Племя чингачгука. Чингачгук – Большой Змей
Известно ли вам, что «отец» американского приключенческого романа, первый из североамериканских писателей, добившийся мировой известности, свою первую книгу написал… на пари? И сегодня у него, кстати, День рождения!
Джеймс Фенимор Купер родился в 1789 году в Берлингтоне, штат Нью-Джерси, но вскоре семья Куперов переселяется в штат Нью-Йорк, где основывает посёлок Куперстаун. Там Джеймс Фенимор получает школьное образование, после чего отправляется учиться в Йельский университет, но, не окончив курс, поступает на морскую службу, которая проходит на озере Онтарио, где в те времена создавали военные суда США.
В 1811 году Фенимор Купер женится на француженке Сюзан Аугусте Деланси. Однажды, читая жене какой-то скучный роман, Фенимор отбросил его в сердцах и заявил, что совсем не трудно написать нечто получше. Жена поймала его на слове, отступать было некуда. Так в 1820 году увидел свет первый роман Купера «Предосторожность». Автор опубликовал его анонимно, зная о предубеждённом отношении английского литературного общества к американским писателям. И правильно сделал. Критики были безжалостны, но не из-за происхождения автора, а из-за того, что роман обнаруживал полное незнание автором реальной Англии, где и проходит действие романа.
Но Купер не теряет бодрости духа, критика, вероятно, только подзадоривает его. И в 1821 году выходит его второй роман «Шпион, или Повесть о нейтральной территории». Что обеспечило этому роману успех, а его автору - всемирное признание? Их обеспечил удачный выбор персонажей. Ими стали отважные и гордые люди «фронтира» - пограничной зоны освоения колонизаторами Дикого Запада. Они не живут по законам чопорного общества переселенцев, но чтят и уважают традиции индейцев.
К/ф " - Большой Змей" (1967) - экранизация романа Фенимора Купера «Зверобой, или Первая тропа войны» (ГДР)
Такой находкой стал полюбившийся читателю образ Натаниэля (Нэтти) Бампо, впервые «оживший» в романе «Пионеры» (1823) и продолживший свой путь в романах «Последний из могикан» (1926), «Прерия» (1827), «Следопыт» (1840), «Зверобой, или Первая тропа войны» (1841). О чертах этого самобытного характера, созданного Купером, можно судить по его прозвищам на страницах романа - Соколиный Глаз, Зверобой, Следопыт, Длинный Карабин, Кожаный Чулок.
Серия из пяти «краснокожих» романов Купера - это своего рода приключенческая эпопея на фоне истории войн между двумя колониальными державами, где с одной стороны - британские колонии, с другой - обладающие Канадой французы и их союзники-индейцы. Нэтти Бампо однозначно не поддерживает «цивилизаторского» хищничества своих соплеменников и их нежелания считаться с правами индейцев. Но мастерство автора в описании девственной природы Америки, рельефность ярких характеров, бесспорный успех у читателя вынуждает критиков признать Джеймса Фенимора Купера американским Вальтером Скоттом.
К/ф "Следопыт" (1987) - советская экранизация романа Фенимора Купера «Следопыт» с Андреем Мироновым в роли маркиза Санглие
Ещё после выхода романа «Шпион» в 1821 году супруги Куперы переезжают в Нью-Йорк, где писатель сразу становится видной фигурой в кругах писателей, борющихся за национальную аутентичность американской литературы. Успех Фенимора Купера в 1826 году приводит его даже на пост американского консула, и целых 7 лет писатель в Европе.
Этот жизненный этап отобразился в трилогии о временах европейского Средневековья - романах «Браво, или В Венеции», «Гейденмайер» и «Палач» (1831-1833), а также в пяти томах путевых заметок.
Помимо европейской тематики и эпоса о завоевании Дикого Запада, было в творчестве Фенимора Купера ещё одно направление, к которому он относился с особой любовью и трепетом - это «морские» романы. Слабость перед морем и кораблями зародилась в писателе ещё во времена службы на озере Онтарио. Так появились романы Купера «Лоцман» (1823), «Осада Бостона» (1825), «Красный корсар» (1828), «Морская волшебница» (1830) и, наконец, фундаментальный труд «История американского флота» (1839).
К/ф "Последний из Могикан" (1992) - американская экранизация одноимённого романа Фенимора Купера
Последние 30 лет жизни, самые плодотворные, Фенимор Купер провёл в родительском доме в Куперстауне. Умер в 1851 году.
Произведения Фенимора Купера экранизированы более 30 раз, его книгами зачитываются мальчишки и девчонки вот уже третий век подряд. И мы пойдём читать!
человек, придумавший Чингачгука
Альтернативные описания. (Каупер) Уильям (1731-1800) английский поэт-сентименталист, поэма «Задача»
Гордон (родился в 1927) американский астронавт
Джеймс Фенимор (1789-1851) американский писатель, романы «Шпион», «Последний из могикан», «Зверобой», «Лоцман», «Моникины»
Леон (родился в 1930) американский физик-теоретик, Нобелевская премия (1972, совместно с Дж. Бардином и Дж. Шриффером)
Американский писатель, «Пионеры», «Прерия», «Следопыт»
Человек, который знал о каждом шаге Чингачгука
Американский космонавт
Фильм Криса Коламбуса «Ночь с Бет...»
Изобретатель фосфорных спичек
Актер - «Ковбой N1» американского кино
Американский киноактер, получивший «Оскар» за лучшую мужскую роль в 1952 году в фильме «Ровно в полдень»
Американский киноактер, получивший «Оскар» за лучшую мужскую роль в 1941 году в фильме «Сержант Йорк»
Американские первопроходцы - тема книг этого писателя
Американский физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии (1972 г.)
Река в США
. «зверобой» (писатель)
Актер по имени Брэдли
БМВ «Мини...»
. «родитель» Зверобоя и Соколиного Глаза
Диана (1892-1986), английская аристократка-социалистка актриса (БКА)
Ужасный рокер Элис
Рокер Элис...
Джеймс Фенимор
Американский писатель (1789-1851, ""Шпион"", ""Зверобой"", ""Прерия"")
Американский физик (Нобелевская премия 1972)
Американский киноактёр (1901-1961, ""Прощай, оружие"", ""Ковбой и леди"", ""Сержант Йорк"")
Американский астронавт
Английская теннисистка, первая чемпионка Олимпийских игр (1900)
. "Зверобой" (писатель)
. "Родитель" Зверобоя и Соколиного Глаза
Джеймс Фенимор (1789-1851) американский писатель, романы "Шпион", "Последний из могикан", "Зверобой", "Лоцман", "Моникины"
Актер - "Ковбой N1" американского кино
Американский киноактер, получивший "Оскар" за лучшую мужскую роль в 1941 году в фильме "Сержант Йорк"
Американский киноактер, получивший "Оскар" за лучшую мужскую роль в 1952 году в фильме "Ровно в полдень"
Американский писатель, "Пионеры", "Прерия", "Следопыт"
Купр, куприк м. у зверей, скота и человека оконечность крестцовой кости, где начало хвостцовых: у птиц хлупик, кардинальский кусочск, крайний задок, в котором торчат хвостовые перья; куприк сладкоежками почитается лакомым кусочком. Куприковый, к нему относящ
Фильм Криса Коламбуса "Ночь с Бет..."
О Гойко Митиче я упоминал еще в прошлом году, но материал о нем решил опубликовать в году нынешнем. Благо есть веский повод: 13 июня ему исполнилось 75 лет!
Он планировал стать тренером по физической культуре и связать свою жизнь со спортом. Невысокого роста (1,8 м, 83 кг) но очень крепкого телосложения его можно было назвать "балканским Шварценеггером". Но судьба распорядилась иначе, и его запомнили как главного индейца Страны Советов.
Жарким летним днем 13 июня 1940 г. он появился на свет в семье фермера в местечке Лесковац (ныне Сербия). Но нагрянула война и отец Живойин оставив семью, ушел на фронт бороться с нацистскими оккупантами, принимая активное участие в партизанской борьбе. Мальчика воспитывали мать, и бабушка с дедушкой.
Подростком он увлекался гандболом, футболом, легкой атлетикой и гимнастикой и строил планы стать спортивным тренером, став выпускником Белградского института физкультуры. Позже он увлекся греблей и даже был членом сборной Югославии в этом виде спорта. Однако все изменилось с началом 60-ых, когда его пригласили сниматься в кино.
Будущий индеец дебютировал каскадером в картине "Ланселот и королева". Но вскоре он переехал в Восточный Берлин (Германия тогда была разделена), где благодаря фильмам студии ДЕФА снимался в роли индейцев, принесших ему успех и мировую славу. Помните строчки харьковской группы "Разные Люди":
"Висит афиша что где-то
Кино от студии ДЕФА
Ты проскользнешь без билета
И Гойко Митич forever!"
Именно студия ДЕФА (сокр. от Deutsche Film-Aktiengesellschaft) стала поворотной точкой в жизни актера. В 1963-1965 годы снялся в первых своих индейских ролях в пяти западногерманских вестернах по романам Карла Мая, среди них: "Золото апачей", "Виннету — сын Инчу-чуна", "Среди коршунов" и др. В 1965 году исполнил главную роль Токей-Инто в фильме чешского режиссера Йожефа Маха "Сыновья Большой Медведицы" (ГДР, Югославия).
В 1967 году сыграл Чингачгука в ленте "Чингачгук — Большой Змей" режиссера Конрада Пентцольда по роману Джеймса Фенимора Купера "Зверобой". Гойко Митич становится необычайно популярным в Советском Союзе, любимцем подростков всей Восточной Европы. Четкий профиль, прекрасная фигура, бесстрашие и благородство, гордый взгляд, замечательное владение телом и несомненное актерское дарование Гойко Митича сделали его кумиром миллионов кинозрителей. Добавлю, что роль Чингачгука в 90-ых в одной из голливудских картин исполнил и Рассел Минс, коренной индеец, борец за права индейцев, ныне покойный. Материал о Расселе Минсе см. в статье "Герои ДАИ"
В 1988 году в прокат вышел последний тринадцатый фильм из серии вестернов про индейцев — "Охотники в прериях Мексики" режиссера Ханса Кнётшца. В 80-е — 90-е годы отдельные фильмы с участием Гойко Митича были закуплены для проката в США.
Гойко Митич пытался уйти от индейской темы — исполнил роль Фабиано Фабиани в экранизации пьесы Виктора Гюго "Мария Тюдор" — фильме "Любовь и королева" (1977).
Снимается на ТВ, играет в телесериалах: Роберто Флорани в сериале "Запрещенная любовь" (1995-2008), "Архив смерти" и др.
В 1985-1989 годы Гойко Митич поставил пять игровых телефильмов для детей о приключениях двух кукол "Ян и Тини".
В 1973-1974 годы выступил как автор сценариев фильмов "Апачи" и "Ульзана. Судьба и надежда".
Сегодня Гойко Митич живет в пригороде Берлина Кёпеник. С 1975 года работает в театре. С 1992 года — актер Мекленбургского театра (г. Шверин).
Из последних театральных работ — индеец в спектакле "Полет над гнездом кукушки", роль в мюзикле "Алекс Сорбас".
С середины 80-х годов и до сих пор играет роль Виннету на ежегодном театрализованном фестивале Карла Мэя в Бад-Загеберге под Гамбургом. В 80-х годах был ведущим спортивной программы на телевидении ГДР.
В 1996 году из печати вышли мемуары — "Гойко Митич: Воспоминания", Франкфурт-на-Майне, Берлин. Издательство Ullstein.
До 2000 года Гойко Митич оставался гражданином Югославии (Сербии), затем принял немецкое гражданство (ФРГ).
Зоркий Сокол по имени… Волк (Интервью 2001 г.)
Кёпеник, самый восточный район бывшего Восточного Берлина. Здесь в баре гостиницы “Marriott” — роскошного суперотеля на живописном берегу Шпрее мне назначил встречу человек, чье имя для пацанов 60-70-х годов звучало как символ мужества, добра и справедливости. Фильмами с его участием, по собственному признанию, засматривался Валерий Тодоровский. У одних он остался в памяти Сыном Большой Медведицы или Чингачгуком, у других — Оцеолой или Текумзе. Для меня легендарный Гойко Митич на всю жизнь остался Зорким Соколом.
Гойко Митич на сцене Мекленбургского театра в Шверине. 2009 г.
* * *
В те годы с наступлением теплых дней лесопосадки и лужайки вдоль многих рек Восточной Европы становились “индейскими лесами” и “прериями”, из магазинов исчезали корд и бахрома, редели ивовые кусты, а синяки и царапины на мальчишечьих локтях и коленках были предметом особой гордости — это были следы от стрел и дротиков. Школяры по десять раз ходили на каждый фильм про индейцев, а в играх буквально “выбивали” себе право быть “вождем краснокожих”.
…Сидя в удобном салоне бесшумно катящей через весь Берлин электрички, я размышлял о предстоящей встрече. Для того чтобы встретиться с кумиром детства, я в течение трех месяцев безрезультатно перелопатил все телефонные справочники, обзвонил массу учреждений - “главный индеец Европы” был “неуловим”.
Но все же удача мне улыбнулась: одна хорошая знакомая, устроившись работать на киностудию Бабельсберг, в один прекрасный день лицом к лицу столкнулась с легендарным актером, и в последний день пребывания в Германии я поехал в бывший пригород, боясь не узнать кумира детства.
Зоркий Сокол, как и подобает настоящему индейцу, появился внезапно, но не узнать я его не мог. Митич, который с 1967 года живет в Берлине, почти не изменился: те же мужественные скулы, проницательный взгляд с лукавинкой, крепкий торс. Рукопожатие стальное, походка мягкая, но уверенная. Проседь в густых волосах и морщины на лбу ненавязчиво напоминают о возрасте.
— Сколько вам лет?
— Я уже член клуба 60-летних, — смеется Митич, заказывает кофе, мягко останавливает мою руку с бумажником: — Вы — мой гость…
— Расскажите о себе: как появился киноактер Гойко Митич?
— Я родился 13 июня 1940 года в бывшей Югославии, в местечке Лесковец. Семья у нас была небольшая: мама, папа, бабушка, дедушка, я и мой брат Драган. Брат, в отличие от меня, выбрал приличную профессию, он — юрист.
— А какой “неприличной профессии” учились вы?
— Я был заядлым спортсменом, еще мальчишкой твердо решил, что стану учителем физкультуры. После окончания гимназии поступил в Белградский физкультурный институт, но учителем так и не стал. В Югославии в то время снимали много кинокартин, открывалось несметное количество совместных производств. Некоторые студенты-спортсмены, в том числе и я, подрабатывали на съемках. В основном это была массовка, но не обычная. Я снимался в сценах, где требовались навыки верховой езды, выполнение сложных и опасных трюков. А во время съемок одного английского фильма режиссер — это был Конуэл Уайльд — заметил, что я очень похож на главного героя, роль которого, собственно говоря, он сам и играл. Вскоре меня утвердили на должность его дублера. Мне тогда исполнилось 22 года.
— Фильм был про индейцев?
— Нет, события киноленты разворачивались в Средневековье. Каждый день я надевал на себя тяжеленные доспехи, в одну руку брал огромную пику, в другую — щит, да еще двумя пальцами удерживал за поводья лошадь. Суть трюка заключалась в том, что за мной неслось еще около двухсот всадников, я падал, а они проносились мимо меня, надо мной.
— Короче говоря, форменное самоубийство…
— Вы можете не поверить, но за всю жизнь я не получил ни одной серьезной травмы. В десятках дублей сотен самых невероятных трюков у меня не было ни переломов, ни вывихов.
— Кстати, не поделитесь секретом молодости 60-летнего мужчины?
— Все очень просто. Я редко пью, и только хорошие вина. Не курю, зато каждый день занимаюсь спортом. Мужчина должен следить за собой. Живот в любом возрасте — признак распущенности.
…Итак, это был мой первый опыт работы в большом кино. И — первый успех. Специалисты тогда сказали: “Парень! У тебя все получилось здорово!” Вскоре была еще одна работа, потом еще, и в один прекрасный день я понял, что выбор жизненного пути сделан.
— Но все же вы были не актером.
— Недолго… В спортзал нашего института приходил один профессор, преподаватель театрального искусства. Ему нужно было держать себя в форме. А мне были нужны его знания. Я стал получать частные уроки.
— Господин Митич, вы помните свою первую актерскую работу?
— Конечно. Это был итальянский фильм. Синьор де ля Нотте — маленькая роль почти без текста, венецианские катакомбы, звон шпаг, темные закоулки…
— Ну, а первая большая роль — все же образ индейца?
— Была такая серия западногерманских фильмов про Виннету. В первом из них роль была невелика, в “Винетту-2” — побольше, а в третьей ленте — “Среди коршунов” — я уже снимался в одной из центральных ролей. С премьерами мы объездили добрую половину ФРГ, и везде меня хорошо принимали…
Затем был совместный проект студии “ДЕФА” из ГДР, югославских кинематографистов и чешского режиссера Йозефа Маха. 1965 год. “Сыновья Большой Медведицы” — моя первая главная роль и мое первое знакомство с ГДР. Помню, сценарий здорово запал мне в душу: я буквально проглотил его за одну ночь! Все в нем отличалось от фильмов Джона Вейна, которые я смотрел в детстве, от тех, в которых снимался раньше. Впервые индейская нация не была представлена эдакой дикой ордой, разорявшей поселенцев варварскими набегами. На экранах появились мужественные, стойкие люди, сражавшиеся за свою независимость. И ведь это, вообще говоря, было исторической правдой.
Помню, мне было легко общаться с чешским режиссером: выручали мой родной язык и русский, который я учил в школе как обязательный предмет.
Фильм с огромным успехом прошел по многим странам. Вместе с ним ко мне пришла известность, за мной закрепилось амплуа, а индейская тематика стала популярной. Вскоре два немецких режиссера один за другим снимают целых двенадцать фильмов на индейскую тему. 1966 год — “Чингачгук” Конрада Петцольда. 1967 год — “След Сокола” Готтфрида Кольвитца, потом — его же “Апачи”, и вновь Петцольд с “Белыми волками” и “Оцеолой”…
— Я слышал, что все эти фильмы снимались в рекордно короткие сроки, и многие из них в СССР…
— На съемку одной ленты уходило не более 60 дней. Искали натуру, похожую на ландшафты Северной Америки, Мексики. Потому и снимали у вас: на Кавказе, в Крыму, а чаще всего в Узбекистане. Забавная история произошла неподалеку от Самарканда, во время съемок “Апачей”. Нам нужна была скачущая на лошадях массовка, и мы обратились за помощью в соседний кишлак. Желающих нашлось много, но… Боже, каких усилий нам стоило уговорить “апачей” из колхоза “Навои” раздеться по пояс, а потом угомонить их: они так хохотали друг над другом!..
— А с вами “комедии” случались?
— В начале моей карьеры был один очень смешной случай. Ох уж мне эта немецкая грамматика!.. Язык я тогда знал уже неплохо, но, как все иностранцы, путался в глагольных формах. В одном эпизоде я должен был сказать одну фразу, что-то типа “Обоз бледнолицых мы обстреляли!”… А глагол “schiessen”, как известно, в прошедшем времени чертовски путается с “scheissen”. Короче говоря, сцена вышла следующая. Мотор, хлопушка, доблестный воин в боевом оперении на полном скаку останавливает коня и, уже в крупном плане, с грозным выражением лица докладывает вождю: “Обоз бледнолицых мы обоср…!” Вся съемочная группа от смеха просто рухнула на землю.
— Вернемся в вашу юность. Каким видом спорта вы занимались?
— Легкой атлетикой, гандболом, футболом, гимнастикой, да почти всеми. Ведь я хотел стать учителем физкультуры, который должен все уметь. Я не был профи и не участвовал в чемпионатах, хотя из меня мог получиться неплохой копьеметатель.
— Я в юности выписывал “Junge Welt” и помню снимок на первой странице: Гойко Митич в гимнастическом трико выполняет упражнение на кольцах…
— Это кадр из телефильма “Вторая любовь — общественник”. Он имел идеологическую подоплеку, призывая молодежь к занятиям спортом и преумножению спортивной славы ГДР. Многие тогда занимались с детьми на общественных началах, и я играл роль такого вот тренера-общественника. С телевидением ГДР меня связывали и так называемые “спортивные часы” — серии передач для детворы. Вообще в кино и на телевидении было много работ, в которых я — не только индеец. В телефильме “Любовь и королева” по роману Гюго “Мария Стюарт” я играл роль любовника королевы. Был Спартаком, д’Артаньяном, Робин Гудом. Недавно снялся в телефильме на ZDF, в роли одного мексиканца.
— Сколько всего работ за плечами Гойко Митича? С кем из актеров вам особенно нравилось работать вместе?
— Я снялся более чем в сорока фильмах, а работать мне со всеми легко. У нас всегда была одна команда, одна общая цель. Никаких склок и интриг… По-настоящему дружеские отношения связывали меня с Рольфом Хоппе — моим партнером и вечным “бледнолицым врагом” в индейских фильмах. Бедный Рольф… Ему доставалось не только на съемках. Дело в том, что врагов Зоркого Сокола ненавидели так же сильно, как любили его самого. Рольфа же зрители и вне экрана воспринимали буквально, отождествляя с образами злодеев, которые он великолепно создавал в кино. Он не раз жаловался, что его дочка в школе изо дня в день в слезах доказывает одноклассникам, что ее папа — добрый и хороший и что на самом деле он — друг Зоркого Сокола.
— Вы женаты?
— Пока еще нет. И ни разу не был. Я — не одинок, но бумажка и штамп для меня не так важны, как просто крепкий союз мужчины и женщины.
— Как вам объединение Германии? Ведь есть проблемы…
— Что бы там ни говорили, это — прекрасно. В канун 10-летия многие люди искусства откликнулись на это событие. Я, например, с авторской программой ездил по разным городам страны. А что творилось в Дрездене, где проходили главные торжества! Тысячи людей на улицах и площадях, шум, смех… Падение Берлинской cтены — величайшее событие в истории Европы. Конечно, ее руины в сознании людей — и Востока, и Запада — еще долго будут мешать истинному единению, потребуется немало времени для преодоления останков этой стены, необходимо найти в себе мужество многое внутри себя начать с нуля…
— Как вы, например?..
— После падения Стены многие восточные немцы остались не у дел, актеры тоже — ведь не все были известны западным кинопродюсерам. Мне в этом отношении, может быть, повезло больше других. И что самое интересное — мое второе рождение как актера состоялось на студии Бабельсберг (бывшей ДЕФА) в павильоне имени Марлен Дитрих, том самом, где я впервые пробовался на роль в фильме “Сыновья Большой Медведицы”… Сегодня меня уже регулярно приглашают сниматься в кино, на телевидении, играть на сцене. Ну и, конечно, каждое лето — знаменитый фестиваль Карла Мая в Бад-Загеберге. Нынешний спектакль под открытым небом, поставленный по роману Мая “Нефтяной принц”, в общей сложности посмотрели более семи тысяч зрителей. В роли “бледнолицого” злодея, мошенника и убийцы выступал Мэтью Карье. А я уже в девятый раз был вождем индейцев. Великолепие этих спектаклей не только в зрелищных массовых сценах, но и в возможности задействовать животных: лошадей, собак, хищных птиц…
— Давно хотел узнать: встречались ли вы с настоящими индейцами и смотрели ли они фильмы с вашим участием?
— Да, но это стало возможным лишь после объединения. Один американский журналист заинтересовался моими фильмами, потом показал их в резервациях. Мы познакомились, и в один прекрасный момент я оказался в гостях у настоящих индейцев, соблюдающих, кстати, свои древние традиции. Они приняли Зоркого Сокола. Я чувствовал себя счастливым человеком, когда наш вертолет встретили боем барабанов и песнями. Индейцы все удивлялись, как бледнолицый европеец создал такие правдивые образы их предков. А самое главное — меня приняли в племя. Вождь так и сказал: “Ты — наш брат!” Так что теперь я — настоящий индеец. По имени Волк.
— Но почему Волк?
— В один из вечеров возле костра старый вождь попросил меня закрыть глаза, сосредоточиться и представить себе, что я — животное. При этом нельзя было диктовать своему подсознанию образ, все должно было произойти само собой. Я увидел себя волком. После того, как я рассказал об этом вождю, он дал мне это имя.
— Войска бундесвера участвовали в военной кампании в Югославии…
— Эта тема не только сложна… Она причиняет мне боль — во время одной из натовских бомбардировок погибла моя мама… Нет, у меня нет злости на солдат и офицеров. Я ненавижу политиков, которые играют нашими судьбами, которые за Бога решают, кому — жить, а кому — умереть.
— Ваши пожелания читателям этого интервью?
— Мира, счастья и крепкого здоровья! На прощание Гойко Митич оставил читателям “РТ” свой автограф и пожелание, причем на русском языке…
Происходит из племени североамериканских индейцев могикан . Чингачгук - мудрый и храбрый воин. Он добр и справедлив, его уважают друзья и боятся враги.
Вот что сказано в книге «Последний из могикан » о происхождении его имени:
«Конечно, имя Чингачгук, что значит «Великий Змей», не означает, что он и в самом деле змея; нет, его имя говорит, что ему известны все извороты, все уголки человеческой природы, что он молчалив и умеет наносить своим недругам удары в такие мгновения, когда они совсем этого не ожидают»
В книге «Последний из могикан» умирает его единственный сын - Ункас . С точки зрения автора Чингачгук становится последним из могикан , последним вождём и последним представителем некогда могущественного, но ныне вымершего племени. Однако с точки зрения индейцев, последним был его сын Ункас, последним родившимся, последним молодым воином, последней надеждой на продолжение рода.
См. также
Напишите отзыв о статье "Чингачгук"
Литература
- Дж. Купер «Зверобой, или Первая тропа войны ».
- Дж. Купер «Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе ».
- Дж. Купер «Следопыт, или На берегах Онтарио ».
- Дж. Купер «Пионеры, или У истоков Саскуиханны ».
Примечания
|
||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чингачгук
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
