Александр 3 слава богу мы русские. Судьба гуманизма в XXI столетии

Отец Нектарий, игумен Оранского монастыря, давно известен своими проповедями, за которыми едут со всех концов России. Батюшка Нектарий был строже, проникновеннее и своеобразнее. Дальше батюшка Нектарий вспоминает: «К сожалению, были среди братии некоторые порицавшие старца. Так отцу Нектарию объясняли духовные отцы и учителя высокое значение и духовные законы старчества. Он был учеником скитоначальника отца Анатолия Зерцалова и старца Амвросия, а впоследствии архимандрита Агапита, широко образованного и духовно опытного монаха.

Проповеди очень сильные, в которых нет ни одного слова без глубокого смысла. Батюшка Анатолий был необыкновенно прост и благостен. Всякий подходивший к нему испытывал счастье попасть как бы под золотой благодатный дождь. Само приближение человека к этому старцу уже как бы давало ему чудесную возможность очищения и утешения.

Вся жизнь старца, от младенчества до смертного часа, была отмечена Божиим Промыслом. Через много лет, уже монахом, старец припомнил этот случай. Он пошел к скитскому колодцу, где был подвешен ковш с заостренной рукояткой. Другой монах, не заметив батюшки, поднял ковш так, что острие пришлось прямо против батюшкиного глаза, и лишь в последнее мгновение старцу удалось оттолкнуть острие.

Последний фотоальбом

Она была строга с ним, но больше действовала кротостью и умела тронуть его сердце. Девушка была очень хороша и Николаю по сердцу. В то время была в Ельце благочестивая старица, тогда уже почти столетняя, — схимница Феоктиста, духовная дочь отца Тихона Задонского. Простился Николай с невестой, и больше никогда в жизни им не пришлось увидеться. Пришел Николай в скит, народу множество — все к великому старцу иеромонаху Амвросию, — и думает: «Какая красота здесь, Господи!

Увидев однажды в руках у посетителя книгу «Жизнеописание старца Илариона», батюшка сказал: «Я ему всем обязан. И вот я был самым что ни есть последним». А старец Иларион тогда уже проходил и знал путь земной и путь небесный. На этом послушании он часто опаздывал в церковь и ходил с красными, опухшими, словно заспанными, глазами. Попечительность и любовь ко мне, недостойному, со стороны старцев нередко изумляли меня, ибо я сознавал, что их недостоин.

Однажды старца спросили, не возмущался ли он против своих учителей

Приходилось мне иногда выслушивать дерзкие и бессмысленные речи таких людей, хотя я всегда старался защищать старца. Старец за свои действия даст отчет Богу. Значения их мы не постигаем». Тот ответил: «Нет! Мне это и в голову не могло прийти. А у того палочка была. Как провинишься, он и побьет (не так, как я вас!). А я, конечно, не хочу, чтобы меня били. Как увидел, что старец за палку берется, я — бежать…

Глаза — разные и небольшие. К концу жизни лицо его утратило отблеск молодости, который так долго покоился на нем и вернулся к нему лишь во время предсмертной болезни. Если в эти последние годы лицо его светлело, то только каким-то вневременным светом. Он родился в Ельце в 1857 году у бедных родителей, Василия и Елены Тихоновых. Крещен в Елецкой церкви, освященной во имя Преподобного Сергия, при крещении назван Николаем, крестных звали Николай и Матрона.

Из раннего его детства известен только один случай: однажды он играл около матери, а рядом сидела кошка, и глаза у нее ярко светились. С матерью у Николая была глубокая душевная близость. Одиннадцати лет устроила Николая в лавку купца Хамова, и там к семнадцати годам он дослужился до младшего приказчика. Лицом он был очень красив, с румянцем нежным, как у девушки, с русыми кудрями», — рассказывали старейшие оптинцы, помнившие его в молодости.

«Слава богу, мы - законные!»
/Опубликовано в "Русском слове", Прага /

Говорят, в 1754 году придворные российского императорского двора шушукались, какое отчество больше бы годилось новорожденному Павлу, сыну великой княгини Екатерины - Петрович или Сергеевич? Позже этот слух превратился в вопрос, прервалась ли на Павле I кровная линия Романовых? На него можно ответить вполне определенно – нет, не прервалась. Но определенно история династии загнула в область фантазий и вымыслов.

Существует забавный исторический анекдот: будто бы Александр III поручил Победоносцеву, своему учителю и уважаемому советнику, проверить слух, что отцом Павла I был не Петр III, а Сергей Васильевич Салтыков, первый любовник будущей императрицы Екатерины II. Победоносцев вначале сообщил императору, что, в самом деле, отцом мог быть Салтыков. Александр III обрадовался: «Слава Богу, мы – русские!» Но потом Победоносцев нашел факты в пользу отцовства Петра. Император, тем не менее, обрадовался снова: «Слава Богу, мы – законные!».

Мораль, если она вообще может выводиться из анекдота, проста: природа власти не в крови, но в умении и желании властвовать, остальное к этому можно приспособить. По крайней мере, такова природа имперской власти – каждая империя тянет за собой огромное количество неразрешенных противоречий, одним больше – ничего страшного.

Однако как мог возникнуть этот сюжет и вместе с ним многочисленные вариации на эту тему? Как не странно, но его во многом создала Екатерина II. В своих «Записках» она пишет о начале романа с Салтыковым весной 1752 года: «Во время одного из этих концертов (у Чоглоковых) Сергей Салтыков дал мне понять, какая была причина его частых посещений. Я не сразу ему ответила; когда он снова стал говорить со мной о том же, я спросила его: на что же он надеется? Тогда он стал рисовать мне столь же пленительную, сколь полную страсти картину счастья, на какое он рассчитывал…»

Далее подробно описываются все этапы романа вплоть до достаточно интимных – сближение осенью 1752 года, беременность, которая закончилась выкидышем по пути в Москву в декабре, новая беременность и выкидыш в мае 1753-его, охлаждение любовника, заставлявшее страдать Екатерину, строгий присмотр, установленный за великой княгиней в апреле 1754, означавший удаление Сергея Салтыкова. А Павел, как известно, родился 24 сентября 1754 года. Петр упоминается в этой главе записок только в связи с его пьянством, ухаживанием за фрейлинами Екатерины и прочими дамами, а также подозрениями, которые возникли у него в отношении Сергея Салтыкова. Из всего этого рассказа следует, что отцом Павла мог быть Салтыков. Более того, автор «Записок» создает это впечатление намеренно.

Однако Екатерине не приходится особенно доверять. Ей ведь приходилось разными способами оправдывать свой захват власти. После свержения мужа она сочинила столько историй о нем и их отношениях, что историкам, разбирающим, что там правда, а что нет, хватит работы надолго. (Что стоит, скажем, побасенка Екатерины о якобы осужденной и повешенной Петром на виселице крысе, съевшей двух его игрушечных солдатиков. Повесить крысу, как, человека – невозможно. Для этого у крысы слишком мощная шея. И веревка с нее соскользнет. Байка ничтожная, а поди ж ты, историографы со времен С. Соловьева доверчиво повторяют ее снова и снова.).

Вот и эта история – требует исследования мотивов Екатерины, зачем-то бросающей тень на собственного сына.

По мнению историка С. Мыльникова, автора книги о Петре III, Екатерина побаивалась потенциальных сторонников Павла, которые могли бы требовать трона для правителя с царской кровью взамен иноземки, власть узурпировавшей и никакого права на нее не имеющей. До переворота было высказано предложение (Н. Панина, наставника Павла) объявить Екатерину не императрицей, но регентшей малолетнего наследника до его совершеннолетия. Хоть оно и было отвергнуто, но окончательно забыто не было.

Ход императрицы был вполне логичным с точки зрения политической борьбы – она еще раз говорила противникам, что и Павел этой крови не имеет – ни капли! И прав на престол имеет не больше, чем мать. Но, может, Екатериной двигали иные соображения. Может быть, она в очередной раз выдвигала на первый план себя, свои потребности, желания и таланты вместо какой-то там царской крови, создавшей презираемого ею мужа и, в общем, никчемной.

И еще С. Мыльников убедительно доказывает, что Петр III безусловно считал Павла своим сыном. Он сравнивает извещение о рождении сына, посланным им Фридриху II, c аналогичным извещением о рождении дочери Анны, которая точно была от следующего любовника Екатерины – Станислава Понятовского, о чем Петр знал. Действительно, разница между двумя письмами велика.

Иной точки зрения придерживается другой историк – Н. Павленко. Он пишет: «Иные придворные, наблюдавшие семейную жизнь великокняжеской четы, шепотом поговаривали, что младенца по батюшке надлежит величать не Петровичем, а Сергеевичем. Вероятно, так оно и было».

Так кому же поверить? Петру? Намекам Екатерины? Давно отзвучавшему шепоту придворных? Пожалуй, эти пути уже слишком истоптаны и ничего нового не дадут.

Интересно, какими материалами пользовался Победоносцев. Не портретами ли участников истории? Ведь черты лица наследуются и принадлежат кому-то из родителей – это знали и до появления генетики, как науки. Мы тоже можем провести небольшой анализ, пользуясь портретами.

Они перед нами – и «урод» (так императрица Елизавета называла племянника во гневе) Петр, и красавец Сергей и любвеобильная Екатерина. Последняя о себе молодой вспоминала так: «Говорили, что я прекрасна, как день, и поразительно хороша; правду сказать, я никогда не считала себя чрезвычайно красивой, но я нравилась, и полагаю, что в этом и была моя сила». Француз Фавье, видевший Екатерину в 1760 году (ей был тогда 31 год), подверг ее внешность довольно суровой оценке: «Никак нельзя сказать, что ее красота ослепительна: довольно длинная, никак не гибкая талия, осанка благородная, но поступь жеманная, не грациозная; грудь узкая, лицо длинное, особенно подбородок; постоянная улыбка на устах, но рот плоский, вдавленный; нос несколько сгорбленный; небольшие глаза, но взгляд живой, приятный; на лице видны следы оспы. Она скорее красива, чем дурна, но увлечься ей нельзя».

Эти и другие оценки можно найти в книге Н.Павленко «Екатерина Великая». Интересные сами по себе, они подтверждают соответствие описаний и портрета, мы можем его использовать совершенно уверенно.

Сергей Васильевич Салтыков – тоже длиннолиц, черты лица пропорциональны, глаза миндалевидные, губы маленькие, изящные, высокий лоб, нос прямой и длинный. Екатерина писала о нем: «он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравняться ни при большом дворе, ни тем более при нашем. У него не было недостатка ни в уме, ни в том складе познаний, манер и приемов, какой дают большой свет и особенно двор».

Петр III Екатерина Сергей Салтыков

Павел I (детский портрет) Павел I взрослый (графический набросок)

Рис. 1. «Родители» и сын (использованы фрагменты портретов).

В сравнении с ними Петр Федорович, конечно, катастрофически проигрывает внешне – и отличается рядом черт, которые мог оставить своему потомку только он. Лицо у него довольно круглое, даже скуластое. Лоб покатый, нос более короткий, чем у Екатерины и Сергея Салтыкова, весьма широкий в переносице, рот большой, глаза узковатые и поставлены широко. И еще он был щекаст.

Портреты Павла свидетельствует о явном сходстве с Петром. Особенно взрослые портреты. Та же форма лица, покатый лоб, большой рот, короткий нос – даже помня о возможности существования рецессивных признаков, Салтыков и Екатерина (оба «прекрасные, как день») настолько некрасивого потомка, которого адмирал Чичагов называл «курносым чухонцем с движениями автомата», не сотворили бы. Если бы отцом Павла был Сергей Салтыков, иной была бы форма лица и лба, иными были бы губы и нос – поскольку у Екатерины и Салтыкова они были подобны, резко отличаясь от черт Петра. И, надо думать, иным бы был и характер. Черт Петра в лице Павла так много, что не нужен даже анализ ДНК, чтобы сказать определенно – да, отцом Павла Сергей Салтыков не был. Им был Петр III.

Кстати, по дате рождения видно, что наследник оказался типичным плодом праздников – вот и Екатерина вспоминает, что отмечала Новый Год у императрицы – конечно, с мужем. Видно, в ту ночь, после празднования, и был зачат будущий Павел.

Подтверждается мнение С. Мыльникова, что отцовство Салтыкова – нарочно обыгрывалось Екатериной. Кто был настоящий отец ее сына, нет сомнений, – она прекрасно знала. Вероятно, по этой причине она вела себя к Павлу крайне холодно. Ребенком она спокойно оставляла его на попечении нянек и не видела неделями. Уже взрослого сына она хотела заставить отречься от права на престол в пользу внука, Александра.

Эта маленькая история еще раз подтверждает характеристику, которую дал Екатерине историк Я. Барсков: «Ложь была главным орудием царицы: всю жизнь с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владела им, как виртуоз, и обманывала родителей, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков». Рекордами лжи Екатерины были ее рассказы о положении русских крестьян: «Наши налоги так необременительны, что в России нет мужика, который бы не имел курицы, когда он захочет, а с некоторого времени они предпочитают индеек курам» (письмо Вольтеру, 1769 год) и «Бывало прежде, проезжая по деревням, видишь маленьких ребятишек в одной рубашке, бегающих босыми ногами по снегу; теперь нет ни одного, у которого не было бы верхнего платья, тулупа и сапогов. Дома хотя по-прежнему деревянные, но расширились и большая часть их в два этажа» (письмо Бьельке, подруге матери, 1774 год). Крестьяне, живущие в двухэтажных избах, с детишками, одетыми в тулупы и сапоги, предпочитающие индеек курам – есть в этом, конечно, почти маниловская мечта и не только элемент обмана, но и самообмана.

Именно он добавил к двум отцам Павла еще и третьего претендента – Емельяна Пугачева. Удивительная, надо сказать, ирония истории: три отца у одного будущего императора. Фантомные потемкинские деревни, которыми прославилось правление его матери. Фантасмагория его собственного правления с несуществующим, но делающим карьеру поручиком Киже (пусть это и вымысел Тынянова, но вполне, как говорится, аутентичный). Сын-отцеубийца, который не то умер в Таганроге, не то в Сибири. Все будто пропитано той первоначальной фантазией Екатерины. Право, ложь имеет длинные ноги.

Но что оставалось делать Екатерине? Ее роль была ролью канатоходца. Кто в те дерзкие времена не понимал, что властью надо делиться с достаточно широким окружением, кончал плохо – взять хотя бы мужа и сына Екатерины. Императрица с ее большими планами, волей и работоспособностью была по результатам правления не худшей из российских монархов. Но от большинства благих устремлений ей пришлось отказаться. Не следует также приписывать заслуги России того времени ей одной – люди, с которыми ей приходилось ладить и доверять важные посты, за успехи страны отвечали не меньше.

Однако власть, которая должна постоянно прибегать ко лжи и создавать иллюзии, вызывает скепсис. Хорошо действуя во внешней сфере, Екатерина оказалась решительно слаба в решении внутренних проблем. Придав имперскому каркасу, созданному Петром Великим, внешний блеск, она ничего не сумела сделать с отрицательными сторонами его реформ. Вот и приходилось закрывать глаза на состояние страны, обманывать и обманываться.

Романовы относились к легенде о том, что Павел I не был сыном Петра III с большим юмором.
Есть мемуарная запись о том, как Александр III, узнав о ней, перекрестился:
- Слава Богу, мы русские!
А услышав от историков опровержение, снова перекрестился:
- Слава Богу, мы законные!

Завещание Государя Императора Александра III Александровича наследнику

Тебе предстоит взять с плеч моих тяжёлый груз государственной власти и нести его до могилы так же, как его нёс я и как несли наши предки. Тебе царство, Богом мне врученное. Я принял его тринадцать лет тому назад от истекшего кровью Отца... Твой дед с высоты престола провёл много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за всё это Он получил от русских революционеров бомбу и смерть... В тот трагический день встал передо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое "передовое общество", заражённое либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывали мне моё собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним и Россия рухнет. Падение исконно русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междуусобиц. Я завещаю тебе любить всё, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что Ты несёшь ответственность за судьбу Твоих подданных пред Престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость Твоего царского долга будет для тебя основой Твоей жизни. Будь твёрд и мужественен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только Самого Себя и Своей совести. В политике внешней — держись независимой позиции.

Помни, — у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней - прежде всего покровительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа редкого государства.

● Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только Самого Себя и Своей совести.
● Дешёвый чиновник дорого обходится государству.
● Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним и Россия рухнет. Падение исконно русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междуусобиц.
● Во всем свете у нас только два верных союзника — наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас.
● Всякий человек с сердцем не может желать войны, а всякий правитель, которому Богом вверен народ, должен принимать все меры, для того чтобы избегать ужасов войны.
● Все Балканы не стоят жизни одного русского солдата.
● Александр III в выходной день отдыхал в парке и удил рыбу, когда ему сообщили, что без предварительной договорённости его аудиенции добиваются послы европейских держав. На это Царь ответил этой знаменитой фразой, которую передали послам:
- Европа подождёт, пока русский Царь рыбачит.
● Александр III беседовал с австрийским послом в Зимнем дворце, во время большого обеда. В это самое время происходил очередной австро-русский конфликт на Балканах. Австрийский посол раздражительно разговаривал, а в конце беседы пригрозил, что Австрия может мобилизовать против России два или три корпуса. Александр, ничего не говоря, с улыбкой на лице взял вилку, согнул её петлёй и бросил в сторону австрийского посла:
- Вот что я сделаю с вашими двумя или тремя мобилизованными корпусами.

В 1800 году 6 мая по старому стилю, 19-го - по новому, тихо отошел ко Господу великий русский полководец . Его полная опасностей, скорбей и трудностей жизнь окончилась в день памяти Иова многострадального.

Интересно отметить, что с днем памяти этого святого связано и еще одно знаменательное событие - последний всероссийский император Николай II, ныне причисленный к лику святых, родился 6 (19) мая 1868 года.

Этих столь разных, живших в столь отличные исторические эпохи людей, соединяет и глубокая вера, и горячая, жертвенная любовь к Родине, и духовное подобие великому ветхозаветному праведнику, который и в дни благоденствия, и в дни тяжких скорбей не погрешил против Бога.

В нашей статье мы попытаемся дать набросок нравственного портрета Александра Васильевича, опираясь в основном на его высказывания, письма и приказы, сохраняя орфографию оригинала.

Одно это славное имя способно вселить бодрость и поднять дух человека, который его произносит. Оно, это имя, ассоциируется с доблестью, с победой, со славой русского оружия и русского государства. И доблесть, и победы, и высокие образцы мужества мы можем встретить и в истории других эпох, народов и государств. Но хотелось остановиться на тех особенностях характерных именно для русского воинства, которые коренятся в своеобразии русского Православия. Это своеобразие проявилось уже на самой заре русской истории.

После смерти святого равноапостольного великого , крестившего Русь, киевский престол захватил, не имея на это прав, его сын Святополк. Князя Бориса, законного наследника, в это время не было в Киеве, потому что он готовился идти в поход против печенегов. Он обладал и правом, и властью и вооруженной силой, чтобы занять великокняжеский престол, но он не употребил ни того, ни другого, ни третьего, и распустил свою дружину, потому что не мог и не хотел обращать свое оружие против соотечественников, участвовать в братоубийственной усобице. Так же поступил и его младший брат князь Глеб, и оба они были убиты по приказу Святополка, прозванного окаянным. Кара вскоре настигла братоубийцу: он был согнан с престола, потерпел поражение, от расстройства заболел и всеми покинутый умер в мучениях.

Народ понял и оценил подвиг самоотвержения князей – , которые были причислены к лику святых, став первыми русскими святыми. Прошло немногим более двух веков. В то время Русь была теснима и с востока и с запада и трудно сказать, какой враг был опаснее: дикая степь, или культурная, считающая себя христианской католическая Европа. Суздаль, Владимир, Киев, и десятки других русских городов лежали в развалинах, разрушенные и разоренные татарским погромом. В это время, пользуясь ослаблением Руси, с запада на нее двинулось крестоносное войско шведов, которые рассчитывали на то, что им сможет противостоять только небольшая новгородская дружина.

Однако князь Александр, бывший тогда новгородским князем, мог опираться не только на храбрость и мужество немногочисленных новгородских дружинников, не только на свое высокое воинское искусство. Он противопоставил врагу и еще одно: свою веру в Бога и в Его всемогущую помощь. “Не в силе Бог, а в правде ”, - с этими словами повел князь Александр своих воинов на невскую битву. И его вера не была посрамлена. В ночь перед сражением воину, стоявшему на страже, явилось видение. Он увидел в плывущей по реке ладье двух князей, один из которых сказал другому: “Брат Глеб, вели грести, чтобы помочь нашему родственнику Александру”.

Произошла решительная битва, шведы были разгромлены, причем помощь Божия была явлена и видимым образом: на противоположном берегу реки, где не было русских воинов, среди шведов началась паника, и они сами уничтожали друг друга. Вот это стояние за правду, вера в помощь Божию, самоотверженное, бескорыстное служение своему народу являются наиболее характерными нравственными чертами русского православного воинства.

Конечно, и в русской истории были и междоусобные войны, были и проявления жестокости и несправедливости, даже преступления, но как говорил Ф. М. Достоевский, о народе следует судить не по тем глубинам, до которых он опустился, а по тем вершинам, которых он достиг. В русском народе идеалы воинского служения всегда были очень высоки, потому так много святых среди русских князей – воинов. Наследником этих идеалов глубоко их осознавшим и воплотившим в жизнь был великий русский полководец А. В. Суворов.

Прежде всего, отметим его глубокую, церковную веру , на которую он опирался и которая определяла его поступки в самые критические моменты его жизни. Первого октября 1787 года во время русско – турецкой войны произошло знаменитое сражение на Кинбурнской косе. Турки успели к этому времени хорошо изучить своего противника и выбрали этот день не случайно: первого октября по старому стилю, четырнадцатого - по новому празднуется Покров Божией Матери. Этот праздник издревле благоговейно и торжественно почитался на Руси. Пользуясь тем, что Суворов и воины его небольшого отряда находились в храме на божественной Литургии, турки смогли беспрепятственно высадить десант, который многократно превосходил по численности силы, которыми командовал Суворов.

Ему неоднократно докладывали о высадке вражеского десанта, но он не предпринимал никаких действий, пока не была окончена , и не был отслужен молебен о победе. Сражение, окончившееся полным поражением турок, было ожесточенным и кровопролитным и длилось до глубокой ночи. Сам Суворов был дважды ранен и едва не попал в плен.

Вот с каким тонким чувством юмора он написал об этом своей дочери Наталии: “У нас все были драки сильнее, чем вы деретесь за волосы; а как вправду потанцевали, то я балу вышел - в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили: насилу часов через восемь отпустили с театру”… В одном из писем он пишет о том, что “в день сражения или похода размеряет он все предлежащее, берет все нужные меры, и вручает себя совершенно промыслу Вышнего”. Чувство своей глубокой веры в Бога, твердое упование на Его близость, Суворов передавал и своим солдатам:

“Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву. Молись Богу! от Него победа. Чудо богатыри, Бог нас водит, Он нам генерал.” Суворов постоянно учился и у знаменитых полководцев древности, и у своих современников. Он “военное счастье покорял себе быстротою Цезаря, который и средь бела дня умел своих неприятелей уловлять и окружать и нападал на них когда и где хотел”. Но не только быстроте, но и краткости Цезаря подражал и даже превосходил ее Суворов. Известно донесение Цезаря Сенату о победе: ”Veni, vedi, vici - пришел, увидел, победил”. Когда под Фокшанами семнадцати тысячам австрийских солдат противостояло более восмидесяти тысяч турецких, то Суворов в ответ на просьбу австрийского генерала Кобурга о помощи ответил одним словом: “Иду”.

По размытым дождем дорогам, форсируя разлившиеся реки, суворовские чудо – богатыри прошли сто верст за двое с половиной суток. Стремительность марша была столь велика, что турки не могли поверить, что появились русские. Турецкие силы были рассредоточены, что позволяло их бить по частям. Кобург колебался, так как у союзников было всего двадцать пять тысяч человек, из них восемь тысяч русских. Тогда Суворов заявил, что он атакует один. Честь австрийского оружия была задета, и Кобург решился. Скрытный марш на сближение, внезапность и неотразимость ударов русских войск, принявших на себя самую трудную задачу принесли полную победу. Суворов несомненно обладал пророческим даром.

За шестнадцать лет до Отечественной войны 1812 года он писал: “Нет, а принятца за корень, бить французов. От них она (война авт.) родитца, когда они будут в Польше, тогда они будут тысяч 200 – 300. Варшавою дали хлыст в руки Прусскому Королю, у него тысяч 100. Сочтите турков (благодать Божия со Швециею); России выходит иметь до полумиллиона”. Удивительно, что не только численность войск, но и расстановка сил предсказана совершенно верно. Польша и Пруссия действительно выступили на стороне наполеоновской Франции, Швеция сохранила нейтралитет.

Суворов не мог только предположить, что Турция будет настолько ослаблена, что не примет участие в войне, а союзная Австрия изменит и станет на сторону французов.

Суворов обладал и другим очень редким даром: видеть сильные стороны и восхищаться достоинствами своих настоящих или возможных противников. Вот блестящая характеристика, которую он дал Наполеону: “О как шагает этот юный Бонапарт! Он герой, он чудо – богатырь, он колдун! Он побеждает и природу и людей; он обошел Альпы, как будто их и не было вовсе; он спрятал в карман грозные их вершины, а войско свое затаил в правом рукаве своего мундира. Казалось что неприятель только тогда замечал его солдат, когда он их устремлял, словно Юпитер свою молнию, сея повсюду страх и поражая рассеянные толпы австрийцев и пьемонтцев. О, как он шагает! Лишь только он вступил на путь военачальства, как уж он разрубил Гордиев узел тактики. Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто. Ему ведома непреодолимая сила натиска - более не надобно. Сопротивники его будут упорствовать в вялой своей тактике, подчиненной перьям кабинетным; а у него военный совет в голове. В действиях свободен он, как воздух, которым он дышит; он движет полки свои, бьется и побеждает по воле своей! Вот мое заключение: пока генерал Бонапарт будет сохранять присутствие духа, он будет победителем; великие таланты военные достались ему в удел. Но ежели, на несчастие свое, бросится он в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, - он погибнет”.

В этой характеристике ярко проявляются черты не только Наполеона, но и самого Суворова - и умение проникать в суть вещей, и необычайная душевная щедрость, великодушие, не говоря уже о его совершенно самобытном, оригинальном, стремительном литературном стиле.

Необходимо вновь отметить пророческий дар Суворова: он смог предсказать судьбу Наполеона, который изменил “единству мысли и бросился в вихрь политический”, оплатив свое падение миллионами человеческих жизней.

При всей своей широте и душевной щедрости, Суворов был совершенно нетерпим к любым нарушениям воинского долга. В итальянском походе австрийская пехота отстала, генерал Мелас объяснял это плохой погодой.

Суворов отправил ему письмо такого содержания: “До сведения моего доходят жалобы на то, что пехота промочила ноги. Виною тому погода. Переход был сделан на службе могущественному монарху. За хорошею погодой гоняются женщины, щеголи да ленивцы. Большой говорун, который жалуется на службу, будет, как эгоист, отрешен от должности… Италия должна быть освобождена от ига безбожников и французов; всякий честный офицер должен жертвовать собой для этой цели. Ни в какой армии нельзя терпеть таких, которые умничают. Глазомер, быстрота, натиск! - этого будет довольно!”

Мы живем в постхристианскую эпоху, когда кажется, что жестокость просто разлита в воздухе, а слово “милосердие” только – только вновь входит в наш лексикон. Во времена Суворова бой был рукопашным, казалось бы, более жестоким, чем когда противники не видят друг друга, но тогда люди не ожесточались. Почему? Об этом, то есть о сохранении души солдата от ожесточения, конечно много думал Александр Васильевич.

Вот что мы можем почерпнуть из его знаменитой “Науки побеждать ”.

Враг прикладывает “фитиль на картечь, бросься на картечь:

летит сверх головы, пушки твои, люди твои,

вали на месте, гони, коли, остальным давай пощаду!

Они такие ж люди: грех напрасно убить.

Умирай за дом Богородицы, за Матушку, за Пресветлейший дом. Церковь Бога молит.

Кто остался жив, тому честь и слава!

Обывателя не обижай, он нас кормит и поит; солдат не разбойник”.

Наряду с продолженным действием “вали, гони, коли”, глагол “убить” стоит в совершенной форме. Если враг положил оружие, он уже не враг и просто грешно, преступно “напрасно убить” такого же человека, как и ты. “Солдат не разбойник”, нельзя из чувства злобы или мести убить, даже одного, безоружного человека. Суворов “милость к падшим призывал” задолго до Пушкина.

Вот выдержки из приказа, отданного А. В. Суворовым перед штурмом предместья Варшавы - Праги:

“Его сиятельство граф Александр Васильевич Суворов приказал: взять штурмом прагский ретрашамент. И для того: Охотники (добровольцы – авт.) со своими начальниками станут впереди команды. Когда пойдем, воинам идти в тишине, не говорить ни слова, не стрелять. Подошли ко рву, - ни секунды не медля, бросай в него фашинник, опускайся в него и ставь к валу лестницы. Коротка лестница? штык в вал, - лезь по нем, другой, третий. Товарищ товарища обороняй! Стрельбой не заниматься, без нужды не стрелять; бить и гнать врага штыком; работать быстро, скоро, храбро, по-русски! В дома не забегать; неприятеля, просящего пощады щадить; безоружных не убивать; с бабами не воевать; малолетков не трогать. Кого из нас убьют, - Царство Небесное, живым - слава! слава! слава! ”
Нам, далеким потомкам суворовских – чудо богатырей, отрадно и, возможно, неожиданно услышать, что “работать быстро, скоро, храбро” это значит - работать “по-русски”.

Обращает на себя внимание то, с какой заботой и постоянством Суворов оберегает души своих солдат от ожесточения, призывая их милосердию и благородству, к христианскому отношению как к вражеским солдатам, так и к мирному населению. Такое отношение к нравственному облику солдата, по-видимому, характерно исключительно для русской армии.

Вот для сравнения приказ, отданный германской кайзером Вильгельмом II 27 июля 1900 года карательному отряду в Китае: “Солдаты, при встрече с врагом побеждайте! Никому не давайте пощады, не берите пленных! Будьте беспощадны ко всем, кто попадет в ваши руки! Пусть боятся немецкого имени, как некогда боялись имени Атиллы! ”

Напоминая о временах Атиллы, кайзер призывает своих солдат отомстить китайцам - отдаленным потомкам гуннов за тот страх и за то поражение, которые более полутора тысяч лет назад германские племена потерпели от возглавляемых Атиллой гуннских орд. Отметим, что этот приказ был отдан задолго до прихода к власти фашистов и Второй мировой войны, потрясшей весь мир жестокостью германской армии и германского народа.

Хорошо известно, что отношения Суворова с императором Павлом не были простыми, однако эта проблема часто рассматривается предвзято и упрощено. И в исторической науке, и в широком общественном мнении прочно утвердился расхожий стереотип об императоре Павле как о недалеком, неумном, жестоком, сумасбродном правителе. Это представление в корне неверно. Мы не можем в рамках нашей статьи обсуждать этот вопрос, отметим лишь, что император Павел был незаурядной, сильной, сложной и трагической личностью, по достоинству не оцененной историей. Он был вспыльчив, неуравновешен, но добр, по-рыцарски великодушен и по-детски доверчив. Его несчастьем было то, что он был окружен, а лучше сказать опутан, опытными в плетении интриг, лукавыми царедворцами, которые, в конце концов, его и погубили, оклеветав и перед современниками, и перед потомками. Эти силы и способствовали ссоре императора с Суворовым.

Несмотря на то, что сам Суворов хорошо понимал, что его место на поле боя в пылу сражения, а не “в вихре политическом”, он был втянут в интригу, результатом которой и явилась его ссылка в село Кончанское. Суворов, сознавая свои ошибки, с христианским смирением обратился к императору: “… прошу позволить мне отбыть в Нилову Новгородскую пустынь, где я намерен окончить мои краткие дни в службе Богу. Спаситель наш один безгрешен. Неумышленности моей прости, милосердный Государь. Повергаю себя к освященнейшим стопам Вашего Императорского Величества”. Подписано это характерное письмо не так, как этого требовал этикет: “Всемилостивый Государь! Вашего Императорского Величества всеподданейший”, а совсем необычно: “Всеподданейший богомолец Божий раб Граф Александр Суворов-Рымникский.” Император Павел ответил не сразу, а тогда когда сложились условия для достойного ответа.

Россия готовилась в союзе с Австрийской империей вступить в войну с революционной атеистической Францией. Требовался полководец, способный возглавить объединенные войска. Все взоры были обращены в сторону Суворова. Император обратился к нему с письмом: ”Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться, виноватого Бог простит. Римский император требует Вас в начальники своей армии и вручает Вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а Ваше спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы Вашей времени, а у меня удовольствия Вас видеть”. Это письмо красноречиво говорит о великодушии императора Павла: способность признавать свои ошибки есть признак величия души. “Виноватого Бог простит” - Самодержец только так мог просить прощения у своего подданного. Великий полководец, забыв все обиды, ответил в присущей ему стремительной краткой манере: “Тотчас упаду к стопам Вашего Императорского Величества”.

Русская армия, блестяще завершив Итальянскую кампанию, вступила на землю Швейцарии, значительная часть которой приходится на Альпы. Суворов, также как и его солдаты, впервые в жизни попал в горы. Ни сам полководец, ни его армия не имели опыта войны в горах. Русской армии противостояли французские альпийские стрелки, полностью оснащенные и обученные для ведения горной войны. Цветущие долины сменяются теснинами, окруженными высокими непроходимыми горами, перевалы на высоте более двух тысяч метров, крутые подъемы…

Сама природа, казалось бы, препятствует усилиям человека. Кроме того, по окончании Итальянской кампании армия испытывала недостаток в подкреплениях и боеприпасах. Все это многократно умножалось активными действиями опытного врага, чье сопротивление возрастало благодаря несвоевременным, неумелым, или злонамеренным действиям союзников – австрийцев, на чью верность, как оказалось, нельзя было полагаться. Французская армия, грабившая и унижавшая местное население, полностью лишала себя его поддержки. Талейран, министр иностранных дел Франции, говорил, что штыки – это хорошая вещь, которая позволяет делать все, но обладает существенным недостатком – на них нельзя сидеть.

Русская армия осознавала свое служение как миссию, как проповедь Православного христианства народам, страдавшим под игом безбожной власти. Российское христолюбивое воинство – воинство, возлюбившее Христа, и Христом возлюбленное, приобретало любовь и получало помощь местных жителей, которые власть, основанная на насилии, приобрести не может. Слава о доблести и человеколюбии Суворова и его солдат бежала впереди русской армии. Суворов свободно общался со швейцарцами на их родном языке, обладал необыкновенной способностью расположить к себе любого человека, независимо от его социального положения, возраста, образования, веры, национальности.

Швейцарцы приняли А. В. Суворова и русскую армию, как своих освободителей и помогали, чем могли. Постоянная, напряженная работа над собой, потрясающая способность воспринимать и усваивать новое, предвидение, способность предугадывать развитие событий, зрительно представлять себе места будущих сражений, а также способность найти выход из безнадежного положения, в которые ставили его не только умение и храбрость противника, но и неверность союзников, отличали Суворова.

Но самое главное, что венчало его военный гений – это искренняя любовь и бережное отношение к солдатам . Его забота о них ясно проявляется в данных Суворовым правилах ведения военных действий в горах, которые он составил в начале сентября 1799 года непосредственно перед Швейцарской кампанией: “Для овладения горою, неприятелем занимаемою, должно соразмерно ширине оной, взводом ли, ротою, или и более рассыпясь, лезть на вершину; – прочие же баталионы во сте шагах следуют; а в кривизнах гор, где неприятельские выстрелы не вредны, можно отдохнуть, и потом снова идти вперед. Одною стрельбою никаким возвышением овладеть не можно, ибо стоящий на оном неприятель весьма мало вредим.

Выстрелы большею частию на вышину или не дoxoдят, или перелетают через; напротив же того с вышины в низ стрельба гораздо цельнее, и для того стараться как наискорее достигнуть вершины, дабы не находиться долго под выстрелами и тем бы менее быть вредиму. Само по себе разумеется, что не нужно на гору фронтом всходить, когда боковыми сторонами оную обойти можно. Если неприятель умедлит овладеть возвышениями гор, то должно на оные поспешно взлезать и на неприятеля сверху штыками и выстрелами действовать”.

…Попасть на знаменитый “Чертов мост”, перекинутый через реку Ройса, протекающую в ущелье, окруженном высокими скалами, можно только через узкий тоннель “Унгер Лох” длиной 80 метров. У выхода из тоннеля генерал Лекурб распорядился поставить пушку, заряженную картечью, тем самым, сделав свою позицию неприступной. Он рассчитывал, что вынудит Суворова пробиваться сквозь узкий и длинный туннель, и что, пользуясь преимуществом позиции, его войска смогут отразить фронтальную атаку русских войск, нанеся им тяжелейшие потери. Он не предполагал, что его позицию, окруженную высокими горами, можно обойти с флангов. Там, где олень пройдет, там и русский солдат пройдет. Можно считать, что и французский солдат прошел бы. Но для этого необходимо знать, где эти оленьи тропы пролегают. Очевидно, что местные жители показали русским солдатам проходящие по горным хребтам тропы, о которых никто кроме них не мог знать. Суворов послал стрелков по гребням гор, которые, оказавшись выше французских солдат на 150-200 метров, так стали своими “цельными” (меткими) “выстрелами действовать”, что вынудили их, бросив пушку, поспешно отступить от “Чертова моста”.

Следует отметить и еще несколько черт его многогранной личности.

Суворов, несмотря на то, что всю жизнь провел при армии, хорошо разбирался в сельском хозяйстве и следил, чтобы в его поместьях оно велось грамотно: “Лень рождается от изобилия. Так и здесь оная произошла издавна от излишества земли и от самых легких господских оброков. В привычку вошло пахать иные земли без навоза, от чего земля вырождается и из года в год приносит плоды хуже. От этой привычки нерадение об умножении скота, а по недостатку оного мало навоза, так что и прочие земли хуже унавоживаются, и от того главный неурожай хлеба, который, от чего Боже сохрани, впредь еще хуже быть может. Под посев же пахать столько, сколько по числу скотин навоз обнять может, а неунавоженую не пахать и лучше оставшуюся, навозом не покрытую часть пустить под луга, а кустарник своевременно срубать”.

Наши предки издревле считали, что “земля наша богата и обильна”, только в самое последнее время с легкой руки одного из генсеков возникло представление, будто бы мы живем в зоне “рискованного земледелия”. Видимо руководителями нашего сельского хозяйства простые и естественные советы А. В. Суворова преданы забвению, да и оброки государственные не “самые легкие”.

Кроме того, он строго следил за помощью многодетным семьям: “У крестьянина Михайла Иванова одна корова! Следовало бы старосту и весь мир оштрафовать за то, что допустили они Михайлу Иванову дожить до одной коровы. Но на сей раз в первые и в последние прощается. Купить Иванову другую корову из оброчных моих денег. Сие делаю не в потворство и объявляю, чтобы впредь на то никому не надеяться. Богатых и исправных крестьян и крестьян скудных различать и первым пособлять в податях и работах беднякам. Особливо почитать таких, у кого много малолетних детей. Того ради Михайле Иванову сверх коровы купить из моих денег шапку в рубль”.

Суворов был не только глубоко верующим, набожным человеком, любящим и знающим православное богослужение, но и сам был автором богослужебных текстов: им составлен покаянный канон. Канон был написан в феврале – марте 1800 года, то есть за полтора – два месяца до смерти. Приведем второй тропарь седьмой песни канона:

Не презирая милосердие и человеколюбие Твое, Христе, согреших, но по немощи человеческого естества: разум, память и воля ослабевают там, идеже житейския страсти владеют человеком. Веси, Господи, какия преткновения поставлены ногам моим, и в силах ли ополчиться рука моя, аще не Ты будешь моим путеводителем и уклонишь меня грешнаго от пути лукаваго.

Вера, благочестие, нравственная высота и совершенство духа А. В. Суворова проявлялись не только при его жизни, но и после его смерти. Вот свидетельство о чуде, происшедшем в Первую мировую войну, его очевидца, поручика 11-го гренадерского Фанагорийского полка поэта Арсения Митропольского, писавшего под псевдонимом Арсений Несмелов:

Суворовское знамя

Этот дух Суворова, дух русского христолюбивого воинства не угас совсем и сейчас, несмотря на потрясения, которые пережила Россия за последние двести лет, особенно в нашем столетии. Уже в конце XIX века этот дух начал терять свою ясность: ”За царя, за Русь, за нашу веру мы крикнем громкое ура!” Если Суворов призывал умирать за дом Богородицы - так называли хранительницу Православия - Святую Русь, то есть за Веру; за Матушку - Царицу Небесную, и только затем за Пресветлейший дом, то есть за царя, то XIX веке понятия вера и царь поменялись местами, что явилось свидетельством упадка и веры, и здравого православного почитания монарха.

В гражданскую войну врагу не давали пощады ни белые, ни красные. Что же касается “обывателя, который нас поит и кормит”, то Тухачевский, о котором вышла книга под красноречивым названием “Кровавый маршал”, приказывал применять против восставших крестьян боевые отравляющие газы и заботился только о том, чтобы в зону их действия не попадала скотина.

В годы Великой Отечественной Войны дух православного русского воинства вспыхнул вновь. Действительно, советская власть была вынуждена прекратить жестокие гонения на Церковь, из заключения стали выпускать священнослужителей, стали открываться храмы и монастыри. Были учреждены правительственные награды: ордена Александра Невского, Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова - в честь глубоко верующих, жертвенно служивших Церкви и Родине людей. Гитлеровский генерал Гейнц Гудериан отмечал, что одной из важнейших причин победы Красной Армии, было обращение к ее историческим национальным традициям.

Затем в послевоенные годы по разным причинам наш народ растерял тот нравственный багаж, который был приобретен в годы Великой Отечественной войны ценой огромных страданий, тяжелых лишений и большой крови. Сейчас мы вновь обращаемся к тому идеалу святости, чистоты, патриотизма, бескорыстного жертвенного служения, преданности долгу, ярким носителем которого был Александр Васильевич Суворов.

Вновь наша Родина в опасности, вновь требуется напряжение и объединение сил всего народа для ее спасения. Наш труд будет плодотворным, а борьба - победоносной, только если мы обратимся к тем идеалам, пред которыми благоговейно склонял свое свободное чело непобедимый полководец генералиссимус Российских войск князь Италийский граф Александр Васильевич Суворов – Рымникский.

Закончить хочется словами А. В. Суворова:

“Помилуй Бог, мы русские! Разобьем врага! И победа над ним, и победа над коварством будет победа!”

Есть исторический анекдот про то, как Александр III поручил обер-прокурору Победоносцеву выяснить, кто же все-таки является отцом Павла I: любовник Екатерины II Сергей Салтыков или ее законный супруг Петр III. Сначала сановник сообщил императору, что слухи об отцовстве Салтыкова подтверждаются, на что тот ответил: «Слава Богу, мы – русские!» Когда же позднее Победоносцев нашел доказательства в пользу Петра III, Александр III не менее радостно заявил: «Слава Богу, мы – законные!»

Спаси Россию!

Стареющая Елизавета Петровна все больше осознавала, что выбрав Петра III (внука Петра Великого) в качестве наследника престола, она совершила ошибку. Отпрыск Гольштейн-Готторпской династии упорно не интересовался государственными делами, более того, поклонялся прусакам, бездельничал и беспробудно пьянствовал.

Единственно, что оставалось Елизавете, это дождаться рождения наследника у венценосной пары, чтобы формально отстранить Петра от власти. Но здесь возникала другая проблема. После 8 лет супружества у Петра и Екатерины все еще не было детей.

Канцлер Бестужев-Рюмин понимавший, что так можно ждать до скончания века, откровенно доложил императрице, что у Петра и Екатерины нет интимных отношений. Елизавета на это якобы ответила: «Спаси Россию, спаси государство, спаси все, придумай, что делать - действуй, как считаешь нужным».

Выход хитрый канцлер придумал простой. Он предложил приблизить к томящейся в одиночестве Екатерине красавца-камергера Сергея Салтыкова, а мужа переместить в дальнюю часть дворца. Елизавета пошла дальше. Чтобы окончательно развести Екатерину и Петра по разным спальням она подарила последнему подмосковное имение Люберцы.

«Сергей Салтыков дал мне понять, какая была причина его частых посещений, – вспоминала Екатерина. – Я продолжала его слушать, он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравниться при дворе. Ему было 25 лет, вообще и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся. Я не поддавалась всю весну и часть лета».

Далее Екатерина подробно описывает все этапы своего романа вплоть до сближения с Салтыковым летом 1752 года. В декабре того же года она забеременела, однако по пути в Москву у нее случился выкидыш. Вторая беременность тоже закончилась выкидышем в мае 1753-го. В дальнейшем любовники разошлись, и в апреле 1754 года Салтыков был удален от двора. А в сентябре 1754 года у великой княгини родился долгожданный первенец.

Компрометирующие свидетельства

Записки Екатерины пусть косвенно, но все же намекают, что Петр III не имеет к Павлу никакого отношения. Император Александр II был так впечетлен откровениями своей прабабушки, что попытался пролить свет на свою родословную в беседах со стариками-придворными.

Слухи о том, что Павел - внебрачный сын Екатерины - подпитывало и то обстоятельство, что наследник появился только на 10 год бесплодного союза. К тому же из дневников Екатерины мы знаем, что ее муж до хирургической операции страдал от фимоза, а это могло серьезно препятствовать интимным контактам супругов.

Петр больше интересовался не прелестями юной Екатерины, а военными маневрами. К слабому полу он тоже был неравнодушен, но предпочтение отдавал глупым дурнушкам. Вплоть до лета 1752 года Екатерина все еще оставалась невольной девственницей.

На Пасху 1752 года фрейлина Чоглокова представила великой княгине двух красавцев – Сергея Салтыкова и Льва Нарышкина, которые сразу стали бурно ухаживать за неприступной Екатериной. Чтобы как-то ее расшевелить, Чоглокова в общении с ней насаждала мысль, что супружеская неверность, конечно, вещь осуждаемая, но случаются «положения высшего порядка, ради которых следует сделать исключение». И Екатерина сделала свой выбор.

Помимо екатерининских мемуаров, еще один документ - доклад канцлера Бестужева-Рюмина императрице Елизавете - также может свидетельствовать, что миссия, возложенная на Салтыкова, была исполнена. Там есть следующие строки:

«Начертанное по премудрому соображению Вашего Величества восприняло благое и желанное начало, – присутствие исполнителя высочайшей воли Вашего Величества теперь не только здесь не нужно, но даже к достижению совершенного исполнения и сокровению на вечные времена тайны было бы вредно. По уважению сих соображений благоволите, всемилостивейшая государыня, повелеть камергеру Салтыкову быть послом Вашего Величества в Стокгольме при короле Швеции».

Другими словами: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить». В то время почетной ссылки удостаивался тот, кто хорошо выполнил свою работу в интересах государства.

Версию об отцовстве Сергея Салтыкова поддерживал советский историк Николай Павленко, который, в частности, писал: «Иные придворные, наблюдавшие семейную жизнь великокняжеской четы, шепотом поговаривали, что младенца по батюшке надлежит величать не Петровичем, а Сергеевичем. Вероятно, так оно и было».

Чухонская версия

Загадка, связанная с рождением Павла I, так и не разрешилась. Со временем стали появляться новые толки. Ходил слух, который распространил писатель Александр Герцен в 1861 году в период своего «лондонского сидения». В XX столетии его воскресил писатель Натан Эйдельман, опубликовавший в журнале «Новый мир» исторический очерк «Обратное провидение».

Согласно этой версии, третий ребенок, которого Екатерина зачала от Салтыкова, тоже родился мертвым и отчаявшаяся Елизавета приказала срочно подменить младенца. Живого ребенка сыскали неподалеку, в деревне Котлы, в чухонской семье.

Чтобы Екатерина не заподозрила подмены, императрица больше месяца не давала ей взглянуть на сына. Истощенную родами великую княгиню бросили на произвол судьбы, оставив без надлежащего ухода. Как утверждает Герцен, «пустая и злая императрица Елисавета» хотела, чтобы роженица умерла.

Как ни фантастично выглядит эта история, но у нее были свидетели. В то время возле деревни Котлы находилась усадьба Карла Тизенгаузена. Молодой аристократ отлично запомнил, что в одну ночь деревня была стерта с лица земли, а ее жителей погрузили на подводы и вывезли на Камчатку.

В начале 1820-х произошло событие, которое также может подтвердить «чухонскую легенду». С Камчатки в Петербург прибыл некий Афанасий, объявивший себя братом покойного Павла I. Слишком разговорчивого старика, разумеется, отправили в Петропавловскую крепость.

Однако член государственной Думы Дмитрий Ланской рассказал своему племяннику – писателю Александру Одоевскому, что император Александр Павлович тайно по ночам посещал старика, похожего на его покойного отца, долго с ним о чем-то разговаривал и часто вздыхал.

Сомнения остаются

Многие исследователи, в том числе Сергей Алданов уверены, что Екатерина в своих записках намеренно создавала впечатление, что отцом Павла был не ее супруг. Написанному Екатериной далеко не все доверяют. Так, историк Яков Барсков считал: «Ложь была главным орудием царицы: всю жизнь с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владела им, как виртуоз».

По мнению историков, Екатерине приходилось разными способами оправдывать свой захват власти. После свержения мужа она сочинила столько историй о нем и об их отношениях, что уже чрезвычайно сложно отделить правду от вымысла. Екатерине была выгодна плохая репутация сына - прямого конкурента в борьбе за престол. И подпитка слухов о его незаконнорожденности в этом смысле была действенным оружием.

Александр Мыльников, автор книги о Петре III, отмечает, что Екатерина побаивалась потенциальных сторонников Павла, которые могли потребовать трон для правителя царской крови и избавиться от иноземки, узурпировавшей власть. Историк не сомневается, что Екатерина прекрасно знала, кто был настоящим отцом Павла, именно поэтому она вела себя с ним весьма официально и холодно.

Сам Петр III считал Павла своим сыном. И если он так уверенно об этом заявлял, значит, между ним и Екатериной все-таки была интимная связь. Мельников в своей книге сравнивает извещение о рождении сына, посланное Петром Фридриху II, c аналогичным извещением о рождении дочери Анны, которая была от следующего любовника Екатерины – Станислава Понятовского. Между ними огромная разница.

Павел неоднократно слышал пересуды о своем происхождении, и это оставило неизгладимый след в его душе. Чулков в книге «Императоры: Психологические портреты» писал: «Сам он был убежден, что Петр III был действительно его отцом».

Достаточно сравнить портреты Петра III и Сергея Салтыкова, чтобы понять, на кого больше похож Павел. Многие современники Павла утверждают, что Екатерина и Салтыков, «оба прекрасные как день», не могли родить столь некрасивого отпрыска, которого адмирал Чичагов называл «курносым чухонцем с движениями автомата».

Есть еще одно. Как видно по дате рождения (20 сентября) Павел, скорее всего, был плодом новогодних праздников. А их, как известно, супруги отмечали вместе. Впрочем, окончательный вердикт по этому наболевшему вопросу могла бы вынести генетическая экспертиза останков наших царедворцев. Однако вряд ли ее станут делать, пока существует хоть малейшее подозрение, что Павел I был не романовских кровей.