Какие варианты продажи экспресса могут быть? Варианты пополнения и вывода средств.

С лишком полтораста лет томилась многострадальная Русь под тяжелым игом татарским. И вот, наконец, призрел Господь Бог на мольбы Руси Православной — приближался час освобождения. Народ, сто лет привыкший дрожать при одном имени татарина, собрался наконец с духом, встал мужественно на поработителей. Как могло это случиться? Откуда взялись, как воспитались люди, отважившиеся на такое дело, о котором боялись и думать их деды?.. Мы знаем одно, что преподобный Сергий благословил на этот подвиг главного вождя Русского ополчения, и этот молодой вождь был человек поколения, возмужавшего под его благодатным вос-питанием.

В 1370-е годы включился великий князь Димитрий Иоаннович в борьбу с Золотой Ордой. Это движение, вдохновляемое Русской Церковью, широко развивалось среди порабощенного народа.

В 1376 году состоялся поход на Волжскую Болгарию. Русские осадили болгар и, несмотря на наличие у города пушек — невиданного по тому времени оружия, — вынудили его к сдаче. Это был значительный успех Москвы, ее первая наступатель-ная победа в борьбе с татарами.

В 1378 году Мамай послал на Русь большое войско, во главе которого стоял воевода Бегич; в июле татары вторглись в рязанские земли. Поход этот имел целью не только ограбление Рязанского княжества, но, сидя по размерам обозов, Бегич не исключал возможности дойти и до самой Москвы. Навстречу врагу выступил Димитрий Иоаннович, полки которого разбили татар.

Выигранная битва на реке Воже была генеральной репетицией сражения на Куликовом поле. Приближался грозный 1380 год. Напрасно великий князь Димитрий Иоаннович пытался умилостивить хана дарами и покорностью: Мамай и слышать не хотел о пощаде. Как ни тяжело было великому князю после недавних воин с литовцами и другими беспокойными соседями снова готовиться к войне, а делать было нечего: татарские полчища надвигались, подобно грозовой туче, к пределам тогдашней России.

Готовясь выступить в поход, великий князь Димитрий Иоаннович счел первым долгом посетить обитель Живоначальной Троицы, чтобы там поклониться Единому Богу, в Троице славимому, и принять напутственное благословение от преподобного игумена Сергия. Он пригласил с собой брата Владимира Андреевича, всех бывших тогда в Москве православных князей и воевод русских, с отборной дружи-ной воинской, и после дня Успения выехал из Москвы. На другой день они прибыли в Троицкую обитель. Воздав здесь свое смиренное поклонение Господу Сил, великий князь сказал святому игумену: «Ты уже знаешь, отче, какое великое горе сокрушает меня, да и не меня одного, а всех православных: ордынский князь Мамай двинул всю орду безбожных татар. И вот они идут на мою отчизну, на Русскую землю, разорять святые церкви и губить христианский народ... Помолись же, отче, чтобы Бог избавил нас от этой беды!»

Святой старец успокоил великого князя надеждой на Бога: «Господь Бог тебе помощник; еще не приспело время тебе самому носить венец этой победы с вечным сном; но многим, без числа многим сотрудникам твоим плетутся венцы мучениче-ские с вечной памятью». И, осеняя преклонившегося перед ним великого князя святым крестом, богоносный Сергий воодушевленно произнес: «Иди, господине, небоязненно, Господь поможет тебе на безбожных врагов!» А затем, понизив голос, сказал тихо одному великому князю: «Победиши враги твоя»... С сердечным умилением внимал великий князь пророческому слову святого игумена: он прослезился от душевного волнения и стал просить себе у преподобного особого дара в благословение своему воинству и как бы в залог обещанной ему милости Божией.

В то время в обители Живоначальной Троицы, в числе братии, подвизавшейся под руководством Сергия против врагов невидимых, были два инока-боярина: Александр Пересвет, бывший боярин брянский, и Андрей Ослябя, бывший боярин любецкий. Их мужество, храбрость и искусство воинское были еще у всех в свежей памяти: до принятия монашества оба они славились как доблестные воины, храбрые богатыри и люди очень опытные в военном деле. Вот этих-то иноков-богатырей и просил себе в свои полки великий князь у преподобного Сергия: он надеялся, что эти люди, посвятившие себя всецело Богу, своим мужеством могут служить приме-ром для его воинства и тем самым сослужат ему великую службу. И преподобный Сергий не задумался исполнить просьбу великого князя, на вере основанную. Он тотчас же повелел Пересвету и Ослябе, взамен лат и шлемов, возложить на себя схимы, украшенные изображением креста Христова: «Вот вам, дети мои, оружие нетленное», — говорил при сем преподобный.

Благословив крестом и окропив еще раз освященной водой великого князя, своих иноков-витязей и всю дружину княжескую, преподобный Сергий сказал великому князю: «Господь Бог да будет твой помощник и заступник: Он победит и низложит супостатов твоих и прославит тебя!» Тронутый до глубины души пророческими речами старца, великий князь отвечал ему: «Если Господь и Пресвятая Матерь Его пошлет мне помощь противу врага, то я построю монастырь во имя Пресвятой Богородицы».

Между тем быстро пронеслась по лицу Русской земли молва о том, что великий князь ходил к Троице и получил благословение и ободрение на брань с Мамаем от великого старца, Радонежского пустынника. Светлый луч надежды блеснул в сердцах русских людей, а те, которые готовы были стать противу великого князя московского заодно с Мамаем, поколебались. Таков был старый рязанский князь Олег. Он уже готовился соединиться с Мамаем, чтобы поживиться на счет москов-ского князя, со стороны коего не ожидал большого сопротивления такому сильному врагу. Но, получив известие, что московские силы уже переправились через Оку, что инок-подвижник по имени Сергий благословил московского князя идти против Мамая, князь Олег очень встревожился. Так высоко ставили благословение преподобного Сергия даже сами враги московского князя. Благословение святого старца даже в их глазах считалось уже достаточным ручательством победы великого князя московского. И Олег отложил всякую мысль идти на помощь татарам против московских полков.

Как раз перед выступлением великого князя против татар произошло Божественное знамение — чудесное событие: во Владимире были открыты мощи благоверного князя Александра Невского, прадеда Димитрия Иоанновича. Инок-пономарь той церкви, где находилась гробница князя, ночью спавший на паперти, внезапно увидел, что свечи, стоящие перед иконами, сами собой загорелись, и к гробу подошли два старца, вышедшие из алтаря. Обратившись к лежащему там князю, они воззвали к нему, понуждая встать и выйти на помощь правнуку, идущему на бой с иноплеменниками. Князь встал и вместе со старцами сделался невидимым. Наутро гроб был выкопан и были обнаружены нетленные мощи. Видимо, об этом событии Димитрий Иоаннович узнал еще до битвы; оно было достоверным свидетельством незримой помощи ему со стороны его великого предка.

8 сентября 1380 года, с раннего утра они стали в боевой порядок между рек Дона и Непрядвы, готовые встретить безбожного врага. В это самое время является перед великим князем инок Нектарий, посланный с другими братиями от преподобного Сергия, неся мир и благословение ему и всему христолюбивому его воинству. Святой старец провидел духом нужду еще раз укрепить мужество великого князя перед самой битвой и прислал ему в благословение Богородичную просфору и своеручную грамотку, конец которой сохранила для потомства одна из наших летописей. Грамотка эта, увещевая великого князя сражаться мужественно за дело Божие и пребывать в несомненном уповании, что Бог увенчает их дело счастливым успехом, оканчивалась следующим изречением: «Чтобы ты, господине, таки пошел, а поможет ти Бог и Троица».

Быстро разнеслась по полкам весть о посланцах Сергиевых, в лице их великий печальник Русской земли как бы сам посетил и благословил русское воинство, и это посещение, в такую важную и решительную для всех минуту было сколько неожи-данно, столько же и благовременно. Теперь и слабые духом воодушевились мужеством, и каждый воин, ободренный надеждой на молитвы великого старца, бесстрашно шел на битву, готовый положить душу свою за святую веру православную, за своего князя любимого, за дорогое свое Отечество.

При мысли, что многие тысячи храбрых витязей падут через несколько часов, как усердные жертвы любви к Отечеству, Димитрий Иоаннович в умилении преклонил колена и, простирая руки к златому образу Спасителя, сиявшему вдали на чермном знамении великокняжеском, в последний раз горячо молился за христиан и Рос-сию. Потом благоверный князь Димитрий сел на коня, объехал все полки, воодушевляя их словами: «Отцы и братья мои! Господа ради сражайтесь и святых ради церквей и веры ради христианской, ибо эта смерть нам ныне не смерть, но жизнь вечная; и ни о чем, братья, земном не помышляйте, не отступим, ведь и тогда венцами победными увенчает нас Христос Бог и Спаситель душ наших».

Прибыли еще на помощь Москве князья Ольгердовичи: Андрей Полоцкий и Ди-митрий Брянский и с ними 70 тысяч воинов.

Наступил грозный час этой битвы, которая должна была решить участь тогдашней России. Над Куликовым полем стоял туман; когда же он рассеялся, то обнаружи-лись две рати, самим своим видом знаменующие противостояние мрака и света. Татарские полчища виделись темными, как замечает летописец; «доспехи же русских сынов будто вода, что при ветре струится, шлемы золоченые на головах их, словно заря утренняя в ясную погоду, светятся; яловцы же шлемов их, как пламя огненное, колышутся», посреди войска развивалось алое великокняжеское знамя с изображением Нерукотворного Спаса.

Вдруг с татарской стороны выехал вперед богатырь огромного роста, крепкого сложения, страшной наружности; звали его Челубей. Страшно было смотреть на этого великана. И хотя было среди них немало храбрых воинов, но никто не решался сам добровольно вызваться на такой подвиг.

Прошло несколько минут томительного ожидания, и вот выступил один из Сергиевых иноков — его усердный послушник схимонах Александр Пересвет. Все были тронуты до слез самоотвержением инока; все молили Бога, да поможет ему, как древле Давиду на Голиафа. А он, в одном схимническом одеянии, без лат и шлема, вооруженный тяжеловесным копьем, подобно молнии устремился на своем быст-ром коне противу страшного татарина — оба богатыря пали мертвыми на землю!

Тогда-то «закипела битва кровавая, заблестели мечи острые, как молнии, затрещали копья, полилась кровь» — повествует святитель Димитрий Ростовский.

Не выдержал и великий князь: он сошел с коня великокняжеского, отдал его своему любимому боярину (Михаилу Бренко), повелел ему вместо себя быть под знаменем, а сам достал бывший у него на персях под одеждою крест с частицами Животворящего Древа, поцеловал его и ринулся в битву с татарами наравне с простыми воинами... Самым горячим стремление князя было желание принять участие в битве; им руководила готовность сразиться за веру и пострадать за Христа. Он пренебрег своим привилегированным положением и в своем порыве слиться с воинской массой явил свое великое смирение. Свидетели видели его, переносяще-гося на коне от полка к полку, твердо бьющимся с татарами, выдерживающим порой атаку нескольких воинов.

«И была сеча лютая и великая, и битва жестокая, и грохот страшный, — повествует летописец, — от сотворения мира не было такой битвы у русских великих князей, как при этом великом князе всея Руси». Люди гибли не только от мечей, копий и под копытами коней — многие задыхались от страшной тесноты и духоты: Куликово поле как бы не вмещало борющейся рати, земля прогибалась под их тяжестью, пишет один из древних авторов. Особо чутким в эти часы открывалось духовное существо происходящего. Видели Ангелов, помогающих христианам — во главе «трисолнечного» полка стоял Архистратиг Михаил, по небесам шествовали рати святых мучеников и с ними — святые воины Георгий Победоносец, Димитрий Солунский, святые князья Борис и Глеб. От духовных воинств на татар летели тучи огненных стрел. Видели же, как над русским войском явилось облако, из которого на головы православных воинов опустилось множество венцов.

Когда Мамай со своими полками позорно бежал, побросав обозы, князь Владимир Андреевич, вернувшись на Куликово поле, покрытое теперь мертвыми телами, принялся расспрашивать всех о великом князе. Свидетельствовали о том, то он сражался в первых рядах, что бывал окружен множеством врагов; кто-то говорил о его ранении — последний, видевший его, утверждал, то князь брел с поля битвы, шатаясь от ран. Принялись искать князя среди мертвых; наконец, он был найден в роще неподалеку, лежащим без сознания. Бог хранил князя; несмотря на многочисленные удары, принятые им от врагов, он остался невредимым от серьезных ранений. Услышав голоса, он пришел в себя, известие же о победе окончательно вернуло ему силы.

Между тем, как длилась грозная битва Куликовская, в обители Живоначальной Троицы святой игумен Сергий собрал всю свою братию и возносил молитвы сердечные за успех великого дела. Телом стоял он на молитве во храме Пресвятой Троицы, а духом был на поле Куликовом, прозревая очами веры все, что совершалось там.

И много доблестных русских воинов полегло на поле том. Летописи говорят, что из 150 тысяч воинов вернулось в Москву не более 40 тысяч.

Куликовская победа настолько обессилила Русское войско, что ему необходимо было дать отдых, а у московского князя, как мы уже видели, тогда было немало врагов и кроме татар. И тут преподобный Сергий, предотвращая столкновение великого князя с Олегом Рязанским и предупреждая страшное пролитие родной, братской, русской же крови, послал своего келаря. И не напрасно было это посоль-ство: летопись говорит о раскаянии Олега, хотя и не надолго.

Возвратясь в Москву и распустив по домам воинов победителей, великий князь Димитрий Иоаннович, прозванный за эту победу Донским, снова прибыл в обитель Живоначальной Троицы, чтобы воздать благодарение сильному во бранех Госпо-ду, лично поведать великому старцу о богодарованной победе. В Троицком мона-стыре по погибшим воинам служились многочисленные панихиды; был учрежден особый день их ежегодного поминовения, названный Димитриевской субботой, перед 26-м числом октября (день Ангела великого князя Димитрия Иоанновича) и, конечно, установлено не без совета с преподобным Сергием. Позже он стал днем общего воспоминания усопших предков, родительским днем. Так в церковной памяти была увековечена Куликовская битва.

С именем Димитрия Иоанновича связано строительство целого ряда новых мона-стырей и храмов. По благословению преподобного Сергия он заложил в 1378 году Успенский Стромынский монастырь; предполагалось в преддверии решающей битвы с Ордой собрать в него молитвенников со всей Русской земли, чтобы духовно поддержать Русь. Настоятелем монастыря стал ученик преподобного Сер-гия Леонтий. Другой, также Успенский, монастырь великий князь построил в благодарность Богу за победу в Куликовской битве. Его называют монастырем на реке Дубенке; первым его игуменом также был ученик преподобного Сергия, будущий святой Савва Звенигородский. На самом Куликовом поле был построен монастырь Рождества Богородицы: победа произошла именно в этот праздник. Также после победы Димитрий Иоаннович построил Николо-Угрешский мона-стырь под Москвой и опять-таки с помощью преподобного Сергия Димитрий Иоаннович выстроил Голутвинский монастырь, а также каменный Успенский со-бор Симонова московского монастыря.

Последние годы жизни великого князя Димитрия Иоанновича были, вероятно, самыми трудными для него; после Куликовской битвы его ждали многие тяжелые испытания. Осенью 1380 года, свидетельствуют летописи, Димитрия Иоанновича впервые посетили тяжелые болезни — сказалось нечеловеческое напряжение великого боя. В изнеможении была и вся Русская земля. Не успела она оправиться от страшных потерь в Куликовскую битву, как явился новый враг, 1382 год ознаменовался нашествием Тохтамыша, разорением Москвы. Это бедствие было еще тяже-лее после блестящей победы. Великий князь из-за разногласий среди бояр, как говорит древний автор, не смог собрать достаточного для отпора татарам войска; тогда, чтобы найти людей, он отправился в Переяславль, а затем в Кострому. В Москве остался митрополит Киприан — он не смог противостоять начавшимся здесь беспорядкам.

Митрополит решил уйти из Москвы, также и великая княгиня с детьми. С трудом удалось им выйти за городские стены. Митрополит направился в Тверь, княгиня — к мужу в Кострому. Началась осада Москвы и три дня город держался, но на четвертый воины Тохтамыша ворвались в город. Страшен был учиненный погром в Москве: убивали подряд людей, оскверняли алтари, грабили церкви, сокровищница великого князя была расхищена; сжигались книги, свезенные со всех окрестностей в московские храмы — сам город был в конце концов подожжен. Когда великий князь вернулся в Москву, он застал город разоренным и опустевшим. И только храбрый Владимир погнался за татарами и поразил 6000 врагов и отнял много пленных и обозы. По преданию, Димитрий Иоаннович плакал на развалинах Москвы и велел похоронить убитых на собственные деньги.

Другим большим горем для великого князя было возобновление старой вражды с Тверью: презрев все письменные обещания 1375 года, князь Михаил отправился к новому хану просить ярлыка на великое княжение. В 1383 году великий князь Димитрий был вынужден отправить в Орду своего старшего сына, одиннадцатилетнего Василия, для отстаивания великокняжеского ярлыка. Ценой возобновления ежегодной дани Москве удалось оставить ярлык за собой — Михаил потерпел неудачу, но Василий был на два года задержан в Орде заложником.

Другой беспокойный сосед московского князя был Олег, князь рязанский. Хитрый и вероломный, он не раз нарушал договоры, входил в сношения то с Ольгердом и тверским князем, то с Мамаем и Тохтамышем. Великий князь не раз посылал к нему доверенных лиц с мирными предположениями, но Олег не хотел и слышать о мире. Тогда великий князь призвал преподобного Сергия и лично просил его принять на себя труд убедить упрямого князя рязанского к примирению. Поздней осенью 1385 года смиренный старец отправился, по своему обыкновению пешком, в Рязань. Олег уже много слышал о Радонежском игумене: еще пять лет назад он не решился присоединиться к полчищам Мамая только потому, что московский князь получил от преподобного Сергия благословение на битву с Мамаем, и теперь рад был видеть святого старца своим гостем и благословиться у него. Кроткие увещания богомудрого Сергия смягчили сердце сурового князя рязанского, и он чистосердечно открылся преподобному в своих замыслах и «взял с великим князем Димитрием вечный мир и любовь в род и род». Этот мир впоследствии скреплен был семейным союзом: сын Олега Феодор взял за себя дочь великого князя Софию Димитриевну.

Так, при неусыпном попечении и отеческом руководстве святителя Алексия и благодаря деятельному участию игумена Радонежского, преподобного отца наше-го Сергия, стала постепенно объединяться и Русская земля, обессиленная раздорами удельных князей.

Великий князь продолжал свое трудное дело: восстанавливал разрушенную Мос-кву и держал наготове меч, храня бдительно интересы Московского княжества. Образ действий великого князя оставался все тот же: он сначала устрашал и разил врагов и ослушников, потом миловал и прощал их.

Мало-помалу эти князья свыклись с мыслью о необходимости подчиниться власти московского князя, а в народе пробуждалось сознание нужды сплотиться воедино, дабы общими силами сбросить с себя ненавистное иго татарское. Бог знает, мог ли бы достигнуть какого-нибудь успеха в этом великом деле великий князь московский, предоставленный самому себе, без содействия Церкви в лице таких святых мужей, исполненных Духа и силы, каковы были угодники Божии митрополит Алексий и богоносный Сергий, игумен Радонежский.

Хотя, по словам летописи, Димитрий Иоаннович был богатырского сложения — «бяше же крепок зело, и телом велик и широк, и плечист и чреват вельми и тяжек; брадою и власы черн; взором же дивен зело», — но и при этих мощных силах непрестанная 26-летняя бранная тревога должна была измучить его телесно и душевно. Почувствовав приближение смерти, Димитрий Иоаннович послал за преподобным Сергием. Преподобный, наблюдавший все течение жизни великого князя, не только был главным свидетелем при составлении его духовного завеща-ния (что подтверждено документами), но и преподал Димитрию Иоанновичу все необходимые ему христианские таинства. Древний источник воспроизводит если не самые предсмертные слова великого князя в их исторической буквальности, то общий дух его назидания ближним. «Вы, дети мои, — говорил благочестивый князь, — живите заодно, а матери своей слушайтесь во всем... Который сын не станет слушаться мати своей, на том не будет моего благословения... Вот я отхожу к Богу, и вас поручаю Богу и матери вашей: под страхом ея будьте всегда... Бойтесь Бога; бояр своих любите, будьте приветливы ко всем своим слугам. А вы, бояре, знаете мой обычай и нрав — я родился у вас на глазах, при вас я возрос, с вами ходил на врагов, с вами свою отчизну защищал... Я любил вас и детей ваших, с вами делил и радость, и горе... Вспомните, что говорили вы мне всегда: на службе тебе и детям твоим мы должны сложить и свои головы... Будьте же верны слову своему, послужите княгине моей и чадом моим, повеселитесь с ними в их радости, не оставьте их и во время скорби»... Так говорил умирающий Донской герой; а в своей духовной грамоте он навсегда заповедал своим детям и потомству своему, чтобы после отца наследовал великокняжеский престол старший сын его, помимо других лиц, старших в роде, и таким образом установил новый порядок престолонаследия, не допускавший никаких споров и претензий со стороны братьев усопшего вели-кого князя. И вот, охранение этого, столь важного постановления, которому не только Москва, но и вся Россия на веки обязана укреплением единой самодержавной власти, было вверено Промыслом Божиим не иному кому, как великому пе-чальнику земли Русской преподобному Сергию!

(http://azbyka.ru/days/sv-dimitrij-donskoj)
18 августа 1380 года благоверный князь Московский Димитрий испросил у преподобного Сергия Радонежского благословение на Куликовскую битву и просил также дать ему в подкрепление 2 воинов - братьев Александра-Пересвета и Андрея-Ослябю. Призвание монахов-бойцов имело в первую очередь духовное значение. Преподобный Сергий дал им «вместо тленного оружия нетленное - крест Христов, нашитый на схимах, и велел вместо золоченых шлемов возложить на себя». Передав воинов-схимников в распоряжение князя, преподобный Сергий сказал им: «Мир вам, братья мои, крепко сражайтесь с погаными татарами, как добрые воины, за веру Христову и за все православное христианство».

Андрей Радонежский, в миру Ослябя был любутским боярином, опытным ратником. Он принял монашеский постриг с именем Андрей
Воин-схимник Андрей принял участие исторической битве в день Рождества Пресвятой Богородицы. Возможно, что он пал в бою.

Однако, по другой версии, он остался в живых и служил Всероссийским митрополитам. В документах 1390-1393 годов встречаются упоминания «чернеца Андрея Ослябя» в числе бояр митрополита всея Руси святителя Киприана, «чернец Родион Ослябя» назван в числе послов от великого князя в Царьград в 1398 году, а его сын Акинф - в числе бояр у святителя Киевского Фотия в 1425 году. Эти упоминания могут относиться к нему, а могут указывать на его родственников, традиционно нёсших службу у митрополитов.
Тело преподобного Андрея Осляби было погребено близ церкви в честь Рождества Богородицы «на старом Симонове», рядом с телом преподобного Александра Пересвета.
Если подвиг Пересвета стали сразу стали прославлять в повествованиях о Куликовской битве, древнейшие известные рассказы о ней умалчивают об Ослябе. Его имя не вошло и в большинство летописных списков убиенных на Куликовом поле, не находится оно и в синодиках павших. Лишь «Задонщина», изображающая иноков-воинов как былинных богатырей, говорит о смерти в битве не только Александра Пересвета, но и Андрея Осляби, а также его сына Иакова. О смерти в битве Пересвета и Осляби также говорит «Повесть о Мамаевом побоище».Время местной канонизации преподобных Александра и Андрея неизвестно. В XVII веке их имена были внесены в святцы. В Месяцеслове Симона (Азарьина) середины 1650-х годов сказано: «Преподобнии старцы Александр и Родион, нарицаемии Пересвет и Ослябя, иж на Мамаеве побоищи убиени быша». В конце того же века их имена как преподобномучеников Московских были включены в «Описание о российских святых». В 1896 году их имена были помещены также в «Троицком патерике» (в числе «учеников и сподвижников прп. Сергия, в месяцесловах не означенных»).

Со временем над останками преподобных Александра и Андрея были устроены надгробия, оказавшиеся в «палатке каменной под колокольней». После разборки колокольни надгробия были уничтожены, в 1794 году вновь сооружены и в XIX веке обустроены приделом.
В 1981 году имена святых монахов-воинов были включены в состав Собора Радонежских святых. Их память было определено отмечать накануне праздника Рождества Богородицы (дня Куликовской битвы) - 7/20 сентября.
О других героях http://www.kulpole.ru/history/detail.php?SECTION_ID=52&ID=45

Наш фотоальбом ГЕРОИ КУЛИКОВСКОЙ БИТВЫ...

Святой преподобный Андриан в миру - Родион Ослябя. Один из знаменитых исторических персонажей Древней Руси, герой знаменитого сражения с мамайским войском в ходе Куликовской битвы. Его имя увековечено не только православной церковью, но и современной культурой - именем Родиона Осляби назван теплоход Волжской речной флотилии.

Родион Ослябя: биография до...

Родион был уроженцем Брянщины. Родился предположительно в городе Любутске. Происходил из древнего боярского рода и имел близкое родство с другим героем битвы на - Александром Пересветом. Считается, что они были братьями. Степень родства указывается как кровная. Но, возможно, они были двоюродными братьями. До пострижения в монахи Родион, как и его брат, служил в княжеском войске, участвовал в битвах против Литвы. Однако, предполагают, что именно неудачи в битвах с литовцами и привели братьев к решению уйти из мирской жизни. Они приняли постриг и ушли в Троице-Сергиев монастырь.

Изучая описания внешности Родиона Осляби, мы выясняем, что это был мужчина средних лет с "бурыми усами и пышной бородой". Кроме того, в некоторых источниках упоминается наличие у него сына Иакова, якобы погибшего с отцом в ходе Куликовского сражения. И Пересвет, и Ослябя были не только очень сильными мужчинами, но и опытными воинами, в том числе в деле управления войском. Иногда их даже называют полководцами.

Герой Куликовской битвы

Вместе с братом Родион Ослябя был отправлен преподобным Сергием Радонежским на праведную битву с полчищами ордынского хана Мамая, узурпировавшего власть в западной части расколовшейся Золотой Орды. Непризнанный властитель, не являвшийся Мамай решил при помощи ратных побед укрепить свою власть среди ордынских воинов.

Перед отправлением в княжеское войско Сергий Радонежский вместо доспехов надел на своих монахов плащи с вышитыми крестами как знак Божьего покровительства и защиты - Великую схиму. В ней, надетой на монашеское платье, и вышли они на бой. Сергий Радонежский благословил Пересвета и Ослябю перед походом чудотворной иконой Тихвинской Богоматери.

После знаменитого поединка Александра Пересвета и Челубея и их гибели два войска сошлись на Куликовом поле в жаркой битве. В первых рядах с первой же минуты доблестно сражался Родион Ослябя. Его вклад в битву во многом предрешил результат.

По одной из существующих версий, Родион Ослябя погиб в схватке с ордынцами на Куликовом поле, а по другой - вернулся в свой монастырь и продолжил службу.

Биография после...

После победы над войском Мамая и потери брата Родион Ослябя вернулся обратно в Троице-Сергиеву обитель. Однако после воцарения Василия I был направлен к византийскому императору с посольством, имевшим благотворительную миссию - доставку помощи пострадавшему от войска турецкого султана Баязета Царьграду. Вернулся в Москву с иконой Спаса в качестве благодарственного подарка московскому князю от византийского императора. Возможно, за свои заслуги Родион Ослябя был награжден наделом земли в районе Коломны, где возникло село Ослебятиевское, упоминавшееся во владениях, приобретенных женой Василия I Евдокией Дмитриевной.

Родион Ослябя - монах-воин - после смерти был похоронен в Симоновском монастыре Москвы.

А была ли находка?

В XVIII веке в Богородице-Рождественском храме монастыря начали разбирать колокольню. Высказывается мысль о том, что в ходе этих работ был обнаружен кирпичный склеп, пол которого покрывали безымянные надгробия, после снятия коих строители обнаружили саркофаги Александра Пересвета и Родиона Осляби.

Со временем над ними были установлены надгробия. Они были уничтожены дважды: в 1794 и 1928 году. И только в 1989-м были созданы в третий раз - теперь по инициативе художника П. Д. Корина. Над местом захоронения героев Куликовской битвы было установлено деревянное надгробие, в точности копирующее первый его чугунный вариант. К предполагаемой могиле открыт доступ всем желающим. Однако до сих пор неизвестно, здесь ли на самом деле покоятся останки Пересвета и Осляби. Но рядом с могилами установлены драгоценные лампады, изготовленные на средства Военно-морского ведомства Императорской России.

Именем твоим...

В середине XIX века в состав российского флота были включены корабли, названные именами героев-монахов Куликовского сражения - "Пересвет" и "Ослябя". Последний был паровым 45-пушечным фрегатом, построенным на одной из балтийских верфей в 1860 году и находившимся в боевом строю до 1874 года. В ходе гражданской войны в США, когда объединенный флот южан и англичан оказал сильное давление на северян, Авраам Линкольн обратился за помощью к русскому императору Александру II. 24 сентября 1863 года эскадра под командованием контр-адмирала С. С. Лесовского участвовала в спасении Нью-Йорка. В 1864 году "Ослябя" принял участие в походе в Средиземное море.

В 1901-м со стапелей балтийских верфей сошел новый винтовой корабль "Ослябя". Он геройски сражался в Цусимском сражении в ходе русско-японской войны 1904-1905 гг., не уронив чести имени, которым был назван. В битве он возглавлял левую колонну военной эскадры, получил пробоины и затонул. Вместе с судном погибли и 514 человек экипажа из 899.

"Родион Ослябя" опять в строю

В 2005 году приказом Главкома Военно-морского флота России одному из многопалубных десантных кораблей Тихоокеанского флота, предназначенному для транспортировки и высадки десанта с боевой техникой, было присвоено имя "Ослябя".

С февраля по май 2017-го теплоход "Родион Ослябя" проходил плановый ремонт в доках: были приведены в рабочее состояние все двигатели, отремонтированы насосы и трубопроводы, винторулевой комплекс, произведена полная пескоструйная очистка старых секций и окраска новых, отремонтирован корпус. Помимо этого была осуществлена и модернизация судна: переоборудована гидравлическая система люков, надстройка с палубами. Техническое сопровождение работ велось круглосуточно.

Монах Троице-Сергиева монастыря, герой Куликовской битвы – Александр Пересвет, был причислен к лику святых. Жизнь воина-монаха наполнена легендами и мифами, а интерес к его не угасает вот уже более 700 лет.

Биография

Александр родился в Брянске в XIV столетии и принадлежал к высшему боярскому сословию, поэтому с детства был хорошо обучен военному делу. С юности Пересвет активно участвовал в военных походах, но время его пострига в монахи точно неизвестно. По некоторым источникам, обряд проводился в Ростове.

Во время нашествия татар на Русь имя Сергия Радонежского было широко известно. В связи с тем, что орда в те годы считалась непобедимой, князь Дмитрий обратился за помощью в монастырь, надеясь на чудо. Сергий не только благословил войско на битву, но и отправил к ним на помощь двух монахов: Александра Пересвета и Родиона Ослябя.

Перед битвой ратник долго молился в своей келье и ушел, не забрав с собой свой посох, изготовленный из яблоневого дерева.

Известная ситуация, произошедшая на поле, – поединок инока и татарского богатыря Челубея, отличавшегося силой и особым военным мастерством. Противники столкнулись копьями, сидя на конях, после чего оба рухнули на землю и скончались. По другим источникам, татарин перехитрил русского ратника, имея копье на метр длиннее, и смертельно ранил его. Умер монах, как только доехал до своего войска.

По военным понятиям того времени, потерпевшая сторона должна отступать. Битва, конечно же, произошла, но русские солдаты чувствовали себя психологически более уверенными. Смерть обоих богатырей считалась особым знаком.

Сражение

После того, как Монах Троице-Сергиева монастыря погиб, герой Куликовской битвы своим самопожертвованием вселил в солдат боевой дух победы. Несмотря на то, что татары превосходили русских по численности, стороны сошлись в схватке.

В определенный момент войско Серпуховского, сидевшее в засаде, нанесло удар в тыл татар. Противники кинулись в бегство и были повержены.

Похороны героя

Тело Пересвета было доставлено в Москву и похоронено с особыми почестями рядом с храмом Рождества Богородицы. Монах покоился в личном склепе. Вместе с ним были захоронены и другие участники битвы. В 20-х годах при раскопках склеп был обнаружен, но его принадлежность долгое время вызывала сомнения. В настоящее время надгробие заменено на новое, а могила открыта для посетителей.

Нательный крест Александра и его посох, хранившиеся в историческом музее, в 2006 году были переданы в собственность храма.

Монах Троице-Сергиева монастыря, герой Куликовской битвы почитается русской церковью 7 сентября. Во времена правления царя Александра именем Пересвета было названо несколько кораблей, улиц город в Московской области. Его имя вошло в летописей, самой значимой из которых является «Повесть о Куликовской битве».

О поединке Пересвета и Челубея знают все, кто не пропустил школьные уроки о Куликовской битве. Найдутся и такие, кто вспомнит картинку, на которой в лихой схватке сошлись русский богатырь в шлеме и кольчуге и татарский воин в богатом шелковом одеянии.

Однако далеко не все знают, что на самом деле воина Пересвета звали Александром и у него был брат Андрей Ослябя, а легендарный поединок с Челубеем выглядел сильно иначе. Что нам известно о Пересвете и Ослябе?

Источники

Александр Пересвет и Андрей Ослябя были монахами Троице-Сергиевского монастыря. Именно этим и объясняются, по всей видимости, их двойные имена. Пересветом и Ослябей их звали до монашества, а при постриге им дали христианские имена. Поскольку оба они были прославлены в лике святых, одним из важнейших источников для нас являются церковные жития. Кроме того, о Пересвете и Ослябе упоминают «Краткая летописная повесть» и «Пространная летописная повесть» - главные источники о Куликовской битве - а так же такие произведения древнерусской литературы, как «Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщина».

В монастыре

Пересвет и Ослябя были братьями, происходили из старинного боярского рода на Брянщине и славились своим воинским мастерством. Впрочем, возможно, родными братьями они и не были, а зафиксированное в тексте «Сказания о Мамаевом побоище» обращение их друг к другу «брате!» объясняется тем, что они оба были монахами.

Все источники повествуют о том, что, незадолго до того как выступить в сторону Дона на битву с Мамаем, князь Дмитрий Иванович посетил известно подвижника преподобного Сергия Радонежского в Троицком монастыре. Игумен Сергий благословил князя на сражение и предрек ему победу. Прощаясь, Дмитрий Иванович попросил, чтобы преподобный Сергий отпустил с ним двух монахов – Пересвета и Ослябю. Тот немедленно позвал обоих и велел им ехать с князем Дмитрием. Далее в «Сказании о Мамаевом побоище» говорится, что «И дал он им вместо оружия тленного нетленное - крест Христов, нашитый на схимах, и повелел им вместо шлемов золоченых возлагать его на себя». Одни истолковывают это место так, что преподобный Сергий тут же и совершил над Переветом и Ослябей постриг в великую схиму, а другие говорят о том, что оба они уже были к тому моменту схимниками, а игумен лишь указал им на необходимость полагаться более на крест, чем на доспехи.

На поле Куликовом

Зачастую перед сражением по старинному обычаю из рядов противников выходили воины, которые должны были скрестить оружие первыми. Это был ритуальный поединок, победа в котором одного и поражение другого истолковывалась обеими сторонами как знамение.

Перед началом битвы на поле Куликовом из рядов татарского войска выехал богатырь Челубей, печенег по происхождению, как пишет «Сказание…» «перед всеми доблестью похваляясь, видом подобен древнему Голиафу: пяти сажен высота его и трех сажен ширина его». Вызов Челубея принял Пересвет, выступив из рядов, он сказал: «Этот человек ищет подобного себе, я хочу с ним переведаться!» И был на голове его шлем, как у архангела, вооружен же он схимою по велению игумена Сергия. И сказал: «Отцы и братья, простите меня, грешного! Брат мой, Андрей Ослябя, моли Бога за меня!». «Сказание…» повествует о том, что поединщики съехались посреди поля, вышибли друг друга копьями из седел и тут же на месте оба и скончались.

Однако церковное предание повествует об этом поединке совсем иначе. Пересвет увидел, что у Челубея копье очень тяжелое и длинное, длиннее обычного. Сходясь с ним, воины вылетали из седла, даже не сумев нанести Челубею ни одного удара. И тогда Пересвет отказался от воинского доспеха в расчете на то, что копье печенега пробьет его и тогда он окажется от Челубея на таком расстоянии, что сумеет нанести удар.

Так и случилось. Налетев на острие копья Челубея, Пересвет сумел ударить так, что его противник замертво рухнул на землю. А сам Пересвет, хоть и смертельно раненый, сумел вернуться к своему войску и там испустить дух на руках у товарищей. Погибли оба, но со стороны выглядело так, что Челубей был выбит из седла, а Пересвет победителем вернулся к своим.

Ослябя по одному из преданий тоже погиб в сражении. Однако есть и другая версия. Инок Андрей Ослябя первым ринулся в бой, увидев, что погиб брат его Пересвет. Это именно он отнес раненого в сражении Дмитрия Донского в сторону под березу, где и нашли князя после сражения. Наконец, ряд источников сообщает, что после сражения на Куликовом поле Андрей Ослябя какое-то время служил при митрополите Киприане и даже был в составе посольства в Константинополь в 1398 году.

После битвы

Александр Пересвет был погребен в Москве, рядом с храмом Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове (Симонова слобода). Там же был погребен и Андрей Ослябя. Оба воина-монаха были причислены Русской Православной Церковью к лику святых. День их памяти отмечается 7 (20) сентября.

«ПЕРВОНАЧАЛЬНИК» КУЛИКОВСКОЙ ПОБЕДЫ
Инок Александр Пересвет

Самым знаменитым героем Куликовской битвы стал, без сомнения, инок Троице-Сергиевой обители Александр Пересвет, который, как и его собрат Родион (в синодиках - Андрей) Ослябя («во иноцех схимон Адриан»), участвовал в этом знаменитом сражении с благословения своего игумена – Сергия Радонежского. Неизвестно, какие причины привели Александра к отречению от мира и принятию пострига. До поступления в Троице-Сергиев монастырь Пересвет, по происхождению любутский (брянский) боярин, отличался храбростью и воинским искусством. «Сей Пересвет, когда в миру был, славный богатырь был, великую силу и крепость имел», – отмечали летописцы. Андрей Ослябя также до пострижения был боярином и опытным воином. Монашеский обет, как предполагают историки, Пересвет и Ослябя приняли во второй половине 70-х годов XIV века. Видимо, московский князь Дмитрий Иванович знал их до пострижения, поэтому просил игумена Сергия отпустить с ним в поход этих двух иноков, так как оба они «полки умеюща рядити». После долгого раздумья старец дал согласие и благословил Пересвета и Ослябю на ратный подвиг.

8 сентября 1380 г. на Куликовом поле столкновению основных сил предшествовал поединок Александра Пересвета с татарским богатырем Челибеем (Темир-мурзой). Согласно известиям «Сказания о Мамаевом побоище», произошло это следующим образом. Когда два войска начали сходиться на битву, «выеде же печенег ис полку татарского пред всеми, мужеством являяся и хоробруя». Уверенный в своей силе и ловкости, Темир-мурза вызывал на единоборство кого-либо из русских витязей. Но «никто не смел против него выйти, и каждый говорил соседу, чтобы тот вышел, и никто не шел». Пересвет и Ослябя находились в это время в Передовом полку, у князя Владимира Всеволожского. Заметив, что даже самые храбрые из русских воинов не решаются противостоять грозному татарскому поединщику, Александр Пересвет выступил вперед. «Этот человек ищет равного себе, я же хочу с ним встретиться», – произнес он. Русский витязь не был облечен в боевые доспехи: вместо шлема и брони на нем была лишь схима с изображением креста. Но вступая в бой с сильным врагом, он имел над ним неоспоримое преимущество в решающем отношении, так как биться собирался за правое дело, а не самонадеянной похвальбы и тщеславия ради. По христианскому обычаю инок Пересвет простился с однополчанами своими и просил Андрея Ослябю и других воинов молиться за него.

Пересвет сел на своего коня и, вооружившись копьем, устремился на татарина. Богатыри сшиблись с такой страшной силой, что копья переломились, а оба могучих воина упали со своих коней на землю мертвыми. Александр Пересвет погиб, но многие русские воины избежали смерти от руки Темир-мурзы, убитого в поединке. Как свидетельствует «Сказание о Мамаевом побоище», после окончания битвы великий князь Дмитрий, найдя на поле погибшего Пересвета, обратился к своим спутникам со словами: «Братия, видите ли сего чиноначалника? Тои бо победи подобна себе, от него же было пити многим людем горкую чашу».

Похоронили Пересвета в московском Симоновом монастыре близ церкви Рождества Богородицы в «каменной палатке под колокольней».

Позднее воин-схимник Александр Пересвет был канонизирован Русской Православной Церковью, его память, как и память воина-схимника Андрея Осляби, почитается 7 (20) сентября в Соборе Московских, Радонежских и Тульских святых.

Михаил Андреевич Бренко (Бренк) (?–1380) – московский боярин, ближайший сподвижник и друг князя Дмитрия Донского, погиб на Куликовом поле во время сражения с полчищами Мамая 8 сентября 1380 г. По историческому преданию, перед началом битвы Бренко обменялся с Дмитрием Ивановичем доспехами и занял место великого князя под его чермным стягом. Это обстоятельство и вынуждает автора предположить, что именно он, боярин и воевода Михаил Андреевич Бренко, и командовал всем русским войском (за исключением Засадного полка) в начале великой битвы с татарами за рекой Доном.

Потомком Михаила Андреевича Бренка был знаменитый русский духовный писатель Игнатий Брянчанинов.

Один из ближайших сподвижников и родственник (двоюродный брат) Дмитрия Ивановича Донского удельный князь Серпуховской и Боровский Владимир Андреевич (1353–1410) родился 15 июля 1353 г. в семье умершего от чумы князя Андрея Ивановича, младшего сына Ивана Даниловича Калиты.

С ранней юности князь Владимир на стороне Москвы участвовал в войнах с Литвой и Тверью. В 1368 г. во время нашествия литовских войск (первой «Литовщины») вместе с Дмитрием Московским он оборонял Кремль от войск великого князя литовского Ольгерда.

В 1369 г. Владимир по слову брата пришел на помощь новгородцам и псковичам, сражавшимся с рыцарями Тевтонского ордена. Вторая и третья «Литовщины» также не обошлись без участия серпуховского князя. В боях с воинством старого опытного полководца Ольгерда крепло ратное искусство Владимира Андреевича. Постепенно он выдвигается в число лучших русских воевод. Когда пришло время сводить счеты с Тверью, именно он повел московскую армию к этому городу. Дмитрий Иванович прибыл к своим полкам уже после начала осады Твери. Владимир стал его деятельным помощником. Через

3 недели тверичи запросили мира. Эта победа стала важной вехой в деле мобилизации русских сил для решающего сражения с Ордой. Еще один успех обозначился в 1379 г. на литовском направлении. Казалось, еще недавно воины Ольгерда проникали в самую глубь московских владений, теперь же полки Владимира сами двинулись за литовский рубеж. Ольгерд к тому времени уже умер, среди его сыновей кипели распри. Московские власти решили воспользоваться этим и нанести удар по старому врагу. Поход закончился удачно. Русскому войску удалось овладеть городами Трубчевск и Стародуб. Это зримое проявление возросшей силы Москвы привлекло на ее сторону Дмитрия и Андрея Ольгердовичей, враждовавших со сводным братом Ягайло, ставшим великим князем литовским. Позднее Андрей Ольгердович Полоцкий и Дмитрий Ольгердович Брянский плечом к плечу с русскими войсками стали против татар в страшной битве на Куликовом поле. Прозвище Храбрый серпуховской князь получил за победу в Куликовской битве, в которой он вместе с князем Дмитрием Боброком командовал Засадным полком, нанесшим решающий удар по правому крылу татарского войска. Во главе своих воинов Владимир Андреевич гнал и бил бегущих татар на протяжении 40 верст до реки Красивая Меча.

Радость по случаю одержанной победы была недолгой. В 1382 г. на Русь обрушилось нашествие нового ордынского хана Тохтамыша. Большинство князей поспешило оставить Дмитрия Донского. Ему пришлось покинуть Москву и уйти в Кострому. С собой великий князь увел лишь 2 тысячи воинов. 8 тысяч он оставил Владимиру Андреевичу, прикрывавшему дорогу на север. Больше всего Дмитрий Иванович рассчитывал на крепость стен московского Кремля. Однако татары перехитрили москвичей и во время переговоров ворвались в город и перебили его защитников. Худшей беды удалось избежать благодаря отважному серпуховскому князю. Во главе собранных им полков в сражении у Волока он разбил большой татарский отряд, тем самым вынудив хана начать отступление из русских пределов.

Единственное поражение Владимир Андреевич потерпел в 1385 году в войне с рязанским князем Олегом Ивановичем, захватившим Коломну. Все попытки отбить город, предпринятые серпуховским князем, провалились. Коломну вернул Москве не меч, но слово. Сергий Радонежский сумел уговорить Олега Рязанского отдать город миром. По-видимому, неудача Владимира с Коломной разгневала Дмитрия Донского. Он рассорился со своим двоюродным братом, повелел схватить и сослать его старших бояр. Тогда же у Владимира Андреевича Храброго были отобраны из удела два города – Галич и Дмитров. Лишь после смерти московского князя с Владимира Андреевича и его ближних бояр была снята опала, и он вновь смог занять подобающее ему в великокняжеском окружении место.

В 1408 г., когда на Русь обрушились полчища эмира Эдигея, московский князь Василий Дмитриевич по примеру отца ушел в Кострому, оставив столицу на опытного в военном деле дядю. Владимир Андреевич сумел организовать надежную оборону и отстоять Москву во время трехнедельной осады города татарами.

Известен был этот князь и своими богоугодными делами. Так, когда в 1374 г. на месте одноименного села он построил город Серпухов, то тогда же основал в нем Высоцкий монастырь.

Супругой прославленного русского воителя была дочь великого князя литовского Елена Ольгердовна.

В боях, походах, других славных делах прошла жизнь Владимира Андреевича. Скончался он в мае 1410 г. и был похоронен в родовой усыпальнице московских Рюриковичей – кремлевском Архангельском соборе.

«НАРОЧИТЫЙ ВОЕВОДА И ПОЛКОВОДЕЦ» МОСКОВСКИЙ

Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский

Один из главных героев Куликовской битвы – Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский (?– ок. 1389) – был служилый московский князь и боярин, знаменитый русский военачальник. Автор «Сказания о Мамаевом побоище» назвал его «нарочитым воеводой и полководцем и изрядным во всем». Дата рождения его неизвестна. Он был сыном принявшего православие литовского князя Кориата (Михаила) Гедеминовича. По-видимому, между 1366 и 1368 годами Дмитрий Михайлович выехал из Волыни (отсюда прозвание Волынский) в Москву. Однако с правителями быстро крепнувшего Московского княжества Боброк был связан задолго до этого. В 1356 г. Дмитрий Михайлович женился на сестре великого князя Дмитрия Ивановича Анне и как ближайший родственник занял одно из первых мест в окружении московского государя, стал его ближним боярином.

Боброк-Волынский участвовал во многих походах и сражениях московского войска, предводительствовал и всем войском, и отдельными его полками. В 1371 г. Дмитрий Михайлович воевал с Рязанским княжеством; в 1376 г. ходил в поход против Волжской Булгарии, при осаде города Булгара захватил появившиеся у татар первые пушки и доставил их в Москву. В 1379 г. московское войско под стягом Дмитрия Боброка совершило поход на Великое княжество Литовское.

Наиболее значительным эпизодом в жизни этого «нарочитого» полководца стало участие в битве на Куликовом поле. Накануне сражения он вместе с великим князем Дмитрием Ивановичем ездил «слушать землю» – эпизод этот был многократно описан в нашей исторической литературе, но наиболее полно изобразил его Юрий Лощиц: «…К шатру великого князя тихо подъехал верхом Дмитрий Михайлович Боброк. Накануне они уговорились, что с наступлением ночи отправятся вдвоем, никого не предупреждая, на поле, и Волынец ему покажет «некие приметы». Зная, что о Боброке поговаривают как о ведуне, который-де не только разбирает голос птиц и зверей, но и саму землю умеет слушать и понимать, он поневоле дивился этому таинственному языческому дарованию волынского князя и без особых колебаний согласился с ним ехать. Душа его жаждала сейчас всякого добра, пусть косвенного, пусть языческого, но хоть чуть-чуть приоткрывающего завесу над тем, что теперь уже не могло не произойти.

Они ехали медленно, почти на ощупь, и, как казалось, довольно долго. Земля под копытами звучала глухо и выдыхала остатки накопленного за день тепла. Потом заметно посвежело. По этому, а также по наклону лошадиных спин седоки догадывались, что спускаются в низину. Они пересекли неглубокий ручей и стали взбираться наверх, и опять лица их обвеяло едва уловимым дуновением теплоты.

Тут они придержали коней и прислушались. Дмитрий Иванович знал уже, что пока его полки переправлялись через Дон, ордынцы тоже не стояли на месте. До их ночного становища было сейчас, судя по всему, не более восьми-десяти верст. Он затаил дыхание и напряг слух до предела.

Да, то, что он услышал, не вызывало никакого сомнения: перед ними посреди ночи безмерно простиралось скопище живых существ, невнятный гул которых прорезывался скрипом, вскриками, стуком, повизгиванием зурны. Но еще иные звуки добавлялись к этому беспрерывному гомону: слышалось, как волки подвывают в дубравах; справа же, где должна была протекать Непрядва, из сырых оврагов и низин вырывались грай, верещание, клекот и треск птичьих крыл, будто полчища пернатых бились между собой, не поделив кровавой пищи.

– Княже, обратись на русскую сторону.

То ли они слишком далеко отъехали, то ли угомонились уже на ночь в русском стане, но тихо было на той стороне, лишь в небе вздрагивали раз от разу слабые отблески, словно занималась новая заря, хотя и слишком рано было бы ей заниматься.

– Доброе знамение – эти огни, – уверенно произнес Волынец. – Но есть еще у меня и другая примета.

Он спешился и припал всем телом к земле, приложив к ней правое ухо. Долго пролежал так князь, но Дмитрий Иванович не окликал его и не спрашивал.

Наконец Боброк зашевелился.

– Ну что, брате, скажешь? – не утерпел великий князь.

Тот молча сел на коня и тронул повод. Так они проехали несколько шагов, держа путь к своему стану, и Дмитрий Иванович, обеспокоенный упорным молчанием воеводы, спросил опять:

– Что же ты ничего не скажешь мне?

– Скажу, – придержал коня Боброк. – Только прошу тебя, княже, сам ты никому этого не передавай. Я перед множеством битв испытывал приметы и не обманывался ни разу. И теперь, когда приложился ухом к земле, слышал два плача, от нее исходящих: с одной стороны будто бы плачет в великой скорби некая жена, но причитает по-басурмански, и бьется о землю, и стонет, и вопит жалостливо о чадах своих; с другой стороны – словно дева некая рыдает свирельным плачевым гласом, в скорби и печали великой; и сам я от того гласа поневоле заплакал было… Так знай же, господине, одолеем ныне ворога, но и воинства твоего христианского великое падет множество».

Перед битвой именно Дмитрию Михайловичу Боброку было доверено расставлять русские полки на Куликовом поле. В этой связи вполне допустимо предположение, что именно этот воевода был инициатором формирования Засадного полка, который он и возглавил вместе с князем Владимиром Андреевичем Серпуховским. Полк был спрятан в Зеленой дубраве на левом краю Куликова поля и в сражении поначалу участия не принимал. Однако впоследствии, в критическую минуту столкновения двух армий, князь Боброк повел своих воинов в битву. Чутко внимающий малейшим изменениям в сопутствующих схватке обстоятельствах, воевода уловил нужный ему момент – изменение направления ветра на поле боя.

Всю первую половину битвы он дул со стороны татар, но внезапно ударил им в лицо, в то же мгновение витязи Боброка с громким кликом пошли вперед. И ветер многократно усилил этот победный клик, разнеся его по всему полю брани. Ошеломленные враги были опрокинуты и бежали, все попытки Мамая остановить бегство оказались безуспешными. Уходить от русской погони пришлось и ему. Именно удар Засадного полка во фланг атакующей русские войска татарской коннице и решил исход великой битвы за Доном на реке Непрядве. Заслуги Дмитрия Волынца признал и великий князь, после сечи сказавший, что ему «подобает всегда воеводствовати».

Точная дата смерти Дмитрия Михайловича не установлена, хотя некоторые историки полагают, что он погиб во время неудачной битвы с татарами на реке Ворскле 12 августа 1399 г., когда ордынским ханом Темир-Кутлуем было разбито войско литовского властителя Витовта, собравшего под свое начало немало русских князей. Последнее упоминание его в московских источниках относится к 1389 г.