Обращение в слух антона понизовского краткое содержание. Обращение в слух

ПРАВ ЛИ ДОКТОР МОУДИ?

“Однажды у меня был сердечный приступ. Я вдруг обнаружила, что я нахожусь в черном вакууме, и я поняла, что я покинула свое физическое тело. Я знала, что умираю, и я подумала: “Боже, я бы жила не так, если бы знала, что случится сейчас. Пожалуйста, помогите мне”. И немедленно я стала выходить из этой черноты и увидела что-то бледно-серое, и я продолжала двигаться, скользить в этом пространстве. Потом я увидела серый тоннель и направилась к нему. Мне показалось, что я двигаюсь к нему не так быстро, как мне хотелось бы, потому что я поняла, что, продвигаясь ближе, я смогу что-то увидеть сквозь него. За этим тоннелем я увидела людей. Они выглядели так же, как и на земле. Там я увидела нечто такое, что можно было бы принять за картины настроения.Все было пронизано удивительным светом: живительным, золотисто-желтым, теплым и мягким, совсем непохожим на тот свет, который мы видим на земле. Когда я приблизилась, я почувствовала, что прохожу сквозь тоннель. Это было удивительное, радостное ощущение. На человеческом языке просто нет слов, которыми можно было бы это описать. Только моё время перейти за этот туман, вероятно, еще не пришло. Прямо перед собой я увидела моего дядю Карла, который умер много лет назад. Он преграждал мне путь, говори: “Иди назад, твое дело на земле еще не закончено. Сейчас возвращайся обратно”. Я не хотела идти, но у меня не было выбора, поэтому я вернулась в свое тело. И вновь ощутила эту ужасную боль в груди и услышала, как мои маленький сын плакал и кричал: “Боже, верни мамочку!”.

“Я видел, как они поднимали мое тело и вытаскивали его из автомобиля, затем я чувствовал, что меня как будто тащат через какое-то ограниченное пространство, что-то вроде воронки. Там было темно и черно, и я быстро двигался через эту воронку обратно, к моему телу. Когда я был “влит” обратно, мне показалось, что это “вливание” началось с головы, будто я входил с головы. Я не чувствовал, что могу как-то рассуждать об этом, не было даже времени подумать. Перед этим я был в нескольких ярдах от моего тела, и все события вдруг приняли обратный ход. Я не успел даже сообразить, в чем дело, я был “вливаем” в мое тело”.

“Я была взята в больницу в критическом состоянии. Они говорили, что я не выживу, пригласили моих родных, потому что я должна скоро умереть. Родные вошли и окружили мою кровать. В тот момент, когда врач решил, что я умерла, мои родные стали мне далекими, будто бы они стали удаляться от меня. Это в самом деле выглядело так, будто не я удаляюсь от них, а они начали удаляться все дальше и дальше от меня. Становилось все темнее, и, тем не менее, я видела их. Потом я потеряла сознание и не видела, что происходило в палате. Я находилась в узком Y-образном тоннеле, похожем на изогнутую спинку вот этого стула. Этот тоннель по форме соответствовал моему телу. Мои руки и ноги, казалось, были сложены по швам. Я стала входить в этот тоннель, продвигаясь вперед. Там было темно настолько, насколько вообще бывает темно. Я двигалась через это вниз. Потом я посмотрела вперед и увидела прекрасную полированную дверь без всяких ручек. Из-под краев двери я видела очень яркий свет. Лучи его выходили таким образом, что было ясно, что все там, за дверью, очень счастливы. Лучи эти все время двигались и вращалась. Казалось, что там, за дверью, все ужасно заняты. Затем меня вернули обратно, и так быстро, что у меня захватило дух”.

“Я слышал, как врачи оказали, что я умер. И тогда я почувствовал, как я начал падать или как бы плыть через какую-то черноту, некое замкнутое пространство. Словами это невозможно описать. Все было очень черным, и только вдалеке я мог видеть этот свет. Очень-очень яркий свет, но сначала небольшой. Он становился больше по мере того, как я приближался к нему. Я старался приблизиться к этому свету, потому что чувствовал, что это было что то высшее. Я стремился попасть туда. Это не было страшно. Было более или менее приятно…”

“Я встал и пошел в другую комнату налить чего- нибудь выпить, и именно в этот момент, как мне потом сказали, у меня было прободение аппендицита, я почувствовал сильную слабость и упал. Потом все как будто сильно поплыло, и я почувствовал вибрацию моего существа, рвущегося из тела, и услышал прекрасную музыку. Я парил по комнате и затем через дверь перенесся на веранду. И там мне казалось, что вокруг меня стало собираться какое-то облачко сквозь розовый туман. И тогда я проплыл мимо через перегородку, как будто ее там и не было вовсе, по направлению к прозрачному ясному свету.

Он был прекрасен, такой блестящий, такой лучезарный, но он совсем не ослеплял меня. Это был неземной свет. По-настоящему я не видал никого в этом свете, и все же в ней была заключена особая индивидуальность… Это был свет абсолютного понимания и совершенной любви. Мысленно я услышал: “Любишь ли ты меня?” Это не было сказано в форме определенного вопроса, но думаю, что смысл можно выразить так: “Если ты действительно любишь меня, возвращайся и закончи в своей жизни то, что начал”. И все это время я чувствовал себя окруженным всепоглощающей любовью и состраданием”.

Феномена посмертных видений у людей, находившихся в состоянии клинической смерти, не отрицает никто. Впрочем, Моуди, как добросовестный исследователь, рассматривает и другие объяснения ОВС, разделяя их на три типа: сверхъестественные, естественные (научные) и психологические. О сверхъестественном я уже сказал. В качестве научных Моуди предлагает фармакологические, физиологические и неврологические объяснения. Рассмотрим их по порядку.

*Моуди, однако, вынужден оговориться, что его пациенты, пережившие опыт ОВС, описывали свои переживания словами, которые являются только аналогиями или метафорами. В силу иной природы “того света” эти ощущения невозможно передать адекватно.

РАССКАЗЫ ЛЮДЕЙ, ПОБЫВАВШИХ В АДУ

Чаще всего после клинической смерти люди вспоминают что-то приятное: внеземной свет, общение с доброжелательными существами, ощущение счастья.

Но, иногда встречаются рассказы, которые описывают ужасное место, полное страданий и отчаяния, т.е. ад.

Помощник инженера Томас Уэлч из Орегоны оступился и упал с высоты, ударившись при этом о перекладины подмостков, в воду при проведении работ над будущей лесопилкой. Это увидело несколько человек, и, тут же были организованы поиски. Примерно через час его удалось найти и вернуть к жизни. Но, душа Томаса в этот промежуток времени была далека от места трагедии. Упав с мостков, он неожиданно для себя очутился у огромного огненного океана.

Это зрелище поразило его, внушило ужас и почтение. Озеро из огня простиралось вокруг него и занимало все пространство, оно бурлило и грохотало. В нем никого не было, и сам Томас наблюдал его со стороны. Но, вокруг, не в самом озере, а рядом с ним, было довольно много народу. Одного из присутствующих Томас даже узнал, хотя и не разговаривал с ним. Они когда-то вместе учились, но, тот умер, будучи еще ребенком, от рака. Окружающие были в какой-то задумчивости, были как-будто сбиты с толку, озадачены зрелищем страшного озера из огня, рядом с которым они очутились. Сам Томас понял, что вместе с ними попал в тюрьму, из которой нет выхода. Он подумал о том, что если бы знал заранее о существовании подобного места, постарался бы при жизни делать все от него зависящее, чтобы сюда не вернуться. Как только эти мысли промелькнули в голове, перед ним появился Ангел. Томас обрадовался, так как поверил, что тот поможет ему выбраться оттуда, но, просить помощи не посмел. Он прошел мимо, не обратив на него внимания, но, перед тем, как уйти, обернулся и посмотрел на него. После душу Томаса вернули в его тело. Он услышал голоса людей, находившихся рядом, а потом смог открыть глаза и заговорить.
Этот случай был описан в книге Мориц С. Роолингза «За порогом смерти». Там же можно прочитать еще несколько рассказов о том, как во время клинической смерти души оказывались в Аду.

У другого пациента начались сильные боли из-за воспаления поджелудочной железы. Ему давали лекарства, но, они не особо помогли, он потерял сознание. В этот момент он начал уходить через длинный туннель, удивляясь тому, что не касается его ногами, перемещался как – бы плавая в пространстве. Это место было очень похоже на подземелье или пещеру, наполненную жуткими звуками и запахами гниения. Часть увиденного он забыл, но в памяти всплывали злодеи, облик которых лишь на половину был людским. Они говорили на своем языке и передразнивали друг друга. В отчаянии умирающий крикнул: «Спаси меня!». Тут же появился человек в в белой одежде и посмотрел на него. Тот почувствовал указание о том, что надо жить иначе. Больше этот человек ничего не запомнил. Возможно, сознание не захотело держать в памяти все ужасы, которые он там видел.

Кеннет Е. Хагин, который стал священником после опыта клинической смерти, описал свои видения и переживания в брошюре «Мое свидетельство».

21 апреля 1933г. его сердце перестало биться, а душа отделилась от тела. Она стала спускаться все ниже и ниже, пока полностью не пропал свет земли. В самом конце он очутился в кромешной тьме, абсолютной черноте, где не мог разглядеть даже руку, поднесенную к глазам. Чем дальше он спускался, тем более жарким и душным становилось окружающее его пространство. Потом он очутился перед дорогой в преисподнюю, где видны были огоньки Ада. На него надвигалась пламенная сфера с белыми гребнями, которая стала притягивать его к себе. Душа не хотела идти, но, не могла сопротивляться, т.к. притягивалась, как железо к магниту. Кеннета обдало жаром. Он очутился на дне ямы. Рядом с ним оказалось некое существо. Сначала он не обратил на него внимания, завороженный картиной Ада, раскинувшейся перед ним, но, это существо положило руку между его локтем и плечом, чтобы проводить его в сам ад. В это время раздался голос. Слов будущий священник не понял, но, почувствовал его силу и мощь. В этот момент его спутник ослабил хватку, и какая-то сила вытащила его наверх. Он очутился в своей комнате и проскользнул в свое тело так же, как и вышел – через рот. Бабушка, с которой он заговорил, очнувшись, призналась, что считала его уже мертвым.

Есть описания Ада и в православных книгах. Один человек, мучившийся от болезни, молился Богу, чтобы тот избавил его от страданий. Ангел, посланный им, предложил страдальцу, вместо одного года на земле провести 3 часа в аду, чтобы очистится душой. Тот согласился. Но, как оказалось, напрасно. Это было самое отвратительное место, которое можно вообразить Везде была теснота, мрак, витали духи злобы, раздавались вопли грешников, были одни страдания. Душа больного испытала невыразимый страх и томление, но, на его крики о помощи никто не отзывался кроме адского эха и клокотания пламени. Ему показалось, что он находится там вечность, хотя, Ангел, навестивший его, объяснил, что прошел всего лишь час. Страдалец умолял забрать его из этого жуткого места, и был освобожден, после чего терпеливо сносил свою болезнь.

Картины Ада страшны и непривлекательны, но, они дают повод о многом задуматься, пересмотреть свое отношение к жизни, к своим желаниям и целям.

ИСТОРИЯ ЧЕТЫРЕХЛЕТНЕГО МАЛЬЧИКА

Этот удивительная реальная мистическая история произошла семь лет назад. Во время семейного отдыха в Колорадо. У четырех летнего малыша Колтона Берпо лопнул аппендикс. Как сказали врачи, начался перитонит и состояние ребенка критическое. Операция предстояла очень сложная, даже медики не сильно верили в благополучный исход.

Его родители Тодд и Соня очень переживали за сына. Это был их единственный ребенок, за год до рождения Корлтона у Сони был выкидыш, тогда убитой горем матери врачи сказали, что это была девочка. Через некоторое время после операции, очнувшись, сын поведал им удивительную, реальную полную мистики историю.

В своей истории он рассказал к чему снится ангел. Вначале он некоторое время наблюдал как бы со стороны молящихся родителей, а затем оказался в невероятно красивом месте. Первым кого он там встретил, была его не родившаяся сестра. Она ему объяснила, что это поразительное место называется Раем, что она не имеет имени, так как ей его не дали родители. Затем мальчик рассказал, что встречал прадедушку, умершего более 30 лет до рождения Корлтона. Дедушка был молод, а не таким, какими запомнился мальчику на фотографиях последних лет жизни.

Ребенок рассказал о невероятно красивых улицах из золота. Там никогда не бывает ночи, а небо играет всеми цветами радуги. У каждого жителя невероятное сияние над головой и они одеваются в белые длинные одежды с разноцветными ленточками. Еще его поразили врата Рая, они были сделаны из чистого золота с множеством драгоценных камней вставленных во врата в виде мозаики.

В настоящее время Корлтон с родителями живет в небольшом городке Империал, штат Небраска. Мальчик совершенно здоров и учится в местной школе. Ему уже 11 лет, но как он говорит, что все, что он видел во время операции и сегодня стоит у него перед глазами.

Родители написали и издали книжку о этой реальной мистической истории что произошло с их сыном. Книга разошлась большим тиражом. Ее издали и в Великобритании. Вот какие иногда кажущиеся фантастическими случаи происходят с людьми. Это происходит тогда когда, кажется, что человек уже перешел ту черту, из которой возврата нет. Но они возвращаются к жизни чем ставят в тупик, как медиков, так и ученых материалистов.

БИЛЛ ВИСС. 23 МИНУТЫ В АДУ

… Мы ехали на собрание. Вдруг удар, яркий свет. Я помню, что я оказался в камере с каменными стенами и решетками на дверях. Это если вы представите себе обыкновенную тюремную камеру, вот там я оказался. Но в этой камере я был не один, было еще четыре существа вместе со мной.

Сперва я не понял, кто эти существа, потом я сообразил и увидел, что это были демоны. Я помню также, когда я там оказался, во мне не было никакой физической силы, я был бессилен. Была такая слабость и бессилие, как будто бы у меня не было совсем никаких мускулов. Еще я помню, что в этой камере была ужасная жара.
Тело по виду было как мое настоящие, только немного другое. Демоны разрывали мою плоть, но когда они это делали, из моего тела не исходило никакой крови, не было никакой жидкости, но я чувствовал боль. Я помню, что они подхватили меня и бросили о стену, и после этого все мои кости как бы сломались. И когда я это переживал, думал, что я сейчас должен умереть, должен умереть после всех этих повреждений и от этой жары. Я удивлялся, как это так получается, что я еще жив.

Там также присуствовал запах серы и сгорающей плоти. В то время я еще не видел никого, кто бы при мне горел, но я знал этот запах, это был знакомый запах горящей плоти и серы.
Демоны, которых я там видел и которые меня мучили, они были где-то ростом в 12-13 футов, это где-то около четырех метров, и по своему виду они выглядели, как пресмыкающиеся гады.
Я знаю, потому что я видел, что исходило от них, уровень разума, соображения у них был нулевой. Я также заметил, что у них не было никакого милосердия в то время, когда они причиняли мне боль, и я мучился, они не выражали никакого милосердия. Но сила у них, мощь физическая была где-то в тысячу раз превышающая силу обыкновенного человека, поэтому человек, находящийся там не мог бороться с ними и сопротивляться им.

Когда демоны продолжали мучить меня, я пытался, как бы избавиться от них, постарался выползти из этой своей камеры. Я посмотрел в одну сторону, но там была непроглядная тьма, и я там услышал миллионы человеческих воплей. Это были очень громкие вопли. И я так же имел это знание, что там есть очень много таких тюремных камер как моя и там были как бы ямы в горящем огне. И когда я посмотрел в другую сторону, то мог видеть исходящие из земли языки огня, которые как-бы даже освещали небо. И там я увидел такую яму или озеро огненное, которое было в ширину, может быть, три мили. И когда эти языки огненные восходили, они освещали, так что я мог увидеть, что происходит вокруг меня. Там воздух полностью состоял из смрада и дыма. Ландшафт этой местности, пейзаж был весь коричневый и темный, там не было никакой зелени. Вокруг меня в том месте нигде не было ни капли влаги или воды, и я имел такую сильную жажду, что я хотел хотя бы каплю воды. Для меня было бы драгоценным получить от кого-либо хотя-бы каплю воды, но не было такого.
Я знаю, что я там был очень короткое время, но для меня тогда казалось, что я там был вечность. И там я особенно понял значение слова «вечность».

БОБ ДЖОНС. ПУТЕШЕСТВИЕ НА НЕБЕСА

Это происходило седьмого августа 1975 года
Мой сын с невесткой привезли меня домой, и уложили в постель. На моё тело навалилась невыносимая боль во всёх внутренностях. Началось сильное кровотечение изо рта. Боль возрастала сильнее и сильнее и вдруг, в одно мгновение, всё прекратилась. Я увидел, что моё тело отделяется от меня. Вернее, я отделился от тела, не очень соображая что происходит, и направился к свету исходящему от входа в необычный коридор-тоннель. Этот свет влёк меня, и я полетел вдоль этого коридора, наполненного светом. И вдруг, до меня дошло – я умер. Со мной рядом летел Ангел в белом.

Мы вышли с Ангелом из тоннеля-коридора в пространство совершенно иного мира. Было небо, напоминающее земное, но цвет его был неописуемо-живого, сине-золотого цвета, постоянно меняющего свои переливы. Я увидел множество таких же как и я людей оставивших Землю. Мы собрались вместе, и единым потоком, двинулись куда-то, а куда – знали только ангелы, сопровождавшие нас. Через время мы приблизились к границе, разделяющей пространства. Граница была необычной и напоминала оболочку мыльного пузыря – прозрачную и очень тонкую. Проход сквозь неё сопровождался странным звуком напоминающим хлопок. Оболочка как будто прорывалась, выбрасывая каждого из нас в другое измерение и моментально захлопываясь за каждым.
Пройдя сквозь эту границу, я увидел что мы движемся в сторону далекой, светящейся точки. Когда мы приблизились, наши сердца замерли от великолепия, исходящего от небесного поселения. Это был один из городов Небесного Царства. Ангелы неторопливо, начали выстраивать нашу движущуюся вереницу к воротам города.

Перед воротами, Ангелы разделяли очередь на две – левую и правую. Левая была огромной. Если сравнить их в процентном соотношении, то в левой было 98 % людей, а в правой – только 2%. Чем ближе мы приближались к воротам, тем ярче проявлялась внутренняя суть, каждого. Если человек, был эгоистом, стремился к власти, порабощая других это было видно. Можно было различить банковских работников обманывающих вкладчиков, музыкантов, компьютерщиков, бизнесменов и т.д. Мне стало не по себе.

Я подумал: “А вдруг и со мной что-то не так?” И украдкой посмотрел на своих ангелов. Они мне сказали, что я вернусь на Землю, чтобы рассказать об увиденном. И добавили, что поверят мне немногие.

ИСТОРИЯ БОРИСА ПИЛИПЧУКА

Удивительно, но про сияющие ворота и дворец из золота и серебра в раю рассказывал и наш современник милиционер Борис Пилипчук, переживший клиническую смерть:

«За огненными воротами я увидел сияющий золотом куб. Он был огромным».

Потрясение от блаженства, испытанного в раю, было столь великим, что после воскрешения Борис Пилипчук полностью переменил свою жизнь. Он бросил пить, курить. Его жена не узнавала в нем прежнего супруга:

«Тот часто бывал грубым, а теперь Борис всегда нежен и ласков. Я поверила в то, что это он, только после того, как он рассказал мне о случаях, про которые знали только мы вдвоем. Но поначалу спать с человеком, вернувшимся с того света, было страшно, словно с покойником. Лед растаял только после того, как случилось чудо он назвал точную дату рождения нашего будущего ребенка, день и час. Я родила именно в названное им время.»

ВАНГА И БОГ

Необыкновенные способности болгарской ясновидящей из Петрича в свое время потрясли весь мир. Ее посещали главы держав, знаменитые актеры, люди искусства, политики, экстрасенсы и простой народ. Ежедневно Ванга принимала множество людей, шедших к ней за помощью, иногда визит к ней был для них последним утешением. Бабушка Ванга не только предсказывала, но и была целительницей, лечила травами. В своей самоотверженной помощи людям, Ванга отказывала себе в отдыхе и лечении, даже когда ей было уже далеко за восемьдесят. Ведь возле ее дома каждый день собирались сотни страждущих, порой приезжавших к ней за тысячи километров. Ванга не могла отказать….

Бабушка Ванга всегда говорила, что дар ее от Бога, так как он забрал у нее зрение, но взамен дал другое. По ее словам, ее дар невозможно было как-то изучить, или объяснить логически, ведь сам Бог давал ей знания и руководил ее судьбой. А у Бога своя логика, которая имеет отличия от человеческой.

Ванга видела Бога . По ее словам он выглядят совсем не так, как принято считать. Она описывала его как огненный шар, сотканный из света, на который больно смотреть глазам. Ванга предупреждала о необходимости вести праведную жизнь, чтоб воочию увидеть новую, радостную жизнь после второго пришествия. Бога она воспринимала как высшее существо, состоящее из любви и света, его она благодарит за свою необыкновенную судьбу и ниспосланный дар предвидения. На Бога уповает Ванга до посленего дня своей жизни, молясь за здоровье родных и близких и за будущее всего человечества.

Вот некоторые ее слова:

«Будьте добрее, чтобы не страдать больше, человек рожден для добрых дел. Плохие же не остаются безнаказанными».

«Мой дар от Бога. Он лишил меня зрения, но дал мне другие глаза, которыми я вижу мир- и видимый, и невидимый…»

«Сколько книг написано, но никто не даст окончательного ответа, если не поймет и не признает, что существует духовный мир (небо) и физический (земля) и верховная сила, называйте ее как хотите, которая нас создала».

ДЖЕННИФЕР ПЕРЕЗ.АД – ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ

Меня зовут Дженнифер Перез и мне 15 лет. Я была в гостях у друзей, мы пили что-то. Мне стало не по себе, я потеряла сознание. Вдруг я почувствовала, как мой дух покидает тело. Я видела свое тело, лежащим на кровати. Когда я обернулась, я увидела двух человек. Они сказали: “Пойдем с нами”, и схватили меня под руки. И сказали мне, что я предназначена идти в Ад
Ангел подошел и взял меня под руку. Затем мы начали падать вниз на очень большой скорости. В то время как мы падали, становилось все жарче и жарче. Когда мы остановились, я открыла глаза и увидела, что стою на большой дороге. Я начала оглядываться вокруг и увидела людей, мучимых бесами.

Там была девушка, она очень страдала, над ней издевался бес. Этот бес отрезал ее голову и колол ее везде своим копьем. Ему было без разницы куда, в глаза, в тело, в ноги, в руки. Затем он снова надевал голову на тело и продолжал колоть ее. Она же рыдала с криками агонии. Ее тело умирало и восстанавливалось снова, бесконечные муки смерти.

Затем я увидела другого беса, этот демон мучил молодого человека 21-23 лет. У этого человека была цепь вокруг шеи. Он стоял возле ямы с огнем. Демон колол его своим длинным копьем. Затем он схватил его за волосы и с помощью цепи бросил парня в яму с огнем. После, бес вытащил его из огня и продолжил колоть копьем. Это продолжалось постоянно, без конца.

Я обернулась и посмотрела на своего Ангела, он же смотрел вверх. Я подумала, что он не хочет смотреть, как мучают других людей. Он посмотрел вниз на меня и сказал: “У тебя есть еще один шанс”. Мы снова перенеслись к воротам.

Мне показали Землю на чем то подобие экрана. Так же показали мне будущее. Люди узнают правду. Вы должны проверить, как вы живете, и задать себе вопрос: “Готов ли я к этому моменту?” Он показал мне это, но сказал никому не рассказывать, но ждать и наблюдать за приближением этого момента. Я предупреждаю вас, что пришествие близко !

ИОАНН РАЙНОЛДЗ. СОРОК ВОСЕМЬ ЧАСОВ В АДУ

В течение 1887 и 1888 годов заключенный-конокрад Георгий Леннокс работал на угольной шахте. Однажды на него обвалилась крыша и совершенно погребла его. Вдруг наступила полная темнота, затем как бы распахнулась большая железная дверь и я переступил через проём. Мысль, пронзившая меня была - я мертв и нахожусь в другом мире.

Вскоре меня встретило существо, которое совершенно невозможно описать. Я могу дать только слабые очертания этого ужасного явления. Оно напоминало до некоторой степени человека, но было значительно больше любого человека, которого мне когда-либо доводилось видеть. Он был метра 3 ростом, имел огромные крылья на спине, черен как уголь, который я добывал, и абсолютно обнаженный. В руках он держал копье, рукоятка которого была, вероятно, длиной в 15 фут. Глаза его горели подобно огненным шарам. Зубы были как жемчуг и длиной в полтора сантиметра. Нос, если его можно так назвать, очень большой, широкий и плоский. Волосы грубые, жесткие и длинные висели вдоль массивных плеч. Я увидел его при вспышке света и задрожал как осиновый лист. Он вознес свое копье как-будто хотел пронзить меня. Своим страшным голосом, который мне, кажется, слышится и теперь, предложил следовать за ним, сказав, что послан сопровождать меня…

…Я увидел огненное озеро. Огненное серное озеро раскинулось передо мной так далеко, как только мог видеть глаз. Большие огненные волны, были как морские волны во время сильного шторма. Людей высоко поднимало на гребни волн и тут же стремительно бросало вниз в глубину ужасного огненного пекла. Оказавшись на мгновение на гребне огненных волн, они издавали душераздирающие вопли. Это громадная преисподняя вновь и вновь оглашалась стенаниями покинутых душ.

Вскоре я обратил свой взгляд на дверь, через которую вошел несколько минут назад, и прочел эти страшные слова: “Это твоя гибель. Вечность никогда не кончается”. Я почувствовал как что то начало тянуть меня обратно и я открыл глаза будучи в тюремном госпитале.

КЛИНИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ

Случай, о котором пойдет речь дальше, также не является чем-то особым, за исключением того момента, что действующее лицо, Татьяна Ваничева, ухитрилась разумно воспользоваться своим бестелесным состоянием и дважды посмотрела на часы, лежавшие у нее на тумбочке: в момент выхода из тела и в момент возвращения. Интересно: между этими событиями прошло не менее получаса. Причем реаниматоры взялись за ее тело как раз по истечении этого срока. Ну а за полчаса пребывания в астральном мире женщина ухитрилась увидеть и испытать весьма любопытные вещи.

Свой рассказ она направила в 1997 году в редакцию одной из ростовских газет, разумеется, ничего не зная об исследованиях профессора Спивака.

«Было это 3 ноября 1986 года в 16 часов 15 минут. Я находилась в роддоме. Но так как рожала не в первый раз и практически не кричала, медперсонал подходил ко мне редко. Я была в предродовой палате одна и лежала на кровати. Рядом, на тумбочке, на противоположном от меня краю лежали мои часы. Этот момент очень важен: именно часы дали мне доказательство того, что все произошедшее со мной не бред и не сон.

Чувствуя начало родов, я зову акушерку, но она не идет. И тут, с последним своим криком, я родила и… умерла. То есть лишь через несколько минут я поняла, что умерла, а пока была лишь кратковременная потеря сознания. Очнулась я и обнаружила, что стою возле кровати. Глянула на кровать, а на ней лежу я сама! Потрясла головой, ощупала себя руками: да нет же, вот я! Стою, живая и нормальная! Кто же лежит?

Стало не по себе. Чувствую, даже волосы на голове шевелятся. Машинально пригладила их рукой. В тот момент и посмотрела на часы: 16.15. Выходит, я умерла? Это объясняет то, что я одновременно стою и лежу на кровати. А как же мой ребенок? Шагнула от тумбочки и не почувствовала пола, а я ведь босиком! Провела по телу рукой – да ведь я абсолютно голая, рубашка осталась на той, что лежит на кровати! Неужели это все-таки я? Ф-фу, гадость! Эта жирная туша – я? Еще раз провела по телу руками: крепкое, стройное тело, как в молодости, где-то лет в пятнадцать. Вспомнила, что хотела посмотреть на ребенка, наклонилась ниже … господи, урод! Мой ребенок уродлив! Господи, за что? И тут чувствую, меня куда-то тянет. Я стала искать взглядом выход из комнаты и вылетела из роддома. Лечу! Все вверх и вверх. Вот уже и небо почернело, вот и космос – лечу! Летела долго. Кругом миллиарды звезд – как красиво! Чувствую, приближаюсь… куда, зачем? Не знаю. И тут появился свет. Теплый, живой, бесконечно родной. По телу разлилось невероятно блаженное чувство – я дома! Наконец-то я дома!

Но тут свет чуточку похолодел, и раздался голос. Он был строгим: “Ты куда?” Чувствую, что здесь нельзя говорить громко, и тихо отвечаю: “Домой…”

Вокруг стало холодно и темно. Лечу обратно. Куда именно, не знаю, двигалась, как по ниточке. Хотя и не видела ее. Вернулась в род-дом. Стою у кровати. Опять смотрю на себя. Какое противное тело! Как не хочется возвращаться в него. Но с голосом не поспоришь. Надо возвращаться. И тут мне пришло в голову, что мне (то есть той, что лежит на кровати) необходима помощь – она же умерла!

Пошла в ординаторскую, ощущая себя вполне реально. И там столкнулась с тем, что меня не видят и не слышат! Тормошу акушерку, детскую сестру, но мои руки проходят сквозь них. Кричу, а они не слышат! Что же делать? Там же ребенок, он погибнет без помощи! Пусть урод, но это мой ребенок! Я обязана ему помочь!

Вышла. Слышу, акушерка говорит: “Что-то там Ваничева замолчала, пойти глянуть? Уж не родила ли? Вечно у нее не как у людей. Пойду посмотрю”.

Акушерка поднялась и бегом в палату. А я перед тем, как вернуться в свое тело, машинально посмотрела на часы: 16 часов 40 минут. И – вернулась. Правда, не сразу. Еще посмотрела, как испугалась акушерка, как она побежала за врачом и как они стали колоть меня. Слышу: “Господи, умерла! Пульса нет, давления нет… Ой, что делать?”

Ну все, мне пора. Подошла вплотную к голове, мгновенная потеря сознания – и вот я лежу на кровати и открываю глаза. “Ну что, плоховато на этот раз, да?” – спрашиваю. В ответ -облегченный вздох акушерки: “Фу, как ты нас напугала, Таня”.

Какое-то время я думала, что все рассказанное здесь мне просто приснилось. Но как я ни пыталась увидеть часы на тумбочке с кровати – не получалось. Если бы приподнялась с кровати и села – непременно задавила бы ребенка. А он жив и здоров поныне.

Спрашивала я и врача, не могло ли быть у меня бреда? Она ответила, что такое бывает лишь при родовой горячке, но у меня, сколько рожала, горячки не было ни разу. Одно знаю твердо, что все это было! Мне мало кто верил, кому я рассказывала. Даже побывала у психиатра: с психикой у меня все в порядке”.

МАРВИН ФОРД. Я ОТПРАВИЛСЯ В НЕБО

Марвин Форд был в больнице после серьезного сердечного приступа. Он пережил клиническую смерть. … Я увидел такое ослепительное зрелище, которого никогда не видел и даже вообразить не мог за всю свою жизнь! От красоты, величия, великолепия того города захватывало дух! Золотой цвет и лучи света, которые исходили из этого города, были ослепляющими для глаз. Только не для моих глаз. Мой дух видел это.

Я увидел стены из яшмы! Стены были абсолютно прозрачными, потому что свет изнутри того города был настолько ярким, что абсолютно ничто не может противостоять ему. И я увидел в фундаменте этих стен драгоценные и полудрагоценные камни. Жемчужные ворота выглядят так, как будто они, по крайней мере, 1500 километров в диаметре.
И я видел, от стены до стены, улицы, миллионы километров улиц из твердого золота. Не вымощены золотом, как написал один поэт, но те улицы из твердого золота, полностью и абсолютно прозрачного. Ах, какое великолепие и красота, и лучи света, которые исходили от тех улиц!

И я видел, на каждой стороне улиц из золота, хоромы. Я видел огромные усадьбы, и я видел маленькие домики, я увидел особняки всех размеров между ними. И будучи строителем, я заинтересован в строительстве, и я разбираюсь в зданиях. И я все осматривал в этом городе, даже больше, чем сам город, чтобы узнать, из чего эти особняки строятся. И знаете что? Я не мог найти! Все они были завершены …

МОЙ ПУТЬ К СПАСЕНИЮ ЛЕЖАЛ ЧЕРЕЗ АД

…я оказался в адском аду. Вокруг был абсолютный мрак и тишина. Мучительнее всего переживалось отсутствие времени. Но страдание было абсолютно реальным. Только я, страдание и вечность. И сейчас озноб пробегает по телу при воспоминании об этом ужасе. Вот кричал о помощи. Затем вернулся в реальность.

Но уже через пять минут напрочь забыл об этом. Мне вновь захотелось уколоться. Теперь это кажется мне очень странным. Моя жизнь стала рушиться. Я потерял все, что имел: дом, работу, семью, друзей. Все вокруг рассыпалось, как карточный домик. Все те ценности, на которые я ориентировался, потеряли свою значимость. Моя жизнь стала похожа на серию кошмаров. За что бы я ни брался, это приводило меня в лучшем случае к большим неприятностям.

Однажды я пытался совершить одну аферу, чтобы получить большую сумму денег. И все уже, казалось, окончилось благополучно, но мои соучастники решили обойтись без меня. Под надуманным предлогом они заманили меня в Ростов и попытались убить. Мне подсыпали в водку какой-то яд. По заключению врачей, это было “кардиотоксическое вещество”.
Я смутно помню, как всё это происходило. Внезапно наступила клиническая смерть. И вновь ад. Или, по меньшей мере, его преддверие. Я ощущал себя привязанным к столу, наподобие тех, что в морге, а какое-то ужасное демоническое существо готовилось меня вскрывать, перебирая звякающие инструменты. Я кричал и рвался, но бесполезно. Меня снова вернули обратно… Я выжил…

ОПИСАНИЕ РАЯ

Рай – это чудесное место, наполненное светом, приятными запахами, где душа парит и наслаждается.

Видения рая бывают и у людей, переживших клиническую смерть.

Так, Бетти Мальц рассказала о своих видениях после клинической смерти. Она путешествовала по зеленому холму, шла по траве необычайно яркого зеленого цвета. Ее окружали разноцветные цветы, деревья кустарники, и, хотя солнца не было видно, все пространство заливал яркий свет. Ее сопровождал высокий мужчина в широкой одежде, скорее всего, ангел. Вдвоем они подошли к серебристому сооружению, похожему на дворец. Вокруг раздавалось мелодичное пение стройного хора голосов. Перед ними появились ворота высотой около 4 метров, сделанные из цельного жемчужного листа. Ангел прикоснулся к ним, и они открылись. Внутри была видна улица золотого цвета с перекрытием из чего-то блестящего, напоминающего то ли стекло, то ли воду. Внутри слепил яркий желтый свет. Ее пригласили войти, но, тут женщина вспомнила о своем отце. Ворота захлопнулись, она начала спускаться по холму, на прощание лишь разглядев восход солнца над стеной, усыпанной драгоценностями.

В книге Джона Майерса «Голоса на краю вечности» описываются ощущения женщины, которая также побывала на небесах. Как только ее душа покинула тело, она попала в место, залитое светом. Она считала, что все земные радости несравнимы с тем, что она испытывала там. Ее душа упивалась красотой, постоянно ощущала присутствие гармонии, радости, сочувствия, она сама хотела слиться, стать частью этой красоты. Вокруг нее были деревья, одновременно покрытые плодами и благоухающими цветами, а сама она мечтала резвиться вместе с толпой детей в яблоневом саду.

Врач из Вирджинии Джордж Ричи картинами рая любовался всего несколько мгновений. Он увидел лучезарный город, в котором все светилось: и дома, и улицы, и стены, а обитатели этого мира тоже были сотканы из света.

В книге Р. Моуди « Размышления о жизни после жизни» есть целая глава, которая называется «города света». Там также рассказано о людях, побывавших в этих сказочных местах.

Один человек, переживший остановку сердца, пролетел через туннель и попал в яркий свет, красивый, золотистый, исходящий из неведомого для него источника. Он был всюду, занимал все окружающее пространство.
Потом зазвучала музыка, и ему показалось, что он находится среди деревьев, ручьев, гор. Но, оказалось, что он ошибся, ничего похожего рядом не было, зато появилось ощущение присутствия людей. Он их не видел, просто знал, что они рядом. При этом он наполнился чувством совершенства мира, чувствовал удовлетворение и любовь, сам стал частицей этой любви.

Женщина, пережившая клиническую смерть, в этот самый миг покинула свое тело. Она стояла у кровати и видела себя со стороны, ощутила, как медсестра прошла сквозь нее, направляясь за кислородной маской. Потом она поплыла вверх, очутилась в туннеле, и вышла к сияющему свету. Она оказалась в чудесном месте, наполненном яркими красками, неописуемыми и не похожими на земные. Все пространство наполнял сверкающий свет. В нем находилось множество счастливых людей, некоторые из которых тоже светились. Вдалеке был расположен город, со зданиями, фонтанами, сверкающей водой… Он был наполнен светом. Там также находились счастливые люди, играла прекрасная музыка.

Колтон Барпо, четырехлетний мальчик, был между жизнью и смертью. Чтобы его спасти, понадобилась срочная операция, в успехе которой не были уверены и сами врачи. Но, мальчик выжил, и, кроме этого рассказал о своем удивительном путешествии в рай. Его описание этого места похоже на рассказы других очевидцев: улицы из золота, множество оттенков цвета и т.д. Но, что самое удивительное, Колтон смог доказать достоверность увиденного. Он сообщил, что встретил на небесах сестру, которая была очень на него похожа. Она стала обнимать брата, сказав, что очень рада встретиться с членом своей семьи, поведала, что скучает по своим родителям. Когда же мальчик спросил ее имя, она сообщила, что ей его не успели дать. Как оказалось, за год до рождения мальчика, у его мамы был выкидыш, т.е. сестренка действительно могла бы родиться. Однако сам Колтон об этом не знал. Также мальчик встретил в Раю своего прадедедушку, который умер за 30 лет до его рождения. После этой встречи он узнал его на фотографии, где тот был изображен молодым. По рассказам мальчика, обитатели Рая забыли, что такое старость, и жили в нем вечно молодыми. Обо всем пережитом его сыном отец Колтона, пастор Тодд Барпо, написал книгу под названием «Рай и правда есть», которая стала бестселлером.

Люди, побывавшие в Раю, были поражены не только его неземной красотой, но и своими чувствами: ощущением безмятежности, всеобщей любви и гармонии. Наверное, это и есть ключевой момент райского блаженства. Умение любить, дарить любовь окружающим вознаграждается еще на земле, а на небесах души погружаются в этот мир света и любви, чтобы пребывать в нем вечно.

ОПЫТ КЛИНИЧЕСКОЙ СМЕРТИ ОТ ШЕРОН СТОУН

На шоу Опры Уинфри, которое проходило 27 мая 2004 года, актриса Шэрон Стоун поделилась с публикой своим опытом клинической смерти.

«Я видела много белого света», - сказала Стоун. Это случилось после того, как ей сделали МРТ. Она была без сознания во время сеанса, и когда очнулась, то рассказала врачам, что пережила клиническую смерть.

«Это похоже на падение в обморок, только вы дольше не можете прийти в себя», - говорит она. Стоун в 2001 году перенесла инсульт.

Её внетелесный опыт начался со вспышки белого света.

«Я увидела много белого света и моих друзей, которые уже умерли, они говорили со мной. Ко мне подошла моя бабушка и сказала, чтобы я доверилась врачам, а затем я вернулась обратно в моё тело», - рассказала актриса.

Однако этот опыт не удивил Шэрон, она чувствовала «невероятное чувство благоденствия» и описала своё состояние как прекрасное: «Это очень близко и очень безопасно… чувство любви, нежности и счастья, и нет ничего такого, чего можно было бы бояться».

ПУТЕШЕВСТВИЕ В АД

У каждого человека, пережившего кратковременное путешествие на тот свет, своя история, свой опыт. Многие исследователи не раз удивлялись тому, как похожи картины, описываемые людьми в разных концах света, независимы от их образа жизни, образованности, религиозных взглядов. Но, иногда там, за гранью, человек попадает в реальность, больше похожую на страшную сказку, которую мы называем адом.

Каково же классическое описание ада?

Прочитать о нем можно в «Деяниях Фомы, где все преподнесено доступным и простым языком. Рассказ ведется от имени грешной женщины, которая побывала в этом месте тьмы и подробно рассказала обо всем увиденном.

Она в сопровождении страшного существа в испачканной одежде оказалась в местности с множеством пропастей, откуда поднимались смертельные испарения.

Заглянув в одну из ям, она разглядела пламя, которое кружилось наподобие вихря. В нем крутились души, сталкиваясь друг с другом, издавая вопли и шум. Они не могли выбраться из этой круговерти. В этом месте были наказаны те, кто на земле вступали в незаконную связь друг с другом.

Те, же, кто бросил своих супругов, чтобы соединиться с другими, мучились во – второй пропасти, в грязи, среди червей.

В другом месте было собрание душ, подвешенных за разные части тела. Как объяснил проводник, каждое наказание соответствовало греху: подвешенные за язык были в жизни клеветниками, лжецами, сквернословами; за волосы подвешивали бесстыдных и праздношатающихся; за руки – воров и тех, кто не приходил на помощь нуждающимся, а предпочитал забрать все материальные блага себе; за ноги подвешивали тех, кто жил беспутно, шел дурными путями, не заботясь о других людях.

Потом женщину отвели в пещеру, наполненную зловонием, откуда пленники пытались вырваться хотя бы на секунду, чтобы глотнуть свежего воздуха, но, были остановлены. Стражники пытались и душу этой путешественницы отправить для свершения наказания, но, сопровождающее ее существо, не дало это сделать, т.к. ему не было приказано оставлять ее в аду.

Женщине удалось выбраться, после чего она решила изменить свою жизнь, чтобы не оказаться там снова.

Читая эти и подобные им истории, невольно начинаешь думать, что они похожи на сказку. Слишком уж жестоки наказания, неправдоподобны картины, пугающе содержание. Однако есть и более современные и достоверные источники, из которых мы можем узнать, что далеко не все, описанное выше, является плодом фантазии религиозных фанатиков, и есть место, полное ужаса и страданий. Доктор медицинских наук Мориц С. Роолингз не был уверен в существовании загробной жизни, как и большинство его коллег. Но один случай в практике заставил его более серьезно отнестись к переживаниям людей, переживших клиническую смерть, а в дальнейшем даже пересмотреть свои взгляды на жизнь.

Один из его пациентов с заболеванием сердца во время тестирования почувствовал себя хуже, упал на пол, а приборы в этот момент показали полную остановку сердца. Врач вместе со своими помощниками делал все для того, чтобы оживить мужчину, но результаты были кратковременными. Как только доктор прерывал ручной массаж грудной клетки, дыхание прекращалось, а сердце переставало биться. Но, в промежутках, когда его ритм восстанавливался, этот мужчина кричал о том, что он в аду и просил врача не останавливаться и вернуть его к жизни. Его лицо искажала страшная гримаса, на лице был написан ужас, зрачки расширены, а сам он обливался потом и дрожал. Мужчина просил врача вытащить его из этого ужасного места. Позже, врач, впечатленный всем увиденным, решил побеседовать с этим человеком, чтобы узнать все подробности того, что он видел в аду. После клинической смерти мужчина стал верующим, хотя до этого в церкви бывал редко.

Это не единственный случай в практике Ролингза, когда его пациент оказывается в преисподней. Он также рассказывает о девушке, которая решила наложить на себя руки из-за плохого табеля успеваемости и незначительных ссор с родителями. Врачи делали все возможное, чтобы привести ее в чувство. В те моменты, когда к ней возвращалось сознание, она просила мать защитить ее от кого-то, кто причиняет ей боль. Сначала все думали, что она говорит о докторах, но девочка сообщила другое: «их, тех демонов в аду… Они не хотели уходить от меня… Они хотели меня… Я не могла вернуться… Это было так ужасно!»… впоследствии она стала миссионером.

Очень часто те, кто побывал между жизнью и смертью, рассказывают о необычных встречах, о полетах в неизведанных далях, но, редко кто описывает свою кратковременную смерть полной мучений, страданий и страха. Но, как оказалось, подобные воспоминания могли бы быть у многих, если бы заботливое подсознание не спрятало их как можно глубже, чтобы не отравлять жизнь мыслями о муках, или, же по какой-то другой, неведомой нам причине.

РАССКАЗ О КЛИНИЧЕСКОЙ СМЕРТИ ДОНА ПАЙПЕРА

Пайпер попал в аварию 18 января 1989 года. Его объявили мертвым. Через 1,5 часа к Пайперу вернулась жизнь. За это время он успел совершить незабываемое путешествие на тот свет.

В минуту смерти Пайпер почувствовал, что летит по длинному темному туннелю. Вдруг его окутал очень яркий свет, не поддающийся описанию. Он вспоминал, что в нем вибрировала радость. Осмотревшись, он заметил очень красивые ворота в город и группу людей перед ними. Оказалось, что все эти люди – его знакомые, умершие при его жизни. Они очень радовались встрече, улыбались. Их было очень много, и они были очень счастливы. Вся эта картина была наполнена самыми яркими цветами, теплым светом и радовала красотой, небывалыми ощущениями. Пайпер чувствовал, что его все любят, он впитывал эту любовь, наслаждаясь происходящим. Окружающие его люди были красивы, без морщин и признаков старения, выглядели они также, как он их запомнил при жизни.

Ворота Рая сверкали ярче света, который окружал их. Там все буквально сияло так, что человеческая речь не способна это передать. Они всей группой пошли вперед. За воротами также был яркий свет. То сияние, что было вначале, исходящее от встречающих, стало постепенно бледнеть по сравнению с этим светом. Чем дальше они двигались, тем света становилось больше. Потом появилась музыка, очень приятная и красивая, которая не смолкала. Она наполнила его душу и сердце. Пайпер почувствовал, что вернулся домой, ему не хотелось покидать это место.

Над всей группой показались ворота города, огромные, но, с небольшим входом. Они были перламутровые, радужные, светились и мерцали. За ними находился город с мощеными улицами из чистого золота. Встречающие пошли к воротам и звали Пайпера с собой. Но, неожиданно он покинул это место, наполненное покоем и радостью, и очутился на Земле.

После своего чудесного возвращения к жизни Дон Пайпер был прикован к постели, перенес 34 операции. Обо всем этом он более подробно рассказывает в своей книге «90 минут на Небесах». Его мужество и стойкость помогли многим поверить в свои силы и со смирением и благодарностью принимать все испытания, которые так часто выпадают на долю простого человека.

РАССКАЗЫ ЛЮДЕЙ, ПЕРЕЖИВШИХ КЛИНИЧЕСКУЮ СМЕРТЬ

Что может быть загадочней, чем смерть?

Никто не знает, что таится там, за пределами жизни. Однако время от времени появляются свидетельства людей, побывавших в состоянии клинической смерти и рассказывающих о необыкновенных видениях: тоннелях, ярком свете, встречах с ангелами, умершими родственниками и т.д.
Я много читала о клинической смерти, и даже однажды смотрела передачу, где выступали люди, пережившие её. Каждый из них рассказывал очень убедительные истории, как явился в загробный мир, что там происходило и всё такое… Лично я верю в клиническую смерть, она действительно существует, и ученые с научной точки зрения это подтверждают. Они обьясняют это явление тем, что человек полностью погружается в своё подсознание и видит вещи, которые порой очень хочет увидеть, или переносится в то время, которое ему очень запомнилось. То есть человек действительно находится в том состоянии, когда все органы тела отказывают, но мозг находится в рабочем состоянии и перед глазами человка предстаёт картина реальных событий. Но, через некоторое время, эта картина исчезает постепенно, и органы вновь возобновляют свою работу, а мозг в течении некоторого времени находится в состоянии торможения, это может длиться несколько минут, несколько часов, дней, а иногда человек вообще никогда не приходит в себя после клинической смерти… Но при этом, память человека полностью сохраняется! А есть еще и такое утверждение, что состояние комы – это тоже своего рода клиническая смерть.
Что видят люди в момент клинической смерти?

Известны разные видения: свет, тоннель, лица умерших родственников… Как это объяснить?

Антон Понизовский

Обращение в слух

Первый день

I. Рассказ незаконнорожденной

Жила семья - муж с женой. У них было трое дочерей.

Дочери постепенно замуж вышли, у них стали свои дети нарождаться. А это послевоенные годы. Тогда ведь мало сидели с детьми: немножко посидят - и сразу работать надо идти. И их мать стала ездить, и каждой дочери помогала сидеть с внучатами. И так она детям своим помогала.

А в это время отец был один, и жил со своей матерью. А хозяйство все держат же, огороды. Мать старая, и она, конечно, не управлялась со всеми этими делами домашними, с хозяйством: огороды и так далее… И вот так получилось, что моя мама и согрешила с этим мужчиной-то. И я родилась незаконная, так сказать.

Она помогала по хозяйству?

Да, этому мужчине она помогала, и в итоге я родилась.

И получилось так, что умерла вот эта его мать, и он сам после этого тяжело заболел. И приезжает его законная жена. Немного пожили - и он умирает. Отец-то мой. А я-то ещё не родилась - я родилась, когда он уже умер.

И когда жена законная распродавала там дом, хозяйство - он уже умер, а мама пока беременная была - и мама мне говорила: «Она мне не дала даже рваных сапог». Но ей же тоже, жене-то законной, было морально и больно, и обидно…

И вот мама меня в роддоме родила третьего января тысяча девятьсот пятидесятого года, а она сама с девятьсот восьмого, значит, ей было сорок два года, видите, уже возраст. А дома своего нет. Куда ей идти? И осталась она при этой районной больнице Пичаевской, село Пичаево, райцентр. Она там санитарочкой стала работать, и так немножко она там жила при больнице.

А потом ей пришлось оттуда уйти, и она стала ходить по сёлам побираться. Туда в село пойдёт, в другое село пойдёт, и я за ней в хвосте, в хвосте постоянно - хожу побираюсь вместе с ней. Вот это я помню уже. Что я всегда с ней в хвосте ходила. В тот дом пошли, в другой дом пошли…

И вот помню: сентябрь, убирают уже картошку… Стоит лошадь, на этой лошади мешки с картошкой привезли - почему-то вот этот момент мне запомнился. И там соседская женщина говорит: приезжали из детдома и сказали, чтобы тебя подготовить к детдому.

Вы помните этот момент?

Да-да, я помню: осень, и вот меня оформляют в Канищевский детский дом, Пичаевский район Тамбовской области. И я там четыре года училась. Там было очень хорошее место: плодовые деревья, сады, своя земля была у детдома, высаживали овощи, фрукты - и всем этим потом нас кормили. Вишня, яблоки, - всё своё у нас было. Капусту рубили: кочерыжку вырезали и бросали в такие корыта - и прямо штыковыми лопатами рубили эти кочаны наши там… Ну, на хранение, чтоб кормить нас в детдоме. Свои ульи были, мёд качали, медку нам немножко давали… Мы обирали смородину, вишню, потом отдавали на кухню, там всё это готовили, и варенье давали нам из наших фруктов.

Мама ко мне приезжала в детдом. Приедет, гостиничек привезёт, побудет со мной, платьице какое-нибудь мне купит… И летом - три месяца каникулы, она возьмёт меня, может, на недельку, - у кого она жила, я около неё побуду, - и опять она меня в детдом…

А потом на базе этого детского дома решили организовать туберкулёзный санаторий - а нас, детдомовцев, разбросали по всем детдомам Тамбовской области. И я в свою очередь попала в станцию Умёт, Умётский район тоже Тамбовской области.

И вот когда из Канищевского детского дома нас отвезли в станцию Умёт, мы когда туда приехали, - а там новое здание построено, всё на взгляд так добротно, всё хорошо… но что-то у нас случилось в психике - вот когда мы уехали от директора, от завуча, от своих воспитателей… какой-то перелом у нас произошёл, когда вот так резко нас взяли и из одного гнезда пересадили в другое гнездо… ну, как-то мы не почувствовали доброту нового коллектива. И мы озлились, мы стали убегать. Воровали хлеб, жгли этот хлеб на костре… Там посадки были недалеко от детдома, и вот в этих посадках костёр разводили, на костре хлеб коптили и ели его…

А учебный процесс-то уже начался, уже сентябрь - а нас никто не соберёт, мы в разбежку: станция рядом - сели, поехали на Тамалу, Тамалу проехали - дальше поехали… Нас никак не соберут, мы, в общем, разболтались окончательно.

Тогда приехал наш директор, Яков Гаврилович, который был у нас в первом детдоме, в Канищевском. Всех нас, воспитанников своих, собрал…

Как сейчас помню, был хороший солнечный тёплый день осенний, и мы пешком пошли к водоёму: там река протекала, и вот мы пешком идём, ему всё рассказываем, на всех жалуемся - как нас обидели, как нас не выслушали, как нам чего-то не помогли, - мы ему как отцу всё рассказываем. А путь длинный до речки, до водоёма - наверное, километров пять. Идём, рассказываем - и пришли на этот водоём. Помыли пшено, картошки начистили, наварили на костре каши, она дымком попахивает, мы сидим, разговариваем…

И вот он нас как-то объединил. Наверное, он сам был воспитанник детского дома и в свою очередь обладал этим вот педагогическим талантом. Как-то отогрел он нам душу. И мы вернулись когда после этого в новый детдом, мы как-то уже стали мягче, стремились уже учиться, какие-то у нас другие проблемы стали появляться… А то мы ведь вообще неуправляемые были…

II. Тунерзейский квартет

Не слышно ничего, - сказала девушка с татуировкой на шее.

Сейчас исправим! - с готовностью откликнулся мужчина постарше. - Фёдор? Лёлечке плохо слышно.

Ухоженная темноволосая женщина, жена мужчины постарше, посмотрела на мужа, перевела взгляд на девушку, приподняла бровь, но смолчала.

Фёдор, молодой человек с мягкой русой бородкой, что-то подкручивал в портативном компьютере.

Просторная комната была наполнена предзакатным светом. Очень большое, чисто вымытое окно открывало вид на котловину, на озеро и на горные цепи за озером. Над горами стояли розовые облака. Дымок поднимался от крыши соседнего дома в тёмно-голубое сказочное небо.

Федя регулировал звук в своём старом лэптопе и от волнения путал клавиши. Удивительные события завязались вокруг него в последние дни.

* * *

Будучи студентом, затем аспирантом, а в последнее время и помощником профессора в Université de Fribourg, Федя уже седьмой год почти безвыездно жил в Швейцарии: жил очень скромно, даже, пожалуй, скудно - и одиноко.

Сложилось так, что в конце декабря он оказался здесь, в «Альпотелe Юнгфрау». Гостиница не была роскошной - в сущности, пансиончик на шесть номеров, - но всё же гостиница, и курорт, и поразительные - даже по меркам Швейцарии - виды… И никогда раньше Феде не приходилось живать в гостинице одному, без отца.

Обращение в слух

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

1. Рассказ незаконнорожденной

Жила семья - муж с женой. У них было трое дочерей.

Дочери постепенно замуж вышли, у них стали свои дети нарождаться. А это послевоенные годы. Тогда ведь мало сидели с детьми: немножко посидят - и сразу работать надо идти. И их мать стала ездить и каждой дочери помогала сидеть с внучатами. И так она детям своим помогала.

А в это время отец был один и жил со своей матерью. А хозяйство все держат же, огороды. Мать старая, и она, конечно, не управлялась со всеми этими делами домашними, с хозяйством: огороды и так далее… И вот так получилось, что моя мама и согрешила с этим мужчиной-то. И я родилась незаконная, так сказать.

Она помогала по хозяйству?

Да, этому мужчине она помогала, и в итоге я родилась.

И получилось так, что умерла вот эта его мать, и он сам после этого тяжело заболел. И приезжает его законная жена. Немного пожили - и он умирает. Отец-то мой. А я-то еще не родилась - я родилась, когда он уже умер.

И когда жена законная распродавала там дом, хозяйство - он уже умер, а мама пока беременная была - и, мама мне говорила, «она мне не дала даже рваных сапог». Но ей же тоже, жене-то законной, было морально и больно и обидно…

И вот мама меня в роддоме родила третьего января тысяча девятьсот пятидесятого года, а она сама с девятьсот восьмого, значит, ей было сорок два года, видите, уже возраст. А дома своего нет. Куда ей идти? И осталась она при этой районной больнице Пичаевской, село Пичаево, райцентр. Она там санитарочкой стала работать, и так немножко она там жила при больнице.

А потом ей пришлось оттуда уйти, и она стала ходить по селам побираться. Туда в село пойдет, в другое село пойдет, и я за ней в хвосте, в хвосте постоянно - хожу побираюсь вместе с ней. Вот это я помню уже. Что я всегда с ней в хвосте ходила. В тот дом пошли, в другой дом пошли…

И вот помню: сентябрь, убирают уже картошку… Стоит лошадь, на этой лошади мешки с картошкой привезли - почему-то вот этот момент мне запомнился. И там соседская женщина говорит: приезжали из детдома и сказали, чтобы тебя подготовить к детдому.

Вы помните этот момент?

Да-да, я помню: осень, и вот меня оформляют в Канищевский детский дом, Пичаевский район Тамбовской области. И я там четыре года училась. Там было очень хорошее место: плодовые деревья, сады, своя земля была у детдома, высаживали овощи, фрукты - и всем этим потом нас кормили. Вишня, яблоки - все свое у нас было. Капусту рубили: кочерыжку вырезали и бросали в такие корыта - и прямо штыковыми лопатами рубили эти кочаны наши там… Ну, на хранение, чтоб кормить нас в детдоме. Свои ульи были, мед качали, медку нам немножко давали… Мы обирали смородину, вишню, потом отдавали на кухню, там все это готовили, и варенье давали нам из наших фруктов.

Мама ко мне приезжала в детдом. Приедет, гостиничек привезет, побудет со мной, платьице какое-нибудь мне купит… И летом - три месяца каникулы, она возьмет меня, может, на недельку, - у кого она жила, я около нее побуду, - и опять она меня в детдом…

А потом на базе этого детского дома решили организовать туберкулезный санаторий - а нас, детдомовцев, разбросали по всем детдомам Тамбовской области. И я в свою очередь попала в станцию Умет, Уметский район тоже Тамбовской области.

И вот когда из Канищевского детского дома нас отвезли в станцию Умет, мы когда туда приехали, - а там новое здание построено, все на взгляд так добротно, все хорошо… но что-то у нас случилось в психике - вот когда мы уехали от директора, от завуча, от своих воспитателей… какой-то перелом у нас произошел, когда вот так резко нас взяли и из одного гнезда пересадили в другое гнездо… ну, как-то мы не почувствовали доброту нового коллектива. И мы озлились, мы стали убегать. Воровали хлеб, жгли этот хлеб на костре… Там посадки были недалеко от детдома, и вот в этих посадках костер разводили, на костре хлеб коптили и ели его…

А учебный процесс-то уже начался, уже сентябрь - а нас никто не соберет, мы в разбежку: станция рядом - сели поехали на Тамалу, Тамалу проехали - дальше поехали… Нас никак не соберут, мы, в общем, разболтались окончательно.

Тогда приехал наш директор, Яков Гаврилович, который был у нас в первом детдоме, в Канищевском. Всех нас, воспитанников своих, собрал…

Как сейчас помню, был хороший солнечный теплый день осенний, и мы пешком пошли к водоему: там река протекала, и вот мы пешком идем, ему все рассказываем, на всех жалуемся - как нас обидели, как нас не выслушали, как нам чего-то не помогли, - мы ему как отцу всё рассказываем. А путь длинный до речки, до водоема - наверное, километров пять. Идем рассказываем - и пришли на этот водоем. Помыли пшено, картошки начистили, наварили на костре каши, она дымком попахивает, мы сидим разговариваем…

И вот он нас как-то объединил. Наверное, он сам был воспитанник детского дома и в свою очередь обладал этим вот педагогическим талантом. Как-то отогрел он нам душу. И мы вернулись когда после этого в новый детдом, мы как-то уже стали мягче, стремились уже учиться, какие-то у нас другие проблемы стали появляться… А то мы ведь вообще неуправляемые были…

2. Тунерзейский квартет

Не слышно ничего, - сказала девушка с татуировкой на шее.

Сейчас исправим! - с готовностью откликнулся мужчина постарше. - Федор? Лёлечке плохо слышно.

Ухоженная темноволосая женщина, жена мужчины постарше, посмотрела на мужа, перевела взгляд на девушку, приподняла бровь, но смолчала.

Федор, молодой человек с мягкой русой бородкой, что-то подкручивал в портативном компьютере.

Просторная комната была наполнена предзакатным светом. Очень большое, чисто вымытое двухсветное окно открывало вид на котловину, на озеро и на горные цепи за озером. Над горами стояли розовые облака. Дымок поднимался от крыши соседнего дома в темно-голубое сказочное небо.

Федя регулировал звук в своем старом лэптопе и от волнения путал клавиши. Удивительные события завязались вокруг него в последние дни.

Будучи студентом, затем аспирантом, а в последнее время и помощником профессора в Universite de Fribourg, Федя уже седьмой год почти безвыездно жил в Швейцарии: жил очень скромно, даже, пожалуй, скудно - и одиноко.

Сложилось так, что в конце декабря он оказался здесь, в «Альпотелe Юнгфрау». Гостиница не была роскошной - в сущности, пансиончик на шесть номеров, - но все же гостиница, и курорт, и поразительные - даже по меркам Швейцарии - виды… И никогда раньше Феде не приходилось живать в гостинице одному, без отца.

«Альпотелем» приятные неожиданности не исчерпались. Два старых, еще московских, приятеля, с которыми Федор пытался поддерживать угасавшую переписку, - вдруг, впервые за шесть лет, воспользовались его приглашением. Очевидно, Федору следовало благодарить снежную тучу, которая в целости миновала Австрию и Италию, но обильно просыпалась над Швейцарией - и сразу после Нового года в Беатенберг нагрянула компания московских «доскеров». Федор был несказанно рад и растроган: так хорошо ему было в шумной компании, болтавшей по-русски… Но через несколько дней пришла необычная оттепель, маршрут снежных туч поменялся - и компания так же внезапно разъехалась по соседним альпийским державам. На день-полтора задержалась в Беатенберге одна суровая девушка Леля: ей нужно было скорее вернуться в Москву. С Лелей Федор раньше не был знаком, да и в эти дни они не сказали друг другу двух слов - но, выполняя долг гостеприимства, Федор проводил ее на автобусную станцию; проследил за покупкой билета в аэропорт… и вдруг выяснилось, что из-за вулкана рейсы по всей Европе отменены.

При всей своей независимости и суровости Леля все-таки оставалась девятнадцатилетней девушкой, на неизвестный срок застрявшей в чужой стране… словом, Федор счел своим долгом взять над нею опеку. В «Альпотеле» как раз оказалась свободная комната. Федя даже выговорил у хозяина небольшую скидку.

На шее у Лели, пониже правого уха, был вытатуирован штрих-код. Федору любопытно было, что бы это могло означать, - но при знакомстве он, разумеется, не спросил, - а дальше стало еще неудобнее: такой «персональный» вопрос (по-французски размышлял Федор) мог быть истолкован как флирт, - а у него не было намерения флиртовать с Лелей.

Правда, время от времени Феде казалось, будто от нее исходит некий - не физический, а какой-то общий, нравственный что ли, - запах чистоты, напоминающий запах свежего снега, и ощущение это ему нравилось и удивляло его - но внешне она его совсем не привлекала: всегда была одета в один и тот же бесформенный балахон и угги, ходила немного вразвалку… и главное, он никак не мог попасть с нею в тон. Леля вообще отличалась немногословностью, но даже когда что-нибудь говорила (обычно кратко), он ее не понимал: не понимал, зачем она говорит сейчас именно это; что имеет в виду; что чувствует, - и даже простой, «первый» смысл сказанного часто не понимал.

Вчера Федор повел ее ужинать в дешевый - может быть, самый дешевый в Беатенберге - кабачок Bode-Beizli, с грубыми лавками вместо стульев и длинными дощатыми столами. В виде декора здесь были развешаны допотопные лыжи, а под тарелки подкладывались листочки со схемами горных трасс и подъемников. В кабачке было шумно, по соседству братались итальянцы и, кажется, англичане… Вообще, Федору показалось, что вулкан привнес в курортный быт некоторое оживление.

Когда в очередной раз молчание затянулось, Федя стал создавать видимость светской беседы, пересказывая свое позапрошлогоднее сочинение о Достоевском. Леля слушала - или не слушала, Федя не понимал.

АНТОН понизовский

ОБРАЩЕНИЕ В СЛУХ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 2013

Специально для читателей books4iphone.ru

Первый день

1 Рассказ незаконнорожденной

2 Тунерзейский квартет

3 Рассказ о матери

5 Рассказ о разбитой бутылке

6 Заточка и кувыркучесть

7 Рассказ о двутавровой балке, или Dies irae

9 Рассказ об экстравагантном прыжке

10 Жечки и мучики

11 Рассказ о любви

12 Чуточку

Рассказ незаконнорожденной

Жила семья - муж с женой. У них было трое дочерей.

Дочери постепенно замуж вышли, у них стали свои дети нарождаться. А это послевоенные годы. Тогда ведь мало сидели с детьми: немножко посидят - и сразу работать надо идти. И их мать стала ездить, и каждой дочери помогала сидеть с внучатами. И так она детям своим помогала.

А в это время отец был один, и жил со своей матерью. А хозяйство все держат же, огороды. Мать старая, и она, конечно, не управлялась со всеми этими делами домашними, с хозяйством: огороды и так далее... И вот так получилось, что моя мама и согрешила с этим мужчиной-то. И я родилась незаконная, так сказать.

Она помогала по хозяйству?

Да, этому мужчине она помогала, и в итоге я родилась.

И получилось так, что умерла вот эта его мать, и он сам после этого тяжело заболел. И приезжает его законная жена. Немного пожили - и он умирает. Отец-то мой. А я-то ещё не родилась - я родилась, когда он уже умер.

И когда жена законная распродавала там дом, хозяйство - он уже умер, а мама пока беременная была - и мама мне говорила: «Она мне не дала даже рваных сапог». Но ей же тоже, жене-то законной, было морально и больно, и обидно...

И вот мама меня в роддоме родила третьего января тысяча девятьсот пятидесятого года, а она сама с девятьсот восьмого, значит, ей было сорок два года, видите, уже возраст. А дома своего нет. Куда ей идти? И осталась она при этой районной больнице Пичаевской, село Пичаево, райцентр. Она там санитарочкой стала работать, и так немножко она там жила при больнице.

А потом ей пришлось оттуда уйти, и она стала ходить по сёлам побираться. Туда в село пойдёт, в другое село пойдёт, и я за ней в хвосте, в хвосте постоянно - хожу побираюсь вместе с ней. Вот это я помню уже. Что я всегда с ней в хвосте ходила. В тот дом пошли, в другой дом пошли...

И вот помню: сентябрь, убирают уже картошку... Стоит лошадь, на этой лошади мешки с картошкой привезли - почему-то вот этот момент мне запомнился. И там соседская женщина говорит: приезжали из детдома и сказали, чтобы тебя подготовить к детдому.

Вы помните этот момент?

Да-да, я помню: осень, и вот меня оформляют в Кани-щевский детский дом, Пичаевский район Тамбовской области. И я там четыре года училась. Там было очень хорошее место: плодовые деревья, сады, своя земля была у детдома, высаживали овощи, фрукты - и всем этим потом нас кормили. Вишня, яблоки, - всё своё у нас было. Капусту рубили: кочерыжку вырезали и бросали в такие корыта - и прямо штыковыми лопатами рубили эти кочаны наши там... Ну, на хранение, чтоб кормить нас в детдоме. Свои ульи были, мёд качали, медку нам немножко давали... Мы обирали смородину, вишню, потом отдавали на кухню, там всё это готовили, и варенье давали нам из наших фруктов.

Мама ко мне приезжала в детдом. Приедет, гостиничек привезёт, побудет со мной, платьице какое-нибудь мне купит... И летом - три месяца каникулы, она возьмёт меня, может, на недельку, - у кого она жила, я около неё побуду, - и опять она меня в детдом...

А потом на базе этого детского дома решили организовать туберкулёзный санаторий - а нас, детдомовцев, разбросали по всем детдомам Тамбовской области. И я в свою очередь попала в станцию Умёт, Умётский район тоже Тамбовской области.

И вот когда из Канищевского детского дома нас отвезли в станцию Умёт, мы когда туда приехали, - а там новое здание построено, всё на взгляд так добротно, всё хорошо... но что-то у нас случилось в психике - вот когда мы уехали от директора, от завуча, от своих воспитателей... какой-то перелом у нас произошёл, когда вот так резко нас взяли и из одного гнезда пересадили в другое гнездо... ну, как-то мы не почувствовали доброту нового коллектива. И мы озлились, мы стали убегать. Воровали хлеб, жгли этот хлеб на костре... Там посадки были недалеко от детдома, и вот в этих посадках костёр разводили, на костре хлеб коптили и ели его...

А учебный процесс-то уже начался, уже сентябрь - а нас никто не соберёт, мы в разбежку: станция рядом - сели, поехали на Тамалу, Тамалу проехали - дальше поехали... Нас никак не соберут, мы, в общем, разболтались окончательно.

Тогда приехал наш директор, Яков Гаврилович, который был у нас в первом детдоме, в Канищевском. Всех нас, воспитанников своих, собрал...

Как сейчас помню, был хороший солнечный тёплый день осенний, и мы пешком пошли к водоёму: там река протекала, и вот мы пешком идём, ему всё рассказываем, на всех жалуемся - как нас обидели, как нас не выслушали, как нам чего-то не помогли, - мы ему как отцу всё рассказываем. А путь длинный до речки, до водоёма - наверное, километров пять. Идём, рассказываем - и пришли на этот водоём. Помыли пшено, картошки начистили, наварили на костре каши, она дымком попахивает, мы сидим, разговариваем...

И вот он нас как-то объединил. Наверное, он сам был воспитанник детского дома и в свою очередь обладал этим вот педагогическим талантом. Как-то отогрел он нам душу. И мы вернулись когда после этого в новый детдом, мы как-то уже стали мягче, стремились уже учиться, какие-то у нас другие проблемы стали появляться... А то мы ведь вообще неуправляемые были...

Тунерзейский квартет

Не слышно ничего, - сказала девушка с татуировкой на шее.

Сейчас исправим! - с готовностью откликнулся мужчина постарше. - Фёдор? Лёлечке плохо слышно.

Ухоженная темноволосая женщина, жена мужчины постарше, посмотрела на мужа, перевела взгляд на девушку, приподняла бровь, но смолчала.

Фёдор, молодой человек с мягкой русой бородкой, что-то подкручивал в портативном компьютере.

Просторная комната была наполнена предзакатным светом. Очень большое, чисто вымытое окно открывало вид на котловину, на озеро и на горные цепи за озером. Над горами стояли розовые облака. Дымок поднимался от крыши соседнего дома в тёмно-голубое сказочное небо.

Федя регулировал звук в своём старом лэптопе и от волнения путал клавиши. Удивительные события завязались вокруг него в последние дни.

Будучи студентом, затем аспирантом, а в последнее время и помощником профессора в Universite de Fribourg 1, Федя уже седьмой год почти безвыездно жил в Швейцарии: жил очень скромно, даже, пожалуй, скудно - и одиноко.

Сложилось так, что в конце декабря он оказался здесь, в «Альпотеле Юнгфрау». Гостиница не была роскошной - в сущности, пансиончик на шесть номеров, - но всё же гостиница, и курорт, и поразительные - даже по меркам Швейцарии - виды... И никогда раньше Феде не приходилось живать в гостинице одному, без отца.

«Альпотелем» приятные неожиданности не исчерпались. Два старых, ещё московских приятеля, с которыми Фёдор пытался поддерживать угасавшую переписку, вдруг, впервые за шесть лет, воспользовались его приглашением. Очевидно, Фёдору следовало благодарить снежную тучу, которая в целости миновала Австрию и Италию, но обильно просыпалась над Швейцарией - и сразу после Нового года в Беатенберг нагрянула компания московских «доске-ров». Фёдор был несказанно рад и растроган: так хорошо ему было в шумной компании, болтавшей по-русски... Но через несколько дней пришла необычная оттепель, маршрут снежных туч поменялся - и компания так же внезапно разъехалась по соседним альпийским державам. На день-полтора задержалась в Беатенберге одна суровая девушка Лёля: ей нужно было скорее вернуться в Москву. С Лёлей Фёдор раньше не был знаком, да и в эти дни они не сказали друг другу двух слов - но, выполняя долг гостеприимства, Фёдор проводил её на автобусную станцию; проследил за покупкой билета в аэропорт... и вдруг выяснилось, что из-за вулкана рейсы по всей Европе отменены.

При всей своей независимости и суровости Лёля всё-таки оставалась девятнадцатилетней девушкой, на неизвестный срок застрявшей в чужой стране... словом, Фёдор счёл своим долгом взять над нею опеку. В «Альпотеле» как раз оказалась свободная комната. Федя даже выговорил у хозяина небольшую скидку.

На шее у Лёли, пониже правого уха, был вытатуирован штрих-код. Фёдору любопытно было, что бы это могло означать, но при знакомстве он, разумеется, не спросил, а дальше стало ещё неудобнее: такой «персональный» вопрос (по-французски размышлял Фёдор) мог быть истолкован как флирт, - а у него не было намерения флиртовать с Лёлей.

Предлагаем вашему вниманию рецензию Анны Голубевой на книгу Антона Понизовского “Обращение в слух”.

Взять и написать роман о тайне русской души. Вот натурально, без шуток – русская душа, русский народ, Бог, Достоевский. То есть сразу, в первой книге, подставиться. Для дебюта это, может, и ничего. Но одно дело так подставляться, когда тебе 20, другое – когда 40.

Начать книгу словами «Жила семья – муж с женой. У них было трое дочерей». Трое дочерей, понимаете. Запереть в маленькой альпийской гостинице двух мужчин и двух женщин, не считая эпизодического хозяина, который подать-прибрать – перевернуть страницу – и не то что никого не убить, а шагу не сделать в сторону детектива.

Небо над Европой закрыто — из-за исландского вулкана. В швейцарских Альпах застряли после каникул четверо русских – Дмитрий и Анна Белявские, средних лет семейная пара, приехавшая кататься на лыжах, юная сноубордистка Леля и главный герой, двадцатисчемтолетний Федор, который ни на чем не катается, самолета не ждет и тут совершенно случайно.

Хотя он-то как раз почти местный – учился в швейцарском университете, потом в аспирантуре, теперь помощник профессора, от занятий Достоевским перешел к антропологии, и русскую душу изучает уже по воле наставника, Николя Хааса. Идея у швейцарского антрополога примерно такая: надо записать на диктофон как можно больше устных рассказов простых русских людей, расшифровать и вывести общий знаменатель.

Федор занят расшифровкой и переводом этих самых записей не первый месяц. Кое-что в них ему, давно оторванному от родной почвы, не очень понятно. Случайные знакомые соглашаются помочь, надо ж как-то коротать время после катания. И вот все четверо сходятся в общей гостиной с камином, пользуясь тем, что кроме них в гостинице постояльцев нет, и слушают записи в Федином ноутбуке.

Все это излагается так бесхитростно, что прощаешь автору нескромность замысла. Никаких экстравагантных прыжков фабулы, лексических аттракционов и фонетических спецэффектов. Свои отношения со словесностью автор напоказ не выставляет – долго надо приглядываться, чтобы заметить, что между ними что-то есть.

«Обращение в слух» можно, в принципе, воспринимать как притчу, например, про народ и интеллигенцию. А героев — как в детстве бумажные фигурки: компромисс, на который идешь, когда нет под рукой нормальных, трехмерных, а потом увлекаешься так, что уже не важно. Мы ничего не знаем ни о ком из них, кроме Федора, да и о нем не так уж много. Нам не описывают их бэкграунд, занятия, внешность – есть только отдельные штрихи: «мягкая русая бородка», «острые ноготки», загадочная татуировка на девичьей шее. Но их и без описаний узнаешь, считываешь, кто и откуда – достаточно им начать говорить.

Монологи и диалоги действующих лиц, которым автор то и дело передает слово, почти превращают роман в пьесу, сочетание привычной драматургии и вербатима. Опять же, единство места, единство действия, время же вполне условно – все происходит в течение пяти суток, но могло бы уместиться и в классические 24 часа.

Пора сказать о главной дерзости автора. Рассказы людей из России, которые слушают его герои, не просто включены в книгу, а занимают добрую ее половину. Истории эти не придуманы — их наговорили реальные люди.
То есть, автор комбинирует два разнородных, разноприродных потока – свое и чужое, письменное и устное, фикшн и нон-фикшн, вторую реальность – с первой. Не смешивая, а именно монтируя встык — этот внелитературный, киношный прием обнажает границу, где кончается искусство и дышат почва и судьба.

Сначала это возмущает – как всякая игра не по правилам. Это все-таки не театр, давайте уж что-нибудь одно, либо прозу, либо человеческий документ. Потом начинаешь сознавать, какой решимости это потребовало от автора. Что-то свое писать рядом с этой живой речью — как актеру войти в кадр с ребенком. Большой риск, что тебя просто не заметят – а разве этого добиваешься, публикуя свою первую книгу?

Кроме того, трудно не оценить масштаб предпринятых автором «Обращения» усилий. Надо было найти всех этих людей: пожилого электросварщика, спортсменку-армрестлера, бывшего ФСБшника, офисную служащую, стриптизера, торговку с рынка, военного летчика, медбрата из сельской больницы, девушку из Чебоксар, дядьку-снабженца, абхазку, горюющую о погибшем сыне. Надо было каждого разговорить — а говорят они подробно, откровенно, о сокровенном.

Автор тут, похоже, действует по заветам своего персонажа, швейцарского профессора: лучше, чтоб рассказчики были людьми не городскими, желательно без высшего образования – наверное, предполагается, что почва и судьба в них дышат чаще и глубже, чем в людях, испорченных цивилизацией. Повествование же должно быть свободным (narrations libres) – человеку, почти не прерывая его вопросами, предоставляют рассказывать что угодно: о себе или о других, о снах или яви, всю свою жизнь или только эпизод.

И вот они перед нами, все эти свободные нарративы – подробные автобиографии, душераздирающие исповеди, живые свидетельства, слезные жалобы, случаи и байки, десятки историй от первого лица, сотни страниц. Они не просто увеличивают объем книги, раздвигая ее границы куда-то за пределы видимости, а меняют все пропорции, смещают фокус.

« — Эта комната…Горы…Как будто неплотное: то ли просвечивает, то ли…. то ли плывет. Вроде бы и реальное – но не совсем… — А реальность – наоборот, на пленке? – подхватил Федор. – Я тоже это чувствовал! несколько раз!»

Эту реальность герои обсуждают, от нее отталкиваются, к ней возвращаются. Весь их сюжет разыгрывается вокруг, как комментарий, сами они – рисунки на полях книги, которую читают. Точнее, слушают — как музыку. То и дело кто-то произносит: «Федя, поставьте уже про любовь!» или «Сядь сюда. И поставь какую-нибудь не очень длинную» или «Включайте дальше свою шарманку». Четверо, потерявшиеся в этом шуме русской жизни и русской речи. Какой там исландский вулкан, какая Швейцария.

«Обращение» вливается в разговор, который протекает по основной территории русской литературы со времен, кажется, ее появления: почему эта русская жизнь такая трудная и какой в этой трудности смысл?

Разговор этот, как водится, быстро превращает беседу милых и приятных друг другу людей в спор, почти противостояние. Описывать характер и ход этого поединка – значит пересказывать книгу, в которой, конечно, не только говорят, герои все-таки не бумажные, они едят, пьют, мучаются похмельем, шутят, испытывают чувства и делают шаги. Но то, что между ними происходит — симпатии и антипатии, коварство и любовь — судьба их личного сюжета зависит от исхода этого спора о русской судьбе. Если, конечно, у него может быть исход.

Понятно, что Федор Михалыча спорщики поминают через слово.

Как и сам автор – и Швейцария тут, ясно, не просто так, и воодушевление Федора от встречи с компатриотами и возможности вести умный разговор по-русски, и совсем откровенные ремарки вроде «страдая, воскликнул Федор», «дрожал Федя», «прянул Федя».

Ваз в гостиной бедный рыцарь не бьет (хотя во флешбеке прошибает лбом стекло – благодаря чему, собственно, и оказывается в Альпах); помнит о приличиях, старается не делать жестов, но произносит такие речи про народ-богоносец, живой источник и небесное отечество, что битье ваз конфузило бы слушателей гораздо меньше.

Его оппонента, Дмитрия Всеволодовича, соблазнительно нарядить Свидригайловым или Ставрогиным. На обеих дам вполне бы могло подойти что-нибудь из гардероба Епанчиных.

Не факт, что надо так уж всерьез принимать расставленные тут повсюду бюстики великого писателя. Аккурат в середине книги предпринимается основательный, страниц на 30, разнос Достоевского в режиме «анти-Ахматова»: тут вам и гроздья цитат с убийственными комментариями, и психоаналитические экскурсы в детство, и вивисекция самых трепетных мотивов зрелого творчества– слезинка ребенка, говорите? Религиозность? Чувство к русскому народу?

В общем, Достоевскому достается – от персонажа, да, но не сказать, что совсем без ведома автора.

Рикошетом попадает и Фединым светлым идеалам. «Нет, Федор, таких русских, как у Достоевского и у вас — нет в природе» — заключает Белявский, и с ним трудно спорить. В конце концов, он-то в России живет, в отличие от Федора. А чем кончают швейцарские мечтатели, пылко любящие русский народ издалека, когда им доведется с этим народом столкнуться, известно.

Выпад в сторону Достоевского – не единственное, что заставляет вспомнить о другом любимце русской музы и любителе швейцарских гостиниц. Его герои «Обращения» не цитируют – но его присутствие тут и без этого ощущается. И не потому, что созерцаемые Федором облака на горных отрогах напоминают о Годунове-Чердынцеве, а мелодия дуэта супругов Белявских повторяет интонацию супругов Черносвитовых.

Дело, скорее, в настройках авторской оптики. В этих его визуально выверенных мизансценах. В манере внезапно брать крупным планом ухо собеседника, хризопразовый глаз возлюбленной, потолочную балку, пуговку на байковой рубашке. Собственно, в тех вещах, за которые Набоков хвалил создателя «Братьев Карамазовых», называя его «зорким писателем».

Зоркий читатель наверняка заметит в романе «Обращение в слух» и другие источники авторского вдохновения. У любой книжки всегда много соавторов. Это только кажется, что ты располагаешь буквами, запятыми и цитатами по своему усмотрению – они тобой не меньше. Не говоря уже о почве и судьбе, которые дышат где хотят, так же, как и Дух.