Главная › Уход › "Страдания юного Вертера": анализ произведения Гете. «Анализ романа «Страдания юного Вертера

"Страдания юного Вертера": анализ произведения Гете. «Анализ романа «Страдания юного Вертера

В своём раннем романе «Страдания юного Вертера» (см. краткое содержание), появившемся в 1774 году. Впрочем, сентиментализм в нем, как не раз было указано, не чисто немецкий, а синтез направления, общего и Англии, и Франции, и Германии, самостоятельно пережитого Гёте. Поэтому при всем многообразии источников – и книжных и личных переживаний и наблюдений непосредственной жизни (история юноши Иерузалема, покончившего жизнь самоубийством), – произведение оказалось не только вполне оригинальным, но в то же время типичным для общеевропейской литературы той эпохи.

Гёте. Страдания юного Вертера. Радиопостановка

Болезнь Вертера – болезнь, которою страдало целое поколение, зараженное избытком чувствительности, перевесом жизни сердца над всеми другими свойствами духовной жизни человека. Гёте сумел довести это состояние духа до его крайнего выражения и сделать внутренне необходимым трагический исход, по психическим данным изображаемого характера. Он слил свою индивидуальность, обобщив пережитое им самим настроение, с индивидуальностью другого лица, у которого взял более резкие черты, и создал обобщенный тип, представив также первый образцовый роман из немецкой современной жизни, отклик на современную ему действительность.

И не случайным кажется то, на первый взгляд столь парадоксальное, восхищение Наполеона чувствительным Вертером, которое нельзя же объяснять лишь дилетантизмом практического политика и воина, знаменитостью творения или чуткостью гения ко всему, что гениально. Наполеон, сын революции и ее завершитель, возил с собой книгу во всех походах, глубоко ее изучил и тонко понимал (доказательством чего служит записанный Гете разговор с императором в 1805 году) – не потому ли, что под оболочкой изображенной в романе сентиментальной психологии, под туманностями мировой скорби, таилась искра родного ему мятежного огня – семя подлинного духовного бунта, которому суждено было вспыхнуть мировым пожаром?

Наполеон не должен был переживать сам того, что пережил Вертер, чтобы понимать кровным родством своего антипода и, как ни странно это сказать, – предтечу. Эпоха Вертера ставила личности вопрос «быть или не быть»; и те, кто не покончили с собой, подобно неудачнику Вертеру и модели, с коей он был списан – мечтательному молодому Иерузалему, любившему гулять при луне, должны были или сложить оружие перед жизнью, или жаждать разрушения данных ее форм. Разбойнику Карлу Моору предстояло перевоплотиться, с утратой всякого мечтательства и большей части отвлеченно благородных чувств, – в кондотьера Буонапарте.

Роман о Вертере вызвал подражания его герою в учащении «романтических самоубийств» молодёжи. Это показалось самому Гёте невольным, но все же преступным подстрекательством. Ужаснувшемуся поэту пришлось наскоро бить отбой и прежде всего опомниться самому, искать для самого себя порядка, стройности, меры и предела.

Мы знаем лирическое стихотворение Гете «Зимняя поездка в Гарц», символизм которого был бы непроницаем, если бы сам поэт не объяснил нам возникновение этой оды: дело идет о попытке (в ноябре 1777 года) спасти некоего юношу, заболевшего Вертеровой болезнью. Мы видим из этого символизма, как сложна была и стихийна тогдашняя психология. «Кто там в стороне? – спрашивает поэт. – В кустарниках теряется его тропа, за ним смыкаются заросли, встает трава, пустыня его поглощает... Чья сила исцелит боль того, для кого бальзам обращается в яд, кто из любовного преизбытка пил ненависть к людям? Прежде презираемый, теперь сам презирающий, человеконенавистник сам, он тайком питается собственной гордостью, но себялюбие не утолит его алканий. Если есть на твоей псалтири, Отче любви, единый звук, внятный его слуху, оживи его сердце! Открой затуманенные очи и дай ему прозреть на тысячу ключей, что текут подле него, в пустыне».

Отчаянию душевно недужного Гете противопоставляет, с благодарностью и смирением, собственное внутреннее счастье, глубокий золотой покой духа, находящего самого себя на путях глубинного утверждения бытия в Боге и мире, в себе самом, живом, и во всем, что живо; в Боге же все живо, ибо Он не Бог мертвых, но живых.

Подлинную мировую известность принёс Гёте роман «Страдания юного Вертера» (1774), вошедший в историю литературы как образец сентименталистской прозы, на который ориентировались все писатели-сентименталисты. «Страдания юного Вертера» (в некоторых переводах «Страдания молодого Вертера») представляет собой роман в письмах, или эпистолярный роман. Этот жанр был особенно распространён в середине XVIII века, и предшественниками Гёте в этом жанре были английский писатель Сэмюэль Ричардсон и французский классик сентиментализма Жан-Жак Руссо. Первую, большую часть произведения занимают письма пылкого и чувствительного юноши Вертера к своему другу Вильгельму, в которых герой изливает свои любовные переживания и отношения с миром, вторая часть составляет приписку «от издателя к читателю». Таким образом, Гёте показывает своего героя в двух ракурсах: исповедальном и со стороны. Благодаря такому повествовательному приёму Гёте предвосхищает реализм литературы XIX и XX веков.

Сюжетная основа романа «Страдания юного Вертера» такова: герой уезжает из родных мест и поэтому вынужден рассказывать своему другу о себе в письмах, что определяет форму романа. Вскоре Вертер встречает прекрасную девушку — Лотту и влюбляется в неё. Влюблённость героя перерастает в страстное чувство — исключительную любовь, подчинить которую голосу рассудка, как того требуют обстоятельства, невозможно. Лотта не может ответить на любовь Вертера, потому что у неё есть жених Альберт, впоследствии ставший её мужем. Вертер, Лотта и Альберт представляют классический любовный треугольник, который характерен для романтизма: Вертер жаждет гармонии души, полноты жизни и любви, Альберт разумен и рассудочен, и выбор Лотты склонился в его пользу. Конфликт Вертера с миром носит сложный характер, он не только потрясён безответной любовью, но также подвергается унижению в обществе, оказавшись жертвой сословных предрассудков, будучи человеком небогатым и скромного происхождения. Безнадёжность и отчаяние, отсутствие какой-либо поддержки, одиночество толкают Вертера на самоубийство. Непримиримый конфликт с миром, невозможность для человека счастья и душевного покоя Гёте выразил в строках, ставших эпиграфом к юбилейному изданию «Вертера»:

Тебе уйти, мне — жить на долю пало,

Покинув мир, ты потерял так мало.

Фабула произведения кажется очень простой, даже банальной, особенно если мы читаем его сегодня. Поэтому так важно понять, что вызывало столь сильное переживание в современниках Гёте и почему этот роман вызывает интерес у читателей до сих пор. Роман «Страдания юного Вертера» стал «открытием человека», подтверждением его права на частную жизнь, достойное место в обществе, свободный жизненный выбор. Книга Гёте была написана на пороге эпохальных политических потрясений в Европе, заявив о самом главном — как изменился современный человек. Через пятнадцать лет после выхода романа Гёте в свет началась Великая французская революция, которая уничтожила французскую монархию, изменила весь прежний общественный строй. Роман «Страдания юного Вертера» был настольной книгой будущего завоевателя Наполеона, в расцвете своей славы он беседовал с Гёте, обсуждая любимую книгу своей юности. Роман оказал влияние вместе с европейскими политическими идеями и на русскую литературу, например, повесть А.Н. Радищева «Дневник одной недели» по форме и описанию сильных чувств и характеру размышлений молодого человека напоминает героя Гёте.

Убедительность и правдоподобие сюжетным событиям романа придаёт то обстоятельство, что в их основу легли факты из биографии самого писателя и его жизненные наблюдения. Летом 1772 года Гёте проходил практику в суде города Вецлар, в этот период он был платонически влюблён в невесту приятеля Шарлотту Буфф, что помогло ему позже при описании чувств Вертера. На создание основных образов романа также повлияли жизненные впечатления: самоубийство друга, Карла Вильгельма Иерузалема, из-за несчастной любви, восхищение Гёте другой девушкой — Максимилианой фон Ларош, ставшей прототипом Лотты в романе. Переплетение биографических фактов, которые со временем исчезают в памяти и утрачивают своё значение, со свободной и вдохновенной поэтической фантазией, по замечанию Гёте, и приводит к тому, что всё описанное в романе читатель воспринимает как написанное «только для него одного».

В своём романе Гёте поставил очень важную для человека проблему выбора: не принимать в жизни активного участия, не противиться её жестоким законам и уйти из неё или трудом и верой в возможное счастье и правду на земле утверждать жизнь. Конечно, роман оказал на многих трагическое воздействие, однако Гёте своей собственной жизнью доказывал правильность жизнеутверждающего пути человека.

Ему посчастливилось родиться не подданным мелкого деспота, а гражданином вольного имперского города Франкфурта-на-Майне, в котором семья его занимала высокое и почетное место. ервые стихотворные опыты Гёте относятся к восьмилетнему возрасту. Не слишком строгое домашнее обучение под наблюдением отца, а потом три года студенческой вольницы в Лейпцигском университете оставляли ему достаточно времени, чтобы удовлетворить тягу к чтению и испробовать все жанры и стили эпохи Просвещения, так что к 19 годам, когда тяжелая болезнь вынудила его прервать учебу, он уже овладел приемами версификации и драматургии и был автором довольно значительного числа произведений, большинство которых впоследствии уничтожил. Специально сохранен был стихотворный сборник Аннетте, и пасторальная комедия Капризы влюбленного. В Страсбурге, где в 1770-1771 Гёте завершил юридическое образование, и в последующие четыре года во Франкфурте он был лидером литературного бунта против принципов, установленных И. Х.Готшедом (1700-1766) и теоретиками Просвещения.

В Страсбурге Гёте встретился с И. Г.Гердером, ведущим критиком и идеологом движения "Бури и натиска", переполненным планами создания в Германии великой и оригинальной литературы. Восторженное отношение Гердера к Шекспиру, старинной англ поэзии и народной поэзии всех наций открыло новые горизонты перед молодым поэтом, чей талант только начал раскрываться. Гёте написал Гёца фон Берлихингена) и, используя шекспировские "уроки", начал работу над Эгмонтом (Egmont) и Фаустом (Faust); помогал Гердеру собирать немецкие народные песни и сочинил множество стихов в манере народной песни. Гёте разделял убежденность Гердера в том, что истинная поэзия должна идти от сердца и быть плодом собственного жизненного опыта поэта, а не переписывать давние образцы. Эта убежденность стала на всю жизнь его главным творческим принципом. В этот период пылкое счастье, каким его наполняла любовь к Фридерике Брион, дочери пастора, воплотилась в яркой образности и задушевной нежности таких стихов, как Свидание и разлука, Майская песнь и С разрисованной лентой; укоры же совести после расставания с нею нашли отражение в сценах покинутости и одиночества в Фаусте, Гёце, Клавиго и в ряде стихотворений. Сентиментальная страсть Вертера к Лотте и трагическая его дилемма: любовь к девушке, уже обрученной с другим, - часть собственного жизненного опыта Гёте.

Одиннадцать лет при веймарском дворе (1775-1786), где он был другом и советником молодого герцога Карла Августа, коренным образом изменили жизнь поэта. Гёте находился в самом центре придворного общества. . Но более всего пользы принесло ему продолжительное ежедневное общение с Шарлоттой фон Штайн. Эмоциональность и революционное иконоборчество периода "Бури и натиска" отошли в прошлое; теперь идеалами Гёте в жизни и искусстве становятся сдержанность и самоконтроль, уравновешенность, гармония и классическое совершенство формы. Вместо великих гениев его героями становятся вполне обычные люди. Свободные строфы его стихов спокойны и безмятежны по содержанию и ритмике, но мало-помалу форма становится жестче, в частности Гёте предпочитает октавы и элегические двустишия великой "тройки" - Катулла, Тибулла и Проперция.

Творчество Гете отразило важнейшие тенденции и противоречия эпохи. В итоговом философском сочинении - трагедии « » (1808-1832), насыщенной научной мыслью своего времени, Иоганн Гете воплотил поиски смысла жизни, находя его в деянии. Автор трудов «Опыт о метаморфозе растений» (1790), «Учение о цвете» (1810). Подобно Гете-художнику, Гете-натуралист охватывал природу и все живое (включая человека) как единое целое.

К современному герою обращается Гете и в самом знаменитом произведении этого периода - эпистолярном романе «Страдания юного Вертера» (1774). В основе этого романа, проникнутого глубоко личным, лирическим началом, лежит реальное биографическое переживание. Летом 1772 г. Гете проходил адвокатскую практику в канцелярии имперского суда в маленьком городке Вецларе, где он познакомился с секретарем Ганноверского посольства Кестнером и его невестой Шарлоттой Буфф. Уже после возвращения Гете во Франкфурт Кестнер сообщил ему о самоубийстве их общего знакомого, молодого чиновника Иерузалема, которое глубоко потрясло его. Причиной была несчастная любовь, неудовлетворенность своим общественным положением, чувство униженности и безысходности. Гете воспринял это событие как трагедию своего поколения.

Роман возник годом позже. Гете избрал эпистолярную форму, освященную авторитетами Ричардсона и Руссо. Она давала ему возможность сосредоточить внимание на внутреннем мире героя - единственного автора писем, показать его глазами окружающую жизнь, людей, их отношения. Постепенно эпистолярная форма перерастает в дневниковую. В конце романа письма героя обращены уже к самому себе - в этом отражается нарастающее чувство одиночества, ощущение замкнутого круга, которое завершается трагической развязкой.

В начале романа доминирует просветленное радостное чувство: покинув город с его условностями и фальшью человеческих отношений, Вертер наслаждается уединением в живописной сельской местности. Руссоистское преклонение перед природой сочетается здесь с пантеистическим гимном Вездесущему. Руссоизм Вертера проявляется и в сочувственном внимании к простым людям, к детям, которые доверчиво тянутся к нему. Движение сюжета отмечено внешне незначительными эпизодами: первая встреча с Лоттой, деревенский бал, прерванный грозой, одновременно вспыхнувшее у обоих воспоминание об оде Клопштока как первый симптом их духовной близости, совместные прогулки - все это обретает глубокий смысл благодаря внутреннему восприятию Вертера, эмоциональной натуры, целиком погруженной в мир чувств. Вертер не приемлет холодных доводов рассудка, и в этом он - прямая противоположность жениху Лотты Альберту, к которому он заставляет себя питать уважение как к достойному и порядочному человеку.

Вторая часть романа вводит социальную тему. Попытка Вертера реализовать свои способности, ум, образование на службе у посланника наталкивается на рутину и педантичную придирчивость его начальника. В довершение этого ему в унизительной форме дают почувствовать его бюргерское происхождение. Заключительные страницы романа, повествующие о последних часах Вертера, его смерти и похоронах, написаны от имени «издателя» писем и выдержаны в совершенно другой, объективной и сдержанной манере.

Гете показал духовную трагедию молодого бюргера, скованного в своих порывах и устремлениях косными, застывшими условиями окружающей жизни. Но, глубоко проникнув в душевный мир своего героя, Гете не отождествил себя с ним, он сумел взглянуть на него объективным взглядом большого художника. Много лет спустя он скажет: «Я написал «Вертера», чтобы не стать им». Он нашел для себя выход в творчестве, что оказалось недоступным для его героя.

Сочинение

Когда в 1805 скончался Шиллер, троны и империи содрогались - Наполеон перекраивал Европу. В этот период он писал сонеты к Минне Херцлиб, роман «Избирательное сродство» и автобиографию. В 65 лет, надев восточную маску Хатема, он создал «Западно-восточный диван», сборник любовной лирики. притчи, глубокие наблюдения и мудрые раздумья о человеческой жизни, нравственности, природе, искусстве, поэзии, науке и религии озаряют стихи Западно-восточного дивана. в последнее десятилетие жизни поэта он заканчивал Вильгельма Мейстера и Фауста.

Творчество Гете отразило важнейшие тенденции и противоречия эпохи. В итоговом философском сочинении - трагедии «Фауст» (1808-1832), насыщенной научной мыслью своего времени, Иоганн Гете воплотил поиски смысла жизни, находя его в деянии. Автор трудов «Опыт о метаморфозе растений» (1790), «Учение о цвете» (1810). Подобно Гете-художнику, Гете-натуралист охватывал природу и все живое (включая человека) как единое целое.

К современному герою обращается Гете и в самом знаменитом произведении этого периода - эпистолярном романе «Страдания юного Вертера» (1774). В основе этого романа, проникнутого глубоко личным, лирическим началом, лежит реальное биографическое переживание. Летом 1772 г. Гете проходил адвокатскую практику в канцелярии имперского суда в маленьком городке Вецларе, где он познакомился с секретарем Ганноверского посольства Кестнером и его невестой Шарлоттой Буфф. Уже после возвращения Гете во Франкфурт Кестнер сообщил ему о самоубийстве их общего знакомого, молодого чиновника Иерузалема, которое глубоко потрясло его. Причиной была несчастная любовь, неудовлетворенность своим общественным положением, чувство униженности и безысходности. Гете воспринял это событие как трагедию своего поколения.

Новаторство «парадоксальных» романов Л.Стерна. Стерн как представитель сентиментализма.

Поэзия Н.М.Карамзина как образец русского сентиментализма.

Написан в 1774 г. В основе – биографическое переживание. В Вецларе Г. познакомился с неким г-ном Кестнером и его невестой Шарлоттой Буфф. В эту Шарлотту был влюблен еще какой-то товарищ чиновник, который потом покончил с собой. Причина – несчастная любовь, неудовлетворенность своим общественным положением, чувство униженности и безысходности. Г. воспринял это событие как трагедию своего поколения.

Г. избрал эпистолярную форму, которая дала возможность сосредоточить внимание на внутреннем мире героя – единственного автора писем, показать его глазами окружающую жизнь, людей, их отношения. Постепенно эпистолярная форма перерастает в дневниковую. В конце романа письма героя обращены уже к самому себе – в этом отражается нарастающее чувство одиночества, ощущение замкнутого круга, которое завершается трагической развязкой – самоубийством.

Вертер -- человек чувства, у него есть своя религия, и в этом он подобен самому Гете, который с юных лет воплощал свое мироощущение в созданных его воображением мифах. Вертер верит в Бога, но это совсем не тот бог, которому молятся в церквах. Его бог - это незримая, но постоянно ощущаемая им душа мира. Верование Вертера близко к гетевскому пантеизму, но не полностью сливается с ним, да и не может слиться, ибо Гете не только чувствовал этот мир, но и стремился познать его. Вертер - наиболее полное воплощение того времени, которое получило название эпохи чувствительности.

Все связано для него с сердцем, чувствами, субъективными ощущениями, которые стремятся взорвать все преграды. В полном соответствии со своими душевными состояниями он воспринимает поэзию и природу: глядя на деревенскую идиллию, Вертер читает и цитирует Гомера, в момент душевного волнения - Клопштока, в состоянии безвыходного отчаяния - Оссиана.

Средствами своего искусства Гете сделал так, что история любви и мук Вертера сливается с жизнью всей природы. Хотя по датам писем видно, что от встречи с Лоттой (Шарлотта С. – девушка, в которую В. был влюблен) до смерти героя проходят два года, Гете сжал время действия: встреча с Лоттой происходит весной, самое счастливое время любви Вертера - лето, самое мучительное для него начинается осенью, последнее предсмертное письмо Лотте он написал 21 декабря. Так в судьбе Вертера отражается расцвет и умирание, происходящие в природе, подобно тому, как это было у мифических героев.

Вертер всей душой ощущает природу, это наполняет его блаженством, для него это чувство - соприкосновение с божественным началом. Но пейзажи в романе постоянно "намекают" на то, что судьба Вертера выходит за рамки обычной истории неудачной любви. Она проникнута символичностью, и широкий вселенский фон его личной драмы придает ей поистине трагический характер.

На наших глазах развивается сложный процесс душевной жизни героя. Первоначальная радость и жизнелюбие постепенно сменяются пессимизм. И приводит это все к фразам типам: "мне не под силу это", "А я не вижу ничего, кроме всепожирающего и все перемалывающего чудовища."

Так Вертер становится первым провозвестником мировой скорби в Европе задолго до того, как ею проникнется значительная часть романтической литературы.

Почему он погиб? Несчастная любовь здесь не главная (или далеко не единственная) причина. С самого начала Вертер страдал от того, "какими тесными пределами ограничены творческие и познавательные силы человечества"(22 мая) и от того, что сознание этих ограничений не позволяет ему вести деятельную, активную жизнь - он не видит смысла в ней. Так он уступает желанию уйти от этой жизни и погрузиться в себя: "Я ухожу в себя и открываю целый мир!" Но сразу же следует оговорка: "Но тоже скорее в предчувствиях и смутных вожделениях, чем в живых, полнокровных образах" (22 мая).

Причина мук и глубокой неудовлетворенности Вертера жизнью не только в несчастной любви. Пытаясь излечиться от нее, он решает попробовать силы на государственном поприще, но, как бюргеру, ему могут предоставить только скромный пост, никак не соответствующий его способностям.

Скорбь Вертера вызвана не только неудачной любовью, но и тем, что как в личной жизни, так и в жизни общественной пути для него оказались закрытыми. Драма Вертера оказывается социальной. Такова была судьба целого поколения интеллигентных молодых людей из бюргерской среды, не находивших применения своим способностям и знаниям, вынужденным влачить жалкое существование гувернеров, домашних учителей, сельских пасторов, мелких чиновников.

Во втором издании романа, текст которого обычно печатают, "издатель" после письма Вертера от 14 декабря ограничивается кратким заключением: "Решение покинуть мир все сильнее укреплялось в душе Вертера в ту пору, чему способствовали и разные обстоятельства." В первом издании об этом говорилось ясно и четко: "Обиду, нанесенную ему во время пребывания его в посольстве, он не мог забыть. Он вспоминал ее редко, но когда происходило нечто напоминавшее о ней хотя бы отдаленным образом, то можно было почувствовать, что его честь оставалась по-прежнему задетой и что это происшествие возбудило в нем отвращение ко всяким делам и политической деятельности. Тогда он полностью предавался той удивительной чувствительности и задумчивости, которую мы знаем по его письмам; им овладевало бесконечное страдание, которое убивало в нем последние остатки способности к действию. Так как в его отношениях с прекрасным и любимым существом, чей покой он нарушил, ничего не могло измениться и он бесплодно расточал силы, для применения которых не было ни цели, ни охоты,- это толкнуло его в конце концов на ужасный поступок".

Вертер терпит крушения не только из-за ограниченности человеческих возможностей вообще или из-за своей обостренной субъективности; из-за этого - в том числе. Вертер терпит крушение не только из-за общественных условий, в которых он должен жить и жить не может, из-за них в том числе. Никто не станет отрицать того, что Вертер был глубоко оскорблен, когда ему пришлось покинуть аристократическое общество из-за своего бюргерского происхождения. Правда, он оскорблен скорее в человеческом, чем в бюргерском достоинстве. Именно человек Вертер не ждал такой низости от изысканных аристократов. Однако Вертер не возмущается неравенством людей в обществе: "Я отлично знаю, что мы не равны и не можем быть равными,"- написал он еще 15 мая 1771 года.

Центральный конфликт романа воплощен в противоположности Вертера и его счастливого соперника. Их характеры и понятия о жизни совершенно различны. Вертер не может не признать: "Альберт вполне заслуживает уважения. Его сдержанность резко отличается от моего беспокойного нрава, который я не умею скрывать. Он способен чувствовать и понимать, какое сокровище Лота. По-видимому, он не склонен к мрачным настроениям..." (30 июля). Уже в приведенных словах Вертера отмечено кардинальное различие темпераментов. Но она расходятся также и во взглядах на жизнь и смерть. В одном из писем (12 августа) подробно рассказано о беседе, которая произошла между двумя друзьями, когда Вертер, прося одолжить ему пистолеты, шутя приставил один из них к виску. Альберт предостерег его, что это делать опасно. "Само собой понятно, что из каждого правила есть исключения. Но он до того добросовестен, что, высказав какое-нибудь, на его взгляд, опрометчивое, непроверенное общее суждение, тут же засыплет тебя оговорками, сомнениями, возражениями, пока от сути дела ничего не останется" (12 августа). Однако в споре о самоубийстве, возникшем между ними, Альберт придерживается твердой точки зрения, что самоубийство - безумие. Вертер возражает: "Для всего у вас готовы определения: то безумно, то умно, это хорошо, то плохо!.. Разве вы вникли во внутренние причины данного поступка? Можете ли вы с точностью проследить ход событий, которые привели, должны были привести к нему? Если бы вы взяли на себя этот труд, ваши суждения не были бы так опрометчивы" (там же).

Поразительно, насколько мастерски Гете подготавливает финал романа, ставя проблему самоубийства задолго до того, как герой приходит к мысли уйти из жизни. Вместе с тем сколько здесь скрытой иронии по отношению к критикам и читателям, которые не заметят того, что сделало неизбежным выстрел Вертера. Альберт твердо убежден, что некоторые поступки всегда безнравственны, из каких бы побуждений они ни были совершены. Его нравственные понятия несколько догматичны, хотя при всем том он несомненно хороший человек.

Психический процесс, доводящий до самоубийства, с большой глубиной охарактеризован самим Вертером: "Человек может сносить радость, горе, боль лишь до известной степени, а когда эта степень превышена, он гибнет... Посмотри на человека с его замкнутым внутренним миром: как действуют на него впечатления, какие навязчивые мысли пускают в нем корни, пока все растущая страсть не лишит его всякого самообладания и не доведет до погибели" (12 августа). Вертер совершенно точно предвосхищает свою судьбу, еще не зная, что с ним будет.

Спор, однако, обнаруживает не только расхождение во взглядах на самоубийство. Речь идет о критериях нравственной оценки поведения человека. Альберт хорошо знает, что хорошо и что плохо. Вертер отвергает такую мораль. Поведение человека определяется, по его мнению, природой: "Человек всегда останется человеком, и та крупица разума, которой он, быть может, владеет, почти или вовсе не имеет значения, когда свирепствует страсть и ему становится тесно в рамках человеческой природы". Более того, как утверждает Вертер, "мы имеем право по совести судить лишь о том, что прочувствовали сами".

Есть в романе еще один персонаж, который никак нельзя обойти вниманием. Это - "издатель" писем Вертера. Важно его отношение к Вертеру. Он сохраняет строгую объективность рассказчика, сообщающего только факты. Но иногда, передавая речи Вертера, он воспроизводит тональность, присущую поэтической натуре героя. Речь "издателя" становится особенно важной в конце повествования, когда излагаются события, предшествующие смерти героя. От "издателя" мы узнаем и о похоронах Вертера.

Юный Вертер - первый герой Гете, у которого две души. Цельность его натуры только кажущаяся. С самого начала в нем ощущается и способность радоваться жизни, и глубоко коренящаяся меланхолия. В одном из первых писем Вертер пишет другу: "Недаром ты не встречал ничего переменчивей, непостоянней моего сердца... Тебе столько раз приходилось терпеть переходы моего настроения от уныния к необузданным мечтаниям, от нежной грусти к пагубной пылкости!" (13 мая). Наблюдая себя, он делает открытие, снова обнаруживающее присущую ему двойственность: "...как сильна в человеке жажда бродяжничать, делать новые открытия, как его манят просторы, но наряду с этим в нас живет внутренняя тяга к добровольному ограничению, к тому, чтобы катиться по привычной колее, не оглядываясь по сторонам". Натуре Вертера присущи крайности, и он признается Альберту, что ему гораздо приятнее выходить за рамки общепринятого, чем подчиняться рутине повседневности: "Ах, вы разумники! Страсть! Опьянение! Помешательство! А вы, благонравные люди, стоите невозмутимо и безучастно в сторонке и хулите пьяниц, презираете безумцев и проходите мимо, подобно священнику, и, подобно фарисею, благодарите господа, что он не создал вас подобными одному из них. Я не раз бывал пьян, в страстях своих всегда доходил до грани безумия и не раскаиваюся ни в том, ни в другом" (12 августа).

Трагедия Вертера еще и в том, что кипящим в нем силам не оказывается применения. Под влиянием неблагоприятных условий сознание его становится все более болезненным. Вертер часто сравнивает себя с людьми, вполне уживающимися с тем строем жизни, который господствует. Таков и Альберт. Но Вертер так жить не может. Несчастливая любовь усугубляет его склонность к крайностям, резкие переходы их одного душевного состояния в противоположное, изменяет его восприятие окружающего. Было время, когда он "чувствовал себя словно божеством" посреди буйного изобилия природы, теперь же даже старания воскресить те невыразимые чувства, которые раньше возвышали его душу, оказывается болезненным и заставляет вдвойне ощутить весь ужас положения.

Письма Вертера с течением времени все больше выдают нарушения его душевного равновесия:. Признания Вертера подкрепляет и свидетельство "издателя": "Тоска и досада все глубже укоренялись в душе Вертера и, переплетаясь между собой, мало-помалу завладели всем его существом. Душевное равновесие его было окончательно нарушено. Лихорадочное возбуждение потрясало весь его организм и оказывало на него губительное действие, доводя до полного изнеможения, с которым он боролся еще отчаяннее, чем со всеми прочими напастями. Сердечная тревога подтачивала все прочие духовные силы его: живость, остроту ума; он стал несносен в обществе, несчастье делало его тем несправедливее, чем несчастнее он был."

Самоубийство Вертера явилось естественным концом всего пережитого им, оно было обусловлено особенностями его натуры, в которой личная драма и угнетенное общественное положение дали перевес болезненному началу. В конце романа одной выразительной деталью еще раз подчеркнуто, что трагедия Вертера имела не только психологические, но и социальные корни: "Гроб несли мастеровые. Никто из духовенства не сопровождал его."

В эту предреволюционную эпоху личные чувства и настроения в смутной форме отражали глубокое недовольство существующим строем. Любовные страдания Вертера имели не меньшее общественное значение, чем его насмешливые и гневные описания аристократического общества. Даже жажда смерти и самоубийство звучали вызовом обществу, в котором думающему и чувствующему человеку нечем было жить.