"советская россия" - независимая народная газета. «Личного самолета, как и парохода, у отца никогда не было»

3D принтеры печатают автомобили и дома, автопилоты управляют самолетами, роботы выполняют работу в производственных цехах и на конвейерах – изобретатели и ученые не перестают удивлять общество своими открытиями. Какие еще технологии будущего и секретные устройства появятся в 21 веке?

Многие люди видят цветные сны, но не многие утром помнят их содержание. А ведь сон – это воплощение подсознательной мечты или проблем, тревожащих человека. Ученые уверяют, что уже в 2030 году каждый желающий сможет записывать ночные сновидения, пересматривать их и даже делиться с друзьями и подписчиками в социальных сетях. Поможет в этом умная подушка.

Внутри подушки находятся сенсоры и датчики, которые подсоединяются к человеческому мозгу во время сна и сохраняют его на карту памяти. Прибор для трансформации снов в изображения японцы создали еще раньше – в 2008 году, так что начало положено.

Роботы-убийцы

Они могут появиться уже через 15-20 лет – экспериментальные образцы уже есть в Южной Корее и США. Южнокорейские производители спроектировали пулеметную турель, самостоятельно определяющую, отслеживающую и поражающую цель.

Американцы уже сегодня привлекают роботов к обезвреживанию взрывчатых веществ и наблюдению за объектами. Пока техника работает в полуавтономном режиме, но после усовершенствования роботы смогут действовать вне зоны человеческого контроля.

Магнитная левитация является основной для технологий будущего и новых изобретений. Физическое явление и его свойства известны давно, но в товарах массового производства оно используется не так давно.

Одно такое «ноу-хау» — парящая над подставкой настольная лампа. Беспроводной гаджет получает электроэнергию методом индукции и свободно перемещается в воздухе.

Тему о гаджетах продолжает инновационная ручка с электронным управлением и сверхчувствительным сенсором. Писать ею можно на любой поверхности и что угодно – ручка синхронизируется с приложением на смартфоне, после чего все надписи оцифровываются и сохраняются в файле.

Преимущество канцелярского товара нового поколения в том, что он не оставляет следов, а вместо стержня ему требуется периодическая подзарядка аккумулятора.

Появление первых подобных гаджетов эксперты ИТ-рынка прогнозируют уже к 2025 году. Они считают, что мобильные телефоны будут похожи на компактные чипы, вживляемые под кожу ладоней или головы.

Это не единственная разработка. Производители задумываются о вживляемых чипах – ключах, кодовых замках, электронных кошельках и даже удостоверениях личности. Перечисленные наработки основаны на технологии NFC, обеспечивающей передачу данных на расстоянии до 10 см.

Новаторы уже испытывают чипы на добровольцах – вживляют их под кожу рук, чтобы без ключа открывать кодовые замки на подъездной и входной дверях. В дальнейшем электроника может заменить банковские карты и ключи зажигания от автомобилей.

В обществе вызывают живой интерес те технологии будущего, секретные устройства и изобретения, которые непосредственно касаются человеческого организма, мозга. Ученые собираются превратить живые тела в пользовательские интерфейсы, тем самым предоставив людям возможность управления бытовой техникой и другими устройствами без пультов, приложений и дополнительных приборов.

Сотрудники немецкого института имени Платтнера уже разработали уникальный телефон на ладони. В комплекте с ним идет камера, которая следит за ладонью пользователя и активирует нужную опцию при тактильном контакте пальцев с определенным участком ладони.

Японские и итальянские разработчики представили устройства, которые силой мысли открывают двери и отвечают на телефонные звонки. Инновация облегчит жизнь людям с ограниченными возможностями.

Лазерная указка-повар

Пароварки, мультиварки с отложенным стартом и дистанционным управлением – то, что в 20 веке казалось невозможным, сегодня стало обыденным. На очереди – новые автоматизированные помощники по кухне, например, лазерный повар.

Все, что нужно хозяйке, – выбрать рецепт и выложить продукты на стол. Интеллектуальный повар с интегрированной камерой и лазерной указкой покажет, какое количество продуктов нарезать и как, разметит мясо или птицу. Создатели поговаривают, что за неправильные действия указка будет бить по рукам неумелых кулинаров.

Разработки инновационных контактных линз уже ведутся в Европе. Визуально они не будут отличаться от обычных, а технически превзойдут их многократно. Чего только стоят встроенные проекторы, лазеры, зеркала, с помощью которых изображение в 3D будет проецироваться на сетчатку.

Фантастика? Эксперт в области искусственного интеллекта Давид Леви считает, что уже в 2050 году люди смогут вступать в браки с роботами. Это будут усовершенствованные машины, способные понимать эмоции и реагировать на них соответствующим образом: сочувствовать, делать комплименты, сопереживать, уважать.

Эмоциональные роботы, которые умеют говорить, уже продаются в Японии. Вскоре они появятся на французском рынке.

Искусственные детородные органы

Если супруг – робот, то почему бы не создать искусственную систему деторождения? Исследования в этой области активно ведутся. Прототип детородной системы состоит из матки, плаценты и искусственной пуповины и уже проходит испытания. В перспективе – работа над искусственной маткой, в которую врачи-репродуктологи смогут подсаживать эмбрионы, выращенные в пробирке.

Параллельно с детородными органами ученые работают над противозачаточным имплантатом. Компактный прибор планируется вживлять в женский организм на 15-16 лет.

Чтобы его включить или выключить, нужно нажать на кнопку реле. После активации умный контрацептив будет ежедневно выделять прогестативный гормон в необходимой дозировке.

Если женщина решит забеременеть, ей нужно отключить прибор. Работы финансирует фонд Билла Гейтса. Выход новинки на рынок США анонсирован в 2018 году.

В годы становления советской власти, в жесточайших условиях индустриализации, в суровые военные годы стране было не до науки. Но для быстрой реализации планов экономического развития и обороны требовались передовые технологии. И тогда на помощь ученым пришли разведчики.

Научно-техническая разведка

В СССР научно-техническая разведка (НТР) осуществлялась в промышленных масштабах. Ежегодно из министерств и ведомств в Совет министров (с 1999 года – в Военно-промышленную комиссию) поступали заявки на интересующую власть информацию в области зарубежных технологий. Составлялся список нужных тем и направлений, и разведчики их добывали. Сфера интересов была огромна: от разработки стратегического оружия до изготовления искусственного меха.

Материалы, добытые разведчиками, широко использовались учеными. Идеи и технологии, приспособленные к российским реалиям, позволяли существенно уменьшить средства на их разработку. Только по ядерной программе за счет добытой информации удалось сэкономить до 250 млн. рублей.

План ГОЭЛРО: от лампочки Ильича до победита

В 1922 году перед военной разведкой была поставлена задача добыть технологию производства вольфрама. Этот металл использовался в лампах накаливания и в ряде изделий военного назначения. Вольфрамовая нить закупалась за рубежом на 200-250 тысяч золотых рублей. Поставки металла могли в любой момент прекратиться, а для реализации плана ГОЭЛРО необходимо было наладить выпуск собственных лампочек.

Наиболее подходящим объектом внедрения был концерн «Осрам», на заводах которого осуществлялся полный комплекс обработки вольфрама: от обогащения руды до нитей накаливания. По своим каналам разведка связалась с военным отделом Компартии Германии. Рабочий-коммунист завода «Осрам» Ю. Хоффман получил партийное задание и в течение ряда лет передавал советской разведке информацию об используемых на заводе технологиях. Особенно ценными оказались сведения о новых суперпрочных материалах – металлокерамике и сплаве карбида вольфрама с кобальтом видиа - при изготовлении которых применялся метод порошковой металлургии.

Однако в 1924 году после неудачной попытки революции Хоффману и нескольким его товарищам пришлось бежать в СССР. На их место заступили другие, «тайные» коммунисты и агентурная сеть были восстановлены.

В СССР удалось в лабораторных условиях воссоздать технологию видиа с некоторыми вариациями. Новый металл назвали победит. Однако до стадии производства было еще далеко. Только в 1929 году инженеру Московского электрозавода Григорию Меерсону удалось раздобыть в США более детальную информацию о технологии производства сплавах с вольфрамом. Он втерся в доверие инженеру Томсону, который провел будущего директора Московского опытного вольфрамового завода по цехам. Время от времени, отлучаясь в туалет, Меерсон конспектировал все, что успевал запомнить.
На основе своих записей и материалов, полученных разведкой в Германии, Меерсон разработал технологическую схему и наладил промышленный выпуск победита. Уже в 1930 году было произведено около 4 тонн этого сплава.

Секреты атомной бомбы

В июле 1945 года в ходе Потсдамской конференции американский президент Гарри Трумэн получил известие: The baby is born – «Малыш родился». Это был знак, что ядерная бомба готова. Глава США в перерыве между заседаниями подошел к Сталину и как бы между прочим сообщил, следующее: «Мы имеем новое оружие необычайной разрушительной силы». Он пристально наблюдал вместе с Черчиллем, как отреагирует вождь коммунистов. «Надеюсь, вы сможете хорошо использовать его против японцев», - равнодушно ответил Сталин.

Американский президент и английский премьер не знали, что генералиссимус прекрасно осведомлен о проектах «Манхэттен» и «Тьюб эллойз» («Трубный сплав»).

Осенью 1941 года в советское посольство в Лондоне обратился Клаус Фукс, немецкий коммунист, бежавший от гитлеровского режима в Великобританию. Он сообщил, что, будучи физиком-теоретиком, работает на проекте «Тьюб Эллойз», целью которого являлось строительство в Англии завода урановых бомб. В контакте с физиком Фуксом работала Рут Кучински, советская разведчица. Периодически они встречались, и Клаус приносил ей информацию, но только собственные разработки. Фуксом двигали идейные соображения - он хотел быть полезным стране, воюющей с Гитлером.

В это время в США опытный разведчик Семенов и вице-консул Хейфец «отрабатывали» физиков-участников проекта «Манхэттен». Американский физик Роберт Оппенгеймер, с которым встречался Хейфец, на контакт не пошел, зато Семенов получил от ученика знаменитого физика Энрико Ферми итальянца Б. Понтекорво сообщение, что его учитель впервые осуществил управляемый процесс ядерной реакции.

Также от разведчиков пришла информация о привлечении всех видных ученых-физиков к созданию ядерного оружия, для чего было выделено до четверти от общей суммы расходов США на военно-технические исследования. Однако задача связи с ними осложнялась тем, что все сотрудники, работавшие на проекте «Манхэттен» были перевезены в Лос-Аламос под колпак секретных спецслужб, в том числе прибывший в Америку Клаус Фукс. Место пребывания ученых, инженеров и техников хранилось в секрете, так что даже близкие люди не знали, куда делись их родственники.

Атомной проблемой занялась группа советской внешней разведки под кодовым названием «Энормоз». В задачу группы входили определение стран, где ведутся работы с урановой бомбой и добыча научно-технической информации для советских ученых-атомщиков.

И. В. Курчатов высоко оценил данные, полученные разведкой, которые «указывают на технические возможности решения всей проблемы в значительно более короткие сроки, чем думают наши ученые».

В 1944 году вновь в поле зрения советской разведки объявился Фукс. В течение нескольких лет он передал ряд материалов, в том числе принципиальную схему водородной бомбы, по теоретическим представлениям ученых США и Великобритании.

Говоря о ядерной программе, нельзя не сказать о супружеской паре Розенбергов, казненных в США по обвинению в передаче СССР информации об атомном оружии. Материалы засекреченного дела заняли несколько томов, однако достоверно известно только о факте передачи советской разведке образца радиовзрывателя и документации на него.

Казнь американских коммунистов вызвала волну возмущения во всем мире. Тем более что Клаус Фукс, который был разоблачен в 1953 году, получил в Британии 14 лет тюрьмы, поскольку суд посчитал, что он передавал сведения не врагу, а союзнику.

Подводя итог результатов атомной программы, учитывая вовремя полученные разведданные об американской бомбе, Сталин заметил: «Если бы мы опоздали на один-полтора года, то, наверное, испробовали бы этот заряд на себе».

Долгое время его биографию отшлифовывали, создавая идеальный образ «народного летописца». А между тем, в судьбе Шолохова можно обнаружить много необъяснимых, порой парадоксальных фактов.

Нахалёнок

Он был внебрачным сыном дочери крепостного крестьянина Анастасии Черниковой и не бедного разночинца Александра Шолохова. Казаки таких детей называли «бесправными нахалятами». Мать была против воли выдана замуж своей «благодетельницей», помещицей Поповой, за немолодого казака Стефана Кузнецова, который признал новорожденного и дал ему свою фамилию. И некоторое время Шолохов, действительно, считался сыном казака. Но после смерти Стефана Кузнецова, мать смогла обвенчаться с возлюбленным, а сын сменил фамилию с Кузнецова на Шолохов. Интересно, что род Шолоховых берет начало с конца XV века от новгородского крестьянина Степана Шолоха и прослеживается до купца Михаила Михайловича Шолохова, деда писателя, который поселился на Дону в середине XIX века. До этого времени Шолоховы жили в одной из Пушкарских слобод Рязанской губернии, и по своему статусу пушкарей были близки казакам. По одним данным будущий писатель появился на свет на хуторе Кружилине станицы Вёшенской, по другим – в Рязани. Возможно, «иногородний» по крови Шолохов и не был казаком, но он вырос в казачьей среде и всегда ощущал себя неотъемлемой частью этого мира, о котором рассказывал так, что казаки, читая, выли: «Да, это было про нас!».

Плагиат

Обвинения в плагиате преследовали Шолохова на протяжении всей жизни. Многим и сегодня кажется странным, как мог 23-летний малообразованный человек, не обладающий достаточным жизненным опытом, создать первую книгу «Тихого Дона». Длительные периоды молчания писателя только подливали масла в огонь: снова и снова всплывала тема творческого бесплодия. Шолохов не отрицал, что его образование ограничилось 4 классами, но, например, Горькому ремесленное училище не помешало стать классиком русской литературы, и никогда малообразованность не ставилась ему в упрек. Шолохов, действительно, был молод, но сразу вспоминается Лермонтов, который написал «Бородино» в 23 года. Еще один «аргумент»: отсутствие архива. Но, например, Пастернак тоже не хранил черновики. Имел ли Шолохов право на «годы молчания»? Как любая творческая личность, несомненно. Парадоксально, но именно на долю Шолохова, имя которого гремело на весь мир, выпали подобные испытания.

Дыхание смерти

Были в биографии Шолохова моменты, которые он старался скрывать. В 20-е годы Шолохов «комиссарил» во главе продовольственного отряда. Весь отряд попал в плен к Махно. Шолохов ждал расстрела, но после беседы с батькой был отпущен (возможно, из-за юного возраста или благодаря заступничеству казаков). Правда, Махно якобы пообещал Шолохову в следующую встречу виселицу. По другим данным батька заменил расстрел плетьми. Дочь Шолохова, Светлана Михайловна, рассказывала со слов отца, что никакого плена не было: шли-шли, заблудились, а тут хата… Постучались. Дверь открыл сам Махно. По другой версии – Шолоховский отряд, сопровождавший обоз с хлебом, был захвачен разведкой махновцев. Сегодня уже сложно сказать, как было на самом деле. Известен и еще один инцидент: в те же годы Шолохов получил от одного кулака в качестве взятки жеребца. В те времена – дело почти обычное, но донос последовал именно на Шолохова. Ему снова грозил расстрел. По другим данным к расстрелу Шолохова приговорили за «превышение власти»: юный комиссар не терпел формализма и иногда занижал показатели по собранному хлебу, пытаясь отразить реальную ситуацию. «Два дня ждал смерти, а потом пришли и выпустили». Просто выпустить Шолохова, понятно, не могли. Спасением своим он был обязан отцу, который внес солидный залог, а на суд предоставил новую метрику Шолохова, по которой тот значился 15-летним (а не почти 18-летним). В юный возраст «врага» поверили, а расстрел заменили годом колонии для несовершеннолетних. Парадоксально, но сопровождаемый конвоем Шолохов до колонии почему-то не доехал, а оказался в Москве.

Невеста – не жена

В Москве Шолохов пробудет до конца 1923 года, попытается поступить на рабфак, будет работать грузчиком, каменщиком, разнорабочим, а затем вернется домой и женится на Марии Громославской. Правда, изначально Михаил Александрович якобы посватался к ее младшей сестре – Лидии. Но отец девушек, бывший казачий атаман, посоветовал жениху присмотреться к старшей и пообещал сделать из Шолохова человека. Вняв настоятельной «рекомендации» Михаил женился на старшей, тем более, что к тому времени Мария уже работала статисткой под руководством будущего мужа. Брак «по указке» окажется счастливым – Шолохов станет отцом четверых детей и проживет с Марией Петровной 60 лет.

Миша – «контрик»

«Тихий Дон» будут критиковать советские писатели, а эмигранты-белогвардейцы будут восторгаться романом. Шеф ГПУ Генрих Ягода с ухмылкой заметит: «Да ты, Миш, все же контрик. Твой «Тихий Дон» ближе белым, чем нам». Однако роман получит личное одобрение Сталина. Позднее вождь одобрит и роман о коллективизации. Скажет: «Да, мы провели коллективизацию. Чего же бояться об этом писать?» Роман напечатают, только трагическое название «С потом и кровью» заменят на более нейтральное - «Поднятая целина». Шолохов станет единственным, кто в 1965 году получит Нобелевскую премию с одобрения советской власти. Еще в 1958 году при выдвижении на премию Бориса Пастернака советское руководство порекомендует Нобелевскому комитету рассмотреть кандидатуру Шолохова вместо Пастернака, который «как литератор не пользуется признанием у советских писателей». Нобелевский комитет, естественно, не внемлет «просьбам» - премию получит Пастернак, которого на Родине вынудят от нее отказаться. Позже, в интервью для одного из французских изданий Шолохов назовет Пастернака блестящим поэтом и добавит совсем уж крамольное: «Доктора Живаго» надо было не запрещать, а публиковать. Кстати, Шолохов был одним из немногих, кто передавал свои премии на благие дела: Нобелевскую и Ленинскую – на строительство новых школ, Сталинскую – на нужды фронта.

«Любимец» Сталина

Еще при жизни Шолохов становится классиком. Его имя хорошо известно далеко за пределами страны. Его называют «любимцем Сталина», а за спиной обвиняют в конъюнктурщине. Сталин, действительно, любил Шолохова и создал «хорошие условия для работы». При этом Шолохов был одним из немногих, кто не боялся говорить Сталину правду. Со всей прямотой он описывал вождю, в том числе, и лютый голод, писал, как «взрослые и дети питаются всем, начиная с падали и кончая дубовой корой». Создавал ли Шолохов свои произведения по заказу? Вряд ли. Хорошо известно, что Сталин как-то пожелал Шолохову написать роман, в котором бы «правдиво и ярко, как в «Тихом Доне», были изображены и герои-солдаты, и великие полководцы». Шолохов начал книгу о войне, но до «великих полководцев» так и не добрался. Не нашлось место для Сталина и в третьей книге «Тихого Дона», которая вышла к 60-летию вождя. Есть, кажется, все: Ленин, Троцкий, герои войны 1812 года, вот только «благодетель» остался за кадром. После войны Шолохов вообще старается быть подальше от «сильных мира сего». Он отказывается от поста генерального секретаря Союза писателей и окончательно перебирается в Вёшенскую.

Темным пятном на репутации Шолохова останется его участие в процессе над писателями Синявским и Даниэлем, которых обвинили в антисоветской деятельности. А ведь до этого писатель либо предпочитал не участвовать в подобных омерзительных кампаниях, либо, напротив, пытался сделать всё возможное, чтобы помочь. Он заступится перед Сталиным за Ахматову, и после 15 лет забвения выйдет ее книга. Шолохов спасет не только Льва Гумилева, сына Ахматовой, но и сына Андрея Платонова, заступится за одного из создателей «Катюши» Клейменова, избавит от лагерей актрису Эмму Цесарскую, первую исполнительницу роли Аксиньи. Несмотря на многочисленные просьбы выступить в защиту Синявского и Даниэля, Шолохов произнесет обвинительную речь против «оборотней», посмевших опубликовать свои антисоветские произведения за рубежом. Было ли это искренним побуждением или стало результатом душевного надлома? Думается, второе. Всю жизнь Шолохов слышал за спиной обвинения: талант представляли фальшивкой, прямота оборачивалась упреками в трусости, верность идеям называли продажностью, а добрые поступки - показушничеством. Судьба Михаила Шолохова стала ярким отражением миллионов судеб современников писателя.

Шолохов в Победу верил всегда
Беседа с дочерью великого русского писателя Светланой Шолоховой

Светлана Михайловна Шолохова - старшая дочь писателя, окончила филологический факультет ЛГУ им. А.А. Жданова, работала преподавателем в педагогическом институте, журналистом, редактором в издательстве «Детская литература», сотрудником ИМЛИ РАН, в настоящее время - ученый секретарь Государственного музея-заповедника М.А. Шолохова.
Накануне 60-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне и в преддверии 100-летия со дня рождения писателя мы попросили Светлану Михайловну ответить на несколько наших вопросов.

Светлана Михайловна! Когда-то поэт верно заметил, что «есть суровая правда цифр», - и эта правда в нашем случае звучит поистине символично: в один и тот же год и даже в один и тот же месяц отмечаются шестидесятилетие Победы над фашизмом и столетие со дня рождения М.А. Шолохова. В связи с этим хотелось бы спросить: чем стала Великая Отечественная война для Михаила Александровича Шолохова как писателя и человека, для всей семьи Шолоховых?
- Как и для всех людей - страшной трагедией. Потерей близких, потерей всего самого дорогого. А для отца еще и сильнейшим нервным потрясением, потерей архива и библиотеки, контузией, от которой впоследствии он так и не оправился.
- Накануне войны вы были старшеклассницей Вёшенской школы. Как вам вспоминается предвоенная обстановка в станице?
- Вёшенская школа по составу преподавателей, их опыту была одной из лучших в районе, а может быть, и в области. Учителя Тимофей Тимофеевич Мрыхин, Лукия Андреевна Мрыхина, Надежда Андреевна Солдатова, Георгий Зиновьевич Лосев и другие с поразительным бескорыстием учили своих подопечных, не считаясь с личным временем, оставаясь иногда часами, втолковывая и разбираясь, чуть ли не по глазам определяя, понял ученик или не понял. В школе ставились спектакли, концерты, работала масса кружков, хорошо была поставлена физическая подготовка. Казалось, после всех потрясений мы только начинали жить: был в станице театр, приезжали артисты. И мы принимали участие во всех кружках, походах, мероприятиях - везде. Наши родители нас не ограничивали.
- Как было встречено в Вёшенской, на Дону, известие о начале войны? Как встретили это известие Михаил Александрович, Мария Петровна?
- По-моему, это даже не было неожиданностью. Потому что, когда мы были в Эстонии, только что присоединенной, и возвращались с папой и мамой в начале 1941 года через Москву, в Александровском саду уже копали какие-то окопы. Обстановка была тревожная, все жили в ожидании чего-то, может быть, не войны, а каких-либо событий, а может, и войны. Поэтому известие о войне, с одной стороны, было неожиданностью, а с другой стороны, не думалось, что это будет так скоро. Сообщение в Вёшенскую пришло, как и повсюду, - по радио выступал В.М. Молотов.
- Когда ваша семья эвакуировалась из прифронтовой станицы? Кем, как и куда была организована эта эвакуация? Где в это время был архив писателя? Какими были условия жизни в тылу?
- Я в это время работала в колхозе (тогда все старшеклассники работали в колхозе), в Колундаевке. С самого лета работали на прополке, потом убирали, дело дошло до подсолнечника, а это уже был октябрь. Где-то 12 или 13 числа за мной приехал на папиной машине шофер, Василий Яковлевич Попов, сказал: «Поехали домой, ваша семья будет эвакуироваться». 14 октября мы выехали из Вёшенской в направлении на станицу Слащевскую, потом к Волге. Возле Камышина переправились на ту сторону и остановились в Николаевке. Было три машины. Две папины легковые. Одна - старый-старый «форд», а вторая «ЗИС-101», длинный такой красивый лимузин. В эвакуацию поехали мамины сестры с детьми, бабушки, народу было много, поэтому машины были битком забиты. А вот кто выделил грузовую машину для вещей, не знаю, райпо или кто-то еще. Но особенно никаких пожиток не брали. Почему? Потому, что нам не верилось, что немцы могут дойти до Вёшенской. Далеко было, и мы думали: уезжаем, потому что папа на фронт уходит, а нас должен вывезти. Не ожидали мы такого, хотя немцы 14 октября были уже под Москвой.
Мы остановились в Николаевке. Нам сначала дали «квартиру» над гауптвахтой. Там был какой-то гарнизон, где командиром был Мкртчян, он муштровал каких-то солдат. В этой квартире мы прожили недолго, нам довольно быстро подобрали дом, потому что детские сады позакрывались все и освободился детсадовский домик. Нам его дали, потому что нас эвакуировалось около 20 человек всего. С нами еще была семья В.Я. Попова. Ничего мы с собой особенно не взяли. Все осталось дома, в Вёшенской. И дом так простоял до 1942 года, до июня все было в целости и сохранности. Никто его не охранял, все было просто замкнуто. Мы же приехали в июле 1942 года назад, в Вёшенскую, только наша семья, на одной машине. Приехали, а потом пришлось отсюда быстро уезжать под бомбежкой…
В Вёшенской после возвращения мы прожили дней десять. И вдруг через базковскую гору к станице, к деревянному мосту через Дон пошли машины. Машины огромные, саперные, их было много. В Вёшенской под каждым кустом стояли машины, солдаты вокруг них. Пришел к папе какой-то военный (по-моему, это был Князев) и говорит: «Что же вы сидите? Немцы уже под Россошью!» Мы сказали, что слушали до этого известия и там передали, что немцы отступают. «Немцы идут к Вёшенской, а мост на этом участке остался единственным на Дону, значит, все части будут эвакуироваться через него, и, возможно, скоро начнется бомбежка!».
Рядом с деревянным мостом был наведен еще один мост, понтонный. Крупные машины по нашему мосту пройти не могли. Утром мы пошли к Дону посмотреть. По мосту двигались танки, машины огромные. Какой-то военный нам сказал: «Идите отсюда по домам и носа не высовывайте. И близко чтобы не подходили к мосту». Видимо, они уже ждали бомбежки. Скопилось огромное количество техники на том берегу, в излучине, между Базками и Вёшенской.
Когда мы пришли домой, буквально через полчаса отец, услышав специфический гул, сказал, что летят немецкие бомбардировщики. И действительно, со стороны Базков появились три, по-моему, самолета. Мама нас сразу же, малышей всех и бабушек, - в погреб. Погреб во дворе обычный, где картошка, капуста хранились - всех туда, а мы с подругой, вспомнив, как нас учили на уроках по военному делу, спрятались в тень, прижались к леднику с теневой стороны и смотрим, как отрываются от самолета и летят вниз бомбы. И вот там примерно, где почта теперь, раздались первые взрывы. Отец с Луговым лежали под забором прямо во дворе. Отец увидел, что мы стоим, и крикнул, чтобы спускались в погреб. Когда самолеты улетели, он предположил: «Сейчас они дозаправятся и оттуда же, со стороны Миллерово, прилетят еще раз. Собирайтесь, и быстрее!». Мы погрузились и выехали в сторону хутора Солонцовского. Там остановились, огляделись. Анна Петровна, тетя наша, как была в фартуке, так в нем туда и приехала. Отец говорил, что главное - взять с собой документы, а у нее в кармане фартука оказалась только катушка ниток. Отец сказал: «Вечером вернемся и заберем все необходимое».
- Когда и как узнал М.А. Шолохов о том, что немецкой авиабомбой убита его мать? Сумел ли он вернуться в Вёшенскую ко дню ее похорон? Где вы находились в те трагические дни июля 1942 года?
- Бабушку он хотел забрать сразу, но она сказала: «Нет, корова придет, цыплята разбегутся… Вечером за мной приедешь, тогда и я с вами поеду». Пока мы ехали в Солонцовский, немецкие самолеты вернулись, и началась вторая бомбежка. Именно в ней бабушка погибла. Бомба попала прямо в сарай на скотном дворе, а она там рядом была, и ее посекло осколками. Отец собирался ехать вечером забирать ее, взять зимние вещи, ведь мы уехали в том, в чем были, и тут какой-то человек на лошади прискакал в Солонцовский, сказал: «Михаил Александрович, ваша мать погибла». Отец тут же вернулся в Вёшенскую и возвратился к нам только в десять вечера. Обстановка была такой, что бабушку успели похоронить прямо во дворе, на огороде. Сделали могилку, а потом, в 1944 году, перезахоронили на Вёшенском станичном кладбище.
Мы вернулись в Николаевку, немцы в это время стали прорываться к Сталинграду, и отец нас повез в Казахстан. Ехали через степь. Дали ему в Николаевке две грузовые машины, и мы на них, все 22 человека, уехали в Дарьинку - село в 30 км от г. Уральска. Когда приехали туда, увидели саманные хаты, вросшие в землю, ни одного большого дома, только школа и кинотеатр одноэтажный. Зелени никакой, голая степь. Тетки как заревели… Там я окончила 10 классов дарьинской школы, казахский язык учила. А в 1943 году я одна уехала поступать в Москву в университет. Семья наша переехала в Камышин, а из Камышина уже возвращались домой в 1944 году.
- Когда Михаил Александрович узнал об утрате своего архива и библиотеки? Предпринимал ли он какие-либо меры для их поиска по горячим следам или после?
- Когда мы первый раз уезжали где-то 14 октября 1941 года, то с собой мы фактически ничего не могли взять, и надо было архив сохранить. Отец заказал дубовые ящики примерно 120 на 80 см из толстых досок. Изнутри их обили клеенкой, которую сняли со столов. В один из ящиков он свой архив сложил, но не весь, конечно, только основное. Было и еще, вариантов-то много было по каждой главе, по каждой книге. Он взял основное, а остальное оставил в письменном столе, как и было. Библиотеку взять с собой, конечно, тоже не могли.
Когда мы приехали в июле 1942 года, все было целое, потому что в Вёшенской оставались Владимир Александрович Шолохов и Иван Петрович Громославский. Их оставляли здесь, в станице, на тот случай, если надо будет организовывать партизанскую войну. Они ведь местные, все знают. Потом дядю Володю мобилизовали в 42-м.
Ящики были зарыты в сеновале, возле которого была убита бабушка. А когда приехали, сначала ящик с утварью раскопали. В нем (в другом был архив) были сковородки, кастрюли - надо же детям на чем-то готовить. На следующий день после нашего приезда пришел к отцу начальник Вёшенского НКВД и сказал: «У здания райкома стоит машина, грузится райкомовский архив. Они погрузят свой и ваш архив заберут, чтобы отправить в безопасное место». Поскольку ящик нам в машине невозможно было везти из-за ограниченности места, отец его и отдал. Ну и, как обычно, по своей доверчивости ни расписки не взял, ничего. И все. Куда его увезли? Или его разбомбили? Или его выбросили?.. Вот так и пропал архив, а библиотеку растащили на самокрутки, на курево. Хотя кто-то из военных позднее в письме сообщал, что якобы в Вёшенскую приезжал какой-то офицер со Сталинградского фронта. Командующий специально выделил ему грузовик, чтобы перевезти библиотеку Шолохова. Ни подтвердить, ни опровергнуть это теперь невозможно. Отец писал П.К. Луговому насчет архива своего, что, мол, цел ли архив, цела ли библиотека и что осталось в доме? Что Луговой ему отвечал, я не знаю. Так что попытки искать были, но безрезультатны.
- Нельзя не вспомнить телеграмму М.А. Шолохова наркому обороны страны в июне 1941 года, пребывание писателя на фронтах, в действующей армии. С какими впечатлениями и как часто он наведывал семью? О чем рассказывал? Находил ли время писать?
- Как часто приезжал Михаил Александрович с фронта, сказать трудно. Приезжал, чтобы вывезти семью из эвакуации. Потом прилетал в Николаевку уже после контузии. Сталин лично дал ему три месяца отпуска на лечение. Приглашал тогда его в Грузию, но отец сказал, что поедет к своим. И со страшной контузией был в Николаевке, в это время не мог ни есть, ни пить. А так он возвращался домой короткими «набегами», потому что он был спецкором «Правды», «Красной Звезды» и «Совинформбюро». Его часто вызывали в Москву то одни, то другие, то третьи на совещания.
В частности, в 1941 году почему он не попал в окружение под Москвой? Его, Фадеева и Петрова вызвал на какое-то совещание в Москву Щербаков. Он курировал тогда творческие организации, в том числе и Союз писателей. И только они уехали в Москву, как котел замкнулся, и из него уже невозможно было выбраться. Поэтому напрасной была обида Матильды Емельяновны Кудашевой на то, что отец не вызвал Василия Михайловича с фронта, чтобы забрать у него рукопись «Тихого Дона». Он не мог вызвать его, потому что сам был на этом фронте, где-то очень близко. И так получилось, что Василий Михайлович попал в окружение. В.М. Кудашев был страшно близорук, кроме того, очки у него разбились, и он был практически слепой, не знал, куда бежать. Попал в плен и умер где-то в 1944 году в концлагере. Долго искал его отец, искала его Матильда Емельяновна, а потом нашелся человек, который был вместе с ним в плену. Он и рассказал об этом Матильде Емельяновне.
Вообще на отца военные действия производили страшное впечатление. Даже после войны еще долгое время он ночью вскрикивал, вскакивал. Видимо, ему снилось все то, что он видел на фронте.
- Шолохов, несомненно, был в курсе положения дел на фронтах. Давал ли писатель оценку положения дел на различных участках фронта? Отмечал ли в ту или иную сторону усилия литработников, писателей в то время?
- Он человек штатский, оценки давать не мог, но видел, как зачастую напрасно гибли тысячи наших солдат, и, конечно, не мог не реагировать, у творческих людей нервы более обнажены, что ли…
Работу писателей на фронтах ценил высоко, считал очень необходимой.
- Дороги М.А. Шолохова на фронтах, какими были они? Сделали ли они его другим, и если да, то какими были эти изменения?
- Он побывал и на Северном, и на Западном, и на Юго-Западном фронтах. Был под Дебальцево, на Сталинградском фронте, в Кенигсберге. Он не находился постоянно, как Симонов, на фронте, а выезжал на какой-то участок, какое-то время был там, а потом его отпускали «отписываться». Кроме того, он работал уже тогда, с 1943 года, над главами «Они сражались за Родину», и они тогда сразу печатались.
Конечно, он изменился сильно, война была для него страшным потрясением. Ведь он свято верил, что мы «малой кровью, могучим ударом на чужой территории» разобьем любого врага, и вдруг вот такое отступление и огромные жертвы…
- Не секрет, что М.А. Шолохов во время войны обращался к И.В. Сталину с просьбой о встрече. Что он хотел сказать Верховному главнокомандующему?
- Вот на этот вопрос, кроме него, уже никто не может ответить… Встреча не состоялась. Видимо, отцу хотелось рассказать Сталину, как все на самом деле было, когда началась война, какие потери мы несли, о том, что видел на Западном фронте под Москвой. Может быть, так, не знаю…
- Можно ли назвать что-то такое, что писатель вынес как главное из этой войны? Всегда ли он верил в Победу?
- В Победу он верил всегда. И главное, что он вынес из этой войны - еще больше усилилась его любовь к народу, к людям, которые все могли перенести, преодолеть, жертвовали жизнью ради своей страны.
- Творческие люди обычно мыслят образами. Что было для него символом войны и символом Победы?
- Наверное, об этом можно судить по «Судьбе человека»: символ победы и есть наш народ, наш солдат, который все вынесет. Он всегда был победителем.
- Каким вам вспоминается отец тех лет чисто внешне: шла ли ему военная форма, имел ли он оружие и какое, надевал ли он форму полковника Красной Армии после войны?
- Отец носил форму так же, как и военные. Она ему очень шла. Он всегда был подтянутым и внутренне очень дисциплинированным, и оружие тогда у него, конечно, было. Ему и Конев, и другие маршалы дарили оружие на фронтах, когда он бывал у них. У него были маузер, вальтер, наган. Ну и автомат ППШ был, который всегда лежал в машине. Отец ведь на Юго-Западе ездил на своей машине по фронтам со своим водителем Василием Яковлевичем Поповым. И форму он носил до самого приказа о демобилизации в 1946 году.
- Светлана Михайловна! Как сложилась ваша личная судьба в послевоенные годы?
- Я ведь вышла замуж за военного моряка, да еще за пограничника. Поэтому судьба нас мотала по всем морским границам Советского Союза, начиная с Прибалтики, кончая Севером. Были в Заполярье, на Камчатке, в Грузии…
В Прибалтике и тогда было трудно устроиться работать, потому что я не знала местного языка. Но в Таллине я работала. Это было первое мое место работы. Таллинский педагогический институт, кафедра русского языка и литературы. Я приехала, тогда еще комсомолкой была, только что окончив Ленинградский университет, филфак. Пришла становиться на комсомольский учет, в республиканский ЦК комсомола. У них не было райкомов, там был один ЦК. Посмотрели, что я филфак окончила, а у них не хватало преподавателей на кафедре русского языка и литературы, и меня просто туда направили. Я получила такую «нагрузку». Это было весной, а мне приступать к работе надо было с 1 сентября. Не было ведь учебников, мне дали курсы: теория литературы, детская литература и литература XVIII века. И я уехала в Ленинград, в «публичку», сидела там полгода, создавала свои разработки по всем курсам. В общем, я читала все эти курсы и у заочников, и у очников.
Потом мужа переводили, мы уехали. И так без конца. На Камчатке я работала сначала в школе, затем в филиале Хабаровского пединститута. А потом, когда второй раз попали на Камчатку, я уже работала в «Камчатской правде» корреспондентом. Ездила по Камчатке в командировки.
Вообще-то сначала поступала я в Московский университет на химический факультет, окончила 3 курса, но затем на занятиях отравилась бромом, дыхательные пути обожгла, и мне врачи запретили работать в химической лаборатории. Мне пришлось выбирать другой факультет. В это время я вышла замуж за А.М. Туркова, мы переехали в Ленинград. Там я поступила на филологический факультет Ленинградского университета, на первый курс, где училась с 1946 по 1952 год. После меня сразу и направили в Эстонию. И у меня, недавней студентки, учились, в том числе и учителя-заочники с 20-летним стажем.
Вот так и сложилась моя судьба после войны. Потом нас в Москву переводили, в Грузии мы были 2,5 года, а все последние годы, вплоть до смерти мужа, жили в Ленинграде. После этого я уехала в Москву, работала в ИМЛИ некоторое время, а потом решила переехать домой, в Вёшенскую. Теперь живу здесь, работаю в музее.
- Вспоминал ли и как часто М.А. Шолохов войну? Выделял ли он из общей массы людей фронтовиков? Ведь он сам был офицером-фронтовиком.
- Он всегда очень трогательно, с огромной любовью и уважением относился к солдатам. Если письмо было от солдата, то ясно было, что просьба его будет по возможности выполнена. Сколько мог, он помогал им. А денег после войны фактически не было, потому что переиздавали тогда мало. Но я знаю, что двоим отец высылал каждый месяц стипендии. Одному он посылал в Красноярск, а другому - не помню. Оба они призывались на фронт из вузов, а после войны хотели закончить обучение, обратились к Шолохову как к последней надежде. Не помню их фамилии, но факт такой был. Многие считали, что ему это легко дается, что он «миллионер», а он и нам порой не мог помочь, когда мы учились.
Он до конца себя считал военнообязанным. Какая-то военная жилка где-то в нем жила. До войны еще он носил полувоенную форму. Так что привычными для него были и гимнастерка, и брюки-галифе, и сапоги.
- Фронтовики-станичники провели в феврале 2005 года встречу, посвященную двум юбилеям, и назвали ее «М.А. Шолохов - земляк, однополчанин, фронтовик». Что бы вы хотели сказать тем, кто помнит и чтит память о М.А. Шолохове, особенно в дни 60-летия Победы и его предстоящего юбилея.
- Я хочу сказать огромное спасибо всем, кто помогал нам в эвакуации выжить, кто вместе с нами верил в Победу, всем, кто теперь чтит память отца, а не пытается очернить его самого и его творчество, его веру в светлое будущее своего народа.
Мне стыдно за тех мнимых друзей, которые пели ему дифирамбы, а потом, когда ветер повернул, поливали грязью. Многие никогда не виделись с ним, не общались, не были в Вешенках и, наслушавшись окололитературных сплетен, выплескивают и сейчас всю эту грязь на страницы газет, журналов, телепередач, с умным видом рассуждают о том, каким он был, сколько пил и т.д. Все это мерзко, но история все расставит по своим местам. Вернее, жизнь. Ведь историю нынче пишет каждый под себя. Теперь уже Власов - герой, а Гастелло и Матросов - ненормальные, и в Европу наша армия пришла не освободительницей, а «оккупантами»... Бог с ними, с этими недоумками от истории.
Отец очень переживал приближение перестройки, и слава Богу, что не дожил до развала великой державы, до ее унижения.
Спасибо еще раз друзьям (их теперь почти не осталось, да и было не так уж много) за то, что помнят и издают его книги, что так торжественно готовятся отметить его 100-летие. Только кому это больше нужно: ему, после смерти, или нам, на чьи плечи легла нелегкая ноша перестройки и реформ? И что еще предстоит пережить нам с нашей многострадальной страной?
Видимо, нам чаще надо вспоминать тех, кто создавал славу нашей державы, кто ее поднимал на такую высоту, чтобы не потерять себя и страну где-то на задворках истории.

Светлана Михайловна была близким другом Людмилы Алексеевны, они часто встречались семьями и, естественно, с Алексеем Николаевичем Косыгиным. Дружба эта началась с дружбы их отцов, М.А.Шолохова и А.Н.Косыгина, встречи которых вначале проходили в Москве на официальных мероприятиях, съездах, заседаниях Верховного Совета СССР. М.А.Шолохов часто обращался к А.Н.Косыгину по депутатским делам. Например, когда на Вёшенскую надвигались пески, и даже хотели станицу чуть ли не переносить на другое место, поехал Шолохов в Москву к Косыгину с коллективным письмом. Вскоре вокруг Вёшенской резко увеличил посадки сосны крупный местный лесхоз. Тем и спаслись. В 1975 году Шолохов обращался к А.Н.Косыгину с письменной просьбой способствовать газификации станицы Вёшенской. Не без помощи Косыгина был построен рядом со станицей красавец-мост через Дон. Глава Правительства никогда не отказывал Шолохову. Эти встречи сблизили их и стали началом большой, искренней дружбы.

Светлана Михайловна вспоминает: «Отец считал А.Н.Косыгина своим другом и близким по духу человеком. Алексей Николаевич всегда открытками поздравлял Михаила Александровича со всеми праздниками. Он присутствовал на «золотой свадьбе» Михаила Александровича и Марии Петровны Шолоховых в 1974 году в Москве, в этом же году Михаил Александрович с семьёй были гостями на юбилее (70-летии) Алексея Николаевича. Это был очень тёплый и дружеский круг людей. Приезжали бывшие сослуживцы Алексея Николаевича из Ленинграда и из Сибири. Встреча их была очень трогательной.

При встрече они долго беседовали, но о чём шла беседа - этого никто не знает. У них было много общего в оценке событий, в вопросах государственных, они могли беседовать часами». Всю жизнь эти два великих человека поддерживали дружеские отношения.

Рыбалка была общей страстью и Шолохова, и Косыгина. Алексею Николаевичу очень хотелось порыбачить на донской зорьке с Михаилом Александровичем: для них леска, как заметил один мудрый человек, была ниточкой, связывающей человека с природой. Но побывать в Вёшенской ему не довелось. Дочь Косыгина, Людмила Алексеевна, не раз обращалась к Марии Петровне Шолоховой: «Уговорите Михаила Александровича поехать с моим отцом на отдых. Папа мечтает о таком общении. С ним он хоть душу отведёт после смерти мамы. Он очень хотел приехать в отпуск в Вёшенскую, но врачи не разрешают - здесь жара. Ему лучше всего в Прибалтике».

Людмила Алексеевна на протяжении ряда лет руководила Государственной библиотекой иностранной литературы, присылала М.А.Шолохову экспресс-информацию типа «Художественная литература. США» (новые книги за вторую половину 1970-75 гг., аннотированный указатель), «Художественная литература. Зарубежные страны» (М., 1976, №1). К маю 1975 года был подготовлен указатель «Книги М.А.Шолохова на языках народов мира» - сведения о переводах произведений писателя с первых лет его творческой деятельности.

Людмила Алексеевна с мужем Джерменом Михайловичем и дочерью Таней приезжала в Вёшенскую к Шолоховым летом 1973 года, гостили долго. Ту поездку очень хорошо запомнила Татьяна:

«Мы выехали из Москвы на двух машинах - Светлана Михайловна с мужем на одной, я с родителями на другой. Думали успеть к вечеру, но дорога оказалась труднее, чем мы рассчитали. Добрались только к четырём утра, уже светло, солнышко поднимается. И представьте, нас ждали, никто не расходился, с дороги - сразу за большой стол. После такой ночи клонило в сон, но так не хотелось вставать из-за этого дружного стола. Михаил Александрович потягивал подаренный «Галуаз», крепчайшие французские сигареты, расспрашивал гостей, сам что-то рассказывал…». Гостям очень понравилось шолоховское гостеприимство, они хорошо отдохнули, пообщались. И позже Людмила Алексеевна не один раз приезжала в ст.Вёшенскую ко дню рождения М.А.Шолохова, и уже после его смерти - на праздники «Шолоховская весна».

Светлана Михайловна переписывалась с Людмилой Алексеевной. Она передала в фонды музея интересное письмо, написанное ей Л.А.Гвишиани-Косыгиной в 1968 году (письмо публикуется впервые):

«Дорогой мой человек -

Светланочка!

Получила письмо, было очень приятно, т.к. возникло ощущение живого разговора. Очень грустно, что в жизни столько огорчений; живём мало - страдаем бесконечно.

Самое ценное - это здоровье, и странно, начинаешь думать, что люди, мало реагирующие на окружающую нас жизнь, оказывается, сохраняют главное - своё здоровье. Нужны, видимо, в психологическом настрое какие-то коррективы, чтобы, не превращаясь в жестокое и безразличное существо, можно было бы найти золотую середину.

Дорогой мой Светик, меня очень тронуло твоё отношение ко мне. Очень, очень прошу - думать о своём «здоровии» и беречь силы.

Что касается меня, я уже седьмой месяц живу как в плохом сне, от которого никак не могу избавиться.

У меня в плохом состоянии лёгкие, а теперь это сказывается на сердце. Оно бьётся, как птица, закованная в металл.

Каждый шаг очень труден и в прямом, и переносном смысле. Трудно ходить, трудно дышать. Ещё сложнее думать о том, что будет дальше. Как-то карабкаюсь.

Должна сказать, что меня очень поддерживают все, кто окружает.

Дорогая Светланочка, ваши с Марией Петровной подарки - мёд, помидорки, цветы доставили мне много тёплых минут и воспоминаний.

Какие были прекрасные дни, когда мы все встречались, когда были и Михаил Александрович, и мой папа.

Хорошо, что всё это остаётся с человеком, и никто не может этого у него отнять. Вот это наше и ничьё больше!

Честность, порядочность, прямота - прекрасные человеческие качества, и они были у наших отцов, значит, нам есть чему радоваться.

А профессионализм каждого из этих двух человек. И именно в их деятельности.

Пусть люди помнят о них, подражают им в жизни, тогда и жизнь будет иной.

Будем надеяться на светлую красивую зиму.

Обнимаю, целую, Люся

(она же Людмила Алексеевна).

21.10.68 г.»

Это письмо свидетельствует о том, какие тёплые, нежные, сердечные отношения были между Людмилой Алексеевной и Светланой Михайловной. Людмила Алексеевна вспоминает их встречи, беседы, с грустью и гордостью пишет об их отцах, с которых они старались брать пример в своей жизни.

Людмила Алексеевна сильно болела в последние годы жизни, и Светлана Михайловна старалась поддержать её, облегчить её состояние. Она спешила ответить на письма подруги, рассказывала ей о своих делах и о своих переживаниях.

«Вёшенская, 17.02.89 г.

Здравствуй, Люсенька,

родная!

Получили твою поздравительную открытку. Трогательно очень, тёплым повеяло. Я хорошо понимаю, каково тебе, с твоим характером, темпераментом сидеть в 4-х стенах, да ещё при таких страданиях… Милая моя Люся, я так часто думаю о тебе. Как же так? Добрые, умные, честные люди, как ты, как мой и твой отцы, обречены были так страдать, а всякая нечисть живёт теперь и процветает, пожиная плоды не на ими засеянном поле? Где же высшая справедливость? Есть ли она вообще?

Долго не писала, т.к. усиленно «штудировала» опусы Р.Медведева (народного депутата!!!) о моём отце; отрывки напечатаны в журнале «Вопросы литературы» №8 за этот год, а 2 книги изданы за рубежом и ещё не переведены. Изданы не ранее, не позднее, как в 1975 г. - совместный с А.Солженицыным «подарок» отцу к его 70-летию…

Опять старая, петая и перепетая песня: «Кто написал «Тихий Дон»?! Сколько же можно выискивать «авторов» и «соавторов», и трепать доброе имя человека, теперь уже ушедшего от нас? Разве недостаточно той травли, что он пережил по этому же мерзкому поводу в начале 30-х гг.? Кажется, всё, уже и ЭВМ доказала, что никто, кроме Шолохова, из всех «предлагаемых авторов» не писал «Тихий Дон». Нет, опять пачкотня… Я хотела отвечать, но, во-первых, это надо спорить построчно, а, во-вторых, «народному депутату» - зелёная улица. А я дважды пыталась ответить на явные измышления, ни разу меня не напечатали. Так что полная свобода слова для тех, кто в трудные времена отсиделся «за бугром», тявкая оттуда, а полная безгласность для тех, кто всё перенёс вместе со своей страной. Теперь явились зарубежные вояжёры - и они «герои и мученики». Где же правда?

Пока живу «при маме», но она уже так слаба, что страшно за неё: очень слабеет сердце… Конечно, возраст, но сдаёт она что-то слишком быстро. Надо мне поехать полечиться - не могу её оставить одну…

Не хочется думать о завтрашнем дне. А так необходимо было бы сейчас работать и в моральном, и в материальном плане! Ну что такое пенсия 115 р.? Сбережения за эти 7 лет, что я на пенсии, сама понимаешь, растаяли, как дым. Да Бог с ним, с этим «завтра»! Думаю, всё же удастся поехать по путевке в Кисловодск в середине декабря. Вот в конце ноября всё выяснится… Тогда где-то в начале декабря буду в Москве.

Милая моя, хорошая! Чем бы тебя порадовать? Что тебе привезти из домашнего? Может быть, каймаку? Или из солки что-нибудь, чтобы запахло Вёшенской, той неповторимостью, когда мы были здесь с тобой?

Сегодня у нас хмурится погода, а до этого стояло на редкость долгое, солнечное «бабье лето». Несмотря на разного рода неприятности, о которых я выше писала, я душой как-то окрепла, отдохнула… Сегодня падает снежок и тает, слякотно и неуютно. Деревья все голые, жалкие. Единственное удовольствие - чтение. Читаю очень много, т.к. ничем другим заниматься не могу.

К сожалению, гулять приходится мало - много времени уходит на маму. А там, смотришь - уже темно…

К сожалению, не могу ни вязать, ни шить. Швейной машинки здесь нет, нитки для вязания взяла, но их оказалось мало, да и вообще больше нет и в продаже нет даже на рынке. Остаётся чтение, мой всегдашний утешитель.

Такие вот грустные мысли посещают, но я в такие минуты вспоминаю тебя, моя милая, родная, хорошая, мужественная, и мне просто становится стыдно, что я тебе всё это пишу. Имею ли я право на что-то жаловаться? Нет! Я просто знаю, что ты тоже обо мне думаешь, может быть, хочешь знать, как мне живется? Поэтому и пишу, словно говорю с тобой.

Мне так не хватает общения с тобой! Как хочется, чтобы все твои болячки оказались дурным сном! Как хочу встретить тебя, обнять, поцеловать!

Люсенька, родная, если бы я могла хоть чем-то, хоть немного тебе помочь, чем-то порадовать. Скажи, чем?

Мы с мамой крепко тебя обнимаем, целуем, желаем всего того, что ты сама себе желаешь!

Будь такой, как ты есть, а ты - человек редкостный, прекрасный! За это тебя любим верно и нежно.

Твои Мария Петровна и Светлана Шолоховы».

Переписка Светланы Михайловны с Людмилой Алексеевной помогает узнать интересные факты, непосредственно связанные с родословной писателя и его семьи. Теперь мы можем ещё раз убедиться, какие прекрасные человеческие качества - честность, порядочность, прямоту - дочери полностью унаследовали от своих отцов, М.А.Шолохова и А.Н.Косыгина. И трудно не согласиться со словами Людмилы Алексеевны, которые стали заголовком этой статьи.

Н.Кирсанова,
ст.н.с. музея-заповедника
М.А.Шолохова.