Гойя капричос описание. Гойя, офорты: описание, особенности, темы

Сегодня исполняется 271 год со дня рождения великого испанского живописца Франсиско Гойи . Его жизнь сложилась непросто, в ней было все - от королевского признания до угрозы бать заживо сожженным на костре инквизиции. Художника обвинили в еретизме после создания цикла гравюр под названием «Капричос», безжалостного сатирического цикла, написанного по мотивам современных исторических реалий. Однако Гойя сумел перехитрить церковь и избежать наказания…

Жизненный путь Гойи не был простым. В молодости он не сразу добился признания, его работы, исполненные полета фантазии, резко контрастировали с сухим академизмом, почитаемым в то время. 20-летним юношей он путешествует в Рим, где знакомится с шедеврами итальянской живописи. После возвращения на родину в Сарагосу Гояй получает первые заказы на роспись капеллы архитектора Вентуры Родригеса, работу признают великолепной. С этого момента отношение к работам Гойи меняется, постепенно им даже начинают интересоваться при дворе.

В 1786 году Гойя назначен королевским художником при Карле III, в 1789 году - при Карле IV. Блестящая карьера художника пошатнулась во время Французской революции, поскольку он был выслан в Валенсию. Многих из его друзей-испанцев ждала худшая участь - они были арестованы. Здоровье Гойи в эти годы ухудшается, его мучает паралич, но Гойя не оставляет живопись, продолжает писать. Кроме того, художник практически теряет слух. В таком состоянии он начинает работу над циклом "Капричос".

Этот цикл представляет собой 80 офортов, посвященных современности. Первоначально художник планировал назвать серию "Снами", но после выбрал для нее более едкое название. "Капричос" в переводе на русский язык можно трактовать как "нечто, от чего волосы встают дыбом". Собственно, сатирические гравюры такими и являлись - колкими и беспощадными к порокам общества. Всего художник создал 240 экземпляров офортов и выставил их на продажу. За первые четыре дня было раскуплено 27 экземпляров, остальные - изъяты из продажи по королевскому распоряжению. Гойе пришлось приносить извинения лично Карлу IV.

Иллюстрация: Художник Франсиско Гойя. Серия офортов «Бедствия войны».
Лист № 71 «Против общественного блага» («Contra el bien general»). 1820г.

«В столице больше церквей и часовен, чем жилых домов, больше попов и монахов, чем мирян. На каждом углу вниманию прохожих предлагаются поддельные реликвии и рассказы о лжечудесах…»

Так гласил памфлет «Хлеб и арена», живописуя поистине печальное положение вещей, которое наблюдалось во второй половине 18-того века в Испанском королевстве.

«Вся религия состоит из нелепых обрядов, развелось столько духовных братств, что умерли братские чувства. В каждом уголке нашей дряхлой, разлагающейся, темной, суеверной Испании вы найдете заросшие грязью изображения мадонны. Мы исповедуемся каждый месяц, но мы закоснели в пороках, с которыми не расстаемся до самой смерти. Даже злодей-язычник лучше любого христианина-испанца. Мы не боимся Страшного суда, мы боимся застенков инквизиции».

Под псевдонимом Кандидо Носедаль, которым был подписан памфлет, скрывался прогрессивный государственный деятель, боровшийся против главенствующих в обществе архаичных феодально-клерикальных порядков, Гаспар Ховельянос, не смотря на свои высокие посты и связи в высшем свете однажды все-таки не избежавший преследования за свободомыслие, судебного следствия и семилетнего тюремного заключения.

В мадридском музее Прадо можно увидеть портрет этого человека работы художника Франсиско Гойи, созданный в 1798 году, за три года до ареста (Ховельянос предстал перед судом инквизиции в 1801 году). Франсиско Гойя примерно в это же время также был вызван в суд инквизиции, в связи с тем, что опубликовал серию офортов «Капричос» («Los Caprichos» - «Причуды»). Если бы не уловка с преподнесением «Капричос» королю, которая, к счастью и для художника, и для его творения, вполне удалась, ему бы тоже не избежать по меньшей мере крупных неприятностей.

Гойя не мог не сознавать, какому риску подвергается, публикуя свою работу, равную, а может быть, даже превосходящую по остроте резкие обличительные слова Ховельяноса. Однако он пошел на этот риск, вероятно, считая это своим долгом, - долгом перед своей гордой и несчастной родиной, перед пострадавшими в борьбе с реакционным засильем друзьями, перед самим собой.

В романе Лиона Фейхтвангера «Гойя. Тяжкий путь познания» есть место, посвященное размышлениям узкого кружка единомышленников относительно того, что для художника, конечно, безопаснее скрыть «Капричос» и опубликовать его, только когда это уже не сможет принести его автору вред, - но ведь в этом случае рисунки потеряют свою злободневность и превратятся просто в произведение искусства. Все имеет особенную ценность в свой срок. Подобные размышления не могли не посетить художника перед тем, как решиться на весьма отчаянный шаг и выложить рисунки на всеобщее обозрение.

Гойя опубликовал «Капричос» в феврале 1799 года, выразив доступными ему средствами протест против ужасов и мерзостей эпохи, среди которых он сам и его современники вынуждены были жить - и которые необходимо было преодолеть для того, чтобы дать путь прогрессу, - вероятно, со смутной надеждой, что его работа окажет свое влияние на ход событий. Ему не суждено было дожить до того момента, когда в его стране покончили со страшными уродливыми пережитками прошлого, но он не мог не верить, что так однажды будет. Об этом свидетельствует последний офорт серии № 80 «Уже пора»: «На рассвете разбегаются в разные стороны ведьмы, домовые, привидения и призраки. Хорошо, что это племя показывается только ночью и в темноте. До сих пор никто не сумел узнать где они прячутся днем. Тот, кому удалось бы захватить логово домовых, поместить его в клетку и показывать в десять часов утра на Пуэрта-дель-Соль, не нуждался бы ни в каком наследстве».

К слову сказать, очень жаль, что «до сих пор никто не сумел узнать где они прячутся днем». Сложно было предположить заранее, что, даже пролежи офорты «Капричос» под спудом многие годы, они еще не однажды обретут остроту современности.

++++++++++
«Капричос». Офорт № 59 «А они еще не уходят».

На рубеже 20-21 веков искусство Гойи давно уже получило всеобщее признание и сделалось достоянием мировой культуры. Всеобщий язык живописи не нуждается в переводе, так или иначе, но он внятен для всех без исключения и многое способен без слов сказать людям всех слоев общества, всех стран и народов, - довольно бывает и одного взгляда, а уж если вглядеться повнимательней, то и подавно.

Я хорошо помню, как впервые в свой черед познакомилась с творчеством Гойи, чего никак нельзя избежать в процессе хотя бы самого начального образования, поскольку это слишком известное имя. Музей Прадо и дворец де Лириа в Мадриде, где выставлены сегодня многие работы Гойи, мне посетить не посчастливилось, но репродукции самых известных его картин и рисунков были в моем полном распоряжении.

20-й век подходил к концу, скоро мироустройство должно было измениться с окончанием грозной и блистательной советской эпохи, но основные тенденции предыдущих десятилетий были еще достаточно ощутимы, и окружающее все еще воспринималось через их призму. С полотен испанского художника прошлого на меня смотрели дамы и кавалеры, гранды и грандессы… я вглядывалась в их лица – жестко сжатый рот королевы Марии-Луизы, надменные дуги бровей герцогини Альба, вальяжная поза премьер-министра Годоя – «Князя мира»… но ведь все они были не более чем прошлым, и жутковатый гротеск «Капричос» коробил, но не прожигал до сердца – потому что, как подсказывало мне мое воспитание и свидетельствовала спокойная и обеспеченная жизнь, которую я вела вместе с подавляющим большинством моих соотечественников, победа над темными силами была уже одержана, и все эти мрачные и жуткие сцены средневековых шабашей и засилья облеченных властью ослов и попугаев, воплощенные гением мастера, – они уже не повторятся в реальности, став не более чем экспонатами исторического музея, монстрами кунсткамеры.

Все офорты «Капричос» (а их в серии 80) я тогда не видела, но мне это и не казалось необходимым. С антуражем прошедшей эпохи можно познакомиться по нескольким ярким образцам, что я и проделала. У меня была возможность рассмотреть самый знаменитый, растиражированный офорт серии - № 43 «Сон разума рождает чудовищ», а также офорты, посвященные жертвам инквизиции: № 23 «Из той пыли…» и № 24 «Тут ничего нельзя было поделать». Кроме того, мне попался пикантный № 7 «Он даже так не разглядит её», с флиртующими дамой и кавалером, - и еще несколько других, один офорт с ослом, которого рисуют в виде льва (№ 41), и офорт № 51, со странными существами наподобие роботов, названных почему-то сурками, который я тогда не поняла.

Кроме визуального знакомства с творчеством художника, я осилила роман Фейхтвангера «Гойя или тяжкий путь познания» («Goya oder der arge Weg der Erkenntnis», 1951г., - собственно, лучшее, что можно прочесть о Гойе в художественной литературе и на сегодняшний день), причем в романе меня в те мои светлые юные дни, разумеется, более всего заинтересовали сложные взаимоотношения пылкого художника и капризной герцогини. Еще выпал случай побывать на весьма своеобразном театральном спектакле, посвященном «Капричос». Спектакль представлял собой фантасмагорическую пантомиму и оставил довольно сильный след в моей впечатлительной душе, впитывавшей мир подобно губке, что так свойственно юности.

Новая встреча с «Капричос», с Гойей, с романом Фейхтвангера ждала меня через несколько лет… сколько же их прошло? 34 года, однако… так многое изменилось и во мне самой, и вокруг меня.
Слава Интернету и Википедии! Случайно, плутая в поисках чего-то, уж и не упомню чего, в паутине сети, я открыла папку с офортами «Капричос» и увидала все 80 листов, по порядку, без изъятия, испытав гораздо больший шок, чем когда-то. Все уже знакомые офорты предстали передо мной в новом свете, а те, которых я ранее не видела, поразили тем сильнее.

К тому же теперь они все вдруг сделались мне понятны. Я даже вспомнила старую мысль о том, что некоторые вещи происходят в свой срок, именно в нужное время, когда ум подготовился к их восприятию.

Образы рисунков Гойи, составившие его «Капричос», снова стали актуальными. А ведь Гойя так надеялся, что этого не произойдет, в его ли стране, в какой-то другой – неважно, главное, что не произойдет, ведь недаром же он словно запечатал, словно заклял весь цикл, всю эту кошмарную фантасмагорию, тем самым заключительным офортом № 80 «Уже пора», с ревущей от бессильной ярости сворой бесов, которых сметает с лица земли свежий ветер перемен.

Я долго разглядывала офорт № 59 с его зловещими полуистлевшими мертвецами, выползающими из-под приподнятой ими гробовой доски, с надписью, начертанной под ним «А они ещё не уходят», вчитываясь в пояснение, сопровождающее рисунок: «Тот, кто не задумывается над превратностями судьбы, спит спокойно среди опасностей; он не умеет уберечься от бед, которые ему угрожают, и любое несчастье застает его врасплох». И мне показалось, что эта страшная картинка имеет отношение не только к давнему прошлому, но и к нашей современности.

++++++++++
«Капричос». Офорт № 50 «Сурки».

Помимо офорта № 59 «Y aun no se van!» - «А они еще не уходят» - наиболее ужасен, на мой теперешний взгляд, офорт № 50 «Los Chinchillas» - «Сурки». Картинка с первого взгляда кажется бессмысленной, но при этом весьма экспрессивной, что не может не насторожить. Какой-то странный человек с плотно завязанными глазами и большими ослиными ушами, торчащими из-за повязки вверх, торопливо кормит с ложки двух уродов, глухих из-за больших висячих замков, на которые замкнуты их уши, и слепых вдобавок.

«Тот, кто ничего не слышит, и ничего не знает, и ничего не делает, принадлежит к огромному семейству сурков, которые ни на что не годятся», - это сказано про них. Они омерзительны до тошноты, недееспособны, ни на что не годны, а человек, недаром увенчанный ослиными ушами, не перестает кормить их, выбиваясь из сил, делая совершенно не нужную ни ему, ни кому-то другому работу, тратя время и средства попусту.

Если бы он мог остановиться хоть на минуту, то, наверное, догадался бы сорвать повязку с глаз – и, ужаснувшись, прекратил свой бессмысленный унизительный труд. Но все происходит слишком стремительно, и минуты этой у него, отдающего все силы навязанной ему работе, просто нет. И все продолжается, и будет продолжаться, пока он не рухнет от изнеможения.

Хотя ослиные уши, нарисованные над головой несчастного труженика, намекают еще на одну причину его рабства, ведь, сдерни он повязку с глаз, пришлось бы ему осознать, какую вопиющую глупость он совершает, между тем, возможно, он боится узнать правду о своем положении, хотя самообман и обходится слишком дорого?

Мне подумалось, что, разглядывая рисунки «Капричос», мы как раз и снимаем с глаз повязку.

++++++++++
Последний тираж «Капричос». 1937 год.

Офорт - одна из разновидностей гравюры на металле, позволяющей тиражировать рисованные изображения в черно-белой гамме - известен с 15-того века. В общем и целом, это отпечаток с процарапанной гравировальными инструментами металлической пластины (доски), предварительно покрытой стойким лаком и затем протравленной кислотой. Пример классического офорта – работы Альбрехта Дюрера, в которых хорошо проработаны контуры, слегка оживленные мелкой штриховкой, но пространство картины при этом остается бестеневым, плоским.

С развитием химии появилась возможность обогатить изобразительные средства офорта. В середине 18-того века был разработан метод акватинты (итал. aqua - вода, tinta - оттенок), при котором перед травлением медная пластина покрывалась расплавленной канифолью. Оттиски, получавшиеся при печати с подготовленной таким образом пластины, приобретали вид теневого рисунка черной тушью, слегка размытого, что свойственно акварели. Чаще всего мастера применяли смешанный метод, совмещая классический офорт, непременным инструментом при изготовлении которого была гравировальная игла, и химию акватинты. В этом случае при наличие четких силуэтных линий имелись формирующие объем пятна разной цветовой интенсивности от черного до светло-серого и белого. Результат получался очень впечатляющим.

Методом акватинты в сочетании с применением сухой иглы (без дополнительного травления) были созданы Гойей листы «Капричос». Они лаконичны по своему исполнению, четкие резкие штрихи соседствуют с массированными заливками, что в целом создает и объем, и форму, делая произведение ярким, запоминающимся, насыщая его внутренней динамикой как нельзя лучше.

Далее художник продолжал работать в технике офорта и создал еще несколько серий, причем некоторые из них («Бедствия войны», «Диспаратес») при его жизни вообще не увидели свет, впервые их отпечатали много позднее: только в 1863 году вышли «Бедствия войны» (82 листа) и 22 листа «Диспаратес» («Причуды» или «Глупости»), изданные под названием «Los Proverbios» («Притчи»,«Пословицы»). По стечению обстоятельств только «Капричос» были растиражированы сразу после создания, не отстав от своего времени, произнеся свое слово точно в срок. Это наиболее известная серия из созданных Гойей.

Офорты «Бедствия войны» посвящены кошмарам военного времени (охват событий 1808-1824 годы).

В «Диспаратес» (время создания 1820-1823 годы), отчасти продолживших тему фантасмагории «Капричос», изображены сложные символы, чудовищные образы, монстры, которые сосуществуют рядом с людьми. В этой серии Гойя достигает предельной силы выразительности, рассматривать ее, не устояв перед ее странным гипнозом и гадая о смысле аллегорий, можно долго.

С хорошо изготовленных офортных досок можно было отпечатать несколько сотен экземпляров, причем постепенно основа стиралась, отпечатки получались уже менее качественные – не настолько насыщенные цветом, недостаточно четкие, поэтому наиболее ценятся первые оттиски – на них даже видны контуры самой медной пластины.

В 1799 году Гойя напечатал 300 экземпляров «Капричос», именно эти оттиски, изготовлявшиеся лично им или же под его непосредственным надзором, наиболее ценны. Затем с 80 медных досок, преподнесенных им королю и далее поступивших на хранение в Королевскую Академию Изобразительных Искусств Сан-Фернандо в Мадриде (часто пишут также Академия Изящных Искусств), было напечатано еще несколько копий. Точных данных о том, сколько всего копий было с тех пор напечатано с досок Гойи, мне не встретилось, - встретилось мнение коллекционера, что в этом деле полной ясности не наблюдается. Пятая редакция вышла в 1861 году. Обычно полная серия переплеталась вместе, представляя собой журнал (или книгу), но офорты имеют хождение и порознь. На ранних офортах виден оттиск печати Королевской академии Мадрида. Кроме того, «Капричос» тиражируется репродукциями – хотя знатоки ценят, разумеется, оттиски с авторской основы. На аукционах такие оттиски стоят дорого.

В Академии Сан-Фернандо в конце концов собралась коллекция почти всех авторских офортных досок Гойи всех изготовленных им серий. Последний оттиск со стирающихся медных пластин был сделан в 1937 году, перед Второй Мировой войной, с осознанным стремлением сохранить наследие великого художника, по указу республиканского правительства, уже вступившего в войну с Франко, в недалеком будущем фашистским диктатором Испании.

В 1937 году, на 20-тую годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции, испанское правительство преподнесло в дар СССР четыре полные серии офортов Гойи – «Капричос», «Бедствия войны», «Тавромахия» (цикл с мотивами корриды), «Диспаратес». Они хранились в Музее Революции СССР (сегодня это - Государственный центральный музей современной истории России). Недавно этим музеем были организованы гастроли коллекции (всей, без купюр) по нескольким городам России. Если учесть, что до 2011 года все четыре серии целиком (218 листов) не показывались, то это крупное культурное событие.

++++++++++
Выставка в Минске. 2016 год.

Вообще говоря, то ли ныне проснулся новый интерес к творчеству Гойи, то ли музеи, проявляя инициативу, чтобы удержаться на плаву в наше непростое время, вытаскивают из своих хранилищ все, что может привлечь внимание публики, - но только Гойя вдруг стал достаточно активно выставляться.
(А может быть, если допустить долю мистики, как мы обычно и склонны делать, в этом есть нечто знаковое, пророческое? К примеру, серия «Бедствия войны» выставлялась в апреле 2014 года в Киеве, совпадение кажется жутковатым. Однако о выставке в Киеве я узнала позднее, чем разобралась с другими вернисажами).

Знакомясь с выставочной жизнью «Капричос» и других серий Гойи в последнее десятилетие, я для начала нашла репортаж о выставке в Минске, в Национальном Художественном музее Беларуси, проходившей в начале 2016 года. Репортаж, сам про себе интересный, сообщавший немало сведений и о представленной коллекции, и о судьбе творческого наследия Гойи в целом, был к тому же снабжен весьма информативными фотографиями офортов в руках у музейщиков и на стенах выставочного зала. На фотографиях хорошо виден размер оригинальных офортов: небольшие, примерно в тетрадный лист.

Смотреть фоторепортаж было очень интересно. Вот переплетенные в книгу листы «Капричос», с которыми сравниваются выставочные отпечатки, вот один из первых отпечатков листа №1 с автопортретом Гойи, на котором отчетливо просматривается контур доски с гравировкой. Глядя на это, испытываешь какое-то особенное чувство – вневременности и сопричастности.

Выставка графики называлась «Гойя... Пикассо», она прибыла в Белоруссию из собрания Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо в Мадриде, ее ядро составляли 80 гравюр Франсиско Гойи (весь «Капричос») и 15 офортов Пабло Пикассо из серии «Сюита Воллара», иллюстрации к «Неведомому шедевру» Бальзака и отдельные офорты – «Раненый пикадор», «Актерская труппа», «Три женщины и тореадор». Кроме «Капричос», на выставке в Минске также были представлены отдельные офорты Гойи из серий «Тавромахия», «Диспаратес» и «Бедствия войны».

++++++++++
«Капричос». Франсиско Гойя и Сальвадор Дали.

В 2005 году частное собрание Кунстгалериен Боттингерхаус (Kunstgalerien Bottingerhaus, Германия, Бамберг, владелец - Рихард Х. Майер) провело в Российской академии художеств выставку «Сны, которые увидели Гойя и Дали» («Сны разума»). Выставка состояла из 160 парных офортов: 80 офортов «Капричос» Франсиско Гойи, 1799 года создания, отпечатаны в 1868 году, и 80 офортов «Капричос» Сальвадора Дали, 1977 года создания.

Кроме Москвы, выставка «Сны разума» Гойя-Дали в 2005 году нигде больше не экспонировалась, но через два года этот пробел был восполнен, и «Сны разума» отправились в турне по десяти городам России, формально приуроченные к приближающемуся юбилею: 265-тилетию со дня рождения Гойи (1746-2011гг.).

В репортажах о выставках приводились некоторые факты и замечания. Журналисты обращали внимание читателей на то обстоятельство, что художники, чьи графические работы оказались выставлены вместе, - соотечественники (оба испанцы), что в датах создания ими их работ присутствует некая магия цифр: 1799-1977 годы, а также упоминалось, что для Франсиско Гойи серия «Капричос» была первая в его работе над офортами, для Сальвадора Дали – последняя, но оба художника работали над «Капричос» в сложные моменты жизни: Гойя приступил к созданию этой серии после тяжелой болезни, в результате которой практически полностью потерял слух, а Дали, вроде бы добившись и славы, и известности, именно в это время переживал тяжелый разлад в своей личной жизни, сконцентрированной вокруг его требовательной и своенравной музы – Гала.

Под репортажами, как оно водится, тянулась вереница комментариев. Встретилось вот такое мнение: «Гойя – действительно велик, Дали действительно велик и… но… как бы это сказать… - Дали». Была высказана мысль, что Дали, переживавший внутренний кризис, исчерпал себя и потому обратился к офортам Гойи как к источнику вдохновения, а также отзывались о нем, как о самопиарщике, прибегшем к славе другого художника для того, чтобы освежить славу собственную. Кто знает.

Оригинальное название серии Дали: Les Caprices de Goya. Серия состоит из 80 офортов.
Год: 1977. Техника: гравюра + акватинта + краски.
Размеры: титульный лист 22,7 * 17 см, все остальные листы 39 * 31,3 см.
Отпечатки выполнены на бумаге BFK Rives. На офортах имеются: названия внизу, печатные номера наверху, карандашная подпись Дали. Тираж - 200 экземпляров.

Взяв за основу офорты Гойи, Дали переработал их, раскрасил в яркие тона (интенсивный розовый, откровенный алый, насыщенный лимонный), добавив и усилив некоторые аспекты, после чего дал новым композициям новые имена. В результате же предпринятых им стараний, как об этом говорят, сатира оказалась претворена в гротеск, в целом же «несмотря на яркие и радостные оттенки, сами работы Гойи в обработке Дали» стали «еще страшнее», поскольку «несколькими штрихами, парой мазков» он довел «гиперболизированное изображение Гойи до полного исступления, открывая его суть, с кожей срывая все маски».

Мнение посетителей выставок «Сны разума Гойя-Дали» разнилось, от неприятия до восторга, обобщенно сказать можно лишь одно – произведение Гойи очень сильное и способно «заразить» собой зрителя, тем более если этот зритель, как в случае с Дали, еще и сам художник, но Дали при внешнем сходстве, почти буквальном на первый взгляд, создал автономное произведение, тоже по-своему яркое и тоже задевающее чувства зрителя – но иначе.

По сути, наличие двух «Капричос», сходных и различных, - удивительный и странный феномен. Вот был 1799 год – и Гойя опубликовал свои «Капричос», строгие, трагические, траурные, густо-черно-белые, страстные, словно молчаливо кричащие, задевающие за живое, леденящие кровь, возмущающие, ранящие. Вот настал 1977 год – и Дали увидел те же образы через цветную призму времени, через 178 лет, разделяющих две серии. Все стало другим, искусство стало другим, а уж хуже ли, лучше… Современное искусство ругают, называют вырожденческим. Дали тоже, бывает, ругают, в крайнем случае даже говорят, что его творчество - это вообще не искусство. Но как, в каких масштабах и метрических единицах сравнивать буквально то, что разделено целой временной бездной?

Мир изменился – изменилось и его восприятие. Часто можно слышать выражение: «мир художников Ренессанса», или «мир Пикассо», «мир Дали». Но это не только их мир, он не обособлен от мира окружающего, он взращен им, насыщен им, внутренний – внешним.

Мы можем видеть офорты Гойи. Мы можем видеть те же офорты, но в обработке Дали. Вот каким стал мир за 178 лет, вот каким воплотил его в своих работах Дали. Ярко-дико-кошмарный, словно передвинувшийся еще больше в сторону минуса, где стройный танец превращается в кривлянье, где величественности нет уже ни в чем, где даже искусство (при всей своей искусности) уже как будто не искусство.

Сальвадор Дали был настоящим мастером своего дела, этого у него не отнять, и он был талантлив и чуток. Может быть, мир со времен Гойи стал безумнее, отвратительнее и, в конечном счете, ужаснее (хотя, казалось бы, куда еще ужаснее)? Даже, возможно, безнадежнее?

«Капричос» Дали до сих пор был мало известен. Мне пришло в голову, что, когда Дали, на закате своих лет, создавал его, я как раз впервые знакомилась с творчеством Гойи, находясь в начале своего жизненного пути. И вот теперь пришло время Дали.

++++++++++
«Сон разума». Размышления на вернисаже.

В 2007 году выставку «Сны разума Гойя-Дали» привезли из Бамберга в Волгоград, первый город в списке турне. В августе 2009 года «Сны» экспонировались в Новосибирске, с 5 февраля по 28 марта 2010 года - в Екатеринбурге.
Чтобы все оказалось максимально понятно, организаторы выставки снабдили ее изобилием дополнительного материала: были представлены биографии самих художников, описание техники исполнения офортов и литографий, а также комментарии, самые современные из которых сделал специально для этого показа немецкий профессор искусствоведения Курт Руперт.

Устроители позаботились об оригинальном оформлении, что выглядело примерно так: «Всё пространство выставочного зала драпировано чёрной материей (на это ушло более 700 метров ткани), по периметру зала хаотично разбросаны стилизованные под монахов фигурки в неестественных позах, работы художников оформлены бечёвками и гвоздями».

Или же так: «Представьте себе офорты, подвешенные на двух пеньковых бечёвках со свободными концами внизу. От любого сквозняка, от движения любого человека, прошедшего мимо, вся ткань вместе с работами начинает готично качаться и колыхаться – может, это так и задумано, но рассмотреть детали работ мастеров Вам уже не удастся, поскольку офорты достаточно малы и содержат кучу мелких интересных деталей, проработанных от и до».

Пробежав по комментариям под репортажами о «Снах разума», можно заключить, что ультра-современные изыски в оформлении зала понравились далеко не всем, желтоватую подсветку многие отметили как помеху («подсветка установлена таким образом, что, если подойти к экспонату близко, - тень от вашей головы начинает причудливо дополнять недосказанное Гойей и Дали; если 3–4 посетителя заинтересовались офортом – получается коллективное творчество через века»); декорации, включавшие в себя «монахов в строительных перчатках, натянутых на вешалки и швабры», вообще вызывали смех, и, в общем и целом, «подобный дизайн достигал любого из эффектов, кроме задуманного».

Дополняла «не самую радостную атмосферу» звучавшая в зале «мрачноватая музыка», написанная композитором Романом Рязанцевым специально для этой выставки (к музыке, кстати сказать, у посетителей претензий не было).

Стоимость билетов для посещения выставки (взрослый - 200 рублей, льготный - 120, школьный - 50) была оценена большинством комментаторов как «дорого». Сначала я ужаснулась тому, что люди в Волгограде зарабатывают столько, что 200 рублей за выставку – это дорого. Однако потом подумала, что за осмотр 160-ти маленьких офортов, развешанных на веревочках в компании огородных пугал, 200 рублей – в самом деле дорого. Мой комментарий, если бы я взялась его писать, оказался бы таким же.

Если же говорить о главном, о существе дела, не отвлекаясь на детали вроде драпировки стен и цены билетов, то отзывы по свежим следам от посещения «Снов» Гойи и Дали прозвучали следующие: «Это выставка о том темном, что всегда было и будет в обществе. У тьмы нет возраста и национальности, она летит, как совы над задремавшим на краю стола человеком». Один эмоциональный посетитель высказался даже таким образом: «Я смог посетить ад. Спасибо вам за это».

Когда-то Гойя выставил свои «Капричос» на продажу не в интерьере склепа или сарая (замечено не в пику устроителям выставки, но просто по факту), - но в респектабельной антикварной лавке, полной всякими дорогими безделушками и диковинками. Стоил полный набор офортов тоже отнюдь не дешево (корона получила в результате реализации подарка Гойи хорошие дивиденды).

Читая о «монахах» в зале выставки, сделанных из костылей с натянутыми на них черными тряпками, я вспомнила, что они соответствуют сюжету одного из офортов Гойи: лист № 51 «Чего не сделает портной!». К сожалению, буквальное следование аллегории может привести к результату, обратному тому, что был задуман.

В постоянной экспозиции ГМИИ им. А.С.Пушкина на Волхонке имеется старинная статуя католического монаха, которая на меня лично всегда производила весьма сильное впечатление. Жутковатый экспонат прячется в темном уголке под колонной позади «Итальянского дворика», сразу за крупом огромной бронзовой лошади, на которой восседает огромный бронзовый кондотьер из итальянского Средневековья, причем лошадь и всадник, закованные в броню, имеют одинаково зверское выражение лица. Но я не о них, а о монахе.

Статуя вместе с постаментом не превышает человеческого роста, вся фигура задрапирована в черную сутану, подпоясанную веревкой, из-под глубокого копюшона выступает только нижняя часть полного лица с массивным подбородком и ярко покрашенными красным, мясистыми губами. Поверьте, наткнуться в потемках музейного перехода на этот материальный призрак прошлого – страшно. Этот монах смотрелся бы рядом с кошмарами Гойи лучше, чем кое-как сварганенные современные декорации.

После экспозиции в 10-ти российских городах выставка «Сны разума» отправилась обратно в Германию. Но в декабре 2016 года было анонсировано проведение выставки «Капричос» Гойи и Дали на январь 2017 года в Москве, в помещении ГМИИ. Так что упомянутая мной статуя монаха и офорты Гойи окажутся в соседних помещениях, можно сказать, встретятся.

++++++++++
«Бедствия войны». Лист № 18 «Хоронить и молчать».

Не удивляет, что не все серии офортов Гойи при его жизни были напечатаны и обнародованы – таково было время. Странным показалось, что во времена СССР подаренные Испанией в 1937 году полные серии офортов целиком не выставлялись. Интересно, что в нашей современности, когда мир снова утратил стабильность и начал довольно стремиться меняться, все, что уже широко тиражировалось ранее и слегка приелось, обрело остроту новизны, а то, что хранилось до сих пор в запасниках, увидело свет.

Хотя на самом деле, если подумать, в отношении всех приведенных примеров странного как раз ничего и нет - как нет и удивительного.

Сатира Гойи мрачна, язвительна и многогранна. Его фривольные махи с кавалерами, обстоятельно вырисованные чудовища, попугаи на трибуне, представительные ослы и вообще весь этот сумбурный неожиданный бестиарий нельзя свести к одному знаменателю. Потому-то и происходит то, о чем хорошо сказал один из организаторов минской выставки: «На самом деле, во многих его [Гойи] работах есть персонажи и сюжеты, характерные для любого времени. Поэтому любой порок общества, построенного на контрасте, на лжи, на том, что видимое никак не соответствует истинному, для государства всегда являлся сложной темой. Может быть, поэтому Гойю и не любят выставлять».

Но это только одна сторона медали. Кроме сатиры, Гойя рисовал просто страшные вещи (причем самое страшное в этих вещах то, что их он, в отличие от фантасмагорий «Капричос», отнюдь не выдумал), которые мимоходом, как само собой разумеющееся, вытаскивать на свет, может быть, в самом деле не следует, а из таких именно вещей состоит серия «Бедствия войны». Хотя «хоронить и молчать», как гласит подпись под одним из его военных офортов, - это не выход. Не доводит замалчивание, даже из человеколюбивых намерений, когда не хотят слишком чувствительно задеть ранимые души (или просто породить в мыслях хаос и смуту), до добра. Как учит опыт, время хаоса и смуты все равно однажды наступает, и душам, возможно, следует быть немного закаленнее.
(Однако следует иметь ввиду, что излишне свободное обращение с такими материалами начинает наводить на мысли о кощунстве, а стало быть, соблюдение разумной меры необходимо).

Если исходить из того, что знать всегда лучше, чем не знать (ведать лучше, чем не ведать), даже с риском получить шок, то сегодня – и нельзя исключить, что, возможно, именно и только сегодня - у нас есть уникальная возможность увидеть без изъятия всего Гойю, открывающего нам бездну ада - ада на земле. Можно начать с «Капричос», раз серия так активно экспонируется, а там, глядишь, и все прочие серии представится возможность посмотреть.

Когда в Москве откроется анонсированная выставка «Капричос» Гойи и Дали, я постараюсь ее посетить, - Интернет дает возможность увидеть все работы художника, но лицезрение подлинных офортов – размер, бумага, печать – возможности сети не заменят. Надо торопиться воспользоваться благоприятным моментом.

Судя по недавним выставкам в российских городах, они проходили по крайней мере без эксцессов, вроде неумеренной борьбы за нравственность и против сатанинских образов в искусстве (хотя как-то так получается чаще всего, что люди, которые нынче изо всех сил защищают возвышенные идеалы, порой мало что знают об искусстве, преградой данное обстоятельство на пути их деятельности, как мы можем наблюдать, отнюдь не становится).

++++++++++
«Бедствия войны». Лист 74 «Это хуже всего!»

Начало 19-того века ознаменовалось для Испании тяжелыми испытаниями – войнами, восстаниями, неоднократной сменой власти, потерей американских колоний, экономическим кризисом. В конце концов с помощью внешних сил (Священный Союз, роялистская Франция) утвердившийся на испанском престоле король Фердинанд VII не надумал ничего более правильного, чем восстановление монархического абсолютизма в самых худших традициях старины, жестоко подавляя всяческие оппозиционные проявления и вернув инквизицию.

Франсиско Гойя все эти страшные годы находился в Мадриде и по-прежнему рисовал королей, министров и генералов, то одних, то других… а также ужас и горе, отчаяние и смерть, расстрелы восставших, зверские расправы над пленными, мародеров и насильников, умерших от голода женщин, осиротевших детей… горы трупов. Он рисовал каннибалов, ужасного Хроноса, пожирающего свое дитя, и чудовище, которое с деловым видом пишет книгу истории – потому что за написание истории очень часто берутся именно чудовища. Он все видел, сделать ничего не мог… рисовал.

В серии «Бедствия войны» есть один офорт, принадлежащий к заключительным: лист 74 «Это хуже всего»! (Esto es lo peor!). Хуже всего, пережитого испанским народом, было торжество реакции, тащившей его обратно, в темные времена Средневековья, в нищету и невежество, в пыточные камеры и на эшафоты.
На офорте посреди толпы оборванных связанных людей изображен матерый черный волчище, ставящий свою подпись на развернутом свитке. Вплотную к нему, нависая над свитком, расположена фигура католического монаха в сутане и с тонзурой, который отстраняет протянутые к волку руки, чтобы просители не мешали своими мольбами. Похоже, что свиток подал на подпись волку именно он.

Инквизиция столь славно прижилась в Испании как последствие Реконкисты, когда победа в деле отвоевания страны у арабов была одержана, но народонаселение оставалось весьма пестрым, некоторой его части власти доверять не могли (недаром же нужны были официальные подтверждения чистоты испанской крови, чтобы занять административный пост), к тому же никто никогда не упускал удобную возможность обогащения (имущество осужденных подлежало неукоснительной конфискации).

Но время шло, и к 18-тому веку, когда важные задачи укрепления государства были решены, хотя и откровенно бесчеловечными методами, продолжавший действовать Центральный инквизиционный совет (Супрема) полностью и окончательно выродился в карающий всё, выходящие за рамки установленного, тормозящий развитие страны орган. Как отмечал прогрессивный политический деятель, современник Гойи, дон Гаспар Ховельянос, «св. трибунал невозмутимо запрещает все новое, все, что выступает против прошлого, все, что говорит об эмансипации и свободе».

Больше того, испанская инквизиция ради сохранения своего могущества готова была пойти против своего народа, официально и публично осудив анти-французское восстание 2 мая 1808 г. в Мадриде, практически встав на сторону оккупантов (восстание было охарактеризовано Супремой как «скандальный мятеж невежественных людей», с утверждением, что злоба и невежество ввели в заблуждение неосведомленных «простаков, толкнув их на революционные беспорядки, под покровом патриотизма и любви к монархам»).

Этот акт предательства не принес, однако, отцам-инквизиторам желаемого: мощным отголоском Великой Французской революции, на волне которой Наполеон Бонапарт пришел к власти, было отторжение католической церкви как изжившего себя, вредного, ненавистного явления. Согласно французским революционным декретам, «все общественные здания, ранее именовавшиеся «храмами, церквами и часовнями», отныне должны быть отведены не для целей суеверия, а для общественно полезных целей», - такие строки говорят о многом.

В общем, вместо того, чтобы принять услуги лицемерных наследников Торквемады, французы сочли за лучшее упразднить их. В декабре того же 1808 года, когда наполеоновские войска утопили в крови мадридское восстание, Наполеон I издал декрет, который отменял инквизицию как «покушающееся на суверенитет и на гражданскую власть» учреждение. «В пользу испанского государства», во главе которого уже был поставлен король-француз, брат Наполеона Жозеф, имущество инквизиции подлежало конфискации. В Мадриде были снесены церкви и монастыри, в результате чего «в районе вокруг Королевского дворца появился целый ряд площадей».

Упразднение инквизиции продублировали Кадисские кортесы (22.02.1813), однако пришедший к власти Фердинанд VII, подобно королям 15-того века, нуждался в репрессивном аппарате, которым являлась инквизиция с самого начала своего существования, чтобы иметь возможность с наибольшей эффективностью подавлять все, что могло грозить королевской власти. С конституцией, кортесами, Рафаэлем Риего было покончено, инквизиция возобновлена.

Фердинанд VII: «Я решил … восстановить святой трибунал и дать ему возможность действовать в том объеме, в каком он действовал ранее. … Испания обязана инквизиционному трибуналу тем, что в XVI веке не была заражена тем злом, которое причинило столько несчастий другим европейским государствам. Инквизиции Испания… также обязана славной плеядой великих писателей и ученых, тем блеском, которым озарен путь святости и добродетели. … главнейшим средством, к которому прибег притеснитель Европы, чтобы сеять семена продажности, испорченности и беспорядка, было запрещение этого трибунала под лживым предлогом, будто прогресс и культура несовместимы с его дальнейшей деятельностью. Так называемые общие и чрезвычайные кортесы руководились теми же мотивами … к крайнему огорчению народа. Вот почему меня усиленно и неустанно просят о скорейшем восстановлении инквизиции...»

Переименованная в «хунту по делам веры», инквизиция продолжила свою деятельность, к вящему упрочению того блеска, «которым озарен путь святости и добродетели».

В 1826 году инквизиция отправила на эшафот свои последние жертвы - в Мурсии повесили и затем четвертовали масона Антонио Каро; в Валенсии был казнен через повешение школьный учитель Каэтано Риполь.

Риполь придерживался прогрессивных взглядов, в духе которых он и вел преподавание. Два года в тюрьме не сломили этого человека, и даже перед виселицей в обмен на помилование он не отрекся от своих убеждений. Риполь не был атеистом: он говорил о том, что верит в бога, - но вне церкви. Инквизиционный трибунал объявил его «упорствующим и злобствующим еретиком», тело казненного захоронили в гробу с намалеванными на нем языками адского пламени.

Еще во время революции 1820-23гг, начавшейся с восстания Риего, народ, который был якобы огорчен временным упразднением инквизиции, вовсю громил инквизиционные трибуналы, освобождая узников. Казнь Риполя вызвала новую волну возмущения, и в Испании, и в соседних странах. Король Фердинанд вынужден был приостановить деятельность «хунты по делам веры», однако окончательная точка в этом давнем кровавом деле была поставлена только уже после его смерти, последовавшей в 1833 году. 15 июля 1834 года – день торжества разума и справедливости.

Франсиско Гойя, покинувший Испанию в 1824 году и через 4 года упокоенный во французской земле, не дожил до этого дня, когда на его родине была окончательно уничтожена инквизиция, шести лет. Заключительный офорт серии «Бедствия войны» в аллегорической форме изображает замученную погибшую Правду, вокруг которой угасают исходящие от нее лучи света. Серия «Капричос» 1799 года заканчивалась более оптимистично (офорт № 80 «Уже пора»: «На рассвете разбегаются в разные стороны ведьмы, домовые, привидения и призраки…»).

«Капричос» и «Бедствия войны» разделяют 20 лет, столько произошло за это время, столько изменилось – и не к добру, но к худу. Наверняка сказать сложно, но нельзя исключить, что Гойя уезжал со своей родины в отчаянии, потеряв надежду.

Бывает трудно предположить, чье имя в будущем напишут на стене золотыми буквами.

Старания короля Фердинанда VII упрочить свой трон с помощью арсенала старых средств не оправдали себя, последнее десятилетие его жизни и правления показали это со всей ясностью. Кризисное положение в стране усугублялось династическими склоками (еще одним пережитком старины, собиравшем тем не менее свои жертвы). Видимо, ситуация сложилась совсем отчаянная, ибо инстинкт самосохранения все же подтолкнул властную верхушку, состоявшую из вдовы короля, регентши при новой малолетней королеве Изабелле II, и ее окружения, проявить здравый смысл (к чему властные верхушки, как показывает практика, не слишком предрасположены), поскольку иначе всей стране, и ее элите в том числе, оставалась незавидная доля.

Сформированное в 1835 году новое либеральное правительство, в состав которого вошел лидер партии прогрессистов Мендисабаль (ранее активно поддерживавший Риего, в связи с чем его жизни угрожала реальная опасность), приступило к необходимым реформам, - в частности возобновилась отсроченная Фердинандом секуляризация церковной собственности. Церковное землевладение и накопленные церковью богатства являлись препятствием общественному прогрессу, вследствие чего черта была решительно подведена. Численность священнослужителей и монахов резко сократилась, 60 монастырей было упразднено и разрушено. Опустевшие церковные здания приспосабливались под жилье, хозяйственные нужды или сносились (было снесено порядка 500 зданий), освобождая место для новой застройки, необходимой развивающимся растущим городам.

Дальнейшие события отличались большим разнообразием, однако попытки задним числом оправдать деятельность испанской инквизиции успеха не имели. Все-таки не всем мертвецам (как это подсмотрел и нарисовал однажды Гойя) удается отодвигать гробовые плиты с намерением выбраться наружу, чтобы вмешаться в жизнь живых, отравив ее своим могильным смрадом.
09.01.2017

Использованная литература, Интернет-ресурсы:

Http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000092/st024.shtml
«Инквизиция». «Кровавая эпопея испанской Супремы».
Григулевич И.Р.

И. И. ПОТАПОВ. РАФАЭЛЬ ДЕЛЬ РИЭГО

Http://interstroy-omsk.ru/history-portrait/rafael-del-riego.php
Рафаэль дель Риэго.

Http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/147579
Гаспар Мельчор де Ховельянос-и-Рамирес. Биографическая справка.

Http://www.art-spb.ru/article/321
Эстамп. Классификация и разновидности.

Https://ru.wikipedia.org/wiki/Капричос
Все 80 листов «Капричос» Гойи приведены по порядку номеров, с названиями и пояснениями.

Http://works.doklad.ru/view/YkWSB7F2v64.html
Гойя. Капричос. Статья содержит описание и анализ офортов.

Http://www.dali-genius.ru/Les-Caprices-de-Goya.html
«Капричос» Сальвадора Дали.

Http://www.yar.kp.ru/daily/26480.3/3349056/
21.12 – 17.04.2016. Минск. Выставка графики «Гойя... Пикассо» в Национальном Художественном музее. 80 гравюр Гойи и 15 офортов Пикассо из собрания Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо в Мадриде.
«Мировые шедевры в Минске: офорты Гойи мы увидим благодаря… инквизиции».
Заметка Надежды БЕЛОХВОСТИК, Фото: Павел МАРТИНЧИК.

Http://afisha.relax.by/expo/10537385-gojja-pikasso/minsk/
21.12 – 17.04.2016. О продлении выставки графики «Гойя... Пикассо» в Минске.

10-19.12.2007. Волгоград. «Разум, просыпайся!». Заметка – Александр Иванов.
В выставочном зале музея ИЗО Волгограда проходит выставка «Гойя-Дали: Сны разума», на которой представлены 160 оригинальных работ известных художников.

Http://weburg.net/news/19198
08.02.2010. «Сны, которые увидели Гойя и Дали».
Екатеринбург. Заметка - Ольга Сурганова.

Http://video.tcm10.ru/?v=201403211930Kudi
21.03.2014. Новосибирск. 4 серии Франсиско Гойи.
«В Новосибирском художественном музее… открылась выставка офортов Франсиско Гойи. В экспозиции - 218 листов, четыре полные серии». Заметка - Алексей Кудинов.

Http://www.glamour.ru/culture/news/1281097/
28.12.2016. Анонс. 24 января 2017 года в Москве в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина (ГМИИ) откроется выставка «Капричос», где покажут одноименные циклы работы двух испанских художников - Франсиско Гойи и Сальвадора Дали.
Выставка-сравнение творчества Дали и Гойи пробудет в Пушкинском музее до 12 марта 2017 года.

6 февраля 1799 года в одной из мадридских газет Diario de Madrid появилось внушительных размеров объявление, сообщающее о выпуске графической серии из 80 листов. Это была самая настоящая реклама сборника, в которой автор долго пояснял, что его сатира не была направлена против кого-либо конкретного, но обличала пороки общества в целом, и при этом он не забывал расхваливать своё мастерство гравёра и уникальность своего творения. И, конечно же, он был абсолютно прав, ведь речь шла об одном из наиболее загадочных и фантасмагорических произведений в истории искусства – «Los Caprichos» («Капричос»). И автором его был знаменитый художник и гравёр Франсиско де Гойя Лусиентес.

Автопортрет

К концу 1780-х годов Франсиско Гойя уже был прославленным живописцем, услуги которого пользовались огромной популярностью. Он писал портреты герцогов и их жён, оформлял дворцы испанской знати — в общем, дело Гойи процветало. Кроме того, пользуясь покровительством герцогини Альба он получил в 1789 году место придворного художника и нажил немалое состояние, работая для самого короля Испании Карла IV . Однако, блистательная карьера Гойи продолжалась недолго, ведь к концу 1792 года с ним приключилась тяжёлая болезнь, вследствие которой художник почти полностью потерял слух. Но другие его чувства значительно обострились. С этого момента в жизни и творчестве мастера наступил совершенно другой, более мрачный и сложный период. В его творениях больше не было светлых и жизнерадостных тонов, отсутствовали и красочные светские сюжеты. Гойя стал внимательнее присматриваться к окружающим и внезапно осознал, что существующий традиционный уклад испанского общества грешит эфемерностью, а весь внешний лоск испанского двора (да и не только) скрывает свою уродливую сущность под маской добродетели. И с этого момента его сознание всё больше поглощали размышления о сущности человеческой природы, о людских пороках, о всех тех средневековых предрассудках, которые всё ещё процветали в Испании.

В 1793 году Гойя стал делать первые наброски к серии, планируя озаглавить её «Сны разума» по названию одного из рисунков. Изначально художник хотел посвятить её колдовству и ведьминым шабашам, но в процессе работы Гойя отказался от этой задумки, придав своим работам сатирический и в значительной мере социальный характер, хоть и не без нотки мистики. Само же название «Caprichos» переводится с испанского приблизительно как каприз, фантазия, игра воображения. «Капричос» – не были всего лишь набором графических изображений, объединённых одной темой, они стали настоящей симфонией испанского народного искусства, социально-политических карикатур Французской революции, средневековой демонологии и испанской сатирической традиции «золотого века». В гравюрах Гойя использовал образы из испанских народных пословиц, поговорок и басен, которые должны были высмеивать общечеловеческие пороки и суеверия – лицемерие, трусость притворство, жестокость, корысть и прочие. Каждой из них он давал краткие сатирические и порой даже слишком грубые названия. Те же названия, которые, по мнению автора, недостаточно чётко выражали сущность изображения, снабжались разъясняющими комментариями.

«Теперь они сидят правильно»

Вся серия была выполнена в крайне мрачной тональности, которая полностью соответствовала болезненному состоянию художника. Он даже поместил на первом листе свой автопортрет, который передавал ощущение тревожности и глубокого страдания, которое Гойя испытывал в то время из-за мучительных головных болей и кошмаров. И хотя первоначально серию должна была открывать наиболее знаменитая гравюра из этой серии – «Сон разума рождает чудовищ», всё же высокопоставленные приятели Гойи отговорили его от этого, ведь сборник и так носил слишком провокационный характер. Но именно эта гравюра стала лейтмотивом всей серии. «Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений», – таким пояснением Гойя сопроводил этот офорт. Именно разум в сочетании с воображением, по мнению Гойи, был призван создавать прекрасные творения искусства, в то время, как сон этого самого разума был способен производить нечто ужасное, погружая человека в бездонную пучину воображения. Отсюда же исходили и идеи всех остальных гравюр из серии, ведь каждый порок, человеческая слабость и другие неприятные стороны людской сущности в офортах имели своё гротескное отражение. И в представлении художника они побеждали добродетели. Обличая свою сущность лишь ночью, они превращались в ведьм, демонов, домовых и прочую нечисть, а днём становились вполне примерными гражданами.

«Мы приходим, когда загораются звёзды»

«Время проснуться»

Всего Гойя выпустил 300 комплектов гравюр, из которых продано было лишь 27. Остальные же спустя 4 дня после выхода в продажу были изъяты по приказу инквизиции, которая посчитала кощунственными эти карикатуры. И это не удивительно, ведь церкви в этих язвительных гравюрах досталось больше всего насмешек. Кроме того, чтобы загладить вину перед Карлом IV Гойя передал ему собрание репродукций своих работ, а также 80 тех самых подготовленных для «Капричос» типографских пластин и все непроданные их копии вместе с рукописными листами. После этого ни одна из серий Гойи не был выпущена в свет при жизни мастера.

«Если б я знал, отчего он умер»

«Сон разума рождает чудовищ»

Так, знаменитый художник и гравёр эпохи Просвещения Франсиско Гойя благодаря тяжёлой болезни и личным психологическим потрясениям смог отчётливо увидеть картину окружающего мира, где каждый скрывал свою сущность за маской. И увидев всё это, он смог на универсальном языке графики рассказать свою правду в непревзойдённой остро сатирической манере. И таким образом его «сны разума» обрели своё место в искусстве.

Билеты на выставку не продаются отдельно. Для посещения выставки необходимо приобрести входной билет в Главное здание.
Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина начинает год с открытия выставки «"Капричос». Гойя и Дали".
На выставке будут представлены работы из двух графических серий гравюр: «Капричос» Франсиско Гойи из собрания ГМИИ и «Капричос Гойи», созданной Сальвадором Дали, — из коллекции Бориса Фридмана.
Экспозиция включает 41 гравюру Гойи и соответствующую им 41 гравюру Дали. Оттиски XIX века с оригинальных досок 1799 года были выполнены Гойей в технике офорта с акватинтой. Тогда как работы Сальвадора Дали исполнены в техниках офорта, сухой иглы и пошуара и печати поверх гелиогравюр с оригинальных офортов Гойи.

К каждой паре листов Гойи и Дали приводится комментарий Гойи. Таким образом, экспозиция представляет собой литературный текст (комментарии Гойи) и иллюстрации к нему (офорты Гойи и Дали). Такая конструкция экспозиции позволит зрителю лучше понять то, что сделано художниками, почувствовать современное звучание произведения искусства, созданного более двухсот лет тому назад и продолженного в ХХ веке.
Одной из вершин графического творчества Франсиско Гойи является создание им серии офортов «Капричос». Капричос (итал. capricci; фр. caprices; исп. caprichos) — особый жанр, сложившийся в искусстве Западной Европы на рубеже XVI—XVII вв. еков, предполагающий создание в изобразительном искусстве, музыке или поэзии серии капризов, причуд или фантазий, объединенных какой-либо темой.
Первые зарисовки к серии «Капричос» художник создал в 1793 году. В окончательном виде графическая серия была оформлена им в 1799 году. Сам Гойя назвал серию «Собрание эстампов на фантазийные сюжеты»

Все сюжеты серии «Капричос» рассказывают о современных художнику реалиях политической и социальной жизни Испании, переживающей в тот период глубокий кризис. Еще одним сюжетом серии является история счастливой и трагической любви художника к герцогине Каэтане Альба. В своих работах он выступает критиком общественной морали, последовательно обнажая скрытый смысл действительности и разрушая существующие устои старого мира. Среди сюжетных линий, поднимаемых им, можно выделить самообман и притворство, женскую ветреность и несчастья, метафору человеческого мира как животного, сон разума и пробуждение человеческого сознания. Гойя высмеял Испанию зло и саркастически: пороки простых людей, лицемерие дворянства, придворные круги, правящую чету, церковь, инквизицию.
Сложный замысел графической серии из 80 офортов потребовал более развернутого комментария. Первым его дал сам Гойя. На одном из альбомов, подаренных королю художником, были собственноручно пером сделаны дополнительные разъяснения к каждому из листов. Этот так называемый «официальный комментарий» Гойи из альбома, хранящегося в музее Прадо, лежит в основе большинства современных публикаций «Капричос». В рамках данной экспозиции сделан новый перевод на русский язык всех комментариев Гойи к офортам графической серии. Чтобы глубже понять созданное художником, рассматривать эту серию следует совместно с его комментариями.
Почти через 180 лет после публикации графической серии Франсиско Гойи, его соотечественник Сальвадор Дали, один из ярких представителей направления сюрреализма в искусстве ХХ века, представил свое прочтение содержания и смыслов офортов, созданных Гойей. Дали воспринимал листы «Капричос» как что-то близкое собственному сюрреалистическому методу.
Взяв за основу серию из 80 офортов Гойи, повторенную в технике гелиогравюры специально для этой работы, художник вводит в изображения Гойи дополнительные персонажи, детали и красочные элементы, используя технику сухой иглы, офорта и пошуара. В одних случаях он переиначивает персонажей гравюр Гойи, в других — добавляет своих действующих лиц. Дали создает новые смыслы, придавая всей серии иной вид и характер. Дорисовывая фон, изображая ставшие знаменитыми «потекшие» часы или подпорки, художник помещает героев Гойи в свое пространство. Иногда он просто следует за образами Гойи, не вторгаясь ни в изображение, ни в смысловую составляющую подписей, применяя только раскраску. Так он или комментирует произведения Гойи, или вовлекает его героев в свою игру, а иногда и вступает в диалог со своим великим соотечественником.
Принципиальной особенностью работы Дали с графической серией является замена всех наименований изображений, данных Гойей, на комментарии, сделанные самим Дали, которые не столько поясняют сюжеты, сколько задают еще одну линию их интерпретации, дополняя фантазии Гойи сюрреалистическими видениями Дали, вступающими спустя почти два века в своеобразный диалог с великим предшественником. В экспозиции выставки и в сопровождающем ее издании впервые приводится перевод на русский язык наименований, данных Дали. К загадке Франсиско Гойи Сальвадор Дали добавил свои собственные.
Как и «Капричос» Гойи, серия Дали начинается с автопортрета Гойи. Дали помещает его в уменьшенном виде внутри фигуры сфинкса, лежащего на фоне пустынного пейзажа. Из тела сфинкса открывается ящик с ветрами, а на заднем плане вырисовывается профильный черный силуэт в старинном испанском костюме. Глаза сфинкса закрыты, что усиливает впечатление сна, в который Дали погружает все изображенные образы. Сфинкс у него символизирует тайну и решен в традиционной для художника манере: плавная тональная проработка создает эффект акварели, контуры фигуры очерчены тончайшей линией; глаза закрыты — он спит, он видит сон о том, как этот мир рождается в голове Гойи.

В силу сложности представляемого материала, особое внимание было уделено лекционной программе по тематике выставки. К участию в насыщенной программе лекций приглашены ведущие зарубежные специалисты. Об истории создания Франсиско Гойей серии офортов «Капричос» расскажет сотрудник отдела живописи музея Прадо (Мадрид), профессор кафедры истории искусства Мадридского университета Вирджиния Албаран Мартин. Большой интерес для любителей искусства будет представлять встреча с известной французской печатницей, автором нескольких изданий по техникам печати Николь Ригаль. Николь Ригаль печатала офорты к семи изданиям livre d’artiste Сальвадора Дали и была с ним хорошо знакома. Она же печатала и экспонируемую на выставке серию гравюр «Капричос» Дали, о чем запланирована ее отдельная лекция. Достигнута также договоренность о приезде в Москву в период прохождения выставки испанского писателя и философа, профессора Игнасио Гомеса де Лианьо, близко дружившего с Дали, автора книги воспоминаний о художнике. Во время визита в Музей он расскажет о своих встречах с Дали. С конкретными датами запланированных мероприятий можно будет ознакомиться на сайте Музея.
К открытию выставки приурочен выход отдельного издания «Капричос. Гойя. Дали» Во время выставки состоится презентация этого издания, на которой посетители выставки встретятся с сотрудниками издательства, автором издания, состоится обсуждение книги с участием ведущих российских и зарубежных специалистов.

Франсиско Гойя жил в сложном 19 веке. Одаренный художник и гравер, он стал легендой своего времени. Прожив долгую и интересную жизнь, он сумел запечатлеть в искусстве самые тяжелые ее моменты. Его серия офортов является отражением несправедливости старого испанского порядка, тяжелых последствий войны и первой испанской революции.

Франсиско Гойя

Франси́ско Хосе́ де Го́йя-и-Лусье́нтес родился в Испании в 1746 году в небогатой семье. Детство он провел в деревне. Переехав в 1760 году в город Сарагосу, Франсиско поступает в ученики к местному художнику. Бурная молодость и яркий темперамент вынуждают юношу покинуть город и отправиться в Мадрид.

В столице Испании юный художник дважды пытается поступить в Художественную академию Сан-Фернандо, но, к сожалению, в обоих случаях терпит фиаско. Тогда он решает отправиться в путешествие по Италии. Все это время Гойя усердно пишет картины и отправляет их в Мадрид, что в итоге приносит свои плоды. Его замечают. В 31 год он возвращается в Сарагосу, где начинает активную художественную деятельность. Он расписывает церкви, многие его фрески хвалят, что побуждает молодого человека вновь отправиться в столицу.

Франсиско попадает учеником к придворному художнику Франсиско Байеу, женится на его сестре и активно закрепляется при дворе. Когда умер Байеу, Гойя становиться полноправным хозяином его мастерской.

После того как он стал придворным художником карьера пошла в гору. Он пишет портреты сначала известных вельмож, а потом и королевской семьи, что делает его одним из самых известных итальянских портретистов.

В 1799 году, в возрасте 53 лет, Франсиско Гойя достигает пика своей карьеры, он получает сан первого придворного художника короля Карла IV. В это же время он начинает серию своих знаменитых офортов, которые были связаны с политикой того времени и с жизнью населения страны.

В 1824 году власть в стране меняется, и новый король Фердинанд не слишком жалует художника. Гойя вынужден уехать во Францию, где и умер в возрасте 82 лет.

Испания 18-19 веков

Вся жизнь художника прошла в его родной Испании, он писал портреты ее высшего света и гравюры о ее жизни. За свою долгую жизнь Гойя стал свидетелем ужасающих событий того времени. Художник жил во времена испанской инквизиции, тогда церковь имела огромное влияние в государстве и, как следствие, сильно тормозила общественный прогресс. Инквизиция была официально отменена только через 10 лет после ухода художника из жизни, за 6 веков своего существования она сгубила тысячи невинных людей.

В период Наполеоновских войн Испания тонула в крови. Оккупация Испании сильно повлияла на ее экономику, страна голодала, но продолжала активное сопротивление. Шесть лет испанцы яростно сражались с наполеоновскими захватчиками и в конце все же одержали победу, пусть и ценой миллионов жизней.

Вспыхнувшая после гражданская революция приведет к затяжной партизанской войне. Все эти страшные события найдут отражение в гравюрах и офортах художника.

Офорты Гойи "Бедствия войны" пронизаны ненавистью к войне и глубоким состраданиям к ее жертвам.

Офорт - что это?

Офорт - это гравюры на металле. При изготовлении такой гравюры используется металлическая пластина, которая покрывается кислотоупорным лаком. После на этой пластине особыми инструментами "выцарапывается" рисунок. Далее все помещается в кислоту (в переводе "офорт" переводится как "крепкая вода"), которая убирает металл в свободных от лака местах. Потом, после кислоты, остатки лака снимают, и на очищенную пластину наносится краска. Эта техника стала использоваться в 16 в.

В этой технике работало много известных художников: Иван Шишкин, Альбрехт Дюрер, Рембрандт, Сальвадор Дали и Ф. Гойя.

Серия офортов Гойи займет почетное место в мировом искусстве. Эти офорты были созданы, чтобы хоть как-то изменить общество.

"Капричос"

Франсиско Гойя создал офорты "Капричос", что в переводе с испанского означает "Причуды". Это 80 фантастических картин на социальные, политические и религиозные темы. Офорты Гойи "Капричос" высмеивают и в то же время заставляют задуматься над обыденными вещами.

Молодые девушки, которые так легко выходят замуж, а потом ждут легкости в семейной жизни, в офорте "Они говорят "Да" и протягивают руку первому встречному". Маленькие дети, которых балуют родители, вследствие чего они становятся капризными и несносными - "Маменькин сынок". Пороки и распутство мужчин и женщин - офорт "Один другого стоит". Высокомерное светское общество, где "Никто никого не знает", все пытаются казаться не теми, кем являются на самом деле. Художник высмеивает мистику в за зубами" и пьянство в сюжете "У него сгорает дом". Несколько офортов, где люди изображены с ослиными головами, говорят о глупости общественных норм.

Но самый известный в серии "Капричос" офорт Франсиско Гойи - это "Сон разума рождает чудовищ". Именно "Сном" художник хотел изначально назвать эту серию.

Когда разум спит, фантазия в сонных грезах порождает чудовищ, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений.

Серия офортов Гойи "Капричос" была закончена в 1799 году. Она была очень смелая и вызвала недовольство короля. Это была "неудобная" правда об обществе, церкви и политике того времени. Недаром художник уделил такое внимание испанским женщинам, которые стремились поскорее выйти замуж за богатого жениха, а после вели распутный образ жизни.

Теме "святой инквизиции", а точнее, абсурду ее власти, Гойя посвятил также немало гравюр.

Но больше он высмеивал самые обычные человеческие пороки: жадность, лень, распутство, обман, тщеславие.

"Тавромахия"

Как любой испанец, Гойя всю жизнь очень любил корриду. Она его очаровывала и восхищала. Неудивительно, что художник посвятил ей 33 миниатюры. Уже в зрелом возрасте Гойя создает офорты "Тавромахия" (в переводе с испанского "Борьба с быками"), где изображает отважных мавров на арене с буйными животными.

Офорты не были коммерчески успешны, но, безусловно, стали еще одним подтверждением таланта художника.

"Бедствия войны"

Самая тяжелая серия офортов, состоящая из 82 шт., изначально была названа художником "Фатальные последствия кровавой войны Испании с Бонапартом и другие выразительные капричос". Гойя всем сердцем переживал и сострадал своему народу. Ослабшая и изможденная после войны с Наполеоном Испания страдала, но не сдавалась. Невозможно описать, что пришлось пережить испанцам в эти ужасные годы оккупации.

Гойя создает офорты, в которых пытается изобразить всю глубину страданий его родной страны. На его век пришлась революция 1789 года, жестокая инквизиция, война и еще две революции 19 в.

Серия офортов "Бедствия войны" Франсиско Гойи станет отражением той боли, которую испытывал художник в эти годы. На лицах изображенных им людей читается ужас и страх, боль и отчаянье.

Жестокое подавление народного бунта найдет отражение в гравюре "Расстрел повстанцев в ночь на 3-е мая". Вся серия связана с героической борьбой народа Испании за свою свободу. Гойя изображает солдата, который пытается изнасиловать девушку и получает удар ножом в спину от старухи, в гравюре "Они не хотят". Он рисует множество трупов с криком "Я видел это!". Его работы шокируют и не дают забыть кошмар, через который прошел каждый испанец в те ужасные годы.

Заканчивает серию офортов гравюра "Правда умерла". В центре картины лежит обнаженная девушка, олицетворяющая Испанию, а над нею молятся мужчины. Очень символичное заключение.

Офорты Гойи выразительны, типажи изображенных людей впечатляют своей эмоциональностью. Динамичные сюжеты будоражат воображение. В форме басни, рассказа художник разоблачает истинный двор, знатных вельмож, духовенство и все пороки общества, которые ежедневно наблюдает среди людей.

"Диспаратес"

Еще одна серия гравюр из 22 листов. Это иллюстрации притч и пословиц. Офорты Гойя изобразил жуткие, мрачные и пугающие. Эти гравюры были созданы в период 1816-1820 годов, когда художник уже практически оглох. В это время он жил один, и все чаще его произведения были омрачены событиями пережитых лет. Кто-то видит в этих работах сумасшествие, а кто-то - ночные кошмары одинокого глухого человека.

Эта загадочная серия офортов была последней в творчестве великого художника.

Память о Гойе

Конечно, такой талантливый и неординарный художник не мог бесследно уйти из жизни. За свой долгий творческий путь он создал множество сюжетных картин, таких как "Восстание", "Великаны", "Продавец посуды". Став придворным художником, он пишет множество портретов самых известных личностей того времени.

Его портретные работы - "Семейства герцога и герцогини Осуна", "Семья "Обнаженная Маха" - сейчас хранятся в самых известных музеях мира.

Про Гойю было снято семь фильмов, самый известный из которых - "Призраки Гойи".

В 1930 г. в Испании была выпущена почтовая марка, посвященная Франсиско Гойе.

В 1986 году в честь художника был назван астероид.

В заключение

При жизни художник Франсиско Гойя был очень знаменит, он стал известным портретистом и достаточно состоятельным гражданином своей страны. Однако офорты Франсиско Гойи не обрели столь широкой известности в его время. Их опубликуют только спустя 35 лет после смерти автора.

Но сколько бы ни прошло лет, темы, которые поднимает в своих гравюрах художник, актуальны и по сей день. Человеческие пороки никуда не делись, и ужасы войны ничуть не изменились: все та же кровь, насилие и трупы. В разные времена неравнодушные по-разному боролись с несправедливостью и безнаказанностью своей эпохи. Франсиско Гойя обладал многогранным талантом, который позволил ему выразить свое неравнодушие к происходящему вокруг в гравюрах. Сейчас его офорты выставлены в Музее Прадо и во дворце де Лириа в Мадриде.