Главная › Психология › В каком памятнике древнерусской литературы. Древнерусская литература.Обзорная характеристика

В каком памятнике древнерусской литературы. Древнерусская литература.Обзорная характеристика

В основе этого деления лежит речевая организация текста: прозаический текст – это речь отрывистая, членение речи здесь определяется смысловым и синтаксическим строем и автоматически из него вытекает; стихотворный текст, или поэтический, – это речь периодическая, ритмически организованная. Членение в стихотворном тексте качественно отлично от членения в прозаическом тексте, воспринимаемом как сплошное текстовое пространство.

Для стихотворного текста важны не синтаксические единицы, а единицы ритмически организованные; это замкнутые компоненты, стянутые перекрестными рифмами. Единицы членения – это строка, строфа, четверостишие (или двустишие). Стиховые строки не обязательно совпадают с синтаксическими границами предложений: стих обладает метром (размером). Это упорядоченное чередование в стихе сильных мест (иктов) и слабых мест, по-разному заполняемых. Сильные и слабые места – это чередующиеся слоговые позиции в стихе, они образуют метр в виде двух- или трехсложной стопы. Сильные места метра занимают ударные слоги, слабые – неударные. Проза – речь, не связанная метром и рифмой.

Стихотворная речь и прозаическая – не замкнутые системы, границы их могут быть размыты, переходные явления неизбежны. Бывают «стихи в прозе» и метризованная проза. При этом случайная рифма в прозе – недостаток не меньший, чем ее достоинство в поэзии.

Оппозиция проза – стихи несколько смягчилась при появлении вольного стиха. И поэтичность и прозаичность стали усматриваться в общих стилистических качествах текста и задачах его построения.

«...Поэзия не дает информацию или практические рекомендации, она являет смысл, ценность которого может состоять как раз в его неинформативности, в его отрешенности от практических нужд».

Прозаическое и поэтическое могут в разных долях входить в одно и то же явление. Например, поговорка и присказка в сравнении со сказкой – стих; а в сравнении с лирической песней, стихотворением – проза.

Ритмически организованная речь в большей степени, чем прозаическая, использует фигуры – анафоры, эпифоры, периоды, ретардации, стиховые переносы, стыки, параллелизмы.

Ритмизированный материал (язык) в поэзии по природе своей национален, он в буквальном смысле непереводим на другие языки. Можно «перевести» содержание, смысл, но особенности стихосложения перевести нельзя. Недаром, например, переводы М.Ю. Лермонтова, С.Я. Маршака, Ф.И. Тютчева, В.А. Жуковского – это скорее оригинальные, собственные творения на заданную тему.

Особую значимость приобретает стихотворный синтаксис. Он в значительной мере условен, деформирован, подчинен не структуре предложения, а ритму. В синтаксисе прежде всего реализуется интонация, метрика. Стихотворная фраза – это явление ритмико-синтаксическое, ритму подчиняется и порядок слов.

Исследователь стихотворной речи Б.М. Эйхенбаум особо подчеркивает роль лирической интонации в стихе. Она не схожа с интонацией эпической или специально сказовой. Опираясь на интонационный принцип в характеристике лирики, Б.М. Эйхенбаум выделяет три типа: декламативный (риторический), напевный (песенный) и говорной. Причем собственно художественная роль интонации значительнее в лирике напевного типа.

Риторический тип стиха можно проиллюстрировать стихотворениями А.С. Пушкина «Пророк», «Анчар», одами Г.Р. Державина, М.В. Ломоносова. Стихотворения напевного типа блестяще удались С.А. Есенину. Разговорный тип представлен ямбом «Евгения Онегина», «Графа Нулина» А.С. Пушкина; стихотворениями А.А. Ахматовой.

Эти типы представляют разные мелодики стиха. Под мелодикой Б.М. Эйхенбаум понимает не звучность вообще, не всякую интонацию стиха, а развернутую систему интонирования, с явлениями интонационной симметрии, нарастания, кадансирования (от лат. cado – падаю, оканчиваюсь) и т.д.

Речевая интонация в стихе часто теряет свою смысловую и логическую окраску, подвергаясь напевной деформации; ударения в словах могут смещаться, подчиняясь ритмике. Для стиха важно через форму передать эмоциональное состояние. Ритмическая форма стиха – это закрепленные в размере эмоциональные интонации.

Более того, сам размер способен передавать семантику стихотворной строки.

Ср.: двухсложная стопа (хорей) – быстрое движение:

Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна (А. Пушкин)

(доминанта – мчатся);

трехсложная стопа (амфибрахий) – медленное движение:

Жизнь медленная шла, как старая гадалка,

Таинственно шепча забытые слова (А. Блок).

Так, специфический ритм оказывается следствием актуализации поэтической формы, а «внутри» этой формы – смысла. Поэтическая форма становится «изобразительно-выразительной». Благодаря специфике своей формы стихотворный текст, в сравнении с прозаическим, менее свободен, так как имеет ряд ограничений: требование соблюдать определенные метроритмические нормы, организованность на фонологическом, рифмовом и композиционном уровнях. «Казалось бы, это должно привести к чудовищному росту избыточности в поэтическом тексте». Однако на самом деле эти ограничения приводят не к уменьшению, а к росту возможностей новых значимых сочетаний элементов внутри текста. «Оказывается, что огромное множество речевых элементов, которые в исходном языке производятся и воспринимаются как случайные, по крайней мере не несущие особой значимости в данном высказывании, в поэтическом контексте приобретают эту значимость, так что в поэзии любые элементы речевого уровня могут возводиться в ранг значимых».

Каждый речевой элемент имеет семантическую нагрузку. В целом получается, что стихотворение – это «сложно построенный смысл». Смысловая сложность заключается в том, что за внешним текстовым образом всегда стоит глубинный внутренний смысл. Смысловая двуплановость и многоплановость закономерна для поэтического текста. Строй поэтического текста условен, ненормативен из-за чрезмерной активности субъективного начала, и поэтому «наращение смыслов» в поэтическом тексте происходит значительно активнее, нежели в тексте прозаическом, в нем выше степень концентрации смысла.

В этом отношении интересно наблюдение о том, что проза, написанная поэтом, как правило, более емкая, сжатая, «концентрированная», с необычной, ненормативной сочетаемостью слов; это происходит из-за интуитивного, подсознательного переноса законов стихосложения на прозаический текст. В качестве примера можно привести тексты прозы М. Цветаевой, где «темнота сжатости» (слова самой М. Цветаевой) доведена до такой степени, что многие смысловые лакуны приходится заполнять авторскими знаками препинания, так как без знаков, разводящих смыслы слов, текст мог бы быть неудобочитаемым.

Вот характерный для М.И. Цветаевой прозаический текст:

Первое: свет. Второе: пространство. После всего мрака – весь свет, всей стиснутости – весь простор. Не было бы крыши – пустыня. Так – пещера. Световая пещера, цель всех подземных рек. На взгляд – верста, на стих – конца нет... Конец всех Лидов и адов: свет, простор, покой. После этого света – тот.

Рабочий рай, мой рай и как рай, естественно здесь не данный. В пустоте – в тишине – с утра. Рай прежде всего место пусто. Пусто – просторно, просторно – покойно. Покойно – светло. Только пустота ничего не навязывает, не вытесняет, не исключает. Чтобы все могло быть, нужно, чтобы ничего не было. Все не терпит чего (как «могло бы» – есть). – А вот у Маяковского рай – со стульями. Даже с «мебелями». Пролетарская жажда вещественности. У всякого свой.

Пустыня. Пещера. Что еще? Да палуба! Первой стены нет, есть – справа – стекло, а за стеклом ветер: море (Наталья Гончарова. Мастерская).

Не случайно здесь такое обилие знаков препинания, без них трудно было бы ухватить суть смысла: «сюжет» намечен лишь пунктирно, слова, не разведенные знаками, трудно сочетаются друг с другом, и смысловые лакуны часты и велики по объему.

Активность художественной формы в стихотворном тексте бывает столь сильной, что все произведение целиком может представлять собой развернутую метафору. Перенос смысла от внешней формы (внешнего предметного образа) на внутреннюю (глубинного образа) осуществляется за счет переплетения характеристик того и другого образа. Например, в стихотворении С. Щипачева «Березка» внешний предметный образ русской березки лишь знак, повод для передачи другого образа, признаки которого приписываются данному предмету (глянет молчаливо, руки белые, плечи, характером прямая, третьему верна):

Ее к земле сгибает ливень,
Почти нагую, а она
Рванется, глянет молчаливо,
И дождь уймется у окна.
И в непроглядный зимний вечер,
В победу веря наперед,
Ее буран берет за плечи,
За руки белые берет.
Но, тонкую, ее ломая,
Из силы выбьется... Она,

Видать, характером прямая,

Кому-то третьему верна.

При очевидных различиях прозаического и стихотворного текста нельзя провести резкую границу между ними, поскольку сильно в них единое, объединяющее начало – художественность. Стихи в прозе И. Тургенева или «Песня о буревестнике» М. Горького, хотя и не имеют рифмы, восприняли от стихотворной речи ее ритмическую форму. Поэтичность формы часто сопровождает орнаментальную прозу.

Художественная проза в основном (без учета переходных случаев) представлена двумя типами.

Классическая проза основана на культуре семантико-логических связей, на соблюдении последовательности в изложении мыслей. Классическая проза по преимуществу эпична, интеллектуальна; в отличие от поэзии, ее ритм опирается на приблизительную соотнесенность синтаксических конструкций; это речь без деления на соизмеримые отрезки.

Орнаментальная (от лат. ornamentum – украшение) проза основана на ассоциативно-метафорическом типе связи. Это проза «украшенная», проза с «системой насыщенной образности», с метафорическими красивостями (Н.С. Лесков, A.M. Ремизов, Е.И. Замятин, А. Белый). Такая проза часто черпает свои изобразительные ресурсы у поэзии. Авторы орнаментальной прозы чаще всего выглядят как своеобразные экспериментаторы литературной формы: то это обращение к активному словотворчеству (А. Белый), то к чрезмерной архаичности синтаксиса и лексики (А. Ремизов), то к гротескности изображения (Е. Замятин), то к имитации сказовой формы (Н. Лесков). В любом случае это гипертрофированное ощущение формы, когда слово становится предметом лингвистического эксперимента. Для А. Белого, например, словотворчество – это способ эстетического мышления (например, такие сочетания: звездея глазами, понежнела глазами, забелогрудилась ласточка; отглагольные существительные: вгрызение, сгнитие, сжелтение). Практически получается, что в конечном счете испытывается сама система языковых возможностей, когда приставки, суффиксы используются в сочетании с разными корнями, без учета существующих нормативных словообразовательных моделей.

Повышенная образность орнаментальной прозы, доходящая до украшательства, создает впечатление суперобразной речи, речи в высшей степени живописной, изобразительной в буквальном смысле этого слова. Однако это не просто украшение, «упаковка» мысли, скорее это способ выражения сущности художественного мышления, эстетического моделирования действительности.

Стилистика орнаментальной прозы создается разными путями:

1. обращение к простонародной стихии языка (Н. Лесков);
2. чрезмерной метафоричностью, образностью (ранний М. Горький);
3. повышенной эмоциональностью, доходящей до восторженности (некоторые части произведений Н. Гоголя);
4. тяготением к словотворчеству (А. Белый).

Вот некоторые примеры.

Н.В. Гоголь в «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» использует многочисленные повторы, поэтические определения, восклицания, призывы, выражающие восторг:

Славная бекеша у Ивана Ивановича! Отличнейшая! А какие смушки! Фу ты пропасть, какие смушки! Сизые с морозом. Я ставлю Бог знает что, если у кого-либо найдутся такие! Взгляните ради Бога на них, особенно если он станет с кем-нибудь говорить, взгляните сбоку: что за объедение! Описать нельзя: бархат! серебро! огонь! [...] Прекрасный человек Иван Иванович! Прекрасный человек Иван Иванович!

Не чужд метафорической изобретательности С. Довлатов в некоторых частях своих в общем-то реалистических произведений, построенных в рамках прозы классического типа:

Братец выглядел сильно. Над утесами плеч возвышалось бурное кирпичное лицо. Купол его был увенчан жесткой и запыленной грядкой прошлогодней травы. Лепные своды ушей терялись в полумраке. Форпосту широкого прочного лба не хватало бойниц, оврагом темнели разомкнутые губы. Мерцающие болотца глаз, подернутые ледяною кромкой, – вопрошали, бездонный рот, как щель в скале, таил угрозу.

Братец поднялся и крейсером выдвинул левую руку. Я чуть не застонал, когда железные тиски сжали мою ладонь (Заповедник).

Как уже было сказано, в орнаментальной прозе по сравнению с обычной значительно интенсивнее представлена тенденция к образованию слов. Окказионализмы необычны, оригинальны по форме, часто зыбки по своей семантике. Созданные с помощью обычных словообразовательных элементов (суффиксов, приставок), они не обычны по своим грамматическим и семантическим признакам.

Например, у А. Белого обнаруживаются богатые словообразовательные ряды: дома, домы, домики, домочки, домченки, домченочки. В романе «Петербург» А. Белый проявляет высшей степени изобретательность в эксперименте со словом «танец». Слово это связано с характеристикой персонажа Николая Петровича Цукатова, для которого жизнь – это сплошной танец.

Н.П. Цукатов протанцевал свою жизнь; теперь уже Николай Петрович эту жизнь дотанцовывал, дотанцовывал легко, безобидно, не пошло...

Все ему вытанцовывалось. Затанцевал он маленьким мальчиком; танцевал лучше всех, к окончанию курса гимназии натанцевались знакомства; к окончанию юридического факультета из громадного круга знакомств вытанцевался сам собою круг влиятельных покровителей; и Н.П. Цукатов пустился отплясывать службу. К тому времени протанцевал он имение; протанцевавши имение, с легкомысленной простотой он пустился в балы; а с балов привел к себе в дом... спутницу жизни... с громадным приданым; и Н.П. Цукатов с той самой поры танцевал у себя; вытанцовывались дети; танцевалось, далее, детское воспитание, – танцевалось все это легко, незатейливо, радостно. Он теперь дотанцовывал сам себя.

Переулочек жаром горел; вонький дворик подпахивал краской; маляр облиловил фасад; затрухлели, лущась, щербневатые почвы... Дрехлена Ягинична вешала рвани и дрени; в заборный пролом, над которым зацвикала птичка, открывались вторые дворы – с провисением стен, с перекрывами крыш... (Москва под ударом).

Кстати, подобных слов, не вошедших в употребление, но вполне понятных, много в «Словаре» В. Даля. То же находим в «Словаре языкового расширения» А. Солженицына, где он обращает внимание писателей на неограниченные словообразовательные возможности русского языка. Для каждого такого неологизма существует словообразовательный аналог. Например, если с глаголом «приютиться» соотносится прилагательное «бесприютный», то можно продолжить аналогию, например «притулиться» – «беспритульный», для Солженицына вполне закономерны слова «взым» (от «взымать»), «нахлым» (от «нахлынуть»), «перетаск» («перетаскивать»), если есть слова «стык» («стыковаться»), «подскок» («подскакивать») и др.

Характерным для орнаментальной прозы может оказаться и синтаксис – часто ритмизированный, что воссоздает черты поэтической речи, например у А. Белого: «Смолоду жгучей была баронесса брюнеткой»; «Этой ночью займемся разборкою мы».

Говоря о различии прозаического и стихотворного художественного текста, нельзя не сказать о возможном скрещивании основных стилистических примет того и другого. И дело не только в том, что существуют переходные явления между прозой и стихами (стихи в прозе), дело в том, что возможно приобретение прозой поэтических черт и, наоборот, стихами – черт прозаических. Прозаизация стихотворных текстов и поэтизация прозаических – явление, связанное не столько с формальными показателями (например, ритмизация прозы), сколько с внутренним смыслом текста, с особой эстетической установкой автора, его эмоциональной и мировоззренческой сущностью.

Поэтичность – это особое свойство произведения, которое сообщает ему одухотворенность, приподнятость над обыденным. Дело не в предмете изображения, а в его освещении, не в теме, не в сюжете, а в их воплощении, в ракурсе, в эмоционально-нравственных акцентах (один булыжник видит под ногами, другой – звезду, упавшую с небес). Поэтично то, в чем есть нечто сверхпрактического назначения.

Поэтичность в прозаическом тексте создается разными приемами, например образностью, рожденной столкновением реального и ирреального; приемом недоговоренности; сочетанием прямого и переносного в значениях речевых единиц. Поэтичность обнаруживается в самом способе построения текста.

Например, в классицизме поэтичность создается использованием античной символики. Такая форма обычно не вызывает разночтений. Для раскрытия античной аллегории, символов, эмблем необходимы лишь историко-культурные знания. Труднее постигается эстетическое кредо романтиков: они активно эксплуатируют прием недоговоренности, смешения реального и ирреального плана.

Поэтичность ощущается через эмоциональное (не интеллектуальное!) потрясение. Сплетение реальных и ирреальных (легендарных) образов делает поэтичной прозу Ч. Айтматова. Практически все его романы построены на жизненной трансформации легенд, через обращения к легендам осмысливаются реальные жизненные ситуации («Белый пароход», «Плаха», «Буранный полустанок»).

С другой стороны, стихотворный текст может приобретать прозаические черты, особенно это свойственно «говорному» типу стиха. Такая прозаизация осуществляется за счет разговорных интонаций, диалогизации, включения в текст слов бытового содержания. Такая тонкая, частичная прозаизация не лишает произведение в целом яркой художественности. В разработке разговорных форм (и отчасти частушечных) преуспела, например, А. Ахматова, в поэтических описаниях которой можно встретить много бытовых деталей, вплоть до «дырявого платка». Тонкая прозаизация ощущается в самой сложности поэзии Ахматовой, когда возвышенное оказывается рядом с земным. «Обрастание лирической эмоции сюжетом – отличительная черта поэзии Ахматовой. Можно сказать, что в ее стихах приютились элементы новеллы или романа, оставшиеся без употребления в эпоху расцвета символической лирики». Сюжетность просвечивает у Ахматовой через повествование, которое имеет жесткую, энергичную форму. (Смена действий во времени дается путем нанизывания глагольных форм времени.)

Было душно от жгучего света,
А взгляды его – как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился – он что-то скажет...
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.

Однако прозаизация стихотворного текста может быть доведена до такой степени, когда собственно поэзия исчезает, остается голая форма стиха – ритм и рифма (например, у современного авангардиста В. Сорокина некоторые стихи цикла «Времена года»). В частности, обычное «языковое сознание» не приемлет включения в стихи нецензурной лексики и описания деталей интимной жизни. Такой нарочитый бытовизм и натурализм взрывает стих изнутри.

Интересным представляется вопрос о прозаизации прозаического текста. Несмотря на свою парадоксальность, он вполне закономерен, особенно если иметь в виду некоторые современные литературные произведения. Это лишний раз свидетельствует о том, что понятия «поэтичность» и «прозаичность» вышли далеко за пределы той сферы принадлежности, откуда они родом, т.е. поэтичность не обязательно свойство поэзии, а прозаичность – прозы, хотя, конечно, важен и такой нюанс: стихи без поэтичности – это все-таки нонсенс, а проза без поэзии – это проза, которая может быть в высшей степени художественной.

Цель прозаизации художественного текста, в том числе и прозаического, – достичь правдоподобия, приблизить к обыденному, земному, реальному (хотя может быть и другая причина – например, выражение таким образом социального протеста против традиционно сложившихся литературных канонов и т.п.).

Правдоподобие достигается, как правило, обращением к различным отклонениям от литературной нормы в языке. Эти отклонения суть:

1) речь диалектная, 2) речь неграмотная, 3) речь простонародная, жаргонная, социально ограниченная, 5) речь табуированная, обсценная.

В основном такая имитация речи связана с построением речевых характеристик персонажей, однако возможна и стилизация авторской речи, речи рассказчика и вообще любого субъекта речи. История русской литературы свидетельствует о естественности обращения многих писателей к диалектизмам, неграмотностям, речи жаргонной, арготической. Даже такой «поэтический» прозаик, как И.С. Тургенев, не мог обойтись без диалектной окраски своих текстов. Все дело в объеме вкраплений и мотивировке. Ни поэтичность, ни художественность в целом от этого не страдают.

В последнее время особенно актуальным становится вопрос о нецензурной, обсценной речи в современных печатных текстах. Многих это возмущает, шокирует, оскорбляет. Другие настроены более лояльно и для подкрепления своей позиции ссылаются на то, что и классики иногда «пошаливали» (например, А. Пушкин). Однако серьезно этот вопрос не проанализирован. Личные вкусовые критерии оказываются доминирующими. Если же принять во внимание общую прозаизацию литературной речи, протекающую очень активно в последнее время, причем не только в прозе, но и в поэзии, то анализ этого явления окажется вполне закономерным.

Интерес к этому «отверженному» лексическому фонду в последнее время активизировался. См., например, «Проспект словаря разговорноокрашенной и сниженной лексики русского языка» В.Д. Девкина (1993). Ранее обычно обсценные номинации из словарей изгонялись. Но сейчас такая потребность возникла, хотя бы потому, что прогрессирует стихийная легализация выражений, всегда считавшихся неприличными и потому запретными.

Так, например, А. Шаталов в предисловии к книге Э. Лимонова «Это я – Эдичка» объясняет обращение автора к нецензурной лексике таким образом:

«Обсценная лексика, используемая Лимоновым, существенно необходима для адекватного восприятия его текстов, она является неотъемлемой характеристикой личности героя книги и мотивируется той экстремальной ситуацией, в которой он находится. В большинстве случаев она используется во внутренних монологах или размышлениях Эдички, борющегося за сохранение в чужой стране собственного «я», собственного менталитета, и поэтому употребление им табуированных слов, характерных в большинстве случаев именно для русского человека, помогает ему ощущать свою русскость, свое отличие от американского общества, «сливаться» с которым, как это ни удивительно может быть для самих американцев, он не хочет и не может. Таким образом, можно предположить, что герой книги форсирует употребление ненормативной лексики, которая, будучи даже переведенной на другой язык, не воспринимается чем-то чрезмерным и эпатирующим, поэтому, соответственно, и не несет тот эмоциональный всплеск, который естествен для русскоязычного текста» (Глагол. Литературно-художественный журнал. 1990. №2). Сам же Лимонов подчеркивает, что намеренно пишет на «крепком мужском языке», поскольку его герой разговаривает именно так. И даже добавляет: «Именно так разговаривает все его советское окружение».

Не менее естественно для литературных текстов и обращение к «лагерной речи», речи уголовников, поскольку эта тема для русской литературы XX века оказалась весьма актуальной. Лагерная жизнь, жизнь «зоны» вряд ли может быть представлена в «поэтических тонах». И здесь действует закон правдоподобия. Интересное мнение о речи уголовников высказал С. Довлатов: «Законы языкознания к лагерной действительности – неприменимы. Поскольку лагерная речь не является средством общения. Она – не функциональна. Лагерный язык менее всего рассчитан на практическое использование. И вообще, он является целью, а не средством». И далее: «На человеческое общение тратится самый минимум лагерной речи... Такое ощущение, что зеки экономят на бытовом словесном материале. В основном же лагерная речь – явление творческое, сугубо эстетическое, художественно-бесцельное [...]. Как это ни удивительно, в лагерной речи очень мало бранных слов. Настоящий уголовник редко опускается до матерщины. Он пренебрегает нечистоплотной матерной скороговоркой. Он дорожит своей речью и знает ей цену.

Подлинный уголовник ценит качество, а не децибелы. Предпочитает точность изобилию. Брезгливое: «Твое место у параши» – стоит десятка отборных ругательств» (С. Довлатов. Зона).

Как видим, прозаизация художественного текста в современной литературе часто доводится до максимума, ибо это не просто литературный прием, помогающий выпукло показать речь персонажа, это язык самого автора, вживающегося в среду, в обстановку, в социальную действительность. И более того, в некоторых случаях такое пренебрежение нормативностью позволяет выразить свое неприятие традиционных канонов литературного вкуса.

Факт широкого распространения в печатных текстах жаргонно-лагерных и сленговых образований привел к насущной необходимости создания соответствующих словарей.

Можно ли сегодня представить жизнь, в которой нет книг, газет, журналов, блокнотов для записей? Современный человек так привык к тому, что все важное и требующее упорядочивания, следует записывать, что без этого знания были бы не систематизированы, отрывочны. Но этому предшествовал очень непростой период, растянувшийся на тысячелетия. Литература представляла собой хроники, летописи и жития святых. Художественные произведения стали писать намного позже.

Когда возникла древнерусская литература

Предпосылкой появления древнерусской литературы послужили различные формы устного фольклора, языческие предания. Славянская письменность зародилась лишь в IX веке нашей эры. До этого времени знания, былины передавались из уст в уста. Но крещение Руси, создание азбуки византийскими миссионерами Кириллом и Мефодием в 863 году открыло путь книгам из Византии, Греции, Болгарии. Через первые книги передавалось христианское учение. Так как в древности письменных источников было мало, то возникла необходимость в переписывании книг.

Азбука способствовала культурному развитию восточных славян. Поскольку древнерусский язык схож с древнеболгарским, то и славянским алфавитом, который использовался в Болгарии и Сербии, могли пользоваться на Руси. Восточные славяне постепенно усваивали новую письменность. В древней Болгарии к X столетию культура достигла пика развития. Начали появляться произведения писателей Иоанна экзарха болгарского, Климента, царя Симеона. Их работы повлияли и на древнерусскую культуру.

Христианизация древнерусского государства сделала письменность потребностью, ведь без нее невозможна государственная жизнь, общественная, международные связи. Христианская религия не способна существовать без поучений, торжественных слов, житий, а жизнь князя и его двора, отношения с соседями и врагами отражались в летописях. Появлялись переводчики, переписчики. Все они были церковными людьми: священниками, дьяконами, монахами. На переписывание уходило много времени, а книг все равно было мало.

Древнерусские книги писались в основном на пергаменте, который получали после специальной обработки свиной, телячьей, бараньей кожи. Рукописные книги в древнерусском государстве именовали «харатейные», «харати» или «телятины». Прочный, но дорогой материал делал и книги дорогими, потому так важно было найти замену коже домашних животных. Иностранная бумага, называемая «заморской» появилась только в XIV веке. Но вплоть до XVII века для написания ценных государственных документов использовали пергамент.

Чернила получали путем соединения старого железа (гвоздей) и дубильного вещества (наросты на листьях дуба, которые назывались «чернильными орешками»). Для того, чтобы чернила были густыми и блестели, в них вливали клей из вишни с патокой. Железистые чернила, имеющие коричневый оттенок, отличались повышенной стойкостью. Для придания оригинальности и декоративности использовали цветные чернила, листовое золото или серебро. Для письма использовали гусиные перья, кончик которых срезали, а в острие посредине делали разрез.

К какому веку относится древнерусская литература

Первые древнерусские письменные источники датируются IX веком. Древнерусское государство Киевская Русь занимало почетное место среди других Европейских государств. Письменные источники способствовали укреплению государства и его развитию. Завершается Древнерусский период в XVII веке.

Периодизация древнерусской литературы.

Письменные источники Киевской Руси: период охватывает XI век и начало XIII века. В это время основным письменным источником является летопись.
Литература второй трети XIII века и конец XIV века. Древнерусское государство переживает период раздробленности. Зависимость от Золотой Орды на много веков назад отбросила развитие культуры.
Конец XIV века, который характеризуется объединением княжеств северо-востока в одно Московское княжество, возникновением удельных княжеств, и начало XV века.
XV — XVI века: это период централизации Русского государства и появление публицистической литературы.
XVI — конец XVII века– это Новое время, на которое приходится появление поэзии. Теперь произведения выпускают с указанием автора.

Древнейшим из известных произведений русской литературы является Остромирово Евангелие. Свое название оно получило от имени новгородского посадника Остромира, который и заказал писцу диакону Григорию его перевод. В течение 1056 – 1057 гг. перевод был завершен. Это был вклад посадника в Софийский собор, возведенный в Новгороде.

Второе евангелие – Архангельское, которое написано в 1092 г. Из литературы этого периода много сокровенного и философского смысла скрыто в Изборнике великого князя Святослава 1073 г. Изборник раскрывает смысл и идею милосердия, принципов морали. В основу философской мысли Киевской Руси легли евангелия и апостольские послания. В них описывалась земная жизнь Иисуса, а также описывалось его чудесное воскресение.

Источником философской мысли всегда были книги. На Русь проникали переводы с сирийского, греческого, грузинского. Были также переводы из Европейских стран: Англии, Франции, Норвегии, Дании, Швеции. Их работы перерабатывались и переписывались древнерусскими книжниками. Древнерусская философская культура – это отражение мифологии, имеет христианские корни. Среди памятников древнерусской письменности выделяются «Послания Владимира Мономаха», «Моления Даниила Заточника».

Для первой древнерусской литературы характерна высокая выразительность, богатство языка. Для обогащения старославянского языка использовали язык фольклора, выступления ораторов. Возникло два литературных стиля, один из которых – «Высокий» торжественный, другой – «Низкий», который использовался в быту.

Жанры литературы

жития святых, включают в себя жизнеописания епископов, патриархов, основателей монастырей, святых (создавались с соблюдением особых правил и требовали особого стиля изложения) – патерики (житие первых святцев Бориса и Глеба, игуменьи Феодосии),
жития святых, которые преподносятся с иной точки зрения – апокрифы,
исторические сочинения или хроники (хронографы) – краткие записи истории древней Руси, Русский хронограф второй половины XV века,
произведения о вымышленных путешествиях и приключениях – хождения.

Жанры древнерусской литературы таблица

Центральное место среди жанров древнерусской литературы занимает летописание, которое развивалось веками. Это погодные записи истории и событий Древней Руси. Летопись представляет собой сохранившийся письменный летописный (от слова – лето, записи начинаются «в лето») памятник из одного или нескольких списков. Названия летописей случайно. Это может быть имя писца или название местности, где летопись записывалась. Например, Лаврентьевская – от имени писца Лаврентия, Ипатьевская – по названию монастыря, где летопись нашли. Часто летописание – это своды, соединившие в себе сразу несколько летописей. Источником для таких сводов были протографы.

Летопись, которая послужила основой подавляющего большинства древнерусских письменных источников, — «Повесть временных лет» 1068 года. Общей чертой летописания XII – XV веков является то, что летописцы уже не рассматривают политические события в своих летописях, а акцентируют внимание на нуждах и интересах «своего княжества» (Летопись Великого Новгорода, псковское летописание, летопись Владимиро-Суздальской земли, Московское летописание), а не события Русской земли в целом, как это было раньше

Какое произведение мы называем памятником древнерусской литературы?

«Слово о полку Игореве» 1185-1188 годов считается главным памятником древнерусской литературы, описывающее не столько эпизод из русско-половецких войн, сколько отражает события общерусского масштаба. Неудавшийся поход Игоря 1185 г. автор связывает с усобицами и призывает к объединению ради спасения своего народа.

Источники личного происхождения – это разнородные словесные источники, которые объединяет общее происхождение: частная переписка, автобиографии, описание путешествий. Они отражают непосредственное восприятие автором исторических событий. Такие источники впервые возникают еще в княжеский период. Это воспоминания Нестора-летописца, например.

В XV веке наступает период расцвета летописания, когда сосуществуют объемные летописи и короткие летописцы, повествующие о деятельности одного княжеского рода. Возникают два параллельных направления: точка зрения официальная и оппозиционная (церковь и княжеские описания).

Здесь следует сказать о проблеме фальсификации исторических источников или создании никогда раньше не существовавших документов, внесения поправок в подлинные документы. Для этого вырабатывались целые системы методов. В XVIII веке интерес к исторической науке был всеобщим. Это повлекло появление большого количества фальсификата, представляемого в эпической форме и выдаваемого за оригинал. В России возникает целая индустрия по фальсификации древних источников. Сгоревшие или утраченные летописи, например «Слово», мы изучаем по сохранившимся копиям. Так были выполнены копии Мусиным-Пушкиным, А. Бардиным, А. Суракадзевым. Среди наиболее загадочных источников числится «Велесова книга», найденная в имении Задонских в виде деревянных дощечек с нацарапанным на них текстом.

Древнерусская литература XI – XIV веков – это не только поучения, но и переписывание с болгарских оригиналов или перевод с греческого огромного количества литературы. Проделанная масштабная работа позволила древнерусским книжникам за два века познакомиться с основными жанрами и литературными памятниками Византии.

Слово «Памятник» происходит от слова «память». Чаще всего памятниками называют сооружения или бюсты, устроенные в честь и славу какого-либо человека. Например, создано много памятников Александру Сергеевичу Пушкину. Чтобы увековечить память великого поэта, его благодарные почитатели воздвигали ему памятники. Особенно дороги нам памятники в тех местах, где поэт жил и писал свои произведения. Они хранят память о пребывании поэта в этих местах. Памятниками архитектуры называют древние храмы и вообще старинные строения, потому что они также хранят память о прошедших веках родной истории. www.tracetransport.ru

Для того, чтобы какое-то сочинение было признано литературным памятником, должно пройти время. Древнерусский писатель, составлявший летопись, повесть или жизнеописания святых, наверное, не думал, что он создает памятники. Но спустя какое-то время потомки оценивают сочинение как памятник, если видят в нем что-то выдающееся или характерное для той эпохи, когда он был создан.

В чем же ценность памятников литературы, архитектуры и вообще памятников культуры? Памятник - это свидетель своего времени.

К числу выдающихся памятников древнерусской литературы относятся «Повесть временных лет» Нестора-летописца, «Сказание о Борисе и Глебе», «Слово о полку Игореве», «Житие Сергия Радонежского», «Летописная повесть о Куликовской битве» и другие героические произведения Древней Руси. Один из самых замечательных памятников древнерусской литературы - это «Поучение своим детям Владимира Мономаха», извлеченное из Лаврентьевской летописи. Ко всем этим памятникам древнерусской литературы не могут не обращаться те, кто изучает родную историю и русскую литературу. Будем к ним обращаться и мы, потому что все они несут нам живое свидетельство о прошлом нашего Отечества.

Литература – часть действительности, он занимает в истории народа определенное место и выполняет огромные общественные обязанности. В период IX-начала XIII вв. служит цели объединения, выражает народное самосознание единства. Она – хранительница истории и преданий, а эти последние были своего рода средствам освоения пространства, отмечали святость или значимость того или иного места: урочища, кургана, селения и пр. Исторически предания сообщали и стране историческую глубину, были тем «четвертым измерением», в рамках которого воспринималась и становилась обозримой вся обширная русская земля. Ту же роль играли летописи и жития святых, исторические повести и рассказы об основании монастырей. Вся русская литература отличалась глубоким историзмом. Литература была одним из способов освоения окружающего мира.

Чему же учила древняя русская литература? Светская стихия древней русской литературы была глубоко патриотичной. Она учила деятельной любви к родине, воспитывала гражданственность, стремилась к исправлению недостатков общества.

В сущности, все памятники древней русской литературы благодаря своим историческим темам гораздо теснее связаны между собой, чем в настоящее время. Их можно расположить в порядке хронологии, а все в целом они излагают одну историю: русскую и мировую. Древняя литература по характеру своего бытования и создания стоит к фольклору, чем к личностному творчеству нового времени. Произведение, раз созданное автором, затем в многочисленных переписываниях изменялось писцами, переделывалось, в различной среде приобретало различные идеологические окраски, дополнялось, обрастало новыми эпизодами, и т.д.: поэтому почти каждое произведение, дошедшее до нас в нескольких списках, известно нам в различных редакциях, видах и изводах.

Первые русские произведения полны восхищения перед мудростью вселенной, но мудростью не замкнутой в себе, а служащей человеку. На пути такого антропоцентрического восприятия мироздания менялись и отношения между художником и объектом искусства. И это новое отношение уводило человека от канонически признанного церковью.

Обращенность искусства к его создателям и ко всем людям стало стилеформирующей доминантой всего монументального искусства и всей литературы домонгольского периода. Именно отсюда идет импозантность, торжественность, церемониальность всех форм искусства и литературы этого времени.

«Повесть о Савве Грудцыне». Проблема воспитания молодого поколения. Тема двойничества
"Повесть о Савве Грудцыне" - произведение, созданное неизвестным автором в 60-х гг. XVII в. В произведении отразились исторические события первой половины столетия и многие бытовые черты того времени. Сочетание в "Повести" романической темы с подробными описаниями быта и нравов Руси XVII в. дало основание ряду иссле...

Нет будущего без прошлого. Сравнение «Жизни Арсеньева» и «Окаянных дней»
«Жизнь Арсеньева», так же, как и «Окаянные дни», – это размышление о России, ее особой исторической судьбе. «Окаянные дни» – это дневник, в котором отражена действительность, окружавшая писателя в его последние годы жизни на родине. Повествование в дневнике ведется, естественно, от первого лица. Записи датированы, у Бунина они идут в п...

Введение.
Писатель Чингиз Айтматов заметил, что Чехов – это своеобразный «код общения»: «Если я встречаю человека и узнаю, что он любит Чехова, значит, я нашел друга» Произведения Чехова живут в нашем сознании, и уже одно это свидетельствует об их непреходящей ценности. Писатель помогает найти ответы на вопросы, которые не перестают волновать на...

5. Памятники древнерусской литературы Памятники древнерусской литературы 6. Живые свидетельства о прошлом Живые свидетельства о прошлом 1. Древнерусская летописная книга Древнерусская летописная книга 2. Первые русские библиотеки Первые русские библиотеки 3. Книга – свидетель истории Книга – свидетель истории 4. Как сохранилась «Повесть временных лет»?Как сохранилась «Повесть временных лет»? План Тесты

Древнерусская рукописная книга Рукописные книги появились в нашем Отечестве в связи с распространением христианства, то есть более десяти столетий назад гг. Остромирово Евангелие

Затем книги стали писать и на Руси. В «Повести временных лет» говорится, что великий князь Ярослав Мудрый собрал книгописцев многих, которые переводили с греческого на славянский язык, и написали они множество книг. «Ярослав же сей любил книги и многие написал, и положил в Святой Софии, которую сам создал». Миниатюра Радзивилловской летописи

Печатать книги на Руси начали немногим более четырех веков назад г. Апостол Ивана Федорова и Петра Мстиславца

Многие древние рукописные книги погибли во время монголо-татарского нашествия на Русь и по разным причинам в последующие столетия. Очень много старинных книг утрачено уже в нынешнем столетии. Оборона Рязани от монголо-татарских полчищ хана Батыя в декабре 1237 г.

От XI века, когда жили великие князья Владимир Красное Солнышко и Ярослав Мудрый, сохранилось чуть более двух десятков книг. Среди дошедших до нас книг Евангелия, несколько богослужебных книг, жизнеописания святых и сочинения церковных писателей. Книга свидетель истории гг. Остромирово Евангелие

Всего от XI–XIII веков до нашего времени осталось около пятисот рукописей. Большинство из них книги для совершения церковных служб. Почти все они написаны не на бумаге, а на пергаменте. Миниатюра из Мирославова Евангелия гг.Изборник Святослава

Остромилово Евангелие, запись диакона Григория в конце книги На книгах часто делались записи и пометки, по которым можно определить автора сочинения или переписчика, или владельца книги, время написания и даже узнать о событиях, не относящихся к содержанию книги.

Книга, дошедшая до нас из глубокой древности, сама является свидетелем той эпохи, когда она была создана. Поэтому рукописные книги Древней Руси всегда будут неисчерпаемым источником для изучения истории русского народа, его языка, литературы и искусства.

Нестор не был первым по времени летописцем Древней Руси. Но он был первым, кто составил столь подробное и стройное повествование о древнейшей русской истории. Расселение восточных славян во второй половине 9 века Как сохранилась «Повесть временных лет»?

Первым летописью Древней Руси был Киевский летописный свод годов. Позднее, в годах, он перерабатывался и вошел в состав древнейшего Киевского свода, который велся при храме Святой Софии по повелению князя Ярослава Мудрого. Первоначальный вид Софийского собора в Киеве 1034 г. (реконструкция) Ярослав Мудрый

Этот свод впоследствии также многократно перерабатывался и переписывался иноками Киево- Печерского монастыря, пока не принял окончательный вид и стал называться "Повестью временных лет". Киево-Печерская обитель в XII--XIII веках. Графическая карта-реконструкция

Эта дошедшая до нас летопись излагает события русской истории до 10-х годов XII века. Ее первая редакция была составлена около 1113 года Нестором, монахом Киево-Печерского монастыря, по заказу князя Святополка II Изяславича. Великий князь Святополк II Изяславович Преподобный Нестор Летописец

Рукопись «Повести временных лет», начертанная рукой самого Нестора-летописца, к сожалению, не сохранилась, как и почти все списки рукописных летописей XI–XIII веков. «Асколд же и Дир ростеста в граде сем... и начаста княжити...». Миниатюра Радзивилловской летописи

Но из Киева летопись Нестора через переписывание стала распространяться по другим городам Руси, где по желанию князей или по благословению епископов русское летописание продолжалось. Крещение княгини Ольги в Царьграде. Миниатюра Радзивилловской летописи

В 1118 году в Переяславле безымянным летописцем была создана третья редакция "Повести временных лет" для князя Мстислава Владимировича. Великий князь Мстислав I Церковь Спаса Преображения в Переславле-Залесском

Только Новгородская летопись сохранила до наших дней более или менее цельный текст первой редакции "Повести" в составе свода 1118 года, с поправками Добрыни Ядрейковича годов. Древний план Новгородского кремля

В 1119 году пресвитер Василий, близкий к Владимиру Мономаху, в четвертый раз отредактировал текст "Повести временных лет" и его сохранил нам Ипатьевский летописный свод. Приход Владимира Мономаха на княжение

Солнечное затмение 1236 г. В процессе многократных переписок текст Васильевой редакции "Повести временных лет" вошел в состав Тверского свода 1305 года, который дошел до нас в Лаврентьевской летописи 1377 г.

В те далекие времена летопись, переписанная монахом Лаврентием, наверное, не была явлением исключительным. Подобные летописи велись и в других больших древнерусских городах. Но у рукописи монаха Лаврентия оказалось особое предназначение. Именно она сохранилась до наших дней, тогда как другие летописные своды того времени не сохранились. Страница из Лаврентьевской летописи

Древнерусский писатель, составлявший летопись, повесть или жизнеописания святых, наверное, не думал, что он создает памятники. Но потомки спустя какое-то время оценивают сочинение как памятник, если видят в нем что-то выдающееся или характерное для той эпохи, когда был создан этот памятник. Сказание «О письменах» черноризца Храбра, список 1348 г.

Вопрос: C каким событием связано появление рукописных книг на Руси? 4. Со строительством собора Святой Софии в Киеве. Внимательно прочитайте вопрос и отметьте правильный ответ 2. С крещением Руси святым князем Владимиром. 3. С созданием азбуки святыми братьями Кириллом и Мефодием. 1. С началом работы первой государственной типографии по напечатанию книг.

Вопрос: В каком году святыми Кириллом и Мефодием была создана азбука? г. Внимательно прочитайте вопрос и отметьте правильный ответ г г г.

Вопрос: Ученые достоверно установили, что в княжеских и церковных библиотеках находились сотни и тысячи рукописных книг. Сколько рукописей и их фрагментов сохранилось до нашего времени от XI-XIII веков? Внимательно прочитайте вопрос и отметьте правильный ответ 3. около 100 рукописей 2. около 500 рукописей и фрагментов рукописей

Вопрос: В виде чего дошла до нас «Повесть временных лет»? Внимательно прочитайте вопрос и отметьте правильный ответ 3. В виде списка во Владимирском летописном своде 1305 года. 4. В виде списка в составе летописного свода 1377 года, который переписал монах Лаврентий. 1. В виде рукописи, написанной преподобным Нестором-летописцем в 1113 году. 2. В виде списка, который переписал монах Сильвестр в 1116 году.

Вопрос: Где находится сохранившийся список «Повести временных лет»? Внимательно прочитайте вопрос и отметьте правильный ответ 3. В Новосибирске, в Государственной публичной научно-технической библиотеке. 1. В С.-Петербурге, в Государственной Национальной Библиотеке. 2. В Москве, в Государственной Российской Библиотеке.

Вопрос: Какие из приведенных ниже объектов являются письменными историческими источниками? Внимательно прочитайте вопрос и отметьте правильные ответы 3. страница из «Сказания о Мамаевом побоище» 2. шапка Мономаха 1. страница из «Радзивиловской летописи» 4. деревянная посуда 5. оружие воина-золотоордынца

Вопрос: Какие из приведенных ниже объектов являются вещественными историческими источниками? Внимательно прочитайте вопрос и отметьте правильные ответы 5. шапка Мономаха 3. оружие воина-золотоордынца 4. страница из «Радзивиловской летописи» 2. деревянная посуда 1. страница из «Сказания о Мамаевом побоище»

Глава 1. Как изучают родную историю? Урок 1. Истоки и источники Урок 2. Свидетели и свидетельства Урок 3. Заговорившие следы прошлого Глава 2. На заре русской истории. Урок 4. Древние славяне Урок 5. Создатели славянской письменности Урок 6. Византия и Древняя Русь Урок 7. Начало Киевской Руси Урок 8. Святая равноапостольная княгиня Ольга Глава 3. Просвещение Руси. Урок 9. Святой равноапостольный князь Владимир Урок 10. Крещение Руси Урок 11. Ярослав Мудрый и его время Урок 12. Законы и порядки на Руси во время Ярослава Мудрого Урок 13. Расцвет культуры на Руси при Ярославе Мудром Урок 14. Киево-Печерская лавра Глава 4. Раздоры и междоусобицы на Руси. Урок 15. Раздоры на Руси при детях Ярослава Урок 16. Владимир Мономах Урок 17. Слово о полку Игореве Глава 5. Расширение Руси. Урок 18. Выбор князя Андрея Боголюбского Урок 19. Древнерусский город и его население Урок 20. Искусство Древней Руси Глава 6. Щит и слава Руси. Урок 21. Господин Великий Новгород Урок 22. София Новгородская Урок 23. Берестяные грамоты Урок 24. Псков Глава 7. Испытания земли Русской. Урок 25. Первая встреча с монголо-татарской ордой Урок 26. Батыево нашествие Урок 27. Монголо-татарское иго на Руси Урок 28. Святой князь Александр Невский Урок 29. Москва и Московское княжество Урок 30. Куликовская битва Урок 31. Преподобный Сергий Радонежский Глава 8. Возрожденная Русь Россия. Урок 32. Свержение ордынского ига Урок 33. Объединение русских земель вокруг Москвы Урок 34. Единство России