Авдеев михаил. Философия профессии
Известная в деловых кругах Москвы контора по заготовке Когтей и Хвостов переживала смутные дни. В конторе шла борьба титанов: начальник учреждения товарищ Фанатюк боролся со своим заместителем товарищем Сатанюком.
Если бы победил титан Фанатюк, то всем сторонникам Сатанюка грозило бы увольнение. Победа же титана Сатанюка вызвала бы немедленное изгнание из конторы всех последователей Фанатюка. Причины спора были уже давно забыты, но отношения между титанами обострялись все больше, и момент трагической развязки близился.
Служащие бродили по коридорам конторы, задирая друг друга.
– Слышали? Фанатюка бросают в Минусинск на литературную работу!
– Слышали? Бросают! В Усть-Сысольск! На заготовку коровьего кирпича. Но не товарища Фанатюка, а вконец разложившегося Сатанюка.
Из раскаленных страстями коридоров несло жаром. Самые невероятные слухи будоражили служащих. Фанатики и сатанатики ликовали и огорчались попеременно.
Борьба кончилась полным поражением Сатанюка. Его бросили в Умань для ведения культработы среди местных извозопромышленников.
И грозная тень победившего Фанатюка упала на помертвевшую контору по заготовке Когтей и Хвостов для нужд широкого потребления.
Павел Венедиктович Фанатюк ничего не забыл, все помнил и с 1 апреля, т. е. с того дня, который обычно знаменуется веселыми обманами и шутками, приступил к разгрому остатков противника.
В атласной толстовке, усыпанной рубиновыми значками различных филантропических организаций, товарищ Фанатюк во главе целой комиссии сидел в своем кабинете, с потолка которого спускались резные деревянные сталактиты.
Чтобы заготовка когтей и хвостов шла без перебоев, расправу решено было провести по-военному: начать в десять и кончить в четыре.
Неосмотрительные последователи Сатанюка с жестяными лицами толпились у входа в чистилище.
Первым чистился бронеподросток Ваня Лапшин.
– Служил, – сказал Ваня, – а теперь я при управлении делами.
– Вы бывший патриарх?
Бронеподросток Лапшин за молодостью лет не знал, что такое патриарх, и потому промолчал.
– Ну, идите, – сказал Фанатюк, – вы уволены.
В коридоре к Лапшину подступили любопытствующие сослуживцы. Пока он, волнуясь и крича, доказывал, что с Сатанюком ничего общего не имеет и не имел, товарищ Фанатюк успел уже уволить двух человек: одного за связь с мистическими элементами, а другого – за то, что во времена керенщины ходил в кино по контрамаркам, получаемым из министерства земледелия.
Засим порог кабинета переступила делопроизводительница общей канцелярии Шахерезада Федоровна Шайтанова.
Увидав ее, товарищ Фанатюк оживился. Шахерезада Федоровна слыла клевреткой поверженного Сатанюка, и Павел Венедиктович давно уже собирался изгнать ее из пределов конторы.
– А! – сказал Фанатюк и сделал закругленный жест рукой, как бы приглашая членов комиссии отведать необыкновенного блюда.
– Здравствуйте, Павел Венедиктович, – сказала Шайтанова страстным голосом.
В ушах Шахерезады Федоровны, как колокола, раскачивались большие серьги. Выгибаясь, она подошла к столу и подняла на Павла Венедиктовича свои прекрасные персидские глаза.
– А мы вас уволим! – заметил Фанатюк.
И члены комиссии враз наклонили свои головы, показывая этим, что они вполне одобряют линию, взятую товарищем Фанатюком.
– Почему же вы хотите меня уволить? – спросила Шахерезада. – РКК не позво…
– Какая там Ре-Ке-Ке! – воскликнул Фанатюк. – Я здесь начальник, и я незаменим.
– О Павел Венедиктович, – промолвила Шахерезада, скромно опуская глаза, – керосиновая лампа с фаянсовым резервуаром и медным рефлектором тоже думала, что она незаменима. Но пришла электрическая лампочка, и осколки фаянсовых резервуаров валяются сейчас в мусорном ящике. И если товарищи хотят, я расскажу им замечательную историю товарища Ливреинова.
– А кем он был? – с любопытством спросил Фанатюк.
– Он был незаменимейшим из незаменимых, – ответила Шахерезада.
«Что ж, – подумал Павел Венедиктович, – уволить я ее всегда успею». И сказал:
– Только покороче, а то уже половина третьего. И Шахерезада в этот
Первый служебный день
начала рассказ -
О выдвиженце на час
– Рассказывают, о счастливый начальник конторы по заготовке Когтей и Хвостов, что два года назад жил в Москве начальник обширного учреждения, ведавшего снабжением граждан Горчицей и Щелоком, – высокочтимый товарищ Ливреинов. И был он так горяч, что никто не мог соперничать с ним в наложении резолюций. И не было в Москве начальника удачливее, чем он, который выходил холодным из огня и сухим из воды. И ни одна чистка не повредила ему, да продлит ЦКК его дни. Уже ему казалось, что путь его всегда будет усыпан служебными розами, когда произошел случай, который привел этого великого человека к ничтожеству…
В эту минуту Шахерезада заметила, что часовая стрелка пододвинулась к четырем. Как бы не желая дольше злоупотреблять разрешением товарища Фанатюка, Шахерезада скромно умолкла. И высокочтимый товарищ Фанатюк сказал про себя:
«Клянусь Госпланом, что я не уволю ее, пока не узнаю, что случилось с начальником Горчицы и Щелока».
Выдвиженец на час
Когда наступил
Второй служебный день,
Шахерезада Федоровна прибыла на службу ровно в десять и, пройдя мимо ожидавших чистки служащих, вошла в готический кабинет товарища Фанатюка.
Родился 15 сентября 1913 года в селе Городец (ныне Горецкий район Могилёвской области Республики Беларусь). Жил в Ленинграде. С июля 1932 года в рядах Красной Армии. По март 1933 года учился в Ленинградской военно-теоретической школе лётчиков, затем - в Ворошиловградской военной авиационной школе. С июля 1935 года сужил в составе ВВС Черноморского флота: пилотом (по май 1937) и младшим лётчиком (по апрель 1938) в 24-й авиационной эскадрилье; командиром звена (по июль 1939), начальником химической службы (по ноябрь 1939), командиром звена (по апрель 1940), начальником штаба (по август 1940) в 1-й авиационной эскадрилье (город Евпатория). По февраль 1941 года - командир звена 32-го ИАП ВВС ЧФ.
С июня 1941 года старший лейтенант М. В. Авдеев на фронтах Великой Отечественной войны в должности заместителя командира 5-й эскадрильи 32-го ИАП ВВС ЧФ, летал на Як-1. С ноября 1941 года - в 8-м ИАП ВВС ЧФ (в апреле 1942 года преобразован в 6-й Гвардейский ИАП). С января 1942 года - командир эскадрильи. Летал на Як-1, позже на Як-9 и Як-3.
К июню 1942 года командир эскадрильи 6-го Гвардейского истребительного авиационного полка (ВВС Черноморского флота) Гвардии капитан М. В. Авдеев совершил более 300 боевых вылетов, в 63 воздушных боях сбил 8 самолётов противника (5 лично и 3 в паре). Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1942 года удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 858).
С июля 1942 года - заместитель командира полка, с марта 1943 года - исполняющий должность помощника командира полка по лётной подготовке и воздушному бою. С апреля 1943 по ноябрь 1944 года - командир 6-го Гвардейского Севастопольского дважды Краснознамённого истребительного авиационного полка ВВС Черноморского флота. Всего за годы войны Гвардии полковник М. В. Авдеев совершил около 500 боевых вылетов, провёл 141 воздушный бой, сбил 12 самолётов противника лично и 6 в группе с другими лётчиками.
С октября 1944 года по май 1945 года учился на Высших курсах офицерского состава ВВС и ПВО при Военно-Морской академии. После окончания войны продолжал службу в ВВС. По март 1947 года командовал 6-й ИАД ВВС СФ. По апрель 1949 года учился на авиационном факультете Военно-Воздушной академии. По апрель 1950 года командовал 92-й САД, по май 1951 года - 601-й ШАД ВВС 4-го ВМФ. По ноябрь 1953 года - заместитель начальника по лётной подготовке ВОАТК авиации ВМС, по март 1956 года - помощник начальника Управления ВВС 8-го ВМФ. По сентябрь 1958 года - командир 9-го ИАК ВВС БФ, по ноябрь 1958 года - 1-й заместитель командира 42-й ВА, по апрель 1960 года - заместитель командующего ИА Бакинского округа ПВО. С июля 1960 года по август 1961 года - начальник авиации 8-й Отдельной Армии ПВО. По декабрь 1961 года - в распоряжении ГК ПВО страны, затем - заместитель командующего и начальник ОБП и ВУЗ ВВС СКВО. С марта 1964 года генерал-майор авиации М. В. Авдеев - в запасе. Жил в городе Балашиха (Московская область). Умер 22 июня 1979 года, похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.
Награждён орденом Ленина (1942), шестью орденами Красного Знамени (1941, 1942, 1943, 1944, 1954, 1956), орденом Суворова 3-й степени (1944), орденом Отечественной войны 1-й степени (1946), двумя орденами Красной Звезды (1949, ...), медалями, иностранной наградой - орден "Морской крест" (США, 1943).
* * *Список известных воздушных побед М. В. Авдеева:
| Д а т а | Противник | Место падения самолёта или проведения воздушного боя | Свой самолёт |
| 24.09.1941 | 2 Ме-109 | Перекоп | Як-1 |
| 25.09.1941 | 1 Ме-109 | Червоный Чабан | |
| 30.09.1941 | 1 Ме-109 | Перекоп | |
| 1 Ме-109 (в паре) | |||
| 18.10.1941 | 1 Ме-109 (в паре) | юго-западнее Карт-Казак № 3 | |
| 17.12.1941 | 1 Хе-111 | Кача | |
| 09.01.1942 | 1 Ю-88 (в паре) | Бельбек - Кача | |
| 03.06.1942 | 1 Ме-109 | траверз Кача | |
| 05.06.1942 | 1 Хе-111 (в гр. 1/4) | аэродром Кача | |
| 1 Ме-109 (в гр. 1/4) | Балаклава | ||
| 08.06.1942 | 1 Ме-109 | ||
| 15.03.1943 | 1 Ме-109 | Геленджик | |
| 17.03.1943 | 1 Ю-87 (в гр. 1/4) | Мысхако | |
| 09.04.1943 | 1 ФВ-189 | Гайдук | |
| 13.05.1943 | 1 Ме-109 | Мысхако | |
| 10.01.1944 | 1 Ме-109 | Либкнехтовка | Як-9 |
| 1 Ме-109 | мыс Мама Русская | ||
Всего сбитых самолётов - 12 + 6; боевых вылетов - около 500; воздушных боёв - 141. |
|||
Из фотоматериалов военных лет:
 |
 |
 |
|
Из фотоматериалов послевоенных лет:
– Девушку не насиловали, так что появился вопрос о мотиве. Как она могла позволить себя полностью раздеть незнакомому человеку на улице перед окнами домов, где живут люди, в конце сентября? Где ее одежда, золотая цепочка с оригинальным золотым крестиком? Тело цыганочки обнаружили двое мальчишек, один из которых оказался братом заподозренного позже Юрия. Тело было посыпано коноплей, на нем кусочки сожженного целлофана, под которым произошло оплавление кожи. Согласно заключению специалистов – это повреждение посмертное, то есть когда она была уже мертва. При опросе выяснилось, что Юрий позвонил 14-летнему брату и просил не лазать в трубу, где лежит кто-то мертвый – «пацан или девчонка». Поэтому задержали и допрашивали Юрия. Он сказал, что с приятелем курил коноплю и спрятал пакет с ней в трубу. Потом по пути в колледж он зашел взять пакетик. Посветил, увидел труп, сказал приятелю и позвонил брату.
У входа в трубу пятно крови было, а на месте, там, где якобы убивал– ни капли. У трубы кофта со следами оплавления, а у дома Юрия, на улице под прицепом чужой грузовой машины нашли ее полусапожки, больше ничего из одежды, никакого нижнего белья. На белых носочках убитой никаких следов волочения, а следователи написали, что тащили ее 72 метра. Один раз Юрий дал признательные показания оперативникам, которые, с его слов, уговорили, пообещали статью о неосторожном убийстве и хорошие условия в колонии в Россоши, родственники ходить часто будут на свидания, передачки носить, а иначе...Парень вскоре от показаний отказался, но дело против него уже пошло.
Выяснилось, что в вечер убийства на двух других девушек набросился у зарослей неряшливый неопрятный парень. Оперативники нашли похожего. И он, якобы, поначалу признавался в убийстве. Показывал, где сжег вещи с погибшей. Бытовка, где он работал сторожем на стройке, была по пути движения девочки. В бытовке нашли волокна, однородные с волокнами кофты, их обнаружили и на его одежде.
В суде всплыла история про крестик. Отец-цыган заказал три одинаковых крестика – дочке и двум сестрам, ее тетям. После убийства крестик девушки так и не нашли. Через несколько месяцев тетя увидела крестик погибшей племянницы на знакомой женщине. Та рассказала, что купила крестик у человека, похожего по описанию на того самого неряшливого парня. Отец убитой девочки пошел к прокурору, но дело двигалось полным ходом, эти сведения в дело не попали. В суде тетя проговорилась.
По описанию все указывало не на Юрия, а на того человека с психическими отклонениями. Суд оправдал Юрия, народные заседатели выразили глубокие сомнения в доказательствах, я с ними полностью согласился. На следующий день областная газета на первой полосе написала: «Судья областного суда Михаил Авдеев оправдал насильника и убийцу 17-летней девушки». Неприятные ощущения от такой оценки, но доведись такая ситуация снова, было бы такое же решение.
Родился 15 сентября 1913 года в селе Городецк, ныне Горецкого района Могилевской области в Белоруссии, в семье крестьянина. С 1931 года жил и учился в Ленинграде. В 1932 году по путёвке комсомола был направлен в Ленинградскую военно - теоретическую школу лётчиков, затем окончил Ворошиловградскую военную школу лётчиков. С 1934 года служил в ВВС Черноморского Флота.
С июня 1941 года старший лейтенант М. В. Авдеев на фронтах Великой Отечественной войны. По ноябрь 1941 года служил в 32-м ИАП ЧФ; по ноябрь 1944 года - в 8-м ИАП (6-м ГвИАП) ЧФ.
К июню 1942 года командир эскадрильи 6-го Гвардейского истребительного авиационного полка (ВВС Черноморского флота) Гвардии капитан М. В. Авдеев совершил более 300 боевых вылетов. Проведя 63 воздушных боя, лично сбил 9 самолётов противника. Смелыми штурмовыми ударами нанёс значительный урон живой силе и технике врага.
14 июня 1942 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.
Всего выполнил 498 боевых вылетов, провёл 141 воздушный бой. По различным источникам сбил от 17 до 19 самолётов противника.
После войны продолжал служить в ВВС, окончил Военную академию Генерального штаба. С 1964 года генерал - майор авиации М. В. Авдеев - в запасе. Написал книгу воспоминаний - "У самого Черного моря" (в 3-х частях). Умер 22 июня 1979 года. Похоронен в Москве.
Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (шесть), Суворова 3-й степени, Красной Звезды (дважды); медалями, иностранным орденом.
* * *Великую Отечественную войну Михаил Авдеев встретил в Крыму, будучи заместителем командира эскадрильи 32-го истребительного авиационного полка.
Все его лучшие качества - храбрость и мужество, высокое лётное мастерство, командирская зрелость в полной мере проявились уже в начале войны, летом 1941 года, в период ожесточённых боёв при обороне Севастополя.
Каждый новый боевой день обогащал Михаила опытом, всё более проявлялось его мастерство, его искусство побеждать врага. В неимоверно трудных условиях приходилось сражаться лётчикам, защищавшим небо Севастополя. Взлётные поля 2-х небольших аэродромов, которыми он располагал, находились под обстрелом вражеской артиллерии, подвергались постоянным бомбежкам. Только в июньские бои немцы сбросили на аэродромы Юхариной балки и Херсонесский около 2500 бомб и выпустили до 12600 снарядов. С рассвета и до сумерек висели над аэродромами вражеские истребители и бомбардировщики. Они набрасывались на каждый самолёт, показывавшийся из капонира или на взлётной полосе.
Однажды Авдеев в паре со своим ведомым навязал воздушный бой 14 вражеским истребителям, которые пытались обрушиться на группу наших бомбардировщиков, шедших к Перекопу для удара по скоплению войск противника. Авдееву и его напарнику удалось расстроить боевой порядок немецких машин и 2 из них сбить. Когда после этого боя он приземлился на своём аэродроме, техники насчитали в самолёте 32 пробоины...
Михаил Авдеев был одним из тех, кто сражался в небе осаждённого Севастополя с первого и до последнего дня обороны. Его самолёт последним покинул Херсонесский аэродром, когда в городе уже шли уличные бои.
В своей книге - "Воздушная битва за Севастополь. 1941 - 1942" - Мирослав Морозов приводит достаточно много эпизодов боевой деятельности Авдеева. Вот, к примеру:
 |
"24 сентября 1941 года ВВС 51-й армии и Фрайдорфская группа произвели 83 самолёто - вылета (в том числе 48 Фрайдорфская авиагруппа)... В 18:30 группа штурмовиков, эскортом которой являлись 5 И-16 и 3 Як-1, у линии фронта были перехвачены 8 Ме-109. И-15бис пришлось спросить бомбы вне цели и вступить в воздушную карусоль. По донесению, командир группы прикрытия Михаил Авдеев сбил в этом бою 2 Ме-109, другие пилоты "Яков" - Филатов и Аллахвердов, а также лётчик Петров на И-16 по одному.
25 сентября советские ВВС осуществили над перешейком 97 самолёто - вылетов (в том числе 41 Фрайдорфская авиагруппа). Основные события развернулись во второй половине дня, когда участие в воздушных ударах приняли бомбардировщики ВВС Черноморского флота.
В 13:24 пятёрка Пе-2 бомбила войска врага у "Червонного чабана", а в 13:30 тройка возле батареи у Второ - Константиновки. В их прикрытии находились 14 И-16 и Як-1, которые вели ожесточённый бой с большой группой Ме-109 из III/JG 77. В результате пилот И-16 Васильев доложил об одном сбитом Ме-109, пара на "Яках" - Авдеев и Аллахвердов - о другом. Лётчики Петухов и Борисов повредили по одному истребителю, но был сбит Як-1 лейтенанта Филатова. Пилота считали пропавшим без вести, но вечером он вошёл в столовую именно в тот момент, когда боевые друзья из 5-й эскадрильи как раз собрались выпить на его поминках!"
29 сентября немецкие зенитки сбили Пе-2 командира 3-й эскадрильи майора Пузанова, а "МиГ" лётчика Воронова пропал без вести. Вечером при втором групповом вылете истребителям пришлось вступить в бой с "Мессерами". За один якобы сбитый Ме-109 пришлось заплатить двумя пропавшими без вести ЛаГГ-3 и ещё одним, севшим из-за повреждений на своей территории. И для других советских частей этот день сложился не слишком удачно. В боях были сбиты или пропали без вести И-15бис, И-153 и КОР-1 (корабельный гидросамолёт - разведчик, поставленный на колёсное шасси; 3 таких самолёта утром 29 сентября были выделены в состав 3-й эскадрильи 8-го ИАП).
Один Пе-2 и один СБ подбитыми сели на своей территории, причём последний оказался воздушной победой... старшего лейтенанта Авдеева из 5-й эскадрильи 32-го ИАП. Дело в том, что стрелок - радист бомбардировщика обстрелял "Як" Авдеева, приняв его за Ме-109, а будущий черноморский Герой Советского Союза не успокоился, пока не посадил повреждённого "обидчика" на землю. Кроме того, погиб почти со всем экипажем один Пе-2 40-го БАП, упавший при взлете и взорвавшийся на своих бомбах. Немецкая сторона потерь в истребителях не понесла".
По данным М. Морозова к концу сентября 1941 года на счету Михаила Авдеева числилось 2 личные и 2 групповые победы.
К ноябрю 1941 года старший лейтенант М. В. Авдеев уже командовал эскадрильей.
4 декабря лётчики 5-й эскадрильи 32-го ИАП под командованием Михаила Авдеева перегнали в Севастополь партию "Яков", после чего влились в состав 8-го ИАП на правах 5-й (затем 1-й) эскадрильи. На тот момент 5-я эскадрилья, без сомнения, являлась лучшим подразделением истребительной авиации ВВС ЧФ и имела на своём боевом счету 32 воздушные победы. Помимо Авдеева в её составе служили такие заслуженные пилоты, как старший лейтенант Капитунов и младший лейтенант Щеглов. Под командование Авдеева перешла и сводная группа "Яков" и "МиГов" из состава 9-го ИАП, на которых летали ставшие знаменитыми позднее старшие лейтенанты Калинин, Поливанов, лейтенанты Алексеев, Ватолкин, Гриб, Котров, младший лейтенант Качалка.
По всему Черноморскому флоту гремела боевая слава 8-го ИАП, принимавшего участие в боях при обороне Одессы, Севастополя, Кавказа. С первых дней войны лётчики полка не покидали передовой линии. За мужество и героизм при обороне Севастополя в апреле 1942 года 8-й ИАП был преобразован в 6-й Гвардейский.
Сражаясь в составе этого полка Михаил Авдеев летал штурмовать немецкие войска, отважно вёл напряженные бои в воздухе с превосходящими силами противника.
Утром 17 декабря 1941 года немецкие войска перешли в наступление. Они решили прорваться к берегу Северной бухты. Пехоту поддерживали танки, артиллерия и авиация. Противник надеялся захватить Севастополь за 4 суток, к рождественским праздникам. Уже был назначен комендант города.
В течение первого дня около 100 вражеских самолётов бомбили город, боевые порядки наших войск, аэродромы. Начался второй штурм осаждённого города. На земле и в воздухе разгорелись кровопролитные бои.
Защитники Севастополя храбро отбивали яростный натиск фашистов. Лётчики наносили удары по наступающим войскам, отражали воздушные налёты. За день они совершили сотни вылетов и выдержали 63 боя.
В истории 8-го ИАП записано, что 17 декабря лётчики сбили 9 самолётов. Из них - 7 составили боевой счёт 1-й эскадрильи. Начало победам положил командир. В разгар воздушного боя Михаил Авдеев пошёл в лобовую атаку на ведущего Ме-109. Сделав разворот, он атаковал затем Не-111. Бомбардировщик загорелся. Немецкий лётчик пытался сбить пламя. Тогда Михаил Васильевич повторил атаку, и с одним из противников было покончено.
В тот день отличился и лейтенант Владимир Капитунов: он сбил 2 вражеских самолёта - Ме-109 и Hs-126. Старшие лейтенанты Константин Алексеев, Николай Шилкин, Борис Бабаев и старшина Лев Ватолкин сразили по одному Ju-88.
В ночь на 28 мая 1942 года немецкие бомбардировщики предприняли первый массированный ночной налёт на город. В нём, по данным ПВО, участвовало 25 машин, сбросивших на город не менее 70 тяжёлых авиабомб. Тем не менее нанесённый ущерб оказался незначительным - всего 8 разрушенных жилых домов при отсутствии пострадавших военных объектов. В дневное время пилоты Люфтваффе придерживались старой тактики - непрекращающиеся налёты отдельных звеньев с больших высот. Взлетавшие советские перехватчики немедленно попадали под удар "Мессеров", которые с этого дня установили непрерывный воздушный патруль над базой силами 2 - 6 машин. К счастью, зенитная артиллерия заставляла их держаться на большой высоте, откуда они не могли мешать взлёту и посадке наших самолётов.
 |
Командир эскадрильи 8-го ИАП ВВС Черноморского флота старший лейтенант М. В. Авдеев в кабине Як-1.
В 11:58 пара Ме-109, очевидно, осуществлявших бомбовый удар с высоты бреющего полёта, случайно оказались в радиусе огня плавучей батареи "Не тронь меня", которая сразу же их сбила. Старший лейтенант Авдеев добавил к этому ещё один уничтоженный "Мессер", но немцы этого не подтверждают. В свою очередь, советская сторона отрицает 5 воздушных побед, одержанных в тот день немецкими пилотами. Реально ими была сбита лишь одна "Чайка", лётчик которой воспользовался парашютом.
К июню 1942 года командир 1-й эскадрильи 6-го Гвардейского истребительного авиационного полка Гвардии капитан М. В. Авдеев совершил более 300 боевых вылетов, в 63 воздушных боях лично сбил 9 самолётов противника, нанёс значительный урон его войскам смелыми штурмовыми ударами. Лётчики его эскадрильи за это время уничтожили около 80 вражеских самолётов.
Уже тогда Авдеев выработал свой неизменный стиль ведения боя - атаковать всегда сверху, как коршун, имея достаточный запас высоты и скорости. Летать в паре с ним было почётно и, в то же время, очень сложно - Михаил Васильевич любил маневрировать в предвидинии боя на максимальных скоростях и зачастую без учёта возможностей своего ведомого.
О событиях июня 1942 года Мирослав Морозов в своей книге пишет:
"Все советские источники сходятся на том, что с 3 по 6 июня 1942 года наземные соединения Севастопольского оборонительного района (СОРа) в результате вражеских налётов понесли весьма незначительные потери. Не наблюдалось и падения морального духа защитников, хотя за период 24 мая - 6 июня немецкие самолёты сбросили над районом 638 тысяч листовок. Севастопольцы искренне верили, что если им удалось отстоять свой город в тяжелейшие месяцы 1941 годв, то теперь, в 1942-м, враг сломает зубы при попытке штурма "черноморской твердыни". В то же верили и лётчики 3-й авиагруппы, хотя счёт по воздушным победам продолжал складываться не в их пользу.
Днём 3 июня с Кавказа на Херсонесский маяк должны были перелететь 9 ЛаГГ-3 и 2 Як-1 из состава последней эскадрильи 9-го ИАП ВВС ЧФ. Для прикрытия перелёта с аэродрома взлетело несколько "Яков" 6-го ГвИАП. Всё это привело к крупному воздушному бою с группой Ме-109 из группы II/JG 77 и прибывшими им на помощь коллегами из III/JG 3. Советские истребители, у которых после длительного перелёта почти не осталось бензина, не смогли оказать достойного противодействия. Один за другим к земле потянулись 3 "Лавочкина" и 1 "Як". Это сопровождалось серьёзными потерями в лётном составе. Лейтенант Сохунов попытался выпрыгнуть с парашютом, но тот не раскрылся, а лейтенант Федоренко погиб в воздухе. Младший лейтенант Лощинский совершил удачный прыжок, но всё равно вышел из строя, поскольку получил серьёзные ожоги. В строю остался только лейтенант Грибин, который сел в море и был спасён катером.
Старший лейтенант Авдеев, капитан Просвирин и экипаж лидера Пе-2 доложили о 3-х сбитых Ме-109, но немцы не признают ни одного, хотя и не скрывают, что потеряли 2 машины из II и III/JG 77 в лётных происшествиях. Удивление от результатов боя проходит, если посмотреть, кто из немецких пилотов претендует на воздушные победы. Это обер-лейтенант Хакль (Hackl; 52-я победа), обер-лейтенант Фрейтаг (Freytag; 50-я), фельдфебель Шульте (Schulte; 26-я), унтер-офицер Эберт (Ebert; 14-я) и обер-лейтенант Мертенс из III/JG 3 (Mertens; 31-я). Ни один из противостоявших им советских лётчиков, даже асы из эскадрильи Авдеева на тот момент не имели более 8 личных побед.
Но это не значит, что в тот день немцы не понесли потерь от действий советских истребителей. В последующих вылетах пилоты Хряев и Головко сбили "Юнкерс", командир перелетевшей 3-й эскадрильи 9-го ИАП капитан Нихамин - другой, а лётчики Безеров и Буряков - корректировщик Hs-126. Противная сторона признает потерю 2-х Ju-88 из 4/KG 51 и I/KG 76 с полными экипажами, но считает первый пропавшим без вести, а второй - сбитый огнём зениток. Поскольку последние претендуют только на сбитый Ju-87 (не подтверждено), можно считать, что Нихамин, Хряев и Головко неплохо поквитались за погибших товарищей.
5 июня советские истребители сделали для прикрытия Севастополя всего 39 вылетов и провели несколько воздушных боёв. В свой актив они смогли занести только "Хейнкель-111" из I/KG 100, сбитый объединёнными усилиями Авдеева, Алексеева, Катрова и Данилко. В то же время "Мессершмитт", якобы сбитый этими же лётчиками, не подтверждается, как и 7 самолётов, уничтоженных зенитчиками. Советская сторона в боях потеряла 2 Як-1 сбитыми (Данилко и Буряков выпрыгнули с парашютами), 4 "Яка" и 1 И-16 - подбитыми. Кроме того, при посадке "Як", пилотируемый лётчиком Князевым, зацепился крылом за капонир и был полностью разбит".
В последние дни перед штурмом Севастополя командующий немецкими войсками Генерал Манштейн проводил инспекционные поездки по своим дивизиям. 4 июня 1942 года он выехал на южный берег Крыма в район 30-го армейского корпуса, а после его проверки, вернувшись в Ялту, решил с группой офицеров выйти на торпедном катере в море, чтобы посмотреть дорогу из Ялты на Байдары и определить, насколько она может обеспечить питание войск его армии. Затем, находясь в море на пути в Ялту, катер, на котором был Манштейн, подвергся атаке наших самолётов. Вот что об этом писал Манштейн в мемуарах:
"Вдруг вокруг нас засвистели, затрещали, защёлкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два истребителя. Так как они налетели на нас со стороны слепящего солнца, мы не заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил гул их моторов. За несколько секунд из 16 человек, находившихся па борту, 7 было убито и ранено. Катер загорелся. Это было крайне опасно, так как могли взорваться торпеды, лежащие по бортам... Командир катера принимал меры к спасению катера и людей... Вскоре подошёл другой катер и прибуксировал подбитый катер в Ялту...
Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер офицер, ранено 3 матроса, погиб также и начальник Ялтинского порта, сопровождавший нас, капитан I ранга фон - Бредов".
Вскоре эти мемуары были переведены и изданы в Советском Союзе закрытым тиражом. Прочитали их и бывшие защитники Севастополя. Мысль о том, что их "злой гений" был буквально на волосок от смерти накануне финального штурма и избежал её, казалась многим невыносимой. Но кто же эти таинственные пилоты, которые совершили атаку и если не убили Манштейна, то были весьма близки к этому? Ведь в оперативных сводках 3-й ОАГ нет и намёка на какую-либо атаку катеров с воздуха в прилегающих к Севастополю водах.
Первой память начала возвращаться к Герою Советского Союза Михаилу Авдееву. В своих мемуарах, вышедших в 1968 году, он посвятил данному эпизоду целую главу под названием "Наш "личный друг" Эрих фон Манштейн". Изложенное в ней вкратце сводилось к следующему: однажды утром Авдеев в паре с Данилко получили задачу разведать движение противника по Ялтинскому шоссе. Разведав шоссе, лётчики заметили идущий вдоль берега катер. "Он шёл с большой скоростью, - писал Авдеев. - Насколько я знал, таких судов немцы здесь не имели. Значит - штабной!" Затем лётчики проштурмовали катер, а при возвращении на аэродром договорились никому об этом не говорить - якобы потому, что выполнение разведывательного задания категорически воспрещало им самим вступать в бой с кем-либо. Дальше ещё интересней: Данилко рассказал о случившемся Катрову, а тот всем остальным. В это же время якобы из радиоперехватов стало известно, что на атакованном катере находился сам Манштейн.
 |
Всё в этой истории ложь от начала до конца. Во-первых, советским самолётам - разведчикам не запрещалось, а, наоборот, рекомендовалось атаковывать цели, что регулярно и делали пилоты разведывательных Пе-2. Во-вторых, ни до, ни после самолёты 3-й ОАГ не атаковывали катеров у берегов Крыма. Нельзя забывать, что немецко - итальянский флот в составе нескольких катеров и сверхмалых подводных лодок на Чёрном море появился только к концу мая 1942 года, в то время как Черноморский флот обладал десятками кораблей и катеров различного назначения. Увидев катер, лётчики скорей всего подумали бы, что он советский - ведь в конвоях в Севастополь регулярно ходили сторожевые катера, торпедные катера использовались для несения дозорной службы и спасения экипажей сбитых самолётов. В-третьих, советская сторона в тот период не могла расшифровать радиосообщений немцев, кроме того, в документах 3-й ОАГ нет никаких упоминаний о подобном перехвате и атаке на катер с Манштейном на борту.
В-четвёртых, ни Манштейн, ни Авдеев не упоминают, в какой именно день произошло это событие. В "Боевой летописи ВМФ 1941 - 1942 гг." атака отнесена к 4 июня, в мемуарах К. Д. Денисова - к 5 июня. Ответ на все эти вопросы проливает 11-й том официальной истории итальянского флота, вышедший в 1972 году. Там достаточно подробно освещаются действия итальянских сил на Чёрном море в 1942 году, но об этом инциденте нет ни слова. Только на 42-й странице, где даётся таблица со всеми выходами катеров, можно узнать, что атакованным торпедным катером был "MAS 571" и это событие произошло 3 июня.
Самое интересное написано в последнем столбце. Оказывается, что атаковавшие истребители... были немецкими! Эта информация ставит всё на свои места. Случаи атак своих кораблей своими же самолётами случались неоднократно в годы Второй мировой войны практически во всех флотах мира. Не приходится сомневаться в том, что очень скоро этот эпизод стал достоянием немецкого командования, но Манштейн решил не выносить сор из избы. Вместо этого 10 июня 1942 года Рихтгофен отдал приказ, запрещающий самолётам VIII авиакорпуса атаки любых подводных лодок и катеров в пределах всей акватории Чёрного моря. На этот раз возмутился командующий немецкими Военно - Морскими силами на Чёрном море Вице-адмирал Вюрмбах (Wurmbach). Он заявил, что ВМС союзников по "оси" не плавают по всему морю, а только в прилегающих к Крыму водах, и что он, наоборот, рассчитывает, что VIII авиакорпус примет самое активное участие в борьбе с кораблями, катерами и подводными лодками русских.
После этого протеста 12 июня 1942 года Рихтгофен изменил своё запрещение, конкретно указав, в каких именно водах плавают немецкие и итальянские катера. Тем не менее этот приказ привёл к тому, что советские катера могли плавать к мысу Херсонес до последних дней обороны главной базы, подвергаясь опасности атак с воздуха только непосредственно у причалов мыса и у кавказских берегов...
Тем временем сама 3-я авиагруппа не вылезала из тяжелейших боёв.
Вспоминает Михаил Васильевич Авдеев:
"На рассвете 7 июня 1942 года 4 капитана - Данилин, Алексеев, Катров и я, сопровождали штурмовики в район Балаклавы. Только отошли в море, чтобы незамеченными подойти к позициям 30-го немецкого корпуса, как на наших глазах вся подкова линии фронта обозначилась со стороны противника вспышкой. Чёрные султаны взрывов поднялись на наших позициях. Артиллерийская канонада нарастала. Такой ещё не было за всю оборону города. Над северным сектором фронта и над Севастополем большими стаями плыли гитлеровские бомбардировщики. В небе пестрели белые дымки от взрывов зенитных снарядов. Особенно сильная бомбардировка была у Камышлы и у Мекензиевых гор...
"Ильюшины" развернулись к берегу чуть дальше Балаклавы. Теперь им не нужно было искать цель. Она открыта. Штурмовики сбросили бомбы на артиллерийские батареи и начали их обстреливать. Появились 10 Ме-109. Мы связали их боем и не допустили к штурмовикам. Один всё же оторвался от общей свалки, попытался атаковать Ил-2, но его вовремя заметил Алексеев и сбил. Второго Ме-109 сбил я. И ещё один горящий гитлеровец упал в горы, а кто поджёг его, не заметили. Остальные "Мессеры" вышли из боя.
Командир эскадрильи 6-го Гвардейского ИАП ЧФ Гвардии капитан М. В. Авдеев у своего Як-1.
На обратном маршруте мы снова наблюдали артиллерийскую канонаду и непрерывную бомбёжку наших позиций, укреплений, портов и города. И никакого переднего края и самого Севастополя не было уже видно. Всё скрылось в густой белесо - жёлтой пыли и в дыму.
Несколько часов вокруг гудело, выло и грохотало. Отразить массированные, волна за волной налёты авиации на Севастополь не было никакой возможности - не хватало ни истребителей, ни зенитных орудий. Потом огонь ослаб, и немцы двинули в наступление танки и пехоту. Таких боев ещё не видывала история".
О боях в воздухе, произошедших 8 июня 1942 года, вспоминает в своих мемуарах Герой Советского Союза К. Д. Денисов:
"Одновременно в воздух поднялись 2 группы самолётов. Наша из 12 Як-1 имела задачей борьбу с бомбардировщиками противника над Севастополем, а другая - 5 Ил-2 и 6 ЛаГГ-3 - должна была нанести удар по скоплению вражеских войск в Альминской долине. Зайдя с моря на малой высоте, "Илы" выполнили внезапную атаку и стали отходить. Группа прикрытия, возглавляемая командиром 3-й эскадрильи 9-го авиаполка капитаном Д. Е. Нихаминым, ввязалась в бой с "Мессерами". Мы, находясь немного в стороне и выше, были готовы помочь, но тут обстановка усложнилась и у нас: 27 Ju-88 рвались к Главной базе, а вокруг них, словно шмели, сновали пары и четвёрки Me-109. Одного "худого" сразил Авдеев, а на нашу с Головковым долю пришёлся "Юнкерс". Характерно, что, когда был сбит вражеский истребитель, а мы атаковали бомбардировщик, остальные "Мессеры" не рванулись на помощь своему оторвавшемуся от группы бомбардировщику, а крутились на стороне солнца, выжидая момента для внезапной атаки. Такая тактика действий немецких лётчиков была стандартной.
Рассчитывая на помощь наших зенитчиков, Нихамин вёл бой с превосходящими силами до самого Херсонеса, но немного недотянул до аэродрома. В результате атаки четвёрки "худых" его "Лавочкин" загорелся. И Давид Ефимович на парашюте приводнился в Камышовой бухте.
"Гроза воздушных пиратов", как прозвали Нихамина за отличные действия ещё под Перекопом, на этот раз сильно пострадал: лицо его и руки обгорели. Но, подлечившись, он вскоре вновь вступил в строй".
В текст воспоминаний закралась небольшая неточность - в том бою Нихамин управлял не "Лавочкиным", а Як-1. Кроме него, был сбит "Як" лётчика Купцова, который также спасся на парашюте, и подбит "Як" командира эскадрильи 62-го ИАП, однофамильца автора мемуаров, капитана В. И. Денисова. При посадке капитан не справился с повреждённым управлением и круто врезался в землю. Кроме того, при посадке был разбит ЛаГГ-3 лётчика Бакрова, который остался жив.
14 июня 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко - фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм, Гвардии капитану Михаилу Васильевичу Авдееву присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 858).
В мае 1943 года Гвардии майор М. В. Авдеев был назначен командиром 6-го Гвардейского ИАП: талантливые офицеры тогда быстро поднимались по должностным ступеням. В ту пору Михаилу Васильевичу было всего 30 лет.
 |
Герои Советского Союза К. С. Алексеев, М. В. Авдеев, Г. В. Москаленко.
В июле 1943 года его полк был перебазирован на тыловой аэродром для пополнения личного состава и перевооружения на новую технику - Гвардейцы получили истребители Як-9Д.
В начале октября лётчики полка прибыли на аэродром Адлер, расположенный на берегу моря недалеко от Сочи. К тому времени полк был уже полностью укомплектован лётным и техническим составом. Вскоре прибыли и новые самолёты. На всех "Яках" 6-го Гвардейского ИАП на боковом капоте мотора был нарисован Гвардейский знак. Кроме того, на самолёте командира полка подполковника Авдеева, по его желанию, был нарисован орёл с полурасправленнымим крыльями.
Это событие связывалось с тем, что с первых дней войны позывным лётчиков полка неизменно был "Орёл" с добавлением бортового номера самолёта. К этому все привыкли и это воспринималось как хорошая боевая традиция. Командир полка, в устных докладах и при встречах с начальниками, всегда с гордостью говорил: "Мои орлы!.." И, обращаюся к лётчикам, он не называл их иначе, как "орлами": "Ну, что скажешь, орёл?.. Как дела, орёл?"
На самолёте заместителя полка майора С. Е. Войтенко нарисовали белую стрелу во всю длину фюзеляжа. Командиры эскадрилий имели ещё и белые полосы вокруг фюзеляжа, по числу номера эскадрильи. Остальные машины имели просто порядковый номер во весь фюзеляж, чтобы быть легче отличимыми в воздухе.
На киле самолётов, лётчики которых имели на боевом счету сбитые самолёты врага, техники рисовали между лучами красной звезды маленькие звёздочки по числу официальных побед. На борту "Орла" - самолёта Михаила Авдеева их было 14 !
В начале декабря полк перелетел на фронтовой аэродром Анапа и вскоре приступил к боевой работе сменив 9-й авиаполк, который в длительных боях понёс значительные потери и нуждался в пополнении и отдыхе. Главной задачей лётчиков 11-й Новороссийской ШАД, в состав которой входил и 6-й Гвардейский ИАП, было уничтожение плавстредств противника в Керченском проливе, на коммуникациях и в портах с целью недопущения блокады наших десантников, высаженных на Керченском полуострове со стороны залива. Большое значение придавалось огневой поддержке десанта и прикрытию его с воздуха от ударов авиации противника.
22 января 1944 года полк был награждён орденом Красного Знамени. К тому времени на боевом счету Гвардейцев было более 200 уничтоженных на земле и в воздухе самолётов противника, 32 000 солдат и офицеров, большое количество боевой техники. Велики были заслуги полка и в битве за Кавказ: только с января по июль 1943 года его лётчики провели 220 воздушных боёв, сбили 86 самолётов, в том числе 41 бомбардировщик и разведчик, 45 истребителей. Однако победа давалась дорогой ценой - полк потерял 23 лётчика и 33 самолёта.
Истребитель Як-9Д Михаила Авдеева, 6-й Гвардейский ИАП ЧФ. Весна 1944 года.
В феврале 1944 года в небе над Керчью развернулись ожесточённые воздушные сражения. Противник, подтянув резервы, решил любой ценой отстоять Крым. Два дня, 10 и 12 февраля, стали днями тяжёлых испытаний и суровым экзаменом для лётчиков полка. В эти дни им пришлось вести ожесточённые бои с хорошо подготовленными немецкими пилотами, причем в меньшенстве (аэродромы Таманского полуострова настолько размокли, что истребители 4-й Воздушной армии не могли взлетать).
О напряжённости тех дней говорят такие факты: 10 февраля лётчики 6-го Гвардейского и 25-го авиаполка произвели 123 боевых вылета на прикрытие Керченского десанта, провели 24 групповых воздушных боя, в которых сбили 19 самолётов противника. 12 февраля произведено 45 самолёто - вылетов, в 19 воздушных боях сбито 8 самолётов. Командиры полков М. Авдеев и К. Алексеев личным примером вдохновляли лётчиков и вели их в бой.
В этих поединках Михаил Авдеев сразил 15-й самолёт, а командир 25-го истребительного авиаполка прославленный черноморский лётчик Константин Алексеев одержал 19-ю победу. Но успехи достались нелегко, оба полка потеряли несколько боевых товарищей и более 10 самолётов. Столь значительные потери заставили командование полков внимательно проанализировать итоги боёв, недостатки в подготовке лётчиков и организации взаимодействия между тактическими группами.
Одной из замечательных черт характера Михаила Васильевича Авдеева была его доброта. Будучи прекрасным лётчиком - истребителем, храбрым воздушным бойцом, требовательным и суровым командиром, он в то же время всегда оставался добрым и внимательным человеком. Авдеев не боялся ответственности за свои решения и действия, хотя порой и превышал свои права. Строго взыскивая с пьяниц и трусов, он в то же время щедро поощрял достойных и отличившихся пилотов, представлял их к наградам.
Михаил Васильевич прежде всего проявлял заботу о высокой боевой выучке лётчиков, организованности и дисциплине, постоянно поддерживал и развивал у подчинённых чувство гордости за свой полк, ответственность за его честь и славу. Он постоянно жил делами и заботами коллектива.
Командир полка сам не пил и страшно не любил пьяниц, тех, кто злоупотреблял и не знал меры, забывая о своём долге и предназначении на фронте. Авдеев жестоко карал за пьянство даже боевых и заслуженных лётчиков. Он придумал и применил на практике такое наказание - отбирал у провинившихся награды и хранил их у себя в сейфе до тех пор, пока не убеждался в том, что наказание подействовало и виновный исправился. Такая кара на фронте для всех была самой строгой и, как правило, приносила пользу.
Насколько Авдеев чутко и внимательно относился к смелым и хорошим лётчикам, настолько же он не терпел трусов и ловкачей. Сильно доставалось от него пилотам плохо следившим за своими напарниками. Особенно строг он был к ведомым, которые, оторвавшись, не видели, как сбивали их ведущих. Он мог беспощадно расправиться с ними или находил пути избавиться от них. За такую твёрдость и справедливость лётчики любили своего командира и в то же время побаивались его, зная, что Авдеев спуску не даст. Таков уж у него был характер и такова школа. Один из полковых поэтов написал стихотворение "Слава авдеевцам", в котором были и такие строки:
Немцам соколы морские спать
спокойно не дают,
и горды мы, что другие, нас "авдеевцы" зовут.
Нас в бой ведёт Авдеев и гремят его дела.
Нет отважней и смелее Черноморского "Орла".
С весны 1944 года авиация Черноморского флота непрерывно наращивала силу ударов по противнику нанося ему весьма чувствительные потери. В дни боёв за Севастополь лётчики 6-го Гвардейского ИАП сбили 19 вражеских самолётов. За мужество и отвагу, проявленные в боях, 11-я Новороссийская ШАД была награждена орденом Красного Знамени, а полку присвоено почётное наименование "Севастопольский".
|
В конце апреля 1944 года Михаил Авдеев одержал очередную свою победу. Сам он вспоминает об этом так:
"С грозным рёвом проносятся "Ильюшины" над передним краем немецкой обороны, обрушивая на врага бомбы и снаряды. Когда наши самолёты стали выполнять очередной заход, с запада появилась большая группа немецких бомбардировщиков Ju-87. "Лаптёжники", как их называли наши лётчики за неубирающиеся в полёте шасси, направились бомбить правый фланг наших войск. Штурмовики открыли пушечно - пулемётный огонь по "Юнкерсам". Беспорядочно сбросив бомбы, Ju-87 бреющим полётом с разворотом на 180 градусов ушли на запад.
Немецкие истребители Ме-109 находились в это время выше "Юнкерсов". Пара "Мессеров" шла на одной высоте с нашей группой истребителей, прикрывавших "Илы". Неожиданно один из "Яков", с изображением орла на фюзеляже, стремительно атаковал немца, приблизился к нему и дал три короткие очереди. С высоты 1500 метров "Мессер" вертикально пошёл вниз и врезался в воду.
Наблюдавшие за этим скоротечным боем пехотинцы - Гвардейцы Героя Советского Союза Гвардии подполковника Главацкого дружно аплодировали нашему лётчику. Не скрою: мне приятно вспоминать этот эпизод. Тем более, что лётчиком этого "Яка" был я..."
Летом 1944 года 6-й Гвардейский ИАП перебазировался на новый аэродром Медново, в 35 км от Одессы, и стал готовиться к боевым действиям на приморском направлении. В его задачи входило оказание содействия войскам при форсировании Днестровского лимана и реки Дунай, нанесение массированных ударов по военно - морским базам Констанца и Сулина.
В конце августа 1944 года полк перелетел на аэродром Мамайя и вскоре приступил к перевооружению на новые истребители Як-3. Однако уже в ноябре лётчики полка с большим сожалением были вынуждены расстаться со своим боевым и любимым командиром - Михаил Авдеев уехал на Академические курсы в Ленинград. Тепло попрощавшись со всеми, и сфотографировавшись на память, он пожелал лётчикам новых успехов в умножении боевой славы крылатой Гвардии.
Большой и трудный путь прошёл Михаил Васильевич за это время, познал горечь отступления и радость побед. Дрался за Севастополь и Перекоп, участвовал в освобождении Кавказа, войну закончил уже в Болгарии. К тому времени он совершил около 500 успешных боевых вылетов, провёл свыше 140 воздушных боёв, сбил по различным источникам от 17 до 19 самолётов противника. [ М. Ю. Быков в своих исследованиях указывает на 12 личных и 6 групповых побед. На фото внизу, опубликованном в октябре 1943 года во фронтовой газете "Во славу Родины" - 13 лично и 6 в группе. ] Лётчики 6-го Гвардейского авиаполка, которым командовал М. В. Авдеев, уничтожили за этот период около 300 вражеских самолётов, совершили более 1500 вылетов на штурмовку живой силы и боевой техники врага.
 |
После войны Михаил Васильевич продолжал службу в ВВС. В 1945 году окончил академические курсы офицерского состава ВВС и ПВО при Военно - Морской академии, позже - Военную академию Генерального штаба. Военный лётчик 1-го класса, он летал на многих типах реактивных самолётов.
В мае 1945 - марте 1947 годов был командиром 6-й истребительной авиационной дивизии ВВС Северного флота; в апреле 1949 - апреле 1950 годов - командир 92-й смешанной авиационной дивизии; в апреле 1950 - мае 1951 годов - командир 601-й штурмовой авиационной дивизии ВВС 4-го ВМФ, в мае 1951 - ноябре 1953 годов - заместитель начальника по лётной подготовке Высших офицерских лётно - тактических курсов авиации ВМС; в ноябре 1953 - марте 1956 годов - помощник начальника управления ВВС 8-го ВМФ; в марте 1956 - сентябре 1958 годов - командир 9-го истребительного авиационного корпуса ВВС Балтийского флота; в сентябре - ноябре 1958 годов - 1-й заместитель командующего 42-й Воздушной армией Бакинского округа ПВО; в ноябре 1958 - апреле 1960 годов - заместитель начальника авиации Бакинского округа ПВО; в июле 1960 - августе 1961 годов - начальник авиации 8-й отдельной армии ПВО; в декабре 1961 - марте 1964 годов - заместитель командующего ВВС Северо - Кавказского военного округа, начальник отдела боевой подготовки и высших учебных заведений.
С марта 1964 года генерал - майор авиации М. В. Авдеев - в запасе. Жил в Москве. Скончался 22 июня 1979 года. Похоронен на Кунцевском кладбище.
* * *Список известных побед Гвардии
подполковника М. В. Авдеева:
(Из книги М. Ю. Быкова - "Победы
сталинских соколов". Издательство "ЯУЗА - ЭКСМО", 2008 год.)
| № п / п | Д а т а | Сбитые самолёты | Место воздушного боя (одержанной победы) | Свои самолёты |
| 1 | 24.09.1941 г. | 2 Ме-109 | Перекоп | Як-1, Як-9, Як-3. |
| 2 | 25.09.1941 г. | 1 Ме-109 | Червоный Чабан | |
| 3 | 30.09.1941 г. | 1 Ме-109 | Перекоп | |
| 4 | 1 Ме-109 (в паре - 1 / 2) | Перекоп | ||
| 5 | 18.10.1941 г. | 1 Ме-109 (в паре - 1 / 2) | юго - зап. Карт - Казак № 3 | |
| 6 | 17.12.1941 г. | 1 Не-111 | Кача | |
| 7 | 09.01.1942 г. | 1 Ju-88 (в паре - 1 / 2) | Бельбек - Кача | |
| 8 | 03.06.1942 г. | 1 Ме-109 | траверз Кача | |
| 9 | 05.06.1942 г. | 1 Не-111 (в группе - 1 / 4) | аэродром Кача | |
| 10 | 1 Ме-109 (в группе - 1 / 4) | Балаклава | ||
| 11 | 08.06.1942 г. | 1 Ме-109 | Балаклава | |
| 12 | 15.03.1943 г. | 1 Ме-109 | Геленджик | |
| 13 | 17.03.1943 г. | 1 Ju-87 (в группе - 1 / 4) | Мысхако | |
| 14 | 09.04.1943 г. | 1 FW-189 | Гайдук | |
| 15 | 13.05.1943 г. | 1 Ме-109 | Мысхако | |
| 16 | 10.01.1944 г. | 1 Ме-109 | Либкнехтовка | |
| 17 | 1 Ме-109 | м. Мама Русская | ||
Всего сбитых самолётов - 12 + 6; боевых вылетов - более 500. |
||||
Авдеев Михаил Васильевич (1821-1876)
Родился в Оренбурге, в семье богатого уральского казака, видного деятеля яицкого войска. В детстве обучался под руководством жившего тогда в ссылке в Оренбурге Фомы Зана, известного польского деятеля, друга Мицкевича и члена виленского общества ""Филаретов"".
Окончив гимназию в Уфе, Авдеев поступил в корпус путей сообщения; в 1842 году был выпущен оттуда поручиком и служил в Нижнем Новгороде. В 1852 году вышел в отставку в чине капитана. В крымскую кампанию был выбран начальником дружины оренбургского ополчения. В шестидесятых годах был членом присутствия по крестьянским делам и почетным попечителем гимназии. Летом жил в красивой гористой части Стерлитамакского уезда, в деревне, доставшейся ему от отца, а зиму проводил в столицах. В 1862 году его мирная жизнь была нарушена высылкой в Пензу (в связи с политическим процессом М.Л. Михайлова). Через год ему разрешили выехать за границу, где он бывал и раньше и где теперь сблизился с И.С. Тургеневым. Позже Авдеев вернулся в Россию. Литературная деятельность его началась еще в сороковых годах. Умный, начитанный и восприимчивый, Авдеев чутко прислушивался к движениям общественной жизни и умело эксплуатировал в своих произведениях значительный запас своих наблюдений - провинциальных, столичных и заграничных. Его вкусы, взгляды и литературная манера сложились в сороковых годах под влиянием произведений Тургенева, который был для Авдеева учителем и образцом, и которому посвящен его ""Подводный камень"". Первый и шумный успех создала писателю его трилогия (""Варенька"", ""Записки Тамарина"" и ""Иванов""), печатавшаяся в ""Современнике"" в 1849, 1851 и 1852 годах и потом вышедшая отдельно в 1852 году под названием ""Тамарин"". Долгая жизнь в провинции дала Авдееву возможность близко наблюдать часто встречавшийся тогда тип измельчавших, провинциальных Печориных. Черты этого типа были метко схвачены в трилогии; слово ""Тамарин"" сделалось крылатым и в тогдашних журналах и газетах постоянно употреблялось в нарицательном смысле, как Онегин или Обломов. За трилогией быстро последовали другие произведения: пятидесятые годы были временем высшего напряжения творчества Авдеева. Сотрудничая в ""Современнике"", ""Отечественных Записках"", ""Библиотеке для чтения"", ""Санкт-Петербургских Ведомостях"" и других органах, он выступал и в качестве беллетриста (""Ясные дни"", ""Огненный змей"", ""Порядочный человек"", ""Приличная партия""), и как автор путевых писем (""Поездка на кумыс"", ""Письма из Петербурга"", ""Из деревни"", ""Дорожные заметки"", ""Из-за границы""), и как фельетонист (фельетоны в ""Современнике"" 1852-1853 годы, под псевдонимом ""Пустой человек""), и как корреспондент из Оренбургского края (в ""Дне"" Аксакова, 1861-1862). Первое десятилетие литературной деятельности Авдеева завершилось лучшим его произведением - романом ""Подводный камень"" (в ""Современнике"" 1860 года, потом отдельно). Сюжет теперь забытого романа сводится к тому, что молодая девушка, дочь помещицы, Наташа Любанина, встречается с немолодым помещиком-соседом Соковлиным, человеком умным, добрым, образованным, словом - незаурядным, подпадает под его нравственное и просветительное влияние и, наконец, влюбляется в него. Побежденный ее любовью, он женится на Наташе, и в течение нескольких лет они живут счастливо, пока на сцену не появляется друг детства Наташи, прежде студент, потом литератор и общественный деятель из ""новых"", Комлев. Его характерная личность, новые взгляды, разгоревшаяся в нем прежняя привязанность к Наташе завлекают ее, и Наташа уезжает с Комлевым, покидая ребенка, с ведома и согласия мужа, который не считает себя вправе противиться новому чувству жены, хотя сильно страдает. Изжив непрочное увлечение, Наташа расстается с Комлевым и возвращается домой, встречая прежнюю любовь и уважение мужа. Сюжет прост и не нов; критика указывала Авдееву, что он близок к сюжету ""Жака"" Ж. Санд, ""Полиньки Сакс"" Дружинина и других романов. ""Подводный камень"" имел, однако, огромный успех; во-первых, он появился, как нельзя кстати, в эпоху переоценки разных ценностей, в том числе женского и брачного вопроса; во-вторых, заурядный сюжет трактован с незаурядным мастерством и убедительностью. Изящный, простой и ясный, тургеневской складки, язык; стройный план, без излишних подробностей и пристроек; несколько отчетливо очерченных типов; красивые, сжатые и точные описания помещичьего быта и деревенской природы; наконец, тонкий и глубоко правдивый анализ сложных переживаний двух главных героев, - все это ставило ""Подводный камень"" в первый ряд тогдашней художественной литературы. Благодаря этим достоинствам, роман и теперь читается с интересом; в нем легко уловить любопытные черты ""лишних людей"" (в лице Соковлина) и ""реалистов"" базаровско-писаревского типа (Комлев). Симпатии автора - на стороне первых, а ""новых людей"" он не прочь упрекнуть в эгоизме, сухости и прочем. Литературные идеологи ""новых людей"" это чувствовали и, когда Авдеев выступил в 1868 году с новым романом, ""Между двух огней"", встретили его неблагосклонно. Роман не имел большого успеха, как и позднейшие произведения Авдеева (""Магдалина"", ""Сухая любовь"", ""Пестренькая жизнь""). Последним беллетристическим произведением писателя был роман ""В сороковых годах"", напечатанный в ""Вестнике Европы"" в 1876 году, по смерти автора, и изображающий кружок Белинского и Герцена. Стихов Авдеев не печатал совсем, а из его драм известна была публике только одна (другая осталась в рукописи): ""Мещанская семья"", шедшая на Александринской сцене в сезон 1868-1869 и имевшая очень скромный успех. Особо следует упомянуть одну работу Авдеева, печатавшуюся сначала в ""Неделе"" и потом вышедшую в 1874 году отдельно - ""Наше общество в героях и героинях литературы за пятьдесят лет"". В этой книжке даются легкие, меткие, остроумные, хотя и поверхностные, характеристики: Чацкого, Онегина, Печорина, ""лишних людей"", Рудина, Инсарова, Базарова; ""героинь"": Софьи Фамусовой, Татьяны, Бэлы, княжны Мери и Веры, Маши из ""Затишья"", Лизы из ""Дворянского гнезда"", Натальи (""Рудин""), Елены (""Накануне"") и ""новых женщин"". Книжка имела успех, много читалась и теперь еще не бесполезна и рекомендуется учащимся как интересное пособие.
Авдеев пользовался большим и постоянным, хотя и не всегда благосклонным вниманием критики. О нем писали: Аполлон Григорьев, Дружинин, Шелгунов, П. Ткачев, М.Цебрикова, Скабичевский, С.А. Венгеров, П. Боборыкин.
