Описание постельной сцены в подробностях. Мой взгляд на написание постельных сцен в произведениях эротического характера

Она протянула руки, коснулась его плеч. Он коснулся ее плеч. Их лица сближались, пока еще медленно, чутко и напряженно, губы соприкасались осторожно и нежно, как будто боялись спугнуть какое-то очень-очень настороженное существо.
А потом болиды столкнулись и произошел взрыв. Катаклизм.
Они упали на кучу фолиантов, разъехавшихся под их тяжестью во все стороны. Геральт уткнулся носом в декольте Фрингильи, крепко обнял ее и схватил за колени. Подтянуть ее платье выше талии мешали разные книги, в том числе полные искусно выполненных вензелей и украшений «Жития пророков», а также «De haemorrhoidibus», интересный, хоть и противоречивый медицинский трактат. Ведьмак отпихнул огромные тома в сторону, нетерпеливо рванул платье. Фрингилья охотно приподняла бедра.
Что-то упиралось ей в плечо. Она повернула голову. «Искусство акушерской науки для женщин». Быстро, чтобы не будить лиха, она глянула в противоположную сторону. «О горячих сероводородных водах». Действительно, становилось все горячее. Краешком глаза она видела фронтиспис раскрытой книги, на которой возлежала ее голова. «Заметки о кончине неминуемой». «Еще того не лучше», - подумала она.
Ведьмак расправлялся с ее трусиками. Она приподнимала бедра, но на этот раз чуть-чуть, так, чтобы это выглядело случайным движением, а не оказанием помощи. Она не знала его, не знала, как он реагирует на женщин. Не предпочитает ли тех, которые прикидываются, будто не знают, чего от них ждут, тем, которые знают, и не проходит ли у него желание, если трусики снимаются с трудом.
Однако никаких признаков потери желания ведьмак не проявлял. Можно сказать, совсем наоборот. Видя, что время не ждет, Фрингилья жадно и широко развела ноги, перевернув при этом кучу уложенных один на один свитков, которые тут же лавиной низверглись на них. Оправленное с тисненую кожу «Ипотечное право» уперлось ей в ягодицу, а украшенный латунной оковкой «Codex diplomaticus» - в кисть Геральту. Геральт мгновенно оценил и использовал ситуацию: подсунул огромный томище туда, куда следовало, Фрингилья пискнула: оковка оказалась холодной. Но только какое-то мгновение.
Она громко вздохнула, отпустила волосы ведьмака и обеими руками ухватилась за книги. Левой - за «Начертательную геометрию», правой - за «Заметки о гадах и пресмыкающихся». Державший ее за бедра Геральт случайным пинком повалил очередную кипу книг, однако был слишком увлечен, чтобы обращать внимание на сползающие по его ноге фолианты. Фрингилья спазматически постанывала, задевая головой страницы «Заметок о кончине…».
Книги с шелестом сдвигались, в носу свербило от резкого запаха слежавшейся пыли.
Фрингилья крикнула. Ведьмак этого не слышал, поскольку она сжала ноги у него на ушах. Он скинул с себя мешающую действовать «Историю войн» и «Журнал всяческих наук, для счастливой жизни потребных». Нетерпеливо воюя с пуговками и крючками верхней части платья, он перемещался с юга на север, непроизвольно читая надписи на обложках, корешках, фронтисписах и титульных страницах. Под талией Фрингильи - «Идеальный садовод». Под мышкой, неподалеку от маленькой, прелестной, призывно торчащей грудки, - «О солтысах бесполезных и строптивых». Под локтем - «Экономия, или Простые указания, как создавать, разделять и использовать богатства».
«Заметки о кончине неминуемой» он уже прочитал, прильнул губами к ее шее, а руками находясь вблизи «Солтысов…». Фрингилья издала странный звук: то ли крик, то ли стон, то ли вздох… Отнести его к какой-либо определенной разновидности восклицаний было сложно.
Стеллажи задрожали, стопки книг закачались и рухнули, повалившись словно скалы-останцы после крупного землетрясения. Фрингилья крикнула снова. На сей раз с грохотом свалилось первое издание «De larvis scenicis et figuris comicis» - истинная белая ворона, за нею рухнул «Перечень общих команд для кавалерии», потянув за собой украшенную прелестными гравюрами «Геральдику» Иоанна Аттрейского. Ведьмак охнул, пинком вытянутой ноги свалив новые тома. Фрингилья опять крикнула, громко и протяжно, свалила каблуком «Размышления или медитации на дни все всего года», интересное анонимное произведении, которое неведомо как оказалось на спине у Геральта. Геральт подрагивал и читал ее поверх плеч Фрингильи, невольно узнавая, что «Замечания…» написал доктор Альбертус Ривус, издала Цинтрийская Академия, а отпечатал мэтр-типограф Иоганн Фробен-младший на втором году царствования его величества короля Корбетта.
Воцарившуюся тишину нарушал только шорох сползающих книг и переворачивающихся страниц.
«Что делать, - думала Фрингилья, ленивыми движениями руки касаясь бока Геральта и твердого уголка „Размышлений о природе вещей“. - Предложить самой? Или ждать, пока предложит он? Только б не подумал, что я робкая… или нескромная…
А как повести себя, если предложит он?»
- Пойдем и поищем какую-нибудь постель, - предложил немного хрипловато ведьмак. - Нельзя так безобразно обращаться с книгами - источником знания.

Британская писательница Эрика Леонард Джеймс возглавила список самых высокооплачиваемых писателей, по версии журнала Forbes. Автор нашумевшей книги «50 оттенков серого» за последний год заработала без малого 100 миллионов долларов. Вероятно, секрет успеха в том, что книгу часто скачивают на электронные носители, чтобы можно было читать эротический роман в общественных местах, не боясь косых взглядов. Ну и конечно в большом количестве откровенных сцен! Художественная ценность романа не раз ставилась под вопрос, зато пикантных моментов, способных ввести в краску любого, там хоть отбавляй! Мы выбрали самые смелые «оттенки серого».

1. «А знаешь ли ты, что я сейчас с тобой буду делать?» – добавляет он, гладя меня по подбородку. Где-то внутри, в темной глубине, мои мышцы сжимаются от сладостного томления.
2. «Так приятно», – шепчет он и, крепко обхватив мои пальцы, начинает двигать мою руку вверх и вниз. Его дыхание становится неровным, а когда он снова смотрит на меня, в его взгляде я вижу расплавленный свинец. – Умница, девочка.
3. Я кладу в рот кусочек омлета, но вкуса не чувствую. «Продолжить обучение!» «Я хочу @@@ тебя в рот!» Это тоже входит в программу?
4. Опустившись вниз, я заглатываю его глубже. Ха! Моя внутренняя богиня ликует. Я это сделаю.

Его дыхание становится неровным, а когда он снова смотрит на меня, в его взгляде я вижу расплавленный свинец.

5. Он целует меня в шею. Я склоняю голову набок, чтобы дать ему больший простор. Присев, Кристиан медленно стягивает с моих ног джинсы и трусики.
6. Со стоном я выгибаю спину. Кристиан сжимает и нежно тянет соски, заставляя их набухнуть. Я с изумлением наблюдаю в зеркале за охваченной вожделением распутницей. О, как хорошо!
7. Просунув руку у меня между ног, он дергает за синюю нитку… О нет! Кристиан аккуратно извлекает тампон и швыряет в ближайший унитаз. О матерь божья…
8. Кристиан наклоняется и медленно проводит наконечником стека по моему лбу, носу – пахнет дорогой, хорошо выделанной кожей - и по приоткрытым губам, из которых вырывается тяжелое дыхание. Он сует хлыст мне в рот, и я чувствую его вкус.

9. Я хватаю ртом воздух и слегка сжимаю пальцы. Кристиан ухмыляется: «Хочу быть в тебе. Сними мои джинсы. Ты командуешь».
10. «Пожалуйста, не бей меня», – умоляюще шепчу я. Он хмурит брови, распахивает глаза, пару раз моргает.
11. Платье едва прикрывает мой голый зад. Стремительным движением Кристиан просовывает руку между моих ног, его палец медленно входит в меня. Другой рукой он крепко удерживает меня за талию. Я едва сдерживаю стон.
12. Его язык не знает пощады, настойчивый и властный. Он движется по кругу, снова и снова, без остановки. Наслаждение граничит с болью.
13. Удары вдоль бедер, короткие хлесткие удары по лобку, по ногам, и снова по туловищу, снова вдоль бедер. Удары не прекращаются, пока музыка не достигает кульминации. Неожиданно она обрывается. Замирает и плетка.

Я прочитала достаточно руководств по написанию постельных сцен от самых разных авторов, чтобы понять - все они лукавят, не выдавая главного секрета успеха постельной сцены. В основном, в подобных статьях описывается техника процесса, подробно разбираются основные позы, приводятся примеры удачных и неудачных описаний, даются некоторые общие рекомендации.

Данный материал запрещён к прочтению лицам, не достигшим совершеннолетия, содержит прямое упоминание мужского и женского детородных органов и может вызвать яркую негативную реакцию. Будьте осторожны! 18+

Действительно, используя одно из таких руководств, можно написать вполне себе приемлемую постельную сцену, но ммм… обезьяну, если долго бить, тоже можно «научить» набирать буквы в правильной последовательности. Только работа эта будет механическая, и, соответственно, результат окажется совершенно не тем, который хотел бы автор увидеть.

Так в чём же дело? Почему руководства, подробные и обстоятельные, с многочисленными примерами и хорошей техникой, не помогают? Что скрывают от читателей опытные авторы?

В своё время я задалась целью написать порно-роман, напичканный постельными сценами через… а, нет! Все написанные четыреста страниц в Word-е были одной сплошной непрекращающейся постельной сценой рейтинга этак… NC-21. Но что лично для меня оказалось более удивительным, когда я села перечитывать получившийся «шЫдевр», ни одна из этих сцен не повторилась. Каждая была уникальной, обладала своей собственной эмоциональной окраской и передавала совершенно определённый чувственный заряд читателю: от нежнейшей романтики до грязной похотливой страсти, от озарения робкой надеждой до грубого насилия, от затмевающей все остальные чувства эйфории долгожданного обладания до терпкой горечи инцестовой связи.

Этот порно-роман, будучи впоследствии уничтоженным (да-а, авторам иногда бывает стыдно за написанное, я не исключение), открыл мне ключ к пониманию главного секрета успеха постельной сцены, которым могут воспользоваться как новички, так и маститые авторы. Но, прежде чем я его назову, я хотела бы провести вместе с вами небольшой эксперимент.

Закройте глаза и мысленно представьте себе следующую картину: вы находитесь за компьютером, в наушниках, с жадностью вчитываетесь в какой-нибудь интересный рассказ, и тут вас начинает тормошить кто-нибудь из домашних. Ваши эмоции понятны. Вас отвлекают, и это неприятно. Но чувствуете ли вы при этом прикосновения? Нет, вы определённо понимаете, что вас пытаются оторвать от интересного занятия, что вас тянут или трясут, но… чувствуете ли вы сами прикосновения родного вам человека? Сможете ли вы потом вспомнить, что руки у матери были немного влажными, потому что она перед этим закончила мыть посуду? Или что у брата пальцы были холодными, т.к. он пять минут назад пришел с улицы? Скорее всего, нет, потому что прикосновения родственников в большинстве своем для вас нейтральные: как если бы вы дотрагивались сами до себя.

А теперь представьте, что в той же ситуации до вас дотронулся не родственник, а горячо любимый человек. Тут же по телу побегут мурашки, дыхание чуть-чуть собьется, мышцы живота могут подобраться, возникнет чувство неловкости или же приятной радости. В любом случае, вы отреагируем иначе, чем от прикосновения родственника.

И совсем другой будет ситуации, когда до вас дотронется член семьи, которого вы боитесь или ненавидите. Ну, ммм… кто-то вроде отчима, свекрови или совсем уж злой бабушки. Невольно, вы попытаетесь уйти от этого прикосновения, максимально отстраниться, отодвинуться. Ваша реакция будет более резкой. Мышцы спины напрягутся, губы сомкнутся вместе, вы нахмуритесь, начнете раздраженно барабанить по столешнице пальцами.

В этом, в моём понимании, и заключается главный ключ к успеху. Читатель в большинстве своём садится читать эротический рассказ для того, чтобы окунуться в атмосферу, прочувствовать эмоции главного героя, как бы… ммм… прожить его жизнью. И чем более подробно и правдоподобно переданы эти эмоции, тем, как правило, больший восторг он испытывает. Если бы ситуация была обратной, я считаю, вместо тьмы эротических рассказов читатели штудировали бы атлас по анатомии.

В этом же заключается и самый крупный провал, когда, руководствуясь всевозможными пособиями и прекрасно описав последовательность действий, требуемую от постельной сцены (лечь на кровать, раздвинуть ноги, ввести член и т.д.), автор за всей этой механической работой совершенно забывает про характеры своих героев. В таком случае мы имеем целый кусок текста, вырванный из общего контекста произведения - произведения, в котором до этого читатели переживали малейшие оттенки чувств главных героев, упивались их трогательной привязанностью или лишающим разума жгучим желанием. А потом… пппфф! И вместо сладенького они получили напоследок нечто неудобоваримое в качестве послевкусия.

Теперь, подводя итог всему вышесказанному, я приведу несколько рекомендаций, взятых из собственного опыта, опираясь на которые, любой автор, даже новичок, на мой взгляд, сможет справиться с написанием постельной сцены:

1. Помнить о чувствах

Чувства/эмоции/мироощущение персонажа во многом зависят от:

Отношения к объекту (одно и то же прикосновение может подарить как волну блаженства, так и всплеск острого негодования или неприязни, в зависимости от того, кто дотронулся до героя: мерзкая сгорбленная старуха, властный надменный лорд, источающий недовольство, или шаловливый щенок с черными глазами-пуговичками),

Текущего настроения (если герой до этого весь день провел в седле, то, скатившись с лошади - о, увы! - он будет мечтать о мягкой постели и горячей похлебке, потому что устал, проголодался, ноги затекли, спина ноет и т.д., но не о мгновенном сексуальном приключении),

От грызущих проблем (если у героя кто-то умер или где-то что-то получилось не так, как хотелось бы, или же если на героя обрушился груз вины или ответственности, то ммм… скорее всего он так сильно будет поглощён своими внутренними проблемами и заморочками, что перестанет обращать внимания на окружающую действительность, впадёт в апатию и сексуальное приключение воспримет без должного энтузиазма),

От внешних обстоятельств (если вслед за персонажами отправлена погоня и любой час и любая минута вполне могут стать для них последними проведенными вместе, то, несмотря на неизбежно присутствующий дискомфорт и накопленную усталость, все чувства героев будут обострены до предела, поэтому их близость, скорее всего, окажется лихорадочно-судорожной, скомканной и ненасытной: они будут стремиться успеть насытиться друг другом, раствориться в партнере или забрать себе какую-нибудь его частичку. В этом случае долгие приготовления, ужин при свечах, ванна с лепестками роз и шампанским, расслабленная истома и прочие романтические вещи утратят свою актуальность).

Поэтому не стоит спешить и прописывать восхитительно нежную и чувственную постельную сцену сразу после того, как у персонажа умерла вся семья. Грустные эмоции так быстро не исчезнут. Скорее всего, они притупятся и пройдут сквозь всю постельную сцену легким оттенком горечи и сожаления, попыткой забыться, найти поддержку в партнере.

2. Не изменять своим героям

У каждого героя есть свой собственный (в идеале - уникальный) характер, вкусы и предпочтения, линия поведения, темперамент, которые непременно отложат свой отпечаток на его поведение в постели. Если персонаж 3/4 произведения прописывался как легкомысленный, взбалмошный, язвительный и острый на язык, то под конец, когда момент постельной сцены настал, очень прискорбно видеть, как он превращается в автомат по введению/выведению члена из женского организма.

Куда же делась вся язвительность и дерзость? Куда пропал грамотный троллинг? Все 3/4 произведения партнерша только и мечтала о том, чтобы этот персонаж «когда-нибудь заткнулся, потому что его шуточки...», и вот теперь в момент, когда даже нормальные люди от нервного напряжения невольно начинают хихикать, наш взбалмошный язвительный персонаж послушно исполняет обязательную программу, вычитанную автором в соответствующих рекомендациях.

Вам смешно? Мне нет. В качестве примера приведу настоящий бестселлер зарубежной литературы - книгу «Шантарам» Грегори Дэвида Робертса, где для описания постельной сцены использовались нефритовые стержни и пещеры сладострастия, что, на мой взгляд, мало вязалось с главным героем - преступником, бежавшим из австралийской тюрьмы, бунтарём и мафиози.

3. Отслеживать атмосферу сцены

Атмосфера - это довольно-таки сложная штука, которая может оказаться не по зубам даже опытным авторам. С одной стороны, на атмосферу влияет всё (место, освещение, предыдущие события, настроение героев и т.д.), с другой стороны - атмосфера живет как бы сама по себе, задавая определённый толчок для развития тех или иных событий. И дело здесь не столько в окружающей обстановке, сколько в создаваемом ей настроении - Внимание! - у читателя.

Это настроение может меняться туда-сюда-обратно по несколько раз за одну постельную сцену. Но есть два общих случая: атмосфера либо автору подвластна и он меняет/создает её целенаправленно, либо атмосфера существует сама по себе в отрыве от автора.

Какие есть стандартные схемы смены настроений в постельной сцене?

Постепенно нагнетаемая, нарастающая (как правило, большинство авторов используют именно её. А что? Очень удобно и технично описывать все эмоции по нарастающей: от легкого поцелуя в шею к жёсткому сексу с элементами насилия),

Непостоянная, взрывная, с резкой переменой эмоций (обычно используется, когда партнёры ссорятся или выясняют между собой отношения, что в процессе очередного перехода из одной крайности в другую приводит к короткой, но страстной постельной сцене),

Кольцевая, с возвращением к исходной точке (классический пример, когда для главных героев постельная сцена происходит впервые и в силу отсутствия опыта или некоторых неразрешённых межличностных конфликтов, в какой-то момент дело стопорится, после чего героям приходится как-то разряжать атмосферу, успокаивать друг друга и начинать всё сначала),

По нисходящей (когда речь идет о насилии в постели, на которое один из партнёров не рассчитывал. Как бы… вроде бы всё начиналось хорошо (свечи, цветочки и т.д.), но когда дело дошло непосредственно до введения члена, партнёрше стало больно, или она передумала, или партнёр обидел её каким-то своим резким замечанием, или он оказался извращенцем и т.д.).

Также хочу особо отметить, что есть большая разница между тем, как представляется постельная сцена в голове автора, и тем, как он воплотил свою задумку на бумаге. Очень часто первое со вторым не совпадает, и это становится той причиной, по которой атмосфера теряется. В таких случаях помогают развёрнутые читательские отзывы, по ним можно судить - дошел ли до читателя первоначальный авторский посыл или нет.

4. Не играть в прятки со временем

Время - это очень важный момент при написании постельной сцены.

Так, например, если у нас убранная в шелка кровать, мягкое освещение, нет потребности вставать через четыре часа, то и действие может разворачиваться перед читателем постепенно: долгая прелюдия, массаж, эротические игры, двусмысленные разговоры, тщательная подготовка, какие-то особенные виды смазок, усиливающие чувственность, благовония, курения, превращающие половой акт чуть ли не в определённого рода священнодействие, чтобы создать необходимую атмосферу трепетного внимания, нужности и важности для женщины, и т.д.

Если же постельная сцена застала героев в окопе под пулеметом врагов, то у них есть от силы 3-5 минут, чтобы приласкать друг друга перед лицом возможной смерти для обоих - ровно столько, сколько времени требуется противнику на то, чтобы заправить в пулемет новую пулеметную ленту. Долгое и тщательное прописывание постельной сцены в подобной ситуации, на мой взгляд, вызовет у читателя как минимум недоумение.

Но кроме структурной логики, отвечающей за уместность выбранной автором скорости развёртывания постельной сцены перед взором читателя, также важна ритмика. Манера письма, речевые обороты и конструкция предложений должны - нет, просто обязаны! - передавать плавность или стремительность временного процесса. Иначе картинка в голове автора, его задумка, передастся читателю в сильно искажённом виде: у автора вся сцена пролетит за секунды, а читателю придётся перелопачивать десяток страниц.

5. Не путать местами физическое и духовное

Как часто вам попадались эротические рассказы, в которых жертва изнасилования плавилась бы от восторга в руках умелого насильника, м? Я думаю, что достаточно часто, ведь этот сюжет один из самых популярных. Но только в произведениях истинных мастеров данного сюжетного направления эмоции жертвы и физическое удовольствие от процесса как-то разделяются.

Как бы вам сказать… вообще, тут присутствует сразу несколько подводных камней.

Во-первых, само физическое удовольствие у человека даже при близости с любимым партнером может просто-напросто не возникнуть, что уж говорить про насильника.

Во-вторых, возникновение физического удовольствия само по себе еще ничего не значит. Оно не настолько полное, чтобы привести человека в экстаз.

В-третьих, наибольшее удовольствие от секса человеку доставляет его мозг, усиливающий физическое удовольствие в десятки и сотни раз.

Мозг выступает в этакой роли резонансного контура: реакции от одних физических воздействий многократно усиливает, а от других сводит на нет, провоцируя затухание удовольствия. Поэтому нам неприятно, когда до нас дотрагивается ненавистный нам человек, и наоборот хорошо, когда это делает любимый. Мозг фильтрует поступающую к нему информацию и вывешивает нужные флаги - свой/чужой, приятно/неприятно.

Однако, кроме мозга, у человека ещё есть душа. И эта душа достаточно ранима, чтобы не пережить насилия как такового в принципе. Иначе не было бы столько возни с длительной реабилитацией жертв изнасилования. Пережитое насилие в буквальном смысле ломает людскую психику, меняя её необратимым образом и зачастую в худшую сторону.

При этом ничто не мешает жертве испытывать физическое удовольствие при изнасиловании, но ммм… что при этом чувствует душа? И какие выводы из этого делает мозг? Куда после этого исчезает прежняя личность? На все эти вопросы невозможно найти ответы, обосновывая человеческую реакцию одним лишь физическим удовольствием. Чем-то же мы отличаемся от животных?

Поэтому, как мне кажется, при написании постельной сцены следует учитывать и физиологический аспект (реакции тела), и социальный аспект (сигналы мозга), и духовный аспект (переживания души). При этом они могут находиться в достаточном противоречии друг с другом, чтобы мог возникнуть сюжетный конфликт.

К примеру, герцогиня любит доверенного слугу своего мужа. При близости с мужем её физиологический аспект и социальный будут на высоте, а духовный, напротив, уйдёт в минус, в то время как при близости со слугой - духовный и физиологические аспекты будут на высоте, а социальный уйдёт в минус.

При учёте описанных выше нюансов и отражении их в постельных сценах с мужем и со слугой можно получить две совершенно разные по чувственности и накалу постельные сцены.

6. Знать меру

Не все и не всегда нужно прописывать вплоть до мельчайших деталей. Иногда подобная детализация произведению только вредит.

Приведу пример: «Он долго всматривался в её зеленые, цвета первых, только пробившихся после зимы подснежников глаза, внутренне млея от того, как мягко обхватывало шелковое с V-образным вырезом розовое платье её плоскую девичью грудь, и две торчащие горошины сосков, что так маняще просвечивали сквозь тонкую ткань, лишь разжигали пробудившееся желание, томящейся негой разлившееся внизу живота».

А теперь вопрос: так ли важно читателю в описываемый момент знать, что сорочка была именно с V-образным вырезом? Меняется ли что-то, если это определение из данного предложения выбросить?

По сути своей нет, не меняется, и на общий настрой тоже не влияет. Тогда зачем? Зачем пытаться впихнуть в одно предложение сразу всё, перегружая читателя ненужной ему в данный момент информацией?

Тоже самое происходит и при попытках расписать постельную сцену, доходя до каждого мельчайшего шага и описывая его во всех подробностях. Так тянется страница за страницей, а герои не доходят и до непосредственных ласк промежности. Хорошо, когда общий настрой при этом не теряется и автор правильно нагнетает атмосферу. Но чаще всего где-то на середине читатель забывает, что там было вначале, и теряет уверенность в том, интересно ли ему знать, что же ждет героев в конце.

Между тем, предложения разрастаются и пухнут, добавляя всё новые и новые детали к интерьеру, свойствам тканей, важные факты из биографии героев, стратегические планы по дворцовому перевороту, количество слуг с их родом занятий и специализацией, наиболее вероятные причины поломки обода у карет, географию королевства и т.д.

Критична и обратная ситуация, когда у фраз отсутствует образность, а данная автором картина настолько скудна, что невозможно себе представить героев в пространстве. Неизбежно складывается ощущение, что они любят друг друга где-то в вакууме, вне времени и расстояний.

7. Следить за эпитетами

В данном случае присутствуют два нюанса.

Первый - это определение основных вещей. Если вы назвали член членом, а не плотью, не естеством, не пенисом, не болтом, не колбасой и т.д., то я думаю, не стоит по ходу разворачивания основного действа вводить еще десяток других эпитетов. Читатель просто запутается в подобной альтернативной анатомии и, не поняв великого художественного замысла автора, уйдет от него разобиженным.

Второй - это разная температура применяемых эпитетов, для которых «нежный», как и «целомудренный», звучит достаточно невинно (холодно), а вот «развязный», «жгучий», «страстный», как и «похотливый», вызывают совсем не невинные ассоциации (жарко). Поэтому одно из умений авторов заключается в правильном последовательном использовании имеющихся в наличии эпитетов, чтобы создать именно ту температурную атмосферу (холодно-жарко), которую он запланировал для постельной сцены изначально.

В качестве примера, если речь идет о восходящей атмосфере, то начать следует с робких прикосновений губ, трепещущего сердца (или ресниц), нежной бархатной кожи, плавно переходя к взопревшему телу, страстным изгибам, чувственным поцелуям, а уже от них к рваному сбившемуся дыханию, ритмичным толчкам, искусанным в кровь губам и т.д.

Так, играясь с чередованием температурной окраски эпитетов, можно создать любую атмосферу. При этом температура слов крайне важна, т.к. она прописана в тексте неявным образом. Поэтому, если ляпнуть где-нибудь посередине совершенно нейтральной сцены нечто весьма горячее, это приведет к недоумению со стороны читателя и ощущению диссонанса, когда всё вроде бы и хорошо написано, но вместе с этим что-то не так.

8. Помнить об обстановке

При этом я имею ввиду не только физическую обстановку как непосредственное место действия: стены, стол, стул, кровать, - без которой любое произведение неизбежно потеряет часть своей привлекательности, но ещё и общественную.

Так уж получилось, что ни один человек не становится человеком в отрыве от социума, поэтому всегда и везде будут посторонние взгляды, слухи, сплетни, перешёптывания. Типичной, на мой взгляд, является ошибка, когда автор вводит персонажа с яркими отличительными чертами, резко выделяющими его на общем фоне, но при этом забывает дать реакцию на него общества.

Как, спросите вы, это может относиться к постельной сцене?

Приведу в качестве примера гостиницу возле основного тракта. Перегородки там, скорее всего, будут деревянными, слышимость хорошая, путники уставшие, и вот одна уединившаяся парочка будит среди ночи соседей сладострастными орами. В нашем мире мы стучим таким соседям по батарее или вызываем милицию. Так почему же в придуманном мире все такие терпимые и солидарные?

Моё объяснение звучит приблизительно так: авторы эротических рассказов так сильно заморачиваются на восходящей атмосфере, что иногда просто до панических колик в животе боятся перебить её вежливым стуком в дверь, скажем, горного тролля с просьбой тискать друг дружку чуть-чуть потише, а то у него тут кулаки чешутся и вообще. ^__^

Такая концентрация на чувствах главных героев друг к другу, безусловно, оправдывает себя: чувственный заряд передаётся читателям, те краснеют, бледнеют, каменеют и прочие «еют», - но ммм… где же изюминка?

А ведь именно она возводит текст от ремеслового (автор умеет писать постельные сцены, и мы это видим) к творческому прорыву (написанные автором постельные сцены не забываются, к ним хочется возвращаться снова и снова), когда необходимое количество уже написанных постельных сцен, пока автор «набивал руку», перешло в качество.

До сих пор помню эротическую сцену из рассказа Рэя Бредбери «Секрет мудрости», потому что меня до глубины души поразила простота, с которой автор смог создать невероятно яркую, видимую во всех деталях эротическую сцену. Маэстро написал, что изо рта мальчишки пахло только что разжёванным стеблем травы, имевшим сладкий душистый аромат, и мой мозг тут же выстроил целую картину деревни с её полями, коровами, пейзажами, запахами, стрекотом насекомых и прочим.

Так один маленький штришок - одна несущественная на первый взгляд деталь - смог вызвать в моей душе целую бурю чувств. Я до сих пор держу эту сцену в голове и, признаться, черпаю в ней вдохновение.

9. Отразить основную идею

Секс не всегда отражает расположенность и любовь партнеров друг к другу. С помощью постельной сцены можно выразить массу самых разных чувств и ситуаций: взаимное остывание друг к другу, безразличие одного из партнеров, ненависть друг к другу, толкающая героев в одну постель, горечь потери, когда уже все равно, кто героиней владеет, лишь бы имел, лишь бы согревал своим теплом, унижение и подчинение, страх одного к другому и т.д.

Настоящий мастер способен одинаково хорошо описать как бытовой трах, так и ту особенную ночь, которая может случиться 1-2 раза в жизни - не более. При этом бытовой трах будет выглядеть именно бытовым трахом, а та самая неповторимая ночь - той самой неповторимой ночью. Потому что с помощью близости, когда людские души обнажены точно так же, как и тела, можно расставить все точки над «и», ведь в такой ситуации персонажу некуда скрыться от самого себя. И даже, если он тут играет, мастерски изображая страсть, это тоже видно и вполне отразимо на письме автором.

Так что по-хорошему основная идея должна быть определена заранее. «Что нужно показать этой близостью?» - вот тот вопрос, который следует задавать самому себе перед написанием очередной постельной сцены.

10. Верить в себя

Удивительно, правда? В себя нужно верить. Ведь так часто бывает, что, прочитав какой-нибудь рассказ, мы про себя отмечаем: «Вот это постельная сцена!», «Ну и талантище этот автор», «Я никогда не смогу написать ничего подобного...» и т.д. Конечно, поначалу всегда бывает, что, вымучив из себя от силы 2-3 предложения за 1,5-2 часа, мы сдаёмся и машем на текст рукой. Тем более что вокруг полно других рассказов, где всё описано и лучше, и красивей, и сексуальней… ну, в общем, никак не сравнимо с нашими тремя предложениями.

А теперь самое время вспомнить пункт №1 и предисловие. Ваш рассказ будет хорош не столько красивыми словами или правильно построенными фразами (слова и буквы - они одни и те же для всех), а вашими чувствами, т.е. тем, что вы и только вы можете выложить на бумагу, с вашим опытом, с вашими переживаниями, с вашим отношением к жизни.

Если бы можно было написать постельную сцену идеально, то ммм… это сделали бы до нас ещё древние греки. Но постельные сцены, как и эротические рассказы, пишутся каждый день по сотне штук. Так, почему?

Потому что чувства не устаревают и никогда не исчезают бесследно. И, если ваши герои просятся на бумагу, значит нужно дать им шанс. Кто знает, пройдёт пара лет, ваше мастерство вырастет, и тогда вы сможете отредактировать уже написанное, но если ничего не напишите, всё забудется: и чувства, и герои, и вы сами в этом возрасте.

В завершении хочу сказать, что все вышеописанные рекомендации носят исключительно рекомендательный характер. Мне они помогли писать лучше. Надеюсь, что и вам помогут.

Для того, чтобы определить десятку лучших описаний постельных сцен в фантастической литературе. Слово "постельных" мы будем понимать в широком смысле, потому что события будут происходить на других планетах и в виртуальной реальности, под звёздным небом и среди бескрайних снегов, которые наши герои попытаются растопить своими чувствами. Однако давайте начнём без долгих прелюдий.

10. Итак, на десятом месте - незабываемая сцена из "Еретиков Дюны", пятой части эпопеи Фрэнка Герберта. Когда ей восемь лет, а ему десять - это НЕ педофилия. А когда несколько взрослых людей с волнением наблюдают акт через видеокамеру - это НЕ вуайеризм. Просто народ посоветовался и решил, что пробуждать у клона воспоминания о его прежней жизни лучше всего с помощью оргазма. Эксперимент удался, и мальчик превратился в мужчину даже более резко, чем это бывает в жизни: вспомнив всё, что было до его смерти в предыдущем теле, он стал младшеклассником с сознанием взрослого полководца. Редкий случай, когда секс не затуманивает, а проясняет сознание. За такой практицизм и полное отсутствие эротизма маленькие грешники занимают всего лишь десятое место. Самое интересное впереди!

- Что я делаю, как ты думаешь? - она села рядом с ним и положила руку на его пенис.
Его голова дернулась, он смотрел на её руку, ощущая наступление эрекции.
- Почему ты делаешь это?
- Разве ты не знаешь?
- Нет!
- Башар знал бы.
Он смотрел на её лицо, приблизившееся вплотную к нему:
- Ты знаешь! Почему ты не говоришь мне?
- Я не твоя память!

9. Предпоследнее место в десятке лучших достаётся Джеффу Нуну за изображение радостей и ужасов виртуального секса. С одной стороны - никаких последствий, всё совершается как бы понарошку. С другой стороны, в "Вирте" ты не полностью владеешь ситуацией, как во сне, полном химер, где твоя девушка может превратиться в твоего отца, размахивающего острой бритвой. А райский сад окажется персональным кошмаром на всю жизнь. Но заядлых райдеров это не пугает. Точнее, пугает, конечно, ну и что? Это ж разработчики специально страха нагоняют!

Электрические импульсы управляют мной, комнатные обои становятся красными с розовым, кровь хлещет с потолка. Брид прячется за небольшим диваном. Битл овладел Мэнди сзади на турецком ковре.
Существо-из-Открытого-Космоса кружится в воздухе и мягко приземляется на обеденный стол.
Я бреду по болоту плоти в сторону кухонной двери за овсянкой на завтрак. Перешагнув через Битла и Мэнди, я вижу, что дверь заперта на замок и на засов, и выглядит как стена говядины.
Кровь выливается из замочной скважины.

8. Восьмое место занимает дуэль на членах из романа Филипа Хосе Фармера "Пир потаённый". Если честно, всю эту книгу можно считать одной длинной сексуальной оргией: по дороге к своей любимой жене главный герой переживает, готов ли он к этой встрече. И проверяет свою физическую подготовленность на всех, попавшихся под... ну, скажем, руку: женщинах, мужчинах, животных и трупах. Вы случайно не знаете, как называется извращение, когда получаешь оргазм от процесса убийства? А вот герой "Пира потаённого", кажется, нашёл себе достойного партнёра (во всех смыслах) - оказывается, и от смертельной битвы можно получать удовольствие! Да, рискованность и раскованность описаний потрясает, а местами (угадайте, какими?) даже отталкивает, несмотря на явную карнавальность и пародийность повествования.

Девушка была полна сил и немного спустя начала всё сначала. Так длилось до первых лучей зари. Я ненадолго заснул, а когда проснулся, мой член вновь был в состоянии эрекции. Но уже от того, что я сильно хотел помочиться. На головку члена, которая стала сверхчувствительной к прикосновениям, села муха, что сразу же вызвало оргазм. Первый же выброс спермы утопил муху в себе. Эта картинка до сих пор стоит у меня перед глазами. С тех пор, как на свете существуют мухи, это, должно быть, первый и единственный случай, когда одна из них погибла подобным образом.

7. Сексуальные излишества предыдущего пункта с лёгкостью затмевает любовь под звёздами из книги Владимира Савченко "Должность во вселенной". Одновременно феерическая и обыкновенная, земная. И от того не менее прекрасная. Говоря без околичностей, пара учёных, один из которых - хорошенькая женщина, воспользовались моментом и служебной аппаратурой, включив себе для романтического настроения виды далёких галактик. Без отрыва от исследования мира вокруг - исследуем мир внутри нас! Вот что значит настоящий профессионализм.

- Нет, это не то! - Она поднялась, подошла к пульту, нажала несколько клавишей. Звёздное небо сгустилось в галактику - теперь весь косо накренившийся вихрь из миллиардов сверкающих точек помещался над куполом. Свет его - слабее дневного, но ярче лунного - волшебно лился на нагое стройное тело Люси.
Корнев глядел, любовался: нет, эта женщина не с Земли сюда поднялась - опустилась из Меняющейся Вселенной. Сгустилась из света звёзд.

6. И вновь с нами Филип Хосе Фармер с очередной оргиастической книгой под интригующим названием - "Плоть"! На этот раз всё обойдётся без извращений, но зато в гораздо более обширных масштабах. Несколько мужчин из нашего времени попадают в антиутопическое будущее Земли, где цветут пышным цветом матриархат и языческие культы плодородия. Одному из "пришельцев" суждено в этом обществе стать быком-осеменителем... То есть лосём. То есть божеством с рожками, благодаря которым он может долго быть в форме и еженощно радовать тысячи девушек в разных городах. Научная фантастика начинается в тот момент, когда у главного героя появляется желание отказаться от этой "секс-миссии" ради одной-единственной женщины.

Я хочу взять город врасплох. Я буду там раньше, чем меня ждут! Пусть трепещут, когда Великий Стэгг из всех Стэггов шквалом пройдется по ним! Я уложу их всех до единой, как ураган! На сей раз моими станут не только девственницы! Я теперь не стану брать только то, что мне подсовывают! Не только конкурсанток мисс Америки! Сегодня - весь город!
Сильвия в ужасе отпрянула.
- Но, сир... так не годится! Испокон веков...
- Герой-Солнце я или нет? Кто здесь Рогатый Король? Я поступлю, как пожелаю!

5. Вторую пятёрку победителей открывает находчивая девочка из книги Танит Ли "Серебряный любовник". Отдавая своё юное тело умелому роботу, можно самой при этом получить гораздо больше, чем от мягкотелого мужчины! Робот не знает усталости, ему не нужно спать и есть, у него не может быть плохого настроения, единственное его желание - сделать счастливой свою хозяйку. Он не возвращается домой пьяным, может носить девушку на руках хоть всё время, обладает прекрасным телосложением... И запрограммирован на то, чтобы быть идеальным любовником. А то, что он не умеет любить - очнитесь, да сами-то мы умеем?

- А может быть, - сказала я, - ты сможешь обойтись без моих инструкций? А?
- Хорошо, - согласился он.
Он притянул меня в свои объятия. Так увлекает за собой откатывающаяся от берега волна. Неумолимо. Головокружительно. Упругость губ, их влажность - всё как у человека... только ощущения при поцелуе совсем другие. Потом он поднял меня на руки, будто я ничего не весила, и понёс в лифт.

4. Четвёртое место завоёвывает Виктор Пелевин с эротичным эпизодом из "Чапаева и Пустоты". Нет-нет, это происходит не между двумя заглавными героями романа! А между влюблённым Петром Пустотой и надменной Анной. Как известно, женщина любит ушами... Однако и здесь обойдёмся без извращений! Просто Анна приказывает своему спутнику во время всего действа непрерывно говорить на психолого-философские темы. Таким образом, банальное описание процесса подменяется сумбурным и вдохновенным монологом на тему, впрочем, смежную с совершающимся актом. И пусть впоследствии это оказывается всего лишь сном - более умного эротического сна (или более эротического умного сна) я вряд ли могу себе представить.

- Так вот, девяносто процентов она дарит в тот момент, когда просто её видишь, а остальное, из-за чего идет весь тысячелетний торг, - всего лишь крохотный остаток. И эти первые девяносто процентов невозможно разложить ни на какие составные части, потому что красота неопределима и неделима, что бы там ни врал Шопенгауэр. А что касается остальных десяти, то это просто совокупность нервных сигналов, которые не стоили бы ничего, не приходи им на помощь воображение и память... Анна, прошу вас, откройте на секунду глаза... вот так... да, именно воображение и память. Знаете, если бы мне надо было написать по-настоящему сильную эротическую сцену, я дал бы несколько намёков, а остальное заполнил бы невнятным разговором, вроде того...

3. Томно дышит в затылок серебряному призёру Урсула Ле Гуин с одной-единственной страницей из произведения "Левая рука тьмы": о землянине и инопланетянине, которые остались наедине посреди снежной равнины. Я говорю "инопланетянине", хотя будет так же правильно назвать его инопланетянкой, потому что этот неземной напарник главного героя имел признаки обоих полов, которые проявлялись у него поочерёдно в течение всей жизни. Землянин привык относиться к нему, как к другу, и момент прозрения относительно его двуполости пронизан нежностью и печалью. Физических отношений между ними так и не было: жители разных планет решили не бросаться в неведомое очертя голову, а тактично соблюдать дистанцию. Но подлинный эротизм этих строк приносит писательнице заслуженную бронзу.

Некоторое время мы оба молчали, а потом он посмотрел на меня прямо и нежно. Лицо его в красноватом свете печки казалось столь же мягким, ранимым и далёким, каким бывает порой лицо женщины, когда она вдруг глянет на тебя, оторвавшись от собственных мыслей, и промолчит. И тогда я снова увидел, и очень отчётливо, то, что всегда боялся в нём увидеть, притворяясь, что просто не замечаю этого: он был в той же степени женщиной, что и мужчиной. Всякая необходимость объяснять причину моего внезапного страха улетучилась вместе с самим страхом; мне осталось в конце концов просто принимать его таким, каким он был.

2. На втором месте уютно расположился Роберт Силверберг и сцена из его книги "Вверх по линии": единственная ночь Джада и Пульхерии с лёгким налётом инцеста. Встреча родственной души - это счастье. Но когда она при этом является твоей далёкой прапрапра... бабушкой - признайтесь, это несколько необычно. И бабушке из XII века было чему поучиться у продвинутого внука! Да, ну и нравы у современной молодёжи... А если без шуток, описание произошедшего у автора получилось искренним и изящным, поэтому серебро он получает по праву.

Я сосчитал её груди. Две. Розовые соски. Расставленными своими пальцами я измерил её талию. Неплохой размер. Затем провел кончиками пальцев по бёдрам. Великолепные бёдра. Меня привели в восторг две глубокие ямочки в самом низу её спины.
Она была одновременно застенчивой и раскованной - превосходное сочетание.
Когда я разделся, она увидела таймер и притронулась к нему, стала теребить его пальцами, но не стала спрашивать, что это такое, а скользнула пальцами ещё ниже. Мы вместе повалились на ложе.

1. Итак, кому же достанется золото? Я знаю, вам понравится! С седьмого места сразу на первое перебегает неутомимый Владимир Савченко со своими поистине космическими сексуальными фантазиями. Возвышенные любовные игры тикитаков из "Пятого путешествия Гулливера" обусловлены тем, что их тела прозрачны, хотя по строению не отличаются от обычных человеческих. Ночью супруги под открытым небом настраивают линзы своих тел, и муж становится окуляром, а жена - объективом. Тонко чувствуя друг друга, они смотрят на звёзды и планеты, словно в интимный телескоп. Это считается настоящим взаимопониманием, в отличие от заурядных плотских отношений. А согласитесь, что ничего нет эротичнее настоящей счастливой любви.

Утром я дополнил стихи об Аганите строкой: "Чьи бёдра так чисты и округлы, что через них можно увидеть спутники Марса".
В последующие ночи я засёк периоды обращения спутников, а по ним легко вычислить и орбиты.
С этого открытия мы и начали наш семейный звёздный каталог.