Гиперион, или отшельник в греции. Фридрих Гёльдерлин - Гиперион, Или Отшельник В Греции

История создания романа Ф.Гёльдерлина «Гиперион, или Отшельник в Греции» дебатируется исследователями творчества этого немецкого поэта до настоящего времени. Гёльдерлин работал над своим романом в течение семи лет: с 1792 по 1799 год. Прежде чем переходить к выделению коммуникативных уровней в данном эпистолярном произведении, необходимо отметить, что существовало несколько вариантов этого романа, которые существенно отличаются друг от друга.

Осенью 1792 года Гёльдерлином была создана первая версия произведения, которую историки литературы называют «Пра-Гиперион». К сожалению, она не сохранилась, но её существование подтверждается отрывками из писем самого Гёльдерлина и его друзей.

В результате напряжённой работы с ноября 1794 по январь 1795 года Гёльдерлин создал так называемый метрический вариант «Гипериона», который годом позже вновь был переработан и назывался «Юность Гипериона». В этой версии можно увидеть ту часть романа «Гиперион», где описываются годы, проведённые главным героем подле своего учителя Адамаса.

Следующим вариантом является «Ловелль-редакция» (1796 г.), которая написана в условно эпистолярной форме, здесь нет отдельных писем, как в окончательной версии, это единый эпистолярный текст, где Гиперион излагает Беллармину свои мысли и некоторые события из жизни.

Спустя два года появляется «Паралипоменон для окончательной редакции» или «Предпоследняя редакция» по своей форме идентичная роману. Данный вариант содержит всего лишь шесть писем (пять -- к Диотиме, одно -- к Нотаре), где преимущественно описываются события военных лет.

В 1797 году была издана первая часть окончательной версии «Гипериона» и, наконец, в 1799 году работа над романом была полностью завершена.

Наличие столь внушительного числа вариантов данного произведения объясняется тем, что на каждом творческом этапе мировоззренческие взгляды Гёльдерлина претерпевали существенные изменения. Таким образом, хронология версий возникновения романа «Гиперион» -- это своеобразная хронология философской школы Гёльдерлина, его поисков и колебаний в решении важных проблем мироустройства.

Итак, перейдем к более детальному анализу произведения. На первом коммуникативном уровне каждое отдельное письмо будет рассмотрено как единица эпистолярного общения, своего рода минитекст, характерные черты которого были указаны в главе I.

1. Наличие повествователя.

Безусловно его образ присутствует в романе -- это Гиперион, главный герой произведения. Повествование ведётся от первого лица, что придаёт всему произведению исповедальную форму. Это позволяет автору более глубоко раскрыть внутренний мир индивида и особенности его отношения к жизни: «…Ich bin jetzt alle Morgen auf den Hцhn des Korinthischen Isthmus, und, wie die Biene unter Blumen, fliegt meine Seele oft hin und her zwischen den Meeren, die zur Rechten und zur Linken meinen glьhenden Bergen die FьЯe kьhlen…» (…Теперь я првожу каждое утро на горных склонах Коринфского перешейка, и душа моя часто устремляет полёт, будто пчела над цветами, то к одному, то к другому морю, что справа и слева овевают прохладой подножия раскалённых от жара го …). (Перевод Е. Садовского). В своих письмах к другу Беллармину Гиперион-повествователь делиться своими мыслями, переживаниями, рассуждениями, воспоминаниями: «…Wie ein Geist, der keine Ruhe am Acheron findet, kehr ich zurьck in die verlaЯnen Gegenden meines Lebens. Alles altert und verjьngt sich wieder. Warum sind wir ausgenommen vom schцnen Kreislauf der Natur? Oder gilt er auch fьr uns?.. » (…Точно душа усопшего, не находящая себе покоя на берегах Ахерона, я возвращаюсь в покинутые мною края моей жизни. Всё старится и молодеет опять. Почему же мы изъяты из прекрасного круговорота природы? А может, мы всё-таки включены в него?..). (Перевод Е. Садовского). Здесь главного героя волнует отчасти философский вопрос: является ли человек частью природы, и, если это так, то почему те законы природы, которые действительны для всего живого, не применимы в отношении человеческой души. В нижеприведённой цитате Гиперион с грустью вспоминает своего учителя, духовного наставника Адамаса, которому он многим обязан: «…Bald fьhrte mein Adamas in die Heroenwelt des Plutarch, bald in das Zauberland der griechischen Gцtter mich ein…»[ Band I, Erstes Buch, Hyperion an Bellarmin, s.16] (…Мой Адамас вводил меня то в мир героев Плутарха, то в волшебное царство греческих богов…). (Перевод Е. Садовского).

2. Мозаичность структуры.

Данный признак свойственен для отдельных писем романа Гёльдерлина. Так, в одном из посланий к Беллармину Гиперион сообщает о том, что остров Тинос стал для него тесен, ему захотелось повидать свет. По совету родителей он решает отправиться в путь, далее Гиперион повествует о своём путешествии в Смирну, затем он совершенно неожиданно заводит речь о роли надежды в жизни человека: «…Lieber! was wдre das Leben ohne Hoffnung?..»[ Band I, Erstes Buch, Hyperion an Bellarmin, s.25] (…Милый! Чем была бы жизнь без надежды?..). (Перевод Е. Садовского). Такого рода «скачки» мыслей главного героя объясняются определённой раскованностью, содержательной свободой представленных рассуждений, которая становится возможной благодаря использованию эпистолярной формы.

• 3. Композиционные особенности. Что касается построения посланий в романе Гёльдерлина, следует отметить, что для всех писем, за исключением единичных, характерно то, что в них отсутствуют первая и третья этикетные части. В начале каждого письма Гиперион не приветствует своего адресата, приветственные формулы и обращения к Беллармину или к Диотиме отсутствуют. В конце послания не применяются слова прощания или же какие-либо пожелания адресату. Таким образом, почти все письма характеризуются наличием лишь деловой части, которая содержит душевное излияние главного героя, его жизненные истории: «Meine Insel war mir zu enge geworden, seit Adamas fort war. Ich hatte Jahre schon in Tina Langweilige. Ich wollt in die Welt…» (Мой остров стал мне тесен с тех пор, как ушёл Адамас. Много лет я проскучал на Тиносе. Мне захотелось повидать свет…). (Перевод Е. Садовского). Или же: «Ich lebe jetzt auf der Insel des Ajax, der teuern Salamis. Ich liebe dies Griechenland ьberall. Es trдgt die Farbe meines Herzens…» (Я живу теперь на острове Аякса, на бесценном Саламине. Эта Греция мила мне всюду. Она носит цвет моего сердца…). (Перевод Е. Садовского). Как видно из вышеприведённых цитат, почти каждое послание Гиперион начинает с повествования. Но одновременно с этим в романе присутствуют письма, где в самом начале содержится этикетная часть, но число таких эпистол невелико. Главной задачей повествователя в данной части становится установление контакта с адресатом, просьба выслушать, понять и тем самым помочь главному герою преодолеть его духовный кризис: «Kannst du es hцren, wirst du es begreifen, wenn ich dir von meiner langen kranken Trauer sage?..» (Можешь ли ты меня выслушать, поймёшь ли меня, когда я расскажу тебе о моей долгой и мучительно болезненной печали?..). (Перевод Е. Садовского). Или: « Ich will dir immer mehr von meiner Seligkeit erzдhlen…» (Мне хочется рассказывать тебе снова и снова о моём минувшем блаженстве…). (Перевод Е. Садовского).
• 4. Речевой образ адресата. В исследуемом романе присутствует два образа адресатов: друг Гипериона Беллармин и возлюбленная Диотима. На самом деле и Беллармин, и Диотима находятся за рамками текста, поскольку эта переписка носит условно-литературный, вторичный характер. Присутствие этих двух образов осуществляется благодаря использованию следующих внутритекстовых средств коммуникации: обращений, воображаемых диалогов, наличие местоимений второго лица единственного числа, глаголов повелительного наклонения: «Ich war einst glьcklich, Bellarmin !..» , (Я был некогда счастлив, Беллармин!..), «…ich muss dir raten, dass du mich verlдssest. meine Diotima .» , (…я обязан посоветовать тебе расстаться со мной, моя Диотима.), «…Lдchle nur! Mir war es sehr ernst. » , (…Смейся! Мне было совсем не до смеха.), «» , (Ты спрашиваешь, как я тогда себя чувствовал?), «…Hцrst du? Hцrst du ?..» , (Ты слышишь, слышишь?), «…Nimm mich, wie ich mich gebe, und denke , dass es besser ist zu sterben, weil man lebte, als zu leben, weil man nie gelebt!..» , (Прими меня таким, каким я предаю себя в твои руки, и знай: лучше умереть, потому что ты жил, чем жить, потому что никогда ещё не жил!..). (Перевод Е. Садовского).
• 5. Диалогизация и реализация коммуникативной оси «я» - «ты».

Что касается данной коммуникативной оси, то безусловно она присутствует в каждом письме Гипериона: «я» - повествователь, сам Гиперион, «ты» - образ адресата (либо Беллармин, либо Диотима, это зависит от того, кому адресовано послание). Эта ось реализуется в письмах посредством обращений, вопросов, предназначенных для адресата. Диалогизация же по своей сути предполагает наличие письма главного героя и ответного послания от адресата. В романе Гёльдерлина нельзя наблюдать полную реализацию данного принципа: Гиперион пишет своему другу, но ответные письма от Беллармина в произведении отсутствуют. Предположительно они могли существовать, об этом свидетельствуют следующие строчки послания Гипериона: «Frдgst du, wie mir gewesen sei um diese Zeit? » , (Ты спрашиваешь, как я тогда себя чувствовал?). (Перевод Е. Садовского). Это говорит о том, что возможно у Гипериона имелось письмо Беллармина, где последний интересовался тем, что чувствовал влюблённый Гиперион, какие эмоции его переполняли. Если же говорить о письмах Гипериона к Диотиме, то они не являлись безответными. Хотя в романе присутствует только четыре письма самой Диотимы, мы можем констатировать то, что в произведении Гёльдерлина наблюдается осуществление принципа диалогизации.

6. Письмо как форма самораскрытия и самоопределения.

Гёльдерлин не случайно выбрал для своего романа эпистолярную форму, благодаря которой усиливается достоверность изложенных событий. Каждое письмо напомина- ет исповедь главного героя. Вполне возможно, что в письмах Гипериона нашли отражение философские концепции и мировоззренческие взгляды самого Гёльдерлина. Так, в своём послании к Беллармину Гиперион пишет: «…Eines zu sein mit allem, was lebt, in seliger Selbstvergessenheit wiederzukehren ins All der Natur, das ist der Gipfel der Gedanken und Freuden…» , (Слиться воедино со всем живущим, возвратится в блаженном самозабвении во всебытие природы - вот вершина чаяний и радостей..). (Перевод Е. Садовского). И, по мнению самого автора, человек -- это часть природы, когда он умирает, то таким образом он возвращается в лоно природы, но только в другом качестве.

Главный герой романа переживает тяжелейший душевный кризис, который вызван тем, что участники боев за свободу, победив, становятся мародерами. При этом Гиперион понимает, что насилие не принесет свободы. Он оказывается перед неразрешимым противоречием: создание государства для сохранения свободы неизбежно приводит к утрате личностью независимости. На самом же деле здесь Гёльдерлин касается событий Великой французской революции и выражает своё отношение к ним. Сначала это народное движение зародило в поэте надежды на обновление и духовное усовершенствование человечества, об этом свидетельствуют следующие строки из письма Гёльдерлина своему брату Карлу: «…мои заветные чаяния заключаются в том, что наши внуки будут лучше нас, что свобода когда-нибудь непременно настанет, что согретая священным огнём свободы добродетель даст лучшие всходы, чем в полярном климате деспотизма…» Гёльдерлин, Ф. Сочинения / А.Дейч // Фридрих Гёльдерлин / А.Дейч. - Москва: Художественная литература, 1969. - с. 455-456.. Но позже его восторг улетучивается, поэт понимает, что с приходом революции общество не изменилось, нельзя построить государство на тирании и насилии.

7. Стилистические особенности. Каждому посланию в данном романе свойственна патетика, высокая лирика, античные образы: само имя главного героя Гиперион -- сын Земли и Неба, отца бога света Гелиоса, что создает вторые планы в характеристике персонажа, это связывает его с тремя богами античности; события развертываются в горах Греции, но место чаще всего не конкретизируется, только Афины становятся центром внимания, ибо их культура и общественное устройство особенно близки автору. В письмах Гипериона используется широкий пласт высокой лексики: так, в одном из первых его писем к Беллармину, описывая своё отношение к природе, главный герой употребляет следующие слова и вырaжения: der Wonnengesang des Frьhlings (упоительная песнь весны), selige Natur (блаженная природа), verloren ins weite Blau (потеряться в бескрайней лазури).

Проделав анализ писем Гипериона и Диотимы, можно заключить, что существенных отличий на уровне стилистики в них не наблюдается: и послания Гипериона, и Послания Диотимы звучат возвышенно, патетично. Но различия имеются в другом. Следует заметить, что Диотима - женщина, влюблённая женщина, которая всецело поглощена этим прекрасным чувством, поэтому её письма более экспрессивны, письма же Гипериона к Диотиме, наоборот, более сдержанны, они большей частью представляют собой его рассуждения, изложение военных событий, где используются в основном повествовательные предложения: «…Wir haben jetzt dreimal in einem fort gesiegt in kleinen Gefechten, wo aber die Kдmpfer sich dьrchkreuzten wie Blitze und alles eine verzehrende Flamme war…» , (…Мы три раза подряд победили в мелких стычках, в которых, правда, бойцы сшибались, как молнии, и всё сливалось в единый гибельный пламень…), (перевод Е. Садовского).

Всё вышеуказанное создаёт ассоциации, составляющие отличительные черты поэтики всего романа в целом. Что же касается синтаксических особенностей, то они обусловлены тем, что отдельное послание представляет собой своего рода соразмышление, для которого характерно наличие вопросительных предложений: «WeiЯt du, wie Plato und sein Stella sich liebten?» , (Знаешь ли ты, как любили друг друга Платон и его Стелла?); убедительность, использование слов, оформляющих пристройку: «Frдgst du, wie mir gewesen sei um diese Zeit?» , (Ты спрашиваешь, как я тогда себя чувствовал?); свободный синтаксис: наличие неполных предложений и предложений-самоперебивов: «…Ein Funke, der aus der Kohle springt und verlischt…» , (…Искрой, вылетающей из раскалённых углей и сразу гаснущей…), (перевод Е. Садовского).

Таким образом, исходя из вышесказанного можно констатировать, что все письма в романе Гёльдерлина функционируют как полисубъектные диалогические стуктуры, которым свойственно наличие повествователя, воссоздание речевого образа адресата, диалогизация и реализация коммуникативной оси «я» - «ты», мозаичность структуры. Но для посланий данного эпистолярного произведения характерны композиционные особенности, которые заключаются в отсутствии этикетных частей. Отличительной чертой каждого письма является использование высокого стиля.

Лирический роман - крупнейшее произведение писателя - написан в эпистолярной форме. Имя главного героя - Гиперион - отсылает к образу титана, отца бога солнца Гелиоса, чьё мифологическое имя означает Высокоидущий. Создаётся впечатление, что действие романа, представляющего собой своего рода «духовную одиссею» героя, развёртывается вне времени, хотя арена происходящих событий - Греция второй половины XVIII в., находящаяся под турецким игом (на это указывают упоминания о восстании в Морее и Чесменской битве в 1770 г.).

После выпавших на его долю испытаний Гиперион отходит от участия в борьбе за независимость Греции, он утратил надежды на близкое освобождение родины, сознаёт своё бессилие в современной жизни. Отныне он избрал для себя путь отшельничества. Получив возможность снова вернуться в Грецию, Гиперион поселяется на Коринфском перешейке, откуда пишет письма другу Беллармину, живущему в Германии.

Казалось бы, Гиперион достиг желаемого, но созерцательное отшельничество также не приносит удовлетворения, природа больше не раскрывает ему своих объятий, он, всегда жаждущий слияния с ней, вдруг ощущает себя чужим, не понимает ее. Похоже, ему не суждено найти гармонии ни внутри себя, ни вовне.

В ответ на просьбы Беллармина Гиперион пишет ему о своём детстве, проведённом на острове Тинос, мечтах и надеждах той поры. Он раскрывает внутренний мир богато одарённого подростка, необычайно чувствительного к красоте и поэзии.

Огромное влияние на формирование взглядов юноши оказывает его учитель Адамас. Гиперион живёт в дни горького упадка и национального порабощения своей страны. Адамас прививает воспитаннику чувство преклонения перед античной эпохой, посещает с ним величественные руины былой славы, рассказывает о доблести и мудрости великих предков. Гиперион тяжело переживает предстоящее расставание с любимым наставником.

Полный духовных сил и высоких порывов, Гиперион уезжает в Смирну изучать военное дело и мореходство. Он настроен возвышенно, жаждет красоты и справедливости, он постоянно сталкивается с людским двоедушием и приходит в отчаяние. Настоящей удачей становится встреча с Алабандой, в котором он обретает близкого друга. Юноши упиваются молодостью, надеждой на будущее, их объединяет высокая идея освобождения родины, ведь они живут в поруганной стране а не могут смириться с этим. Их взгляды и интересы во многом близки, они не намерены уподобляться рабам, которые привычно предаются сладкой дрёме, их обуревает жажда действовать. Тут-то и обнаруживается расхождение. Алабанда - человек практического действия и героических порывов - постоянно проводит мысль о необходимости «взрывать гнилые пни». Гиперион же твердит о том, что нужно воспитывать людей под знаком «теократии красоты». Алабанда называет подобные рассуждения пустыми фантазиями, друзья ссорятся и расстаются.

Гиперион переживает очередной кризис, он возвращается домой, но мир вокруг обесцвечен, он уезжает в Калаврию, где общение с красотами средиземноморской природы вновь пробуждает его к жизни.

Друг Нотара приводит его в один дом, где он встречает свою любовь. Диомита кажется ему божественно-прекрасной, он видит в ней необычайно гармоническую натуру. Любовь соединяет их души. Девушка убеждена в высоком призвании своего избранника - быть «воспитателем народа» и возглавить борьбу патриотов. И все же Диомита против насилия, пусть даже и для создания свободного государства. А Гиперион наслаждается пришедшим к нему счастьем, обретённым душевным равновесием, но предчувствует трагическую развязку идиллии.

Он получает письмо от Алабанды с сообщением о готовящемся выступлении греческих патриотов. Простившись с возлюбленной, Гиперион спешит встать в ряды борцов за освобождение Греции. Он полон надежд на победу, но терпит поражение. Причина не только в бессилии перед воинской мощью турков, но и в разладе с окружающим, столкновении идеала с повседневной действительностью: Гиперион ощущает невозможность насаждать рай с помощью шайки разбойников - солдаты освободительной армии учиняют грабежи и резню, и ничем их нельзя сдержать.

Решив, что у него с соотечественниками нет больше ничего общего, Гиперион поступает на службу в русский флот. Отныне его ожидает участь изгнанника, даже родной отец проклял его. Разочарованный, морально сокрушённый, он ищет гибели в Чесменском морском сражении, но остаётся жив.

Выйдя в отставку, он намеревается наконец-то спокойно зажить с Диомитой где-нибудь в долине Альп или Пиренеев, но получает весть о ее смерти и остаётся безутешным.

После многих скитаний Гиперион попадает в Германию, где живёт довольно долго. Но царящие там реакция и отсталость кажутся ему удушающими, в письме к другу он язвительно отзывается о фальши мертвящего общественного порядка, отсутствии у немцев гражданских чувств, мелочности желаний, примирённости с действительностью.

Когда-то учитель Адамас предрекал Гипериону, что такие натуры, как он, обречены на одиночество, скитания, на вечное недовольство собой.

И вот Греция повержена. Диомита умерла. Живёт Гиперион в шалаше на острове Саламине, перебирает воспоминания о былом, скорбит о потерях, о неосуществимости идеалов, пытается преодолеть внутренний разлад, испытывает горькое чувство меланхолии. Ему кажется, что он отплатил чёрной неблагодарностью матери-земле, с пренебрежением отнесясь и к своей жизни, и ко всем дарам любви, которую она расточала. Его удел - созерцание и мудрствование, как и прежде он остаётся верен пантеистической идее родства человека и природы.

Романтическая утопия осознавала свое значение под именем “Царство Божие” . Его воплощение – главная задача романтизма, и, как утверждает в 1798 году Фридрих Шлегель, то, что в современной культуре на решение этой задачи не направлено, лишено интереса. Это – “вещи второстепенные” . “Царство Божие” было и на устах молодых Гельдерлина и Гегеля , когда они прощались друг с другом после пяти лет, проведенных в Тюбингенском институте. “Дорогой брат, – пишет Гельдерлин 10 июля 1794 года, – уверен, что ты иногда все же вспоминал обо мне с той поры, как мы расстались – расстались с нашим паролем на устах. Царство Божие – по этому паролю мы кажется всегда узнаем друга друга ” .

Юношеская дружба, связавшая Гельдерлина, Гегеля и Шеллинга, питалась, как известно, верой в идеалы Французской революции , и “Царство Божие” мыслилось ими как ее следствие и духовная сублимация. Революция социально-политическая должна была стать, по их мнению, религиозной и эстетической “революцией духа” – иначе она теряла смысл и оправдание, превращалась, если не в разбой, то в пошлость. Общая мечта йенских романтиков и авторов “Старейшей программы немецкого идеализма” (1796) – новая вселенская церковь, не институт власти, а живой организм, духовное братство всех верующих .

Если для романтиков прообразом и предсказанием будущей Европы являлось Средневековье, то для Гельдерлина таким воспоминанием о будущем была античная Греция . Так же, как Средневековье йенцев не было лишь царством духа, так и античность Гельдерлина не была лишь царством плоти . В том и другом случае перед нами мечта о “Третьем царстве”, вера в способность всего земного стать хлебом и вином вечной жизни (элегия “Хлеб и вино”, 1800–1801).

Статью Новалиса “Христианство или Европа” (1799) называли консервативной утопией. Между тем, Новалис проповедует не возврат к католицизму, а религию богочеловечества, которой предстоит родиться в новой, познавшей и преодолевшей свой индивидуализм душе современной секуляризованной личности . В статье “О Новалисе” (1913) Вячеслав Иванов сравнил его с Наполеоном: Наполеон поставил себе целью осуществить неслыханный синтез – синтез всемирной революции и всемирной монархии. Новалис замыслил то же самое в сфере духа – впрячь новый индивидуализм в колесницу христианской соборности, которая заново объединит всю Европу .

Именно такова и функция античности у Гельдерлина . Античная Греция , оживающая в его стихах и прозе, – не отдаленный объект знания, а главное действующее лицо в современной драме идей. Память о ней призвана оправдать историю европейской культуры, завершить проект духов- ной эмансипации, образующий содержание эпохи Модерна.

В творчестве Гельдерлина идея “Третьего царства” отчетливее всего выражена в эпистолярном романе “Гиперион, или Греческий отшельник” (Hyperion oder der Eremit in Griechenland) . Его замысел и первые фрагменты относятся к эпохе якобинского террора, его последняя редакция была опубликована в 1797–1799 годах. Гиперион – герой историософского романа воспитания, и цель воспитания заключена уже в его имени . Так звали одного из мифологических титанов, детей
Урана и Геи, бога небес и богини земли. “Твой великий тезка небесный Гиперион воплотился в тебе ”, – говорит Гипериону его воз- любленная Диотима , и сам он говорит о себе: “Я предчувствую новое царство, новое божество ” . В нем и через него два царства, небесное и земное, должны соединиться, земля стать небесной, небо – земным. Весь мир должен стать таким, каким видит его Гиперион, когда, просветленный святой любовью к Диотиме, он бродит с нею по горам Калабрии, родины Иоахима Флорского: “Мы называли землю цветком неба, а небо бескрайним садом жизни ” .

Образ Диотимы, возлюбленной и подруги Гипериона, восходит к “Пиру” Платона, где она – жрица эроса; эрос же трактуется как влюбленность в жизнь, жажда ее полноты и полноценности, воля к рождению нового человека, которому предстоит “родиться в красоте”. Диотима объясняет Гипериону его задачу, его миссию художника-теурга . Он призван восстановить распавшуюся связь времен, возродить золотой век античности в образе грядущего богочеловечества . Гиперион – поэт, он сочиняет стихи, поет “Песню судьбы”. Но поэзия в понимании ее Гельдерлином – акт перформативный, магический, поэт – это зодчий нового бытия, его творчество – богочеловеческий процесс воплощения логоса, в котором слово становится плотью, метафизическая реальность обретает физическое существование. Встреча Гипериона и Диотимы происходит, говоря словами поэта, “на пире Платона во время чумы” (Пастернак).

Действие романа развертывается в современной Гельдерлину Греции, утратившей былое величие, страдающей от политического унижения и духовного вырождения. Историческим фоном служит т.н. Пелопонесское восстание греков против Османской империи, поднятое в 1770 году графом Орловым в интересах России. Но если русские выиграли, то греки проиграли. Несмотря на победу русского флота при Чесме, греческое восстание терпит поражение. Гиперион, предводитель восставших, переживает трагедию Карла Моора. Он сражается за новую Элладу, за новое идеальное человечество и не может примириться с тем, что его соратники превращаются в банду разбойников и пиратов . Так он становится отшельником . Содержание романа составляют письма, которые он пишет другу Беллармину . Они восстанавливают прошлое, историю его надежд и разочарований, предшествовавших его отречению.

Роман открывается темой отчаяния Гипериона. Он мучительно переживает “боль и бесприютность смертного”, изгнанного из “рая святой природы” , из всеединства божественного бытия: “Природа больше не раскрывает мне свои объятия, и я стою перед нею как чужой, не понимая ее” . Гипериону представляется, что мир завершен и завершен трагически неудачно; в нем окончательно победил принцип дуализма. Плоть и дух, субъект и объект, чувство и разум разведены навеки, как разведены позорное настоящее и великое прошлое его родины. Действительность, в особенности современная, – зловонное болото или гроб, заваленный тяжелым камнем, обитатели реального мира – живые мертвецы, рабы и варвары . Античная красота навсегда переселилась в область призрачной мечты, бесплотной и невоплотимой. В лирической прозе Гельдерлина явственно звучит лейтмотив философской поэзии Шиллера 1890-х годов, и жалобы Гипериона предвосхищают поэтическую сентенцию, которую Шиллер формулирует вскоре в стихотворении “Начало нового века” (1801) – “Красота цветет лишь в песнопенье, а свобода в области мечты” . Гиперион теряет веру в знание, в его способность обеспечить прорыв к реальности жизни.

Просветительский культ разума представляется ему такой же иллюзией, как и безграничная власть трансцендентального субъекта. Он скорбит о том, что человек противопоставил себя природе и истории и не в силах проникнуть в их тайну, потому что насильственному вторжению они не поддаются – ни велению разума, на который уповал его первый учитель Адамас, ни насилию политической воли, на которую делает ставку его друг Алабанда. По терминологии Гегеля, Гиперион – носитель “несчастного сознания” . Апофеоз “несчастного сознания“ дан в т.н. письме о нигилизме : “Цель нашего рождения – Ничто; мы любим Ничто, верим в Ничто, трудимся не щадя сил чтобы обратиться постепенно в Ничто <…>. Вокруг нас – бесконечная пустота ” .

В предисловии к роману Гельдерлин называет своего героя “элегическим характером” . Античное героическое начало соседствует в нем с современной сентиментальной меланхолией , какой описал ее Шиллер (“О наивной и сентиментальной поэзии”, 1795–1796) . Сомнения в осуществимости идеала посещают его уже в юности, задолго до финального разочарования. Но тогда в его жизнь как спасительница входит Диотима . Она убеждает его в том, что “наша бренность нам только мнится” , ибо судьба мира еще не предрешена, акт творения еще не завершен и завершить его предстоит именно Гипериону, человеку-художнику, сохранившему в себе память о великом прошлом . Современное человечество, учит Диотима, это осколок разбитой античной статуи божества, и миссия художника в том, чтобы дополнить обезглавленный торс силой своего воображения .

В ХХ веке эту метафору подхватывает Рильке . В стихотворении “Архаический торс Аполлона” (1907) созерцание обломка древней статуи представлено как акт творческого воображения. Воображать (einbilden) означает воплощать в себе образ совершенства, и вместе с тем, воплощать себя и свой образ в мире, пересоздавать себя и пересоздавать мир. Воображаемая красота – не предмет безвольного созерцания, а событие душевной жизни, фактор ее преображения. Последняя строка стихотворения Рильке, которому Петер Слотердейк посвятил в 2009 году целую книгу , обращена к созерцателю: “Ты должен изменить свою жизнь” (Du musst dein Leben ändern) .

Слушая Диотиму, Гиперион воодушевляется : “Святая природа! Ты во мне и вне меня одна и та же. Значит не так уж трудно слить воедино и существующее вне меня, и то божественное, что есть во мне. Так пусть же все, все сверху донизу, станет новым!” . Утопия Гельдерлина предполагает реализацию христианской идеи спасения в посюстороннем мире исторической действительности, в форме “свободного государства” , которое завоюет себе место на земле. Имя этого государства, а точнее, братства свободных людей – “священная теократия красоты” , противопоставленная всем типам современного исторического государства – и феодальной Германии, и буржуазной Англии, и якобинской диктатуре. Средством его создания является , по Гельдерлину, не политическое насилие, а, как у Шиллера, эстетическое воспитание, его гражданами будут люди как художники своей жизни, человечество как субъект жизнетворчества, в результате которого красота вся станет жизнью, и вся жизнь – красотой.

Очертания этой утопии вырисовываются в ходе отношений Гипериона с его другом Алабандой, который увлечен идеей сильного государства, якобы, способного обеспечить счастье своих подданных. Рациональной норме закона, основанного на власти и подчинении, Гиперион противопоставляет infusio amoris, внушение любви и призыв благодати, обладающий силой проникать в глубину сокровенного богоподобного Я и оттуда “обоживать” все существо человека, его плоть и его дух . Тоталитарное общество, в котором связь между людьми обеспечивается нормативной идеологией, представляется Гипериону таким же варварством, как и общество разъединенных индивидов, связанных между собой лишь холодным расчетом. “Государство , – утверждает Гиперион, – каменная стена, ограждающая сад человечества. Но зачем ограждать сад, в котором высохла почва? Здесь поможет только одно – дождь с неба. О дождь с неба, животворящий! Ты возвратишь народам весну! ” . В споре с Алабандой Гиперион утверждает идеал религиозной общественности, явственно предвосхищающий ту утопию духовного коллективизма , которая занимала столь значительное место в истории русской общественной мысли XIX–XX веков.

Один из ее поздних адептов и аналитиков С.Л. Франк в 1926 году писал: «Западное мировоззрение берет Я за отправную точку мышления, идеализму соответствует индивидуалистический персонализм. Возможна, однако, совершенно иная точка зрения, согласно которой не Я, а МЫ образует последнюю основу духовной жизни. Мы мыслится в этом случае не как внешний, лишь позднее образовавшийся синтез многих Я, а как их первичное, неразложимое единство, из лона которого произрастает каждое отдельное Я и благодаря которому оно только и формируется, утверждая свою свободу и неповторимое своеобразие. Если воспользоваться сравнением, идущим от Плотина, Я подобно листу на дереве, которое не соприкасается с другими листьями или сопри- касается с ними лишь случайно, но внутренне через соединение ветвей и сучьев с общим корнем связан со всеми остальными листьями и ведет с ними общую жизнь. Здесь отрицается не свобода и своеобразие личных Я, а лишь их разъединенность, самодостаточность и замкнутость. Это, так сказать, “мы-философия” в противоположность “я-философии” Запада » .

Следует, однако, подчеркнуть, что образ дерева, то высохшего, то цветущего, представляет собой устойчивую метафору общественного организма и в романе Гельдерлина, причем в том самом значении органической взаимообусловленности частей и целого, которое Франк оценивает, хотя и со ссылкой на Плотина, как признак мировоззрения русского, а не западного.

Политический аспект утопии Гельдерлина неразрывно связан с аспектом метафизическим . Подобно йенским романтикам, Гельдерлин многим обязан Фихте, но в “Гиперионе” он находится на пути от Фихте к Спинозе и Платону . В философии Фихте Я – индивидуальное сознание есть, как известно, единственный и последний фундамент всего мироздания. У Гельдерлина суверенный субъект сознания страдает от метафизического одиночества, от неспособности “слиться воедино со всем живущим ” . Идеалистическому антропоцентризму противопоставляется реализм мистического чувства, чувство укорененности сознательного Я во всеединстве космической жизни. Не человек стоит на вершине бытия, не он есть основа всеединства , а, как пишет Гельдерлин в письме брату, “бог, живущий среди нас” . Личное Я мыслится Гельдерлином как органическая часть сверхличного целого, res inter rebus, как формулировал Спиноза, или, как сказано в романе, “одно из обличий бога” , соотнесенное с мирозданием как микрокосм с макрокосмом .

Постигая свою связь с целым, свою включенность в космическое всеединство мира, человек становится художником. Он воплощает в себе образ божественного совершенства и утверждает свою человечность как божественность в акте жизнетворчества. Эту концепцию – религию красоты – Гельдерлин развивает в т.н. афинском письме: Гиперион, Диотима и их друзья предаются созерцанию руин древнего города , и Гиперион размышляет: “Первое достижение человеческой, божественной красоты есть искусство. В нем обновляет и воссоздает себя божественный человек. Он хочет понять себя и потому воплощает свою красоту в искусстве. Так создал человек своих богов. Ибо вначале человек и его боги были одно целое – когда существовала еще не познавшая себя вечная красота. Я приобщаю вас к мистериям, но в них истина ” [ 2, II, S. 181]. В чем заключается эта истина, высказано в последних словах афинского письма: “И красота еще будет: человечество и природа сольются в единое всеобъемлющее божество” .

Идейный сюжет романа намечен Гельдерлином в предисловии, которое не вошло в последнюю редакцию, но было опубликовано Шиллером в его журнале “Новая Талия” в 1793 году. Человек и человечество проходят предназначенный путь – от первоначальной простоты, когда гармония всех сил и отношений дается ему без его участия, самой природой, до сложно организованного единства множества, которое он может создать лишь ценой собственных творческих усилий . В позднейшем тексте романа та же циклическая модель развернута в словах Гипериона: “Сначала люди изведали счастье растительной жизни ; из него они выросли и росли, пока не достигли зрелости. С тех пор они находятся в постоянном брожении , и род человеческий, дойдя до беспредельного распада, представляет собою хаос, от которого у всех, кто способен еще видеть и понимать, голова идет кругом. Но красота бежит от обыденной жизни ввысь, в царство духа; то, что было природой, становится идеалом, и в нем познают себя немногие избранные . Они едины, ибо в них живет единое, и это они положат начало новому веку ” . Идея цикла , образующая мифологический подтекст “Гипериона”, предполагает неполное тождество бессознательной истины в начале и истины осознанной, “отрефлектированной” в конце, первоначальной неразделенности Бога и мира в “Золотом веке” и их окончательной нераздельности в “Царстве Божьем”.

Тезисом представляется Гельдерлину античная Греция, синтезом – Германия будущего как носительница идеи Европы . В “Гиперионе” Германия и немцы изображены с горьким сарказмом , но в параллельно с романом написанных стихотворениях, таких, например, как “Гейдельберг” (1800) или “Германия” (1801), образ Германии несет в себе предчувствие возвращения античных богов.

Экспериментальный герой Гельдерлина обостренно переживает все диссонансы, присущие переходному состоянию мира в стадии антитезы, испытывает разочарование в идеалах любви и свободы, срывается на грань нигилизма и метафизического отчаяния. Но стадия антитезы, эпоха “зияния богов” – это ситуация кризиса накануне грядущего разрешения всех противоречий в concordantia oppositorum . К концу романа тема кризиса нарастает, но не одерживает верх. Идеал свободы рушится перед лицом человеческого несовершенства, Диотима умирает, не дождавшись победы, Гиперион, отвергнутый отцом и непонятый соотечественниками, становится отшельником . Но он знает, что смерть и жизнь, победа и поражение – части всеединства, которое зашифровано в диссонансах, и диссонансами не отменяется : “Все диссонансы мира – только ссора влюбленных. Раздор таит в себе примирение, и все разъединенное встретится вновь ” . Так и смерть Диотимы – это всего лишь разлука; помещая влюбленных в различные планы бытия, она служит целям вселенского сочетания этих планов . Финальные слова романа звучат как обещание: “Так мне думалось. Остальное потом” .

Отшельничество и одиночество Гипериона перед лицом лживой действительности, как и мучительная немота самого Гельдерлина перед лицом лживого языка, – цена, которую поэт должен заплатить за грядущее обновление . Но когда цена эта будет заплачена, путь отречения будет пройден, ему откроется истинная реальность мировой жизни, и он воплотит ее в небывалых образах, которые станут плотью нового совершенного мира . Тогда – конец дуализму, определившему трагедию Нового времени: душа и тело, дух и плоть, субъект и объект, явление и сущность, жизнь и смерть, мужское и женское, мир имманентный и мир трансцендентный, человек и Бог, Град земной и Град Божий – все воссоединится в постисторическом пространстве грядущего царства .

История хилиастической мифологемы “Третьего царства” начинается не с Гельдерлина и не им заканчивается. Накануне революции 1848 года последний романтик Гейне пишет поэму “Германия. Зимняя сказка” и цикл стихотворений “Новая весна”, в которых мифологема “Третьего царства” реактуализируется под влиянием Сен-Симона, и антитеза спиритуализма и сенсуализма, “назарейства” и “эллинства” разрешается в образе “Третьего царства”. “Я новую песнь, я лучшую песнь / Спою вам за дружеской чашей: / Мы царство небесное создадим / Здесь на земле, на нашей ” . В конце века – наследник романтизма Ницше проповедует, как уже Гельдерлин в своих гимнах, синтез Христа и Диониса . Отсылая в 1889 году другу только что законченный цикл стихотворений “Дионисийские дифирамбы”, Ницше пишет: “Вот мои новые песни: Бог теперь на земле, мир просветлен и небеса возрадовались ” .

Примечательно, что когда в начале ХХ века центр мировой революции перемещается в Россию, так же думает Мережковский, главный идеолог русского апокалиптического неохристианства, «реаранжирующего основные мотивы хилиастской концепции “Трех Заветов”» (13, c. 251). Смысл революции и для него, как и для большинства революционеров тех лет, заключа- ется в создании “религиозной общественности” . Вся история русской интеллигенции от Чаадаева до декадентов стилизуется Мережковским под чаяние новой церкви как Царства Божьего на земле. “Россия, – пишет Мережковский, – должна не бежать от Европы и не подражать Европе, а принять ее в себя и преодолеть до конца ” , т.е. преодолеть дуалистическое мировоззрение в том чувственно-сверхчувственном синтезе, который будет означать воплощение духа и одухотворение плоти. Гельдерлин, ненавидя современную Германию, мечтал о том, что именно она станет духовным средоточием обновленной Европы – новой Элладой . Русские мыслители эпохи религиозно-философского возрождения переводят эту мечту на язык родной культуры и дают ей имя “русской идеи” . В своей публицистической книге 1908 года “Не мир, но меч. К будущей критике христианства” Мережковский обращается к Западу: “Для того, чтобы понять смысл русской революции, ее следует рассматривать как последнее действие всемирной трагедии освобождения, тогда как первое ее действие – Великая французская революция <…> Русская революция не только политика, но и религия, вот что труднее всего понять Европе, для которой и сама религия давно уже политика . Вы судите по себе: вам кажется, что мы переживаем естественную болезнь политического роста, которую переживали в свое время все европейские народы; пусть же перебесимся – все равно, выше головы не прыгнем, кончим тем же, чем вы, остепенимся, протянем ножки по одежке, взнуздаемся парламентским намордником и удо- вольствуемся вместо Града Божьего, буржуазно-демократическою серединкою на половинке – так было везде, так будет и у нас. Пожалуй, и действительно, было бы так, если бы мы были не вы наизнанку, если бы не наша трансцендентность, заставляющая нас разбивать голову об стену, лететь “пятами вверх” » <… > .

В России начала ХХ века повторяется та коллизия между политикой и религией, которую пережили немецкие романтики, отвернувшиеся от якобинской диктатуры именно потому, что она предала религиозную идею “революции духа” . Примечательно, что в 1914 году Жирмунский заканчивает свою книгу “Немецкий романтизм и современная мистика” словами “Да приидет Царствие Твое” . По мысли автора книги, перерыв традиции между “первыми романтиками” и символистами “конца века” кажущийся, революция духа перманентна.

Мечта о “Третьем царстве” представляет собой влиятельный метанарратив эпохи Модерна. Понятие метанарратива ввел, как известно, Жан- Франсуа Лиотар в книге “Состояние постмодерна: доклад о знании” (1979). Метанарратив – это не художественное повествование, а целостная и всеобъемлющая система мировоззрения, которая призвана объяснять все факты истории, все явления бытия, выстраивая их в стройной, линейной последовательности, как некий развивающийся сюжет, который ведет к закономерному финалу, к воплощению сверхцели или сверхидеи. К таким метанарративам, господствующим в западной культуре , Лиотар относит христианство, Просвещение, марксизм . Очевидно, что и мифологический концепт “Третьего царства” также может рассматриваться как метанарратив . По Лиотару, новая эпоха постмодерна, наступившая на Западе в 1970-е годы, подрывает до- верие к любым метарассказам и признает вместо этого множественность дискурсов, которые могут друг другу противоречить. Между тем господство противоречий и диссонансов отнюдь не исключает актуальность метанарратива в качестве навсегда отложенного, отсроченного смысла . Абсурдный мир предполагает его как свое “другое”, как знак своей принципиальной незавершенности и открытости . Последние слова в романе Гельдерлина – “Остальное потом” – согласуются с определением романтической поэзии в 116 фрагменте Фр. Шлегеля: “Романтическая поэзия – это прогрессивная универсальная поэзия <…>. Она находится еще в становлении, более того, самая ее сущность за- ключается в том, что она вечно будет становиться и никогда не может быть завершена ” . Это означает, что “потом” Гельдерлина никогда не наступит.

Согласно преданию, на столе в комнате Гельдерлина всегда лежал раскрытый том “Гипериона” – на протяжении всех долгих лет его отшельничества и молчания, проведенных им в состоянии душевного помрачения под присмотром тюбингенского столяра. “Мы больше не верим тому, что истина остается истиной, если снимают с нее покрывало”, – писал Ницше в “Веселой науке” . Опираясь на это высказывание, Жан Бодрийяр развивает мысль об истине как вечном соблазне . “Жить можно только идеей искаженной истины. Это единственный способ жить в стихии истины. Отсутствие Бога. Или отсутствие Революции. Жизнь Революции поддерживается только идеей о том, что ей противостоит все и вся, в особенности же ее пародийный двойник – сталинизм. Сталинизм бессмертен: его присутствие всегда будет необходимым, чтобы скрывать факт отсутствия Революции, истины Революции – тем самым он все снова и снова возрождает надежду на нее ” .

По существу, речь здесь идет о том же, о чем пишет Гельдерлин в конце своего романа. Диссонансы мира – это шифр, которым зашифрована его гармония. “Третье Царство” незримо присутствует в мире диссонансов как любовь в ссорах влюбленных; они ссорятся, потому что любят. Не исключено, что единство европейского самосознания определяется именно этим – незримым присутствием в нем неизгладимых мифологиче-ских конструкций, которые напоминают о себе через своих искаженных двойников.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Athenaeum. Eine Zeitschrift von August Wilhelm Schlegel und Friedrich Schlegel. Berlin, 1798. Nachdruck: Leipzig: Philipp Reclam jun., 1978 – 245 S.

2. Hölderlin, F. Sämtliche Werke und Briefe. Bd. 1–4. Hrsg. vom Günter Mieth. Berlin: Aufbau-Verlag, 1970.

3. Gerhard, J. (Hrsg.). Die Revolution des Geistes. Politisches Denken in Deutschland 1770–1830. Goethe. Kant, Fichte. Hegel. Humboldt. München: List-Verlag, 1968.

4. Иванов Вяч. Собр. соч.: В 4 тт. Bruxelles: Foyer oriental chretien, 1971–1987. T.4. С. 252–278 Bruxelles: Foyer oriental chretien, 1971– 1987].

5. Шиллер Ф. Избранные произведения: В 2-х тт. М.: Художественная литература, 1959. . Moscow: Khudozhestvennaya literatura, 1959].

6. Sloterdijk P. Du musst dein Leben ändern. Über Anthropotechnik. Frankfurt a. M.: Suhrkamp – 692 S.

7. Rilke R.M. Archaischer Torso Apollos. In: Rilke R.M. Sämtliche Werke. Bd. 1–6 / Hrsg. vom Rilke-Archiv in Verbindung mit R. Sieber-Rilke besorgt durch E. Zinn. Frankfurt a. M.: Insel Verlag, 1955–1966. Bd. 1 (1955) – 630 S.

8. Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. 511 с. . M.: Respublika, 1992. 511 p.].

9. Vietta S. Die literarische Moderne. Eine problemgeschichtliche Darstellung der deutschsprachigen Literatur von Hölderlin bis Thomas Bernhard . Stuttgart: J.B. Metzler, 1992 – 361 s.

10. Хайдеггер М. Петь – для чего? / Перевод с нем., предисл. и коммент. В. Бакусева. М.: Текст, 2003 – 237 с. . Perevod s nem., predisl. I komm. V. Baksueva. M.: Tekst, 2003. 237 p.].

11. Гейне Г. Германия/ Перевод Л. Пеньковского, вступ. ст. Г. Лукача. М.-Л.: Academia, 1934. 214 c. . / Perevod L. Pen’kovskogo, vstup. St. G. Lukacha. M.; L.: Academia, 1934. 214 p.].

12. Nietzsche F. Sämtliche Briefe. Kritische Studienausgabe in 8 Bänden. Hg. von Giorgio Colli u. Mazzino Montinari. München: Deutscher Taschenbuch- Verlag, 1986. Bd. 8 – 670 S.

13. Полонский В.В. Между метафизикой, историей и политикой: религиозная мифология в позднем творчестве Д.С. Мережковского // Полонский В.В. Между традицией и модернизмом. Русская лите- ратура рубежа XIX–XX веков: история, поэтика, контекст. М.: ИМЛИ РАН, 2011. 472 с. С. 251–265. . M.: IMLI RAN , 2011. 472 p. Pp. 251–265].

14. Мережковский Д.С. Полное собрание сочине- ний. СПб. – М.: Издание т-ва М.О. Вольфа, 1911. Т. Х. – 335 с. . SPb.; M.: Izdanie tva M.O. Volfa, 1911. T. X. 335 p.].

15. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и со- временная мистика. СПб.: Тип. Т-ва Суворина “Новое время”, 2014. 207 с. . SPb.: Tip tva Suvorina “Novoye vremya”, 2014. 207 p.].

16. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / пере- вод с франц. Н.А. Шматко. СПб.: Адетейя, 1998. 160 с. . / Perevod s frants. N.A. Shmatko. SPb.: Adeteija, 1998. 160 p.]. 17. Ницше Ф. Соч.: В 2-х тт. / Сост., ред., вступ. ст. и прим. К.А. Свасьяна. М.: Мысль, 1990. Т. 1. 832 с. . / Sost., red., vstup. st. I prim. K.A. Svasijana. M.: Mysl’, 1990. T. 1., 832 p.].

18. Бодрийяр Ж. Соблазн / Перевод с франц. А. Га- раджи. М.: Ad Marginem, 2000. 318 c. / Perevod s frants. A. Garadzhi. M.: Ad Marginem, 2000. 318 p.].

А. И. Жеребин
Доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой
зарубежной литературы РПГУ им. А.И. Герцена, Россия,
191186 Санкт-Петербург, набережная реки Мойки, д. 48, [email protected]
HÖLDERLIN’S NOVEL HYPERION AND
THE UTOPIA OF THE THIRD KINGDOM IN EUROPEAN CULTURE

A. I. Zherebin
Doctor of Philological Sciences, Professor, Chair of the Department of Foreign Literatures
at The Herzen State Pedagogical University of Russia,
48 Naberezhnaya Reki Moiki 191186 St. Petersburg, Russia, [email protected]
Идейный сюжет романа Гельдерлина “Гиперион” исследуется как одна из манифестаций мифо-
поэтической концепции “Третьего Царства” – влиятельного метанарратива эпохи модерна, сохра-
няющего свою актуальность в качестве отложенного смысла истории европейской культуры.
The ideological plot of Hölderlin’s Novel Hyperion is viewed as a manifestation of the mythopoetic
concept of ‘the Third Kingdom’ – an infl uential metanarrative of the modern era, which still obtains as a
postponed meaning of the history of European culture.
Ключевые слова: антропоцентризм, богочеловечество, метанарратив, мистическое чувство, мо-
дерн, революция, романтизм, утопия, хилиазм
Key words: anthropocentrism, the godly humankind, metanarrative, mystic awareness, the modern era,
revolution, Romanticism, Utopia, Millenarianism

ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2015, том 74, № 5, с. 38–44

Гёльдерлин начал писать стихи, в форме и содержании которых заметно подражание Клопштоку . Шиллер принял в нём самое теплое участие. В студенческие годы его однокурсником и лучшим другом был Гегель , с которым в дальнейшем Гёльдерлин несколько лет продолжал переписку. В - 1795 годах Гёльдерлин жил в Йене . В 1794 году посещал лекции Фихте в Йенском университете . Здесь, в центре романтического движения, он завязал личные отношения с представителями нового литературного направления; здесь же у Гёльдерлина обнаружились впервые зачатки ипохондрии . Болезненное настроение усилилось под влиянием безнадёжной и страстной любви к матери одного из его учеников; он видел в ней воплощение фантастического идеала женщины, который уже с самых юных лет был предметом мечтаний, и изобразил её под именем Диотимы в своем романе «Гиперион».

Родной дом Гёльдерлина, ок. 1840

Башня Гёльдерлина, Тюбинген

Кроме «Гипериона», после Гёльдерлина остались ещё неоконченная трагедия «Смерть Эмпедокла» - лирическое стихотворение в драматической форме, служащее, как и «Гиперион», выражением личного настроения поэта; переводы из Софокла - «Антигона» и «Царь Эдип» - и ряд лирических стихотворений. Лирика Гёльдерлина проникнута пантеистическим мировоззрением: христианские идеи просачиваются как бы случайно; в общем настроение Гёльдерлина - настроение язычника-эллина, благоговеющего перед величием божественной природы. Стихотворения Гёльдерлина богаты идеями и чувствами, иногда возвышенными, иногда нежными и меланхолическими; язык чрезвычайно музыкален и блещет яркими образами, особенно в многочисленных описаниях природы.

Болезнь .

В истории литературы Гёльдерлин - фигура трагическая. На тридцать первом году жизни на поэта, который и до того был меланхоличным, мечтательным и сверх меры чувствительным, обрушивается неизлечимое безумие, и остаток своей долгой семидесятитрехлетней жизни он проводит в Тюбингене в замке Гельдерлинов над Неккаром , погруженный во мрак шизофренического психоза . В одном из окон замка часто можно было видеть странную фигуру в белом остроконечном колпаке, которая, словно привидение, то появлялась, то исчезала. Под впечатлением этой картины молодой студент Мёрике написал фантастическую балладу об огненном всаднике: «Видите вон там, в окошке, / Шапку красную опять…» . Однако постепенное остывание чувств и окоченение души можно было за много лет до вспышки собственно психоза почувствовать в звуках стихов Гёльдерина, от которых веет шизофреническим ужасом, постепенно превращающим его собственный дух и окружающий мир в мир призраков.

«Так где Ты? Мало жил я, но вечер мой

Уж дышит холодом. И уже я здесь -

Тень тишины; уже безгласно

Дремлет, в груди содрогаясь, сердце».

Гёльдерлин, отличавшийся чрезвычайно сенситивной, нежной, нуждавшейся в защите душевной организацией, был глубоко религиозной натурой. Уже в последние годы своего безумия он вдруг попросил ходившего за ним умелого столяра Циммера смастерить для него из дерева греческий храм и написал ему на доске такие слова:

«Зигзаги жизни вычертят такое,

Что путь тропы и склон горы напомнит,

Бог Вечности нас, здешних, там исполнит

Гармонией, воздаянием и покоем».

Чувства Гёльдерлина и до болезни часто бывали уязвлены. Внутренне он никогда не мог преодолеть глубокую пропасть между аутистическими мечтами своей нежной и гордой души и грубыми, травмирующими реалиями человеческого мира. Но сильно развитое чувство духовной независимости не позволяло ему искать в учении церкви удовлетворения своей внутренней потребности в «гармонии и покое». Поэтому его религиозное чувство нашло для себя весьма показательный выход в скромном глубоком пантеизме , который с самой юности оставался у него некоей исходной точкой его личности и его поэтического творчества. Внутренние истоки этой его мистической любви к природе он сам указывает в оде «Капризные». «Я понимал молчание эфира, людское слово я не понимал. Гармонья шепчущих дубрав - мой воспитатель, среди цветов учился я любить. И на руках богов я вырастал».

Признание и наследие .

«Гёльдерлиновское возрождение» - значимая тенденция в движении мировой поэзии второй половины ХХ - начала XXI веков. Это относится к переводам и переложениям его стихов, которым отдают свои силы в этот период крупнейшие поэты разных языков, и к более широкому опыту усвоения поэтики как ранних, романтических, так и поздних его сочинений. Его произведения не только переводили и изучали заново, но публично декламировали (например, в Берлине в экспрессионистском «Новом клубе »).

Поэзия, проза, переводы и сама фигура Гёльдерлина дала стимул к размышлениям философов и теологов (Вильгельм Дильтей , Фридрих Ницше , Карл Ясперс , Мартин Хайдеггер , Вальтер Беньямин , Морис Бланшо , Арис Фиоретос , Романо Гвардини , Ханс Кюнг), филологов (Роман Якобсон , Петер Сонди), к творчеству писателей (Стефан Цвейг , Георг Гейм , Петер Хертлинг и др.). Среди инициаторов русских переводов Гёльдерлина - Михаил Цетлин (Амари) иЯков Голосовкер , его стихи переводили Аркадий Штейнберг , Сергей Петров , Ефим Эткинд , Грейнем Ратгауз , Владимир Микушевич , Сергей Аверинцев ,Вячеслав Куприянов .

Цитата Фридриха Гёльдерлина «Что всегда превращало государство в ад на земле, так это попытки человека сделать его земным раем » является эпиграфом к главе «Великая утопия» книги нобелевского лауреата по экономике Ф. фон Хайека «Дорога к рабству » .

В 1983 году немецкий скульптор Ангела-Изабелла Лайх создаёт скульптуру из мрамора «

Лирический роман - крупнейшее произведение писателя - написан в эпистолярнойформе. Имя главного героя - Гиперион - отсылает к образу титана, отца бога солнцаГелиоса, чье мифологическое имя означает Высокоидущий. Создается впечатление, что действиеромана, представляющего собой своего рода «духовную одиссею» героя, развертывается вневремени, хотя арена происходящих событий - Греция второй половины XVIII в., находящаяся подтурецким игом (на это указывают упоминания о восстании в Морее и Чесменской битвев 1770 г.).После выпавших на его долю испытаний Гиперион отходит от участия в борьбеза независимость Греции, он утратил надежды на близкое освобождение родины, сознает своебессилие в современной жизни. Отныне он избрал для себя путь отшельничества. Получиввозможность снова вернуться в Грецию, Гиперион поселяется на Коринфском перешейке, откудапишет письма другу Беллармину, живущему в Германии.Казалось бы, Гиперион достиг желаемого, но созерцательное отшельничество такжене приносит удовлетворения, природа больше не раскрывает ему своих объятий, он, всегдажаждущий слияния с ней, вдруг ощущает себя чужим, не понимает ее. Похоже, ему не сужденонайти гармонии ни внутри себя, ни вовне.В ответ на просьбы Беллармина Гиперион пишет ему о своем детстве, проведенномна острове Тинос, мечтах и надеждах той поры. Он раскрывает внутренний мир богатоодаренного подростка, необычайно чувствительного к красоте и поэзии.Огромное влияние на формирование взглядов юноши оказывает его учитель Адамас. Гиперион живетв дни горького упадка и национального порабощения своей страны. Адамас прививаетвоспитаннику чувство преклонения перед античной эпохой, посещает с ним величественные руиныбылой славы, рассказывает о доблести и мудрости великих предков. Гиперион тяжело переживаетпредстоящее расставание с любимым наставником.Полный духовных сил и высоких порывов, Гиперион уезжает в Смирну изучать военное делои мореходство. Он настроен возвышенно, жаждет красоты и справедливости, он постоянносталкивается с людским двоедушием и приходит в отчаяние. Настоящей удачей становитсявстреча с Алабандой, в котором он обретает близкого друга. Юноши упиваются молодостью, надеждой на будущее, их объединяет высокая идея освобождения родины, ведь они живутв поруганной стране а не могут смириться с этим. Их взгляды и интересы во многомблизки, они не намерены уподобляться рабам, которые привычно предаются сладкой дреме, их обуревает жажда действовать. Тут-то и обнаруживается расхождение. Алабанда -человек практического действия и героических порывов - постоянно проводит мысльо необходимости «взрывать гнилые пни». Гиперион же твердит о том, что нужновоспитывать людей под знаком «теократии красоты». Алабанда называет подобные рассужденияпустыми фантазиями, друзья ссорятся и расстаются.Гиперион переживает очередной кризис, он возвращается домой, но мир вокруг обесцвечен, он уезжает в Калаврию, где общение с красотами средиземноморской природы вновьпробуждает его к жизни.Друг Нотара приводит его в один дом, где он встречает свою любовь. Диомита кажется емубожественно-прекрасной, он видит в ней необычайно гармоническую натуру. Любовь соединяетих души. Девушка убеждена в высоком призвании своего избранника - быть«воспитателем народа» и возглавить борьбу патриотов. И все же Диомита противнасилия, пусть даже и для создания свободного государства. А Гиперион наслаждаетсяпришедшим к нему счастьем, обретенным душевным равновесием, но предчувствует трагическуюразвязку идиллии.Он получает письмо от Алабанды с сообщением о готовящемся выступлении греческихпатриотов. Простившись с возлюбленной, Гиперион спешит встать в ряды борцовза освобождение Греции. Он полон надежд на победу, но терпит поражение. Причинане только в бессилии перед воинской мощью турков, но и в разладе с окружающим, столкновении идеала с повседневной действительностью: Гиперион ощущает невозможностьнасаждать рай с помощью шайки разбойников - солдаты освободительной армии учиняютграбежи и резню, и ничем их нельзя сдержать.Решив, что у него с соотечественниками нет больше ничего общего, Гиперион поступаетна службу в русский флот. Отныне его ожидает участь изгнанника, даже родной отец проклял его.
Разочарованный, морально сокрушенный, он ищет гибели в Чесменском морском сражении, но остается жив.Выйдя в отставку, он намеревается наконец-то спокойно зажить с Диомитой где-нибудьв долине Альп или Пиренеев, но получает весть о ее смерти и остается безутешным.После многих скитаний Гиперион попадает в Германию, где живет довольно долго. Но царящиетам реакция и отсталость кажутся ему удушающими, в письме к другу он язвительноотзывается о фальши мертвящего общественного порядка, отсутствии у немцев гражданскихчувств, мелочности желаний, примиренности с действительностью.Когда-то учитель Адамас предрекал Гипериону, что такие натуры, как он, обреченына одиночество, скитания, на вечное недовольство собой.И вот Греция повержена. Диомита умерла. Живет Гиперион в шалаше на острове Саламине, перебирает воспоминания о былом, скорбит о потерях, о неосуществимости идеалов, пытаетсяпреодолеть внутренний разлад, испытывает горькое чувство меланхолии. Ему кажется, чтоон отплатил черной неблагодарностью матери-земле, с пренебрежением отнесясь и к своейжизни, и ко всем дарам любви, которую она расточала. Его удел - созерцаниеи мудрствование, как и прежде он остается верен пантеистической идее родства человекаи природы.