Главная › Развитие › Историческая реминисценция. Реминисценция – это ассоциативно и перспективно

Историческая реминисценция. Реминисценция – это ассоциативно и перспективно

Статья о художественных приёмах современной поэзии , относящихся к способам цитирования. Приёмы цитирования: аллюзия, аппликация, контаминация. Светлана Скорик. Художественные приемы цитирования: Аллюзия Аппликация Контаминация Реминисценция Интертекст. Аллюзия примеры Аппликация примеры Контаминация примеры Реминисценция примеры Пример интертекста в постмодернизме

Художественные приемы цитирования: аллюзия, аппликация, контаминация, реминисценция интертекст.

Аллюзия

Аллюзия - художественный приём цитирования , использующий ссылку на хорошо известный факт или лицо, пословицу, поговорку, цитату из всем известного произведения, употребление в стихотворении ходячего выражения.

Примеры аллюзии:

И молния войдёт,
Как музыка, без слов.
Как импрессионист
В траву, где ты и завтрак .

(Наталья Бельченко)

В последнем примере аллюзии обыгрывается название картины «Завтрак на траве» французского художника-импрессиониста Клода Моне.

Как видите, зачастую цитирование происходит в виде сравнения, хотя это и не обязательно: широко известные образы, части пословиц могут естественным образом вкрапляться в текст, отсылая таким образом к своему источнику и вызывая устойчивые ассоциации. Очень часто они используются в виде шутки:

В данной аллюзии использовано имя литературного героя Сервантеса Дон Кихот, которое в данном случае, смягчая ругательное выражение «какого чёрта» (или «рожна»), придаёт всему предложению иронический оттенок.

Художественный приём аллюзии в весьма большом ходу у всех современных «живых классиков», поскольку оригинальные мастера слова всегда любили вести диалог с другими поэтами – предшественниками и современниками. Аллюзия – художественный приём, популярный и у читателя-интеллектуала, поскольку задействует его память и чувство языковой гармонии – фактически «центр эстетического удовольствия».

Однако всего хорошего должно быть в меру. Чрезмерное обилие аллюзий в стихотворении приводит к затемнению смысла, отвлекает от заявленной темы и фактически превращает произведение в набор красивых фраз, побрякушку, лишённую оригинальных интересных мыслей. В таких стихотворениях аллюзия под видом демонстрации эрудированности автора призвана скрывать тот факт, что ему абсолютно нечего сказать.

Аппликация

Аппликация - приём цитирования, художественный приём включения в текст стихотворения прямой цитаты или цитаты в слегка изменённой форме. Строка с прямой цитатой не берётся в кавычки, а органическим образом входит в текст стихотворения, зачастую являясь опорной строкой, из которой следуют какие-то выводы по поводу заявленной мысли, причём, нередко не подкрепляющие, а наоборот, опровергающие цитату. В таких случаях прямое цитирование обязано использовать действительно всем известное произведение знаменитого классика или поговорку. Иначе, если цитата прямая, а принадлежит не слишком известному автору, она предварительно должна быть помещена в виде эпиграфа перед стихотворением, обязательно с указанием того, кому она принадлежит.

Примеры аппликации :

И запропавшая на дне
Любви последняя монета...
Конечно, с Ней не надо света,
Но есть ли свет ещё во мне? –

Но есть ли свет ещё во мне...

Е. Пугачёв

и заканчивает своё стихотворение прямой цитатой, опровергая заложенную в неё мысль:

«Но есть ли свет ещё во мне...»
А может, и не надо света?
Блестит последняя монета!
Хотя бы и на самом дне.

Пример аппликации как приём цитирования в изменённом виде :

На мой роток накинешь поводок,
потянешь Слово за язык певучий.

(Ирина Иванченко)

В данной аппликации обыгрывается поговорка «На чужой роток не накинешь платок».
В аппликации Натальи Бельченко «В посудной лавке смысла вечный слон » обыгрывается поговорка-сравнение «как слон в посудной лавке», а в аппликации «Спустя дунайской дельты рукава » – выражение «спустя рукава».
Аппликация Ирины Иванченко «останови, водитель странный, / моё шатание по странам, / моё хождение во мглу » основана на обыгрываемом применении названий произведений – «Хождения за три моря» Афанасия Никитина и «Хождения по мукам» Алексея Толстого.
Обычно включаемая в аппликацию цитата в действительности не имеет непосредственного отношения к предмету, о котором идёт речь в стихотворении, и включается сознательно – как шутка. Поэтому её не стоит путать с контаминацией (см. далее). Художественный приём аппликации очень популярен у начитанных читателей, поскольку задействует их чувство тонкой иронии, воображение, творческое мышление.
Во многом именно из художественного приёма аппликации – как пародии на предшествующий стиль традиционной поэзии – в 60-е–70-е годы ХХ в. выросли новые направления – неомодернизм, андеграунд и концептуализм.
Уместно вспомнить здесь о такой разновидности поэтических ошибок, как , когда начало одного фразеологического оборота неумышленно, по незнанию соединяется с окончанием другого. Это вызывает совершенно непредусмотренный и нежелательный в пафосном или душевном произведении юмористический эффект.
Применение художественного приёма аппликации свидетельствует о развитом чувстве языка, поскольку требует от автора умения играть употребляемым выражением, его звучанием, прямым и переносным смыслами.

Контаминация

Контаминация как художественный приём цитирования – включение известного выражения в текст стихотворения не в виде цитаты, а в качестве органически уместной в данном случае детали.
Примеры контаминации .
Таинственные цифровые коды
Мне хочется вложить в железный стих...
(Наталья Бельченко)

Данный пример контаминации восходит к Лермонтову: «И дерзко бросить им в глаза железный стих, / Облитый горечью и злостью».

Не оттого, что он необходим,
А потому, что рядом с ним другая.
(Л. Некрасовская)

Сравните этот пример контаминации с Иннокентием Анненским: «Не потому, что от неё светло, / А потому, что с ней не надо света».

Достать чернил, рыдать по-прежнему...
Уж март, а всё покоя нет!

Сравните данный пример контаминации и её литературный источник – Б. Пастернака: «Февраль. Достать чернил и плакать!..»

Memento ли mori?! Какое там, дядя, memento,
когда на руке – пять шестёрок, и Васькин заход!
(Станислав Минаков)
– пример контаминации в описании карточной игры.
Контаминация как приём словотворчества и графический приём – соединение нескольких слов в одно.

Моягода! Мояблоня! (С. Кирсанов) Бозначтосвистящий (Станислав Минаков) – т. е. «свистящий Бог знает что».

Чемтышепчешь, шепчештоты,
Ветка-дОбра-ветка-злая?
Сгину ль я заво-залая ,
Не переступив субботы?

Здесь особенно интересны последние два примера контаминации, являющиеся графическими приёмами, т.е. приёмами, способствующими художественной выразительности благодаря намеренному изменению принятого написания слов и искажению их стандартной формы. Контаминация «Шепчештоты» основана на пересечении двух «ш» и на отсечении совпавшего звука: шепчешь ш то ты. Такое соединение – способ с помощью слитного написания передать невнятное бормотание, шёпот, в котором отдельные слова трудно различить, слышится одно глухое шу-шу-шу. Глагол же «заво-залая» является шутливым авторским неологизмом. Образован он путём слитного написания (но через дефис) двух разных глаголов, с отсечением окончания у первого из них. Неожиданный и очень забавный эффект.

Реминисценция

Реминисценция (лат. reminiscentia, воспоминание) - приём цитирования, художественный приём, заключающийся в том, что автор воспроизводит ритмико-синтаксические конструкции из чужого стихотворения.

Пример реминисценции

И сами ещё мы здоровия стойкого,
И в школу идут по утрам наши дети
По улице Кирова, улице Войкова,
По улице Сакко-Ванцети.

(Константин Симонов)

Используя строфу классика советской литературы Константина Симонова, но описывая уже стык эпохи застоя с периодом перестройки, когда «новое мышление» внедрялось со скрипом, Юрий Каплан пишет:

Ведь сами ещё мы здоровия хилого,
И в школу идут наши дети по-прежнему
По улицам Жданова и Ворошилова
И даже по площади Брежнева.

Интертекст

Интертекст - художественный приём в постмодернизме, заключающийся в неявном, скрытом сознательном построении автором всего своего произведения на чужих цитатах или образах живописи, музыки, кино, театра и на реминисценциях к чужим текстам, требующих разгадки. При этом цитата перестаёт играть роль дополнительной информации, ссылки на что-то, а, напоминая об изначальном смысле, служит выражению в новом контексте иного смысла, задаёт диалогичность, полифоничность и делает текст открытым для многомерного читательского прочтения и понимания.

Осип Мандельштам писал: «Цитата не есть выписка. Цитата есть цикада - неумолкаемость ей свойственна». Анна Ахматова так выразилась о сути поэзии ХХ века: «Но, может быть, поэзия сама - Одна великолепная цитата». Однако именно художественному приёму «интертекст» свойственно грешить многомерностью якобы заложенных смыслов и намеренной демонстрацией эрудированности автора при реальном отсутствии сколько-нибудь глобальных, оригинальных отличий мыслей автора от мыслей, присутствующих в цитате. Таким образом данный художественный приём может вовсе лишиться смысла, поскольку перестаёт быть приёмом и превращается в его имитацию. То, что губительно для стихотворения, чрезмерно изобилующего аллюзиями, создаёт питательную почву для процветающих в постмодернизме интертекстов, уже перестающих выполнять роль диалога и полифонии, ведь диалог не может основываться на одномерных, заложенных в одной мыслительной плоскости репликах, лишь подтверждающих то, что было известно и до того. Так заявленная «полифония» постепенно скатывается к литературной какофонии.

Пример интертекста в постмодернизме

Исмар убил Гиппомедонта, Леад – Этеокла...
заметим: другого, не того, поскольку: Полиник и Этеокл
(Эдипово зренье) с утра благо мертвы, сияя камнями запястий,
такое вот известие о наступлении последней зимы
на рощи редких олив вне чёрного цвета, где кажется.
Книги надо читать, даже считать. Перелистывать. Жечь.
Забывать. Белые камни или зубы во сне, или лилии
терпких падений во льдах гальки через волос смещения.
Но Амфидиак убивает Партенопея. Однако,
согласно источникам, тлеющим по обе реки от архива,
Партенопея убил вовсе не он, а некто Периклимен, сын Посейдона.
О, лишь одни имена!.. что также нужно учесть
в свете катящихся, как жернова по равнине, грядущих событий.
Полая Троя с пересохшей Еленой внутри. Троя, в которой
Елена дитя-и-солдат-и-горох, – кто возвёл твои стены
в детский город ангины? Сестры в белых халатах,
под которыми нет ничего, как сердце ашмаведхи,
яркая ртуть у барьера известных всем снов.
Тем временем Меланипп – Тидия ранит в живот.
(Аркадий Драгомощенко. Отрывок из «"Фиванский" Flashback»)

Нет необходимости приводить полностью весь текст, так как даже на этом отрывке видно, что ждёт читателя впереди.

Таким образом, употребляя художественные приёмы цитирования, необходимо соблюдать меру, чтобы не получился «эффект маятника», как с направлением «поэзии для поэзии», когда сначала её абсолютизировали и доводили до полного отрыва от жизни, от действительности, а в более поздние исторические периоды – как раз из-за этого – вообще устраняли с «корабля современности».

Современные поэтические приемы: содержание

Приемы цитирования: Аллюзия Аппликация Контаминация Реминисценция Интертекст. Аллюзия примеры Аппликация примеры Контаминация примеры Реминисценция примеры Пример интертекста в постмодернизме

Избранное:

Читателей: 55 927

И творческий характер, этим он отличается от обыкновенного копирования , компиляции или, тем более, плагиата . По той же причине необходимо разграничивать реминисценцию и цитату.

Наиболее ранними реминисценциями следует признать силуэты, пропорции и сюжеты древних наскальных изображений, повторяемые в «зверином стиле » скифов или в творчестве мастеров современной эпохи (живописцы, ювелиры, дизайнеры и др.). Некоторые тотемы , гербы и товарные знаки имеют явную реминисцентную природу. Различают историческую, композиционную, нарочитую и неудачную реминисценцию. Реминисценции могут присутствовать как в самом тексте, изображении или в музыке, так и в названии, подзаголовке или названиях глав рассматриваемого произведения. Реминисцентную природу имеют художественные образы , фамилии некоторых литературных персонажей, отдельные мотивы и стилистические приёмы (смотрите взаимоотношения постимпрессионистов и первооснователей импрессионистской живописи).

Платон

Авторство древнегреческого философского термина следует приписать Платону . Понятие использовалось в платоновском учении о природе человеческой души и учении об идеях. Платон полагал, что для души интуиция служит инструментом сбора информации об ином мире . Данный термин обнаруживается в трёх программных произведениях Платона. В «Меноне » Сократ рассуждает о всеобщей родственности предметов друг другу, благодаря чему можно в буквальном смысле слова всё вспомнить и всё найти. Платоновская концепция, вложенная в уста Сократа, состоит в том, что механизм припоминания (ана́мнес , ана́мнесис , др.-греч. ἀνάμνησις ) открывает доступ к суждениям о причинах. В «Федоне » повторяется догмат о том, что на самом деле знание есть припоминание. В «Федре » Платон постулирует реминисценцию (припоминание) как посвящение в таинства и приближение к духовному совершенству.

Россия

Вместе с тем в русский язык слово входило как бытовой галлицизм и аллюзия . В письме за 1 февраля 1840 года к российскому историку Т. Н. Грановскому философ и поэт Н. В. Станкевич называл «реминисценцией» платонические отношения адресата с Н. В. Во второй половине XIX века слово становится традиционным музыкальным термином. В письме к российскому композитору М. П. Мусоргскому пианист и дирижёр М. А. Балакирев от 10 июня 1863 года давал описание прошедшей оперы через музыкальные «реминисценции».

В современный период в России методологическими проблемами литературной реминисценции занимались М. М. Бахтин , Д. С. Лихачёв , Ю. М. Лотман , А. Голловачева (), А. Архангельский () и П. Бухаркин (). Ряд плодотворных решений найден Лотманом в статье «Тютчев и Данте . К постановке проблемы» ().

Кино

Реминисценцией как методом максимального воздействия на зрителя пользовалась Лени Рифеншталь . Например, в фильме «Триумф воли » кульминация достигалась в кадрах, в которых зрителю сверху было видно море из древков и колыхающихся знамён, но не были видны фигуры знаменосцев. Данные кадры следует рассматривать как реминисценцию известного живописного полотна основателя импрессионизма Клода Моне «Улица Сен-Дени. Праздник 30 июня 1878 года . (Флаги)».

Явные реминисценции из фильма «Триумф воли» часто встречаются в современном мировом документальном кинематографе . Например, в английском фильме "Повелитель «Золотого треугольника», посвящённом сращиванию мятежных армий с торговцами наркотиками на территории азиатского народа Шан : в сценах с юношеской бригадой, утренним войсковым смотром, в эпизоде с торжественным подъёмом флага в армии азиатского наркобарона и при натурных съёмках поющих солдат, армейскими колоннами передвигающихся по горам. Не вступая в открытый конфликт с командующим незаконной армией, авторы фильма обозначают анализируемое общественное явление «большой угрозой западному миру» исключительно благодаря реминисценции как приёму, доступному только зрителю западноевропейской культуры.

Цитата

См. также

Напишите отзыв о статье "Реминисценция"

Литература

Реминисценция / Ал. Морозов. // . - М . : Сов. энцикл , 1971. - Т. 6. - С. 254.

Отрывок, характеризующий Реминисценция

– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.

Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!

В преддверии Одиннадцатого конкурса К2 «ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ» пришла пора поговорить о таких стилистических приемах как реминисценция, аллюзия и цитирование, ибо именно эти умения и должны продемонстрировать конкурсанты.

Стоп! Падать в обморок пока не следует, дочитайте статью до конца, и поймете, как много вы знаете, не зная о своих знаниях (смайлик).

Да, точно! Начну-ка я статью с подходящей цитаты.

Учитель философии. По той причине, сударь, что мы можем излагать свои мысли не иначе, как прозой или стихами.
Г-н Журден. Не иначе, как прозой или стихами?
Учитель философии. Не иначе, сударь. Все, что не проза, то стихи, а что не стихи, то проза.
Г-н Журден. А когда мы разговариваем, это что же такое будет?
Учитель философии. Проза.
Г-н Журден. Что? Когда я говорю: "Николь, принеси мне туфли и ночной колпак", это проза?
Учитель философии. Да, сударь.
Г-н Журден. Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой. Большое вам спасибо, что сказали.
(Мольер. Мещанин во дворянстве)

Так вот, с аллюзиями\реминисценциями происходит один в один. Каждый из нас использовал эти стилистические приемы и порой не догадывался об этом!
Наконец-то пришло время открыть глаза и подвести под свои практические навыки теоретическую базу.
Открываем и подводим.

Начнем с самого простого – с приема цитирования.

ЦИТАТА - отрывок из литературного произведения, приводимый с дословной точностью. Используется либо ради документальной точности, либо ради выразительности.

Всем известен полемический прием – когда собственные аргументы закончились, противника добивают умело подобранной цитатой из великих.

Не стоит думать, что цитаты уместны только в научных текстах. Они широко употребляются и в художественных для дополнительной характеристики героев.

Черт возьми! Так вы были в Лондоне? Уж не из Лондона ли вы привезли прекрасный алмаз, который сверкает у вас на пальце? Берегитесь, любезный д"Артаньян! Подарок врага - нехорошая вещь. На этот счет есть один латинский стих… Постойте…
- Да-да, конечно, - отвечал д"Артаньян, который никогда не мог вбить себе в голову даже начатков латыни и своим невежеством приводил в отчаяние учителя. - Да-да, конечно, должен быть какой-то стих…
- И, разумеется, он существует, - сказал г-н де Тревиль, имевший склонность к литературе. - Недавно господин де Бенсерад читал мне его… Постойте… Ага, вспомнил! «Timeo Danaos et dona ferentes». Это означает: опасайтесь врага, приносящего вам дары» (Дюма. Три мушкетера)

Обычно цитата маркируется графическими средствами (оформление чужой речи, курсив, разрядка и т. п.). Однако цитаты могут включаться в текст и без графической маркировки. Такие немаркированные цитаты в большинстве случаев подчиняются контексту и включаются в структуру сложного предложения.

Частным видом цитаты можно считать эпиграфы.
Например,
«Береги честь смолоду. Пословица» – эпиграф к «Капитанской дочке» Пушкина.
Или
«Мне отмщение, и аз воздам» – эпиграф к «Анне Карениной» Толстого.
В этих случаях цитата придает дополнительную выразительность всему произведению.

Также цитата может использоваться в заглавии. (М.М. Бахтин ввел термин «чужое слово»).
Примеры - романы А. Приставкина «Ночевала тучка золотая» и В. Катаева «Белеет парус одинокий». Оба названия, кстати, являются цитатами из Лермонтова.

Таким образом, цитата – это фрагмент чужого текста, включенный автором в свой. Очень важно, чтобы читатель узнал этот фрагмент. В противном случае у него не возникнет ассоциаций, на которые рассчитывал автор, и произведение потеряет дополнительные смыслы.

Кроме явных=буквальных цитат в художественном произведении могут использоваться и скрытые (цитаты). Тогда говорят о приемах реминисценции и аллюзии.

РЕМИНИСЦЕНЦИЯ – это отсылка к предшествующим литературным фактам, напоминание об отдельных произведениях или их группах.
Иначе, реминисценция - это образы литературы в литературе, неявные или подтекстовые цитаты.

По своей природе реминисценция всегда вторична. Однако сам по себе способ реминисцирования всегда носит интеллектуальный и творческий характер, чем отличается от обыкновенного копирования, компиляции или, тем более, плагиата.

Как правило, авторы используют отсылки к широко известным произведениям искусства – и не обязательно литературным. Это могут быть архитектурные сооружения (Гюго. Собор Парижской богоматери), памятники (Пушкин. Медный всадник), музыкальные произведения (Толстой. Крейцерова соната), живопись (Моэм. Луна и грош).

И, разумеется, основным мерилом ценностей (эстетических и этических) являются библейские образы, мотивы и сюжеты. Причем данные реминисценции могут присутствовать в произведениях самых различных жанров, начиная с глубокой психологии (тема вавилонской блудницы в романе Толстого «Воскресение») и кончая детективами.

Но вот что странно, - сказал я по дороге на станцию. - Если мужа звали Джеймсом, а того несчастного - Генри, то при чем здесь Давид?
- Мой дорогой Уотсон, одно это имя должно было бы раскрыть мне глаза, будь я тем идеальным логиком, каким вы любите меня описывать. Это слово было брошено в упрек.
- В упрек?
- Да. Как вам известно, библейский Давид то и дело сбивался с пути истинного и однажды забрел туда же, куда и сержант Джеймс Барклей. Помните то небольшое дельце с Урией и Вирсавией? Боюсь, я изрядно подзабыл Библию, но, если мне не изменяет память, вы его найдете в первой или второй книге Царств. (Конан Дойл. Горбун)

Эффект реминисценции достигается, если читатель замечает сходство и проводит задуманную автором аналогию. То есть интеллектуальный багаж читателя и автора должны быть примерно одинаковыми – в противном случае текст превращается в головоломку, которую без подсказки не разгадать.

В качестве примера хочу привести романы Пелевина.
Идеи его произведений довольно трудно понять читателю, если тот не знаком с трудами Фрейда, Юнга, Кастанеды, Гессе и прочими философами. Ровно как и писателями. Так, в романе «S.N.U.F.F.» прослеживается реминисценция с рассказом А. Грина «Забытое», в «Омон Ра» - с произведениями Б.Полевого «Повесть о настоящем человеке» и А. Платонова «Котлован». Также Пелевин лихо использует шумерскую и древнеегипетскую мифологию, как например, в романе «Генерация П».

Эффект реминисценции достигается разными способами. Чаще всего упоминания касаются какого-то конкретного персонажа, сцены из другого произведения или личности самого автора. Реминисцентную природу имеют художественные образы, фамилии некоторых литературных персонажей, отдельные мотивы и т.д.

Я вас любил. Любовь еще возможно,
что просто боль, сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием.

Или там же:

Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими - но не даст!
(И.А. Бродский. «Двадцать сонетов к Марии Стюарт»)

Реминисценции в виде цитат составляют существенную разновидность неавторского слова. Они знаменуют либо приятие и одобрение писателем его предшественника, следование ему, либо, напротив, спор с ним и пародирование ранее созданного текста: «при всем многообразии цитации разные и часто несхожие «голоса» всегда помещаются в такой контекст, который позволяет за чужим словом услышать авторское (согласие или несогласие с этим чужим словом)».

Любопытное сопоставление оригинальных и реминисцированных выражений в стихотворном тексте приводит в своем «Поэтическом словаре» А.П. Квятковский:

Прощай, свободная стихия.
(А.С. Пушкин)

Прощай, немытая Россия.
(М.Ю. Лермонтов)

Я пережил и многое и многих.
(П.А. Вяземский)

Я изменил и многому и многим.
(В.Я. Брюсов)

И черным соболем одел
Ее блистательные плечи.
(А.С. Пушкин)

Я парусиною прикрыл
Ее блистательные плечи.
(В.Д. Федоров)

Нередки случаи, когда реминисценция проскальзывает в тексте интуитивно. Автор и не хотел указывать на что-то конкретно, это у него получилось подсознательно. Тогда эффект реминисценции будет не столь явен, разгадывать его предстоит не только читателю, но и самому автору.

Кроме реминисценции, существует прием аллюзии.

Точной границы между аллюзией и реминисценцией нет.
Основное отличие, по мнению большинства литературоведов, в том, что аллюзия всегда осознана, а реминисценция чаще всего бессознательна. В аллюзии - четкое, явное указание на другое произведение, а реминисценция - воспоминание, отголосок, отзвук, «образ литературы в литературе».

Итак,
АЛЛЮЗИЯ - это стилистическая фигура, содержащая явное указание или отчетливый намек на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закрепленный в текстовой культуре или в разговорной речи.

От цитаты аллюзия отличается тем, что элементы, к которым содержится отсылка, рассредоточены по всему тексту и не являются целостным высказыванием.

Расшифровка аллюзий предполагает наличие у автора и читателя общих знаний, порою весьма специфических.

Например, В.Набоков, по образованию энтомолог, играя на одинаковости названий бабочек и героев мифов и чередуя их латинское и кириллическое написание, вводит в свои произведения сочетания, части которых одновременно представляют собой и поэтические аллюзии.
Одна из бабочек в романе «Дар» получает название Orpheus Godunov; первая часть названия соотносится с именем поэта-певца Орфея, вторая, воспроизводящая первую часть фамилии героя и одновременно фамилию русского царя, вынесенную в заглавие пушкинской трагедии «Борис Годунов», при латинском написании парадоксально высвечивает корень God (Бог), имя же героя романа – Федор в переводе с греческого означает «божий дар».
Параллельно в романе обыгрывается строка Пушкина («жреца» Аполлона – бога искусств): «Тут Аполлон – идеал, там Ниобея – печаль», относящаяся одновременно и к бабочкам, и богам: «и рыжим крылом да перламутром ниобея мелькала над скабиозами прибрежной лужайки, где в первых числах июня (ср. день рождения Пушкина – 6 июня) попадался изредка маленький «черный аполлон».
Цвета «черный» и «белый», овеществленные в «африканском жаре» и русском «снеге», также все время играют у Набокова: поэтому «черный аполлон» соотносим в рамках романа с Пушкиным –«гением-негром», «который во сне видит снег».
Вот так вот у Набокова все непросто.

Вообще, аллюзия как стилистический прием очень информативна, но чтобы ее уловить, следует существовать (или, как минимум, хорошо ориентироваться) в определенной культурной среде. Ведь аллюзия, по сути, это намек на известные обстоятельства. И представителям другой культуры текст может быть совершенно непонятен.

Классический пример – роман Сэллинджера «Над пропастью во ржи» (1951).
Этот роман был признан лучшим англоязычным произведением ХХ в., буквально «перепахал» всю Америку, стал переломной вехой в развитии мировой литературы и… в России не получил практически никакого резонанса.
Если вдуматься, то факт того, что роман прошел незамеченным у нас, является более интересным, чем факт его признания «у них». А все дело в непонятых аллюзиях, которыми пропитан текст.

Начнем с названия.
Оригинальное название романа - «The Catcher in the Rye». Буквальный перевод – «Ловец во ржи». Здесь четкая аллюзия к евангельскому тексту, в котором Христос называет себя «ловцом душ человеческих». Классический перевод Риты Райт-Ковалевой «потерял» смысл заглавия, заложенный автором. Второй переводчик, Немцов, попытался его вернуть, назвав роман «Ловец на хлебном поле» (2008), но время ушло.

Вторая аллюзия, заключенная в названии, восходит к стихотворению Роберта Бернса.

Русскоязычным читателям оно знакомо в переводе Маршака:

Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.

Очень холодно девчонке,
Бьет девчонку дрожь:
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.

Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь!

И какая вам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!

Проверочный вопрос – о чем это стихотворение? Затрудняетесь ответить?
А давайте вспомним наше, исконно русское – «Эх, полным полна коробочка \ Есть в ней ситец и парча».

Помните?

Выйди, выйди в рожь высокую,
Там до ночки подожду.
Как завижу черноокую -
Все товары разложу.

Сюжет песни – коробейник назначает «зазнобушке» с «губками алыми» свидание – между прочим, ночью и во ржи – и обещает «разложить все товары» (это ночью-то, в поле! Что за «товары» - ежу понятно, и уж яснее ясного, чем они собрались там заниматься). Да песня, в общем-то, и не скрывает этого, в ней прямо поется:

Знает только ночка темная,
Как поладили они.
Расступись ты, рожь высокая,
Тайну свято сохрани.

Правда, похоже на «И какая вам забота, \ Если у межи \ Целовался с кем-то кто-то \ Вечером во ржи»?

И тут мы напрямую попадаем в пространство романа Сэллинджера.
Если вы помните, в размышлениях главного героя, 16-летнего Холдена Колфилда, большое значение имеет секс. Тут и воспоминания о неудачном свидании с девушкой и драке за нее с приятелем-ловеласом. И попытка развлечься в обществе немолодых туристок. И ночной клуб, и как кульминация – неудачное общение с проституткой.
Сюжет романа – вызов пуританской Америке (время действия – 1949 год). Сэллинджер впервые осмелился обнажить тему пола, которая до этого стыдливо замалчивалась. За что и получил по полной – роман категорически не рекомендовался для «юношеского» чтения, изымался из публичных библиотек, осуждался и т.д.
А попав к нам, на чуждое идеологическое поле, в «смягченном» переводе, лишился доброй половины аллюзий, понятных американцам, и потому не получил такого резонанса, как на родине.

Таким образом, доказано, что для понимания аллюзии читатель должен принадлежать к определенной культуре. И даже – субкультуре, как в примерах с произведениями Пелевина или, скажем, песнями Бориса Гребенщикова.

Вот мы с вами и вспомнили стилистические приемы – цитация, реминисценция, аллюзия. Согласитесь, названия сложные, а по сути – все достаточно просто и – наверняка! – вы в своих произведениях уже их использовали. Иногда бессознательно - как господин Журден, который и не подозревал, что говорит прозой (смайлик).

Предполагается, что грядущем конкурсе «ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ» данные приемы будут играть ведущую роль.
Ведь согласно заданию «В тексте должна использоваться и ОБЯЗАТЕЛЬНО обуславливаться контекстом одна из сентенций книги Екклесиаста»(с)

Данная статья, скорее, предназначена не конкурсантам, которые наверняка уже представляют сюжет своего рассказа, а потенциальным критикам. Пусть у них будет еще один инструмент для оценки. Ведь так приятно воскликнуть: «ну и реминисценцию завернул автор – прелесть просто!» Или – «Ну, автор, выдал - аллюзия тебе в бок!»

К2 желает удачи всем участникам конкурса и с нетерпением ждет рассказов на тему «ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ».

Обсуждение здесь

Этим термином обозначаются присутствующие в художественных текстах «отсылки» к предшествующим литературным фактам; отдельным произведениям или их группам, напоминания о них. Реминисценции, говоря иначе,— это образы литературы в литературе. Наиболее распространенная форма реминисценции — цитата, точная или неточная; «закавыченная» или остающаяся неявной, подтекстовой.

Реминисценции могут включаться в произведения сознательно и целеустремленно либо возникать независимо от воли автора, непроизвольно («литературное припоминание»).

К числу неявных, лишь угадываемых (предположительно!) реминисценции принадлежит слово «нищие» в стихотворении 1915 года, открывающем ахматовскую книгу «Белая стая» (четверть века спустя, по свидетельству Л.К. Чуковской, А.А. Ахматова назвала его лучшим из всех ею написанных стихов):

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,

А как стали одно за другим терять,

Так, что сделался каждый день

Поминальным днем,

Начали песни слагать

О великой щедрости Божьей

Да о нашем бывшем богатстве.

В сочетании с опорным местоимением множественного числа «мы», «у нас», «наше» взамен преобладающих в лирике (в том числе ахматовской) «я» и «ты» слова «нищий» и «бывшее богатство» обретают смысл исторический, а все стихотворение — звучание гражданское, едва ли не публицистическое.

И возникают ассоциации с широким потоком суждений предреволюционных лет о будто бы извечных российских убожестве и бедности, чему отдали дань и Бунин, и Горький, в какой-то мере — Чехов с его «Мужиками», и Блок с памятными всем словами о любви к «нищей России» с ее серыми избами («Опять, как в годы золотые», 1908).

Вместе с тем сфера реминисценций значительно шире области цитирования как такового. Реминисценциями нередко становятся простые упоминания произведений и их создателей вкупе с их оценочными характеристиками. Так, в шестой главе первой части романа М. де Сервантеса священник и цирюльник разбирают книги, читанные Дон Кихотом, чтобы часть их сжечь, и беседуют о них, так что образ литературы (преимущественно рыцарских романов) создается при полном отсутствии цитирования.

Реминисценциям как единичным звеньям словесно-художественных текстов одноприродны заимствование сюжетов, введение персонажей, ранее созданных произведений, подражания, а также вольные переводы иноязычных произведений, у истоков которых в русской классической поэзии — стихотворения и баллады В.А. Жуковского.

Собственно литературным реминисценциям родственны и отсылки к созданиям иных видов искусства как реально существующим (величественный памятник готической архитектуры в романе В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» или моцартовский «Реквием» в маленькой трагедии А.С. Пушкина), так и вымышленным писателем («Портрет» Н.В. Гоголя или «Доктор Фаустус» Т. Манна, пространно «рисующие» живописные и музыкальные творения). Художественные реминисценции широко бытуют в литературе XX в.

О живописи немало говорится в «Итальянских стихах» А. Блока, музыкальные образы лежат в основе его цикла «Кармен»; вне настойчивых обращений к мотивам зодчества непредставимо творчество О.Э. Мандельштама: «Я с Музой зодчего беседую опять» (из чернового варианта стихотворения «Адмиралтейство»). По словам Д.С. Лихачева, «Поэма без героя» А.А. Ахматовой «принадлежит к числу произведений, насквозь пронизанных литературными, артистическими, театральными (в частности, балетными), архитектурными и декоративно-живописными ассоциациями и реминисценциями».

Реминисценции составляют одно из звеньев содержательной формы литературных произведений. Они воплощают (реализуют) культурно-художественную и жанрово-стилистическую проблематику творчества писателей, их потребность в художественно-образном отклике на явления предшествующего искусства, прежде всего словесного.

Выражая осмысление и оценку литературных фактов, реминисценции нередко оказываются неким подобием литературно-критических выступлений — своего рода критикой-эссеистикой, вторгшейся в мир собственно художественных текстов, что явственно в «Евгении Онегине» Пушкина (например, суждения об оде и элегии), «Бедных людях» Достоевского (где Макар Девушкин, по-видимому, выражая мнение писателя, восторженно отзывается о пушкинском «Станционном смотрителе» и весьма недоброжелательно — о гоголевской «Шинели»), в циклах стихов М.И. Цветаевой и Б.Л. Пастернака, посвященных Александру Блоку.

Реминисценции глубоко значимы в художественной словесности разных стран и эпох. Так, в произведениях русской литературы (не только древней) но и Нового времени) нет числа прямым и косвенным отсылкам к каноническим христианским текстам. Обильны и весьма разнообразны обращения писателей к предшествующей художественной литературе. Нескончаемы отклики на «Божественную комедию» А. Данте, «Дон Кихота» Сервантеса, «Гамлета» Шекспира, на «Медного всадника» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя, на творения Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова.

В творчестве писателей, в том числе крупных, оригинальных, наличествует огромное количество реминисценций из самых разных источников. Так, произведения Пушкина — его лирика, поэмы, «Евгений Онегин», «Повести Белкина» — до предела насыщены отсылками (часто неявными) к литературе как отечественной, так и западноевропейской, в том числе современной поэту.

Здесь вновь оживают Данте, Шекспир, Байрон, Державин; присутствуют К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский и многие другие. В бесконечно разнообразных пушкинских реминисценциях ощутимы и благодарное приятие поэтом искусства предшественников и современников, и творческая полемика с ними, и осмеяние позднеклассицистических и сентиментально-романтических стереотипов, штампов, клише.

Обратимся к повести «Станционный смотритель», которая лукаво приписана Пушкиным неискушенному провинциальному литератору Ивану Петровичу Белкину.

Вот рассказчик выслушал горестный, сопровождавшийся слезами рассказ Самсона Вырина о том, как он потерял единственную дочь. Далее читаем: «Слезы сии отчасти возбуждены были пуншем, коего вытянул он пять стаканов в продолжении своего повествования; но, как бы то ни было, они сильно тронули мое сердце. С ним расставшись, долго не мог я забыть старого смотрителя,долго думал бедной Думе(Напомним: из рассказа Вырина явствует, что Дуня — вовсе не «бедная»: живет в богатстве и роскоши, любима Минским и любит его сама.)

Здесь обращают на себя внимание и воспроизведение мотива, кочевавшего из одной сентиментальной повести в другую (рассказчик-путешественник, обогатившийся очередной печально трогательной историей, предается в дороге «долгим» размышлениям о ней), и стилистическая несовместимость лексики, характеризующая наивное литературное сознание Белкина (соседство в одной фразе архаически-приподнятого оборота «слезы сии» и сентименталистского стереотипа «сильно тронули мое сердце» с пятью стаканами пунша, которые «вытянул» смотритель), и связанная с этой подробностью беспомощная оговорка рассказчика (как бы то ни было, он сердечно тронут), и, главное, неприменимость к участи Дуни заштампованного эпитета «бедная» (современнику Пушкина вспоминались не только карамзинская бедная Лиза, но и последовавшие за ней «несчастные» Маши, Маргариты и т.д.).

Подобный же «огрех» Белкина-литератора лукаво осмеян Пушкиным и в последнем эпизоде повести: «В сени (где некогда поцеловала меня бедная Дуня) вышла толстая баба» и сообщила, что смотритель умер. Близкое соседство стилистически полярных словосочетаний «бедная Дуня» и «толстая баба» весьма забавно.

В приведенных эпизодах белкинского цикла (число примеров можно намного увеличить) явственно сказалась пушкинская склонность к реминисценциям игрового, шутливо-пародийного характера. Знаменательный факт: по возвращении из Болдина в 1830 г. Пушкин сообщил П.А. Плетневу, что Баратынский, читая белкинские повести, «ржет и бьется». По-видимому, этот бурный смех вызвали именно реминисценции:

Реминисценции весьма существенны и в послепушкинской литературе. Так, явные и неявные отсылки к творчеству Гоголя многочисленны в произведениях Достоевского. Но наиболее настойчивы обращения русских писателей к Пушкину и его текстам. Свою, если так можно выразиться, реминисцентную историю имеют и лирические стихотворения великого поэта, и «Евгений Онегин», «Медный всадник», «Капитанская дочка».

Пушкинские творения, осознаваемые писателями прежде всего как высочайшие образцы искусства, порой становятся поводами для фамильярных перелицовок. Так, в главе поэмы «Хорошо!», посвященной политической беседе Милюкова и Кусковой, В. Маяковский пародирует разговор Татьяны с няней. И.А. Бродский резко трансформирует текст стихотворения «Я вас любил», чтобы выразить свой беспощадно жесткий взгляд на человека, мир, любовь:

Я вас любил. Любовь еще возможно,

что просто боль) сверлит мои мозги.

Все разлетелось к черту на куски.

Я застрелиться пробовал, но сложно

Я вас любил так сильно, безнадежно,

как дай вам Бог другими — но не даст!

В литературе последних двух столетий, освободившейся от традиционалистского «одноголосия», от жанрово-стилевых норм, правил, канонов, реминисценции обрели особенно большую значимость. По словам И.Ю. Подгаецкой, «поэзия XIX века начинается там, где «свое» и «чужое» поняты как проблема». Добавим к этому: литературные реминисценции знаменуют обсуждение «своего» и «чужого» как в поэзии, так и в прозе, и не только в XIX, но и в XX в.

Искусство слова близких нам эпох реминисцентно в разной мере. Отсылки к литературным фактам — неотъемлемый и, больше того, доминирующий компонент произведений В.А. Жуковского (едва ли не все сказано им по поводу чужого и по его следам). Реминисценции обильны и разнообразны у А.С Пушкина, А.А. Ахматовой, О.Э. Мандельштама. Но они далеко не столь значимы у Л.Н. Толстого, А.А. Фета, С.А. Есенина, М.М Пришвина, А.И. Солженицына: постигаемая этими художниками слова реальность чаще всего удалена от мира литературы и искусства.

Внутренней нормой литературного творчества XIX-XX столетий является активное присутствие в нем реминисценций. Изолированность писателей и их произведений от опыта предшественников и современников знаменует их ограниченность и узость. Однако и гипертрофированная, самодовлеющая реминисцентность, сопряженная с замкнутостью литературы в мире собственно художественных феноменов, интересов, проблем, для культуры и самого искусства отнюдь не благоприятна.

Эта мысль воплощена в романе австрийского писателя начала нашего столетия Р. Музиля «Человек без свойств». Здесь автор, по его словам, поставил своей задачей «показать людей, сплошь составленных из реминисценций, о которых они не подозревают». Аналогичен ряд иронических суждений М.М. Пришвина о том, что он называл «засмысленностью»,— о всецелой, а потому односторонней и даже ущербной погруженности человека (в частности — художника) в мир чужих мыслей и слов, которые далеки от живой жизни.

Недоверие к «книжной культуре» и «принципу цитатности» неоднократно выражалось в поэзии Блока. Оно явственно сказалось и в свободных стихах второго тома: «Она пришла с мороза», «Когда вы стоите на моем пути». В последнем поэт обращается к пятнадцатилетней девушке со словами:

Чтоб вы влюбились в простого человека,

Который любит землю и небо

Больше, чем рифмованные и нерифмованные

Речи о земле и о небе.

Цитата у Блока «несет в себе одновременно и запас «ядов культуры» и высокий пафос Vita nuova».

Реминисцентный пласт литературных произведений, при всей его огромной значимости, не нуждается в абсолютизации, в рассмотрении его как некоего непременного центра писательского творчества: поистине художественное произведение с необходимостью отмечено прямыми контактами не только с предшествующей литературой, но и с «внехудожественной» реальностью. Знаменательны слова одного из русских философов-культурологов нашего столетия: звуки Пушкина вдохновлялись русской (Жуковский) и мировой литературой (античность, Гораций, Шекспир, Байрон), «но еще, может быть, больше — кремлевским пожаром, снегами и битвами 1812 года, и судьбами русского народа, и русской деревней и няней». Напомню также резкие слова А.А. Ахматовой о критиках творчества Н.С. Гумилева: «Глухонемые литературоведы совершенно не понимают, что читают, и видят Парнас и Леконт де Лиля там, где поэт истекает кровью. Его сжигающая любовь выдается за леконт-де-лилевщину. Неужели вся история литературы строится таким манером?»

В.Е. Хализев Теория литературы. 1999 г.

Реминисценция – загадочное явление, механизмы которого не до конца ясны исследователям. Память человека избирательна и хорошо запоминаются те события, материалы, которые были эмоционально окрашены и имели практический смысл. Но казалось бы: прошло много времени и все забылось… и вдруг всплывает в памяти неожиданно и так ярко.

Что такое реминисценция?

Каждый человек встречался с таким феноменом как неожиданное воспоминание казалось бы давно забытого события детства, старой песни или стихотворения - это реминисценция (лат.reminiscentia – напоминание), эффект , в которой на протяжении всей жизни человека остаются следы переработанной информации, не поддающиеся стиранию и всплывающие в памяти по происшествию времени.

Что такое реминисценция в психологии?

Реминисценция в психологии - феномен памяти. Пьер Жане – французский ученый, изучавший явление, пришел к выводу, что реминисценция не зависит от внешних событий и факторов и является полностью автоматическим повторением действий. Психологи считают, что реминисценция памяти - нормальное состояние психики: во время переполненности радостными или стрессовыми событиями, мнестические процессы человека подвергаются торможению, вследствие перегрузки – это . В последующем эмоционально окрашенные события внезапно вспоминаются.

Аллюзия и реминисценция - отличия

Аллюзии и реминисценции практически идентичные понятия в литературной сфере. Аллюзия – это «намек» или «шутка» отсылающая к другому литературному произведению, автору событию, конкретному человеку. Элементы аллюзии рассосредоточены по всему тексту. Без знания источника, на который отсылает аллюзия, читателю сложно воспринимать текст. Понятие реминисценции отличается от аллюзии, тем, что это всегда бессознательное «воспоминание», отголосок «литературы в литературе», тогда как аллюзия – это явная, четкая отсылка к другому источнику.

Реминисценция - виды

Явление реминисценции, как процесса можно увидеть в различных сферах прикладных наук, искусстве, повседневной жизни. Самые известные виды реминисценции:

Историко-философская реминисценция . Древнегреческий философ Платон рассуждал, о том, что все окружающие явления и предметы родственны между собой и благодаря этому можно все обо всем припомнить. Любое знание есть воспоминание или припоминание. В своем произведении «Федра» - Платон утверждает, что реминисценция – это как таинство посвящения и приближение к духовному.
Кинематографическая реминисценция . Яркие стилистические приемы и эффекты, то, что привлекает зрителя в кинематографе. Реминисценция в кино – частый прием. Внимание зрителя отсылается на какие-либо перекрестные события, возврат в прошлое, используются произведения искусства великих художников, как например, в фильме Л. Рифеншталя «Триумф воли», когда показана аналогия с картиной К.Моне «Улица Сен-Дени в день национального праздника»: колышащиеся флаги, без обозначения фигур, держащих знамена.
Реминисценция - как феномен психики . Отсроченное воспоминание какого-либо материала или события.
Филологическая (литературная) реминисценция . Текстовые реминисценции бывают следующих разновидностей: