Возрождение культуры в русских землях. Русское возрождение (xvii–xviii века)

Описание времени и пространства в социально-гуманитарном знании существенно отличается от их представления в естествознании. Основные особенности состоят в том, что развитие знания в науках о духе и культуре уже имеет в качестве неявной базовой предпосылки некоторую картину мира, включающую естественнонаучные представления о пространстве и времени. Не обращаясь к ним напрямую и не всегда осознавая их неявное присутствие, гуманитарии создают свои тексты на основе этих предпосылок. Вместе с тем в этих текстах формируются или применяются представления о пространстве и времени, характеризующие социум, культуру, историю, духовный мир человека, которые не имеют физической или биологической природы. Это социально-исторические время и пространство человеческого бытия и бытия человеческой культуры.

Рассмотрение проблемы времени в гуманитарном знании может опереться на важнейшие идеи философов, размышлявших о природе времени и пространства. Из концепции времени Канта следуют две идеи, важные для выяснения как форм присутствия времени в познании, с одной стороны, так и способов познания самого времени - с другой. Первая - это идея об априорности (а priori - до опыта) времени как необходимом представлении, лежащем в основе всего познания как его «общее условие возможности». Оно представлено аксиомами, главными из которых являются следующие; время имеет только одно измерение; различные времена существуют не вместе, а последовательно. Эти основоположения имеют значения правил, по которым вообще возможен опыт как следствие чувственного созерцания, они наставляют нас до опыта, а не посредством опыта, как априорное знание они необходимы и строго всеобщи.

Вторая важная идея, следующая из кантовского понимания времени, - это видение его как «формы внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния», как «непосредственного условия внутренних явлений (нашей души)», определяющего отношение представлений в нашем внутреннем состоянии.

Французский мыслитель А. Бергсон, разработал концепцию времени как длительности. Как длительность, время предстает неделимым и целостным, предполагает проникновение прошлого и настоящего, творчество (творение) новых форм, их развитие. Введение Бергсоном понятия длительности свидетельствует об определенной философской переориентации, связанной со становлением исторического самосознания науки, с исследованием методологии исторического познания, попытками описывать саму реальность как историческую. Подобный подход является главным в феноменологии.

Итак, феноменологический метод анализа времени - это исключение объективного времени и рассмотрение внутреннего сознания времени на двух уровнях схватывания длительности и последовательности - уровне осознания времени и уровне темпоральности самого сознания. Феноменологические представления существенно меняют традиционные, часто упрощенные, наивно-реалистические представления о времени, преодоление которых служит условием понимания специфики времени в сфере «духа», общества и культуры.

Опираясь на идеи ведущих философских учений о времени, обратимся к конкретным областям социально-гуманитарного знания для рассмотрения опыта понимания времени и способов его представления в этой сфере.

Проблема времени в гуманитаристике фундаментальна, в той или иной степени она исследуется давно, однако скорее эмпирически, описательно, нежели концептуально. Проблема социального времени, специфика исторического времени, природа времени в различных социальных и гуманитарных науках - вот наиболее распространенные направления исследований, т.е. само течение времени порождает изменение. Такой подход соответствует достаточно давно осуществленному П. Сорокиным и Р. Мертоном различению «астрономического» и «социального» времени, долгое остававшемуся без внимания, хотя параллельно, например, в экономической литературе также нащупывалось различение времени двух типов - времени как «схемы мышления» и времени как «двигателя опыта». В исторических исследованиях присутствуют оба типа времени, хотя и в «разных пропорциях», что также зависит от того, идет ли речь о времени наблюдающего или действующего субъекта. Познание исторического времени происходит в «пространстве социальных наук», в частности политологии, экономики, социологии и психологии.

Особая тема, которой пока посвящено незаслуженно мало работ, - это введение фактора времени в художественные тексты, выяснение его роли, образа и способов присутствия, обратимости, изменения скорости протекания и многих других свойств, не присущих реальному физическому времени, но значимых в искусстве, культуре в целом. Так, М.М. Бахтин соединяет сознание и «все мыслимые пространственные и временные отношения» в единый центр. Переосмысливая категории пространства и времени в гуманитарном контексте, он ввел понятие хронотопа как конкретного единства пространственно-временных характеристик для конкретной ситуации. Бахтин оставил своего рода модель анализа темпоральных и пространственных отношений и способов их «введения» в художественные и литературоведческие тексты. Взяв термин «хронотоп» из естественнонаучных текстов А.А. Ухтомского, Бахтин не ограничился натуралистическим представлением о хронотопе как физическом единстве, целостности времени и пространства, но наполнил его гуманистическими, культурно-историческими и ценностными смыслами. Он стремится раскрыть роль этих форм в процессе художественного познания, «художественного видения». Обосновывая также необходимость единого термина, Бахтин объясняет, что в «художественном хронотопе» происходит «пересечение рядов и слияние примет» - «время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем».

В целом размышления над текстами Бахтина о формах времени и пространства в художественных и гуманитарных текстах приводят к мысли о возможности превращения хронотопа в универсальную, фундаментальную категорию, которая может стать одним из принципиально новых оснований эпистемологии, до сих пор в полной мере не освоившей и даже избегающей конкретных пространственно-временных характеристик знания и познавательной деятельности.

Время - характеристика изменчивости. Пространство - характеристика устойчивости. Движение - единство устойчивости и изменчивости.

Из концепции времени Канта следуют две идеи, важные для выяснения как форм присутствия времени в познании, с одной стороны, так и способов познания самого времени -- с другой. 1. это идея об априорности (до опыта) времени как необходимом представлении, лежащем в основе всего познания как его «общее условие возможности». Оно представлено аксиомами, главными из которых являются следующие: время имеет только одно измерение; различные времена существуют не вместе, а последовательно.

Признавая, что кантовская идея априорности времени имеет фунд-ное значение для философии познания в целом, независимо даже от трактовки самого происхождения априорности, будем исходить из того, что априорность представлений о времени укоренена в культуре, в материальной и духовной деятельности человека. Однако известно, что каждое новое поколение обретает представления о времени не только как следствие собственной деятельности и опыта (после опыта), но и как наследование готовых форм и образцов, т.е. уже имеющихся в культуре представлений о времени.

2. это видение его как «формы внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния», как «непосредственного условия внутренних явлений (нашей души)», определяющего отношение представлений в нашем внутреннем состоянии. Кант ставит проблему «субъективного» времени, понимая, что, в отличие от физического, это собственно человеческое время -- длительность наших внутренних состояний. Имеется в виду не биофизическая характеристика процессов психики и не субъективное переживание физического времени (например, один и тот же интервал переживается по-разному в зависимости от состояния сознания и эмоционального настроя), а время «внутренних явлений нашей души.

Французский мыслитель А. Бергсон разработал концепцию времени как длительности, время предстает неделимым и целостным, предполагает проникновение прошлого и настоящего, творчество (творение) новых форм, их развитие.

Для понимания природы времени в познании и способов его описания особую значимость имеют опыт и идеи герменевтики. Время осмысливается здесь в различных формах: как темпоральность жизни, как роль временной дистанции между автором (текстом) и интерпретатором, как параметр «исторического разума», элемент биографического метода, компонент традиции и обновляющихся смыслов, образцов. Время становится внутренней характеристикой жизни субъекта. Время рассматривается как особого рода категория духовного мира, обладающая объективной ценностью, необходимая для того, чтобы показать реальность постигаемого в переживании. Собственно герменевтическое видение проблемы отстояния во времени состоит в том, что дистанция позволяет проявиться подлинному смыслу события.

М.М. Бахтин переосмысливая категории пространства и времени в гуманитарном контексте, ввел понятие хронотопа как конкретного единства пространственно-временных характеристик для конкретной ситуации. Бахтин оставил своего рода модель анализа темпоральных и пространственных отношений и способов их «введения» в художественные и литературоведческие тексты. Взяв термин «хронотоп» из естественно-научных текстов А.А. Ухтомского, Бахтин не ограничился натуралистическим представлением о хронотопе как физическом единстве, целостности времени и пространства, в «художественном хронотопе» происходит «пересечение рядов и слияние примет» -- «время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем».

Андрей Шабага

Для начала мы выскажем следующее утверждение: на ход социального развития вообще и идентичность исторического субъекта в частности влияют, прежде всего, социальные характеристики пространства и времени. Из утверждения следует, что мы собираемся рассматривать не столько физические характеристики изменений времени и пространства, в котором развивается то или иное общество, сколько особенности включённости социума в тот или иной социальный хронотоп. То есть в совокупность социального пространства-времени, воспринимаемого как единый феномен. Ибо социальное пространство порождает социальное время, которое, в свою очередь, проявляет себя через социальное пространство.

Поэтому, с нашей точки зрения, в корректном описании идентичности всякого исторического субъекта наряду с социальным пространством, должны быть указаны и его темпоральные характеристики. При этом под различными фазами социального времени-пространства мы подразумеваем качественно отличающиеся друг от друга состояния социального пространства. Из чего следует, что социальное время представляет собой способ измерения изменений социального пространства . Поэтому к социальным хронотопам могут быть отнесены такие известные всем феномены, как урбанизация, христианство, колониализм, постиндустриализация, а также коммунизм, неофеодализм и т.п. Из этого следует, что социальное время-пространство может иметь как умозрительный (предлагаемый социальный хронотоп ), так и воплощаемый характер (реализуемый социальный хронотоп ). Заметим также, что практически все социальные хронотопы , будучи по своей природе связаны с изменениями общественной мысли и общественных отношений, были так или иначе предложены обществу. Но далеко не все из них были выбраны. На это существовали разные причины: и неприятие обществом, и неготовность, и невозможность принятия по причине внешней зависимости и т.д.

Отметим также, что изменения, порождённые социальным хронотопом, могут происходить сразу же (синхронно) или иметь отложенный вид. Приведём примеры для обоих случаев. Первый проиллюстрируем в связи с резкими пространственными изменениями в Москве, произошедшими в результате выбора, сделанного Петром. Этот выбор привёл к тому, что была предпринята попытка насильно навязать русскому обществу конца XVII - начала XVIII века взятый в качестве образца, западноевропейский (голландский) хронотоп. Одним из ближайших следствий этой попытки стало резкое изменение облика Москвы. Разумеется, Москва не приобрела ни облика, ни статуса западноевропейского исторического субъекта (поскольку этот образец был обязателен лишь для дворян и служилых людей). Но, тем не менее, за короткий период правительственные учреждения, а вслед за ними и дворцы с усадьбами, за которыми последовали и жилища простого люда, переместились из центра города на север. В Немецкой слободе и прилегающей к ней местности были выстроены здания Сената, царской резиденции и т.д. Излишне говорить, что архитектура этих сооружений и планировка местности резко отличались от кремлёвского образца.

Даже в настоящее время к северу от Кремля сосредоточена основная масса дворцов как правительственного, так и частного назначения. Эти здания до сих пор, даже потеряв прежний статус, определяют особенности развития города. Они продолжают задавать тон в организации «идеального» пространства с его упорядоченной архитектурной планировкой, парками, включающими в себя отрегулированные водные бассейны и т.п., то есть всего того, что было в крайне малой степени присуще допетровскому способу организации пространства.

Приведём другой пример. Мы знаем, что главной улицей в современной Москве является Тверская. Но она была главной не всегда. Тверская, как свидетельствуют источники, возникла в XV веке на месте проселочной дороги из Москвы в Тверь. В это время Тверь была крупнейшим из городов, расположенных сравнительно недалеко от Москвы. Однако знание нюансов подобного рода еще не дает нам ответ на вопрос, почему главной стала именно она, а не часть бывшей дороги на другой крупный город - Дмитров, превратившаяся примерно в это же время в улицу Дмитровку (сейчас - улица Большая Дмитровка, расположенная неподалеку от Тверской). Поэтому продолжим наши изыскания. Заглянув в литературу, относящуюся к XVIII веку, мы найдем сообщение о том, что в результате переноса столицы России из Москвы в Петербург эта улица получила особый статус: по ней проезжали русские цари для коронации в Кремле и ею же возвращались обратно в Петербург. И хотя последняя коронация была в России более ста лет назад общественная структура улицы сложилась настолько прочно, что даже после неоднократной смены политических режимов за Тверской сохранились не только те социальные функции, что были присущи ей прежде, но и добавились новые.

Помимо дома московского градоначальника (нынешняя мэрия), на Тверской появились новые министерства и управления - то есть возросло ее значение, как управленческого центра. Помимо старых, всем известных московских магазинов (Елисеевский гастроном, Филипповская булочная) появились новые, были реконструированы и расширены старые гостиницы («Националь», «Центральная» и др.). Это увеличило значение Тверской, как торгового и туристического центра. Перевод Государственной Думы на угол Тверской повысило статус улицы до уровня одного из политических центров общества. Таким образом, мы видим, как социальное время-пространство создаёт предпосылки для изменения городского пространства и даёт импульс развитию многообразных социальных связей этой части Москвы.

Приведём ещё несколько примеров. Возьмём для начала послереволюционный Париж. Одним из внешних проявлений социальных изменений, вызванных Великой революцией, была его пространственная реконструкция. Но если Бастилия была снесена в самом начале революционных событий (на её месте появилась площадь), то для появления многочисленных проспектов и бульваров, возникших на месте бывших крепостных валов, частных владений и монастырей, понадобилось около ста лет. Они связали разные части города, что напрямую отвечало потребностям победивших страт (буржуазии, торговцев, ремесленников, рабочих). В результате Париж окончательно утратил следы феодального устройства, соответствовавшего прежнему времени и пространственному способу организации общества. Похожие попытки подогнать физическое пространство под ментальные пространственные конструкты были свойственны и более поздним социальным радикалам. В Советской России на смену частным владениям пришли коммунальные дома, которые преобразовывали среду городов и зданий в пространство, соответствующее концепции взаимной помощи и поддержки.

В фашистской Италии была предпринята попытка преобразовать социальную среду, исходя из совмещения классических представлений об организации пространства с функционализмом первых десятилетий ХХ века. В столице страны Муссолини, пытаясь воодушевить римлян на распространение итальянского владычества на средиземноморском пространстве (некогда входившего в состав империи), приказал снести сотни строений, чтобы открыть доступ к форумам эпохи Древнего Рима. Имея в виду древнеримский способ освоения пространства, Муссолини давал задания своим градостроителям относительно строительства городов с принципиально новой организацией пространства и модернизации старых городов за счёт новых функциональных построек.

На этом основании мы можем дать ещё одно определение социального хронотопа . Он представляется нам, как мыслимое, идеальное время-пространство, которое в случае его принятия обществом, может быть реализовано в физическом пространстве. В некоторых случаях это пространство может быть принято обществом, но не иметь своего физического воплощения, т.е. проявлять себя в виде социального фантома, или, используя терминологию Аквината, существовать до своего видимого проявления - ante rem . Это ментальное пространство в том смысле, что, во-первых, оно порождено умом и существует в умах людей, а, во-вторых, потому, что структура этой ментальности имеет пространственную организацию. Под пространственной организацией мы понимаем то, что ментальная структура состоит из элементов, связи между которыми предопределяют объём, как в случае представления структуры в виде образа, так и в случае воплощения этой структуры в реальном пространстве.

Можно отметить ещё одну особенность социального хронотопа: он представляет собой концептуальное пространство. Это пространство концептуально в том смысле, что его структура парадигмальна, то есть, представлена в виде некоего образца, следуя которому можно изменить «действительное» пространство (как физическое, так и социальное). В результате воздействия концептуального пространства, физическое приобретает такую форму, в которой всё становится сообразно и соразмерно человеку. В частности это находит своё проявление в особом виде времени. В.И.Вернадский в этой связи высказывал предположение, что ноосфера, будучи продуктом «переработки научной мысли социального человечества» представляет собой особый пространственно-временной континуум, в котором время проявляется не в качестве четвёртой координаты, а в виде смены поколений.

Пространственная организация ментального хронотопа связана, на наш взгляд, со свойством человеческого мышления оперировать в своей деятельности пространственными образами. Ибо линии, схемы и абстрактные понятия, используемые человеком для описания тех или иных явлений и процессов, являются для него лишь языком, то есть средством передачи тех или иных качеств объёмного мира. Этот язык (как естественный, так и искусственный) был призван описывать пространство и все явления в нём проистекающие. В силу этого всякая попытка вытеснения из языка пространственных характеристик связана со значительными условностями. Возьмём в качестве примера рассуждения Платона. Большинство его идей в неявной форме обладают пространственными характеристиками (например, идея корабля, в которой уже заложен принцип длины, ширины и высоты). Что касается других - например, идеи прекрасного, добродетели или свободы - о которых так любил рассуждать платоновский Сократ, - то они также немыслимы вне пространства или, точнее, социального пространства. Коротко говоря, пространственное мышление было свойственно всем социальным мыслителям, как древним, так и современным.

Благодаря этому мы не только понимаем, но и представляем утопические общества Платона (которые он изобразил в повествовании об Атлантиде и в диалоге о государстве), Т.Мора и их многочисленных последователей. Одни из них предпочитали населять своими конструктами южные острова, другие - отдалённые земли, а в последние двести лет стали создавать образцы идеальных обществ на других планетах (да что говорить об островах и планетах, если даже рай и ад, согласно ряду христианских концепций, имеют свою топографию). Подобные творения обычно относят к социально-философской литературе, определяя их, как утопические (т.е. описывающие несуществующее место). Подобное название, которое после «Утопии» Т.Мора стало определять целый жанр, служило указанием того, что речь идёт только о концептуальном, а не о реальном пространстве.

Но пренебрегать значением подобных концептуальных пространств, которые обладают парадигмальным потенциалом для преобразования, тоже было бы весьма опрометчиво. Ибо, если они и не всегда обладают прямым воздействием на выбор образца, с которым большинство общества хотело бы так или иначе идентифицироваться, то косвенное воздействие (подчас в весьма отдалённой перспективе) на поиск желаемого социального пространства вряд ли стоит кому-либо доказывать.

Но, разумеется, поиски новой концептуально-пространственной идентичности были свойственны не только социальным мыслителям; это было и есть повсеместное явление. Объяснение сего феномена заключается в том, что, во-первых, представления о необходимости изменения социального ландшафта нередко зарождались даже в низах (о чём свидетельствуют многочисленные бунты и восстания бедноты в разных странах). А, во-вторых, в произведениях признанных и влиятельных философов наиболее значимые и востребованные феномены (такие как свобода, права личности и др.) были подчас настолько лапидарно описаны, что создавалось впечатление о преднамеренном отсутствии точного определения. Рассмотрим это утверждение на примере понятия «свобода», которое было ключевым для значительной части французов XVIII в, не представлявших без неё грядущего переустройства социального пространства Франции.

При этом французы (мы имеем в виду, прежде всего, т.н. третье сословие) в конце XVIII в боролись не за какие-то абстрактные идеи свободы и равенства. Думать так - значит сильно недооценивать их умственные способности. Они прекрасно понимали, что эти идеи лишь упрощённо выражают то, что они достаточно ясно представляли себе в виде вполне житейских ценностей, воплощённых во временно-пространственных координатах. И представляли подчас весьма отлично от того, как их изображали признанные идеологи того времени (такие как Вольтер, энциклопедисты, Руссо). Что, кстати говоря, вполне соответствовало представлениям одного из них (Гельвеция), заметившего, что от несчастных нельзя требовать совершенства. К тому же идеологи, ориентируясь на свои концептуальные пространства, призывали по существу к разным свободам. Вольтера вполне устраивало пространство современной ему Франции, которое нужно было лишь иначе обустроить (кстати, под надзором королевской власти). А вот Руссо утверждал, что настоящая свобода была возможна лишь на лоне природы, в пространстве, лишённом почти всяких признаков культуры, ибо немыслимое без частной собственности культурное пространство, равно как и породившее его гражданское общество, являются величайшим злом человечества.

Всё это привело к тому, что идеи просветителей были приспособлены под насущные проблемы наиболее радикальных представителей третьего сословия, проповедовавших беспощадную войну против аристократов. Понятие свободы (как, впрочем, равенства и братства) было настолько искажено, что проявлялось в чуть ли не вседозволенности народных масс, руководимых «друзьями народа». Ближайшим следствием этого явилась социальная агрессия. Вначале она была обращена во внутрь общества (что привело к неслыханному ранее во Франции террору), а затем перенаправлена вовне (в этом случае объектом террора стали все европейские государства). В результате социальное пространство и время Франции, а затем и обществ Западной и Центральной (жертв французской агрессии) изменилось почти до неузнаваемости. А это, в свою очередь, не могло не сказаться на идентификационных изменениях.

Французы уже никогда не расставались с самоощущением личной свободы. В остальных западноевропейских странах, под влиянием занесённых французами идей о примате нации, постепенно происходила смена феодальной (т.е. узкосословной) идентичности их сообществ и наметился явный крен в сторону движения к образованию национальных государств. Иными словами изменение социального хронотопа с необходимостью влечёт за собой и изменения идентичности исторического субъекта .

Подробнее: Шабага А.В. Исторический субъект в поисках своего Я. - М.: РУДН, 2009. - 524 с.

Во время княжения святого благоверного князя Димитрия Ивановича Донского (правил с 1362 по 1389 г.) наступил перелом самого хода всей исторической жизни Северо-Восточной Руси. Развитие национального самосознания народа, пробуждающееся стремление к государственному единству, укрепление политического влияния Москвы сделали теперь возможным нанести первый сокрушительный удар по Орде.

В третьей четверти XIV в. Русь постепенно усиливает свою военную мощь. В Москве впервые строится белокаменная крепость Кремля. Все более реальной становится идея сбора общенародного ополчения. Результаты подобных перемен не замедлили сказаться.

Своеобразным прологом к знаменитой Куликовской битве послужило сражение на рязанской реке Воже, где в 1378 г. князь Димитрий вместе с князем Пронским Даниилом наголову разбил татарский отряд Бегича.

Как рассказывает летописец: «Татары же сразу побросали копья свои и побежали за реку за Вожу, а наши стали преследовать их, рубя и коля, и великое множество перебили их, а многие из них в реке утонули... А когда приспел вечер, и зашло солнце, и померк свет, и наступила ночь, и сделалось темно, то нельзя было гнаться за ними за реку.:. а татары, как побежали вечером, так и продолжали бежать всю ночь» Повесть о битве на реке Воже // Воинские повести Древней Руси. С. 157-158. . Дело, разумеется, этим кончиться не могло. В отместку за поражение Бегича хан (точнее, военачальник - «темник») Мамай собрал к осени 1380 г. огромное войско и двинул его на Русь.

К ордынской рати готовы были присоединиться отряды литовского князя Ягайлы и князя Рязанского Олега, вынужденного пойти на соглашение с татарами (расположенная на юге Рязань всегда первой подвергалась татарскому разорению). Получив об этом тревожные известия, князь Димитрий, по словам летописца, помолившись в соборном храме, сказал: ««Пойдем против окаянного и безбожного, нечестивого и темного сыроядца Мамая, за правую веру христианскую, за святые церкви и за всех младенцев и старцев, и за всех христиан... И возьмем с собою скипетр Царя Небесного - неодолимую победу». ... И воззвав к Богу, сказал: «Господи, прислушайся к мольбе моей, Боже, на помощь мне поспеши! Пусть устыдятся враги, и посрамлены будут, и узнают, что Имя Твое - Господь, что Ты - один Всевышний во всей земле!»» О сражении на Дону и о том, как великий князь бился с Ордой// ПЛДР. XIV - середина XV века. М., 1981. С. 115.

Как сообщает нам «Житие преподобного Сергия», князь затем «прииде» к троицкому игумену, «великую веру имея к старцу, - чтобы узнать у него: повелит ли ему выйти против безбожных; ведь он знал его как человека добродетельного и имеющего пророческий дар. Святой же, когда услышал об этом от великого князя, благословил его, молитвою вооружив, и сказал: «Подобает тебе, господин, заботиться о порученном тебе Богом славном христианском стаде. Пойди против безбожных, и с Божией помощью победишь и здрав в свое отечество с великою славою возвратишься»» См.: Житие Сергии Радонежского // ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 386.

В ответ на это, как повествуется в другом древнем сказании, великий князь «сказал: «Дай мне, отче, двух воинов из своей братии - Пересвета Александра и брата его Андрея Ослябю, тем ты и сам нам поможешь». Старец же преподобный велел тем обоим быстро сготовиться идти с великим князем, ибо были известными в сражениях ратниками (ранее, до пострига, брянскими боярами. - Ю.М.), не одно нападение встретили... И дал он им вместо оружия тленного нетленное - крест Христов, нашитый на схимах, и повелел им вместо шлемов золоченых возлагать его на себя. И передал их в руки великого князя, и сказал: «Вот тебе мои воины, а твои избранники»... И осенил Христовым знамением все войско великого князя - мир и благословение» Сказание о Мамаевом побоище // Там же. С. 147. .

По преданию, Димитрий получил еще одно, укрепившее его дух свидетельство правильности избранного им пути: неподалеку от Москвы, на пути его следования в Коломну, была «обретена на древе» икона святителя Николая. Князь тогда же дал обет построить здесь по возвращении новую обитель. Ныне это московский Николо-Угрешский монастырь.

Вскоре Димитрий прибыл в Коломну, где собиралось тогда все русское войско. Союзниками великого князя стали князья Ольгердовичи: Андрей, князь Полоцкий, с псковичами, и Димитрий, князь Брянский (оба они были старшими братьями Ягайлы), а также брат Димитрия Московского, князь Серпуховской и Боровский Владимир Андреевич.

Около 2(15) сентября княжеские дружины и народные ополченцы направились к Дону. Тогда же из собора Коломны они взяли с собой - как священное духовное знамя - икону Пресвятой Богородицы «Умиление», получившую после Куликовской битвы наименование «Донская» По преданию, этот образ Божией Матери (или же, что все-таки вероятнее, список с него начала 1390-х годов, письма прославленного иконописца Феофана Грека) перенесли затем в Москву, где в честь иконы и в благодарность за явленную через нее помощь Пресвятой Богородицы основали известный Донской монастырь. .

На пути к Дону князь Димитрий получил новое свидетельство духовной поддержки преподобного Сергия - от святого старца «пришла грамота с благословением... чтоб бился с татарами: «Чтобы ты, господин, так и пошел, а поможет тебе Бог и Святая Богородица»» О сражении на Дону... //ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 119. .

8(21) сентября 1380 г., в день праздника Рождества Пресвятой Богородицы, русские войска перешли Дон и остановились у устья реки Непрядвы.

С утра Куликово поле закрыл туман, но вот, как рассказывает летописец, «повелел Господь тьме отступить и свету пришествие даровал» О сражении на Дону... //ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 121. . Открывшееся тогда взору должно было потрясти многих... Никогда Русь не видела такого количества противостоящих воинов. Недаром летописец восклицает: «О крепкое и твердое дерзновение мужества! О, как [великий князь] не устрашился, не смутился духом, увидя такое множество воинов!» О сражении на Дону... //ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 123. И действительно, по подсчетам историков, в Куликовской битве с обеих сторон участвовали не менее 300-350 тысяч ратников! Но Димитрий, продолжает летописец, «верою в Бога вооружившись, силою Честного Креста укрепившись и молитвами Святой Богородицы оградившись, Богу помолился, говоря: «Помоги мне, Господи, Боже мой, спаси меня милостью Своею, видишь, как умножилось число врагов моих. Господи, за что умножились досаждающие мне? Многие поднялись на меня, многие борются со мной... все народы обступили меня, но Именем Господним я противился им».

И в шестой час дня появились поганые измаильтяне в поле, - а было поле открытое и обширное. И тут выстроились татарские полки против христиан... И, увидев друг друга, двинулись великие силы, и земля гудела, горы и холмы сотрясались от бесчисленного множества воинов. И обнажили оружие - обоюдоострое в руках их. И орлы слетались, как и писано, - «где будут трупы, там соберутся и орлы»» О сражении на Дону... //ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 123. .

И сошлись грозно обе силы великие...» Сказание о Мамаевом побоище // ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 175, 177.

Летописная повесть о Куликовской битве так рисует - почти былинными красками - картину сражения: «И вот двинулась великая рать Мамаева, все силы татарские. А с нашей стороны - князь великий Димитрий Иванович со всеми князьями русскими, изготовив полки, пошел против поганых половцев со всею ратью своею. И, воззрев на небо с мольбою и преисполнившись скорби, сказал словами псалма: «Братья, Бог нам прибежище и сила» См.: Пс. 45, 2. . И тотчас сошлись на многие часы обе силы великие, и покрыли полки поле верст на десять - такое было множество воинов.

И была сеча лютая и великая, и битва жестокая, и грохот страшный; от сотворения мира не было такой битвы у русских великих князей, как при этом великом князе всея Руси. Когда бились они, от шестого часа до девятого, словно дождь из тучи, лилась кровь и русских сынов, и поганых, и бесчисленное множество пало мертвыми с обеих сторон... И воздвиг Бог десницу нашего князя на одоление иноплеменников. А Мамай, в страхе затрепетав и громко восстенав, воскликнул: «Велик Бог христианский и велика сила Его! Братья измаиловичи, беззаконные агаряне, бегите не готовыми дорогами!» И сам, повернув назад, быстро побежал к себе в Орду» О сражении на Дону... // Там же. С. 123, 125. .

Потери русских войск были неисчислимы: берега Дона и Непрядвы были усеяны телами погибших. Как сообщает летописец, «страшно, братья, зреть тогда, и жалостно видеть и горько взглянуть на человеческое кровопролитие: как морское пространство, а трупов человеческих - как сенные стога: быстрый конь не может скакать, и в крови по колено брели, а реки три дня кровью текли» Сказание о Мамаевом побоище // Там же. С. 181. .

Великий князь, прозванный за эту победу Донским, возвратился в Москву и почти весь октябрь провел в Троицкой обители, поминая усопших. С тех пор на Руси было установлено совершать в ближайшую субботу перед днем памяти великомученика Димитрия Солунского, что празднуется 26 октября (8 ноября), особое ежегодное поминовение павших на Куликовом поле - в так называемую Димитриевскую субботу. Она и поныне остается днем поминовения всех воинов, «положивших душу за други своя», за Россию.

Благодарный народ неизменно почитал и память великого князя Димитрия. В 1988 г. князя причислили к лику святых.

Однако в народной памяти он давно был почитаем как защитник Православия от «безбожных агарян». Недаром неизвестный автор «Слова о житии великого князя Димитрия Ивановича» (ок. сер. XV в.) подчеркивает, что князь выступил против Мамая, когда тот «подстрекаемый лукавыми советниками», заявил: «Захвачу землю Русскую и церкви христианские разорю, и веру их на свою переменю, и повелю поклоняться своему Магомету» Слово о житии великого князя Димитрия Ивановича // ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 211. .

В этом же «Слове...» дается и краткая оценка личности князя как особенно благочестивого «Царя», который с юных лет «духовным предался делам, праздных бесед не вел и непристойных слов не любил, и злонравных людей избегал, а с добродетельными всегда беседовал. И Священное Писание всегда с умилением он слушал, о церквах Божьих усердно заботился. И на страже земли Русской мужественно стоял, беззлобному отроку уподобляясь, а умом - зрелому мужу» Слово о житии великого князя Димитрия Ивановича // ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 209. . Как истинный христианин, он «очи всегда опускал к земле, из которой и взят был, душу же и ум обращал к Небу, где и подобает ему пребывать» Слово о житии великого князя Димитрия Ивановича // ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 215. . И потому, когда он преставился ко Господу, «озарилось лицо его ангельским светом» Слово о житии великого князя Димитрия Ивановича // ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 219. .

Вполне под стать князю по духовной высоте была его супруга - княгиня Евдокия (+ 1407), с которой они прожили душа в душу 22 года. Более пяти веков память ее особенно молитвенно почиталась в основанном ею Вознесенском девичьем монастыре в Московском Кремле до тех пор, пока его не разрушили «агаряне» XX в. (большевики взорвали обитель в 1929 г.).

Как пишет один из церковных историков, тяжка была для Евдокии утрата любимого мужа, «но, любя добродетель, набожная великая княгиня не любила ее личину. Изнуряя свое тело постами, она нарочно казалась тучной, для чего носила на себе несколько одежд, украшалась бисером, являясь везде с лицом веселым и радовалась, что злословие представляет сомнительным ее целомудрие (по сути это была одна из форм юродства. - Ю.М.). Молва эта волновала и ее сыновей, особенно князя Юрия, не скрывавшего волнения от матери. Тогда, призвав сыновей, она свергнула с себя часть одежды. Сыновья ужаснулись, видя худобу ее тела и кожу, совершенно иссохшую от неумеренного воздержания. «Верьте, - сказала она, - что ваша мать целомудренна; но виденное вами да будет тайной для мира. Кто любит Христа, должен сносить клевету и благодарить Бога за оную»» Тальберг Н.Д. Святая Русь. Спб., 1992. С. 17. .

Перед кончиной княгиня Евдокия приняла в Вознесенской обители монашеский постриг с именем Евфросиния. С этим именем она и почитается нашей Церковью в чине преподобных.

Победа на Куликовом поле положила начало будущему освобождению Русской земли и значительно подорвала силы Орды. Главное же - она укрепила веру Руси в возможность грядущего возрождения, хотя татарские набеги на нее еще продолжались. Так, в 1382 г. хан Тохтамыш, неожиданно вторгшись в московские пределы, полностью разорил столицу, и князь Димитрий на время был даже вынужден удалиться в Кострому. Народ, однако, уже понял, что ордынцев можно победить, если взяться за это дело сообща; на Куликовом поле он еще раз смог убедиться в правоте своей любимой пословицы: «Не в силе Бог, а в правде».

Окончательное падение татарского ига отныне было предрешено.

Героический пафос этого времени все явственнее начинает звучать в древнерусской культуре и искусстве. В Москве и прилегающих к ней землях строятся все новые и новые белокаменные храмы; их, как правило, украшают прекрасными фресками и иконами, среди которых, например, можно упомянуть о великолепной, чисто воинской по духу иконе конца XIV - начала XV в. «Архангел Михаил, с чудесами», издревле находящейся в Архангельском соборе Московского Кремля. В центре композиции представлена мощная крылатая фигура предводителя Небесных сил, в алом плаще и золоченых доспехах, грозящего своим высоко поднятым мечом всем врагам христианства.

На рубеже XIV-XV столетий создаются и значительные литературные произведения в эпическом жанре (например, «Сказание о Мамаевом побоище»), более последовательно начинает составляться московская летопись. В это же время значительно расширяются культурные связи с родственными православными славянскими странами - Сербией, Болгарией, а также с монастырями Афона.

Развитию подобных контактов весьма содействовал еще один выдающийся церковный деятель - писатель, проповедник и переводчик византийской «книжности» святитель Киприан, митрополит Киевский и всея Руси (эта древняя титулатура русских митрополитов все еще сохранялась, хотя на самом деле они уже более полувека святительствовали не в Киеве, а в Москве). Болгарин родом, афонский монах, искушенный в тонкостях государственной и церковной политики, Киприан по воле Константинопольского Патриарха отправился на Русь, где перенес немало испытаний и не сразу занял престол Московских митрополитов. Поначалу он пробыл в Москве недолго (вероятно, с мая 1381 г. по август 1382 г.) и был вынужден уехать в Киев в качестве митрополита Малой Руси и Литвы. Окончательно Киприан возглавил Московскую митрополию лишь в 1390 г., продолжая затем руководить здешней церковной жизнью вплоть до самой кончины в 1406 г.

В основной период своего святительского служения в великокняжеской столице он более всего занимался улучшением церковных порядков и одновременно старался способствовать росту общерусского авторитета великого князя.

Немаловажное значение имели и труды Киприана по распространению среди монашества идей исихазма, или «молчальничества», древнего православного учения об особо углубленном молитвенном делании (постоянном внутреннем совершении Иисусовой молитвы), приводящем инока к лицезрению Божественного Света и личному обожению через благодать Божию, или Божественные энергии. Внедрение византийского исихазма в русскую монашескую среду привело не только к усилению созерцательного начала в молитвенной практике русского монашества, но и наложило свой возвышенно-интеллектуальный отпечаток на творчество таких великих художников Древней Руси, как Феофан Грек, преподобный Андрей Рублев, Даниил Черный.

Наиболее исихастски окрашенным художеством того времени безусловно следует признать творчество знаменитого Феофана (предположительно ок. 1330/35 - ок. 1405/10), выходца из Греции, ставшего прославленным русским мастером.

Динамичный и достаточно непривычный для северян экспрессивный характер Феофана, гениальная спонтанность его творчества (насколько она была возможна в рамках православного художественного канона), внутренняя свобода его личности, притом полностью воцерковленной, так, по-видимому, поражали современников, что известный писатель начала XV в. Епифаний Премудрый даже счел необходимым особо рассказать о встречах с ним в послании к некоему Кириллу Тверскому. Епифаний с восторгом писал о мастере: «Когда я был в Москве, жил там и преславный мудрец, философ зело искусный, Феофан Грек, книги изограф (художник, миниатюрист. - Ю.М.) опытный и среди иконописцев отменный живописец... ... Когда он... рисовал или писал, никто не видел, чтобы он когда-либо смотрел на образцы, как делают это некоторые наши иконописцы, которые от непонятливости постоянно в них всматриваются, переводя взгляд оттуда - сюда, и не столько пишут красками, сколько смотрят на образцы. Он же, кажется, руками пишет изображение, а сам на ногах, в движении, беседует с приходящими, а умом обдумывает высокое и мудрое, острыми же очами разумными разумную видит доброту (т.е. «внутренним», духовным зрением прозревает духовную же красоту. - Ю.М.). ... ... Дивный и знаменитый человек» Письмо Епифания Премудрого к Кириллу Тверскому // ПЛДР. XIV - середина XV века. С. 445. .

Учение о Божественных энергиях как созидающей первооснове тварного мира - основное философское содержание Феофановой эстетики и основной подтекст его художественных образов. Именно эта ориентированность Феофана на исихастское учение и определила такие важнейшие свойства созданных им произведений, как нередко необычайно экспрессивные типы представленных ликов, сдвиги пластической формы, подчеркнутая резкость контрастов светлого и темного - для усиления активности светового пространства, повышенная графическая динамика, сугубая ирреальность колорита, наконец, почти немыслимая мощь световых вспышек «небесного нетварного огня», пробивающихся сквозь относительно инертную материю земной, тварной плоти.

При этом показательно, какой внутренней силой обладала древнерусская художественная среда той эпохи, а значит, и стоявшая за нею русская духовность, если среда эта смогла оказать огромное влияние на столь выдающегося мастера, как Феофан. Даже малоискушенный в стилистических тонкостях средневекового искусства зритель без особого труда может подметить, что и знаменитые новгородские фрески мастера, и его иконы рубежа XIV-XV столетий («деисусный чин» в иконостасе Благовещенского собора в Московском Кремле, икона «Богоматерь Донская» в Государственной Третьяковской галерее, икона «Святые апостолы Петр и Павел» в Кремлевском Успенском соборе) явно отличаются и техникой, и основными формально-художественными средствами выразительности от привычных, более спокойных, мягких по образам и менее экспрессивных по духу русских икон.

И тем не менее искусство Феофана, расцветшее на Руси - его второй родине, еще дальше отстоит от искусства взрастившей его Византии: вряд ли константинопольское искусство могло явить, например, образ Богоматери, подобный «Донской», в котором кристальная ясность классической византийской иконописной формы сочетается с чисто русской задушевностью и внутренней мягкостью, почти нежностью, ликов Марии и Младенца Христа. Своеобразная «русификация» творчества Феофана объясняется, разумеется, не слабостью его художнической позиции, а, напротив, необычайной духовной и творческой свободой великого иконописца, способностью его отзывчивой души воспринять глубинный опыт русской культуры.

Гармоничному проникновению элементов святоотеческой византийской - греческой и южнославянской (болгарской, македонской, но более же всего сербской) - духовности в церковно-культурную жизнь Московской Руси в первую очередь всячески способствовал именно митрополит Киприан. В связи с явно возраставшим тогда интересом к идеям исихазма (особенно, по-видимому, в кругу учеников преподобного Сергия) Киприан содействовал привозу на Русь и переводу соответствующей святоотеческой литературы - трактатов (и на греческом языке, и в переводе на славянский язык) выдающегося философа-мистика псевдо-Дионисия Ареопагита и, возможно, святителя Григория Паламы (1296-1359), архиепископа Фессалоникийского, замечательного богослова-полемиста, неутомимого защитника Православия от еретиков.

Митрополит Киприан и сам нередко брался за перо. В частности, под его руководством и при непосредственном участии как редактора был создан ряд древнерусских литературных памятников: «Житие митрополита Петра» (1381), вероятно - начальные редакции летописной «Повести о Куликовской битве» и «Повести о нашествии Тохтамыша»; участвовал он и в составлении Московского летописного свода (так называемой Троицкой летописи), доведенного затем до событий 1408 г.

С именем этого Митрополита также связано весьма знаменательное событие в церковно-общественной истории Руси. В 1395 г., во время очередного нашествия 400-тысячного войска Тамерлана, по благословению Киприана из Владимира в Москву - для ее небесной защиты - принесли икону «Владимирской» Божией Матери. Жители столицы с молитвенным плачем встречали икону единственной «Заступницы рода христианского» - и необъяснимым, казалось бы, образом Москва была спасена: Тамерлан ушел обратно в степь. Тогда же святитель Киприан благословил отмечать этот день, 26 августа (8 сентября), особым церковным празднованием в честь Сретения иконы Божией Матери «Владимирской». На месте самой встречи вскоре основали одноименный монастырь (некоторые позднейшие его сооружения, XVII-XIX вв., сохранились и доныне) Монастырь этот при советской власти долгое время находился в разорении, но сейчас здесь вновь восстановлена весьма почитаемая москвичами иноческая обитель. .

Как и преподобный Сергий, митрополит Киприан неустанно призывал в своих проповедях к нравственному очищению Руси: «Приобретем братолюбие и сострадание. Нет иного пути ко спасению, кроме любви, хотя бы кто [и] измождал тело свое подвигами. ... Кто достиг любви, достиг Бога и в Нем почивает» Акты исторические, созданные и изданные Археографическою комиссией. СПб., 1841-1842. Т. 1. С. 482. .

Вновь и вновь Русская Церковь продолжала обращаться к самой совести своего народа, вновь и вновь стучалась в самое сердце его, ибо только в чистоте и святости народной души усматривала она единственный залог истинно христианского устроения свободной Руси.

Как возрождение русских земель после монгольского нашествия сказалось на развитии русской культуры?

1. Начало возрождения культуры в русских землях

Батыево нашествие нанесло большой урон культуре. Города и монастыри лежали в развалинах. Лучшие ремесленники, мастера погибли или были угнаны в рабство. В результате многие виды ремесла были надолго утрачены. Так, не осталось людей, которые умели строить каменные здания. Было уничтожено огромное количество книг, почти прервалось летописание.

Тем не менее примерно через сто лет, почти в одно время с началом эпохи Возрождения в Западной Европе, со второй половины XIV в. начинается постепенное культурное возрождение русских земель.

Что такое эпоха Возрождения?

Назовите известные вам достижения культуры стран Западной Европы и Востока в XIII—XIV вв.

Возрождению русской культуры способствовали освоение новых территорий, успехи в хозяйственном развитии. Центр политической и культурной жизни постепенно перемещался в Москву, возглавившую борьбу против Золотой Орды. Идея единства Русской земли и борьбы с иноземным владычеством стала одной из ведущих во всех русских землях. Она проходила красной нитью через произведения устного народного творчества, письменности, живописи, архитектуры.

2. Книжное дело, летописание

С XIV в. на Русь стали ввозить бумагу — более удобный материал для письма, чем береста, и значительно более дешёвый, чем пергамент.

Узнайте, когда и где в Европе впервые появилась бумага.

Книг стало больше, они подешевели. Изменилась и техника письма. На смену уставу, когда буквы выписывались с необычайной точностью и торжественностью, пришёл полуустав — более беглое и свободное письмо.

Полуустав

Крупнейшими центрами книжного дела оставались монастыри, при многих из которых существовали рукописные мастерские и библиотеки, насчитывавшие иногда сотни томов. Князья также имели свои книжные мастерские.

В конце XIII—XIV в. сложились новые центры летописания — Псков, Суздаль, Ростов, Москва. Создававшиеся здесь летописи освещали события с позиции той или иной княжеской династии. Тем не менее во всех летописях звучала и одна общая идея — необходимость объединения Русской земли для борьбы с Ордой.

3. Устное народное творчество, литература

Наивысшего расцвета достиг в XIV в. былинный героический эпос. Слагатели былин обращались к славному прошлому своей страны, к временам Киевской Руси. Любимым героем былин стал князь Владимир Красное Солнышко. А стольный град Киев представал в них как воплощение единства Русского государства.

Почему, на ваш взгляд, в былинах повествуется о событиях, связанных с историей Древней Руси?

Сохраняли своеобразие новгородские былины. Героями вольнолюбивого и богатого города были разудалые купцы Василий Буслаев и Садко.

Оформился новый жанр устного творчества — исторические песни. Героями этих произведений часто были простые люди, совершавшие подвиги в борьбе с завоевателями. Например, в песне об Авдотье Рязаночке рассказывалось о простой горожанке, которая высвободила из плена жителей Рязани и возродила город.

Поэтическим откликом на восстание жителей Твери в 1327 г. стала песня о Щелкане. Она была проникнута уверенностью в неизбежности победы над поработителями.

Грустные песни посвящались русским девушкам-полонянкам (пленницам). Рассказывая о судьбе чистой и гордой красавицы, попавшей в ордынский плен и сохранившей силу духа и верность родной земле, народные сказители имели в виду страдающую под иноземным владычеством Русь.

В чём вы видите главное отличие жанра былины от жанра исторической песни?

Одним из наиболее распространённых жанров русской литературы XIII—XIV вв. стала воинская повесть. В основе произведений этого жанра лежали реальные исторические события. Выдающимся памятником литературы является «Повесть о разорении Рязани Батыем». В ней рассказывается о взятии Батыем города и о трагической судьбе княжеской семьи. Повесть включает в себя и рассказ о Евпатии Коловрате и его отряде. Основная мысль произведения выражена в словах: «Лучше нам смертию живота купити [погибнуть], нежели в поганой воле быти».

В этот период в разных русских землях продолжали создавать жития святых. Подвиги и патриотическое служение Отечеству князя Александра Невского восхваляются в его житии, появившемся в конце XIII — начале XIV в. В Твери вскоре после гибели Михаила Ярославича одним из монахов, сопровождавших его в последней поездке в Орду, было написано житие князя, причисленного вскоре к лику святых. «Житие Михаила Тверского» сохранилось во многих списках, что говорит о его популярности на Руси.

4. Зодчество

С конца XIII в. на Руси возобновилось каменное строительство: в Твери по образу владимирского Успенского собора был построен собор Спаса Преображения. Но единственной сохранившейся до наших дней постройкой того времени является церковь Николы на речном острове Липно недалеко от Великого Новгорода.

Найдите изображения церкви Николы на Липне в Интернете. Сравните их с русскими храмами домонгольского времени. Сделайте выводы.

Во второй четверти XIV в. начинается сооружение каменных зданий в Москве. При Иване Калите построили Успенский и Архангельский соборы, церкви Иоанна Лествичника и Спаса на Бору. Свидетельством возрастания могущества Москвы стало возведение белокаменного Кремля, единственного тогда во всей Северо-Восточной Руси.

Накануне Куликовской битвы в Коломне начали возводить Успенский собор, превосходивший по размерам все московские храмы. Новые здания создавались в духе традиций владимирского зодчества, что было призвано подчеркнуть идею преемственности столичного положения Москвы.

Одним из центров каменного зодчества оставался Новгород. Во второй половине XIV в. здесь были сооружены храмы, ставшие классическими образцами новгородской архитектуры, — церковь Фёдора Стратилата и церковь Спаса Преображения на Ильине улице. В отличие от суровых новгородских церквей домонгольского времени, эти храмы поражают лёгкостью, нарядностью и торжественностью своих форм.

Успенский собор в Коломне. XIV в.

Церковь Фёдора Стратилата на Ручью в Новгороде. XIV в.

Стены Изборской крепости. XIV в.

Их фасады украшали декоративными нишами с фресковыми росписями, треугольными впадинами, скульптурными крестами.

Своеобразием отличалось и зодчество Пскова. Так как Псковская земля находилась на окраине Руси, то значительное развитие получило здесь оборонное строительство. В 1330 г. вблизи города была построена каменная крепость Изборск, ставшая одним из крупнейших военных сооружений страны. В самом Пскове был возведён большой каменный Кремль, общая длина стен которого составляла около 9 км. Вся архитектура Пскова имела крепостной облик, здания были суровы и лаконичны.

Церковь Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде. XIV в.

5. Живопись

С XIV в. начался расцвет русской живописи. Большой вклад в её развитие внёс Феофан Грек, работавший сначала в Новгороде, а затем в Москве. Он приехал на Русь из Византии в 70-х гг. XIV в. уже известным живописцем.

Как вы думаете, какие творческие причины могли побудить Феофана Грека покинуть Византию и обосноваться на Русской земле?

Одной из лучших работ мастера являются фрески церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде. Фрески Феофана Грека были выполнены во многом в несвойственной византийской живописи манере. В них чувствовался интерес мастера к характеру, внутреннему миру изображаемого героя. Феофан смело экспериментировал с цветом, выписывал фигуры святых так, что они не выглядели застывшими, а находились как бы в движении. Гениальным творением является его икона Донской Божьей Матери. Тёмно-вишнёвую гамму, в которой традиционно создавался этот образ, мастер оживил ярко-васильковой полоской ткани около лица. Никогда ещё Святая Дева не выглядела такой одухотворённой.

Спаситель. Роспись купола церкви Спаса Преображения на Ильине улице в Новгороде. Художник Феофан Грек

В Москве Феофан Грек расписал церковь Рождества Богородицы, терем князя Владимира Храброго, Архангельский собор. Главным его творением стало создание иконостаса для Благовещенского собора.

Иконостасы как самобытное культурное явление появились на Руси в конце XIV в. (византийская культура не знала развитых иконостасов). Иконостас стал частью внутреннего убранства русского храма. Иконы, поставленные в несколько рядов, образуют стену, отделяющую алтарь от остальной части церкви. Иконы располагаются в строгом порядке. В нижнем ряду помещается икона святого или праздника, в честь которого возведён данный храм. Далее следует ряд икон, в центре которого изображается Христос, а по бокам в молитвенных позах — Богоматерь, Иоанн Предтеча, апостолы, архангелы, святители. В иконостасе Благовещенского собора было 25 икон, созданных в мастерской Феофана Грека.

ПОДВЕДЁМ ИТОГИ

В конце XIV в. началось культурное возрождение Руси. Оно совпадало с началом эпохи Возрождения в Западной Европе. Но по своим предпосылкам и содержанию эти процессы различались. На Руси культурное возрождение было связано с процессом культурного сближения русских земель, в основе которого лежал национальный подъём, вызванный победой в Куликовской битве.

Вопросы и задания для работы с текстом параграфа

1. Назовите причины культурного возрождения русских земель. 2. Какие новые жанры и идеи появились в устном народном творчестве в XIII—XIV вв.? 3. О чём идёт речь в «Повести о разорении Рязани Батыем»? Определите жанр этого произведения. 4. Расскажите о достижениях русского зодчества конца XIII—XIV в. 5. Какая важная для историка информация содержится в названии московской церкви Спаса на Бору? 6. Перечислите живописные шедевры, созданные на Руси в конце XIV в. 7. Подтвердите фактами утверждение, что русская живопись всё более освобождалась от византийского влияния и приобретала свои самобытные черты.

Работаем с картой

1. Найдите на карте города, в которых началось каменное строительство в конце XIII—XIV в. 2. Покажите на карте города, которые в XIII—XIV вв. стали новыми центрами летописания.

Изучаем документ

ИЗ ВОСПОМИНАНИИ ПИСАТЕЛЯ НАЧАЛА XV в. ЕПИФАНИЯ О ФЕОФАНЕ ГРЕКЕ

Когда я жил в Москве, там проживал и преславный мудрец, философ зело хитрый Феофан, родом грек... отменный живописец, который собственною рукой расписал много различных церквей каменных — более сорока... в Константинополе, и в Халкидоне, и в Палате, и в Каффе, и в Великом Новгороде, и в Нижнем. Но в Москве им расписаны три церкви... В церкви Св. Михаила он изобразил на стене город, подробно вырисовав его красками; у князя Владимира Андреевича он изобразил на каменной стене также самую Москву; терем у великого князя расписан им невиданной раньше и необычайной росписью... Когда он всё это изображал или писал, никто не видел, чтобы он когда-либо взирал на образцы, как это делают некоторые наши иконописцы, которые в недоумении постоянно в них всматриваются, глядя туда и сюда, и не столько пишут красками, сколько смотрят на образцы. Он же, казалось, руками пишет роспись, а сам беспрестанно ходит, беседует с приходящими и умом обдумывает высокое и мудрое, чувственными же очами разумными разумную видит доброту...

1. Какова была творческая манера Феофана Грека? Чем он отличался от большинства художников того времени? 2. Какое влияние оказал Феофан Грек на дальнейшее развитие русского искусства?

Думаем, сравниваем, размышляем

1. Какие общие явления в развитии культуры стран Западной Европы и Руси в XIII—XIV вв. вы можете указать?

2. Можно ли говорить о взаимопроникновении культур разных народов, оказавшихся под властью Золотой Орды? Приведите примеры взаимного влияния культур.

3. Продолжите заполнение в тетради таблицы «Важнейшие памятники русской культуры X —начала XVI в.».

Запоминаем новые слова

Эпос — совокупность произведений народного творчества.

ИСТОРИКИ СПОРЯТ

Монгольское нашествие и Русь

А. С. Пушкин (1836): У нас было своё особое предназначение. Это Россия, это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие католической Европы было избавлено от всяких помех...

И. Н. Данилевский (2000): Приятно, конечно, так представлять свою роль в европейской истории. К сожалению, проанализированные тексты не дают достаточных оснований для такого заключения. Русские города оказывали монгольским войскам сопротивление не менее, но и не более героическое, чем, скажем, грузинские, или иранские, или иракские, или китайские, или азербайджанские, или тангутские, или хорезмийские... Почему же их монголы не побоялись оставить у себя в тылу?

ПОВТОРЯЕМ И ДЕЛАЕМ ВЫВОДЫ

1. Как Русь была завоёвана монголами? Назовите главные причины этого завоевания. Почему Русь в XIII в. сумела отбить нашествие с запада, но не смогла защититься от нашествия с востока?

2. В чём выражалось господство Золотой Орды над Русью? Каковы последствия установления ордынского ига для развития Руси? На какие сферы жизни народа иго повлияло наиболее пагубно?

3. Можно ли сказать, что борьба русского народа с ордынскими завоевателями имела всемирно-историческое значение? Ответ обоснуйте.

4. Как началось возрождение Руси? Почему Москва стала центром объединения русских земель? Какие произведения искусства того времени свидетельствуют о начавшемся возрождении Руси?

5. Почему Куликовская битва считается одним из важнейших событий в истории нашей страны? Каково её главное значение?