЕВ ИВАН ЕРМОЛАЕВИЧ – председатели колхозов.

ОТЦЫ с НЕВЕСТАМИ, КОМАНДИРОВОЧНЫЕ и прочие.

Действие происходит в бывшем прифронтовом городке в течение суток, тотчас после войны,

Действие первое

Номер во втором этаже провинциальной гостиницы бывшего монастырского подворья. В одном из окон, расширенном нынешними хозяевами применительно к современности, как и в проеме стеклянной двери на балкончик, качаются голые деревья и гаснет осеннее небо за зубчатой стеной. Закатные тучи горят дымно и неярко, как сырые дрова. Снизу доносится однообразный развеселый дребезг неизвестного происхождения… Щелкает дверной замок и выключатель; при свете тусклой лампчонки видно сводчатое помещение, обставленное предметами былых времен. Тут имеются узорчатая, чудесного голубого кафеля печь, кресло с высокой спинкой и на березовом чурбаке-протезе, потом зияющий пустотой резной киот и, наконец, две нынешнего производства железные койки с жидкими одеяльцами. Директор гостиницы, пожилой человек в ватной стеганке, НЕПРЯХИН приглашает войти новых постояльцев с богатыми, желтой кожи, чемоданами, КАРЕЕВЫХ – отца с сыном.

НЕПРЯХИН. Тогда остается последний номер, граждане, лучше нет. Заметьте, стекло в окнах цельное, вид на древность, опять же санитарный узел – рукой подать.

ЮЛИЙ (потянул носом). Верю… (Отцу.) Вот он, твой желанный за дремучими лесами Китеж-град. Хлябь, тьма, холодина… и, сколько я понимаю, потолки текут вдобавок?

НЕПРЯХИН. Может, читали в газетках, гражданин: война была на белом свете. Весь городок ничком полег! (Сдержись.) Так что решайтеся, граждане, и сдавайте пачпорта в прописку.

Старший Кареев ставит чемодан посреди и присаживается на стул.

КАРЕЕВ. Ладно, сутки проживем как-нибудь. (Сыну.) Не ворчи, а лучше достань-ка из чемодана пилюльку какую-нибудь, с горячительным. Знобит с дороги…

Снизу доносится неразборчивый частушечный выкрик и ритмичное звяканье оконного стекла под плясовой перебор доброго десятка сапог.

Весело живете, не по времени!

НЕПРЯХИН. Внизу, в колхозном ресторане, мужики гуляют: знатный тракторист с войны воротился. А у каждого невесты на выданье, дело житейское. (Со вздохом.) Эх, в единую ночку, под десятое июля, сиротским пепелком поразвеялась наша краса… Целую ночь бомбили.

КАРЕЕВ. На что же они польстились-то? Помнится, всей индустрии у вас спичечная фабрика да кожевенный завод.

Кареев указывает Непряхину место против себя, но тот остается на ногах.

НЕПРЯХИН. А я скажу, на что. В плоду главное-то – семечко… и желательно им было то золотое зернышко склевать. Народ уничтожают со святынь.

Знакомые душевные интонации Непряхина, его манера по-птичьи прищелкивать языком заставляют Кареева внимательней приглядываться к старику.

Нет русской летописи такой, чтоб про нас словечка не нашлось, а то и двух! У нас сомы в речке ровно киты слоняются, в бывалошние годы на подводах увозили. Самобогатейшие места! А в канун войны воду под нами открыли – в три с половиной раза целебней вод кавказских. Вот оно как, миленькие!

Юлий между делом открыл водопроводный кран над раковиной в углу, оттуда ничего не течет, пощупал ледяную печь и сокрушенно покачал головой.

ЮЛИЙ. Судя по хозяйству, в горсовете у вас тоже сом с аршинными усами сидит.

НЕПРЯХИН. Каб везде-то такие сидели! Нашу председательшу, Марью-то Сергевну, еще в какие города сманывали: с трамваями. А не отпустили трудящие-то.

КАРЕЕВ (не оборачиваясь). Это какая же Марья Сергеевна?.. не Машенька ли Порошина?

НЕПРЯХИН. Хватил!.. Порошиной она, почитай, годов двадцать пять назад была. Щелканова теперь, спичечного директора жена. (Насторожась.) Извиняюсь, живали у нас или так, проездом случалося?

ЮЛИЙ. Мы геологи, любознательный старик. Это сам Кареев, академик, к вам пожаловал… слыхал такого?

НЕПРЯХИН. Не возьму греха на душу, не слыхивал. Много на свете Кареевых-то. У меня дружок был, тоже Кареев. Сомов вместе ловили, на Памирских горах погиб. Сколько я понимаю, в недрах наших пошарить приехали?.. давно ждем. Нам бы не злато, а хоть бы слюдицу, керосинчик там али другую какую полезность отыскать. Больно с войной-то поизносилися; и деток жалко, и святыньки не на что починить.

ЮЛИЙ. Нет, мы проездом… Ну, прописывай наши пачпорта и насчет дровец похлопочи.

Что-то бормоча под нос, не чувствуя на себе пристального кареевского взгляда, Непряхин идет с паспортами к двери, но с полдороги возвращается.

НЕПРЯХИН. Зреньице мое с годами шибко поослабло. Дозвольте товарищу академику в личико бы заглянуть.

Они смотрят друг на друга, рассеивается туман двух десятилетий. К великому удивлению Юлия, следует молчаливое и несколько затянувшееся по вине Непряхина объятье.

КАРЕЕВ. Ну, полно, полно, Павел… смял ты меня совсем. Кроме того, остерегись: простудился я в дороге.

НЕПРЯХИН. Друже ты мой, друже!.. А я-то кажную осень об эту пору мысленно обегаю горы Памирские, кличу тебя, братец ты мой… и отзвуку мне нету. Ведь как одурел, ровно от вина: что и сказать тебе на радостях, не знаю… Миколай Степанович!

КАРЕЕВ. Ладно… перестань, дружок, перестань. Все пройдет и сравняется… И зови по-прежнему: неужто я такой важный да старый стал?

НЕПРЯХИН. Куды, ты еще полный орел. Вот я… Как Власьевна моя приказала долго жить, я с тоски-то на молоденькой женился, Дашенькой звать. Со стороны глянуть – вроде живи да поправляйся: при месте нахожуся, весь должностями окружен… музей тоже на меня возложен. Опять же обувку шить навострился за войну-то, тоже копеечка бежит. И кровля имеется, и сынок, слава богу, живой с поля боя воротился… Слышь, как внизу орудует?

ЮЛИЙ. Он и есть знаменитый тракторист?

НЕПРЯХИН. Зачем, то другой. Моего-то мужики наняли в трактористову честь на гармони играть. Мой-то голова был, в городе Ленинграде на звездочета обучался. Разов пять не то семь в заграничных вестниках печатали… Тимофеем звать. Вознесся старый Непряхин гордынею, – тут его судьба сперва Дашенькой стуканула, глянула в очи – маловато!.. Тимошей добавила. У кого руку-ногу, у него глаза отобрала, война-то, у звездочета моего!

Пауза молчания.

Окаянный, ай денег на марку не было: за столько годов весточки не прислал?

КАРЕЕВ. Были тому особые причины, Палисаныч.

НЕПРЯХИН. Попятно, понятно: копил, в мертвых таился до поры. Жива, жива Машенька-то Порошина. Пронзи ее своей славой, Миколай Степаныч, до самого сердца пронзи! Чего дровец… я вам и кипяточку погреться раздобуду!

Юлий снимает пальто с отца. Непряхин бежит исполнять обещанное. С порога оглянулся.

Местность у нас ветреная, круглые сутки ровно орда шумит, И дверь не прикрывайте – печка в коридоре утром топилася…

Снова вперемежку с ветром тяжкий гул самозабвенного пляса. Некоторое время старший Кареев разглядывает что-то в непроглядном, кабы не зорька на краю неба, пространстве за окном.

КАРЕЕВ. Когда-то эти сорок километров я обыденкой хаживал… в непогоду у Макарычева в Глинках ночевал. Былинный был богатырь… на войне не побили, тоже поди облунел весь. Бывает перед закатцем: молодость пройдет прощальным мартом, жаром обдаст и дыханьем лугов… и в яму потом!

ЮЛИЙ. Не жар ли у тебя, родитель, в лирику вдарило… Ну-ка, я тебя пристрою начерно пока!

Он усаживает отца в кресло, наливает чарочку из походной, в желтой коже, фляги, потом дает две большие белые пилюли. В полутьме коридора за открытой дверью проплывают смутные фигуры местных и командировочных.

КАРЕЕВ. В этом самом городишке, однажды, юный совсем учитель полюбил девушку… каких нынче и не бывает на свете. Отец у ней был важный чиновник с жесточайшими седыми бакенбардами и такая же мать… если не изменяет память, уже без бакенбард. Так вот, ровно двадцать шесть лет назад этот нищий мечтатель отправился с ними на гастроль заезжего факира. Обожа-ал эти наивные провинциальные чудеса для бедных!.. но в тот вечер видел только мерцающий профиль своей соседки. В антракте чудак осмелился испросить у старика руку его дочки… и до сих пор мерещится мне, дружок, его зычный негодующий бас и этакое вращательное движение сердитых бакенбард… А получив афронт, он вот в такую же бездомную ночь и отправился искать счастья…

ЮЛИЙ (в тон ему, из потемок). На Памир, как говорит легенда. Аминь! Извини, еще немного побеспокою…

Сын укрывает клетчатым пледом ноги отца, расставляет привезенную еду. Внезапно падает накал в лампочке, что заставляет младшего Кареева зажечь две свечи из чемодана.

И здесь эти судороги подыхающей войны. Тебе не дует ниоткуда?.. Это и была Машенька Порошина?

КАРЕЕВ. Не вздумай включать это в мою академическую биографию!

ЮЛИЙ. А я-то всю дорогу гадал: с чего тебя понесло в такую трясовицу? Греза юности!

КАРЕЕВ. Юность моя прошла безрадостно, однако не ропщу… В каждом возрасте содержится свое вино, только мешать не рекомендуется… во избежание изжоги и разочаровании!

Насколько можно разобрать в потемках, на пороге стоит худой и высокий, с седыми висками незнакомый ПОЛКОВНИК. Через плечо висит набитая полевая сумка, в руке трофейная бутылка неожиданной формы. Слова свои он произносит замедленно, с суровым достоинством, причем время от времени утрачивает нить рассказа. Кажется, черное послевоенное безмолвие вступает сюда за ним по пятам. Юлий высоко поднимает свечу с клонящимся на сторону пламенем.

ЮЛИЙ. Войдите… вам угодно?

БЕРЕЗКИН. Прежде всего краткие описательные сведения. Полковник Березкин, бывший командир гвардейской бригады… в отставке. Случайно задержался здесь на сутки.

Он показывает колодку орденов, которая вслед за тем с оловянным звуком возвращается в карман. Юлий склоняет голову в полупоклоне.

Не ношу из деликатности перед этим обугленным городом.

ЮЛИЙ. Ясно. А мы Кареевы, по части геологии, тоже проездом. Итак, чем могу… полковник?

БЕРЕЗКИН. Разве только совместно помолчать часок и, если найдете причины основательными, пригубить этого занимательного напитка.

ЮЛИЙ (стремясь ослабить шуткой странное стеснение перед гостем). Однако оно у вас зеленоватое. Сколько я понимаю в химии, это водный раствор медного купороса?

БЕРЕЗКИН. Внешность вещей обманчива, как и у людей. (Вскинув бутылку на просвет.) Данный состав содержит в себе малоизвестный мягчительный витамин «У». Незаменимо от простуды и одиночества.

Юлий жестом приглашает полковника к столу, куда тот дополнительно к расставленным выкладывает и свои припасы. Почему-то его, как и старшего Кареева, тянет к стеклянной двери.

Примечательно – прошел со своей бригадой Европу наискосок… и след поучительный оставил. А вот вернулся, взглянул на это, милое, и стою, как мальчишка, и колени дрожат. Здравствуй, первейшая любовь моя…

ЮЛИЙ. Кого вы подразумеваете, полковник?

БЕРЕЗКИН. Россию.

Он открывает дверь на балкон, ветер относит занавеску, раскачивает лампочку на шнуре, гасит пламя одной свечи, которую не успел прикрыть ладонью Юлий. Слышно, как надсадно кричат грачи и грохочет где-то лист порванной кровли.

ЮЛИЙ. Попрошу прикрыть дверь, полковник. Отец простудился в дороге, а мне не хотелось бы раньше срока остаться сироткой.

КАРЕЕВ (из своего угла). Ничего, сюда не задувает.

Закрыв дверь, Березкин берет свечу со стола и находит глазами кареевское кресло. Видимо, полковника вводят в заблуждение длинные волосы сидящего перед ним человека.

БЕРЕЗКИН. Прошу прощенья, товарищ художник, не различил впотьмах. (Сухо щелкнув каблуками.) Бывший военный Березкин.

КАРЕЕВ. Приятно… но, как уже было сказано моим сыном, я не художник, а геолог.

БЕРЕЗКИН. Прошу снисхожденья за дурную память: уволен по контузии. Сказали: ты свое отвоевал, теперь иди отдыхай, Березкин. Тогда Березкин взял чемоданчик и пошел в пространство перед собою…

Что-то случается с ним; с закрытыми глазами он мучительно ищет порванную нить. Кареевы переглядываются.

Простите, на чем я остановился?

ЮЛИЙ. Вы взяли чемоданчик и пошли куда-то…

БЕРЕЗКИН. Точно, я пошел отдыхать. Вот я хожу и отдыхаю. (Неожиданно жарко.) Я любил мою армию! У ее походных костров мужал и крепнул еще совсем юный и нищий пока, желанный мир… Тут я выяснил мимоходом, что именно первей всего нужно человеку в жизни.

КАРЕЕВ. У нас также настроение по погоде, полковник, Хороший случай проверить действие вашего напитка..,

Они садятся. Все трое смотрят на жарко полыхающую свечу, Течет долгая, объединяющая их минута.

Так что же, по вашему мнению, прежде всего надо человеку в жизни?

БЕРЕЗКИН. Сперва – чего не надо. Человеку не надо дворцов в сто комнат и апельсинных рощ у моря. Ни славы, ни почтенья от рабов ему не надо. Человеку надо, чтоб прийти домой… и дочка в окно ему навстречу смотрит, и жена режет черный хлеб счастья. Потом они сидят, сплетя руки, трое. И свет из них падает на деревянный некрашеный стол. И на небо.

КАРЕЕВ. У вас большое горе, полковник?.. семья?..

БЕРЕЗКИН. Так точно. В начале войны я перевез их сюда с границы – Олю-большую и Олю-маленькую. Опрятный такой домик с геранями, на Маркса, двадцать два. Последнее письмо было от девятого, десятого их бомбили всю ночь. Вот третьи сутки сижу в номере и отбиваюсь от воспоминаний. Чуть сумерки, они идут в атаку. (Потирая лоб.) Опять порвалось… не помните, на чем порвалось у меня?

ЮЛИЙ. Это не важно… Раскроем и мы нашу аптеку. У нас тут имеется отличная штука от воспоминаний.

БЕРЕЗКИН (отстраняя его бутылку). Виноват, старшинство – войне!

Он разливает, и сперва Кареев прикрывает свою чарку ладонью, потом уступает полковнику, не выдержав его пристального взгляда.

Сожалею, что лишен возможности показать вам карточку моих Оль. Утратил по дороге в госпиталь. Только это и могло разлучить нас.

Он поднимается и с чаркой в руке, не чуя ожога, не то дразнит, не то обминает пальцами длинное, трескучее пламя свечи, Кареевы не смеют прервать его раздумья.

Ну, за мертвых не пьют… тогда за все, за что мы дрались четыре года: за этот бессонный ветер, за солнце, за жизнь!

Они закусывают, беря еду просто руками.

КАРЕЕВ. На мой взгляд, витамина «У» здесь у вас шибко переложено… (Морщась от напитка.) Большие раны требуют грубых лекарств, полковник!

БЕРЕЗКИН. Если меня не обманывает болезненное предчувствие, вы собираетесь пролить мне бальзам на рану.

КАРЕЕВ. Пожалуй. Увечья войны лечатся только забвеньем… Кстати, вы уже побывали там… на Маркса, двадцать два?

БЕРЕЗКИН. Виноват, плохая голова, не схватываю маневра. Зачем: удостовериться, порыться в головешках… или как?

ЮЛИЙ. Отец хочет сказать: на это следует наглядеться один раз досыта и уезжать на край света. Раны, на которые смотрят, не заживают.

Снова откуда-то из подземелья осатанелый топот множества ног.

БЕРЕЗКИН. Во имя того, чтоб не замолк детский смех на земле, я многое предал огню и подавил без содроганья. Малютки не упрекнут Березкина в малодушии… (с ветром изнутри и положив руку на грудь) и пусть они берут что им сгодится в этом нежилом доме!.. Но как же вы порешились, товарищ художник, протянуть руку за последним моим, за надеждой? (Тихо.) А что, если выхожу я на Маркса, двадцать два, а домик-то стоит и дочка мне из окна платочком машет? Еще не все мертво на поле боя. Не трогайте человеческих сердец, они взрываются.

Он снова отходит к балкону. В небе за стеклянной дверью осталась лишь желтая полоска дикой предзимней зари.

Какая глубина обороны! Ни одна твердыня не устоит, если двинуть со всего плеча этих континентальных расстояний…

КАРЕЕВ. Но ведь вы затем и поехали в такую глушь, чтобы навестить ваших… милых Оль?

БЕРЕЗКИН. Не совсем так. Я прибыл сюда с другим заданием – наказать одно здешнее лицо.

ЮЛИЙ. Любопытно, Вас послали – суд, закон, командование?

БЕРЕЗКИН. Меня послала война.

Он расхаживает по номеру, делясь с Кареевыми историей Щелканова. После двух начальных фраз он прикрывает дверь, предварительно выглянув наружу.

Был у меня капитан на батальоне – страсть не любил, когда в него стреляют. Солдаты потешались, довольно громко иногда. И послал он с оказией дамочке одной письмишко: похлопочи, дескать, не отзовут ли меня куда-нибудь на самоотверженную, без пролития крови, тыловую работу. Но оказия прихворнула, письмо пошло почтой, ткнулось в цензуру, и рикошетом попало ко мне.

Он слушает что-то у двери и усмехается. Свет гаснет почти совсем.

Я вызвал к себе эти восемьдесят шесть килограммов мужской красоты. «Вот, любезный, – спрашиваю его, – ты что же, духобор канадский или кто еще там? Вообще против кровопролития или только против драки с фашистами?» Ну, путается, пускает длинную слезу: жена, дескать, и дочка… обе Маши, заметьте, как у меня обе Оли. «Ночей не сплю от мысли, как они без меня останутся!» – «А ежели они узнают, спрашиваю, как их папаша от войны за бабью юбку прятался, тогда как?» Даю ему промокашку со стола: «Утрись, капитан. Завтра в семь ноль-ноль поведешь в операцию головной эшелон и не щади себя… даже кровь пролей, черт тебя возьми, да так, чтоб солдаты видели!» Потом приказал тряпкой вытереть дверную скобку, за которую он брался.

ЮЛИЙ. Трусость – это только болезнь… болезнь воображения.

БЕРЕЗКИН. Возможно!.. Тем же вечерком наш герой напивается с заезжим корреспондентом, едет проветриться на мотоцикле, и часом позже ночной патруль доставляет его домой с поломанными ребрами. Вывернулся, словом. Я навестил его в медсанбате. «Прощай, – сказал я ему, – туловище с усами. Лежачих не бьют, а мы уходим дальше на запад. Но если Березкин не встанет где-нибудь на могильный якорь, он навестит тебя после войны… и мы тогда потолкуем наедине о подвигах, о доблестях, о славе!»

КАРЕЕВ. Он что же, в этом городе живет?

БЕРЕЗКИН. Спичечной фабрикой заведует… Целых три дня гоняюсь по его следу, но едва протягиваю руку, он утекает сквозь пальцы, как песок. Значит, следит за каждым моим передвиженьем. Вот и сейчас: пока сидим тут, дважды пробежал мимо, по коридору.

Кареевы переглянулись. Заметив это, Березкин жестом приглашает Юлия остаться на том же месте, у двери, где тот случайно оказался.

Вы склонны и это отнести за счет моей контузии, молодой человек? (Понизив голос.) А ну, рваните дверь на себя: он стоит здесь!

Молчаливая борьба воль; стряхнув с себя чужую, Юлий возвращается на место у стола.

КАРЕЕВ. Успокойтесь, полковник, там никого нет.

БЕРЕЗКИН. Ладно. (Громко.) Эй, за дверью, войдите, Щелканов… и я верну низкое ваше письмо!

Он достает из нагрудного кармана сложенный вдвое синий конверт. Подавшись из кресла, старший Кареев смотрит на дверь. Следует вкрадчивый стук снаружи,

ЮЛИЙ. Войдите…

В дверь пролезает бочком ладная МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА в дубленом полушубке, с охапкой обгорелых наличников и резных крылечных стоек. Следом, заметно навеселе, показывается НЕПРЯХИН с керосиновой лампой, чайником и двумя вздетыми на пальцы стаканами. Электрического накала в лампе несколько прибавляется.

НЕПРЯХИН. Вот и чаек приехал, грейтеся. (Жене.) Вязанку-то скинь у печки, ласочка, я затоплю потом. (Подняв с полу точеную балясину, с ожесточением боли.) Гляди, как разбогатели, Миколай Степаныч: человечьими гнездами печи топим! Вот оно и пляшет, горе-то…

ДАШЕНЬКА. Эх, жижик ты эдакий: и выпил всего на грош, а уж и лапти расплелися!

НЕПРЯХИН. А нельзя не выпить, ласочка, раз сам Макарычев велит: выпей да выпей в трактористову честь. Откажи, а как к нему потом за картошечкой-то покатишь: гроза! А ты меня судишь…

ДАШЕНЬКА. Отойди, устала я, жимши с тобою.

НЕПРЯХИН (поталкивая ее к Кареевым). Хозяйка моя, славная бабочка… белье на речке полоскала, прозябла малость, серчает. Поднесли бы глоточек для здоровья, она у меня принимает в плохую погоду. Дашенькой зовут.

Юлий идет к ней с налитым стаканом и со вздетым на вилку огурцом.

ЮЛИЙ. Не побрезгуйте с нами, красавица, а то скучаем в одиночестве… ну просто как сомы!

БЕРЕЗКИН. Да еще про должок не забудь, должок за тобой, Дарья.

НЕПРЯХИН. Слышь, ласочка, никак, зовут тебя?.. ишь упрашивают. Давай сюда ручку-то.

ДАШЕНЬКА. Куда ж ты меня экую тащишь, неприбратую да нечесаную?

НЕПРЯХИН. Люди образованные, не осудят.

ДАШЕНЬКА. Тогда… ну-ка, в шкатулке на сундуке у меня косыночка желтая – нога тут, другая там. Да не разбей чего сослепу, тетеря!

Непряхин стариковской опрометью кидается исполнять приказание молодой жены. Дашенька стаскивает с себя полушубок, разматывает полушалок с плеч и становится статной круглолицей молодайкой с заплетенными вокруг головы рыжими, в руку толщиной, косищами; заправская начинающая ведьма. Оправляясь, она подплывает к столу.

Чего и пожелать вам, ума не приложу… И без меня, видать, богатые да счастливые. Давайте уж пожелаю вам по крайности изменения погоды!

Она выпивает свой стаканчик неторопливыми глотками и с ясным лицом, как воду. Юлий почтительно крякает, полковник готовит ей угощенье, однако Дашенька сама и поочередно оказывает внимание всякой снеди, выставленной на столе.

Какой ты должок на меня насчитал?.. ровно бы не занимала я у тебя.

БЕРЕЗКИН. Как же, обещалась вчера про кралю-то приезжую рассказать… Бают, всех мужей законных в городе с ума свела.

ДАШЕНЬКА. Ах, это соседка наша, Фимочка, вдвоем со старушкой своей проживает. Этакая змеечка, гибкая, двадцати осьми годков. Я с ей в бане мылась: тело белое, пригожее, тонкое, в иголку проденешь, а с жальцем. Кавалеры вкруг вьются, ровно мухи над ватрушкой… Тянет вашего брата на грешненькое!

БЕРЕЗКИН. Живут на что со старухой-то?

ДАШЕНЬКА. Она войну-то кассиршей на железной дороге просидела. А кажному ехать надо – кому за хлебцем, кому мать хоронить. Ну и брала: с горя по крупице – к праздничку пирожок. (Закусывая.) Наша председательша, Марья-то Сергеевна, и не гадает, какая над ей гроза нависла. В самого Щелкана, в мужа ее, Фимка-то наметилась. Может, и брешут, кто их знает, а только она его будто из войны выручила. И про спички свои забыл, жениться на ней ладит.

КАРЕЕВ. При живой-то жене?

ДАШЕНЬКА. Разъедутся!.. Уж тайком помещение ищут. А ей невдомек, бедняжке, Марье-то Сергеевне. Ночью часок-другой подремет на казенной жесткой коечке и опять до свету бумагой шурстит. За текучими делами горюшко-то и подползло!

ЮЛИЙ (для отца). Несчастна, значит?

ДАШЕНЬКА. Промашка у ей вышла. Она из богатого дома, отец-то всем телеграфом у нас заведовал… учителишка один в нее и влюбись! Вроде и он по сердцу ей пришелся, да только бедный: ни ножа в дому, ни образа, ни помолиться, ни зарезаться. В молодые годы сомов с моим-то ловили!.. Ну и высказали учителишке напрямки: чего ты, арифметика горькая, у крыльца бродишь, травку топчешь, наших псов дразнишь? Чем ты королевну нашу одарить можешь, окроме нищеты да чахотки? А ты ступай в люди, добивайся да приезжай за ей в золотой карете. Тогда посмотрим, што за прынц такой, – вон как!.. И пошел он с горя в страну Памир, да и канул: то ли в пропасть кувырнулся, то ли со спирту зачах. А на третий, кажись, годок Щелкан-то и подвернулся… до гроба за ту вину ее казнить!

БЕРЕЗКИН. Вкусно сплетничаешь. (Наливая ей.) В чем же ее вина, раз он сам от нее ушел?

ДАШЕНЬКА. Не в том ейная вина, что ушел, а в том, что вослед за ним не побежала.

ЮЛИЙ (жестко и мстительно, за отца). Вот именно в том, что босиком по снегу, в ночь глухую за ним не побежала!

ДАШЕНЬКА. Мой-то жижик сказывал: она впоследствии времени всё письма ему писала… (с восторгом зависти) на Памир, до востребования.

Вернувшийся с косынкой НЕПРЯХИН машет ей рукой со стороны,

Чего размахался, ай опять подслушивал?

НЕПРЯХИН. Иди домой, рыжая ты удавица!.. Не верь ты ей, Миколай Степаныч: семейство дружное, без взаимного попреку живут. И чего душа ни захочет, полный стол у них имеется!

ДАШЕНЬКА (зловеще). Это верно: все в доме есть, окроме нужды да счастья.

Музыка становится громче и ближе, слышна звонкая величальная частушка. Дашенька выглядывает в коридор,

Ну, держитеся теперь. Макарычев мужиков в обход повел. И наш звездочет с ними…

В коридоре показывается внушительное шествие колхозного люда: НЕВЕСТЫ и ОТЦЫ. Первым в номер заглядывает ПАРНИШКА лет шестнадцати, разведка – можно ли. Юлий делает пригласительный жест рукой. Внезапно лампочка начинает светить с явным перенапряжением. ПЕРЕДНИЕ входят, держа на шестах транспарант с надписью: «Пламенный привет герою-трактористу Маслову Л. М.!» Большинство ОСТАЛЬНЫХ, привстав на что пришлось, одни поверх другого заглядывают в номер. Впереди старые председатели колхозов: один – могучий и бритый, лишь в усах, старик с черным трактирным подносом, на котором, точно извиваясь, перезваниваются узенькие, не по напитку, рюмочки, – МАКАРЫЧЕВ АДРИАН ЛУКЬЯНЫЧ. Другой – сложением помельче, с лица попостней, ГАЛАНЦЕВ, в бородке метелкой и с громадным эмалированным чайником, где, надо думать, и содержится горючее гулянки. Вперед протискивается коренастый и белобрысый виновник торжества с золотой звездочкой на гимнастерке, расстегнутой у ворота для облегченна, сам тракторист МАСЛОВ. Все выжидательно смотрят на полковника.

БЕРЕЗКИН. Чего вы, братцы, на меня, ровно на водолаза, уставились?

– Говори ты, Адриан Лукьяныч!..

– Зачем же, пускай сам начнет, а мы поддержим. Давай, Маслов!

БЕРЕЗКИН. Пожалуйста… только ведь не я тут хозяин-то.

МАКАРЫЧЕВ. У нас на всех хватит, смело обращайся, тракторист!

МАСЛОВ. Являюсь по демобилизации второй очереди старший сержант Маслов, Маслов Ларион… (покосившись на свою звездочку) Ларион Максимыч. Так что выполняю данный зарок, товарищ полковник, – отгулять неделю скрозь в знак победы над проклятым фашизьмом.

БЕРЕЗКИН.. Как же, слышим… вторые сутки вся хоромина дрожит. А что, братцы, не пора ли и за работу?

Из толпы выделяются двое, любители поговорить.

ПЕРВЫЙ. Осподи, да рази такую победу в двои сутки отпразднуешь? На ей семь пар сапог мало исплясать!

ВТОРОЙ (вдохновенно). Нонче гуляем, завтра единодушно кидаемся на восстановление мирной жизни.

ГАЛАНЦЕВ (обернувшись). Тихо… загалдели. Чего замолк, давай, Максимыч.

МАСЛОВ. Никак не могу, не могу я с ними, Иван Ермолаич, при подобном шуме… весь голос себе сорвал. Слышишь, в горле ноты какие? И без того сам не свой, а тут еще и слова молвить не дают.

НЕПРЯХИН. Ты не серчай, сержант, это они на радостях. (Про Кареевых.) Люди с дороги, не задерживай людей, объясни им разборчиво, отчего происходит твое такое состояние.

МАСЛОВ. Вот колебание во мне, товарищ полковник. Поскольку вследствие военных действий противника лишился собственного угла, то два колхоза охотно желают прикрепить меня, так сказать, на вечное пользование. В силу чего является затруднение (показывая поочередно на Макарычева и Галанцева): направо – полный достаток, зато налево – красота!

ГАЛАНЦЕВ. Наши местности исключительно высокохудожественные!

БЕРЕЗКИН. Ну, достаток – дело наживное. Выбирай красоту, сержант.

ГАЛАНЦЕВ. И я ему то же твержу. Это нонче покамест и гвоздя не добьешься, а погоди, как отстроимся через годок… Видал, коней-то даве к нам на погорельщину пригнали?

МАКАРЫЧЕВ (презрительно). Немецкий конь на русском лугу не сгодится.

И немедленно ропот давнего соревнованья возникает между мужиками позади.

ПЕРВЫЙ. Ты, Адриан Лукьяныч, наших коней зараньше времени не страми!

ВТОРОЙ. Понимать надо: немецкий конь имеет шею короткую, он воспитан с кормушки есть, ему пропадать на русском-то лугу.

ПЕРВЫЙ. А это, милые, надо отвыкать – поле да молодой лесок конем травить. Пора косилочку заводить, любезные дружки…

ГАЛАНЦЕВ. Тихо, я сказал!.. Эк-кая публика. Обращайся, тракторист!

Маслов безнадежно показывает на горло и машет рукою.

Одним словом, земляки убедительно просят угоститься за нашу всеобщую встречу. (Встряхнув чайник.) Никак тут докончилось у нас?.. Гришечка, давай сюда нашу дальнобойную!

Из глубины появляется гигантского роста неусмешливый ВИНОЧЕРПИЙ с запасной непочатой бутылью. Однако его отстраняет Макарычев с черным подносом.

МАКАРЫЧЕВ. Извиняюсь, граждане, наш черед… А ну, выдвигай пока Тимошу на передовую позицию!

ДЕВУШКИ вводят и усаживают на черный ящик от гармони ТИМОШУ НЕПРЯХИНА. Под накинутой на плечи шинелью бедная черная сатиновая рубаха со стеклянными пуговками. Невольно щемит сердце при взгляде на его молодое, безветренное, улыбкой озаренное лицо, в котором запоминаются открытые, немигающие глаза. Он слепой.

Разогревайся пока, Тимоша… Мы подождем.

Тот обводит незрячим взором комнату, как бы ища, на что опереться, потом начинает с медлительных вариаций на полузнакомую тему: по мягкости звука его инструмент походит на концертино. Тем временем колхозный виночерпий обходит собрание с подносом. Каждый огромными, по сравнению с рюмочкой, перстами берет свою – как бы за талию, и даже академик Кареев присоединяется к простому и честному торжеству земляков. Вдруг мелодия взрывается частушечным, на высокой ноте, перебором, и тогда негромким речитативом Галанцев оповещает всех, что

ГАЛАНЦЕВ.

…проживает в данном мире

на одном концу Сибири

ненаглядная моя…

МАКАРЫЧЕВ (притопнув).

на другом тоскую я!

И немедля, пригладив начес на лбу и как бы задетый за живое, Маслов сипло вспоминает с озабоченным видом про то,

как на Киевском вокзале

два подкидыша лежали:

одному лет сорок восемь,

а другому пятьдесят!

Единственно для затравки он делает плясовой выход, машет платком, и тотчас девушки, все восемь, бесшумно, по-русалочьи скользят вокруг завидного жениха. Юлий, Березкин и Непряхин наблюдают гулянку с переднего плана, возле кресла с Кареевым, для которого, в сущности, и начался весь этот парад воспоминаний.

НЕПРЯХИН (над ухом, про гармониста). Вот ознакомься, Миколай Степаныч, это и есть сын мой, бывший звездочет, Непряхин Тимофей. С Марьей-то Сергеевной через дочку ее породниться собирались, а не судьба!.. Ничего, молча сносит свою участь.

БЕРЕЗКИН. В каких войсках воевал твой сын?

НЕПРЯХИН. Танкист был.

БЕРЕЗКИН. Значит, нашей железной породы!

Жестом он приглашает всех к тишине, причем трудней всего остановить плясуна в резиновых сапогах, который самозабвенно, через всю сцену выделывает балетные композиции собственного сочинения. Все затихает. Березкин направляется к Тимоше.

Здравствуй, Непряхин. Где тебя так полымем-то охватило?

ТИМОША (сидя). У Прохоровки, на переправе, на Курской дуге.

БЕРЕЗКИН. О, да мы еще и родня с тобой. И я, брат, оттуда… Бывший твой командир, Березкин, находится перед тобою.

Тимоша резко поднимается.

ТИМОША. Здравствуйте, товарищ полковник!

БЕРЕЗКИН. Ничего, сиди, отдыхай… нам теперь с тобой положено отдыхать. Помню Курскую дугу, помню я эту, в два захода, по цветущей травке, танковую кадриль.

МАСЛОВ (скороговоркой). И мы, товарищ полковник, там же, на Тридцать восьмой высотке, в резерве стояли… И как поперли они на нас, извиняюсь за выражение, как клопы железные, так, верите ли, аж трава со страху побледнела!

БЕРЕЗКИН. Погоди, Маслов, – никто в славе твоей не сомневается. (Тимоше.) Как отдыхается, солдат?

ГАЛАНЦЕВ. А ему чего: пригрет, обут, люди не обижают. Он дома!

ТИМОША. Это верно, товарищ полковник, люди меня любят за веселье мое. Я хорошо живу.

МАКАРЫЧЕВ. Вот уговариваю в Глинки ко мне перебираться: второй после меня будешь. Тут меня все знают, мое слово верное – Макарычев я!

И отовсюду вперебой начинается подсказка приезжим, что это тот самый Макарычев, «что в Кремле сымался, по всем газетам наскрозь прошел, у которого племянник в генералы выдвинут…».

У меня в Глинках даже цирюльник свой. В гостинице «Метрополь» всяких послов действительных стриг, а я его увел… (Хохоча.) Видишь: бритые – мои, а которые в шерсти – так те его, Галанцева!

Все смеются, кроме галанцевских, сокрушенно качающих головами на подобное поношение.

Попа себе отыскал – ахнешь: в дореволюционных волосах. Старухам везу, заели Макарычева… А вот насчет музыки слабовато у меня, пострадать девкам не подо что. Дай ему наставление, полковник, чтоб ехал.

БЕРЕЗКИН. Поговорю ужо. (Взглянув на часы.) Ну, мне до полночи еще в одно место попасть надо… Рад узнать, что и в мирное время жизнь без моего танкиста не обходится. Сегодня же навещу тебя, Непряхин, на обратном пути… посмотреть твое житье-бытье, солдат.

Все расступаются: полковник уходит, провожаемый одобрительным гулом: «Беспощадный командир… с таким и в ад не страшно!»

МАСЛОВ. Махнем и мы куда-нибудь, братцы. Скучно мне тут. (Непряхину.) Кто у тебя там, в крайнем номере?

НЕПРЯХИН. Старикашка один, непьющий. Поди спать лег.

МАКАРЫЧЕВ. Не важно. Кто таков?

НЕПРЯХИН. Факир один. Рахума, Марк Семеныч. Из Индии.

МАСЛОВ. Чего делает-то?

НЕПРЯХИН. Обыкновенно: женщину разрезывает в ящике на части, посля́ чего она ему готовит яичницу в шляпе.

Молчание, мужики переглянулись.

ГАЛАНЦЕВ. Сумнительно… Слышь, Адриан Лукьяныч, факир еще остался. Что с им делать-то?

МАКАРЫЧЕВ. Чего ж, уложим факира – и по домам: хватит. (Про Кареева.) Ишь, гражданин нахохлился… Ты к нам на поправку приезжай: село Глинки здешнего району. Как со станции в горку выкатишь, тут мы, все пятьсот дворов, над речкой и красуемся… Толще меня станешь! (Непряхину.) Давай, веди на факира!

Тимошу пропускают вперед. Номер пустеет, и накал в лампе падает до прежнего уровня. Доносится затихающая девичья запевка: «Не гляди на меня, стерегись огня…» Теперь вместо ветра слышен только посвист ливня в окно. Пока младший Кареев раскладывает привезенные постели, старший зажигает свечи.

КАРЕЕВ. Сколько зорек в шалаше пролежали на охоте, а не признал меня Макарычев… (Лирически.) Виденья юности… Еще одно последнее осталось.

Следует приглушенное чертыханье Юлия.

Что там у тебя?

ЮЛИЙ. Скатерть вместо простыни захватил.

КАРЕЕВ. Пора тебе жениться, Юлий… пора тебе обугливаться, дотла сгорать от нежного пламени. Все порхаешь мотыльком по цветкам удовольствий…

ЮЛИЙ. Значит, огнеупорный я… Значит, не родилась еще такая, чтоб ради нее обугливаться.

Стук в дверь.

Кого черт несет… Войдите!

Робея, в номер вступает ДЕВУШКА лет девятнадцати, в старинной, поверх пальто, накидке с капюшоном, с которой течет, – дождь на дворе. Она очень хороша: какая-то чистая воспламененность в ее лице и голосе не позволяет взгляда от нее оторвать. Когда она откинет капюшон с лица, Юлий опустит руки, а его отец с возгласом: «Маша!» – и во исполнение необъяснимой потребности сделает движение навстречу и закроет ладонями лицо.

ДЕВУШКА. Я не ошиблась?.. простите, я полковника Березкина ищу.

ЮЛИЙ. Он сейчас вернется, он и вещи тут свои забыл.

Конец ознакомительного фрагмента.

Пьеса «Золотая карета», представляющая собой одно из самых значительных драматических произведений Леонида Леонова, имеет три принципиально различных редакции.
Первый вариант был опубликован в 1946 году, второй - в 1955. Премьера спектакля состоялась 6 ноября 1957 года во МХАТе. Пьеса шла на сцене Ленинграда и других городов СССР, а также в ряде стран - Польше, Чехословакии, Румынии и т.д. В 1964 году Леонов публикует третий, окончательный вариант «Золотой кареты», который и представлен на этом сайте.
Начиная с первого варианта, в центре ее оказывается полковник Березкин - воплощенная «совесть войны». «Мне хотелось сделать этот образ очень высоким и благородным, - делился своим замыслом Л. Леонов. - Березкин - человек, который прошел через войны, потерял многое, почти все, и понял какой-то главный и существенный смысл, открывшийся ему на войне» («Золотая карета». Материалы к постановке пьесы Л. Леонова». М., ВТО, 1946, с. 3). Но как быть, если, желая выполнить священный долг перед павшими, движимый высоким чувством самопожертвования и возмездия, Березкин приезжает в разрушенный городок, чтобы наказать дезертира Щелканова (в первом варианте — Черканова), а должен принести горе ни в чем не повинным жене и дочери труса - Марье Сергеевне и Марьке, юную душу которой может раздавить раскрывшаяся правда? Одновременно появление в городке крупного ученого, академика Кареева (Карева) с сыном еще более осложняет психологическую многослойность пьесы: Кареев-старший был некогда влюблен в Марью Сергеевну так же, как Кареев-младший влюбляется в ее дочку, названую невесту ослепшего на войне танкиста Тимоши.
Как жить? Чем жить? И ради чего жить героям? — все эти вопросы огромной нравственной наполненности вариантно колеблются, то обретая тона крайнего самопожертвования, то, напротив, вынося на поверхность как высшую ценность «черный хлеб счастья», то, наконец, как бы примиряя обе крайности, избегая категоричности в решении людских судеб, их будущего, их путей к счастью.
В первой редакции Марька уезжает, а Березкин зовет с собой покинутого ею Тимошу: «Я поведу тебя, куда ты скажешь. Я буду твоими глазами. Ты еще прогремишь в этой вселенной, слишком тесной для такой любви и боли». В одном из разговоров Л. Леонов обмолвился, что среди многочисленных откликов на пьесу было письмо инвалида войны с упреком: «Как же вы отнимаете у меня последнюю радость?», что и повлияло на временную перемену финала. Во втором варианте Марька остается в родном городке во исполнение мнимого обязательства перед Тимошей. Писатель вспоминал, что после этого как-то он смотрел последнюю сцену в Художественном театре и вдруг подумал о будущности Марьки, восемнадцатилетней девчонки, которую двое настоящих героев — Березкин и молодой Непряхин — обрекают на тяжелую должность, почти подвижничество, при слепом. И в третьем варианте пьесы уже не Марька отказалась разделить свою судьбу с Тимошей, а как раз он не принял чрезвычайной жертвы девочки, ради счастья которой, в общем итоге, и сражался на войне...

Известный русский и советский писатель Леонид Леонов оставил в литературе значительный след. Многие его произведения высоко оценены критиками и любимы читателями. Одно из них - пьеса "Золотая карета". Краткое содержание этого драматургического произведения приведено в данной статье. По нему можно понять, каким был этот автор и стоит ли читать его другие книги.

История создания пьесы

Пьеса Леонида Леонова "Золотая карета", краткое содержание которой есть в предлагаемом материале, - одно из наиболее значимых его драматических произведений. Примечательно, что до нас она дошла в трех редакциях.

Первая была написана в 1946 году, сразу после окончания Великой Отечественной войны. Затем автор многое переосмыслил и второй вариант представил публике в 1955 году. Вскоре после этого состоялась и ее премьера на сцене Московского художественного театра. С успехом постановка шла и на других сценах советских городов, обращали на нее внимание и зарубежные театральные режиссеры. В частности, в Чехословакии, Польше и Румынии. Окончательный вариант своего произведения Леонов представил в 1967 году. Он и печатается во всех современных изданиях антологии этого автора.

Писатель Леонид Леонов

Сам Леонид Леонов родился в Москве в 1899 году. Значимую роль в советской литературе играл на протяжении практически 60 лет. Он считается одним из главных мастеров социалистического реализма. Современные исследователи отмечали его большой интерес к вопросам нравственности в традициях христианства, а также в продолжении традиций Достоевского в отечественной литературе.

Библиография автора состоит из нескольких романов, которые он писал через определенные промежутки времени, часто весьма продолжительные. Его самые известные крупные произведения - это "Барсуки", "Вор", "Соть", "Скутаревский", "Дорога на Океан" и "Русский лес". Последнее произведение стало одним из первых в России, в котором прямо были затронуты экологические проблемы, которые в ближайшем будущем грозят стране и человечеству.

Также ему принадлежит огромный, на полторы тысячи страниц, мистическо-философский роман "Пирамида", над которым он трудился около 40 лет. Опубликовать ему удалось его только в год своей смерти - в 1994-м.

Драматургический опыт

С 30-х годов Леонов активно писал драматургические произведения. Успехом в театрах пользовались его пьесы "Унтиловск", "Волк, или Бегство Сандукова", "Нашествие", "Бегство мистера Мак-Кинли". Последняя даже была экранизирована в 1975 году режиссером Михаилом Швейцером.

И, конечно, пьеса "Золотая карета". Краткое содержание, конечно, не позволит понять всю сущность этого произведения, но этого будет достаточно, чтобы познакомиться с творчеством Леонова в общих чертах.

Первое действие пьесы

События пьесы "Золотая карета", краткое содержание по действиям представлено ниже, разворачиваются в прифронтовом городке, всего через несколько месяцев после окончания Великой Отечественной войны. На дворе 1945 год. Советский Союз победил фашизм, но радость, переполнявшая всех в первые дни, поутихла. Ей на смену пришло осознание тех последствий и разрушений, которые оставила война.

Действие пьесы начинается в гостинице, которая располагается в бывшем монастыре. В нее прибывают новые постояльцы - академик-геолог Кареев и его родной сын Юлий. Хозяин гостиницы, Непряхин, проводит их в номер, но гостям он не нравится. Тому только остается оправдываться, что после войны практически весь жилой фонд находится в таком состоянии.

Пока Кареев рассказывает о своей первой любви, в комнате появляется полковник Березкин, который предлагает выпить. Начиная с первой редакции пьесы "Золотая карета", краткое содержание по главам которой приведено в этой статье, данный человек был одним из ключевых персонажей. В этом городе у фронтовика погибла семья, но вернулся он в него затем, чтобы наказать труса-капитана, который служил в его подчинении.

В конце вечера в гости к ним приходит Марька - дочь первой возлюбленной Кареева. Она очаровывает Юлия своей красотой.

Второе действие

Второе действие пьесы Леонова "Золотая карета", краткое содержание которой здесь представлено, разворачивается дома у хозяина гостиницы Непряхина. Он живет с женой и слепым сыном Тимофеем.

К ним в гости перед ужином заходит Тобун-Турковская, которая начинает сплетничать про Щелканова, того самого капитана, которого ищет Березкин. Он сейчас директор фабрики. Все вокруг пытаются устроить его личную жизнь, так как считают, что его нынешняя жена, бывшая возлюбленная Кареева, уже состарилась. Устав от сплетен, Непряхин ее выгоняет.

Тут появляется жена Щелканова Марья Сергеевна, которая теперь председательствует. Она приносит дорогой аккордеон. Все понимают, что это подарок, чтобы Тимофей отступился от ее дочки. До войны они считались парой, а теперь слепой гармонист никому не нужен. Семья отказывается от подарка, а Тимофей заявляет, что уйдет из города.

Следующим гостем оказывается полковник Березкин, который отдает председательше письмо ее мужа, в котором тот объясняется в любви к их общей соседке и просит похлопотать о его переводе в тыл. Это письмо у него оказалось еще на фронте. Тогда и выяснилась вся сущность Щелканова.

Председательша и так знала, что муж ей изменяет, но теперь оказалось, что он еще и трус. Березкин стремится, чтобы семья возненавидела Щелканова. Жена в нем давно разочаровалась, а вот дочь только сейчас узнает, какой он человек на самом деле.

Третье действие

Третье действие пьесы Л. Леонова "Золотая карета", краткое содержание которой перед вами, перемещается в кабинет председательши. К ней приходит Тобун-Турковская, которая излагает свою проблему: ее воспитанница Фимочка собирается выйти замуж, а жених проживает на квартире жены и своей квартиры не имеет. Поэтому она просит выселить Непряхиных и поселить на их место молодых.

До председательши доходит, что речь идет о ее муже. Она звонит супругу и просит навсегда исчезнуть из ее жизни. Появляется Кареев, который рассказывает о своих успехах, а затем Марька с его сыном. Кареевы зовут девушку на море, та почти соглашается. Они расстаются, дав обещание прийти на Марькины именины.

Четвертое, заключительное действие

Финальное действие пьесы "Золотая карета", краткое содержание которой здесь изложено, разворачивается на именинах дочери председательши. Все гости явились, нет только ее матери, которая занята в горсовете.

В это время жена Непряхина уговаривает Марьку не упускать своего шанса, своего принца в золотой карете, имея в виду Юлия. Однако Марька, в конце концов, отказывается от поездки на море. Она решает жертвовать собой ради любви к такому человеку, как Тимофей. Однако, ей снова звонит Юлий, и она внезапно передумывает, считая, что пришло время посмотреть мир. Она бросается за Юлием, попросив мать объяснить Тимофею, что она ни в чем не виновата.

Пьеса завершается тем, что председательша церемонно поднимает бокал шампанского вслед дочери.

Идея пьесы

Итак, мы познакомились с кратким содержанием. У Леонова в "Золотой карете" главная мысль заключается в проблеме выбора, которая стоит перед каждым человеком. А также в том, что поступки прошлого влияют на наше настоящее.

Большая часть пьесы посвящена понятию "самопожертвование". Все главные герои произведения живут не ради самих себя, а ради родных и близких. В одном из вариантов пьесы Марька оставалась со своим слепым женихом.

В этой драматической пьесе показана Россия после второй Мировой войны. Годы прошли, дети войны подросли, но ещё остались некоторые долги, ещё звучит эхо… В захолустье приезжает полковник, чтобы отомстить дезертиру. Молодой Тимоша после войны лишен зрения, может лишь играть на баяне. И его невеста Марька сбегает с другим, но слепому помогает тот самый полковник Берёзкин – обещает быть его глазами, советует направить обиду на высшие цели.

Пьеса об эхе войны, которое звучит на развалинах людских судеб. Также она о праве на счастье и о нелёгком выборе.
В заброшенной деревне вдруг сходятся неожиданные гости. Полковник, собирающийся наказать предателя. Тот должен был за проступок пойти на передовую, но, видимо, специально напился, сломал себе ребра.

Приезжает и ученый Кареев, который давным-давно влюбился здесь в девушку, а теперь и его сын влюбляется в её дочь. Только дочка должна выйти за танкиста Тимошу, потерявшего зрение. В итоге, Марька сбегает с сыном ученого. Выбор даётся ей очень трудно, не помогает ей выбрать даже родная мать. Но у той тоже трагедия, когда-то потеряв Кареева – честного и трудолюбивого человека, она оказывается женой труса и предателя.

К слову, у Леонида Леонова было несколько вариантов завершения пьесы. В одном из вариантов героиня оставалась со слепым женихом.

2 вариант краткое содержание Леонов Золотая карета

Пьеса “Золотая карета” посвящена теме войны. Война является таким масштабным бедствием для всего человечества, что сколько бы о нем не говорилось, все равно что-то остается недосказанным. Многие не сумели пережить войну до конца. Некоторые участники просто бежали с поля боя, больше не сумев терпеть происходящих кошмар. Таким был и Щелканов.

Он был дезертиром. К несчастью его находят и полковник Березкин приходит, чтобы забрать его. Для семьи Щелканова этот факт очень неожиданный и прискорбный. У дезертира есть жена – Марья и дочь – Марька. Им конечно же не хочется лишаться мужа и отца семейства. Кроме полковника в семью являются еще два человека, которые также имеют намерение наказать дезертира. Один из позднее прибывших людей был ученым по имени Караев. Его спутником был никто иной, как его сын Караев младший. Судьба играет со всеми перечисленными людьми. Никто из них не знает, что будет с ним спустя день.

Так получилось, что из собравшихся людей двое испытывают теплые задушевные чувства к иным двум присутствующим. Оба Караева по воле судьбы оказались рядом с Марьей и Марькой. Отец Караев горячо любит мать, а его сын без ума от дочери, которая является названой невестой Тимоши. Бедный Тимоша ослеп на войне. Он отказывается от Марьки, не желая принимать ее жертву. Командир обещает следить и во всем поддерживать Тимошу. Марька уезжает.

Главные герои пьесы Золотая карета

В пьесе рассказывается о жизни людей после войны. Казалось бы, она давно закончилась, успело вырасти новое поколение, но эхо её ещё слышно. Главными героями пьесы являются полковник Березкин, разыскивающий дезертира в глухом селе, бывший танкист Тимошка, который на войне потерял зрение. Его невеста Марька, её мать, Марья Сергеевна, жена того самого дезертира Щелканова, которого разыскивает полковник Березкин, ученый Кареев, бывший возлюбленный матери Марьки и его сын, влюбившийся в саму Марьку. Переплетение судеб, тяжелые решения и нелегкий выбор стоит перед этими людьми, жизнь которых оказалась навеки связана войной.

Главная мысль пьесы Леонова Золотая карета

Пьеса рассказывает о том, как нелегко порой человеку сделать правильный выбор, о том, как совершенные в прошлом поступки оказывают влияние на день сегодняшний, о том, как нельзя сделать счастливыми сразу всех, о том, что каждый, всё равно, имеет право на счастье. В пьесе раскрывается глубинный смысл понятия «самопожертвование», ведь все главные герои жертвуют чем-то ради счастья любимых и близких. «Золотая карета», пожалуй, одно из самых значительных и ярких драматических произведений Л. Леонова.

Содержание пьесы (окончательный вариант)

Во время войны некий Щелканов, чтобы не участвовать в бою и избежать смерти, специально напился и сломал себе ребра, после чего был комиссован. После войны в глухую деревню, где он живет вместе с женой Марьей Сергеевной и дочерью Марькой, приезжает принципиальный полковник Березкин, воплощенная честь и совесть, настоящий герой войны. Он горит желанием найти и наказать дезертира. В это же время в деревню приезжают и другие незваные гости – ученый Караев со своим сыном, которые также имеют претензии к Щелканову и хотят наказать его за совершенный им бесчестный поступок. Кареев когда-то был влюблен в Марью, но она решила выйти замуж за Щелканова и теперь очень раскаивается в своём решении. Прошлое мучает её, она понимает, что отказалась связать свою судьбу с честным и порядочным человеком, выбрав труса, эгоиста и предателя.

Несмотря на это ни ей, ни её дочери Марьки не хочется лишаться мужа и отца. Они стараются всеми силами защитить его и оправдать его поступок.

Отец и сын Караевы, наблюдая за страданиями женщин, пересматривают свои изначальные планы и пытаются помочь матери и дочери. Первый осознает, что до сих пор любит Марью, а второй влюбляется в её дочь, Марьку, несмотря на то, что у неё есть жених, ослепший на войне танкист Тимоша, который только и может, что играть на баяне.

Марья за своими переживаниями не замечает страданий дочери, которая пытается выбрать между двумя молодыми людьми. В конечном итоге, сам Тимофей, понимая чувства Марьки, отказывается от неё, не желая принимать её жертвы, и она уезжает с Караевым – младшим.

Полковник Березкин, наблюдая за разыгравшейся драмой, многое переосмысливает и обещает во всем поддерживать и помогать Тимоше, советуя направить свою обиду в иное, полезное для общества, русло. Сам Березкин очень многое понял во время этой поездки. Он осознал, что не всегда выполнение высокого долга, наказание виновного, несет радость и облегчение. На его советь лег тяжкий груз ответственности за горе Марьи Сергеевны и Марьки и он сам уже не знает, как с этим справится.

Особенности редактирования пьесы

Пьеса пережила три редакции. Первый вариант пьесы увидел свет в 1946 году. В конце данного варианта Марька оставляет Тимошу и уезжает с Караевым - младшим.

После издания пьесы на имя Л. Леонова пришло много писем, одно из которых написал фронтовик-инвалид. Он был возмущен таким финалом и рассказал о собственном счастье с женой. Это письмо заставило автора переписать концовку, согласно которой Марька остается с Тимофеем. Новая редакция пьесы была опубликована в 1955 году.

В 1957, когда пьесу готовили к постановке во МХАТе, Л. Леонов переосмыслил судьбы своих героев. Он осознал, какое будущее ожидает совсем молодую, восемнадцатилетнюю Марьку, осознал, что Березкин и Тимофей Непряхин эгоистично обрекают её на тяжелую жизнь, жизнь почти подвижническую (ведь что значит ухаживать за слепым, инвалидом, девочке, которая совсем не знает и не понимает жизни?). Автор решает в очередной раз переписать финал. В конце окончательного варианта пьесы сам Тимофей Непряхин отказывается от невесты. Он любит её и именно поэтому не желает принимать её жертвы. В этом решении его полностью поддерживает полковник, обещая помощь и поддержку.

По следам войны, в 1946 году Леонов пишет пьесу "Золотая карета". Все в этой пьесе проникнуто символикой: само название, образы героев (полковник Березкин - "совесть войны"), ситуации (Марька выбирает, с кем ей быть).

Так как "Золотая карета" была написана сразу после войны, в ней наиболее ярко отражены последствия этого страшного события. Все герои пьесы так или иначе связаны с войной, именно показывает истинную сущность людей, проверяет их морально-этические позиции. Пьеса новаторская в контексте послевоенной драматургии. Не соотносима со Шварцем. Леонов – предшественник нравственно-философского театра 70х, опередил на 30 лет развитие драмы.

Леонов – символическая условная драма начала века; традиции Достоевского в содержании и поэтике. Традиции эпической драмы (мировые). Излишняя пафосность речи персонажей – особенность языка Леонова. Условная окраска сценической речи – уход от традиции живой речи. Традиции классицизма (три классических единства).

подробные ремарки – признак эпизации драмы.

Произведение в большей степени символическое. Березкин – совесть войны, факир – чудотворец, распоряжается персонажами. Тимоша – в чем-то отражение города. Пьеса – притча. Роза – христианский символ, метафора, страдание.

Золотая карета:

1. символ счастья,

2. жестокое искушение по отношению к девушке и слепому

Пьеса «Золотая карета», представляющая собой одно из самых значительных драматических произведений Леонида Леонова, имеет три принципиально различных редакции. Первый вариант был опубликован в 1946 году, второй – в 1955. Премьера спектакля состоялась 6 ноября 1957 года во МХАТе.

Начиная с первого варианта, в центре ее оказывается полковник Березкин - воплощенная «совесть войны». В первой редакции Марька уезжает, а Березкин зовет с собой покинутого ею Тимошу

Марька остается в родном городке во исполнение мнимого обязательства перед Тимошей.

не Марька отказалась разделить свою судьбу с Тимошей, а как раз он не принял чрезвычайной жертвы девочки.

Финал концентрированно пессимистичен (три концовки, в попытке разрешить этот пессимизм), хотя бы потому, что в жизни не бывает абсолютного хэппи-энда.

В пьесе "Золотая карета" автор решает "вечные" проблемы счастья, выбора и т. п. (нравственные), преломленные, прошедшие через призму войны. Все в городе, где происходит действие пьесы, еще дышит войной, раны, ею нанесенные, еще не успели затянуться, память о недавних событиях жива в сердцах людей, переживших войну. Но жизнь продолжается, героям предстоит определиться в жизни, выбрать свою дорогу. Вопрос о правильной жертве.

Нравств-философ. проблематика духовного зрения. Мотив искушения Марьки.

Мотив золотой кареты. Сама «золотая карета» в буквальном смысле не появляется в пьесе, это символ счастья, которое дается просто так, сверху. Упоминается в пьесе всего 3 раза и последний 4ый раз, без эпитета «золотая» уже в конце пьесы, когда Юлий увозит Машу – «карета подана». Карета здесь как возможность счастья

Персонажи пьесы «Золотая карета» метафорически воспринимают друг друга. Ассоциации героев позволяют им стать героями волшебной сказки с величественной королевой (Марьей Сергеевной) и ее дочерью принцессой (Марькой), придворным звездочетом (Тимошей) и добрым волшебником (Рахумой). Подобные аллегории позволяют подчеркнуть древность конфликта, расширить фольклорный подтекст произведения.