Главная › Документы на ребенка › Гуковский история русской литературы 18 в. Электронная библиотека александра белоусенко

Гуковский история русской литературы 18 в. Электронная библиотека александра белоусенко

История государства и права зарубежных стран. Под ред. Батыра К.И.

4-е изд., перераб. и доп. - М.: 2003 . - 496 с.

Учебник подготовлен с учетом последних достижений историко-правовой науки и в соответствии с программой курса "История государства и права зарубежных стран". В нем последовательно изложена история возникновения, развития, функционирования государственно-правовых систем древнего мира, Средних веков, Нового и Новейшего времени. Проанализировано содержание государственно-правовых процессов, присущие им причинно-следственные связи. В числе важнейших освещена проблема возникновения и развития прав человека и гражданина, правового государства, федерализма, системы разделения властей, парламентаризма, основных институтов права.

Для студентов и аспирантов юридических и исторических вузов и факультетов.

Формат: doc / zip

Размер: 956 Кб

Скачать / Download файл ссылки удалены (см. примечание!!)

СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
Часть первая. ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА СТРАН ДРЕВНЕГО МИРА
Раздел 1. ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА СТРАН ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
Предисловие 12
Глава 1. ДРЕВНИЙ ЕГИПЕТ
§ 1. Возникновение государства 14
§ 2. Раннее царство 15
§ 3. Древнее царство 16
§ 4. Среднее царство 19
§ 5. Новое царство 20
§ 6. Позднее царство 21
§ 7. Основные черты права Древнего Египта 21
Глава 2. ДРЕВНИЙ ШУМЕР И ВАВИЛОН
§ 1. Возникновение государства 23
§ 2. Общественный и государственный строй Древнего Шумера 24
§ 3. Общественный строй Вавилонского государства 25
§ 4. Государственный строй Вавилона 28
§ 5. Законы Хаммурапи 28
Глава 3. ДРЕВНЯЯ ИНДИЯ
§ 1. Образование государства 32
§ 2. Общественный строй 34
§ 3. Государственный строй 37
§ 4. Законы Ману 39
Глава 4. ДРЕВНИЙ КИТАЙ
§ 1. Государство Шан (Инь) 44
§ 2. Государство Чжоу 46
§ 3. Государство Цинь 49
§ 4. Государство Хань 50
§ 5. Основные черты права Древнего Китая 52
Контрольные вопросы 54
Литература 54
Синхронистическая таблица. Древний Восток 55
Раздел 2. ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА АНТИЧНОГО МИРА
Предисловие 56
Глава 5. ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ
§ 1. Периодизация 59
§ 2. Гомеровская Греция 59
§ 3. Рабовладельческое государство в Афинах 62
§ 4. Афинское государство в V в. до н. э 67
§ 5. Рабовладельческое государство в Спарте 75
§ 6. Основные черты права 77
Глава 6. ДРЕВНИЙ РИМ
§ 1. Государство 79
§ 2. Римское право 99
Контрольные вопросы 117
Литература 117
Синхронистическая таблица. Древняя Греция и Древний Рим 118
Часть вторая. ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА СРЕДНИХ ВЕКОВ
Предисловие 120
Глава 7. ГОСУДАРСТВО ФРАНКОВ
§ 1. Возникновение государства франков 122
§ 2. Государство франков в VI-IX вв 124
Глава 8. ФРАНЦИЯ
§ 1. Период феодальной раздробленности 131
§ 2. Начало объединения страны 137
§ 3. Период сословно-представительной монархии (XIV-XV вв.) 139
§ 4. Период абсолютной монархии (XVI - XVIII вв.) 147
Глава 9. ГЕРМАНИЯ
§ 1. Раннефеодальное государство (IX-XII вв.)."Священная Римская империя германской нации" 153
§ 2. Германия в период феодальной раздробленности (XIII -XIX вв.) 157
§ 3. Абсолютизм в Германии 162
Глава 10. АНГЛИЯ
§ 1. Раннефеодальное государство 166
§ 2. Расцвет феодальных отношений 167
§ 3. Сословие-представительная монархия 174
§ 4. Абсолютная монархия 177
Глава 11. ФЕОДАЛЬНОЕ ПРАВО СТРАН ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
§ 1. Салическая правда 180
§ 2. Новые источники права 185
§ 3. Вещное право 191
§ 4. Брачно-семейные отношения 194
§ 5. Уголовное право и процесс 195
§ 6. Каролина 197
Глава 12. ВИЗАНТИЯ
§ 1. Государство 199
§ 2. Право 201
Глава 13. КИТАЙ
§ 1. Государство 205
§ 2. Право 209
Глава 14. АРАБСКИЙ ХАЛИФАТ
§ 1. Возникновение Халифата 211
§ 2. Халифат в VII-X вв 212
§ 3. Право Халифата (основные черты) 214
Контрольные вопросы 217
Литература 217
Синхронистическая таблица. Средние века 218
Часть третья. ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА НОВОГО ВРЕМЕНИ
Предисловие 226
Глава 15. Великобритания
§ 1. Возникновение буржуазного государства 229
§ 2. Реставрация Стюартов 236
§ 3. "Славная революция" и ее последствия 237
§ 4. Развитие конституционной монархии в XVIII в 239
§ 5. Избирательные реформы 242
§ 6. Изменения в политической системе в конце XIX - начале XX в 250
§ 7. Возвышение исполнительной власти 252
§ 8. Британская колониальная империя 254
Глава 16. СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ
§ 1. Образование США 257
§ 2. Государство США в конце XVIII - начале XX в 267
Глава 17. ФРАНЦИЯ
§ 1. Французское государство начального периода революции XVIII в 272
§ 2. Жирондистская республика 286
§ 3. Якобинская республика 289
§ 4. Термидорианская республика 297
§ 5. Империя 298
§ 6. Легитимная монархия 301
§ 7. Вторая республика 303
§ 8. Вторая империя 305
§ 9. Восстановление республики 307
§ 10. Парижская Коммуна 1871 г 308
§ 11. Третья республика 313
Глава 18. ГЕРМАНИЯ
§ 1. От Германского союза к Германской империи 320
§ 2. Объединение Германии 325
§ 3. Государственно-правовое развитие объединенной Германии 329
Глава 19. ИТАЛИЯ
§ 1. Начало объединения страны 331
§ 2. Конституция 1848 г 335
Глава 20. ЯПОНИЯ
§ 1. Революция Мэйдзи 338
§ 2. Конституция 1889 г 342
Глава 21. КИТАЙ
§ 1. Образование Тайпинского государства 345
§ 2. Реформы 346
Глава 22. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ПРАВА НОВОГО ВРЕМЕНИ
§ 1. Становление национальных правовых систем 348
§ 2. Право Великобритании 350
§ 3. Право Франции 355
§ 4. Право Германии 367
Контрольные вопросы 377
Литература 377
Синхронистическая таблица стран Европы и США 378
Часть четвертая. ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ
Предисловие 384
Глава 23. СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ
§ 1. Основные тенденции государственно-правового развития 388
§ 2. "Новый курс" Рузвельта 393
Глава 24. ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
§ 1. Итоги первой мировой войны 397
§ 2. Изменения в государственном строе 400
§ 3. Британская колониальная империя 405
Глава 25. ФРАНЦИЯ
§ 1. Третья республика после первой мировой войны 407
§ 2. Четвертая республика 410
§ 3. Пятая республика 415
Глава 26. ГЕРМАНИЯ
§ 1. Ноябрьская революция в Германии 419
§ 2. Гитлеровская Германия 423
§ 3. Последующее государственно-правовое развитие Германии 428
Глава 27. ИТАЛИЯ
§ 1. Кризис конституционной монархии 431
§ 2. Падение фашистского режима 436
§ 3. Установление республики. Конституция 1947 г 439
Глава 28. ЯПОНИЯ
§ 1. Японское государство в период между двумя мировыми войнами 447
§ 2. Японское государство после второй мировой войны 449
Глава 29. КИТАЙ
§ 1. Провозглашение республики 452
§ 2. Демократическое движение в Китае после первой мировой войны 454
§ 3. Образование КНР. 456
Глава 30. ОСНОВНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ПРАВЕ
§ 1. Гражданское и торговое право 459
§ 2. Антитрестовское законодательство 473
§ 3. Изменения в семейном праве 474
§ 4. Трудовое и социальное законодательство 475
§ 5. Уголовное право и процесс 478
Контрольные вопросы 485
Литература 485
Синхронистическая таблица. Европа и США 486

[email protected]

Григорий Александрович Гуковский

(1902-1950)

Ленинградской области

Гуковский Григорий Александрович, 1902 года рождения, уроженец Ленинграда, еврей, гражданин СССР, беспартийный, зав. кафедрой русской литературы, профессор ЛГУ, проживал: Ленинград, В. О., 13 линия, дом 58, кв. 3
жена - Гуковская Зоя Владимировна, 34 года
дочь - Гуковская Наталья Григорьевна, 13 лет
Арестован 19 октября 1941 года Управлением НКВД по Ленинградской области. Обвинялся по ст. 58-10 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда).
Постановлением УНКВД ЛО от 27 ноября 1941 года дело в отношении Гуковского Г. А. за недостаточностью улик для предания суду прекращено, из-под стражи освобожден.

Из материалов дела

Гуковский Г. А. с 1912 по 1923 год учился. С 1923 по 1928 год был преподавателем в средней школе № 51 (ул. Правды).
С 1924 по 1930 год - ст. научный сотрудник Государственного института истории искусств.
С 1930 по 1935 год - доцент, а затем профессор Коммунистического института журналистики.
С 1935 года - в ЛГУ.
С 1937 года - зав. кафедрой литературы Ленинградского института усовершенствования учителей.
С 1931 по 1941 год - ст. научный сотрудник Института литературы АН СССР.
С 1933 года - член ССП.

Из книги «Писатели Ленинграда»

Гуковский Григорий Александрович (1.V.1902, Петербург - 2.IV.1950), литературовед и критик. Доктор филологических наук, профессор. Окончил факультет общественных наук Ленинградского университета (1923). Одновременно с научно-исследовательской вел большую педагогическую работу: в средней школе (1923-1928), на Высших курсах при Институте истории искусств (1924-1930), в Коммунистическом институте журналистики (1928-1936). С 1935 года и до конца жизни преподавал в Ленинградском университете, был профессором, а затем зав. кафедрой русской литературы, одновременно научным сотрудником ИРЛИ, с 1938 года - зав. кафедрой Ленинградского института усовершенствования учителей и зав. сектором ЛО Академии педагогических наук. В годы Великой Отечественной войны читал курс в Саратовском университете, а затем был проректором по научной работе этого же университета. Литературную работу вел с 1925 года. В круг его творческих интересов входила история русской литературы XVIII и XIX веков. Автор первого в советском литературоведении систематического курса по истории русской литературы XVIII века. Как текстолог и научный редактор принимал участие в издании собраний сочинений Радищева, Фонвизина, Крылова, Державина, Сумарокова и др. Написал ряд глав в десятитомной «Истории русской литературы». В последние годы жизни работал над книгой о Гоголе (вышла посмертно в незавершенном виде). Часть архива находится в ЛГАЛИ.

Русская поэзия XVIII века. Л., 1927; Очерки по истории русской литературы XVIII века: Дворянская фронда в литературе 1750-1760 годов. М.-Л., 1936; Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII века. Л., 1938; Русская литература XVIII века. М., 1939; К вопросу о преподавании литературы в школе. Л., 1941; Любовь к родине в русской классической литературе. Саратов, 1943.- В соавторстве с В. Евгеньевым-Максимовым; Пушкин и русские романтики. Саратов, 1946 и М., 1965; Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.-Л., 1957; Реализм Гоголя. М.-Л., 1959; Изучение литературного произведения в школе (Методологические очерки о методике). М.-Л., 1966.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ДОСТОИНСТВО И ЕГО НЕДРУГИ

Григорий Гуковский родился в семье интеллигентов. Отец, инженер, считал гуманитарные дисциплины несерьезными и не хотел, чтобы дети занимались ими, но Григорий Александрович выбор сделал сразу и бесповоротно. В 1918 году шестнадцатилетний юноша поступил на историко-филологический факультет Петроградского университета и еще в студенческие годы выделился эрудицией и оригинальными мыслями.
Виктор Максимович Жирмунский вспоминал: «Мне сказали про студента, который наизусть цитирует Клопштока. Заинтересовался. Познакомились». Вскоре это знакомство перешло в близость, а затем и в дружбу равных. Недолгое время Гуковский работал в школе, затем в Институте истории искусств, в Пушкинском доме и параллельно - в университете.
В 20-е годы наиболее заметным течением в литературоведении было ОПОЯЗ, участники которого особенно преуспели в анализе литературной формы. Гуковский не входил в ОПОЯЗ, но его влияние, безусловно, испытал. Отдал он дань и вульгарному социологизму, однако наиболее определяющим для его метода стал исторический подход к явлениям духовной жизни общества.
В прошлом ученик Гуковского, ныне профессор Калифорнийского университета Илья Захарович Серман писал в журнале «Синтаксис»:
«В 1927 году вышла его (Гуковского.- Е. Ф. ) первая книга "Русская поэзия XVIII века". В ней словеснопоэтическая культура XVIII столетия была рассмотрена с точки зрения ученого-филолога, выросшего в эпоху свободного творчества великих поэтов XX века - Блока, Маяковского, Ахматовой,- воспитанного на их поэзии. Молодой ученый талантливо соединил умение понять пафос русской поэзии XVIII века в ее собственной динамике, обусловленной общим движением культуры, с точки зрения, человека XX века, который видит и знает, куда шло поэтическое движение эпохи Ломоносова-Державина и чем ему обязан Пушкин и послепушкинская поэзия»*.
Воспитанный в лучших традициях русской интеллигенции, с первых шагов заявивший о себе как о выдающемся исследователе, Григорий Александрович Гуковский входил в активную творческую жизнь тогда, когда объявленное разрушение мира насилия превращалось в разрушение мира культуры. Можно было еще, наверное, эмигрировать, но эта идея никогда в семье всерьез не обсуждалась.
Лидия Яковлевна Гинзбург, которая переживала подобное, писала, что среди интеллигенции тех лет было и отталкивание и завороженность. «Завороженность возрастала с интенсивностью желания жить и действовать. Наглядно это можно измерить реакциями Григория Александровича Гуковского: он был сокрушительно активен, и его мысль - очень сильная - возбуждалась, как возбуждается страсть»**.

* Серман И. Григорий Гуковский. Синтаксис. Париж, 1982, с. 189-217.
** Гинзбург Л. Я. Еще раз о старом и новом (Поколение на повороте), Тыняновский сборник. Вторые Тыняновские чтения. Рига, «Зинатне», 1986, с. 137-138.

Студенты университета, в котором начал преподавать молодой ученый, встретили его поначалу настороженно. Был он не намного старше их и не имел никакой внешней солидности, лекции читал, расхаживая между рядами; иногда, подгоняемый внезапной мыслью, почти бегал. Мог остановиться, обратиться к кому-то: «Женя Петров, дайте сигаретку». И, главное, не высказывал свои мысли, как истины в последней инстанции, не призывал верить на слово, наоборот, вызывал студентов на спор, на попытку разобраться самостоятельно. Это было непривычно и встречалось настороженно. Правда, недолго продержалась настороженность. Все ученики Гуковского, в ком осталось неисковерканное человеческое, любили его. В 30-е годы аудитории № 12 и 36, а позднее и большой актовый зал ломились от слушателей, которые приходили на сугубо специальные лекции по истории русской литературы.
Профессор университета Владислав Евгеньевич Холшевников вспоминает: «Он был человеком веселым. Ему весело было не только заниматься самому, но и учить.
Помню конференцию в Пушкинском доме. Номинальным директором его был А. В. Луначарский. Должен был быть доклад П. Н. Беркова. Луначарского не было. Все томились, ждали, нарастало напряжение. Гуковский сидел на ступеньках Пушкинского дома и говорил: начальство опаздывает, ну, что ж - подождем. А потом было обсуждение - глубокое, блестящее. И атмосфера легкая. В значительной степени оттого, как сидел на ступеньках известный ученый и весело шутил с окружающей его молодежью».
Внешне как будто бы «ангажированный» официальной наукой, никогда открыто не протестовавший против ее идеологизации, Григорий Александрович Гуковский оставался верен себе: свобода, открытая эмоциональность, яркость натуры, талант ученого-исследователя, феноменальные способности воспитателя.
Ученики Гуковского, читая книги по литературе XVIII века, до сих пор слышат его неповторимые интонации. У него был звучный баритон, он прекрасно читал стихи. И говорил о каждом писателе, поэте с тем внутренним проникновением, при котором даже стиль рассказа родственен стилю анализируемого произведения. И главное, каждая лекция была творчеством: казалось, что присутствующие непосредственно наблюдают процесс рождения научных идей.
Люди, которые знали, как работал Григорий Александрович, понимали, что к лекциям он тщательно готовился, даже писал их, но никогда не повторял одно и то же. Он заряжался от аудитории, импровизировал; многие мысли, действительно, приходили к нему во время лекций, поэтому они богаче, значительнее научных трудов.
Лидия Михайловна Лотман: «У нас были прекрасные лекторы, но Гуковский был вне конкуренции. У него был чудесный голос, он очень хорошо читал стихи, но главное, что XVIII век у него был совершенно живой. Он уже был раскритикован как формалист, увлекся социологическим подходом к литературе и, как человек талантливый, хоть и отдал дань вульгарному социологизму, в целом взял наиболее яркое из него - ощущение жизни, литературы как процесса. Он был тесно связан с современной литературой, любил акмеистов. Но вместе с тем жил той эпохой, которую преподавал. Гуковский очень лично принимал, к примеру, борьбу Ломоносова и Сумарокова. Для него это была борьба тем более острой, что оба участника были ярко одарены, и оба нетерпимы к чужим точкам зрения».
Абрам Акимович Гозенпуд: «Был он щедрым и колючим. Характер не был особенно мягким. Терпеть не мог бездарности. Но в этом рационалистическом человеке одним из свойств, скрываемых под иронией, было лирическое начало. Высокий ум, сдержанность, к которой приучила эпоха, не позволяли лиризму проявиться явно. Но вот как сейчас помню удивительную по проникновенности публичную лекцию о любовной лирике Жуковского, которую Григорий Александрович читал в Киеве в Доме ученых. Без всякой красивости цитировал он на память стихи и письма Жуковского и временами рождалось ощущение, что это не наш современник, не Гуковский, а сам Жуковский обращается к Маше Протасовой».
Владислав Евгеньевич Холшевников: «В первой половине тридцатых годов был диспут о литературе XVIII века. Выступал литературовед Д. П. Мирский. До этого в одной из статей Мирский перепутал двух однофамильцев, так Гуковский просто кипел от возмущения, как будто ему лично нанесли оскорбление: в XVIII веке было так мало образованных людей - как можно не знать их всех по имени-отчеству?»
Лидия Михайловна Лотман: «Когда П. Н. Берков рассказывал о XVIII веке, то создавалось впечатление, что люди тогда были умные, образованные, они занимались лингвистикой, формулировали теоретические постулаты. Когда же говорил Гуковский, то получалось, что это были страстные люди, они читали стихи, спорили, даже интриговали друг против друга, но были кровно заинтересованы в развитии культуры».
Яркость личности Гуковского, владение всеми видами устной и письменной речи, огромная эрудиция (он был, безусловно, одним из глубочайших знатоков русской литературы, но прекрасно знал и французскую и мог целыми страницами по-французски цитировать Марселя Пруста), писательское умение погружать слушателя во время, о котором говорил» - все это не могло не сказаться на всех, кого сводила судьба с Григорием Александровичем. При всей своей колючести он удивительно щедро дарил свои идеи аспирантам, которые постоянно бывали у него дома: он пестовал их, поощрял их тягу к исследованию. Как-то на кафедре в университете зашла речь о том, что до сих пор нет хорошей книги о Баратынском. «Да,- поддержал Гуковский,- но я на днях слушал одного мальчика, вот он, может быть, напишет». Мальчиком, о котором шла речь, был Юрий Михайлович Лотман, тогда - студент первого курса.
Когда к нам, студентам-гуманитариям 60-х годов пришли только что разрешенные труды Г. А. Гуковского, мы жадно на них накинулись, но скоро охладели. Теперь я понимаю, что мы искали в них противодействия официальной науке, так же, как в любых постановках классики: проекции на наше сегодняшнее.
Сейчас к книгам Гуковского снова хочется обращаться. Я уже не говорю о литературе XVIII века, здесь ученый не только ввел ряд новых имен и открыл целые неизведанные пласты, он и Павел Наумович Берков создали целостную концепцию развития русской литературы этого столетия, к которой последующие исследователи мало что могли прибавить. Удивительно цельным предстает Гуковский и в своем творчестве, и в жизни. Те же представления о мире, те же ценностные ориентации во всем.
Наталья Долинина в своих воспоминаниях об отце с удивительным юмором рассказывала о тех конфликтах, которые случались в семье:
«Мы оба были вспыльчивы и умели наговорить друг другу такого, что в другой семье хватило бы скандала на неделю. Из-за любого пустяка он мог устроить крик о чести фамилии - тем самым голосом, каким без микрофона читал лекции сотням людей. Я, закусив удила, пищала ответные оскорбления - никто не мог бы расслышать их в громе его голоса»*.

* Наталья Долинина. Отец.- «Аврора», 1974, № 9.

Честь семьи, человеческое достоинство - главные слова, которые слышала от отца дочь. Вот начало статьи Гуковского «Драматическое искусство в России XVIII века»:
«Народные песни с хороводными играми, народные обряды, свадебные или связанные с датами сельскохозяйственного календаря, полны драматизма, в них выражены в мифологическом воплощении и морально-бытовые представления народа, и его идеалы борьбы с природой, с ее темными силами, и его идеалы свободного человеческого достоинства»*. Оставим на долю времени и на совести автора борьбу с природой, но свободное человеческое достоинство - мысль, которая проходит через всю статью..

* Гуковский Г. А. Драматическое искусство в России XVIII века.- В сб. Классики русской драмы. Л.- М., «Искусство», 1940, с. 7.

Нельзя сказать, чтобы Григорий Александрович не видел, что происходит вокруг, но он пытался отстраниться, считал, что стену лбом не перешибешь. Лидия Яковлевна Гинзбург вспоминала, как летом 1938 года Жирмунские, Гуковские и она с мужем жили в деревне на Полтавщине. Там все еще хранило память о голоде, в Ленинграде шло уничтожение людей. Тут, отдыхая, все эти мыслящие, глубокие люди приятно проводили время, ездили на лодках, высаживались на необитаемых островках. Жизнь шла своим путем. Но когда касалось людей близких, Гуковский вступался отважно.
Лидия Михайловна Лотман: «В 1937 году был арестован Павел Наумович Берков. К нам в институт пришел представитель НКВД и стал говорить, что Берков разоблачен, что он шпион, что он уже признался, что не БеркОв, а БЕрков. И вот тогда Григорий Александрович Гуковский при огромном стечении студентов сказал, что с Павлом Наумовичем Берковым он дружил. Павел Наумович через год был освобожден. Да и для самого Григория Александровича заступничество не имело обычных последствий».
Тридцатые годы прошли для самого Гуковского более или менее благополучно. Первый раз его арестовали в 41-м за «пораженческие настроения», правда, через несколько месяцев выпустили.
Блокаду Гуковский пережил в Ленинграде, в марте 42-го вместе с университетом был эвакуирован в Саратов. Вернулся в 48-м, а в 49-м грянул гром, именуемый борьбой против космополитизма.
Интересно, что Григорий Александрович, всю жизнь занимавшийся русской культурой, о своих еврейских корнях почти забывал. Да и мало задумывался об этих проблемах. Так, он считал, что антисемитизм занесен к нам Гитлером. И когда против него обернулась эта спровоцированная гнусная кампания, был потрясен.
Подробный, документальный рассказ о том, как была организована травля «космополитов» на филологическом отделении Ленинградского университета, содержится в статье Константина Азадовского и Бориса Егорова «О низкопоклонстве и космополитизме, 1948-1949», журнал «Звезда», 1989, № 6.
Здесь же хочется еще раз напомнить об инициаторах и исполнителях избиения всемирно известных ученых: Б. М. Эйхенбаума, В. М. Жирмунского, М. К. Азадовского, Г. А. Гуковского. Среди наиболее рьяных надо назвать тогдашнего декана филфака Г. П. Бердникова, в будущем академика Бердникова, благополучно пережившего и впоследствии все перипетии отечественной истории; секретаря парторганизации факультета Н. П. Лебедева (в дальнейшем спился и умер). Его соавтор, Федор Абрамов, как говорят знающие люди, подписал написанную не им гнусность. В недавно опубликованном в «Огоньке» материале Ф. Абрамов рассказал историю Лебедева, выведя его под псевдонимом. И хоть о своей роли в травле космополитов писатель умолчал, видно, что собственное тогдашнее поведение не давало ему покоя.
Собрание, на котором клеймили низкопоклонников, космополитов и антипатриотов - Эйхенбаума, Жирмунского, Азадовского, Гуковского,- продолжалось два дня при большом скоплении народа в актовом зале университета. Эйхенбаум и Азадовский были больны, у Гуковского после первого дня случился сердечный приступ. Оба дня выдержал один Жирмунский.
В. Е. Холшевников: «До сих пор помню, как неподвижно сидел сбоку от президиума Жирмунский, до сих пор в ушах трагический голос Гуковского. Его громили за космополитизм, антипатриотизм, а ведь он первый сказал, что XVIII век русской литературы был не ложноклассицизмом, а просто классицизмом. И вот трагическим голосом Гуковский в ответ на обвинения сказал, что любит русскую литературу, что воспитан на ней».
Нина Александровна Жирмунская: «Гуковский пережил это физически очень тяжело. Сразу сердечный приступ. Их всех из университета уволили. Пошли аресты. Каждый день узнавали о ком-нибудь.
Летом, в один день были арестованы оба брата Гуковских - Матвей в Сочи, а Григорий в Риге. Их жен в одну ночь выслали из Ленинграда».
Григорий Александроич Гуковский умер в Лефортовской тюрьме в апреле 1950 года, как потом сообщили родным, «от сердечного приступа, так как не пожелал воспользоваться медицинской помощью». Что это могло значить, мы теперь представляем. Поскольку он умер до суда, не было и официальной реабилитации, что очень затрудняло и последующие публикации. Так что и посмертная судьба этого выдающегося ученого, создавшего школу в русской филологии, как было принято писать до недавнего времени, оказалась сложной.

Елена Фроловава