Герман теске. Герман Гессе (Hermann Hesse)

Герман Гессе – последний немецкий интеллигент

Родившись в семье протестанского пастора, Герман Гессе чуть было не пошел по следам своего отца, и даже целый год проучился в теологическом колледже. Трудно себе даже представить, что бы произошло с немецкой литературой и европейской культурой как таковой, если бы он остался читать проповеди в каком-нибудь немецком городе, и не решил бы в 1904 году, когда первый его роман «Питер Каменцинд возымел успех, навсегда посвятить себя литературе! А ведь впереди у него были такие герметические произведения, как «Дамиан», «Степной волк» и «Сидхартха», которые с одной стороны, восстанавливали философские традиции прошлого, а с другой – создавали новый мир, где разум человека получает заслуженную свободу.

Он вовремя предпочел свободу самовыражения и разум церковным заученным догмам и гимнам, однако это на долгие годы заставило его делать акцент на разуме. Он стал в полном смысле этого слова "человеком головы", однако вовремя остановился благодаря Карлу Густаву Юнгу и Йозефу Лэнгу. Именно психологи заставили его перейти на следующий уровень, благодаря чему Герман Гессе стал больше, чем писателем - целителем, пророком и примером для подражания.

Чтобы как можно лучше понять творчество Германа Гессе, необходимо быть хотя бы немного знакомыми с историей Европы тех лет. Две мировые войны, разрушенные идеалы, потерянное поколение – это лишь краткий список того, с чем пришлось столкнуться Гессе в своей жизни. Возможно именно из-за этих метаний немецкого народа между величием и низостью и заставило его переселиться в нейтральную Швейцарию, где тихие прекрасные пейзажи способствовали глубоким философским размышлениям. Герман Гессе всегда отличался нелюдимостью, а последние годы своей жизни провел на швейцарском озере почти в полном одиночестве. Однако интроверсия Германа Гессе не мешала ему тонко чувствовать человеческую природу и понимать, чего не хватает человечеству для полного счастья.

Дамиан – новый бог для нового мира

Согласно совершенно разным независимым источникам, как сомнительным, так и весьма логичным и достоверным, начало 20 века стало для Земли началом новой эры, которая с одной стороны, принесла человечеству множество проблем (вроде нехватки воды и ресурсов, проблем с экологией, войны и революции, а также полное смещение интересов от морали к материи), но с другой стороны, подарило свободу, которая, признаться, никогда не была свойственна человеку.

То, какой образ жизни мы видим сейчас по всей земле, явление беспрецедентное: особенно впечатляют Интернет (свободное распространение информации), сексуальная свобода (гораздо более полная, чем в древнем Риме или Вавилоне), свобода самовыражения (искусство различных форм и содержаний) и свобода передвижения по всей земле (самолеты).

Герману Гессе выпало жить в период смены эпох – во время перехода от бюргерства и викторианства в Европе к горделивой идее избранности, которая та и не оправдала себя (фашизм) и падению империализма (Франция, Великобритания и Северная Европа). Новые идеалы еще не были достаточно сформированы, а старые – изжили себя. Герман Гессе словно медиум поймал нечто, что просто витало в воздухе – дух свободы от противоречий, дух возрождения духовности Земли, дух не-разделения добра и зла.

Об этом повесть «Дамиан». Совершенно неожиданный сюжет развития немецкого мальчика, пойманного в сети «добра», выраженного в стандартном укладе жизни бюргеров. Как будто сам собой, он становится кем-то, кто значительно превосходит по уровню развития свое окружение. Он напрямую общается с богом, который так далек по своей сущности от племенного божества иудеев, которое дикие в свое время европейцы поставили во главе своего урезанного пантеона.

Бог Дамиана – древний бог александрийских гностиков с головой петуха и хвостом змеи. Он – архонт, создатель вселенной (что в монотеистических религиях зачастую делает его автоматически «благим»), но с другой стороны, он же объединяет в себе и зло – ведь наша вселенная далеко не однозначно блага. Некоторое в особенности, личностное «зло» содержится уже в самих законах природы, и всякий, кто размышлял о них достаточно долго, придет к тому же выводу. Природа создала таких замечательных существ, как зайца и волка, но вместе они не могут ужиться, так как в волке с самого начала заложена программа – съесть зайца.

Так или иначе, это понимание двойственности божества, идея невытеснения, оказывается чрезвычайно продуктивной, как для главного героя «Дамиана» Эмиля Синклера, так и для самого Гессе, который уже после «Дамиана» пишет свои главные шедевры – «Степной волк» и «Сидхартха».

Как известно, Гессе проходил сеансы аналитической психологии у ученика Юнга, Йозефа Ленга, и наверняка был знаком с юнговским Абраксасом – божеством, с которым Юнг не раз входил в контакт. Однако то, как Гессе переложил на художественное повествование явление Абраксаса в Западной Германии в отдельно взятом провинциальном городке, где его в принципе, не могло существовать, доказывает личное знакомство Гессе с этим божеством. Возможность же такого знакомства свидетельствует в свою очередь, в пользу универсальности символа.

Абраксас, как впрочем, и Яхве – это не только некие местные племенные божества, но и принципы, заложенные в самом человеке и в структуре мира. Абрасакс выражает принцип амбивалентности. То, как Эмиль Синклер, герой книги Дамиан, эволюционирует на протяжении повествования, показывает насколько целителен может быть этот символ для разорванного на пронзительные противоположности европейского сознания, хватающегося за соломинку в своем рушащемся карточном доме «европейской цивилизации».
Степной волк – литературный портрет нового человека

Степной волк - от homo vetus к homo novus

Ни один исследователь жизни Гессе не будет спорить с тем, что «Степной волк» - автобиографическое произведение. Одинокий, замкнутый и потерявший нить бытия немец-интеллигент, живущий в неплохих условиях, но совершенно не понимающий своего предназначения, сталкивается с иным, с бессознательным, с магическим театром своей души, где он может быть, пусть не режиссером, но центральной фигурой, а не выброшенным на противоположный берег жизни потерянным человеком.

Проходя сеансы юнганской психологии, Герман Гессе часто сталкивался с образами своих внутренних субличностей, архетипов. Он познал целительную силу Анимы, которая могла подарить ему чувственную и эмоциональную усладу. Он познакомился с внутренним геем-наркоманом – Тенью – полной противоположностью грустному асексуальному философу. Он увидел, что в бессознательном происходят процессы далекие от логического обоснования, с помощью которого Гессе привык подходить к любому вопросу.
Познав все это, Герман Гессе прекрасно изложил свое понимание человеческой природы в книге «Степной волк», и Европа вздрогнула! Она получила не только свой собственный портрет, но, что особенно важно, необходимые краски и оттенки, чтобы изменить себя навсегда. Разумеется, не только Герман Гессе сыграл свою роль в этом изменении, но он был, без сомнения, одной из ключевых фигур того времени, и его влияние не ограничивается 20 веком – все больше молодых людей по всему миру читают его произведения и проникают в самые тайные уголки своей души и разума, навсегда меняя себя и свою судьбу.

Игра в бисер – утопия или будущее планеты?

Все литературные достижения Германа Гессе были бы не полны без его последней и самой удивительной книги – «Игра в бисер». Без сомнения, книга «Игра в бисер» - утопия, коих немало породил инфантильный 20 век, где так много мечтали о светлом будущем. Но утопия Гессе отнюдь не политическая и не экономическая. Она социальная и интеллектуальная. Герман Гессе мечтает об обществе, которое готово было бы оплачивать размышления гениев, которые занимались бы не поучением материальных благ для этого самого общества, а чем-то таким, что было бы в целом далеким от первичных интересов социума (выживания и безопасности), и касалось бы самых тонких интеллектуальных планов.

Собственно, это должен был быть следующий этап свободомыслия и либертарианства – возможность заниматься умственной игрой (даже не трудом). Мечта о сообществе, где вопросы материального выживания давно отошли на задний план, и люди, не лишившись при этом тела, физической красоты и способности к творчеству, имеют возможность уйти с головой в музыку, математику и астрономию.
Без сомнения, Гессе как автора «Игры в бисер» можно сравнить с такими мечтателями, как Олдос Хаксли и Тимоти Лири, а также Рей Бредберри и Джордж Оруэлл (последние трое, однако, скорее паникеры, чем мечтатели в полном смысле этого слова). Он пророк своего отечества, народ которого все реже нуждается в физическом труде, где все больше людей заменяют роботами и компьютерами. Большинство современных европейцев (в отличие от своих дедов и прадедов) живут жизнью вольных художников, и лишь недостаточный уровень гениальности держит их в тех же тисках, в которых был Герман Гессе во времена «Степного волка», но разум многих уже достаточно созрел и далеко ушел от душевных, человеческих и социальных проблем. Их мало, но они сильны. Они принесли вирус свободы, который уже не остановить.

ru.wikipedia.org

Биография

Гессе родился 2 июля 1877 года в городке Кальв в немецкой земле Баден-Вюртемберг. Будучи сыном христианских миссионеров, он в 1891 году начал изучать теологию в Маульбронне, но уже через год бросил это занятие, став сперва механиком, затем книготорговцем. В 1912 году Гессе эмигрировал в Швейцарию и в 1923 году получил швейцарское гражданство.

Литературную известность писатель приобрёл благодаря роману «Петер Каменцинд» (Peter Camenzind, 1904). Успех этого произведения позволил Гессе полностью посвятить себя литературе.

Начиная с Романа «Дамиан» Гессе оказывается под влиянием герметической традиции, и основной темой его творчества становится идея соединения противоположностей. В «Дамиане» он формулирует идею Бога по Имени Абраксас, который объединяет в себе добро и зло, при этом стоит по ту сторону противоположностей. Возможно уже тогда Гессе был знаком с «Семи наставлениями мертвым» Карла Юнга, тем более что достоверно известно, что Гессе проходил психоанализ у ученика К.Г. Юнга Йозефа Лэнга.

Результатом этого обучения стало написание двух эпохальных романов – «Сиддхартха» и «Степной волк». В первом из них действие происходит во времена Будды Гаутамы, где, проходя разные стадии жизни от крайнего аскетизма до гедонизма, Герой постигает единство всего и вся приходя к своей Самости.

«Степной волк» - книга с открытым концом, во многом является исповедью и описывает происходящее в душе самого Гессе во время Анализа Лэнга, как Магический театр. Несложно проследить метания самого Гессе - между миром духа и миром материи, а так же страха впасть в мещанство.

Во время духовной революции шестидесятых книги Гессе получили огромную популярность у молодёжи, восставшей против привычных границ иудео-христианской морали. Его книги стали духовным импульсом к массовому «паломничеству в страны востока» и обращению от суеты внешнего ко взгляду внутрь.

Писатель был трижды женат и воспитал троих сыновей.

Гессе скончался в Монтаньоле (сейчас - район города Лугано, Швейцария) 9 августа 1962 года во сне от кровоизлияния в мозг.

Произведения

Петер Каменцинд (нем. Peter Camenzind, 1904)
Франциск Асизский (нем. Franz von Assisi, 1904)
Под колесом (нем. Unterm Rad, 1906)
Гертруда (нем. Gertrud, 1910)
Росхальда (нем. Ro?halde, 1912-1913)
Кнульп (нем. Knulp, 1915)
Демиан (нем. Demian, 1919)
Клейн и Вагнер, (нем. Klein und Wagner, 1919)
Последнее лето Клингзора (нем. Klingsors letzter Sommer, 1919-1920)
Сиддхартха (нем. Siddhartha, 1922)
Степной волк (нем. Der Steppenwolf, 1927)
Нарцисс и Гольдмунд (нем. Narziss und Goldmund, 1930)
Паломничество в Страну Востока (нем. Die Morgenlandfahrt, 1932)
Игра в бисер (нем. Das Glasperlenspiel, 1943)

Сборники стихов

Стихотворения (нем. Gedichte, 1922)
Утешение ночи (нем. Trost der Nacht, 1929).

Биография

Герман Гессе – выдающийся немецкий романист, публицист, критик, поэт, художник, лауреат Нобелевской премии, которую он получил за вклад в мировую литературу, лауреат и многих других премий.

Герман Гессе человек, который считал, что «…быть человеком – это значит страдать от неизлечимой двойственности, это значит разрываться между добром и злом… », и идея эта проходит красной нитью во всех его произведениях. Герману Гессе три года

Родился Герман Гессе в семье немецких миссионеров-пиетистов 2 июля 1877 года в городе Кальве, в Вюртемберге.

Отец Иоганнес Гессе был евангелическим священником, занимался изданием богословской литературы, преподаванием.

Мать – Мария Гессе, была филологом и миссионером, долгие годы жила в Индии, и вышла замуж за отца Гессе, будучи уже вдовой.

Семья была набожной, в доме царил дух христианства, послушания.

Большое влияние на формирование взглядов юного Гессе оказал его дед по материнской линии Герман Гундерт, филолог-востоковед, известный ученый лингвист, автор грамматики дравидийского языка малаялам, более четверти века проживший в Индии.

Родители хотели видеть сына теологом и отдают его в латинскую школу в Гёппингене, а затем и в семинарию при монастыре Маульбронн, учеба в которой доводит его практически до самоубийства, и так как он не видит смысла в этом учении, он сбегает.

Пройдя курс лечения при психиатрической клинике, он сдает экзамены за предпоследний курс гимназии в городе Канштатта и начинает работать сначала у книготорговца в лавке, а вскоре помощником у отца.

Герман Гессе работает учеником в механической мастерской башенных часов, в книжном магазине и все это время запоем читает, проглатывая книги немецких романтиков и классиков одну за другой.

В 1899 году делает первые попытки публикаций своих стихов, рассказов, рецензий, статей.

В 1901 году вышел его первый роман «Посмертные сочинения и стихи Германа Лаушера», но литературный успех все же был от его романа, изданного три года спустя, «Петер Каменцид».

В 1902 году Герман Гессе отправляется в путешествие по Италии, прожив некоторое время в Венеции, Флоренции, Генуе.

После смерти матери в 1903 году, публикует свою повесть «Под колесами» и сборник стихов «Стихи».

Купив загородный дом, Герман Гессе женился на Марии Бернуйи и живет там на свои литературные доходы, у них появилось трое детей.

Гессе знакомится со многими людьми от искусства, писателями, художниками, музыкантами, журналистами, полностью посвящает себя литературе, пишет для газет и журналов.

В 1911 году со своим другом уезжает в путешествие по Индии, заезжает в Малазию, Сингапур, Цейлон, Суматру, откуда возвращается полностью разочарованным и больным, не найдя и в этих райских местах счастливых людей.

Как человек тонко чувствующий и переживающий все происходящее вокруг него, будучи по своей сути еще и идеалистом, он не мог равнодушно относиться к любым проявлениям с его точки рения несправедливости, жестокости, насилия.

В 1914 году Герман Гессе просится на фронт, получает отказ, и тогда начинает свою работу в Комитете помощи военнопленным, учреждает издательство, чтобы снабжать немецких пленных литературой.

Публикация антимиллитаристких статей, с критикой правящих слоев общества, воззвания в журналах Австрии и Швейцарии все это результат его жизненной позиции.

Несчастья обрушиваются на Германа Гессе одно за другим, психическая болезнь жены, болезнь сына, смерть отца, тяготы войны приводят писателя к нервному срыву.

Он проходит курс психоанализа у ученика Юнга, итогом этого общения стали романы «Демиан» и «Сидхартха», сникавшие огромную популярность у немецкой молодежи, так как первый точно отражал настроения людей послевоенного времени. В «Димиане» Гессе пытается нарисовать образ Бога вмещающего в себя и добро и зло, и юношу, сталкивающегося с противоречиями своей двойственной природы.

Герман Гессе разводится с женой и пытается начать новую жизнь, полную самопознания.

Следующий эпохальный роман «Степной волк» произведение о немолодом интеллигенте и о его духовных поисках своей цельности, смысла жизни.

В 1931 году Герман Гессе женится в третий раз на Нинон Долбин, и публикует свой утопический роман «Игра в бисер», продемонстрировавший в этом произведении «все классические идеалы гуманизма», а также и свои метания между миром духа и миром материи. Роман всколыхнул общественность, привлек внимание критики и философов, а также внимание миллионов читателей.

Герман Гессе купив домик в Швейцарии, где и живет до конца своих дней в тишине и покое до 85 лет, изредка радуя почитателей своего таланта небольшими эссе и рецензиями.

Творчество писателя высоко ценилось такими известными классиками, как Манн, Жид, Элиот, его произведения переведены на многие языки мира, Германа Гессе считают крупнейшим писателем XX века, его книги интересны для многих поколений людей, ищущих, познающих себя и свою природу.

ПУТЬ ГЕРМАНА ГЕССЕ

С. С. Аверинцев

(Гессе Г. Избранное. - М., 1977)

Писательская судьба Германа Гессе (1877-1962) необычна. Она была необычной при его жизни и осталась необычной после его смерти.

В самом деле, каким его видели поколения читателей?

Сначала все было просто. После того, как в 1904 году вышел роман двадцатишестилетнего автора «Петер Каменцинд», около пятнадцати лет не предвиделось причин сомневаться, кто такой Гессе: симпатичный и высокоодаренный, но ограниченный эпигон романтизма и натурализма, неторопливый изобразитель провинциального быта в душевных переживаний самоуглубленного мечтателя, который ведет с этим бытом свою тяжбу и все-таки мыслим лишь на его основе. Что называется, «Heimatdichtung», старонемецкий провинциализм как тема и одновременно как способ подходить к теме. Казалось, вот так он и будет из десятилетия в десятилетие писать роман за романом - может быть, все лучше, все тоньше, но едва ли по-иному...

Однако уже в 1914 году нашлись глаза, которые увидели другое. Известный писатель и публицист левого направления Курт Тухольский писал тогда о его новом романе: «Если бы на титульном листе не стояло имя Гессе, мы не знали бы, что книгу написал он. Это уже не наш дорогой, почтенный старый Гессе; это кто-то иной. Куколка лежит в коконе, и никто не скажет наперед, какой окажется бабочка». Со временем стало ясно для всех: прежний писатель словно умер, и родился другой, поначалу неопытный, почти косноязычный. Книга «Демиан» (1919) - смутное и страстное свидетельство о становлении нового типа человека - недаром вышла под псевдонимом, недаром была принята читателями за исповедь молодого гения, сумевшего выразить чувства своих сверстников, непонятные людям старшего поколения. Как странно было узнать, что эту поистине юношескую книгу написал сорокалетний, давно сложившийся романист! Прошло еще десять лет, и критик писал о нем: «Он на самом деле моложе, чем поколение тех, кому сейчас по двадцать лет. Бывший провинциальный идиллик Гессе становится чутким провозвестником и осмыслителем всеевропейского кризиса.

Что думают о нем читатели в конце 30-х - начале 40-х годов? По правде говоря, у него почти не остается читателей. Еще до 1933 года поклонники его ранних романов в письмах к нему наперебой отрекаются от него и спешат сообщить ему, что он перестал быть «истинно немецким» писателем, поддался «неврастеническим» настроениям, «интернационализировался» и предал «священные сады германского идеализма, германской веры и германской верности». В годы гитлеризма швейцарское гражданство обеспечило писателю личную безопасность, но контакт с немецким читателем был оборван. Нацистские критики то вежливо, то грубо отправляют его в небытие. Гессе пишет почти «ни для кого», почти «для себя». Философский роман «Игра в бисер» был издан в нейтральном Цюрихе в 1943 году и должен был казаться ненужным, как ювелирное чудо среди окопов. Его узнали и полюбили немногие; среди этих немногих был, в частности, Томас Манн.

Не прошло и трех лет, как все перевернулось. «Ненужная» книга оказывается нужнейшим духовным ориентиром для целых поколений, отыскивающих возврат к утерянным ценностям. Ее автор, удостоенный Гетевской премии города Франкфурта и затем Нобелевской премии, воспринимается как живой классик немецкой литературы. В конце 40-х годов имя Гессе - предмет почитания, более того, объект сентиментального культа, неизбежно создающего свои обессмысливающие штампы. Гессе прославляют как благостного и мудрого певца «любви к человеку», «любви к природе», «любви к богу».

Произошла смена поколений, и все снова перевернулось. Досадно маячившая фигура респектабельного классика и моралиста стала действовать западногерманским критикам на нервы (самого Гессе к этому времени уже не было в живых). «Ведь согласились же мы, - замечает влиятельный критик в 1972 году, через десять лет после его смерти, - что Гессе, собственно, был ошибкой, что хотя его много читали и почитали, однако, по сути дела, Нобелевская премия, если иметь в виду не политику, а литературу, была для нас скорее неприятностью. Развлекательный беллетрист, моралист, учитель жизни - куда ни шло! Но из «высокой» литературы он сам катапультировал себя, потому что был уж чересчур прост». Отметим иронию судьбы: когда «Игра в бисер» стала широко известна, она воспринималась скорее как образец трудной и загадочной «интеллектуальной» литературы, но критерии «высоколобости» так стремительно изменились, что Гессе был отброшен носком ботинка в яму для китча . Отныне он «чересчур прост».

Все как будто решилось, властители дум западногерманской интеллектуальной молодежи пришли к ненарушаемому согласию: Гессе устарел, Гессе мертв, Гессе больше нет. Но все снова переворачивается - на этот раз вдали от Германии. Все привыкли думать, что Гессе - специфически немецкий или, по крайней мере, специфически европейский писатель; так он сам понимал свое место в литературе, так смотрели на него его друзья, а впрочем, и его недруги, корившие его за провинциальную отсталость. Правда, интерес к его творчеству заметен в Японии и в Индии; дорогая писателю Азия ответила любовью на любовь. Уже в 50-е годы появилось четыре (!) различных перевода «Игры в бисер» на японский язык. Но Америка! В год смерти писателя «Нью-Йорк таймс» отмечала, что романы Гессе для американского читателя «в целом недоступны». И вдруг колесо Фортуны сделало поворот. Происходят события, которые, как всегда, любой критик без труда разъяснит задним числом, но которые в первый момент были неожиданными до оторопи: Гессе - самый «читаемый» европейский писатель в США! Американский книжный рынок поглощает миллионные тиражи его книг! Бытовая деталь: молодые бунтари в своих «коммунах» из рук в руки передают одну затрепанную, замусоленную, до дыр зачитанную книгу - это перевод «Сиддхарты», или «Степного волка», или той же «Игры в бисер». Пусть западногерманский литературно-критический ареопаг авторитетно постановил, что Гессе ничего не может сказать человеку индустриальной эпохи, - бесцеремонная молодежь самой индустриальной страны мира игнорирует этот приговор и тянется к «архаизаторским» сочинениям запоздалого романтика Гессе, как к слову своего современника и товарища. Такой сюрприз нельзя не найти примечательным. Разумеется, дело и на сей раз не обходится без изрядной дозы бессмыслицы. Новый культ Гессе куда крикливее старого, он развивается в атмосфере рекламного бума и модной истерии. Сообразительные владельцы дают своим кафе имена гессевских романов, так что, например, жители Нью-Йорка могут перекусить в «Игре в бисер». Сенсационный поп-ансамбль называется «Степной волк» и выступает в костюмах персонажей этого романа. Однако, судя по всему, интерес американской молодежи к Гессе включает в себя и более серьезные аспекты. У писателя учатся не только мечтательной интровертивности - углублению в себя, - основательно вульгаризирующейся в умах среднего американца, но прежде всего двум вещам: ненависти к практицизму и ненависти к насилию. В годы борьбы против войны во Вьетнаме Гессе был хорошим союзником.

Что касается западногерманских критиков, они могли, конечно, утешаться ссылкой на дурной вкус американского читателя. Однако время от времени тот или иной критик оповещает публику, что перечитал «Игру в бисер» или другой роман Гессе и наряду с архаизаторством, стилизаторством и просроченной романтикой, к своему изумлению, нашел в книге толк. Даже социологические представления Гессе были, оказывается, не столь уж бессмысленными! Колесо Фортуны продолжает вертеться, и никто не скажет, когда оно станет неподвижно. Сегодня, по прошествии столетия со дня рождения и через пятнадцать лет после смерти, Гессе продолжает вызывать безоговорочный восторг и столь же безоговорочное отрицание. Его имя остается спорным.

Еще раз оглянемся на отражения лица Гессе в чужих глазах. Тихий идиллик 900-х годов и неистовый отверженец буржуазного благополучия в период между двумя мировыми войнами; престарелый мудрец и учитель жизни, в котором иные поспешили увидеть духовного банкрота; старомодный мастер «хорошо темперированной» немецкой прозы и кумир длинноволосых юношей Америки, - как, спрашивается, собрать столь различные обличил в единый образ? Кто был этот Гессе на самом деле? Какая судьба гнала его от одной метаморфозы к другой?

Герман Гессе родился 2 июля 1877 года в маленьком южногерманском городе Кальве. Это настоящий городок из сказки - с игрушечными старинными домами, с крутыми двускатными кровлями, со средневековым мостом, отражающимся в водах речки Нагольд.

Кальв лежит в Швабии - области Германии, особенно долго удерживавшей черты патриархального быта, обойденной политическим и экономическим развитием, но давшей миру таких дерзновенных мыслителей, как Кеплер, Гегель и Шеллинг, таких самоуглубленных и чистых поэтов, как Гёльдерлин и Мёрике.

Швабская история выработала особый тип человека - тихого упрямца, чудака и оригинала, погруженного в свои мысли, своеобычного и несговорчивого. Швабия пережила в XVIII веке расцвет пиетизма - мистического движения, причудливо сочетавшего культуру самоанализа, оригинальные замыслы и прозрения, отголоски народного еретичества в духе Якоба Бёмв и протест против черствой лютеранской ортодоксии - с самой трагикомической сектантской узостью. Бенгель, Этингер, Цинцендорф, все эти глубокомысленные фантазеры, самобытные искатели истины, правдолюбцы и однодумы - колоритные персонажи швабской старины, и писатель всю жизнь сохранял к ним верную любовь; сквозь его книги проходит воспоминание о них - от фигуры мудрого сапожника мастера Флайга из повести «Под колесом» до отдельных мотивов, появляющихся в «Игре в бисер» и господствующих в неоконченном «Четвертом жизнеописании Иозефа Кнехта».

Атмосфера родительского дома была под стать этим швабским традициям. И отец и мать Германа Гессе с юности избрали путь миссионеров, готовились к проповедническим трудам в Индии, по причине недостатка физической выносливости принуждены были вернуться в Европу, однако продолжали жить интересами миссии. Это были старомодные, ограниченные, но чистые и убежденные люди; их сын мог со временем разочароваться в их идеале, но не в их преданности идеалу, которую называл самым важным переживанием своего детства, и потому самоуверенный мир буржуазного практицизма всю жизнь оставался для него непонятным и нереальным. Детские годы Германа Гессе прошли в другом мире. «Это был мир немецкой и протестантской чеканки, - вспоминал он впоследствии, - но открытый для всемирных контактов и перспектив, и это был целый, единый в себе, неповрежденный, здоровый мир, мир без провалов и призрачных завес, гуманный и христианский мир, в котором лес и ручей, косуля и лисица, сосед и тетки составляли столь же необходимую и органическую часть, как рождество и пасха, латынь и греческий, как Гете, Матиас Клаудиус и Эйхендорф».

Таков был мир, уютный, как отчий дом, из которого Гессе ушел, подобно блудному сыну притчи, куда силился вернуться и откуда снова и снова уходил, пока не стало совершенно ясно, что этого потерянного рая больше не существует.

Отрочество и юность будущего писателя были наполнены острой внутренней тревогой, принимавшей подчас судорожные, болезненные формы. Можно вспомнить слова Александра Блока о поколениях, переживших мужание накануне прихода XX века: «...в каждом отпрыске зреет и отлагается нечто новое и нечто более острое, ценою бесконечных потерь, личных трагедий, жизненных неудач, падений и т. д.; ценою, наконец, потери тех бесконечно высоких свойств, которые в свое время сияли, как лучшие алмазы в человеческой короне (как, например, свойства гуманные, добродетели, безупречная честность, высокая нравственность и проч.)». Подросток Герман Гессе утратил веру своих родителей и отвечал неистовым упрямством на кроткое упрямство, с которым они навязывали ему свои заповеди, восторженно мучился и горестно наслаждался своей непонятостью, своим одиночеством и «окаянством». (Заметим, что не только тогда, но и в зрелые годы, в пятидесятилетнем возрасте «ребра и беса», Гессе курьезным образом сохранил нечто от представлений мальчика из благочестивой семьи, - представлений, позволяющих человеку, засидевшемуся в кабачке, предпринявшему эскападу в ресторан или танцевавшему с незнакомой женщиной, не без гордости ощутить себя избранником Князя Тьмы; читатель не раз почувствует это даже в умном романе «Степной волк»). Навязчивые видения убийства и самоубийства, выплывающие в том же «Степном волке», в книге «Кризис» и особенно в «Клейне и Вагнере», восходят к тем же годам. Первая душевная буря разразилась в старинных стенах готического аббатства Маульбронн, где со времен Реформации размещается протестантская семинария, видевшая среди своих питомцев еще юного Гёльдерлина (альбомы по истории немецкого искусства часто дают фотографии маульброннской надкладезной капеллы, где под стрельчатыми сводами, возведенными в середине XIV в., плещутся родниковые струи, перетекая из одной чаши в другую). Эстетически притягательный образ средневековой обители, воспитанники которой среди благородных старых камней из поколения в поколение занимаются культивированием своего духа, оказал неизгладимое воздействие на фантазию четырнадцатилетнего Гессе; художественно преобразованные воспоминания о Маульбронне можно проследить вплоть до поздних романов - «Нарцисса и Гольдмунда» и «Игры в бисер». Подросток поначалу с увлечением учился древнегреческому и древнееврейскому, выступал с декламациями, музицировал, но оказался непригодным к роли послушного семинариста; в один прекрасный день он неожиданно для самого себя бежал «в никуда», ночевал морозной ночью в стогу сена, как бездомный бродяга, затем несколько мучительных лет, к ужасу родителей, обнаруживал полную неспособность к социальной адаптации, навлекал на себя подозрение в психической неполноценности, отказывался принять какой бы то ни было готовый и предначертанный жизненный путь, нигде не учился, хотя прилежно занимался широким литературным и философским самообразованием по собственному плану. Чтобы как-то зарабатывать на жизнь, он пошел в обучение на фабрику башенных часов, затем некоторое время практиковался в антикварной и книжной лавках в Тюбингене и Базеле. Между тем в печати появляются его статьи и рецензии, затем первые книги: сборник стихов «Романтические песни» (1899), сборник лирической прозы «Час после полуночи» (1899), «Посмертно изданные записи и стихотворения Германа Лаушера» (1901), «Стихотворения» (1902). Начиная с повести «Петер Каменцинд» (1904), Гессе становится постоянным автором знаменитого издательства С. Фишера, что само по себе означало успех. Вчерашний неприкаянный неудачник видит себя признанным, респектабельным, обеспеченным писателем. В том же 1904 году он женится и во исполнение давней руссоистско-толстовской мечты оставляет все города на свете ради деревни Гайенхофен на берегу Боденского озера. Поначалу он снимает крестьянский дом, затем - о, торжество вчерашнего бродяги! - строит свой дом. Свой дом, своя жизнь, им самим определенная: немного сельского труда и тихая умственная работа. Один за другим рождаются сыновья, одна за другой выходят книги, заранее ожидаемые читателями. Кажется, что между этим беспокойным Германом Гессе и действительностью заключен мир. Надолго ли?

Период, предшествовавший «Петеру Каменцинду», может рассматриваться как предыстория творчества Гессе. Писатель начинал под знаком неоромантического эстетизма «конца века». Его первые этюды в стихах и в прозе редко идут дальше фиксации беглых психологических состояний и настроений индивида, несколько но в меру занятого собой. Только в фиктивном дневнике Германа Лаушера Гессе подчас поднимается до исповедальной беспощадности самоанализа, столь характерной для его зрелых произведений.

Что, однако, было достигнуто писателем почти сразу, так это безупречное чувство прозаического ритма, музыкальная прозрачность синтаксиса, ненавязчивость аллитераций и ассонансов, естественное благородство «словесного жеста». Таковы неотчуждаемые черты прозы Гессе. В этой связи скажем наперед несколько слов об устойчивом отношении его поэзии к его прозе. Стихам Гессе предстояло становиться все лучше, так что наиболее совершенные стихи были им написаны в старости, но в существе своем его поэзия всегда жила силой его прозы, служа лишь более откровенному и очевидному выявлению и так присущих ей, прозе, свойств лиризма и ритмичности. У Гессе поэзия накоротке с прозой, как это обычно для писателей второй половины XIX века, например, для швейцарца Конрада Фердинанда Мейера, но совсем не характерно для поэтов XX века. Можно утверждать, что стихам Гессе недостает исключительно поэтической, мыслимой только в стихах «магии слова», недостает «безусловности», «абсолютности» в отношении к слову; это как бы все та же проза, только возведенная в новую степень своего высокого качества.

Повесть «Петер Каменцинд» - для раннего Гессе важный шаг вперед уже потому, что это повесть, сюжетное произведение, герой которого переживает свою жизнь, а не только переходит от настроения к настроению. Гессе впервые усваивает эпическую энергию своих образцов (прежде всего Готфрида Келлера), он твердой рукой прочеркивает контур биографии крестьянского сына Каменцинда, приходящего от любовных терзаний юности к спокойствию зрелости, от разочарования в суете городов к возврату в сельскую тишину, от эгоцентризма к опыту сострадательной любви, наконец, от мечтаний к терпкому, скорбному и здоровому ощущению реальности. Биография эта имеет одну черту, в той или иной мере присущую биографиям всех позднейших героев Гессе (и чем дальше, тем больше): она похожа на притчу, что отнюдь не случайно. Начиная с «Петера Каменцинда», писатель переходит от эстетства и самоцельного самовыражения к морально-философским поискам и к морально-философской проповеди. Положим, Гессе со временем далеко уйдет от духа толстовства, проглядывающего в его первой повести; но все его последующее творчество будет непосредственно, явно, откровенно ориентировано на вопрос о «самом главном», о смысле жизни (ибо изображение бессмыслицы жизни в «Степном волке» или в книге «Кризис» - не что иное, как попытка подойти к проблеме «от противного», и гессевский «имморализм» 20-х годов - составная часть его морализма). Можно восхищаться последовательностью, с которой Гессе подчинял свое вдохновение высоким гуманистическим целям, можно, пожалуй, подосадовать на нескромность его проповедничества и дилетантизм его философствования, но Гессе был таким, и никакая сила на свете не могла бы сделать его иным. В поздний период творчества писатель не раз готов был отчаяться в своем литературном мастерстве и пути, но он никогда не отчаивался в своей человеческой обязанности - упорно, не смущаясь неудачами, искать утраченную целостность духовной жизни и рассказывать о результатах поисков на пользу всем ищущим. Чего в его проповеди почти нет, так это доктринерства, и вопросы в ней преобладают над готовыми ответами.

Следующая повесть Гессе - «Под колесом» (1906); это попытка рассчитаться с кошмаром юношеских лет - школьной системой кайзеровской Германии, попытка подойти к проблеме педагогики с позиций «адвоката личности», как назовет себя писатель много лет спустя. Герой повести - одаренный и хрупкий мальчик Ганс Гибенрат, который во исполнение воли своего отца, грубого и бессердечного филистера, вкладывает свою впечатлительную душу в пустую погоню за школьными успехами, в истерию экзаменов и призрачные триумфы хороших отметок, пока не надламывается от этой противоестественной жизни. Отец принужден забрать его из школы и отдать в подмастерья; выход из честолюбивой суеты и приобщение к народной жизни поначалу действуют на него благотворно, однако нервный надрыв, превращающий первое пробуждение эмоций влюбленности в безысходную катастрофу, и панический страх перед перспективой «отстать», «опуститься» и «угодить под колесо» зашли непоправимо далеко. То ли самоубийство, то ли приступ физической слабости - автор оставляет это неясным - приводят к концу, и темная вода речки уносит хрупкое тело Ганса Гибенрата (герои Гессе обычно находят смерть в водной стихии, как Клейн, как Иозеф Кнехт). Если добавить, что школа, составляющая место действия повести, - Маульброннская семинария, то автобиографичность повести будет совсем очевидной. Конечно, ее нельзя преувеличивать: родители Гессе представляли полную противоположность Гибенрату-отцу, да и сам Гессе в юности был мало похож на кроткого и безответного Ганса (в повести есть еще один персонаж - бунтующий юный поэт, недаром несущий в своем имени «Герман Гейльнер» инициалы Германа Гессе). В этой связи заметим, что главный и самый реальный конфликт юности писателя - выпадение из круга домашней религиозности - никогда не становится в его рассказах, повестях и романах предметом непосредственного изображения: были вещи, которых он не мог касаться даже через десятки лет. Лучшее в повести - великолепные картины народного быта и образцы народной речи, предвосхищающие «Кнульпа». Ее слабость - несколько сентиментальное отношение к герою; в ее атмосфере есть нечто от умонастроения «непонятого» юноши, растравляющего себе сердце мечтами о том, как он умрет и как его тогда все будут жалеть.

Налет сентиментальности не чужд и роману «Гертруда» (1910), отмеченному влиянием прозы Штифтера и других элегических новеллистов XIX века (не без воздействия Тургенева). В центре романа стоит образ композитора Куна, сосредоточенного меланхолика, чья физическая ущербность лишь подчеркивает и делает наглядной дистанцию между ним и миром. С грустным раздумьем подводит он итог своей жизни, предстающей перед ним как цепь отказов от счастья и равноправного места среди людей. Еще отчетливее, чем в повести «Под колесом», выявляется прием, характерный для всего творчества Гессе: набор автопортретных черт распределен между парой контрастирующих персонажей, так что духовный автопортрет писателя получает реализацию именно в диалектике их контраста, спора, противостояния. Рядом с Куном поставлен певец Муот - дерзкий, чувственный, страстный человек, умеющий добиться своего, но неизлечимо отравленный внутренней тревогой. Куна и Муота объединяет главное: оба они - люди искусства, как их представляет себе романтическое мышление, то есть глубоко одинокие люди. Именно их одиночество делает их пригодными для перенесения на них конфликтов и проблем самого автора. Если Куну Гессе доверяет свою самоуглубленность, свою тягу к аскезе, свою надежду на прояснение жизненного трагизма усилием духа, дающим силу слабому, то Муот воплощает также присущее Гессе начало бунтарства, бурного внутреннего разлада. От каждого из них путь ведет к длинному ряду персонажей из более поздних книг: от Куна - к Сиддхарте, Нарциссу, Иозефу Кнехту, от Муота - к Гарри Галлеру, Гольдмунду, Плинио Дезиньори.

В начале 10-х годов Гессе переживает первые приступы разочарования в своей жизни, в гайенхофенской идиллии, в попытках заключить перемирие с общественными нормами, в семье и писательстве. Ему кажется, что он изменил своей судьбе бродяги и странника, построив дом, основав семью, скрывая от самого себя бездны и провалы, но также особые возможности гармонии, присущие именно его жизни - только ей и никакой другой. «Блажен обладающий и оседлый, блажен верный, блажен добродетельный! - писал он тогда. - Я могу его любить, могу его почитать, могу ему завидовать. Но я погубил полжизни на усилия подражать его добродетели. Я тщился быть тем, что я не есмь». Внутренняя тревога гонит Гессе, убежденного домоседа и провинциала, чрезвычайно неохотно покидавшего родные швабско-швейцарские края, в далекое путешествие (1911 г.): его глаза видят пальмы Цейлона, девственные леса Суматры, суету малайских городов, его впечатлительное воображение запасается на всю жизнь картинами восточной природы, жизни и духовности, но владеющее им беспокойство не избыто. Сомнения Гессе в праве художника на семейное счастье и домашнее благополучие выразились в его последнем довоенном романе («Росхальде», 1914). Затем личные горести и неустройства оказались решительно отодвинуты на задний план, хотя и обострены, как бы подтверждены в своем зловещем смысле великой бедой народов - мировой войной.

Снова повторилось в стократно усиленном виде переживание отрочества и юности писателя: целый мир, уютный, любимый и почитаемый мир европейской цивилизации, традиционной морали, никем не оспариваемого идеала человечества и столь же бесспорного культа отечества, - весь этот мир оказался иллюзорным. Довоенный уют был мертв, Европа дичала. Уважаемые профессоры, литераторы, пасторы Германии встретили войну с восторгом, как желанное обновление. Такие писатели, как Герхарт Гауптман, такие ученые, как Макс Планк, Эрнст Геккель, Вильгельм Оствальд, обратились к немецкому народу с «Заявлением 93-х», в котором утверждалось единство немецкой культуры и немецкого милитаризма. Даже Томас Манн на несколько лет поддался «хмелю судьбы». И вот Гессе, аполитичный мечтатель Гессе, оказывается один против всех, поначалу даже не замечая, что это произошло. 3 ноября 1914 года в газете «Нойе цюрхер цайтунг» появилась статья Гессе «О друзья, довольно этих звуков!» (заглавие - цитата, оно повторяет возглас, которым предварен финал Девятой симфонии Бетховена). Позиция, выраженная в этой статье, характерна для индивидуалистического гуманизма Гессе. Скорбя о войне, писатель протестует, собственно, не против войны, как таковой; против чего он протестует, и притом с редкой ясностью и чистотой нравственной эмоции, так это против лжи, сопутствующей войне. Ложь вызывает у него искреннее, непосредственное, импульсивное недоумение. Что, собственно, случилось? Разве вчера еще все не были согласны, что культура и этика независимы от злобы дня, что истина высоко поднята над раздорами и союзами государств, что «люди духа» служат сверхнациональному, всеевропейскому и всемирному делу? Гессе обращается не к политикам и генералам, но и не к массам, не к человеку с улицы, он обращается к профессиональным служителям культуры, обвиняя их в отступничестве, требуя неумолимой верности идеалу духовной свободы. Как они смеют поддаваться всеобщему гипнозу, ставить свою мысль в зависимость от политической конъюнктуры, отрекаться от заветов Гете и Гердера? Статью можно назвать наивной, она и впрямь наивна, но в ее наивности ее сила, прямота поставленного в ней вопроса: не готова ли немецкая культура изменить самой себе? Этот вопрос был задан почти за двадцать лет до прихода Гитлера к власти... Выступление Гессе привлекло, между прочим, сочувственное внимание Ромена Роллана и дало толчок к сближению обоих писателей, окончившемуся их многолетней дружбой. Еще одна статья, продолжавшая линию первой, навлекла на Гессе разнузданную травлю «патриотических кругов». Анонимный памфлет, перепечатанный в продолжение 1915 года двадцатью (!) немецкими газетами, именовал его «Рыцарем печального образа», «отщепенцем без отечества», «предателем народа и народности». «Старые друзья оповещали меня, - вспоминал Гессе впоследствии, - что они вскормили у своего сердца змею и что сердце это впредь бьется для кайзера и для нашей державы, но не для такого выродка, как я. Ругательные письма от неизвестных лиц поступали во множестве, и книготорговцы ставили меня в известность, что автор, имеющий столь предосудительные взгляды, для них не существует» («Краткое жизнеописание»). Гессе не был ни трибуном, ни левым политиком, он был замкнутым, старомодным человеком, привыкшим к традиционной лояльности, к респектабельной тишине вокруг своего имени, и газетные нападки означали для него необходимость мучительной ломки жизненных навыков. Между тем кольцо одиночества вокруг него смыкалось: в 1916 году умор его отец, в 1918 году сошла с ума его жена. Работа по организации снабжения военнопленных книгами, которую писатель вел в нейтральной Швейцарии, истощила его силы. Во время тяжелого нервного расстройства он впервые обратился к помощи психоанализа, что дало ему впечатления, далеко уводившие от идиллического консерватизма довоенных лет.

Жизнь была кончена, жизнь надо было начинать заново. Но перед этим надо было подвести итоги. Цикл рассказов о Кнульпе - это итог истекшего периода творчества Гессе. Символично, что он появился во время войны, в 1915 году. Его герой - бродяга, непутевый странник, овеянный меланхолической поэзией шубертовского «Зимнего пути» и мягким юмором старых народных песен, человек без дома и крова, без семьи и дела, сохраняющий в мире взрослых секрет вечного детства, «детского сумасбродства и детского смеха», упрямо отказывающийся занять свое место в благоразумном мире расчетливых хозяев. Замерзая в пути под хлопьями снегопада, он видит всю свою жизнь как на ладони, ощущает ее оправданной, а себя - прощенным, утешенным и свободным, беседует лицом к лицу с богом, и это вовсе не бог теологии, не бог церкви, который требует человека к ответу, это бог сказки, бог детской фантазии, детского сновидения. Кнульп задремывает последним сном, как в теплой, уютной колыбели. Бездомный вернулся домой.

Внешний облик рассказов о Кнульпе характеризуется той старомодной, если угодно, простоватой, но скорее симпатичной непритязательностью, исключающей натугу и напряжение, которая так свойственна раннему творчеству Гессе и которую почти невозможно отыскать в поздних его вещах. Однако внутренняя установка этих рассказов обнаруживает некую сложность, даже раздвоенность, состоящую в том, что автор одновременно как бы движется по направлению к своему герою, соединяя и даже отождествляя себя с ним в акте определенного жизненного выбора, но одновременно расстается и навсегда прощается с ним. За самоотождествлением стоит окончательный отказ от благодушно-тяжеловесной «бюргерской» стабильности, от дома и уюта, от принятия всерьез всякого рода однозначных прописей и приход к решимости бродяги принять свое отщепенство просто и без жалоб. Самоотождествление это заходит у Гесса довольно далеко: в одном из лирических стихотворений этого же времени он обращается к Кнульпу, как к своему товарищу и двойнику, мечтая о том, как они уснут, взявшись за руки и глядя на месяц, усмехающийся им, как их могильные кресты будут стоять рядом при дороге, под дождями и снегами... Но Гессе и уходит от Кнульпа, который видим читателю уже сквозь «магическую даль». Среди героев Гессе Кнульп - последний, кто еще сохранил народную скромность и веселость, даже нечто от патриархального смирения, и запас простодушной чистоты, не растраченный в самых беспутных странствиях. Персонаж одного из рассказов Бунина говорит о себе, что у него «душа не нонешнего века»; это мог бы сказать про свою душу и Кнульп. Другой гессевский бродяга, Гольдмунд, будет совершать свой путь среди внешней обстановки средневековья, но это не он, а простодушный Кнульп не порвал еще связь с тысячелетней традицией странников и вагантов, веселых нищих и бродячих скрипачей. Судьба писателя, однако, влекла его к изображению психологии интеллигента XX века, куда менее целомудренной, куда более патетичной и разорванной, чем душа Кнульпа, и былое простосердечие, ставшее духовным анахронизмом, должно было отойти для него самого и его читателей в область утешительных воспоминаний. Писатель не выбирает своих тем - темы выбирают его, подчас против его воли; Гессе никогда не чувствовала этого так отчетливо, как в смутный, переломный момент, когда Европа подошла к концу мировой войны, а он - к своему сорокалетию. Старая поговорка, на которую он с удовольствием ссылался, утверждает, что шваб набирается ума к сорока. Набраться ума в данном случае означало - родиться заново.

Опытный, известный поэт и романист превращается в новичка. В 1919 году выходит в свет его книга, и она словно бы и не принадлежит прежнему Гессе, что выражено чисто внешне отсутствием его имени на титульном листе. Книга обращается не к прежним читателям Гессе, не к его ровесникам, но через их голову - к молодежи; писатель говорит с юношами, прошедшими фронтовой ад, не в тоне старшего, он ощущает себя их товарищем, болеет их болезнями, пьянеет их безумием, надеется их надеждами. Книга кровно связана с кризисной ситуацией, возникшей после неслыханной войны, после падения кайзеровского режима и краха старой Германии. Ей присуща напряженная, даже взвинченная, экстатическая, если угодно, и впрямь юношеская интонация: в ней много неподдельной страсти и очень мало зрелости, мало опытности и уравновешенности. Эта книга - роман «Демиан», появившийся под псевдонимом «Эмиль Синклер» (для Гессе это имя было связано со святой для него памятью Гёльдерлина, самым верным другом которого был бунтарь Исаак Синклер). 6 июня 1919 года Т. Манн писал в одном письме: «У меня недавно было сильное впечатление литературного свойства - «Демиан, История одной молодости» Эмиля Синклера... Я был весьма потрясен и пытаюсь узнать что-нибудь об авторе, его возрасте и т. д. Если у Вас есть время, прочитайте роман! По-моему, это что-то совершенно необычайное...»

Роман действительно «необычаен». Говорить о нем очень трудно. Чисто литературно его едва ли можно назвать удачей: слог высокопарен, синтаксис нервозно-патетичен, восклицательным знакам отведена слишком большая роль, образы расплывчаты и абстрактны, характеры напоминают скорее персонажей сновидения, чем реальных людей из плоти и крови. Литература в романе до конца подчинена философии и поставлена ей на службу, но развиваемая в романе философия не приходит ни к каким ощутительным результатам, ни к каким ясным выводам; мало того, ни в одном произведении Гессе не содержится столько сомнительных, опасно двусмысленных или прямо абсурдных суждений. Чего стоит место, где таинственный сверхчеловек Демиан уговаривает Синклера не останавливаться перед убийством во имя самоосвобождения своевольной личности, или развиваемые Синклером и Писториусом фантазии в духе древних гностиков о «боге, который одновременно и бог и дьявол»! И все же книга, недаром взволновавшая опытного и чуть пресыщенного Т. Манна, - значительная книга. Она значительна своей яростной искренностью, своей пронзительной, безудержной откровенностью, своим трагическим напряжением. Ее тон задан словами, предпосланными ей вместо эпиграфа: «Я ведь не хотел ничего другого, кроме как воплотить то, что само рвалось из меня. Почему же это оказалось так трудно?» И чуть ниже, во введении: «Моя история не утешительная, она не сладостна и не гармонична, какими бывают вымышленные истории, она отдает бессмыслицей и смутой, безумием и сновидением, как жизнь всех людей, которые не хотят больше обманывать себя...» «Демиан» был необходимой ступенью на пути Гессе от пристойного эпигонства к современной проблематике. Без «Демиана» не было бы ни темных глубин «Степного волка», ни светлых и прозрачных глубин «Игры в бисер».

Писатель жил теперь совсем другой жизнью. Вместо прежних друзей - воинственно-старомодных писателей и националистов провинциальной складки вроде Эмиля Штрауса и Людвига Финка - у него появляются новые друзья, которые еще недавно удивили бы его самого. Один из его ближайших друзей - неистовый Гуго Балль, соединявший в себе яростного противника войны, дадаиста, с истовой серьезностью дразнившего буржуазную публику, и убежденного, но не вполне ортодоксального католика. (В 1927 г., в год смерти Балля, вышла написанная им книга о Гессе.)

Фантазер-психоаналитик Иозеф Ланг, ученик Карла Густава Юнга (изображенный в «Демиане» под именем Писториуса и в «Паломничестве в Страну Востока» под именем Лонгуса), совершает вместе с Гессе странствия по темным областям подсознания. В 1921 году Гессе становится на некоторое время пациентом самого Юнга, основателя целого направления в психоанализе, которое взяло у Фрейда оценку роли бессознательного, но отвергло фрейдовское сведение бессознательного к сексуальному.

Тень Юнга не раз ложится на книги Гессе, начиная с «Демиана». Писателю многое импонировало в психоанализе (например, призыв к беспощадно-пристальному всматриванию вовнутрь себя) и специально у Юнга (например, представление о душевной жизни как пульсации взаимодополняющих противоположностей или о древних мифологических символах как вечных духовных реальностях). Но Гессе и спорил с Юнгом. В письме к Юнгу от декабря 1934 года он протестует против юнговского отрицания «сублимации» (одухотворения инстинктов), которая была для психолога ложным идеалом, ориентирующим индивида на превратную реализацию своих пожеланий. В глазах же Гессе понятие сублимации несравненно шире фрейдовской проблематики и содержит в себе весь аскетический пафос культуры, творческой самодисциплины: без аскезы, без «возгонки» природы и ее претворения в духовность была бы немыслима, например, музыка Баха, и если психоаналитик берется возвратить художника к его непреобразованной стихийности, «я предпочел бы, чтобы не было никакого психоанализа, а взамен мы имели Баха». И все же занятия психоанализом сохраняли для Гессе свое значение - почти символическое значение порога, через который необходимо переступить, чтобы отрезать от себя свое старошвабское прошлое. Провинциальный уют сменен воздухом мировой литературы.

Рассказы «Клейн и Вагнер» и «Последнее лето Клингзора» (1920) продолжают линию «Демиана». «Клейн и Вагнер» - повествование о человеке, который ради того, чтобы стать как все, чтобы протиснуться в тесные рамки филистерского существования и прожить жизнь безупречного чиновника, отсек свои преступные возможности, но также и свои духовные порывы, обрубил себя и снизу и сверху, почему и стал поистине «Клейном» (по-немецки «маленьким»). Его приводит в ярость преступление какого-то школьного учителя Вагнера, который без видимых причин убил своих близких и после покончил с собой; Клейн прямо-таки трясется, проклиная этого злодея, ибо чувствует его в самом себе. Но Вагнер - это одновременно и композитор, чья музыка дарила Клейну в юности романтические восторги. Бредовая фантазия Клейна соединяет обоих Вагнеров в единый образ, символизирующий все нереализованные возможности Клейна, все жуткое или высокое, чем он мог бы стать и не стал. Насилие над душой мстит за себя безумием. Забытое внезапно возвращается к жизни, но нелепо, искаженно, становится под знак бессмыслицы. С казенными деньгами и фальшивым паспортом (почти ритуальный жест самоосквернения) Клейн бежит в Италию, бесцельно странствует, переживает беспричинные восторги и беспричинные ужасы, затем заболевает страхом, что в темном приступе убьет сошедшуюся с ним женщину, и спешит убить себя, чтобы не убить никого другого.

Этот рассказ хочется назвать пророческим: разве история гитлеризма - не история миллионов Клейнов, в желании возместить недостаток праздничности среди филистерской обыденщины польстившихся на мерзостный «праздник» безумия и преступления? Только у них не было чуткой совести героя Гессе, который все же сумел в последнюю минуту предпочесть свою гибель чужой. За это писатель дарит ему предсмертное просветление. Плавно клонясь с края лодки в воды озера, чтобы навсегда в них кануть, Клейн за несколько секунд успевает перечувствовать экстатическое восстановление цельности мира, которое указывает читателю возможность победы над бессмыслицей (и постольку соответствует теме «бессмертных» в «Степном волке»). Легко усмотреть, что победа эта есть специфически художническая победа: Клейн видит мировую цельность не так, как ее увидел бы человек действия или, скажем, человек строгой философской мысли, но так, как ее дано видеть художнику. Поэтому «Клейн и Вагнер» получает продолжение в «Последнем лете Клингзора», герой которого - снедаемый предчувствием смерти, опьяненный обостренным предсмертным ощущением жизни, воспринимающий свое творчество как пир во время чумы, живописец с чертами личности Ван Гога: в нем предсмертный восторг Клейна становится деянием, поступком, работой. Проза «Последнего лета Клингзора» в наибольшей степени приближается к нервному, гиперболическому стилю экспрессионистов.

Повесть «Сиддхарта» (1922) написана куда более ровно, стройно - «темперированно». Это предварительная попытка достичь проясненной гармонии, мудрого равновесия, изобразить просветление не как мгновенный экстаз на границе смерти, но как норму для жизни. В индийской легенде. Сиддхарта - имя Будды: Гессе превращает носителя этого имени в двойника и современника Будды, который даже встречается на своем пути с Буддой и восхищается подлинностью его духовного облика, однако отказывается принять буддизм как готовое учение, как догму, отделенную от личности своего создателя. После многих скитаний и разочарований Сиддхарта обретает душевный мир в скромном, неприметном служении людям и в созерцании всеединства природы. Мировые голоса, как шумы и всплески великой реки, сливаются для него наконец в стройную полифонию, слагаются в священное слово «ом» - символ целокупности. «Смотреть сквозь мир, истолковывать мир, презирать мир - пусть занимаются этим великие мудрецы. Я же ищу одного: иметь силу любить мир, не презирать его, не питать ненависти ни к нему, ни к себе, но смотреть и на него, и на себя, и на все сущее с любовью, с восхищением, с благоговением». Таков итог жизни Сиддхарты, и он близок к идеалу «благоговения перед жизнью», о котором говорил ровесник Гессе - Альберт Швейцер. Среди тревожного, обильного диссонансами творчества Гессе 20-х годов только «Сиддхарта» выглядит как предвестие той старческой мудрости, которая косым закатным лучом осветит писателя в последующие десятилетия. «Беспокойство, - писал о «Сиддхарте» Стефан Цвейг, - приходит здесь к некоему затишью; здесь словно достигнута ступень, с которой можно оглядеть весь мир. И все же чувствуется: это еще не последняя ступень».

Конечно, принципиальная установка на двузначность, на колеблющуюся открытость каждого высказывания сама может быть оценена двояко: ее символ - магнит о двух полюсах - это поистине палка о двух концах. Есть же случаи, когда от человека требуется, чтобы он сказал либо «да», либо «нет», а все, что сверх этого, «от лукавого»! Положим, перед лицом одной, но самой главной проблемы, на которой испытывались немцы его поколения, Гессе нашел в себе силы для полной недвусмысленности: духу войны и национальной злобы, стадному преклонению перед силой, технократически-полицейским попыткам превратить человека в предмет манипулирования и прежде всего гитлеризму он ответил простым и ясным «нет», из которого никакая лжедиалектика не может сделать «да». Однако в других случаях на него можно бы и посетовать за тонкую уклончивость, за растворение окончательного выбора в полифонии противоборствующих голосов, за готовность навсегда остаться человеком с двоящимися мыслями. И все же в принципе биполярности было для Гессе много здорового и освобождающего. Мы видим в панораме его курортных замет, как человек стремится выйти из круга своего эгоцентризма, поняв, что этот круг - порочный круг отчаяния, как романтик, не переставая быть романтиком, стремится дополнить свой патетический вызов миру примирительным юмором. Деревянной самотождественности понятий, равно характерной для той старины, которая всего лишь пережиток, и для той новизны, которая всего лишь мода, противопоставлена подвижная диалектическая точка зрения на вещи.

Средний период творчества Гессе приходит к своей кульминации в романе «Степной волк» (1927). Беспокойная атмосфера послевоенных годов, падение курса респектабельности, последовавшее за падением валютных курсов, разгул блуда и спекуляции, безумство джазовой лихорадки, тоска в душе сына старой Европы, выпавшего из системы бюргерских моральных норм и взыскующего иной духовной опоры, попытки лечить внутренний раскол личности то музыкой Моцарта, то психоанализом Юнга, наконец, жестокое одиночество независимого ума в мире образованных мещан, которые, по сути дела, уже готовы к роли столпов грядущего гитлеровского режима, - все это вошло в многосложную, но связанную железной сквозной логикой полифоническую конструкцию романа.

Как известно, Бернард Шоу делил свои пьесы на «приятные» и «неприятные». Если бы Гессе подверг аналогичному разделению свои романы, «Степной волк» занял бы первое место среди «неприятных». Читатель Гессе, любящий тихую элегичность его ранней прозы или строгую духовную красоту «Игры в бисер», может пережить настоящий шок от прорывов трагического цинизма, от карнавальной пестроты образов и кричащей резкости красок, от пугающей безудержности сатирического гротеска. Тогда, полвека назад, все это должно было восприниматься гораздо резче, чем сегодня. Старые ценители «Петера Каменцинда» должны были спрашивать друг друга: «Как, неужели это наш Гессе?» - «Увы, он самый». Роман рассчитан на шоковое воздействие. Неутешительного в нем предостаточно, и едва ли не горше всего - двоящийся смысл его центральных образов и символов. Сомнительная Термина, несущая маску распутства и вульгарности, оказывается путеводительницей души Галлера, его музой, его благой Беатриче. Легкомысленный джазист Пабло таинственно тождествен Моцарту. Богемная легкость нравов воспринимается как отблеск вечного смеха «Бессмертных».

Читатель дочитывает книгу до конца, закрывает ее в задумчивости или сердито захлопывает, но так и не знает, что же он в итоге должен обо всем этом думать. Что такое «магический театр» - духовное пространство свободы и той музыки, которая врачует болящий дух, или глумливый праздник безумия? И что сказать о символе Волка, определившего заглавие книги? Конечно, его смысл имеет высокую и благородную сторону: Волк - это воля, Волк - это неукрощенность и неукротимость, это не ручной пес, виляющий хвостом и кусающий чужака по указке хозяина. Ом и не из тех волков, которые бегают в стае и воют в унисон со стаей. Как противоположность типу конформиста, Степной волк не шутя годится в идеалы. «Мы выли с волками, которых нам следовало бы разорвать на части, - говорил о годах фашизма либеральный немецкий писатель Рудольф Хагельштанге. - Для всех нас было бы лучше, если бы мы выли со Степным волком». Но, с другой стороны, чернота эсэсовских униформ - это такой фон, на котором что угодно может показаться светлым. Что ни говори, а Волк - хищник, и куда девать темное безумие, гипохондрическую ярость Галлера, его маниакальное желание пролить кровь любимой? Конечно, Волк - это еще не весь Гарри Галлер (чьи инициалы не зря совпадают с инициалами Германа Гессе); однако именно совмещение в одной душе Волка и бюргера-идеалиста не только трагикомично, но и приводит на грань раздвоения личности.

«Степной волк»: здесь оба слова двузначны, излучают свет и тьму одновременно. Для русского человека степь - родная, и само слово «степь», звучащее в народных песнях, привычно с детства. Иное восприятие у швабского уроженца, выросшего в краю опрятных, прибранных, игрушечных бюргерских городишек, красующихся между горами и горками. Для него слово «степь» - экзотика, а сам образ степи - символ чужого, пустого простора, «тьмы внешней», грозно подступающей к обжитому миру. Степной волк - это как бы волк в квадрате: волк - степной, ибо ведь и степь - волчья. Для Гессе ширь степи ассоциировалась и с Карамазовыми, на которых он еще в 1921 году указал как на прообраз будущего для европейского бюргера. «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил», - говорит у Достоевского Митя Карамазов. Эти слова можно повторить, имея в виду душу Гарри Галлера, душу романтика, вступившего в последнюю, заключительную стадию истории романтизма. Как бы то ни было, Гессе увещевал читателя помнить, что «над Степным волком и его сомнительной жизнью возвышается иной, высший, непреходящий мир», что «история Степного волка рисует недуг, но не такой, который ведет к смерти, не конец, а обратное этому - выздоровление». На собственно эстетическом уровне, который представлялся Гессе символом и отражением морально-жизненного, роман вовсе не являет собой хаоса: он построен, по выражению самого писателя, «как фуга». Образ распада отнюдь не приводит к распаду образа.

Когда Гессе воспроизвел центральный конфликт «Степного волка» на фоне стройных средневековых декораций, при гармонизирующем участии подчеркнуто симметричной структуры, возник новый роман - «Нарцисс и Гольдмунд» (1930). Каждому свое - Нарцисс должен, как предтеча касталийских аскетов из «Игры в бисер», в монашеском уединении дистиллировать свои мысли, добиваясь их кристаллической проясненности, но тот же долг, тот же закон ведет Гольдмунда через «волчью» жизнь бродяги и блудника, через вину и беду к художническому познанию цельности мира: оба совершенно правы, оба идут своим путем, и каждый из антагонистов обосновывает и оправдывает свою противоположность. Нарцисс сам посылает Гольдмунда из монастыря в широкий мир, а Гольдмунд «из глубины» своих страстей лучше всех видит духовную красоту и чистоту Нарцисса. Острота тревожных вопросов, составляющих содержание «Степного волка», здесь отчасти притуплена. Сам Гессе несколько разочаровался в своем не в меру и не но времени «красивом» романе. «Немец читает его, - жаловался он, - находит его милым и продолжает саботировать республику, делать сентиментальные политические глупости, жить своей прежней лживой, недостойной, непозволительной жизнью».

Вскоре сбылись худшие предчувствия писателя, побудившие его еще в 1912 году навсегда переселиться в Швейцарию и в 1923-м отказаться от немецкого подданства: «сентиментальные политические глупости» немецкого филистера уготовали путь Гитлеру. Гессе еще раз, как во время первой мировой войны, становится объектом газетных нападок. «Он предает немецкую литературу современности врагам Германии, - объявляла пронацистская «Нойе литератур». - В угоду еврейству и большевикам от культуры распространяет он за границей ложные, вредящие его родине представления».

Во всей немецкой прессе Исчезло имя Гессе, - констатировал в 1937 году швабский поэт Э. Блайх, пославший Гессе шуточные стишки вместо запрещенного официального поздравления с 60-летием.

Перед лицом темного варварства, отнявшего у писателя его родину, Гессе собирает все свои духовные силы ради выявления смысла культуры, как он его понимал. Так начинается последний период творчества Гессе, давший самые зрелые и самые светлые его произведения. Жалоба непонятого романтического юноши, так часто звучавшая в его книгах, навсегда умолкает. Ее сменяет бодрость классической музыки. «Будь то грация менуэта у Генделя или Куперена, или сублимированная до нежного жеста чувственность, как у многих итальянцев или у Моцарта, или тихая, сосредоточенная готовность к смерти, как у Баха, - это неизменно некое противление, некая неустрашимость, некое рыцарство, и во всем этом отзвук сверхчеловеческого смеха, бессмертной ясности», - читаем мы в «Игре в бисер». Так оправдались слова «Моцарт ждал меня», замыкающие безумство «Степного волка».

Вступление к этому «моцартианскому» периоду - повесть «Паломничество в Страну Востока» (1932). Уже в ней заметны важнейшие особенности позднего творчества Гессе. Во-первых, это необычайная прозрачность и одухотворенность образной системы, заставляющая вспомнить вторую часть гетевского «Фауста» (например, классическую «Вальпургиеву ночь» и эпизод Елены), а при невнимательном чтении принимаемая за абстрактность. Место действия - «не страна или некое географическое понятие, но родина души и ее молодость, то, что повсюду и нигде, тождество всех времен». В числе персонажей «Паломничества в Страну Востока» - сам Гессе (обозначенный как «музыкант Г. Г.») и его современник, известный живописец-экспрессионист Пауль Клее, но также немецкие писатели-романтики начала XIX столетия вкупе с их персонажами, Тристрам Шенди из одноименного романа Стерна и т. п. Во-вторых, это постулированная уже в «Курортнике» непрестанная подвижность точки зрения, при которой почти каждая последующая фраза дает предмет изображения в несколько иной смысловой перспективе, чем предыдущая. Повесть рисует некое духовное сообщество, которое, как предполагается в начале, потерпело крушение, распалось и забыто, и только его бывший сочлен Г. Г. хранит о нем память и намерен писать его историю. Однако неприметно точка зрения передвигается, и становится ясно, что все эти годы, проведенные Г. Г. в предосудительном унынии, братство продолжало свой путь. В конце же отчаявшемуся, но честному члену братства предстоит узнать, что и он на более глубоком уровне своего бытия сохранял верность обету и что все пережитое им есть предусмотренное уставом братства испытание. Но тайным Магистром сообщества паломников оказывается Лео - незаметный слуга, несущий чужую ношу, живущий только для других и до конца растворяющийся в этом служении.

Итог опыта позднего Гессе, плод десятилетних трудов - «Игра в бисер» (закончена в 1942 г.). Это философская утопия, действие которой разыгрывается в отдаленном будущем, когда человечество успело распознать горечь плодов всепроникающей корыстной лжи, хищного эгоизма и рекламной фальсификации духовных ценностей, а распознав, создало сообщество хранителей истины - Касталийский Орден, Члены Ордена отказываются не только от семьи, от собственности, от участия в политике, но и от собственного художественного творчества, чтобы не замутить страстью и своеволием строгую объективность духовного созерцания. Чтобы правильно понять место идеала созерцательности в творчестве Гессе, полезно помнить о социально-критических аспектах этого идеала. «Мы достаточно насмотрелись за последние десятилетия,- замечает Гессе в одном письме 40-х годов, - к чему приводит пренебрежение созерцанием во имя непреклонного действия: к обожествлению динамизма, а при случае и того хуже, к похвалам «опасной жизни», короче - к Адольфу и Бенито». (Как известно, «опасная жизнь» - словосочетание из идеологического лексикона итальянских фашистов.) Иначе говоря, созерцательность, которая желательна для Гессе, в принципе противостоит не общественному действию, но буржуазной деловитости и фашистскому «активизму». Притом, однако, Гессе с печальной иронией осознавал слабости того человеческого типа, который живет созерцанием и к которому принадлежал он сам.

Первозданное и наивное творчество, как только что сказано, сделалось для членов Ордена запретным; его заменяет таинственная «игра в бисер» - «игра со всеми смыслами и ценностями культуры», которыми сведущий играет, «как в эпоху расцвета живописи художник играл красками своей палитры». Идея окончательного единения интеллектуального и художнического, характерная еще для немецких романтиков, отнюдь не чужда практике литературы и искусства нашего века: в качестве примеров можно назвать ироническую игру с языковым материалом в «Избраннике» Томаса Манна или «неоклассическую» музыку Стравинского, делающую объектом игры великие музыкальные эпохи прошлого. Идеал Игры находился в довольно прозрачном соотношении с печальной реальностью фашизированной Европы: культура для начала осмыслялась как полная противоположность всему тому, что обрело свое завершение в механизме гитлеровской пропаганды. Ложь выдавала себя самое не за то, что она есть на деле, - напротив, культура честно обнажала свою игровую сущность и условность своих правил. Ложь исполнена фальшивой серьезности - «игра» легка, ложь корыстна - «игра» самоцельна. Демагогия и насилие не знают сдерживающих начал - «игра» непременно должна быть честной игрой, которая тем ближе к сущности духовного, чем строже, разработанней, непреложнее ее правила.

Одного Игра не в состоянии сделать: она не может заменить ни подлинного, первозданного творчества, ни тем паче самой жизни со всеми ее неустройствами и трагедиями. Художник Гессе дал в своем романс не только утопию абсолютизированной Игры, но одновременно в глубокую критику этой утопии. В центре романа «Игра в бисер» стоит жизненный путь непогрешимого Мастера Игры Иозефа Кнехта, который, достигнув пределов формального и содержательного совершенства в «играх духа», ощущает мучительную неудовлетворенность, становится мятежником и уходит из Касталии в широкий мир, чтобы послужить конкретному и несовершенному человеку.

Духовные формы существуют ради человека, а не человек - для этих форм. Ведь каждая ценность культуры существует для того, чтобы помочь кому-то подняться еще выше на ступеньку по лестнице, которой нет конца. В этом Гессе видел назначение собственных книг. Пусть тот, кто поднялся, оттолкнет лестницу ногой! Живое, переходящее в кровь, в музыкальный ритм размеренной прозы, ощущение безостановочного пути как назначения человека, по отношению к которому все «готовое», все застывшее есть только орудие, - вот гуманистический итог размышлений Германа Гессе:

Все круче поднимаются ступени,
Ни на одной нам не найти покоя;
Мы вылеплены божьей рукою
Для долгих странствий, не для косной лени.
Опасно через меру пристраститься
К давно налаженному обиходу;
Лишь тот, кто в силах с прошлым распроститься,
В себе спасет начальную свободу .

Примечания

1. От немецкого Kitsch - безвкусица, чтиво.
2. Из стихов Иозефа Кнехта. - Герман Гессе, «Игра в бисер». Перевод С. Аверинцева.

Биография

Герман Гессе (Hermann Hesse) (1877 г. - 1962 г.) - немецко-швейцарский писатель, лауреат Нобелевской премии.

Родился 2 июля 1877 г. в Кальве (Вюртемберг, Германия) в семье немецкого священника-миссионера. Религиозное воспитание и дух семьи оказали глубокое влияние на формирование мировоззрения Гессе. Тем не менее он не пошел по теологической стезе.

1892 – Гессе бросает учёбу в духовной семинарии в Маулбронне. Он переживает нервный кризис, который выливается в попытку самоубийства и пребывание в психиатрической лечебнице. После этого Гессе короткое время работает подмастерьем механика, торгует книгами, а затем обращается к литературному творчеству.

1899 – Гессе выпускает свой первый – никем не замеченный – сборник стихов «Романтические песни» и пишет большое число рецензий.

В конце того же года он публикует «Оставшиеся письма и стихи Германа Лаушера» – произведение в духе исповеди. Это был первый случай, когда Гессе говорил от лица вымышленного издателя – приём, который он в дальнейшем активно использовал и развивал.

1904 – первая повесть «Петер Каменцинд» (Peter Camenzind) Это история духовного формирования юноши из швейцарской деревни, который, увлекшись романтическими мечтами, отправляется в странствия, но не находит воплощения своих идеалов. Разочаровавшись в большом свете, он возвращается в родную деревню к простой жизни и природе. Пройдя через горькие и трагические разочарования, Петер приходит к утверждению естественности и человечности как непреходящих жизненных ценностей.

В этот же год Гессе женится на швейцарке Марии Бернулли. Молодая семья переезжает в Гайнхофен, отдаленное местечко на Бодензее. Последовавший период оказался весьма плодотворным. В основном Гессе пишет повести и рассказы с элементом автобиографизма.

1906 – выходит повесть «Под колесом» (Unterm Rad). Это произведение во многом основано на материале школьных лет Гессе: чувствительный и тонкий школьник погибает от столкновения с миром и косной педагогикой.

1912 – Гессе переезжает в Швейцарию. Для произведений, написанных в этот период, характерен интерес к психоанализу. Кроме того, в них чувствуется сильное влияние Ф.Ницше.

1914-1917 – во время Первой мировой войны, которую Гессе охарактеризовал как «кровавую бессмыслицу», он работает в немецкой службе по делам военнопленных. Писатель переживает тяжелый кризис, который по времени совпадает с расставанием с психически больной женой (развод в 1918 году).

1915 – выходит цикл рассказов «Кнульп» (Knulp).

1919 – под псевдонимом Эмиль Синклер выходит роман «Демиан» (Demian), написанный в 1917г. Темой здесь становится попытка одинокого, чуткого к окружающему миру человека найти путь к счастью и внутреннему удовлетворению.

1920 – выходит «Сиддхартха. Индийская поэма», в центре которой стоят основополагающие вопросы религии и признания необходимости гуманизма и любви.

1922 – выходит сборник стихов «Стихотворения» (Gedichte).

1924 – Гессе становится гражданином Швейцарии. В этом же году он женится на швейцарской певице Рут Венгер (развод в 1927 году).

1927 – выходит роман «Степной волк» (Der Steppenwolf), в котором средствами психоаналитической и экспрессионистской образности рисуется фигура главного героя, сочетающего в себе полярные устремления к цивилизации и варварству. Это одно из первых произведений, открывающих собою линию так называемых интеллектуальных романов о жизни человеческого духа, без которых нельзя представить себе немецкоязычную литературу XX в. («Доктор Фаустус» Т.Манна, «Смерть Вергилия» Г.Броха, проза М.Фриша).

1929 – Гессе добивается самого громкого признания у публики повестью «Нарцисс и Гольмунд» (Narziss und Goldmund). Предметом повествования стала полярность духовной и мирской жизни, что было темой, типичной для того времени. В этом же году публикуется сборник стихов «Утешение ночи» (Trost der Nacht) и начата работа над романом «Игра в бисер».

1931 – Гессе в третий раз женится – на этот раз на Нинон Долбин, австриячке, историке искусства по профессии – и переезжает в Монтаньолу (кантон Тессин).

1932 – повесть «Паломничество в Страну Востока» (Die Morgenlandfahrt), написанная под впечатлением поездки Гессе в Индию.

1946 – Гессе присуждена Нобелевская премия по литературе за «вдохновенное творчество, в котором проявляются классические идеалы гуманизма, а также за блестящий стиль». В том же году он был удостоен премии Гёте.

1955 – Гессе вручают Премию мира, учрежденную немецкими книготорговцами.

1957 – группа энтузиастов учреждает именную премию Германа Гессе.

Биография

ГЕССЕ (Hesse), Герман

Нобелевская премия по литературе, 1946 г.

Немецкий романист, поэт, критик и публицист Герман Гессе родился в семье миссионеров-пиетистов и издателей богословской литературы в г. Кальв, в Вюртемберге. Мать писателя, Мария (Гундерт) Гессе, была филологом и миссионером, многие годы прожила в Индии, замуж за отца Г. вышла, уже будучи вдовой и имея двоих сыновей. Иоханнес Гессе, отец писателя, в свое время также занимался в Индии миссионерской деятельностью.

В 1880 г. семья переехала в Базель, где отец Г. преподавал в миссионерской школе до 1886 г., когда Гессы снова возвратились в Кальв. Хотя Г. с детства мечтал стать поэтом, его родители надеялись, что он последует семейной традиции, и готовили его к карьере теолога. Исполняя их желание, в 1890 г. он поступает в Латинскую школу в Гёппингене, а на следующий год переходит в протестантскую семинарию в Маульбронне. «Я был старательным, но не очень способным мальчиком, – вспоминал Г., – и мне стоило большого труда выполнять все семинарские требования». Но как Г. ни старался, пиетиста из него не получилось, и после неудачной попытки бежать мальчик был исключен из семинарии. Учился Г. и в других школах – но столь же безуспешно.

Некоторое время юноша работал в издательстве отца, а затем сменил несколько профессий: был подмастерьем, учеником книготорговца, часовщиком и, наконец, в 1895 г. устроился работать продавцом книг в университетском городе Тюбингене. Здесь у него появилась возможность много читать (особенно юноша увлекался Гёте и немецкими романтиками) и продолжить свое самообразование. Вступив в 1899 г. в литературное общество «Маленький кружок» («Le Petit Cenacle»), Г. опубликовал свои первые книги: томик стихов «Романтические песни» («Romantische Lieder») и сборник коротких рассказов и стихотворений в прозе «Час после полуночи» («Eine Stunde hinter Mitternacht»). В том же году он начал работать продавцом книг в Базеле.

Первый роман Г. «Посмертные сочинения и стихи Германа Лаушера» («Hinterlassene Schriften und Gedichte von Hermann Lauscher») появился в 1901 г., однако литературный успех пришел к писателю только через три года, когда вышел его второй роман «Петер Каменцинд» («Peter Camenzind»). После этого Г. оставил работу, уехал в деревню и стал жить исключительно на доходы от своих произведений. В 1904 г. он женился на Марии Бернуйи; у супругов было трое детей.

«Петер Каменцинд», как и другие романы писателя, автобиографичен. Здесь Г. впервые касается своей излюбленной темы, которая впоследствии повторялась во многих его произведениях: стремление личности к самосовершенству и цельности. В 1906 г. он пишет повесть «Под колесом» («Unterm Rad»), которая была навеяна воспоминаниями об учебе в семинарии и в которой исследуются проблемы творческой личности в буржуазном обществе. В эти годы Г. пишет много очерков и эссе в различные периодические издания и до 1912 г. работает соредактором журнала «Март» («Marz»). Его роман «Гертруда» («Gertrud») появился в 1910 г., а на следующий год Г. совершает путешествие в Индию, по возвращении откуда выпускает сборник рассказов, очерков и стихотворений «Из Индии» («Aus Indien», 1913). В 1914 г. выходит роман «Росхальде» («Rosshalde»).

В 1912 г. Г. и его семья окончательно поселяются в Швейцарии и в 1923 г. получают швейцарское гражданство. Будучи пацифистом, Г. выступал против агрессивного национализма своей родины, что привело к падению популярности писателя в Германии и личным оскорблениям в его адрес. Вместе с тем во время первой мировой войны Г. оказывает поддержку благотворительной организации помощи военнопленным в Берне и выпускает газету, а также серию книг для немецких солдат. Г. придерживался мнения, что война – это неизбежный итог духовного кризиса европейской цивилизации и что писатель должен способствовать рождению нового мира.

В 1916 г. из-за тягот военных лет, постоянных болезней сына Мартина и душевнобольной жены, а также из-за смерти отца у писателя произошел тяжелый нервный срыв, от которого он лечился методом психоанализа у ученика Карла Юнга. Под влиянием теорий Юнга Г. пишет роман «Демиан» («Demian», 1919), который печатает под псевдонимом Эмиль Синклер. «Демиан» снискал большую популярность среди молодежи, вернувшейся с войны и пытавшейся наладить жизнь в послевоенной Германии. Томас Манн считал эту книгу «не менее смелой, чем «Улисс» Джеймса Джойса и «Фальшивомонетчики» Андре Жида: «Демиан» передал дух времени, вызвав чувство благодарности у целого поколения молодых людей, которые увидели в романе выражение собственной внутренней жизни и проблем, возникающих в их среде». Разрываясь между домашними устоями и опасным миром чувственных переживаний, герой романа сталкивается с двойственностью своей собственной природы. Эта тема нашла свое дальнейшее выражение в более поздних произведениях Г., где вскрывается противоречие между природой и духом, телом и сознанием.

В 1919 г. Г. покидает семью и переезжает в Монтаньолу, на юг Швейцарии. А в 1923 г., через год после выхода в свет «Сиддхарты» («Siddhartha»), писатель официально разводится с женой. Местом действия «Сиддхарты» является Индия времен Гаутамы Будды. В этой повести нашли свое отражение путешествие Г. по Индии, а также давний интерес писателя к восточным религиям. В 1924 г. Г. женится на Руфи Венгер, однако этот брак продлился всего три года.

В романе «Степной волк» («Der Steppenwolf»), следующем значительном произведении писателя, Г. продолжает развивать тему фаустовского дуализма на примере своего героя, мятущегося художника Гарри Галлера, ищущего смысл жизни. По словам современного литературоведа Эрнста Розе, «Степной волк» был первым немецким романом, проникшим в глубины подсознания в поисках духовной цельности». В «Нарциссе и Гольдмунде» («Narziss und Goldmund», 1930), где действие происходит в средневековой Германии, духу противопоставляется жизнь, аскетизму – жизнелюбие.

В 1931 г. Г. женится в третий раз – на этот раз на Нинон Долбин – и в том же году начинает работу над своим шедевром «Игра в бисер» («Das Glasperlenspiel»), который был опубликован в 1943 г. Этот утопический роман представляет собой биографию Йозефа Кнехта, «магистра игры в бисер», интеллектуального занятия, которым увлекалась элита высокодуховной страны Касталии в начале XXV в. В этой, главной книге Г. повторяются основные темы ранних романов писателя. По словам американского литературоведа Теодора Циолковского, роман «Игра в бисер» доказывает, что Г. «предпочитает... ответственные действия бездумному мятежу. «Игра в бисер» – это не телескоп, направленный на далекое будущее, но зеркало, отражающее с волнующей остротой парадигму сегодняшней реальности».

В 1946 г. Г. была присуждена Нобелевская премия по литературе «за вдохновенное творчество, в котором все с большей очевидностью проявляются классические идеалы гуманизма, а также за блестящий стиль». В своей речи представитель Шведской академии Андерс Эстерлинг сказал, что Г. вручается награда «за поэтические достижения человека добра – человека, который в трагическую эпоху сумел защитить истинный гуманизм». Г. не смог присутствовать на торжественной церемонии, и от его имени выступил шведский министр Генри Валлотон, который в ответной речи процитировал Зигурда Клурмана, президента Шведской королевской академии: «Г. призывает нас: вперед, подымайтесь выше! Побеждайте себя! Ведь быть человеком – это значит страдать от неизлечимой двойственности, это значит разрываться между добром и злом».

После получения Нобелевской премии Г. не написал больше ни одного крупного произведения. Продолжали появляться его эссе, письма, новые переводы романов. Последние годы писатель безвыездно прожил в Швейцарии, где и умер в 1962 г. в возрасте 85 лет, во сне, от кровоизлияния в мозг.

Помимо Нобелевской премии Г. был награжден Цюрихской литературной премией Готтфрида Келлера, Франкфуртской премией имени Гёте, премией Мира Западногерманской ассоциации книгоиздателей и книготорговцев, а также удостоен почетной докторской степени Бернского университета. В 1926 г. Г. был избран в Прусскую академию писателей, однако через четыре года, разочарованный происходящими в Германии политическими событиями, вышел из состава академии.

Хотя творчество Г. высоко ценили такие выдающиеся писатели, как Манн, Жид, Элиот, к моменту присуждения ему Нобелевской премии он был известен в основном только в германоязычных европейских странах. За последние 25 лет книги Г. переводились на многие языки мира, появились новые монографии и критические статьи о его творчестве – на сегодняшний день Г. считается одним из крупнейших писателей XX в. По словам Т. Циолковского, Г., как и «любой большой художник его поколения... обращается к центральной проблеме начала XX столетия: разрушению традиционной действительности во всех сферах жизни. Г. сумел показать, до какой степени новое является традиционным по своим мыслям и форме; его творчество – это своего рода мост между романтизмом и экзистенциализмом».

В 60...70-е гг. слава Г. выходит за пределы элитарных кругов, творчеством писателя заинтересовалась современная молодежная культура. Некоторые критики отнеслись к этому иронически, считая, что молодежь сделала Г. своим пророком, не особенно вникая в суть его творчества. Особенно возросла популярность писателя среди молодежи Соединенных Штатов, где был создан культ Г. Тем временем творчество писателя стало предметом скрупулезного анализа многих литературоведов и критиков, прежде всего Джорджа Стайнера и Джефри Сэммонза. «Одно дело – искать единства, – писал Сэммонз, – другое – окончательно утвердиться в нем и рассматривать всяческие нарушения гармонии как незначительные и тривиальные...» К началу 80-х гг. культ Г. начал спадать, интерес критиков к романисту уменьшился. Несмотря на это, Г. по-прежнему занимает одно из центральных мест в литературе XX в.

Лауреаты Нобелевской премии: Энциклопедия: Пер. с англ.– М.: Прогресс, 1992.

© The H.W. Wilson Company, 1987.

© Перевод на русский язык с дополнениями, издательство «Прогресс», 1992.

(автобиография)

Я родился под конец Нового времени, незадолго до первых примет возвращения средневековья, под знаком Стрельца, в благотворных лучах Юпитера. Рождение мое совершилось ранним вечером в теплый июльский день, и температура этого часа есть та самая, которую я любил и бессознательно искал всю мою жизнь и отсутствие которой воспринимал, как лишение. Никогда не мог я жить в холодных странах, и все добровольно предпринятые странствия моей жизни направлялись на юг. Я был ребенком благочестивых родителей, которых любил нежно и любил бы еще нежнее, если бы меня уже весьма рано не позаботились ознакомить с четвертой заповедью. Горе в том, что заповеди, сколь бы правильны, сколь бы благостны по своему смыслу они ни были, неизменно оказывали на меня худое действие; будучи по натуре агнцем и уступчивым, словно мыльный пузырь, я перед лицом заповедей любого рода всегда выказывал себя строптивым, особенно в юности. Стоило мне услышать "ты должен", как во мне все переворачивалось и я снова становился неисправим. Нетрудно представить себе, что свойство это нанесло немалый урон моему преуспеванию в школе. Правда, учителя наши сообщали нам на уроках по забавному предмету, именовавшемуся всемирной историей, что мир всегда был ведом, правим и обновляем такими людьми, которые сами творили себе собственный закон и восставали против готовых законов, и мы слышали, будто люди эти достойны почтения; но ведь это было такой же ложью, как и все остальное преподавание, ибо, стоило одному из нас по добрым или дурным побудительным причинам в один прекрасный день набраться храбрости и восстать против какой-либо заповеди или хотя бы против глупой привычки или моды - и его отнюдь не почитали, не ставили нам в пример, но наказывали, поднимали на смех и обрушивали на него трусливую мощь преподавательского насилия.

По счастью, еще до начала школьных годов мне удалось выучиться самому важному и незаменимому для жизни: мои пять чувств были бодрственны, остры и тонки, я мог на них положиться и ждать себе от них много радости, и, если позднее я безнадежно поддался приманкам метафизики и временами даже налагал на свои чувства пост и держал их в черном теле, все же атмосфера развитой чувственной впечатлительности, особенно по части зрения и слуха, никогда не покидала меня и явственно играет свою роль и в мире моего мышления, каким бы абстрактным этот мир подчас ни казался. <...>

Кальв.

Герман Гессе появился на свет 2 июля 1877 г. в старинном швабском городе Кальве, расположенном на юге Германии в районе горного массива Шварцвальд. Доподлинное место рождения - дом на рыночной площади Марктплац 6, где с 1874 г. жили его родители Мария (урожд. Гундерт) и Иоганнес Гессе. Маленькому Герману всего только четыре года, когда его отца, миссионера, происхождением из прибалтийских немцев, направляют учителем в школу протестантской миссии в Базеле. В 1886 г. семья возвращается назад в Кальв, и девятилетний Герман начинает посещать реальный лицей. Сначала семья живет в том же доме, где помещается издательский союз и где работает отец, а затем на Ледергассе. Мир, который познает и в который, взрослея, входит будущий писатель, это одновременно и узкий провинциальный мирок, и широкий мир познания протестантских идей, Библии и индийской филологии.

В 1890 г. мальчика отдают в "иногороднюю" латинскую школу в Гёппингине, специально предназначенную для подготовки к сдаче швабского "земельного" экзамена. За четыре года учебы в лицее, несмотря на несчастливое школьное время, Кальв, который для Гессе "самый прекрасный город между Бременем и Неаполем, между Веной и Сингапуром", стал для него символом родины.<...>

В этом разделе можно посмотреть документальный фильм , рассказывающий о жизни Германа Гессе, а также писателя, читающего эссе "О слове "хлеб"". В разделе " " доступны четыре произведения Гессе в формате mp3.

Документы

По мнению графологов, по почерку о человеке можно сказать многое. Ознакомиться с образцами почерка Гессе можно

За предоставленный материал спасибо электронной библиотеке

Почерк Гессе

1877 . Родился 2 июля в городе Кальве, сегодня земля Баден- Вюртемберг, в семье евангелического миссионера Иоганнеса Гессе (1847-1916) и его жены Марии Гессе, во вдовстве Изенберг, урожд. Гундерт (1842-1902). По отцовской линии семья происходила из прибалтийских немцев, по материнской имела швабско-швейцарские корни. В родительском доме царил пиетистский (благочестиво-набожный) дух протестантизма. Отец был образованным человеком, "многоученым", как писал Гессе. После непродолжительной миссионерской деятельности в Индии он стал работать помощником у своего тестя Германа Гундерта, руководителя издательского союза в Кальве. Герман Гундерт сам четверть века был миссионером в Индии, филолог-востоковед по образованию он сделал себе там имя известного ученого-лингвиста как автор грамматики дравидийского языка малаялам и большого малаялам-английского словаря.

1881-1886. Гессе живет с родителями в Базеле, где его отец преподает в протестантской миссии Базеля. Приобретение отцом "права швейцарского гражданства" - до того он как сын прибалтийского немца был русским подданным.

1886-1890. Возвращение семьи назад в Кальв. Гессе посещает лицей в Кальве.

1890-1891. Родители отдают Гессе в латинскую школу в Гёппингене, чтобы подготовить его к сдачешвабского земельного экзамена" (1891), что являлось условием Тюбингенской духовной академии для бесплатного обучения вМаульброннской теологической семинарии. Обязательным условием был также отказ от швейцарского гражданства, и Герман Гессе - единственный член семьи - становится вюртембергским ражданином.<...>

Гессе был рожден в семье миссионеров. В 1881 году он стал учеником местной миссионерской школы, а позже христианского пансионата. Гессе был разносторонне развитым и талантливым мальчиком: играл на разных музыкальных инструментах, хорошо рисовал и начинал попытки проявить себя в качестве писателя. Самым первым литературным произведением Гессе стала сказка "Два брата", написанная для младшей сестры в 1887 году.

В 1886 семья Гессе вернулась в Кальв, а в 1890 он начал обучение в гёппингенской латинской школе и через год поступил в семинарию при монастыре Маульбронн. Через шесть месяцев после начала обучения, писатель покинул Маульбронн и отправился в Бад-Болль. Не закончилась успехом и его учеба в гимназии Каннштадта, куда он поступил в 1892. <р>В 1899 Гессе опубликовал свою первую книгу. Книжка "Романтические песни" состояла из стихов, написанных поэтом до 1898 года. Сразу после книги был опубликован сборник небольших рассказов "Час после полуночи".

Весной 1901 года Гессе отправился в путешествие по Италии.

Первый роман Гессе - «Петер Каменцинд» был отмечен литературной премией Бауэрнфельда в 1905.

В 1904 году Гессе женится на Марии Бернулли. В 1906 году был опубликован автобиографичный роман «Под колесом», а в 1909 году - роман «Гертруда». После развода с Марией в феврале 1919 года писатель уехал в Берн.

В 1924 Герман женится во второй раз, его избранницей стала Рут Венгер. Их брак продлился три года.

В начале 1926 года Гессе начал работу над романом «Степной волк», который стал впоследствии одним из самых важных произведений писателя.

14 ноября 1931 года Герман женился в третий раз. В 1946 становится лауреатом Нобелевской премии.

В 1962 года здоровье Гессе стремительно ухудшилось, развилась лейкемия. 9 августа 1962 года Герман Гессе скончался.

Герман Гессе (нем. Hermann Hesse ; 2 июля 1877, Кальв, Германия - 9 августа 1962, Монтаньола, Швейцария) - швейцарский романист, поэт, критик, публицист и художник немецкого происхождения, лауреат Нобелевской премии по литературе(1946). Считается одним из крупнейших писателей XX в. Творчество Гессе стало своеобразным «мостом между романтизмом и экзистенциализмом».

Герман Гессе родился в семье миссионеров и издателей богословской литературы в г. Кальв, в Вюртемберге. Мать писателя была филологом и миссионером, многие годы прожила в Индии. Отец писателя, в свое время также занимался в Индии миссионерской деятельностью.

В 1880 г. семья переехала в Базель, где отец Гессе преподавал в миссионерской школе до 1886 г., когда Гессы снова возвратились в Кальв. Хотя Гессе с детства мечтал стать поэтом, его родители надеялись, что он последует семейной традиции, и готовили его к карьере теолога. В 1890 г. он поступает в Латинскую школу в Гёппингене, а на следующий год, блестяще сдав экзамен, переходит в протестантскую семинарию в Маульбронне. 7 марта 1892 г. Гессе без всяких видимых причин бежит из Маульброннской семинарии. После проведенной в открытом поле очень холодной ночи беглеца подбирает жандарм, водворяет его назад в семинарию, где в качестве наказания подростка сажают на восемь часов в карцер. После этого пребывание в семинарии для Гессе становится невыносимым и в итоге отец забирает его из заведения. Родители пытались определить Гессе еще в ряд учебных заведений, однако из этого ничего не вышло и в итоге Гессе начал самостоятельную жизнь.

Некоторое время юноша работал подмастерьем в механической мастерской, а в 1895 г. устроился работать учеником книготорговца, а затем помощником продавца книг в Тюбингене. Здесь у него появилась возможность много читать (особенно юноша увлекался Гёте и немецкими романтиками) и продолжить свое самообразование. В 1899 г. Гессе опубликовал свои первые книги: томик стихов «Романтические песни» и сборник коротких рассказов и стихотворений в прозе «Час после полуночи». В том же году он начал работать продавцом книг в Базеле.

Первый роман Гессе «Посмертные сочинения и стихи Германа Лаушера появился в 1901 г., однако литературный успех пришел к писателю только через три года, когда вышел его второй роман «Петер Каменцинд». После этого Гессе оставил работу, уехал в деревню и стал жить исключительно на доходы от своих произведений. В 1904 г. он женился на Марии Бернуйи; у супругов было трое детей.

В эти годы Гессе пишет много очерков и эссе в различные периодические издания и до 1912 г. работает соредактором журнала «Март». В 1911 г. Гессе совершает путешествие в Индию, по возвращении откуда выпускает сборник рассказов, очерков и стихотворений «Из Индии».

В 1912 г. Гессе и его семья окончательно поселяются в Швейцарии, однако писатель не находит покоя: его жена страдает душевным заболеванием, а в мире начинается война. Будучи пацифистом, Гессе выступал против агрессивного германского национализма, что привело к падению популярности писателя в Германии и личным оскорблениям в его адрес. В 1916 г. из-за тягот военных лет, постоянных болезней сына Мартина и душевнобольной жены, а также из-за смерти отца у писателя произошел тяжелый нервный срыв, от которого он лечился методом психоанализа у ученика Карла Юнга. Полученный опыт оказал огромное влияние не только на жизнь, но и на творчество писателя.

В 1919 г. Гессе покидает семью и переезжает в Монтаньолу, на юг Швейцарии. Жена писателя уже находится к этому времени в психиатрической лечебнице, детей отдают кого в интернат, а кого оставляют у знакомых. 42-х летний писатель как будто начинает жизнь заново, что подчсеркивается использованием псевдонима для вышедшего в 1919 г. романа «Демиан». В 1924 г. Гессе женится на Руфи Венгер, однако этот брак продлился всего три года. В 1931 г. Гессе женится в третий раз (на Нинон Долбин) и в том же году начинает работу над своим наиболее известным романом: «Игра в бисер», который был опубликован в 1943 г. Кроме литературного труда, Гессе увлекается живописью (с 20-х г.) и много рисует.

В 1939-1945 г. произведения Гессе внесены в Германии в список нежелательных книг. Отдельные произведения даже подпадают под запрет публикации, выход в свет романа "Игра в бисер" запрещен в 1942 г. Министерством пропаганды.

В 1946 г. Гессе была присуждена Нобелевская премия по литературе «за вдохновенное творчество, в котором все с большей очевидностью проявляются классические идеалы гуманизма, а также за блестящий стиль».

После получения Нобелевской премии Гессе не написал больше ни одного крупного произведения. Продолжали появляться его эссе, письма, новые переводы романов. Последние годы писатель безвыездно прожил в Швейцарии, где и умер в 1962 г. в возрасте 85 лет, во сне, от кровоизлияния в мозг.

Награды писателя

Нобелевская премия по литературе (1946)

Почетный доктор Бернского университета (1947)

Премия имени Вильгельма Раабе (1950)

Премия мира Биржевого объединения германской книжной торговли (1955)