Лирическое отступление о двух типах писателей.  Мертвые души

Глава открывается лирическим отступлением о двух типах писателей. «Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных, поражающих печальной своею действительностью, приближается к характерам, являющим высокое достоинство человека, который из великого омута ежедневно вращающихся образов избрал одни немногие исключения, который не изменял ни разу возвышенного строя своей лиры, не ниспускался с вершины своей к бедным, ничтожным своим собратьям и, не касаясь земли, весь повергался в свои далеко отторгнутые от нее и возвеличенные образы. Он окурил упоительным куревом людские очи; он чудно польстил им, сокрыв печальное в жизни, показав им прекрасного человека. Все, рукоплеща, несется за ним и мчится вслед за торжественной его колесницей... Но не таков удел, и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами и чего не зрят равное душные очи, всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательным слез и единодушного восторга взволнованных им душ... Сурово его поприще, и горько он почувствует свое одиночество».

В соответствии с оформленными купчими крепостями Чичиков является владельцем четырехсот мертвых душ. Он размышляет о том, кем были эти крестьяне при жизни. Выйдя на улицу, встречает Манилова.

Вместе они идут совершать купчую (список Манилова изящно оформлен: по краешку рукой жены нарисована каемка). В канцелярии Чичиков дает чиновнику по имени Иван Антонович Кувшинное Рыло взятки для ускорения дела, но дача взятки происходит как бы незаметно: Иван Антонович накрывает «бумажку» книгой, и ассигнация исчезает. У начальника сидит Собакевич. Чичиков договаривается о совершении купчей в течение одного дня, объясняя спешку тем, что ему необходимо срочно уехать. Павел Иванович передает председателю письмо Плюшкина, в котором тот просит быть его поверенным в его деле, и председатель охотно соглашается. Приходят свидетели, документы оформляются, Чичиков платит в казну только половину пошлины («другую половину отнесли каким-то непонятным образом на счет другого просителя»). После удачного совершения дела все отправляются на обед к полицмейстеру (по слухам, полицмейстеру достаточно только мигнуть, проходя мимо рыбного ряда, и ему обеспечен роскошный обед и обилие рыбных деликатесов). Во время обеда Собакевич один съедает огромного осетра. За столом подвыпившие и подобревшие гости просят Чичикова остаться подольше, решают его женить. Сам Чичиков навеселе, уверяет собравшихся, что покупает крестьян на вывод в Херсонскую губернию, где уже обзавелся имением, и сам верит во все, что говорит. Доставив пьяного хозяина домой, Петрушка и Селифан тоже отправляются гулять в трактир.

С точки зр. рода "МД"-лиро-эпическое пр-ие, объединяющее в себе 2 начала: эпическое, выраженное в описании путешествия Чичикова по центральной России, и лир-ое, воплощенное в лир отступлениях. Лир.отступления в поэме Г. - это такой композиционно-стилистический прием, кот-ый, с одной стороны, "тормозит" развитие сюжета, перемежая его вставками на темы, в большей или меньшей степени связанные с магистральной темой, а с другой - передает чувства, мысли, оценки, взгляды и, наконец, мировоззрение автора в целом. Эпическое повествование в "МД" нередко прерывается лир-кими монологами писателя, оценивающего поведение своих героев, размышляющего о жизни, об искусстве, о России и народе, затрагивающего вопросы жизненного пути, проблему духовных утрат чел-ва, проблему истинного и ложного патриотизма... Т.о., автор стремится как можно более широко изобразить картину русской жизни первой половины XIX века.

Наиболее значимым в поэме "МД" являются лир. отступления, связанные с образом дороги (магистральный образ пр-ия). В.отм., что дорога осмысляется Г. в трех ипостасях : дорога как жизненный путь, судьба чел-ка; дорога в философском смысле как поиск своего назначения; дорога как путь России. В автобиографическом отступлении в начале 6 главы Г. рассуждает о скоротечности жизни, об изменении идеалов, сетует на воздействие "мертвящего" периода современной ему эпохи: "Прежде, давно, в лета моей юности, в лета невозвратно мелькнувшего моего детства, мне было весело подъезжать в первый раз к незнакомому месту...Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность; моему охлажденному взору неприютно, мне не смешно...О моя юность! о моя свежесть!". Автор призывает читателей хранить в душе юношескую свежесть и полноту чувств как можно дольше, не становиться, подобно героям-помещикам,"мертвыми душами". Образ дороги открывает повествование и в 7 главе поэмы: "Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками...". Дорога воспринимается Г. и как путь России. Так, в знаменитом отступлении 11 главы дорога с несущейся бричкой трансформируется в символический образ птицы-тройки, будущего Р., кот-й, "косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и гос-ва". Т.о., автор утверждает веру в "живую" душу простого русского народа, наделенного огромными потенциальными возможностями. В этом лейтмотиве проявляются и неведомые пути русского национального развития ("Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа"), предлагающие антитезу путям иных народов: "Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону избирало человечество...". Прямой путь, на который выйдет рано или поздно Русь-тройка, очевиден и ясен для Г. Девятнадцать столетий тому назад он дан человечеству его Спасителем: "Я есмь путь, истина и жизнь". Гоголевская Россия, "напустив слепой туман" себе в "очи", устремилась по ложному пути корысти, торгашества и движется по нему к самому краю пропасти. Но всем сод-нием поэмы писатель показывает, что слепцы еще не ослпли окончательно, что в "расхристанных" душах маниловых, коробочек,ноздревых, собакевичей не все потеряно, что ресурсы для грядущего прозрения и выхода на "прямые пути" в них есть. Мчится тройка-мечта,обновленная Россия, "вся вдохновенная Богом", вышедшая на правильные, прямые пути. Русь-тройка - поэтически воплощенная вера Г. в высокое всемирно-ист-кое значение Р. как православно-христианской страны. Примечательно также интонационное обрамление. Стремительная, горячая, экспрессивная речь автора постоянно меняется:от светлого раздумья, восторга полета на тройке, любовного, немного иронического описания ямщика до тревожного вопроса, обращенного к Руси, и, наконец, проникнутого оптимизмом взгляда в будущее. Совершенная, эмоциональная, мелодичная речь автора приобретает черты нац-но й песни, проникнутой глубоким патриотическим чувством.

В 6 главе автор призывает читателей сохранить душу от "умирания" , не становиться живыми мертвецами наподобие Плюшкина: "Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!".

Воспевая потенциальные возможности народа , в 5 главе поэмы писатель славит "живой и бойкий русский ум", который, "если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, тащит его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света...". Сравнивая его с другими языками, Г. замечает: "Сердцеведением и мудрым познаньем жизни отзовется слово британца; легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает свое, не всякому доступное, умно-худощавое слово немец; но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко так вырвалось из-под самого сердца, так бы кипело и животрепало, как метко сказанное русское слово".

Сравнивая 2 типа писателей (романтического и реалистического), Гоголь утверждает новую этическую систему, этику любви и ненависти, характерную для "натуральной школы":любовь к светлой стороне нац жизни, к живым душам и ненависть к негативным сторонам бытия. Обрекая себя на неприятие "лицемерно-бесчувственного современного суда", автор избирает путь и судьбу писателя, "дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно перед очами и чего не зрят равнодушные очи, - всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь". Объясняя выбор гл.героя в 11 главе, автор говорит о праве писателя "припрячь подлеца". Именно здесь формируется одна из важнейших сторон тв-ва Г.: прибегая к возможностям искусства, остановить все отрицательное, происходящее в современном ему об-ве. В то же время автор понимает, что его замысел едва ли обретет поддержку и будет понят: читатели увидят в его поэме лишь смех, сатиру и не заметят "незримые","неведомые" слезы("И долго еще мне определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!"). Отметим, что у Г. существует особенное отношение к комическому. Писатель выступает против "испепеляющего" смеха, объясняя свою позицию тем, что плох не сам человек, а "живущий" в нем грех (здесь проявляется позиция писателя-христианина).

Если размышления автора о судьбах писателей исполнены сожаления, горечи, то в рассуждениях о чиновниках в полной мере проявляется его сатирический талант. Язвительная критика чиновников и помещиков содержится в знаменитом отступлении первой главы, где говорится о "толстых" и "тоненьких" чиновниках в городе: "Увы! толстые умеют лучше на этом свете отделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда...".

Примечательны также отступления, посвященные русским дамам . Описывая их нравы и хар-ры, автор высмеивает, обличает все об-во в целом. В 8 главе повествуется об их "внутреннем обете быть как можно очаровательней"; "показывать во всем блеске превосходство того, что у нее было самого превосходного"; о "маленькой слабости" заметить в своем облике "что-нибудь особенно хорошее" и думать, "что лучшая часть лица их так первая и бросится всем в глаза". Т.о., с помощью отступлений о русских дамах Гоголь расширяет, углубляет и обобщает картину современного ему об-ва.

I глава: отступление о толстых и тонких чиновниках (не о фигуре, а об особенности обще-ственного положения).

У всякого есть свой «задор». У Манилова такого «задора» не было – мертвенность.

Слова о хорошем воспитании.

III глава: об оттенках русского обращения с людьми различного социального положения. Высмеивание чинопочитания.

V глава: Встреча Чичикова с блондинкой (губернаторской дочкой). Построено с помощью приема контрастов. Гоголь: «Истинный эффект заключен в резкой противоположности, красота никогда не бывает так ярка и видна, как в контрасте».

Значение мечты, блестающей радости, которая хоть однажды появляется в жизни.

Контраст: мечта и обыденная жизнь; возможное восприятие 20-летнего юноши (как Чичиков воспринимает губернаторскую дочку => совсем не так, как 20-летний юноша).

VI глава: отступление о юности и охлаждении, которое приходит в зрелые годы (импо-тенция называется).

О путнике (контраст дороги и дома, дома и бездомности).

О двух типах писателей:

1. чистого искусства(пишет только о приятном и хорошем)

Долгое рассуждение Чичикова о купленных им крестьянах (отступление, но не лирическое и не авторское, а Чичикова, кот. в конце подхватывает автор). Автор подчер-кивает, что его мысли близки к мыслям Чичикова.

VIII глава:

О писателях и читателях в светском обществе

Продолжение рассуждения о толстых и тонких чиновниках

История Капитана Копейкина(герой войны 12 года, кот. потерял руку и ногу), правительство отрекается от своих защитников, тем самым показывая свою антинацио-нальную сущность. Это завершение и обобщение темы мертвых душ.

Много в мире совершилось заблуждений

Рассуждение о Родине (патриотическое), мысль о богатыре

Переходит в отступление о дороге (Гоголь много времени провел в дороге, там и родилось большое количество замыслов).

Рассуждение о герое (Чичиков откровенно назван подлецом)

Вставная притча о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче (богатырь рождается на Руси, но богатство его не на то направленно)

Птица-тройка (куда мчится птица-тройка: идеал Гоголя высокий, но абстрактный. Любил родину, народ и верил в светлое будущее. Россия найдет средство сдвинуть с места свою бедную, бесприютную жизнь). Наивная надежда, что должен найтись человек, который откроет глаза всем русским людям на пошлость их жизни, античеловеческие нра-вы и обычаи. Роль такого человека Гоголь берет на себя. «Кто как не автор должен сказать правду». Чиновникам и помещикам глаза не раскрыл, зато последующие революционеры его чтили)

Начиная с третьей главы смех Гоголя, его ирония совмещается с лирическим вдохновением. Комическое переходит в трагикомическое, возникает жанр поэмы, который проявляется прежде всего в лирических отступлениях. Смех автора сопровождается печалью, тоской по идеалу, с надеждой на возрождение каждого героя и Руси в целом. Авторский идеал сражается на протяжении всей поэмы с низкой действительностью.
Создание «Мертвых душ» Гоголь воспринимал как дело своей жизни, как свое предназначение: «Русь! чего же ты хочешь от меня? какая непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так, и зачем всё, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?.. И ещё, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжёлое грядущими дождями, и онемела мысль пред твоим пространством. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..» Он считал своим долгом помочь России, содействовать ее нравственному перерождению через литературу.
Гоголь предстает нам человеком искренне любящим свою родину, истинным патриотом, видящим ее пороки и недостатки, но надеющимся их исправить. Его любовь к России безгранична, как мир, он предрекает стране великое будущее, считает, что она должна идти своим собственным, ранее никому неведомым путем, что Россия – страна, в которой, благодаря сильнейшей вере народа и его неутомимой, безграничной силе, настанет однажды счастливое время, когда все пороки будут наконец искоренены.

Лирические отступления (по главам)

Глава I:

О толстых и тонких. В этом лирическом отступлении Гоголь никому не отдает предпочтения. Он показывает отсутствие содержание и в тех и в других.

Глава III:

Лирическое отступление об умении русского человека обращаться с людьми разных чинов. В этом лирическом отступлении Гоголь говорит о том, что русский человек, как никто другой, умеет, используя разные «тонкости в обращении», по-разному говорить с людьми разного положения и статуса.

Лирическое отступление о близости Коробочки к светской аристократке. Гоголь считает, что женщина-аристократка мало чем отличается от Коробочки, т.к. живет в праздности, не занимается хозяйством.

Глава V:

Отступление о романтических явлениях и возвышенных порывах души. Гоголь говорит о том, что среди «черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных» рядов жизни или среди «обноообразно-хладных и скучно-приятных сословий высших», человеку непременно встретится явление, которое пробудит в нем чувство, не похожее на те, что «суждено ему чувствовать всю жизни». И в нашей жизни, печальной и однообразной, обязательно появится «блистающая радость».

Лирическое отступление о метком русском слове. Гоголь выражает свою любовь к русскому слову, к его меткости и силе. Он говорит о том, что «бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влпеливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, – одной чертой обрисован ты с ног до головы!». Гоголь искренне любит русское слово и восхищается им – «но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово».

Глава VI:

Лирическое отступление о свежести восприятия души в юности и охлаждения ее в старости. Гоголь говорит, что в юности все было ему интересно, «любопытного много открывал … детский любопытный взгляд. Всякое строение, все, что носило только на себе напечатленье какой-нибудь заметной особенности», – все его поражало. С возрастом же он стал равнодушен ко всему новому, «ко всякой незнакомой деревне» и к ее «пошлой наружности».

Обращение к читателю о необходимости беречь свои юношеские пылкие, яркие чувства, не растерять их – «нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости. Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымите потом!» Эти лирические отступления непосредственно связаны с сюжетом, с Плюшкиным и его историей. Помещик был счастлив в молодости, и душа у него была живая, но с возрастом исчезло и счастье и душа усохла и пропала.

Глава VII:

Очень важное в идейном плане лирическое отступление о двух типах писателей. Гоголь в нем фактически рассуждает о своем месте, месте писателя-сатирика, в русской литературе.

Первый тип писателя – романтики, им рукоплещет толпа, т.к они описывают достоинства человека, его хорошие качества, красивые характеры; второй тип писателя – реалисты, которые описывают все как есть, «тину мелочей, повседневные характеры». «Современный суд назовет их ничтожными и низкими», за ними не признается таланта, горька их судьба, одиноки они на жизненном поприще. Не признает критика, что «равно чудны стекла, озирающие солнцы и передающие движенья незамеченных насекомых».

Гоголь же утверждает равновеликость тех и других писателей, потому что «высокий восторженный смех достоин стать рядом с высоким лирическим движеньем и что целая пропасть между ним и кривлянием балаганного скомороха!»

Глава X

Об ошибках каждого поколения. «Какие искривленные дороги выбирают поколения!» Новые поколения исправляют ошибки старого, смеются над ними, а потом допускают новые.

Глава XI:

О связи Гоголя с Русью:

Русь не привлекает разнообразием природы и творениями искусства. Но Гоголь чувствует неразрывную связь со своей страной. Гоголь понимает, что Русь ждет от него помощи, чувствует ответственность. «Что глядишь ты так, и зачем всё, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?.. И ещё, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжёлое грядущими дождями, и онемела мысль пред твоим пространством» Русь способна вызывать вдохновение. Именно России Гоголь предрекает великое будущее.

О дороге.

Трепетное отношение к России, к дороге, к самому движению. Дорога для Гоголя – источник вдохновения.

О быстрой езде.

Это отступление характеризует Чичикова как по-настоящему русского, и обобщает характер любого русского человека. Гоголь тоже любит русскую езду.

О Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче (об истинном и ложном патриотизме).

Это отступление имеет литературный характер (как и о двух типах писателей). Гоголь пишет, что задача настоящего писателя, истинного патриота – сказать святую правду, «заглянуть поглубже в душу героя. Выставить наружу все пороки». Замалчивать пороки, прикрываясь патриотическим чувством, – это ложный патриотизм. Не забвение, не почивание на лаврах требуется от истинного гражданина, а действие. Важно уметь находить пороки в себе, в своем государстве, а не видеть их только в других.

О птице – тройке.

Поэтичное, пронизанное любовью Гоголя к России и верой в ее светлое будущее лирическое отступление. Автор рисует сказочный образ коней, их полета, наделяет их чудесной, фантастической, неподвластной рассудку силой. В нем можно увидеть намек на христианский путь развития России: «Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!..». «Русь, куда же несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа» – однако Гоголь не видит конечной точки пути России, но верит, что другие государства дадут ей дорогу.

Лирические отступления. Лирические отступления - непосредственное выражение автором эпического произведения его мыслей и чувств. Такие отступления бывают именно только в эпических произведениях; в драматических авторская речь, как правило, вообще отсутствует, лирика же целиком представляет непосредственное выражение целостного авторского переживания.

Композиционная роль лирических отступлений очень многообразна. Отметим некоторые из распространенных случаев. При помощи лирических отступлений писатели усиливают нужное, с их точки зрения, восприятие и оценку читателями персонажей, их характеров и поведения.

Иногда лирическое отступление, посвященное какому-либо персонажу, сливается с думами и переживаниями другого персонажа, но тем не менее дается все же так, что читатель воспринимает его как непосредственное выражение авторских мыслей и чувств.

Иногда писатель прибегает к лирическим отступлениям для сообщения о характере и задачах своего произведения. Классическим примером такого вида лирических отступлений является знаменитое рассуждение Гоголя в «Мертвых душах» о двух типах писателей. Писателю было важно разъяснить читателям общественное значение и патриотический смысл своей сатиры, отвечавшей интересам демократических кругов России и казавшейся неприемлемой блюстителям самодержавно-крепостнического строя.

Вводные эпизоды. Вводными называются такие эпизоды, которые непосредственно не связаны с фабульной линией повествования. Это композиционное средство используется писателями или для расширения и углубления содержания произведения, или для указания на его идейный смысл. В рассказе Чехова «Крыжовник» повествуется о некоем Николае Ивановиче Чимше-Гималайском, который под влиянием господствовавших в помещичье-буржуазной России законов общественной жизни становится самодовольным собственником, ярым консерватором, эгоистом. Однако Чехов вставляет в свой рассказ о Чимше-Гималайском эпизоды, не имеющие прямого отношения к основному повествованию. В одном эпизоде рассказывается о скряге купце, не желавшем, чтобы после его смерти кто-либо смог воспользоваться принадлежавшим ему богатством. Купец, почувствовав приближение смерти, обратил все свое состояние в крупные банковские билеты, приказал подать себе тарелку с медом, разорвал эти билеты в клочки, смешал их с медом и съел. Другой эпизод посвящен барышнику, оставшемуся без ноги и беспокоившемуся не о своем увечье, а о двадцати рублях, спрятанных в сапоге с отрезанной ноги. Нетрудно понять значение этих эпизодов в рассказе «Крыжовник».

Также, как и лирические отступления, вводные эпизоды используются иногда и для разъяснения идеи, пафоса произведения. Мы уже говорили, что в лирическом отступлении о двух типах писателей Гоголь пояснял характер своей сатиры. Однако писатель чувствовал, что патриотическое значение его сатиры может быть недостаточно понято читателями. Стремясь внести ясность, в конце первого тома «Мертвых душ» писатель ввел эпизод с Кифой Мокиевичем и Мокием Кифовичем и прямо сказал о его сокровенном смысле, в данном случае прямо разъяснил смысл этого эпизода.

Художественное обрамление и художественное предварение. Для того чтобы смысл тех или иных изображаемых явлений и характеров стал особенно ясным, писатели иногда прибегают к художественному обрамлению, то есть к созданию картин и сцен, близких по своему существу изображаемым явлениям и характерам. Например, в повести «Хаджи-Мурат» Л.Н. Толстой создает более полное представление о судьбе героя повести введением сцены с репейником.

В некоторых произведениях художественное обрамление непосредственно подводит к главной сути изображаемого типа человека. Например, в чеховском «Человеке в футляре» описание жены старосты, Мавры, всего боящейся, окружившей себя какой-то отъединяющей ее от людей оболочкой, подготавливает постановку проблемы формирования «футлярных» характеров в тогдашней «казенной», как ее называл Чехов, России.

Подчас писатель предваряет для лучшего их понимания теми или иными близкими по внутреннему смыслу эпизодами изображение грядущих событий. Например, во второй части сна Татьяны поэт показывает убийство Онегиным Ленского, которое вскоре произойдет и в действительности.

Подобный прием мы находим и в других произведениях Пушкина (например, сон Гринева в «Капитанской дочке»).

Пейзаж. Во многих произведениях пейзаж выполняет важную идейно-композиционную роль. Речь, понятно, идет не о тех произведениях, где природа является непосредственным предметом изображения и в таком качестве и рассматривается во внутреннем соотнесении с идейно-нравственными и эстетическими воззрениями писателя. Здесь имеются в виду произведения, в которых пейзажи выполняют служебное назначение, участвуя, наряду с другими изобразительными средствами, в раскрытии идейного замысла писателя.

Конечно, не каждый пейзаж непосредственно участвует в раскрытии всего идейно-художественного целого. Он может быть соотнесен с отдельными эпизодами, явлениями, лицами и лишь в конечном счете способствовать созданию целого, вступая во взаимодействие со всеми другими элементами литературного произведения. В романе Достоевского «Бедные люди» Варенька вспоминает предсмертные минуты студента Покровского:

Он просил поднять занавес у окна и открыть ставни. Ему, верно, хотелось взглянуть в последний раз на день, на свет божий, на солнце... но начинающийся день был печальный и грустный, как угасающая бедная жизнь умирающего. Солнца не было. Облака застилали небо туманною пеленою; оно было такое дождливое, хмурое, грустное. Мелкий дождь дробил в стекла и омывал их струями холодной, грязной воды; было тускло и темно. В комнату чуть-чуть проходили лучи бледного дня и едва оспаривали дрожащий свет лампадки, затепленной перед образом.

Создается своеобразный психологический аккомпанемент к горестной истории именно этого действующего лица, но в то же время на этом пейзаже лежит и «печать целого», соотнося его с общим колоритом жизни бедных людей.

Интерьер. Большое идейно-композиционное значение имеет и непосредственно окружающая действующих лиц обстановка. И ее изображение, также как и картин природы, может соотноситься и с общим смыслом произведения, и с его отдельными сторонами.

Часто изображение обстановки имеет и более локальное значение: является ключом к отдельным показываемым писателями характерам.

Анализируя «Мертвые души» Гоголя, Белинский отмечал «глубокую, всеобъемлющую и гуманную субъективность» поэмы, субъективность, которая не допускает автора «с апатическим равнодушием быть чуждым миру, им рисуемому, но заставляет его проводить через свою душу живу явления внешнего мира, а через то и в них вдыхать душу живу...».

Гоголь не случайно считал свое произведение поэмой. Тем самым писатель подчеркивал широту и эпичность повествования, значение в нем лирического начала. То же самое отмечал и критик К. Аксаков, увидевший в поэме «древний, гомеровский эпос». «Некоторым может показаться странным, что лица у Гоголя сменяются без особенной причины... Именно эпическое созерцание допускает это спокойное появление одного лица за другим без внешней связи, тогда как один мир объемлет их, связуя их глубоко и неразрывно единством внутренним», — писал критик.

Эпичность повествования, внутренний лиризм — все это явилось следствием творческих замыслов Гоголя. Известно, что писатель планировал создание большой поэмы, подобной «Божественной комедии» Данте. Первая часть (1 том) ее должна была соответствовать «Аду», вторая (2 том) — «Чистилищу», третья (3 том) — «Раю». Писатель думал о возможности духовного возрождения Чичикова, о появлении в поэме персонажей, воплотивших «несметное богатство русского духа» — «мужа, одаренного божескими доблестями», «чудной русской девицы». Все это придавало повествованию особый, глубинный лиризм.

Лирические отступления в поэме весьма разнообразны по своей тематике, пафосу и настроениям. Так, описывая путешествие Чичикова, писатель обращает наше внимание на множество деталей, как нельзя лучше характеризующих быт российской губернии. Например, гостиница, в которой остановился герой, была «известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов».

«Общая зала», куда отправляется Чичиков, хорошо известна всякому проезжающему: «те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма», «та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам», «те же картины во всю стену, писанные масляными красками».

Описывая губернаторскую вечеринку, Гоголь рассуждает о двух типах чиновников: «толстых» и «тоненьких». «Тоненькие» в авторском представлении — щеголи и франты, увивающиеся возле дам. Они нередко склонны к мотовству: «у тоненького за три года не остается ни одной души, не заложенной в ломбард». Толстые же порой не слишком привлекательны, но зато «основательны и практичны»: они никогда «не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко...». Толстые чиновники — «истинные столпы общества»: «послуживши богу и государю», они оставляют службу и делаются славными русскими барами, помещиками. В описании этом очевидна авторская сатира: Гоголь прекрасно представляет, какова была эта «чиновничья служба», принесшая человеку «всеобщее уважение».

Часто автор сопровождает повествование общими ироническими замечаниями. Например, рассказывая о Петрушке и Селифане, Гоголь замечает, что ему неудобно занимать читателя людьми низкого класса. И далее: «Таков уж русский человек: страсть сильная зазнаться с тем, который бы хотя одним чином был его повыше, и шапочное знакомство с графом или князем для него лучше всяких тесных дружеских отношений».

В лирических отступлениях Гоголь рассуждает и о литературе, о писательском труде, о различных художественных стилях. В этих рассуждениях тоже присутствует авторская ирония, угадывается скрытая полемика писателя-реалиста с романтизмом.

Так, изображая характер Манилова, Гоголь иронически замечает, что гораздо легче изображать характеры большого размера, щедро бросая краски на полотно: «черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ — и портрет готов...». Но гораздо труднее описывать не романтических героев, а обычных людей, «которые с вида очень похожи между собою, а между тем, как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей».

В другом месте Гоголь рассуждает о двух типах писателей, имея в виду писателя-романтика и писателя-реалиста, сатирика. «Завиден прекрасный удел» первого, предпочитающего описывать характеры возвышенные, являющие «высокое достоинство человека». Но не такова судьба второго, «дерзнувшего вызвать наружу всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога». «Сурово его поприще», и не избежать ему современного суда, считающего произведения его «оскорблением человечества». Несомненно, что Гоголь говорит здесь и о собственной судьбе.

Сатирически описывает Гоголь жизненный уклад русских помещиков. Так, рассказывая о времяпрепровождении Манилова и его супруги, Гоголь как бы мимоходом замечает: «Конечно, можно бы заметить, что в доме есть много других занятий, кроме продолжительных поцелуев и сюрпризов... Зачем, например, глупо и без толку готовится на кухне? зачем довольно пусто в кладовой? зачем воровка ключница? ...Но все это предметы низкие, а Манилова воспитана хорошо».

В главе, посвященной Коробочке, писатель рассуждает о «необыкновенном умении» русского человека общаться с окружающими. И здесь звучит откровенная авторская ирония. Отметив достаточно бесцеремонное обращение Чичикова с Коробочкой, Гоголь замечает, что русский человек перегнал иностранца в умении общаться: «пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего обращения». Причем характер этого общения зависит от размеров состояния собеседника: «у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста...».

В главе о Ноздреве Гоголь касается той же темы «русского общения», однако в другом, более позитивном, аспекте ее. Здесь писатель отмечает своеобразие нрава русского человека, его добродушие, отходчивость, незлобивость.

Характер Ноздрева вполне узнаваем — это «разбитной малый», лихач, кутила, игрок и дебошир. Он имеет обыкновение плутовать во время игры в карты, за что его неоднократно поколачивают. «И что всего страннее, — замечает Гоголь, — что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался, как ни в чем не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего».

В авторских отступлениях писатель рассуждает и о российском дворянском сословии, показывает, насколько далеки эти люди от всего русского, национального: от них «не услышишь ни одного порядочного русского слова», зато французскими, немецкими, английскими «наделят в таком количестве, что и не захочешь». Высшее общество поклоняется всему иностранному, забыв свои исконные традиции, обычаи. Интерес этих людей к национальной культуре ограничивается постройкой на даче «избы в русском вкусе». В этом лирическом отступлении очевидна авторская сатира. Гоголь здесь призывает соотечественников быть патриотами своей страны, любить и уважать родной язык, обычаи и традиции.

Но основная тема лирических отступлений в поэме — это тема России и русского народа. Здесь голос автора становится взволнованным, тон — патетическим, ирония и сатира отступают на задний план.

В пятой главе Гоголь прославляет «живой и бойкий русский ум», необыкновенную талантливость народа, «метко сказанное русское слово». Чичиков, расспрашивая встреченного им мужика о Плюшкине, получает исчерпывающий ответ: «...заплатанной, заплатанной! — воскликнул мужик. Было им прибавлено и существительное к слову «заплатанной», очень удачное, но неупотребительное в светском разговоре...». «Выражается сильно российский народ! — восклицает Гоголь, — и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою й на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света».

Очень важен в лирических отступлениях образ дороги, проходящий через все произведение. Тема дороги появляется уже во второй главе, в описании поездки Чичикова в имение Манилова: «Едва только ушел назад город, как уже пошли писать по нашему обычаю чушь и дичь по обеим сторонам дороги: кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен, обгорелые стволы старых, дикий вереск и тому подобный вздор». В данном случае картина эта — фон, на котором происходит действие. Это типичный российский пейзаж.

В пятой главе дорога напоминает писателю о радостях и горестях человеческой жизни: «Везде, поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки...»

В главе о Плюшкине Гоголь рассуждает о восприимчивости людей различного возраста к жизненным впечатлениям. Писатель здесь описывает свои детские и юношеские чувства, связанные с дорогой, с путешествием, когда все окружающее вызывало в нем живой интерес и любопытство. А затем Гоголь сравнивает впечатления эти со своим теперешним равнодушием, охлаждением к явлениям жизни. Авторское размышление завершается здесь грустным восклицанием: «О моя юность! о моя свежесть!»

Это размышление автора незаметно переходит в мысль о том, как с возрастом может измениться характер человека, его внутренний облик. Гоголь говорит о том, как может измениться человек в старости, до какой «ничтожности, мелочности, гадости» может он дойти.

Оба авторских отступления здесь перекликаются с образом Плюшкина, с историей его жизни. И поэтому заканчивается гоголевская мысль искренним, взволнованным призывом к читателям сохранить в себе то лучшее, что свойственно юности: «Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом! Грозна, страшна грядущая впереди старость, и ничего не отдает назад и обратно!»

Заканчивается первый том «Мертвых душ» описанием стремительно летящей вперед тройки, которое является настоящим апофеозом России и русского характера: «И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «Черт побери все!» — его ли душе не любить ее? ...Эх, тройка! птица-тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета... Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, по-стораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

Таким образом, лирические отступления в поэме разнообразны. Это и сатирические зарисовки Гоголя, и картины российского быта, и рассуждения писателя о литературе, и иронические наблюдения над психологией русского человека, особенностями русской жизни, и патетические мысли о будущем страны, о талантливости русского народа, о широте русской души.