Способы изображения детей в русской прозе второй половины XIX. Виды и система персонажей

Система персонажей. Персонаж (литературный герой) - это действующее лицо сюжетного художественного произведения.

организованность персонажей литературно-художественного произведения предстает как система персонажей.

систему персонажей следует рассматривать с двух точек зрения:

1. Как систему взаимоотношений персонажей (борьба, столкновения и т.д.) – то есть с точки зрения содержания произведения;

2. Как воплощение принципа композиции и средство характеристики действующих лиц – то есть как позицию автора.

как и любая система, персонажная сфера характеризуется через составляющие ее элементы (персонажи) и структуру (относительно устойчивый способ =закон связи элементов).

элементы персонажной сферы

главные – находятся в центре сюжета, обладают самостоятельными характерами и прямо связаны со всеми уровнями содержания произведения,

второстепенные - также довольно активно участвующих в сюжете, имеющих собственный характер, но которым уделяется меньше авторского внимания; в ряде случаев их функция – помогать раскрытию образов главных героев,

эпизодические - появляющихся в одном-двух эпизодах сюжета, зачастую не имеющих собственного характера и стоящих на периферии авторского внимания; их основная функция – давать в нужный момент толчок сюжетному действию или же оттенять те или иные черты персонажей главных и второстепенных).

кроме того, существуют еще и т.н. внесценические персонажи, о которых идет речь, но они не участвуют в действии (например, в «горе от ума» а. С. Грибоедова это княгиня марья алексеевна, мнения которой все так боятся, или дядя фамусова, некий максим петрович).

например, роман дефо «робинзон крузо» вроде бы повествует о жизни одного человека. Тем не менее, роман густо населен. В воспоминаниях и мечтах робинзона живут разные лица (=внесценические персонажи): отец, предостерегавший сына от моря; погибшие спутники, с участью которых он часто сравнивает свою; корзинщик, за работой которого он наблюдал в детстве; желанный товарищ – «живой человек, с которым я мог бы разговаривать». Роль внесценических персонажей, как будто вскользь упоминаемых, очень важна: ведь робинзон на своем острове и одинок, и не одинок, поскольку он олицетворяет совокупный человеческий опыт, трудолюбие и предприимчивость своих современников и соотечественников.

по каким же параметрам определяют категорию персонажей?

их два. Это:

– степень участия в сюжете и, соответственно, объем текста, который этому персонажу отводится;

– степень важности данного персонажа для раскрытия сторон художественного содержания.

чаще всего эти параметры совпадают. Так, в «отцах и детях» базаров – главный герой по обоим параметрам, павел петрович, николай петрович, аркадий, одинцова – персонажи по всем статьям второстепенные, а ситников или кукшина – эпизодические.

пример - «капитанская дочка» пушкина.

«казалось бы, нельзя представить себе более эпизодический образ, чем императрица екатерина: она, кажется, существует лишь для того, чтобы привести довольно запутанную историю главных героев к благополучной развязке. Но для проблематики и идеи повести это образ первостепенного значения, потому что без него не получила бы смыслового и композиционного завершения важнейшая идея повести – идея милосердия. Как пугачев в свое время вопреки всем обстоятельствам милует гринева, так и екатерина милует его, хотя обстоятельства дела как будто указывают против него. Как гринев встречается с пугачевым как человек с человеком и лишь впоследствии тот оборачивается самодержцем, так и маша встречается с екатериной, не подозревая, что перед ней государыня, – тоже как человек с человеком. И не будь этого образа в системе персонажей повести, композиция не замкнулась бы, а следовательно, не прозвучала бы и художественно убедительно идея человеческой связи всех людей, без различия сословий и положений, идея того, что «творить милостыню» – одно из лучших проявлений человеческого духа, а прочное основание человеческого общежития – не жестокость и насилие, а добро и милосердие»

а бывает и так, что вопрос о разделении персонажей на категории вообще теряет всякий содержательный смысл.

например, в композиции «мертвых душ» эпизодические персонажи отличаются от главных лишь количественно, а не качественно: по объему изображения, но не по степени авторского интереса к ним.

количество персонажей в поэме буквально зашкаливает. Дядя миняй и дядя митяй, зять ноздрева мижуев, мальчишки, просящие у чичикова подаяния у ворот гостиницы, и особенно один из них, «большой охотник становиться на запятки», и штабс-ротмистр поцелуев, и некий заседатель дробяжкин, и фетинья, мастерица взбивать перины, какой-то приехавший из рязани поручик, большой, по-видимому, охотник до сапогов, потому что заказал уже четыре пары и беспрестанно примеривал пятую, и далее, далее, далее.

эти фигуры не дают толчков к сюжетному действию и никак не характеризуют гг – чичикова. Более того, детализация этих фигур явно избыточная – вспомним мужиков, рассуждавших о маниловке и заманиловке, ивана антоновича кувшинное рыло, супругу собакевича, дочку старого повытчика, у которой на лице происходила по ночам молотьба гороху, покойного мужа коробочки, который любил, чтобы кто-нибудь почесал ему на ночь пятки, а без этого никак не засыпал.

однако это не избыток и уж точно не неумение автора строить сюжет. Это, наоборот, тонкий композиционный прием, при помощи которого гоголь создал особую установку. Показал не просто образы отдельных людей, а нечто более широкое и значительное – образ населения, народа, нации. Мира, наконец.

почти такая же композиция системы персонажей наблюдается в пьесах чехова, причем дело еще больше осложняется: главных и второстепенных персонажей невозможно различить даже по степени участия в сюжете и объему изображения. При помощи данной системы чехов показывает «некоторое множество обыкновенных людей, обыденное сознание, в среде которого нет выдающихся, незаурядных героев, на образах которых можно построить пьесу, но в массе своей они тем не менее интересны и значительны. Для этого и надо показать множество равноправных персонажей, не выделяя из них главных и второстепенных; только так и раскрывается в них нечто общее, а именно присущая обыденному сознанию драма несостоявшейся жизни, жизни, прошедшей или проходящей зря, без смысла и даже без удовольствия» (с)

структура персонажной сферы

сколько персонажей необходимо и достаточно?

работая над «тремя сестрами», чехов иронизировал над собой: «пишу не пьесу, а какую-то путаницу. Много действующих лиц – возможно, что собьюсь и брошу писать». А по завершении вспоминал: «ужасно трудно было писать «трех сестер». Ведь три героини, каждая должна быть на свой образец, и все три – генеральские дочки!».

как у классика, где в пьесу «гражданина жюля верна» вводятся «красные туземцы и туземки (положительные и несметные полчища)». (булгаков. Багровый остров).

итак, количество персонажей.

для образования системы персонажей необходимы как минимум два субъекта.

как вариант – может быть раздвоение героя - семен семенович в очках и без очков (хармс, «случаи»).

максимальное число персонажей не ограничено.

по некоторым подсчетам, в «войне и мире» толстого около 600 действующих лиц, в «человеческой комедии» бальзака - около 2 000. (для сравнения – население средневекового западноевропейского города составляло 1-3 тыс. Жителей).

цифры впечатляют.

и сразу вопрос – а сможете ли вы создать произведение с подобным количеством действующих лиц? Нет, напихать персонажей в сюжет легко. Но затем придется ими управлять – чтобы ваша вещь не выглядела, как телефонный справочник.

персонажи обязаны взаимодействовать друг с другом.

некоторым это удается. Например, мультиперсонажные вещи кинга – «необходимые вещи» (needful things), «армагеддон» (другой перевод - «противостояние» the stand), «под куполом» (under the dome)

или классический пример – гомер, «одиссея». Филологи установили более 1700 связей между 342 персонажами поэмы. Между персонажами есть связь, если по сюжету они встречаются, разговаривают друг с другом, цитируют слова друг друга третьему персонажу или из текста ясно, что они знакомы. По структуре «одиссея» удивительным образом напоминает социальную сеть – типа фейсбука или твиттера. История повторяется?))

итак, система персонажей – это взаимосвязи и отношения между персами, то есть понятие, относящееся к композиции произведения.

важнейшее свойство системы персонажей – иерархичность.

об этом мы уже говорили здесь:

в большинстве случаев персонаж находится в точке пересечения трех лучей.

первый – это друзья, соратники (доброжелательные отношения).

второй – враги, недоброжелатели (враждебные отношения).

третий – прочие посторонние люди (нейтральные отношения)

эти три луча (и люди, в них находящиеся) создают строгую иерархическую структуру http://proza.ru/2013/12/17/1652

продолжаем разговор.

«сюжет в его становлении есть в первую очередь создание системы персонажей. Важным этапом является установление центральной фигуры и затем установление остальных персонажей, которые по нисходящей лестнице вокруг этой фигуры располагаются» (г.а. шенгели)

выделяют два типа связи между персонажами – по сюжету (теза-антитеза) и по соотношению характеров.

наиболее простой и часто встречающийся случай – противопоставление двух образов друг другу.

моцарт и сальери, гринев и швабрин, обломов и штольц, мальчиш-кибальчиш и мальчиш-плохиш.

несколько более сложный случай, когда один персонаж противопоставлен всем другим, как, например, в комедии грибоедова «горе от ума», где важны даже количественные соотношения: недаром грибоедов писал, что в его комедии «двадцать пять глупцов на одного умного человека».

«действующие лица подвергаются в произведении группировке. Простейший случай - это разделение всех действующих лиц на два лагеря: друзей и врагов главного героя. В более сложных произведениях таких групп может быть несколько, и каждая из этих групп связана различными взаимоотношениями с остальными лицами» (томашевский б.в. поэтика)

так, в «анне карениной» основная композиционная группировка персонажей – по заявленному в начале романа тематическому принципу: «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Различные семьи в романе по-разному развивают эту тему.

в «отцах и детях», помимо очевидного и реализованного в сюжете противопоставления базарова всем остальным персонажам, осуществляется и другой, более скрытый и не получающий воплощения в сюжете композиционный принцип, а именно сопоставленность по сходству двух групп персонажей: с одной стороны – это аркадий и николай петрович, с другой – базаров и его родители. «и в том и в другом случае эти персонажи воплощают в себе одну и ту же проблему – проблему взаимоотношения поколений. Тургенев показывает, что, какими бы ни были отдельные люди, проблема по своей сути остается одной и той же: это горячая любовь к детям, для которых, собственно, старшее поколение и живет, это неизбежное непонимание, стремление детей доказать свою «взрослость» и превосходство, драматические внутренние коллизии вследствие этого, и все-таки, в конце концов неизбежное духовное единение поколений» (с)

бывают и более сложные композиционные связи между персонажами.

пример - «преступление и наказание».

«система персонажей организована вокруг главного героя раскольникова; остальные персонажи находятся с ним в сложных соотношениях, причем не только сюжетных; и именно во внесюжетных связях обнаруживается богатство композиции романа.

в первую очередь раскольников композиционно связан с соней. По своей жизненной позиции они прежде всего противопоставлены. Но не только. В них есть и общее, прежде всего в боли за человека и в страдании, вот почему так легко и сразу понимает соня раскольникова. Кроме того, как подчеркивает сам раскольников, они оба преступники, оба убийцы, только соня убила себя, а раскольников другого. Здесь кончается сопоставление и начинается снова противопоставление: для достоевского совсем не равноценны эти два «убийства», более того, они имеют принципиально противоположный мировоззренческий смысл. И все-таки оба преступники, которых объединяет евангельский мотив жертвы за человечество, креста, искупления, не случайно достоевский подчеркнул странное соседство «убийцы и блудницы, сошедшихся за чтением вечной книги». Итак, соня одновременно и антипод и своеобразный двойник раскольникова.

остальные персонажи также организованы вокруг раскольникова по тому же принципу; он как бы многократно отражается в своих двойниках, но отражается с искажениями, или же неполно.

так, разумихин сближается с раскольниковым своей рассудочностью и уверенностью, что жизнь можно устроить без бога, опираясь лишь на себя самого, но резко противопоставлен ему, так как не приемлет идею «крови по совести».

порфирий петрович – антипод раскольникова, но и в нем есть что-то раскольниковское, потому что он быстрее и лучше всех понимает главного героя.

лужин берет практическую часть теории раскольникова о праве на преступление, но полностью выхолащивает из нее весь возвышенный смысл. В «новых течениях» он видит лишь оправдание своего беспредельного эгоизма, полагая, что новая мораль дает ему санкцию стараться только для своей пользы, не останавливаясь ни перед какими нравственными запретами. Лужин отражает философию раскольникова в кривом зеркале цинизма, и сам раскольников с отвращением смотрит на лужина и его теорию – таким образом, перед нами еще один двойник, еще один близнец-антипод.

свидригайлов, как это свойственно иронику, доводит идеи раскольникова до логического конца, советуя ему бросить думать о благе человечества, о вопросах «человека и гражданина». Но, как всякий проник, свидригайлов не приемлет теории раскольникова лично для себя, скептически относясь к любой философии. И свидригайлов вызывает у раскольникова отвращение; они опять-таки оказываются несовпадающими двойниками, близнецами-антиподами.

такая композиция системы персонажей вызвана необходимостью поставить и решить сложные нравственно-философские вопросы, рассмотреть теорию главного героя и ее воплощение на практике в самых различных применениях и аспектах. Композиция здесь, таким образом, работает на раскрытие проблематики» (с) л.в. чернец. Система персонажей.

Персонаж (фр. personnage, от лат. persona – особа, лицо, маска) – вид художественного образа, субъект действия, переживания, высказывания в произведении. В том же значении в современном литературоведении используются словосочетания литературный герой, действующее лицо (преимущественно в драме, где список лиц традиционно следует за названием пьесы). В данном синонимическом ряду слово персонаж – наиболее нейтральное Героем (от греч. heros – полубог, обожествленный человек) в некоторых контекстах неловко называть того, кто лишен героических черт. Понятие персонажа (героя, действующего лица) – важнейшее при анализе эпических и драматических произведений, где именно персонажи, образующие определенную систему, и сюжет (т.е. система, ход событий) составляют основу предметного мира. В эпосе героем может быть и повествователь (рассказчик ), если он участвует в сюжете (Гринев в "Капитанской дочке" Пушкина) В лирике же, воссоздающей прежде всего внутренний мир человека, персонажи (если они есть) изображаются пунктирно, фрагментарно, а главное – в неразрывной связи с переживаниями лирического субъекта (например, воображаемый собеседник в стихотворении М. Цветаевой "Попытка ревности"). Иллюзия собственной жизни персонажей в лирике (по сравнению с эпосом и драмой) резко ослабевает.

Чаще всего литературный персонаж – это человек. Степень конкретности его изображения может быть очень разной и зависит от многих причин. Он может занимать в системе персонажей разное место и, соответственно, быть нарисован в полный рост или представлен через немногие детали.

Но в рамках эпизода в центре внимания часто оказывается именно эпизодическое лицо. Сам выбор героя в сильной степени зависит от жанра ; можно говорить о «жанровых героях» в традиционалистской литературе. Так, в эпопее герой, по Н. Буало, должен быть благородным и по происхождению, и по характеру, но при этом быть правдоподобным.

Структура образа в эпических произведениях иная, чем в драме . Принципы и приемы изображения определяются замыслом произведения, творческим методом писателя: о второстепенном персонаже реалистической повести в биографическом, социальном плане сообщено больше, чем о главном герое модернистского романа. Наряду с людьми в произведении могут действовать и разговаривать животные, растения, вещи, природные стихии, фантастические существа, роботы («Лягушка-путешественница» В.М.Гаршина, "Маугли" Р. Киплинга, "Человек-амфибия" А. Беляева).

Есть жанры, виды литературы, в которых такие антропоморфные персонажи обязательны или очень вероятны: сказка, басня, баллада, анималистская литература, научная фантастика и др.

Персонажную сферу литературы составляют не только отдельные субъекты, но и собирательные герои (их прообраз – хор в античной драме). Интерес к проблемам народности, социальной психологии, в частности к психологии толпы, стимулировал в XIX– XX вв. развитие данного ракурса изображения, введение в сюжет массовых сцен (рабочая слободка в романе М. Горького "Мать"). Близки к собирательным групповые персонажи, где число лиц ограничено и обычно они названы по имени (семь «временно-обязанных» мужиков в поэме Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»).

В большинстве произведений есть внесценические персонажи, расширяющие его пространственно-временные рамки и укрупняющие ситуацию («Мизантроп» Мольера, «Горе от ума» Грибоедова). Это понятие применяется не только к драме но и к эпосу, где аналогом сцены можно считать прямое (т.е. данное не в пересказе какого-то героя) изображение лиц. Так, в рассказе Чехова «Хамелеон» к внесценическим лицам относятся генерал и его брат – любители собак разных пород. Есть произведения, где внесценический герой является главным. Такова пьеса М. Булгакова «Александр Пушкин (Последние дни)», действие которой происходит после гибели поэта.

Еще один вид персонажа – заимствованный , т.е. взятый из произведений других писателей и обычно носящий то же имя. Такие герои естественны, если заимствовался сюжет (Федра и Ипполит в трагедиях «Ипполит» Еврипида, «Федра» Сенеки, «Федра» Расина). Но известный читателю герой (а к неизвестным в подобных случаях не обращаются) может вводиться в новый ансамбль персонажей, в новый сюжет (Молчалин в цикле Салтыкова-Щедрина «В среде умеренности и аккуратности», Чичиков, Ноздрев и другие герои «Мертвых душ» в «Похождениях Чичикова» Булгакова). В подобных случаях заимствование персонажа, с одной стороны, обнажает условность искусства, с с другой – способствует семиотической насыщенности изображения и его лаконизму: ведь имена «чужих» героев, как правило, давно стали нарицательными, автору не нужно их как-то характеризовать.

Можно выделить и другие виды персонажей. Напр., вводится двойник , чье фантомное существование порождено раздвоенностью сознания героя (традиция, имеющая глубокие корни в мифологии, религии): таковы черт Ивана

Сознание и самосознание персонажа.

часть третья и последняя

Скока пацанов брать с собой? Черномор

Пушкин, ..., ты сам-то когда-нить
изумруды грыз??? 0000 Белочка

Sms для Пушкина А.С.

3. Второстепенные герои. Эпизодические персонажи.

Даже Робинзон Крузо, хоть и жил на необитаемом острове, в книге оказался не единственным персонажем. Вывод: двух персонажей для создания сериала тебе будет явно маловато. На помощь должны прийти те, кого в кино называют "актеры второго плана" и "эпизодические персонажи".
К второстепенным персонажам мы отнесем всех тех, кто не является героем (или злодеем) этой истории, но чья жизнь описывается достаточно подробно. Это друзья героя и злодея, их семьи, начальники, коллеги, соседи – люди, в обществе которых главные герои проводят много времени.
Надо ли продумывать и описывать образы второстепенных героев так же тщательно, как и главных? Пожалуй, что да – и второстепенные персонажи должны быть живыми, многомерными. Описывая их, наверное, можно меньше внимания уделять деталям, но все равно, у каждого героя должна быть своя история и свой характер.

К эпизодическим персонажам мы отнесем всех тех, кто появится в нашем рассказе только для того, чтобы толкнуть главную героиню, выписать герою штраф за неправильную парковку или торжественно произнести: "Ревизор из Петербурга!"
Несмотря на незначительность этих персонажей, не надо их недооценивать: в хорошем рассказе лишних образов нет, и, случается, эпизодический герой вдруг оказывается в центре внимания. Например, почтальон, который носил любовные письма от героини к герою, может оказаться тем самым злодеем, который запугивал героиню и убил героя (как в одном из произведений Честертона).
Эпизодические персонажи создавать проще всего: достаточно одной-двух отличительных черт, и образ готов. Чаще всего, описывая таких героев, автор использует его либо чтобы придать нужный тон повествованию (неизвестный с ножом на темной улице), либо для придания комического эффекта сцене (потерявший фуражку полицейский).

4. Фантастические персонажи.

В наше неспокойное, полное ужасов время каждый второй, если не каждый первый автор включает в список персонажей сверхъестественных существ: вампиров и охотников на вампиров, оборотней, ведьм, русалок, леших, привидений, посланцев из Рая и гостей из Преисподней… и так далее. Теперь, когда читателям повествуют, как к герою – о неожиданность! о чудо! – явился некто и сообщил, что наш Феденька наделен волшебной силой и посему должен в 24 часа собрать чемодан и отбыть в направлении Кудыкиной Горы, чтобы спасти мир, они уже даже не смеются. Они рыдают.
Как же избежать досадных ошибок и штампов при описании волшебных персонажей?

Прежде всего, запомни одну простую истину:
Никто не знает, как должны себя вести фантастические герои, потому что никто не сталкивался с ними в реальной жизни.
Но это не означает, что ты можешь заставить их делать все, что тебе угодно.

До сих пор помню гениальную формулировку моей учительницы по рисованию:
"Фантастика – это смешение обычного и волшебного. Это обычный предмет (или человек) в необычной обстановке, либо необычный предмет (или человек) в обычной обстановке".
Практически все произведения фантастов строятся по этому принципу.

Пример: Обычная семья – мама, папа и сын – просыпаются однажды и понимают, что все люди, кроме них, исчезли.

Другой пример: Ученый, в результате эксперимента превратившийся в невидимку, бродит по улицам обычного провинциального городка и погибает от рук ожесточившейся толпы.

Думаю, ты уже догадался, что первое произведение написано Рэем Брэдбери, второе – Гербертом Уэллсом. Если ты покопаешься в памяти, найдешь ещё кучу примеров.
К чему бишь это я веду? А к тому, что, как ни странно, фантастика требует ещё большего реализма, чем любой другой жанр. Правда в описании характеров и отношений, точность в описании окружающего мира – вот что нужно любой волшебной истории.
Даже если твой герой заброшен на необитаемый остров, чужую планету или в параллельную реальность, он остается тем же обычным человеком, каким был в нашем мире, со всеми своими слабостями и страхами.
Даже если твой герой – выходец из иных миров, он должен иметь хотя бы отдаленное сходство с человеком. Впрочем, вряд ли ты сможешь описать его так, чтобы хотя бы чуть-чуть не "очеловечить" героя.
Какими бы волшебными силами не был наделен твой персонаж, он должен вести себя, думать и действовать, как обычный человек.
Даже у всемогущего волшебника в самый ненужный момент может прихватить живот. Помни об этом, когда начнешь писать очередную сагу о бесстрашном воине или хитрой волшебнице.

Последние три совета относительно персонажей:

Целесообразность. Запомни: если персонаж ничего не символизирует, ничего важного не делает и ничего важного не говорит, то лучше его и не описывать.

Число. Персонажей должно быть так много, сколько нужно для развития действия, но так мало, чтобы читатели смогли запомнили их всех. Думаю, для небольшой истории в жанре сим - сериала десять персонажей – идеальное число (герой, злодей, и их окружение).

Имена. Называя своих персонажей, постарайся дать каждому благозвучное, приятное имя, не слишком распространенное (не Маша Иванова и не Джейн Смит), но и не слишком странное (не Доздраперма Эфраиловна и не Залимания Гейлерна … гхм). Снова напоминаю: бегло просмотри все темы с сериалами, нет ли где персонажа с похожим именем, иначе выйдет конфуз. О том, что имя персонажа не должно совпадать с ником кого-то из форумчан, я даже и говорить не стану – это очевидно всем. Напоминаю: имя персонажа – это еще одна часть его образа, выбирай его с умом.

На этом разговор о персонажах мы закончим и перейдем к следующему разделу.

СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ - “соотнесенность персонажей друг с другом в составе художественного произведения; важнейший аспект композиции. Будучи компонентом “содержательной формы”, С<истема> п<ерсонажей> в литературе выполняет две функции: конструктивную (формирует структурное единство произведения) и содержательную (раскрывает логику художественного замысла, является проводником авторской концепции)”. Системой называют такую общность элементов, в которой целое больше суммы частей. Элемент, взятый в системе, не равен самому себе, взятому изолированно или в другой системе. “Как и любая система, персонажная сфера произведения характеризуется через составляющие ее элементы (персонажи) и структуру...”. Если бы в романе о Базарове не было семейства Кирсановых, он не мог бы называться “Отцы и дети”, в нем был бы не только другой сюжет, но и другие тематика и идеи.

В “Преступлении и наказании” разработана сложная система “двойников” главного героя, “светлых” и “темных”, со своими “идеями”: во-первых, так или иначе “переступают” через общечеловеческие нормы, становятся “отверженными” Раскольников, Соня и Мармеладов в его “подлой” ипостаси; во-вторых, Раскольников оказывается после его преступления в одном ряду с ненавистными ему Лужиным и Свидригайловым; в-третьих, Раскольников, заранее знающий, на что он себя обрекает, реализуя свою идею, приносит в жертву самого себя, на что по-своему готова и его сестра Дуня; страдающим брату и сестре составляют параллель тихая, безответная Лизавета, которая чем-то напоминает Соню, издерганная Катерина Ивановна и даже Мармеладов в другой своей ипостаси, как сознательно обрекающий себя страданию (“Пью, ибо сугубо страдать хочу!”). Простой и добрый Разумихин необходим в романе как человек, которому принципиально чужды экстремальные “идеи”, он и становится достойной парой Дунечке. Нужен он и для развития сюжета, с его родственником, следователем Порфирием Петровичем, Раскольников знакомится благодаря ему. А Свидригайлов, не выдержавший собственной низости и душевной пустоты, тем не менее перед самоубийством сделал самое доброе дело во всем романе, устроив детей умершей Катерины Ивановны и тем самым дав возможность Соне осуществить ее моральный подвиг - помочь Раскольникову духовно возродиться на каторге. Фактически спасает Раскольникова и разоблачающий его Порфирий Петрович. “Враги” становятся спасителями. Зло не стало орудием добра по теории Раскольникова, но добро явилось из самых неожиданных источников.

Изощренной системой персонажей отличается роман М.А. Булгакова “Мастер и Маргарита”. Многим фигурам основной сюжетной линии соответствуют фигуры в романе Мастера о Пилате. Это пары Мастер - Иешуа, “ученики” Иван Бездомный - Левий Матвей, предатели Алоизий Могарыч (а таюке барон Майгель) - Иуда из Кириафа, председатель MАССОЛИТа Михаил Берлиоз - иудейский первосвященник Иосиф Кайфа и т.д.

Слово “система” слабо применимо к произведениям с хроникальным сюжетом. Посещение Чичиковым каждого из помещиков - во многом самодостаточная картина, таких картин могло быть и больше (во втором томе “Мертвых душ” Гоголь попробовал расширить свою портретную галерею), но, с другой стороны, неоконченность “поэмы” благодаря ее хроникальности не стала слишком большим недостатком. В “Герое нашего времени” каждая из составляющих частей имеет свой сюжет и свою систему персонажей, однако все они необходимы для раскрытия характера Печорина и закономерности его судьбы. В рассказе И.А. Бунина “Солнечный удар” всего два главных героя: поручик и “она”, причем “она” предстает такой, какой запомнилась поручику. Хотя “солнечный удар” поразил двоих, это своего рода монорассказ, в центре его - один человек, все сознание которого внезапно перевернулось. О системе персонажей тут говорить не приходится.

Перейдем теперь к более знакомому материалу. При анализе эпических и драматических произведений много внимания приходится уделять композиции системы персонажей, то есть действующих лиц произведения (подчеркнем – анализу не самих персонажей, а их взаимных связей и отношений, то есть композиции). Для удобства подхода к этому анализу принято различать персонажей главных (которые в центре сюжета, обладают самостоятельными характерами и прямо связаны со всеми уровнями содержания произведения), второстепенных (также довольно активно участвующих в сюжете, имеющих собственный характер, но которым уделяется меньше авторского внимания; в ряде случаев их функция – помогать раскрытию образов главных героев) и эпизодических (появляющихся в одном-двух эпизодах сюжета, зачастую не имеющих собственного характера и стоящих на периферии авторского внимания; их основная функция – давать в нужный момент толчок сюжетному действию или же оттенять те или иные черты персонажей главных и второстепенных). Казалось бы, очень простое и удобное деление, а между тем на практике оно нередко вызывает недоумение и некоторую путаницу. Дело в том, что категорию персонажа (главный, второстепенный или эпизодический) можно определять по двум различным параметрам. Первый – степень участия в сюжете и, соответственно, объем текста, который этому персонажу отводится. Второй – степень важности данного персонажа для раскрытия сторон художественного содержания. Просто анализировать в тех случаях, когда эти параметры совпадают: например, в романе Тургенева «Отцы и дети» Базаров – главный герой по обоим параметрам, Павел Петрович, Николай Петрович, Аркадий, Одинцова – персонажи по всем статьям второстепенные, а Ситников или Кукшина – эпизодические. Но зачастую бывает и так, что параметры персонажа не совпадают между собой; чаще всего в том случае, если второстепенное или эпизодическое с точки зрения сюжета лицо несет на себе большую содержательную нагрузку. Так, например, явно второстепенный (а если брать его необходимость для развития сюжета – так и вовсе эпизодический) персонаж романа «Что делать?» Рахметов оказывается важнейшим, главным с точки зрения воплощения авторского идеала («соль соли земли»), что Чернышевский даже специально оговаривает, беседуя с «проницательным читателем» о том, что Рахметов явился на страницы романа не для того, чтобы принять участие в сюжете, но для того, чтобы удовлетворить главному требованию художественности – соразмерности композиции: ведь если читателю не показать хотя бы краешком авторский идеал, «особенного человека», то он ошибется в оценке таких героев романа, как Кирсанов, Лопухов, Вера Павловна. Другой пример – из повести Пушкина «Капитанская дочка». Казалось бы, нельзя представить себе более эпизодический образ, чем императрица Екатерина: она, кажется, существует лишь для того, чтобы привести довольно запутанную историю главных героев к благополучной развязке. Но для проблематики и идеи повести это образ первостепенного значения, потому что без него не получила бы смыслового и композиционного завершения важнейшая идея повести – идея милосердия. Как Пугачев в свое время вопреки всем обстоятельствам милует Гринева, так и Екатерина милует его, хотя обстоятельства дела как будто указывают против него. Как Гринев встречается с Пугачевым как человек с человеком и лишь впоследствии тот оборачивается самодержцем, так и Маша встречается с Екатериной, не подозревая, что перед ней государыня, – тоже как человек с человеком. И не будь этого образа в системе персонажей повести, композиция не замкнулась бы, а следовательно, не прозвучала бы и художественно убедительно идея человеческой связи всех людей, без различия сословий и положений, идея того, что «творить милостыню» – одно из лучших проявлений человеческого духа, а прочное основание человеческого общежития – не жестокость и насилие, а добро и милосердие.
В некоторых художественных системах мы встречаемся с такой организацией системы персонажей, что вопрос об их разделении на главных, второстепенных и эпизодических теряет всякий содержательный смысл, хотя в ряде случаев и сохраняются различия между отдельными персонажами с точки зрения сюжета и объема текста. Не зря Гоголь писал о своей комедии «Ревизор», что «тут всякий герой; течение и ход пьесы производит потрясение всей машины: ни одно колесо не должно оставаться как ржавое и не входящее в дело». Продолжая далее сравнение колес в машине с персонажами пьесы, Гоголь замечает, что некоторые герои лишь формально могут преобладать над другими: «И в машине одни колеса заметней и сильней движутся, их можно только назвать главными».
Тот же принцип в композиции системы персонажей выдержан Гоголем и в поэме «Мертвые души», а между тем всех ли созданных писателем людей мы замечаем при анализе? В орбите нашего внимания прежде всего Чичиков – «главный» герой (слово «главный» поневоле приходится брать в кавычки, потому что он, как постепенно выясняется, не главнее всех прочих). Далее в поле нашего зрения попадают помещики, иногда чиновники и – если позволяет время – один-два образа из числа плюшкинских «душ». И это необычайно мало по сравнению с той толпой людей, которая населяет пространство гоголевской поэмы. Количество людей в поэме просто поражает, они – на каждом шагу, и прежде, чем мы знакомимся с Чичиковым, мы уже увидели «двух русских мужиков», без имени и внешних примет, не играющих никакой роли в сюжете, никак не характеризующих Чичикова и вообще, кажется, ни к чему не нужных. И таких фигур мы потом встретим великое множество – они появляются, мелькнут и исчезают вроде бы без следа: дядя Миняй и дядя Митяй, «зять» Ноздрева Мижуев, мальчишки, просящие у Чичикова подаяния у ворот гостиницы, и особенно один из них, «большой охотник становиться на запятки», и штабс-ротмистр Поцелуев, и некий заседатель Дробяжкин, и Фетинья, «мастерица взбивать перины», «какой-то приехавший из Рязани поручик, большой, по-видимому, охотник до сапогов, потому что заказал уже четыре пары и беспрестанно примеривал пятую»... Перечислить всех или хотя бы значительную часть нет никакой возможности. А самое интересное в гоголевской системе «эпизодических» персонажей – это то, что каждый из них незабываемо-индивидуален, а между тем ни один не несет никаких функций, обычных для этого типа персонажей; они не дают толчков сюжетному действию и не помогают характеризовать главных героев. Кроме того, обратим внимание и на подробность, детализацию в обрисовке этих персонажей, явно избыточную для «проходного», периферийного героя. Путем придания своим персонажам своеобразной манеры поведения, особого речевого лица, характеристической черты портрета и т.п. Гоголь создает образ яркий и запоминающийся – вспомним хоть мужиков, рассуждавших о Маниловке и Заманиловке, Ивана Антоновича Кувшинное рыло, супругу Собакевича, дочку старого повытчика, у которой на лице «происходила по ночам молотьба гороху», покойного мужа Коробочки, который любил, чтобы кто-нибудь почесал ему на ночь пятки, а без этого никак не засыпал...
В композиции гоголевской поэмы эпизодические персонажи отличаются от главных лишь количественно, а не качественно: по объему изображения, но не по степени авторского интереса к ним, так что какой-нибудь Сысой Пафнутьевич или вовсе безымянная хозяйка придорожного трактира оказываются для автора не менее интересны, чем Чичиков или Плюшкин. А это уже создает особую установку, особый содержательный смысл композиции: перед нами уже не образы отдельных людей, а нечто более широкое и значительное – образ населения, народа, нации; мира, наконец.
Почти такая же композиция системы персонажей наблюдается в пьесах Чехова, причем здесь дело еще больше осложняется: главных и второстепенных персонажей невозможно различить даже по степени участия в сюжете и объему изображения. И здесь близкий, но несколько иной, чем у Гоголя содержательный смысл несет такая композиция: Чехову необходимо показать некоторое множество обыкновенных людей, обыденное сознание, в среде которого нет выдающихся, незаурядных героев, на образах которых можно построить пьесу, но в массе своей они тем не менее интересны и значительны. Для этого и надо показать множество равноправных персонажей, не выделяя из них главных и второстепенных; только так и раскрывается в них нечто общее, а именно присущая обыденному сознанию драма несостоявшейся жизни, жизни, прошедшей или проходящей зря, без смысла и даже без удовольствия.
Между персонажами произведения могут возникать довольно сложные композиционные и смысловые взаимоотношения. Наиболее простой и часто встречающийся случай – противопоставление двух образов друг другу. По такому принципу контраста построена, например, система персонажей в «Маленьких трагедиях» Пушкина: Моцарт – Сальери, Дон Гуан – Командор, Барон – его сын, священник – Вальсингам. Несколько более сложный случай, когда один персонаж противопоставлен всем другим, как, например, в комедии Грибоедова «Горе от ума», где важны даже количественные соотношения: недаром Грибоедов писал, что в его комедии «двадцать пять глупцов на одного умного человека». Гораздо реже, чем противопоставление, применяется прием своеобразного «двойничества», когда персонажи композиционно объединены по сходству; классическим примером могут служить Бобчинский и Добчинский у Гоголя.
Зачастую композиционная группировка персонажей осуществляется в соответствии с теми темами и проблемами, которые эти персонажи воплощают. Так, в «Анне Карениной» Толстого основная композиционная группировка персонажей – по заявленному в начале романа тематическому принципу: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Различные семьи в романе по-разному развивают эту тему. Точно так же в «Отцах и детях» Тургенева, помимо очевидного и реализованного в сюжете противопоставления Базарова едва ли не всем остальным персонажам, осуществляется и другой, более скрытый и не получающий воплощения в сюжете композиционный принцип, а именно сопоставленность по сходству двух групп персонажей: с одной стороны – это Аркадий и Николай Петрович, с другой – Базаров и его родители. И в том и в другом случае эти персонажи воплощают в себе одну и ту же проблему – проблему взаимоотношения поколений. И Тургенев показывает, что, какими бы ни были отдельные люди, проблема по своей сути остается одной и той же: это горячая любовь к детям, для которых, собственно, старшее поколение и живет, это неизбежное непонимание, стремление детей доказать свою «взрослость» и превосходство, драматические внутренние коллизии вследствие этого, и все-таки, в конце концов неизбежное духовное единение поколений.
Сложные композиционные взаимоотношения персонажей особенно интересно и полезно анализировать тогда, когда они не получают выражения в сюжете: тогда между образами устанавливаются скрытые на первый взгляд, но очень значимые композиционные связи, к тому же начинаешь лучше понимать гармоническую цельность в построении произведения. Что, скажем, общего между Наполеоном и Элен; Кутузовым и Наташей? На первый взгляд – ничего, это персонажи из разных сюжетных линий романа. Но в том-то и дело, что разные, казалось бы, абсолютно обособленные линии связаны прочными композиционными скрепами, в частности, в области системы персонажей. И с этой точки зрения все персонажи романа делятся на две группы: одни живут естественной жизнью и воплощают в себе дорогие Толстому нравственные начала любви и духовного самоусовершенствования; жизнь других неестественна, подчинена ложным целям, безнравственна в своей основе и воплощает в себе идею разъединения людей, глубоко ненавистную Толстому. В таком рассмотрении оказываются связанными между собой Наташа и Кутузов, и Николай, и Марья Волконская, и Пьер, которые в то же время противопоставлены Наполеону, Элен, Анатолю, Бергам и др.
Еще более сложные и неочевидные композиционные связи между персонажами устанавливаются в романе Достоевского «Преступление и наказание». Система персонажей организована вокруг главного героя Раскольникова; остальные персонажи находятся с ним в сложных соотношениях, причем не только сюжетных; и именно во внесюжетных связях обнаруживается богатство композиции романа. В первую очередь Раскольников композиционно связан с Соней. По своей жизненной позиции они прежде всего противопоставлены. Но не только. В них есть и общее, прежде всего в боли за человека и в страдании, вот почему так легко и сразу понимает Соня Раскольникова. Кроме того, как подчеркивает сам Раскольников, они оба преступники, оба убийцы, только Соня убила себя, а Раскольников другого. Здесь кончается сопоставление и начинается снова противопоставление: для Достоевского совсем не равноценны эти два «убийства», более того, они имеют принципиально противоположный мировоззренческий смысл. И все-таки оба преступники, которых объединяет евангельский мотив жертвы за человечество, креста, искупления, не случайно Достоевский подчеркнул странное соседство «убийцы и блудницы, сошедшихся за чтением вечной книги». Итак, Соня одновременно и антипод и своеобразный двойник Раскольникова. Остальные персонажи также организованы вокруг Раскольникова по тому же принципу; он как бы многократно отражается в своих двойниках, но отражается с искажениями, или же неполно. Так, Разумихин сближается с Раскольниковым своей рассудочностью и уверенностью, что жизнь можно устроить без Бога, опираясь лишь на себя самого, но резко противопоставлен ему, так как не приемлет идею «крови по совести». Порфирий Петрович – антипод Раскольникова, но и в нем есть что-то раскольниковское, потому что он быстрее и лучше всех понимает главного героя. Лужин берет практическую часть теории Раскольникова о праве на преступление, но полностью выхолащивает из нее весь возвышенный смысл. В «новых течениях» он видит лишь оправдание своего беспредельного эгоизма, полагая, что новая мораль дает ему санкцию стараться только для своей пользы, не останавливаясь ни перед какими нравственными запретами. Лужин отражает философию Раскольникова в кривом зеркале цинизма, и сам Раскольников с отвращением смотрит на Лужина и его теорию – таким образом, перед нами еще один двойник, еще один близнец-антипод. Свидригайлов, как это свойственно иронику, доводит идеи Раскольникова до логического конца, советуя ему бросить думать о благе человечества, о вопросах «человека и гражданина». Но, как всякий проник, Свидригайлов не приемлет теории Раскольникова лично для себя, скептически относясь к любой философии. И Свидригайлов вызывает у Раскольникова отвращение; они опять-таки оказываются несовпадающими двойниками, близнецами-антиподами. Такая композиция системы персонажей вызвана необходимостью поставить и решить сложные нравственно-философские вопросы, рассмотреть теорию главного героя и ее воплощение на практике в самых различных применениях и аспектах. Композиция здесь, таким образом, работает на раскрытие проблематики.