Оперный певец василий ладюк. Василий Ладюк
«Обаятельный и искрометный Фигаро», «благородный Жермон», «блистательный Онегин» – такими восторженными эпитетами награждают критики Василия Владимировича Ладюка. Этот российский певец-баритон – один из наиболее востребованных исполнителей современности – на свет появился за пределами России, в Праге, отцом его был военный музыкант. Позднее семья переехала в Москву.
Музыкальные данные Василия проявились рано, первым его выступлением стало сольное исполнение песни «Крейсер «Аврора» в детском саду. Позднее он начал учиться в музыкальной школе. Находилась она довольно далеко от дома, и родителям было нелегко сопровождать туда сына несколько раз в неделю, поэтому и заинтересовало их газетное объявление о дополнительном наборе в Московское хоровое училище им. А.В.Свешникова, где ребенок получал бы и общее, и музыкальное образование, куда можно было бы приводить его на целый день. На вступительном экзамене присутствовал Виктор Попов. Вот так – почти случайно – Василий Ладюк во втором классе оказался в хоровом училище.
Поначалу Ладюк не проявлял особого рвения, ненавидя уроки сольфеджио и завидуя ровесникам, которые могли по воскресеньям играть в хоккей, а не заниматься часами на инструменте. По этой причине успехи были весьма скромными, а педагоги откровенно именовали его «серостью». Но в седьмом классе, после получения хорошей годовой оценки по сольфеджио, отношение его к занятиям изменилось, благодаря чему Ладюк добился успеха и в 1997 г. закончил училище с отличием. Следующим этапом стала Академия хорового искусства и аспирантура при ней. О своем наставнике – Викторе Сергеевиче Попове – Ладюк сохранил самые теплые воспоминания, называет его «подвижником музыкальной культуры» и очень жалеет, что Виктор Сергеевич не дожил до его успехов. Свои вокальные навыки певец совершенствовал не только в Академии, но и на мастер-классах за границей – в «Метрополитен-опера» и «Ла Скала».
В 2003 г. Василий Ладюк становится артистом «Новой оперы», а в 2007 г. – приглашенным солистом Большого театра. Уже в те годы он весьма удачно заявляет о себе за пределами родной страны, завоевывая первые премии и Гран-при на международных вокальных конкурсах в Барселоне, Мадриде и Сидзуоко.
В репертуаре певца появляется партия за партией. Немало ролей исполнил он в «Новой опере»: Меркуцио в « » Шарля Гуно, Роберт в « », Белькоре в « », Папагено, баритоновая партия в кантате Карла Орфа « ». Участвовал он в музыкальном дивертисменте «Россини», в гала-концертах «Иоганн Штраус, король вальсов», «Парад баритонов и басов», «Вива, Верди!», В Большом театре в разные годы он исполнял партии Елецкого, Жермона, Онегина, Марселя в « », Родриго в « ».
Международная карьера Василия Ладюка началась в 2006 г. исполнением партии Щелкалова в « » в Брюсселе. В дальнейшем он пел принца Ямадори в « » в Барселоне, Сильвио в « », Арлекина в « » и Андрея Болконского в Нью-Йорке, Онегина и Марселя в Осло, Жермона в Венеции и Праге, Валентина в « » в Турине, Франсиско Писарро в опере «Atahualpa» в Перу. Критики неизменно отличают мягкость и благородство, присущие манере Василия Ладюка, его артистизм и выразительность; называют его «истинным художником оперного жанра». Несмотря на все свои успехи за рубежом, покидать Россию артист не собирается, он очень любит Москву.
Примечательно, что Ладюк проявил себя не только как оперный певец. Совместно с он участвовал в разработке учебной программы для Академии . При этом артист учел ту проблему, с которой столкнулся сам в начале своей оперной карьеры: в большинстве музыкальных вузов обучение актерскому мастерству носит факультативный характер, и оперные студии не всегда способны компенсировать отсутствие систематической подготовки. В результате многим молодым певцам на сцене поистине мешают собственные руки – совсем как героине фильма «Начало». Начиная карьеру в «Новой опере», певец обратил внимание, что в этом театре было немало выпускников музыкального факультета ГИТИСа, чьи вокальные данные нельзя было назвать выдающимися, но актерская игра была выше всяких похвал. Этой стороне оперы Василий Ладюк придает большое значение и в собственном творчестве, и в том, что касается подготовки оперных певцов.
Певец поддерживает связь с родным учебным заведением. Ежегодно он вручает премию им. Виктора Попова двум лучшим ученикам Московского хорового училища.
Василий Ладюк – создатель и руководитель фестиваля «Опера LIVE». Среди постоянных участников этого мероприятия – Анна Нечаева, Хибла Герзмава, Николай Диденко, Алексей Неклюдов. По традиции фестиваль начинается спектаклем на сцене «Новой оперы».
Музыкальные Сезоны
Звездный баритон Василий Ладюк объяснил, почему сохраняет верность Москве и ее «Новой Опере»
Еще совсем недавно баритон Василий Ладюк ходил в подающих надежды, а ныне он один из самых востребованных и любимых публикой оперных певцов, на выступления которого все билеты всегда проданы. На сцене своего родного театра — столичной «Новой Оперы» — Василий дал во вторник концерт в дуэте с сопрано Ириной Лунгу, известной больше в Европе, нежели дома, в России. Об этом вечере и о жизни сразу на несколько театров артист рассказал корреспонденту «Труда».
— Как родилась идея концерта с Ириной Лунгу?
— После премьеры «Травиаты» в Большом театре мне очень хотелось продолжить сотрудничество с дирижером этого спектакля, французом Лораном Кампеллоне. Ему идея совместного концерта понравилась. Логично, что маэстро предложил для программы музыку своих соотечественников. Первое отделение мы отдали произведениям Амбруаза Тома, Шарля Гуно, Жюля Массне, а второе посвятили Джузеппе Верди, 200-летие которого отмечает весь мир. Для полнокровности программы хотелось насытить ее еще и дуэтами. Ирина Лунгу — замечательная певица: солистка Воронежского театра, в 2003 году она получила стипендию театра «Ла Скала», а следом золотую медаль на престижном Международном конкурсе имени Марии Каллас. И сегодня поет в лучших театрах мира, но, к сожалению, не в России. Так что для нынешней нашей публики она новое лицо, и встреча с ней — хорошая интрига для концерта.
— Недавно в «Новую Оперу» пришел новый директор Дмитрий Сибирцев. Вам стало комфортнее, труднее в труппе?
— Дело певца — выходить на сцену и хорошо петь. Дело дирекции — обеспечить такие условия, при которых артистам было бы комфортно, чтобы у них не пропадало желание возвращаться в родные стены после выступлений в других театрах. У меня это желание всегда присутствует.
— Дипломатичный ответ.
— Я по натуре человек неконфликтный. Если с чем-то не согласен, спокойно и аргументированно высказываю мнение. Одни это учитывают, тогда это работает на спектакль. Другие — нет. Но главное, чтобы ситуация не выходила за рамки цивилизованных отношений. В этом контексте мне было очень печально узнать про дикий случай с балетмейстером Сергеем Филиным. Эта криминальная история бросает тень на первый театр страны, на все искусство. Все пройдет, а осадочек останется. Дурно. Хочется думать, простите за пафос, о высоком: о спектаклях, о музыке, а такие вещи лично меня «опускают».
— Вы много поете в Большом театре, у вас контракты с легендарными оперными домами — «Ла Скала» в Милане, «Метрополитен» в Нью-Йорке, но вы по-прежнему остаетесь солистом «Новой Оперы».
— В «Новой Опере» началась моя профессиональная карьера. Здесь я стал оперным певцом, а театр — моим домом. Когда мне довелось выйти за пределы «Новой Оперы», театр не ревновал, а наоборот, поддержал меня. Мне никто не ставил палки в колеса — всегда шли навстречу. И я взаимно готов действовать в интересах театра, на сцену которого всегда выхожу с удовольствием и трепетом. Петь в Большом театре, Мариинском или «Ла Скала» интересно, престижно, ответственно, но я не гонюсь за количеством театров и наград. Звучит банально, но это правда: пение — приоритет моей жизни.
— Будучи выпускником знаменитой Хоровой академии под руководством Виктора Попова, вы поете с самого детства. Неужели ни разу в жизни не чувствовали усталости от пения, желания все бросить и заняться чем-нибудь другим?
— Нет. Но чем старше я становлюсь, тем чаще вспоминаю годы учебы. Мальчишками мы порой ненавидели «шару» — так мы до сих пор по-свойски называем хоровушку. Страдали от системы интернатского воспитания и ужасов (в детском восприятии) профессионального обучения, высочайший уровень которого мы все осмыслили лишь много позже.
С младых ногтей мы выступали на взрослой сцене, часто вместе с большими артистами. Самое интересное, что мы тогда ничего не боялись — ни сцены, ни публики. Мы об этом просто не думали. Счастливое время! Единственное, чего мы боялись, вернее, кого, — это был Виктор Сергеевич Попов, наш художественный руководитель. Один взгляд — я до сих пор его помню, — и тебя просто нет. Позднее, когда я делал первые шаги в профессии, сам факт того, что Виктор Сергеевич рядом, в зале или за сценой, придавал уверенности. Это как в детстве, когда в присутствии родителей ты чувствуешь себя в полной безопасности. Но в юные годы, по глупости, многого не ценишь. Осознание значения в твоей жизни такого человека, как Попов, приходит позднее. Виктор Сергеевич навсегда останется со мной как внутренний советчик, критик, опора. Смешно говорить, но тогда, в детстве, даже его подзатыльники помогали. Теперь на смену его подзатыльникам приходят шишки, которые набиваешь себе уже сам.
«Можно всю жизнь заниматься вокалом, но не стать музыкантом»
В декабре 2014 года весь музыкальный мир отмечал юбилей Виктора Сергеевича Попова, выдающегося хормейстера, педагога, основателя Академии Хорового искусства, которому исполнилось бы 80 лет. Это событие и стало поводом для встречи с Василием Ладюком, одним из его звездных учеников.
Юбилейные торжества продолжались весь год, а в декабре завершился и первый музыкальный фестиваль «Opera Live», организованный Василием, одним из важнейших событий которого стал концерт Памяти Учителя, посвященный 80-летию В.С.Попова.
Представлять героя рубрики, думаем, необходимости нет - известность Василия Ладюка далеко перешагнула границы нашей страны. Этого певца знают и любят не только в России. Но, судя по нашей беседе, слава Богу, звёздная болезнь ему не грозит - общались мы искренне, Василий был открыт, да и вообще, слушать так близко его голос - не со сцены, а глаза в глаза - редкое удовольствие. Правда, оттенок легкой грусти просачивался в словах неизбежно - в этот день Москва прощалась с Верой Васильевной Горностаевой, влияние и личность которой удивительно схожи с влиянием и личностью Виктора Сергеевича Попова…
-Сегодня день такой грустный. Я как раз иду после прощания с Верой Васильевной Горностаевой, она так внезапно ушла, и осталось ужасное чувство необратимой потери. Виктор Сергеевич тоже ушел так неожиданно?
-Виктор Сергеевич - это человек-комета. Комета, у которой огромный хвост пламени, и он горел. Как во Вселенной сгорает комета, когда это происходит - никому не известно. Я думаю, это тот же самый случай, когда предсказать было невозможно. Мы знали, что были разные неприятности, и он сильно болел. Но, конечно же, все надеялись на то, что он выкарабкается изо всех историй, тем более, что незадолго до трагических событий, за полгода, был такой же момент, когда ему было плохо, и он всё-таки смог перебороть это, вышел на работу и концерты делал…
-У Вас не осталось ощущения чего-то недосказанного? Что не успели что-то сделать?
Самое печальное в том, что Виктор Сергеевич не увидел плоды своей деятельности, которые взращивал последнее десятилетие, когда в Академии хорового искусства - его детище - появилась наконец-то сильная вокальная кафедра. Да, когда мы, его ученики, становились лауреатами, он это застал, но то, что мы сейчас делаем в жизни, как развивается наша карьера, и какие у нас успехи на мировых сценах - к сожалению, он этого уже не видит. Но, безусловно, человек живет в своих учениках и в нашей памяти столько, сколько мы его помним. Конечно же, все события, которые происходят, связаны с Академией хорового искусства. Вот, например, мы с Дмитрием Корчаком вручаем ежегодную премию им.В.С.Попова - Митя вручает двум лучшим студентам Академии, я - двум лучшим учащимся хорового училища. Собирается Ученый совет (это компетентные люди - педагоги, ректор АХИ), голосованием решают и определяют тех учащихся, которым вручат премии. При том, что в моем случае Слава Козленко получал два раза подряд, несмотря на то, что хочется поощрять разных учащихся. Бывают такие случаи...
И концерт, который прошел на моем фестивале 29 ноября «Памяти Виктора Сергеевича Попова» - это те самые моменты, которые говорят о том, что мы о нём помним, что он живет в нашем сердце, и, конечно же, мы надеемся, что оттуда сверху человек смотрит на всё, что происходит на земле бренной и даже каким-то образом помогает, оберегает, как ангел-хранитель.
-Когда такие люди уходят, всегда возникает вопрос, а кто придет вместо них? Вот ушел Виктор Сергеевич. А после него появился кто-нибудь такого же масштаба?
Я думаю, в каждом поколении, сколько существует музыка, каждый раз все задумываются о том, а кто будет дальше. И наверно, это правильно, что таких людей - единицы, а не каждый второй или каждый третий. Тогда бы мы не понимали ценность творчества, мастерства, таланта таких людей, которые уходят от нас.
-Как Вы оказались в хоровом училище? Поступили сразу в первый класс?
Нет, я поступил во второй класс. Мы ничего тогда не знали о хоровом училище, случайно на каком-то клочке газетного объявления мои родители прочитали, что «объявляется дополнительный набор в хоровое училище». И это прозвучало как спасение, потому что маме приходилось возить меня в музыкальную школу, мы тратили полтора часа на дорогу. А в музыкальной школе это занятия: хор, сольфеджио, фортепиано по полной программе три раза в неделю. Когда, прочитав объявление, родители поняли, что мальчика можно отдать на весь день, только с утра привезти, а вечером забрать, и там занятия и общеобразовательные, и музыкальные, и накормлен, и в тепле, они поехали сразу на Большую Грузинскую. Как сейчас помню прослушивание. Сначала был Александр Александрович Шишонков, затем сам Виктор Сергеевич заставил постучать, попеть. Потом сказали - приводите его 1 сентября. Вот так я был записан в Хоровое училище им.Свешникова. Я ещё застал время обучения на Большой Грузинской в том знаменитом особняке. На самом деле, это я сейчас понимаю, тогда я относился к музыке очень посредственно, и педагоги называли меня «серостью». Я понимал, что сольфеджио я просто ненавижу.
-Как начинали свои отношения с музыкой? С какого-то инструмента или сразу петь начали?
Начал я очень просто: в детском саду спел песню «Крейсер Аврора» на седьмое ноября.
-А когда Вы почувствовали тягу к пению?
Я вообще не чувствовал тягу. Это все неправда. Сама музыка мне стала нужна в классе восьмом-девятом. Некоторые дети в три года сами просят у родителей скрипку. Это какие-то вундеркинды. Я прекрасно помню, что все свое детство завидовал друзьям, которые играли в футбол, хоккей, которые проводили субботу-воскресенье не за фортепиано, а, как говорится, сделал уроки - «сделал дело, гуляй смело». И два выходных. У меня такого никогда не было в жизни. Но по прошествии лет, когда становишься взрослым человеком, ты понимаешь, что время все расставляет по своим местам. Из тех, кто жил тогда с нами в одном дворе, моих друзей и сверстников, по сути дела, никто ничего выдающегося в жизни не добился. Я не могу сказать, что я добился чего-то выдающегося в жизни.
-Василий, ну не скромничайте!
Мы начали разговор с Виктора Сергеевича Попова -вот это выдающийся человек, который в своей жизни сделал очень и очень многое. И он, скажем так, подвижник музыкальной культуры, который не просто занимался своей собственной личной карьерой (как раз-таки на себя самого зачастую ему было наплевать, потому что аккуратное отношение к своему здоровью у него отсутствовало). Он горел на работе, горел как спичка, как комета, как звезда. Да. Горел…И сгорел. Наверно, великие только так и могут. Гореть. По-другому не получается. И Виктор Сергеевич, конечно же, является для нас примером для подражания, примером для совершения важных поступков в жизни, которые относятся не столько к тебе самому, сколько для общества, для культуры. Не случайно я задумал музыкальный фестиваль «Опера LIVE».
Правда, он не только оперный: он будет сочетать в себе разные жанры. И я надеюсь, лет через десять, когда мы справим первое десятилетие фестиваля, можно будет оглянуться назад, и задать себе вопрос: получилось ли сделать что-то социально значимое? Или все, что было сделано, можно выкинуть в корзину? Если фестиваль получит социальное плавание, в том смысле, что будет признан общественностью, нашими культурными руководящими организациями - Министерством культуры и Департаментом культуры - тогда поймешь, что делаешь то, что нужно делать. Если это останется ненужным, значит, можно будет закрыть проект и начать заниматься чем-то другим.
-После того, как первый фестиваль завершился, у Вас осталось желание продолжать?
Да, я могу сказать, что конкретно в эти дни занимаюсь именно планированием следующего фестиваля.
-Когда он будет, уже известно?
Он пройдет в те же самые сроки - осень и начало декабря. Я не стремлюсь вписать его в какую-то неделю, чтобы события шли чередой друг за другом. Зрители, мне кажется, должны несколько осмысливать то, где они побывали и что увидели. В 2015-м году я уже вижу, что, если в первый раз было пять мероприятий, то в этот раз в Москве будет уже семь или восемь, и есть идея провести пару концертов в Санкт-Петербурге. Это будут совместные мероприятия с Фондом Елены Васильевны Образцовой, скорее всего, связанные с Гала-концертом лауреатов ее конкурса. Это я Вам открываю маленький секрет...Мы пока ведём переговоры по этому поводу с её фондом.
-Конкурс молодых оперных певцов Елены Образцовой проходит в конце августа в Санкт-Петербурге, и вы тогда же планируете мероприятие?
Нет, будем делать это в октябре. А на этом конкурсе мы обязательно учредим специальный приз. Не знаем пока, будет ли это приз зрительских симпатий, или ещё что-то такое. Он будет вручаться участнику конкурса с предложением выступить в сольном или Гала-концерте нашего фестиваля. Наш приз станет таким джокером для участников конкурса Елены Васильевны Образцовой.
Программа будет расширяться? Планируете привлекать ещё кого-то, например, хоровые коллективы?
Хоровые коллективы будут выступать. Первый фестиваль - это был пробный шаг. Мы его провели, можно сказать, в усечённом формате, и везде присутствовала моя фамилия. Но это не странно, а скорее закономерно. Конечно, в будущем я хочу от этого отойти. Мое участие в фестивале должно ограничиваться каким-то точечным набором событий, и так, чтобы некоторые события подходили под эгиду фестиваля, но без меня. У нас есть масса молодых замечательных артистов, которые имеют свою индивидуальность, и мое участие в концерте абсолютно не обязательно. Поэтому в 2015-м году я уже вижу два концерта без меня. Хотя я в это время свободен и буду в Москве. Может, буду присутствовать на этих концертах в качестве зрителя. Но выступать будут другие люди.
-Давайте поговорим о фестивале «Вокальные перекрестки» с баритонами в Новой Опере, в котором Вы принимаете участие. Почему исполняете именно Свиридова? Вы сами его выбрали?
Я люблю творчество Георгия Васильевича, оно мне очень близко, и мне действительно очень нравится, как он писал вокальные сочинения.
-А что будете исполнять?
-Шесть романсов на стихи Пушкина, потом будет фортепианное трио, и вокальный цикл «Петербург». Это то, что Георгий Васильевич написал специально для Дмитрия Хворостовского.
-Слышала в Вашем исполнении «Перстень-страдание» и «В октябре», это что-то невероятное…слёзы на глазах сами появляются. Как Вам это удается?
Что именно?
-Петь так проникновенно.
Ну, я не знаю…Господь Бог, наверно.
-Недавно проходил 25-ый конкурс вокалистов им.Глинки, и я там заметила такую вещь. Само жюри считает, что певец на сцене должен быть артистом. Должна быть драматургия, эмоция. Вокалисты должны не только петь, но и передать всю глубину образа. А в кулуарах (среди зрителей были и педагоги, и музыковеды, и поклонники) прозвучало такое мнение, что «не надо играть лицом». Нельзя использовать сценическое движение для усиления образа. Надо стоять и петь. А, по-Вашему, как должен вести себя на сцене певец?
Я не буду спорить с педагогами и не буду спорить с жюри. И мимика, как Вы понимаете, бывает абсолютно разная. Если это потуги, связанные со звукоизвлечением, то это мимика определенного характера. Если это мимика и жесты, связанные с драматургией образа, который исполняется - это совсем другое. И это очень хорошо видно. Не нужно разглядывать человека в микроскоп, чтобы понять, испытывает ли он проблемы или это его ощущение от исполняемой музыки, от переживания образа.
Я знаю разных певцов. Кто-то затрачивает себя больше, кто-то меньше. Мой взгляд на подобное как раз-таки схож с пониманием жюри конкурса Глинки. Образ нужно проживать от начала до конца, потому что есть конечный потребитель - зритель, который, если бы захотел послушать музыку, купил бы компакт-диск, и слушал бы его, ощущая эмоциональные переживания исполнителя, но не видя его мимику и жесты. Человеку, который приходит в оперу посмотреть оперный спектакль, или на концерт, думаю, одного звука будет мало. Ему нужна эмоция, ему нужна жизнь, ему нужна правда. Именно за этой правдой он сюда и пришел. Потому что в зависимости от исполняемой музыки человек может находиться в разных состояниях. Кому-то, может, в жизни этого не хватает, и он пришёл посмотреть, как это бывает. Это очень важно.
-Этому как раз и учат в Хоровой Академии?
А этому нигде не учат. Но это беда не Академии хорового искусства. Это беда всех музыкальных вузов нашей страны. Думаю, что и не только нашей страны, а во всём мире. К сожалению, актёрское мастерство - если это не театральный драматический вуз - дается как факультатив.
Кстати, я столкнулся с тем, что в начале двухтысячных годов в оперные театры, в частности, в Новую Оперу, в большом количестве стали брать выпускников музыкального факультета ГИТИС. И при ближайшем рассмотрении оказалось, что вокальные данные у них довольно-таки средние, зато на сцене они могли делать всё, что угодно. Они могли хоть кульбиты исполнять, а потом петь, потому что их этому учили.
Это проблема вузов, в которых основное образование - музыкальное. При той нагрузке, которая падает на студента, понятно, что есть основные направления - это как раз специальность - а есть побочные. Срабатывает защитная функция организма: он просто отметает то, что ему сейчас менее важно. Важно получить отличное образование в твоей основной специальности, а потом уже взять остальное. Я сам через это прошёл, и я прекрасно помню себя, свой дебют на большой сцене. Мне казалось - как это было прекрасно! Но меня очень быстро опустили на землю, в том числе и Виктор Сергеевич, кстати. Зато сейчас я понимаю, что это действительно был детский лепет. Все через это должны пройти, но при этом, безусловно, тот внутренний стержень, харизма - не приобретается с годами, это можно только усилить, но это получается при рождении. Это либо есть, либо его нет.
-А Вы сразу хотели быть вокалистом?
Да никем я не хотел быть! Мы не договорили про увлечение музыкой, съехали с темы…Так вот, я до восьмого класса вообще не хотел быть музыкантом, потому что для меня это были мучения. Мучения были, понимаете? Я думаю, что таких - большинство.
-Но «Крейсер Аврора» же пели…
Ну и что. Сказали - пой. И я пел.
-Сознательно, по собственному желанию, когда стали петь?
Понимание того, что мне стала нравиться музыка, пришло в седьмом классе, когда я в первый раз получил за сольфеджио положительную оценку. Не тройку, а положительную оценку, годовую. У меня не получалось. Ну, не любил. А кто сольфеджио любит?! Только теоретики, наверно. Или те, у кого абсолютный слух.
Очень хорошо помню наш разговор с Виктором Сергеевичем, когда я заканчивал Академию хорового искусства, перед поступлением в аспирантуру. Мы должны были получить три «отлично» по госэкзаменам - дирижированию, вокалу и за дипломную работу. Всё это было сделано на серьезном уровне, всё соответствовало стандартам и правилам. Но, получив «отлично», мы с Митей Корчаком пришли в кабинет к Виктору Сергеевичу, и заявили: «Виктор Сергеевич, мы тут подумали, что вот аспирантура ваша…Там же нужно будет кандидатский минимум писать…всякие работы…Ну не надо нам это! Мы в общем-то никуда уже и не пойдём». На что нам было рассказано очень «крепкими» выражениями, как любил Виктор Сергеевич, что он думает о нас, кто мы есть на самом деле, и что мы должны сделать в ближайшие тридцать секунд, иначе «вы узнаете, что с вами будет». У Виктора Сергеевича тоже была такая жизненная история, когда он был уже деканом трёх факультетов, в Гнесинском институте, его позвал к себе Свешников, который тогда был ректором Московской консерватории и сказал, что «будешь заниматься хоровым училищем». А у Виктора Сергеевича на тот момент уже был Большой детский хор Центрального телевидения и Всесоюзного радио. И по советским законам следующее место работы являлось бесплатным. То есть он за это ничего не получал, а нагрузки и так хватало. Сутки - они не резиновые, в них всего лишь 24 часа.
Фотография из архива Академии хорового искусства им.В.С.Попова
И понятно, что деканат трёх факультетов плюс ещё Большой детский хор съедали всё свободное время, если можно в данном случае вообще рассуждать о свободном времени…Но Свешников сказал: «Будешь заниматься хоровым училищем». Виктор Сергеевич ответил, что нет времени, не будет. Александр Васильевич пригрозил - «Сгною!». И собственно, фигура Свешникова на тот момент была такой, что, если бы Виктор Сергеевич посмел сказать что-то ещё в ответ, кислород был бы перекрыт в две секунды. Не потому, что Александр Васильевич был плохой человек. А потому, что это тоже была комета, и он видел собрата своего и заставлял всеми силами, чтобы тот включался в процесс. Как в кузнице - это маленькое пламя, его мехами раздувают, и оно потом горит часами. Так и здесь было. И Виктор Сергеевич с нами поступил абсолютно так же - заставлял пинками, тумаками, крепкими словами, но как к родным детям относился. Безусловно, мы на него не обижались, но, может быть, и многого не понимали. Сейчас, когда уже прошло столько времени - мы закончили аспирантуру в 2003 году - понимаешь, насколько он был тогда прав. Во всех ситуациях - жизненных и профессиональных. Причём при всей его диктатуре он был очень демократичным человеком, потому что умел послушать, хоть и сопляков: были такие случаи, когда мы понимали, что в дискуссии с ним находимся. Скажем так, он выслушивал нас. Это уже немаловажно.
- Мне как-то на глаза попался список выпускников АХИ. Это же просто состав Новой Оперы и не только. Всех ведущих театров страны, так скажем.
Я пойду дальше. И скажу, что, когда Катя Лёхина в 2008 году получила Первую премию на конкурсе Пласидо Доминго, на приёме после вручения наград Пласидо у неё спросил: «Катя, я вот уже какой год пытаюсь понять. Я знаю Московскую консерваторию, Академию им.Гнесиных в Москве, я знаю консерваторию в Санкт-Петербурге, но я не знаю Хоровую академию в Москве. Почему на моем конкурсе ты уже третий лауреат из этого учебного заведения?». Значит, это доказывает, что мы делаем что-то правильное. И Виктор Сергеевич делал все правильно.
-Скоро в Академии хорового искусства будет проходить весенний набор. Что бы Вы могли сказать про свою альма матер, чтобы убедить родителей отдать своих чад туда учиться?
Я своим коллегам всегда говорю, что это того стоит, и показываю на себя - вот, посмотрите на меня, я же прошел эту школу, и не только я, есть масса примеров, на которые можно равняться, которые закончили Хоровое училище им.Свешникова и Хоровую Академию. Я понимаю, что не все занимаются напрямую хоровым творчеством, кто-то преподаёт, но они вращаются где-то около музыки, и это успешные люди. И та база образования, которая закладывается именно в хоровом училище - грандиозная. Насколько проще существовать потом в профессии, это не передать словами. Можно всю жизнь заниматься вокалом, но не стать музыкантом. И хоровое училище дает самое главное - там делают музыкантов. То есть основная профессия твоя - ты музыкант. А потом уже дирижер, или вокалист, или гитарист, или контрабасист. Это уже вытекающие. И меня друзья спрашивают: у сына слух, куда отдать? Если вы уже хотите связать своего ребенка с музыкой на всю жизнь, тогда - только туда. Если побаловаться - музыкальная школа. И дальше будете смотреть - побаловались ли вы, или это всё-таки станет профессией.
-Василий, у Вас же дочь есть?
-Сколько ей лет?
-Недавно дискуссия возникла, можно ли создать оперу, которая была бы интересна детям. Или понятие «опера для детей» - оксюморон. Как ребёнка увлечь оперой?
Личным примером. У меня ребёнок занимается в детском музыкальном театре юного актера, которым руководит заслуженный артист России Александр Фёдоров. Уже 25 лет этому театру. И я вижу там детей разного возраста с абсолютно счастливыми глазами. Они сами занимаются. Отсюда и возникает интерес - у меня дочь постоянно просится ко мне на выступления. И то, как, мне потом её бабушка рассказывает, она сидит и внимательно слушает, говорит о том, какой у неё есть интерес к происходящему на сцене, к этой профессии. Только личным примером.
-Ей повезло, Вашей дочери есть с кого брать пример. А вот среднестатистическая обычная семья - куда родители могут повести ребёнка, чтобы у того сразу же не возникло отторжения оперы? Идти практически некуда .
Нет, неправда. Идти есть куда, для детей сделано немало музыкальных вещей. И в Большом театре, и в Новой Опере. Во многих театрах есть представления для детей. Просто сегодня в силу какого-то настроения общества мы этого не замечаем. Мы обращаем внимание на громкие «премьеры» в кавычках, где кто-то прошел с голой задницей, кто-то ещё что-то сделал…Мне кажется, должно быть стремление родителей научить чему-то ребёнка, если они хотят приобщить его к высокому искусству.
-Ну, а как ребёнку выдержать четыре часа в опере?
Элементарно. Главное - увлечь. Безусловно, трёхлетний ребёнок не будет сидеть четыре часа в опере, но для этого есть оперы, идущие час. «Кай и Герда», опять же, «Путеводитель по оркестру», «Дитя и волшебство». Мне кажется, в вопросе кроется и ответ: что среднестатистический родитель сам ничем не интересуется. Хотя, могу отметить, что за последнее время, лет пять или шесть, вижу, что публика молодеет. Возрастной контингент меняется, молодёжь больше интересуется высоким искусством. Но и, собственно, время меняется. Мы меняемся. А может быть, это я выхожу из молодого возраста и понимаю, что раньше я этих не замечал, а сейчас вижу, что становлюсь старше.
-Московская публика ведь отличается от другой.
Так было всегда. Москва и Петербург всегда были законодателями мод. И, хочешь не хочешь, Питер - это Мариинский театр, Москва - это Большой театр. Это столпы, вокруг которых все остальное крутится.
-Вам нравится в Москве жить?
-Пока не собираетесь уезжать?
Я думаю, что не «пока», а в принципе. Если не случится, конечно, катаклизма какого-то. Я не думаю, что что-то может меня заставить покинуть этот город. Мне очень комфортно здесь.
-А лет через пять где и кем Вы себя видите?
Не знаю пока. Я же не провидец.
-Есть у Вас партия, которую мечтаете спеть? Партия-мечта.
Всё идет в своё время. Точно так, как смешно петь Евгения Онегина в 50 лет, точно так же смешно петь Риголетто в 35. У каждой партии есть свой определённый возраст, и здесь я не буду, наверно, оригинален. Есть определенные жизненные ступени. На одной ступени ты поёшь это, на следующей - вот это. И если на поздних ступенях можешь позволить себе спеть что-то из раннего - прекрасно.
-А на этом этапе, на котором вы сейчас находитесь?
Сейчас я работаю над партией Родриго из Дон Карлоса. Дебют в этой партии у меня будет в феврале в Большом театре. Сейчас это моя мечта. Получится - начнем мечтать о чём-то другом.
-С Дмитрием Корчаком планируете ещё какие-нибудь проекты сделать?
-В свой фестиваль будете его привлекать?
Я бы очень этого хотел. Мне очень комфортно с ним на сцене, но у Мити очень сложное расписание.
-Тем не менее, на наше счастье, я заметила, что он приезжает в Москву в последнее время всё чаще.
Значит, что-то меняется в Москве? А может быть, в самом Мите?
-Последний вопрос. Что Вам оставил Виктор Сергеевич, самое ценное? Чему научил, в двух словах?
Хоровое училище - это дело рук Виктора Сергеевича. Он научил меня быть музыкантом. А качество - честность. Предельная честность по отношению к профессии. Когда ты самому себе можешь ответить. Тут ведь самое сложное - самому себе не соврать, правильно ты что-то делаешь или неправильно. Эта внутренняя честность потом передается и на зрителя. Это как раз то, с чего мы начинали разговор. Как ты выходишь на сцену, и какую часть себя ты можешь отдать зрителю. Это честность.
-А Вы не думали, чтобы когда-нибудь начать преподавать?
Я не думал, потому что для этого, помимо влечения, нужно время. Времени нет. Я не знаю таких артистов, которые совмещали бы в полном объёме своё творчество и преподавали бы. Либо - либо.
-Часто бываете в хоровушке? Общаетесь с ребятами, советуете им что-то?
Да, и я тут недавно заметил, что меня стали называть «Василий Владимирович». Начинаешь обращать на это внимание, слух режет.
-Думаю, это не из-за возраста. Это просто уважительное отношение.
Беседовала Ирина Шымчак
Фотографии из личного архива Василия Ладюка
