Главная › Пособия и документы › Как выглядит калаш. Калаши

Как выглядит калаш. Калаши

Среди русских революционерок немало ярких личностей, - одна из них. Первая женщина-министр в истории, вторая в истории женщина-посол, теоретик международного феминизма, да и просто красивая женщина, не говоря уже о славе идеолога сексуальной революции.

Именно ей традиционно, но ошибочно приписывают авторство известной теории "стакана воды".

Из дворян, в девичестве - Домонтович. Отец - генерал, мать — из семьи фабриканта. Прекрасное домашнее образование: владела несколькими иностранными языками, хорошо разбиралась в литературе, прилично рисовала. Сестра - известная в свое время оперная певица Мравина, троюродный брат — Игорь Северянин, у которого есть строки: "Наш дом знакомых полон стай: и математик Верещагин, и Мравина, и Коллонтай".

Его позиция показалась Александре Михайловне убедительнее плехановской, но по-человечески ей больше нравился Плеханов.

Поэтому, когда российская социал-демократия распалась на большевиков и меньшевиков, Коллонтай не примкнула ни к той ни к другой фракции, не сумев выбрать между и .

Долго жила в эмиграции, где близко сошлась с самыми авторитетными вождями мировой социал-демократии, не говоря уже об известных суфражистках. Женское движение всегда привлекало , которая, написав немало работ на эту тему, стала в конце концов одним из главных теоретиков феминизма. И не только в России.

До мировой войны успела побыть сторонницей многих оппонентов Ильича, причем как с правого, так и с левого фланга. Поддерживала "ликвидаторов" — по ленинской терминологии это те "предатели-реформисты", кто стоял за легальные способы борьбы. И "отзовистов". А это те, кто боролся за отзыв представителей партии из Думы и предлагал немедленно уйти в подполье. Как она это совмещала, не знаю.

А вот взгляды на у Ленина и Коллонтай совпали, поэтому она и примкнула к большевикам. вернулась на родину, стала членом исполкома Петросовета и в отличие от многих сразу же поддержала ленинский курс на немедленную пролетарскую революцию.

На посту министра запомнилась разве что одним. В 1918 году по распоряжению наркома призрения отряд красногвардейцев и матросов пытался отобрать жилые помещения и покои митрополита Александро-Невской лавры в Петрограде.

Как гласило решение правительства, под детские приюты. Верующие, однако, оказали сопротивление. Жертвой этих событий стал протоиерей Петр Скипетров, его смертельно ранил красногвардеец. Именно те события послужили причиной анафемы патриарха Тихона безбожникам-большевикам.

И до революции, и после нее оставалась фигурой самостоятельной. Выступала против Брестского мира. В период Кронштадтского мятежа требовала от внятного объяснения: "Товарищи ждали ответа на те события, которые происходят у нас в Советской трудовой России, события грозные, чреватые последствиями. Мы ждали, что в партийной среде откроет, покажет всю суть, скажет, какие меры ЦК принимает, чтобы эти события не повторились. Владимир Ильич обошел вопрос о Кронштадте". Впрочем, она требовала от вождя почти невозможного: внятного ответа на вопрос, как совместить народовластие и диктатуру пролетариата?

Не одобрил Ильич и попытку обосновать отношение к сексу с марксистской точки зрения. Как она утверждала, "меньшая закрепленность общения полов непосредственно вытекает из основных задач рабочего класса". , судя по воспоминаниям Клары Цеткин, прокомментировал эту идею язвительно: "Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ?"

И заключил: "Спасибо за такой марксизм". о "стакане воды" тем не менее никогда не говорила. Это слова подруги Шопена — известной Жорж Санд. Да и то, если верить воспоминаниям Листа. Однако эту формулу к большевикам применить все же можно. Хотя речь не о сексе. Дотошно проработав вопрос захвата власти и легко разрешив для себя вопрос цены человеческой жизни, они вместе с тем не имели ни малейшего представления о будущем. Или, точнее, представляли его столь же смутно, как и средневековые утописты. Подобная близорукость ленинскую гвардию, однако, не смущала.

Взять Зимний для них было как выпить тот самый стакан воды. Разрушить до основания старый мир, а затем… там увидим.

У европейски образованной, идейно подкованной и внутренне раскрепощенной большевички есть рассказ "Скоро". Идет 1970 год: нет ни богатых, ни бедных, во всем мире победил коммунизм, слово "война" забыто, рабочий день - два часа. Грациозные девушки с косами и беззаботные юноши в живописных одеждах. "Живут не семьями, а расселяются по возрастам. Дети — в "Дворцах ребенка", юноши и девочки-подростки — в веселых домиках, окруженных садами, взрослые — в общежитиях, устроенных на разные вкусы, старики — в "Доме отдохновения".

Со времен "Утопии" Томаса Мора прошло свыше 400 лет. А перед глазами у большевиков все тот же мираж: розовощекая молодежь в цветущих садах, "Дом отдохновения" для ветеранов мировой революции. И ни слова о переломанных костях…

Мелочь, конечно, по сравнению с коммунистическим раем.

Первая в мире жещина-посол. С 1923 года полномочный и торговый представитель в Норвегии, с 1926 - в Мексике, с 1927 - полномочный представитель в Норвегии, в 1930-1945 - посланник, а затем посол СССР в Швеции. Ее имя овеяно легендами. Одна из самых загадочных женщин советской России. До глубокой старости сводила с ума мужчин.

Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным природа их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением любить, и умом... Но желанием создать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает иногда человек начисто лишен слуха или голоса.

Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Женился он лишь в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца - первым и любимым. В девочке перемешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь.

Воспитание она получила домашнее, но экзамены на аттестат зрелости в петербуржской мужской гимназии сдала лучше многих гимназистов.

Ей было шестнадцать, она обожала танцевать, и ее любимым партнерам по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, но когда Ваня попытался ее убедить, что они должны быть вместе навеки, Шурочка подняла его на смех. Ваня пустил себе пулю в сердце.

Некоторое время спустя блистательный адъютант императора Александра III сорокалетний генерал Тутолмин просил руки Шуры Домонтович, но получил решительный отказ. Отправляясь по делам в Тифлис, отец взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о другой партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, естественно, только разогрело страсть. Чтобы охладить дочь, отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, "Коммунистический манифест", - про все то, что в России было запретным. И именно сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!

Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала работать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось еще и полугода, а его мать, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но пока она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она даже придумала жить "коммуной", пригласив и Зою, и Саткевича в свой дом. Надо сказать, что в средствах молодая семья не была стеснена - отец выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич внимательно, муж, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.

Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома полностью и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно волновать проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла решиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из "коммуны" и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но вовсе не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в новый. Она не хотела семейного уюта, дом ей нужен был, чтобы делать дело - читать и писать. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.

13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за границу, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.

Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы получить образование. Но она заболела нервным расстройством, уехала в Италию,"где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали вернуться домой. Тогда она в последний раз попыталась жить нормальной женской жизнью в семье. Муж заболел, она ухаживала за больным. Но роль заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай уехала в Швейцарию.

Она записалась в семинар профессора Геркнера, много читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура быстро приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сын жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, потому что гражданский брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически против. Она уже приспособилась к другой жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.

Когда умер отец, возникло множество бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно жить в Европе. Ей нужны были деньги, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло даже строгое начальство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная подруга Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а кроме того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, много писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.

В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе еще один талант - талант оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого отчаянно критиковал Ленин. Пухленький, рано начавший лысеть русский экономист произвел на Шуру неизгладимое впечатление. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.

Маслов получил возможность прочитать цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии значительно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на несколько дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста снова пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.

Тем временем бурная революционная деятельность Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный паспорт, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на этот раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, правда, ему пришлось взять с собой семью. Тайная любовь продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и стол для работы. Но, главное, она великолепно знала несколько европейских языков и легко адаптировалась в любой стране.

Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, поскольку превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и слышать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.

На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный взгляд молодого мужчины - прямой, открытый, властный взгляд. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. "Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень", - писала она немного позже. Тогда они долго бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников , революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный дом для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали объяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой уехать в Берлин, но она еще задержалась в Париже: прибыл муж, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший муж мог спокойно жениться на любимой женщине, с которой давно жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.

Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше понимать жизнь и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, поэтому не часто бывал дома. Когда же им удавалось подольше жить вместе, Шура замечала, что друг начинает ее раздражать. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.

Мировая война застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они вместе отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но через два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навсегда. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший иногда Шляпников тяготил ее, кроме того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в этот момент ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин поручил ей перевести его книгу и попытаться издать в Штатах. Коллонтай выполнила его задание, да и лекции имели бешеный успех. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. "Коллонтай покорила Америку!" - писала газета.

Она устроила Мишу, через своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вместе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.

Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в РОССИИ. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, поэтому, узнав о болезни бывшего мужа, она едва нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была целиком поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые совершенно не поддавались большевистской агитации. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко , богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался довольно медленно. Вряд ли ее смущала разница в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.

Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла едва ли не до каждого российского гражданина. "Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха". Однако она писала о нем и другое: "Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть... У них кружится голова". Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть "при ком-то" она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил приказ разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.

В то время Коллонтай уже очень многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей скоро пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та девушка поставила ультиматум: "Или я, или она". Коллонтай выходила друга и простилась с ним навсегда.

Коллонтай давно не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная борьба добром не кончится, и решила спрятаться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.

В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать один год младше Шуры.

Через некоторое время она стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, а потом первой в мире женщиной-послом в Швеции. В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, тщательно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.

В один из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и даже не пыталась помочь, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как "участника военно-фашистского заговора" и расстреляли в июле 1938 года. "Жить - жутко", - писала Коллонтай. Готовилось дело об "изменниках-дипломатах", в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов "убирали" тихо. Коллонтай почему-то уцелела.

В марте 1945 года Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит специальный самолет. Во Внуково Шуру встретил внук Владимир. Петр Маслов умер своей смертью в 1946 году. Коллонтай умерла, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия. Ее похоронили рядом с Чичериным и Литвиновым.

Всё в жизни калашей, живущих на севере Пакистана в горах Гиндукуша не так, как у соседей: и вера, и уклад жизни, и даже цвет глаз и волос. Этот народ - загадка. Сами они считают себя потомками Александра Македонского.

О предках калашей спорят снова и снова. Существует мнение, что калаши – местные аборигены, некогда населявшие обширные территории южной долины реки Читрал. И сегодня там сохранились многочисленные калашские топонимы. Со временем калаши были вытеснены (или ассимилированы?) с исконных территорий.

Есть и другая точка зрения: калаши не являются местными аборигенами, а пришли на север Пакистана много веков назад. Это могли быть, например, племена северных индийцев, проживающие приблизительно в XIII веке до н.э. на юге Урала и на севере Казахских степей. Их внешний вид напоминал облик современных калашей – голубые или зеленые глаза и светлая кожа.

Следует заметить, что внешние особенности свойственны не всем, а только части представителей загадочного народа, однако, часто это не мешает упоминать об их близости к европейцам и называть калашей наследниками «нордических арийцев». Впрочем, считают ученые, если посмотреть на другие народы, которые на протяжении тысячелетий живут в изолированных условиях и не слишком охотно записывают чужаков в родственники, то и у нуристанцев, дартов или бадахшанцев можно обнаружить «гомозиготную инбридинговую (родственную) депигментацию». Доказать принадлежность калашей к европейским народам пытались и в Институте общей генетики Вавилова, а также в Южно-Калифорнийском и Стэндфордском университетах. Вердикт – гены калашей действительно уникальны, но вопрос о предках остался по-прежнему открытым.

Сами же калаши охотно придерживаются более романтичной версии своего происхождения, называя себя потомками воинов, пришедших в горы Пакистана вслед за Александром Великим. Как и положено легенде, она имеет несколько вариаций. По одной - Македонский приказал остаться калашам дожидаться своего возвращения, но по какой-то причине так за ними и не вернулся. Верным солдатам не оставалось ничего другого, как осваивать новые земли.

По другой – несколько солдат, из-за ранений не способных продолжать движение вместе с войском Александра, вынуждены были остаться в горах. Верные женщины, естественно, не покинули мужей. Легенда очень нравится путешественникам-исследователям, заглядывающим в гости к калашам, и многочисленным туристам.
Все, кто приезжает в этот удивительный край, обязан предварительно подписать бумаги, запрещающие какие-либо попытки повлиять на самобытность уникального народа. В первую очередь, речь идет о религии. Среди калашей много тех, кто продолжает придерживаться старой языческой веры, несмотря на многочисленные попытки обратить их в ислам. В сети можно найти многочисленные посты на эту тему, хотя сами калаши уклоняются от вопросов и говорят, что «не припоминают каких-либо жестких мер».

Иногда, уверяют старейшины, смена веры происходит, когда местная девушка решается на брак с мусульманином, но происходит это, по их словам, нечасто. Однако исследователи уверены, что избежать судьбы соседей-нуристанцев, насильственно обращенных в конце XIX века в ислам, калашам удалось только благодаря тому, что они населяли территорию, которая попала под юрисдикцию британцев.

Не меньше споров вызывает происхождение многобожия калашей. Попытки провести аналогии с греческим пантеоном богов большинство ученых считают безосновательными: вряд ли калашский верховный бог Дезау – это Зевс, а покровительница женщин Дезалика – Афродита. Священнослужителей у калашей нет, и каждый молится самостоятельно. Правда, обращаться напрямую к богам не рекомендуется, для этого существует дехар – специальный человек, который перед можжевеловым или дубовым алтарем, украшенным двумя парами лошадиных черепов, приносит жертву (обычно козу). Перечислить всех калашских богов достаточно трудно: в каждом селении есть свои, а кроме этого еще множество духов-демонов, преимущественно женского рода.

Калашские шаманы могут предсказывать будущее и карать за грехи. Самым известным из них считается Нанга дхар – о его способностях слагали легенды, рассказывая, как в одну секунду он исчезал из одного места, проходя сквозь скалы, и появлялся с другом. Шаманам доверяют вершить правосудие: их молитва способна, якобы, наказать обидчика. По плечевой кости жертвенного козла специализирующийся на предсказаниях шаман-ашжиау («разглядывающий кость») может увидеть судьбу не только отдельного человека, но и целых государств.
Жизнь калашей немыслима без многочисленных пиршеств. Приезжающие туристы вряд ли сразу смогут понять, на каком событии они присутствуют: рождении или похоронах. Калаши уверены, что эти моменты одинаково значимы, а потому необходимо в любом случае устроить грандиозный праздник - не столько для себя, сколько для богов. Нужно радоваться, когда новый человек приходит в этот мир, чтобы жизнь его была счастливой, и веселиться на похоронах, - пусть и загробное пребывание окажется безмятежным. Ритуальные танцы в священном месте - Джештаке, песнопения, яркие одежды и ломящиеся от угощения столы – всё это неизменные атрибуты двух главных событий в жизни удивительного народа.

Особенностью калашей является и то, что, в отличие от соседей, они всегда использовали для трапезы столы и стулья. Дома они строят по македонскому обычаю - из камней и бревен. Не забывают про балкон, при этом крыша одного дома является полом для другого – получаются своеобразные «высотки по-калашски». На фасаде – лепнина с греческими мотивами: розетками, радиальными звездами, затейливыми извилинами.
Большинство калашей занимаются сельским хозяйством и скотоводством. Примеров, когда кому-то из них удалось изменить привычный уклад, - единицы. Широко известна легендарная Лакшан Биби, которая стала авиапилотом и создала фонд поддержки калашей. Уникальный народ вызывает неподдельный интерес: греческие власти строят для них школы и больницы, а японцы разрабатывают проекты дополнительных источников энергии. Кстати, об электричестве калаши узнали относительно недавно.

Производство и употребление вина – еще одна отличительная особенность калашей. Сухой закон на всей территории Пакистана – еще не причина отказываться от традиций. А после приготовления вина можно и в любимый гал поиграть – нечто среднее между лаптой, гольфом и бейсболом. Мяч отбивают клюшкой, а затем дружно ищут. Кто нашел его двенадцать раз и вернулся первым «на базу», тот победил. Нередко жители одного селения приходят в гости к соседям, чтобы сразиться в гал, а затем весело отметить – и неважно, будет это победа или поражение.
Калашские женщины находятся на вторых ролях, выполняя самую «неблагодарную работу». Но на этом сходство с соседками, пожалуй, заканчивается. Они сами решают, за кого выходить замуж, а если брак окажется несчастливым, то и развестись. Правда, новый избранник должен выплатить бывшему мужу «неустойку» - приданое в двойном размере. Калашские девушки могут не только получить образование, но и, например, устроиться работать гидом. Издавна существуют у калашей и своеобразные родительные дома – «башали», где «грязные» женщины проводят несколько дней до начала родов и приблизительно неделю после.
Родственникам и любопытствующим не просто запрещается навещать будущих мам, даже до стен башали дотрагиваться нельзя.
А какие калашки красивые и нарядные! Рукава и подолы их черных платьев, за которые мусульмане, кстати, именуют калашей «черными неверными», расшиты разноцветным бисером. На голове – такой же яркий убор, напоминающий прибалтийский венчик, украшенный лентами и замысловатой вышивкой из бисера. На шее – множество нитей бус, по которым можно определить возраст женщины (если удастся сосчитать, конечно). Старейшины загадочно замечают, что калаши живы только до тех пор, пока их женщины носят свои платья. И напоследок еще один «ребус»: почему прическа даже самых маленьких девочек - это пять косиц, которые начинают плести со лба?

Калаши! Это народ такой в Пакистане. И не просто народ, а потомки древних русских!
Сравнительно недавно миру открылись древние поселения выходцев из русских земель в горах Пакистана. То, что в этих южных краях живут мусульмане мы давно знаем. А вот что среди них, вернее автономно, рядом с ними проживает народ, который еще до рождения Христа пришел предположительно с тверских земель нашей родины? Похоже, что это наши потомки.

И так. Рассказываю про этот удивительный народ – калаши. Их всего около 6 тысяч.

Ученые сталкиваясь с загадками истории все таки начинают приходить к выводам, что именно из Руси пришли люди, построившие индийские и шумерские храмы, пирамиды Египта. Вернее так. Из русских земель пришли те, кто принес знания и опыт как это делать и зачем. И этому есть бесчисленное подтверждение. Напомню о статьях – , Кто придумал гороскоп и др.

И вот новая загадка. Как, скажите, как попали эти красивые люди с красивыми русскими ликами на границе Пакистана с Афганистаном?

Ладно бы только сходство внешнее. Ведь калаши белолицы, сероглазы, голубоглазы, в отличие от пакистанцев и афганцев.
Они сохранили все наследие своих предков – традиции, быт, культуру, практически в неприкосновенности. Причем это было традиционным для древних земель наших северных – Твери и Вологды. Но ведь они и говорят-то не на дарских языках, присущих местности сегодняшнего проживания. А говорят… Вернее так. Практически половина слов их языка – это старинный говор Вологодчины.

В калашском языке очень хорошо сохранился базовый словарный состав санскрита. Это просто фантастика, потому что русский язык и санскрит очень близкие языки.
Еще один очень интересный штрих. Калаши едят только за столом, сидя на стульях, – излишества, которые никогда не были присущи местным жителям и появились в Афганистане и Пакистане только с приходом англичан в ХVIII-ХIХ веках, но так и не прижились. А калаши испокон веков пользовались столами и стульями!

Предположительно, что они пришли на эти земли еще со времен пророка Зарашустры, т.е. 3500 лет тому назад. Факты говорят о том, что пророк Зарашустра, создавший древнейшее религиозное учение на земле, происходил из киммерийского (Кимры, древнейший город Руси) рода и перипетии его биографии имеют самое непосредственное отношение к праистории России.
Английский врач Георг Скотт Робертсон, посетивший калашей в 1889 году и проживший там около года, оставил материалы о быте калашей и их религии. По его наблюдениям можно обосновано утверждать, что их религия – напоминает трансформированный Зороастризм и культы древних ариев.
Еще этот народ интересен тем, что почитает как оберег «Русский крест», который издревле украшал дома, вышивки одежды и другие предметы быта древних северных славян.
Калаши живут рядом с мусульманами. Но, женщины – калаши не носят паранджу. Они наносят на лицо изображение «русского креста» в виде татуировки.

Начиная с 18 века мусульмане гнали и истребляли калашей, исповедующих язычество, отбирая у них плодородные земли и загоняя их в горные местности Памира. Не смотря на это, калаши сумели сохранить свою самобытность. Они живут общинами, замкнуто. Занимаются скотоводством и земледелием.

Выживать калашам в период геноцида было очень трудно. Да и сейчас не легче. Чтобы выжить им приходится ассимилироваться с местным мусульманским население.
Главный в семье калашей – мужчина, что очень схоже с русским домостроем. Именно он принимает самые главные решения и всегда сидит во главе стола. Дискриминации женщин нет. Она является помошницей мужчины. Единственное – перед родами женщина переселяется в другой общинный дом – башлен, где и должна родить. Типа теперешнего роддома. Откуда пришла эта традиция калаши и сами не помнят.
Интересно, что калаши гонят самогон, напиток крепкий даже по русским меркам. И из чего бы вы думали? Из абрикосов! Ну… правильно. Там же нет табуретки, чтобы табуретовку гнать.
Кстати. У калашей очень развито искусство резьбы по дереву.

Особое восприятие чистоты природы и ее сохранения – отличительная черта этого удивительного народа. Вообще чистота для них священна, как и древних русичей, которые соблюдали культ чистоты. И за осквернение земли и воды могли получить очень жестокое наказание. Самым большим грехом у наших предков было выбросить мусор. Людей, которые загрязняли землю или воду, презирали и могли даже казнить. А что у нас сейчас делается? Как же Земля должна нас любить, чтобы переносить такое издевательство… Вернее уже не выносит.
Видимо нужно еще почитать книгу исследователя Геннадия Климова «Рождение Руси», в которой он пытается разобраться в каверзных вопросах истории « Кто и откуда шел?». И как я понимаю доказывает, что переселение народов шло не с юга на север, как нас убеждали маститые историки, а наоборот с севера на юг.
Вот он, например, описывает, что в Тверской области много остатков «варов» – кольцеобразных сооружений по типу