Капричос гойя с названиями и описанием. Франсиско гойя, франсиско гойя картины, капричос франсиско гойя
6 февраля 1799 года в одной из мадридских газет Diario de Madrid появилось внушительных размеров объявление, сообщающее о выпуске графической серии из 80 листов. Это была самая настоящая реклама сборника, в которой автор долго пояснял, что его сатира не была направлена против кого-либо конкретного, но обличала пороки общества в целом, и при этом он не забывал расхваливать своё мастерство гравёра и уникальность своего творения. И, конечно же, он был абсолютно прав, ведь речь шла об одном из наиболее загадочных и фантасмагорических произведений в истории искусства – «Los Caprichos» («Капричос»). И автором его был знаменитый художник и гравёр Франсиско де Гойя Лусиентес.
Автопортрет
К концу 1780-х годов Франсиско Гойя уже был прославленным живописцем, услуги которого пользовались огромной популярностью. Он писал портреты герцогов и их жён, оформлял дворцы испанской знати — в общем, дело Гойи процветало. Кроме того, пользуясь покровительством герцогини Альба он получил в 1789 году место придворного художника и нажил немалое состояние, работая для самого короля Испании Карла IV . Однако, блистательная карьера Гойи продолжалась недолго, ведь к концу 1792 года с ним приключилась тяжёлая болезнь, вследствие которой художник почти полностью потерял слух. Но другие его чувства значительно обострились. С этого момента в жизни и творчестве мастера наступил совершенно другой, более мрачный и сложный период. В его творениях больше не было светлых и жизнерадостных тонов, отсутствовали и красочные светские сюжеты. Гойя стал внимательнее присматриваться к окружающим и внезапно осознал, что существующий традиционный уклад испанского общества грешит эфемерностью, а весь внешний лоск испанского двора (да и не только) скрывает свою уродливую сущность под маской добродетели. И с этого момента его сознание всё больше поглощали размышления о сущности человеческой природы, о людских пороках, о всех тех средневековых предрассудках, которые всё ещё процветали в Испании.
В 1793 году Гойя стал делать первые наброски к серии, планируя озаглавить её «Сны разума» по названию одного из рисунков. Изначально художник хотел посвятить её колдовству и ведьминым шабашам, но в процессе работы Гойя отказался от этой задумки, придав своим работам сатирический и в значительной мере социальный характер, хоть и не без нотки мистики. Само же название «Caprichos» переводится с испанского приблизительно как каприз, фантазия, игра воображения. «Капричос» – не были всего лишь набором графических изображений, объединённых одной темой, они стали настоящей симфонией испанского народного искусства, социально-политических карикатур Французской революции, средневековой демонологии и испанской сатирической традиции «золотого века». В гравюрах Гойя использовал образы из испанских народных пословиц, поговорок и басен, которые должны были высмеивать общечеловеческие пороки и суеверия – лицемерие, трусость притворство, жестокость, корысть и прочие. Каждой из них он давал краткие сатирические и порой даже слишком грубые названия. Те же названия, которые, по мнению автора, недостаточно чётко выражали сущность изображения, снабжались разъясняющими комментариями.
«Теперь они сидят правильно»
Вся серия была выполнена в крайне мрачной тональности, которая полностью соответствовала болезненному состоянию художника. Он даже поместил на первом листе свой автопортрет, который передавал ощущение тревожности и глубокого страдания, которое Гойя испытывал в то время из-за мучительных головных болей и кошмаров. И хотя первоначально серию должна была открывать наиболее знаменитая гравюра из этой серии – «Сон разума рождает чудовищ», всё же высокопоставленные приятели Гойи отговорили его от этого, ведь сборник и так носил слишком провокационный характер. Но именно эта гравюра стала лейтмотивом всей серии. «Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений», – таким пояснением Гойя сопроводил этот офорт. Именно разум в сочетании с воображением, по мнению Гойи, был призван создавать прекрасные творения искусства, в то время, как сон этого самого разума был способен производить нечто ужасное, погружая человека в бездонную пучину воображения. Отсюда же исходили и идеи всех остальных гравюр из серии, ведь каждый порок, человеческая слабость и другие неприятные стороны людской сущности в офортах имели своё гротескное отражение. И в представлении художника они побеждали добродетели. Обличая свою сущность лишь ночью, они превращались в ведьм, демонов, домовых и прочую нечисть, а днём становились вполне примерными гражданами.
«Мы приходим, когда загораются звёзды»
«Время проснуться»
Всего Гойя выпустил 300 комплектов гравюр, из которых продано было лишь 27. Остальные же спустя 4 дня после выхода в продажу были изъяты по приказу инквизиции, которая посчитала кощунственными эти карикатуры. И это не удивительно, ведь церкви в этих язвительных гравюрах досталось больше всего насмешек. Кроме того, чтобы загладить вину перед Карлом IV Гойя передал ему собрание репродукций своих работ, а также 80 тех самых подготовленных для «Капричос» типографских пластин и все непроданные их копии вместе с рукописными листами. После этого ни одна из серий Гойи не был выпущена в свет при жизни мастера.
«Если б я знал, отчего он умер»
«Сон разума рождает чудовищ»
Так, знаменитый художник и гравёр эпохи Просвещения Франсиско Гойя благодаря тяжёлой болезни и личным психологическим потрясениям смог отчётливо увидеть картину окружающего мира, где каждый скрывал свою сущность за маской. И увидев всё это, он смог на универсальном языке графики рассказать свою правду в непревзойдённой остро сатирической манере. И таким образом его «сны разума» обрели своё место в искусстве.
Великий испанский художник Франсиско Гойя родился в 1746 году, в деревне Фуэндетос, около Сарагосы. Он был сыном известного в Сарагосе позолотчика.
Франсиско Гойя. «Что-нибудь получится». Лист из серии «Бедствия войны». Офорт, акватинта. 1810-1820 гг.
Гойя начал учиться живописи 14 лет. Однако гораздо больше, чем годы учения, значили для него живые встречи с художниками: знаменитый итальянский живописец Тьеполо, расписывал в это время плафоны дворца в Мадриде. Наиболее сильное влияние оказало на Гойю творчество мастеров XVII века - эпохи расцвета европейской живописи. Не случайно Гойя своими учителями считал природу, Веласкеса и Рембрандта. Впечатления, полученные от произведений великих венецианских мастеров во время путешествия в Италию, завершили художественное образование Гойи.
Франсиско Гойя. «Невозможно видеть это». Лист из серии «Бедствия войны». Офорт, акватинта. 1810-1820 гг.
Все, что художник наблюдал в родной Испании, все, что видел в Италии, он долго вынашивал в себе. В 28 лет он еще «безвестный испанский живописец из Арагона». Но тем ярче и неожиданнее вспыхивает его талант в 1776 году, когда он получает заказ на картины для королевской мануфактуры Санта Барбара. За время с 1775 по 1791 год он создал 60 картонов для гобеленов на сюжеты из народной жизни.
Лист 3: Со здравым смыслом или без него? (Lo mismo). Мужчина готовится отрубить топором голову солдату.
Долгий творческий путь Гойи тесно связан с крупнейшими событиями испанской истории рубежа XVIII - XIX веков. Художник был свидетелем французской революции 1789 года, героической борьбы испанского народа с наполеоновским нашествием, двух испанских революций начала XIX века и реакции во время правления Фердинанда VII. Гойя откликался на все современные ему события. Его искусство, неразрывно связанное с судьбами испанского народа, нельзя рассматривать вне испанской действительности, которая в его картинах и особенно в офортах нашла свое наиболее глубокое, острое и яркое выражение…
Лист 34: За складной нож (Por una navaja). К столбу привязан священник с крестом в руках. На груди - табличка, на которой написано преступление за которое его казнят - ношение ножа.
…Вторая знаменитая серия офортов Гойи «Бедствия войны» (1808 - 1820) вызвана к жизни подавлением первой испанской революции и последовавшей за ней войной с Наполеоном. В 1807 году войска Наполеона вторглись в Испанию. Годой, королева и наследный принц Фердинанд предали свою страну. В марте 1808 года революционно-настроенная толпа разгромила дворец Годоя. 2 мая началось народное восстание, к вечеру. подавленное французскими войсками. Дикая расправа с побежденными запечатлена Гойей в картине «Расстрел повстанцев в ночь на 3-е мая».
Лист 79: Правда умерла (Murió la Verdad). Заключительная гравюра. На ней изображена лежащая с обнажённой грудью женщина,аллегория Испании Правды, или Испанской Конституции, окружённая молящимися в скорби мужчинами. Справедливость (справа) прячется в Тени.
В серии офортов «Бедствия войны» Гойя изобразил борьбу широких масс испанского народа с наполеоновскими войсками, осаду Сарагосы и голод 1811 года. Народ восстал против своих поработителей. Крестьяне шли против регулярных войск Наполеона с ножами, кольями, топорами. Они дрались с исступлением и гневом, отстаивая каждую пядь земли («Со здравым смыслом или без него?»). С такой же яростью дрались женщины. «Они стали, как дикие звери», - говорит Гойя.
Лист 9: Они не хотят (No quieren). Солдат пытается изнасиловать отчаянно сопротивляющуюся молодую женщину и не замечает как сзади подкрадывается старуха с ножом.
Страшной чередой проходят в офортах все ужасы войны: груды трупов, телеги с мертвецами, расстрел повстанцев и насилие над женщинами изображены с ужасающей живостью. «Я видел это!», «Невозможно видеть это!» - такими словами сопровождает Гойя два своих офорта.
Лист 10:Эти тоже против (Tampoco). Испанские женщины были частыми жертвами насилия со стороны солдат.
Изредка художника посещают светлые образы. В офорте «Какое мужество!» Гойя запечатлел подвиг жительницы Сарагосы, вставшей у орудия, когда все защитники батареи погибли. Художник воплотил в этом образе трогательную нежность облика героини и величие ее подвига…
Лист 15: Ничего не поделаешь (Y no hay remedio). Расстрел пленных.
…Подобно тем, кого он воспевал, Гойя до конца дней сохранил гордый дух независимости, упорство в работе и в жизненной борьбе. Через несколько месяцев после разгрома второй испанской революции (1819 - 1823) и казни ее вождя Риего, Гойя уехал во Францию, в Бордо, куда стекались испанские эмигранты.
Лист 18: Хоронить и молчать (Enterrar y callar). Зверства, голод и человеческая деградация как «удивительный цвет ярости».
Пережитый Гойей в конце 1790-х годов душевный кризис усугубляется потерей слуха в результате тяжелой болезни. Обличительная сила его творчества находит воплощение в знаменитой графической серии «Капричос» (1798), включившей в Гойю в число крупнейших мастеров мирового графического искусства. В формах трагического гротеска он выступает против мира зла и мракобесия, фанатизма и невежества масс, нравственных пороков общества. В многослойную струну «Капричос» вплетены отзвуки политической карикатуры Французской революции, народного испанского лубка, демонология средневековья и сатирические традиции испанской литературы «золотого века».
"Автопортрет"
Судьба серии «Капричос» трагична, как трагична судьба и самого Гойи.
Первые зарисовки к этой серии художник создал в 1793 году. В это время вследствие перенесенной болезни, предполагают, что менингит, Гойя начинает терять слух. Но именно потеря слуха усиливает его зрительное восприятие. Он начинает острее чувствовать окружающий его мир и вдруг понимает, что окружающие его люди вовсе не те, за кого себя выдают.
Первоначально свою серию Гойя хотел назвать «сны» по названию одного из рисунков, и предполагалось, что посвящена она будет колдовству и шабашу ведьм - снам. Но по мере работы он отказывается от этого варианта, берет название «Капричос», и серия приобретает совершенно другой характер – сатирический и социально направленный, скажем так. В 1799 году серия из 80 листов была окончена. Как говорят исследователи, последние два года работы над ней Гойя практически доламывал себя, болезнь очень сильно прогрессировала – его постоянно мучили сильные головные боли. Физические и психические травмы заставляли сильно напрягаться. Но 19 февраля 1799 года серия была выпущена. А спустя четыре дня (за это время было продано всего 27 экземпляров из 240) по решению инквизиции она изымается из продажи. Мы знаем об инквизиции по книгам и фильмам. Гойя жил в это время. И, конечно же, он не мог откровенно показать то, что хотелось. Мы можем лишь об этом догадываться по некоторым штрихам.
Гойя был вынужден прийти к королю Карлу IV извиниться за то, что позволил себе выпустить такую серию. И в качестве жеста примирения он передает ему собрание из 499 репродукций своих произведений, в том числе 80 типографских пластин, а также все непроданные экземпляры вместе с рукописными страницами. С этого момента при жизни Гойи ни одна из его серий, созданных впоследствии, не увидела свет.
Слово Capriccio имеет два значения. В первом варианте это «взбалмошная коза», другой перевод звучит как «взъерошенные волосы». В итоге если соединить все вместе и сказать русским языком, то получится примерно следующее: от увиденного волосы встанут дыбом.
"Они говорят "да" и протягивают руку первому встречному
Легкость с которой многие женщины соглашаются на брак,
объясняется надеждой жить в нем более свободно, чем раньше."
"Бука идет!"
Пагубная ошибка в начальном воспитании: у ребенка вызывают страх перед несуществующим и заставляют его бояться буки больше чем отца.
"Маменькин сынок"
Небрежное воспитание, потворство и баловство делают детей капризными, упрямыми, заносчивыми, жадными, ленивыми и несносными. Вырастая, они становятся недорослями. Таков и этот маменькин сынок.
"Один другого стоит"
Немало было споров о том, кто хуже: мужчины или женщины. Пороки тех и других происходят от дурного воспитания. Распутство мужчин влечет за собой разврат женщин. Барышня на этой картинке так же безрассудна, как и щеголь, беседующий с ней, а что до двух гнусных старух, то они друг друга стоят.
"Никто никого не знает"
Свет - тот же маскарад. Лицо, одежда и голос - все в нем притворно. Все хотят казаться не тем, что они есть на самом деле. Все обманывают друг друга, и никого не узнаешь.
"Он даже и так не разглядит ее"
А как же ему распознать ее? Чтобы узнать ее как следует, мало лорнета. Нужен здравый смысл и жизненный опыт, а этого-то и не достает нашему бедняжке.
"Ее похитили!"
Женщина которая не умеет себя соблюсти, оказывается во власти первого встречного. А когда уже ничего не поделаешь, удивляется, что ее похитили.
"Тантал"
Если бы он был более учтив и менее назойлив, она, быть может, ожила бы.
"Любовь и смерть"
Вот любовник в духе Кальдерона: не сумев посмеяться над соперником, он умирает в объятиях возлюбленной и теряет ее из-за собственного безрассудства. Не следует слишком часто обнажать шпагу.
"За дело, ребята"
Их лица и одежда сами за себя говорят.
"Охота за зубами"
Зубы повешенного - чудодейственное средство для всякого колдовства. Без них ничего толкового не сделаешь. Жаль, что простонародье верит этим бессмыслицам.
"Горячо"
Они так торопятся проглотить, что глотают кипящее. В удовольствиях тоже необходимы умеренность и воздержание.
"Какая жертва!"
Как водится, жених не из самых привлекательных, но он богат, и ценою свободы несчастной девушки нищая семья покупает благополучие. Такова жизнь.
"Добрые советы"
Советы достойны той, кто их дает. Хуже всего то, что сеньорита будет следовать им буквально. Горе тому, кто к ней приблизится!
"Бог простит. Это была ее мать"
Барышня покинула дом ребенком. Она училась ремеслу в Кадиксе и приехала в Мадрид, где ей повезло. Она отправляется в Прадо, и там грязная и дряхлая старуха просит у ней милостыню. Она прогоняет ее, старуха пристает. Щеголиха оборачивается и видит - подумать только! - что нищенка ее мать.
"Он хорошо натянут"
О, тетушка Курра не дура. Она отлично знает, как важно иметь хорошо натянутые чулки.
"А у него горит дом"
Пока пожарные насосы не освежат его, ему никак не удается снять штаны и прервать беседу со светильником. Такова сила вина.
"Все погибнут"
Удивительно! Опыт погибших не идет в прок тем, кто стоит на краю гибели. Ничего тут не поделаешь. Все погибнут.
"Вот они и ощипаны"
Раз их уже ощипали, пусть убираются, другие придут на их место
"Как ее ощипывают!"
И на цыпочек находятся коршуны, которые обдерут их до перышка
Недаром говорят: как аукнется, так и откликнется.
"Бедняжки!"
"Из той пыли …"
Безобразие! С такой порядочной женщиной, которая за гроши всем оказывала услуги,
Такой усердной, такой полезной – и так обойтись! Безобразие!
"Тут ничего нельзя было поделать"
Эту святую сеньору жестоко преследуют. Огласив историю ее жизни, ей оказывают почёт.
Но если это делают, чтобы устыдить ее, то зря теряют время. Невозможно устыдить того, кто не знает стыда.
"Ведь он разбил кувшин. Кто из них хуже?"
"У них уже есть на что сесть"
Чтобы образумить легкомысленных девиц, нет ничего полезнее, чем надеть им стулья на голову.
"Кто более предан?"
Ни тот, ни другой. Он - вертопрах в любовных делах, который всем женщинам говорит одно и тоже, а она занята мыслями о том, как ей разделаться с пятью свиданиями, которые она назначила от восьми до девяти, а сейчас уже половина восьмого.
"Никому ни слова"
Превосходная мамаша для деликатного поручения.
"Зачем их прятать?"
Ответ очень прост: потому что он не хочет их тратить, а не тратит их потому, что, хотя ему уже исполнилось 80 лет и жить осталось не больше месяца, он все еще боится, что ему не хватит денег на жизнь. Столь обманчивы расчеты скупости.
"Она молится за нее"
И хорошо делает: да ниспошлет ей Бог удачу и избавит ее от зла, от лекарей - кровопускателей и от альгвасилов, и пусть она станет такой же ловкой, расторопной и готовой угодить всем, как ее покойная мамаша, Царство ей небесное.
"За то, что она была слишком чувствительна"
На жизненном пути бывают подъемы и падения
"Графу Палатинскому"
Во всех науках есть шарлатаны, которые все знают, ничему не учившись
"Их одолевает сон"
Не надо будить их. Быть может, это единственное утешение несчастных
"Она его гладко бреет"
Его бреют чисто и с него сдерут шкуру. Сам виноват, что вверяет себя такому брадобрею.
"Скверная ночь"
Вот как плохо приходится гулящим девицам, которым не сидится дома.
"А не умнее ли ученик?"
Не известно умнее ли он или глупее, но нет сомнения, что более важной, глубокомысленной особы, чем этот учитель, невозможно сыскать
"Брависсимо!"
Если для понимания довольно иметь длинные уши, то лучшего ценителя не найти; но как бы он не стал хлопать тому, что совсем плохо звучит.
"Вплоть до третьего поколения"
Это бедное животное свели с ума знатоки геральдики и родословных. Оно не одиноко.
"От какой болезни он умрет?"
Врач отменный, способный к размышлению, сосредоточенный, неторопливый, серьезный. Чего же еще желать?
"Точь-в-точь"
Он заказал свой портрет - и хорошо сделал. Те кто с ним не знаком и не видал его, все узнают по портрету.
"Ты, которому невмоготу"
Разве не ясно, что эти верховые суть верховые животные?
* Название офорта - часть поговорки: "Ты, которому невмоготу, взвали-ка и меня на спину".
"Сон разума рождает чудовищ"
Воображение, покинутое разумом, порождает немыслимых чудовищ;
но в союзе с разумом оно – мать искусств и источник творимых им чудес.
"Тонко прядут"
Они тонко прядут и сам черт не распутает тех нитей, которые они уготовят этим малюткам
"Многое можно сосать"
Человек словно для того и рождается и живет на свете, чтобы из него тянули соки
"Строгий выговор"
Без выговоров и нравоучений нельзя преуспеть ни в какой науке, а ведовство требует особого таланта, усердия, зрелости, покорности и послушания Великому Ведьмаку, который ведает колдовской семинарией Бараоны.
"Подношение учителю"
Правильно делают: они были бы неблагодарными учениками, если бы не угощали своего наставника, которому они обязаны всей своей дьявольской выучкой.
"Доносчики"
Из всех видов нечисти наушники - самые противные и в то же время самые несведущие в колдовском искусстве.
"Маленькие домовые"
А вот совсем другой народец. Веселые, резвые и услужливые; немножко лакомки и охотники до шалостей; но все-таки это славные человечки.
Тот, кто ничего не слышит, и ничего не знает, и ничего не делает,
принадлежит к огромному семейству сурков, которые ни на что не годятся.
"Прихорашиваются"
Иметь длинные когти настолько предосудительно, что запрещается даже нечистой силе.
"Чего не сделает портной!"
Нередко приходится видеть, как смешной урод вдруг преображается в надутое ничтожество, пустое, но весьма представительное на вид! Поистине велико могущество ловкого портного и столь же велика глупость тех, кто судит по внешности.
"Какой Златоуст!"
Когда он говорит, он настоящий златоуст, а когда выписывает рецепты – настоящий ирод.
"Стыдливый"
Есть люди, у которых самая непристойная часть тела – это лицо, и было бы не худо,
если бы обладатели таких смешных им злополучных физиономий прятали их в штаны
" До самой смерти"
Она прихорашивается – и очень кстати. Сегодня день ее рождения.
Ей исполняется семьдесят пять лет. К ней придут подружки.
" Верх и вниз"
Фортуна очень плохо обращается с теми, кто с нею угодлив.
Тому, кто с таким трудом взбирается наверх, она дает дым, а потом в наказание сбрасывает вниз.
"Родословная"
Здесь стараются обольстить жениха, показывая ему по родословной, кто ее родители, деды, прадеды и прапрадеды. А кто она сама? Это он узнает после.
"Пропади все пропадом!"
Кто станет жить среди людей, тому не избежать клистира.
А если он этого не хочет, ему придется удалиться в леса и горы.
И там он все равно убедиться, что жизнь – сплошной клистир.
" А они все не уходят!"
Тот, кто не задумывается над превратностями судьбы, спит спокойно среди опасностей;
он не умеет уберечься от бед, которые ему угрожают, и любое несчастье застает его врасплох.
"Первые опыты"
Мало-помалу он продвигается вперед и уже делает первые шаги, а со временем он будет знать столько же, сколько его наставница.
"Они взлетели"
Этот клубок ведьм, который служит подножием щеголихе, вовсе ей не нужен, - разве что для красы. У иных в голове столько горючего газа, что они могут взлететь на воздух без помощи ведьм и без воздушного шара.
"Невероятно!"
Две ведьмы крепко повздорили, которая из них сильнее в бесовском деле. Трудно поверить, что Косматая и Кудлатая способны на такую потасовку. Дружба - дочь добродетели: злодеи могут быть только сообщниками, но не друзьями.
"Какие важные персоны!"
На картинке - два почтенных и сановитых ведьмака. Они выехали верхом, чтобы поразмяться.
"Счастливого пути"
Куда держит путь эта адская банда, завывающая в ночном мраке? При свете было бы нетрудно перестрелять всю эту нечисть. Однако в темноте их не видно.
"Куда направляется маменька?"
У мамаши водянка, и ей предписан моцион. Дай Бог, чтобы ей полегчало.
"Ну-ка, полегче! Вот ведьма верхом на Хромом бесе"
"Погоди, тебя подмажут"
Его посылают с важным поручением, и он торопится в путь, хотя его еще не успели подмазать как следует. Среди ведьмаков тоже встречаются ветреники, торопыги, нетерпеливые сумасброды без капли здравого смысла. Всюду бывает всякое.
"Вот так наставница"
Для ведьмы метла - одно из важнейших орудий: помимо того, что ведьмы - славные метельщицы, они, как известно, иногда превращают метлу в верхового мула, и тогда сам черт их не догонит.
"Поддувает*
Наверное, в прошлую ночь был богатый улов младенцев. Готовится знатный пир. Приятного аппетита!
* Буквально - дуть, поддувать, фигурально - доносить.
"Благочестивая профессия"
- Клянешься ли ты слушаться и почитать своих наставников и начальников, подметать чердаки, прясть паклю, бить в бубен, визжать, выть, летать, варить, подмазывать, сосать, поддувать, жарить - всякий раз как тебе прикажут? - Клянусь! - в таком случае, милая, ты уже ведьма. В добрый час!
"Когда рассвет, мы уйдем"
А хоть бы и вовсе не приходили: никому вы не нужны.
"Тебе не уйти!"
Конечно, не уйдет та, которая сама хочет быть пойманной.
"Лучше бездельничать"
Если тому, кто больше трудится, достается меньше благ, то, право, лучше бездельничать.
"Не кричи, дурочка!"
Бедняжка Пакилья! Она пошла позвать лакея - и повстречалась с домовым. Не надо бояться: Мартинико в хорошем расположении духа и не причинит ей зла.
"Неужели никто нас не развяжет?"
Что это? Мужчина и женщина, связанные веревками, изо всех сил стараются освободиться и кричат, чтобы их скорее развязали? Если я не ошибаюсь, это жертвы насильственного супружества.
"Поняли? Чтоб все было по-моему, слышите? А не то..."
Этот болван воображает, что раз он носит кокарду и жезл, то он от природы выше других, и злоупотребляет доверенной ему властью, чтобы досаждать всем кто имеет с ним дело. Тщеславный, спесивый, наглый с теми, кто ниже его по положению, он гнет спину и пресмыкается перед теми, кто его сильнее.
"Друг дружку"
Такова жизнь. Люди издеваются один над другим и мучают друг друга, словно разыгрывают бой быков.
Тот, кто вчера был на месте быка, сегодня – тореро.
Фортуна правит фиестой и распределяет роли по своей прихоти.
"Кончай скорее, уже просыпаются"
Маленькие домовые - это самый услужливый и домовитый народец. Если служанка умеет их уважить, то они снимают пену с ольм, варят овощи, судомойничают, подметают и баюкают ребенка. Много спорили, не дьяволы ли они. Рассеем заблуждения. Дьяволы - это те кто причиняет зло или мешает другим делать добро, или кто вообще ничего не делает.
"Нас никто не видел"
Что за беда, если эти маленькие домовые Мартинико спустятся в погреб и пропустят стаканчик, раз они работали целую ночь и до блеска начистили кран бочки?
"Уже пора"
На рассвете разбегаются в разные стороны ведьмы, домовые, привидения и призраки. Хорошо, что это племя показывается только ночью и в темноте. До сих пор никто не сумел узнать где они прячутся днем. Тот, кому удалось бы захватить логово домовых, поместить его в клетку и показывать в десять часов утра на Пуэрта дель Соль, не нуждался бы ни в каком наследстве.
Название серии восходи к итальянскому слову «Каприччи» – искусство, открывающее новые способы восприятия мира. Гойя создал «Капричос», что называется, на одном дыхании, всего за полтора года и при первой же публикации заставил о себе говорить. Современники если и не всегда понимали художника, то не могли не отметить новизну, не похожесть творения Гойи на все, что случалось им видеть прежде. Сам Гойя назвал серию «Сюитой офортов на причудливые сюжеты», проведя аналогии с музыкальной формой. Ведущей темой, лейтмотивом сюиты он избрал историю своей счастливой и трагической любви к герцогине Каэтане Альба. Никогда прежде личная драма художника не становилась содержанием его искусства. Художник был ремесленник, его работа определялась вкусами заказчика, и только романтики превратили творчество в выражение душевных и духовных переживаний автора. В музыке впервые это сделал Л. Бетховен, в изобразительном искусстве – Гойя.
Второе, что поражает в «Капричос» - отчаянная смелость художника. Гойя зло и саркастически высмеял Испанию: пороки простых людей, лицемерие дворянства, придворные круги, правящую чету, церковь, инквизицию. Смелость Гойи граничила бы с безумием, если бы он не понимал, что его художественные приемы слишком новы, чтобы правильно быть понятыми всеми. И главное, рассказав о своей несчастной любви и о своей несчастливой Родине, Гойя поднялся на более высокий уровень восприятия мира. В «Капричос» впервые в европейском искусстве было сказано о беззащитности человека в его отношении к судьбе. Никогда художник не был так пессимистичен, никогда так остро не ощущал себя беспомощной игрушкой темных сил мироздания, как Гойя в «Капричос».
Иллюстрация: Художник Франсиско Гойя. Серия офортов «Бедствия войны».
Лист № 71 «Против общественного блага» («Contra el bien general»). 1820г.
«В столице больше церквей и часовен, чем жилых домов, больше попов и монахов, чем мирян. На каждом углу вниманию прохожих предлагаются поддельные реликвии и рассказы о лжечудесах…»
Так гласил памфлет «Хлеб и арена», живописуя поистине печальное положение вещей, которое наблюдалось во второй половине 18-того века в Испанском королевстве.
«Вся религия состоит из нелепых обрядов, развелось столько духовных братств, что умерли братские чувства. В каждом уголке нашей дряхлой, разлагающейся, темной, суеверной Испании вы найдете заросшие грязью изображения мадонны. Мы исповедуемся каждый месяц, но мы закоснели в пороках, с которыми не расстаемся до самой смерти. Даже злодей-язычник лучше любого христианина-испанца. Мы не боимся Страшного суда, мы боимся застенков инквизиции».
Под псевдонимом Кандидо Носедаль, которым был подписан памфлет, скрывался прогрессивный государственный деятель, боровшийся против главенствующих в обществе архаичных феодально-клерикальных порядков, Гаспар Ховельянос, не смотря на свои высокие посты и связи в высшем свете однажды все-таки не избежавший преследования за свободомыслие, судебного следствия и семилетнего тюремного заключения.
В мадридском музее Прадо можно увидеть портрет этого человека работы художника Франсиско Гойи, созданный в 1798 году, за три года до ареста (Ховельянос предстал перед судом инквизиции в 1801 году). Франсиско Гойя примерно в это же время также был вызван в суд инквизиции, в связи с тем, что опубликовал серию офортов «Капричос» («Los Caprichos» - «Причуды»). Если бы не уловка с преподнесением «Капричос» королю, которая, к счастью и для художника, и для его творения, вполне удалась, ему бы тоже не избежать по меньшей мере крупных неприятностей.
Гойя не мог не сознавать, какому риску подвергается, публикуя свою работу, равную, а может быть, даже превосходящую по остроте резкие обличительные слова Ховельяноса. Однако он пошел на этот риск, вероятно, считая это своим долгом, - долгом перед своей гордой и несчастной родиной, перед пострадавшими в борьбе с реакционным засильем друзьями, перед самим собой.
В романе Лиона Фейхтвангера «Гойя. Тяжкий путь познания» есть место, посвященное размышлениям узкого кружка единомышленников относительно того, что для художника, конечно, безопаснее скрыть «Капричос» и опубликовать его, только когда это уже не сможет принести его автору вред, - но ведь в этом случае рисунки потеряют свою злободневность и превратятся просто в произведение искусства. Все имеет особенную ценность в свой срок. Подобные размышления не могли не посетить художника перед тем, как решиться на весьма отчаянный шаг и выложить рисунки на всеобщее обозрение.
Гойя опубликовал «Капричос» в феврале 1799 года, выразив доступными ему средствами протест против ужасов и мерзостей эпохи, среди которых он сам и его современники вынуждены были жить - и которые необходимо было преодолеть для того, чтобы дать путь прогрессу, - вероятно, со смутной надеждой, что его работа окажет свое влияние на ход событий. Ему не суждено было дожить до того момента, когда в его стране покончили со страшными уродливыми пережитками прошлого, но он не мог не верить, что так однажды будет. Об этом свидетельствует последний офорт серии № 80 «Уже пора»: «На рассвете разбегаются в разные стороны ведьмы, домовые, привидения и призраки. Хорошо, что это племя показывается только ночью и в темноте. До сих пор никто не сумел узнать где они прячутся днем. Тот, кому удалось бы захватить логово домовых, поместить его в клетку и показывать в десять часов утра на Пуэрта-дель-Соль, не нуждался бы ни в каком наследстве».
К слову сказать, очень жаль, что «до сих пор никто не сумел узнать где они прячутся днем». Сложно было предположить заранее, что, даже пролежи офорты «Капричос» под спудом многие годы, они еще не однажды обретут остроту современности.
++++++++++
«Капричос». Офорт № 59 «А они еще не уходят».
На рубеже 20-21 веков искусство Гойи давно уже получило всеобщее признание и сделалось достоянием мировой культуры. Всеобщий язык живописи не нуждается в переводе, так или иначе, но он внятен для всех без исключения и многое способен без слов сказать людям всех слоев общества, всех стран и народов, - довольно бывает и одного взгляда, а уж если вглядеться повнимательней, то и подавно.
Я хорошо помню, как впервые в свой черед познакомилась с творчеством Гойи, чего никак нельзя избежать в процессе хотя бы самого начального образования, поскольку это слишком известное имя. Музей Прадо и дворец де Лириа в Мадриде, где выставлены сегодня многие работы Гойи, мне посетить не посчастливилось, но репродукции самых известных его картин и рисунков были в моем полном распоряжении.
20-й век подходил к концу, скоро мироустройство должно было измениться с окончанием грозной и блистательной советской эпохи, но основные тенденции предыдущих десятилетий были еще достаточно ощутимы, и окружающее все еще воспринималось через их призму. С полотен испанского художника прошлого на меня смотрели дамы и кавалеры, гранды и грандессы… я вглядывалась в их лица – жестко сжатый рот королевы Марии-Луизы, надменные дуги бровей герцогини Альба, вальяжная поза премьер-министра Годоя – «Князя мира»… но ведь все они были не более чем прошлым, и жутковатый гротеск «Капричос» коробил, но не прожигал до сердца – потому что, как подсказывало мне мое воспитание и свидетельствовала спокойная и обеспеченная жизнь, которую я вела вместе с подавляющим большинством моих соотечественников, победа над темными силами была уже одержана, и все эти мрачные и жуткие сцены средневековых шабашей и засилья облеченных властью ослов и попугаев, воплощенные гением мастера, – они уже не повторятся в реальности, став не более чем экспонатами исторического музея, монстрами кунсткамеры.
Все офорты «Капричос» (а их в серии 80) я тогда не видела, но мне это и не казалось необходимым. С антуражем прошедшей эпохи можно познакомиться по нескольким ярким образцам, что я и проделала. У меня была возможность рассмотреть самый знаменитый, растиражированный офорт серии - № 43 «Сон разума рождает чудовищ», а также офорты, посвященные жертвам инквизиции: № 23 «Из той пыли…» и № 24 «Тут ничего нельзя было поделать». Кроме того, мне попался пикантный № 7 «Он даже так не разглядит её», с флиртующими дамой и кавалером, - и еще несколько других, один офорт с ослом, которого рисуют в виде льва (№ 41), и офорт № 51, со странными существами наподобие роботов, названных почему-то сурками, который я тогда не поняла.
Кроме визуального знакомства с творчеством художника, я осилила роман Фейхтвангера «Гойя или тяжкий путь познания» («Goya oder der arge Weg der Erkenntnis», 1951г., - собственно, лучшее, что можно прочесть о Гойе в художественной литературе и на сегодняшний день), причем в романе меня в те мои светлые юные дни, разумеется, более всего заинтересовали сложные взаимоотношения пылкого художника и капризной герцогини. Еще выпал случай побывать на весьма своеобразном театральном спектакле, посвященном «Капричос». Спектакль представлял собой фантасмагорическую пантомиму и оставил довольно сильный след в моей впечатлительной душе, впитывавшей мир подобно губке, что так свойственно юности.
Новая встреча с «Капричос», с Гойей, с романом Фейхтвангера ждала меня через несколько лет… сколько же их прошло? 34 года, однако… так многое изменилось и во мне самой, и вокруг меня.
Слава Интернету и Википедии! Случайно, плутая в поисках чего-то, уж и не упомню чего, в паутине сети, я открыла папку с офортами «Капричос» и увидала все 80 листов, по порядку, без изъятия, испытав гораздо больший шок, чем когда-то. Все уже знакомые офорты предстали передо мной в новом свете, а те, которых я ранее не видела, поразили тем сильнее.
К тому же теперь они все вдруг сделались мне понятны. Я даже вспомнила старую мысль о том, что некоторые вещи происходят в свой срок, именно в нужное время, когда ум подготовился к их восприятию.
Образы рисунков Гойи, составившие его «Капричос», снова стали актуальными. А ведь Гойя так надеялся, что этого не произойдет, в его ли стране, в какой-то другой – неважно, главное, что не произойдет, ведь недаром же он словно запечатал, словно заклял весь цикл, всю эту кошмарную фантасмагорию, тем самым заключительным офортом № 80 «Уже пора», с ревущей от бессильной ярости сворой бесов, которых сметает с лица земли свежий ветер перемен.
Я долго разглядывала офорт № 59 с его зловещими полуистлевшими мертвецами, выползающими из-под приподнятой ими гробовой доски, с надписью, начертанной под ним «А они ещё не уходят», вчитываясь в пояснение, сопровождающее рисунок: «Тот, кто не задумывается над превратностями судьбы, спит спокойно среди опасностей; он не умеет уберечься от бед, которые ему угрожают, и любое несчастье застает его врасплох». И мне показалось, что эта страшная картинка имеет отношение не только к давнему прошлому, но и к нашей современности.
++++++++++
«Капричос». Офорт № 50 «Сурки».
Помимо офорта № 59 «Y aun no se van!» - «А они еще не уходят» - наиболее ужасен, на мой теперешний взгляд, офорт № 50 «Los Chinchillas» - «Сурки». Картинка с первого взгляда кажется бессмысленной, но при этом весьма экспрессивной, что не может не насторожить. Какой-то странный человек с плотно завязанными глазами и большими ослиными ушами, торчащими из-за повязки вверх, торопливо кормит с ложки двух уродов, глухих из-за больших висячих замков, на которые замкнуты их уши, и слепых вдобавок.
«Тот, кто ничего не слышит, и ничего не знает, и ничего не делает, принадлежит к огромному семейству сурков, которые ни на что не годятся», - это сказано про них. Они омерзительны до тошноты, недееспособны, ни на что не годны, а человек, недаром увенчанный ослиными ушами, не перестает кормить их, выбиваясь из сил, делая совершенно не нужную ни ему, ни кому-то другому работу, тратя время и средства попусту.
Если бы он мог остановиться хоть на минуту, то, наверное, догадался бы сорвать повязку с глаз – и, ужаснувшись, прекратил свой бессмысленный унизительный труд. Но все происходит слишком стремительно, и минуты этой у него, отдающего все силы навязанной ему работе, просто нет. И все продолжается, и будет продолжаться, пока он не рухнет от изнеможения.
Хотя ослиные уши, нарисованные над головой несчастного труженика, намекают еще на одну причину его рабства, ведь, сдерни он повязку с глаз, пришлось бы ему осознать, какую вопиющую глупость он совершает, между тем, возможно, он боится узнать правду о своем положении, хотя самообман и обходится слишком дорого?
Мне подумалось, что, разглядывая рисунки «Капричос», мы как раз и снимаем с глаз повязку.
++++++++++
Последний тираж «Капричос». 1937 год.
Офорт - одна из разновидностей гравюры на металле, позволяющей тиражировать рисованные изображения в черно-белой гамме - известен с 15-того века. В общем и целом, это отпечаток с процарапанной гравировальными инструментами металлической пластины (доски), предварительно покрытой стойким лаком и затем протравленной кислотой. Пример классического офорта – работы Альбрехта Дюрера, в которых хорошо проработаны контуры, слегка оживленные мелкой штриховкой, но пространство картины при этом остается бестеневым, плоским.
С развитием химии появилась возможность обогатить изобразительные средства офорта. В середине 18-того века был разработан метод акватинты (итал. aqua - вода, tinta - оттенок), при котором перед травлением медная пластина покрывалась расплавленной канифолью. Оттиски, получавшиеся при печати с подготовленной таким образом пластины, приобретали вид теневого рисунка черной тушью, слегка размытого, что свойственно акварели. Чаще всего мастера применяли смешанный метод, совмещая классический офорт, непременным инструментом при изготовлении которого была гравировальная игла, и химию акватинты. В этом случае при наличие четких силуэтных линий имелись формирующие объем пятна разной цветовой интенсивности от черного до светло-серого и белого. Результат получался очень впечатляющим.
Методом акватинты в сочетании с применением сухой иглы (без дополнительного травления) были созданы Гойей листы «Капричос». Они лаконичны по своему исполнению, четкие резкие штрихи соседствуют с массированными заливками, что в целом создает и объем, и форму, делая произведение ярким, запоминающимся, насыщая его внутренней динамикой как нельзя лучше.
Далее художник продолжал работать в технике офорта и создал еще несколько серий, причем некоторые из них («Бедствия войны», «Диспаратес») при его жизни вообще не увидели свет, впервые их отпечатали много позднее: только в 1863 году вышли «Бедствия войны» (82 листа) и 22 листа «Диспаратес» («Причуды» или «Глупости»), изданные под названием «Los Proverbios» («Притчи»,«Пословицы»). По стечению обстоятельств только «Капричос» были растиражированы сразу после создания, не отстав от своего времени, произнеся свое слово точно в срок. Это наиболее известная серия из созданных Гойей.
Офорты «Бедствия войны» посвящены кошмарам военного времени (охват событий 1808-1824 годы).
В «Диспаратес» (время создания 1820-1823 годы), отчасти продолживших тему фантасмагории «Капричос», изображены сложные символы, чудовищные образы, монстры, которые сосуществуют рядом с людьми. В этой серии Гойя достигает предельной силы выразительности, рассматривать ее, не устояв перед ее странным гипнозом и гадая о смысле аллегорий, можно долго.
С хорошо изготовленных офортных досок можно было отпечатать несколько сотен экземпляров, причем постепенно основа стиралась, отпечатки получались уже менее качественные – не настолько насыщенные цветом, недостаточно четкие, поэтому наиболее ценятся первые оттиски – на них даже видны контуры самой медной пластины.
В 1799 году Гойя напечатал 300 экземпляров «Капричос», именно эти оттиски, изготовлявшиеся лично им или же под его непосредственным надзором, наиболее ценны. Затем с 80 медных досок, преподнесенных им королю и далее поступивших на хранение в Королевскую Академию Изобразительных Искусств Сан-Фернандо в Мадриде (часто пишут также Академия Изящных Искусств), было напечатано еще несколько копий. Точных данных о том, сколько всего копий было с тех пор напечатано с досок Гойи, мне не встретилось, - встретилось мнение коллекционера, что в этом деле полной ясности не наблюдается. Пятая редакция вышла в 1861 году. Обычно полная серия переплеталась вместе, представляя собой журнал (или книгу), но офорты имеют хождение и порознь. На ранних офортах виден оттиск печати Королевской академии Мадрида. Кроме того, «Капричос» тиражируется репродукциями – хотя знатоки ценят, разумеется, оттиски с авторской основы. На аукционах такие оттиски стоят дорого.
В Академии Сан-Фернандо в конце концов собралась коллекция почти всех авторских офортных досок Гойи всех изготовленных им серий. Последний оттиск со стирающихся медных пластин был сделан в 1937 году, перед Второй Мировой войной, с осознанным стремлением сохранить наследие великого художника, по указу республиканского правительства, уже вступившего в войну с Франко, в недалеком будущем фашистским диктатором Испании.
В 1937 году, на 20-тую годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции, испанское правительство преподнесло в дар СССР четыре полные серии офортов Гойи – «Капричос», «Бедствия войны», «Тавромахия» (цикл с мотивами корриды), «Диспаратес». Они хранились в Музее Революции СССР (сегодня это - Государственный центральный музей современной истории России). Недавно этим музеем были организованы гастроли коллекции (всей, без купюр) по нескольким городам России. Если учесть, что до 2011 года все четыре серии целиком (218 листов) не показывались, то это крупное культурное событие.
++++++++++
Выставка в Минске. 2016 год.
Вообще говоря, то ли ныне проснулся новый интерес к творчеству Гойи, то ли музеи, проявляя инициативу, чтобы удержаться на плаву в наше непростое время, вытаскивают из своих хранилищ все, что может привлечь внимание публики, - но только Гойя вдруг стал достаточно активно выставляться.
(А может быть, если допустить долю мистики, как мы обычно и склонны делать, в этом есть нечто знаковое, пророческое? К примеру, серия «Бедствия войны» выставлялась в апреле 2014 года в Киеве, совпадение кажется жутковатым. Однако о выставке в Киеве я узнала позднее, чем разобралась с другими вернисажами).
Знакомясь с выставочной жизнью «Капричос» и других серий Гойи в последнее десятилетие, я для начала нашла репортаж о выставке в Минске, в Национальном Художественном музее Беларуси, проходившей в начале 2016 года. Репортаж, сам про себе интересный, сообщавший немало сведений и о представленной коллекции, и о судьбе творческого наследия Гойи в целом, был к тому же снабжен весьма информативными фотографиями офортов в руках у музейщиков и на стенах выставочного зала. На фотографиях хорошо виден размер оригинальных офортов: небольшие, примерно в тетрадный лист.
Смотреть фоторепортаж было очень интересно. Вот переплетенные в книгу листы «Капричос», с которыми сравниваются выставочные отпечатки, вот один из первых отпечатков листа №1 с автопортретом Гойи, на котором отчетливо просматривается контур доски с гравировкой. Глядя на это, испытываешь какое-то особенное чувство – вневременности и сопричастности.
Выставка графики называлась «Гойя... Пикассо», она прибыла в Белоруссию из собрания Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо в Мадриде, ее ядро составляли 80 гравюр Франсиско Гойи (весь «Капричос») и 15 офортов Пабло Пикассо из серии «Сюита Воллара», иллюстрации к «Неведомому шедевру» Бальзака и отдельные офорты – «Раненый пикадор», «Актерская труппа», «Три женщины и тореадор». Кроме «Капричос», на выставке в Минске также были представлены отдельные офорты Гойи из серий «Тавромахия», «Диспаратес» и «Бедствия войны».
++++++++++
«Капричос». Франсиско Гойя и Сальвадор Дали.
В 2005 году частное собрание Кунстгалериен Боттингерхаус (Kunstgalerien Bottingerhaus, Германия, Бамберг, владелец - Рихард Х. Майер) провело в Российской академии художеств выставку «Сны, которые увидели Гойя и Дали» («Сны разума»). Выставка состояла из 160 парных офортов: 80 офортов «Капричос» Франсиско Гойи, 1799 года создания, отпечатаны в 1868 году, и 80 офортов «Капричос» Сальвадора Дали, 1977 года создания.
Кроме Москвы, выставка «Сны разума» Гойя-Дали в 2005 году нигде больше не экспонировалась, но через два года этот пробел был восполнен, и «Сны разума» отправились в турне по десяти городам России, формально приуроченные к приближающемуся юбилею: 265-тилетию со дня рождения Гойи (1746-2011гг.).
В репортажах о выставках приводились некоторые факты и замечания. Журналисты обращали внимание читателей на то обстоятельство, что художники, чьи графические работы оказались выставлены вместе, - соотечественники (оба испанцы), что в датах создания ими их работ присутствует некая магия цифр: 1799-1977 годы, а также упоминалось, что для Франсиско Гойи серия «Капричос» была первая в его работе над офортами, для Сальвадора Дали – последняя, но оба художника работали над «Капричос» в сложные моменты жизни: Гойя приступил к созданию этой серии после тяжелой болезни, в результате которой практически полностью потерял слух, а Дали, вроде бы добившись и славы, и известности, именно в это время переживал тяжелый разлад в своей личной жизни, сконцентрированной вокруг его требовательной и своенравной музы – Гала.
Под репортажами, как оно водится, тянулась вереница комментариев. Встретилось вот такое мнение: «Гойя – действительно велик, Дали действительно велик и… но… как бы это сказать… - Дали». Была высказана мысль, что Дали, переживавший внутренний кризис, исчерпал себя и потому обратился к офортам Гойи как к источнику вдохновения, а также отзывались о нем, как о самопиарщике, прибегшем к славе другого художника для того, чтобы освежить славу собственную. Кто знает.
Оригинальное название серии Дали: Les Caprices de Goya. Серия состоит из 80 офортов.
Год: 1977. Техника: гравюра + акватинта + краски.
Размеры: титульный лист 22,7 * 17 см, все остальные листы 39 * 31,3 см.
Отпечатки выполнены на бумаге BFK Rives. На офортах имеются: названия внизу, печатные номера наверху, карандашная подпись Дали. Тираж - 200 экземпляров.
Взяв за основу офорты Гойи, Дали переработал их, раскрасил в яркие тона (интенсивный розовый, откровенный алый, насыщенный лимонный), добавив и усилив некоторые аспекты, после чего дал новым композициям новые имена. В результате же предпринятых им стараний, как об этом говорят, сатира оказалась претворена в гротеск, в целом же «несмотря на яркие и радостные оттенки, сами работы Гойи в обработке Дали» стали «еще страшнее», поскольку «несколькими штрихами, парой мазков» он довел «гиперболизированное изображение Гойи до полного исступления, открывая его суть, с кожей срывая все маски».
Мнение посетителей выставок «Сны разума Гойя-Дали» разнилось, от неприятия до восторга, обобщенно сказать можно лишь одно – произведение Гойи очень сильное и способно «заразить» собой зрителя, тем более если этот зритель, как в случае с Дали, еще и сам художник, но Дали при внешнем сходстве, почти буквальном на первый взгляд, создал автономное произведение, тоже по-своему яркое и тоже задевающее чувства зрителя – но иначе.
По сути, наличие двух «Капричос», сходных и различных, - удивительный и странный феномен. Вот был 1799 год – и Гойя опубликовал свои «Капричос», строгие, трагические, траурные, густо-черно-белые, страстные, словно молчаливо кричащие, задевающие за живое, леденящие кровь, возмущающие, ранящие. Вот настал 1977 год – и Дали увидел те же образы через цветную призму времени, через 178 лет, разделяющих две серии. Все стало другим, искусство стало другим, а уж хуже ли, лучше… Современное искусство ругают, называют вырожденческим. Дали тоже, бывает, ругают, в крайнем случае даже говорят, что его творчество - это вообще не искусство. Но как, в каких масштабах и метрических единицах сравнивать буквально то, что разделено целой временной бездной?
Мир изменился – изменилось и его восприятие. Часто можно слышать выражение: «мир художников Ренессанса», или «мир Пикассо», «мир Дали». Но это не только их мир, он не обособлен от мира окружающего, он взращен им, насыщен им, внутренний – внешним.
Мы можем видеть офорты Гойи. Мы можем видеть те же офорты, но в обработке Дали. Вот каким стал мир за 178 лет, вот каким воплотил его в своих работах Дали. Ярко-дико-кошмарный, словно передвинувшийся еще больше в сторону минуса, где стройный танец превращается в кривлянье, где величественности нет уже ни в чем, где даже искусство (при всей своей искусности) уже как будто не искусство.
Сальвадор Дали был настоящим мастером своего дела, этого у него не отнять, и он был талантлив и чуток. Может быть, мир со времен Гойи стал безумнее, отвратительнее и, в конечном счете, ужаснее (хотя, казалось бы, куда еще ужаснее)? Даже, возможно, безнадежнее?
«Капричос» Дали до сих пор был мало известен. Мне пришло в голову, что, когда Дали, на закате своих лет, создавал его, я как раз впервые знакомилась с творчеством Гойи, находясь в начале своего жизненного пути. И вот теперь пришло время Дали.
++++++++++
«Сон разума». Размышления на вернисаже.
В 2007 году выставку «Сны разума Гойя-Дали» привезли из Бамберга в Волгоград, первый город в списке турне. В августе 2009 года «Сны» экспонировались в Новосибирске, с 5 февраля по 28 марта 2010 года - в Екатеринбурге.
Чтобы все оказалось максимально понятно, организаторы выставки снабдили ее изобилием дополнительного материала: были представлены биографии самих художников, описание техники исполнения офортов и литографий, а также комментарии, самые современные из которых сделал специально для этого показа немецкий профессор искусствоведения Курт Руперт.
Устроители позаботились об оригинальном оформлении, что выглядело примерно так: «Всё пространство выставочного зала драпировано чёрной материей (на это ушло более 700 метров ткани), по периметру зала хаотично разбросаны стилизованные под монахов фигурки в неестественных позах, работы художников оформлены бечёвками и гвоздями».
Или же так: «Представьте себе офорты, подвешенные на двух пеньковых бечёвках со свободными концами внизу. От любого сквозняка, от движения любого человека, прошедшего мимо, вся ткань вместе с работами начинает готично качаться и колыхаться – может, это так и задумано, но рассмотреть детали работ мастеров Вам уже не удастся, поскольку офорты достаточно малы и содержат кучу мелких интересных деталей, проработанных от и до».
Пробежав по комментариям под репортажами о «Снах разума», можно заключить, что ультра-современные изыски в оформлении зала понравились далеко не всем, желтоватую подсветку многие отметили как помеху («подсветка установлена таким образом, что, если подойти к экспонату близко, - тень от вашей головы начинает причудливо дополнять недосказанное Гойей и Дали; если 3–4 посетителя заинтересовались офортом – получается коллективное творчество через века»); декорации, включавшие в себя «монахов в строительных перчатках, натянутых на вешалки и швабры», вообще вызывали смех, и, в общем и целом, «подобный дизайн достигал любого из эффектов, кроме задуманного».
Дополняла «не самую радостную атмосферу» звучавшая в зале «мрачноватая музыка», написанная композитором Романом Рязанцевым специально для этой выставки (к музыке, кстати сказать, у посетителей претензий не было).
Стоимость билетов для посещения выставки (взрослый - 200 рублей, льготный - 120, школьный - 50) была оценена большинством комментаторов как «дорого». Сначала я ужаснулась тому, что люди в Волгограде зарабатывают столько, что 200 рублей за выставку – это дорого. Однако потом подумала, что за осмотр 160-ти маленьких офортов, развешанных на веревочках в компании огородных пугал, 200 рублей – в самом деле дорого. Мой комментарий, если бы я взялась его писать, оказался бы таким же.
Если же говорить о главном, о существе дела, не отвлекаясь на детали вроде драпировки стен и цены билетов, то отзывы по свежим следам от посещения «Снов» Гойи и Дали прозвучали следующие: «Это выставка о том темном, что всегда было и будет в обществе. У тьмы нет возраста и национальности, она летит, как совы над задремавшим на краю стола человеком». Один эмоциональный посетитель высказался даже таким образом: «Я смог посетить ад. Спасибо вам за это».
Когда-то Гойя выставил свои «Капричос» на продажу не в интерьере склепа или сарая (замечено не в пику устроителям выставки, но просто по факту), - но в респектабельной антикварной лавке, полной всякими дорогими безделушками и диковинками. Стоил полный набор офортов тоже отнюдь не дешево (корона получила в результате реализации подарка Гойи хорошие дивиденды).
Читая о «монахах» в зале выставки, сделанных из костылей с натянутыми на них черными тряпками, я вспомнила, что они соответствуют сюжету одного из офортов Гойи: лист № 51 «Чего не сделает портной!». К сожалению, буквальное следование аллегории может привести к результату, обратному тому, что был задуман.
В постоянной экспозиции ГМИИ им. А.С.Пушкина на Волхонке имеется старинная статуя католического монаха, которая на меня лично всегда производила весьма сильное впечатление. Жутковатый экспонат прячется в темном уголке под колонной позади «Итальянского дворика», сразу за крупом огромной бронзовой лошади, на которой восседает огромный бронзовый кондотьер из итальянского Средневековья, причем лошадь и всадник, закованные в броню, имеют одинаково зверское выражение лица. Но я не о них, а о монахе.
Статуя вместе с постаментом не превышает человеческого роста, вся фигура задрапирована в черную сутану, подпоясанную веревкой, из-под глубокого копюшона выступает только нижняя часть полного лица с массивным подбородком и ярко покрашенными красным, мясистыми губами. Поверьте, наткнуться в потемках музейного перехода на этот материальный призрак прошлого – страшно. Этот монах смотрелся бы рядом с кошмарами Гойи лучше, чем кое-как сварганенные современные декорации.
После экспозиции в 10-ти российских городах выставка «Сны разума» отправилась обратно в Германию. Но в декабре 2016 года было анонсировано проведение выставки «Капричос» Гойи и Дали на январь 2017 года в Москве, в помещении ГМИИ. Так что упомянутая мной статуя монаха и офорты Гойи окажутся в соседних помещениях, можно сказать, встретятся.
++++++++++
«Бедствия войны». Лист № 18 «Хоронить и молчать».
Не удивляет, что не все серии офортов Гойи при его жизни были напечатаны и обнародованы – таково было время. Странным показалось, что во времена СССР подаренные Испанией в 1937 году полные серии офортов целиком не выставлялись. Интересно, что в нашей современности, когда мир снова утратил стабильность и начал довольно стремиться меняться, все, что уже широко тиражировалось ранее и слегка приелось, обрело остроту новизны, а то, что хранилось до сих пор в запасниках, увидело свет.
Хотя на самом деле, если подумать, в отношении всех приведенных примеров странного как раз ничего и нет - как нет и удивительного.
Сатира Гойи мрачна, язвительна и многогранна. Его фривольные махи с кавалерами, обстоятельно вырисованные чудовища, попугаи на трибуне, представительные ослы и вообще весь этот сумбурный неожиданный бестиарий нельзя свести к одному знаменателю. Потому-то и происходит то, о чем хорошо сказал один из организаторов минской выставки: «На самом деле, во многих его [Гойи] работах есть персонажи и сюжеты, характерные для любого времени. Поэтому любой порок общества, построенного на контрасте, на лжи, на том, что видимое никак не соответствует истинному, для государства всегда являлся сложной темой. Может быть, поэтому Гойю и не любят выставлять».
Но это только одна сторона медали. Кроме сатиры, Гойя рисовал просто страшные вещи (причем самое страшное в этих вещах то, что их он, в отличие от фантасмагорий «Капричос», отнюдь не выдумал), которые мимоходом, как само собой разумеющееся, вытаскивать на свет, может быть, в самом деле не следует, а из таких именно вещей состоит серия «Бедствия войны». Хотя «хоронить и молчать», как гласит подпись под одним из его военных офортов, - это не выход. Не доводит замалчивание, даже из человеколюбивых намерений, когда не хотят слишком чувствительно задеть ранимые души (или просто породить в мыслях хаос и смуту), до добра. Как учит опыт, время хаоса и смуты все равно однажды наступает, и душам, возможно, следует быть немного закаленнее.
(Однако следует иметь ввиду, что излишне свободное обращение с такими материалами начинает наводить на мысли о кощунстве, а стало быть, соблюдение разумной меры необходимо).
Если исходить из того, что знать всегда лучше, чем не знать (ведать лучше, чем не ведать), даже с риском получить шок, то сегодня – и нельзя исключить, что, возможно, именно и только сегодня - у нас есть уникальная возможность увидеть без изъятия всего Гойю, открывающего нам бездну ада - ада на земле. Можно начать с «Капричос», раз серия так активно экспонируется, а там, глядишь, и все прочие серии представится возможность посмотреть.
Когда в Москве откроется анонсированная выставка «Капричос» Гойи и Дали, я постараюсь ее посетить, - Интернет дает возможность увидеть все работы художника, но лицезрение подлинных офортов – размер, бумага, печать – возможности сети не заменят. Надо торопиться воспользоваться благоприятным моментом.
Судя по недавним выставкам в российских городах, они проходили по крайней мере без эксцессов, вроде неумеренной борьбы за нравственность и против сатанинских образов в искусстве (хотя как-то так получается чаще всего, что люди, которые нынче изо всех сил защищают возвышенные идеалы, порой мало что знают об искусстве, преградой данное обстоятельство на пути их деятельности, как мы можем наблюдать, отнюдь не становится).
++++++++++
«Бедствия войны». Лист 74 «Это хуже всего!»
Начало 19-того века ознаменовалось для Испании тяжелыми испытаниями – войнами, восстаниями, неоднократной сменой власти, потерей американских колоний, экономическим кризисом. В конце концов с помощью внешних сил (Священный Союз, роялистская Франция) утвердившийся на испанском престоле король Фердинанд VII не надумал ничего более правильного, чем восстановление монархического абсолютизма в самых худших традициях старины, жестоко подавляя всяческие оппозиционные проявления и вернув инквизицию.
Франсиско Гойя все эти страшные годы находился в Мадриде и по-прежнему рисовал королей, министров и генералов, то одних, то других… а также ужас и горе, отчаяние и смерть, расстрелы восставших, зверские расправы над пленными, мародеров и насильников, умерших от голода женщин, осиротевших детей… горы трупов. Он рисовал каннибалов, ужасного Хроноса, пожирающего свое дитя, и чудовище, которое с деловым видом пишет книгу истории – потому что за написание истории очень часто берутся именно чудовища. Он все видел, сделать ничего не мог… рисовал.
В серии «Бедствия войны» есть один офорт, принадлежащий к заключительным: лист 74 «Это хуже всего»! (Esto es lo peor!). Хуже всего, пережитого испанским народом, было торжество реакции, тащившей его обратно, в темные времена Средневековья, в нищету и невежество, в пыточные камеры и на эшафоты.
На офорте посреди толпы оборванных связанных людей изображен матерый черный волчище, ставящий свою подпись на развернутом свитке. Вплотную к нему, нависая над свитком, расположена фигура католического монаха в сутане и с тонзурой, который отстраняет протянутые к волку руки, чтобы просители не мешали своими мольбами. Похоже, что свиток подал на подпись волку именно он.
Инквизиция столь славно прижилась в Испании как последствие Реконкисты, когда победа в деле отвоевания страны у арабов была одержана, но народонаселение оставалось весьма пестрым, некоторой его части власти доверять не могли (недаром же нужны были официальные подтверждения чистоты испанской крови, чтобы занять административный пост), к тому же никто никогда не упускал удобную возможность обогащения (имущество осужденных подлежало неукоснительной конфискации).
Но время шло, и к 18-тому веку, когда важные задачи укрепления государства были решены, хотя и откровенно бесчеловечными методами, продолжавший действовать Центральный инквизиционный совет (Супрема) полностью и окончательно выродился в карающий всё, выходящие за рамки установленного, тормозящий развитие страны орган. Как отмечал прогрессивный политический деятель, современник Гойи, дон Гаспар Ховельянос, «св. трибунал невозмутимо запрещает все новое, все, что выступает против прошлого, все, что говорит об эмансипации и свободе».
Больше того, испанская инквизиция ради сохранения своего могущества готова была пойти против своего народа, официально и публично осудив анти-французское восстание 2 мая 1808 г. в Мадриде, практически встав на сторону оккупантов (восстание было охарактеризовано Супремой как «скандальный мятеж невежественных людей», с утверждением, что злоба и невежество ввели в заблуждение неосведомленных «простаков, толкнув их на революционные беспорядки, под покровом патриотизма и любви к монархам»).
Этот акт предательства не принес, однако, отцам-инквизиторам желаемого: мощным отголоском Великой Французской революции, на волне которой Наполеон Бонапарт пришел к власти, было отторжение католической церкви как изжившего себя, вредного, ненавистного явления. Согласно французским революционным декретам, «все общественные здания, ранее именовавшиеся «храмами, церквами и часовнями», отныне должны быть отведены не для целей суеверия, а для общественно полезных целей», - такие строки говорят о многом.
В общем, вместо того, чтобы принять услуги лицемерных наследников Торквемады, французы сочли за лучшее упразднить их. В декабре того же 1808 года, когда наполеоновские войска утопили в крови мадридское восстание, Наполеон I издал декрет, который отменял инквизицию как «покушающееся на суверенитет и на гражданскую власть» учреждение. «В пользу испанского государства», во главе которого уже был поставлен король-француз, брат Наполеона Жозеф, имущество инквизиции подлежало конфискации. В Мадриде были снесены церкви и монастыри, в результате чего «в районе вокруг Королевского дворца появился целый ряд площадей».
Упразднение инквизиции продублировали Кадисские кортесы (22.02.1813), однако пришедший к власти Фердинанд VII, подобно королям 15-того века, нуждался в репрессивном аппарате, которым являлась инквизиция с самого начала своего существования, чтобы иметь возможность с наибольшей эффективностью подавлять все, что могло грозить королевской власти. С конституцией, кортесами, Рафаэлем Риего было покончено, инквизиция возобновлена.
Фердинанд VII: «Я решил … восстановить святой трибунал и дать ему возможность действовать в том объеме, в каком он действовал ранее. … Испания обязана инквизиционному трибуналу тем, что в XVI веке не была заражена тем злом, которое причинило столько несчастий другим европейским государствам. Инквизиции Испания… также обязана славной плеядой великих писателей и ученых, тем блеском, которым озарен путь святости и добродетели. … главнейшим средством, к которому прибег притеснитель Европы, чтобы сеять семена продажности, испорченности и беспорядка, было запрещение этого трибунала под лживым предлогом, будто прогресс и культура несовместимы с его дальнейшей деятельностью. Так называемые общие и чрезвычайные кортесы руководились теми же мотивами … к крайнему огорчению народа. Вот почему меня усиленно и неустанно просят о скорейшем восстановлении инквизиции...»
Переименованная в «хунту по делам веры», инквизиция продолжила свою деятельность, к вящему упрочению того блеска, «которым озарен путь святости и добродетели».
В 1826 году инквизиция отправила на эшафот свои последние жертвы - в Мурсии повесили и затем четвертовали масона Антонио Каро; в Валенсии был казнен через повешение школьный учитель Каэтано Риполь.
Риполь придерживался прогрессивных взглядов, в духе которых он и вел преподавание. Два года в тюрьме не сломили этого человека, и даже перед виселицей в обмен на помилование он не отрекся от своих убеждений. Риполь не был атеистом: он говорил о том, что верит в бога, - но вне церкви. Инквизиционный трибунал объявил его «упорствующим и злобствующим еретиком», тело казненного захоронили в гробу с намалеванными на нем языками адского пламени.
Еще во время революции 1820-23гг, начавшейся с восстания Риего, народ, который был якобы огорчен временным упразднением инквизиции, вовсю громил инквизиционные трибуналы, освобождая узников. Казнь Риполя вызвала новую волну возмущения, и в Испании, и в соседних странах. Король Фердинанд вынужден был приостановить деятельность «хунты по делам веры», однако окончательная точка в этом давнем кровавом деле была поставлена только уже после его смерти, последовавшей в 1833 году. 15 июля 1834 года – день торжества разума и справедливости.
Франсиско Гойя, покинувший Испанию в 1824 году и через 4 года упокоенный во французской земле, не дожил до этого дня, когда на его родине была окончательно уничтожена инквизиция, шести лет. Заключительный офорт серии «Бедствия войны» в аллегорической форме изображает замученную погибшую Правду, вокруг которой угасают исходящие от нее лучи света. Серия «Капричос» 1799 года заканчивалась более оптимистично (офорт № 80 «Уже пора»: «На рассвете разбегаются в разные стороны ведьмы, домовые, привидения и призраки…»).
«Капричос» и «Бедствия войны» разделяют 20 лет, столько произошло за это время, столько изменилось – и не к добру, но к худу. Наверняка сказать сложно, но нельзя исключить, что Гойя уезжал со своей родины в отчаянии, потеряв надежду.
Бывает трудно предположить, чье имя в будущем напишут на стене золотыми буквами.
Старания короля Фердинанда VII упрочить свой трон с помощью арсенала старых средств не оправдали себя, последнее десятилетие его жизни и правления показали это со всей ясностью. Кризисное положение в стране усугублялось династическими склоками (еще одним пережитком старины, собиравшем тем не менее свои жертвы). Видимо, ситуация сложилась совсем отчаянная, ибо инстинкт самосохранения все же подтолкнул властную верхушку, состоявшую из вдовы короля, регентши при новой малолетней королеве Изабелле II, и ее окружения, проявить здравый смысл (к чему властные верхушки, как показывает практика, не слишком предрасположены), поскольку иначе всей стране, и ее элите в том числе, оставалась незавидная доля.
Сформированное в 1835 году новое либеральное правительство, в состав которого вошел лидер партии прогрессистов Мендисабаль (ранее активно поддерживавший Риего, в связи с чем его жизни угрожала реальная опасность), приступило к необходимым реформам, - в частности возобновилась отсроченная Фердинандом секуляризация церковной собственности. Церковное землевладение и накопленные церковью богатства являлись препятствием общественному прогрессу, вследствие чего черта была решительно подведена. Численность священнослужителей и монахов резко сократилась, 60 монастырей было упразднено и разрушено. Опустевшие церковные здания приспосабливались под жилье, хозяйственные нужды или сносились (было снесено порядка 500 зданий), освобождая место для новой застройки, необходимой развивающимся растущим городам.
Дальнейшие события отличались большим разнообразием, однако попытки задним числом оправдать деятельность испанской инквизиции успеха не имели. Все-таки не всем мертвецам (как это подсмотрел и нарисовал однажды Гойя) удается отодвигать гробовые плиты с намерением выбраться наружу, чтобы вмешаться в жизнь живых, отравив ее своим могильным смрадом.
09.01.2017
Использованная литература, Интернет-ресурсы:
Http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000092/st024.shtml
«Инквизиция». «Кровавая эпопея испанской Супремы».
Григулевич И.Р.
И. И. ПОТАПОВ. РАФАЭЛЬ ДЕЛЬ РИЭГО
Http://interstroy-omsk.ru/history-portrait/rafael-del-riego.php
Рафаэль дель Риэго.
Http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/147579
Гаспар Мельчор де Ховельянос-и-Рамирес. Биографическая справка.
Http://www.art-spb.ru/article/321
Эстамп. Классификация и разновидности.
Https://ru.wikipedia.org/wiki/Капричос
Все 80 листов «Капричос» Гойи приведены по порядку номеров, с названиями и пояснениями.
Http://works.doklad.ru/view/YkWSB7F2v64.html
Гойя. Капричос. Статья содержит описание и анализ офортов.
Http://www.dali-genius.ru/Les-Caprices-de-Goya.html
«Капричос» Сальвадора Дали.
Http://www.yar.kp.ru/daily/26480.3/3349056/
21.12 – 17.04.2016. Минск. Выставка графики «Гойя... Пикассо» в Национальном Художественном музее. 80 гравюр Гойи и 15 офортов Пикассо из собрания Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо в Мадриде.
«Мировые шедевры в Минске: офорты Гойи мы увидим благодаря… инквизиции».
Заметка Надежды БЕЛОХВОСТИК, Фото: Павел МАРТИНЧИК.
Http://afisha.relax.by/expo/10537385-gojja-pikasso/minsk/
21.12 – 17.04.2016. О продлении выставки графики «Гойя... Пикассо» в Минске.
10-19.12.2007. Волгоград. «Разум, просыпайся!». Заметка – Александр Иванов.
В выставочном зале музея ИЗО Волгограда проходит выставка «Гойя-Дали: Сны разума», на которой представлены 160 оригинальных работ известных художников.
Http://weburg.net/news/19198
08.02.2010. «Сны, которые увидели Гойя и Дали».
Екатеринбург. Заметка - Ольга Сурганова.
Http://video.tcm10.ru/?v=201403211930Kudi
21.03.2014. Новосибирск. 4 серии Франсиско Гойи.
«В Новосибирском художественном музее… открылась выставка офортов Франсиско Гойи. В экспозиции - 218 листов, четыре полные серии». Заметка - Алексей Кудинов.
Http://www.glamour.ru/culture/news/1281097/
28.12.2016. Анонс. 24 января 2017 года в Москве в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина (ГМИИ) откроется выставка «Капричос», где покажут одноименные циклы работы двух испанских художников - Франсиско Гойи и Сальвадора Дали.
Выставка-сравнение творчества Дали и Гойи пробудет в Пушкинском музее до 12 марта 2017 года.
Капричос Франсиско Гойи – это 80 гравюр.
80 пороков, суеверий, грехов общества.
Глупость. Тщеславие. Разврат. Обман. Клевета.
Время идёт. Но ничего не меняется. Поэтому многие гравюры Капричос актуальны и сейчас.
Почему Гойя решил создать Капричос?
Он был придворным художником. Писал портреты королей и аристократов. И вдруг такое.
Мерзкие, порочные лица. Проститутки. Ведьмы. Мошенники.
Действительно, разница между его заказными портретами и гравюрами Капричос просто огромна. Как выразился об этом художник Максим Кантор, «вообразите писателя, который переходит с фельетонного жаргона на стиль высокой трагедии».
Талант Гойи был очень многогранен. Нужно написать отпрыска аристократов? Пожалуйста. Очень милое личико. Тщательно выписаное.
Но однажды нужно сказать правду о людях. О том, что они творят. И это будет совсем другой стиль. Это будут резкие линии. Беспощадные образы.
Франсиско Гойя. Слева: . 1788 г. Музей Метрополитен, Нью-Йорк. Справа: Гравюра Капричос “Тут ничего нельзя поделать”. 1799 г.
Как же публика отреагировала на его гравюры? Удивительно, но… никак.
Покупатели заходили в книжную лавку. Молча и без понимания просматривали страницу за страницей. И уходили. За 4 года было продано лишь 27 альбомов из 300. Почему?
Потому что люди не были готовы к такому. До Гойи в Испании никто ничего подобного не создавал. И не удивительно. Абсолютная монархия в сочетании со свирепой инквизицией у кого угодно отобьёт желание что-либо обличать.
Гойя же решил сказать правду. Его современникам эта правда оказалась не нужна. А вот на последующие поколения эти работы оказали колоссальное влияние. У Делакруа, Дали, были все гравюры Гойи. Они учили их говорить правду.
Какие же пороки обличал Гойя? Вот лишь несколько гравюр из его Капричос.
1. Корысть.
Гравюра 14. Какая жертва!
Франсиско Гойя. Капричос. Какая жертва! 1797-1799 гг. , Мадрид. Wikipedia.org Эта история стара, как мир. Миловидную девушку выдают замуж за уродливого горбача. Она бедна, но красива. Он богат, но уродлив. Она товар. Он покупатель. Свобода девушки отдаётся за благополучие ее семьи.
Ее родители выглядят довольными (кстати, отец девушки тоже лицом страшен, а мать миловидна). Расстроена только пожилая женщина. Скорее всего, няня или крестная девушки.
Только она понимает, что девушка обречена на несчастье. А как же иначе. Взгляните, насколько уродлив и похотлив ее суженый.
2. Обман и коварство.
Гравюра 19. Все погибнут
Франсиско Гойя. Капричос 19. Все погибнут. 1799 г. . Wikipedia.org Эта история о женском коварстве. Наверху изображена приманка в виде девушки-птицы. Она привлекает птиц-мужчин. Те, что попадутся, будут ощипаны коварными дамами.
Это, конечно, аллегория. И палку ощипанному мужчине вставляют, чтобы выскребсти его изнутри. Не в прямом смысле, конечно. Скорее всего, Гойя имел в виду, что такая любовница не только обдерет до последней нитки, но и душу всю вытрясет.
Разделавшись с одним несчастным, она вернётся к охоте. На ее приманку попадётся очередной простак. И самое удивительное, он слепо пойдёт на погибель. Не восприняв урока своего предшественника.
Чтобы вы не подумали, что Гойя сексист, взгляните на другую гравюру (21). На ней уже ощипывают птичку женского рода. А делают это лживые и алчные сеньоры.
Франсиско Гойя. Капричос. Как ее ощипывают! 1799 г. , Мадрид. Wikipedia.org 3. Осуждение
Гравюра 24. Тут ничего нельзя поделать
Франсиско Гойя. Капричос. Тут ничего нельзя поделать. 1799 г. . Wikipedia.orgГойя жил, когда Инквизиция ещё процветала. В Испании ведьм сжигали редко. Но могли неугодной женщине сильно попортить жизнь. Заточить на много лет в тюрьму. Или провести полуголую по улицам. Что собственно и показано на данной гравюре.
На несчастной позорный колпак. На шее хомут. Грудь огалена. Посмотрите на лица в толпе. Люди злорадствуют.
Хотя сейчас ведьм уже не сжигают и даже в колпаке по улицам не возят, эта сцена актуальна. “Публичные порки” любили во все времена. Осуждение других – частое явление. Потому что людям хочется видеть того, кто якобы хуже. Очерняя других, мы якобы обеляем себя.
4. Тщеславие и Лесть
Гравюра 41. Точь-в-точь
Франсиско Гойя. Капричос. Точь-в-точь. . Wikipedia.org На нескольких гравюрах Гойи главным героем является осел. В 18-19 веках это животное также олицетворяло глупость. Так что мастер лишь подчёркивает, что тщеславие – от глупости нашей. Лесть же хороша лишь для ушей глупого.
Осел так тщеславен, что хочет увековечить себя. Мартышка же готова льстит за хорошую плату. Подчёркивая образ заказчика благородным париком.
Удивительно, что Гойя по сути высмеивает свой же труд и труд своих коллег. Портретистов. Он сам был придворным художником и создал немало портретов.
Правда льстецом его назвать нельзя. Он не преукрашивал внешность даже короля с королевой. Об этом читайте в статье о семейном портрете короля Карла IV “.
5. Социальная несправедливость
Гравюра 42. Ты, которому невмоготу
Франсиско Гойя. Капричос. Ты, которому невмоготу. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид. Wikipedia.org Два осла оседлали мужчин. У одного из них даже шпора виднеется. Пожалуй, самая красноречивая гравюра Гойи о социальной несправедливости.
Бедным трудягам приходится тащить на себе всю тяжесть общества. И их спины гнуться от непосильной ноши. А на поверку оказывается, что на их спинах не благородные достойные граждане, а ослы. Которые по сути сами верховые животные. Вот такая социальная несправедливость.
6. Жизнь с уснувшим разумом
Гравюра 43. Сон разума рождает чудовищ
Франсиско Гойя. Капричос. Сон разума порождает чудовищ. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид. Wikipedia.org Это самая известная гравюра из Капричос Гойи. Вот как мастер сам прокомментировал ее: “Воображение, покинутое разумом, порождает немыслимых чудовищ; но в союзе с разумом оно - мать искусств и источник творимых им чудес”.
Эту гравюру Гойя задумывал поместить в самом начале альбома. Но по каким-то причинам передумал.
На самом деле, гравюра показывает, в чем корень всех бед человека. И она логично бы смотрелась в самом начале. Отключая свой разум, нами начинает управлять наша глупость. Наши эмоции. Наши страхи. А от этого происходят все несчастья и пороки человеческие.
7. Зависимость от чужой воли
Гравюра 50. Хомячки
Франсиско Гойя. Капричос. Хомячки. 1799 г. Музей Прадо, Мадрид Гойя показывает людей, готовых жить чужим умом. Они – марионетки. Они физически и ментально зависят от чужой воли.
Потому что не хотят ничего слышать. Их уши под замком. Они не хотят ничего делать. Их руки безвольно висят. Они не хотят видеть правду. Их глаза закрыты. Они лишь рты открыли. Чтобы в них вложили то, что угодно властьдержащим.
Эту гравюру Гойя назвал “Шиншиллы”. Но принято переводить ее “Хомячки”. Так как именно так называют подобных людей в наши дни.
Кстати, никого вам этот гойевский образ не напоминает? Конечно, Франкенштейна. И неспроста. Именно эти “хомячки” когда-то и стали прообразом знаменитого монстра в фильме 1931 года.
8. Глупая наивность
Капричос 52. Чего не сделает портной!
Франсиско Гойя. Капричос. Что не сделает портной! 1799 г. Музей Прадо, Мадрид Люди преклонились перед грозным монахом-проповедником. Но этот образ мнимый. На самом деле перед ними умело сшитый портным балахон монаха. А под ним ничего, кроме… трухлявого дерева.
Так Гойя обличает людскую наивность. Насколько легко люди “клюют” на внешние атрибуты. Не видя настоящей сути.
Так люди следуют за лже-пророками. Так попадают в лапы бесчисленных мошенников. В общем, идут на поводу своей собственной глупости.
Так если в Испании была цензура, как же гравюры Гойи сохранились? Почему их не сожгли прилюдно на костре? Более того, все непроданные альбомы были выкуплены королём Испании Карлом IV.
Может быть несколько причин. Обычный обыватель не понял. А значит не увидел опасности. Мог и авторитет Гойи сыграть свою роль. К тому моменту он уже был очень уважаемым придворным художником. Самое главное, что его труд дошёл до нас.
Для тех, кто не хочет пропустить самое интересное о художниках и картинах. Оставьте свой e-mail (в форме под текстом), и Вы первыми будете узнавать о новых статьях в моем блоге.
Вконтакте
