Иоганн Вольфганг фон Гете: биография, фото, произведения, цитаты. Гете, Иоганн Вольфганг фон: краткая биография

Первое русское изображение Гете связано с Жуковским . Оно не его работы, но он был тем, кто впервые выбрал, оттиснул и распространил гетевский облик среди российских читателей. Он сделал это в качестве нового редактора «Вестника Европы»: в 1808 г. он возглавил издание. Портрет появился в ноябрьской-декабрьской книжке на титульном листе.

После уединенного, четырехгодичного сидения в «Мценском» Жуковский входил признанным, почти уже знаменитым поэтом в большой свет словесности. Начинались годы его расцвета. Редактирование «Вестника Европы», числившего своим первым водителем Карамзина, знаменовало, что певец «Светланы» поднимает свой флаг над русской поэзией. Немецкие цвета, в противоположность традиционным французским, стали занимать в нем преобладающее место. Портрет Гете был в этом смысле отнюдь не случайностью. Мало ли модных имен, любимцев публики, могли украсить заглавную страницу журнала? Гетевский профиль был символом новых тяготений. Заветы недавно умершего друга, Андрея Тургенева, получили здесь своего рода общественное проявление. В этом же году Жуковский впервые сделал опыт стихотворного подражания Гете в «Моей богине».

Знаменателен и повод, вызвавший появление портрета. Его надо искать в письме из Веймара, напечатанном в той же книжке «Вестника Европы». Там сообщается о великом местном событии, имевшем неожиданный историко-литературный финал. Событием явилось посещение Веймара обоими императорами после знаменитого Эрфуртского свидания; финал же заключался в апофеозе Гете, почтенного особым вниманием Бонапарта. В письме говорится: «…Наконец и Веймар, славный доселе одними учеными людьми, удостоился присутствия двух первых монархов во вселенной-Александра и Наполеона. Они провели в нем два дня вместе со многими коронованными особами Германии и некоторыми великими чиновниками обеих империй, Французской и Российской.

Наш герцог, находившийся в Эрфурте, пригласил Александра и Наполеона в свою столицу на стрельбу оленей и зайцев… После обеда французские актеры, прибывшие из Эрфурта в Веймар, представляли Вольтерову трагедию «Кесарева смерть»… Герцогская ложа была занята дамами; при них находился старик Виланд. После театра был дан при дворе бал, который император Александр открыл с королевой Вестфальской. Наполеон между тем разговаривал с герцогиней, Виландом и Гете. Последний за несколько дней перед тем завтракал у императора; он очарован его разговором и почитает его величайшим из гениев. И Гете понравился Наполеону, который, говоря о нем, назвал его «uii homme comme il faut…»

Российскому литературному мирку, еще сплошь чиновному, было над чем поразмыслить. Суть состояла в том, что Наполеон мог так встречаться с поэтом, но не с великогерцогским министром. Он отдал дань литературному гению, а его двойника, местного царедворца, он пожелал бы заметить еще меньше, нежели его хозяина, второстепенного немецкого князька. Провинциального Карла-Августа он предоставил его родственному покровителю, Александру, сам же занялся мировым поэтом. Так приблизительно определялся общественный смысл того, что произошло в Веймаре с точки зрения молодого Жуковского, еще не нашедшего чиновного покоя в лекторстве при дворе и воспитательстве великих князей.

В Веймаре великий писатель встретился с великим завоевателем как носитель власти самостоятельной державы. Эта встреча как бы осветила будущие взаимоотношения власти и литературы в наступавшем буржуазном столетии. Титульное помещение портрета Гете в сочетании с корреспонденцией из Веймара явилось как бы маленьким общественно-литературным актом, не выходившим за российскую официальную благопристойность, но в то же время понятным для тех людей молодого поколения, кто умел читать, размышлять и чувствовать.

Освященное первым примером Андрея Тургенева, русское увлечение Гете,-самоутверждающейся личностью, встающей на встречу веку, где ей будет отведено хозяйское место,-получало здесь свою социальную эмблему. Но ежели этот внутренний смысл иконографической затеи «Вестника Европы» ясен, то ее внешняя история предположительна. Мы можем определить, что представляет собой портрет Гете на заглавном листе журнала, равно как и то, кто гравировалего, но не знаем, почему именно этот тип изображения был избран? Гравюра имитирует круглую миниатюру в металлической оправе; она воспроизводит известную работу Иоганна-Даниэля Багера, сделанную маслом, в предвертеровский период, около 1773 г. Но как добрался прототип, хранящийся ныне в Вене, до московского гравера, выполнившего заказ Жуковского?

Представляется правдоподобным единственное предположение, которое объясняет и характер композиции, и тип портрета: у Жуковского под руками видимо было какое-то немецкое издание с таким же портретом, который он приказал прикомпоновать к заглавию ноябрьской-декабрьской книжки своего журнала. Этим изданием мог быть второй том гамбургской контрафакции «Сочинений» Гете, самовольно выпущенных Хр.-Фр. Гомбургом в 1775 г. в Берлине и вызвавший у автора бурный припадок негодования, которое даже спустя пятьдесят лет, в «Dichtung und Wahrheit», нашло лютые слова для бесцеремонного издателя. Этот второй том содержит гравюру, сделанную Христ.Гот. Гейзером (1747-1803) с оригинала Багера, полуфигурой, в овальном медальоне, заключенном в прямоугольник; под ним, в четырехугольной рамке, надпись: Goethe.

Профиль обращен вправо. Московский гравер, скопировав гейзеровское изображение, получил при печати обратное направление рисунка, влево, к корешку журнала; всю же композицию он сделал по-московски, примитивнее и шаблоннее; подпись «Гете» прикрепил просто и незамысловато под снимком; двойную конструкцию овала и прямоугольника заменил нехитрой имитацией круглой миниатюры; соотношения заглавия журнала, места издания и даты печатания не выверил и не сладил, а главное-переложил совсем по-рассейски облик Гете: это больше схема, чем воспроизведение Гейзера-Багера,-своего рода портретный примитив, проявление ремесленничества, тяжелорукого и косноглазого. Первый знак иконографического внимания России к Гете был вполне провинциален: тут, так сказать, Чухлома отвешивала поклон Веймару. Мастер был как раз под стать этому. Под портретом нет подписи; но имя гравера определяется по той серии портретов, которую в 1808 году поместил на своих страницах «Вестник Европы». Все они однотипны, больше того - однообразны. Они помещены на одном и ТОМ же месте титульных листов, обведены общей круглой рамкой и снабжены надписями одинакового вида. Их делала одна и та же рука. Ее уменья и старанья хватило на то, чтобы воспроизводить чужие оригиналы, но не на то, чтобы перерабатывать их на единый лад.

Внутри рамок - пестрая разнохарактерность портретов. Надписи гласят, что перед нами: Лафатер (март-апрель), Мунго Парк (май-июнь), Кант (июль-август), Клопшток (сентябрь-октябрь), Гете (ноябрь-декабрь). Первые три подписаны гравером, последние два безыменны. Но уже Ровинский в «Словаре граверов» объединил все пять под одним именем, и нет оснований отвергать его аттрибуцию. Тот московский гравер, Алексей Касаткин, который пометкой «гр. А. Касаткин» указал свое авторство под портретами Лафатера, Мунго Парка и Канта, - он же сделал Клопштока в фас и Гете в профиль. От приемов моделлировки лица и костюма до черной массы, заполняющей фон - все в них едино тем единством, которое создается бедной негибкостью техники. Лучшее, что о ней можно сказать, это то, что она старается быть тщательной и опрятной. Это примиряет с ее провинциальностью, но она же и подчеркивает ее. Не лучше оказался и второй опыт портретной руссификации Гете, сделанный восемь лет спустя.

Он появился в русском издании «Вертера» 1816 г. Это издание было простой перепечаткой перевода, сделанного в 1796 г., и носило то же заглавие «Страсти младого Вертера. Сочинение г. Гетте. С присовокуплением писем Шарлотты к Каролине, писанных во время ее знакомства с Вертером». Но в томике 1796 г. как раз портрета автора не было; теперь же читатель «Страстей» встречал на титульном листе облик знаменитого сочинителя. Гете было в эту пору уже шестьдесят семь лет; шло великое паломничество в Веймар; уже вышли в свет знаменитые переводы Жуковского, звучавшие почти конгениальными образами и ритмами; искательный Уваров, карьеры ради, уже морочил веймарского всечеловека азиатскоакадемическим прожектерством; вступало в жизнь уже второе поколение русских гетеанцев-московские любомудры; но российский «Вертер» 1816 г. преподносил опять, как «Вестник Европы» в 1808 г., все тот же образ Гете, еще раз переложенный на лубочный лад.

Это делалось не по высоким умозрениям о вечной молодости поэта и не для того, чтобы привести портрет автора в соответствие с текстом; дело обстояло проще: брали то, что лежало под руками, что не доставляло хлопот; под руками же был все тот же гомбургский незаконный томик 1775 г., использованный «Вестником Европы» восемь лет назад. Гравером снова был ремесленник; ни один из опытных мастеров русской гравюры привлечен не был. Портрет выполнен анонимом, еще менее искусным и артистичным, нежели в журнале Жуковского. Русская иконография Гете шла не вперед, а назад. К «Вертеру» издания 1816 г. приложен чистейший лубок, сделанный вульгарным резцом.

Юношественность франкфуртского портрета Багера, еще сохраненная в медальоне «Вестника Европы», исчезла вовсе. Обрав сочинителя «Вертера» выравнен по картинкам лубочной литературы, вариантом какой-нибудь портретной гравюры к сочинениям Матвея Комарова. Он менее всего молод, этот «г. Гетте», пребывающий в мрачном прямоугольнике, стоящем на мраморной доске с надписью. Эстетика тех кругов, для которых предназначался русский «Вертер», требовала, чтобы сочинитель был изъязвлен опытом страстей, а рука гравировщика-лубочника обладала нужными для этого достоинствами в самом своем негибком и прямодушном ремесленничестве, проводящем каждую черту лица, точно борозду, вспаханную жизненным роком. Такой именно доморощенный мещанский герой вылупился из гейзеро-багеровского прототипа в 1816 г. в Москве стараниями Университетской типографии; вероятно в составе ее рабочих сил находился и тот гравер, которому была вручена книжечка «Goethes Schriften» 1775 г. для воспроизведения ее фронтисписа соответственно традиционным образцам и вкусам.

Гёте Иоган Вольфганг (1749 - 1832)

Гёте Иоганн Вольфганг, (Goethe Johann Wolfgang von) - гениальный немецкий поэт, прозаик, драматург, философ, естествоиспытатель и государственный деятель.
Иоганн Вольфганг Гёте родился 28 августа 1749 года во Франкфурте-на-Майне в богатой семье. Его отец был юристом, имел чин имперского советника, мать была знатной дворянкой. Иоганн рано начал читать, к семи годам уже знал латынь и греческий, в шестнадцать лет Гёте отправляется в Лейпцигский университет, на юридический факультет. Однако интересами Гете оставались литература и искусство, вскоре Гете уезжает домой. Затем он становится студентом Страсбургского университета. Там, в силу своей любознательности, Гёте увлекается медициной, много читает, изучает естесственные науки. В 1769 году Гёте издает первую книгу своих стихов. Вскоре Гете становится одним из идеологов литературного движения "Буря и натиск", ставшего популярным в Германии, которое считало главной задачей автора создание в образе героя волевой, сильной личности. В 1771 году Гёте закончил университет и получил диплом доктора права. С 1771 по 1775 годы Иоганн Гёте занимается юридической практикой. В то же время он издаёт свои произведения: роман "Страдания молодого Вертера" (1772), историческую драму "Гец фон Берлихинген" (1773). В ноябре 1775 г. приехал в Веймар и устроился управляющим герцога Карла Августа. В 1796 г. он закончил роман «Годы учения Вильгельма Мейстера». Первая часть самого знаменитого произведения писателя - трагедии "Фауст" выходит в печать в 1808 году. Над продолжением трагедии писатель работал до самой смерти.
Гёте также известен как естествоиспытатель, благодаря его работам по сравнительной морфологии растений и животных, по физике (в оптике и акустике), по геологии и минералогии. Им также сделаны открытия в медицине (анатомии).
Умер 22 марта 1832 г.

Афоризмы и цитаты

Деятельность Тишбейна, как и многих его современников - немецких мастеров эпохи неоклассицизма, была связана с Италией, где он жил в Риме (1773-1781, 1783-1787) и Неаполе (1787-1798). В среде работавших в Риме во второй половине XVIII века мастеров он был одним из самых ревностных последователей эстетических идей И.Й. Винкельмана и А.Р. Менгса. Как всех живописцев неоклассицизма, его влекла в Италию возможность изучения великого античного наследия, сама атмосфера «Великого города», ставшего в этот период центром европейской культуры. Значительную роль Тишбейн играл и в среде просвещенных деятелей европейского искусства в Неаполе, где в 1789 году стал президентом неаполитанской Академии художеств.

Тишбейн учился у своего дяди И.Г. Тишбейна Старшего в Касселе. В качестве пенсионера был в Париже, затем (с 1773 года) - в Италии. Он был не только живописцем, но и высокопрофессиональным рисовальщиком, создал много акварелей, сепий. Его привлекало иллюстрирование и издание книг. В 1801-1804 годах с его рисунками были выпущены два тома с изображением сюжетов из Илиады Гомера в произведениях античности. Манера линейного рисунка, в которой они были исполнены, была популярна среди мастеров европейского неоклассицизма конца XVIII - начала XIX века. Во время работы в Неаполе Тишбейн увлекся гравюрой, и им был издан каталог собрания античных («этрусских», как их тогда называли) ваз посланника Великобритании в Королевстве Неаполя и Обеих Сицилий лорда Уильяма Гамильтона, иллюстрированный гравюрами с собственных рисунков. Это издание, подобно широко публиковавшимся в те годы специальным выпускам, посвященным только что открытым памятникам Геркуланума, Помпеи, Стабии, стало важнейшим источником знаний об античности на рубеже веков, настольной книгой антикваров. Наделенный и литературным даром художник писал статьи по вопросам искусства, был автором книги Из моей жизни. Разностороннее дарование Тишбейна Младшего восхищало И.В. Гёте, с которым они находились в дружеских отношениях. Немецкий поэт опубликовал биографический очерк о художнике.

В свою очередь Тишбейн, испытывавший глубокое уважение в творчеству Гёте, создал много рисунков, посвященных их совместному пребыванию в Риме и поездке в Неаполь в 1787 году. Возможно (об этом не существует точных документальных сведений), вместе они совершили путешествие на Везувий, делая зарисовки дымящегося кратера, остатков лавы, окрестностей. Гёте тоже был прекрасным рисовальщиком, и сохранились рисунки обоих, связанные с подобными научными экспедициями, распространенными в те годы. В период пребывания Гёте в Италии Тишбейн создал известное полотно «Гёте в Римской Кампанье» (1786, Франкфурт-на-Майне, Штеделевский художественный институт).

Величественная фигура поэта, уподобленная скульптурному рельефу, предстает на фоне широкой панорамы окрестностей Рима с руинами храмов, деталями античной скульптуры и архитектуры. Находясь в элегическом настроении, поэт словно обдумывает строки из Итальянского путешествия. Этот портрет Тишбейна стал одним из ведущих произведений эпохи неоклассицизма, поэтически раскрывающим колорит эпохи века Просвещения.

Кисти Тишбейна принадлежит и портрет известного немецкого поэта И.Я. Бодмера (1781, Цюрих, Кунстхалле). Внутренний мир человека века просветительской мысли, придавшего искусству дух свободного творчества, художник передал с присущим ему живописным мастерством и проникновением в характер модели. О творческом вдохновении, работе, приносящей прежде всего наслаждение, повествует Автопортрет (1785, Веймар, Художественные собрания), на котором Тишбейн изобразил себя за мольбертом в момент рождения замысла.

Дух эпохи, прежде всего ценившей античный идеал, передан в портретах Тишбейна, на которых модели представлены «в образе», то есть уподоблены мифологическим персонажам. Леди Шарлотта Кемпбелл, дочь известного английского мецената и коллекционера полковника Кемпбелла, представлена в виде Дианы с ланью в идиллическом пейзаже (1787-1798, Эдинбург, Национальная галерея Шотландии). Портрет был написан во время пребывания художника в Неаполе. В этот же период был создан и портрет леди Эммы Гамильтон, супруги лорда У. Гамильтона, часто позировавшей художникам и известной своей красотой (1788, Веймар, Художественные собрания). Модели придан облик сивиллы; сочетание белого и пастельного оттенков розового и серо-голубого в манере палитры мастеров рококо, создают изысканно утонченную колористическую гамму портрета.

Эмма Гамильтон, актерский талант которой отмечал Гёте, позировала Тишбейну и для образа Ифигении в полотне «Орест и Ифигения» (1788, частное собрание). Существует предположение, что Оресту художник придал сходство с Гёте, что вполне вероятно, так как полотно было создано на сюжет драмы Гёте «Ифигения в Тавриде». Для полотен на мифологические и исторические сюжеты Тишбейн любил избирать драматические сюжеты. История Ифигении, дочери царя Агамемнона и сестры Ореста, привлекла его возможностью передать в типично неоклассицистическом сюжете высокий трагизм ситуации. Спасенная Артемидой в Авлиде и перенесенная богиней в Тавриду, Ифигения должна была приносить в жертву всех чужестранцев. Орест, собиравшийся в Тавриде похитить статую Артемиды, должен был погибнуть, но Ифигения, спасая брата, бежала с ним в Грецию. Возможно, Тишбейн читал и трагедии Еврипида, посвященные истории Ифигении; эта тема была популярна в современной художнику музыке. Крупные, четко выписанные фигуры Ореста и Ифигении уподоблена античным скульптурам, а композиция полотна восходит к помпеянским росписям, которые являлись источником вдохновения для многих мастеров неоклассицизма.

Драматический сюжет из античной истории избирает художник и в полотне «Брут находит имена своих сыновей в списке участников заговора, приговоренных к смерти» (Цюрих, Кунстхалле). Изложенная Плутархом история Луция Юния Брута, боровшегося против Тарквиния Гордого, закончившаяся изгнанием тирана, соответствовала духу модных в конце XVIII столетия тираноборческих, героических сюжетов. Композиция полотна с изображенными на одном уровне фигурами персонажей напоминает неоклассицистический рельеф, в котором всегда соблюдается античный принцип равноголовия (исокефалия). Четкому абрису и скульптурной пластике фигур вторят сдержанные жесты и благородные позы героев.

Тишбейна и в живописи привлекали темы из Илиады, ставшей излюбленной книгой всех увлеченных античностью просвещенных людей эпохи. Картины «Гнев Ахилла и Отбытие Брисеиды» (обе - 1776, Гамбург, Кунстхалле) повествуют об истории Ахилла и его заложницы Брисеиды, «златой Афродите подобной ликом». К этим сюжетам обращались многие живописцы и скульпторы, как и Тишбейн, стремясь, не выходя за границы стилистики неоклассицизма, передать глубокие чувства героев.

По мотивам стихотворения И.Я. Бодмера «Конрадин Швабский» (1771) было написано полотно Конрадин «Швабский и Фридрих Баденский в ожидании смертного приговора» (1784, Гота, Городской музей). Обращение к истории Средневековья характерно для Тишбейна, отразившего в своем творчестве увлечение подобными сюжетами в духе раннего немецкого романтизма. Взятые в плен захватившим Сицилию Карлом Анжуйским, Конрадин и Фридрих были обезглавлены в Неаполе в 1268 году. Оба героя мужественно принимают известие о смертном приговоре. Облику Конрадина приданы черты Аполлона Бельведерского, а судье, читающему приговор, - римского императора Вителлия. Все персонажи (кроме двух главных героев) изображены в античных одеяниях. Подобная антикизация сюжета из истории Средневековья характерна для эпохи.

С 1800 года Тишбейн находился на службе у герцога Ольденбургского, исполняя роль хранителя галереи его замка. В 1817-1820 годах им были исполнены сорок пять небольшого формата панно для украшения замка. Идею их создания он вынашивал давно вместе с Гёте, которому принадлежала программа украшения залов. Идиллические сюжеты были навеяны поэзией швейцарского поэта С. Гесснера, сборник стихов которого Идиллии был популярен в конце XVIII столетия. Изображенные Тишбейном несущиеся в вакхической пляске нимфы и фавны, сценки в пейзажах с фигурами трех граций, Вулкана и Венеры, Марса и Венеры, отдыхающего семейства сатиров, Психеи, Авроры, парящих геркулановских танцовщиц с гирляндами цветов написаны в мягких рокайльных тонах на светлом фоне. Тема «Золотого века» античности раскрыта в пейзажах «Идеальный пейзаж и Вид Тиволи» (Гамбург, Кунстхалле). Сидящие среди пиний и кипарисов, на фоне окутанных дымкой гор и водопада мифологические персонажи и животные олицетворяют царящую здесь идиллию. Созданные в эпоху романтизма, полотна Ольденбургского цикла звучат как поэтическое воспоминание об Италии, о мире классики.

Следуя общей тенденции в развитии стиля неоклассицизма, искусство Тишбейна всегда несло в себе черты его разносторонней одаренности и глубокой классической эрудиции. Все созданное им стало высшим живописным достижением эпохи.

Елена Федотова

Конец XVIII века — эпоха важных перемен в европейском мироощущении, когда европейский индивид стремится к самопознанию и самоутверждению. Из простого коллективного обывателя он постепенно превращается в автономную личность, а традиционные принципы и догматы внешнего мира всё меньше влияют на его личный выбор и формирование собственной судьбы.

Многообразие точек зрения, игра со смыслами и их неоднозначная трактовка стали основой не только творческой программы Гёте, но и собирательным образом его личной биографии. Ещё при жизни Гёте сам старательно создавал свой публичный имидж. Его мало интересовало мнение окружающих, ведь, по его мнению, с обществом «следует себя вести как в дамской горнице — не следует говорить того, чего не желают слышать». Гёте стал основателем особого жанра в немецкой литературе — «Биография Гёте». Прожив довольно долгую жизнь, он сам начинает осознавать себя частью исторического процесса, сочетая в своей личности и черты далёких эпох, и современные эстетические тенденции. Так в письме другому немецкому философу и лингвисту Вильгельму фон Гумбольдту он пишет: «Позволь мне, мой дорогой, выразиться доверительно: в моём почтенном возрасте я всё больше осознаю, что всё является мне исторически, будь то прошедшие времена в далёких краях, или происходи это совсем рядом, сейчас — всё одно, да я и сам являюсь себе больше и больше исторически».

Гете в юности

Двусмысленность, многополярность философских и эстетических взглядов Гёте отмечалась современниками даже в его внешности. Так, один из современников в 1780 году характеризует его как «странную помесь из героя и комедианта», а будущий военный министр Пруссии Эрнст фон Пфюль свидетельствует: «Из одного глаза глядит у него ангел, из другого — дьявол, и речь его — глубокая ирония над всеми делами человеческими». Средствами для создания своего собственного неординарного, неоднозначного образа для Гёте стали и разнообразные портреты, и его собственные работы, переписка, автобиографии, в частности, «Итальянское путешествие» и «Поэзия и правда» и, наконец, его личный секретарь-летописец Эккерманн, автор «Разговоров», которые перед публикацией подвергались тщательной правке Гёте, предлагая тот образ поэта, каким тот хотел предстать перед читателями.

«эффект Вертера» — волна подражающих самоубийств по имени героя Гете

Целью молодого Гёте стало «самообразование посредством превращения пережитого в образ», причём самообразование тут можно трактовать как конструирование своей собственной личности посредством приобретенного опыта. Вероятно, на подобные мысли натолкнуло Гёте знакомство в 1772 году с известным физиогномистом и психологом Иоганном Лафатером. В соответствии со своими внешними данными (открытый и широкий лоб, большой нос, пронзительный взгляд) Гёте смог причислить себя к гениальным личностям. Так, он сознательно надел на себя своеобразную маску, о чем свидетельствуют и воспоминания современников.

Портрет Гете

Подобное мифологическое конструирование себя ярко проявляется на портрете Фрица Вигу, написанном в период интендантства в Веймарском театре. Гёте буквально восседает в широком кресле, в плаще наподобие античной тоги, что придаёт всей его фигуре своеобразную царственность и торжественность. Его правая рука покоится на голове льва, а свет, падающий слева, оттеняет нарочито мраморную белизну лица — всё это свидетельствует об особом уже прижизненном положении Гёте, месте властителя дум и поэтического Олимпа.

Подобным же образом будет репрезентировать себя Наполеон, который был страстным почитателем творчества немецкого гения. В 1808 году Наполеон даже встретился со своим кумиром в Эрфуртском дворце веймарского герцога Карла-Августа и предложил Гёте переехать в Париж, однако поэт это предложение отклонил.

Встреча Наполеона и Гете в 1808 году

Говоря об универсальности личности Гёте, нельзя не упомянуть о его деятельности как руководителя Веймарского придворного театра (1791—1817) в сотрудничестве с Шиллером, написавшим для репертуара этой сцены все свои поздние трагедии. Как и во всех других придворных театрах Германии конца XVIII века, здесь драматические спектакли исполнялись вместе с опер­ными, причём именно они пользовались у герцога Саксен-Веймарского и его ближайшего круга наибольшей популярностью. Именно пристрастиями зрителей диктовался театральный репертуар, содержащий большое количество заимствованных итальянских опер и мещанских драм.

Гете родился очень болезненным ребенком, поэтому вел здоровый образ жизни

Несмотря на кратковременность пребывания Гёте на посту директора, им была предпринята попытка переноса на немецкую сцену крупнейших произведений ми­рового классического репертуара. Прежде чем стать руководителем Веймарского театра, Гёте имел опыт работы в качестве актёра-любителя. Вначале он пробовал себя в бродячем кукольном театре, потом открыл собственный кукольный театр (подарок бабушки). Когда игры в марионеток перестали удовлетворять, Гёте собрал любительскую труппу из своих сверстников и на протяжении нескольких лет организовывал домашние спектакли. Для своих постановок он перерабатывал эпические поэмы и романы, а затем приступил к сочинению собственных пьес. В студенческие годы Гёте всё ещё увлекается театром, выступая в любительских спектаклях и сочиняя пьесы (в том числе либретто для опер).

Памятник Гете и Шиллеру у главного входа в Веймарский театр

С момента своего приезда в Веймар по приглашению гер­цога Карла-Августа в ноябре 1775 года Гёте активно участвует в придворных любительских спектаклях, которые организовывались матерью царствующего монарха, герцогиней Анной-Амалией, искренней почитательницей театра и покровительницей актеров. Сам Гёте с большим успехом исполнял в этих спектаклях роли героев-любовников. В конце 80-х годов герцог Карл-Август загорелся идеей создать в своей столице образцовый театр. Поэтому сразу после возвращения Гёте из длительного путешествия по Италии он попросил его стать руковод­ителем вновь организуемого Веймарского придворного театра, для которого специально была приглашена труппа профессиональных актёров.

Гете усеял фиалками весь Веймар. Их пор называют их «цветами Гёте»

Веймарский театр задумывался Гёте как образцовое культурное учреждение, призванное воспитывать публику в духе высокой классической эстетики и служить примером для подражания как своим репертуаром, так и актерской игрой. В своих сценических опытах Гёте опирался на практику изобразительных искусств. При этом он рассматривал сцену как «картину без фигур, в которой последние заменяются актёрами», а начинающим актерам рекомендовал «делить сцену на не­сколько участков, которые на бумаге можно попробовать изобра­зить в виде ромбических плоскостей». Этот шахматный принцип предлагался для того, чтобы заведомо принять решение о том, на какую клетку встать в тот или иной особенно драматический момент роли и таким образом избежать хаотичных метаний по сцене. Несмотря на излишнюю схематичность, этот приём был впоследствии использован для организации массовых сцен, требующих четко поставленных векторов движения и поведения в сценическом пространстве.

Гете диктует свои мемуары секретарю Иоганну Эккерману

Гете стал подлинным литературным Олимпийцем еще при жизни: к нему в дом приезжали молодые писатели показать рукопись, а, услышав отрицательный отзыв, могли посчитать это крушением всей своей жизни (чего стоит трагическая судьба гениального романтика Генриха Клейста). Иронично относящийся к собственным национальным особенностям поэт Генрих Гейне вспоминал о Гете: «Этот великан был министром в карликовом немецком государстве. Он никогда не мог двигаться свободно. О сидящем на троне Юпитере Фидия в Олимпии говорили, что если бы он когда-нибудь внезапно встал, он проломил бы головой крышу храма. Таким же точно было положение Гёте в Веймаре: если бы он когда-нибудь внезапно восстал из своего неподвижного покоя и выпрямился, то он пробил бы государственную крышу или, что ещё вероятнее, разбил бы себе о неё голову».

Joseph Karl Stieler

День рождения: 01.11.1781 года

Место рождения: Майнц, Германия

Дата смерти: 09.04.1854 года

Место смерти: Мюнхен, Германия

Гражданство: Германия

Штилер родился в семье Августа Фридриха Штилера (1736—1789), резчика печатей курфюршеского монетного двора в Майнце. Семья Штилеров была известна как семья художников, среди которых были художники по гербам и печатям, гравёры и художники.

Alexandra Iosifovna, Grand Duchess of Russia

Первые шаги в искусстве Штилер сделал под руководством своего отца, умершего в 1789 году. Последующие годы он успешно занимался самообразованием в пастели и миниатюре. В 17 лет Штилер предпринял поездку в Вюрцбург. Там он почти два года состоял в учениках у придворного художника Христофа Фезеля, который в свою очередь учился у Антона Рафаэля Менгса. У Фезеля Штилер обучался масляной живописи. Затем Штилер отправился обучаться в Венскую академию художеств у Генриха Фридриха Фюгера и дебютировал в качестве художника-портретиста.

Групповой портрет семьи герцога Йозефа Саксен-Алтенбургского

В 1805—1806 годах Штилер провёл при дворах Будапешта и Варшавы, где был просто завален заказами. В 1807 году он принял предложение переехать в Париж и работать с Франсуа Жераром. В 1808 году он вернулся в Германию и обосновался в качестве самостоятельного художника во Франкфурте-на-Майне.

Полина Королева Вюртемберга, с сыном наследным принцем Карлом

Вильгельм I фон Вюртемберг (1816 - 1864)

В 1810 году Штилер отправился в длительную поездку в Италию. После Рима в 1811 году он прибыл в Неаполь, где написал портрет Иоахима Мюрата. Вернувшись в Милан, он остался на длительное время при дворе Евгения Богарне, чтобы написать портреты его детей для тестя Богарне короля Баварии Максимилиана I Йозефа.

Максимилиан, герцог Лейхтенбергский

При мюнхенском дворе

Максимилиан I, Король Баварии.

Уже на следующий год король Максимилиан I пригласил Штилера к своему двору в Мюнхен, который стал для Штилера домом. В 1816 году его патрон отправил Штилера к венскому двору, чтобы написать портрет императора Франца II. Там Штилер женился на русской немке Паулине Беккерс, которая родила ему пятерых детей.

дочь художника

Жозефина Stieler как невеста

дочери Максимилиана I Баварского (София, Мария, и Людовика)

Это была самая первая картина которую Stieler сделал для королевской семьи. Король Макс был очарован этим портретом и с этого времени Stieler стал самым важным художником в Баварии.

Auguste-Amélie de Bavière

С февраля по апрель 1820 году Штилер написал портрет Людвига ван Бетховена, который на сегодняшний день является по всей видимости самым известным изображением великого композитора.

Бетховен, считавший встречи с Штилером наказанием, согласился позировать Штилеру только потому, что заказчиков портрета были друзья композитора Франц и Антония Брентано. Однако композитор вышел из терпения раньше срока, и руки Бетховена Штилер писал уже по памяти. В 1967 году Энди Уорхол взял это полотно за основу для своих изображений Бетховена.

Принцесса Мария Амелия, дочь императора Педру I Бразилия

В 1820 году Штилер вернулся в Мюнхен и был назначен королём в придворные художники. В 1821 году в ночь перед погребением Штилер написал портрет Людовики, младшей дочери Максимилиана I.

Для короля Людвига I Штилер написал знаменитую Галерею красавиц во дворце Нимфенбург.

По заказу Людвига Штилер написал в 1828 году также известный портрет Гёте. В творчестве Штилера можно выделить также портреты Фридриха Вильгельма Йозефа Шеллинга, Людвига Тика, Александра фон Гумбольдта и семьи короля Максимилиана I.

Портрет князя Карла Теодора Баварского (1795-1875)

В 1824 году Штилер стал соучредителем мюнхенского союза искусств. В 1833 году он женился на поэтессе Жозефине фон Миллер. У них было трое детей: Оттилия, будущий художник Ойген фон Штилер и будущий писатель Карл Штилер. Племянником Штилера и его учеником был Фридрих Дюрк.
Последние годы жизни Штилер провёл в Тегернзе, где на холме Леебергханг он построил себе летний домик на подаренном в 1829 году королём земельном участке.

портрет Терезы Саксен-Хильдбургхаузен, королевы Баварии

Joseph Karl Stieler - Princess Elisabeth as bride

Иоганн Вольфганг фон Гете

Макс, герцог Баварии, и герцогиня Людовика

Herzog Maximilian Joseph von Wittelsbach Zweibrucken