Э. найдич «герой нашего времени» в русской критике

средняя общеобразовательная школа №7.

Реферат

по литературе на тему:

«Печорин - герой своего времени»

(по роману «Герой нашего времени»).

Выполнила:

Антипина Ксения.

Учитель:.

Сегежа,2012 год.

1. Мое отношение к Печорину.

2. Роман «Герой нашего времени» - первый психологический роман в русской литературе .

3. Критики о романе.

4. Чего больше – осуждения или сочувствия заслуживает Печорин?

5. Печорин герой любого времени.

Мое отношение к Печорину.

Печально я гляжу на наше поколенье!

Его грядущее – иль пусто, иль темно,

Меж тем, под бременем познанья и сомненья,

В бездействии состарится оно.

Когда огонь кипит в груди.

Григорий Александрович Печорин…Мне он нравится, хотя, как сказано в предисловии к роману, это «портрет, составленный из пороков поколения» Лермонтова. Разве портрет из пороков моего поколения выглядел бы лучше, чем образ лермонтовского героя?

Я не хочу оправдывать Печорина. Он эгоист, и все, что делает хорошего или плохого, он делает только ради себя. Но он храбр. Зная о подлом замысле Грушницкого и драгунского капитана, он, стоя безоружный на краю пропасти под дулом пистолета Грушницкого, не чувствует страха. Он способен даже на великодушие: готов простить Грушницкого.

Характер его противоречив. Его хладнокровие на дуэли вызвано стремлением удовлетворить свое оскорбленное самолюбие. Даже причина дуэли была эгоистической: Печорин бросил вызов Грушницкому не для того, чтобы отстоять честь княжны Мери, а для того, чтобы разрушить планы Грушницкого, посмеяться над ним.

Он не способен на искреннюю, чистую, самоотверженную любовь. Ему нравится быть любимым, нравится влюблять в себя женщин. Любовь для него – средство хоть немного развеять скуку. Доказательство тому – его отношения с Бэлой, княжной Мери, Верой. Всех их он сделал несчастными. Но в то же время нельзя не согласиться, что в его отношениях с женщинами присутствует благородство.

Печорин не умеет и не хочет дружить. «…Из двух друзей всегда один раб другого…; рабом я быть не могу, а повелевать в этом случае – труд утомительный, потому что надо вместе с этим и обманывать; да притом у меня есть лакеи и деньги!» - так он пишет о дружбе. Поэтому у него нет друзей. Вернер – человек, очень близкий Печорину по духу, отворачивается от него после дуэли с Грушницким. Но, согласитесь, Печорин нравственно выше Вернера. Вернер не способен принимать ответственность на себя в отличие от Печорина.

В Печорине есть одна очень важная для меня черта, черта, за которую я его уважаю: он честен перед самим собой. Журнал Печорина – это исповедь умного и во многом несчастного человека. Печорин недоволен собой и своей жизнью, считает, что бездарно растратил все то, чем щедро одарила его природа. Он судит себя почти за каждый поступок, причем судит беспощадно. «Нравственный калека» - так он называет себя в разговоре с Мери. Чтобы дать себе такую характеристику, нужно обладать определенным мужеством. По словам Печорина, воспитание, окружение, отношение к нему окружающих сделало его «нравственным калекой».

В журнале Печорина есть его слова о самом себе, слова, которые меня глубоко тронули: «Глупец я или злодей, не знаю, но то верно, что я также очень достоин сожаления». В самом деле, в Печорине остались еще чувства, делающие ему честь. Он, например, не утратил чувства прекрасного. Как глубоко волнует его красота природы в утро перед дуэлью!

По-моему, Печорин не только герой своего времени. Разве сегодня мало молодых людей неприкаянных, не имеющих ни цели, ни смысла жизни? «Страдающих эгоистов»?

Я думаю, сейчас количество таких людей только увеличивается. В современной жизни есть множество способов реализовать свои способности, но некоторые считают это ненужной тратой времени. Сколько людей сами погубили свою судьбу нежеланием использовать свои возможности? Мне кажется, для того чтобы развить свои умения достаточно верить в себя, уметь направлять силы в нужное русло и быть оптимистом.

Роман «Герой нашего времени» - первый психологический роман в русской литературе.

Лермонотова «Герой нашего времени» - первый психологический роман в русской литературе. Произведение было опубликовано в 1840 году. Второе издание (1841 год) отличалось от первого наличием предисловия, в котором автор уточнял для читателей – современников, превратно понявших смысл образа главного героя. «Герой нашего времени,- пишет Лермонтов,- точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего поколения в полном их развитии». Создавая портрет Печорина, Лермонтов ставил задачу создать портрет целого поколения последекабрьской эпохи, с тем, чтобы понять болезнь этого поколения.

Создавая портрет Печорина, он хочет рассказать «историю души человеческой». И ключом к разгадке характера героя является композиция романа. Это серия портретов Печорина, выполненная в разных ракурсах: сначала портрет дан глазами любящего, но не понимающего Печорина штабс-капитана Максима Максимыча: «Славный был малый…только немножко странен» (новелла «Максим Максимыч»). Затем на него смотрит, рисует его словесный портрет (первый психологический портрет в русской литературе) странствующий офицер, дворянин-интеллектуал. Но и после этого остается ощущение загадки.

После новеллы «Максим Максимыч» следует сообщение о смерти Печорина. Если бы читатель следил за событиями жизни Печорина, роман можно было бы отложить. Но загадка Печорина осталась. Именно после этого следует «Журнал Печорина» - его исповедь. «Герой нашего времени» роман, идейным и сюжетным стержнем которого стала не внешняя биография (жизнь и приключения), а именно личность человека, его душевная и умственная жизнь, изображенная изнутри, как процесс. И если в первой части романа («Бэла», «Максим Максимыч») герой открылся как смелый, ищущий любви и приключений с красавицей-горянкой, скучающий, разочарованный, равнодушный даже к собственной участи, то в исповедальной дневниковой второй части романа Печорин предстает очень разным. Смело ввергающим себя в опасную авантюру («Тамань»), тонким психологом, честолюбивым и властным, подчас простым, искренним и нежным наедине с собой, жестоким и не прощающим своим оппонентам. В последней главе «Фаталист» Печорин бросает вызов самой судьбе, как всегда, пытаясь проверить все практически. Логика Печорина такова: пистолет поручика Вулича дает осечку – случайность, так как Печорин заметил печать смерти на его лице. Вулич гибнет в эту же ночь, зарубленный случайно попавшимся навстречу пьяным казаком. Тогда Печорин сам, оставив прочим участникам поимки казака, бросается навстречу опасности и овладевает ситуацией.

Критика о романе.

Маленькая книга объемом всего в семь печатных листов уже на протяжении полутора веков служит объектом многочисленных исследований и споров. Она не потеряла своей жизненной остроты и в наши дни. Споры ведутся об образе Печорина, об идеях, о стиле. Но в одном все единодушны: это удивительный русский роман.

«Никто еще не писал у нас такою правильною, прекрасною и благоуханною прозою» (). Белинский отметил: «Вот книга, которой суждено никогда не стариться, потому что при самом рождении ее она была вспрыснута живою водою поэзии».

Итак, герой Лермонтова в оценке и.

Добролюбов о Печорине

«Перед вами другой человек, с более страстной душой, с более широким самолюбием. Этот имеет в себе как будто от природы все то, что для Онегина составляет предмет забот. Он не хлопочет о туалете и наряде: он светский человек и без этого. Ему не нужно подбирать слова и блистать мишурным знанием: и без этого язык у него как бритва. Сердце его пусто и холодно ко всему. Он все испытал, и ему еще в юности опротивели все удовольствия, которые можно достать за деньги; любовь светских красавиц тоже опротивела ему, потому что ничего не давала сердцу; науки тоже надоели, потому что он увидел, что от них не зависят ни слава, ни счастье. Он не понимает, куда девать свою душевную силу; и вот он проводит свою жизнь в том, что острит над глупцами, тревожит сердца неопытных барышень, мешается в чужие сердечные дела, напрашивается на ссоры, выказывает отвагу в пустяках, дерется без надобности…»

Из статьи «Что такое обломовщина»

Белинский о Печорине

«Эгоист, злодей, изверг, безнравственный человек!» - хором закричат, может быть, строгие моралисты. Ваша правда, господа… Вы предаете его анафеме не за пороки, в вас их больше, и в вас они чернее и позорнее, - но за ту смелую свободу, за ту желчную откровенность, с которой он говорит о них…

В нем два человека: первый действует, второй смотрит на действия первого и рассуждает о них, или лучше сказать, осуждает их, потому что они действительно достойны осуждения. Причины этого раздвоения, этой ссоры с самим собой, очень глубоки, и в них заключается противоречие между глубокостию натуры и жалкостью действий одного и того же человека.

Вы говорите против него, что в нем нет веры, но разве Печорин рад своему безверию? Разве он гордится им? Разве он не страдал от него? Разве он не готов ценою жизни и счастия купить эту веру, для которой еще не настал час его?.. Вы говорите, что он эгоист? – Но разве он не презирает и ненавидит себя за это? Разве сердце его не жаждет любви чистой и бескорыстной ?.. Нет, это не эгоист: эгоист не страдает, не обвиняет себя, но доволен собою, рад себе… Душа Печорина не каменистая почва, не засохшая от зноя пламенной жизни земля: пусть взрыхлит ее страдание и оросит благодатный дождь, - и она произрастит из себя пышные, роскошные цветы небесной любви.… Этому человеку стало больно и грустно, что его все не любят, - кто же эти «все»? – Пустые, ничтожные люди, которые не могут простить ему его превосходства над ними. Печорин не равнодушно, не апатически несет свое страдание: бешено гоняется он за жизнью, ища ее повсюду; горько обвиняет он себя в своих заблуждениях. В нем неумолчно раздаются внутренние вопросы, тревожат его, мучат. Печорин весь в стихах Лермонтова:

И ненавидим мы, и любим мы случайно,

Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,

И царствует в душе какой-то холод тайный,

Когда огонь кипит в крови.

«Герой нашего времени» - это грустная дума о нашем времени…».

Из статьи «Герой нашего времени». Сочинение М. Лермонтова»

Как видим, Добролюбов осуждает Печорина: «Сердце его пусто и холодно ко всему», «Ему опротивели все удовольствия», «Он не понимает, куда девать свою душевную силу». Мне кажется, Добролюбов не смог полностью раскрыть характер Печорина, его трагедию, его сущность.

Белинский имеет противоположную точку зрения – горячо берет Печорина под защиту. Он утверждает, что в герое живут два человека, и в причинах этого раздвоения «заключается противоречие между глубокостию натуры и жалкостью действий одного и того же человека». Белинский говорит, что Печорин не эгоист, ведь «эгоист не страдает, не обвиняет себя…». Печорин не несет свое страдание внутри, его «душа не каменистая почва», он «бешено гоняется за жизнью». Я разделяю мнение Белинского. Я считаю, что Печорин-«страдающий эгоист», который пытается бороться со своим бездействием любыми способами.

Чего больше – осуждения или сочувствия заслуживает Печорин?

«В этом человеке есть сила духа и могущество воли, в самих его пороках проблескивает что-то великое»

Печорин – герой своего времени. В образе Печорина Лермонтов воплотил типичные черты, присущие молодому поколению того времени. По словам самого автора, «это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Это и разочарованность, и привычка сомневаться во всем – скептицизм, и равнодушие к людям, неспособность к настоящей любви, индивидуализм и эгоизм. Но Печорин на голову выше своих современников, представителей светского общества, и прежде всего потому он – герой своего времени.

Печорин принадлежал к высшему петербургскому обществу. Юность его прошла в удовольствиях, которые можно достать за деньги, и они ему скоро опротивели. Светская жизнь с ее обольщениями тоже надоела. Он начал читать, учиться, и очень скоро убедился, что в том обществе, которое его взрастило, наука не может дать человеку ни счастья, ни славы, в которых он видел смысл бытия . Жизнь обесценилась в его глазах, и его одолели скука, тоска – верные спутники разочарования.

Мы знакомимся с «историей души» героя после того, как уже узнали о его смерти. Как же прошли последние годы жизни Печорина? Кавказская экзотика, свист пуль, служебные обязанности ненадолго вывели его из состояния разочарованности. Из рассказа «Максим Максимыч» мы узнаем, что Печорин вышел в отставку и вернулся в Петербург, где, по его словам, скучал. Тоска погнала его путешествовать, и избавлением от жизненной пустоты ему представлялась только смерть…

Уже история жизни Печорина, с которой мы знакомимся в первых двух частях романа, дает возможность понять, что читателю представлен герой с очень сложным и противоречивым характером. Странность его облика, противоречивое поведение приводят в недоумение Максима Максимыча. «Славный был малый, смею вас уверить, только немножко странен, - говорит он о Печорине своему спутнику. – Ведь, например, в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут, а ему ничего. А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнет, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет, а при мне ходил на кабана один на один; бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнет рассказывать, так животики надорвешь от смеха.… Да-с, с большими был странностями… человек.»

Заинтересованный рассказом Максима Максимыча, его спутник при встрече с Печориным внимательно всматривается в черты того, чья судьба его столь заинтриговала, и от его внимания не может укрыться многое, что позволило ему постигнуть характер и осмыслить судьбу человека, которого он никогда не знал.

Набрасывая портрет Печорина, случайный спутник Максима Максимыча останавливает наше внимание на признаках могучей и яркой личности, резко выделяющейся среди окружающих: он говорит о его «крепком телосложении, способном переносить все трудности кочевой жизни», о его уверенности в себе и внутренней сосредоточенности: «Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками,- верный признак некоторой скрытности характера». Путешественник почувствовал в Печорине личность, наделенную резко ощутимым сознанием собственного достоинства и в то же время отмеченную детской непосредственностью. Он пишет: «В его улыбке было что-то детское». «Что-то детское» в улыбке Печорина, личности «ума зрелого» - момент, которому придается при характеристике героя существенное значение. Это та черта, которая лишний раз наряду с упоминанием о «крепком сложении» героя проливает свет на потенциал нереализовавшей себя незаурядной личности.

Путешественник с нажимом делает штрихи, подчеркивающие аристократизм и светскость Печорина: «Пыльный бархатный сюртучок его, застегнутый только на две нижние пуговицы, позволял разглядеть ослепительно чистое белье, изобличавшее привычки порядочного человека; его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической ручке…его кожа имела какую-то женскую нежность…белокурые волосы, вьющиеся от природы, так живописно обрисовывали его бледный благородный лоб.… Несмотря на светлый цвет его волос, усы его и брови были черные,- признак породы в человеке, так, как черная грива и черный хвост у белой лошади… Он был вообще очень недурен и имел одну из тех оригинальных физиономий, которые особенно нравятся женщинам светским».

Портрет Печорина закрепляет уже полученное ранее читателем представление о «странности», внутренней противоречивости характера героя. Его «карие глаза…не смеялись, когда он смеялся…- Вам не случалось замечать такой странности у некоторых людей?.. Это признак или злого нрава, или глубокой постоянной грусти. Из-за полуопущенных ресниц они сияли каким-то фосфорическим блеском, если можно так выразиться. То не было отражение жара душевного или играющего воображения: то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительной, но холодной».

Глаза Печорина, которые «не смеялись, когда он смеялся», обнаруживали, сколь серьезна разочарованность героя, насколько глубоко он разуверился во всех обольщениях мира и с какой безнадежностью смотрит на свои собственные жизненные перспективы. «Нервическая слабость», которую заметил путешественник в Печорине, видимо, явление, прямо связанное с теми «странностями» характера Печорина, о которых поведал еще Максим Максимыч. Вспомним его недоумения по поводу того, что Печорин, отличавшийся выносливостью и бесстрашием и ходивший один охотиться на кабана в стужу и слякоть, порой панически боялся простуды и нервно вздрагивал при стуке ставен. Очевидно, что петербургская жизнь способствовала закреплению давно уже начавшей подтачивать силы Печорина «нервической слабости», явившейся следствием полнейшего и окончательного разочарования во всем, усталости от сознания бессмысленности и пустоты своей жизни.

История жизни Печорина и данный в романе психологический портрет героя приподнимают завесу над скрытыми глубинами его души, но не раскрывают самого главного, характерного для Печорина как личности «ума зрелого» - его напряженной внутренней жизни. Этот пробел в обрисовке облика героя восполняет «Журнал Печорина». Знакомство с «Журналом…» позволяет взглянуть по-иному и на то, что рассказано Максимом Максимычем о его приятеле.

«Журнал Печорина» - нечто уникальное в русской литературе. Цель «Журнала…» - раскрыть самосознание героя – незаурядной личности, отличающейся зрелостью ума. Зрелость ума Печорина выявляется в неуемной активности мысли, он увлечен самопознанием. Печорин, взявшись за «Журнал», поставил перед собой задачу внимательно проанализировать свои помыслы и чувствования, рассматриваемые им как «семена и плоды» собственных действий.

Цель, которую поставил перед собой Печорин, взявшись вести дневник, обнаруживает серьезность духовных исканий и тот высокий уровень образованности, который отличает лермонтовского героя. «Журнал Печорина» дает нам возможность убедиться, что герой Лермонтова обрисован не как человек, который «учился понемногу чему-нибудь и как-нибудь», а, наоборот, как человек, который относился к знаниям со всей серьезностью и благоговением и видел в науке ключ к пониманию закономерностей исторической жизни народов и смысла бытия единичной человеческой индивидуальности. «И не вина лермонтовского героя, а его беде, что жизнь прошла бесплодно, а силы были израсходованы впустую»,- отмечает Погодин.

Печорин – натура, богато одаренная. Он ощущает в груди своей «силы необъятные», он рвется к действию, постоянно чувствуя необходимость найти сферу приложения снедающей его активности и реализовать свои могучие силы. Как справедливо отметила Е. Михайлова, «стремление к действию – замечательная черта Печорина как человека выдающегося… Действие…составляет основной нерв натуры Печорина как главную, насущную потребность его». Но свои необъятные силы он растрачивает на недостойные его действия, мелкие поступки. Ведь что его толкает на конфликт с Мери? Опять же желание поразвлечься, сделать так, чтобы не было скучно. И он идет на это, толкаемый мелким чувством расчетливости.

Печорина природа наградила выносливостью физической и могучим духом. Раздумья Печорина о самом себе, его убежденность в том, что ему «было назначение высокое», позволяют предположить, что Печорин мечтал о судьбе человека, способного сыграть великую роль в жизни народов.

Печорина, одного из задушевных героев Лермонтова, томит тоска по гармоничной жизни. Это то, что заложено в его натуре. Но Печорин противоречив. Противоречиями отмечен его характер, противоречивы и представления его. Сам Печорин признается, что в нем два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его. Один лелеет в душе высокие идеалы, другой – скептик. И под влиянием последнего Печорин пересматривает свои возвышенные представления о славе и счастье. И тогда слава ему представляется удачей, и кажется, для того чтобы достигнуть ее, нужно быть только ловким, а счастье он начинает видеть в насыщенной гордости.

Эти искаженные представления о славе и счастье у Печорина возникают в атмосфере искусственной жизни петербургского «света», где, как в кривом зеркале, все истинно человеческое теряет свои естественные очертания и приобретает неправильные пропорции. Чем объяснить те противоречия, которые царили в душе Печорина? Ведь «необъятные силы души» уживаются в нем с мелкими, недостойными поступками; он старается полюбить весь мир и приносит людям одно лишь зло и несчастье; для него характерно наличие высоких благородных стремлений, а в результате – мелкие чувства, владеющие душой, жажда полноты жизни и полная безнадежность, сознание своей обреченности. Он презирает своих современников, но и сам не приносит пользы никому. За это он жестоко бичует себя. Но объяснить это все можно не его слабостями, нет! Это результат общественно-политической обстановки в стране. Ведь это было время господства реакции, когда передовая мысль преследовалась. У большинства представителей света не было идеалов в жизни, и это уродует людей. У Печорина же есть и мечта о высоком назначении, есть и благородные стремления, но он не может их воплотить в жизнь, не может найти применение своим способностям, и этом весь трагизм Печорина…

Можно ли найти смысл жизни в любви? Лермонтовский герой завоевывает ценой некоторых усилий доверие и любовь черкешенки. Казалось, он обретает счастье. Но все дело в том, что подобное счастье его недолго прельщает. Очень скоро он приходит к заключению, что человек «зрелого ума» не может обрести счастья в любви дикарки, что эта идея сама по себе несостоятельна. По его словам, «любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой…мне с нею скучно». Для Печорина как человека развитого образованием и любовь должна иметь разумное содержание. Ему необходима не только страстная привязанность к нему любимой женщины, но и взаимопонимание , предполагающее возможность дружеского общения, дающего пищу сердцу и уму.

Повесть «Тамань» развенчивает романтику разбойничьей жизни. Лермонтов вводит своего героя в круг так называемых «честных контрабандистов». Первоначально Печорину представляется, что он попадает мир, где все дышит таинственностью и возвышенной романтикой, в среду, где люди красивы, их слова и песни поэтичны, а действия самоотверженны. Но очень скоро он убеждается в том, что движет этими людьми эгоизм и корыстолюбие, а жизнь их характеризует удивительная убогость стремлений и отсутствие всякого духовного содержания.

Молодой, энергичный, решительный Печорин, высланный на Кавказ за какую-то нашумевшую в Петербурге «историю», проявляет живейший интерес к окружающему. Он восхищается смелостью контрабандистов, сожалеет, что потревожил их жизнь.

Но все-таки, зачем он пустился в рискованную авантюру? - Единственное его желание, как он сам признается,- «достать ключ этой загадки». И проснулись, пришли в действие его «силы необъятные», вовлекли в приключение и нарушили жизненные связи людей, совсем чужих для Печорина, случайно встреченных им. Когда же тайна была раскрыта, Печорин вновь осознает, что «необъятные силы» потрачены без цели, оказались никому не нужными. И снова тоска, скука…

В «Княжне Мери» Печорин в своей среде. Здесь мы встречаем приятеля Печорина – доктора Вернера. По своему культурному уровню Вернер – ровня Печорину. Человек «души испытанной и высокой», Вернер пользуется уважением лучших людей общества. Как и характер Печорина, характер Вернера очень противоречив: у него злой язык, но он добр. Доктор Вернер был беден, мечтал о миллионах, но эта мечта носила отвлеченный характер: бескорыстный по натуре, отличающийся высокими духовными запросами, он «для денег не сделал бы лишнего шагу».

Взаимопонимание между Печориным и Вернером было настолько полное, что один мог продолжить ход мысли другого, но могли и морочить друг друга, когда им надоедало всерьез толковать «об отвлеченных предметах».

Много места в «Княжне Мери» уделено Грушницкому. Грушницкий, как и Вернер, тоже двойник Печорина. Но в этом двойнике в отличие от доктора Вернера многое из того, что свойственно Печорину, приобретает пародийный характер. Печорин – личность действительно исключительная, отмеченная упорством воли, жаждой действия. Его разочарование неподдельно, его жизнеощущение трагично. Грушницкий – обыкновенный юноша, предел его мечтаний – карьера, женитьба на богатой девушке из дворянской семьи. Заветная мечта Грушницкого-юнкера – «сделаться героем романа», и потому он надевает на себя «трагическую мантию» - маску тоски, разочарованности, пытаясь играть роль необыкновенного человека. В «Княжне Мери» тоже проверяет идею жизненной практикой. Эта идея возможности вернуться в среду, связанную с тем петербургским светским обществом, которое породило его, и обрести здесь душевный покой и счастье. Но личное счастье не заполнило бы жизни Печорина, личности мятежной, жаждущей бурь – общеполезной деятельности. По воле Печорина разбито сердце Мери, оскорблено самолюбие девушки, виновной лишь в том, что когда-то она в его присутствии отличала другого. Печорин понимает, что его игра с княжной выбивается из норм гуманности. Но Печорину, чтобы поддерживать свою жизнь, необходимо кого-то обрекать на страдания. Печорин отдает себе отчет в том, что превратило его в «нравственного калеку». Он признается: «…честолюбие у меня подавлено обстоятельствами, но оно проявилось в другом виде, ибо честолюбие есть не что иное, как жажда власти, а первое мое удовольствие подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха – не есть ли первый признак и величайшее торжество власти». Нас отталкивает его преступное равнодушие к людям, эгоизм. Его не интересует, принесут ли его действия страдания и несчастья другим или нет. Несчастья он приносит горцам: он толкает на путь преступлений Казбича и Азамата, он губит Бэлу, потому что та имела несчастье понравиться ему. Он надеется, что Бэла возродит его интерес к жизни. Но он «ошибся… любовь дикарки не многим лучше любви знатной барыни». И он отказывается от Бэлы. А история с контрабандистами? Здесь даже не было и намека на возрождение… В жизни Печорина изменений никаких не произошло. Он мигом забыл об этих людях. И опять скука, снова полное безразличие к людям, в чем он сам признается: «Да и какое мне дело до радостей и бедствий человеческих…» Да, всем, с кем он соприкасается, Печорин приносит горе или даже гибель. Ведь из-за Печорина погибла Бэла. На дуэли с Печориным погиб Грушницкий. Правда, признаки жестокости в борьбе с Грушницким можно оправдать. Грушницкий бесчестен. Это ничтожная натура, эгоист. Но не тот эгоист, каким является Печорин. Печорин – «эгоист поневоле», т. е. таким его сделала окружающая среда, свет, а Грушницкого эгоистом сделала его собственная самовлюбленность. Если Грушницкий уверен в своей непогрешимости, то Печорин, наоборот, склонен к самоанализу. С какой желчной откровенностью он говорит о своих пороках. Но, кроме недостатков, о которых Печорин знает и подвергает убийственной критике, у него есть и такие качества, которые заставляют окружающих преклоняться перед ним. Это его глубокий ум, остроумие, его мужество и воля, победившие в борьбе против «водяного общества…» Искренне его чувство к Вере. И уже при одной мысли о том, что ее он может навеки потерять, он понял, что Вера для него стала дороже всего на свете. Он мчится на взмыленной лошади вслед за уехавшей Верой. И этот человек, не дрогнувший под дулом пистолета, мог плакать, как ребенок, когда убедился в том, что с Верой они больше не встретятся. Печорину свойственны благородные качества.… Но эти благородные порывы в жизненных столкновениях всегда уступают место жестокости. Но чем вызвано то, что он приносит страдания этим людям? Чем можно объяснить то, что и сам Печорин глубоко страдает? Он сам говорит об этом: «Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом, лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца, они там и умерли».

Печорин определяет свою роль в жизни, то «как жалкую роль палача или предателя», то как роль «топора в руках судьбы». Тема судьбы – одна из постоянных тем в раздумьях Печорина. В новелле «Фаталист» она становится центральной. «Фаталист» - закономерный эпилог лермонтовского романа. Разуверившийся и разочаровавшийся во всем Лермонтовский герой предстал перед читателем размышляющим над проблемами судьбы и смерти. Испытывая судьбу, понимаемую как власть случая, Печорин бросается в окно вязать пьяного казака.

Печорин, обреченный на постоянный переход «от сомнения к сомнению», с тоской вспоминает о временах, давно прошедших, о «людях премудрых», наивных, но убежденных в своих воззрениях, не знавших мук сомнения: «…какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо, с своими бесчисленными жителями, на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!.. А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и без гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы неспособны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастья, потому что знаем его невозможность…» Так Печорин формулирует новое понимание судьбы как власти исторических обстоятельств, предопределяющих жизненный путь и психологию человека его времени. Трагедия Печорина – это трагедия личности, волей исторических обстоятельств отчужденной от своего народа, томящегося в крепостной неволе, лишенного возможности приобщиться к культуре.

«Герой нашего времени» - значительное явление в развитии классической литературы. Это первый русский психологический роман в прозе, в котором показаны изнутри жизнь сердца и напряженная работа ума человека 30-х годов.

Печорин герой любого времени.

Кто же Печорин: одинокий трагический страдающий человек, жертва или напротив – эгоист, эгоцентричный, не сочувствующий никому и ни в чем человек? Каковы принципы Печорина? «Я люблю сомневаться во всем»,- читаем в конце «Фаталиста». Вот принцип Печорина: сомнение, неверие, отрицание всего того, что называется традицией. Печорин крайний индивидуалист, признающий единственной реальностью собственное сознание и волю.

Время (точнее - безвременье) сделало Печорина таким, каким он стал. Если в эпоху декабристов он мог бы повести за собой тысячи, в эпоху гласности сказать слово единственной правды, то теперь его энергия уходит в никуда. Он становится черной дырой, распространяет вокруг себя смерть, опускается до пошлости. Он сам превращается в собственную противоположность, ведь по сути Печорин – человек благородный и честный, желающий творить добро и постигать высоты человеческого духа.

В предисловии Лермонтов категорически заявляет, что Печорин – «это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения в полном их развитии». Печорин действительно порочен, но вместе с тем он и нравственнее всех, кто его окружает. Мир вокруг погрузился в пучину пошлости, и с личностью незаурядной, светлой по сути своей происходят чудовищные и невероятные метаморфозы. Он создан для того, чтобы идти вперед, и если все вокруг стремится ко злу, то Печорин всех опередит на этой стезе. И все же внутри него остается что - то, что не позволяет нам сказать: Печорин подлец. Пройдет эпоха безвременья, и, если не самого Печорина, то его наследника можно будет вылечить. Печорин – герой, медленно творящий собственное убийство. Он побеждает во всех экспериментах, которые из любопытства проделывал над людьми, но от этого не становится счастливее. Лермонтов показывает обреченность подобного пути, ведущего к самоистреблению. Печорин – первый антигерой в русской литературе, он герой любого времени. Если оно отказывается от духовных основ. И нашего тоже.

Но только общество, исторические обстоятельства, воспитание виноваты, что Печорин стал эгоистом, пусть и «страдающим»?

Лермонтов и Печорин. Автор и его герой. Они очень похожи. Недаром автора «Героя нашего времени» упрекали, что в романе «сочинитель нарисовал свой портрет». Но Лермонтов в предисловии ко второму изданию опровергает это мнение. Вот как он сформулировал цель, задачу, которую он ставил перед собой: «Герой нашего времени, милостивые государи мои, точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения в полном их развитии». Печорин по характеру и поступкам стал выразителем своей среды, своей эпохи. А Лермонтов и его герой - Печорин - современники.

Грустный, печальный, отчаявшийся Лермонтов:

Я не унижусь пред тобою,

Ни твой привет, ни твой укор

Не властны над моей душою.

Знай: мы чужие с этих пор.

Печорин: «Княжна, вы знаете, что я над вами смеялся!?.. Вы должны презирать меня… Вы видите, я играю в ваших глазах самую жалкую и гадкую роль…»

Лермонтов - гордый, одинокий, жаждущий бурь душевных, страстей:

Я жить хочу! Хочу печали

Любви и счастию назло;

Они мой ум избаловали

И слишком сгладили чело.

Пора, пора насмешкам света

Прогнать спокойствия туман

Что без страданий жизнь поэта?

И что без бури океан?

Печорин: «В первой моей молодости… я стал наслаждаться всеми удовольствиями… удовольствия эти мне опротивели… влюблялся в светских красавиц и был любим,- но их любовь только раздражала моё воображение и самолюбие, а сердце осталось пусто».

Лермонтов - человек со страстной энергией, отчаянной жаждой деятельности, счастья, жизни:

Отворите мне темницу,

Дайте мне сиянья дня,

Черноглазую девицу,

Черногривого коня.

Дайте раз по синю полю

Проскакать на том коне;

Дайте раз на жизнь и волю,

Как на чуждую мне долю

Посмотреть поближе мне.

(«Желание», 1832 г.)

Печорин: «Я не помню утра более голубого и свежего!.. Как любопытно всматривался я в каждую росинку, трепещущую на широком листке виноградном и отражавшую миллионы радужных лучей!»

«Я как безумный выскочил на крыльцо, прыгнул на своего Черкеса… и пустился во весь дух по дороге в Пятигорск. Я скакал, задыхаясь от нетерпенья! Мысль не застать уже ее (Веру) в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце!»

Лермонтов и его жизнеутверждающее отчаяние: «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой!»

Печорин: «Я, как матрос, рожденный на палубе разбойничьего брига; его душа сжилась с бурями и битвами…»

Автор и его герой - представители одного поколения. Поколения, обреченного на бездействие. Когда честному, умному, активному человеку некуда было приложить свои силы: всякая попытка действовать и мыслить самостоятельно пресекались.

в своей книге «Печорин и наше время» пишет: «В юности Лермонтова не было света и веры. Он вырос в душевной пустыне, и жил в ней, и сам себя на неё обрекал, и не мог из неё выбраться. Среди отчаянной пустоты той жизни, которой он жил, оставалось одно: сохранить свободу мысли и духа. Сохранить интерес к людям. Попытаться понять их души, их трагедию. Это он и делал всю жизнь. Пятнадцатилетним мальчиком он написал «Монолог».

Поверь, ничтожество есть благо в здешнем свете.

К чему глубокие познанья, жажда славы,

Талант и пылкая любовь свободы,

Когда мы их употребить не можем?

Печорин признается Мери: «Я был готов любить весь мир,- меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли».

Читая стихи Лермонтова, поколение осознавало и начинало понимать свою трагедию:

Не зная ни любви, ни дружбы сладкой,

Средь бурь пустых томится юность наша,

И быстро злобы яд её мрачит,

И нам горька остылой жизни чаша,

И уж ничто души не шевелит.

«Не может быть счастлив человек, лишенный возможности действовать»,- убеждает современников Лермонтов.

Литература:

1. «К 150-летию со дня рождения поэта», 1964 г.

2. «Силуэты русских писателей», 1994 г.

3. «О литературном типе слабого человека», 1993 г.

4. «Нравственные искания русских писателей», 1979 г.

5. «Печорин и наше время», 1970 г.

6. Сборник статей « в русской критике» под редакцией, 1995 г.

Печорин, по оценке Добролюбова, не зная куда идти и девать свои силы, истощает жар своей души на мелкие страсти и ничтожные дела. Положение и судьба Печорина трагические. Трагизм Печорина в том, что его не удовлетворяет ни окружающая действительность, ни свойственный ему индивидуализм и скептицизм. Лермонтов проявляет особое внимание к психологическому миру, к “истории души” не только главного героя, но и всех остальных действующих лиц Лермонтов впервые в русской литературе наделил действующих лиц своего романа способностью глубокого самоанализа.

Образ, подобный Печорину, в ту пору широко разрабатывался на Западе. Лермонтов показывает Печорина с разных точек зрения, углубляя и приближая к читателю: “глазами Максим Максимыча”, “издателя”, наконец через дневник самого героя. Типичность Печорина подчеркивается в известной степени и характерами бретерствующего офицерства, для которых жизнь – копейка.

Рисуя Печорина человеком 30-х годов, отражающим построения подавляющего большинства образованной, мыслящей, дворянской молодежи, Лермонтов противопоставил ему образ другой среды – простого, непривилегированного офицера, тесно связанного с солдатской массой, непрестанного труженика и хлопотуна, живущего на жалованье. Лермонтову удались и женские образы: непосредственной, стихийно-страстной дикарки Бэлы, странной, таинственно-манящей “ундины;, жертвенно любящей, жаждущей счастье, но глубоко страдающей Веры; умной, начитанной, благородной, нравственно чистой Мери.

Мастерство внешней характеристики, воплощающей внутреннюю суть образа с особенной силой проявились в портрете Печорина.

В отличие от основных эпизодические персонажи романа рисуются более скупо, по-гоголевкси, лишь внешними деталями: то это огромная золотая цепь (франт Раевич), извивающаяся по его голубому жилету; то бородавка, прикрытая фермуаром (толстая дама) и так далее.

Действующие лица “Героя нашего времени” выступают в романе уже сложившимися. Но при этом Лермонтов намечает и их эволюцию, совершенствующуюся в процессе переживания или наиболее крупных жизненных событий. Изменяя хронологическую последовательность изображаемых событий, Лермонтов превратил произведение в цепь контрастных повестей: до крайности противоречивому сознанию эгоиста Печорина в повести “Бэла” противопоставляется цельность душевного доброго Максимыча из одноименной повести; “честным контрабандистом” из повести “Тамань”, отличающимся непосредственностью и свободой своих чувств, поступков противопоставлена условность и искусственность поведения “водяного общества” из повести “Княжна Мэри”. Роман “герой нашего времени” обогащается зарисовками прекрасной и величественной природы, противопоставляемой людям, их мелким и низменным интересам, несчастьям, страданиям, социальному неустройству.

Психологичность и лиричность пейзажа “Герой нашего времени” создается самыми разнообразными средствами, даже интонацией, ритмикой фразы, эмоциональными сравнениями.

Реалистическая манера повествования, так последовательно примененная в обрисовке ведущего героя, служит и развитию всего действия романа. Язык романа “Герой нашего времени” многоцветен. Это естественно, его формируют три повествователя: писатель, Максим Максимыч и Печорин. Следуя принципам реализма, писатель последовательно индивидуализирует язык действующих лиц.

Лиричность синтаксиса романа создается также ее вопросительно-восклицательной структурой, приемом многозначительной недоговоренности и в ряде случаев тенденцией к ритмичности.

“Герой нашего времени” – сложное произведение, связанное по своему виду с романом – путешествием, с исповедью, с очерковой традицией. Но в своей ведущей тенденции – это социально-психологический и философский роман. Такого типа романа у нас еще не было. Мнения о нем резко разделились. Бурные споры о романе не затухают и в наши дни. Его считают романтическим, реалистическим с явным отзвуком романтизма, романтико-реалистическим. Применяя именно реалистические способы анализа и критицизма, писатель развенчал романтического героя, каким является Печорин. Покоряя психологической правдой, он показал галерею исторически конкретных лиц с ясной мотивировкой их поведения.

V . Заключение

Значение творчества Лермонтова в развитии

русской литературы

А.В.Луначарский, характеризуя социально-политическую сущность творчества Лермонтова, сказал: “Лермонтов является последним и глубоко искренним эхом декабристских настроений”.

Именно поэтому он стал продолжателем лучших прогрессивных традиций предшествующей ему литературы и прежде всего творчества Пушкина. С творцом “Капитанской дочки” его связывают и ранние (образ кавказского пленника, Демона, поэта) и поздние произведения. В “Герое нашего времени” путевые записи странствующего офицера явно перекликаются с “Путешествие в Аразум”. Однако Лермонтов жил в иные годы, чем Пушкин. Подчеркивая это Белинский писал: “Лермонтов призван был выразить собою и удовлетворить своею поэзией несравненно высшее, по своим требованиям и своему характеру, время, чем то, которого выражением была поэзия Пушкина”. “Безвременье” положило на Лермонтова тяжелую печать, но не сломило его. Лермонтов возненавидел аристократическую среду умом беспощадного аналитика и сердцем, пламенно устремленным к справедливости. Но поэт не видел для себя твердой социальной опоры. Все это определило трагические мотивы его творчества. НЕ веря в ближайшую победу свободы, великий жизнелюбец утверждал необходимость борьбы за нее во имя будущего.

Своим беспощадным критицизмом Лермонтов явно сближается с Гоголем, но превосходит его силой социально-политического протеста и глубоким интеллектуализмом. Продолжая традиции декабризма, писатель в своих последних произведениях (“Мцыри”, “Демон”, “Герой нашего времени”) проявил и более глубокое понимание исторических событий. Это превратило его творчество в “соединительное звено между декабристами и демократической русской культурой, формировавшейся в 30-х и 40-х годах” и еще шире между дворянско-революционным и революционно-демократическим периодами русского освободительного движения.

Лермонтов начал свой творческий путь как поэт романтического направления и, воплощал идеи протеста против окружающего его общества, увлекаясь мечтами о социальном будущем, стал самым ярким творцом гражданственно, философско-психологического романтизма.

Реалистические произведения Лермонтова возникают в то время, когда романтические творения в своей основе им уже довершились. Лермонтов – последний представитель революционно-дворянского романтизма и зачинатель социально-психологического течения критического реализма.

Лермонтов создал стиль предельно-энергического, ураганно-динамического стиха и максимально сжатой, прозрачно-ясной прозы. Его творчество вызывало страстные споры. Современная ему реакционная критика или резко отрицала, или грубо искажая, ограничивала достоинства его произведений. Реакционная и примыкающая к ней либеральная критика продолжала искажать творческий облик Лермонтова и в дальнейшем.

Лермонтова — замечательное произведение, где писателю удалось запечатлеть своего современника, показать через человека и его образ свое время, идеалы прошлого времени, свои идеи. Данное произведение как можно точно раскрывает и обнажает прошлую эпоху, вот только каждый увидел героя по-своему. Так существуют различные мнения о — главном герое произведения, которые высказывали критики. Среди этих критиков был Добролюбов и Белинский, чьи мнения были совершенно противоположными. Давайте же в нашем сочинении рассмотрим мнение Белинского и Добролюбова, сравнивая их высказывания и цитаты по поводу Печорина.

Белинский о Печорине

Если обратиться к высказываниям Белинского, который называет Печорина страдающим эгоистом, то мы увидим, как тот защищает главного героя. Он не осуждает Печорина, напротив, в нем он видит неискаженное отражение проблемы своего времени, трагедии передового поколения, которому пришлось жить в сороковых годах. В герое Белинский видит человека с сильным духом, смелого, которому приходится искать себя по жизни, искать свое место, тратя энергию и силы впустую. Белинский называет Печорина жертвой общественного строя, который просто бездействует, так как по другому было невозможно жить.

Белинский защищает образ, созданный , от нападок других критиков, подчеркивая, что прошлый век гнушал лицемерством. Он подчеркивает то, что Печорин имел грехи, много спотыкался, но нисколько не гордился содеянным. Герой не побоялся обнажить свои недостатки, не пряча их под притворством. Печорин осознает греховность, а это уже скачок к спасению. И я с Белинским соглашусь вполне, ведь Печорин, в отличие от других, хотя бы пытался бороться с бездействием.

Добролюбов о Печорине

Что же говорит Добролюбов о Печорине и какое его мнение? Если говорить о мнении Добролюбова, то сразу видим противоположное мнение. Добролюбов обвиняет героя. Видит только отрицательные характеристики. По мнению Добролюбова, герой произведения презирает людей, всегда пользуется их слабостями. Он считает героя человеком с холодным сердцем. Это человек, который все испытал еще в молодости и теперь все ему надоело, и науки, и женщины, и служба. Даже любовь девушки, которая ему нравится не спасает его, он отвергает чувства, ему надоедают отношения. По мнению Добролюбова, Печорин — это человек, который с удовольствием вмешивается в чужую жизнь, разрушая отношения, дерется без надобности, любит острить над глупцами и в этом вся его жизнь. Это человек, которому противны уже все удовольствия, он не понимает, куда девать свою силу и энергию.

Как видим, одно произведение, может вызвать разные мнения, и на примере критиков мы видим, насколько по-разному можно воспринимать героев произведения, но в этом и есть жизнь. Как говорится, невозможно повлиять одинаково на разных людей, у каждого есть свое мнение и это также прекрасно.

/В.Г. Белинский. Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова. С.-Петербург. 1840. Две части/

Итак — "Герой нашего времени" — вот основная мысль романа. В самом деле, после этого весь роман может почесться злою ирониею, потому что большая часть читателей наверное воскликнет: "Хорош же герой!" — А чем же он дурен? — смеем вас спросить. <...>

Вы говорите против него, что в нем нет веры. Прекрасно! но ведь это то же самое, что обвинять нищего за то, что у него нет золота: он бы и рад иметь его, да не дается оно ему. И притом, разве Печорин рад своему безверию? Разве он гордится им? Разве он не страдал от него? Разве он не готов ценою жизни и счастия купить эту веру, для которой еще не настал час его?.. Вы говорите, что он эгоист? — Но разве он не презирает и не ненавидит себя за это? Разве сердце его не жаждет любви чистой и бескорыстной?.. Нет, это не эгоизм: эгоизм не страдает, не обвиняет себя, но доволен собою, рад себе. Эгоизм <не> знает мучения: страдание есть удел одной любви. Душа Печорина не каменистая почва, но засохшая от этой пламенной жизни земля: пусть взрыхлит ее страдание и оросит благодатный дождь, — и она произрастит из себя пышные, роскошные цветы небесной любви... Этому человеку стало больно и грустно, что его все не любят, — и кто же эти "все"? — Пустые, ничтожные люди, которые не могут простить ему его превосходства над ними. А его готовность задушить в себе ложный стыд, голос светской чести и оскорбленного самолюбия, когда он за признание в клевете готов был простить Грушницкому, человеку, сейчас только выстрелившему в него пулею и бесстыдно ожидавшему от него холостого выстрела? А его слезы и рыдания в пустынной степи, у тела издохшего коня? — Нет, всё это не эгоизм! Но его — скажете вы — холодная расчетливость, систематическая рассчитанность, с которою он обольщает бедную девушку, не любя ее, и только для того, чтобы посмеяться над нею и чем-нибудь занять свою праздность? — Так, но мы и не думаем оправдывать его в таких поступках, ни выставлять его образцом и высоким идеалом чистейшей нравственности: мы только хотим сказать, что в человеке должно видеть человека и что идеалы нравственности существуют в одних классических трагедиях и морально-сантиментальных романах прошлого века. Судя о человеке, должно брать в рассмотрение обстоятельства его развития и сферу жизни, в которую он поставлен судьбою. В идеях Печорина много ложного, в ощущениях его есть искажение; но всё это выкупается его богатою натурою. Его во многих отношениях дурное настоящее — обещает прекрасное будущее. <...>

<...> ...Этот роман совсем не злая ирония, хотя и очень легко может быть принят за иронию; это один из тех романов,

В которых отразился век, И современный человек Изображен довольно верно С его безнравственной душой, Себялюбивой и сухой, Мечтанью преданной безмерно. С его озлобленным умом, Кипящим в действии пустом 4 .

"Хорош же современный человек!" — воскликнул один нравоописательный "сочинитель", разбирая или, лучше сказать, ругая седьмую главу "Евгения Онегина" 5 . Здесь мы почитаем кстати заметить, что всякий современный человек, в смысле представителя своего века, как бы он ни был дурен, не может быть дурен, потому что нет дурных веков, и ни один век не хуже и не лучше другого, потому что он есть необходимый момент в развитии человечества или общества. <...>

Но Онегин для нас уже прошедшее, и прошедшее невозвратно. Если бы он явился в наше время, вы имели бы право спросить, вместе с поэтом:

Всё тот же ль он, иль усмирился? Иль корчит так же чудака? Скажите, чем он возвратился? Что нам представит он пока? Чем ныне явится? — Мельмотом, Космополитом, патриотом, Гарольдом, квакером, ханжой Иль маской щегольнет иной. Иль просто будет добрый малый, Как вы да я, как целый свет? 6

Печорин Лермонтова есть лучший ответ на все эти вопросы. Это Онегин нашего времени, герой нашего времени. Несходство их между собою гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою. Иногда в самом имени, которое истинный поэт дает своему герою, есть разумная необходимость, хотя, может быть, и не видимая самим поэтом...

Со стороны художественного выполнения нечего и сравнивать Онегина с Печориным. Но как выше Онегин Печорина в художественном отношении, так Печорин выше Онегина по идее. Впрочем, это преимущество принадлежит нашему времени, а не Лермонтову. Что такое Онегин? <...> Он является в романе человеком, которого убили воспитание и светская жизнь, которому всё пригляделось, всё приелось, всё прилюбилось. <...>

Не таков Печорин. Этот человек не равнодушно, не апатически несет свое страдание: бешено гоняется он за жизнью, ища ее повсюду; горько обвиняет он себя в своих заблуждениях. В нем неумолчно раздаются внутренние вопросы, тревожат его, мучат, и он в рефлексии 7 ищет их разрешения: подсматривает каждое движение своего сердца, рассматривает каждую мысль свою. Он сделал из себя самый любопытный предмет своих наблюдений и, стараясь быть как можно искреннее в своей исповеди, не только откровенно признается в своих истинных недостатках, но еще и выдумывает небывалые или ложно истолковывает самые естественные свои движения. Как в характеристике современного человека, сделанной Пушкиным, выражается весь Онегин, так Печорин весь в этих стихах Лермонтова:

И ненавидим мы, и любим мы случайно, Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви, И царствует в душе какой-то холод тайный, Когда огонь кипит в крови 8 .

"Герой нашего времени" — это грустная дума о нашем времени, как и та, которою так благородно, так энергически возобновил поэт свое поэтическое поприще и из которой мы взяли эти четыре стиха... <...>

"Герой нашего времени" представляет собою несколько рамок, вложенных в одну большую раму, которая стоит в названии романа и единстве героя. Части этого романа расположены сообразно с внутреннею необходимостию; но как они суть только отдельные случаи из жизни хотя и одного и того же человека, то и могли б быть заменены другими, ибо вместо приключения в крепости с Бэлою, или в Тамани, могли б быть подобные же и в других местах, и с другими лицами, хотя при одном и том же герое. Но тем не менее, основная мысль автора дает им единство, и общность их впечатления поразительна, не говоря уже о том, что "Бэла", "Максим Максимыч" и "Тамань", отдельно взятые, суть в высшей степени художественные произведения. И какие типические, какие дивно художественные лица — Бэлы, Азамата, Казбича, Максима Максимыча, девушки в Тамани! Какие поэтические подробности, какой на всем поэтический колорит!

Читайте также анализ других произведений М.Ю. Лермонтова.

<<...>>В то время как какие-нибудь два стихотворения, помещенные в первых двух книжках «Отечественных записок» 1839 года, возбудили к Лермонтову столько интереса со стороны публики, утвердили за ним имя поэта с большими надеждами, Лермонтов вдруг является с повестью «Бэла», написанною в прозе. Это тем приятнее удивило всех, что еще более обнаружило силу молодого таланта и показало его разнообразие и многосторонность. В повести Лермонтов явился таким же творцом, как и в своих стихотворениях. C первого раза можно было заметить, что эта повесть вышла не из желания заинтересовать публику исключительно любимым ею родом литературы, не из слепого подражания делать то, что все делают, но из того же источника, из которого вышли и его стихотворения, – из глубокой творческой натуры, чуждой всяких побуждений, кроме вдохновения. Лирическая поэзия и повесть современной жизни соединились в одном таланте. Такое соединение по-видимому столь противоположных родов поэзии не редкость в наше время. Шиллер и Гете были лириками, романистами и драматургами, хотя лирический элемент всегда оставался в них господствующим и преобладающим. Сам «Фауст» есть лирическое произведение в драматической форме. Поэзия нашего времени по преимуществу роман и драма; но лиризм все-таки остается общим элементом поэзии, потому что он есть общий элемент человеческого духа. С лиризма начинает почти каждый поэт, так же, как с него начинает каждый народ. Сам Вальтер Скотт перешел к роману от лирических поэм. Только литература Северо-Американских Штатов началась романом Купера, и это явление так же странно, как и общество, в котором оно произошло. Может быть, это оттого, что североамериканская литература есть продолжение английской.

Наша литература представляет тоже совершенно особенное явление: мы вдруг переживаем все моменты европейской жизни, которые на Западе развивались последовательно. Только до Пушкина наша поэзия была по преимуществу лирическою. Пушкин недолго ограничивался лиризмом и скоро перешел к поэме, а от нее – к драме. Как полный представитель духа своего времени, он также покушался на роман: в «Современнике» 1837 года помещено шесть глав (с началом седьмой) из неконченого романа его под названием «Арап Петра Великого», из которых четвертая глава была первоначально помещена в «Северных цветах» 1829 года. Повести Пушкин начал писать уже в последние годы своей недоконченной жизни. Однако ж очевидно, что настоящим его родом был лиризм, стихотворная повесть (поэма) и драма, ибо его прозаические опыты далеко не равны стихотворным. Самая лучшая его повесть, «Капитанская дочка», при всех ее огромных достоинствах, не может идти ни в какое сравнение с его поэмами и драмами. Это не больше, как превосходное беллетрическое произведение с поэтическими и даже художественными частностями. Другие его повести, особенно «Повести Белкина», принадлежат исключительно к области беллетристики. Может быть, в этом заключается причина того, что и роман, так давно начатый, не был кончен. Лермонтов и в прозе является равным себе, как и в стихах, и мы уверены, что, с большим развитием его художнической деятельности, он непременно дойдет до драмы. Наше предположение не произвольно: оно основывается сколько на полноте драматического движения, заметного в повестях Лермонтова, столько же и на духе настоящего времени, особенно благоприятного соединению в одном лице всех форм поэзии. Последнее обстоятельство очень важно, ибо и у искусства всякого народа есть свое историческое развитие, вследствие которого определяется характер и род деятельности поэта. Может быть, и Пушкин был бы таким же великим романистом, как лириком и драматургом, если бы явился позже и имел подобного себе предшественника.

«Бэла», заключая в себе интерес отдельной и оконченной повести, в то же время была только отрывком из большого сочинения, равно как и «Фаталист» и «Тамань», впоследствии напечатанные в «Отечественных же записках». Теперь они являются, вместе с другими, с «Максимом Максимычем», «Предисловием к журналу Печорина» и «Княжною Мери», под одним общим заглавием «Героя нашего времени». Это общее название – не прихоть автора; равным образом, по названию не должно заключать, чтобы содержащиеся в этих двух книжках повести были рассказами какого-нибудь лица, на которого автор навязал роль рассказчика. Во всех повестях одна мысль, и эта мысль выражена в одном лице, которое есть герой всех рассказов. В «Бэле» он является каким-то таинственным лицом. Героиня этой повести вся перед вами, но герой – как будто бы показывается под вымышленным именем, чтобы его не узнали. Из-за отношений его по «Бэле» вы невольно догадываетесь о какой-то другой повести, заманчивой, таинственной и мрачной. И вот автор тотчас показывает вам его при свидании с Максимом Максимычем, который рассказал ему повесть о Бэле. Но ваше любопытство не удовлетворено, а только еще более раздражено, и повесть о Бэле все еще остается для вас загадочною. Наконец, в руках автора журнал Печорина, в предисловии к которому автор делает намек на идею романа, но намек, который только более возбуждает ваше нетерпение познакомиться с героем романа. В высшей степени поэтическом рассказе «Тамань» герой романа является автобиографом, но загадка от этого становится только заманчивее, и отгадка еще не тут. Наконец, вы переходите к «Княжне Мери», и туман рассевается, загадка разгадывается, основная идея романа, как горькое чувство, мгновенно овладевшее всем существом вашим, пристает к вам и преследует вас. Вы читаете наконец «Фаталиста», и хотя в этом рассказе Печорин является не героем, а только рассказчиком случая, которого он был свидетелем, хотя в нем вы не находите ни одной новой черты, которая дополнила бы вам портрет «героя нашего времени», но, странное дело! вы еще более понимаете его, более думаете о нем, и ваше чувство еще грустнее и горестнее.<<...>>

Что же за человек этот Печорин? – Здесь мы должны обратиться к «Предисловию», написанному автором романа к журналу Печорина.

Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать публике сердечные тайны человека, которого я никогда не знал. Добро бы я был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз в моей жизни на большой дороге; следовательно, не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою громом упреков, советов, насмешек и сожалений.

Несмотря на всю софистическую ложность этой горькой выходки, – самая ее желчность свидетельствует уже, что в ней есть своя истинная сторона. В самом деле, и дружба, подобно любви, есть роза с роскошным цветом, упоительным ароматом, но и с колючими шипами. Каждая индивидуальность как бы по природе своей враждебна другой и силится пересоздать ее по-своему, и в самом деле, когда сходятся две субъективности, они, так сказать, чрез взаимное трение друг о друга сглаживаются и изменяются, заимствуя одна от другой то, чего им недостает. Отсюда это взаимное цензорство в дружбе, эта страсть разражаться над головою друга градом упреков, насмешек и сожалений. Самолюбие тут играет свою роль, но если дружба основана не на детской привязанности или какой-нибудь внешней связи, – истинная привязанность, внутреннее человеческое чувство всегда играет тут свою роль. Автор видит в дружбе одни шипы – и его ошибка не в ложности, а в односторонности взгляда. Он, видимо, находится в том состоянии духа, когда в нашем разумении всякая мысль распадается на свои же собственные моменты, до тех пор, пока дух наш не созреет для великого процесса разумного примирения противоположностей в одном и том же предмете. Вообще, хотя автор и выдает себя за человека, совершенно чуждого Печорину, но он сильно симпатизирует с ним, и в их взгляде на вещи – удивительное сходство. Следующее место из «Предисловия» еще более подтверждает нашу мысль:

Может быть, некоторые читатели захотят узнать мое мнение о характере Печорина. Мой ответ – заглавие этой книги. – «Да это злая ирония!..» – скажут они. – Не знаю.

Итак – «Герой нашего времени» – вот основная мысль романа. В самом деле, после этого весь роман может почесться злою ирониею, потому что большая часть читателей наверное воскликнет: «Хорош же герой!» – А чем же он дурен? – смеем вас спросить.

Зачем же так неблагосклонно

Вы отзываетесь о нем?

За то ль, что мы неугомонно

Хлопочем, судим обо всем,

Что пылких дум неосторожность,

Себялюбивую ничтожность

Иль оскорбляет, иль смешит,

Что ум, любя простор, теснит,

Что слишком часто разговоры

Принять мы рады за дела,

Что глупость ветрена и зла,

Что важным людям важны вздоры

И что посредственность одна

Нам по плечу и не страшна?

Вы говорите против него, что в нем нет веры. Прекрасно! но ведь это то же самое, что обвинять нищего за то, что у него нет золота; он бы и рад иметь его, да не дается оно ему. И притом, разве Печорин рад своему безверию? разве он гордится им? разве он не страдал от него? разве он не готов ценою жизни и счастия купить эту веру, для которой еще не настал час его?.. Вы говорите, что он эгоист? – Но разве он не презирает и не ненавидит себя за это? разве сердце его не жаждет любви чистой и бескорыстной?.. Нет, это не эгоизм: эгоизм не страдает, не обвиняет себя, но доволен собою, рад себе. Эгоизм <<не>> знает мучения: страдание есть удел одной любви. Душа Печорина не каменистая почва, но засохшая от зноя пламенной жизни земля, пусть взрыхлит ее страдание и оросит благодатный дождь, – и она произрастит из себя пышные, роскошные цветы небесной любви... Этому человеку стало больно и грустно, что его все не любят, – и кто же эти «все»? – пустые, ничтожные люди, которые не могут простить ему его превосходства над ними. А его готовность задушить в себе ложный стыд, голос светской чести и оскорбленного самолюбия, когда он за признание в клевете готов был простить Грушницкому, человеку, сейчас только выстрелившему в него пулею и бесстыдно ожидавшему от него холостого выстрела? А его слезы и рыдания в пустынной степи, у тела издохшего коня? – нет, все это не эгоизм! Но его – скажете вы – холодная расчетливость, систематическая рассчитанность, с которою он обольщает бедную девушку, не любя ее, и только для того, чтобы посмеяться над нею и чем-нибудь занять свою праздность? – Так, но мы и не думаем оправдывать его в таких поступках, ни выставлять его образцом и высоким идеалом чистейшей нравственности: мы только хотим сказать, что в человеке должно видеть человека и что идеалы нравственности существуют в одних классических трагедиях и морально-сентиментальных романах прошлого века.

Судя о человеке, должно брать в рассмотрение обстоятельства его развития и сферу жизни, в которую он поставлен судьбою. В идеях Печорина много ложного, в ощущениях его есть искажение; но все это выкупается его богатою натурою. Его во многих отношениях дурное настоящее – обещает прекрасное будущее. Вы восхищаетесь быстрым движением парохода, видите в нем великое торжество духа над природою? – и хотите потом отрицать в нем всякое достоинство, когда он сокрушает, как зерно жернов, неосторожных, попавших под его колеса: не значит ли это противоречить самим себе? Опасность от парохода есть результат его чрезмерной быстроты; следовательно, порок его выходит из его достоинства. Бывают люди, которые отвратительны при всей безукоризненности своего поведения, потому что она в них есть следствие безжизненности и слабости духа. Порок возмутителен и в великих людях; но, наказанный, он приводит в умиление вашу душу. Это наказание только тогда есть торжество нравственного духа, когда оно является не извне, но есть результат самого порока, отрицание собственной личности индивидуума в оправдание вечных законов оскорбленной нравственности. Автор разбираемого нами романа, описывая наружность Печорина, когда он с ним встретился на большой дороге, вот что говорит о его глазах: «Они не смеялись, когда он смеялся... Вам не случалось замечать такой странности у некоторых людей? Это признак – или злого нрава, или глубокой, постоянной грусти. Из-за полуопущенных ресниц они сияли каким-то фосфорическим блеском, если можно так выразиться. То не было отражение жара душевного или играющего воображения: то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный; взгляд его – непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен». – Согласитесь, что как эти глаза, так и вся сцена свидания Печорина с Максимом Максимычем показывают, что если это порок, то совсем не торжествующий, и надо быть рожденным для добра, чтоб так жестоко быть наказану за зло?.. Торжество нравственного духа гораздо поразительнее совершается над благородными натурами, чем над злодеями...

А между тем этот роман совсем не злая ирония, хотя и очень легко может быть принят за иронию; это один из тех романов,

В которых отразился век,

И современный человек

Изображен довольно верно

С его безнравственной душой,

Себялюбивой и сухой,

Мечтанью преданной безмерно,

С его озлобленным умом,

Кипящим в действии пустом.

«Хорош же современный человек!» – воскликнул один нравоописательный «сочинитель», разбирая, или, лучше сказать, ругая седьмую главу «Евгения Онегина». Здесь мы почитаем кстати заметить, что всякий современный человек, в смысле представителя своего века, как бы он ни был дурен, не может быть дурен, потому что нет дурных веков, и ни один век не хуже и не лучше другого, потому что он есть необходимый момент в развитии человечества или общества.

Пушкин спрашивал самого себя о своем Онегине:

Чудак печальный и опасный,

Созданье ада иль небес,

Сей ангел, сей надменный бес,

Что ж он? Ужели подражанье,

Ничтожный призрак, иль еще

Москвич в Гарольдовом плаще,

Чужих причуд истолкованье,

Слов модных полный лексикон, -

Уж не пародия ли он?

И этим самым вопросом он разрешил загадку и нашел слово. Онегин не подражание, а отражение, но сделавшееся не в фантазии поэта, а в современном обществе, которое он изображал в лице героя своего поэтического романа. Сближение с Европою должно было особенным образом отразиться в нашем обществе, – и Пушкин гениальным инстинктом великого художника уловил это отражение в лице Онегина. Но Онегин для нас уже прошедшее, и прошедшее невозвратно. Если бы он явился в наше время, вы имели бы право спросить, вместе с поэтом:

Все тот же ль он, иль усмирился?

Иль корчит так же чудака?

Скажите, чем он возвратился?

Что нам представит он пока?

Чем нынче явится? – Мельмотом,

Космополитом, патриотом,

Гарольдом, квакером, ханжой

Иль маской щегольнет иной.

Иль просто будет добрый малый,

Как вы да я, как целый свет?

Печорин Лермонтова есть лучший ответ на все эти вопросы. Это Онегин нашего времени, герой нашего времени. Несходство их между собою гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою. Иногда в самом имени, которое истинный поэт дает своему герою, есть разумная необходимость, хотя, может быть, и не видимая самим поэтом...

Со стороны художественного выполнения нечего и сравнивать Онегина с Печориным. Но как выше Онегин Печорина в художественном отношении, так и Печорин выше Онегина по идее. Впрочем, это преимущество принадлежит нашему времени, а не Лермонтову. Что такое Онегин? – Лучшею характеристикою и истолкованием этого лица может служить французский эпиграф к поэме: «Petri de vanite, il avait encore plus de cette espèce d"orgueil qui fait avouer avec la même indifference les bonnes comme les mauvaises actions suite d"un sentiment de superiorite, peut-être imaginaire» . Мы думаем, что это превосходство в Онегине нисколько не было воображаемым, потому что он «вчуже чувства уважал» и что в «его сердце была и гордость и прямая честь». Он является в романе человеком, которого убили воспитание и светская жизнь, которому все пригляделось, все приелось, все прилюбилось и которого вся жизнь состояла в том,

Что он равно зевал

Средь модных и старинных зал.

Не таков Печорин. Этот человек не равнодушно, не апатически несет свое страдание: бешено гоняется он за жизнью, ища ее повсюду; горько обвиняет он себя в своих заблуждениях. В нем неумолчно раздаются внутренние вопросы, тревожат его, мучат, и он в рефлексии ищет их разрешения: подсматривает каждое движение своего сердца, рассматривает каждую мысль свою. Он сделал из себя самый любопытный предмет своих наблюдений и, стараясь быть как можно искреннее в своей исповеди, не только откровенно признается в своих истинных недостатках, но еще и выдумывает небывалые или ложно истолковывает самые естественные свои движения. Как в характеристике современного человека, сделанной Пушкиным, выражается весь Онегин, так Печорин весь в этих стихах Лермонтова:

И ненавидим мы, и любим мы случайно.

Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,

И царствует в душе какой-то холод тайный,

Когда огонь кипит в крови.

«Герой нашего времени» – это грустная дума о нашем времени, как и та, которою так благородно, так энергически возобновил поэт свое поэтическое поприще и из которой мы взяли эти четыре стиха...

Но со стороны формы изображение Печорина не совсем художественно. Однако причина этого не в недостатке таланта автора, а в том, что изображаемый им характер, как мы уже слегка и намекнули, так близок к нему, что он не в силах был отделиться от него и объектировать его. Мы убеждены, что никто не может видеть в словах наших желание выставить роман г. Лермонтова автобиографиею. Субъективное изображение лица не есть автобиография: Шиллер не был разбойником, хотя в Карле Мооре и выразил свой идеал человека. Прекрасно выразился Фарнгаген, сказав, что на Онегина и Ленского можно бы смотреть, как на братьев Вульта и Вальта у Жан-Поля Рихтера, то есть как на разложение самой природы поэта, и что он, может быть, воплотил двойство своего внутреннего существа в этих двух живых созданиях. Мысль верная, а между тем было бы очень нелепо искать сходных черт в жизни этих лиц с жизнию самого поэта.

Вот причина неопределенности Печорина и тех противоречий, которыми так часто опутывается изображение этого характера. Чтобы изобразить верно данный характер, надо совершенно отделиться от него, стать выше его, смотреть на него как на нечто оконченное. Но этого, повторяем, не видно в создании Печорина. Он скрывается от нас таким же неполным и неразгаданным существом, как и является нам в начале романа. Оттого и самый роман, поражая удивительным единством ощущения, нисколько не поражает единством мысли и оставляет нас без всякой перспективы, которая невольно возникает в фантазии читателя по прочтении художественного произведения и в которую невольно погружается очарованный взор его. В этом романе удивительная замкнутость создания, но не та высшая, художественная, которая сообщается созданию чрез единство поэтической идеи, а происходящая от единства поэтического ощущения, которым он так глубоко поражает душу читателя. В нем есть что-то неразгаданное, как бы недоговоренное, как в «Вертере» Гете, и потому есть что-то тяжелое в его впечатлении. Но этот недостаток есть в то же время и достоинство романа г. Лермонтова: таковы бывают все современные общественные вопросы, высказываемые в поэтических произведениях: это вопль страдания, но вопль, который облегчает страдание...

Это же единство ощущения, а не идеи, связывает и весь роман. В «Онегине» все части органически сочленены, ибо в избранной рамке романа своего Пушкин исчерпал всю свою идею, и потому в нем ни одной части нельзя ни изменить, ни заменить. «Герой нашего времени» представляет собою несколько рамок, вложенных в одну большую раму, которая состоит в названии романа и единстве героя. Части этого романа расположены сообразно с внутреннею необходимостию; но как они суть только отдельные случаи из жизни хотя и одного и того же человека, то и могли б быть заменены другими, ибо вместо приключения в крепости с Бэлою, или в Тамани, могли б быть подобные же и в других местах, и с другими лицами, хотя при одном и том же герое. Но тем не менее основная мысль автора дает им единство, и общность их впечатления поразительна, не говоря уже о том, что «Бэла», «Максим Максимыч» и «Тамань», отдельно взятые, суть в высшей степени художественные произведения. И какие типические, какие дивно художественные лица – Бэлы, Азамата, Казбича, Максима Максимыча, девушки в Тамани! Какие поэтические подробности, какой на всем поэтический колорит!

Но «Княжна Мери», и как отдельно взятая повесть, менее всех других художественна. Из лиц один Грушницкий есть истинно художественное создание. Драгунский капитан бесподобен, хотя и является в тени, как лицо меньшей важности. Но всех слабее обрисованы лица женские, потому что на них-то особенно отразилась субъективность взгляда автора. Лицо Веры особенно неуловимо и неопределенно. Это скорее сатира на женщину, чем женщина. Только что начинаете вы ею заинтересовываться и очаровываться, как автор тотчас же и разрушает ваше участие и очарование какою-нибудь совершенно произвольною выходкою. Отношения ее к Печорину похожи на загадку. То она кажется вам женщиною глубокою, способною к безграничной любви и преданности, к геройскому самоотвержению; то видите в ней одну слабость, и больше ничего. Особенно ощутителен в ней недостаток женственной гордости и чувства своего женственного достоинства, которые не мешают женщине любить горячо и беззаветно, но которые едва ли когда допустят истинно глубокую женщину сносить тиранство любви. Она любит Печорина, а в другой раз выходит замуж, и еще за старика, следовательно, по расчету, по какому бы то ни было; изменив для Печорина одному мужу, изменяет и другому, и скорее по слабости, чем по увлечению чувства. Она обожает в Печорине его высшую природу, и в ее обожании есть что-то рабское. Вследствие всего этого она не возбуждает к себе сильного участия со стороны автора и, подобно тени, проскользает в его воображении. Княжна Мери изображена удачнее. Это девушка неглупая, но и не пустая. Ее направление несколько идеально, в детском смысле этого слова: ей мало любить человека, к которому влекло бы ее чувство, непременно надо, чтобы он был несчастен и ходил в толстой и серой солдатской шинели. Печорину очень легко было обольстить ее: стоило только казаться непонятным и таинственным и быть дерзким. В ее направлении есть нечто общее с Грушницким, хотя она и несравненно выше его. Она допустила обмануть себя; но, когда увидела себя обманутою, она, как женщина, глубоко почувствовала свое оскорбление и пала его жертвою, безответною, безмолвно страдающею, но без унижения, – и сцена ее последнего свидания с Печориным возбуждает к ней сильное участие и обливает ее образ блеском поэзии. Но, несмотря на это, и в ней есть что-то как будто бы недосказанное, чему опять причиною то, что ее тяжбу с Печориным судило не третье лицо, каким бы должен был явиться автор.

Однако, при всем этом недостатке художественности, вся повесть насквозь проникнута поэзиею, исполнена высочайшего интереса. Каждое слово в ней так глубоко знаменательно, самые парадоксы так поучительны, каждое положение так интересно, так живо обрисовано! Слог повести – то блеск молнии, то удар меча, то рассыпающийся по бархату жемчуг! Основная идея так близка сердцу всякого, кто мыслит и чувствует, что всякий из таких, как бы ни противоположно было его положение положениям, в ней представленным, увидит в ней исповедь собственного сердца.

Я поместил в этой книге только то, что относилось к пребыванию Печорина на Кавказе. В моих руках осталась еще толстая тетрадь, где он рассказывает всю жизнь свою. Когда-нибудь и она явится на суд света, но теперь я не могу взять на себя эту ответственность.

Благодарим автора за приятное обещание, но сомневаемся, чтоб он его выполнил: мы крепко убеждены, что он навсегда расстался с своим Печориным. В этом убеждении утверждает нас – признание Гете, который говорит в своих записках, что, написав «Вертера», бывшего плодом тяжелого состояния его духа, он освободился от него и был так далек от героя своего романа, что ему смешно было видеть, как сходила от него с ума пылкая молодежь... Такова благородная природа поэта, собственною силою своею вырывается он из всякого момента ограниченности и летит к новым, живым явлениям мира, в полное славы творенье... Объектируя собственное страдание, он освобождается от него; переводя на поэтические звуки диссонансы духа своего, он снова входит в родную ему сферу вечной гармонии... Если же г. Лермонтов и выполнит свое обещание, то мы уверены, что он представит уже не старого и знакомого нам, о котором он уже все сказал, а совершенно нового Печорина, о котором еще можно много сказать. Может быть, он покажет его нам исправившимся, признавшим законы нравственности, но, верно, уж не в утешение, а в пущее огорчение моралистов: может быть, он заставит его признать разумность и блаженство жизни, но для того, чтобы увериться, что это не для него, что он много утратил сил в ужасной борьбе, ожесточился в ней и не может сделать эту разумность и блаженство своим достоянием... А может быть и то: он сделает его и причастником радостей жизни, торжествующим победителем над злым гением жизни... Но то или другое, а во всяком случае искупление будет совершено через одну из тех женщин, существованию которых Печорин так упрямо не хотел верить, основываясь не на своем внутреннем созерцании, а на бедных опытах своей жизни... Так сделал и Пушкин с своим Онегиным: отвергнутая им женщина воскресила его из смертного усыпления для прекрасной жизни, но не для того, чтобы дать ему счастие, а для того, чтобы наказать его за неверие в таинство любви и жизни и в достоинство женщины...