Надеждин н и биография. Надеждин николай иванович

Род. 25 апреля 1847 г. в довольно образованной, но никогда не отличавшейся зажиточностью дворянской семье. Отец его, Николай Александрович, получивший очень хорошее по своему времени образование в Петербурге в Педагогическом институте, был долгое время домашним учителем у многих помещиков Симбирского края. Женат он был на симбирской же дворянке Татьяне Ивановне Полянской, в доме которой, в гор. Симбирске, родился и провел первые годы своего детства молодой С., находясь до 6-летнего возраста при тетке и бабушке. По-русски читать он выучился рано, по шестому году, и очень скоро; читал все, что ни попадалось под руку. У отца его имелась довольно хорошая библиотека и сын скоро перечел в ней все, что нашлось. С годами эта любовь к чтению перешла у него в какую-то ненасытную страсть, к удовлетворению которой он постоянно стремился. Вместе с этим явилась потребность делиться с кем-либо мыслями по поводу прочитанного, и вот вследствие такой потребности Д. Н., будучи еще только 9 лет от роду и живя в Репьевке у Бестужевых, задумал составить сборник всего им прочитанного по естественным наукам (что составило толстую тетрадь в несколько сот листов), озаглавленного им: "Жаркие страны". До 14-летнего возраста молодой С. находился безотлучно при отце и рос под его сильным влиянием. Отец его был человек серьезный и сына держал в большой строгости, отчего последний вышел тихим и скромным и остался таким на всю жизнь. Сделав еще одну попытку составления сборника из прочитанных материалов, озаглавленного им "Космос для детей", он скоро перешел к стихотворным подражаниям русским поэтам. Это было при жизни отца, которого он лишился в 1861 г. Стараниями своей тетки С. был определен вскоре после смерти отца в Симбирскую гимназию. Будучи до этого времени одиноким домоседом, он вдруг очутился среди шумной толпы товарищей. Впрочем, его радовал, как и всех детей, гимназический мундир с блестящими пуговицами и новые знакомства. Через год он уже сделался менее застенчивым мальчиком, нежели был при отце: товарищи оказали на него свое влияние, хотя особенной бойкости в нем никогда не проявлялось. В гимназии С. удалось основательно изучить английский язык и познакомиться в подлиннике со многими выдающимися произведениями английской литературы. Но зато эти занятия отвлекли его от изучения математики, которая давалась ему с трудом и которую он недолюбливал за сухость и, как он сам выражался, "за бессердечность". Печататься С. стал тогда еще, как находился в 5 классе гимназии. Первые печатные строки его - две корреспонденции из Симбирска - помещены в "Северной Пчеле" за 1864 г. за подписью: "Ю. Подгорин". В 1866 г. им был окончен поэтический перевод поэмы Лонгфелло "Песнь о Гайавате", но выбор предмета для перевода оказался неудачным, в том смысле, что поэма была уже переведена до него г. Михайловским и напечатана в Современнике. В следующем 1867 г. С. вышел из 7 класса гимназии и уехал на деньги, скопленные от давания уроков в бытность в гимназии в Симбирске. В Москве он долго не мог найти себе подходящих занятий и заработка. Тут он проводил все время в постоянном чтении, успел познакомиться с французскою литературою 18-го столетия и много переводил. Между прочим, два его стихотворения, посланные В. Р. Зотову, одно - переводное из Лонгфелло "Стрела и песня", другое - оригинальное "Первый снег" - были напечатаны в № 47 Иллюстрированной Газеты за 1868 г. за подписью: С-ъ. Лишь по прошествии многих месяцев по приезде в Москву С. удалось пристроиться к одному богатому купцу в качестве учителя английского языка и с ним отправиться за границу. Относительно этой поездки в одном из некрологов С. находим следующие сведения: "Южная Россия, где он успел побывать, благодаря любознательности и подвижности своей натуры, произвела на него сильное впечатление. Он прожил два месяца в Одессе, был в Константинополе и в Крыму. Последний особенно ему понравился своим голубым небом, живописными долинами и роскошною растительностью. К морю он как-то даже привык, так что потом несколько скучал о нем". Вернувшись из Крыма, С. проехал опять в Москву, где и прожил около трех месяцев. Из Москвы он переселился в свой родной Симбирск и поступил там на место домашнего учителя в одно помещичье семейство. К этому времени относится его женитьба на Варваре Ивановне, дочери симбирского помещика И. Д. Лазарева. После 6-летней супружеской жизни С. овдовел, оставшись после смерти жены с тремя малолетними детьми. Поручив их попечению своих родных, С. все это время проживал то в Москве, то в Петербурге, печатал в разных изданиях свои стихотворения и те многочисленные и ценные труды в прозе, которые доставили ему известность далеко за пределами литературных кружков. Это статьи, имеющие отношение к истории и особенно к этнографии Поволжья. В издававшемся в Москве Н. И. Алябьевым журнале для народного чтения и школ "Грамотее" за 1872 г. С. напечатаны: два перевода из Лонгфелло: "На рассвете" (кн. V, май, стр. 25) и "Сон невольника" (кн. VI, июнь, стр. 29-30), и побасенка "Лень перекатная" (кн. X, октябрь, стр. 22-24). В московском ученом, литературном и политическом журнале "Беседа", выходившем под редакциею С. А. Юрьева за 1872 г., в XI и XII кн., в отделе Внутреннего обозрения - Русская Земля, С. поместил первый свой собственно этнографический труд: "Жегули и Усолье на Волге. (Наброски путем-дорогой.) I-II". В предисловии к этой статье указывает он на важность этнографических задач: "предлагаемый мною очерк заключает в себе и собственные путевые наблюдения, и свод того, что известно о Жегулях и Самарской луке, и преимущественно с исторической стороны. История этого небольшого клочка земли, игравшего свою роль в жизни русского народа, не должна, по-моему, обходиться молчанием и не может иметь интерес лишь местный". К следующему 1873 г. относится новый и ценный труд С., имеющий целью проследить историю заселения Сибири выходцами из России, в целом ряде хотя и популярных рассказов, напечатанных в "Грамотее" под общим заглавием: "Подвиги простых русских людей (Покорение Сибири)", но написанных после изучения многочисленных исторических материалов. В начале І-ой главы автор замечает: "впереди мы будем вести речь о тех людях, которые в несколько лет прошли от Уральских гор до далекой оконечности Сибири, терпя всевозможные лишения: и голод, и холод, и непогоду. Люди эти (он их называет "землепроходцами") совершали великую путину..., покоряли дорогой разные племена, прибавляли к нашей земле новые края и населяли их". В заключении автор сказал о своем труде: "Наши рассказы, которые можно назвать историческими, потому что в них описывались правдивые события из истории жизни целого народа, были также и жизнеописательными. Мы старались в них на сколько можно ближе познакомиться с теми землепроходцами, которые, благодаря силе своего характера, твердо направленной воле, сделали больше всех, вели вперед других. Припомните Ермака, Дежнева, Пояркова, Хабарова. Они были образчиками того сорта людей, который мог выйти в то время из русского народа... Наши землепроходцы не встретили сильного отпора. Бессилие и полное невежество уступили дорогу силе и знанию". В 1874 г. эти статьи вышли и отдельным изданием в Москве под заглавием: "Наши землепроходцы. Рассказы о заселении Сибири. 1581-1812" в 8° и были сочувственно встречены отзывами в журналах: "Народная школа" (1876 г. № 3) и "Дело", хотя тогда же были указаны и некоторые промахи и недостатки. В 1873 же году С. напечатал в журнале "Семья и Школа" (№ 9) стихотворение: "Усолка. Народное предание", с которого началось появление в печати ряда поэтических переложений в стихах исторических сказаний и преданий Поволжского края. "С ранних лет", говорит г. Ап. Коринфский в своей биографической заметке о С., "он почувствовал непреодолимое тяготение к народу; как истый волжанин, он полюбил Волгу и родное Поволжье, объездил и даже обошел его вдоль и поперек, узнавая народ и его жизнь путем личного, непосредственного общения с ним. Благодаря этому, он и обогатил отечественную этнографию ценным вкладом собранных и на месте записанных преданий и образцов простонародного творчества; при этом сам, невольно поддавшись неотразимому обаянию этого творчества, он и в своих оригинальных поэтических произведениях придерживался народного колорита и миросозерцания". В 1874 г. печатается в "Симбирск. Губернских Ведомостях" № 34 и 40 ряд собранных им памятников народного творчества, известных под названием заговоров (8 №№), в №№ 46, 47 и 51 - Детские песни, а в журнале "Нива" без подписи статьи по этнографии, географии и истории. В следующем 1875 г. появился в "Ниве" новый ряд его статей, также не подписанных, и перевод сочин. Эмиля Золя в "Пчеле". Отдельной книжкой вышли без имени переводчика: "Норвежские сказки", очень одобрительно принятые отзывами в "Голосе" и "Педагогическом Листке". В 1876 г., кроме целого ряда статей и стихотворений без подписи в "Ниве", - в "Вестнике Европы" появилась одна из лучших поэм Садовникова "Попутный ветер. Народная сказка" 1-7. Канвой автору послужил слышанный им в селе Озерки Ставропольского уезда Самарской губернии вариант напечатанной А. Н. Афанасьевым сказки "О драчливой жене и смирном мужике". В том же журнале помещен им и перевод из Байронова "Манфреда". Особенно же следует здесь указать на появление в печати обширного труда С.: "Загадки русского народа. Сборник загадок, вопросов, притч и задач"; свыше 2504 №№. Сочувственные отзывы об этом труде можно найти в "Русском Филологическом Вестнике" проф. М. Колосова, 1879 г., № 1, стр. 134, и в "Гражданине", № 2 за 1876 г. Трудом этим автор составил себе имя в этнографической науке. Немало труда положено было С. на собрание такой массы загадок из бесчисленного множества печатных книг, газет, редких изданий и из рукописей Архива Имп. Русского Географического Общества. Достаточно сказать, что до сих в издании С. мы имеем единственное полное собрание этого рода памятников народного творчества, ничем другим еще не замененное, несмотря на 20 лет, отделяющие нас от времени появления его в печати. В том же (1876 г.) в "Русской Старине" напечатаны С.: 1) Народные рассказы про старину, Иван Грозный, т. XV, № 2, 2) Народные рассказы. Разин в Симбирске. - Пугачев в Симбирске т., XV, № 4, и 3) Расправа с Пугачевцами. Народный рассказ, т. ХVII, № 9. В 1877 г., кроме нескольких статей без подписи в "Ниве" и "Кругозоре" - в "Вестнике Европы" напечатаны лучшие его стихотворения: "Небесной равниной, послушны дыханью...", "Я не рожден для злобы дня..." (исповедь поэта), "Ребенку. (Посвящается Ольге С.)" и "В Степи". В стихотворении "Ребенку" поэт обращается к своей дочери; тон этого обращения говорит о мягкой, почти женственной натуре поэта. К 1878 г. относится стихотворение "Над Экклезиастом", напечатанное в "Свете". В 1879 г. С. напечатаны: стихотворения в Огоньке: "Из веселых песен". Из Бушора, Сюлли, Терье. Из современного Фауста; рассказ: "Как он ездил в Персию" (подписанный: "Жанрист") и "Аннабель Ли" (стихотворение из Э. По); в "Живописном Обозрении" переводное стихотворение: Аист (из Петефи). В "Еженедельном Новом Времени" - стихотворение из Свиньерна и рассказ: "Шут". В "Стрекозе" ряд фельетонов "На полях книг" (за подписью: "Неон 2-й") В "Будильнике" стихотв. "Странствующие комедианты" (из Бушора), "Ах, надо мной мои друзья" (перев. оттуда же), перевод из Гонгоры и др. 1880 г. в поэтической деятельности С. особенно богат оригинальными стихотворениями; так в "Огоньке" им были помещены стихотворения: "Сон" (№ 4), "Тоска" (№ 5), "Песня колосистой ржи" (там же), "На старой Волге: Полонянка. (Жегулевское преданье)" (№ 11). В выноске автор указал, что "под этим общим заглавием он намерен, время от времени, помещать те устные предания, которые тесно связаны с поэтическим прошлым Волги". По случаю открытия в Москве А. С. Пушкину памятника, С. послал из Симбирска стихотворение: "26 мая 1880 г. (1799-1880). "В отрадный миг желанного рожденья...", прочитанное в Москве на празднике Пушкина в зале Дворянского Собрания, 7 июня, В этом же журнале и два переводных стихотворения из А. Терье "Малиновка" (№ 16, с. 313) и "Ласточки" (№ 17, стр. 326). В "Слове" стихотворение: "Надейся и нового дня подожди" и др. В "Живописном Обозрении" рассказ: "Сила Ерофеич" и перевод из Бушора. В "Будильнике" стихотворение "Тройка" и др. В 1881 г. напечатано большое переводное произведение в "Огоньке" (№№ 12, 13, 14, 15 и 16, с гравюрой и 3 виньетками): "Король Фьялар. Поэма И. Л. Рунеберга, в пяти песнях. Посвящается Я. П. Полонскому"; (№ 35) стихотворение: "Перепелка" пер. из А. Терье; а также: в "Слове": Песни о Стеньке Разине: I. Астраханский загул, II. Стенькина шуба. В "Иллюстрированном Мире": "Из песен об умершей"; в "Осколках": "На распутье"; в "Живописном Обозрении": "Певец"; во "Всемирной Иллюстрации": "Названец", "Дорогой", "Путеводные звезды"; в "Русской Мысли": "Настасьина могила. Волжское предание. (Посвящается В. М. Максимову)"; в "Модном Свете": Ночная греза, Летняя сказка, Я искал тебя, я ждал; в "Новом Русском Базаре": из Сюлли: "Из старых песен" и др. В 1882 г. в "Русской Мысли" помещены: "Вальтер фон дер Фогельвейде (Легенда)", "Зазноба. (Из волжских песен)"; в "Волжско-Камском Слове" - "Письма из Петербурга", за подписью: С-ъ. В 1883 г. в "Русской Мысли" напечатан перевод из Лонгфелло: "Эмма и Эгингард". (Посвящается М. В. Бородиной); в "Волжском Вестнике": "Атаман и есаул" и "Из волжских песен" (три стихотворения). После смерти С. изданы: 1) в 1884 г. в "Записках Имп. Русского Геогр. Общ." по отдел. этнографии, т. ХII: "Сказки и предания Самарского края. Собраны и записаны Д. Н. Садовниковым". В предисловии к этому наиболее важному его труду Л. Н. Майков, под редакцией которого был выпущен этот объемистый и ценный сборник, указывает на значение этнографических трудов автора, 2) в "Историческом Вестнике", т. ХLVII, январь, напечатано, с сопровождением портрета Д. Н. Садовникова и вводной заметки г-на Аполл. Коринфского, одно неизданное произведение С. в стихах: "Кума. Поэма из волжских преданий", I-X. В своей заметке г-н Коринфский отмечает: "Кроме "Кумы", у родных Дм. Н-ча остались ненапечатанными еще несколько мелких, отрывочно записанных лирических и эпических стихотворений, из которых иные могли бы, без всякой дополнительной отделки, быть напечатаны даже самим взыскательно строгим к себе покойным автором, с такою любовью работавшим над каждой своей вещицей...". С., никогда не обладавшему достаточными материальными средствами, а в последние годы почти, можно сказать, бедствовавшему, и под конец его жизни судьба не улыбнулась. Долгое время подыскивал он случая поступить на казенную службу, чтобы иметь что-либо, более или менее определенное; особенно его привлекала, отвечавшая его наклонностям, служба в Статистическом Губернском Комитете, но ни в Симбирске, ни в Казани ему не удалось занять этого места, хотя по своим трудам он имел право на занятие его. Эта и другие неудачи в том же роде сломили окончательно его и без того некрепкое здоровье. Он умер в Петербурге, в клинике проф. Боткина, после тяжкой болезни 19 декабря 1883 г.

Н. Агафонов, "Заволжская вивлиофика. Сборник археологических, исторических, этнографических и биобиблиографических материалов. Вып. І. Казань. 1887". - Аполл. Коринфский, предисловие к поэме С. "Кума" в "Историческом Вестнике", 1892 г., январь. - В. Чуйко, "Современная русская поэзия в ее представителях", СПб., 1885.

Пав. Симони.

{Половцов}

Садовников, Дмитрий Николаевич

(1846-1883) - поэт и этнограф. Сочинения его: "Русская земля, Жегули и Усолье на Волге", набросок путем-дорогою ("Беседа", 1872, №№ 11 и 12), "Подвиги русских людей" ("Грамотей", 1873, №№ 1, 2, 3, 8, 11 и 12), "Наши землепроходцы", рассказы о заселении Сибири (М., 1874, 2 изд., 1897), "Загадки русского народа" (СПб., 1875), "Из летней поездки по Волге" ("Век", 1883, кн. I), "Сказки и предания Самарского края" ("Записки Имп. Русск. геогр. общ.", 1884, т. XII) и множество мелких статей, этнографических рассказов и стихотворных переводов. Стихом С. владел хорошо. Обыкновенные его псевдонимы - "Д. Волжанин" и "Жанрист". См. "Рус. ведомости" (1883, № 353), "Исторический вестн." (1884, 2) и Д. Д. Языков, "Обзор жизни и трудов покойных русских писателей".

{Брокгауз}

Садовников, Дмитрий Николаевич

{Половцов}

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Садовников, Дмитрий Николаевич" в других словарях:

Дмитрий Николаевич Садовников Дмитрий Николаевич Садовников (25 апреля (7 мая) 1847 … Википедия

Русский фольклорист, этнограф, поэт. Составил самый полный и лучший в научном отношении сборник «Загадки русского народа» (1876). В сборнике «Сказки и предания Самарского… … Большая советская энциклопедия

Садовников (Дмитрий Николаевич, 1846 83) поэт и этнограф. Сочинения его: Русская земля, Жегули и Усолье на Волге, набросок путем дорогой (Беседа, 1872, № 11 и 12), Подвиги русских людей (Грамотей, 1873, № 1, 2, 3, 8, 11 и 12), Наши… … Биографический словарь

Дмитрий Николаевич Садовников (25 апреля (7 мая) 1847, Симбирск 19 (31) декабря 1883, Санкт Петербург) русский поэт, фольклорист и этнограф. Учился в Симбирской гимназии, служил педагогом. Составитель наиболее полного и наилучшего в научном… … Википедия

- (25 апреля (7 мая) 1847, Симбирск 19 (31) декабря 1883, Санкт Петербург) русский поэт, фольклорист и этнограф. Учился в Симбирской гимназии, служил педагогом. Составитель наиболее полного и наилучшего в научном отношении сборника «Загадки… … Википедия

Русская фамилия. Известные носители: Садовников, Александр Алексеевич (р. 1948) российский дипломат. Садовников, Борис Иосифович (1940) советский физик и математик, лауреат Гос. премии СССР (1983; совместно с Н. Н. Боголюбовым… … Википедия Википедия электронная книга

Ранние годы

Родился в семье потомственных священнослужителей. Первоначально Николай Иванович пошел по стопам отца и деда и поступил в 1815 году Рязанскую духовную семинарию. После семинарии продолжил свое образование в Московской духовной академии, которую окончил в 1824 году. По завершении учебы Надеждин 2 года служил преподавателем словесности, немецкого и латинского языков в Рязанской семинарии. В 1826 году он оставляет службу в семинарии, увольняется из духовного звания и переезжает в Москву, где устраивается домашним учителем в семью дворян Самариных.

Начало литературной и научной деятельности

В Москве Надеждин знакомится с Каченовским, издателем «Вестника Европы», с которым они вскоре становятся близкими друзьями. В «Вестнике Европы» Надеждин напечатает свою первую историческую статью - «О торговых поселениях итальянцев на северном Черноморье», а затем, с 1828 по 1830 год - ряд критических статей по современной литературе (под псевдонимом «Экс-студент Никодим Надоумко»): «Литературные опасения за будущий год», «Сонмище нигилистов», «Две повести в стихах: „Бал“ и „Граф Нулин“, „Полтава“. Поэма Александра Пушкина», «Иван Выжигин», нравственно-сатирический роман", «Всем сестрам по серьгам». Там же были напечатаны несколько рассказов Надеждина и довольно много стихов, написанных в духе Шиллера. Большая часть этих литературных произведений была признана критиками слабыми с художественной точки зрения.

Надеждин - профессор Московского университета

В 1830 году Надеждин защищает докторскую диссертацию о романтической поэзии. Диссертация была написана на латинском языке и имела название «De poeseos, quae Romantica audit, origine, indole et fatis» («О начале, сущности и судьбах поэзии, называемой романтической»). Извлечения из нее были вскоре напечатаны в «Вестнике Европы» и «Атенее» под названием «О настоящем злоупотреблении и искажении романтической поэзии». После защиты диссертации Надеждину, теперь доктору словесных наук, была предложена должность профессора по кафедре изящных искусств и археологии Московского университета. Незадолго до этого Надеждин, был также избран в члены-соревнователи «Общества истории и древностей российских».

С начала 1832 по 1835 год Надеждин, в звании ординарного профессора, читал в Московском университете теорию изящных искусств, археологию и логику. В отличие от большинства профессоров того времени Надеждин не строил свой курс на сухих конспектах из известных учебников: его лекции были блестящими импровизациями, производившими глубокое впечатление на слушателей, среди которых были: В. Г. Белинский, Н. В. Станкевич, О. M. Бодянский и К. С. Аксаков. Особенно сильное впечатление лекции молодого профессора произвели на Станкевича и Белинского. Станкевич, глубоко воодушевленный идеями Николая Ивановича даже говорил, что если когда-нибудь он будет в раю, то обязан этим Надеждину: так много пробудил он в нем. Впрочем, некоторые, как например К. Аксаков, находили в чтениях Надеждина отсутствие серьезного содержания.

«Телескоп»

В 1831 году Надеждин основывает собственный журнал «Телескоп », с иллюстрированным приложением «Молва». Программа изданий была очень широкая: отражать главнейшие направления современного просвещения. В «Телескопе» и «Молве» регулярно печатались многие известные писатели и критики того времени: Жуковский, Загоскин, Кольцов, Погодин, Шевырев, Герцен, Огарев, Белинский и др. Большая роль отводилась также переводам сочинений известнейших иностранных писателей: философов, ученых, беллетристов. Регулярно в изданиях появлялись перепечатки в русском переводе статей из известных зарубежных журналов того времени, в основном английских и французских. На страницах «Телескопа» и «Молвы» Надеждин печатал и собственные критические статьи, а также статьи по философии и эстетике. Постепенно «Телескоп» и «Молва» вошли в число самых читаемых российских журналов того времени. «Молва» пользовалась популярностью даже среди светских дам. Надеждин сам был главным редактором «Телескопа». В «Молве» же ведущую роль играл Белинский. Он же в отсутствии Надеждина в 1835-1836 годах полностью редактировал оба издания.

Философско-эстетическая система Надеждина

Идеи Надеждина в философии, эстетике и художественной критике тесно связаны и образуют систему. Ее основой явилась своеобразная разработка философии Ф. В. И. Шеллинга с двух противостоящих друг другу позиций - религиозности (свою систему взглядов сам он называл «теософизмом» или «религиозно-философским взглядом») и культурологической концепции, что привело (особенно в области, эстетики) к существенной независимости от шеллингианства.

Согласно культурологической концепции Николая Ивановича, исходящей из идеи двойственности - материальности и духовности - человека, «культура» (термин, который употреблял сам Надеждин - Телескоп.- 1836.- № 9.- С. 114) движется от первобытной нерасчленности к односторонней материальности античности и далее - к односторонней духовности Средневековья. В Античности дух человеческий устремляется во вне, движется центробежно, в Средневековье - во внутрь, центростремительно. Это движение происходит по диалектическим законам. Начиная с XVI в. осуществляется постепенный синтез этих двух начал, XIX в. есть век этого синтеза.

В области философии Надеждин выступил как представитель одной из школ русского Просвещения - русского диалектического идеализма (Д. М. Велланский, М. Г. Павлов, А. И. Галич, московские «любомудры » - В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов и др., молодые Н. В. Станкевич, В. Г. Белинский и др.), главным теоретическим источником которого была философия раннего Шеллинга. Николай Иванович работал в нескольких областях философии. В натурфилософии он пропагандировал идеи диалектического развития, единства всего сущего. На основе концепции «динамизма» (проводимой в физике профессором Московского университета М. Г. Павловым, натурфилософию которого Надеждин всячески поддерживал и пропагандировал) он пытался преодолеть метафизическую ограниченность тогдашнего атомизма и объяснить происхождение и специфику живого вещества. Здесь намечался его отход от шеллингианского идеализма, когда он утверждал, что «дух наш есть не что иное, как самосознание природы; его мысль должна быть полным, всеобъемлющим зеркалом бытия» (Телескоп.- 1833.- № 9.- С. 107). В методологии Николай Иванович отстаивал единство опыта и умозрения (Там же.- 1836.- № 12.- С. 557-559), критикуя вульгарное умозрительство многих русских шеллингианцев 20-30 гг. и эмпиризм, в котором он упрекал проф. Московского университета, историка литературы и эстетика С. Л, Шевырева (Телескоп.- 1836.-№ 9.-С. 119-121, 124-125,. 134). Надеждин обосновывал новый для России тех времен методологический принцип единства исторического и логического (Там же.- № 8.- С. 615-618, 628-629), принцип единства анализа и синтеза (Там же.- № 11.- С. 429). Здесь также намечалась линия критики шеллингианства и отхода от него.

Весьма значительна роль Надеждина в развитии логики. Ему принадлежит несомненный приоритет в ассимиляции на русской почве идей диалектической логики Г. В. Ф. Гегеля. Николай Иванович преодолел понимание логики как чисто формальной науки, находящейся за пределами философии. Он осознавал ее как важнейшую часть философии, обеспечивающую постижение противоречивости мира и сознания (что, по Шеллингу, невозможно для логики и осуществляется лишь посредством мистического «интеллектуального созерцания»). Надеждин вслед за Гегелем включал в предмет логики категории, и, применяя к логике идею тождества бытия и мышления, истолковывал эти категории и логические законы как воспроизведение в сознании законов и связей бытия. Проблематика философии истории непосредственно включена в культурологическую концепцию Николая Ивановича. Он трактовал философию истории как науку об общих законах развития человечества, о специфических для истории формах всеобщих законов бытия. Такими специфическими законами являются единство человеческого рода, его развиваемость и совершенствование, законосообразность исторического развития, единство необходимости и свободы. Хотя по Надеждину в основе этих закономерностей и лежит некое идеальное начало (Бог), конкретное объяснение истории человечества, осознание ее этапов возможно только через социальные, географические, политические и прочие реальные факторы исторического развития. В этом контексте Надеждин рассматривал и проблему нации, национальной специфики исторического, в частности культурного развития, применяя эти идеи и к России.

Рассматривая эстетику как часть философии, Надеждин синтезировал эстетику просветительского классицизма и шеллингианского романтизма. В результате он построил систему реалистической эстетики, явившуюся одним из отечественных теоретических источников эстетики русского критического реализма. Свою эстетику Николай Иванович считал наукой, основанной на философии, и разрабатывал ее не только как концепцию закономерностей возникновения и развития искусства, но и как теорию искусства будущего. Он делал это в русле своей культурологической концепции, по которой главными чертами культуры XIX в. являются синтетичность, сближение с действительностью, жизнью и практическая устремленность. Под «синтетичностью» (или «всеобщностью») понимается снятие односторонности классической и романтической форм искусства, то есть односторонних стремлений выразить в искусстве соответственно лишь материальное или духовное начало, и создание искусства, которое будет представлять человека в единстве и полноте. Для достижения такого идеала в «художественной деятельности» необходимо удовлетворить «потребность естественности и потребность народности» (Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. - М., 1974.-- Т. 2. - С. 453, 454). Под естественностью Надеждин понимал правдивость обобщенного изображения жизни в искусстве, истинность художественного изображения. Искусство должно быть «полным, светлым отражением народов, среди коих процветает», должно развиваться в национальной форме, «в связи с его (народа) политическою, ученою и религиозною историей», в зависимости от форм общества (Литературная критика. - М., 1972. - С. 441-443). При этом, поскольку искусство подчинено законам «единства» и «бесконечного развития», оно лишено какой-либо национальной ограниченности и является единством национального («народного») и общечеловеческого («чужеядства»): «в своем беспрестанном расширении творческий гений народа встречается с другими, более или менее соприкосновенными народами, и по закону естественного сочувствия, по законам взаимного притяжения, коими держится целость и единство вселенной, берет больше или меньше участия в их жизни, обогащается их успехами, питается их приобретениями» (Литературная критика. - С. 402). Сближаясь с жизнью, искусство проникает «в сокровеннейшие изгибы бытия, в мельчайшие подробности жизни» (Русские эстетические трактаты. - С. 454). «Творческая деятельность… не что иное, как воспроизводительница бытия, соревновательница духа жизни, струящегося в недрах природы» (Там же.- С. 453). Наконец, практическая устремленность означает, что жизнь деятелей культуры «не ограничивается ныне уединенным отшельничеством в мире идеалов; они исходят и на позорище вещественного. Поэзия не мешает им действовать на чреде общественного служения и жить для блага и чести народов» (Телескоп.- 1831.- № 1.-7 С. 39).

В системе эстетических идей Надеждина существенное значение имела также идея историзма: искусство развивается и притом по диалектическим законам, следовательно, поступательно; существует прогресс искусства, поскольку принципы идеального искусства лишь постепенно проникают в сознание художника и осуществляются в продуктах их творчества (мысль, которая до сих пор является в эстетике дискуссионной).

Являясь сторонником реалистической критики, Надеждин своими первыми литературными выступлениями возглавил борьбу против господствовавшего в то время в русской литературе романтизма. Отвергая романтическое «душегубство», развиваемое в бесчисленных вариациях, Надеждин требовал заменить все это существенным достоинством и величием изображаемых предметов. Объектами жестких нападок Надеждина стали творчество Н. А. Полевого, Греча, О. М. Сомова, Гнедича, Боратынского, Подолинского, Орлова, Ф. Булгарина и даже А. С. Пушкина (последний критиковался за скитанья по «керченским острогам, цыганским шатрам и разбойническим вертепам» и за малоидейные поэмы вроде «Графа Нулина»). Литераторы отвечали Надеждину той же монетой. Пушкин, к примеру, написал несколько едких эпиграмм: «Притча», «Мальчишка Фебу гимн поднес» и др. (Впрочем, после выхода «Полтавы» и «Бориса Годунова» отношение Надеждина к Пушкину кардинально изменилось. Надеждин решительно признал ошибочность своей оценки творчества великого поэта и отзывался о нем в целом очень высоко; со своей стороны Пушкин отказался от контркритики Надеждина и даже стал участвовать в его «Телескопе»)

Надеждин настаивал на необходимости философского углубления литературной критики. Для него характерно воззрение на общественный процесс как на развитие, характерно признание, что история человечества «…есть не что иное, как беспрестанное движение, непрерывный ряд изменений». Отсюда - исторический подход к действительности. Его принцип - «сознательное творчество, руководствующееся отчетливым пониманием минувшего». Нужно, чтобы «история почиталась не простым только поминанием упокойников, но учительницей настоящего и истолковательницей будущего». Считая искусство выражением жизни, Надеждин для русской литературы выставил три принципа: естественность, оригинальность, народность. Естественность есть не что иное, как реализм, народность - требование национального искусства (при этом Надеждин четко отграничивал истинную народность от вульгарных подделок под нее (роман Булгарина «Иван Выжигин»)). Соответственно этим требованиям основными жанрами литературы Надеждин выдвигал повесть и роман. Образцом для подражания он считал произведения Н. В. Гоголя, Н. Загоскина, М. А. Максимовича, Карамзина, Аксакова, а позже и Пушкина. В произведениях этих писателей видел первые и блестящие опыты возведения простонародного языка на ступень литературного достоинства.

Н. И. Надеждин и Е. В. Сухово-Кобылина

Одновременно с преподаванием в московском университете и изданием журнала Надеждин продолжал подрабатывать домашним преподавателем. После окончания обучения Юрия Федоровича Самарина Николай Иванович устраивается учителем детей дворян Сухово-Кобылиных, которые тогда также жили в Москве. В процессе обучения между ним и старшей дочерью Сухово-Кобылиных Елизаветой (будущей писательницей Евгенией Тур) устанавливаются очень теплые дружеские отношения. Елизавета Васильевна была просто очарована умом и образованностью молодого профессора, и старалась как могла по его предмету. Надеждин хвалил ее успехи, называя своей лучшей воспитанницей. Постепенно дружеские отношения между Сухово-Кобылиной и Надеждиным переросли в романтические. Летом 1834 года Николай и Елизавета решают пожениться. Однако этому браку не суждено было состояться. Родители Елизаветы Васильевны выступили категорически против, считая жениха, имевшего незнатное происхождение недостойным руки дворянской дочери.

Николай и Елизавета думают обвенчаться тайно, однако их замысел проваливается (в будущем история отношений с Елизаветой Сухово-Кобылиной послужит Надеждину основой для повести «Сила воли»(антология «Сто русских литераторов», 1841)). Последствия этой неудавшейся попытки жениться были весьма печальны для Надеждина. Брат Елизаветы Александр (в будущем известный драматург) вызывает Надеждина на дуэль, однако Надеждин отказывается принять вызов, мотивируя это тем, что раз в силу своего недворянского происхождения он не может жениться на Елизавете, то и решать вопрос чести дворянским способом ему недолжно. Взбешенный таким ответом Сухово-Кобылин потребовал от Надеждина убираться вон из Москвы, грозя, что иначе пристрелит дерзкого поповича, даже если за то ему будет Сибирь.

В сложившихся условиях Николай Иванович предпочитает оставить преподавательскую деятельность и уехать в путешествие за границу. В течение 1835-1836 годов он исколесит большую часть Западной Европы. Среди стран посещенных им были Германия, Франция, Швейцария, Италия, Австрия и др. Изданием «Телескопа» и «Молвы» в отсутствие Надеждина заведовал Белинский.

Гонения, ссылка (1836-1842 годы)

Вернувшись в 1836 году из своей поездки, Надеждин отказался от предложенной ему кафедры в Киевском университете и снова принялся за издание «Телескопа». Однако просуществовать долго этому журналу было не суждено.

В октябрьской книжке (№ 15 за 1836 год) Надеждин публикует «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева , в котором Николай Иванович усмотрел «возвышенность предмета, глубину и обширность взглядов». Публикация письма вызвала сильное негодование в правящих кругах. Император Николай I, лично прочитав статью, назвал её содержание «смесью дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного», прибавив, что «не извинительны ни редактор журнала, ни цензор».

«Телескоп» был закрыт, Надеждин сослан в Усть-Сысольск (впоследствии ему разрешили поселиться в Вологде). В ссылке Надеждин не перестает работать - пишет статьи для словаря Плюшара «Энциклопедический Лексикон» и несколько замечательных исследований для «Библиотеки для Чтения» («Об исторической истине и достоверности», «Опыт исторической географии русского мира» и др.).

В 1838 году по ходатайству Д. М. Княжевича и Я. И. Ростовцева Надеждин был амнистирован императором и смог покинуть место ссылки, однако к преподаванию в университете он допущен не был.

По приглашению Княжевича Надеждин уезжает в Одессу, где становится редактором его журнала «Одесский альманах». В Одессе Надеждин также активно занимается изучением истории юга России, публикует научные статьи: «Геродотова Скифия, объясненная чрез сличение с местностями», «Критический разбор сочинения доктора Линднера: Skythien und die Skythen von Herodot», «О местоположении древнего города Пересечена, принадлежавшего народу Угличам», «Народная поэзия у зырян» и др. При непосредственном участии Надеждина в начале 1840 года создается «Одесское общество любителей истории и древностей».

В 1840-1841 годах Надеждин и Княжевич предпринимают обширное научное путешествие по южным и западнославянским землям. В письмах Погодину и Максимовичу Надеждин так описал маршрут и цели этой экспедиции: «В непродолжительном времени я оставляю Одессу и Россию», - еду далеко на Запад. Хочу объехать все словенские земли. Я собираю давно уже материалы для истории Восточной Церкви, преимущественно у Словенских народов". «Хочу объехать Балкан и Карпат, эти родимые гнезда нашего доблестного рода и могучего языка. Еду через Молдавию, Валахию, Седмиградию, Сербию и Венгрию - сначала до Вены; потом - побывши в Праге и Мюнхене - спускаюсь в Италию до Неаполя. Оттуда хочу пробраться через Адриатику, - до Рагузы (Дубровника) и Черной Горы, и по Далматскому берегу, через Кроацию и Стирию, опять в Вену. Из Вены уже обыкновенной дорогой проеду в Львов и думаю заглянуть к Венгерским Руснякам в Северо-восточные Комитаты; буду и на развалинах Галича».

Сведения, полученные в результате этой экспедиции, дадут Надеждину огромный материал для его дальнейших научных исследований.

Уже почти сразу по возвращении в Россию Надеждин напишет и опубликует в «Одесском альманахе» и в «Журнале министерства народного просвещения» несколько статей, некоторые из которых: «Сила воли. Воспоминания путешественника», «О наречиях русского языка», «Записка о путешествии по южно-славянским странам» до сих пор не потеряли своего научного значения.

Одним из главных выводов сделанных Надеждиным по итогам экспедиции стало развенчание панславянских взглядов, утверждавших о бесспорном стремлении всех славянских народов к созданию единого общеславянского государства. «Славянский патриотизм, мечтающий о централизации славянского мира, - писал он, основываясь на впечатлениях от поездки по населенным славянами землям Австрийской империи, - существует только в головах некоторых фанатиков», но народы славянские вообще, - за исключением венгерских славян и русинов, угнетаемых магнатами - «живут себе преспокойно под австрийским владычеством, ни мало не думая о какой-либо политической самобытности». Надеждин первым из российских ученых осмеливается дать столь жесткий ответ весьма популярному в то время среди российской элиты панславянизму.

Служба в Министерстве внутренних дел

В 1842 году Надеждин переезжает в Санкт-Петербург и поступает на службу в Министерство Внутренних дел. В самом начале 1843 году Надеждин был назначен главным редактором «Журнала Министерства Внутренних Дел». В этом издании, являющемся официальным печатным органом МВД Николай Иванович напечатает ряд собственных трудов по географическому, этнографическому и статистическому изучению России («Новороссийские степи», «Племя русское в общем семействе славян» [т. I], «Исследование о городах русских» [т. VI-VII], «Объем и порядок обозрения народного богатства» [т. IX] и др.). Руководство журналом Надеждин осуществлял вплоть до своей смерти в 1856 году.

В 1844-1846 годах Надеждин по заданию министра внутренних дел Л. А. Перовского , проводит работу по исследованию христианских религиозных меньшинств Российской империи и граничащих с Россией стран Европы. Николай Иванович подошел к этому заданию основательно: много работал в архивах, ездил в места компактного проживания религиозных меньшинств в России и за границей, жил некоторое время среди сектантов, аккуратно интересуясь их религиозными взглядами и собирая необходимую информацию. Из трудов Надеждина, явившихся результатом проделанной работы, опубликованы были только два: «Исследование о скопческой ереси» (1845) и «О заграничных раскольниках» (1846). На основе своих исследований Надеждин делает вывод о необходимости ужесточить преследование властями скопцов, хлыстов и прочих маргинальных христианских сект, как представляющих опасность для государственного устройства и общества в целом.

НАДЕЖДИН, НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ (1804–1856), русский литературный критик, этнограф, лингвист.

Родился 5 (17) октября 1804 в с. Нижний Белоомут Зарайского уезда Рязанской губ. в семье потомственных священнослужителей. В 1815 окончил Рязанскую семинарию (выдающимся учебным успехам в которой, по некоторым сведениям, обязан своей фамилией – предки Надеждина именовались по месту жительства Белоомутскими или Беловодскими), в 1824 – Московскую духовную академию. В 1824–1826 – профессор словесности и немецкого (позже и латинского) языка в Рязанской семинарии, после чего, уволившись из духовного звания, стал домашним учителем в московской семье Самариных.

С первыми стихами, эстетическими статьями и переводами выступал с 1828 в журнале «Вестник Европы», первая же из литературно-критических статей Надеждина (под псевд. «Экс-студент Никодим Надоумка», иногда Недоумко) Литературные опасения за будущий год (1828) вызвала сенсацию. Главным объектом полемического пафоса Надеждина здесь, а также в статьях Сонмище нигилистов , Две повести в стихах: «Бал » и «Граф Нулин », «Полтава ». Поэма Александра Пушкина , «Иван Выжигин », нравственно-сатирический роман , Всем сестрам по серьгам (все 1829) был романтизм как тяготение к аффектации, фантазийной импровизационности и фрагментарности в сюжете, характерах и стиле, следы чего критик находил в творчестве У.Шекспира и П.Кальдерона, А.С.Пушкина и Е.А.Баратынского, В.Гюго и Дж.Байрона. Сторонник нравственно-воспитательной ориентации искусства, Надеждин был, однако, противником классицистского «украшения природы» и наивно-прямолинейного морализирования (свойственного, например, роману Ф.В.Булгарина Иван Выжигин ).

Надеждин ратует за здравый смысл, соразмерность и гармонию, нередко при этом сближая романтическое своеволие с политическим либерализмом и бунтарством. Отвергаемый частью литературной общественности (Н.А.Полевой, О.М.Сомов, Пушкин, назвавший Надеждина в одной из своих язвительных эпиграмм «болваном семинаристом»), Надеждин, тем не менее, в 1829 был избран в члены-соревнователи Общества истории и древностей российских, сделав в 1830 доклад Предначертание исторически-критического исследования древнерусской системы уделов и в том же году защитив докторскую (минуя степень магистра) диссертацию О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической . В 1831–1835 Надеждин – профессор Московского университета по кафедре изящных искусств и археологии.

Опираясь на принцип единства законов бытия и мышления и распространяя идею закономерности на процесс художественного творчества, Надеждин выстроил линию развития поэзии от объективно-классических форм античности, изображавшей «внешнюю» жизнь, через субъективно-романтическую форму Средневековья, воплощающую «постоянное самоуглубление» и «идеальное самосозерцание», к синтетической поэзии нового времени, в связи с чем и западноевропейский классицизм 18 в. (называемый Надеждиным «веком кощунства и нечестия»), и современный «неистовый» романтизм рассматривался эстетиком как анахроничные, «подражательные» формы (см. также трактат Надеждина О современном направлении изящных искусств , 1833, где, в частности, выдвигается мысль о необходимости высвобождения литературного героя от диктата авторского замысла, чем грешат, по мнению Надеждина, герои Ф.Шиллера и А.С.Грибоедова – ст. «Горе от ума ». Комедия... А.Грибоедова , 1831; аналогичен протест против экзальтации в актерской игре в цикле статей Надеждина Русский театр. Письма в Петербург , 1833, а также в ст. История поэзии: Чтения... С.Шевырева , 1836).

В 1830-е годы, одобряя нравственно-христианскую поэзию А.Ламартина, А.Манцони (Мандзони) и Новалиса и отвергая «макабрскую пляску мертвых костей на кладбище жизни» Байрона, Р.Саути, В.Гюго и Ж.Занд, Надеждин приветствовал пушкинскую трагедию Борис Годунов как истинно народную драму, находя, однако, с точки зрения художественной логики, цельности и психологического правдоподобия, фрагментарным и поверхностным «арабеском» роман Евгений Онегин и неглубокими поэмы Граф Нулин и Домик в Коломне . При этом одним из первых Надеждин высоко оценил творчество Н.В.Гоголя, «великого комика жизни действительной». Аргументируя особую роль романа в современной литературе (ст. «Рославлев », или Русские в 1812 М.М.Загоскина , 1831, где из-за «неразвитости» русского общества недосягаемым образцом для отечественной словесности выдвигаются исторические романы В.Скотта), критик призывает к «примирению» русской народности и европеизма, что в грядущем должно привести, по Надеждину, к выполнению Россией своей глобальной мессианской роли (цикл Летописи отечественной литературы , 1832; Обозрение русской словесности за 1833 год , 1834; Европеизм и народность в отношении к русской словесности , 1836).

Несчастливая любовь к сестре А.В.Сухово-Кобылина (в будущем писательница Евгении Тур, 1815–1892) повлекла за собой уход Надеждина с кафедры и его путешествие (1835) по странам Европы (Германия, Франция, Швейцария, Италия, Австрия). После публикации в 1836 в «Телескопе» Философического письма П.Я.Чаадаева журнал распоряжением царя был закрыт, а Надеждин сослан в Усть-Сысольск, затем в Вологду («прощен» в январе 1838).

С конца 1830-х годов разворачивается обширная научная деятельность Надеждина в области богословия, эстетики, этнографии, географии, фольклористики, истории и т.п., около 100 статей написаны им для Энциклопедического лексикона А.Плюшара. Надеждин активно выступает против «мрачного скептицизма» исторической школы М.Т.Каченовского, намечает пути изучения национального фольклора народов России (Народная поэзия у зырян , 1839), закладывает основы отечественной исторической географии, прослеживает эволюцию русского литературного языка в его соотношении со старославянским, содействует становлению славяноведения как науки и т.д. Автор фундаментальных трудов по этнографии (Об этнографическом изучении народности русской , 1847, где, в частности, говорится о необходимости изучения «русских вне России», и др.), Надеждин в 1848 избирается председателем отделения этнографии Русского географического общества. Существенный вклад в отечественную науку внесли труды Надеждина Об исторической истине и достоверности (1837), О наречиях русского языка (1841), О русских народных мифах и сагах, в применении их к географии и особенно к этнографии русской (1857). Среди других произведений Надеждина – Записка о путешествии по южно-славянским странам (1842), где, в частности, проявлен особый интерес к древнерусской письменности, книга Исследование о скопческой ереси (1845), записка О заграничных раскольниках (1846), труды по истории Новороссийского края, Бессарабии, рассказ в форме исповеди католического монаха Сила воли. Воспоминания путешественника (1841).

Надеждин был также редактором «Одесского альманаха» (1839–1840), после переселения в 1842 в Петербург – «Географических известий» (1848) и «Журнала Министерства внутренних дел» (1842–1856). Состоя с 1842 на службе в этом министерстве, по его заданию исследовал раскол, сделав вывод о необходимости ужесточить гонения властей на скопцов, хлыстов и др. представителей религиозного инакомыслия как опасных для государственного устройства.

Разносторонний и плодовитый исследователь, Надеждин вошел в историю русской гуманитарной культуры прежде всего как один из зачинателей, наряду с Д.В.Веневитиновым, И.В.Киреевским и В.Ф.Одоевским, русской философской эстетики и непосредственный предшественник концептуальной литературной критики В.Г.Белинского.

Надеждин, Николай Иванович

(1804-1856) - многосторонний ученый и критик, сын священника Рязанской губернии, воспитанник Рязанской духовной семинарии и Московской духовной академии. Был преподавателем в Рязанской духовной семинарии, потом домашним наставником в Москве. Уже в Академии Н., под руководством Ф. А. Голубинского, познакомился с немецкой философией, из которой, по его собственным словам, почерпнул взгляд на историю человечества, как на процесс выработки идей, под влиянием условий времени и места, и стал заниматься изучением истории гражданской и церковной. Сойдясь с Каченовским (см.), Н. написал для "Вестника Европы" статью о торговых поселениях итальянцев на северном Черноморье, а затем с 1828 по 1830 г. - ряд критических статей по современной литературе. В 1830 г. Н. сотрудничал в "Московском Вестнике" Погодина, в 1831 г. основал журнал "Телескоп", при котором, в качестве приложения, издавалась "Молва" (см. соотв. статью). Каченовский внушил Н. мысль примкнуть к Университету, и его диссертация о романтической поэзии ("De роeseos, quae Romantica audit, origine, indole et fatis", M. 1830; извлечения - в первых книжках "Вестн. Европы" и "Атенея" того же года), написанная на степень доктора по словесному факультету, находилась в связи с его критическими статьями в "Вестн. Европы". С начала 1832 по 1835 г. Н., в звании ординарного профессора, читал в Московском университете теорию изящных искусств, археологию и логику. Н. не читал по тетрадке, как профессора того времени: его лекции были блестящими импровизациями, производившими глубокое впечатление на слушателей, хотя некоторые из них (К. Аксаков) и находили впоследствии в чтениях Н. отсутствие серьезного содержания. В 1836 г. "Телескоп" был запрещен за "Философические письма" Чаадаева, а Н. сослан в Устьсысольск. Этим закончилась деятельность Н. как критика и публициста. Уже в первой своей критической статье: "Литературные опасения за будущий год", появившейся в №№ 21 и 22 "Вестн. Европы" 1828 г. за подписью: "Экс-студент Никодим Надоумко", как и в последовавших за ней разборах поэм Подолинского, "Полтавы", VII-й главы "Евгения Онегина" и проч., Н. выступил с резким отрицанием всей тогдашней литературы, находя, что в прославленных поэмах того времени нет ни тени художественного единства, нет идеи, нет лиц, ясно понятых самим автором, нет выдержанных характеров, наконец, - нет и действия: все бессвязно, вяло, бледно и натянуто, несмотря на кажущийся блеск и жар (см. Критика). Выступая против господствовавшего тогда в нашей литературе романтизма, Н. доказывал, что и классицизм, и романтизм имели крупное историческое значение, представляя две стороны развития человеческого духа и являясь в то же время отражением двух различных миров - античного и средневекового; новейший же франц. романтизм так же мало похож на романтизм средних веков, как псевдоклассическая литература на греческую, и является жалкой подделкой под истинный романтизм, возрождение которого в наше время столь же нелепо, как и восстановление классицизма. Являясь последователем Шеллинга, Н. в числе тезисов своей диссертации выставил известное положение: "Где жизнь, там и поэзия"; утверждал, что творческая сила есть не что иное, как "жизнь, воспроизводящая саму себя"; заговорил об идее, как душе художественного произведения, о художественности, как сообразности формы с идеей; рассматривал литературу, как одно из частных проявлений общей народной жизни; требовал, чтобы она сознала свое назначение - быть не праздной игрой личной фантазии поэта, а выразительницей народного самосознания. Бедность нашей поэзии Н. приписывал недостатку серьезной и сильной общественной жизни. На вопрос о том, дает ли русская старина поэтический материал для обновления народного духа в литературе, Н. отвечает отрицательно. История удельной Руси представляет собой период чисто физического расширения, лишенный действительной жизни: последняя требует "могущественного начала духа", которого тогда не было. В московском периоде физиономия русской народности еще не установилась; это только подготовительная ступень к действительно государственной истории, открываемой Петром Великим. Что касается до народной литературы, то в древнем периоде русской истории ее не было, потому что народный язык не подвергался литературной обработке. Св. Писание было принесено к нам на церк.-славянском яз., на котором возникла у нас и письменность; народная речь долго, поэтому, не могла развиться "в живую народную словесность". Обращаясь к современности, Н. спрашивал: "Как быть литературе русской, когда нет еще языка русского". Улучшению языка может содействовать более широкая литературная жизнь и критика. Лексическому его обогащению должны послужить родственные славянские языки, синтаксическому улучшению - народная песня, поговорка, прибаутка. В баснях Крылова и романах Загоскина Н. видел первые и блестящие опыты возведения простонародного языка на ступень литературного достоинства. Начав писать в журнале Каченовского, который находился тогда в полном пренебрежении, считался защитником всего устарелого и бездарного в литературе, врагом всего современного и даровитого, - Н. приобрел репутацию зоила и педанта, сделался предметом едкой критики Полевого и колких эпиграмм Пушкина ("Притча", "Мальчишка Фебу гимн поднес"). Вскоре, однако, Пушкин понял, что в злейшем его враге кроется преданнейший друг, и поместил в "Телескопе" известную полемическую статейку под псевдонимом Феофилакта Косичкина. "Телескоп" продолжал развивать идеи, выраженныеН. в его ранних статьях, но имел только ограниченный успех: критика его долго не проникала в публику. На крупное значение Н. в истории русской литературы впервые указал лишь в год его смерти Чернышевский ("Очерки гоголевского периода русской литературы", в "Современнике" 1855-56 гг.; отд. изд., СПб., 1892), приписывающий ему значение учителя и образователя Белинского. Некоторые отрицают преемственную связь между Белинским и Н. Правильное решение между двумя крайностями заключается, по мнению П. Н. Милюкова ("Русская Мысль", 1895, № 4), в том, что Н. примкнул к тому умственному движению, которое выразилось в шеллингизме, но опоздал принять ближайшее участие в выработке основных идей нового миросозерцания, представителями которого ужe в середине 1820-х годов были у нас Велланский, Галич, Давыдов, М. Г. Павлов, Веневитинов, кн. В. Ф. Одоевский. Во всяком случае, нельзя не признать, что именно под влиянием Н. литературная критика перестала ограничиваться беглыми заметками, основанными на личных впечатлениях, а не на теоретических началах. Даже враги Н. (напр. "Телеграф" Полевого) незаметно для самих себя стали повторять его мысли и вместе с тем распространять их в обществе, подготовляя почву для усвоения критики Белинского. Н. - один из талантливейших русских людей. Обширные сведения, исторические, богословские и литературные, соединялись в нем с большим остроумием и сильным теоретическим умом. Несимпатичной его чертой был "приторный патриотизм", приводивший его к таким выходкам, как опоэтизирование русского кулака; он повторял обычную фразеологию тогдашней официальной народности и развивал бюрократические взгляды на народность, не всегда в согласии с основными своими воззрениями. Вообще он не отличался твердостью убеждений. В ссылке Н. пробыл год, написав за это время около ста статей для "Энциклопедического Словаря" Плюшара и несколько замечательных исследований для "Библиотеки для Чтения" 1837 г. ("Об исторических трудах в России", "Об исторической истине и достоверности", "Опыт исторической географии русского мира"). Затем он прожил несколько лет в Одессе, работая по истории юга России в "Одесском обществе любителей истории и древностей". В 1840-41 г. Н., по поручению Д. М. Княжевича, совершил обширное путешествие по славянским землям и в венских "Jahrbucher für Litteratur" (1841 г., т. XCI) поместил статью о наречиях русского языка, до сих пор не потерявшую своего значения. В 1843 г. Н. сделался редактором "Журнала Министерства Внутренних Дел", в котором напечатал ряд ценных трудов по географическому, этнографическому и статистическому изучению России ("Новороссийские степи", "Племя русское в общем семействе славян" [т. I], "Исследования о городах русских" [т. VI - VII], "Объем и порядок обозрения народного богатства" [т. IX] и др.). Вместе с тем Н. сделался при министре Л. А. Перовском своего рода сведущим человеком по историческим и религиозно-бытовым вопросам. Из работ Н., явившихся результатом официальных поручений министерства, опубликованы две: "Исследование о скопческой ереси" (СПб., 1845) и "О заграничных раскольниках" (1846); обе перепечатаны в "Сборнике правительственных сведений о раскольниках" Кельсиева (Лондон, 1860-62). Записка о заграничных раскольниках, для составления которой Н. в 1845-6 гг. ездил за границу, представляет много ценных сведений о положении липован накануне основания белокриницкой иерархии. Она проникнута всецело теми воззрениями на раскол, которые господствовали в тогдашних правительственных сферах. В записке Н. имеются намеки о том, как он, живя между раскольниками, "в их селениях и домах", выведывал то, что ему нужно было знать, тщательно скрывая цель своих розысков. С конца 1848 г. Н. был председательствующим в отделении этнографии Географического общества, в изданиях которого он принимал деятельное участие, как редактор "Географических Известий" и "Этнографического Сборника" (1853). В статье "Об этнографическом изучении русского народа" ("Записки Русского Географического Общества", кн. 2, СПб., 1847) Н. широко намечает объем науки этнографии и ее разветвления по разным сторонам народной жизни (изучение народности со стороны историко-географической, со стороны народной психологии, археологии, быта и проч.). Он дал несколько образцовых трудов по исторической географии и составил этнографическую программу, рассылка которой доставила Географическому обществу массу ценных данных. Направление Н. в этой области А. Н. Пыпин ("Истории русской этнографии", т. I) характеризует как этнографический прагматизм, стремившийся исходить из непосредственных, точных фактов, и приписывает ему большую долю того улучшения приемов наблюдения и собирания этнографических материалов, какое замечается в последующих трудах наших изыскателей. Сочинения Н. никогда собраны не были. В первые 2-3 года своей литературной деятельности Н. печатал довольно много стихотворений в духе Шиллера, слабых с точки зрения художественной. В издании "Сто русских литераторов" (т. II, СПб., 1841) помещен рассказ Н. "Сила воли". Его автобиография (неоконченная) напечатана с дополнениями П. С. Савельева и со списком работ Н. в "Русском Вестнике" (1856 г., март).

См. еще ст. Я. Попова в "Ж. М. Н. Пр.", 1880 г., № 1 - о службе Н. в московском университете), С. Трубачева в "Историческом Вестнике" (1889 г., №№ 8 и 9), М. М. Филиппова в "Русском Богатстве" (1894 г., № 9).

{Брокгауз}

Надеждин, Николай Иванович

(псевдоним Никодим Недоумко с Патриарших прудов) - русский литературный критик 30-х гг. прошлого столетия, профессор словесных наук Московского университета. Род. в семье сельского дьякона, учился в рязанском духовном училище и Московской академии, по окончании которой преподавал богословие в рязанской семинарии. Начало лит-ой деятельности Н. относится к 1828, когда он выступил в "Вестнике Европы" Каченовского (№№ 21 и 22) со статьей "Литературные опасения за будущий год". После ряда критических работ Н. написал диссертацию на латинском яз., отрывки которой известны под названием "О настоящем злоупотреблении и искажении романтической поэзии", получил после ее защиты степень доктора словесных наук и был назначен в Московский университет профессором по кафедре изящных искусств и археологии. Одновременно П. организовал журнал "Телескоп" (см. ) и его приложение "Молву". Литературно-критическая деятельность Н. продолжалась до 1836, когда за помещение "Философических писем" П. Я. Чаадаева "Телескоп" был закрыт и Н. сослан в Усть-Сысольск. По возвращении из ссылки в 1838 Н. занимался этнографическими и историческими исследованиями, в частности историей религии; с 1842 редактировал "Журнал Министерства внутренних дел".

Являясь одним из ранних сторонников реалистической критики, Надеждин своими первыми лит-ыми выступлениями возглавил борьбу против господствовавшего в то время в русской литературе романтизма.

Отвергая романтическое "душегубство", развиваемое в бесчисленных вариациях, Надеждин требовал заменить все это существенным достоинством и величием изображаемых предметов. Нападая на Полевого, на романтиков, Н. нападал на первых порах и на Пушкина, критикуя последнего за скитанья по "керченским острогам, цыганским шатрам и разбойническим вертепам" и за малоидейные поэмы вроде "Графа Нулина". Пушкин отвечал Н. злыми эпиграммами ("Притча", "Мальчишка Фебу гимн поднес" и др.). После "Полтавы" и особенно "Бориса Годунова" отношение Надеждина к Пушкину изменилось. Борьба Надеждина против Полевого и Пушкина - отражение борьбы буржуазной демократии с ограниченностью промышленной буржуазии и либерального дворянства, Надеждин настаивал на необходимости философского углубления литературной критики. Для него характерно воззрение на общественный процесс как на развитие, характерно признание, что история человечества "...есть не что иное, как беспрестанное движение, непрерывный ряд изменений". Отсюда - исторический подход к действительности. Его принцип - "сознательное творчество, руководствующееся отчетливым пониманием минувшего". Нужно, чтобы "история почиталась не простым только поминанием упокойников, но учительницей настоящего и истолковательницей будущего". Считая искусство выражением жизни, II. для русской литературы выставил три принципа: естественность, оригинальность, народность. Естественность есть не что иное, как реализм, народность - требование национального искусства. Соответственно этим требованиям основными жанрами литературы Н. выдвигал повесть и роман. Н. жестоко осмеял Ф. Булгарина, пытавшегося "Иваном Выжигиным" подделаться под народность.

Европеизм - одна из основных установок Н. как критика. "Чтобы возбудить сию спящую массу задержанных, но не истощенных сил. потребна электрическая батарея идей свежих, могучих". "Пусть ум питается европейской жизнью, чтобы быть истинно русским, пусть литератуpa его, освежаясь воздухом европейского просвещения, остается тем, чем должна быть всякая живая самобытная литература - самовыражением народным". Таковы те требования, которые ставили себе "разночинцы", точнее - буржуазная демократия в лице Н. Расцвет просвещения и искусства должен был однако наступить, по мнению Н., "под сенью августейшего монарха;:. Позже Н. разочаровался в своих ожиданиях, наметившийся надлом в его взглядах завершился в связи со ссылкой. Николаевский режим сделал себе еще одного честного слугу.

Историческое лицо Н. правильно определил еще Н. Г. Чернышевский, поставив его в один ряд с Белинским как его "образователя". Не следует, разумеется, понимать это определение Чернышевского в том смысле, что Белинский был органическим продолжателем критического метода Надеждина. Несмотря на то, что деятельность Н. характеризовалась многими особенностями, характерными для молодого Белинского (философский идеализм, романтическое западничество, пантеистическая интерпретация Шеллинга, логически приводившая обоих к примирению с действительностью), пути обоих критиков не были однородными. Идеологу разночинцев 40-х гг., Белинскому удалось преодолеть примирение с. действительностью и ценою мучительных исканий пробиться к материализму и социализму. П., отражавший идеологию более консервативных кругов мелкой буржуазии, этого пути не преодолел. В. его староверческой борьбе против романтической поэзии несомненно отразилась непорванная связь с феодально-дворянской эстетикой классицизма, связь, обусловленная тем дореформенным укладом, в котором мелкая буржуазия занимала подчиненное, зависимое положение. Этой зависимостью объясняются и частые у Н. проявления квасного "официального" патриотизма и его яростные филиппики против революции. Н. сыграл безусловно положительную роль в истории русской критики, но политическая реакционность бесспорно затормозила развитие его критического таланта [см. раздел о Н. в ст. "Критика " (русская)].

Библиография: I. De origine natura et fatis poëseos, quae Romantica audit, M., 1830 (диссертация на степень доктора по словесному отделению; рецензии: "Моск. телеграф", 1830, № 10; "Моск. вестник", 1830, ч. 3, № 9); О современном направлении изящных искусств, Речь, М., 1833; Об исторических трудах в России, "Библиотека для чтения", 1836, № 1; Об исторической истине и достоверности, там же, 1837, № 2; Опыт исторической географии русского мира, там же, 1837, № 6; Об этнографическом изучении народности русской, "Записки Русск. географич. об-ва", Петербург, 1847, II, и мн. др. Напечатал много стихотворений в первые 2-3 года своей лит-ой деятельности. В изд. "Сто русских литераторов" (т. II, СПб, 1841) помещен рассказ Н. "Сила воли". Автобиография (неоконченная, доведена до 1841) напеч. с дополн. П. С. Савельева в "Русском вестнике", 1856, март. Некоторые статьи Н. помещены в прилож. к т. I "Полн. собр. сочин." Белинского (СПб, 1900, под ред. С. Венгерова); Статьи в сборнике, составленном В. Зелинским, "Русская критическая литература о произведениях А. С. Пушкина", ч. 2, изд. 3-е, М., 1905, и ч. 3, изд. 2-е, М., 1901; Два ответа Чаадаеву в книге М. Лемке "Николаевские жандармы и литература", СПб, 1908.

II. Чернышевский Н. Г., Очерки гоголевского периода, СПб, 1892 (или журн. "Современник", 1856, № 4); Иванов И., История русской критики, ч. 2, М., 1898 (или "Мир божий", 1897, VIII - IX); Милюков П. П., Главные течения русской исторической мысли, М., 1898; Белинский В. Г., Сочин., т. IV, под ред. Венгерова, СПб, 1901; Козьмин Н. К., Николай Иванович Надеждин, СПб, 1912; Сакулин П. Н., Русская литература, ч. 2, М., 1929; Коган П. С., Н. И. Надеждин в сб. "Очерки по истории русской критики", т. II, под ред. А. Луначарского и Вал. Полянского, Гиз, М., 1929.

III. Добролюбов И. В., Биографический словарь писателей, ученых и художников уроженцев (преимущественно) Рязанской губ., Рязань, 1910 (со списком трудов Н.); Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. IV, П., 1917; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924.

{Лит. энц.}

Надеждин, Николай Иванович

Ученый, лит. критик, философ, журналист. Род. в с. Нижний Белоомут Рязанской губ., в семье священника. Образование получил в Рязанской Дух. семинарии, а затем в Моск. Дух. академии, к-рую окончил в 1824. В середине 20-х гг. он, как отмечают биографы, уволился из дух. звания. С 1828 активно участвовал в лит. жизни страны, вначале как один из вед. сотрудников "В. Европы". В 1830 защитил докт. дисс. "О начале, сущности и судьбах поэзии, называемой романтической", после чего был проф. Моск. ун-та по кафедре изящных искусств и археологии. Издавал ж. "Телескоп" (с газ."Молва" в качестве приложения). За опубликование "Философического письма" Чаадаева "Телескоп" был закрыт (1836), Н. выслан в Усть-Сы-сольск, затем в Вологду. По возвращении из ссылки (1838) он уже не был допущен в ун-т и посвятил себя иссл. в обл. филос., этнографии, лингвистики, фольклористики, истории и ист. географии. Ред."Журнал Министерства внутренних дел" (1843-1856). С 1848 - предс. отделения этнографии Рус. географического об--ва. На мировоззрение и методол. Н. сильное влияние оказала филос. Шеллинга, и прежде всего его учение о противоречивости. Борьба противоположных сторон, по его мнению, разрешается через примирение, приведение в гармонию, "святой союз любви". Н. заявлял: "Возвести снова к единству первоначальную двойственность есть последняя задача нашей умственной жизни, предмет философии". Основу онтологии Н. составляет учение об идеях и о Боге. Согласно концепции Н., "филос. синтез" как "полная идея мира" есть осознание его единства во всех составляющих его элементах - природе и духе. Дух рассматривается в трех формах существования - сознании, искусстве и об-ве, явления всех элементов единого подчинены универсальным законам. Законы природы изучаются натурфилос., законы сознания -"филос. разумения", общие законы искусства - эстетикой, законы, к-рым подчиняется человеч. об-во и его история, постигаются филос. истории. В дальнейшем, подвергнув критике нем. филос., в частности Шеллинга, Н. выдвинул идею, представляющую своеобразный сплав диалектики и идеализма, к-рый по онтол. и гносеол. принципам был родствен близкому к материализму деизму, а по методол. принципам тяготел к эмпирио-дедуктивному способу мышления, преодолевающему шеллингианские трансцендентализм и умозрительность. Эта противоречивая общефилос. конструкция была положена в основу науч. деятельности Н. в обл. эстетики, логики, филос. истории. Суть филос.-эстетич. концепции Н. заключалась в стремлении познать зависимость видов и форм искусства от развития художеств. и обществ. сознания, закономерность в эволюции искусства, обосновать необходимость единства формы и содержания произведения.

Соч.: Платон. Философ , оригинальный , систематический ; Идеология по учению Платона ; Метафизика Платонова // В. Европы. 1830. № 5 , 11 , 13-14 ; Современные направления просвещения // Телескоп. 1831. № 1 ; Европеизм и народность в отношении к русской словесности // Там же. 1836. № 1-2 ; Литературная критика. Эстетика. М. , 1972 ; О современном направлении изящных искусств ; Лекции по теории изящных искусств // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. М. , 1974 ; Сочинения в двух томах. Т. I. Эстетика. Т. 2. Философия. СПб. , 2000.

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Надеждин, Николай Иванович" в других словарях:

Русский критик, журналист, историк и этнограф. Родился в семье дьякона. Окончил Московскую духовную академию (1824). В… … Большая советская энциклопедия

- (1804 56) российский критик, эстетик. В 1831 36 издавал журнал Телескоп (в котором опубликовал Философические письма П. Я. Чаадаева) и приложение к нему, газету Молва, в которых сотрудничал В. Г. Белинский … Большой Энциклопедический словарь

Надеждин, Николай Иванович ученый и критик (1804 56), сын священника, воспитанник Московской духовной академии. Был преподавателем в рязанской духовной семинарии, потом домашним наставником в Москве. Уже в академии Н., под руководством Ф.А.… … Биографический словарь

Эта статья предлагается к удалению. Пояснение причин и соответствующее обсуждение вы можете найти на странице Википедия:К удалению/5 ноября 2012. Пока процесс обсуждения … Википедия

- (1804 1856), российский критик, эстетик. В 1831 1836 издавал журнал «Телескоп» (где опубликовал первое из «Философических писем» П. Я. Чаадаева) и приложение к нему газету «Молва», в которых сотрудничал В. Г. Белинский. Представитель философской … Энциклопедический словарь

НАДЕЖДИН Николай Иванович - (5(17). 10.1804, с. Нижний Белоомут Зарайского у. Рязанской губ. 11(23).01.1856, Петербург) литературный критик, журналист, философ, историк и этнограф. Представитель т. наз. рус. философской журналистики. По происхождению относился к… … Русская Философия. Энциклопедия

- (1804 56) многосторонний ученый и критик, сын священника Рязанской губ., воспитанник Рязанской духовной семинарии и Московской духовной академии. Был преподавателем в Рязанской духовной семинарии, потом домашним наставником в Москве. Уже в… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

НАДЕЖДИН Николай Иванович - (5(17).10.1804, с. Нижний Белоомут Рязанской губ. 11(23).01.1856, Петербург) литературный критик, журналист, философ, историк и этнограф. Представитель т. наз. рус. философской журналистики. По происхождению относился к духовному сословию, что… … Русская философия: словарь

Надеждин, Николай Иванович - Смотри также (1804 1856). Критик Вестн. Евр. , позднее издат. Телескопа и Молвы, профессор Моск. унив. . О нем Ф. Косичкин: Торжество дружбы... и Несколько слов о мизинце г. Булгарина (1831). Биогр. Н. и избр. сочинения, . Собр. сочин. . род.… … Словарь литературных типов

Профессор по кафедре изящных искусств и археологии, журналист, этнограф, знаток раскола и истории церкви. Он родился в с. Нижнем Белоомуте Зарайского уезда Рязанской губернии 5 окт. 1804 г. и был сыном диакона, а впоследствии священника местной… … Большая биографическая энциклопедия Подробнее

Надеждин, Николай Иванович

Эта статья предлагается к удалению. Пояснение причин и соответствующее обсуждение вы можете найти на странице Википедия:К удалению/5 ноября 2012. Пока процесс обсуждения не завершён, статью можно попытаться улучшить, однако следует воздерживаться от переименований или немотивированного удаления содержания, подробнее см. руководство к дальнейшему действию. Не снимайте пометку о выставлении на удаление до окончания обсуждения. Администраторам: ссылки сюда, история (последнее изменение), журналы , удалить .

Николай Иванович Надеждин (5 (17) октября - 11 (23) января ) - многосторонний учёный и критик, сын священника Рязанской губернии, воспитанник Рязанской духовной семинарии и Московской духовной академии .

Ранние годы

Родился в семье потомственных священнослужителей. Первоначально Николай Иванович пошёл по стопам отца и деда и поступил в 1815 году Рязанскую духовную семинарию. После семинарии продолжил свое образование в Московской духовной академии, которую окончил в 1824 году. По завершении учёбы Надеждин 2 года служил преподавателем словесности, немецкого и латинского языков в Рязанской семинарии. В 1826 году он оставляет службу в семинарии, увольняется из духовного звания и переезжает в Москву, где устраивается домашним учителем в семью дворян Самариных.

Начало литературной и научной деятельности

В Москве Надеждин знакомится с Каченовским, издателем «Вестника Европы», с которым они вскоре становятся близкими друзьями. В «Вестнике Европы» Надеждин напечатает свою первую историческую статью - «О торговых поселениях итальянцев на северном Черноморье», а затем, с 1828 по 1830 год - ряд критических статей по современной литературе (под псевдонимом «Экс-студент Никодим Надоумко»): «Литературные опасения за будущий год», «Сонмище нигилистов», «Две повести в стихах: „Бал“ и „Граф Нулин“, „Полтава“. Поэма Александра Пушкина», «Иван Выжигин», нравственно-сатирический роман", «Всем сестрам по серьгам». Там же были напечатаны несколько рассказов Надеждина и довольно много стихов, написанных в духе Шиллера. Большая часть этих литературных произведений была признана критиками слабыми с художественной точки зрения.

Надеждин - профессор Московского университета

В 1830 году Надеждин защищает докторскую диссертацию о романтической поэзии. Диссертация была написана на латинском языке и имела название «De poeseos, quae Romantica audit, origine, indole et fatis» («О начале, сущности и судьбах поэзии, называемой романтической»). Извлечения из неё были вскоре напечатаны в «Вестнике Европы» и «Атенее» под названием «О настоящем злоупотреблении и искажении романтической поэзии». После защиты диссертации Надеждину, теперь доктору словесных наук, была предложена должность профессора по кафедре изящных искусств и археологии Московского университета. Незадолго до этого Надеждин был также избран в члены-соревнователи «Общества истории и древностей российских».

С начала 1832 по 1835 год Надеждин, в звании ординарного профессора, читал в Московском университете теорию изящных искусств, археологию и логику. В отличие от большинства профессоров того времени Надеждин не строил свой курс на сухих конспектах из известных учебников: его лекции были блестящими импровизациями, производившими глубокое впечатление на слушателей, среди которых были: В. Г. Белинский, Н. В. Станкевич, О. M. Бодянский и К. С. Аксаков. Особенно сильное впечатление лекции молодого профессора произвели на Станкевича и Белинского. Станкевич, глубоко воодушевленный идеями Николая Ивановича даже говорил, что если когда-нибудь он будет в раю, то обязан этим Надеждину: так много пробудил он в нём. Впрочем, некоторые, как например К. Аксаков, находили в чтениях Надеждина отсутствие серьёзного содержания.

«Телескоп»

В 1831 году Надеждин основывает собственный журнал «Телескоп », с иллюстрированным приложением «Молва». Программа изданий была очень широкая: отражать главнейшие направления современного просвещения. В «Телескопе» и «Молве» регулярно печатались многие известные писатели и критики того времени: Жуковский, Загоскин, Кольцов, Погодин, Шевырев, Герцен, Огарев, Белинский и др. Большая роль отводилась также переводам сочинений известнейших иностранных писателей: философов, ученых, беллетристов. Регулярно в изданиях появлялись перепечатки в русском переводе статей из известных зарубежных журналов того времени, в основном английских и французских. На страницах «Телескопа» и «Молвы» Надеждин печатал и собственные критические статьи, а также статьи по философии и эстетике. Постепенно «Телескоп» и «Молва» вошли в число самых читаемых российских журналов того времени. «Молва» пользовалась популярностью даже среди светских дам. Надеждин сам был главным редактором «Телескопа». В «Молве» же ведущую роль играл Белинский. Он же в отсутствие Надеждина в 1835-1836 годах полностью редактировал оба издания.

Философско-эстетическая система Надеждина

Идеи Надеждина в философии, эстетике и художественной критике тесно связаны и образуют систему. Её основой явилась своеобразная разработка философии Ф. В. И. Шеллинга с двух противостоящих друг другу позиций - религиозности (свою систему взглядов сам он называл «теософизмом» или «религиозно-философским взглядом») и культурологической концепции, что привело (особенно в области, эстетики) к существенной независимости от шеллингианства.

Согласно культурологической концепции Николая Ивановича, исходящей из идеи двойственности - материальности и духовности - человека, «культура» (термин, который употреблял сам Надеждин - Телескоп.- 1836.- № 9.- С. 114) движется от первобытной нерасчленности к односторонней материальности античности и далее - к односторонней духовности Средневековья. В Античности дух человеческий устремляется во вне, движется центробежно, в Средневековье - во внутрь, центростремительно. Это движение происходит по диалектическим законам. Начиная с XVI в. осуществляется постепенный синтез этих двух начал, XIX в. есть век этого синтеза.

В области философии Надеждин выступил как представитель одной из школ русского Просвещения - русского диалектического идеализма (Д. М. Велланский, М. Г. Павлов, А. И. Галич, московские «любомудры » - В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов и др., молодые Н. В. Станкевич, В. Г. Белинский и др.), главным теоретическим источником которого была философия раннего Шеллинга. Николай Иванович работал в нескольких областях философии. В натурфилософии он пропагандировал идеи диалектического развития, единства всего сущего. На основе концепции «динамизма» (проводимой в физике профессором Московского университета М. Г. Павловым, натурфилософию которого Надеждин всячески поддерживал и пропагандировал) он пытался преодолеть метафизическую ограниченность тогдашнего атомизма и объяснить происхождение и специфику живого вещества. Здесь намечался его отход от шеллингианского идеализма, когда он утверждал, что «дух наш есть не что иное, как самосознание природы; его мысль должна быть полным, всеобъемлющим зеркалом бытия» (Телескоп.- 1833.- № 9.- С. 107). В методологии Николай Иванович отстаивал единство опыта и умозрения (Там же.- 1836.- № 12.- С. 557-559), критикуя вульгарное умозрительство многих русских шеллингианцев 20-30 гг. и эмпиризм, в котором он упрекал проф. Московского университета, историка литературы и эстетика С. Л, Шевырева (Телескоп.- 1836.-№ 9.-С. 119-121, 124-125,. 134). Надеждин обосновывал новый для России тех времен методологический принцип единства исторического и логического (Там же.- № 8.- С. 615-618, 628-629), принцип единства анализа и синтеза (Там же.- № 11.- С. 429). Здесь также намечалась линия критики шеллингианства и отхода от него.

Весьма значительна роль Надеждина в развитии логики. Ему принадлежит несомненный приоритет в ассимиляции на русской почве идей диалектической логики Г. В. Ф. Гегеля. Николай Иванович преодолел понимание логики как чисто формальной науки, находящейся за пределами философии. Он осознавал её как важнейшую часть философии, обеспечивающую постижение противоречивости мира и сознания (что, по Шеллингу, невозможно для логики и осуществляется лишь посредством мистического «интеллектуального созерцания»). Надеждин вслед за Гегелем включал в предмет логики категории, и, применяя к логике идею тождества бытия и мышления, истолковывал эти категории и логические законы как воспроизведение в сознании законов и связей бытия. Проблематика философии истории непосредственно включена в культурологическую концепцию Николая Ивановича. Он трактовал философию истории как науку об общих законах развития человечества, о специфических для истории формах всеобщих законов бытия. Такими специфическими законами являются единство человеческого рода, его развиваемость и совершенствование, законосообразность исторического развития, единство необходимости и свободы. Хотя по Надеждину в основе этих закономерностей и лежит некое идеальное начало (Бог), конкретное объяснение истории человечества, осознание её этапов возможно только через социальные, географические, политические и прочие реальные факторы исторического развития. В этом контексте Надеждин рассматривал и проблему нации, национальной специфики исторического, в частности культурного развития, применяя эти идеи и к России.

Рассматривая эстетику как часть философии, Надеждин синтезировал эстетику просветительского классицизма и шеллингианского романтизма. В результате он построил систему реалистической эстетики, явившуюся одним из отечественных теоретических источников эстетики русского критического реализма. Свою эстетику Николай Иванович считал наукой, основанной на философии, и разрабатывал её не только как концепцию закономерностей возникновения и развития искусства, но и как теорию искусства будущего. Он делал это в русле своей культурологической концепции, по которой главными чертами культуры XIX в. являются синтетичность, сближение с действительностью, жизнью и практическая устремленность. Под «синтетичностью» (или «всеобщностью») понимается снятие односторонности классической и романтической форм искусства, то есть односторонних стремлений выразить в искусстве соответственно лишь материальное или духовное начало, и создание искусства, которое будет представлять человека в единстве и полноте. Для достижения такого идеала в «художественной деятельности» необходимо удовлетворить «потребность естественности и потребность народности» (Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. - М., 1974.-- Т. 2. - С. 453, 454). Под естественностью Надеждин понимал правдивость обобщенного изображения жизни в искусстве, истинность художественного изображения. Искусство должно быть «полным, светлым отражением народов, среди коих процветает», должно развиваться в национальной форме, «в связи с его (народа) политическою, ученою и религиозною историей», в зависимости от форм общества (Литературная критика. - М., 1972. - С. 441-443). При этом, поскольку искусство подчинено законам «единства» и «бесконечного развития», оно лишено какой-либо национальной ограниченности и является единством национального («народного») и общечеловеческого («чужеядства»): «в своем беспрестанном расширении творческий гений народа встречается с другими, более или менее соприкосновенными народами, и по закону естественного сочувствия, по законам взаимного притяжения, коими держится целость и единство вселенной, берет больше или меньше участия в их жизни, обогащается их успехами, питается их приобретениями» (Литературная критика. - С. 402). Сближаясь с жизнью, искусство проникает «в сокровеннейшие изгибы бытия, в мельчайшие подробности жизни» (Русские эстетические трактаты. - С. 454). «Творческая деятельность… не что иное, как воспроизводительница бытия, соревновательница духа жизни, струящегося в недрах природы» (Там же.- С. 453). Наконец, практическая устремленность означает, что жизнь деятелей культуры «не ограничивается ныне уединенным отшельничеством в мире идеалов; они исходят и на позорище вещественного. Поэзия не мешает им действовать на чреде общественного служения и жить для блага и чести народов» (Телескоп.- 1831.- № 1.-7 С. 39).

В системе эстетических идей Надеждина существенное значение имела также идея историзма: искусство развивается и притом по диалектическим законам, следовательно, поступательно; существует прогресс искусства, поскольку принципы идеального искусства лишь постепенно проникают в сознание художника и осуществляются в продуктах их творчества (мысль, которая до сих пор является в эстетике дискуссионной).

Являясь сторонником реалистической критики, Надеждин своими первыми литературными выступлениями возглавил борьбу против господствовавшего в то время в русской литературе романтизма. Отвергая романтическое «душегубство», развиваемое в бесчисленных вариациях, Надеждин требовал заменить все это существенным достоинством и величием изображаемых предметов. Объектами жестких нападок Надеждина стали творчество Н. А. Полевого, Греча, О. М. Сомова, Гнедича, Боратынского, Подолинского, Орлова, Ф. Булгарина и даже А. С. Пушкина (последний критиковался за скитанья по «керченским острогам, цыганским шатрам и разбойническим вертепам» и за малоидейные поэмы вроде «Графа Нулина»). Литераторы отвечали Надеждину той же монетой. Пушкин, к примеру, написал несколько едких эпиграмм: «Притча», «Мальчишка Фебу гимн поднес» и др. (Впрочем, после выхода «Полтавы» и «Бориса Годунова» отношение Надеждина к Пушкину кардинально изменилось. Надеждин решительно признал ошибочность своей оценки творчества великого поэта и отзывался о нём в целом очень высоко; со своей стороны Пушкин отказался от контркритики Надеждина и даже стал участвовать в его «Телескопе»)

Надеждин настаивал на необходимости философского углубления литературной критики. Для него характерно воззрение на общественный процесс как на развитие, характерно признание, что история человечества «…есть не что иное, как беспрестанное движение, непрерывный ряд изменений». Отсюда - исторический подход к действительности. Его принцип - «сознательное творчество, руководствующееся отчетливым пониманием минувшего». Нужно, чтобы «история почиталась не простым только поминанием упокойников, но учительницей настоящего и истолковательницей будущего». Считая искусство выражением жизни, Надеждин для русской литературы выставил три принципа: естественность, оригинальность, народность. Естественность есть не что иное, как реализм, народность - требование национального искусства (при этом Надеждин четко отграничивал истинную народность от вульгарных подделок под неё (роман Булгарина «Иван Выжигин»)). Соответственно этим требованиям основными жанрами литературы Надеждин выдвигал повесть и роман. Образцом для подражания он считал произведения Н. В. Гоголя, Н. Загоскина, М. А. Максимовича, Карамзина, Аксакова, а позже и Пушкина. В произведениях этих писателей видел первые и блестящие опыты возведения простонародного языка на ступень литературного достоинства.

Н. И. Надеждин и Е. В. Сухово-Кобылина

Одновременно с преподаванием в московском университете и изданием журнала Надеждин продолжал подрабатывать домашним преподавателем. После окончания обучения Юрия Федоровича Самарина Николай Иванович устраивается учителем детей дворян Сухово-Кобылиных, которые тогда также жили в Москве. В процессе обучения между ним и старшей дочерью Сухово-Кобылиных Елизаветой (будущей писательницей Евгенией Тур) устанавливаются очень теплые дружеские отношения. Елизавета Васильевна была просто очарована умом и образованностью молодого профессора, и старалась как могла по его предмету. Надеждин хвалил её успехи, называя своей лучшей воспитанницей. Постепенно дружеские отношения между Сухово-Кобылиной и Надеждиным переросли в романтические. Летом 1834 года Николай и Елизавета решают пожениться. Однако этому браку не суждено было состояться. Родители Елизаветы Васильевны выступили категорически против, считая жениха, имевшего незнатное происхождение, недостойным руки дворянской дочери.

Николай и Елизавета думают обвенчаться тайно, однако их замысел проваливается (в будущем история отношений с Елизаветой Сухово-Кобылиной послужит Надеждину основой для повести «Сила воли»(антология «Сто русских литераторов», 1841)). Последствия этой неудавшейся попытки жениться были весьма печальны для Надеждина. Брат Елизаветы Александр (в будущем известный драматург) вызывает Надеждина на дуэль, однако Надеждин отказывается принять вызов, мотивируя это тем, что раз в силу своего недворянского происхождения он не может жениться на Елизавете, то и решать вопрос чести дворянским способом ему недолжно. Взбешенный таким ответом Сухово-Кобылин потребовал от Надеждина убираться вон из Москвы, грозя, что иначе пристрелит дерзкого поповича, даже если за то ему будет Сибирь.

В сложившихся условиях Николай Иванович предпочитает оставить преподавательскую деятельность и уехать в путешествие за границу. В течение 1835-1836 годов он исколесит большую часть Западной Европы. Среди стран посещенных им были Германия, Франция, Швейцария, Италия, Австрия и др. Изданием «Телескопа» и «Молвы» в отсутствие Надеждина заведовал Белинский.

Гонения, ссылка (1836-1842 годы)

Вернувшись в 1836 году из своей поездки, Надеждин отказался от предложенной ему кафедры в Киевском университете и снова принялся за издание «Телескопа». Однако просуществовать долго этому журналу было не суждено.

В октябрьской книжке (№ 15 за 1836 год) Надеждин публикует «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева , в котором Николай Иванович усмотрел «возвышенность предмета, глубину и обширность взглядов». Публикация письма вызвала сильное негодование в правящих кругах. Император Николай I, лично прочитав статью, назвал её содержание «смесью дерзостной бессмыслицы, достойной умалишенного», прибавив, что «не извинительны ни редактор журнала, ни цензор».

«Телескоп» был закрыт, Надеждин сослан в Усть-Сысольск (впоследствии ему разрешили поселиться в Вологде). В ссылке Надеждин не перестает работать - пишет статьи для словаря Плюшара «Энциклопедический Лексикон» и несколько замечательных исследований для «Библиотеки для Чтения» («Об исторической истине и достоверности», «Опыт исторической географии русского мира» и др.).

В 1838 году по ходатайству Д. М. Княжевича и Я. И. Ростовцева Надеждин был амнистирован императором и смог покинуть место ссылки, однако к преподаванию в университете он допущен не был.

По приглашению Княжевича Надеждин уезжает в Одессу, где становится редактором его журнала «Одесский альманах». В Одессе Надеждин также активно занимается изучением истории юга России, публикует научные статьи: «Геродотова Скифия, объясненная чрез сличение с местностями», «Критический разбор сочинения доктора Линднера: Skythien und die Skythen von Herodot», «О местоположении древнего города Пересечена, принадлежавшего народу Угличам», «Народная поэзия у зырян» и др. При непосредственном участии Надеждина в начале 1840 года создается «Одесское общество любителей истории и древностей».

В 1840-1841 годах Надеждин и Княжевич предпринимают обширное научное путешествие по южным и западнославянским землям. В письмах Погодину и Максимовичу Надеждин так описал маршрут и цели этой экспедиции: «В непродолжительном времени я оставляю Одессу и Россию», - еду далеко на Запад. Хочу объехать все словенские земли. Я собираю давно уже материалы для истории Восточной Церкви, преимущественно у Словенских народов". «Хочу объехать Балкан и Карпат, эти родимые гнезда нашего доблестного рода и могучего языка. Еду через Молдавию, Валахию, Седмиградию, Сербию и Венгрию - сначала до Вены; потом - побывши в Праге и Мюнхене - спускаюсь в Италию до Неаполя. Оттуда хочу пробраться через Адриатику, - до Рагузы (Дубровника) и Черной Горы, и по Далматскому берегу, через Кроацию и Стирию, опять в Вену. Из Вены уже обыкновенной дорогой проеду в Львов и думаю заглянуть к Венгерским Руснякам в Северо-восточные Комитаты; буду и на развалинах Галича».

Сведения, полученные в результате этой экспедиции, дадут Надеждину огромный материал для его дальнейших научных исследований.

Уже почти сразу по возвращении в Россию Надеждин напишет и опубликует в «Одесском альманахе» и в «Журнале министерства народного просвещения» несколько статей, некоторые из которых: «Сила воли. Воспоминания путешественника», «О наречиях русского языка», «Записка о путешествии по южно-славянским странам» до сих пор не потеряли своего научного значения.

Одним из главных выводов сделанных Надеждиным по итогам экспедиции стало развенчание панславянских взглядов, утверждавших о бесспорном стремлении всех славянских народов к созданию единого общеславянского государства. «Славянский патриотизм, мечтающий о централизации славянского мира, - писал он, основываясь на впечатлениях от поездки по населенным славянами землям Австрийской империи, - существует только в головах некоторых фанатиков», но народы славянские вообще, - за исключением венгерских славян и русинов, угнетаемых магнатами - «живут себе преспокойно под австрийским владычеством, ни мало не думая о какой-либо политической самобытности». Надеждин первым из российских ученых осмеливается дать столь жесткий ответ весьма популярному в то время среди российской элиты панславянизму.

Служба в Министерстве внутренних дел

В 1842 году Надеждин переезжает в Санкт-Петербург и поступает на службу в Министерство Внутренних дел. В самом начале 1843 году Надеждин был назначен главным редактором «Журнала Министерства Внутренних Дел». В этом издании, являющемся официальным печатным органом МВД Николай Иванович напечатает ряд собственных трудов по географическому, этнографическому и статистическому изучению России («Новороссийские степи», «Племя русское в общем семействе славян» [т. I], «Исследование о городах русских» [т. VI-VII], «Объем и порядок обозрения народного богатства» [т. IX] и др.). Руководство журналом Надеждин осуществлял вплоть до своей смерти в 1856 году.

В 1844-1846 годах Надеждин по заданию министра внутренних дел Л. А. Перовского , проводит работу по исследованию христианских религиозных меньшинств Российской империи и граничащих с Россией стран Европы. Николай Иванович подошёл к этому заданию основательно: много работал в архивах, ездил в места компактного проживания религиозных меньшинств в России и за границей, жил некоторое время среди сектантов, аккуратно интересуясь их религиозными взглядами и собирая необходимую информацию. Из трудов Надеждина, явившихся результатом проделанной работы, опубликованы были только два: «Исследование о скопческой ереси» (1845) и «О заграничных раскольниках» (1846). На основе своих исследований Надеждин делает вывод о необходимости ужесточить преследование властями скопцов, хлыстов и прочих маргинальных христианских сект, как представляющих опасность для государственного устройства и общества в целом.

Деятельность в Русском географическом обществе

В 1847 году Надеждин принимает участие в создании Русского географического общества . В статье «Об этнографическом изучении русского народа» («Записки Русского Географического Общества», кн. 2, СПб., 1847) Николай Иванович широко намечает объём науки этнографии и её разветвления по разным сторонам народной жизни (изучение народности со стороны историко-географической, со стороны народной психологии, археологии, быта и проч.). Он дал несколько образцовых трудов по исторической географии и составил этнографическую программу, рассылка которой доставила Географическому обществу массу ценных данных. Направление, разработанное Надеждиным в этой области, А. Н. Пыпин («Истории русской этнографии», т. I) характеризует как этнографический прагматизм, стремившийся исходить из непосредственных, точных фактов, и приписывает ему большую долю того улучшения приемов наблюдения и собирания этнографических материалов, какое замечается в последующих трудах российских изыскателей. В конце 1848 года Надеждина, уже общепризнанного культурного и научного деятеля, награжденного рядом государственных и ведомственных наград, избирают председательствующим отделения этнографии общества. В этой должности Надеждин продолжает активно трудиться: редактирует «Географические Известия» и «Этнографический Сборник», пишет статьи для них.

Последние годы жизни

В 1852 году Л. А. Перовского на посту главы МВД сменяет Д. Г. Бибиков. Новый министр решает реформировать ведомственный журнал МВД, - несколько изменяются план, задачи и цели издания, ужесточаются требования к содержанию и оформлению статей. Все работы по реформированию журнала ложатся на плечи главного редактора. Целыми днями Надеждин вынужден находится в своем кабинете, просматривая груды рукописей. перечитывая бесчисленные корректуры. Упорная работа подрывает его здоровье, восстановить которое не помогло даже лечением в Крыму. В 1854 г. с Надеждиным случился удар. Несколько оправившись от болезни Николай Иванович продолжает активно трудиться, регулярно нарушая предписываемый врачами режим: время необходимое для отдыха он использует для перевода на русский язык «Землеведения» Риттера.

В конце 1855 года здоровье Надеждина стремительно ухудшается. 27-го декабря 1855 года он последний раз председательствует на собрание этнографического отделения РГО. Собрание из-за болезни Николая Ивановича проводится на его квартире.

Утром 11-го января 1856 года Николай Иванович Надеждин скончался. На смерть выдающегося ученого и культурного деятеля откликнулись многие издания России, поместив на своих страницах обширные некрологи.

Значение литературной, научной и культурной деятельности Надеждина

Я встретился с Надеждиным у Погодина . Он показался мне весьма простонародным, vulgar, скучен, заносчив и безо всякого приличия. Например, он поднял платок, мною уроненный. Критики его были очень глупо написаны, но с живостию, а иногда и с красноречием. В них не было мыслей, но было движение; шутки были плоски.

Критическая деятельность Надеждина имела весьма существенное значение для русской литературы XIX века. Н. Г. Чернышевский писал, что он «первый объяснил нашей критике, что такое Поэзия, что такое художественное произведение. От него узнали у нас, что поэзия есть воплощение идеи, что идея есть зерно, из которого вырастает художественное произведение…; что Красота формы состоит в соответствии её с идеею. Он первый начал строго рассматривать, понята ли и прочувствованна ли идея, выраженная в произведении, есть ли в нем художественное единство, выдержаны ли и верны ли человеческой природе, условиям времени и народности характеры действующих лиц, истекают ли подробности произведения из его цели, естественно ли, по закону ли поэтической необходимости развивается весь ход событий, воплощающих идею автора из данных характеров и положений». В силу этого Чернышевский утверждал, что Николай Иванович «первый дал русской критике все эстетические основания, на которых должна она развиваться, и показал примеры, как прилагать эти принципы к суждению о поэтическом произведении», когда сказал, что его критикой было положено основание критике гоголевского периода русской литературы (Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений - Т. 3. - С. 163, 177).

Значителен вклад Надеждина и в развитие отечественной науки. В своих сочинениях: «Об исторической истине и достоверности (1837)», Народная поэзия у зырян, (1839), «О наречиях русского языка» (1841), «Об этнографическом изучении народности русской» (1847) «О русских народных мифах и сагах, в применении их к географии и особенно к этнографии русской» (1857) и др. Надеждин одним из первых намечает пути изучения национального фольклора народов России, закладывает основы отечественной исторической географии, прослеживает эволюцию русского литературного языка в его соотношении со старославянским, содействует становлению славяноведения как науки. Многие из научных трудов Надеждина не утратили своей актуальности и по сей день.