Миф и обряд в первобытной культуре. Миф и обряд в первобытной культуре - эдуард тайлор

Рабочая тетрадь может быть использована как на уроке, так и во время...

Рабочая тетрадь создана в соответствии с Федеральным государственным образовательным стандартом начального общего образования и рабочей программой "Изобразительное искусство. Рабочие программы. Предметная линия учебников под редакцией Б. М. Неменского. 1-4 классы".
Рабочая тетрадь вместе с учебником Л. А. Неменской "Изобразительное искусство. Ты изображаешь, украшаешь и строишь. 1 класс" составляет единый учебный комплект.
Тетрадь включает художественно-творческие задания, которые помогут понять особенности изображения, украшения и постройки в изобразительном искусстве, т. е. закрепить и углубить темы учебника.
Практические задания будут способствовать развитию у ребёнка художественно-творческого мышления, воображения и фантазии, умений и навыков работы самыми разными художественными материалами - гуашью, акварелью, пастелью, мелками, карандашами, а также в техниках лепки и бумажной пластики.
Рабочая тетрадь может быть использована как на уроке, так и во время самостоятельных занятий дома, при подготовке к уроку.
6-е издание.

Вопрос о приоритете в отношениях мифа и ритуала аналогичен проблеме соотношения курицы и яйца, о которых трудно сказать, кто кому предшествует. Тесная связь и близость обрядов и мифов в первобытной культуре несомненна, но даже в самых архаических обществах имеются многочисленные мифы, генетически не сводимые к ритуалам, и наоборот, во время обрядовых празднеств широко инсценируются мифы.

Например, у центральноавстралийских племен во время обрядов инициации (посвящения, переведения в разряд взрослых, полноправных членов племени) перед новичками театрализуются мифы о странствиях тотемических первопредков, причем эти мифы имеют свое священное ядро, несводимое к ритуалу, – это сами священные маршруты странствий. Обрядовая пантомима в соответствии со спецификой театрально-танцевального искусства направлена прежде всего на подражание повадкам зверя-тотема, а сопутствующее пение имеет величальный по отношению к тотему характер.

У североавстралийских племен имеются как строго соответствующие друг другу мифы и обряды, так и обряды, не связанные с мифами, и мифы, не соотнесенные с обрядами и от них не происходящие, что не мешает мифам и обрядам иметь в принципе сходную структуру.

Миф – не действие, обросшее словом, и не простое отражение обряда. Однако можно считать, что миф и обряд в первобытных и древних культурах в принципе составляют известное единство (мировоззренческое, функциональное, структурное), что в обрядах воспроизводятся мифические события сакрального (священного) прошлого, что в системе первобытной культуры миф и обряд составляют два ее аспекта – словесный и действенный, «теоретический» и «практический». Подобное понимание внутреннего единства мифа и обряда, их живой связи и общей практической функции утверждалось Брониславом Малиновским.

Реальность мифа, как объясняет исследователь, восходит к событиям доисторического мифического времени (прошлого), но остается психологической реальностью для аборигена благодаря воспроизведению мифов в ритуалах и магическому значению последних.

Известно много определений ритуала. Во многих антропологических работах на русском языке, как отечественных, так и переводных, в качестве синонима слова «ритуал» применяется термин «обряд». Оба термина многозначны.

С внешней точки зрения ритуалу можно дать такое определение: стандартизированный набор действий символического содержания, совершаемый в ситуациях, предписываемых традицией. Слова и действия, составляющие ритуал, определены очень точно и весьма мало изменяются, если вообще сколько-нибудь изменяются, от одного случая совершения ритуала к другому. Традиция также определяет, кто может проводить ритуал. В ритуалах часто используются священные объекты; предполагается, что в конце ритуала его участники должны испытывать общий эмоциональный подъем. В случае, если речь идет о магическом ритуале, его участники верят, что ритуал сам по себе способен вызвать определенные результаты – изменения внешней среды. Религиозные ритуалы обычно символизируют фундаментальные верования и проводятся для того, чтобы продемонстрировать благочестие и благоговение. Ритуалы также служат усилению группового единства. В период кризиса ритуалы могут снимать ощущение тревоги и неблагополучия.

Еще один вариант определения: ритуал – символическое поведение, повторяющееся в определенные периоды времени, выражающее в стилизованной явной форме определенные ценности или проблемы группы (или индивидуума). В таком понимании термина даже маленькие и недолго существующие социальные группы (или индивидуумы) могут вырабатывать ритуалы, не входящие в общую культурную традицию, а являющиеся специфическими для данной группы.

Попытка проанализировать многообразные социальные функции ритуалов как единое системно организованное целое принадлежит Эмилю Дюркгейму. Исследуя верования и обряды туземцев Австралии, Дюркгейм пришел к выводу, что задача ритуалов – разделение мира на священный, сакральный и обыденный, профанный (и соединение этих двух миров в определенные периоды).

То есть австралийские аборигены различают две жизни, два мира, и этот дуализм находит свое выражение в религиозном культе – в ритуалах и обрядах.

Вот как интерпретирует Питирим Сорокин эту мысль Дюркгейма. Жизнь австралийских племен обычно делится на два периода. В течение первого периода кланы рассеяны по обитаемой ими территории, отрезаны и изолированы друг от друга, их жизнь течет спокойно, без особого накала страстей, подчас даже скучно, в трудах и заботах – они заняты рыболовством, охотой, обеспечением всего необходимого для жизни. Второй период, наступающий обычно после окончания сезона дождей, резко отличается от первого. В это время рассеянные кланы собираются вместе, обычная жизнь сменяется праздником – «короббори». Трудиться уже нет необходимости – достаточные запасы пищи заготовлены заранее. Сам факт соединения рассеянных до того кланов нарушает рутинное течение жизни, все испытывают лихорадочное оживление; темп и ритм жизни убыстряются. Происходит нарастание своего рода психической энергии, как в толпе на стадионе перед началом матча, или в зрительном зале перед концертом, или в митинговой толпе. Живущие нормально и размеренно в течение всего года аборигены в этот период становятся легко возбудимыми, и любые, даже простейшие стимулы вызывают бурную реакцию, как будто накопившаяся энергия только ждет повода излиться.

Напряженность растет и растет, и, наконец, происходит всеобщая «разрядка»: аборигены впадают в священный экстаз, при этом запреты, в частности половые, исчезают, а украшения, новые татуировки, маски преображают торжествующих не только внешне, но и внутренне, заставляя каждого считать себя в этот миг новым, иным существом, не тем, которое выполняло скучную работу весь долгий и тяжкий год. Отсюда следует, что в сознании необходимо должно было возникнуть верование в существование двух миров: мира обычного и мира священного (где человек как бы перерождается и испытывает необычайные переживания.

Именно этим объясняется разделение ритуалов на две главные категории: отрицательные и положительные . Первые представляют собой систему запретов, призванных резко разделить мир священного и мир вульгарного. Например, не-священное существо не может касаться священного: непосвященный не может не только брать в руки чурингу, но даже видеть. Чуринга – священный предмет – камень или кусок дерева, на котором вырезан знак тотема и который поэтому обладает сверхъестественными качествами. У некоторых племен каждый мужчина имеет свою чурингу, в которой заключается его жизнь. До времени они хранятся в специальных пещерах; для молодых людей проводится специальный ритуал, во время которых они впервые видят свои чуринги; обычно нельзя есть мясо тотемного животного. Запрещается как пространственное, так и временное смешение этих двух миров. Результат запрета пространственного смешения очевиден: это создание особых священных мест – пещер – для совершения некоторых ритуалов и хранения святынь. Запрет временного смешения сводится к запрету некоторых «вульгарных», повседневных занятий в периоды специально религиозной жизни (в религиозные праздники). Во время одних обрядов запрещено принимать пищу, во время других запрещена любая работа.

Положительные обряды выполняются с противоположной целью – не разделять два мира, а приблизить верующего к миру священного. К ритуалам этого типа относятся ритуальное совместное поедание тела тотемного животного, жертвоприношения, преследующие ту же цель, определенные действия, производимые с тем, чтобы завоевать благорасположение божества и обеспечить желаемое состояние дел либо посредством проигрывания желаемой ситуации и подражания ее участникам, либо путем воспроизведения прошедшего. Кроме того, Дюркгейм выделяет особый тип ритуалов – искупительные , которые совершаются с целью искупления или смягчения последствий святотатственного поступка.

Дюркгеймовская классификация ритуалов не включает в себя все многообразие типов ритуалов. Ритуалы классифицируются по разным основаниям-критериям. Важным считается разделение ритуалов на магические и религиозные . В магии (колдовстве) отсутствует характерная для религии вера в персонифицированные сверхъестественные силы, то есть в бога. Магические ритуалы преследуют непосредственные, ближайшие цели и, что очень важно, они являются делом индивидуумов, а в результатах религиозных ритуалов обычно бывает заинтересовано все общество (клан, племя) и поэтому, как правило, все общество (или ключевые группы, или символические общественные фигуры) участвуют в их осуществлении.

Ритуалы можно классифицировать также по их функциям . В первую очередь следует выделить кризисные ритуалы, совершаемые индивидом или группой в критические периоды жизни или как ответ на острую и совершенно неотложную проблему. Примером может служить танец дождя, совершаемый обычно в период долгой засухи, когда потеря урожая грозит племени полным вымиранием. Этот сложный ритуал совершается при участии практически всего племени под руководством верховных жрецов, шаманов или священников. Он детально и четко разработан, пришел из стародавних времен. Заметим, что вообще ритуал и импровизация исключают друг друга.

Календарные ритуалы совершаются регулярно по мере наступления предсказуемых, повторяющихся природных явлений, таких, как смена времен года, смена фаз луны, созревание урожая и т.п. Во всех сельских культурах имеется огромное количество таких ритуалов, нередко сложных, насыщенных элементами эротики, со своими особенными богами, героями, мифическими персонажами. По мере развития общества, его индустриализации они частично секуляризируются, частично отмирают. Календарные ритуалы нередко рассматриваются как одна из разновидностей ритуалов перехода.

Мы назвали лишь наиболее распространенные типы ритуалов. Вообще же в зависимости от применяемых критериев и уровня анализа можно выделить буквально бесконечное количество типов ритуалов. Например, ритуалы могут классифицироваться по участию в них мужчин или женщин на чисто мужские , чисто женские и смешанные ритуалы. В чисто мужских ритуалах имеют право участвовать только мужчины, но некоторые из них фигурируют в качестве женщин и даже символически имитируют физиологические функции, присущие женщинам; в чисто женских ритуалах, наоборот, отдельные женщины имитируют физиологические функции мужчин. Но это вовсе не означает принятия роли женщины или, наоборот, мужчины. Это означает бытие женщиной или, соответственно, мужчиной в период ритуального времени, выключенного из нормального чередования времен.

Кроме того, ритуалы могут быть классифицированы по массовости , то есть по количеству участвующих, по степени структурированности , по чередованию элементов аморфности и структурированности, по характеристикам группы , внутри которой и во имя которой они исполняются. Последний момент очень важен, ибо ритуалы стратифицированы, причем стратифицированы двояко – в отношении как земной, так и мифологической иерархии. Некоторые ритуалы могут исполняться только вождями, или только старейшинами, или только охотниками, причем исполнение соответствующих ритуалов представителями других групп влечет неисчислимые тяжелые последствия как для виновников, так и для оскверненных групп и даже самих оскверненных ритуалов. Боги (и прочие мифические существа) ревниво относятся к исполнению ритуалов. Так, использование ритуального предмета, предназначенного для служения в честь одного мифического существа, в ритуале, предназначенном для другого, может привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Например, к смене мест и значимости богов, короче, к перевороту в мироздании, который, безусловно, отразится и на людях (в виде мести оскорбленного бога).

Этот раздел темы основан на материале и текстах работ известного исследователя мифа как феномена культуры В. Н. Топорова (1928-2005). В исследовании мифа выделяется прежде всего космологическая схема, которая в наибольшей степени определяет первобытные представления о мире. Реконструировать первобытный миф можно лишь по последующим текстам, для которых характерна двухчастная схема: первая часть посвящена тому, что было «до начала» (т.е. до акта творения): хаос, пустота, тьма, бездна и т.п.; вторая - тому, что создается в направлении от общего и космического к более частному и человеческому.

Для структуры подобных мифологических текстов характерны следующие особенности:

• построение текста как ответа (или серии ответов) на некий вопрос;
• членение текста, заданное описанием событий, составляющих акт творения, которые отражают последовательность временных отрезков с указанием начала;
• описание последовательной организации пространства (в направлении извне внутрь);
• введение операции порождения для перехода от одного этапа творения к следующему;
• последовательное нисхождение от космологического и божественного к историческому и человеческому (часто в варианте нисхождения от «золотого» века к «железному», максимально «падшему» и «греховному»);
• указание правил социального поведения, в частности (нередко) правил брачных отношений для членов данного коллектива, и, следовательно, схем родства.

В силу операциональности определения объектов (т.е. определения через действия с объектом: «как это сделано?», «как произошло?», «почему?») в мифопоэтическом мышлении актуальная картина мира неминуемо связывается с космологическими схемами и с «историческими» преданиями, которые рассматриваются как прецедент, служащий образцом для воспроизведения уже только в силу того, что данный прецедент имел место в «первоначальные» времена. Неразрывная двуединая связь диахронии и синхронии - неотъемлемая черта первобытных представлений о мире.

Человеческое общество в первобытных представлениях также выступает как сложное сочетание элементов с космологической телеологией. Для первобытного сознания все космологизоваио , поскольку все входит в состав Космоса, который образует высшую ценность внутри мифопоэтического универсума. Разумеется, в жизни первобытного человека можно выделить аспект злободневности, «низкого» быта и т.д. Но жизнь в этом аспекте не входит в систему высших ценностей, она нерелевантна с точки зрения высших интересов и сугубо профанна. Существенно, реально лишь то, что сакрализовано (сакрально отмечено), а сакрализоваио лишь то, что составляет часть Космоса, выводимо из него, причастно к нему. Но вместе с тем все может быть возведено к первоначальной сфере сакрального. Эта всесакральность и, так сказать, «безбытность» составляют одну из наиболее характерных черт мифоноэтической модели мира.

Только в сакрализованном мире известны правила его организации, относящиеся к структуре пространства и времени, соотношению причин и следствий. Вне этого мира - хаос, царство случайностей, отсутствие жизни. Для мифопоэтического взгляда характерно признание негомоген- пости пространства и времени. Высшей ценностью (максимумом сакраль- ности) обладает та точка в пространстве и времени, где и когда совершился акт творения, т.е. центр мира, место, где проходит мировая ось (axis mundi ), где стоят разные варианты земного образа космической структуры - мирового дерева (дерево жизни, небесное дерево, дерево предела, шаманское дерево и т.д.), где находятся мировая гора, башня, столп, трон, камень, алтарь, очаг и т.п., - словом, все то, что кратчайшим образом связывает землю и человека с Небом и Творцом. Эти сакральные точки (пространственная и временная) вписаны в серию все увеличивающихся и входящих друг в друга пространств, которые по мере удаления от центра становятся все менее и менее сакральными (жертва на алтаре - храм - поселение - своя страна и т.д.). Таким образом, центр мира совпадает с центром ряда вписанных друг в друга сакральных объектов, которые в этом смысле изоморфны друг другу и изофункциональны.

Соответственно строится и образ творения - ритуал. Исходное положение заключается в том, что мир распался в Хаосе, а задача ритуала - интегрировать Космос из его составных частей, зная правила отождествления этих частей и частей жертвы, в частности человеческой; далее следует произнесение жрецом текста, содержащего эти отождествления, над жертвой, находящейся на алтаре, соответствующем центру мира; наконец - принятие жертвы, преобразующее синтез Космоса.

Не случайно смысл жизни и ее цель человек «космологического» периода видел именно в ритуале - основной общественной и экономической деятельности человеческого коллектива. В этом смысле нужно понимать и так называемый прагматизм первобытного человека, который ориентирован на ценности знакового порядка в гораздо большей степени, чем на материальные ценности, хотя бы в силу того, что последние определяются первыми, но не наоборот.

Прагматичность ритуала объясняется прежде всего тем, что он является главной операцией по сохранению «своего» Космоса, управлению им, проверке действенности его связей с космологическими принципами (степени соответствия). Отсюда - первостепенная роль ритуала в мифопоэтической модели мира, установка на ритуальное действие как форму сохранения окружающего пространства, людей и т.п. Только в ритуале достигается высший уровень сакралыюсти и одновременно обретается чувство наиболее интенсивного переживания сущего, особой жизненной полноты, собственной укорененности в данном универсуме. Стержневое место ритуала в жизни архаичных коллективов (по имеющимся сведениям, праздники могли занимать половину всего времени) вынуждает признать, что в мифопоэтическую эпоху основой религии, ее нервом являются именно ритуал, таинство, священнодействие.

Большое значение для первобытного мышления имела система бинарных противопоставлений - универсальный двоичный код, организованный как система наиболее общих и важных семантических антитез (небо - земля, верх - низ, север - юг, день - ночь, мужское - женское и т.д.) Следует подчеркнуть, что этот способ классификации не служит лишь операционным приемом, впитанным в первобытную реальность позднейшими исследователями. Он вполне объективен и ясно осознаваем в системе первобытных представлений, в частности потому, что им определяется все поведение членов архаичных коллективов (и прежде всего - ритуализо- ванное). Обычно такие наборы дифференциальных признаков символической классификации включают 10-20 пар противопоставленных друг другу признаков, одному из которых приписывается положительное, а другому - отрицательное значение. На основе этих наборов двоичных признаков, являющихся как бы сеткой, набрасываемой на то, что до сих пор было Хаосом, конструируются универсальные знаковые комплексы (УЗК) - эффективное средство усвоения мира первобытным сознанием. Их универсальность определяется рядом обстоятельств: им обычно соответствуют самые различные знаковые системы, и наоборот, разные и вполне независимые знаковые системы одной традиции переводятся в УЗК, если в данной традиции он существует. Такие комплексы должны быть действительны для каждого члена коллектива (причем эта «действительность» соответствует реальному положению вещей или воспринимается как норма, следование которой может достигаться и принудительными мерами); они с непременностью возникают в лоне мифоноэтической традиции.

Одним из наиболее распространенных воплощений УЗК нужно считать мировое дерево - образ некоей универсальной концепции, определявшей в течение долгого времени модель мира в мифологических традициях Старого и Нового Света. Мировое дерево стало синтетическим средством, описывающим мир в мифопоэтической традиции. Так, оно символизирует пространственную структуру мира. Тройное членение по вертикали (верх - середина - низ, соответственно, ветви - ствол - корни; птицы - копытные - змеи или другие хтонические животные; солнце, месяц, звезды - человек, жилище - атрибуты подземного царства; голова - туловище - ноги; положительное - нейтральное - отрицательное и т.п.) идеально отвечает представлению о динамической целостности и в силу этого может рассматриваться как модель-схема любого динамического процесса, предполагающего триаду: возникновение - развитие - упадок.

Схема мирового дерева в ее горизонтальной трактовке предусматривает четверичное членение (передний - задний - правый - левый; север - юг - восток - запад; весна - осень - лето - зима; четыре бога, четыре мифологических героя, четыре ветра, четыре растения, четыре животных, четыре цвета, четыре элемента и т.д.) плюс выделение центра (как места пересечения и тем самым связи вертикали с горизонтальной плоскостью и как места пересечения линий связи четырех координат горизонтальной плоскости). Горизонталь же символизирует ситуацию ритуала: жертва, объект почитания, жертвователь - в центре, участники ритуала - справа и слева. Четырехчленная структура мирового дерева по горизонтали соответствует образу статической целостности, идеально устойчивой структуре. Числовая характеристика мирового дерева обычно константна и соответствует числу 7 (3 + 4); ср. семь ветвей дерева, семь птиц, семь небес, семь светил, семь этажей подземного царства, семь мест по горизонтали в изображении ритуала и т.д., чему соответствуют и другие многочисленные в мифопоэтической традиции примеры использования семи как совершенного числа. Разумеется, сакрально отмечены также числа 3 (для мифа характерны триады сфер Вселенной, высших ценностей, божественных существ, героев сказки, членов социальной структуры, социальных функций, попыток, повторений и т.д.) и 4 (см. выше). В ряде традиций 3 и 4 рассматриваются соответственно как мужское и женское числа, а человеческая пара, мыслимая как единица, характеризуется числом семь. Во многих традициях вплоть до настоящего времени слова «три-четыре» используются как способ обозначения малой приблизительности. Если сумма трех и четырех дает семь, то их произведение дает другое сакрально отмеченное число - 12, широко используемое в мифологической традиции, в частности как «счастливое» число в противопоставлении «несчастливому» (13). В этом смысле можно сказать, что число не только определяет внешние размеры мирового дерева, количественные соотношения его частей, но и качественные признаки. Число оказывается не только введенным в мир (и его образ), но и определяющим высшую суть его и даже прогнозирующим будущую его интерпретацию.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 1- Сканирование и форматирование: Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru || Icq# 75088656 || Библиотека: http://yanko.lib.ru/gum.html || update 09.05.06 ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА Эдуард Бёрнетт Тайлор МИФ И ОБРЯД В ПЕРВОБЫТНОЙ КУЛЬТУРЕ Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --1 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 2- ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА Эдуард Бёрнетт Тайлор МИФ И ОБРЯД В ПЕРВОБЫТНОЙ КУЛЬТУРЕ Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --2 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 3- СМОЛЕНСК «РУСИЧ» 2000 УДК 397 ББК 86.31 Т14 Серия основана в 2000 году Перевод с английского Д. А. Коропчевского Т 14 Тайлор Э. Б. Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - 624 с. илл. - (Популярная историческая библиотека). ISBN 5-8138-0161-8 Издание представляет собой избранные страницы известной работы одного из наиболее выдающихся этнографов и историков XIX в. Э. Б. Тайлора «Первобытная культура» (1871). Книга содержит огромный фактический материал по первобытным верованиям народов мира и знакомит читателя с истоками религии, с древнейшими представлениями и обрядами человечества, пережитки которых («живые свидетельства», «памятники прошлого», по меткому определению автора) можно обнаружить и в современной культуре. Для широкого круга читателей. УДК 397 ББК 86.31 ISBN 5-8138-0161-8 © Составление, обработка текста, примечания и указатели. «Русич», 2000 © Разработка и оформление серии. «Русич», 2000 Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --3 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 4- Электронное оглавление Электронное оглавление...............................................................................................................................4 СОДЕРЖАНИЕ..............................................................................................................................................5 Глава I. ПЕРЕЖИТКИ В КУЛЬТУРЕ.......................................................................................................7 Сфинкс......................................................................................................................................................................15 Афинский царь Эгей, вопрошающий оракула.......................................................................................................17 Человеческие жертвоприношения..........................................................................................................................23 Глава II МИФОЛОГИЯ..............................................................................................................................25 Атлас с земным шаром на плечах...........................................................................................................................27 Прометей лепит первого человека из глины.........................................................................................................28 Африканский колдун...............................................................................................................................................40 Вервольф...................................................................................................................................................................43 Гермес убивает стоглазого Аргуса.........................................................................................................................46 Тескатлипока - одно из главных божеств индейцев Центральной Америки...................................................49 Египетская богиня неба Нут поглощает и рождает солнце..................................................................................50 Индуистский бог солнца Сурья..............................................................................................................................58 Глава III. АНИМИЗМ..................................................................................................................................64 Сибирский шаман....................................................................................................................................................74 Пенелопе во сне является ее сестра........................................................................................................................75 Переправа души умершей в мир мертвых (фрагмент росписи древнегреческого лекифа. V в. до н. э.) .......105 Домовина - надмогильный сруб, в котором славяне ставили поминальную пищу. Россия, XIX в. ............108 Во время посещения семейных могил китайцы украшают их цветами и едят холодные закуски.................109 Спустившийся в загробный мир Одиссей беседует с тенью прорицателя Тиресия........................................113 Суд Осириса в загробном мире.............................................................................................................................119 Дух охотится на эму в загробном мире. Австралия............................................................................................128 Наказание грешников в аду. Старинная книжная иллюстрация, Китай...........................................................131 Китайские бумажные жертвенные деньги, предназначенные для душ предков..............................................136 Беснование..............................................................................................................................................................147 Древнерусские амулеты-привески........................................................................................................................155 Саламандра - дух огня.........................................................................................................................................172 Духи воды...............................................................................................................................................................174 Гномы - духи земных недр....................................................................................................................................179 Священный дуб в прусском святилище Ромове..................................................................................................180 Апис - священный бык древних египтян...........................................................................................................183 Кошка - священное животное Баст древних египтян.......................................................................................184 Хануман, царь обезьян, строит мост между Цейлоном и Индией.....................................................................185 Символ вечности - змея, кусающая свой хвост................................................................................................186 Асклепий - древнегреческий бог врачевания со змеей....................................................................................187 Тримурти - троица верховных богов индуизма: Брахма, Вишну и Шива......................................................190 Индуистский бог Индра - повелитель молний..................................................................................................196 Вотан - бог-громовержец древних германцев...................................................................................................198 Агни - индуистский бог огня..............................................................................................................................203 Митра, попирающий быка.....................................................................................................................................208 Селена - богиня луны древних греков...............................................................................................................210 Глава IV. ОБРЯДЫ И ЦЕРЕМОНИИ....................................................................................................213 Человеческие жертвоприношения у майя............................................................................................................220 Заключение..................................................................................................................................................243 ПРИМЕЧАНИЯ..........................................................................................................................................248 Глава 1.........................................................................................................................................................................................248 Глава 2.........................................................................................................................................................................................248 Глава 3.........................................................................................................................................................................................251 Глава 4.........................................................................................................................................................................................256 УКАЗАТЕЛЬ ЭТНОНИМОВ...................................................................................................................258 УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН..................................................................................................................................266 СОДЕРЖАНИЕ..........................................................................................................................................274 Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --4 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 5- СОДЕРЖАНИЕ Глава I. Пережитки в культуре Пережиток и суеверие.- Детские игры.- Азартные игры.- Старинные поговорки.- Детские песни.- Пословицы.- Загадки.- Смысл и пережитки обычаев: пожелания при чиханье, жертвоприношения при закладке зданий, предубеждения против оживления утопленников......3 Глава II. Мифология Мифологический вымысел, как и все другие проявления человеческой мысли, основывается на опыте.- Превращение мифа в аллегорию и историю.- Изучение мифа в действительном его существовании и развитии у современных диких и варварских народов.- Первоначальные источники мифа.- Древнейшее учение об одушевлении природы.- Олицетворение солнца, луны и звезд; водяной смерч; песчаный столб; радуга; водопад; моровая язва.- Аналогия, обращенная в миф и метафору.- Мифы о дожде, громе и пр.- Влияние языка на образование мифа. Материальное и словесное олицетворение.- Грамматический род по отношению к мифу.- Собственные имена предметов по отношению к мифу.- Степень умственного развития, располагающая к мифическим вымыслам.- Учение об оборотнях.- Фантазия и вымысел.- Природные мифы, их происхождение, правила их истолкования.- Природные мифы высших диких обществ в сравнении с родственными формами у варварских и цивилизованных народов.- Небо и земля как всеобщие родители.- Солнце и луна: затмение и закат солнца в виде героя или девы, поглощенной чудовищем; солнце, встающее из моря и опускающееся в подземный мир; пасть ночи и смерти; Симплегады; глаз неба, глаз Одина и Граий.- Солнце и луна как мифические цивилизаторы.- Луна, ее непостоянство, ее периодическая смерть и оживание.- Звезды, их порождение.- Созвездия, их место в мифологии и астрономии.- Ветер и буря.- Гром.- Землетрясение...............................................43 Глава III. Анимизм Религиозные понятия существуют вообще у примитивных человеческих обществ.- Отрицание религиозных понятий бывает часто сбивчивым и ложно понятым.- Определение минимума религии.- Учение о духовных существах, названное здесь анимизмом.- Анимизм как 620 особенность естественной религии. - Анимизм, разделенный на два раздела: учение о душе и учение о других духах.- Учение о душах, его распространение и определение у примитивных обществ.- Определение привидений, или призраков.- Учение о душах как теоретическое представление первобытной философии, призванное объяснить явления, входящие теперь в область биологии, в особенности жизнь и смерть, здоровье и болезнь, сон и сновидения, экстаз и видения.- Отношение души по названию и природе к тени, крови и дыханию.- Разделение или множественность душ.- Душа как причина жизни.- Возвращение ее в тело после мнимого отсутствия.- Покидание тела душою во время экстаза, сна или видений.- Теория временного отсутствия души у спящих и духовидцев.- Теория посещений их другими душами.- Призраки умерших, являющиеся живым.- Двойники и привидения. - Душа сохраняет форму тела и подвергается увечьям вместе с ним.- Голос духов.- Понятие о душе как о чем-то вещественном.- Отправление душ на службу другим в будущей жизни путем погребальных жертвоприношений жен, слуг и т. д.- Души животных, их отправление в другую жизнь при погребальных жертвоприношениях.- Души растений.- Души предметов, отправление их на тот свет при погребальных жертвоприношениях.- Отношение первобытного учения о душах предметов к эпикурейской теории идей.- Историческое развитие учения о душах, начиная от эфирной души первобытной биологии до невещественной души современного богословия.- Учение о существовании души после смерти.- Его главные подразделения: переселение душ и будущая жизнь.- Переселение душ: возрождение в образе человека или животных, переходы в растения и неодушевленные предметы. - Учение о воскресении тела выражено слабо в религии дикарей. - Будущая жизнь: общее, хотя и не повсеместное, верование у примитивных обществ.- Будущая жизнь - скорее продолжение существования, а не бессмертие.- Вторичная смерть души. - Призрак умершего остается на земле, в особенности при непогребенном теле.- Привязанность его к бренным останкам тела.- Празднества в честь умерших.- Странствование души в страну мертвых.- Посещение живыми местопребывания отошедших душ.- Связь этих легенд с мифами солнечного заката: страна мертвых представляется лежащей на западе. - Реализация имеющих хождение в первобытной и цивилизованной теологии религиозных понятий в рассказах о 621 посещении страны духов, - Локализация будущей жизни.- Отдаленные области ее на земле: земной рай, острова блаженных.- Подземные области: Аид и Шеол.- Солнце, луна, звезды. - Небо. - Исторический ход верований в такую локализацию.- Характер будущей жизни.- Теория продолжения существования, которая является, по-видимому, первоначальной, принадлежит преимущественно примитивным обществам. - Переходные теории.- Теория возмездия, очевидно производная, принадлежит преимущественно культурным народам.- Учение о нравственном воздаянии, развиваемое в высшей культуре.- Общий обзор учений о будущей жизни от дикого состояния до современной цивилизации.- Практическое влияние их на чувства и образ действий человеческого рода.- Анимизм, развиваясь из учения о душах в более широкое учение о духах, становится философией естественной религии.- Понятие о духах сходно с представлением о душах и, очевидно, выведено из него.- Переходное состояние: разряды душ, переходящих в добрых и злых демонов.- Почитание теней умерших.- Учение о вселении духов в тела людей, животных, растений и в неодушевленные предметы.- Одержимость бесами и вселение бесов в человека как причины болезней и прорицаний.- Фетишизм.- Вселение болезнетворных духов.- Духи, которые держатся при бренных останках тела.- Фетиш, образуемый духом, который воплощен в каком-нибудь предмете, связан с ним или действует через него.- Аналоги Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --5 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 6- фетишизма в современной науке.- Почитание камней и кусков дерева.- Идолопоклонство.- Остатки анимистической фразеологии в современном языке.- Упадок анимистического учения о природе.- Духи как личные причины явлений природы.- Всепроникающие духи, влияющие на судьбу человека в качестве добрых или злых гениев.- Духи, являющиеся в снах и видениях: кошмары, домовые и кикиморы (инкубы и суккубы).- Вампиры.- Видения,- Духи мрака, прогоняемые огнем.- Духи, видимые для животных, обнаруживаемые по следам.- Духи, за которыми признается вещественность.- Духи-хранители и домашние духи.- Духи природы; развитие учения о них.- Духи вулканов, водоворотов, скал.- Почитание вод: духи колодцев, ручьев, озер и т. п.- Почитание деревьев: духи, воплощенные или живущие в деревьях, духи рощ и лесов.- Почитание животных: животные, служащие предметами поклонения или непосредственно, или как воплощение божеств.- Тотемизм.- Культ змей.- Видовые божества; их отношение к идеям о первообразах - архе622 типах.- Высшие божества политеизма.- Человеческие свойства, прилагаемые к божеству.- Высшие лица духовной иерархии.- Политеизм: ход развития его на высшей и низшей ступенях развития культуры.- Классификация божеств в соответствии с общим понятием об их значении и функциях.- Бог неба.- Бог дождя.- Бог грома.- Бог ветра.- Бог земли.- Бог воды.- Бог моря.- Бог огня.- Бог солнца.- Бог луны........................................ 129 Глава IV. Обряды и церемонии Религиозные обряды: их практическое и символическое значение. - Молитвы: непрерывное развитие этого обряда от низших до высших ступеней культуры. - Жертвоприношения: первоначальная теория даров переходит в теории чествования и отречения,- Способ принятия жертвоприношений божеством. - Материальная передача жертвоприношений стихиям, животным-фетишам и жрецам.- Потребление вещества жертвоприношений божеством или идолом. - Приношение крови,- Передача жертвоприношений посредством огня,- Курение.- Духовная передача: потребление или передача души жертвоприношений. - Мотивы жертвоприношений.- Переход от теории даров к теории чествования: малозначащие и формальные приношения; жертвенные пиршества.- Теория отречения.- Приношение детей в жертву.- Замена в жертвоприношениях: приношение части вместо целого, жизни низшего существа вместо жизни высшего; приношение подобий.- Современные остатки жертвоприношений в народных поверьях и в религии.- Посты как средство вызывать экстатические видения.- Формы постов в истории развития общества.- Лекарственные вещества для вызывания экстаза.- Обмороки и припадки, вызываемые с религиозными целями.- Обращение на восток и запад.- Отношение этого обычая к солнечному мифу и культу солнца.- Обращение на восток и запад при похоронах, молитве и построении храмов.- Очищение огнем и водой.- Переход от материального к символическому очищению.- Связь его с различными случаями жизни.- Очищение в примитивных обществах.- Очищение новорожденных, женщин и людей, осквернявшихся кровопролитием или прикосновением к умершему.- Религиозное очищение, практикующееся на высших ступенях культуры.......................................475 Заключение..............................................................................547 Примечание......................................................................................567 Указатель этнонимов........................................................................587 Указатель имен........................................................................604 Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --6 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 7- Глава I. ПЕРЕЖИТКИ В КУЛЬТУРЕ □ Пережиток и суеверие. □ Детские игры. □ Азартные игры. □ Старинные поговорки. □ Детские песни. □ Пословицы. □ Загадки. □ Смысл и пережитки обычаев: пожелания при чиханье, жертвоприношения при закладке зданий, предубеждения против оживления утопленников. Когда какой-либо обычай, навык или мнение достаточно распространены, они подобны потоку, который, однажды проложив себе русло, продолжает свое течение целые века. Мы имеем здесь дело с устойчивостью культуры. Тем не менее весьма замечательно, что перемены и перевороты в человеческой истории позволяют стольким маленьким ручейкам так долго продолжать свое течение. В татарских степях 600 лет тому назад считалось преступлением наступать на порог и прикасаться к веревкам при входе в палатку. Это воззрение как будто сохранилось и теперь. За 18 столетий до нашего времени Овидий упоминает о народном предубеждении римлян против браков в мае, которое он не без основания объясняет тем, что на этот месяц приходились погребальные обряды Лемуралий: 3 Девы и вдовы равно избегают брачных союзов Этой поры. В мае брак ранней смертью грозит, Вот что известной тебе выражает народ поговоркой: Только злую жену в мае бери за себя. Поверье, что супружества, заключенные в мае, бывают несчастливы, живет в Англии и до настоящего времени. Перед нами здесь поразительный пример того, как известная идея, смысл которой исчез уже много веков тому назад, продолжает существовать только потому, что она существовала когда-то. Можно найти тысячи примеров такого рода. Устойчивость пережитков позволяет утверждать, что цивилизация народа, у которого обнаруживаются подобные пережитки, является продуктом какого-то более древнего состояния, в котором и следует искать объяснения ставших непонятными обычаев и воззрений. Таким образом, собрания подобных фактов должны служить предметом разработки как рудники исторического знания. При обращении с таким материалом необходимо руководствоваться прежде всего наблюдением того, что происходит теперь. История же должна объяснить нам, почему старые обычаи сохраняются в обстановке новой культуры, которая, конечно, никак не могла породить их, а должна была бы, напротив, стремиться их вытеснить. Что дает нам непосредственное наблюдение, показывает хотя бы следующий пример. У даяков на Борнео не было обычая рубить лес, как делаем это мы, выемкой в виде У. Когда белые в числе прочих новшеств принесли с собой и этот способ, даяки выразили свое нерасположение к нововведению тем, что наложили пеню на всякого из своих, кто стал рубить лес по европейскому образцу. Туземные дровосеки, однако, так хорошо понимали превосходство нового приема, что стали бы пользоваться им тайком, если бы были уверены, что другие будут молчать об этом. Это было 20 лет тому назад, и очень вероятно, что иноземный способ рубки мог перестать быть оскорблением даякского консерватизма. Однако строгое запрещение мешало ему утвердиться. Мы имеем здесь поразительный пример пережитка, который держится в силу 4 прадедовского авторитета, прямо наперекор здравому смыслу. Такой образ действия можно было бы по обыкновению и с достаточным основанием назвать суеверием. Это название вообще подходит к значительному числу пережитков, например к тем, которые можно собрать сотнями из книг о народных преданиях и о так называемом оккультизме. Однако слово «суеверие» в настоящее время имеет смысл укора. Для целей этнографа было бы желательно введение такого термина, как «пережиток». Этот термин должен служить простым обозначением исторического факта, каковым уже теперь не может являться слово «суеверие». К этой категории фактов должно быть отнесено в качестве частных пережитков множество случаев, где от старого обычая сохранилось довольно многое для того, чтобы можно было распознавать его происхождение, хотя сам обычай, приняв новую форму, настолько применился к новым обстоятельствам, что продолжает занимать свое место в силу своего собственного значения. При таком взгляде на вещи лишь в немногих случаях было бы справедливым называть игры детей в новейшей Европе суевериями, хотя многие из них представляют собой пережитки, и иногда замечательные. Когда мы рассматриваем игры детей и взрослых с точки зрения этнологических выводов, которые могут быть извлечены из них, нас в этих играх прежде всего поражает то обстоятельство, что многие из них являются шуточным подражанием серьезному жизненному делу. Подобно тому как современные дети играют в обед, верховую езду и хождение в церковь, так главной детской забавой у дикарей Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --7 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 8- бывает подражание делам, которыми дети будут заниматься серьёзно несколькими годами позднее. Таким образом, их игры служат для них настоящими уроками. Игры эскимосских детей заключаются в стрельбе в цель из маленьких луков и в постройке из снега маленьких хижин, которые они освещают остатками светилен, выпрошенных у матерей. У маленьких австралийских детей игрушками служат миниатюрные бумеранги и копья. У отцов их сохраняется крайне первобытный способ до5 бывания жен путем насильственного увода их из родного племени, и вот игра в «кражу невест» замечена была в числе самых обычных игр у туземных мальчиков и девочек. Игра, однако, переживает обыкновенно то серьезное занятие, которому она служит подражанием. Ясный пример такого переживания дают лук и стрела. Мы находим это древнее и широко распространенное на стадии дикости оружие и в варварской и в античной культуре. Мы можем проследить его вплоть до средневековья. Но в настоящее время, когда мы смотрим на собрание стрелков или когда проезжаем по деревням в ту пору года, когда у детей всего больше в ходу игрушечные луки и стрелы, мы видим, что древнее оружие, которое у немногих диких племен все еще играет смертоносную роль на охоте и в битве, стало простым пережитком, игрушкой. Арбалет, сравнительно более позднее и местное улучшение обыкновенного лука, в практическом употреблении сохранился еще меньше лука, но как игрушка он бытует по всей Европе и, по-видимому, останется в употреблении. По древности и обширному распространению в различные эпохи - от дикости до античности и средневековья - наряду с луком и стрелами стоит праща. Но в средних веках она выходит из употребления как практическое оружие, и поэты XV в. напрасно указывают на искусство владеть пращой как на одно из упражнений хорошего солдата: Упражняйтесь в бросании камней пращой или рукою: Это часто может пригодиться, когда больше нечем стрелять. Люди, закованные в сталь, не могут устоять, Когда камни бросаются во множестве и с силой; И камни в самом деле находятся повсюду, А пращи носить с собой нетрудно. Пример хозяйственного использования метательных орудий, которые сродни праще, в пределах цивилизованного мира можно, пожалуй, найти только у пастухов испанской Америки. Они, как рассказывают, бросают свое лассо или бола так искусно, что могут захватить животное за любой из рогов и повернуть его, как захотят. Но исполь6 зование пращи, этого грубого древнего оружия, сохранилось преимущественно в играх мальчиков, которые снова являются здесь как бы представителями древней культуры. Так же как игры наших детей сохраняют воспоминание о первобытных военных приемах, они воспроизводят иногда древние этапы истории культуры, относящиеся к детскому периоду в истории человечества. Английские дети, забавляющиеся подражанием крику животных, и новозеландцы, играющие в свою любимую игру, подражая целым хором визгу пилы или рубанка и выстрелам из ружья и других орудий, производя шум, свойственный различным инструментам, одинаково прибегают к элементу подражательности, имевшему столь важное значение при образовании языка. Когда мы изучаем древнейшую историю системы счисления и видим, как одно племя за другим училось счету, проходя через первобытное счисление по пальцам, это представляет для нас известный этнографический интерес, так как дает представление о происхождении древнейшей нумерации. Новозеландская игра «ти» состоит, говорят, в счете по пальцам, причем один из играющих должен назвать известное число и при этом тотчас же тронуть соответствующий палец. В самоанской игре один из играющих выставляет несколько пальцев, а его противник должен немедленно повторить то же самое, в противном случае он проигрывает. Это могут быть туземные полинезийские игры или же игры, заимствованные у наших детей. В английской детской игре ребенок учится говорить, сколько пальцев показывает ему нянька, причем повторяется определенная формула игры: «Бук, бук, сколько я поднял рогов?» Игра, в которой один поднимает пальцы, а другие должны поднять ровно столько же, упоминается у Струтта. Мы можем видеть на улицах маленьких школьников, играющих в игру угадывания, когда один из них становится позади и поднимает известное число пальцев, а другой должен отгадать, сколько именно. Интересно заметить обширное распространение и древность этих пустых забав, о которых мы читаем у Петрония Арбитра, писателя времен Нерона, следующее: «Тримальхион, чтобы не показаться расстроенным проигрышем, 7 поцеловал мальчика и велел ему сесть себе на спину. Мальчик немедленно вскочил на него верхом и ударил его рукой по плечу, смеясь и крича: «Бука, бука, сколько их тут?» Простые счетные игры на пальцах не нужно смешивать с игрой в сложение, где каждый из играющих высТайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --8 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 9- тавляет руку. Надо назвать сумму выставленных пальцев; кто верно скажет это, тот выигрывает. На деле каждый торопится назвать сумму пальцев прежде, чем увидит руку своего противника, так что искусство в игре состоит главным образом в быстром отгадывании. Эта игра служит постоянной забавой в Китае, где она называется «угадай, сколько», и в Южной Европе, где она известна в Италии, Например, под названием «морра», а во Франции - под названием «мюрре». Такая оригинальная игра едва ли могла быть выдумана дважды, в Европе и Азии, и так как китайское название не указывает на ее древность, то мы можем считать вероятным, что португальские купцы ввезли ее в Китай, как и в Японию. У египтян, судя по названиям, также была в употреблении какая-то игра на пальцах, и у римлян была своя игра «микаре-дигитис», в которую играли мясники со своими обычными покупателями на куски мяса. Трудно сказать, была ли это «морра» или какие-нибудь другие игры. Когда шотландские парни берут друг друга за хохол и говорят: «Хочешь ли быть моим?» - они не подозревают о старом символическом обычае брать в феодальное подданство, которое продолжается у них в виде пережитка. Деревянное сверло для добывания огня трением, которое, как известно, употреблялось в домашнем быту у многих примитивных или древних племен и которое уже у новейших индусов сохраняется как освященный временем способ зажигания чистого жертвенного огня, в Швейцарии существует в виде игрушки. При его помощи дети зажигают огонь в шутку так, как эскимосы делали бы это серьезно. На Готланде еще помнят, как древнее приношение в жертву дикого кабана в новейшее время перешло в игру, в которой молодые парни наряжались в маскарадные костюмы, чернили и раскрашивали себе лица. Жерт8 ву изображал мальчик, завернутый в мех и поставленный на скамейку, с пучком соломы во рту, что должно было изображать щетину кабана. Одна из невинных детских игр нашего времени имеет странную связь с безобразной сказкой, которой больше тысячи лет. Во Франции в нее играют так: дети становятся в кружок, один из них зажигает свернутую бумажку и передает ее своему соседу, говоря «Жив, жив, курилка», а тот передает дальше, и так по всему кругу. Каждый произносит эти слова и передает горящую бумажку как можно скорее, потому что, у кого она погаснет, тот должен отдать фант, после чего объявляется, что «курилка умер». Гримм упоминает о подобной же игре в Германии, где играют с зажженной лучинкой, а Галливель приводит детские стихи, которые произносятся при этой игре в Англии: Джек жив и в добром здоровье, Берегись, как бы он не умер у тебя в руках. Знакомые с церковной историей хорошо знают, что любимым полемическим приемом приверженцев господствующей веры было обвинение еретических сект в том, что они совершают таинства своей религии в виде отвратительных оргий. Язычники рассказывали эти истории о евреях, евреи - о христианах, а сами христиане достигли печального превосходства в искусстве нападать на своих религиозных противников, нравственная жизнь которых на самом деле нередко отличалась, по-видимому, чрезвычайной чистотой. Манихеи в особенности были предметом таких нападок, обращенных потом на секту, последователи которой считались преемниками манихеев. Речь идет о павликианах, имя которых снова появляется в средние века в связи с именем катаров. Этих последних (кажется, вследствие одного выражения в их религиозных формулах) называло boni homines («добрые люди»), и это имя стало потом обыкновенным названием альбигойцев. Очевидно, что древние павликиане возбудили ненависть ортодоксальных христиан тем, что восставали против икон и называли их почитателей идолопоклонниками. Около 700 г. Иоанн Осунский, патриарх Армении, напи9 сал против этой секты обличение, в нем содержится обвинение настоящего антиманихейского типа, но с некоторой особенностью, ставящей его рассказ в странную связь с той игрой, о которой мы только что говорили. Сообщая, что они богохульно называют православных «идолопоклонниками» и что они сами поклоняются солнцу, он утверждает, что они, кроме того, мешают пшеничную муку с кровью детей и причащаются этим. «Когда они умерщвляют самой мучительной смертью мальчика, первенца своей матери, они перебрасывают его друг другу поочередно, и в чьих руках ребенок умирает, тому они оказывают почтение, как человеку, достигшему самого высокого достоинства в секте». Как объяснить совпадение этих ужасных подробностей? Едва ли эта игра была навеяна легендой о павликианах. Наиболее вероятным является предположение, что игра эта была так же известна детям VIII столетия, как и нынешним, и что армянский патриарх просто использовал ее. Он обвинил павликиан в том, что они всерьез проделывают над живыми детьми то же, что ребята над символическим курилкой. Мы в состоянии проследить и еще одну интересную группу игр, уцелевших как пережиток такой области дикарского мировоззрения, которая некогда занимала важное место, но теперь вполне заслуженно пришла в Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. --9 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 10- упадок. Азартные игры тесно связаны с искусством гадания, уже известным дикарям, и отлично показывают, как то, что принималось когда-то всерьез, может выродиться в шуточный пережиток. Для современного образованного человека бросить жребий или монету - значит рассчитывать на случай, т. е. на неизвестное. Решение вопроса предоставляется механическому процессу, который сам по себе не имеет ничего сверхъестественного или даже необыкновенного, но который так трудно проследить, что никто не может точно предсказать его результат. Однако мы знаем, что вовсе не таким было представление о случае, свойственное древности. Оно имело мало общего с математической теорией вероятностей и очень много общего со священным гада10 нием и было сродни, если взять пример из более поздних времен, обычаю моравских братьев избирать жен для своих молодых людей посредством бросания жребия с молитвой. Маори имели в виду вовсе не слепой случай, когда бросали жребий, чтобы найти вора среди подозреваемых людей, как и гвинейские негры, когда они отправлялись к жрецу-фетишу, который потрясал пучком мелких полосок кожи и делал священное предсказание. У Гомера толпа с поднятыми к небу руками молится богам, когда герои вынимают жребий из шапки Атрида Агамемнона, чтобы узнать, кто должен идти на битву с Гектором, на помощь хорошо вооруженным грекам. Молясь богам и обращая к ним взор, германский жрец или отец семейства, по рассказам Тацита, вынимал три жребия из веток плодового дерева, рассыпанных на чистой белой одежде, и по их знакам истолковывал ответ богов. Как в древней Италии оракулы давали ответы посредством резных деревянных жеребьев, так индусы решали свои споры, бросая жребий перед храмом и призывая богов криками: «Окажи нам справедливость! Укажи невинного!» Нецивилизованный человек думает, что жребий или кости при своем падении не случайно располагаются соответственно тому значению, какое он придает их положению. Он неизменно склонен предполагать, что некие духовные существа парят над гадателем или игроком, перемешивая жеребья или переворачивая кости, чтобы заставить их давать ответы. Этот взгляд крепко держался в средние века, и даже в позднейшей истории бытует мнение, что азартные игры не обходятся без сверхъестественного вмешательства. О том, какое изменение произошло во взглядах на этот вопрос в конце средних веков, некоторое представление дает изданное в 1619 г. сочинение, которое, по-видимому, само немало содействовало этому изменению. Я имею в виду трактат «О свойствах и употреблении жребиев», где автор, Томас Гетэкер, пуританский священник, среди прочих возражений против азартных игр опровергает следующие, очень распространенные в его время: «К жребию можно обращаться только с боль11 шим благоговением, потому что расположение жребия исходит непосредственно от Бога... Жребий, как утверждают, есть дело особенного и непосредственного усмотрения Божия; это - священный оракул, Божественное суждение или приговор; поэтому легкомысленно пользоваться им - значит злоупотреблять именем Божьим и, таким образом, нарушать третью заповедь». Гетэкер отвергает подобные взгляды как простое суеверие. Прошло, однако, довольно много времени, прежде чем это мнение получило распространение в образованном мире. Спустя 40 лет Иеремия Тэйлор еще выразил старое понимание вещей, высказываясь в пользу азартных игр, если они идут не на деньги, а на лакомства. «Я слышал, - говорит он, - от тех, которые искусны в этих вещах, что тут бывают весьма странные случаи: движения руки по вдохновению, некоторые приемы ворожбы, постоянные выигрыши с одной стороны и необъяснимые проигрыши - с другой. Эти странные случайности влекут за собой такие ужасные действия, что нет ничего невероятного в том, что Бог дозволил вмешиваться в азартные игры дьяволу, который и делает из них все дурное, что только может. Если же игра ведется не на деньги, он не в состоянии ничего сделать». Насколько живуче это мнение о сверхъестественном вмешательстве в азартные игры, до сих пор сохраняющиеся в Европе в качестве пережитка, отчетливо показывает процветающая и до сих пор ворожба игроков. Народное поверье нашего времени продолжает поучать, что для удачи в игре следует приносить с собой яйцо, освященное в храме в Страстную пятницу и что поворот стула влечет за собой и поворот счастья. Тиролец знает заговор, при помощи которого можно приобрести от черта дар счастливой игры в карты и кости. На континенте Европы еще в большом ходу книги, которые обещают научить, каким образом узнать по снам счастливый номер для лотереи, а сербский крестьянин даже прячет свои лотерейные билеты под покров в алтаре, чтобы они могли получить благословение от Святых Даров и таким образом иметь лучший шанс на выигрыш. 12 Ворожба и азартные игры так сходны между собой, что и в том и в другом случае употребляются в дело одни и те же орудия. Это видно из очень поучительных рассказов о полинезийской манере гадания посредством Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -10 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 11- верчения кокосового ореха. На островах Тонга во времена Маринера это гадание торжественно выполнялось с целью узнать, может ли выздороветь больной. Предварительно громко прочитывалась молитва к богупокровителю рода о том, чтобы он направил движение ореха. Последний затем пускали, и положение его при остановке показывало волю бога. В других случаях, когда кокосовый орех запускали просто для забавы, молитва не читалась и результатам не придавалось значения. Здесь серьезное и игровое использование этого первобытного волчка соединены вместе. На островах Самоа, по свидетельству Тёрнера, правда более позднему, те же действия преследовали другую цель. Участвующие сидят кружком, кокосовый орех запускают в середине, и ответ оракула считается относящимся к тому, в чью сторону обращена нижняя сторона ореха, когда он останавливается. Неизвестно, использовали ли самоанцы в прежнее время это гадание для обнаружения вора или для чего-нибудь другого, но теперь они сохраняют его просто как жребий и как игру в фанты. В пользу того мнения, что обычай этот первоначально был серьезным гаданием, говорит то обстоятельство, что у новозеландцев, хотя у них и нет кокосовых орехов, еще сохраняются следы того времени, когда их предки на тропических островах имели эти орехи и гадали по ним. Известное полинезийское слово «ниу», т. е. кокосовый орех, еще бытует у маори для обозначения других способов гадания, особенно для гадания на палочках. Р. Тэйлор, у которого взят этот яркий пример этнологического доказательства, приводит еще один случай. Способ гадания состоял здесь в том, чтобы сводить руки вместе, пока повторялось соответственное заклинание. Если пальцы проходили свободно, предсказание считалось благоприятным, если зацеплялись - дурным. Когда вопрос шел о том, можно ли пройти по стране во время войны, то ис13 толкование было очень простым. Если пальцы проходили свободно, то это предвещало счастливый переход, если несколько пальцев задерживалось, то следовало ждать встречи, если все пальцы задерживались, то это означало невозможность прохода. Подобную же связь между гаданием и азартной игрой можно проследить и на более простых предметах. Возьмем, например, бабки. Их использовали в Древнем Риме для гадания, а потом они обратились в грубые игральные кости. Даже когда римский игрок использовал кости для игры, он должен был воззвать к богам, прежде чем бросить кости. Предметы подобного рода часто встречаются теперь в играх. Тем не менее использование их для гадания вовсе не ограничивалось древним миром. Бабки упоминаются еще в XVII в. в числе предметов, по которым молодые девушки гадали о замужестве, а негритянские колдуны еще и теперь используют кости как средство для обнаруживания воров. Жребий служит для обеих этих целей одинаково хорошо. Китайцы играют в кости и на деньги и на лакомства, но вместе с тем они серьезно ищут предвещаний, торжественно вынимая жребии, хранимые для этой цели в храмах. У них профессиональные гадатели всегда сидят на рынках, чтобы открывать своим клиентам будущее. Карты до сих пор еще используются в Европе для гадания. Древние карты, известные под названием таро1, как говорят, предпочитаются гадателями обыкновенным картам, потому что колода карт таро, в которой фигуры многочисленнее и сложнее, дает больший простор для разнообразия предсказаний. История не может сказать нам, каково было первоначальное употребление карт - для предсказаний или для игры. В этом отношении поучительна история греческих коттабос. Это гадание заключалось в том, чтобы выплеснуть вино из стакана в поставленную на некотором расстоянии металлическую чашу так, чтобы не пролить ни капли. Тот, кто выплескивал вино, произносил при этом вслух или в уме имя своей возлюбленной и по прозрачности или мутному цвету брызг от вина, падавших на металл, узнавал, какая судьба ожидает его в 14 любви. Со временем этот обычай потерял свой волшебный характер и сделался просто игрой, в которой ловкость награждается призом. Если бы этот случай был типичен и если бы можно было доказать, что гадание предшествовало игре, то азартные игры можно было бы считать пережитком соответственных способов ворожбы. Шуточное гадание могло перейти в серьезную азартную игру. Приискивая другие примеры долговечности некоторых обычаев, утвердившихся у человечества, взглянем на группу традиционных выражений, почтенных по своей древности, - старых поговорок, представляющих особенный интерес как пережитки. Даже тогда, когда действительное значение этих выражений исчезло из памяти людей и они потеряли всякий смысл или затемнены каким-нибудь позднейшим поверхностным значением, - даже и тогда старинные изречения продолжают сохранять для нас огромный интерес. Нам приходится слышать выражение «купить кота в мешке», т. е. «купить вещь, не видя ее», от людей, которые не настолько знакомы с английским языком, чтобы понимать значение слова «мешок». Настоящий смысл фразы «сеять дикий овес», кажется, утрачен в ее новейшем употреблении. Без сомнения, это некогда означало, что дурные травы разрослись бы впоследствии и что трудно было бы искоренить их. Как притча говорит о злом духе, так о скандинавском Локи2, виновнике бед, ютландская пословица говорит, что он сеет овес, и название «овес Локи» соответствует у датчан понятию «дикий овес». Пословицы, источником которых были какойТайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -11 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 12- нибудь забытый обычай или сказание, конечно, особенно часто могут подвергаться такому неправильному употреблению. Выражение «невылизанный детеныш» о том, кому надо еще принять законченную форму, сделалось чисто английским. Между тем лишь немногие помнят объяснение этих слов в истории Плиния. Смысл его в том, что медведи родятся слепыми, голыми, неуклюжими «кусками мяса» и должны быть «вылизаны в форму». В этих поговорках, являющихся иногда остатками старинной магии и религии, можно порой отыскать более 15 глубокий смысл, чем тот, который в них вкладывается теперь, или найти действительный смысл в том, что теперь кажется нелепостью. Каким образом народная поговорка может быть воплощением этнографического воспоминания, мы видим ясно из тамильской пословицы, еще и теперь известной в Южной Индии. Если один бьет другого, а третий при этом кричит, то у тамилов про кричащего говорят: «Он словно кораван, который ест ассафетиду за свою больную жену!» Кораваны - это племя в Индии, а ассафетида - лекарственное средство. В настоящее время кораваны принадлежат к низшим слоям населения в Мадрасе. О кораване говорят, что это «цыган, бродяга, ослиный погонщик, вор, что он ест крыс, живет в рогожных шалашах, занимается ворожбой и вообще является подозрительным человеком». Пословица объясняется тем, что туземные женщины вообще употребляют ассафетиду как укрепляющее лекарство после родов, а у кораванов в этом случае ее ест не жена, а муж. В действительности это пример очень распространенного обычая «кувады», когда после родов женщины муж ее подвергается лечению. Часто его заставляют даже ложиться на несколько дней в постель. Кораваны принадлежат, по-видимому, к числу тех племен, у которых существовал этот странный обычай, а их более цивилизованные соседи тамилы, пораженные его нелепостью и не зная его забытого теперь значения, обратили его в пословицу. Попробуем применить тот же род этнографического ключа к темным выражениям нашего новейшего языка. Английское выражение «шерсть собаки, которая укусила вас» не было сначала ни метафорой, ни шуткой, а действительным рецептом от укуса собаки, одним из многих примеров древнего гомеопатического учения: чем ушибся, тем и лечись.. Об этом упоминается в скандинавской Эдде: «Собачья шерсть вылечивает от укуса собаки». Выражение «нагонять ветер» употребляется теперь у англичан в юмористическом смысле, но некогда оно совершенно серьезно обозначало одно из самых устрашавших ведовских действий, приписывавшихся когда-то в особенности 16 финским колдунам. Английские моряки еще и до сих пор не забыли своего страха перед их властью повелевать бурей. Древний обряд ордалий3, состоявший в том, чтобы проходить через огонь или перепрыгивать через горящий костер, так крепко держался на Британских островах, что Джемисон из этого обряда выводил английскую поговорку «тащить над огнем», означающую испытание, проверку. Это объяснение, по-видимому, нисколько не натянуто. Еще не так давно одну ирландку в Нью-Йорке судили за то, что она убила своего ребенка: она поставила его на горящие уголья, чтобы узнать, действительно ли это ее ребенок или подмененный. Английская нянька, которая говорит капризному ребенку: «Ты встал нынче с постели с левой ноги», обычно не знает значения этой поговорки. Она вполне удовлетворяется общераспространенным поверьем, что встать с постели левой ногой - значит провести дурной день. Это один из многих примеров простой ассоциации идей, соединяющей понятие о правом и левом с понятием доброго и злого. Наконец, выражение «провести черта» восходит как будто к ряду известных легенд, где человек заключает договор с дьяволом, но в последнюю минуту отделывается от него либо благодаря заступничеству святого, либо посредством какой-нибудь нелепой уловки, вроде того, что напевает слова Евангелия, которое дал слово не читать, или отказывается исполнить договор после падения листьев под тем предлогом, что лепные листья в церкви остаются еще на ветвях. Одна из форм средневекового договора с демоном состояла в том, что за обучение учеников своему черному искусству черт вместо учительского жалованья имел право взять себе одного из учеников, пуская их всех бежать для спасения жизни и хватая последнего, - история, очевидно имевшая связь с другой народной пословицей: «Черт берет того, кто позади всех». Но даже и в этой игре можно провести недогадливого черта, как говорит народное поверье в Испании и Шотландии, в легендах о маркизе де Вильяно и графе Соутеске, которые обучались в магических школах дьявола в Саламанке и в Падуе. Ловкий ученик предоставляет наставни17 ку свою тень как самого последнего из бегущих, и черт должен довольствоваться этой невещественной уплатой, между тем как новый маг остается на свободе и только навсегда лишается своей тени. Можно, по-видимому, признать, что народное поверье всего ближе к своему источнику там, где ему приписывается более важное и более возвышенное значение. Таким образом, если какой-нибудь старинный стих или Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -12 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 13- поговорка в одном месте имеет возвышенное значение и относится к философии или религии, а в других местах находится на уровне детской поговорки, тогда есть некоторое основание считать серьезное значение более первобытным, а шуточное - простым пережитком старины. Если этот довод и не всегда верен, то всетаки не следует совершенно пренебрегать им. В иудейской религии, например, сохраняются две поэмы, помещающиеся обычно в конце пасхального служебника на еврейском и английском языках. Одна из них, известная под названием «Хад гад"я», начинается словами: «Козленок, козленок, которого отец мой купил за две монеты». Затем следует рассказ о том, как пришла кошка и съела козленка, пришла собака и загрызла кошку, и т. д. до конца. «Затем явился единый святой - да будет он благословен! - и убил ангела смерти, а ангел смерти убил мясника, мясник убил быка, бык выпил воду, вода залила огонь, огонь сжег палку, палка прибила собаку, собака загрызла кошку, кошка съела козленка, которого отец мой купил за две монеты. Козленок, козленок!» Это сочинение принимается некоторыми евреями за притчу, относящуюся к прошедшему и будущему Святой земли. По одному из объяснений, Палестина (козленок) пожрана была Вавилоном (кошкой), Вавилон разорен Персией, Персия Грецией, Греция - Римом, пока наконец турки не завладели страной. Эдомиты (т. е. европейские народы) изгонят турок, ангел смерти истребит врагов Израиля, и царство сынов его будет восстановлено под господством мессии. Даже и независимо от подобного частного толкования торжественное окончание поэмы заставляет думать, что перед нами, действительно, произ18 ведение, еще сохранившее отчасти свою первоначальную форму, и что оно явилось для выражения какойнибудь мистической идеи. Если это так, тогда известную в Англии детскую сказку о старухе, которая не могла достать из-за загородки своего козленка (или поросенка) и не хотела вернуться до самой полуночи, должно считать искаженной переделкой этой старинной еврейской поэмы. Другое произведение представляет собой стихотворную нумерацию и начинается так: Кто знает одного? - Я (сказал Израиль) знаю одного. Один есть Бог на небе и на земле. Кто знает два? - Я (сказал Израиль) знаю два: Две скрижали заповедей; но один есть наш Бог на небесах и на земле. И так далее, все увеличивая, до последнего, следующего стиха: Кто знает тринадцать? - Я (сказал Израиль) знаю тринадцать: тринадцать божественных свойств, двенадцать колен, одиннадцать звезд, десять заповедей, девять месяцев до рождения ребенка, восемь дней до обрезания, семь дней недели, шесть книг Мишны,- пять книг Закона, четыре праматери, три патриарха, две скрижали заповедей, но один есть наш Бог на небе и на земле. Это - одна из целого ряда стихотворных нумераций, которые, по-видимому, очень ценились у средневековых христиан, так как они еще и до сих пор не совсем забыты в деревнях. Одна старинная латинская редакция говорит: «Един есть Бог» и т. д. А один из существующих еще и теперь английских вариантов начинается словами: «Один есть совершенно один и навсегда останется один» - и продолжает счет до двенадцати: «двенадцать - двенадцать апостолов». Здесь и английская и еврейская формы имеют или имели серьезный характер, и хотя возможно, что евреи подражали христианам, но более серьезный характер еврейской поэмы здесь снова заставляет думать, что она появилась раньше. Старинные пословицы, унаследованные нашим современным языком, далеко не лишены значения сами по 19 себе, потому что их остроумие часто так же свежо и мудрость их так же устойчива, как и в старину. Но, обладая этими практическими качествами, пословицы поучительны также и по своему значению в этнографии. Но сфера их действия в цивилизации ограниченна. По-видимому, их почти вовсе нет у наиболее примитивных племен. Они впервые появляются в определенной форме лишь у некоторых из достаточно высоко стоящих дикарей. Жители островов Фиджи, еще немного лет тому назад находившиеся в том состоянии, которое археологи могли бы назвать поздним каменным веком, имеют несколько очень характерных пословиц. Они смеются над недостатком соображения, говоря: «Накондо (племя) прежде всего срубают мачту» (т. е. прежде чем построят лодку). Когда какой-нибудь бедняк завистливо посматривает на вещь, которую не может купить, они говорят: «Сидит в затишье и высматривает рыбу». Одна из новозеландских пословиц описывает ленивого обжору так: «Глубокое горло, да мелкая сила». Другая говорит, что ленивый часто пользуется работой трудолюбивого: «Большие щепки от крепкого дерева достаются лежебоке», а третья высказывает истину, что «можно видеть кривизну стебля, а кривизну сердца видеть нельзя». У басуто Южной Африки пословица «Вода не устает течь» приводится в упрек болтунам, пословица «Львы рычат, когда и едят» означает, что есть люди, которые никогда ничем не бывают довольны. «Месяц посева - месяц головной боли» - говорится о тех, кто отлынивает от работы. «Вор ест громовые стрелы» - означает, что вор сам навлекает на себя наказание неба. Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -13 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 14- Народы Западной Африки столь сильны по части пословиц, что капитан Бёртон в период дождей развлекался в Фернандо-По тем, что составил целый том туземных пословиц, сотни которых стоят на столь же высоком уровне, как и европейские пословицы. Пословица «Он ушел от меча и попался в ножны» так же хороша, как и наши поговорки «Со сковороды да в огонь» или «Из огня да в полымя». Негритянская поговорка «Тот, у кого только бровь служит луком, никогда не может убить зверя» если не так изящна, то, безусловно, более живописна, чем английс20 кая «Грубое слово не ломает костей». Старый буддийский афоризм «Человек, предающийся вражде, похож на того, кто бросает пепел с подветренной стороны: пепел летит назад и покрывает его с ног до головы» выражен менее прозаично и с большим остроумием в пословице негров «Пепел летит назад в лицо тому, кто его бросает». Когда кто-нибудь старается уладить дело в отсутствие тех, к кому оно прямо относится, негры скажут: «Вы не можете брить голову человека, когда его здесь нет». В объяснение того, что нельзя винить хозяина за глупость его слуг, они говорят: «Всадник еще не глуп оттого, что лошадь глупа». Намек на неблагодарность выражается в пословице «Меч не знает головы кузнеца» (который делал его) и еще сильнее в пословице «Когда тыква спасла их (во время голода), они сказали: срежем ее, чтобы сделать из нее чашку». Обычное презрение к уму бедняка ярко проявляется в изречении «Когда пословицу делает бедняк, она не идет далеко». В то же время само упоминание о составлении пословиц как о вещи совершенно возможной показывает, что искусство составления пословиц у них еще живо. Перевезенные в Вест-Индию африканцы сохранили это искусство, как это видно из пословиц «Если собака идет позади, она - собака, а если впереди, она - госпожа-собака», «У каждой хижины свои москиты». С течением истории пословица не изменила своего характера, с начала до конца удерживая свой точно определенный тип. Пословицы и поговорки, записанные у передовых народов мира, исчисляются десятками тысяч и имеют свою известную обширную литературу. Но хотя область существования пословиц и поговорок и простирается до самых высших уровней цивилизации, это едва ли можно сказать относительно их развития. На уровне европейской средневековой культуры они, конечно, играли очень важную роль в воспитании народа, по период, когда они создавались, по-видимому, подошел уже к концу. Сервантес поднял искусство говорить пословицами до такой высоты, дальше которой оно никогда не шло, однако не следует забывать, что изречения несравненного Санчо по большей части были получены по наследству. 21 Даже и в то время пословицы были уже пережитком прежнего общества. В этом виде они продолжают существовать и в наше время, и мы употребляем почти те же остатки прадедовской мудрости, которые составляли неистощимый запас знаменитого оруженосца. В наше время нелегко переделывать старые поговорки или составлять новые. Мы можем собирать старые пословицы и пользоваться ими, но составлять новые было бы слабым безжизненным подражанием, как и наши попытки изобрести новые мифы или новые детские песни. Загадки появляются в истории цивилизации вместе с пословицами и долго идут рядом с ними, но затем расходятся по различным дорогам. Под загадкой мы разумеем те построенные на старинный лад задачи, на которые должен быть дан вполне серьезный ответ, а вовсе не современную, сводящуюся обычно к пустой шутке игру слов в традиционной форме вопроса и ответа. Типичным образцом может служить загадка Сфинкс. Первоначальные загадки, которые можно назвать осмысленными, возникли у высших дикарей, и пора их расцвета приходится на низшую и среднюю стадии цивилизации. Хотя развитие таких Древнегреческий царь Эдип первым решил знаменитую загадку, предложенную таинственным созданием с телом крылатого льва и головой женщины, охранявшим путь в Фивы. Согласно мифу, каждому прохожему Сфинкс задавала вопрос: «Какое животное утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?» Не ответивших на ее вопрос Сфинкс убивала. Эдип ответил ей, что это сам человек, который в детстве ползает на четвереньках, взрослым стоит на ногах, а в старости опирается на палку. Услышав правильный ответ, Сфинкс прыгнула со скалы и разбилась. 22 Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -14 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 15- Сфинкс загадок останавливается на этом уровне, но многие древние образчики их еще удерживаются в наших детских сказках и в сельском быту. Вполне понятно, почему загадки относятся только к высшим ступеням примитивной культуры. Чтобы составлять их, необходимо хорошо владеть способностью отвлеченного сравнения. Кроме того, нужен значительный запас знаний, чтобы этот процесс стал общедоступным и из серьезного перешел в игру. Наконец, на более высоком уровне культуры загадку начинают считать пустым делом, ее развитие прекращается, и она сохраняется только для детской игры. Несколько примеров, выбранных из загадок различных обществ, от самых диких до более культурных, точнее укажут то место, какое загадки занимают в истории человеческого ума. Следующие образчики взяты из коллекции загадок зулусов, записанных вместе с простодушными туземными толкованиями, касающимися философии предмета. Вопрос: «Отгадайте, кто те люди, которых много и которые стоят в ряду: они танцуют свадебный танец и одеты в белые нарядные платья?» Ответ: «Это - зубы. Мы называем их людьми, стоящими в ряд, потому что зубы стоят как люди, приготовившиеся к свадебной пляске, чтобы лучше исполнить ее. Когда мы говорим, что они одеты в белые нарядные платья, мы говорим это для того, чтобы нельзя было тотчас подумать, что это - зубы, мы отвлекаем от мысли о зубах указанием, что это люди, одетые в белые нарядные платья». Вопрос: «Отгадай, кто не ложится ночью, а ложится утром и спит до захода солнца, потом просыпается и работает всю ночь, отгадай, кто не работает днем и кого никто не видит, когда он работает?» Ответ: «Загородка скотного двора». Вопрос: «Отгадай, кто тот человек, которого люди не любят за его смех, потому что знают, что его смех большое зло и что после него всегда бывают слезы и кончаются радости. Плачут люди, плачут деревья, плачет трава - все плачут в том племени, где он смеется. Про кого говорят, что смеялся человек, который обыкновенно не смеется?» Ответ: «Огонь. Он назван "человеком" затем, чтобы нельзя было сразу отга23 дать, о чем говорится, так как это скрывается за словом "человек". Люди называют много вещей, наперебой отыскивая значение и забывая примету; Загадка хороша тогда, когда ее нельзя отгадать сразу». У басуто загадки составляют необходимую часть воспитания и предлагаются в виде упражнения целой компании ломающих над ними голову детей. Вопрос: «Знаете ли вы, что бросается с вершины горы и не разбивается?» Ответ: «Водопад». Вопрос: «Кто ходит проворно, без ног и без крыльев, и кого не могут остановить ни гора, ни река, ни стена?» Ответ: «Голос». Вопрос: «Как называются десять деревьев с десятью плоскими камешками наверху?» Ответ: «Пальцы». Вопрос: «Кто тот маленький, неподвижный немой мальчик, который одет тепло днем, а ночью остается голым?» Ответ: «Гвоздь для вешания ночного платья». Из Восточной Африки возьмем в пример загадку племени суахили. Вопрос: «Моя курица лежит в терновнике, кто это?» Ответ: «Ананас». Из Западной Африки загадка племени йоруба. Вопрос: «Кто это - длинная, тонкая торговка, которая никогда не ходит на рынок?» Ответ: «Лодка» (она останавливается у пристани). В Полинезии самоанские островитяне очень любят загадки. Вопрос: «Кто четыре брата, которые всегда носят на себе своего отца?» Ответ: «Самоанская подушка, которая состоит из бамбуковых палок в три дюйма длиною, лежащих на четырех ножках». Вопрос: «Что такое - седой человек стоит над забором и достает до самого неба?» Ответ: «Дым от трубы». Вопрос: «Что такое - человек стоит между двумя прожорливыми рыбами?» Ответ: «Язык». (У зулусов есть похожая на эту загадка, в которой язык сравнивается с человеком, живущим среди сражающихся неприятелей.) Вот старые мексиканские загадки. Вопрос: «Что такое те десять Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -15 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 16- камней, которые есть у каждого?» Ответ: «Ногти». Вопрос: «Что такое - куда мы входим тремя дверями, а выходим одной?» Ответ: «Рубашка». Вопрос: «Кто проходит через долину и тащит за собой свои внутренности?» Ответ: «Иголка». Эти загадки, встречающиеся у примитивных племен, нисколько не отличаются своим характером от тех, кото24 рые попали, иногда в несколько подновленном виде, в детские сказки Европы. Так, испанские дети еще и теперь спрашивают: «Какое блюдо орехов на день убирают, а на ночь рассыпают?» (Звезды). Английская пословица о щипцах («Длинные ноги, кривые бедра, маленькая голова и без глаз») настолько первобытна, что ее мог бы сочинить островитянин Тихого океана. Вот загадка на ту же тему как одна из загадок зулусов: «Пасется стадо белых овец на красной горке; они ходят здесь, они ходят там; не стоят ли они и теперь?» Другая весьма похожа на загадку ацтеков: «У бабушки Твичетт был только один глаз и длинный хвост, который у нее развевался, и каждый раз, как она проходила над ямой, она оставляла кусок своего хвоста в ловушке. Что это?» Сочинение загадок до такой степени связано с мифологическим периодом в истории, что всякое поэтическое сравнение, если оно не очень темно и отдаленно, при известной небольшой перестановке может стать загадкой. Индусы называют солнце Санташва, т. е. «едущий на семи лошадях», и та же самая мысль заключается в старой германской загадке, где спрашивается: «Какую повозку везут семь белых и семь черных лошадей?» (Год, который везут семь дней и семь ночей недели.) Такова же греческая загадка о двух сестрах, Дне и Ночи: «Обе сестры, из которых одна порождает Другую и, в свою очередь, от нее родится». Такова и загадка Клеобула, в которой отразились черты первобытной мифологии: У отца одного двенадцать сыновей, породивших Каждый тридцать дев, двоякий имеющих облик. Белый один на взгляд, другой является черным. Все бессмертны они, хотя ожидает их гибель. Такие вопросы можно отгадывать теперь так же легко, как и в старые времена, и их следует отличать от того более редкого класса загадок, для решения которых нужно угадывать какие-нибудь несходные события. Типическим примером таких загадок служат загадка Самсона и одна сходная с ней скандинавская загадка. Дело заключа25 ется в том, что Гестр нашел утку, сидевшую на своем гнезде в рогатом черепе быка, и затем предложил загадку, описывающую, с применением чисто норманнской метафоры, быка, рога которого будто бы уже обращены в чаши для вина. Вот текст загадки: «Сильно подрос долгоносый гусь, радуясь своим птенцам. Он собрал дерево для постройки жилища. Птенцов защищали травяные резцы (челюсти с зубами), а сверху парил звучный сосуд для питья (рог)». Многие из ответов древних оракулов представляют собой трудности совершенно в таком же роде. Таков рассказ о дельфийском оракуле, который велел Темену найти для предводительства войском человека с тремя глазами, и Темен исполнил это повеление, встретив кривого человека верхом на лошади. Любопытно, что эта идея снова встречается в Скандинавии, где Один предлагает королю Гейдреку загадку: «Кто те двое, которые похожи на существо с тремя глазами, десятью ногами и одним хвостом?» И король ответил, что это - сам одноглазый бог Один верхом на своем восьминогом коне Слейпнире. Тесная связь учения о пережитках с изучением нравов и обычаев постоянно обнаруживается при этнографическом исследовании. И кажется, едва ли будет слишком смелым раз навсегда сказать, что обычаи, не имеющие теперь смысла, являются пережитками и что там, где эти обычаи впервые возникли, они имели практическое или по крайней мере обрядовое значение, хотя в настоящее время, будучи перенесены в новую обстановку, в которой их первоначальный смысл утерян, они стали нелепостью. Конечно, новые обычаи, вводимые в известное время, могут быть смешны или дур- Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -16 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 17- Афинский царь Эгей, вопрошающий оракула 26 ны, но все-таки они имеют свои мотивы, которые можно распознать. Именно такой способ, заключающийся в обращении к какому-нибудь забытому значению, кажется, вообще лучше всего объясняет темные обычаи, которые некоторым казались проявлением глупости. Некий Циммерман, издавший в прошлом столетии тяжеловесную «Географическую историю человечества», замечает о преобладании подобных бессмысленных и глупых обычаев в различных далеких странах следующее: «Если две светлые головы могут, каждая сама по себе, напасть на хорошее изобретение или открытие, то еще более вероятно, принимая во внимание гораздо большее количество глупцов и тупых голов, что и какие-нибудь сходные глупости могли быть введены в двух далеких одна от другой странах. Следовательно, если у двух народов изобретательные глупцы были людьми важными и влиятельными, как это действительно очень часто и бывает, тогда оба народа принимают сходные глупости, и затем, через несколько веков, какой-нибудь историк будет извлекать отсюда свои доказательства; что один из этих народов происходит от другого». Строгие взгляды относительно неразумности человечества были, кажется, в большом ходу во времена французской революции. Лорд Честерфильд был, без сомнения, человеком, крайне непохожим на упомянутого германского философа, но относительно нелепости обычаев оба они согласны между собой. Давая своему сыну советы относительно придворного этикета, он пишет следующее: «Например, считается почтительным кланяться королю Англии и непочтительным - кланяться королю Франции. Относительно императора это - правило вежливости. Восточные монархи требуют, чтобы перед ними падали ниц всем телом. Это - установленные церемонии, и они должны исполняться, но я сильно сомневаюсь, чтобы здравый смысл и разум в состоянии были объяснить нам, почему они были установлены. То же самое встречается во всех сословиях, где приняты известные обычаи, которым необходимо подчиняться, хотя никаким образом нельзя признать их результатом здравого смысла. 27 Возьмем, например, самый нелепый и повсеместный обычай пить за здоровье. Может ли что-нибудь на свете иметь меньшее значение для здоровья другого человека, чем то, что я выпью стакан вина? Здравый смысл, конечно, никогда не объяснит этого, однако здравый смысл повелевает мне сообразоваться с этим обычаем». Хотя и довольно трудно было бы найти смысл в мелких подробностях придворного этикета, лорд Честерфильд весьма неудачно выставляет последний как пример нерассудительности человечества. В самом деле, если бы кого-нибудь попросили определить в коротких словах отношение народа к своим правителям в различных государствах, он мог бы сделать это, ответив, что люди кланяются до земли Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -17 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 18- королю сиамскому, что они становятся на одно колено или снимают шляпу перед европейским монархом и крепко пожимают руку президента Соединенных Штатов, как будто рукоятку какого-нибудь насоса. Все это - церемонии, понятные и в то же время имеющие смысл. Лорд Честерфильд удачнее выбрал свой второй пример, потому что обычай пить за здоровье действительно темного происхождения. Однако он тесно связан с древним обрядом, практически, конечно, нелепым, но установленным с сознательным и серьезным намерением, которое не позволяет относить его к категории бессмыслиц. Это -обычай совершать возлияния и пить на торжественных пиршествах в честь богов и умерших. Таков старинный норманнский обычай пить в честь древнегерманских богов Тора, Одина и богини Фреи, а также в честь королей при их погребении. Обычай этот не исчез с обращением в христианство скандинавских и германских народов. У них продолжали пить в честь Христа, Божьей Матери и святых вместо языческих богов и героев, а обычай пить за живых и умерших на том же пиру с теми же восклицаниями: «Годс минни! (во славу Божию)» - достаточно доказывает общее происхождение обоих обрядов. Слово «минне» означало одновременно любовь, воспоминание и мысль об отсутствующем. Оно долго сохранялось как пережиток в названии дней, в которые память умерших чествовалась богослужением или пиршествами. Такое свидетельство 28 вполне оправдывает тех писателей, старых и новых, которые считали эти церемониальные обычаи питья вина, по существу, жертвенными обычаями. Что же касается обычая пить за здоровье живых, то сведения о нем доходят до нас из различных областей, в которых проживали арийские народы, от далекой древности. Греки пили на пирах за здоровье друг друга, и римляне переняли этот обычай. Готы кричали «хайльс», отвечая друг другу на тосты, как это видно из любопытной начальной строки в стихотворении «Decohviis barbaris» в Латинской антологии, где упоминаются готские заздравные восклицания приблизительно V в., в словах, отчасти сохранивших еще свой смысл для английского уха. Что касается нас самих, хотя старое заздравное приветствие «Будь здоров» («Wacs hael») и перестало быть обыкновенным английским приветствием, но формула его остается, перейдя в существительное. Вообще можно предположить, хотя и не с полной уверенностью, что обычай пить за здоровье живых исторически связан с религиозным обрядом пить в честь богов и умерших. Подвергнем теперь теорию пережитков довольно строгому испытанию. Мы попытаемся при ее помощи объяснить, почему в рамках современного цивилизованного общества существуют на практике или в качестве предания три замечательные группы обычаев, которые совершенно не могут быть объяснены цивилизованными понятиями. Хотя нам не удастся ясно и вполне объяснить их мотивы, но, во всяком случае, будет успехом и то, если мы будем в состоянии отнести их происхождение к дикой или варварской древности. Если смотреть на эти обычаи с современной практической точки зрения, то один из них смешон, остальные жестоки, а все вообще - бессмысленны. Первый - приветствие при чиханье, второй - обряд, требующий при закладке здания человеческой жертвы, третий - предубеждение против спасения утопающего. При объяснении обычаев, относящихся к чиханью, необходимо иметь в виду воззрение, господствующее среди примитивных обществ. Как о душе человека думали, 29 что она входит и выходит из его тела, так полагали это и о других духах, в особенности о таких, которые будто бы входят в больных, овладевают ими и мучат их болезнями. Связь этой идеи с чиханьем всего лучше видна у зулусов, которые твердо убеждены, что добрые или злые духи умерших парят над людьми, делают им добро или зло, показываются им во сне, входят в них и причиняют им болезни. Вот краткое изложение туземных свидетельств, собранных доктором Коллэуэем. Когда зулус чихает, он говорит: «Я получил благословение. Идхлози (дух предков) теперь со мной. Он пришел ко мне. Мне надо поскорее славить его, потому что это он заставляет меня чихать!» Таким образом, он славит души своих умерших родных, прося их о скоте, женах и благословении. Чиханье есть признак, что больной выздоровеет. Он благодарит за приветствие при чиханье, говоря: «Я приобрел то благополучие, которого мне недоставало. Продолжайте быть ко мне благосклонны!» Чиханье напоминает человеку, что он должен немедленно назвать Итонго (духа предков) своего народа. Именно Итонго заставляет человека чихать, чтобы по чиханью он мог видеть, что Итонго с ним. Если человек болен и не чихает, приходящие к нему спрашивают - чихал ли он, и если он не чихал, то начинают его жалеть, говоря: «Болезнь тяжела!» Если чихает ребенок, ему говорят: «Расти!» Это - признак здоровья. По словам некоторых туземцев, чиханье у чернокожих напоминает человеку, что Итонго вошел в него и пребывает с ним. Зулусские гадатели и колдуны стараются почаще чихать и считают, что это указывает на присутствие духов; они прославляют их, называя: «Макози» Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -18 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 19- (т.е. господа). Поучительным примером перехода подобных обычаев из одной религии в другую являются негры племени амакоза, которые обыкновенно при чиханье призывали своего божественного предка Утиксо, а после своего обращения в христианство стали говорить: «Спаситель, воззри на меня!» или: «Создатель неба и земли!» Подобные понятия встречаются, по описаниям, и в других местах Африки. Сэр Томас Броун передает известный рассказ, 30 что когда чихал король Мономотапы, то восклицания благословения, передаваясь из уст в уста, обходили весь город. Ему, однако, следовало бы упомянуть, что, по словам Годиньо, у которого взят первоначальный рассказ, то же делалось, когда король пил, кашлял или чихал. Более поздний рассказ, с другой стороны континента, ближе к нашей теме. В Гвинее в прошлом столетии, когда чихал начальник, все присутствовавшие становились на колени, целовали землю, хлопали в ладоши и желали ему счастья и благоденствия. Руководствуясь иной мыслью, негры Старого Калабара восклицают иногда при чиханье ребенка: «Прочь от тебя!» При этом они делают жест, будто отбрасывают что-нибудь дурное. В Полинезии приветствия при чиханье тоже очень распространены. На Новой Зеландии при чиханье ребенка произносилось заклятие для предупреждения зла. У самоанцев при чиханье присутствующие говорили: «Будь жив!» На островах Тонга чиханье во время приготовлений в дорогу считалось самым дурным предзнаменованием. Любопытный пример из американской жизни относится к временам знаменитой экспедиции во Флориду Эрнандо де Сото, когда Гуачойа, туземный начальник, пришел отдать ему визит. «Пока происходило все это, кацик Гуачойа сильно чихнул. Люди, которые пришли с ним и сидели вдоль стен залы между испанцами, все вдруг наклонили головы, развели руками, снова сложили их и, делая разные другие жесты, означавшие великое благоговение и почтение, приветствовали Гуачойа, говоря: "Солнце да хранит тебя, защитит тебя, даст тебе счастье, спасет тебя" и другие подобные фразы, какие приходили в голову. Гул этих приветствий долго не затихал, и по этому случаю изумленный губернатор сказал сопровождавшим его господам и капитанам: "Не правда ли, весь мир одинаков?" Испанцы заметили, что у такого варварского народа должно придерживаться тех же церемоний или даже еще больших, чем у народов, которые считают себя более цивилизованными. Поэтому можно признать такой способ приветствия естественным для всех народов, а вовсе не следствием моровой язвы, как это обыкновенно говорят». 31 В Азии и Европе суеверные представления о чиханье распространены в обширном ряду племен, веков и стран. Среди относящихся сюда упоминаний из классических времен Греции и Рима наиболее характерны следующие: счастливое чиханье Телемаха в «Одиссее»; чиханье воина и клик прославления богов, прошедший по всем рядам войск, что Ксенофонт называл счастливым предзнаменованием. Замечание Аристотеля, что народ считает чиханье божественным: греческая эпиграмма на человека с длинным носом, который, когда чихал, не мог сказать: «Спаси, Зевес», потому что шум от чиханья был слишком далек, чтобы он мог его слышать; упоминание Петрония Арбитра об обычае говорить чихнувшему «Сальве» («Будь здоров»); вопрос Плиния: «Почему приветствуем мы чиханье?», по поводу которого он замечает, что даже Тиберий, самый мрачный из людей, требовал соблюдения этого обычая. Подобные обычаи при чиханье часто наблюдались в Восточной Азии. У индусов, когда кто-нибудь чихает, присутствующие говорят: «Живи!», и тот отвечает: «С вами!» Это дурное предзнаменование, и, между прочим, туги4 обращали на него большое внимание, отправляясь ловить людей для своих кровавых жертвоприношений. Оно даже заставляло их отпускать захваченных путников. Еврейская формула при чиханье гласит: «Тобим хаим!» - «Доброй жизни!» Мусульманин, чихая, говорит: «Хвала Аллаху!», и друзья приветствуют его соответствующими словами. Обычай этот переходит из поколения в поколение везде, где распространен ислам. Через средневековую Европу он перешел в современную. Вот, например, как смотрели на чиханье в средневековой Германии: «Язычники не смеют чихать, так как при этом говорится: "Помоги боже!" Мы говорим при чиханье: "Помоги тебе бог"». Для Англии примером могут служить следующие стихи (1100 г.), из которых видно, что английская формула «Будьте здоровы!» употреблялась также для предупреждения болезни, которая могла произойти от чиханья: «Раз чихнувши, люди полагают, что им будет худо, если вы не скажете тотчас: "На здоровье"». В «Правилах вежливости» (1685), переведенных с фран32 цузского, мы читаем: «Если его милости (лорду) случится чихнуть, вы не должны во весь голос кричать: "Бог да благословит вас, сэр", но, сняв шляпу, учтиво поклониться ему и сказать это обращение про себя». Известно, что анабаптисты5 и квакеры6 отбросили как эти, так и другие приветствия, но они оставались еще в кодексе английских хороших манер у высших и низших классов, по крайней мере, 50 лет тому назад или около того. Да и в настоящее время они еще не забыты: многие находят самым остроумным в рассказе о Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -19 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 20- скрипаче и его жене то, когда его чиханье и ее сердечное «Будь здоров» прерывают его занятия скрипкой. Нет ничего странного, что существование этих нелепых обычаев в продолжение многих веков было загадкой для любознательных исследователей. В особенности мудрили над этим обычаем кропатели легенд, и их попытки подыскать исторические объяснения оставили след в философских мифах греков, евреев и христиан. В греческой легенде Прометей7 молится о сохранении его искусственного человека, когда тот подал первый признак жизни чиханьем; в еврейской Иаков - о том, чтобы душа не покидала тела человека, когда этот человек чихает, как бывало прежде; в католической папа Григорий - об отвращении моровой язвы в те дни, когда воздух был так смертоносен, что тот, кто чихал, умирал от этого. Согласно легендам, от этих воображаемых событий и произошли формулы, произносимые при чиханье. Для нашей цели еще более важно отметить существование соответствующего ряда воззрений и обычаев, связанных с зевотой. Зулусы считали частую зевоту и чиханье признаками предстоящей одержимости злым духом. Индус при зевоте должен сжать большой и еще какой-нибудь палец и несколько раз произнести имя одного из богов, например Рамы: пренебрежение к этому обряду такой же большой грех, как убийство брахмана. Персы приписывают зевоту и чиханье одержимости злым духом. У мусульман человек, когда зевает, прикрывает рот левой рукой и говорит: «Аллах, укрой меня от проклятого сатаны!» Вообще-то, по мусульманскому воззрению, зевоты следует 33 избегать, потому что дьявол имеет привычку прыгать в рот зевающего. Таков, вероятно, смысл еврейской пословицы: «Не открывай своих уст сатане». К этой же категории воззрений относится и рассказ Иосифа Флавия, который видел, как один еврей, по имени Елеазар, излечивал бесноватых во времена Веспасиана, вытаскивая у них демонов через ноздри. Он делал это при помощи кольца, заключавшего в себе корешок, который имел мистическую силу и о котором упоминает Соломон. Рассказы о секте мессалиан, отплевывавшихся и сморкавшихся, чтобы выгнать бесов, которые могли попасть в нос при дыхании, свидетельства о средневековых заклинателях, изгонявших чертей через ноздри больных, обычай, и теперь еще соблюдаемый в Тироле, креститься при зевоте, чтобы что-нибудь недоброе не вошло через рот, - все это отражает подобные же воззрения. При сравнении воззрений новейших кафров с воззрениями народов других стран света мы наталкиваемся на ясное представление о том, что чиханье происходит от присутствия духов. По-видимому, это и является настоящим ключом к решению вопроса. Это хорошо разъясняет Гэлибертон по поводу народных кельтских поверий, получивших свое выражение в рассказах, из которых следует, что чихающий человек может быть утащен феями, если только сила их не встретит противодействия в каком-нибудь восклицании вроде «Бог, благослови Вас». Соответствующее этому понятие о зевоте можно найти в исландской народной легенде, где тролль (мелкий горный дух), превратившись в прекрасную королеву, говорит: «Когда я зеваю маленьким зевком, я - прекрасная крошечная девушка, когда я зеваю полузевком, я как будто наполовину становлюсь троллем, когда я зеваю полным зевком, я вся становлюсь троллем». Хотя суеверное представление о чиханье встречается далеко не повсеместно, все же его значительное распространение в высшей степени замечательно. Было бы чрезвычайно интересно определить, в какой мере это распространение произошло в силу самобытного развития в различных странах, в какой мере оно - следствие перехо34 да от одного племени к другому и в какой мере оно - прадедовское наследие. Здесь мы хотим подтвердить только, что первоначально оно было не каким-то случайным, лишенным всякого значения обычаем, а выражением известного принципа. Совершенно недвусмысленные свидетельства нынешних зулусов соответствуют тем выводам, какие можно извлечь из суеверий и народных поверий других племен. Это позволяет связать воззрения и обычаи относительно чиханья с представлением древних и дикарей о проникающих и овладевающих человеком духах, которые считались добрыми или злыми и с которыми сообразно этому и обращались. Уцелевшие в современной Европе пережитки старинных формул кажутся как бы бессознательным отголоском того времени, когда объяснение чиханья еще не входило в компетенцию физиологов, а пребывало на «богословской ступени». В Шотландии распространено поверье, будто пикты, которым местная легенда приписывает постройки доисторической древности, орошали закладку своих построек человеческой кровью. Легенда говорит, что даже святая Колумба нашла необходимым зарыть святого Орана живым под фундаментом своего монастыря, чтобы умилостивить духов земли, которые разрушали ночью то, что строилось в продолжение дня. Уже в 1843 г. в Германии, когда в Галле строился новый мост, в народе шла молва, что нужно бы заложить ребенка в основание постройки. Взгляд, будто церковь, стена или мост нуждаются в человеческой крови или замурованной жертве для прочности фундамента, не только широко распространен в европейских народных поверьях, но и осуществлялся на практике, что подтверждается местными хрониками и преданиями как Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -20 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 21- исторический факт во многих странах. Так, например, когда нужно было восстановить разрушившуюся плотину на реке Ногате8 в 1463 г., крестьяне, следуя совету бросить туда живого человека, напоили, как говорят, нищего пьяным и зарыли его там. В тюрингской легенде говорится, что для того, чтобы сделать замок Либенштейн крепким и неприступным, у матери был куплен за большие деньги ребенок и заложен в 35 стену. В то время как его замуровывали, ребенок ел пирог. Когда каменщики принялись за дело, продолжает рассказ, он кричал матери: «Мама, мне еще видно тебя», затем немного спустя: «Мама, мне еще видно тебя немножко», а когда каменщики заложили его последним камнем, он крикнул: «Мама, теперь мне не видно тебя больше». Стены Копенгагена, по словам легенды, несколько раз обрушивались по мере того, как их строили. Наконец, взяли маленькую невинную девочку, посадили ее за стол с лакомствами и игрушками, и, пока она играла и ела, двенадцать каменщиков сложили над ней свод. Затем при громе музыки стена была воздвигнута, и с тех пор стояла всегда крепко. Итальянская легенда говорит о мосте через Арту, что он постоянно обрушивался, пока не заложили в него жену строителя. Она, умирая, произнесла заклятие, чтобы с этого времени мост дрожал, как дрожит цветочный стебелек. Славянские князья, закладывая детинец, по старому языческому обычаю, высылали людей, чтобы схватить первого мальчика, который встретится, и закладывали его в стену здания9. Сербская легенда рассказывает, как три брата сговорились построить крепость Скадру (Скутари), но год за годом «вила», или русалка, разоряла ночью то, что 300 каменщиков воздвигали днем. Этого врага пришлось умилостивить человеческой жертвой. Ею должна была служить первая из трех жен, которая принесет пищу рабочим. Все три брата поклялись сохранить от своих жен страшную тайну, но два старших изменили клятве и предостерегли своих жен. Жена младшего брата, ничего не подозревая, пришла на постройку, и ее заложили в стену. Но она умолила оставить там отверстие, чтобы ей можно было кормить грудью своего ребенка, "и его в течение двенадцати месяцев приносили к ней. Сербские женщины и до настоящего времени ходят к могиле доброй матери, к источнику воды, струящемуся по крепостной стене и похожему от примеси извести на молоко. Наконец, есть английская легенда о Вортигерне, который не мог окончить своей башни, пока камни фундамента не были смочены кровью ребенка, рожденного матерью без отца. 36 Как обыкновенно бывает в истории жертвоприношений, мы и здесь сталкиваемся с заменой жертв. Известны, например, пустые гробы, заделанные в стенах в Германии; ягненок, зарытый под алтарем в Дании, чтобы церковь стояла крепко; человеческое кладбище, на котором первой похоронена была живая лошадь. В современной Греции очевидным пережитком этого воззрения является поверье, что первый, кто пройдет мимо нового сооружения после того, как положен первый камень, умрет в продолжение того же года. Поэтому каменщики в качестве замены убивают на этом первом камне ягненка или черного петуха. Германская легенда, основываясь на той же идее, рассказывает о злом духе, мешавшем постройке моста. Ему пообещали душу, но обманули, пустив первым через мост петуха. Одно германское народное поверье говорит, что прежде чем входить в новый дом, хорошо впустить туда кошку или собаку. Все это заставляет признать, что перед нами не только часто повторяющаяся и изменяющаяся мифологическая тема, а сохранившееся в устном и письменном предании воспоминание о кровавом варварском обряде, который не только действительно существовал в древние времена, но долго сохранялся и в европейской истории. Если мы взглянем теперь на менее культурные страны, мы найдем, что этот обряд сохраняется до наших дней и совершенно очевидно имеет своей целью либо умилостивление жертвой духов земли, либо превращение души самой жертвы в покровительствующего демона. В Африке, в Галаме, перед главными воротами нового укрепленного поселения зарывали обыкновенно живыми мальчика и девочку, чтобы сделать укрепление неприступным. Этот обычай когда-то широко применялся одним бамбарским деспотом. В Великом Бассаме10 и Йорубе11 такие жертвы приносились при закладке дома или деревни. В Полинезии Эллис слышал об обычае, иллюстрацией которого был тот факт, что центральная колонна одного из храмов Мавы была воздвигнута над телом человеческой жертвы. На острове Борнео у миланауских даяков один путешественник был свидетелем того, как при 37 сооружении большого дома вырыли глубокую яму для первого столба, который и был привешен над ней на веревках. Девушку-невольницу опустили в яму и по данному сигналу перерезали веревки. Громадный брус упал в яму и раздавил девушку насмерть. Это была жертва духам. Сен-Джон видел более мягкую форму обряда, когда начальник куопских даяков поставил около своего дома высокий шест, а в приготовленную для него яму бросили цыпленка, которого и должен был придавить этот шест. Более культурные народы Южной Азии сохранили до нового времени обряд жертвоприношения при основании дома. Один японский рассказ XVII столетия упоминает о поверье, будто стена, поставленная над телом добровольной человеческой жертвы, Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -21 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 22- предохраняется этим от разных несчастий. Поэтому, когда приступали к постройке большой стены, какойнибудь несчастный невольник предлагал сделаться основанием и ложился в приготовленную яму, где наваленные на него тяжелые камни убивали его. Когда лет двадцать тому назад строились ворота нового города Тавой, в Тенассериме12, Мэсон слышал от очевидцев, что в каждую из ям, приготовленных для столбов, бросили преступника в жертву покровительствующему демону. Таким образом, подобные рассказы о человеческих жертвах, погребенных для духов-покровителей под воротами города Мандалай13, о королеве, утопленной в Бирманском рву, чтобы сделать его прочным, о герое, куски тела которого похоронены были под крепостью Татуиг, чтобы сделать ее неприступной, - все эти рассказы представляют собой воспоминания, в исторической или мифологической форме повествующие о действительно существовавших обычаях страны. Даже в английских владениях был такой случай. Когда раджа Сала-Бин строил укрепление Сиал-Кот в Пенджабе, основание юго-восточного бастиона разрушалось несколько раз. Поэтому раджа обратился к гадателю. Последний убедил его, что бастион не будет держаться до тех пор, пока не прольется кровь единственного сына, вследствие чего и был принесен в жертву единственный сын одной вдовы. Все это явственно показывает, что гнусные обряды, о которых в Ев38 Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -22 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 23- Человеческие жертвоприношения poпe сохранилось разве лишь смутное воспоминание, еще сохраняют свое древнее значение в Африке, Полинезии и Азии в тех обществах, которые являются если не хронологически, то по степени своего развития представителями древнейших ступеней цивилизации. Вальтер Скотт рассказывает в своем «Пирате» о разносчике Брейсе, который отказывался помочь Мордаунту спасти матроса, тонущего после кораблекрушения. Выражая старинное поверье шотландцев, Брейс указывает на опрометчивость такого поступка. «Не с ума ли вы сошли? - говорит разносчик. - Вы, так долго живший на Шотландских островах, хотите спасать утопающего? Да разве вы не знаете, что если вы возвратите ему жизнь, то он наверное причинит вам какой-нибудь страшный вред?» Если бы это бесчеловечное поверье подмечено было только в одной Шотландии, то можно было бы думать, что оно какого-нибудь местного происхождения, которое ныне не поддается объяснению. Но когда подобные суеверия встречаются и у жителей островов С.-Кильды, и у дунайских лодочников, и у французских и английских матросов, и даже за пределами Европы, у менее цивилизованных народов, то объяснить подобное положение вещей какими-либо местными вымыслами уже нельзя. Приходится поискать какоенибудь очень распространенное поверье, относящееся к архаичной культуре. Индусы не станут спасать человека, который тонет в священном Ганге, и жители Малайского архипелага разделяют это жестокое отношение к утопающему. У примитивных камчадалов это запрещение имеет самую замечательную форму. Они считают большой ошибкой, говорит Крашенинников, спасать утопленника: тот, кто спасет его, утонет после сам. Рассказ Штеллера еще необыкновеннее и, вероятно, относится только к тем случаям, когда жертва действительно тонула. Он говорит, что если человек какнибудь случайно упал в воду, то для него считалось большим грехом выбраться из нее: если ему предназначено было утонуть, он совершает грех, спасаясь от гибели. Никто не стал бы пускать его к себе в жилище, говорить с ним, давать ему пищу или жену, считая его умершим. Если бы 40 человек упал в воду даже в присутствии других, они не стали бы помогать ему выбраться из воды, а, напротив, утопили бы его. Эти дикари избегали огнедышащих гор, так как там будто бы живут духи и варят себе пищу. По той же причине они считают грехом купаться в горячих источниках и со страхом верят в существование морского духа, имеющего вид рыбы, которого они называют Митгк. Это камчадальское спиритуалистическое верование, без сомнения, является ключом к их представлениям о спасении утопающих. Даже в современной Европе можно найти пережитки этого верования. В Богемии, как говорит не очень старое сообщение (1864), рыбаки не отваживаются вытаскивать из воды Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -23 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 24- утопающего человека. Они боятся, как бы водяной не отнял у них удачу в рыбной ловле и при первом случае не утопил бы их самих. Такое объяснение предубеждения против спасения жертв водяных духов можно подтвердить массой фактов, взятых из различных стран мира. Так, при исследовании обычаев жертвоприношений оказывается, что обычный способ принесения жертвы колодцу, реке, озеру или морю состоит просто в том, что вещь, животное или людей бросают в воду, которая должна сама или через живущего в ней духа завладеть ими. Что случайно утонувший человек считался именно такой добычей воды, доказывают многие поверья диких и цивилизованных народов. У индейцев сиу Унктах, водяное чудовище, топит свои жертвы в потоках или стремнинах. В Новой Зеландии туземцы верят, будто огромные сверхъестественные пресмыкающиеся чудовища, называемые Танивга, живут в извилинах рек, и об утонувших говорят, что их утащили эти чудовища. Сиамцы боятся Пнюка, или водяного духа, который схватывает купающихся и уносит их в свое жилище. В славянских землях это делает всегда Топилец, который топит людей. В Германии, когда кто-нибудь тонет, народ вспоминает религию своих предков и говорит: «Речной дух потребовал свою ежегодную жертву», или проще - «Никс взял его». Совершенно очевидно, что с этой точки зрения спасание утопающего, т. е. вырывание жертвы из самых когтей 41 водяного духа, - это безрассудный вызов, брошенный божеству, который едва ли может остаться неотомщенным. В цивилизованном мире грубое старое религиозное представление об утоплении давно, заменилось физическим объяснением и предубеждение против спасения утопающих почти или совершенно исчезло. Но архаические представления, перешедшие в народные поверья и поэзию, все еще указывают на очевидную связь между первобытным воззрением и уцелевшим от старины обычаем. По мере того как социальное развитие мира идет вперед, самые важные воззрения и действия могут мало-помалу становиться простыми пережитками. Первоначальное их значение постепенно выветривается, каждое поколение все меньше и меньше помнит его, пока наконец оно совершенно не исчезает из памяти народа. Впоследствии этнография старается более или менее успешно восстановить это значение, соединяя вместе крупицы разбросанных или забытых фактов. Детские игры, народные поговорки, нелепые обычаи могут быть неважны практически, но с философской точки зрения они не лишены значения, так как относятся к одной из самых поучительных фаз древней культуры. Безобразные и жестокие суеверия того или иного человека могут оказаться пережитками первобытного варварства, и при этом воспитание для такого человека является тем же, чем оно являлось для шекспировской лисицы, «которая, как ее ни приручай, как ни лелей ее и ни оберегай, будет сохранять дикую хитрость своих предков». Тайлор Э. Б. = Миф и обряд в первобытной культуре. /Пер. с англ. Д. А. Коропчевского. - Смоленск: Русич, 2000. - -24 624 с. илл. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) [email protected] || http://yanko.lib.ru || 25- Глава II МИФОЛОГИЯ □ Мифологический вымысел, как и все другие проявления человеческой мысли, основывается на опыте. □ Превращение мифа в аллегорию и историю. □ Изучение мифа в действительном его существовании и развитии у современных диких и варварских народов. □ Первоначальные источники мифа. □ Древнейшее учение об одушевлении природы. □ Олицетворение солнца, луны и звезд; водяной смерч; песчаный столб; радуга; водопад; моровая язва. □ Аналогия, обращенная в миф и метафору. □ Мифы о дожде, громе и пр. □ Влияние языка на образование мифа. Материальное и словесное олицетворение. □ Грамматический род по отношению к мифу. □ Собственные имена предметов по отношению к мифу. □ Степень умственного развития, располагающая к мифическим вымыслам. □ Учение об оборотнях. □ Фантазия и вымысел. □ Природные мифы, их происхождение, правила их истолкования. □ Природные мифы высших диких обществ в сравнении с родственными формами у варварских и цивилизованных народов. □ Небо и земля как всеобщие родители. □ Солнце и луна: затмение и закат солнца в виде героя или девы, поглощенной чудовищем; солнце, встающее из моря и опускающееся в подземный мир; пасть ночи 43 и смерти; Симплегады; глаз неба, глаз Одина и Граий. □ Солнце и луна как мифические цивилизаторы. □ Луна, ее непостоянство, ее периодическая смерть и оживание. □ Звезды, их порождение. □ Созвездия, их место в мифологии и астрономии. □ Ветер и буря. □ Гром. □ Землетрясение К числу тех воззрений, которые порождаются небольшим запасом сведений и которые должны исчезать при развитии образования, принадлежит и вера в почти безграничную творческую силу человеческого воображения. Быть может, ни на чем нельзя так хорошо изучить законы воображения, как на определенных событиях мифической истории, в том виде, как они проходят через все известные периоды цивилизации, обойдя все физически различные племена человеческого рода. Здесь Мауи, новозеландский бог солнца, который поймал остров на свою волшебную удочку и вытащил его с морского дна, займет место около индийского Вишну, который нырнул в самую глубь океана в воплощении кабана, для того чтобы поднять наверх на своих громадных клыках затопленную землю. Там творец Байям, голос которого слышится грубым жителям Австралии в раскатах грома, сядет на престоле рядом с самим олимпийским Зевсом. Начиная со смелых и грубых природных мифов, в которые дикарь облекал знания, извлеченные им из его детского созерцания мира, этнограф может проследить эти грубые произведения фантазии вплоть до той эпохи, когда они были оформлены и воплощены в комплекс мифо