Татары как выглядят. Татары — интересные обычаи, особенности быта
Об истории Великой Отечественной войны написано немало книг и статей, снято фильмов - как художественных, так и документальных. Казалось бы, в ней не должно оставаться белых пятен. Тем не менее, есть факты, о которых большинство наших граждан даже не подозревают, так как в свое время они замалчивались или не предавались широкой огласке. Вот некоторые из них.
Сталин снял с поста министра иностранных дел, чтобы угодить Гитлеру
Министр иностранных дел СССР Максим Литвинов был опытнейшим дипломатом. Никаких нареканий к нему не имелось. Однако в апреле 1939 года Сталин неожиданно снял его с ответственного поста, предъявив формальные претензии, в частности, в слишком тесных контактах с иностранцами, которые и так ему были положены по должности. Объяснялось это тем, что Советский Союз вскоре должен был подписать мирный договор с Германией. Литвинов был по национальности евреем, а Гитлер ненавидел представителей еврейской расы. Чтобы не злить фюрера и оставить его в союзниках, советский вождь решил поменять министра. Кстати, репрессиям Литвинова не подвергли.
Гитлер поздравил Сталина с 60-летием
Об этом впоследствии старались не вспоминать, но в предвоенные годы СССР и Германия старались всячески демонстрировать свои «дружеские» отношения. Так, в номере газеты «Правда» от 21 декабря 1939 года было опубликовано поздравление Сталину в связи с его шестидесятилетним юбилеем от Адольфа Гитлера! Никто не мог предвидеть, что всего через полтора года «друзья» превратятся в заклятых врагов.
В начале войны Сталин думал, что его арестуют
Когда утром 22 июня 1941 года несколько членов Политбюро прибыли на «ближнюю дачу» к Сталину доложить ему о том, что фашистская Германия напала на Советский Союз, по реакции вождя стало ясно: он решил, что они явились его… арестовать!
Сам большой любитель неожиданных арестов в «высших эшелонах», Иосиф Виссарионович, по-видимому, не исключал возможности, что однажды придут и за ним. И основания для этого имелись: ведь он так рассчитывал на подписанный ранее Молотовым и Риббентропом пакт о ненападении, и в какой-то степени именно по его вине страна не оказалась готова к серьезной войне.
Немецкие дипломаты узнали о войне последними
Сотрудники немецкого посольства в Москве узнали о том, что между Германией и СССР началась война, только из сообщения, переданного по советскому радио. На их родине почему-то никто не потрудился не только предупредить, но и просто проинформировать дипломатических работников о последних событиях. Когда же они услышали слова советского диктора, это привело их в состояние шока.
Немцы не бомбили Липецк
Во время войны фашистским самолетам было запрещено бомбить советский город Липецк. А все дело в том, что там находилась секретная авиашкола, в которой в конце 20-х годов обучались немецкие летчики. У многих из них родились внебрачные дети от местных жительниц. Зная об этом, Гитлер отдал приказ не сбрасывать на город бомбы…
Советские воины должны были носить латы
Мы привыкли, что латы носили средневековые рыцари. Но во время Великой Отечественной была попытка применить их в ходе сражений. Доспехи были изготовлены для пехотинцев и артиллеристов Уральского добровольческого танкового корпуса. Но в дело их пустили лишь однажды, в 1943 году. Латы оказались такими тяжелыми, что солдаты тут же побросали их прямо на поле боя.
Для запугивания немцев в качестве танков использовали трактора
Для обороны Сталинграда было решено использовать танки серии НИ. На самом деле это были обычные
трактора, обшитые броней и оснащенные пулеметами. В бою эти громоздкие неповоротливые машины были малоэффективны, но их огромные размеры и лязгом брони нагоняли на фашистов страх
Брать Рейхстаг было бессмысленно
Всем известно, что война практически завершилась, когда советские воины взяли Рейхстаг и водрузили на него знамя Победы. Но на самом деле здание Рейхстага не играло никакой стратегической роли, только символическую. В нем некогда заседал германский парламент, который был разогнан Гитлером после прихода к власти. А все нацистские бонзы во главе с Гитлером восседали в Рейхсканцелярии.
Почему же советская армия так стремилась захватить стоявшее заколоченным здание Рейхстага? Да просто 7 ноября 1944 года, в очередную годовщину Октябрьской революции, Сталин произнес праздничную речь, в которой были такие слова: «Скоро наше знамя будет развиваться над Рейхстагом». Когда Красная армия дошла до Берлина, командующие поспешили исполнить пожелание вождя и отдали приказ о взятии Рейхстага…
Теплые, дружеские отношения между Гитлером и Сталиным всегда подчеркивались в письмах и поздравлениях, которыми они обменивались
Одна из прелестнейших страниц истории современной, прильнувшей к корням России, лишний раз свидетельствует о том, что дружба и сотрудничество между нацисткой Германией и коммунистической Россией была неподдельно искренней.
17 июня 1940 года, Кремль поздравлял с восхитительной победой своих близких союзников-нацитов, о чем сообщил своему руководству в телеграмме посол Шуленбург.
Документом, в котором можно было найти поздравления по случаю взятия Парижа 14 июня 1940 года, была срочная телеграмма №1167 от 17 июня 1940, которая опубликована во 2-м томе книги "СССР - ГЕРМАНИЯ 1939-1941.
Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июль 1941 г." (VILNIUS, "MOKSLAS", 1989). Это документ обозначен - № 35 - телеграмма посла Германии в СССР Шуленбурга в МИД Германии. А вот, собственно и сам документ:
Молотов пригласил меня сегодня вечером в свой кабинет и выразил мне самые теплые поздравления советского правительства по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил.
Далее Молотов информировал меня о советских действиях по отношению к прибалтийским государствам. Он сослался на доводы, опубликованные в газетах, и добавил, что стало необходимо положить конец всем интригам Англии и Франции, пытающихся посеять недоверие и разногласия между Германией и Советским Союзом в прибалтийских странах.
Для переговоров о формировании там новых правительств советское лравительство, в дополнение к аккредитованным там полпредам, послало следующих особо уполномоченных лиц: в Литву - заместителя Народного комиссара иностранных дел Деканозова; в Латвию - Вышинского, представителя Совета Министров; в Эстонию - ленинградского партийного лидера Жданова.
В связи с бегством Сметоны и возможным переходом границы подразделениями [бывшей] литовской армии, Молотов заявил, что литовская граница охраняется явно недостаточно.
Советское правительство, поэтому, если потребуется, окажет литовскому правительству помощь в охране границ.
Шуленбург"
Понятно, что большинство фанатиков России скажут, что нет тут никакой крамолы. Что не Сталин - а Молотов, и не Гитлеру - а Шуленбургу, не послал поздравительную телеграмму - а выразил поздравления в устной форме в своем рабочем кабинете. Но извините.
Вы поверите, что столь теплые поздравления министра иностранных дел СССР Молотова были высказаны без одобрения Сталина? Конечно же нет!
Мало того, вы обратите с какой мудрой дипломатической хитростью и тонкостью составлен документ.
Сталинский министр иностранных дел не просто поздравил представителя страны-союзника, но и поделился отчетом о своих успехах по оккупации стран Балтики!
14 июня 1940 года, согласно положений пакта Молотова-Риббентропа, Сталин оккупировал территорию Латвии и Эстонии.
При этом заметьте, СССР, как следует из текста телеграммы, просто вынужден выйти на литовские границы, "которые охраняются недостаточно" .
Олег Чеславский
Времена не выбирают
Cоюз людоедов, или Почему Гитлер Сталина с днем рождения поздравлял
Ровно 76 лет назад, 1 сентября 1939 года, началась Вторая мировая война. Секретные архивы советских спецслужб хранят множество свидетельств того, что немецкого фюрера и советского вождя народов до некоторых пор связывала теплая дружба
Если верить Оруэллу, Океания всегда воевала с Остазией. Если верить советской пропаганде, СССР всегда боролся с фашистами. В этой системе координат телеграмма Гитлера, где тот нежно поздравляет Сталина с именинами, выглядит кощунством и вымыслом даже более неправдоподобным, чем оруэлловская антиутопия. Но это никакая не антиутопия. Это — правда. Точнее — газета «Правда» от 23 декабря 1939 года.
По чудесному совпадению поздравления Гитлера Сталину были опубликованы ровно через четыре месяца после того, как два диктатора заключили союз. Союз людоедов.
«Факт заключения договора с Германией показывает, что между Сталиным и Гитлером много общего, теперь у нас нет разницы в режимах. В Германии это называется фашизм, а у нас — социализм», — слова некой Троицкой зафиксированы в спецдонесении советских спецслужб.
Из этого же спецдонесения НКВД мы знаем только, что Троицкая в августе 1939 года жила в Харькове, ее муж был осужден за участие в троцкистской контрреволюционной организации, а сама она «отрицательно в озлобленном тоне высказывалась в отношении советско-германского договора о ненападении».
Секретные архивы советских спецслужб до сих пор хранят множество подобных свидетельств. Харьковчане, киевляне и жители других городов и сел советской части Украины в своих ощущениях реальности разделились. НКВД внимательно фиксировал высказывания и тех, кто позитивно оценивал союз Гитлера и Сталина, и тех, точка зрения которых никогда не попадала на страницы газеты «Правда». НКВД доносил: СССР жил предчувствием войны уже несколько месяцев.
«МАРУСЕНЬКА, ЧТО БУДЕТ, НЕ ЗНАЮ, ПО-МОЕМУ, БУДЕТ ЧТО-ТО СТРАШНОЕ»
На пляжах Крыма летом 1939 года было полно народу. Но далеко не все отдыхающие и жители полуострова были счастливы: с каждым днем становилось все более тревожно.
Еще в июле 1939 года из Крыма доносили: «Жена лейтенанта 8-го полка Кутузова говорит: «Вчера ночью я уже спала, когда пришел муж, он сначала меня не разбудил, а когда я проснулась, то увидела, что он стоит у меня над головой у кровати и плачет. Мне стало тяжело, и я стала плакать. Затем муж мне говорит: «Марусенька, что будет, не знаю, по-моему, будет что-то страшное».
25 июля возле казармы в Феодосии собралась толпа из 500 — как писали сотрудники НКВД — «иждивенцев». Они заполнили всю улицу. Были слышны крики: «Мы не хотим воевать, отдайте наших мужей!» . Установить личности кричащих сотрудникам НКВД не удалось.
Весь Крым бурлил новостями и слухами. Работавший на кирпичном заводе в Симферополе Смаил Муратов говорил: «Как бы советская власть ни готовилась к войне, Япония и Гитлер все равно победят. Крестьянство советской властью недовольно».
Разрабатываемый 3-м отделом НКВД бывший дворянин Раков: «Нам нужно не-мно-го потерпеть, и такая жизнь кончится, уже близок час, война началась».
НКВД сообщал, что греки из Алупки — Пашнахиди, Пасиди, Дракондиди, Илиопуло и др. — массово распродают имущество: «Скоро нагрянет война, и все равно нас вышлют из Крыма».
Тогда же НКВД зафиксировал, что население начало массово забирать вклады из Сбербанка. В Симферополе «отлив» вкладов подскочил с 11 тысяч рублей в день до 83 тысяч, а еще через день — до 124 тысяч рублей. Уже через несколько дней будет введено ограничение на выдачу не больше 50 рублей в день.
«Народ желает поскорее забрать деньги, чтоб запастись продуктами, так как уже научены опытом прошлых войн, когда деньги обесценивались и теряли свое значение» , — объяснял ситуацию Степан Трофимович Осиюк, старший инспектор Киевского облфинотдела.
Июль подходил к концу. Не объяв------ленная никем мобилизация шла пол-ным ходом. Начинался грозный август 1939 года.
«КАЖЕТСЯ, НАД НАМИ ВИСИТ УГРОЗА ВОЙНЫ»
По другую сторону советской границы, наоборот, было тихо. Молодой профессор Виленского университета Станислав Свяневич вывез свое многочисленное семейство в деревню — небольшое имение тес-тя недалеко от польско-советской границы.
Август — время университетских вакаций, жары, жатвы и сенокосов. Места были тихие, чтобы не сказать — глушь. Ближайшая железнодорожная станция — Радошковичи — находилась в восьми километрах. Не было ни телефона, ни радио, и даже газеты приходили с опозданием.
Жизнь текла медленно. На Успение Богородицы съездили на ярмарку в соседнее местечко. Через несколько дней пограничники при участии местных дивчин устроили представление, рисующее мужество и находчивость населения в поимке и разоблачении большевистских диверсантов. Жизнь среди быстрых ручьев и зеленых холмов была приятной и ангельски спокойной.
На излете лета профессором Свяневичем овладело беспокойство: уж очень все напоминало затишье перед бурей: «Я решил съездить в Вильно и узнать, что происходит в мире. С женой я договорился, что следующий день она будет ждать моего звонка у ближайшего телефона в почтовом отделении в Радошковичах».
Перед отъездом профессор встретил знакомую — молодую, очень милую и деликатную девушку с Волыни, выпускницу высшей сельскохозяйственной школы.
«Кажется, над нами висит угроза войны» , — сказал ей Свяневич. «Конечно, война должна быть» , — ответила она. «Почему должна?» . — «Потому что немцы ведут себя в последнее время так, что просто необходимо призвать их к порядку» . — «Значит, вы себе представляете так, что наши полки из Лиды, Молодечно и Луцка браво промаршируют до Берлина, накажут ужасных немцев и, овеянные славой, вернутся в свое расположение?» — профессор не смог удержаться от ехидства. «Ну да» . Милая собеседница Свяневича не видела другого способа разрешения польско-германских проблем.
После Версальского мира в Германии росло чувство несправедливости и жажда реванша. Свяневич как специалист в облас--ти тоталитарной экономики видел, что с приходом Гитлера к власти на фоне какой-то истерической экзальтации всего немецкого общества происходит мощнейшая мобилизация всех ресурсов этой страны.
Позже Свяневич напишет в воспоминаниях о своих тогдашних впечатлениях: «Уезжал я из Германии 1937 года с ощущением, что страна эта, пребывающая в истерическом состоянии, принесет миру еще один сюрприз, но война, и особенно война польско-немецкая, не представлялась мне неизбежностью». Уже в 1938 году Свяневич начинает задумываться о новом глобальном конфликте.
Тогда, в 1938-м, события начали развертываться с калейдоскопической быстротой. В марте произошел аншлюс — присоединение Австрии к Германии. В сентябре начался Судетский кризис, а скоро — и мюнхенская встреча западных держав с Гитлером, на которую главная заинтересованная сторона — чехи — даже не была приглашена.
Мюнхен не только не принес мира, обещанного британским премьером Невиллом Чемберленом, — аппетиты нацистов не угомонились, но только начали нарастать.
У Гитлера был свой счет к Польше. Основная часть польско-немецких противоречий лежала в сфере территориальной: немцев раздражал «польский коридор» — полоска земли, связывающая материковую Польшу с балтийским берегом. Эта полоса разъединяла западные германские земли и Восточную Пруссию и была постоянным источником недоразумений в вопросах транзита немецких грузов через польскую территорию. Нацисты также ставили под сомнение гарантированные Польше права в Вольном городе Гданьске.
Эти противоречия нарастали еще со времен «Гданьского кризиса» в 1932 году. Но если Веймарская республика склонялась к решению польско-немецких противоречий вокруг общей границы путем международного арбитража с участием Лиги Наций, то Гитлеру в 1939 году на Лигу Наций было плевать. Кроме того, к старым претензиям Германии добавилась ставшая официальной теория захвата жизненного пространства для германской нации.
С другой стороны Польши находился Советский Союз — другая огромная страна, которая также не была удовлетворена Версальской системой. Об этом не говорилось вслух, но Сталин взял курс на восстановление старых границ распавшейся в 1918-м Российской империи.
«ПОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ УГРОЖАЕТ»
В ответ на подписание Польшей военного пакта с Англией Гитлер разорвал договор о ненападении. Одновременно Сталин снял с поста наркома иностранных дел Максима Литвинова, который был неудобным переговорщиком с нацистами ввиду своего еврейского происхождения и был сторонником диалога с западными демократиями. Литвинова заменили Вячеславом Молотовым.
В том контексте все это выглядело, как будто СССР протягивает руку Третьему рейху. И все это пахло войной.
«Любое наше вступление в войну на Западе, — записал позже Станислав Свяневич, — одновременно будет означать занятие наших восточных территорий Россией. Естественно, я не мог предсказать, на каком именно этапе войны и под каким предлогом Советский Союз займет наши земли: то ли как враг, то ли как «друг», то ли как союзник Германии, то ли, что тоже было возможно, как умиротворитель Запада.
Безусловно, это будет зависеть от конкретных условий. Я также нисколько не сомневался, что вступление Советской России в наши восточные воеводства будет означать для них конец существовавшему там польскому влиянию и отрыв этих территорий от Польши.
В то же время я не был против передачи этих воеводств независимым Украине и Белоруссии, если бы такие существовали, но не видел смысла в передаче их Советскому Союзу».
В Вильне Станислав Свяневич поспешил к приятелю — редактору газеты «Слово» Станиславу Мацкевичу. Тот пребывал в глубоких размышлениях: «Риббентроп полетел в Москву!». «Знаете, — сказал Мацкевич вошедшему Свяневичу, — столько времени собирали деньги, чтоб отправить собственного корреспондента в Лондон, три дня тому отправили Вацлава Збышевского. Сегодня звоню: «Вацку, диктуй — уже пишу!». А он — мне: «Не могу диктовать — язык у меня отнимается!». Что это значит: Риббентроп в Москве — так уже и говорить не о чем?!» .
Мацкевич горячился, но Свяневич, кажется, разделял панические настроения корреспондента Збышевского: пакт между Гитлером и Сталиным развязывал руки Гер-мании, война с этого момента казалась им неминуемой.
«...ДАЕТ НАМ УСТРАНЕНИЕ УГРОЗЫ ВОЙНЫ С ГЕРМАНИЕЙ... И СЛУЖИТ ДЕЛУ ВСЕОБЩЕГО МИРА...»
Мацкевич позвонил в Министерство ино-странных дел Польши. Комментарий польского МИДа был лаконичным: Польша считает, что ее безопасность не была ущемлена подписанием пакта, тем более Польша имеет с СССР договор о ненападении, который был продлен в 1938 году.
Ни польський МИД, ни профессор Свяневич, ни редактор Мацкевич не могли себе даже представить, о чем на самом деле тайно договорились руководители советского и немецкого дипломатических ведомств 23 августа 1939 года.
В переводе с дипломатического языка на общедоступный это значило, что Виленщина, где находились Свяневич со своим семейством, студентами, университетом и дружественной редакцией «Слова», должна в результате раздела Польши перейти к Литве.
Остальная часть территории отходила либо к Германии, либо к СССР. При этом стороны так до конца и не определились, а стоит ли вообще оставлять Польшу на политической карте Европы.
Правда, существование этого сверхтайного документа СССР не будет признавать еще 50 лет, игнорируя как фальшивку не-мецкую копию протокола, которая «всплы-ла» уже после войны.
У входа в редакцию профессор Свяневич встретил приятельницу, прекрасную художницу и мать двух детей. Молодая женщина радостно улыбалась: «Чему вы так радуетесь?» — спросил профессор. «Как, вы ничего не знаете? Гитлер полностью себя скомпрометировал».
Эти слова Свяневича совершенно ошарашили, его реакция на реплику приятельницы была острой: «Совершенно безразлично, как люди отнесутся к непоследовательности Гитлера, если советские полки скоро могут маршировать по улицам наших городов и сел!».
Уже через день польское радио вместо обычных программ начало транслировать какие-то странные объявления: «Внимание! Внимание! Семь, запятая три!» . История включила обратный отсчет до начала войны: польская разведка доносила о концентрации немецких войск почти по всей польско-немецкой границе.
31 августа 1939 года, ровно через неделю после подписания пакта, на сессии Верховного Совета СССР слушался вопрос о его ратификации.
Председательствующий, открыв заседание, объявил: «Приступаем к рассмотрению первого вопроса порядка дня. Слово для доклада о внешней политике правительства предоставляется председателю Совета народных комиссаров и народному комиссару иностранных дел Вячеславу Михайловичу Молотову» .
В зале звучат «бурные, продолжительные аплодисменты» — так записано в стенограмме. Все встают. Раздаются возгласы: «Да здравствует товарищ Молотов! Ура товарищу Молотову! Да здравствует сталинская политика мира!» . Нарком читал речь в своей обычной манере, немного искусственно затягивая паузы высоким тенором, но, в общем, собранно и деловито:
Например, с наивным видом спрашивают: как Советский Союз мог пойти на улучшение политических отношений с государ-ством фашистского типа? Разве это возможно? (...)
В нашей внешней политике с несоветскими странами мы стояли и стоим на базе известного ленинского принципа о мирном сосуществовании Советского государства и капиталистических стран.
Как проводился этот принцип на практике, можно было бы показать на большом количестве примеров. Но ограничусь не-многими. У нас, например, с 1933 года существует договор о ненападении и нейт-ра-литете с фашистской Италией. Никому до сих пор не приходило в голову высказываться против этого договора».
Молотов продолжал: «23 августа 1939 года, когда был подписан советско-германский договор о ненападении, надо считать датой большой исторической важности. Договор о ненападении между СССР и Германией является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы.
Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам внешнюю политику. Да, вчера еще в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась и мы перестали быть врагами. (...)
Этот договор не только дает нам устранение угрозы войны с Германией, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит, таким образом, делу всеобщего мира — он должен обеспечить нам новые возможности роста сил, укрепление наших позиций, дальнейший рост влияния Советского Союза на международное развитие».
Звучат бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овации. Все встают. Вторая мировая война началась через 17 часов.
«ДОГОВОР С ГЕРМАНИЕЙ ЯВЛЯЕТСЯ АКТОМ ВЕЛИЧАЙШЕЙ МУДРОСТИ»
НКВД продолжал собирать сливки общественного мнения. Советские граждане живо включились обсуждать новости.
«По-моему, текст договора, заключенного СССР с Германией, напечатан в газетах не полностью, а является только его составной частью, так как из-за этих пунктов, которые напечатаны в газетах, не следовало бы заключать договора совершенно!» — сообщил майор Перешеин в разговоре с капитаном Стрихой.
Капитан Стриха не мог не спросить, что же тогда должно быть в договоре.
«Нет вопроса о Данциге, — ответил Перешеин, — вопрос, который должен быть оговорен, так как для Германии теперь есть лазейка к захвату Данцига, и СССР не будет вмешиваться».
Если бы оперативные работники НКВД знали содержание секретного протокола, они бы могли подумать, что майор Перешеин присутствовал при его подписании в Кремле. Но майор служил в Харьковском военном округе и в Кремле быть не мог — сработала его интуиция.
«Хорошее дело — содружество с фашист-скими бандитами, погромщиками, пре-следующими евреев, нет, мы затеяли какую-то темную игру» , — советские спецслужбы скрупулезно фиксировали слова писателя Торина.
«Немцы приберут к рукам французов и англичан, займут Данциг, покончат с Польшей, а потом превратят наше соглашение в клочок бумаги, как они это не раз уже делали» , — НКВД собирал все критические реплики, до которых мог дотянуться руками своих осведомителей.
Спецслужбы фиксировали все, что говорили о пакте между СССР и Третьим рей-хом военные и железнодорожники, сотрудники финконтор и пенсионеры, композиторы и писатели.
Критические взгляды не преобладали. Большинство — так фиксировали в своих донесениях сотрудники НКВД — одобряло союз с Гитлером.
Например, председатель правления Со-юза советских композиторов Украины Борис Лятошинский: «Договор с Германией является актом величайшей мудрости и дальновидности со стороны нашего правительства, не пожелавшего кровью своих сыновей защищать интересы французского и британского империализма».
Поэт Максим Рыльский был полон осторожного оптимизма: «Я счастлив, что теперь по крайней мере на два года война с немцами отложена, а японцев мы сумеем отколотить без особого труда».
Сотрудник Академии наук Корнев был куда более радужно настроен: «Я воображаю, если бы у нас не было договора с Германией, ходили бы теперь тревожные, смутные, потому что война — это же весьма неприятное дело, а так теперь там, на Западе, везде тревога, а у нас все ходят веселые».
В одном из спецдонесений новоназначенному председателю Совнаркома УССР Леониду Корнийцу НКВД подводил итог своим наблюдениям за общественным мнением:
«Население Украины выражает полное одобрение мудрой политикой советского правительства и лично вождя народов товарища Сталина, который с присущей ему прозорливостью разоблачил хитрые уловки «демократических» стран Франции и Англии, пытавшихся спровоцировать войну между народами Советского Союза и Германии».
НЕМЕЦКИЕ БОМБАРДИРОВЩИКИ, ЗАПРАВЛЕННЫЕ СОВЕТСКИМ КЕРОСИНОМ, ЛЕТЕЛИ НА ЛОНДОН
Через пару дней, после того как «Правда» опубликовала сердечные поздравления Гитлера Сталину в связи с 60-летием советского вождя, газета опубликовала от-ветные телеграммы юбиляра: «Главе Германского государства господину Адольфу Гитлеру. Прошу Вас принять мою признательность за поздравления и благодарность за Ваши пожелания в отношении народов Советского Союза» .
И еще одна телеграмма — персонально одному из подписантов пакта: «Министру иностранных дел Германии господину -Иоахиму фон Риббентропу. Благодарю Вас, господин министр, за поздравления. Друж-ба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной. Сталин» .
В декабре 1939 года, когда Сталин и Гитлер обменивались любезностями, фраза о «дружбе, скрепленной кровью» уже не была просто красивым дипломатичным оборотом. После гитлеровской агрессии 1 сентября Советский Союз вступил во Вторую мировую войну на стороне нацистской Германии, чуть позже чем через две недели после немцев.
28 сентября с независимой Польшей было покончено. Два диктатора подписали новый договор: О дружбе и границах между СССР и Третьим рейхом. В ноябре того же года СССР начнет агрессию против Финляндии, а в следующем, 1940-м, году аннексирует три независимые балтийские страны — Литву, Латвию и Эстонию.
Гитлер, обеспечив тыл на Востоке и получив свободу действий на Западе, за считанные дни в апреле «проглотит» Данию и Норвегию, а в мае — Бельгию, Нидерланды и Люксембург. 22 июня 1940 года в Компьене, в том же самом вагоне, в котором в 1918 году была подписана капитуляция Германии, представители Франции подписывают унизительное перемирие. Уже в июле начинается Битва за Британию.
СССР все это время поставляет Германии стратегическое сырье. Сталин отправил Гитлеру только нефти и продуктов ее переработки около 800 тысяч тонн. По сути, это означало, что немецкие бомбардировщики, заправленные советским керосином, летели на Лондон.
Маховик войны раскручивался с каждым оборотом все сильнее. Союз людоедов действительно был скреплен кровью.
Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
« Зачем нам об этом знать? Вопрос, который могли бы задать другие, я иногда ставлю перед собой. Есть то, что просто не укладывается в сознании.
Илья Эренбург, искренне любивший этот город, написал тревожный предвоенный роман «Падение Парижа»: предупреждение, которому не вняли.
Когда завершилась Вторая мировая война, проблема пособничества нацизму как-то отошла на задний план. Зато теперь явно входит в моду «героика» коллаборационизма. Предвестием чего это является?
Недавно мне довелось посмотреть французский документальный фильм, не допущенный в свое время к показу в СССР, должно быть, из-за слишком смелого отступления от стереотипов. Советский зритель так и не увидел блистательных мастеров культуры, окруженных друзьями в нацистской форме. Вообще кое-что не показывали и широко не освещали в ту пору и на Западе.
Эта страница в «летописи европейской измены» долго оставалась закрытой. Конечно, и в советских публикациях клеймили позором некоторых политиков, повинных в разгроме Франции. Назывались имена Петэна, Лаваля и т.п., но ни слова о коммунистах. С тех пор перестало быть секретом, что компартия Франции после советско-германского пакта выдвинула лозунг «Долой империалистическую войну!» и дала своим членам инструкции саботировать военные меры правительства. Ее лидер Морис Торез дезертировал из армии и сбежал в Москву. Другой лидер, Жак Дюкло дал указание установить контакт с оккупантами и возобновить в Париже выпуск «Юманитэ».
Немцы не возражали, но распространять газету мешала французская полиция, поскольку компартия, ввиду ее предательства, была с началом войны распущена. Приветствуя дружелюбие рабочих к германской армии, газета восклицала: «Браво, товарищи, продолжайте, даже если это придется не по нраву каким-нибудь буржуа...».
Знаменитые модистки Роза Валуа, Мадам ле Монье и Мадам Аньес во время скачек на ипподроме Лонгшан, август 1943г.
Разумеется, после нападения Германии на СССР руководители компартии призвали ее членов бросить все силы на борьбу с гитлеризмом. Но этих сил почти не осталось, так как партия была деморализована. Много тысяч перешло к нацистам, - подобно тому, как около миллиона немецких коммунистов получили «второе рождение» как новые члены НСДАП.
Поль Мэрион, член ЦК компартии Франции и глава марксистского колледжа в Бобиньи, вошел как министр в правительство Виши, чтобы потом занять пост главы французских «Ваффен СС». Да и лидер французских фашистов Дорио был, так сказать, выпестован Коминтерном.
Модница
Слово «коллаборационист» применил к себе маршал Петэн, когда он встретился с Гитлером в октябре 1940г. и обозначил для своей побежденной страны путь конструктивного сотрудничества с врагом «в рамках нового европейского порядка». Или иначе: будет сограждан мучить совесть, или не будет, а жизнь должна идти своим чередом.
Мадемуазель
Почти никто не верил, что немцев удастся разбить, а поначалу впечатление было такое, что с ними можно неплохо ужиться. И притом устроить, чтобы Франция могла побыстрее перейти «из стана побежденных в стан победителей». Профессор Сорбонны Бардеша признавал: «От всего сердца я одобрял коллаборационизм, как путь восстановления дружбы между нашими двумя странами, и как единственный способ самозащиты Европы от СССР… Нашим убеждением было, что войны добивались евреи. В противоположность тому, что утверждали после 1945 года, почти все время оккупации большинство французов смотрело равнодушно на то, что происходило с евреями».
Дух оптимизма своевременно подкрепила выставка «За сильную Францию в объединенной Европе», открывшаяся в Большом дворце, под охраной СС.
Парижанка. 1942г.
Немцы высоко ценили возможности спокойного отдыха и веселого досуга, а в особенности их привлекал ""Paris bei Nacht“, - “ночной Париж"". Более 100 заведений были открыты специально для обслуживания германских воинов. Эти пункты «франко-германского сближения» не терпели нехватки в чем-либо. «Я никогда не была так счастлива», - признавалась хозяйка лучшего борделя, давая интервью кинодокументалистам.
Политика немецких властей в этой стране была внешне доброжелательной и эластичной, насколько им удавалось. Чтобы меньше раздражать население, они управляли через посредников - французов. Что касается интеллектуальной, художественной элиты, то ее мягко брали под покровительство, охотно давая выход накопленной творческой энергии.
Чулки и ножки модницы
Особое значение придавалось «важнейшему из искусств» - кино. За годы оккупации французская киноиндустрия выпустила 240 полнометражных и 400 документальных фильмов, а также мультипликаций, в общем превзойдя продукцию в самой Германии.
Чтобы помочь финансированию студий и, естественно, обеспечить идеологический контроль, создали специальную компанию «Континенталь Фильм». Тридцать из общего числа лент были созданы прямо на немецкие деньги. Шумным успехом пользовалась экранизация романа Мопассана «Милый друг», осуществленная под надзором Рейхминистерства пропаганды. В программы регулярно включались обзоры новостей, снятые военными операторами.
На этих-то дрожжах поднималась «новая волна» французского кино, а в роли сценаристов выступали такие мастера, как Жираду, Деснос, Превер, Ануй и др. И именно тогда начинали свою карьеру знаменитые актеры Жан Марэ, Даниэль Даррье, Жерар Филипп. Разнообразию дарований соответствовала и изощренность вкусов.
Фантазии модельеров безграничны
В книге американца Д. Прайс-Джонса о Париже во времена «Третьего Рейха» рассказывается, между прочим, о сожительстве Жана Марэ с драматургом Жаном Кокто, девизом которого была фраза: «Да здравствует позорный мир!» Эта пара, занимавшая апартаменты в «Пале-Рояле», не испытывала недостатка даже в опиуме, которым обеспечивался Кокто. В 1943 году была поставлена пьеса «Тристан и Изольда» в которой Жан Марэ представил не столько легендарного любовника, сколько идеализированного эсесовца. Когда же один из критиков написал о «гомосексуальной ауре», исходившей от Марэ, тот ответил ему публичной пощечиной. Дело замяли, что легко объяснимо: актер удостоился бюста, вылепленного немецким скульптором Брекером, входившим в окружение Гитлера.
Незаметно было, чтобы Жан Марэ, снискавший впоследствии мировую славу, испытывал какие-либо угрызения совести по поводу подобных эпизодов.
Витрина с фотографией маршала-коллаборациониста Петена
С приходом оккупантов явно оживились парижские театры. В 1943г. их кассовый доход вырос в три раза по сравнению с довоенным 1938 годом.
Не ударили лицом в грязь опера и балет, особенно, когда руководство ими взял в свои умелые руки Сергей (Серж) Лифарь. Ему посвящено немало панегириков, авторы которых превозносят его заслуги перед русской культурой в эмиграции, но предают забвению его связи с нацистским руководством. В июле 1940г. Лифарь был персональным гидом Геббельса, когда тот знакомился с парижской оперой. В 1941, когда немцы захватили родной город Лифаря, Киев, он дал приветственную телеграмму Гитлеру. В 1942 артист трижды посетил Германию, где был тепло принят верхушкой Рейха.
Как завсегдатай раутов в «Дейче Институт», гнезде парижских коллаборационистов, он красовался на фотографиях в журнале «Сигналь», органе министерства пропаганды.
Владелица красной шляпы только что приехала поездом, носильщик тащит ее чемодан
В своих мемуарах Лифарь не обошел и мелких недоразумений. Когда началась охота за евреями, на него, чисто русского человека, поступил донос, что он якобы скрытый еврей: если, мол, его фамилию прочесть «наоборот», то выйдет «Рафил». Последовал вызов к немецкому офицеру для доказательства арийского происхождения. Вконец растерявшись, знатный танцовщик попытался продемонстрировать физическую «ненарушимость» деликатной части своего тела, что едва не расценили как оскорбление германской армии.
В июне 1944 он же посчитал уместным репетировать балет «Шота Руставели» и, само собой, на эти репетиции собирался «весь Париж». Правда, влиятельный приятель-немец все же посоветовал ему бежать, и даже предложил для этого место в личном самолете дирижера фон-Караяна.
В те времена Герберт фон-Караян часто выступал с парижскими концертами и, по мере сил, способствовал разлагающей работе «Дейче Институт». В последующие годы, сопровождаемый овациями по всему миру, он затушевал сомнительные моменты своей биографии, - так контрастировавшей с позицией другого выдающегося берлинского дирижера, Вильгельма Фуртвенглера. Когда тому предложили выступить в Париже, он отказался и пояснил: выступать перед французской публикой приятно, когда приглашают в знак признания таланта, но не потому, что в город вступила германская армия.
Поскольку недолго оставалось до занятия Парижа союзниками, подскочила в цене незапятнанная репутация. Теперь на светских приемах Лифарь то и дело выслушивал: «Как вы себя чувствуете, Серж? Готовьтесь постоять за себя». А он, считая бесцельным побег в самолете фон-Караяна, нашел приют и моральную поддержку у близкого человека, Коко Шанель.
В люксембургском саду Парижа, май 1942г.
Законодательница высокой моды в годы войны делила с немецким офицером роскошные апартаменты в отеле «Ритц». Не ограничиваясь произнесением антисемитских тирад на светских приемах, Шанель вступила в прямое сотрудничество с гестапо и тайно взяла на себя ответственное задание. Операция имела кодовое название ""Model Hut “ - “Модная шляпа"". В 1943 Шанель была направлена гестаповским руководством в Испанию, чтобы там, через своих светских знакомых, нащупать контакты в правящих кругах Великобритании для переговоров о сепаратном мире и союзе с Германией. О проделанной работе она отчитывалась в Берлине перед самим Вальтером Шелленбергом.
Весной 1945 Шанель была арестована во Франции за пособничество врагу, но через несколько часов ее отпустили, что дало ей возможность ускользнуть в Швейцарию: услуга анонимных высоких покровителей.
Впрочем, в дальнейшем пришлось раскошелиться и выплатить немалые суммы за молчание ряду нежелательных свидетелей. Как и в других аналогичных случаях, нацистское прошлое не поставили в упрек любимице широких масс.
Семейная пара кушает черешни или вишни
Ловушки подстерегали каждого известного человека, но не все попадали в них. Ненавидевший большевиков писатель Иван Бунин воздерживался от любых контактов с нацистами. Нобелевский лауреат предпочел им голод.
Ролики
Однако преобладало стремление устроиться поудобнее. Не это ли подтверждает пример мастеров эстрады, прелестных «шансонье»? Они не отставали от общих веяний в прирученном искусстве.
Не подлежит сомнению талант Эдит Пиаф, и меня не удивляет, что певица так долго сохраняла популярность. Поражает другое: как такое щуплое существо могло вместить столь много разнообразных пороков. В этой женщине смогли разглядеть символ Франции, обнаружить «галльский дух», чистую трепетную душу, - и что там еще писали прежде, как сочиняют и ныне в возвышенном стиле.
В саду Пале-Рояль
Между тем, когда пришли оккупанты, Эдит Пиаф сочла приличным и удобным для себя в военное время снять в аренду верхний этаж борделя. За ночное выступление она получала сумму, равную готовому заработку служащего.
Герман Эйх, один из руководителей парижского «Пропаганда Абтейлунг» - «Отдела пропаганды», вспоминал, как залетал к ним «воробушек» (так переводится псевдоним «Пиаф»), чтобы поболтать с приятелями, а заодно и получить приглашения на концерты, в том числе специально организованные для немецких военных. Их снимали в кино. Публику в нацистской форме воодушевлял репертуар певицы.
Публика в Люксембургском саду, май 1942г.
Обаяние певца Мориса Шевалье вносило разнообразие в будни оккупационного «Радио Пари», где он имел постоянный и щедро оплачиваемый ангажемент. После войны это повлекло некоторые неприятности, но нехорошие воспоминания как-то испарились.
Игра в карты в Люксембургском саду, май 1942г.
Просмотрев музыкальную энциклопедию Ларусс, я не встретил упоминания о том, что крупный композитор Артур Онеггер ездил из Парижа в Германию, в составе одной из групп, подобранных оккупационными властями для пропаганды франко-немецкого «единства». Между тем, это подтвержденный документально факт. Что удивительного, если известная пианистка Люсьена Делорж в апреле 1941г. писала в прогитлеровской газете «Пари Миди», что немцы подбодрили Париж, а сотрудничество с ними, по ее мнению, оправдывалось тем, что «Моцарт в Париже».
Пляж возле моста Каррузель. Лето 1943г.
Ярмарка в квартале Насьон. 1941г.
Ярмарка в квартале Насьон. Карусель
Источник - Борис Клейн "Ночной Париж"
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...)
Коммунисты поздравили своих союзников нацистов по случаю взятия Парижа
14 июня 1940 г. гитлеровцы оккупировали Париж. Через три дня, 17 июня 1940 года, с образцовой победой своих близких союзников-фашистов поздравил Кремль, о чем сообщил своему руководству в телеграмме посол Шуленбург.
"Поздравительная телеграмма" Сталина Гитлеру по случаю "взятия Парижа" требует небольшого уточнения, ибо превращается в исторический миф, получающий широкое распространение в соцсетях после упоминания об этом в одной из телепередач "Дискавери", чьи программы часто следует оцениват весьма критически.
Единственный документ, в котором сообщается о советских поздравлениях по вышеупомянутому случаю, была срочная телеграмма №1167 от 17 июня 1940, которая опубликована во 2-м томе книги "СССР - ГЕРМАНИЯ 1939-1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июль 1941 г." (VILNIUS, "MOKSLAS", 1989). Это документ обозначен - № 35 - телеграмма посла Германии в СССР Шуленбурга в МИД Германии:
Молотов пригласил меня сегодня вечером в свой кабинет и выразил мне самые теплые поздравления советского правительства по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил. Далее Молотов информировал меня о советских действиях по отношению к прибалтийским государствам. Он сослался на доводы, опубликованные в газетах, и добавил, что стало необходимо положить конец всем интригам Англии и Франции, пытающихся посеять недоверие и разногласия между Германией и Советским Союзом в прибалтийских странах.
Для переговоров о формировании там новых правительств советское лравительство, в дополнение к аккредитованным там полпредам, послало следующих особо уполномоченных лиц: в Литву - заместителя Народного комиссара иностранных дел Деканозова; в Латвию - Вышинского, представителя Совета Министров; в Эстонию - ленинградского партийного лидера Жданова.
В связи с бегством Сметоны и возможным переходом границы подразделениями [бывшей] литовской армии, Молотов заявил, что литовская граница охраняется явно недостаточно. Советское правительство, поэтому, если потребуется, окажет литовскому правительству помощь в охране границ.
Шуленбург"
Как видно, то не Сталин - а Молотов, не Гитлеру - а Шуленбургу, не послал поздравительную телеграмму - а выразил поздравления в устной форме в своем рабочем кабинете.
В то же время следует отметить, что, конечно, "теплые поздравления" министра иностранных дел СССР Молотова не могли быть высказаны без ведома и одобрения Сталина, Также, не исключена и письменная форма поздравления. Все как полагается по дипломатическому протоколу - министр иностранных дел пригласил посла дружественной страны и не только тепло поздравил, но и поделился своими планами и успехами по оккупации Прибалтики согласно совместному сговору по разделению Европы.
Следует обратить внимание на последний абзац - СССР «помогает» Прибалтике. Каким образом? Вооруженным вторжением на их территорию и окупацитей на 50 лет? Конечно, в все времена находятся жители страны, приветствующие появление чужих войск на своей территории.
Как иронически выразился один из Российских блогеров:
Россияне забыли еще об одной круглой дате, которой почему-то не гордятся. Так что, дорогие тролли-ольгинцы, пользуйтесь - теперь вы можете хохлам рассказывать, что «деды с союзниками францию разгромили». Ровно 75 лет назад. Отмечайте!
Источники: timenote.info
